Эпаминонд ( / ɪ ˌ p æ m ɪ ˈ n ɒ n d ə s / ; греч . Ἐπαμεινώνδας ; 419/411–362 до н. э. ) был греческим полководцем и государственным деятелем 4 века до нашей эры, преобразовавшим древнегреческий город-государство Фивы . , что вывело его из спартанского подчинения на выдающееся положение в греческой политике, называемое Фиванской гегемонией . При этом он сломил военную мощь Спарты своей победой при Левктрах и освободил мессенских илотов , группу пелопоннесских греков, которые были порабощены спартанским правлением в течение примерно 230 лет после их поражения в Третьей Мессенской войне , закончившейся в 600 году до нашей эры. Эпаминонд изменил политическую карту Греции, раздробил старые союзы, создал новые и руководил строительством целых городов. Он также имел военное влияние, изобрел и применил несколько важных тактик боя.
Ксенофонт , историк и современник, является основным источником военной доблести Эпаминонда, и свое восхищение им Ксенофонт описывает в своем главном сочинении « Гелленика» (книга VII, гл. 5, 19). Соответственно, в последующие века римский оратор Цицерон назвал его «первым человеком Греции», а в более поздние времена Мишель де Монтень признал его одним из трех «самых достойных и превосходнейших людей», когда-либо живших на свете. Изменения, которые Эпаминонд внес в греческий политический порядок, ненадолго пережили его, поскольку цикл смены гегемоний и союзов продолжался с прежней силой. Всего через двадцать семь лет после его смерти непокорные Фивы были уничтожены Александром Великим . Таким образом, Эпаминонда, которого в свое время восхваляли как идеалиста и освободителя, сегодня в значительной степени помнят за десятилетие (с 371 по 362 гг. до н.э.) кампаний, которые истощили силы великих городов-государств и проложили путь к македонской гегемонии.
Жизнь Эпаминонда очень плохо засвидетельствована в древних источниках, особенно по сравнению с некоторыми из его ближайших современников (например, Филиппом II Македонским и Пелопидом ). Одной из основных причин этого является потеря его биографии Плутарха . Эпаминонд был одним из примерно 50 древних фигур, которым Плутарх дал обширную биографию в его « Параллельных жизнеописаниях» , в которых он представлен в паре с римским государственным деятелем Сципионом Африканским ; однако обе эти части « Жизней » теперь потеряны. [1] Плутарх написал свою биографию более чем через 400 лет после смерти Эпаминонда и поэтому является в значительной степени второстепенным источником, но он часто прямо называет свои источники, что позволяет в некоторой степени проверить его утверждения. [ нужна цитата ]
Некоторые эпизоды жизни Эпаминонда можно найти в « Жизнеописаниях» Плутарха Пелопида и Агесилая II , которые были современниками. Существует также сохранившаяся (и, возможно, сокращенная) биография Эпаминонда, написанная римским автором Корнелием Непотом первого века до нашей эры, которая, в отсутствие Плутарха, становится основным источником жизни Эпаминонда.
Период греческой истории с 411–362 гг. до н. э. засвидетельствован прежде всего историком, современником и непосредственным свидетелем Ксенофонтом , его труд является продолжением « Истории Пелопоннесской войны » Фукидида . Ксенофонт, неравнодушный к Спарте и ее царю Агесилаю, не всегда упоминает самого Эпаминонда и не отмечает его присутствия в битве при Левктре . [2] [3] [4] [ нужна страница ] Однако Ксенофонт рассказывает нам о последней битве и смерти Эпаминонда, о которых рассказывается в последней и седьмой книге « Эллиники» .
Роль Эпаминонда в конфликтах IV века также описана, намного позже, Диодором Сицилийским в его Bibliotheca Historicala . Диодор писал в I веке до нашей эры и также является в значительной степени второстепенным источником [5] , хотя и полезен для подтверждения деталей, найденных в других местах. [6]
Эпаминонд родился в Фивах в высокопоставленной семье, которая, согласно традиции, заявляла о своем происхождении от мифических спартов . [7] Его год рождения не может быть определен с точностью, и оценки варьируются между 419 и 411 годами до нашей эры. [8] Что было записано о ближайших родственниках Эпаминонда, так это то, что его отца звали Полимнис, у него был брат по имени Кафисий, и оба родителя дожили до его победы в битве при Левктре в 371 г. до н.э. [7] Его образование считалось превосходным и всесторонним. Он научился обращаться с китрой , играть на флейте и танцевать, а во время занятий в гимназии (традиционно краеугольный камень фиванского образования) продемонстрировал предпочтение ловкости чистой силе. Эпаминонда обучал философии Лисий Тарентский , пифагорейец , избежавший преследований в Великой Греции и позволивший поселиться в собственном доме отца Эпаминонда. [9]
Лисий оказал значительное влияние на Эпаминонда, который стал предан своему престарелому учителю, принял его пифагорейскую философию и, как сообщается, позже стал особенно заботиться о его могиле. [10] Говорят, что Эпаминонд продемонстрировал все желательные добродетели того времени, включая патриотизм, неподкупность, самоотверженность и скромность. Чтобы ограничить свои потребности и повысить свою независимость, он вел бережливый образ жизни и даже, кажется, жил в добровольной бедности. Древние источники также обращают внимание на его мастерство в военном деле и красноречие, а также на его молчаливую манеру поведения, стойкое остроумие и склонность к грубому юмору. Эпаминонд так и не женился, что он компенсировал, в пифагорейской манере, усердным развитием дружеских отношений, особенно со своим спутником жизни Пелопидом . [11]
