Элейн Гамильтон-О'Нил (13 октября 1920 г. — 15 марта 2010 г.), [1] [2] профессионально известная как Элейн Гамильтон , была всемирно известной американской художницей-абстракционисткой и муралисткой, родившейся недалеко от Кэтонсвилля, штат Мэриленд . Она была профессионально любима влиятельным французским критиком Мишелем Тапье де Селейраном и выставлялась на международном уровне в персональных и групповых выставках в Соединенных Штатах, Мексике, Южной Азии, Японии и по всей Европе. Она дважды выставлялась на Венецианской биеннале и выиграла первую премию на биеннале в Ментоне во Франции в 1968 году . Она известна работами своей последней стилистической фазы, известной как живопись действия .
Гамильтон также является альпинистом с более чем 30-летним опытом восхождений в Гималаях. Она поднялась на К2 , которая является частью хребта Каракорум и известна как Дикая Гора из-за сложности восхождения, со вторым по величине уровнем смертности среди тех, кто пытается на нее подняться. На каждые четыре человека, достигших вершины, один погибает при попытке. За эти годы Гамильтон совершила девять различных походов в разные горы Гималаев. Она также посетила бывшее королевство Сикким в качестве гостя Таши Намгьяла , правящего Чогьяла (короля) Сиккима и королевской семьи.
В течение трех десятилетий Гамильтон путешествовала по Индии, Пакистану, бывшему королевству Сикким (аннексированному Индией в 1975 году) и Японии. В Пакистане в 1959 году ее попросили создать работу для выставки, которую курировал министр иностранных дел Пакистана. Министерства Пакистана также дали ей разрешение на ее первую экспедицию на К2. Эта экспедиция привела к желанной реализации ее индивидуального художественного видения и созданию ее первой полностью абстрактной работы, Burst Beyond the Image .
Элейн Гамильтон родилась 13 октября 1920 года в семье среднего класса в Парадайсе, недалеко от Кэтонсвилля, штат Мэриленд . Она была дочерью Роберта Брюса и Ли (урожденной Вуд) Гамильтон. Парадайс был домом для ее бабушки и дедушки по материнской линии, Уильяма и Кэролайн Вуд. Гамильтон выросла в Эмералд-Хилл, семейном поместье в Дэниелсе, вдоль реки Патапско , к северу от Элликотт-Сити . [3] [4] [5] [6]
Гамильтон провела часть своего детства, растя недалеко от Орандж-Гроув в государственном парке Патапско-Вэлли . Орандж-Гроув — город-мельница, который поддерживал мельницу на стороне реки в округе Балтимор. Он известен как один из самых живописных районов Патапско. [7] В 1920-х годах, в течение четырех или пяти месяцев летом, семья Гамильтон разбивала лагерь в этом районе, который был модным местом отдыха для богатых семей в то время. Служба государственного парка поощряла семьи среднего класса и рабочих разбивать там лагерь на длительные периоды, «приятно перенося трудности» для их духовного и физического восстановления.
