Tetrabiblos ( греч . Τετράβιβλος , букв. « Четыре книги » ), также известный как Apotelesmatiká ( греч . Ἀποτελεσματικά , букв. « О последствиях » ) и на латыни как Quadripartitum ( букв. « Четыре части » ), представляет собой текст по философии и практике астрологии , написанный александрийским ученым Клавдием Птолемеем на греческом койне во II веке н. э. ( ок. 90 г. н. э. — 168 г. н. э. ).
Альмагест Птолемея был авторитетным текстом по астрономии на протяжении более тысячи лет, а Тетрабиблос , его сопутствующий том, был столь же влиятельным в астрологии , изучении эффектов астрономических циклов на земные дела. Но в то время как Альмагест как астрономический авторитет был вытеснен принятием гелиоцентрической модели Солнечной системы , Тетрабиблос остается важной теоретической работой для астрологии.
Помимо описания методов астрологической практики, философская защита Птолемеем предмета как естественного, полезного изучения помогла обеспечить теологическую терпимость к астрологии в Западной Европе в эпоху Средневековья . Это позволило включить учения Птолемея по астрологии в университеты в эпоху Возрождения , что оказало соответствующее влияние на медицинские исследования и литературные произведения.
Историческое значение Тетрабиблоса подтверждается многочисленными древними, средневековыми и ренессансными комментариями, которые были опубликованы о нем. Его копировали, комментировали, перефразировали, сокращали и переводили на многие языки. Последнее критическое греческое издание Вольфганга Хюбнера было опубликовано Teubner в 1998 году.
«Я знаю, что я смертен, я существо одного дня; но когда я исследую извилистые пути звезд, я больше не касаюсь ногами Земли: я стою рядом с самим Зевсом, напиваясь амброзией, пищей богов».
Птолемей, Палатинская антология , 9.577. [1]
Птолемей упоминается как «самый известный из греческих астрологов» [2] и «проастрологический авторитет высочайшего уровня». [3] В качестве источника ссылок его «Тетрабиблос» описывается как «пользующийся почти авторитетом Библии среди астрологических писателей за тысячу лет или более». [4] Составленный в Александрии во II веке, труд собрал комментарии о нем с момента его первой публикации. [2] Он был переведен на арабский язык в IX веке и описывается как «несомненно самый влиятельный источник средневековой исламской астрологии». [5]
С переводом Тетрабиблоса на латынь в XII веке «Птолемеевская астрология» была интегрирована Альбертом Великим и Фомой Аквинским в средневековую христианскую доктрину. [6] Это теологическое принятие поощряло преподавание Птолемеевской астрологии в университетах, часто связанное с медицинскими исследованиями. Это, в свою очередь, привлекло внимание к литературным произведениям, таким как произведения Данте , которые помогли сформировать моральную , религиозную и космологическую парадигму Западной Европы в эпоху Средневековья . [6] Тетрабиблос в значительной степени ответственен за установление основных предписаний астрологии эпохи Возрождения , [7] и был необходимым учебником в некоторых из лучших университетов эпохи Возрождения и раннего Нового времени в Европе . [3]
Птолемеевская астрология продолжала преподаваться в европейских университетах вплоть до XVII века, [3] но к середине XVII века изучение боролось за сохранение своей позиции одной из уважаемых либеральных наук . [8] В это время содержание Тетрабиблоса начало подвергаться стигматизации как часть «дьявольского искусства гадания». Один критик XVII века написал о его предмете: «никакое суеверное искусство не подходит более для продвижения целей дьявола, чем астрология Птолемея». [ требуется цитата ]
Интеллектуальное положение астрологии быстро рухнуло в конце 17-го века, но историческое влияние Тетрабиблоса на мировую культуру продолжает привлекать внимание ученых классической философии и истории наук в древности . [9] Он также сохраняет свою позицию влиятельного учебника для практиков современной западной астрологии, и английские переводы текста были опубликованы астрологами в 18-м, 19-м и 20-м веках. [10] Гуманистический астролог начала 20-го века Дейн Радьяр сообщил, что астрология его эпохи «возникла почти полностью из работ александрийского астролога Клавдия Птолемея». [11] Даже астрологические учебники 21-го века описывают Тетрабиблос как «без сомнения, незаменимый для любого серьезного студента астрологии». [12]
Непреходящее значение работы объясняется несколькими факторами: репутацией Птолемея как одного из величайших философов и ученых древнего мира [13] , астрологической значимостью текста как одного из старейших полных руководств по этой теме [14] и беспрецедентным порядком и качеством астрологических объяснений Птолемея. [15]
«Выдающаяся черта астрологии Птолемея» описывается как «информированная философским и научным духом его эпохи». [16] Птолемей писал в то время, когда «физика» определялась философией , и его описание звездных эффектов было выражено в терминах четырех аристотелевских качеств (горячий, холодный, влажный и сухой), противопоставленных философскому понятию всеобщего единства и космической гармонии . [17] Его целью было объяснить обоснование астрологии в таких терминах, поэтому работа также примечательна тем, что она отвергает астрологические практики, которые не имеют прямой астрономической основы: [18]
Что касается чепухи, на которую многие тратят свой труд и которой нельзя дать даже правдоподобного объяснения, то мы отбросим ее в пользу первичных естественных причин; мы будем исследовать ее не посредством жребиев и чисел, которым нельзя дать никакого разумного объяснения, а просто посредством науки об аспектах звезд в местах, с которыми они знакомы. [19]
Книга начинается с объяснения философской основы астрологии, которая призвана ответить на аргументы критиков, ставящих под сомнение обоснованность предмета. [14] Об этом Линн Торндайк в своей «Истории магии и экспериментальной науки » пишет: «Только противники астрологии, похоже, остались в неведении относительно Тетрабиблоса , продолжая критиковать это искусство, не имея отношения к его изложению Птолемеем или на которые он конкретно ответил». [20]
Птолемей не был ответственным за создание астрологических методов, представленных им в Тетрабиблосе . [16] Его вклад заключался в систематическом размещении материала, чтобы продемонстрировать, что астрология основана на логических, иерархических принципах. [14] Астрологические влияния часто относят к метеорологическим эффектам гуморальных сдвигов, которые, как предполагалось, являются результатом небесных циклов, приносящих коррелированные изменения в нагревании, охлаждении, увлажнении и высыхании атмосферы. [21]
Историческое значение и влияние Тетрабиблоса подтверждается многочисленными древними, средневековыми и ренессансными комментариями, опубликованными о нем, а также многочисленными переводами и перефразированными изданиями, которые стремятся воспроизвести его содержание доступным образом. [22] Греческий текст был переведен на арабский, латынь и многие современные языки. Первый английский перевод появился только в XVIII веке, но к концу XIX века американский астролог Люк Броутон сообщил, что у него было по крайней мере полдюжины различных английских переводов. [23]
Общеизвестные греческие и латинские названия ( Tetrabiblos и Quadripartitum соответственно), означающие «четыре книги», являются традиционными прозвищами [24] для произведения, которое в некоторых греческих рукописях озаглавлено Μαθηματικὴ τετράβιβλος σύνταξις , «Математический трактат в четырех книгах». [25] Фрэнк Эгглстон Роббинс, редактор английского перевода Loeb , опубликованного в 1940 году, считал вероятным, что это был заголовок, используемый самим Птолемеем, хотя он признавал, что во многих других греческих рукописях используется заголовок Τὰ πρὸς Σύρον ἀποτελεσματικά , «Прогностика, адресованная Сиру». [25] Древний анонимный комментарий к работе утверждает, что некоторые считали термин Tetrabiblos вымышленным именем. [25]
Хюбнер, редактор греческого издания Teubner 1998 года, использует название Apotelesmatiká ( biblía ), «(книги о) эффектах», которому следуют современные ученые. [26] Александр Джонс, редактор публикации Springer Ptolemy in Perspective (2010), считает, что собственное название Птолемея остается неизвестным, но соглашается, что термин Apotelesmatika является «достоверной догадкой». [24] Этот термин по-разному переводится как «влияния», [24] «эффекты» [26] или «прогностика»; [25] отражая тему работы, которая связана с получением предвидения эффектов предсказуемых астрономических циклов.
