Екатерина Гавриловна Стравинская [a] ( урождённая Носенко ) [b] (25 января 1881 [c] — 2 марта 1939) — русская и французская [3] художница и секретарь , двоюродная сестра и первая жена Игоря Стравинского .
Родилась в Горвале, деревне в Минской губернии , большую часть детства провела в Киеве , где ее мать умерла от туберкулеза в 1883 году. Екатерина заразилась от матери скрытым туберкулезом , который проявился позже, уже во взрослой жизни. К концу десятилетия она переехала в Устилуг , где ее отец купил поместье, ранее принадлежавшее семье Любомирских . По мере взросления она развивала свой талант к живописи, каллиграфии и музыке. После смерти отца в 1897 году она и ее сестра унаследовали поместье. Между 1901 и 1905 годами она изучала искусство в Академии Коларосси в Париже.
Она впервые встретила своего кузена Игоря в 1890 году во время первого визита его семьи в поместье Носенко в Устилуге. Их отношения переросли в тайный роман, который был принят, но не признан открыто их семьями, и который достиг кульминации в их браке в 1906 году. Проведя медовый месяц в Финляндии , пара переехала в семейный дом Игоря в Санкт-Петербурге , где она родила первого из их четверых детей. Они построили новый летний дом для своей семьи в Устилуге, куда они приезжали каждое лето до начала Первой мировой войны , и переехали в собственную квартиру в Санкт-Петербурге в 1909 году. После его международного успеха с «Жар-птицей» в 1910 году они с семьей постоянно переезжали по Швейцарии и Франции до 1934 года, когда они поселились в своем последнем совместном доме на улице Фобур Сент-Оноре в 8-м округе Парижа . На протяжении всего их брака Екатерина была первой, кому Игорь играл свою новейшую музыку, которая ей нравилась. Она была главным переписчиком его партитур, консультировала его по личным и профессиональным вопросам и оказала большое влияние на его повторное принятие восточного православного христианства .
Хроническая болезнь и супружеская измена Игоря с Верой Судейкиной оставили след в ее последних годах. Его признание привело к тому, что он позже описал как «слезливую, достоевскую сцену», но они с Екатериной согласились сохранить брак и единство своей семьи. В том, что музыковед Стивен Уолш назвал «ужасным актом самосожжения», она согласилась на требования Игоря стать посредником между ним и Верой, установить с ней дружеские отношения и выплачивать ей регулярное финансовое пособие. К 1930-м годам здоровье Екатерины ухудшилось до такой степени, что Роберт Крафт заметил, что ее брак «почти стал чисто заместительным». И она, и ее старшая дочь смертельно заболели пневмонией в конце 1938 года. Екатерина, пережившая свою дочь на три месяца, умерла в 1939 году. Она похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа .
Екатерина родилась в деревне Горваль Речицкого уезда Минской губернии 25 января 1881 года; крещена 27 января. Она была второй дочерью Гавриила Трофимовича, коллежского советника и врача, работавшего в Лукьяновской тюрьме , и Марии Кирилловны Носенко ( урождённой Холодовской); пара временно проживала в имении Холодовских в Горваль во время рождения Екатерины. [4] Её отец был потомком казаков, служивших в Черниговском полку ; [5] её мать происходила из дворян, офицеров и государственных служащих. Тётей Екатерины по материнской линии была Анна Кирилловна, впоследствии жена Фёдора Стравинского и мать Игоря . [6] Первый муж Марии, среди предков которого был Иван Пущин , декабрист и друг Александра Пушкина , умер от туберкулеза в 1876 году . [7]