Эпаминонд жил в особенно неспокойный момент греческой истории. После победы в Пелопоннесской войне в 404 г. до н.э. Спарта приступила к агрессивной односторонней политике по отношению к остальной Греции и быстро оттолкнула многих своих бывших союзников. [12] [13] Тем временем Фивы значительно увеличили свою мощь во время войны и стремились получить контроль над другими городами Беотии (регион древней Греции к северо-западу от Аттики). Эта политика, наряду с другими спорами, привела к конфликту Фив со Спартой. К 395 г. до н. э. Фивы, наряду с Афинами , Коринфом и Аргосом , оказались в рядах противников Спарты (бывшего союзника) в Коринфской войне . Эта война, которая безрезультатно длилась восемь лет, привела к нескольким кровавым поражениям фиванцев от рук спартанцев. К моменту его заключения Фивы были вынуждены сдержать свои экспансионистские амбиции и вернуться к своему старому союзу со Спартой. [14]
Однако в 382 г. до н. э. спартанский полководец Фебид совершил поступок, который в конечном итоге навсегда настроил Фивы против Спарты и проложил путь к приходу к власти Эпаминонда. Проходя во время кампании через Беотию, Фебид воспользовался междоусобицами в Фивах, чтобы обеспечить своим войскам вход в город. Оказавшись внутри, он захватил Кадмею (фиванский акрополь ) и заставил антиспартанскую партию бежать из города. [15] Эпаминонду, хотя и связанному с этой фракцией, было разрешено остаться; поскольку «его философия заставила его смотреть свысока как отшельника, а его бедность - как импотента». Спартанцы установили марионеточное правительство в Фивах и разместили гарнизон в Кадмее, чтобы обеспечить поведение фиванцев.
Эпаминонд предположительно служил в фиванском отряде, который помогал Спарте в ее нападении на город Мантинею в 385 г. до н.э., во время которого он, как говорят, спас жизнь Пелопида, что укрепило их дружбу. Анекдот, рассказанный Плутархом и Павсанием , был отвергнут как неисторический дублет спасения Сократом Алкивиада в битве при Делии в 424 году до нашей эры. [16] Хотя некоторые историки, по крайней мере, признают, что Эпаминонд служил со спартанцами в 385 г. до н. э., [17] один автор вообще поставил под сомнение существование спартанско-фиванского союза в этот период. [16]
Через несколько лет после спартанского захвата власти изгнанные фиванцы перегруппировались в Афинах и по наущению Пелопида приготовились освободить свой город. Тем временем в Фивах Эпаминонд начал готовить молодых людей города к борьбе со спартанцами. Зимой 379 г. до н.э. в город проникла небольшая группа изгнанников во главе с Пелопидом. Затем они убили лидеров проспартанского правительства и при поддержке Эпаминонда и Горгида , которые возглавляли группу молодых людей, и отряда афинских гоплитов , окружили спартанцев на Кадмее. На следующий день Эпаминонд и Горгид привели Пелопида и его людей перед фиванским собранием и призвали фиванцев сражаться за свою свободу; собрание ответило провозглашением Пелопида и его людей освободителями. Кадмея была окружена, и спартанцы атаковали; Пелопид понял, что их необходимо изгнать до того, как из Спарты придет армия, чтобы помочь им. Спартанский гарнизон в конце концов сдался при условии, что им будет разрешено уйти невредимыми. О незначительности успеха заговорщиков свидетельствует тот факт, что спартанский гарнизон встретил спартанские войска на пути к их спасению, когда они возвращались в Спарту.
Когда новости о восстании в Фивах достигли Спарты, армия под командованием Клеомброта I была отправлена для покорения города, но повернулась назад, не вступив в бой с фиванцами. Затем другая армия под командованием Агесилая II была отправлена для нападения на фиванцев. Однако фиванцы отказались встретиться со спартанской армией в бою, вместо этого построив траншею и частокол за пределами оккупированных ими Фив, не позволяя спартанцам продвигаться к городу. Спартанцы опустошили сельскую местность, но в конце концов ушли, оставив Фивы независимыми. Эта победа настолько воодушевила фиванцев, что они предприняли операции и против других соседних городов. [примечание 1] В короткие сроки фиванцы смогли воссоздать свою старую беотийскую конфедерацию в новой, демократической форме. Города Беотии объединились в федерацию с исполнительным органом, состоящим из семи генералов, или беотархов , избираемых от семи округов по всей Беотии. [19] Это политическое слияние было настолько успешным, что отныне названия Фиван и Беотийцы использовались как синонимы в знак уважения к вновь обретенной солидарности региона.
Стремясь сокрушить фиванцев, спартанцы в течение следующих нескольких лет трижды вторгались в Беотию (378 г. до н. э., 377 г. до н. э., возможно, в Левктре). Поначалу фиванцы боялись встретиться лицом к лицу со спартанцами, но конфликт дал им много практики и подготовки, и они «подняли свой дух, а тела полностью приучились к невзгодам, а также приобрели опыт и смелость в своей постоянной борьбе». Хотя Спарта оставалась доминирующей сухопутной державой в Греции, беотийцы продемонстрировали, что они тоже представляли собой военную угрозу и политически сплоченную державу. В то же время Пелопид, сторонник агрессивной политики против Спарты, зарекомендовал себя как крупный политический лидер в Фивах.