Твердо установленной даты составления Тетрабиблоса не существует , но Птолемей в своем «Вступительном слове» сообщает, что он написал свой астрологический трактат после завершения своего астрономического трактата: Альмагеста . [27] Доказательства в Альмагесте показывают, что астрономическая работа не могла быть завершена ранее примерно 145 г. н. э., [28] что показывает, что Птолемей написал Тетрабиблос ближе к концу своей жизни, где-то между завершением Альмагеста и своей смертью, которая, как правило, датируется около 168 г. н. э. [29]
«Большинство событий общего характера черпают свои причины из окружающих небес».
Птолемей, Тетрабиблос I.1.
Текст начинается с обращения Птолемея к «Сиру», неизвестному персонажу, которому посвящены все труды Птолемея. [30] В нем Птолемей различает два типа астрономических исследований: первый ( собственно астрономия ), который открывает астрономические циклы и движения; второй ( астрология ), который исследует изменения, вызываемые этими движениями. Он утверждает, что каждый из них имеет свою собственную науку, и первый желателен сам по себе, «даже если он не достигает результата, полученного в его сочетании со вторым». [27] Это используется для демонстрации точки зрения Птолемея, что астрономия и астрология являются взаимодополняющими исследованиями, так что, хотя астрология менее самодостаточна и фактична, [2] ее применение делает практику астрономии более полезной. [31] Хотя термины astronomia и astrologia использовались взаимозаменяемо в древних текстах, [32] это также демонстрирует раннее определение двух дифференцированных предметов, которые подробно обсуждались Птолемеем в двух отдельных работах. [31]
Птолемей утверждает, что, рассмотрев первый предмет (астрономию) в его собственном трактате, он «теперь даст отчет о втором и менее самодостаточном методе надлежащим философским образом, так что тот, чья цель — истина, никогда не будет сравнивать свои восприятия с уверенностью первого». [27] В этом и других вводных замечаниях он раскрывает свою точку зрения, что астрологическое предсказание чрезвычайно сложно и легко подвержено ошибкам, но удовлетворительно достижимо для тех, кто обладает необходимыми навыками и опытом, и слишком полезно, чтобы его можно было отвергнуть просто потому, что оно иногда может быть ошибочным. [33]
Главы 2 и 3 важны для представления философской защиты Птолемеем своего предмета. Франц Болл заметил, что аргументы были параллельны в более древних источниках, особенно у философа- стоика Посидония ( ок. 135 г. до н. э. – ок. 51 г. до н. э.). [34] В равной степени повествование Птолемея было заимствовано более поздними философами и астрономами , такими как Иоганн Кеплер , который использовал похожие примеры и тот же порядок аргументов для объяснения физической основы некоторых астрологических утверждений. [35] Описанные как «научно говоря, совершенно похвальные» одним современным комментатором, [36] другой осудил эти главы как место, где «знания, интеллект и риторическое мастерство» Птолемея наиболее «неправильно используются». [37]
В первой главе Птолемей утверждает легитимность исследования и выделяет два основных аргумента против него:
Затем в следующих двух главах Птолемей отвечает на каждую критику.
Во второй главе Птолемей утверждает, что знание, полученное астрономическими средствами, достижимо, и пытается определить его пределы в соответствии с «аристотелевско-стоической» логикой. [38] Он указывает, что Солнце оказывает наибольшее влияние на сезонные и суточные циклы Земли, и что большинство явлений в природе синхронизируется Луной :
... как небесное тело, ближайшее к Земле, Луна дарует свое влияние наиболее обильно на мирские вещи, поскольку большинство из них, одушевленных или неодушевленных, симпатизируют ей и изменяются вместе с ней; реки увеличивают и уменьшают свои потоки в зависимости от ее света, моря меняют свои собственные приливы и отливы с ее восходом и заходом, а растения и животные полностью или частично прибывают и убывает вместе с ней. [39]
Он распространяет эту способность влиять на погоду и управлять биологическими моделями земных существ на неподвижные звезды и планеты , так что все, что испытывает циклы роста или модели поведения, в некотором роде реагирует на небесные циклы. Они вызывают элементарные изменения (жаркие, ветреные, снежные или водные условия и т. д. ): под руководством Солнца, активизируются Луной и поддерживаются планетарными конфигурациями и явлениями неподвижных звезд . Затем считается, что преобладающие метеорологические качества определяют темперамент — качество момента времени в определенном месте — который, как предполагается, запечатлен, как своего рода временной отпечаток, на семени чего-либо, что вступает в прорастание или проявление в этот момент времени. Птолемей признает, что успешный анализ этого темперамента нелегко достичь, но его может определить тот, кто способен рассматривать данные «как с научной точки зрения, так и с помощью успешной догадки». Он задается вопросом, почему, если человек может надежно предсказать общие погодные условия и их влияние на сельскохозяйственные семена и животных, зная небесные циклы:
... разве он не может также, в отношении отдельного человека, воспринимать общее качество его темперамента из окружающей среды [40] в момент его рождения, ... и предсказывать случайные события, исходя из того факта, что такая-то окружающая среда настроена на такой-то темперамент и благоприятствует процветанию, тогда как другая не так настроена и способствует вреду? [41]
Предполагая, что таких аргументов достаточно для демонстрации обоснованности астрологии, Птолемей признает, что в ее практике совершается много ошибок – отчасти из-за «явных негодяев», которые заявляют, что практикуют ее без должного знания, и претендуют на то, что предсказывают вещи, которые не могут быть познаны естественным путем (иногда используя термин «астрология» для практик, которые не соответствуют подлинному изучению астрологии) [42] и потому, что законные практики должны приобрести объем знаний и опыта в течение ограниченного жизненного периода. Его резюме заключается в том, что изучение обычно способно дать только надежные знания в общих чертах; что астрологические советы следует приветствовать, но не ожидать, что они будут безупречными; и что астролога следует не критиковать, а поощрять интегрировать не-астрономическую информацию в компиляцию суждения (например, то, что известно об этническом происхождении человека, национальности и родительском влиянии). [43]
В третьей главе Птолемей утверждает, что астрологическое предсказание является как естественным, так и полезным. Перевод этих идей на латынь в 12 веке описывается как «имеющий решающее значение» для принятия благоприятного отношения к астрологии в христианстве, чем это было в Европе в Темные века в период Средневековья . [44]
Птолемей первым предполагает, что не «бесполезно» создавать предсказания того, что, вероятно, произойдет, даже если предсказания не предоставляют средств для избежания надвигающейся катастрофы. Это было одно из известных классических критических замечаний, которое было выдвинуто на первый план в тексте Цицерона De Divinatione , в аргументе о том, что нет ничего хорошего в предупреждениях о надвигающихся катастрофах, когда они не предлагают средств спасения. [45] Птолемей дает более позитивный взгляд на предсказание в своей оценке астрологии как предмета, «благодаря которому мы получаем полное представление о вещах человеческих и божественных», [46] который, как он утверждает, дает лучшее восприятие того, «что подобает и целесообразно для возможностей каждого темперамента». [46] Он рассматривает астрологию как предмет, который поощряет расширенное самопознание, которое следует ценить как источник удовольствия и благополучия; поскольку даже если астрология не может помочь в приобретении богатства или славы; то же самое можно сказать и обо всей философии, которая занимается «большими преимуществами». Поэтому в случае неблагоприятных событий, которые обязательно произойдут, Птолемей утверждает, что астрологическое предсказание все равно приносит пользу, потому что «предвидение приучает и успокаивает душу посредством опыта отдаленных событий, как если бы они были настоящими, и готовит ее встречать со спокойствием и стойкостью все, что бы ни случилось» [46] .