Екатерина и ее старшая сестра Людмила провели большую часть своего раннего детства в Киеве . [8] Хотя Гавриил приобрел недвижимость в Устилуге в какой-то момент в начале 1880-х годов ради переезда своей жены в место, где погода не усугубляла бы ее туберкулез, нет никаких записей о том, что семья Носенко жила там до 1889 года. В октябре 1883 года ее мать умерла в возрасте 35 лет. [9] Последующее медицинское обследование в июне 1890 года установило, что у Екатерины не было никаких следов туберкулеза, и что она была признана «совершенно здоровой», хотя в более позднем возрасте она заболела этой болезнью. [10]
В 1887 году [11] Гавриил приобрел имение в Устилуге, состоявшее из нескольких тысяч акров земли, ранее принадлежавшей семье Любомирских . [12] Поместье Носенко вскоре было признано одним из лучших в Волынской губернии [11], и семья стала известна среди местных жителей своей благотворительной деятельностью и усилиями по улучшению социального обеспечения. В конце 1890-х годов [13] Носенко построили бесплатную больницу, наняли врача для лечения пациентов в районе Устилуга и пожертвовали землю для устройства общественного кладбища. [11] Позже, когда сестра Екатерины вышла замуж за Григория Белянкина, выпускника Института морской архитектуры в Филадельфии [14] , семья также построила школу и пожарную станцию. Семья Носенко была известна своим благожелательным отношением к своим рабочим, которые были среди немногих, кто не восстал против своих владельцев во время русской революции 1905 года . [15]
Гавриил умер в 1897 году; он завещал имение Устилуг своим дочерям. Его двоюродный брат Дмитрий взял на себя управление имением, а воспитание Екатерины и ее старшей сестры Людмилы было поручено Софье Вельсовской, дальней и пожилой родственнице сестер Носенко, прозванной «бабой Соней». [16] Позднее Григорий взял на себя управление повседневными делами имения и модернизировал его. [5]
По мере взросления Екатерина стала талантливой художницей и каллиграфом. [17] Она также проявила глубокий интерес к музыке [13] и считалась искусным музыкантом. [18]
Екатерина впервые встретилась со своим кузеном Игорем Стравинским в сентябре 1890 года [19] во время первого визита его семьи в имение Носенко. [20] В начале 1960-х годов он вспоминал своему секретарю Роберту Крафту :
С первого часа нашей встречи мы оба, казалось, поняли, что однажды поженимся — или так мы сказали друг другу позже. Возможно, мы всегда были больше похожи на брата и сестру. Я был очень одиноким ребенком и хотел иметь свою собственную сестру. Кэтрин, которая была моей двоюродной сестрой, вошла в мою жизнь как своего рода долгожданная сестра ... С тех пор и до ее смерти мы были чрезвычайно близки, и ближе, чем иногда бывают влюбленные, потому что простые влюбленные могут быть чужими, хотя они живут и любят вместе всю свою жизнь ... Кэтрин была моим самым близким другом и товарищем по играм... и с тех пор, пока мы не переросли в наш брак. [21]
Музыковед и биограф Стравинского Стивен Уолш писал, что Игоря привлекала «серьёзность» Екатерины и её любовь к искусству, которая дополняла его собственную: [13]
И, возможно, она была единственным человеком за первые 20 лет Игоря, кто распознал в нем что-то исключительное — даже если она едва ли могла догадаться, что именно. Прежде всего, она дала ему безоговорочное сочувствие, которое для него всегда было бесценной жемчужиной ... Но она дала ему гораздо больше, и следует остерегаться намека, что в своих физических и социальных аспектах любовь [Екатерины] оставляла желать чего-то желать. Только позже стало необходимым или удобным проводить такие различия. [13]
Они начали называть друг друга ласковыми прозвищами: «Катенька» и «Котюля» для Катерины, [11] «Гимура» и «Гимочка» для Игоря, которые она использовала на протяжении всей своей жизни. [17] Эти двое поощряли интерес друг друга к живописи и рисунку, часто плавали вместе, [20] ходили на сбор дикой малины, помогали строить теннисный корт, [22] играли дуэтом на фортепиано , [23] а позже организовывали групповые чтения с другими своими кузенами книг и политических трактатов из личной библиотеки Федора Стравинского. [24] В поместье Устилуг они также ставили пьесы и развлечения, включая «Медведь » Антона Чехова , в котором они и другие члены семей Носенко и Стравинских играли. [11]