Ее опыт в парке представлял собой смесь суровой жизни на открытом воздухе, дополненной атрибутами современного образа жизни среднего класса. Семья спала на соломенных матрасах под брезентовым навесом и совершала несколько походов в день к местному источнику за пресной водой, и все же они готовили еду на современной масляной плите, проводили электричество от плотины Блуде и приносили свое пианино в кемпинг, чтобы наслаждаться музыкой, игравшей в их палатке-"гостиной". Они также проходили более мили раз в неделю до близлежащего Орандж-Гроув, чтобы купить еженедельные продукты и припасы. Гамильтон утверждала, что, выкроив себе место для жизни в дикой местности, она смогла развить уверенность в себе и чувство приключения, и она "научилась быть креативной и изобретательной". [8]
В парке Гамильтон научилась рисовать и плавать, у нее развился острый слух и «сильное обоняние». Она научилась определять звуки животных и птиц, а также избегать медноголовых змей . Когда вокруг было всего несколько других детей, Гамильтон развила более крепкие отношения со своими старшими братьями, Робертом-младшим и Дугом. [6]
Лето в парке сыграло решающую роль в ее конечном статусе стипендиата Фулбрайта и карьере художника. В этом смысле опыт Гамильтон в Патапско был примером желания белого среднего класса идентифицировать себя с суровым опытом рабочего класса, достигая при этом интеллектуальных и культурных стандартов, типичных для высших классов. Опыт Гамильтон в государственном парке Патапско был одновременно суровым и утонченным. [8] [9]
В последние годы своей жизни Гамильтон часто говорила, что единственным местом, которое больше всего определило ее жизнь, была палатка-платформа, где ее семья жила каждое лето, когда она была ребенком. [9]
В 1942 году Гамильтон встретил Уильяма О'Нила. Они поженились вскоре после того, как их представили друг другу на торжественном ужине в Baltimore Country Club . О'Нил не присутствовал на большинстве подвигов своей жены, вместо этого поддерживая ее «морально и физически», издалека, как она говорит, пока он работал в аэрокосмической промышленности в Алабаме. [10]
На протяжении всего брака О'Нилы в основном жили раздельно, и у них не было детей. «Мы обсуждали эти вещи до того, как поженились», — говорит Гамильтон. «Мы выкладывали свои жизни. Мы понимали друг друга. Никто из нас не хотел быть на 50 процентов в своей работе и на 50 процентов родителями. Мы хотели быть на 100 процентов теми, кем мы были». [10]
В 1952 году Гамильтон и ее муж Билл О'Нил приобрели мельницу Old Shades Creek Mill в Маунтин-Брук, штат Алабама . Однако международные выставки продолжали переносить Гамильтон из одного города в другой. Гамильтон описала свои отношения с О'Нил в своем последнем интервью в журнале Baltimore Magazine. Пока Гамильтон путешествовала по миру, О'Нил «работал над тем, чтобы отправить первого человека на Луну», говорит Гамильтон. Первоначально он жил в Балтиморе, работая в компании Glenn L. Martin Company (теперь Lockheed Martin ), хотя он часто путешествовал и в конечном итоге оказался в Бирмингеме . [10]
В начале 1960-х годов Гамильтон переехала в Париж. В 1971 году Гамильтон приобрела замок во Франции, где жила и работала в течение следующих 30 лет. Тем временем О'Нил продолжала содержать дом на Старой мельнице, которая извивалась вдоль края ручья Шейдс в Маунтин-Брук. Построенная в 1926 году, Старая мельница остается символом города Маунтин-Брук и изображена на официальной печати города. [10] [11]
Несмотря на географическое расстояние, Гамильтон говорит, что они были близки. Гамильтон жила в своем замке во Франции, бросая все, говорит она, «когда мой муж и его дружки прилетали на французские каникулы. Я готовила и развлекала их, а затем они возвращались». [10] В свою очередь, Гамильтон летала в Бирмингем, где ее муж устроился работать в Hayes Aircraft вице-президентом по инжинирингу. Гамильтон наслаждалась своими поездками обратно в Маунтин-Брук, где она изящно выступала в роли хозяйки, развлекая некоторых из самых выдающихся ученых в области ранней аэрокосмической инженерии. [10]
В 1945 году Гамильтон окончил Мэрилендский институт (ныне MICA) и продолжил обучение в течение двух лет у Роберта Бракмана в Нью-Йорке в качестве члена Лиги студентов-художников .
В 1949 году Гамильтон продолжила свое образование в Национальном политехническом институте в Мехико. Она училась под руководством художника-монументалиста Диего Риверы . Там она получила собственный заказ и начала работать над 47-футовой фреской, которую она нарисовала для частного Instituto Allende в Сан-Мигель-де-Альенде .