Следующий аргумент Птолемея состоял в том, чтобы избежать критики, которая возникает, когда практика предсказания рассматривается как предполагающая фатальную необходимость . Этот момент имел решающее значение для более позднего теологического принятия, поскольку средневековая религиозная доктрина диктует, что индивидуальная душа должна обладать свободной волей , чтобы нести ответственность за свой собственный выбор и последствия, которые из него вытекают. Текст Герарда Фельтра XIII века «Сумма о звездах» демонстрирует проблему, которую астрологический детерминизм создает для теологического аргумента: «Если звезды делают человека убийцей или вором, то тем более это делает первопричина, Бог, о чем стыдно предполагать». [47] Комментарии Птолемея противостоят критике, предполагая, что в то время как небесные циклы полностью надежны и «вечно совершаются в соответствии с божественной, неизменной судьбой», [46] все земные вещи также подвержены «естественной и изменчивой судьбе, и, черпая свои первые причины свыше, она управляется случаем и естественной последовательностью». [46] Поэтому он заявляет, что ничто не предопределено необратимо, и мы не должны воображать, что «события, происходящие с человечеством, являются результатом небесной причины, как будто… им суждено произойти по необходимости, без возможности вмешательства какой-либо другой причины». [46]
В этом обсуждении Птолемей высказывает мысль, к которой впоследствии прибегли многие поздние астрологические авторы, что «меньшая причина всегда уступает более сильной». [48] Он считает, что человек неспособен противостоять большим циклам изменений, которые происходят с более широким сообществом, поэтому даже человек, чей гороскоп указывает на прибыль, может погибнуть в то время, когда его сообщество поражено стихийным бедствием или эпидемией. Однако Птолемей также утверждает, что катастрофические события последуют естественным путем только в том случае, если не будет предпринято никаких ответных действий для предотвращения проблемы, например, когда «будущие события для людей неизвестны или известны, а средства от них не применяются». [48] Он занимает сбалансированную позицию в споре о судьбе против свободной воли, когда пишет, что некоторые вещи, поскольку их действенные причины многочисленны, становятся неизбежными, в то время как другие можно предотвратить актом астрологического предсказания. Позиция астролога сравнивается с позицией врача, который должен уметь заранее распознавать, какие недуги всегда фатальны, а какие требуют помощи. [48]
«...то же самое и с философией — нам не нужно отказываться от нее из-за того, что среди тех, кто претендует на нее, есть явные негодяи».
Птолемей, Тетрабиблос I.2.
Поэтому, по мнению Птолемея, разумно сдерживать свои действия, осознавая, как преобладающий и будущий темперамент способствует или вредит врожденному темпераменту, или выбирать время для действий, которое астрологически подходит для этой деятельности, — точно так же, как считается рациональным использовать знание звезд для обеспечения безопасности на море, использовать знание лунного цикла для обеспечения успешного размножения и посева или охлаждать себя при экстремальных температурах, чтобы меньше страдать.
Философское заключение Птолемея по этому предмету, которое помогло обеспечить его интеллектуальный статус вплоть до XVIII века, таково: «даже если он не полностью непогрешим, по крайней мере его возможности кажутся достойными высочайшего уважения». [48] Оправдав свою интеллектуальную вовлеченность в исследование в соответствии с философскими принципами своего времени, Птолемей затем обращает свое внимание на практическую теорию астрологии и обоснование, которое лежит в основе организации ее принципов.
Одной из уникальных особенностей Тетрабиблоса среди астрологических текстов его периода является степень, в которой первая книга не только вводит основные астрологические принципы, но и синтезирует и объясняет обоснование их сообщаемых ассоциаций в соответствии с философией Аристотеля . [49] Глава четвертая, например, объясняет «силу планет» через их ассоциации с творческими гуморальными качествами тепла или влажности, или восстановительными качествами холода и сухости. [50] Поэтому Марс описывается как разрушительная планета, потому что его гуморальная ассоциация — чрезмерная сухость, в то время как Юпитер определяется как умеренный и оплодотворяющий, потому что его ассоциация — умеренное тепло и влажность. [51] Эти ассоциации основаны на расположении планет по отношению к Солнцу, как это воспринимается с геоцентрической точки зрения , с помощью которой измеряются их орбиты, если они центрированы на Земле.