Роль Эпаминонда в годы, предшествовавшие 371 г. до н.э., трудно понять. Конечно, он служил в фиванских армиях при защите Беотии в 370-х годах до нашей эры, а к 371 году до нашей эры он стал беотархом. [20] Кажется, можно с уверенностью предположить, учитывая их близкую дружбу и тесное сотрудничество после 371 г. до н.э., что Эпаминонд и Пелопид также тесно сотрудничали в фиванской политике в период 378–371 гг. до н.э. [21]
В годы после фиванского переворота между Спартой и Фивами велись бессистемные боевые действия, в конфликт также были вовлечены Афины. Слабая попытка заключить общий мир была предпринята в 375 г. до н. э., но бессистемные боевые действия между Афинами и Спартой возобновились не позднее 373 г. до н. э. (самое позднее). К 371 г. до н.э. Афины и Спарта снова устали от войны, и в 371 г. до н.э. в Спарте была проведена конференция, на которой обсуждалась еще одна попытка достижения общего мира.
Эпаминонд служил беотархом в 371 г. до н.э. и возглавлял беотийскую делегацию на мирной конференции. Условия мира были согласованы в начале конференции, и фиванцы, по-видимому, подписали договор только от своего имени. [22] [23] Однако на следующий день Эпаминонд вызвал резкий разрыв со Спартой, когда он настоял на подписании контракта не только с фиванцами, но и со всеми беотийцами. Агесилай отказался разрешить изменение подписи фиванских послов, настаивая на том, что города Беотии должны быть независимыми; Эпаминонд возразил, что если бы это было так, то и с городами Лаконии тоже должно было бы быть так. Разгневанный Агесилай вычеркнул фиванцев из документа. Делегация вернулась в Фивы, и обе стороны мобилизовались для войны. [24] [25] [26]
Сразу же после провала мирных переговоров из Спарты был разослан приказ спартанскому царю Клеомброту, стоявшему во главе армии в Фокиде , приказывающий ему идти прямиком в Беотию. Обогнув север, чтобы избежать горных перевалов, где беотийцы были готовы устроить ему засаду, Клеомброт вошел на территорию Беотии с неожиданного направления, быстро захватил форт и захватил 10 или 12 триер . Затем, двигаясь к Фивам, он расположился лагерем у Левктр , на территории Феспий . Здесь ему навстречу вышло беотийское войско. Спартанская армия насчитывала около 10 000 гоплитов, 700 из которых были элитными воинами, известными как спартиаты . Противостоявшие им беотийцы насчитывали около 6000 человек, но их поддерживала конница, превосходящая пелопоннесцев. [27] [28]
Эпаминонд был назначен командовать беотийской армией, а остальные шесть беотархов - в качестве советников. Тем временем Пелопид был капитаном Священного отряда , элитного фиванского войска. Перед битвой среди беотархов, очевидно, было много споров о том, сражаться или нет. Будучи последовательным сторонником агрессивной политики, Эпаминонд желал сражаться, и при поддержке Пелопида ему удалось склонить голоса в пользу битвы. [29] [30] В ходе битвы Эпаминонд должен был продемонстрировать понимание тактики, невиданной до сих пор в греческой войне. [31]
Построение фаланги , используемое греческими армиями, имело явную тенденцию отклоняться вправо во время боя, «потому что страх заставляет каждого человека делать все возможное, чтобы прикрыть свою безоружную сторону щитом человека, стоящего рядом с ним справа». [32] Поэтому традиционно фаланга выстраивалась в линию для битвы с элитными войсками на правом фланге, чтобы противостоять этой тенденции. [ нужна цитата ] Таким образом, в спартанской фаланге при Левктрах Клеомброт и элитные «Спартиаты» были справа, в то время как менее опытные пелопоннесские союзники были слева. Однако, чтобы противостоять численному преимуществу спартанцев, Эпаминонд применил две тактические инновации. Во-первых, он взял лучшие войска в армии и расположил их в 50 шеренг (вместо обычных 8–12 шеренг) на левом крыле, напротив Клеомброта и спартанцев, с Пелопидом и Священным отрядом на крайнем левом фланге. . [33] [34] Во-вторых, признав, что он не смог бы соответствовать ширине пелопоннесской фаланги (даже до углубления левого фланга), он отказался от всех попыток сделать это. Вместо этого, разместив более слабые войска на правом фланге, он «приказал им избегать боя и постепенно отходить во время атаки противника». Тактику глубокой фаланги предвидел Пагонда , другой фиванский полководец, который использовал глубокий строй из 25 человек в битве при Делиуме . [35] Однако изменение позиции элитных войск и наклонная линия атаки были новшествами; кажется, что Эпаминонд поэтому отвечал за военную тактику отказа от фланга. [4] [ нужна страница ]
