Нагарджуна ( санскрит : नागार्जुन, Nāgārjuna ; ок. 150 – ок. 250 г. н. э. ) был индийским монахом и буддийским философом Махаяны школы Мадхьямака (центризм, срединный путь). [2] Он широко считается одним из самых важных буддийских философов. [3] Ян Вестерхофф считает его «одним из величайших мыслителей в истории азиатской философии ». [4]
Нагарджуна широко считается основателем школы буддийской философии Мадхьямака и защитником движения Махаяна . [3] [5] Его Mūlamadhyamakakārikā ( Коренные стихи Мадхьямаки , MMK) является важнейшим текстом по философии пустоты Мадхьямаки . MMK вдохновил большое количество комментариев на санскрите, китайском, тибетском, корейском и японском языках и продолжает изучаться сегодня. [6]
Индия в первом и втором веках н. э. была политически разделена на различные государства, включая Кушанскую империю и Королевство Сатавахана . На этом этапе буддийской истории буддийская община уже была разделена на различные буддийские школы и распространилась по всей Индии.
В это время уже существовало небольшое и зарождающееся движение Махаяны. Идеи Махаяны поддерживались меньшинством буддистов в Индии в то время. Как пишет Джозеф Вальзер, «Махаяна до пятого века была в значительной степени невидимой и, вероятно, существовала только как меньшинство и в значительной степени непризнанное движение в лоне буддизма никайя». [7] Ко второму столетию ранние сутры Махаяны , такие как Аштасахасрика Праджняпарамита, уже циркулировали в определенных кругах Махаяны. [8]
Очень мало достоверно известно о жизни Нагарджуны, и современные историки не пришли к единому мнению относительно конкретной даты (I-III вв. н. э.) или места (предполагается несколько мест в Индии) его жизни. [9] Самые ранние сохранившиеся свидетельства были написаны на китайском и тибетском языках спустя столетия после его смерти и в основном представляют собой агиографические записи, которые исторически не поддаются проверке. [9]
Некоторые ученые, такие как Джозеф Вальзер, утверждают, что Нагарджуна был советником царя династии Сатавахана , которая правила Деканским плато во втором веке. [10] [1] Это также подтверждается большинством традиционных агиографических источников. [11] Археологические свидетельства в Амаравати указывают, что если это правда, то царем мог быть Яджна Шри Сатакарни (около второй половины II века). На основе этой ассоциации Нагарджуна традиционно относят к 150–250 годам н. э. [10] [1]
Уолсер считает, что наиболее вероятно, что когда Нагарджуна писал Ратнавали , он жил в смешанном монастыре (с махаянистами и немахаянистами), в котором махаянисты составляли меньшинство. Наиболее вероятной сектантской принадлежностью монастыря, согласно Уолсеру, были Пурвасайлья, Апарасайлья или Чайтьяка (которые были подшколами Махасангхики ). [12]
Он также утверждает, что «вполне вероятно, что он написал Ратнавали в течение тридцатилетнего периода в конце второго века в регионе Андхра около Дханьякатаки (современный Амаравати )» [10] .