Гамильтон отвергает любые сравнения с ее современниками или художниками, которые работали в первой половине 1900-х годов. Она говорит, что ее не интересовал Пикассо , и хотя она восхищалась работами Хосе Клементе Ороско и Диего Риверы, она в основном хотела изучить методы, необходимые для наружных фресок. [10]
К тому времени, как Гамильтон отправилась в Мексику в 1949 году, она была замужем уже семь лет. В 1951 году Гамильтон вернулась в Балтимор, чтобы представить персональную выставку в Художественном музее Балтимора . В 1952 году она отправилась в Италию по стипендии Фулбрайта , чтобы изучать живопись в Академии изящных искусств во Флоренции, Италия. В 1953 году, когда грант Фулбрайта был продлен еще на год, она решила остаться в Италии еще на семь лет. После выставок в Риме, Милане и на Венецианской биеннале ее потянуло в Гималаи .
Гималаи — горный хребет в Азии, отделяющий Индийский субконтинент от Тибетского нагорья . В более широком смысле это также название огромной горной системы, которая включает в себя Каракорум , Гиндукуш и более мелкие хребты, простирающиеся от Памирского узла . Вместе Гималайская горная система является домом для высочайших вершин мира, включая Эверест и К2 , которая является частью хребта Каракорум.
Горы оказали глубокое влияние на культуру Южной Азии; многие гималайские вершины священны в индуизме , буддизме и сикхизме . К2 известна как Дикая Гора из-за сложности восхождения, со вторым по величине уровнем смертности среди тех, кто пытается на нее подняться. На каждые четыре человека, достигших вершины, один погибает при попытке. В отличие от Аннапурны , горы с самым высоким уровнем смертности, на К2 никогда не поднимались зимой.
Гамильтон недвусмысленно объяснила свою тягу к высокогорной стране в Пакистане. «Я хотела увидеть, где соприкасаются земля и небо», — сказала она. [10] За эти годы она совершила девять разных поездок в разные горы Гималаев. Она также посетила бывшее королевство Сикким в качестве гостя Таши Намгьяла , правящего Чогьяла (короля) Сиккима и королевской семьи.
Намгьял был 11-м правителем династии Намгьял в Сиккиме. Он родился в Тибете и был коронован 13-м Далай-ламой Тубтеном Гьяцо, он был ярым сторонником более тесных связей с Индией. После его смерти в 1963 году его преемником на посту Чогьяла стал его сын Палден Тондуп Намгьял , с которым Гамильтон поддерживала тесные связи. Легенда гласит, что буддийский святой Гуру Ринпоче посетил Сикким в 9-м веке, познакомил с буддизмом и предсказал эру монархии. Именно здесь, в Сиккиме, Гамильтон познакомилась с буддизмом. Она сохранила глубокую привязанность к стране и ее народу, решив возвращаться каждый год в течение 30 лет.
О своих многолетних экспедициях на К2 и Эверест она пишет: «Я часто возвращаюсь в «Обитель снегов», потому что, кажется, там мои мысли кристаллизуются в формы, которые находят свое отражение в движениях, ритмах, пульсирующих на моих холстах и за их пределами». [12]
В эти годы Гамильтон была подвержена влиянию ранней сиенской и поздней ренессансной живописи, особенно использования пространства Джотто , что вдохновило ее на переход к абстракции. Гамильтон жила во Флоренции, ее картины выставлялись в Риме, Венеции, Милане и Флоренции. Хотя она возвращалась в Мэриленд почти ежегодно для визитов и выставок своих работ, она оставалась в Европе и в конечном итоге провела остаток своей карьеры за границей. [10] [13]
Стилистически Гамильтон прошла через ряд стадий. Ее творчество эволюционировало от реалистичной портретной живописи в 1940-х годах до чистой абстракции в 1960-х годах и позже. Получив приз за портретную живопись в Maryland Institute College of Art в 1945 году, она, естественно, продолжила обучение в Нью-Йорке у Роберта Бракмана , мастера реалистичной портретной живописи и других видов фигуративной живописи.
