Фред Эрвин Бил (1896–1954) был американским профсоюзным организатором, чьи критические размышления о его работе и поездках по Советскому Союзу разделили левые и либеральные мнения. В 1929 году он стал знаменитым , когда в Гастонии, Северная Каролина , он был признан виновным в заговоре с целью убийства начальника местной полиции , связанного с забастовкой . [1] Но после побега в Советский Союз, его решение в 1933 году вернуться и засвидетельствовать издержки коллективистской политики Сталина , включая голод на Украине , вызвало пренебрежение и сопротивление со стороны многих из его бывших сторонников . [2]
The New York Times по-прежнему придерживалась того, что она с тех пор признала «тенденциозным» репортажем о советских достиженияхмосковского корреспондента Уолтера Дюранти, лауреата Пулитцеровской премии . [3] Публикация отчетов Била была предоставлена сначала Forverts , версии нью-йоркской социалистической ежедневной газеты на идиш , а затем, по всей стране, правой Hearst Press .
В своих более поздних мемуарах разочарование Била в коммунизме распространилось на его опыт работы в качестве профсоюзного организатора Коммунистической партии в Соединенных Штатах и на то, что, как он пришел к выводу, было рассчитанным пожертвованием партии его интересами и интересами его сообвиняемых в их Гастонии. пробный.
Когда Бил решил пропустить апелляцию на приговор по делу Гастонии и поехать в Россию, он последовал за своим сообвиняемым и товарищем по Коммунистической партии (КПУСА) Кларенсом Миллером . Обоим мужчинам грозили от семнадцати до двадцати лет каторжных работ в тюрьме Роли . [4] В Москве их пути разошлись. Била отправили в пропагандистскую поездку по Центральной Азии (где он был встревожен, увидев детей, мобилизованных для работы на хлопковых полях). Затем, в 1931 году, после того, как американские партийные лидеры убедили его прекратить тайное возвращение в Соединенные Штаты, на новый крупный тракторный завод в Харькове . Этот проект Сталин назвал «стальным бастионом коллективизации сельского хозяйства на Украине » . [5]
Между тем, Бил описывает Миллера, «который никогда не был рабочим», как «расцветающего» в Москве «красного профессора» с комфортабельной квартирой. [6] Находясь в Харькове, Бил писал: «Я не мог, подобно Кларенсу Миллеру и многим другим услужливым мечтателям, убедить себя, что страдания и тщетность, которые я видел повсюду в сталинской стране, были всего лишь плодом капиталистической воображение." [7] [6]
На Харьковском тракторном заводе Бил руководил «Пропагандой и культурой» колонии из нескольких сотен иностранных рабочих и специалистов. Под его именем Москва опубликовала иллюстрированный обзор их вклада в «социалистическое строительство». При этом Бил признался лишь в добровольном отказе от «роскоши». [8] Позже он дал совершенно иной отчет. Колония страдала от острой нехватки продовольствия и топлива, но была «разделена пропастью от десяти тысяч работающих русских рабочих». В знак протеста против своих условий эти рабочие прибегли к единственному доступному им оружию - «тихому саботажу». Тем временем у заводских ворот царил голод. [9]
Весной 1933 года в окружающей сельской местности Бил сообщил, что обнаружил непогребенные тела на заброшенных полях и в заброшенных деревнях.
Раньше я видел мертвых людей, умерших естественной смертью. Но это было по причине и определенной. Дело, с которым я был каким-то образом связан и которое поддерживал. [...] Некоторые тела разложились. Другие были свежее. Когда мы открывали двери, огромные крысы разбегались по своим норам, а затем выходили и смотрели на нас. [За домами] на могилах висели таблички [...]
Я ЛЮБЛЮ СТАЛИНА. ПОХОРОНИТЕ ЕГО ЗДЕСЬ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ!
КОЛЛЕКТИВ УМЕР ЗА НАС!
МЫ ПРОБОВАЛИ КОЛЛЕКТИВ. ЭТО РЕЗУЛЬТАТ!