17 июля 1901 года Стравинский сообщил, что был недолго увлечен Людмилой Куксиной, лучшей подругой Екатерины, с которой она имела физическое сходство. К концу месяца «летний роман» закончился, и Стравинский, вместо этого, написал своим родителям 27 июля, что он начал замечать «большую перемену» в Екатерине. [25] Их отношения переросли в тайный роман, который был принят обеими семьями, хотя поначалу не признавался открыто. [11] Точную дату этого сдвига установить невозможно, [25] но это произошло до того, как они официально объявили о своей помолвке 15 августа 1905 года. [26] В течение четырех лет, которые они не виделись, Екатерина завершила свое классическое обучение, затем отправилась изучать живопись в Академию Коларосси в Париже. Она регулярно посещала Лувр в свободное время. [27]
.jpg/1280px-%D0%A6%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8C_%D0%91%D0%BB%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%9F%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B9_%D0%91%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D1%86%D1%8B_-_panoramio_(2).jpg)
Екатерина и Игорь поженились 24 января 1906 года в церкви Благовещения Пресвятой Богородицы , расположенной в тогдашней Новой Деревне , деревне в пяти милях к северу от Санкт-Петербурга . Хотя им как двоюродным братьям и сестрам было запрещено вступать в брак, [28] им удалось уговорить отца Афанасия Папова [29] , позже описанного композитором как «своего рода священника-нелегала Грэма Грина », совершить церемонию, не спрашивая у них удостоверения личности; Андрей и Владимир Римский-Корсаковы выступили свидетелями. После церемонии они посетили дом учителя Игоря, Николая Римского-Корсакова , который благословил их и подарил им икону в качестве свадебного подарка. [28]
Пара провела свой медовый месяц в Иматре и Гельсингфорсе в Финляндии . [30] Они привезли с собой партитуру к «Сказанию о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова , которую они играли и пели вместе во время поездки. Согласно поздним воспоминаниям Игоря, он также начал разрабатывать в уме музыку для того, что позже стало вокальным циклом «Фавн и пастушка» , обрамлением эротических стихов Александра Пушкина , которое он посвятил Екатерине. [31]
После медового месяца пара переехала в дом семьи Стравинских в Санкт-Петербурге на Крюковом канале , где они жили вместе с матерью и братьями Игоря. [32] Екатерина хорошо ладила со своей тетей, теперь уже новой свекровью, несмотря на стесненные жилищные обстоятельства. [33]
В мае 1906 года Екатерина и Игорь посетили Киев, прежде чем приехать в имение Носенко в Устилуге на лето. [34] Их запланированный отпуск в Крыму с бабой Соней был отменен из-за политических беспорядков там в тот период. [35] К тому времени, когда пара вернулась в Санкт-Петербург в сентябре, Екатерина была беременна. [36] Она родила своего первого сына, Теодора , 20 февраля 1907 года. [37] Не имея возможности производить достаточно молока, чтобы кормить грудью своего ребенка, Катя немедленно отправила Игоря нанять кормилицу . [38] Вскоре после этого Екатерина решила отказаться от карьеры живописца, чтобы посвятить себя своей семье. [39]
Летом 1907 года Игорь спроектировал и руководил строительством нового дома для себя и своей семьи в имении Носенко в Устилуге [40] , которое было построено рядом с резиденцией сестры Екатерины и ее мужа. [41] Он называл это место «райом для сочинения» и проводил летние месяцы, играя дуэтом на фортепиано аранжировки симфоний Людвига ван Бетховена с Екатериной. [40]