В конце 1940-х — начале 1950-х годов влияние Диего Риверы очевидно в земляных текстурах и цветах, а также в тяжелых, скульптурных, квазикубистских формах ее все более абстрактных картин (см. справа). Между тем, масштаб ее работ увеличился, также в результате ее обучения у Риверы. [13]
В начале 1950-х годов появились другие полотна, на которых изображены кошмарные, искаженные, кровавые образы, напоминающие бойню, но неопознанные тела или части тел, несколько в манере Фрэнсиса Бэкона . На одной картине изображен мужчина с массивными руками, сложенными на коленях. Другие, на переходном этапе ее работы, разбиты на плоскости, в стиле кубизма. Картина из Мексики, которая, по ее словам, является мертвым ребенком ее служанки, представляет собой темное лицо, окруженное листьями и завитками в глубоких оттенках малинового. [10]
В 1950-х и 1960-х годах Гамильтон выставляла свои картины по всей Италии на Венецианской биеннале, в Риме и Милане, а также в галерее Уффици во Флоренции. Она также выставлялась в Пакистанском совете по делам искусств в Карачи. Семь лет спустя ее влекли Гималаи . В 1956 и снова в 1958 годах Гамильтон была приглашенным экспонентом на Венецианской биеннале. Во время своих обширных путешествий в 1950-х годах она оставалась видной фигурой на сцене современного искусства Балтимора , выиграв Популярную премию на выставке художников Мэриленда в Художественном музее Балтимора в 1952 и снова в 1959 годах.
Гамильтон проводила персональные выставки своих работ в крупнейших галереях и музеях по всему миру. Среди городов, где выставлялись ее работы, были Рим, Милан, Турин (Италия) , Флоренция (Италия) , Мехико, Осака, Токио и Карачи (Пакистан ). Она была представлена на многочисленных выставках с участием нескольких художников в этих городах, а также в Париже, Музее Уитни в Нью-Йорке и Галерее Коркоран в Вашингтоне, округ Колумбия.
Около 1960 года она занялась личным подходом к живописи действия, и именно за ее картины в этой более поздней, абстрактно-экспрессионистской манере она, вероятно, наиболее известна. Иногда ее относят к лирическим абстракционистам . В 1968 году она выиграла первую премию на биеннале в Ментоне во Франции.
По мере того, как присутствие Гамильтон в мире искусства продолжало расти, студенты, изучающие изобразительное искусство, обращались к ней за вдохновением. Ее влияние распространяется по всей Европе и по всему миру. Одним из таких людей был молодой пакистанский художник по имени Исмаил Гулджи (или Гулджи, как его иногда пишут). Партха Миттер писала о влиянии Гамильтон в своей книге « Индийское искусство» , опубликованной издательством Oxford University Press . «Впечатленная приездом американской художницы Элейн Гамильтон, Гулджи с энтузиазмом окунулась в живопись действия...» [14] Джейн Тернер также писала о влиянии Гамильтон на Гулджи в «Словаре искусств» . «В 1960 году Исмаил Гулджи, известный своей портретной живописью, начал экспериментировать с беспредметной живописью (в манере Джексона Поллока ) после работы с приезжей американской художницей Элейн Гамильтон». [15] По словам Дэвида Л. Крейвена, выдающегося профессора истории искусств в Университете Нью-Мексико , [16] Гамильтон стал своего рода послом в Южной Азии : «Абстрактный экспрессионизм был популяризирован как универсальный стиль в Пакистане в 1950-х годах американской художницей по имени Элейн Гамильтон». [17]
Пока Гамильтон жила во Франции, она получила профессиональное восхищение и поддержку Мишеля Тапье де Селейрана , который был весьма влиятельным французским критиком и уважаемым художником. Тапье был одним из первых сторонников европейской абстракции лирика , также известной как ташизм , которая обычно рассматривается как европейский эквивалент абстрактного экспрессионизма. Он происходил из старинной аристократической французской семьи; в частности, он был троюродным братом художника Анри де Тулуз-Лотрека . [18]
Тапи был щедрым критиком, отстаивающим работы молодых и начинающих художников. Он организовал и курировал множество выставок нового и современного искусства в крупных городах по всему миру. В 1952 году Тапи был куратором персональной выставки Джексона Поллока в Париже, которая проходила в студии Пола Факкетти. [19]
Французский лирический абстракционист или ташист, Жорж Матье был еще одним художником, чьим ранним поклонником был Тапье. В 1952 году Тапье курировал выставку Матье в галерее Stable в Нью-Йорке. [20] Матье изучал литературу и философию, прежде чем перейти к искусству в возрасте двадцати одного года. После рисования реалистичных пейзажей и портретов он разработал весьма отличительный абстрактный экспрессионистский личный стиль, который вырос из эмоционально мотивированного, импровизированного и интуитивного акта живописи. Его часто сравнивали с Поллоком и говорили о художнике, что он считает его «величайшим живым американским художником». [21]
Тапье стал соучредителем Международного центра эстетических исследований в Турине, Италия, в 1960 году совместно с архитектором Луиджи Моретти . Центр был учреждением для изучения и экспонирования искусства, а также для публикации и распространения критических, исследовательских или теоретических работ по искусству. Учреждение просуществовало до 1987 года, прекратив свое существование со смертью Тапье.