[...] На обратном пути люди сказали нам, что эту деревню собираются сжечь. [10]
В июле 1932 года Бил узнал, что третий заключенный Гастонии и его товарищ по изгнанию К. К. «Рыжий» Хендрикс вернулся в Нью-Йорк и ему грозила экстрадиция в Северную Каролину. В ответ на его призывы к международной кампании в его защиту Билу сказали, что ничего делать нельзя, что Хендрикс «поставил Советский Союз в затруднительное положение»: американские рабочие будут спрашивать: «Лучше ли американская тюрьма, чем жизнь в Советский Союз?" Понимая, что ни одно его открытое письмо не пройдет мимо советской цензуры, и сам полностью разочаровавшись, Бил решил вернуться домой. В начале августа 1933 года ему удалось убедить харьковские власти, что у него есть разрешение Москвы на получение выездной визы для продления американского паспорта за границей (до 1934 года у США не было консульских учреждений в Советском Союзе). Он думал навестить Льва Троцкого в его турецкой ссылке , но не имел средств, чтобы получить визу у турецкого консула в Одессе . В сентябре он пересек границу с Латвией . [11]
Отчет Била о своем украинском опыте был впервые опубликован в июне 1935 года в Forverts , издании на идиш нью-йоркской еврейской социалистической ежедневной газеты The Forward . [12] Его история подтвердила историю редактора газеты по вопросам труда Гарри Ланга, который сам побывал в этом регионе. Оба предположили, что число погибших исчисляется миллионами. По словам Била, когда он спросил Григория Петровского (Hryhorii Petrinskyi) , председателя Украинской ССР , что ему следует сказать рабочим тракторного завода, которые говорили, что «по всей России умирают миллионы крестьян», Петровский ответил: «Скажите им ничего!» и что «славное будущее Советского Союза оправдает» эту потерю. [13] (Просьба Петровского о чрезвычайной помощи и приостановке хлебозаготовок была отвергнута Сталиным). [14] Ланг процитировал высокопоставленного украинского советского чиновника, конфиденциально признавшего, что голод унес жизни шести миллионов человек. [15]
Общенациональное освещение было обеспечено, когда Уильям Рэндольф Херст приказал редакторам его многочисленных изданий осветить эту историю, [16] опираясь не только на показания Била и Лэнга, но и на показания валлийского журналиста-фрилансера Гарета Джонса [17] . Сообщения очевидцев из Украины были опубликованы в Великобритании газетой Manchester Guardian , но, как и Бил в Соединенных Штатах, он обнаружил, что они были отвергнуты большей частью официальной и левой прессы. [18] В The New York Times Уолтер Дюранти отверг распространенные Херстом сообщения о искусственном голоде как политически мотивированную «страшилку». [19]
Чтобы лучше служить новой политике Херста по противодействию дипломатическому признанию Москвы, в статьях, написанных Томасом Уокером, показания очевидцев были представлены более актуальными, чем они были на самом деле. Это позволило Луису Фишеру в журнале The Nation обвинить прессу Херста в чистой выдумке. [20] Фишер, хотя, по словам Майры Пейдж, сам был свидетелем голода в 1933 году, [21] вернулся в Украину в 1934 году и мог сообщить, что не видел никаких свидетельств голода. Как и Дюранти, он предположил, что все это дело было просто попыткой Херста «испортить советско-американские отношения» в рамках «антикрасной кампании». [22] [20]
Бывшие товарищи Била по партии утверждали, что, столкнувшись с тюрьмой по возвращении в Соединенные Штаты, Бил занимался проституцией в этой кампании. Это обвинение Дуглас Тоттл повторил десятилетия спустя в книге, призванной разоблачить «миф украинского геноцида»: Бил продался за деньги и надежду на смягчение приговора. [23] Бил признал, что в глазах коммунистов и тех, кого он называл «их либеральными лакеями», публикация его истории (как он утверждал агентом) в газетах Херста «полностью затмила» его репутацию как лидера забастовки и как жертва «подставы Гастонии». [24] Но газеты Херста, утверждал он, опубликовали «множество коммунистических и околокоммунистических писателей» и «по сути» были не более подозрительными, чем «другие капиталистические журналы и журналы, в которые сталинцы вносят свою пропаганду». Его собственные идеалы, утверждал он, не изменились. [24]