Объединяя эти аристотелевские принципы с распространенной греческой философией, используемой Зеноном из Китиона и пифагорейцами , следующие три главы распределяют планеты по парам противоположностей. [50] Они могут быть благотворными (умеренно согревающими или увлажняющими) или вредоносными (чрезмерно охлаждающими или высушивающими); мужскими (высушивающими) или женскими (увлажняющими); активными и дневными (соответствующими качествам дня и согласованными с природой Солнца) или пассивными и ночными (соответствующими качествам ночи и согласованными с природой Луны). [52] Поскольку эти гуморальные ассоциации вытекают из конфигураций с Солнцем, глава восемь описывает, как они тонко изменяются в соответствии с фазой синодического цикла каждой планеты с Солнцем . [53]
В девятой главе обсуждается «сила неподвижных звезд». Здесь, вместо того, чтобы давать прямые гуморальные ассоциации, Птолемей описывает их «температуры» как такие же, как у планет, которые он уже определил. Поэтому Альдебаран («называемый Факелом») описывается как имеющий «температуру, подобную температуре Марса», в то время как другие звезды в Гиадах «подобны температуре Сатурна и умеренно подобны температуре Меркурия». [54] В конце главы Птолемей поясняет, что это не его предложения, а взятые из исторических источников, являющиеся «наблюдениями эффектов самих звезд, сделанными нашими предшественниками». [55]
Глава десятая возвращается к гуморальной теме более явно, разъясняя, что зодиак соответствует сезонам и , таким образом, выражает смещение акцента через влажность, тепло, сухость и холод (что вызвано весной , летом , осенью и зимой ). Аналогично, четыре угла карты представляют гуморальный акцент через ассоциацию с эффектами четырех кардинальных ветров , которые дуют с их выровненных направлений. [56] Оставшаяся часть первой книги (до последних двух глав, которые касаются планетарных фаз и аспектных применений), представляет правление, разделение и конфигурации знаков зодиака , большинство из которых связаны с астрономическими определениями, сезонными эффектами, физикой и геометрией . Геометрические принципы используются для определения благоприятного или неблагоприятного качества астрологических аспектов , основанных на угловом соотношении планет и знаков с эклиптическими градусами. [15]
В эпоху Птолемея границы знаков зодиака были близки к границам видимых созвездий , названия которых они носят, но Птолемей демонстрирует теоретическое различие между двумя системами отсчета, описывая начальную точку зодиака как фиксированную не по отношению к звездам, а по отношению к математически рассчитанному весеннему равноденствию . [57] Это определяет сезонно-ориентированный тропический зодиак , который берет свое название от греческого слова τροπικός tropikos : «поворотный», [58] потому что он устанавливается по смене времен года и, будучи подверженным прецессии , испытывает медленное и постепенное вращение через видимые созвездия. [59] По той же причине знаки, которые отмечают точки летнего и зимнего солнцестояния Солнца ( Рак и Козерог ), описываются как «тропические знаки», [60], поскольку это места, где Солнце «меняет» свое направление в небесной широте (тем самым определяя земные круги широты, известные как тропик Рака и тропик Козерога ). [61]
В то время как другие древние астрологические авторы делали акцент на астрологической интерпретации таких определений (например, описывая, как тропические знаки указывают на быстро меняющиеся ситуации), [62] фокус Птолемея заметно отличается; он уделяет внимание астрономическим и философским факторам, лежащим в основе определений, а не их астрологическому значению на практике. Птолемей объясняет, что определения зодиака не являются его собственными, но представляют «естественные характеристики зодиакальных знаков, как они были переданы традицией». [63] Его подход находит элегантное выражение там, где он демонстрирует логику схематических построений (например, философские принципы, лежащие в основе планетарного управления знаками ), [64] но отмечается, что он передает отстраненность в отношении элементов астрологии, которые не столь очевидно правдоподобны. [65] Это можно увидеть в том, как Птолемей избегает вдаваться в подробности аспектов астрологии, которые опираются на мифологические или символические ассоциации, и как он готов изложить обоснование противоречивых астрологических предложений, не раскрывая никаких личных предпочтений в отношении одной схемы по сравнению с другой. [66]
Некоторые комментаторы рассматривали сравнительно бесстрастный подход Птолемея к пунктам астрологического спора как основание полагать, что он был больше заинтересован в теоретических принципах, чем в реальной практике астрологии. [67] С другой стороны, объективный тон, который отличает его стиль; его утверждение, что предмет является естественным (посредством чего он не требует клятв о сохранении тайны от своих учеников, как это делают некоторые современники); [68] и то, как он демонстрирует уважительное отношение к альтернативным взглядам, не очерняя авторов, чья практика может отличаться от его собственной, [69] — все это помогло обеспечить историческую репутацию текста как интеллектуально превосходящего. Исследователь классики Марк Райли поднял эти вопросы в своей оценке того, что Птолемей подошел к предмету астрологии с точно такой же теоретической склонностью, какую он применял к астрономии, географии и другим наукам, о которых он писал. [70] Этот отличительный стиль подхода привел Райли к выводу: «Уважение, проявленное к труду Птолемея всеми позднейшими астрологами, было обусловлено не его полезностью для практикующего специалиста, а его выдающимся синтезом астрологии и науки». [49]
Книга II представляет трактат Птолемея о мирской астрологии . Он предлагает всесторонний обзор этнических стереотипов , затмений , значений комет и сезонных лунаций , используемых в прогнозировании национальной экономики, войн, эпидемий, стихийных бедствий и погодных условий. Ни один другой сохранившийся древний текст не предлагает сопоставимого описания этой темы с точки зрения широты и глубины детализации, предложенной Птолемеем. Хотя не приводится никаких продемонстрированных примеров, он пишет с авторитетом в этой ветви своего предмета, что говорит о том, что она представляла для него особый интерес. Современные комментаторы отметили, что Птолемей «сознательно использовал другой подход», чтобы контрастировать «со «старыми», бесконечно сложными методами». [15]
Птолемей начинает с заявления, что он кратко рассмотрел важные принципы и теперь разовьет детали астрологии в соответствующем порядке. Его точка зрения заключается в том, что астрологическая оценка любого «конкретного» человека должна основываться на предварительном знании «общего» темперамента его этнического типа; и что обстоятельства жизни отдельных людей в какой-то степени включены в судьбу их сообщества. [71]
Во второй главе дается широкое обобщение того, как различия в физических чертах возникают между жителями разных климатов (разграничение по широте). Например, сообщества, живущие близко к экватору, описываются как имеющие черную кожу, маленький рост и густые шерстяные волосы, как защитную реакцию на палящую жару этого места. Напротив, сообщества, обосновавшиеся в высоких северных регионах, определяются своей более холодной средой и большей долей влаги. Их телесные формы более бледные, высокие, с более тонкими волосами, и по своим характеристикам они описываются как «довольно холодные по своей природе». [72] Оба типа описываются как лишенные цивилизации из-за экстремальных условий своей среды, тогда как сообщества, живущие в умеренных регионах, имеют среднюю окраску, умеренное телосложение и ведут более равномерный образ жизни. Несколько регионов определяются аналогичным образом в соответствии с сочетанием, которое возникает в рамках такого рода анализа. Птолемей объясняет, что такие соображения рассматриваются только вкратце, как фоновое соображение для того, что будет дальше. Он также ясно дает понять, что такие черты можно обнаружить «обычно, но не у каждого человека» [72] .