В 1960 году Гамильтон создала свою первую чисто масляную на холсте абстрактную картину под названием « Burst Beyond the Image» после экспедиции на К2 в Пакистане . Эта картина стала вторжением Гамильтон в абстрактный мир живописи действия, которая драматически фиксирует жестовое действие самой живописи. Сегодня картина находится в личной коллекции Гамильтон.
В конце 1960 года, полная вдохновения после своего последнего приключения в Гималаях, по возвращении во Францию она быстро создала еще много таких огромных полотен «действия», готовясь к персональным и групповым выставкам в Японии. Примерно в это же время Гамильтон привлекла внимание Тапи и стала благодетелем его щедрости, когда он выставил ее картины в галерее Фудзикава в Осаке, Япония . Выставка проходила с 12 по 18 апреля 1961 года и была представлена в сотрудничестве с Gutai Group , которая была ассоциацией авангардных художников, представляющих послевоенный мир искусства Японии. [22] Вторая выставка, куратором которой была Тапи, была представлена в Международном центре эстетических исследований в Турине, Италия. [23]
Словарь художников Бенезита 2006 года решительно восхваляет Гамильтон, утверждая следующее. «Путешественница, покорившая вершины Гималаев, Гамильтон создает глубоко серьезные работы. Явно принадлежащая к движению, известному как «лирическая жестовая абстракция », ее живопись полна воодушевления и изобретательности и демонстрирует необыкновенный дар цвета и содержания». [24]
Марта Томас, журналистка Baltimore Magazine, посещая ее дом в 2009 году, смогла увидеть множество работ Гамильтона из частной коллекции художника. Ранние картины Гамильтона не висели на стенах, а были найдены надежно сложенными на них. [10]
_Museum_of_Art.jpg/1280px-Oscar_Wells_Memorial_-_Birmingham_(Alabama)_Museum_of_Art.jpg)
Большинство картин, выставленных в галерее Гамильтон на нижнем этаже, были ее поздними работами: яркие и энергичные брызги цвета с завитками, каплями и полосами краски на холстах размером шесть футов в длину и четыре или пять футов в высоту. Несколько холстов были круглыми. Гамильтон заявила, что хотела бросить себе вызов и «выйти за рамки квадрата». На некоторых из них цвет вырывается из центра, как сверхновая на темном фоне. На других ярость красочных мазков полностью покрывает холст.
Ее работы описывались как абстрактный экспрессионизм и «живопись действия», но Гамильтон говорит, что буддийские монахи, которых она знала в Тибете, описали ее лучше всего: «Это медитация в действии», — говорит она. «В этом нет противоречия. Когда вы медитируете, это не означает пустоту. Это создание пространства для вещей, которые могут войти». [10]
Гамильтон поддерживала и развивала абстрактный подход к живописи до конца своей жизни. Сегодня ее работы представлены в Музее искусств Бирмингема в Алабаме. Ее работа маслом на холсте под названием « Silent Space», которая была завершена около 1969 года, является частью коллекции, принадлежащей Сарфаразу Азизу, который является директором брокерской фирмы Aziz Fidahuesin & Company в Лондоне. Другие работы остаются в государственных и частных коллекциях в Австрии, Франции, Германии, Индии, Италии, Мексике, Пакистане, Швейцарии и Соединенных Штатах. [13]
В статье, написанной Мартой Томас из журнала Baltimore Magazine в ноябре 2009 года, Гамильтон поделилась историями своей жизни и любезно предложила провести экскурсию по своему дому, посмотреть личную коллекцию произведений искусства, артефактов и сувениров, напоминающих о прекрасно прожитой жизни.