Согласно Уолсеру, «самые ранние сохранившиеся легенды о Нагарджуне собраны в биографии Нагарджуны Кумарадживы , которую он перевел на китайский язык около 405 г. н. э.» [11] Согласно этой биографии, Нагарджуна родился в семье брахмана [13] [14] [15] [16] и позже стал буддистом. Традиционные религиозные агиографии помещают Нагарджуну в различные регионы Индии (Кумараджива и Чандракирти помещают его в регион Видарбха в Южной Индии, [17] [18] Сюаньцзан в южной Косале ) [11]
Традиционные религиозные агиографии приписывают Нагарджуне связь с учением сутр Праджняпарамиты , а также то, что он открыл эти писания миру после того, как они оставались скрытыми в течение некоторого времени. Источники расходятся во мнениях о том, где это произошло и как Нагарджуна извлек сутры. Некоторые источники говорят, что он извлек сутры из земли нагов . [ 19]
Сам Нагарджуна часто изображается в составной форме, включающей человеческие и нагские характеристики. Наги — это змееподобные сверхъестественные существа большой магической силы, которые фигурируют в индуистской , буддийской и джайнской мифологии . [20] Наги встречаются во всей индийской религиозной культуре и обычно обозначают разумных змей или драконов, которые отвечают за дождь, озера и другие водоемы. В буддизме нага может быть символом реализованного архата или мудрого человека. [21]
Традиционные источники также утверждают, что Нагарджуна практиковал аюрведическую алхимию ( расаяну ). Например, в биографии Кумарадживы говорится, что Нагарджуна создал эликсир невидимости, а Бустон, Таранатха и Сюаньцзан утверждают, что он мог превращать камни в золото. [22]
Тибетские агиографии также утверждают, что Нагарджуна учился в университете Наланда. Однако, по словам Вальсера, этот университет не был сильным монастырским центром до 425 года. Также, как отмечает Вальсер, «Сюаньцзан и Ицзин оба провели значительное время в Наланде и изучали там тексты Нагарджуны. Странно, что они провели там так много времени и все же решили не сообщать никаких местных историй о человеке, чьи работы играли такую важную роль в учебной программе». [23]
Некоторые источники ( Бу-стон и другие тибетские историки) утверждают, что в последние годы своей жизни Нагарджуна жил на горе Шрипарвата недалеко от города, который позже будет называться Нагарджунаконда («Холм Нагарджуны»). [24] [25] Руины Нагарджунаконды находятся в округе Гунтур , штат Андхра-Прадеш . Известно, что у Чайтика и Бахушрутия- никай были монастыри в Нагарджунаконде. [24] Археологические находки в Нагарджунаконде не привели к каким-либо доказательствам того, что это место было связано с Нагарджуной. Название «Нагарджунаконда» восходит к средневековому периоду, а надписи III-IV веков, найденные на этом месте, ясно показывают, что в древности оно было известно как «Виджаяпури». [26]
Существует множество текстов, приписываемых «Нагарджуне», многие из этих текстов датируются гораздо более поздними периодами. Это вызвало много путаницы у традиционных буддийских биографов и доксографов . Современные ученые расходятся во мнениях о том, как классифицировать эти более поздние тексты и сколько существовало более поздних писателей, называемых «Нагарджуной» (это имя остается популярным и сегодня в Андхра-Прадеше). [27]
Некоторые ученые предполагают, что существовал отдельный автор Арьюведы по имени Нагарджуна, который написал множество трактатов по Расаяне . Кроме того, есть более поздний тантрический буддийский автор с тем же именем, который, возможно, был ученым в Университете Наланды и писал о буддийской тантре . [28] [27] По словам Дональда С. Лопеса-младшего , он изначально принадлежал к семье брахманов из восточной Индии, а затем стал буддистом. [29]
Существует также джайнский персонаж с таким же именем, который, как говорят, путешествовал в Гималаи. Вальсер считает, что истории, связанные с этим персонажем, возможно, повлияли и на буддийские легенды. [27]
Существует ряд влиятельных текстов, приписываемых Нагарджуне; однако, поскольку ему приписывают множество псевдоэпиграфов , ведутся оживленные споры о том, какие из его трудов являются подлинными.