Екатерина родила второго ребёнка, Людмилу, в декабре 1908 года. Их растущая семья и первые профессиональные успехи Игоря привели к тому, что в 1909 году семья переехала в новый дом на Английском проспекте. [42] Их проживание там было недолгим. [38]
_(14576924018).jpg/1280px-Switzerland_as_described_by_great_writers_(1912)_(14576924018).jpg)
Балет Игоря «Жар-птица» был впервые показан Русским балетом в Париже 25 июня 1910 года [43] перед аудиторией, состоящей из многих деятелей парижской музыки, литературы, сцены и высшего общества. [44] Его успех у публики и прессы был мгновенным. Екатерина поспешила из Устилуга в Париж с Игорем, его матерью и братом, на заключительное представление «Жар-птицы » 7 июля. [45] Они вернулись в Устилуг на два дня, прежде чем Игорь в одностороннем порядке решил не возвращаться в Санкт-Петербург, вместо этого решив провести зиму в Швейцарии и Франции. Игорь написал другу, что внезапный переезд был ради «блага детей», [46] в то время как Теодор написал, что это было сделано ради «слабого здоровья» Екатерины. [38] Уолш предполагает, что переезд семьи был частью личного «грандиозного плана» Игоря, который был подстегнут успехом «Жар-птицы» и «глубоко укоренившимся русским желанием вырваться из ледяных тисков северной зимы». [46]
К сентябрю 1910 года Екатерина, Игорь и их семья обосновались в пансионе в Лозанне . Там она родила своего третьего ребенка, Сулиму , 23 числа. Через несколько дней она и ее семья переехали в Кларанс . [47] В ноябре они снова переехали, на этот раз в Болье-сюр-Мер . [48] 6 мая 1911 года Екатерина и ее семья отправились в Италию, где их пути разошлись. Она и ее дети вернулись в Устилуг через Базель и Берлин; в то время как Игорь продолжил путь в Геную [49] и Рим, где он завершил свою новую работу, Петрушку . [50] Она вернулась в Париж, чтобы присутствовать на репетициях, за которыми последовала премьера балета 11 июня. [51] Пара вместе уехала в Устилуг 17 июня. [52] Во вторую неделю июля пара снова рассталась, и Игорь отправился в Талашкино , чтобы работать с Николаем Рерихом над тем, что в конечном итоге стало «Весной священной» . [53]
В августе Игорь отправился в Карлсбад, чтобы встретиться с Дягилевым, что оставило Екатерину недовольной. Она написала свекрови: [52]
Сегодня мне особенно грустно и тоскливо без Гимуры; он так далеко от меня! Вообще я особенно жажду его возвращения в этот раз... И меня все еще беспокоит, что Гимочка вообще не пишет. [52]
Брак оказался под угрозой из-за частых длительных рабочих поездок Игоря вдали от семьи. Его общение с Екатериной стало более спорадическим, и нехватка времени была причиной того, что он часто предпочитал посылать ей короткие телеграммы вместо писем. [54] Тем не менее, Екатерина приняла ситуацию как необходимую для сохранения верности Игоря ей и их семье. [55]
Екатерина родила своего четвертого и последнего ребенка, Милен, 15 января 1914 года в Лозанне. Роды были обычными, но вскоре у нее начали проявляться симптомы туберкулеза. Ее перевели в санаторий в Лейзене , где они с Игорем пробыли три месяца. [56] Там пара подружилась с Жаном Кокто . [57] К маю она достаточно поправилась, чтобы вернуться в Кларанс, [58] где они с Игорем решили не возвращаться в Устилуг тем летом. 28 июля началась Первая мировая война ; в результате ни Екатерина, ни ее семья больше никогда не увидят Устилуг. [59]
Последующее поражение России заставило ее и Игоря поселиться в Швейцарии до 1920 года. [60] Их изгнание стало окончательным после Октябрьской революции и создания Российской СФСР . [61]
Семья Стравинских переехала в Англет на юго-западе Франции 9 марта 1921 года. [62] Город привлек сообщество русских эмигрантов, которое выросло после того, как большевики победили белых в Гражданской войне в России . [63]