Бои при Левктрах начались столкновением кавалерии, в котором фиванцы одержали победу над уступающей спартанской кавалерией, оттеснив ее обратно в ряды пехоты и тем самым расстроив фалангу. Затем битва началась в самом разгаре: усиленный левый фланг фиванцев продвигался с удвоенной скоростью, а правый фланг отступил. После ожесточенных боев правый фланг спартанцев начал сдаваться под напором и массой фиванцев, и Клеомброт был убит. Хотя спартанцы продержались достаточно долго, чтобы спасти тело царя, их линия вскоре была прорвана мощной атакой фиванцев. Союзники-пелопоннесцы на левом крыле, увидев обращенных в бегство спартанцев, также сломались и побежали, и вся армия в беспорядке отступила. [36] [37] Одна тысяча пелопоннесцев была убита, а беотийцы потеряли только 300 человек. Что наиболее важно, поскольку они составляли значительную часть всей спартанской рабочей силы, 400 из 700 присутствовавших спартиатов были убиты, и эта потеря представляла серьезную угрозу для будущих военных способностей Спарты. [38] [39] Когда после битвы спартанцы спросили, могут ли они и пелопоннесцы собрать убитых, Эпаминонд заподозрил, что спартанцы попытаются скрыть масштабы своих потерь. Поэтому он позволил пелопоннесцам сначала убрать своих мертвецов, чтобы оставшиеся были спартиатами и подчеркнули масштаб фиванской победы. [40]
Победа при Левктрах до основания потрясла основы спартанского господства в Греции. Поскольку число спартиатов всегда было относительно небольшим, Спарта полагалась на своих союзников, чтобы выставить значительные армии. Однако после поражения при Левктрах пелопоннесские союзники стали менее склонны подчиняться требованиям Спарты. Более того, с потерей людей при Левктре и других сражениях спартанцы оказались не в состоянии восстановить свое господство над своими бывшими союзниками. [41] [42]
Сразу после Левктры фиванцы решили продолжить свою победу, отомстив Спарте; они также пригласили Афины присоединиться к ним в этом. Однако их фессалийские союзники под предводительством Ясона Ферского отговорили их разбивать то, что осталось от спартанской армии. [43] Вместо этого Эпаминонд занялся консолидацией Беотийской конфедерации, вынудив ранее спартанский полис Орхомен присоединиться к лиге. [44]
В следующем году фиванцы вторглись на Пелопоннес, стремясь навсегда сломить власть Спарты. [45] Неясно, когда именно фиванцы начали думать не просто о прекращении спартанской гегемонии, но и о замене ее своей собственной , но ясно, что в конечном итоге это стало их целью. Ганс Бек утверждает, что, в отличие от Спарты в Пелопоннесском союзе и Афин в Делийском союзе , Фивы не предприняли никаких усилий ни для создания империи, ни для того, чтобы связать своих союзников в какую-либо постоянную и стабильную организацию. Действительно, после Левктры Фивы сосредоточили свое внимание на дипломатических усилиях в Центральной Греции, а не на схемах доминирования за ее пределами. [46] К концу 370 г. сеть союзов Фив в центральной Греции обеспечила ей безопасность в этом районе - какой она не была до Левктры - и открыла возможности для дальнейшего расширения фиванского влияния. [заметка 2]
Когда сразу после Левктры фиванцы отправили в Афины глашатая с известием об их победе, посланник был встречен каменным молчанием. Афиняне тогда решили воспользоваться спартанским конфузом, проведя конференцию в Афинах, на которой предложенные ранее в 371 г. до н. э. условия мира были ратифицированы всеми городами (кроме Элиды ); и на этот раз договор прямо сделал независимыми города Пелопоннеса, ранее находившиеся под властью Спарты. (49) Воспользовавшись этим, мантинейцы решили объединить свои поселения в один город и укрепить его; решение, которое сильно разозлило Агесилая. Более того, Тегея при поддержке Мантинеи инициировала создание аркадского союза. Это привело к тому, что спартанцы объявили войну Мантинее, после чего большинство аркадских городов сгруппировались, чтобы противостоять спартанцам (формируя таким образом конфедерацию, которую спартанцы пытались предотвратить), и запросили помощи у фиванцев. Фиванские войска прибыли поздно, в 370 г. до н.э., и их возглавляли Эпаминонд и Пелопид, оба в то время беотархи. [50] [49] Когда они отправились в Аркадию, к фиванцам присоединились вооруженные контингенты многих бывших союзников Спарты, увеличив свои силы примерно до 50–70 000 человек. [51] В Аркадии Эпаминонд призвал аркадцев сформировать предложенный ими союз и построить новый город Мегалополис (как центр силы, противостоящий Спарте). [52]