« Муламадхьямакакарика» — самая известная работа Нагарджуны. Это «не только большой комментарий к беседе Будды с Каччаяной , [30] единственной беседы, цитируемой по имени, но и подробный и тщательный анализ большинства важных бесед, включенных в Никаи и Агамы , особенно бесед Аттхакавагга из Сутта-нипаты» . [31]
Используя теорию Будды о «зависимом возникновении» ( пратитья-самутпада ) , Нагарджуна продемонстрировал тщетность [...] метафизических спекуляций. Его метод работы с такой метафизикой называется «срединным путем» ( мадхьяма пратипад ). Это срединный путь, который избегал субстанциализма сарвастивадинов, а также номинализма саутрантиков . [ 32]
В «Муламадхьямакакарике» говорится : «[В]се переживаемые явления пусты ( шунья ) . Это не означает, что они не переживаются и, следовательно, не существуют; это означает лишь, что они лишены постоянной и вечной субстанции ( свабхава ), поскольку, подобно сну, они являются всего лишь проекциями человеческого сознания. Поскольку эти воображаемые вымыслы переживаются, они не являются просто названиями ( праджняпти ) ». [32]
По словам Дэвида Сейфорта Рюгга , Мадхьямакашастрастути, приписываемая Чандракирти ( ок. 600 – ок. 650), относится к восьми текстам Нагарджуны:
(Мадхьямака)карики , Юктишастика , Шуньятасаптати , Виграхавьявартани , Видала ( т.е. Вайдальясутра/Вайдальяпракарана ), Ратнавали , Сутрасамуччая и Самстутис (Гимны). Этот список охватывает не только гораздо меньше, чем общее количество работ, приписываемых Нагарджуне в китайских и тибетских коллекциях, но он даже не включает все такие работы, которые сам Чандракирти цитировал в своих трудах. [33]
Согласно одной из точек зрения, принадлежащей Кристиану Линдтнеру, произведениями, несомненно написанными Нагарджуной, являются: [34]
Другие ученые оспаривали и спорили против того, что некоторые из вышеперечисленных работ принадлежат Нагарджуне. Дэвид Ф. Бертон отмечает, что Кристиан Линдтнер «довольно либерален» со своим списком работ, и что другие ученые поставили некоторые из них под сомнение. Он отмечает, как Пол Уильямс убедительно доказывал, что « Бодхичиттавиварана» должна быть более поздним текстом. [39] В своем исследовании Бертон опирается на тексты, которые он считает «наименее спорными»: «Муламадхьямака-карика», «Виграхавьявартани», «Шуньятасаптати», «Юктишаштика» , « Чатухастава » , «Вайдальяпракарана» и «Ратнавали » . [39]
Аналогичным образом Ян Вестерхофф отмечает, что существует неопределенность в отношении атрибуции работ Нагарджуны (и его жизни в целом). Он опирается на шесть работ: MMK, Vigrahavyāvartanī, Śūnyatāsaptati, Yuktiṣāṣṭika , Vaidalyaprakaraṇa и Ratnāvalī, все из которых «излагают единую, связную философскую систему» и приписываются Нагарджуне различными индийскими и тибетскими источниками. [40]
Тибетский историк Бустон считает первые шесть основными трактатами Нагарджуны (это называется «юкти корпус», rigs chogs ), в то время как, согласно Таранатхе, только первые пять являются работами Нагарджуны. ТРВ Мурти считает «Ратнавали» , «Пратитьясамутпадахридая» и «Сутрасамуччая» работами Нагарджуны, поскольку первые два обильно цитируются Чандракирти, а третий — Шантидевой . [41]
В дополнение к работам, упомянутым выше, Нагарджуне приписывается множество других работ, многие из которых являются сомнительными атрибуциями и более поздними работами. Продолжается оживленная полемика о том, какие из этих работ являются подлинными. Кристиан Линдтнер делит различные приписываемые работы на «1) правильно приписанные, 2) ошибочно приписанные ему и 3) те, которые могут быть или не быть подлинными». [42]
Третью категорию сомнительных или вызывающих сомнения текстов Линдтнер далее подразделяет на те, которые «возможно подлинны», и те, которые вряд ли являются подлинными.