В какой-то момент во вторую неделю июля, вероятно, 14-го числа, [d] находясь в Париже после возвращения из Лондона, Игорь вступил в супружескую измену с женой художника Сергея Судейкина , Верой , с которой он впервые встретился в феврале. К концу июля Вера посылала Игорю письма в его резиденцию в Англете, убеждая его вернуться в Париж и умоляя его дать ей поручения, чтобы она могла выполнять их от его имени. [64] К концу октября их связь стала секретом полишинеля для персонала Ballets Russes. [65] Серж узнал об этой связи и отправился к Игорю в Англет, где пригрозил ему: «Я не могу отвечать за свои действия, я могу убить [Веру]». [66]
Вера написала Игорю, что «нельзя строить свое счастье на чужом горе» [66] и пыталась убедить его прекратить их связь. [67] Игорь не хотел отказываться от отношений с Верой, но также дал ей понять, что не оставит Екатерину. [67] Кроме того, он хотел, чтобы Екатерина приняла его измену и подружилась с Верой. [17] В начале 1922 года он признался Екатерине в своей связи, что привело к «слезливой, достоевской сцене». За этим последовало отчуждение Сергея от Веры в августе. [68] По словам Денизы Стравинской, жены Теодора: [69]
Для [Екатерины] теперь началась долгая и страшная агония ее жизни, и пелена печали навсегда опустилась на ее прекрасное лицо. Ради своих детей она научилась скрывать свои муки, свою травму. Она хотела видеть, как они счастливо играют, поэтому она держала свои знания при себе. Она знала, что Игорь может быть непостоянным, но теперь ей нужно было научиться думать об этом по-другому. С каким величием души она столкнулась с правдой и приняла, что мужчина, которого она любила, ведет двойную жизнь. Отныне Игорь будет вмещать в своем сердце двух женщин... [69]
Екатерина и Игорь решили не разводиться и сохранить семью. [70]
25 сентября Стравинские переехали в Ниццу . [71] К декабрю 1924 года началась переписка между Екатериной и Верой. [72] Екатерина познакомилась с Верой в марте, когда Игорь был в турне по Соединенным Штатам; их встречу организовал он. [72] Что Екатерина думала о ситуации в то время, неизвестно из-за отсутствия эпистолярных свидетельств, [73] хотя Вера сообщила, что она сказала ей: «Если должна быть другая женщина, я рада, что это ты». [74]
Игорь обеспечивал Веру регулярной стипендией и квартирой в парижском районе Пасси, но делегировал Екатерине встречу с любовницей в его банке и передачу ей денег, задачу, которую Уолш описал как «ужасный акт самосожжения» [75] .
Вскоре после возвращения Игоря из США Екатерина отправилась с ним в Италию на серию концертов. Там она заразилась гриппом, который позже перешел в плеврит , что потребовало от нее операции по удалению жидкости из легких. [76] Не имея возможности сопровождать Игоря на концерты или экскурсии, она вернулась в Ниццу в начале мая. Ее племянница Таня Стравинская, которая тогда гостила, написала родителям в Ленинград 3 мая: [77]
Тетю Катю привезли на машине скорой помощи ... За два дня до ее отъезда [из Рима] из нее откачали два литра жидкости, так как она сильно давила на сердце. При осмотре [ее врачи] обнаружили, что жидкость была туберкулезного происхождения. Бедную тетю пришлось везти на каталке. Я был в ужасе, увидев, насколько она бледна и истощена. Она совершенно не могла говорить. Она не спит всю ночь из-за ужасных, постоянных головных болей. Все домашние в унынии. [77]
В январе 1927 года ей удалили аппендикс, из-за чего она оказалась в ослабленном состоянии. [78] В июле она снова заболела плевритом, из-за чего ей пришлось оставаться в постели. [79]
Стравинские переехали в Париж в 1934 году, в конечном итоге поселившись в доме на улице Фобур Сент-Оноре в 8-м округе . [80] В январе 1935 года в городе разразилась эпидемия гриппа, которая заразила Екатерину. Проходили недели, а ее симптомы не ослабевали; к середине марта был подтвержден рецидив хронического туберкулеза. Она зарегистрировалась в Сансельмо , что стало первой из нескольких поездок туда, которые продолжались до конца ее жизни. [81] Находясь там, она привыкла уступать свою роль «надежного центра, опекуна» своей семьи, хотя она продолжала глубоко участвовать в личной жизни своих детей. Она также часто и подробно отчитывалась перед Игорем о своем состоянии здоровья и лечении, [82] чего он ожидал [83] и, возможно, требовал. [84]