Мемуары Била о работе на заводах и трудовой борьбе в Соединенных Штатах, а также о жизни иностранного рабочего при Сталине были опубликованы издательством Hillman-Curl, Нью-Йорк, под названием « Пролетарское путешествие: Новая Англия, Гастония, Москва» в 1937 году. В Британии это были опубликовано под названием «Слово из ниоткуда: История беглеца из двух миров» Правым книжным клубом в 1938 году. Это совпало с предложением в Великобритании от Левого книжного клуба : панорама Советского Союза (« Товарищи и граждане» , Сима Рынин Аллан ), на котором новые харьковские тракторы были отмечены за то, что помогли собрать «самый большой урожай, который когда-либо был в России». [25]
Мемуары Била завершаются заявлением:
Советская Россия — это величайший обман в истории... Но я, как никогда, убеждён, что есть другой путь к свободному и бесклассовому человечеству, путь, который стоит поискать и который могут найти только умы, освобожденные от поклонения ложных богов и духов, достаточно сильных, чтобы взглянуть правде в глаза в поисках истины.
Для Била этот другой путь к социализму не был троцкизмом . Называя Била «одним из лидеров рабочих в Америке», в статье, написанной незадолго до его убийства в августе 1940 года, Лев Троцкий цитировал книгу « Пролетарское путешествие» . В описании Била их заботливого обращения в Москве («хорошая комната, хорошая еда и хорошая оплата за выступления и писательство») Троцкий нашел доказательства того, что секретные агенты Сталина ухаживали за иностранными левыми. [26] В 1938 году американский троцкистский еженедельник «Socialist Appeal» поместил на первой странице кампанию по предотвращению повторного принятия Била в свои обязательства в Северной Каролине («Суд босса придерживает Била по старым счетам»). [27]
Но осуждение Билом «земли Сталина» было слишком резким, чтобы удовлетворить настойчивые утверждения Троцкого о том, что Советский Союз оставался, хотя и «выродившимся», рабочим государством. Скорее, для редактора журнала Socialist Appeal Макса Шахтмана описание Билом советской партийно-государственной бюрократии как «нового эксплуататорского класса» [28] должно было стать отправной точкой в разрыве с Троцким. Перейдя вместе со своими сторонниками к откровенно марксистской версии демократического социализма , Шахтман отрицал, что «бюрократический коллективизм» Советского Союза был «в каком-либо смысле» социалистическим. [29]
В январе 1912 года Бил, пятнадцатилетний рабочий на фабрике, остановил оборудование и вместе со своими коллегами ушел от своих работодателей в своем родном городе Лоуренс Массачусетс . Организация «Промышленные рабочие мира », «Воббли», показала, что рабочая сила, состоящая в основном из женщин и иммигрантов, может организоваться. Бил напомнил, что, вопреки всем ожиданиям, именно самые последние группы иммигрантов продолжали забастовку в течение следующих двух очень холодных зимних месяцев: «итальянцы, поляки, сирийцы [ливанцы] и франко-бельгийцы». [30]
«Уоббли» не уклонялись от конфронтации, но они также добивались расположения общественного мнения. Своим фирменным шагом «Большой» Билл Хейвуд и Элизабет Герли Флинн организовали общественный транспорт сотен голодных детей забастовщиков в сочувствующие им семьи в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Вермонте. Рабочие в Лоуренсе и по всей Новой Англии добились повышения до 20 процентов. [31]