Среди тех, которые он считает, возможно, подлинными, можно назвать: [43]
Рюэгг отмечает различные работы неопределенного авторства, которые приписываются Нагарджуне, включая « Дхармадхатустава» (Гимн Дхармадхату , в котором видны более поздние влияния), «Махаянавимсика», «Салистамбакарики», « Бхавасамкранти » и « Дасабхумткавибхаса». [44] Кроме того, Рюэгг пишет, что «три собрания строф о добродетелях интеллекта и нравственного поведения, приписываемых Нагарджуне, сохранились в тибетском переводе»: «Праджнясатакапракарана » , «Нитисастра-Джантупосанабинду» и «Нити-шастра-Праджняданда». [45]
Между тем, Линдтнер считает сомнительными и, вероятно, недостоверными следующие тексты:
Аксарасатака, Акутобхая (Муладхьямакаврти), Арьябхаттарака-Манджушрипарамартхастути, Каятраястотра, Наракоддхарастава, Нируттарастава, Ванданастава, Дхармасамграха, Дхармадхатугарбхавиварана, Экашлокашастра, Ишваракартртваниракртих (Опровержение Бога/Ишвара). а) Саттварадханастава, Упайахрдая, Астадашашуньяташастра, Дхармадхатустава, Йогаратнамала. [46]
Между тем, список Линдтнера, содержащий откровенно неверные утверждения, выглядит следующим образом:
Махапраджняпарамитопадеша (Да жиду лун), Абудхабодхакапракарана , Гухьясамаджатантратика , Двадасадварака , Праджняпарамитастотра и Свабхаватрайаправесиддхи. [47]
Примечательно, что Dà zhìdù lùn ( Тайсё 1509, «Комментарий к великой праджняпарамите »), который оказал влияние на китайский буддизм, был подвергнут сомнению как подлинная работа Нагарджуны различными учеными, включая Ламота . Эта работа также засвидетельствована только в китайском переводе Кумарадживы и неизвестна в тибетской и индийской традициях. [48]
Другие работы сохранились только на китайском языке, одна из них — « Ших-эрх-мэнь-лунь » или «Трактат о двенадцати темах» (* Двадасаникая или * Двадасамукха-шастра ); один из трех основных трактатов школы Саньлунь ( Восточноазиатская Мадхьямака ). [49]
Несколько работ, считающихся важными в эзотерическом буддизме, приписываются Нагарджуне и его ученикам традиционными историками, такими как Таранатха из Тибета 17-го века. Эти историки пытаются объяснить хронологические трудности с помощью различных теорий, таких как рассмотрение более поздних произведений как мистических откровений. Для полезного резюме этой традиции см. Wedemeyer 2007. Линдтнер видит автора некоторых из этих тантрических работ как тантрического Нагарджуну, который жил намного позже, иногда называемого «Нагарджуной II». [50]
Основной тематический фокус Нагарджуны — концепция шуньяты (переводится на английский как «пустота»), которая объединяет другие ключевые буддийские доктрины, в частности анатман «не-я» и пратитьясамутпада «зависимое возникновение», чтобы опровергнуть метафизику некоторых его современников. Для Нагарджуны, как и для Будды в ранних текстах, не просто чувствующие существа являются «бессамостными» или не субстанциональными; все явления (дхаммы) лишены какой-либо свабхавы , буквально «собственного бытия», «самосущности» или «внутреннего существования» и, таким образом, не имеют какой-либо лежащей в их основе сущности. Они пусты от независимого существования; таким образом, неортодоксальные теории свабхавы, циркулировавшие в то время, были опровергнуты на основе доктрин раннего буддизма. Это так, потому что все вещи всегда возникают зависимо: не своей собственной силой, а в зависимости от условий, ведущих к их возникновению , а не к бытию .
Нагарджуна подразумевает под реальностью любую сущность, которая имеет собственную природу (свабхава), которая не создана причинами (акртака), которая не зависит ни от чего другого (паратра нирапекша). [51]
В главе 24, стихе 14 « Муламадхьямакакарики» приводится одна из самых известных цитат Нагарджуны о пустоте и совозникновении: [52]
сарвам ча юджьяте тасья шуньята ясья юджьяте
сарвам на юджьяте тасья шуньям ясья на юджьяте
Все возможно, когда возможна пустота.
Ничто невозможно, когда пустота невозможна.
В рамках своего анализа пустоты явлений в «Муламадхьямакакарике » Нагарджуна критикует свабхаву в нескольких различных концепциях. Он обсуждает проблемы постулирования какой-либо присущей сущности причинности, движению, изменению и личной идентичности. Нагарджуна использует индийский логический инструмент тетралеммы для атаки на любые эссенциалистские концепции. Логический анализ Нагарджуны основан на четырех основных положениях:
Сказать, что все вещи «пусты», значит отрицать какую-либо онтологическую основу; поэтому взгляд Нагарджуны часто рассматривается как своего рода онтологический антифундаментализм [54] или метафизический антиреализм . [55]
Понимание природы пустоты явлений — это просто средство для достижения цели, которая есть нирвана . Таким образом, философский проект Нагарджуны в конечном итоге является сотериологическим и призван исправить наши повседневные когнитивные процессы, которые ошибочно полагают свабхаву в потоке опыта.