Эпаминонд при поддержке Пелопида и аркадцев затем убедил других беотархов вторгнуться в Лаконию. Двигаясь на юг, они пересекли реку Евротас , границу Спарты, которую на памяти ни одна враждебная армия не нарушала. Спартанцы, не желая вступать в бой с огромной армией, просто защищали свой город, который фиванцы не пытались захватить. Фиванцы и их союзники опустошили Лаконию вплоть до порта Гифий , освободив часть лакедемонских периоеков от их верности Спарте. [52] Эпаминонд ненадолго вернулся в Аркадию, прежде чем снова двинуться на юг, на этот раз в Мессению , регион, который спартанцы завоевали около 200 лет назад. Эпаминонд освободил илотов Мессении и восстановил древний город Мессину на горе Итоме с укреплениями, которые были одними из самых сильных в Греции. Затем он призвал мессенских изгнанников по всей Греции вернуться и восстановить свою родину. [53] [52] Потеря Мессении была особенно разрушительной для спартанцев, поскольку эта территория составляла одну треть территории Спарты и содержала половину их илотского населения. Именно труд илотов позволил спартанцам стать «полноценной» армией. [54] [52]
Кампания Эпаминонда 370/369 г. до н. э. была описана как пример «большой стратегии непрямого подхода», которая была направлена на то, чтобы разорвать «экономические корни ее [Спарты] военного превосходства». [45] Всего за несколько месяцев Эпаминонд создал два новых враждебных государства, которые выступили против Спарты, пошатнули основы экономики Спарты и почти опустошили престиж Спарты. Сделав это, он с победой повел свою армию домой. [ нужен лучший источник ]
Чтобы осуществить все, что он желал на Пелопоннесе, Эпаминонд убедил своих собратьев-беотархов остаться на поле боя в течение нескольких месяцев после истечения срока их полномочий. Поэтому по возвращении домой Эпаминонда встретил не прием героя, а суд, устроенный его политическими врагами. По словам Корнелия Непота, в свою защиту Эпаминонд просто просил, чтобы в случае его казни надпись о приговоре гласила: [55]
Эпаминонд был наказан фиванцами смертью за то, что он обязал их свергнуть лакедемонян при Левктрах, на которых до того, как он стал военачальником, никто из беотийцев не смел смотреть в поле, и за то, что он не только одним сражением спас Фивы от разрушения, но и обеспечил свободу всей Греции, и довел могущество обоих народов до такого состояния, что фиванцы напали на Спарту, а лакедемоняне довольствовались, если им удалось спасти свою жизнь; и он не прекращал вести войну до тех пор, пока, после заселения Мессены, не запер Спарту плотной осадой.
Присяжные рассмеялись, обвинения были сняты, а Эпаминонд был переизбран Беотархом на следующий год. [заметка 3]
В 369 г. до н.э. аргивяне, элеяне и аркадцы, желая продолжить войну против Спарты, призвали на свою поддержку фиванцев. Эпаминонд, на пике своего престижа, снова командовал союзными силами вторжения. Прибыв на Коринфский перешеек, фиванцы обнаружили, что он усиленно охраняется спартанцами и афинянами (наряду с коринфянами, мегаранцами и пелленянами ). Эпаминонд решил атаковать самое слабое место, охраняемое лакедемонянами; в атаке на рассвете он прорвался через спартанские позиции и присоединился к своим пелопоннесским союзникам. Таким образом, фиванцы одержали легкую победу и пересекли перешеек. Диодор подчеркивает, что это был «подвиг, ничуть не уступающий его прежним могучим подвигам». [57]
Однако остальная часть экспедиции мало что добилась: Сикион и Пеллена стали союзниками Фив, а сельская местность Трезена и Эпидавра была разорена, но города взять не удалось. После неудачной атаки на Коринф и прибытия оперативной группы, посланной Дионисием Сиракузским на помощь Спарте, фиванцы решили отправиться домой. [58] [59] [60]
Когда Эпаминонд вернулся в Фивы, его продолжали преследовать политические враги, которые преследовали его во второй раз. Им действительно удалось исключить его из должности Беотарха на 368 г. до н.э. Это был единственный раз, начиная с битвы при Левктрах и до его смерти, когда он не служил Беотархом. В 368 году фиванская армия двинулась в Фессалию, чтобы спасти Пелопида и Исмения, которые были заключены в тюрьму Александром Ферским , когда служили послами. Фиванские войска не только не смогли одолеть Александра и его союзников, но и столкнулись с серьезными трудностями при попытке отступить; Эпаминонду, служившему рядовым, удалось вытащить его. В начале 367 года Эпаминонд возглавил вторую фиванскую экспедицию по освобождению Пелопида и Исмения. В конце концов он перехитрил фессалийцев и без боя добился освобождения двух фиванских послов. [61]