Бил подписал контракт как с «Уоббли», так и с Социалистической партией кандидата в президенты США Юджина Дебса , который, несмотря на свои разногласия с синдикализмом «Единого большого союза» «Уоббли», заручился поддержкой забастовки Лоуренса. В разгар рецессии после мировой войны и «красной паники» 1919–1920 годов Бил попытался возродить местную организацию IWW, сформировав рядовой комитет текстильщиков. В то время как эти усилия по организации снизу вверх были безжалостно реквизированы новообразованной Коммунистической партией (КПУСА) , Била привлекали ее дисциплинированные боевики, потому что они сами были «рабочими на фабриках». Своих товарищей-социалистов он стал рассматривать главным образом как «интеллектуалов среднего класса, которые любили теоретизировать об утопии» и чувствовали, что они ее осуществляют, когда на каждых выборах голосовали против основных партий. [32]
На пути, который в конечном итоге привел его в Москву, Бил назвал президентскую кампанию Роберта Лафоллета 1924 года поворотным моментом. Лафоллет (который изменил свою прежнюю промосковскую позицию после посещения Советского Союза в конце 1923 года) [33] пользовался поддержкой как «прогрессист» со стороны социалистов и Американской федерации труда . Провал его кампании, направленной на то, чтобы остановить чистую победу Кэлвина Кулиджа над северными индустриальными штатами, убедил Била в том, что «американских рабочих никогда не удастся склонить на политическую сторону». [34]
Бил вышел из Социалистической партии и в течение следующих трех лет посвятил себя местной организации в рамках One Big Union. Когда неудачи, с которыми он столкнулся, снова привели его в отчаяние, его потянуло к коммунистам через их «единые фронты». Сначала это была их кампания в защиту Сако и Венцетти в 1927 году (в ходе которой он сообщил, что его жестоко избили американские легионеры ) [35] , а затем через Комитет Объединенного фронта текстильщиков в Лоуренсе [36] в партию -контролируемый Национальный профсоюз текстильщиков (NTWU). Он рассматривал Коммунистическую партию как «наиболее эффективную радикальную организацию в этой области, почти единственную, которая действительно действовала в интересах рабочих». [37] Многие лидеры Wobbly (включая Билла Хейвуда и Элизабет Герли Флинн) и тысячи рядовых членов Wobbly прошли или совершали один и тот же политический путь. [38] [39]
В 1928 году забастовка на заводах в Нью-Бедфорде поставила Била «в авангарде коммунистических профсоюзных организаторов», хотя сама борьба закончилась поражением рабочих. Через 23 недели от 25 до 30 000 забастовщиков больше не реагировали на подстрекательства организаторов, которые партийный штаб отправил «толпами» из «Бостона, Нью-Йорка и западных точек». [40] Комитеты текстильной фабрики Била потребовали повышения заработной платы на 20% (вместе с сокращением рабочего времени и равной оплатой для женщин); [41] В соглашении, заключенном признанными профессиональными профсоюзами, измученные рабочие согласились на 5-процентное сокращение заработной платы . [42]
Когда его перевели в Северную Каролину (где его единственным контактом был слепой член партии в Шарлотте), у Била начали расти сомнения. Была слишком велика готовность игнорировать рядовые обсуждения, блокировать местную инициативу и, в конечном итоге, «превратить политическую игру» в то, что для рабочих было «борьбой за существование». Бил начал проводить различие между «партией и делом ». Даже язык вечеринки был подозрительным. Когда Бил попытался защитить термин «пролетариат» перед рабочим, который возражал против того, чтобы его «называли такими именами», ему пришлось столкнуться со словарем: «Пролетариат: низший класс древнего Рима, не приносящий государству ничего, кроме потомства». к низшему классу общества». [43]