В главе 3 Птолемей объединяет свои интересы в астрологии и географии, чтобы описать астрологические ассоциации «нашего обитаемого мира». Карты, основанные на Geographica Птолемея , показывают определение Птолемеем обитаемого мира как (примерно) простирающегося от экватора до 66° северной широты, охватывающего сушу между Атлантическим океаном и Восточно-Китайским морем. [73] Птолемей расширяет логику, данную в древних вавилонских текстах, где четыре четверти известного мира приписываются четырем триплицитетам зодиака. [74] Приписывание основано на ассоциации между планетами, которые управляют триплицитетами, и направлениями и ветрами, с которыми связаны эти планеты. Например, «триплицитет Овна» (который включает Овна, Льва и Стрельца) в основном управляется Юпитером и ему помогает Марс. Юпитер управляет северным ветром, а Марс — западным ветром; поэтому эта тройственность управляет северо-западной четвертью «обитаемого мира» Птолемея: областью, известной как Европа. [75]
Опять же, эти разделения являются общими, и конкретное правление каждой нации изменяется в зависимости от местоположения и наблюдаемых культурных различий. Например, в Европе только те регионы, которые лежат на северо-западных крайностях, полностью приписываются Юпитеру и Марсу, поскольку те, которые лежат к центру обитаемой области, склоняются к влиянию противоположных регионов. [76] Таким образом, «обитаемая область» испытывает дрейф астрологического соответствия, а не резкие разделения внутри своих четвертей, и независимые нации по-разному связаны со знаками каждого триплицитета и планетами, которые ими управляют. Птолемей называет Британию и Испанию двумя странами, уместно размещенными в северо-западной четверти, чтобы принять правление Юпитера и Марса. Такие страны описываются как «независимые, любящие свободу, любящие оружие, трудолюбивые», основываясь на характеристиках, приписываемых этим планетам. Будучи преимущественно управляемыми мужскими планетами, они также «без страсти к женщинам и смотрят свысока на удовольствия любви». [76] Наблюдаемые характеристики влияют на его категоризацию Британии как имеющей более близкое родство с Овном и Марсом (из-за чего «по большей части ее жители более свирепы, более упрямы и звери»), в то время как Испания, как сообщается, больше подвержена Стрельцу и Юпитеру (из чего следует «их независимость, простота и любовь к чистоте»). [76]
Хотя Птолемей описывает свой анализ как «краткое изложение», [77] глава выстраивается в обширную связь между планетами, знаками зодиака и национальными характеристиками 73 стран. Она завершается тремя дополнительными утверждениями, которые действуют как основные принципы мирской астрологии:
Оставшаяся часть книги показывает, как эта информация используется для предсказания мирских событий. Основное внимание уделяется затмениям как «первой и самой мощной» причине изменений, [78] дополненным исследованием «стоянок» высших планет : Сатурна, Юпитера и Марса. [79] Хотя затмения считаются важными для любой нации, связанной со знаками зодиака, в которых они происходят, Птолемей сосредоточил внимание на регионах, где они видны, что, как он утверждает, проявит эффекты наиболее заметно. [80] Период затемнения определяет продолжительность эффекта, при этом каждый час пропорционален годам для солнечного затмения и месяцам для лунного затмения. [81] Затем местоположение затмения по отношению к горизонту используется для оценки того, будут ли эффекты наиболее распространены в начале, середине или конце периода, при этом время усиления определяется планетарными контактами со степенью затмения, которые происходят в течение этого периода. [82]
Глава 7 начинает рассмотрение того, какой тип события проявится. Это оценивается по углу горизонта , который предшествует затмению в карте, установленной для рассматриваемого местоположения [83], и планете(ам), которые доминируют над этим углом по правлению и мощным аспектным связям. [84] Будет ли предсказанный эффект полезным или разрушительным, зависит от состояния этих планет, в то время как тип проявления оценивается по знакам зодиака, неподвижным звездам [85] и вовлеченным созвездиям. [86] Полученное предсказание имеет значение для наций, но Птолемей указывает, что некоторые люди более восприимчивы к эффектам, чем другие; а именно те, у кого Солнце или Луна в гороскопах находятся в той же степени, что и затмение, или в степени, которая прямо противоположна ему. [87]
В своем Альмагесте Птолемей объясняет, что у него был доступ к записям затмений, которые велись в течение 900 лет с начала правления царя Набонассара (747 г. до н. э.). [88] В главе 9 Тетрабиблоса он показывает знание вавилонских преданий, которые сопровождали эти записи, в подробном описании предзнаменований, основанных на визуальных явлениях. Цвета затмений и «образования, которые происходят около них, такие как стержни, гало и тому подобное» рассматриваются [89] вместе с астрологическим значением комет, в том, принимают ли они форму «„лучей“, „труб“, „кувшинов“ и тому подобного». Значение выводится из их положения относительно Солнца и оценки «частей зодиака, в которых появляются их головы, и через направления, в которых указывают формы их хвостов». [90] Отмечается, что здесь Птолемей использует принципы, которые выходят за рамки четкой теоретической логики, представленной им в книге I, и которые можно объяснить только с точки зрения мифологической и предзнаменовательной традиции, унаследованной от его древних источников. [91] Он также защищает субъективный характер вовлеченного анализа, утверждая, что было бы невозможно упомянуть надлежащий результат всего этого исследования, которое требует предприимчивости и изобретательности от астролога, выносящего суждение. [92]
Оставшиеся главы книги II посвящены метеорологическим вопросам. В главе 10 уточняется, что новолуние или полнолуние, предшествующие вхождению Солнца в Овен, можно использовать в качестве отправной точки для исследований, касающихся погодных условий года. Лунации, предшествующие вхождению Солнца в любой другой знак равноденствия и солнцестояния (Рак, Весы и Козерог), также можно использовать для сезонных проблем, и в рамках этих «ежемесячных исследований» привносятся более конкретные детали, основанные на лунациях и соединениях планет. [93] Систематически обсуждаются зарегистрированные погодные эффекты неподвижных звезд в зодиакальных созвездиях, в заключение говорится о значимости обычно наблюдаемых небесных явлений, таких как падающие звезды, облачные образования и радуги. [94] Ожидается, что эти заключительные соображения добавят локальные детали к первоначальному исследованию циклов затмений. На протяжении всей книги Птолемей подчеркивает, что карты такого рода нельзя оценивать изолированно, их следует понимать в рамках циклов, к которым они принадлежат, и где существуют тесные связи между рассматриваемыми точками градуса; поскольку:
В каждом случае… следует делать выводы на основе принципа, что всеобщая и первичная первопричина имеет приоритет, а причина частных событий вторична по отношению к ней, и что сила наиболее обеспечена и усилена, когда звезды, являющиеся владыками всеобщей природы, сконфигурированы с частными причинами. [95]
Поскольку от астролога ожидается знание и понимание земных циклов, определяющих основные принципы персонального гороскопа, Птолемей завершает эту книгу обещанием, что в следующей книге будет изложена «в должном порядке» процедура, позволяющая делать прогнозы на основе гороскопов отдельных людей.