Весной 367 г. до н.э. Эпаминонд снова вторгся на Пелопоннес. На этот раз аргосская армия по просьбе Эпаминонда захватила часть перешейка, позволив фиванской армии беспрепятственно войти в Пелопоннес. По этому случаю Эпаминонд двинулся в Ахею , стремясь заручиться их верностью Фивам. Ни одна армия не осмелилась бросить ему вызов в бою, и поэтому ахейские олигархии согласились на просьбу о вступлении в союз с Фивами. Принятие Эпаминонда ахейских олигархий вызвало протесты как со стороны аркадцев, так и со стороны его политических соперников, и его урегулирование было вскоре отменено: были установлены демократии, а олигархи изгнаны. Эти демократические правительства просуществовали недолго, поскольку проспартанские аристократы из всех городов объединились и по очереди атаковали каждый город, восстанавливая олигархию. По мнению Г. Л. Коуквелла, «продолжение, возможно, продемонстрировало здравый смысл Эпаминонда. Когда эти изгнанники вернули себе города, они «больше не выбрали средний курс». В свете обращения с ними со стороны Фив они отказались от своей ранее нейтральной позиции и после этого «ревностно сражались в поддержку лакедемонян». [62] [63]
В 366/365 г. до н.э. была предпринята попытка заключить общий мир с персидским царем Артаксерксом II в качестве арбитра и гаранта. Фивы организовали конференцию, чтобы принять условия мира, но их дипломатическая инициатива провалилась: переговоры не смогли разрешить враждебность между Фивами и другими государствами, которые возмущались ее влиянием (например, аркадский лидер Ликомед, который оспорил право фиванцев на провести конгресс в Фивах); мир так и не был полностью принят, и вскоре боевые действия возобновились. [62] [64] считает, что Фивы получили от конгресса конкретные выгоды: «Мир 366/5 закрепил печать на пелопоннесской политике Эпаминонда. В соответствии с ним оставшиеся члены Пелопоннесского союза окончательно покинули Спарту и признали независимость Мессении и, предположительно, объединение Беотии». [65]
В течение десятилетия после битвы при Левктре многочисленные бывшие союзники Фив перешли на сторону Спартанского союза или даже в союзы с другими враждебными государствами. К середине следующего десятилетия даже некоторые аркадцы (чью лигу помог создать Эпаминонд в 369 г. до н.э.) отвернулись от них. Однако в то же время Эпаминонду удалось посредством ряда дипломатических усилий распустить Пелопоннесский союз: оставшиеся члены союза окончательно покинули Спарту (в 365 г. Коринф, Эпидавр и Флий заключили мир с Фивами и Аргосом), [прим. 4 ] и Мессения остались независимыми и твердо верными Фивам. [62] [66]
Беотийские армии вели кампанию по Греции, поскольку противники восстали со всех сторон; Эпаминонд даже возглавил свое государство в вызове Афинам на море. Фиванский демос предложил ему флот из ста триер для победы над Родосом , Хиосом и Византией . Флот наконец отплыл в 364 году, но современные ученые полагают, что Эпаминонд не добился прочных успехов для Фив в этом путешествии. [67] [68] В том же году Пелопид был убит во время кампании против Александра Ферского в Фессалии. Его потеря лишила Эпаминонда его величайшего фиванского политического союзника. [4] [ нужна страница ] [69]
Перед лицом растущего сопротивления фиванскому господству Эпаминонд начал свою последнюю экспедицию на Пелопоннес в 362 г. до н.э. Непосредственной целью экспедиции было подчинение Мантинеи, которая противостояла фиванскому влиянию в регионе. Эпаминонд привел армию из Беотии, Фессалии и Эвбеи. К нему присоединилась Тегея, которая была центром местной оппозиции Мантинее, Аргосу, Мессении и некоторым аркадцам. Мантиния, с другой стороны, просила помощи у Спарты, Афин, Ахеи и остальной части Аркадии, так что почти вся Греция была представлена на той или иной стороне. [70]
На этот раз простого присутствия фиванской армии было недостаточно, чтобы запугать оппозицию. Поскольку время шло, а мантинейский союз не показывал никаких признаков опрокидывания, Эпаминонд решил, что ему придется выйти из тупика. Услышав, что большие лакедемонские силы идут на Мантинею и что Спарта практически незащищена, он запланировал дерзкий ночной поход на саму Спарту. Однако спартанский царь Архидам был предупрежден об этом шаге информатором, вероятно, критским бегуном, и Эпаминонд прибыл и обнаружил, что город хорошо защищен. [71] Хотя он действительно напал на город, он, похоже, относительно быстро отступил, обнаружив, что, в конце концов, он не застал спартанцев врасплох. Более того, лакедемонские и мантинейские войска, дислоцированные в Мантинее, в течение дня двинулись к Спарте и отговорили Эпаминонда от повторного нападения. Теперь, надеясь, что его противники оставили Мантинее беззащитной в своей спешке защитить Спарту, Эпаминонд контратакует свои войска обратно на свою базу в Тегее, а затем отправил свою кавалерию в Мантинею. Однако столкновение за стенами Мантинеи с афинской конницей сорвало и эту стратегию. [72] Понимая, что время, отведенное на кампанию, подходит к концу, и рассудив, что, если он уйдет, не разгромив врагов Тегеи, фиванское влияние на Пелопоннесе будет уничтожено, он решил поставить все на решающую битву.