На протяжении всей своей жизни Гамильтон называла «домом» множество мест. Когда-то, во Франции, она владела замком с 42 комнатами, наполненными изящными произведениями искусства и антиквариатом. В конце концов она переехала в уютный французский замок с 18 комнатами.
Гамильтон жила в квартирах во Флоренции и Нью-Йорке, в палатке в базовом лагере Эвереста, а когда она была в Мехико, ее приютил Ротари-клуб Хьюстона , штат Техас . После возвращения в Америку Гамильтон и ее муж жили вместе в исторической, переоборудованной мельнице в Маунтин-Брук, к юго-западу от Бирмингема, штат Алабама.
В 2002 году пара решила продать Old Mill и переехать в Мэриленд, где они будут жить вместе после стольких лет. На следующий день после 60-й годовщины свадьбы, когда пара готовилась к переезду, Билл пошел к врачу, чтобы проверить уши. После дальнейшего обследования его перевели в отделение неотложной помощи больницы. Он умер от сердечной недостаточности в тот же день. [10]
Гамильтон продолжила путь в Мэриленд, как и планировала, чтобы жить поближе к своей семье. Она описала своих братьев как замечательных друзей, и у нее также были крепкие связи с племянницами и племянниками. «Я всегда говорила им, что если они когда-нибудь захотят сбежать, они могут прибежать ко мне», — говорит тетя. «Я была далеко и в безопасности». У нее также было место для гостей. «Иногда слишком много места», — смеялась она. [10]
В 2009 году Гамильтон обходилась всего одной гостевой комнатой, оформленной в оттенках зеленого: расписные односпальные кровати с шелковыми покрывалами с кисточками, которые она сшила во Франции, с оливково-зелеными тибетскими коврами на паркетных полах. Стены бережно хранили рельефные оттиски из гробниц в Пакистане. Ее путешествия остались в прошлом. Но повсюду видны свидетельства замечательной жизни.
В конце своей жизни Гамильтон была довольна жизнью в Граните , недалеко от дома ее детства. Для Гамильтон ее восьмикомнатный дом был словно кусочек Франции, выкопанный и пересаженный в сельской местности Эмералд-Хилл. У дома был кирпичный фасад с окнами в стиле Палладио и гравийная дорожка, ведущая к входной двери. Он был просторным, с благородными пропорциями и высокими ступенчатыми потолками, которые она сама спроектировала в широком одноэтажном стиле «Шартрез», распространенном на юге Франции. [10]
Экскурсия по ее трехлетнему дому — свидетельство жизни, полной приключений. «Он полон сувениров», — сказала она. «Это дом бродяги». Она издала искренний смех из своего маленького тела, ее глаза сверкали за толстыми стеклами очков. [10]
Ее диваны в стиле Людовика XV датируются 1800 годом и украшены подушками ручной вышивки из Пакистана. Каминная полка в стиле Регентства — тяжелый мрамор, вырезанный в виде завитков, который Гамильтон привез из Франции — демонстрирует бронзового кота скульптора Антуана-Луи Бари , антикварные игрушки из Индии и пару ваз с перегородчатой эмалью (вывезенных из Тибета на спине яка). Мебель в ее столовой датируется эпохой Возрождения, стол украшен парой прочных латунных подсвечников того же периода, которые она купила за 200 долларов, будучи студенткой художественного вуза во Флоренции. «Они настоящие», — отмечает она. «Многие люди сидели перед ними».