В книгах III и IV исследуется то, что Птолемей называет «генетлиалогическим искусством»: интерпретация гороскопа, составленного на момент рождения человека. [96] Он объясняет, что необходимо рассмотреть несколько циклов жизни, но отправной точкой для всех исследований является время зачатия или рождения. Первое «генезис семени» позволяет узнать события, предшествующие рождению; второе «генезис человека» «более совершенно в потенциальности» [96], потому что, когда ребенок покидает утробу и «выходит на свет при соответствующей форме небес», устанавливаются темперамент, расположение и физическая форма тела. [97] Эти два момента описываются как связанные «очень похожей причинной силой», так что семя зачатия принимает независимую форму в астрологически подходящий момент, в результате чего импульс к рождению происходит при «конфигурации, подобной той, которая в деталях управляла формированием ребенка в первую очередь». [96] Глава 2 продолжает эту тему, обсуждая важность расчета точного градуса асцендента при рождении, сложность записи местного времени достаточно точно, чтобы установить это, [98] и методы, доступные для ректификации ( т. е . обеспечения правильности карты). [99]
В главе 3 описывается, как анализ диаграммы делится на прогнозы:
Птолемей объясняет порядок, в котором каждая тема становится актуальной, и следует этому порядку в своей организации тем, представленных в оставшихся главах книг III и IV.
Сначала он рассматривает вопросы дородового периода, рассматривая астрологические сигнификаторы родителей в главе 4 и братьев и сестер в главе 5. Затем он рассматривает вопросы, «непосредственно связанные с рождением», [100] объясняя, как судить о таких вопросах, как будет ли ребенок мальчиком или девочкой (гл. 6); произойдут ли при рождении близнецы или несколько детей (гл. 7); и будут ли связаны с ними физические дефекты или уродливые формы; если да, то сопровождаются ли они умственной неполноценностью, известностью или почетом (гл. 8). [101]
«Рассмотрение продолжительности жизни занимает ведущее место среди исследований событий, следующих за рождением, ибо, как говорят древние, нелепо приписывать частные предсказания тому, кто по конституции лет своей жизни никогда не достигнет времени предсказанных событий. Эта доктрина не является простым вопросом и не связана с другими, но сложным образом выведена из господства мест наибольшего авторитета».
Птолемей, Тетрабиблос III.10.
Исследование послеродовых проблем начинается в главе 9 с обзора астрологических факторов, которые возникают, когда дети не воспитываются. Здесь рассматриваются признаки мертворождения и младенцев, которые кажутся «полумертвыми», или тех, которые были оставлены без присмотра (включая возможность того, что их могут забрать и они выживут). Затем в главе 10 подробно описываются методы установления продолжительности жизни при нормальных обстоятельствах. Это важный и длинный отрывок текста, методы которого требуют точных астрономических подробностей и глубоких знаний сложных прогрессивных методов. Джим Тестер прокомментировал, как Птолемей переходит на необычный уровень детализации [102] в ответственности, которую Буше-Леклерк описал как «главную задачу астрологии, операцию, которую практикующие считают самой трудной, а ее враги — самой опасной и проклятой». [103] Такое предсказание требует судебного мастерства, а также математической экспертизы, поскольку несколько «разрушительных» периодов могут быть идентифицированы, но им противостоят другие, защитные астрологические влияния, что приводит к периодам опасности или болезни, которые не приводят к смерти. [104] Далее в главе 11 следуют астрологические принципы, на основании которых судят о внешнем виде и темпераменте. Планетарные значения следуют логике их гуморальных ассоциаций, так что Юпитер (связанный с теплом и влажностью, гуморальная комбинация, которая способствует росту) дает большую телесную форму. [105] Поскольку они в некоторой степени определяют предрасположенность к телесным недугам, есть естественный переход к содержанию главы 12, которая фокусируется на астрологических сигнификаторах, связанных с травмами и болезнями. Приводятся подробности планетарных ассоциаций с органами и функциями тела, например, Сатурн управляет селезенкой, а Юпитер — легкими. Джим Тестер указал, что существует несколько списков такого типа, «более или менее согласованных в деталях». [106]
Третья книга завершается обсуждением в главах 13 и 14 того, что описывается как «в значительной степени упускаемый из виду» аспект доктрины Птолемея: «психологический», который касается качества души (или психики ). [107] Историк Николас Кэмпион рассмотрел корни представления о том, что небесные и психологические сферы связаны, которые можно проследить до 6 века до н. э., и в случае Птолемея представляет собой смесь аристотелевской и стоической философии, опираясь на платоновское представление о том, что «душа приходит с небес», что объясняет, «как человеческий характер определяется небесами». [108]
Душа, по Птолемею, включает в себя способность к сознательному рассуждению, которая является рациональной и приписывается состоянию Меркурия, и подсознательные и бессознательные элементы ума («чувственная и иррациональная часть»), которая является чувствительной и приписывается состоянию Луны. [109] Эти две главы анализируют инстинктивные импульсы и моральные наклонности, имея в виду психологические мотивы и поведенческое выражение, а не физический темперамент, описанный в главе 11. Болезни души определяются как «пристрастия, которые совершенно несоразмерны и как бы патологические» [110], включая безумие, неспособность проявлять умеренность или сдержанность, нестабильность эмоций, извращенную сексуальность, болезненные извращения и жестокие недуги интеллектуальной и пассивной частей ума. Астрологические объяснения в основном связаны с преувеличенным влиянием деструктивных планет, которые также находятся в сложных конфигурациях с Меркурием и Солнцем или Луной, или планетой, связанной с психологическим импульсом (например, Венера в вопросах сексуальности). [110] Кэмпион указал, что эти планетарные ассоциации с психологическими качествами не являются оригинальными для Птолемея, поскольку присутствуют в Corpus Hermeticum , который был в обращении в Александрии во время составления Птолемеем своего текста. [107] : 254
В этой книге Птолемей рассмотрел все темы, которые относятся к внутренним качествам, генетическим моделям, предрасположенностям и естественным тенденциям, присутствующим с рождения. Его исследование индивидуальных гороскопов продолжается в книге IV, единственное отличие содержания заключается в том, что последующие темы относятся к материальным вопросам и жизненному опыту: то, что Птолемей называет «внешними случайностями». [111]
Книга IV представлена с кратким введением, чтобы подтвердить ранее описанную организацию содержания. Она начинается с тем богатства и чести. Птолемей говорит: «как материальное богатство связано со свойствами тела, так честь принадлежит свойствам души». [111] Глава 2, посвященная материальному богатству, использует «так называемый „ Жребий Фортуны “», хотя наставления Птолемея противоречат наставлениям многих его современников, утверждая, что для его расчета «мы измеряем по гороскопу расстояние от Солнца до Луны, как в дневном, так и в ночном рождении». [112] Репутация Птолемея гарантировала, что этот подход к расчету был принят многими поздними астрологами Средневековья и Возрождения, [113] хотя теперь известно, что большинство эллинистических астрологов изменили формулу расчета для ночных рождений . Примечательно, что в своем обсуждении "О судьбе достоинства" в третьей главе Птолемей не упоминает Жребий Духа (или Даймона ), который обычно используется как духовный аналог материального богатства и счастья, связанных с Жребием фортуны. Это рассматривается как демонстрация его общей неприязни (заявленной в кн. III.3) к "жребиям и числам, которым нельзя дать разумного объяснения". [114]
Последующая глава, название которой Роббинс перевел как «О качестве действия», касается профессиональных наклонностей и сигнификаторов карьерного роста (или спада). Затем следует рассмотрение брака в главе 5, которая в первую очередь относится к Луне в карте мужчины, чтобы описать его жену, и к Солнцу в карте женщины, чтобы описать ее мужа. [115] Здесь Птолемей показывает использование астрологического метода, известного как синастрия , в котором планетарные положения двух отдельных гороскопов сравниваются друг с другом для указания на гармонию или вражду в отношениях.