То, что последовало за этим на равнине перед Мантинеей, стало крупнейшей битвой гоплитов в греческой истории. У Эпаминонда была более крупная армия - 30 000 пехотинцев и 3 000 кавалеристов, в то время как его противники насчитывали 20 000 пехотинцев и 2 000 кавалеристов. [73] Ксенофонт сообщает, что, решив сражаться, Эпаминонд выстроил армию в боевой порядок, а затем двинул ее в колонну, параллельную линиям Мантинея, так что казалось, что армия шла в другом месте и не будет сражаться в этот день. . Достигнув определенной точки марша, он приказал армии спустить оружие, и казалось, что они готовятся разбить лагерь. Ксенофонт предполагает, что «тем самым он вызвал у большей части противника ослабление их умственной готовности к бою, а также ослабление их готовности к бою». [74] Вся колонна, которая маршировала справа налево мимо фронта мантинейской армии, тогда «правой», так что теперь они выстроились в боевую линию, лицом к мантинейцам. Эпаминонд, возглавлявший колонну (теперь левое крыло), перевел несколько рот пехоты с крайнего правого крыла, за линию боя, для усиления левого крыла. Тем самым он воссоздал усиленное левое крыло, которое Фивы выставили при Левктре (на этот раз, вероятно, в его состав вошли все беотийцы, а не только фиванцы, как при Левктре). На флангах он разместил крупные силы кавалерии, усиленной легкой пехотой. [75]
Затем Эпаминонд отдал приказ наступать, застигнув врага врасплох и вызвав яростную схватку в лагере Мантинеев, чтобы подготовиться к битве. Битва развернулась так, как и планировал Эпаминонд. [76] Конные силы на флангах оттеснили противостоящую им афинскую и мантинейскую конницу. Диодор говорит, что афинская конница на правом мантинейском крыле хотя и не уступала по качеству, но не могла противостоять снарядам легких войск, которые Эпаминонд разместил среди фиванской конницы. Тем временем фиванская пехота продвигалась вперед. Ксенофонт выразительно описывает мышление Эпаминонда: «[он] вел вперед нос своей армии, как триеру, полагая, что, если он сможет нанести удар и прорваться где угодно, он уничтожит всю армию своих противников. Как и при Левктрах, ослабленное правое крыло было приказано сдерживаться и избегать боя. В разгар битвы Эпаминонд был смертельно ранен спартанцем и вскоре умер. После его смерти фивы и союзники не предприняли никаких усилий для преследования бегущего врага, что является свидетельством центральной роли Эпаминонда в военных действиях . ] [79]
Продвигаясь вперед с войсками в Мантинее, Эпаминонд был ранен в грудь копьем (или, по некоторым сведениям, мечом или большим ножом). Корнелий Непот предполагает, что спартанцы намеренно целились в Эпаминонда в надежде убить его и тем самым деморализовать фиванцев. Враг, нанесший смертельный удар, по-разному назывался Антикратом , Махаэрионом или Гриллом, сыном Ксенофонта . [ нужна цитата ]
Копье сломалось, оставив железное острие в его теле, и Эпаминонд рухнул. Окружавшие его фиванцы отчаянно боролись, чтобы помешать спартанцам завладеть его телом. Когда его еще живым принесли обратно в лагерь, он спросил, какая сторона победила. Когда ему сказали, что беотийцы победили, он сказал : «Пришло время умирать». Диодор предполагает, что один из его друзей воскликнул: «Ты умрешь бездетным, Эпаминонд», а затем заплакал. В ответ Эпаминонд якобы ответил: «Нет, клянусь Зевсом , наоборот, я оставляю после себя двух дочерей, Левктру и Мантинею, свои победы». Корнелий Непот, чья история в остальном аналогична, содержит последние слова Эпаминонда: «Я прожил достаточно долго, ибо я умираю непобежденным». Когда острие копья было убрано, Эпаминонд быстро умер. [78] В соответствии с греческим обычаем, он был похоронен на поле боя. [80]
В вопросах характера Эпаминонд был безупречен в глазах древних историков, описывающих его деяния. Современники хвалили его за пренебрежение материальными богатствами, за то, что он делился с друзьями тем, что имел, и за отказ от взяток. Один из последних наследников пифагорейской традиции, он, по-видимому, вел простой и аскетический образ жизни даже тогда, когда его руководство возвысило его до положения во главе всей Греции. Корнелий Непот отмечает его неподкупность, описывая отказ от персидского посла, пришедшего к нему с взяткой . Эти аспекты его характера во многом способствовали его известности после смерти.
Эпаминонд никогда не был женат и поэтому подвергался критике со стороны соотечественников, которые считали, что он обязан обеспечить стране таких же великих сыновей, как он сам. В ответ Эпаминонд заявил, что его победа при Левктрах — дочери суждено жить вечно. Однако известно, что у него было несколько молодых любовников-мужчин - стандартная педагогическая практика в Древней Греции, которой особенно славились Фивы; Плутарх отмечает, что фиванские законодатели ввели эту практику, «чтобы смягчить нравы и характер молодежи». [81] Анекдот, рассказанный Корнелием Непотом, указывает на то, что Эпаминонд был близок с молодым человеком по имени Мицит. Плутарх упоминает также двух своих возлюбленных ( эроменов ): Асопиха, сражавшегося вместе с ним в битве при Левктрах, где он весьма отличился; и Кафизодор, который пал вместе с Эпаминондом в Мантинее и был похоронен рядом с ним.
В «Путешествиях Гулливера» он описан как один из шести самых добродетельных и благородных людей, когда-либо живших на свете. [82]
Дошедшие до нас биографии Эпаминонда повсеместно описывают его как одного из самых талантливых полководцев, когда-либо созданных греческими городами-государствами. Даже Ксенофонт, который не отмечает его присутствия в Левктрах, говорит о его Мантинейской кампании: «Я, со своей стороны, не могу сказать, что его кампания оказалась удачной; однако из всех возможных поступков предусмотрительности и смелости этот человек, как мне кажется, оставил ни один не отмененный». Диодор неистово восхваляет военные заслуги Эпаминонда: [83]
Ибо мне кажется, что он превзошел своих современников... мастерством и опытом в военном искусстве. Ибо среди поколения Эпаминонда были знаменитые люди: Пелопид Фиванец, Тимофей и Конон , а также Хабрий и Ификрат ... Агесилай Спартанец, принадлежавший к несколько старшему поколению. Еще раньше, во времена мидян и персов, были в Афинах Солон , Фемистокл , Мильтиад и Кимон , Миронид , Перикл и некоторые другие, а в Сицилии Гелон , сын Деиномена, и еще другие. Тем не менее, если вы сравните их качества с полководческими способностями и репутацией Эпаминонда, вы обнаружите, что качества, которыми обладает Эпаминонд, намного превосходят его.