Некоторые ученые, такие как Федор Щербатской и ТРВ Мурти, считали, что Нагарджуна был изобретателем доктрины Шуньята; однако более поздние работы таких ученых, как Чунг Мун-Кит, Инь Шунь и Дхаммаджоти Теро, утверждают, что Нагарджуна не был новатором, выдвинув эту теорию, [56] [57] [58] но что, по словам Ши Хуэйфэна, «связь между пустотой и зависимым возникновением не является нововведением или творением Нагарджуны». [59]
Нагарджуна также сыграл важную роль в развитии доктрины двух истин , которая утверждает, что в буддийском учении есть два уровня истины: абсолютная истина ( paramārtha satya ) и условная или поверхностная истина ( saṃvṛtisatya ). Абсолютная истина для Нагарджуны — это истина о том, что все пусто по своей сути, [60] это включает в себя и саму пустоту («пустота пустоты»). В то время как некоторые (Мурти, 1955) интерпретировали это, постулируя Нагарджуну как неокантианца и , таким образом, делая высшую истину метафизическим ноуменом или «невыразимым пределом, который превосходит возможности дискурсивного разума» [61] , другие, такие как Марк Сидеритс и Джей Л. Гарфилд, утверждали, что точка зрения Нагарджуны заключается в том, что «высшая истина заключается в том, что нет никакой высшей истины» (Сидеритс), и что Нагарджуна является «семантическим антидуалистом», который утверждает, что существуют только условные истины. [61] Следовательно, согласно Гарфилду:
Предположим, что мы берем условную сущность, например, стол. Мы анализируем ее, чтобы продемонстрировать ее пустоту, обнаруживая, что нет стола отдельно от его частей [...]. Поэтому мы приходим к выводу, что он пуст. Но теперь давайте проанализируем эту пустоту [...]. Что мы находим? Ничего, кроме отсутствия у стола присущего ему существования. [...]. Видеть стол пустым [...] — значит видеть стол условным, зависимым. [62]
Формулируя эту идею в « Муламадхьямакакарике» , Нагарджуна опирался на ранний источник в « Каччанаготта-сутте» [63] , где проводится различие между окончательным значением ( нитартха ) и интерпретируемым значением ( нейартха ):
В общем и целом, Каччаяна, этот мир поддерживается полярностью, полярностью существования и несуществования. Но когда человек читает происхождение мира, как оно есть на самом деле, с правильным различением, «несуществование» по отношению к миру не приходит ему в голову. Когда человек читает прекращение мира, как оно есть на самом деле, с правильным различением, «существование» по отношению к миру не приходит ему в голову.
В общем и целом, Каччаяна, этот мир находится в рабстве у привязанностей, цепляний (поддержек) и предубеждений. Но такой человек не вовлекается и не цепляется за эти привязанности, цепляния, фиксации осознанности, предубеждения или одержимости; и он не полон решимости на «моем я». У него нет неуверенности или сомнений в том, что только стресс, когда возникает, возникает; стресс, когда проходит, проходит. В этом его знание независимо от других. Именно в этой степени, Каччаяна, существует правильное воззрение.