«Браки большей частью бывают прочными, когда в обеих генитурах светила оказываются в гармоничном аспекте, то есть в трине или секстиле друг с другом… Разводы по незначительным поводам и полные отчуждения случаются, когда вышеупомянутые положения светил находятся в разъединенных знаках, или в оппозиции, или в квартиле».
Птолемей, Тетрабиблос IV.5.
Следующие четыре главы завершают обзор натальных тем, затрагивая темы детей (гл. 6), друзей и врагов (гл. 7), опасностей путешествий за границу (гл. 8) и качества (или типа) смерти (гл. 9 – в отличие от времени смерти, рассматриваемого в III.10).
Заключительная глава произведения описывается как «любопытная» [116], поскольку в конце книги вводится отдельная тема. Это относится к семи «возрастов человека», которые Птолемей кратко упоминает в III.1 как вопрос, который изменяет акцент астрологических конфигураций в зависимости от времени жизни, в которое они происходят: «мы предсказываем события, которые произойдут в определенное время и будут различаться по степени, следуя так называемым возрастам жизни». [117] Его аргумент заключается в том, что, так же как астролог должен учитывать культурные различия, «чтобы он не ошибся в соответствующих обычаях и манерах, приписав, например, брак с сестрой тому, кто является итальянцем по расе, а не египтянину, как ему следовало бы», [118] необходимо учитывать возраст жизни, в котором происходят важные астрологические события. Это делается для того, чтобы гарантировать, что предсказание «согласует те детали, которые рассматриваются во временных терминах, с тем, что подходит и возможно для людей в различных возрастных группах», и избежать внеконтекстных предсказаний, таких как неизбежный брак для маленького ребенка или «рождение детей у очень старого человека или что-либо еще, что подходит молодым людям». [118] Это приводит к обсуждению планетарных тем семи возрастов жизни, которые:
...ибо подобие и сравнение зависят от порядка семи планет; оно начинается с первого века человека и с первой сферы от нас, то есть лунной, и заканчивается последним из веков и самой внешней из планетных сфер, которая называется сферой Сатурна. [118]
Информацию в этом отрывке можно резюмировать следующим образом: [119]
Книга заканчивается кратким обсуждением астрономических и символических циклов, используемых для предсказания хронологических событий, включая упоминание (первичных) направлений, годовых профекций, ингрессий, лунаций и транзитов. [120]
Переводчик английского перевода Loeb 1940 года, FE Robbins, сообщает о «загадочной проблеме» относительно последнего абзаца книги. Одна группа рукописей либо осталась незавершенной, либо снабжена текстом, который соответствует анонимному парафразу работы (предположительно приписываемому Проклу); другая представляет текст, который в общем и целом совпадает с текстом, но длиннее, согласно рукописям, переданным через арабские переводы. [121] Robbins считает несомненным, что окончание, которое совпадает с текстом парафраза, является поддельным. Robert Schmidt, английский переводчик более позднего издания Project Hindsight, соглашается с его выбором, заявляя, что текст последнего «звучит более общептолемеевским». [122]
Роббинс объясняет, что отсутствие концовки обычно происходит, когда древние книги составляются в форме кодекса, а не свитка. Поскольку издание «Парафраз Тетрабиблоса » было направлено на то, чтобы представить смысл работы без собственного сложного стиля построения текста Птолемея, Роббинс говорит, что он «не может представить, как кто-либо (кроме, возможно, Птолемея) мог бы обратить процесс вспять и развить извилистый, нескладный греческий язык последнего из сравнительно простого языка первого». [121] Поэтому он предлагает обе версии концовки, одновременно поддерживая ту, которая находится в арабской версии текста. Это завершает книгу заявлением Птолемея: «Поскольку тема гороскопов была кратко рассмотрена, было бы хорошо также привести эту процедуру к подходящему завершению». [123]
Несмотря на известность Птолемея как философа, голландский историк науки Эдуард Ян Дейкстерхейс критикует « Тетрабиблос» , заявляя, что «остается только загадкой, как сам автор «Альмагеста » , который учил, как развивать астрономию на основе точных наблюдений и математических построений, мог составить такую систему поверхностных аналогий и необоснованных утверждений». [124]
Ни одна оригинальная рукопись текста не сохранилась; его содержание известно из переводов, фрагментов, перефразированных копий, комментариев и более поздних греческих рукописей. [125] Астролог-исследователь Дебора Хоулдинг, анализируя, как определенные пункты согласуются или различаются в разных изданиях, предполагает, что области противоречивых деталей были затронуты тремя основными потоками передачи: рукописи, прошедшие арабский перевод; те, которые основаны на перефразированном издании, и рукописи, которые датируются четырьмя столетиями позже арабских, но которые не подвергались переводу с греческого. [126]
Самая старая сохранившаяся рукопись — это арабский перевод, составленный в IX веке Хунайном ибн Исхаком . Впервые он был переведен на латынь в Барселоне Платоном де Тиволи в 1138 году и стал влиятельным как первое полное введение в астрологическую работу Птолемея в средневековой Европе. Он сохранился по крайней мере в девяти рукописях и пяти печатных изданиях эпохи Возрождения. [127]
Другие латинские переводы, сделанные с арабских источников, включают анонимную (неопубликованную) работу, составленную в 1206 году, и еще одну работу XIII века Эгидия Тебальди (Aegidius de Thebaldis). [128] Как правило, латинские переводы, сделанные с арабских текстов, распространялись с комментариями, составленными Али ибн Ридваном (Хали) в XI веке. [129]
Перевод Эджидио Тебальди был впервые опубликован Эрхардом Ратдольтом в 1484 году вместе с комментарием Хали и «псевдо-Птолемеевым» списком афоризмов, известным как Centiloquium . Его описывают как «творение итальянских издательств конца пятнадцатого века». [129]
Анонимный греческий парафраз предположительно приписывается философу V века Проклу . Его часто называют Парафразом Прокла, хотя его подлинность подвергается сомнению, и профессор Стефан Хайлен описывает его как «весьма сомнительный». [130] Содержание Парафраза близко к содержанию рукописей Тетрабиблоса , но он использует упрощенный текст с целью предоставления того, что Хайлен называет «более легко понимаемой версией сложной оригинальной работы». [130]
Современного критического издания этого текста не существует. [130] Самая старая сохранившаяся рукопись датируется X веком и хранится в Ватиканской библиотеке (Ms. Vaticanus gr.1453, SX , ff.1–219). [126] : 269 Часть текста Парафраза была опубликована с латинским переводом и предисловием Филиппа Меланхтона в Базеле в 1554 году, но это не было широко распространено. [126] : 265 Полная репродукция с сопровождающим латинским переводом была сделана около 1630 года ватиканским ученым Львом Аллатиусом «для его собственного удовольствия», и она была опубликована наборщиками Эльзевира в Лейдене в 1635 году, по-видимому, без ведома или согласия Аллатиуса. [131 ]