Во время забастовки на заводе Лорей в Гастонии политически изолированный NTWU снова привел рабочих (многие из которых, как родители Била в Лоуренсе, были фермерами-неудачниками) к поражению. Требуя сорокачасовую неделю за двадцать долларов и еще (требование Бил не упоминает в своих мемуарах) [44] равную оплату для женщин, их уволили, избили и выселили из домов, принадлежащих компании. Решимость партии раскрыть «политическую природу конфликта» сыграла на антикоммунистической риторике работодателей (Джордж Першинг, который все время следил за Билом, объявил своей первой аудитории в Гастонии, что он «большевист», посланный партией для возглавил «гигантское движение на всем Юге» за свержение господства капитала). Хотя постоянное изображение Била и его соратников как представляющих угрозу «американским традициям и американскому правительству», возможно, мало повлияло на забастовщиков, оно помогло санкционировать обращение властей к насилию и затруднило решение центральных вопросов забастовку, чтобы она была рассмотрена широким сообществом по существу. [45]
В заключительном акте Бил считал, что он и шестеро его сообвиняемых были намеренно принесены в жертву. Действуя по партийным указаниям, свидетели вышли за рамки показаний об обстоятельствах расстрела начальника полиции Орвилла Ф. Андерхольта: была зафиксирована последовательность событий, в ходе которых на забастовщиков нападали и коллега Била по организатору NTWU и ведущая баллады борьбы Элла Мэй Виггинс . убит. [46] Они произносили речи. Эдит Миллер из Коммунистической лиги молодежи вызвалась обучать детей забастовщиков коммунистической доктрине. [47] Шум «разрушил» любую перспективу оправдания. [48] Обвинение выдвинуло эффективное обвинение в «свержении силой конституции Соединённых Штатов Америки», отстаиваемом партией, которая была «филиалом Советского Союза в России». Много было также сказано о «пресловутой защите социального равенства между расами» Била (к ужасу Била, сторонники стремились разместить альтернативное черно-белое «присяжное» на публичной галерее), [ 47] Единственная причина, по которой он и его сообвиняемые смогли покинуть город, потому что судья, к удивлению многих, разрешил залог и установил сравнительно низкий залог (предоставленный Американским союзом гражданских свобод ). [49]
Таким образом, партия была лишена возможности провести еще одну кампанию единого фронта в масштабе Сакко и Венцетти. Это уже было в стадии разработки: контролируемая партией Международная защита труда (ILD) собирала средства под лозунгом «УМЕРЛИ САККО и ВАНЦЕТТИ напрасно ? Помогите развенчать обвинение в убийстве в Гастонии». [50]
После вынесения приговора в Гастонии Кларенс Миллер написал Максу Бедахту , исполняющему обязанности лидера CPUSA, предупредив его, что Бил «потерял веру в партию». [51] Позже Бил рассказал журналисту и защитнику гражданских прав Гарри Голдену , что предшественник Бедахта, Уильям З. Фостер , «режиссировал все шоу в Гастонии и что люди в Кремле настаивали на получении еженедельных отчетов». [52]
Бил сдался властям Северной Каролины в феврале 1938 года, так что позже написал: «При побеге из советского государства я просто перевелся из одной тюрьмы в другую». [53] ILD хранил молчание, но незадолго до того, как коммунисты помогли обеспечить его отстранение от должности президента Объединения автомобильных рабочих , [54] Гомер Мартин ; конгрессменом Томасом Райаном Амли из Прогрессивной партии штата Висконсин и демократом Джерри Вурхисом (который в Калифорнии должен был стать первым политическим противником травли красных Ричарда Никсона ); социолога и пацифиста Эмили Грин Балч , адвоката и феминистки из Нью-Йорка Дороти Кеньон и защитницы свободной любви и поэтессы Сары Бард Филд . [55] Комитет сообщил о враждебном давлении со стороны членов ИДЛ и анонимных угрозах. [56]
В октябре 1939 года Бил был вызван в суд для дачи показаний перед Комитетом Палаты представителей по антиамериканской деятельности (HUAC) в Вашингтоне. Бил повторил свое заявление о том, что лидеры КП США намеренно превратили процесс в Гастонии в средство коммунистической пропаганды, раздражая присяжных на Юге и обрекая обвиняемых. После этого, по его словам, коммунисты на Манхэттене отправили его и его товарищей «чтобы нашим приездом показать русским, что в Америке плохая ситуация». После того, как он ненадолго и тайно вернулся в США в 1931 году и выдал свое разочарование, один один из них сказал ему, что русские «нужно было застрелить его, пока он был у них» [57] .