В феврале 1937 года сестра Екатерины Людмила перенесла инсульт; она умерла 10 февраля. [85] Крафт заметила, что к лету здоровье самой Екатерины резко ухудшилось, и что ее брак «стал почти чисто подставным». Вера навещала ее и помогала ей с домашними делами, [86] хотя она и Екатерина «никогда не были друзьями в истинном смысле этого слова, как это было неправильно предположено», по словам Дениз Стравински. [87]
В этот момент в жизни Стравинских появился шарлатан , назвавший себя «целителем» и снискавший расположение русских парижан; он утверждал, что может вылечить туберкулез Екатерины с помощью ритмических дыхательных упражнений, которые она должна была выполнять, будучи полураздетой. [88] Хотя и Екатерина, и Игорь верили в его лечение и отказывались верить протестам своей кузины Веры, швейцарского врача, [89] Теодор вмешался и нашел другого врача, который сумел убедить их в мошенничестве, совершенном по отношению к ним. [90]
В конце 1938 года Екатерина и ее старшая дочь Людмила заболели пневмонией. После непродолжительного выздоровления [91] у Людмилы случился рецидив, и она умерла 30 ноября [92], в то время как состояние Екатерины продолжало ухудшаться. [93] Когда Теодор сообщил ей о смерти дочери, она ответила: «Федя, я знаю, я поручила ее Богу». [94]
Когда Екатерина умирала в начале 1939 года, Игорь вернулся и провел с ней много времени. Дениз Стравински вспоминала: [95]
В последние дни своей жизни она, которая никогда ничего не просила, вернулась в детство и поразила меня, попросив меня растопить для нее сахар и, когда он станет янтарным, вылить его жемчужными каплями на мраморную каминную полку. Она бы с удовольствием их высосала. Дорогая Кэтрин, крошечное, далекое воспоминание о ее детстве в России. [95]
1 марта, после того как Игорь навестил ее перед отъездом на встречу с Верой, [93] она сказала: «Сегодня я могла бы пожелать, чтобы он понял меня так, как он всегда понимал меня». [96] Она умерла 2 марта. Ее семья, включая Игоря и ее свекровь, присутствовала. [96] Она похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа . [97]
Екатерина была настолько любима своей семьей, что ее «боготворили». [98] Крафт описывал ее как «вдумчивую женщину ... и доброго, совершенно бескорыстного человека, совершенно неспособного на подлость». [99] В то время как Игорь был склонен к защитному чувству оптимизма, Дениз Стравински сказала, что с Екатериной «нельзя говорить ни об оптимизме, ни о пессимизме, тем более о фатализме, а скорее об осознании людей, то есть об ином порядке суждений». [100]
Она была очень ласкова со своей семьей, но была склонна к застенчивости с другими, [101] не любила принимать гостей дома, так как считала это «мукой», [102] и позиционировала себя как «врага гостей». [103] Тем не менее, ее таланты как хозяйки были восхвалены; Шарль Фердинанд Рамю сказал, что она «обладала даром создавать гармонию между людьми». [104]
Однако со своей семьей она любила играть, слушать пластинки и иногда присоединяться к ним в танцах под фокстроты. [105] Один из друзей семьи, приехавший в гости, заметил о ней: «Главная личность в [доме Стравинских] — это, несомненно, Екатерина». [106]
Несмотря на свою хроническую болезнь, Екатерина каждое утро присоединялась к Игорю в ванне, после чего они вместе выполняли ежедневные упражнения. [107]
В отличие от Игоря, с его привередливым и щегольским чувством моды, [108] отношение Екатерины к собственной внешности было сравнительно трезвым. [109] Другая племянница, Ксения Стравинская, спустя годы вспоминала семейные впечатления о Екатерине в юности: [98]