Везде есть ковры, многие из которых ярко окрашены в традиционные тибетские мотивы и с толстыми узорами из узловатой шерсти с драконами, тиграми и цветами. В дополнение к коврам, шкуры леопардов и тигров — с неповрежденными головами — накинуты на сиденья вдоль стены и низкие столики в комнате для медитаций Гамильтон, святилище рядом с библиотекой. В комнате доминирует позолоченный деревянный алтарь, идущий от пола до потолка, с уголками, в которых размещены различные изображения Будды. Стены окрашены в соответствии с традицией: глубокий земляной красный цвет вокруг основания, переходящий через горизонтальные полосы оранжевого и золотого, представляющие различные стадии ясности, и, наконец, синий потолок, обозначающий нирвану. «У меня была такая же комната в каждом доме, которым я владела за последние 40 лет», — говорит Гамильтон. «Все в буддизме символично и имеет определенное значение». Она предупреждает: «Не используйте слово декор».
Независимо от того, можно ли их классифицировать как декор или нет, фотографии, похоже, являются основополагающей чертой в творчестве Гамильтон. Если мебель, картины, предметы искусства и даже ее священное пространство не являются достаточными свидетельствами ее приключений, есть множество фотографий, чтобы дополнить историю. Есть снимок ее матери, красавицы 1920-х годов с отделкой из перьев боа и густыми волосами, уложенными на голове; фотография Гамильтон, поднимающейся по ледяному выступу в пакистанском хребте Каракорум; и фотография ее тибетской подруги, которая теперь работает медсестрой в Пенсильвании отчасти благодаря щедрости Гамильтон.
Гамильтон спешит рассказать каждую историю, зная, что рассказать можно еще очень многое. Возможно, подозревая недоверие посетителя — или, в большинстве случаев, благоговение, — она машет руками в сторону библиотеки или своей спальни и говорит: «О, у меня есть фотографии всего этого», обещая предоставить доказательства того, что ее чудесные истории действительно произошли.
В галерее, которую она построила с высокими потолками и встроенным освещением для демонстрации своих больших холстов, Гамильтон просматривает альбомы и находит разворот из выпуска The Baltimore Sun Magazine от 13 мая 1951 года, края которого пожелтели и ломкие. Гамильтон появляется на обложке, размахивая объемной накидкой с заголовком «Леди-тореадор Балтимора». Она объясняет: «Я видела корриду [в Мексике] и была травмирована. Они вызвали у меня мигрени». Ее решение? «Мне нужно было выяснить, в чем дело», поэтому она тренировалась, чтобы выйти на арену.
Сначала, объясняет она, тореадоры размахивают плащом по широким кругам, но «затем начинают подводить быка все ближе и ближе», сокращая расстояние до красной ткани. Она описывает состязание как мифическое испытание силы и интеллекта, которое «уравнивает жизнь и смерть». Гамильтон отмечает, что на самом деле она не убила быка, но она вышла из схватки израненной и покрытой синяками. «В тот момент вы даже не понимаете, что вас царапают», — говорит она, — «но вы выходите весь черно-синий».
Возвращаясь к своему альбому, она показывает программу персональной выставки 1951 года в Музее искусств Балтимора и фотографию в журнале, на которой она стоит на строительных лесах в Мехико и работает над 47-футовой фреской, которую она нарисовала в художественном институте в Сан-Мигель-де-Альенде после того, как помогала художнику-монументалисту Диего Ривере.
В понедельник, 15 марта 2010 года, Элейн Гамильтон О'Нил умерла в Вудстоке, штат Мэриленд, по неизвестным причинам. Она прекратила рисовать около 2004 года из-за проблем с глазами, но в остальном оставалась в добром здравии. В последние годы жизни она участвовала в жизни своего сообщества, через членство в Ассоциации сообщества Great Patapsco [25] , а также в местном художественном музее. Она была постоянным спонсором Художественного музея Уолтерса в Балтиморе, где ее брат Дуглас занимал должность вице-президента Совета попечителей 2009–2010 годов. Художественный музей Уолтерса в Балтиморе, штат Мэриленд, является одной из лучших небольших частных коллекций произведений искусства, открытых для публики в Соединенных Штатах.