В 1940 году срок заключения Била от семнадцати до двадцати лет был сокращен на семь лет губернатором Клайдом Р. Хоуи , который был его прокурором в Гастонии. [58] Его условно-досрочное освобождение было санкционировано губернатором Дж. Мелвиллом Бротоном в 1942 году. [59]
В 1947 году Бил снова предстал перед HUAC, расследуя тогда деятельность Леона Джозефсона , который был одним из адвокатов ILD в Гастонии. Бил показал, что он несколько раз встречался с Джозефсоном в Москве и знал, что он был советским секретным агентом. [60] Это было обвинение, по которому у комитета были существенные подтверждающие показания и доказательства. [61]
Благодаря Норману Томасу , кандидату в президенты от социалистов, и Дэвиду Дубински из Международного союза женщин-швейников, выступавшим в качестве рекомендателей, в 1948 году Бил восстановил свое гражданство США. [62] [59] Некоторое время он работал в текстильной компании в Нью-Йорке, спокойно занимался профсоюзной деятельностью и читал лекции об угрозе коммунизма трудящимся. Он умер в возрасте 57 лет от сердечного приступа в Лоуренсе, штат Массачусетс. [63] Мельницы, в которые он впервые поступил в возрасте 14 лет, с тех пор мигрировали на юг, где не было профсоюзов. У Била остались два брата. [64]
1933 Иностранные рабочие на советском тракторном заводе: иллюстрированный обзор жизни иностранных рабочих и специалистов в период социалистического строительства 1931-1933 гг. Кооперативный паб. Общество иностранных рабочих в СССР Москва
1937. Пролетарское путешествие: Новая Англия, Гастония, Москва, Хиллман-Кёрл, Нью-Йорк.
1938 Слово из ниоткуда: история беглеца из двух миров , Правый книжный клуб , Лондон (британское издание Proletarian Journey )
1949 Красное мошенничество: разоблачение сталинизма, Tempo Publishers, Нью-Йорк.
Ударять! Мэри Хитон Ворс (1930) [65] был первым из нескольких «романов о Гастонии», вдохновленных забастовкой на заводе в Лоре в 1929 году. [66] [67] Ворс, которая во время забастовки Лоуренса 1912 года зарекомендовала себя как профсоюзный журналист, произвел наиболее исторически точные из них. [68] Когда она впервые встретила Била в Гастонии, у нее сложилось впечатление «хорошего», но «слабого мальчика, угнетенного огромной тяжестью удара». [69] В романе его коллега, Фер Дин, под постоянной угрозой убийства оставляет большую часть работы Ирме Ранкин и главной героине Мейми Льюис, персонажам, в которых можно узнать помощниц Била Веру Бух Вейсборд и Эллу Мэй Виггинс . Убийство Льюиса/Виггинса вдохновляет Дина присоединиться к пикетирующим рабочим в последней демонстрации сопротивления. Роман (который был завершен до того, как Бил и пятеро его сообвиняемых вышли из-под залога) заканчивается его мученической смертью: Дин и пятеро рабочих-мужчин убиты. [70]
В «Звоните домой, в очаг» (1932), [71] [72] Олив Тилфорд Дарган (в роли Филдинга Бёрка) персонаж Виггинса, Ашма Уэйкастер, спасает Била/Амоса Фрира от заговора убийства, в то время как она борется со всех сторон, в том числе Коммунистическая партия с мужской самонадеянностью. [73]
Бил появляется как персонаж триллера Джона Суини «Полезный идиот» (2020) . [74] «Полезный идиот» в этой истории — Уолтер Дюранти, а Гарет Джонс — его журналистский враг. Суини использует творческую лицензию, чтобы собрать Фреда Била, Билла Хейвуда и Джонса вместе в Москве в 1933 году, когда Хейвуд умер пять лет назад. [75]