Эта умная, глубокая и исключительно заботливая женщина с ее тихим очарованием. Мы так много слышали о ней от наших родителей, которые ее очень любили и ценили. В молодости и даже позже, выйдя замуж, тетя Катя мало обращала внимания на свою внешность, одевалась скромно... [98]
Уолш, писавший, что «красота Екатерины была не только духовной», описал документальные свидетельства ее внешности: [110]
Фотографии ее во время замужества и до него демонстрируют соблазнительную нежность выражения лица: мягкие, глубоко посаженные глаза, щедрый, но не чувственный рот ... вид спокойной внутренней уравновешенности ... Ее стиль скорее домашний или буржуазный, воскресный, чем светский или модный. Но в это или любое другое время мало следов скромной «маленькой женщины». На фотографиях с Игорем она не отступает, а смотрит прямо и откровенно на зрителя, к чему можно добавить, что сам Игорь — хотя и неизменно неулыбчивый — кажется, счастливо, даже гордо «принадлежит» среде, определяемой его женой. [110]
Таня писала родителям во время своего пребывания у Стравинских в Ницце, что Екатерина «выглядела очень молодо», была «хорошо одета» и носила скромное количество макияжа. [111]
Екатерина не отличалась особой набожностью в юности [110] , но стала еще более набожной после переезда во Францию [112] и с обострением ее хронической болезни [81] . В письме от 17 марта 1935 года она писала Игорю: [113]
Вы говорите, что ждете нормальной жизни, но вы ее не найдете, и мы будем нести этот крест, который Бог нам послал, и не перестанем славить Его и благодарить Его. [114]
Она и Игорь оба приняли таинства Русской Православной Церкви Заграницей, живя в Ницце. [112] Впоследствии она также стала глубоко сведущей в патристике . [101]
Сочинения об Игоре, как правило, маргинализируют центральную роль, которую Екатерина играла в его жизни. [115] Прецедент был создан его автобиографией: [99] он никогда не называл Екатерину по имени, когда дважды упоминал ее в книге, но называл ее «моя жена». [116] Крафт писал, что «полное исследование [его жизни] должно включать истории обоих его браков». [99]
Екатерина была единственным членом семьи, которому разрешалось входить в рабочую комнату Игоря, [106] первой услышала его новую музыку, [117] которую она внимательно слушала, [118] и была главным переписчиком его партитур. [119] В своих письмах к нему она выражала удовольствие от его музыки [120] и предлагала поддержку. Ее энтузиазм не распространялся на его автобиографию, к которой она относилась критически и которую считала отвлекающей от сочинительства. [121]
В частном порядке Екатерина использовала свое влияние, чтобы тактично и успешно убедить Игоря в личных и профессиональных вопросах. [122] Она помогла улучшить его отношения с матерью, которую он не любил. [123] В некоторых случаях, например, когда он не смог занять место Поля Дюка в Парижской нормальной школе музыки , он проигнорировал ее советы. [124]
Чувство вины за свою связь и пример Екатерины повлияли на повторное принятие Игорем православия и разжигание его интереса к религиозной атрибутике. [125] [112] На своем рабочем столе он хранил ее фотографию в молодости, которую украшал цветами и также брал с собой в путешествия. [126]
22 марта 1971 года, менее чем за месяц до своей смерти и к тому времени почти неспособный говорить, Игорь спросил Веру о Екатерине. «[Она] в Париже», — ответила она, а затем сказала в сторону Крафту, что если бы он спросил подробнее, она была бы обязана ответить «на кладбище». [127]
Екатерина, прекрасный музыкант сама по себе...
{{cite web}}: CS1 maint: бот: исходный статус URL неизвестен ( ссылка ){{cite web}}: CS1 maint: бот: исходный статус URL неизвестен ( ссылка ){{cite web}}: CS1 maint: бот: исходный статус URL неизвестен ( ссылка )