«Все существует»: Это одна крайность. «Все не существует»: Это вторая крайность. Избегая этих двух крайностей, Татхагата учит Дхамме через середину... [64]
Версия, на которую ссылаются, находится в никаях и немного отличается от той, что находится в Самьюктагаме . Обе содержат концепцию обучения через середину между крайностями существования и несуществования. [65] [66] Нагарджуна не ссылается на «все», когда цитирует агамический текст в своей «Муламадхьямакакарике» . [67]
Джей Л. Гарфилд описывает, что Нагарджуна подходил к причинности с точки зрения Четырех Благородных Истин и зависимого происхождения . Нагарджуна различал два взгляда на зависимое происхождение в причинном процессе: то, что вызывает следствия, и то, что вызывает условия. Это утверждается в доктрине двух истин, как условная истина и абсолютная истина, удерживаемые вместе, в которых обе пусты в существовании. Различие между следствиями и условиями является спорным. В подходе Нагарджуны причина означает событие или состояние, которое имеет силу вызывать следствие. Условия относятся к разрастающимся причинам, которые вызывают дальнейшее событие, состояние или процесс; без метафизической приверженности оккультной связи между объяснением и explanans. Он утверждает несуществующие причины и различные существующие условия. Аргумент исходит из нереальной причинной силы. Вещи условные существуют и в конечном счете не существуют, чтобы покоиться на Срединном Пути как в причинном существовании, так и в несуществовании как случайной пустоте в доктрине Муламадхьямакакарика . Хотя это кажется странным для западных людей, это рассматривается как атака на овеществленное представление о причинности. [68]
Нагарджуна также учил идее относительности; в «Ратнавали» он приводит пример того, что краткость существует только по отношению к идее длины. Определение вещи или объекта возможно только по отношению к другим вещам или объектам, особенно путем контраста. Он считал, что связь между идеями «короткий» и «длинный» не обусловлена внутренней природой (свабхава). Эта идея также встречается в палийских Никаях и китайских Агамах, в которых идея относительности выражена аналогичным образом: «То, что является элементом света... рассматривается как существующее из-за [по отношению к] тьме; то, что является элементом добра, рассматривается как существующее из-за зла; то, что является элементом пространства, рассматривается как существующее из-за формы». [69]
Нагарджуна был полностью знаком с классическими индуистскими философиями санкхьи и даже вайшешики . [70] Нагарджуна предполагает знание определений шестнадцати категорий, как они даны в сутрах ньяя , главном тексте школы индуистской ньяя, и написал трактат о праманах, где он сократил силлогизм из пяти членов в один из трех. В Vigrahavyavartani Karika Нагарджуна критикует теорию праманов (средств познания) ньяя [71]
Нагарджуна был знаком со многими философиями шраваков и с традицией махаяны; однако, определить принадлежность Нагарджуны к конкретной никае сложно, учитывая, что большая часть этого материала утеряна. Если наиболее общепринятая атрибуция текстов (Христиана Линдтнера) верна, то он был явно махаянистом, но его философия усердно придерживается Шравака Трипитаки , и хотя он делает явные ссылки на тексты махаяны, он всегда старается оставаться в рамках параметров, установленных каноном шраваков.
Нагарджуна, возможно, пришел к своим позициям из желания достичь последовательного толкования учения Будды, как записано в агамах . В глазах Нагарджуны Будда был не просто предшественником, но и самим основателем системы Мадхьямака. [72] Дэвид Калупахана видит в Нагарджуне преемника Моггалипутты-Тиссы , как поборника срединного пути и возродителя изначальных философских идеалов Будды. [73]
Из-за высокой степени сходства между философией Нагарджуны и пирронизмом , особенно сохранившимися работами Секста Эмпирика , [74] По мнению Томаса МакЭвилли, это связано с тем, что Нагарджуна, вероятно, находился под влиянием греческих пирронистских текстов, импортированных в Индию. [75] Пиррон из Элиды (ок. 360 – ок. 270 до н. э.), основатель этой школы скептической философии , сам находился под влиянием индийской философии. Пиррон путешествовал в Индию с армией Александра Македонского и учился у гимнософистов . По словам Кристофера И. Беквита , учения Пиррона основаны на буддизме , потому что греческие термины adiaphora , astathmēta и anepikrita в отрывке Аристокла напоминают буддийские три знака существования . [76] По его словам, ключевые новаторские принципы скептицизма Пиррона были обнаружены только в индийской философии того времени, а не в Греции. [77] Однако другие ученые, такие как Стивен Бэтчелор [78] и Чарльз Гудман [79], подвергают сомнению выводы Беквита о степени буддийского влияния на Пиррона.