Как тактик Эпаминонд стоит выше всех других полководцев в греческой истории, за исключением царей Филиппа II и Александра Великого , хотя современные историки ставят под сомнение его более широкое стратегическое видение. [84] По словам Ричарда А. Габриэля, его тактика «ознаменовала начало конца традиционных греческих методов войны». Его новаторская стратегия при Левктре позволила ему победить хваленую спартанскую фалангу меньшими силами, а его решение отказаться от правого фланга было первым зарегистрированным примером такой тактики. [85] Многие из тактических новшеств, реализованных Эпаминондом, также будут использоваться Филиппом II, который в юности провел время в качестве заложника в Фивах и, возможно, учился непосредственно у самого Эпаминонда. [86] [примечание 5]
В некотором смысле Эпаминонд радикально изменил облик Греции за те 10 лет, в течение которых он был центральной фигурой греческой политики. К моменту его смерти Спарта была покорена, Мессения освобождена, а Пелопоннес полностью реорганизован. Однако в другом отношении он оставил после себя Грецию, ничем не отличающуюся от той, которую он нашел; горькие разногласия и враждебность, которые отравляли международные отношения в Греции на протяжении более столетия, оставались такими же глубокими, как и до Левктры, или даже глубже. Жестокая междоусобная война, которая характеризовала годы, начиная с 432 г. до н.э., продолжалась с прежней силой, пока все вовлеченные государства не были побеждены Македонией. [ нужна цитата ]
В Мантинее Фивы столкнулись с объединенными силами величайших государств Греции, но победа не принесла им трофеев. После удаления Эпаминонда со сцены фиванцы вернулись к своей более традиционной оборонительной политике, и через несколько лет Афины заменили их на вершине греческой политической системы. Ни одно греческое государство никогда больше не доводило Беотию до того подчинения, которое она знала во времена спартанской гегемонии, но влияние Фиван быстро сошло на нет в остальной Греции. [88] Наконец, при Херонее в 338 г. до н.э. объединенные силы Фив и Афин, сжавшиеся в объятия друг друга для отчаянного последнего боя против Филиппа Македонского, потерпели сокрушительное поражение, и независимости Фив был положен конец. Три года спустя, воодушевленные ложным слухом об убийстве Александра, фиванцы восстали; Александр подавил восстание, затем разрушил город, убив или поработив всех его граждан. Всего через 27 лет после смерти человека, сделавшего город выдающимся во всей Греции, Фивы были стерты с лица земли, их 1000-летняя история закончилась за несколько дней. [ нужна цитата ]
Таким образом, Эпаминонда помнят и как освободителя, и как разрушителя. Его прославляли во всем древнегреческом и римском мире как одного из величайших людей истории. Цицерон восхвалял его как «первого, по моему мнению, человека Греции» [89] , а Павсаний записывает почетное стихотворение из его могилы: [90]
По моим советам Спарта была лишена славы своей,
И святая Мессена приняла наконец своих детей.
Оружием Фив Мегаполис был окружен стенами,
И вся Греция завоевала независимость и свободу.
Действия Эпаминонда, безусловно, приветствовались мессенцами и другими людьми, которым он помогал в его кампаниях против спартанцев. Однако те же самые спартанцы были в центре сопротивления персидским вторжениям в V веке до нашей эры, и их отсутствие остро ощущалось в Херонее; Бесконечная война, в которой Эпаминонд играл центральную роль, ослабила города Греции до такой степени, что они больше не могли противостоять своим северным соседям. Проводя кампанию за свободу беотийцев и других жителей Греции, Эпаминонд приблизил тот день, когда вся Греция будет покорена захватчиками. Виктор Дэвис Хэнсон предположил, что Эпаминонд, возможно, планировал создание объединенной Греции, состоящей из региональных демократических федераций, но даже если это утверждение верно, ни один такой план так и не был реализован. Саймон Хорнблауэр утверждает, что великим наследием Фив IV века и эллинистической Греции был федерализм, «своего рода альтернатива империализму, способ достижения единства без силы», который «воплощает представительный принцип». [91]
Несмотря на все свои благородные качества, Эпаминонд не смог выйти за пределы греческой системы городов-государств с ее постоянным соперничеством и войнами, и, таким образом, оставил Грецию более опустошенной войной, но не менее разделенной, чем он ее нашел. Хорнблауэр утверждает, что «признаком политической неудачи Эпаминонда, еще до битвы при Мантинее, является то, что его пелопоннесские союзники боролись за то, чтобы отвергнуть Спарту, а не из-за положительной привлекательности Фив». [91] С другой стороны, Коуквелл заключает, что «Эпаминонда следует судить не в связи с этими неизбежными ограничениями беотийской власти. Установление власти в Беотии и прекращение спартанского господства на Пелопоннесе было самым лучшим и лучшим, что Беотиец мог бы это сделать». [92]
СМИ, связанные с Эпаминондом, на Викискладе?