Латинский перевод Аллатиуса использовался в качестве источника всех английских переводов Тетрабиблоса до издания Роббинса 1940 года. [126] : 266 К ним относятся переводы, сделанные Джоном Уолли (1701); «исправленное издание» Уолли, сделанное Эбенезером Сибли и его братом (1786); Дж. М. Эшманд (1822); Джеймс Уилсон (1828); и другие рукописи XIX века, распространявшиеся в частном порядке, такие как рукопись Джона Уорсдейла. [132]
Хотя не сохранилось ни одной копии оригинальной рукописи Птолемея, существуют другие древние работы, такие как «Апотелесматика » Гефестиона I , которые описывают или воспроизводят некоторые из ее отрывков. Они использовались для проверки спорных областей содержания. [126] : 275
Самая старая довольно полная греческая рукопись текста (а не перефразированное издание, сделанное с нее) датируется XIII веком. Две или три других датируются XIV веком, но большинство датируются XV и XVI веками. [133] Во «Введении» к своему переводу 1940-х годов Фрэнк Эгглстон Роббинс сообщил о существовании по крайней мере 35 рукописей, содержащих весь или большую часть Тетрабиблоса в европейских библиотеках. [134]
Первое печатное издание было сделано в 1535 году с сопровождающим латинским переводом немецкого классического ученого Иоахима Камерариуса . Оно было переиздано в 1553 году и «примечательно тем, что предлагает первый латинский перевод, основанный на греческом, а не на арабском источнике». [126] : 269 Роббинс отметил номера страниц издания 1553 года в греческом тексте, который находится напротив его английского перевода, заявив: «Мои сопоставления были сделаны со вторым изданием Камерариуса, поскольку до сих пор это был стандартный текст, и он был наиболее удобным». [134]
Также в 1940 году греческое критическое издание было опубликовано Teubner в Германии, на основе неопубликованной работы Франца Болла , которая была завершена его ученицей Эмилией Бур. Роббинс выразил сожаление, что не смог сослаться на это при подготовке своего английского перевода. [135]
В 1994 году издание «Болла-Боэра» стало основой сериализованного английского перевода Роберта Шмидта, опубликованного Project Hindsight. «Предисловие переводчика» критиковало понимание Роббинсом некоторых «концептуальных вопросов», а также утверждало необходимость нового английского перевода, который признавал бы «вероятное превосходство текста Тойбнера, отредактированного Боллом и Буром в 1940 году». [136]
Последнее критическое издание греческого текста было сделано немецким ученым профессором Вольфгангом Хюбнером и опубликовано Teubner в 1998 году. Основываясь на 33 полных и 14 частичных рукописях, Хюбнер также включил неопубликованные заметки Бура и рассуждения, приведенные в изданиях Robbins и Boll-Boer. [126] : 273 Это издание теперь считается авторитетным. Комментарий рецензента в The Classical Review гласит: «Прогресс по сравнению с предыдущими изданиями очевиден практически на каждой странице». [137]
В дополнение к арабскому комментарию к Тетрабиблосу, сделанному Али ибн Ридваном (Хали) в XI веке, [138] значительное внимание уделяется анонимному греческому комментарию , который имеет более древнее, неясное происхождение. Он был написан в неопределенную дату, либо в позднюю античность, либо в византийский период. Его также приписывают Проклу, как предполагаемому автору Парафраза , хотя Хайлен заметил, что такая атрибуция «выглядит как догадки». [139] Хоулдинг также указал, что различия в табличной информации, представленной в Парафразе и Комментарии , «являются убедительным аргументом в пользу того, что оба не могут быть работой одного и того же автора». [126] : 274
Греческий комментарий был впервые напечатан в 1559 году с сопровождающим его латинским переводом Иеронима Вольфа . Он утверждал, что был основан на сильно испорченной рукописи, которая требовала многочисленных догадок ученого друга Вольфа, который предпочел остаться анонимным, чем столкнуться с упреками за «заниматься такого рода литературой». [139] Издание Вольфа было переплетено с введением в Тетрабиблос , приписываемым (спекулятивно) Порфирию , и схолиями Демофила. [140]
Целью Комментария было предложить наглядные иллюстрации и более полное объяснение астрологических принципов, описанных Птолемеем. После издания Вольфа большие отрывки были включены в латинские астрологические труды, которые содержали обширные коллекции примеров гороскопов. Два примечательных примера — это Ptolemaei De Astrorvm Ivdiciis Иеронима Кардана ( Базель, 1578) и Speculum Astrologiae Франциско Юнктинуса (Лугдуни, 1583). [126] : 273 Современные переводчики продолжают ссылаться на Комментарий Иеронима Вольфа в своих пояснительных аннотациях. [141]
Centiloquium ' сто (изречений)' было общепринятым латинским названием сборника из 100 важных астрологических афоризмов . Он также был известен на латыни как Liber Fructus (араб. Kitab al-Tamara ; иврит: Sefer ha-Peri ) 'Книга Плода'. [142] Последнее отражало веру в то, что это предлагало суммирование ключевых астрологических принципов Птолемея, и поэтому представляло собой "Плод его Четырех Книг". [143] Он начинался, как и все работы Птолемея, с посвящения "Сирусу", что помогло поддержать предположение о птолемеевской подлинности работы. [138]
Ранние рукописи обычно сопровождались комментарием по их использованию, написанным Ахмадом ибн Юсуфом аль-Мисри (835–912). [142] Он был переведен на латынь в то же время, когда переводились арабские издания Тетрабиблоса . Самые ранние переводы были сделаны Иоганнесом Испанским в 1136 году и Платоном из Тиволи в 1138 году. [143]
Али ибн Ридван (Хали), который подготовил арабский комментарий к труду Птолемея, заметил, что афоризмы подчеркивают принципы вопросительной астрологии, и задался вопросом, почему Птолемей не включил освещение этих тем в свой Тетрабиблос . [138] Джером Кардан был первым, кто объявил работу подделкой, основанной на таких различиях, ссылаясь в своем комментарии к Тетрабиблосу на аргумент Галена : «В старые времена цари, которые пытались основать большие библиотеки, покупали книги знаменитых людей по очень высоким ценам. Поступая так, они заставляли людей приписывать свои собственные труды древним». [138]
Авторство текста теперь приписывается «Псевдо-Птолемею». Некоторые ученые предполагают, что его истинным автором был Ахмад ибн Юсуф. [142] Другие полагают, что Centiloquium , хотя и не Птолемеев, может сохранить некоторую подборку подлинных материалов из эллинистической астрологии . [144] В конечном счете, историческое предположение о том, что Centiloquium был частью астрологического наследия Птолемея, дало ему широкое влияние в средневековый период, благодаря чему он стал важным текстом в астрологической традиции. [143]
Медиа из Commons
Цитаты из Викицитатника
Тексты из Викиресурса
