Дмитрий Васильевич Григорович ( ‹См. Tfd› Русский : Дми́трий Васи́льевич Григоро́вич ) (31 марта [ OS 19 марта] 1822 — 3 января 1900 [ OS 22 декабря 1899]) — русский писатель , наиболее известный своими первыми двумя романами, «Деревня» и «Антон Горемыка» . Его восхваляли как первого автора, реалистично изобразившего жизнь русской сельской общины и открыто осудившего систему крепостного права .
Дмитрий Григорович родился в Симбирске в семье помещиков. [1] Его русский отец был отставным гусарским офицером, его мать, француженка Сидония де Вармон, была дочерью роялиста , погибшего на гильотине во времена Террора . [ 2] Рано потеряв отца, Дмитрий воспитывался матерью и бабушкой, двумя женщинами, которые почти не говорили ни на чем, кроме французского. До восьми лет у мальчика были серьезные трудности с русским языком. [3] «Я брал уроки русского языка у слуг, местных крестьян, но больше всего у старого камердинера моего отца Николая... Он часами ждал, когда меня выпустят поиграть, и тогда он хватал меня за руку и водил по полям и рощам, рассказывая сказки и всевозможные приключенческие истории. Окутанный холодом моего одинокого детства, я оттаивал только во время этих прогулок с Николаем», — вспоминал Григорович позже. [4] [5]
В 1832 году Григорович поступил в немецкую гимназию , затем был переведен во французский пансион Монигетти в Москве. В 1835 году он поступил в Николаевский инженерный институт , где подружился со своим однокурсником Федором Достоевским , который привил ему интерес к литературе. [6] [7] В 1840 году Григорович оставил институт после сурового наказания, которое он получил за то, что не поздоровался с великим князем Михаилом Павловичем , когда тот проходил мимо. Он поступил в Императорскую Академию художеств , где Тарас Шевченко был его близким другом. [5] Одним из его первых литературных знакомых был Николай Некрасов, с которым он познакомился во время учебы в академических студиях. [7]
Работая в канцелярии Академии художеств, Григорович вошел в тесный круг актеров, писателей и сценаристов. Вскоре он начал писать сам и сделал несколько переводов французских водевилей ( «Наследство » , «Шампанское» и «Опиум» , оба 1843) на русский язык. Некрасов заметил его первые опубликованные оригинальные рассказы «Театральная карета» (1844) и «Собачка» (1845), оба несущие сильное влияние Гоголя , [2] и пригласил его принять участие в альманахе «Физиология Санкт-Петербурга», над которым он в то время работал. Вклад Григоровича в него, подробное исследование жизни странствующих музыкантов города под названием «Петербургские шарманщики» (1845), получил высокую оценку влиятельного критика Виссариона Белинского , с которым Некрасов вскоре познакомил его лично. [7] [8]
В середине 1840-х годов Григорович, теперь уже журналист, специализирующийся на очерках для «Литературной газеты» и театральных фельетонах для «Северной пчелы» , возобновил дружбу с Достоевским, который в 1846 году прочитал ему свой первый роман «Бедные люди» . Находясь под большим впечатлением, Григорович отнес рукопись Некрасову, который тут же ее опубликовал. [7] [9]
Также в 1846 году «Отечественные записки» Андрея Краевского ( Некрасов, получивший рукопись первым, каким-то образом пропустил ее, а затем забыл о ней) опубликовали повесть Григоровича « Деревня» . [10] Под влиянием «Оливера Твиста » Диккенса , но основанную на реальной истории жизни крестьянки (из деревни, принадлежавшей его матери), которую насильно выдали замуж, а затем забил до смерти муж, роман стал одним из первых в русской литературе, решительно осуждающим систему крепостного права, и «первой в истории нашей литературы попыткой приблизиться к реальной жизни людей», по словам Ивана Тургенева . [3] [11]
Вторая повесть Григоровича «Антон Горемыка» (1847), немедленно опубликованная на этот раз «Современником» , сделала автора знаменитым. «Ни один русский роман не производил на меня такого впечатления ужасной, губительной гибели», — признавался Белинский в письме критику Василию Боткину . [12] Реалистическое изображение жизни русских крестьян в этих двух романах было высоко оценено коллегами-писателями Михаилом Салтыковым-Щедриным и Львом Толстым и оказало значительное влияние на литературу того периода. «Не было бы ни одного образованного человека в те времена и в последующие годы, который бы читал «Антона Горемыка» без слез страсти и ненависти, проклинающих ужасы крепостного права», — писал Петр Кропоткин . [13] «Антон Горемыка» был включен в список «самых опасных изданий года» наряду со статьями Белинского и Александра Герцена Особым литературно-издательским комитетом. [3]
В конце 1840-х - начале 1850-х годов слава Григоровича пошла на убыль. Отчасти ее затмила публикация « Записок охотника » Ивана Тургенева [6] [14] , но и его собственные произведения так называемого «семилетнего периода реакции», 1848-1855 годов, не совсем соответствовали стандарту, заданному его первыми двумя шедеврами. Подчеркивая светлые стороны жизни русской сельской общины того времени, они были ближе к либеральным доктринам, чем к радикальным взглядам Николая Чернышевского , который приобретал все большее влияние в «Современнике » . [2] Несколько сатирических рассказов этого периода («Похождения Накатова», «Краткосрочное богатство», «Свистулькин») вряд ли можно назвать хоть в какой-то мере подрывными. Короткий роман « Времена года» (1849) сам автор описывал как «своего рода упрощенную русскую низменную идиллию». [3] «Дела обстоят так плохо, как никогда. А учитывая, что цензура сейчас такая свирепая, что бы я ни решил опубликовать, это может навлечь на меня неприятности», — жаловался Григорович в письме 1850 года. [3]
Эпический, размашистый роман Григоровича «Просёлочные дороги » (1852) с его галереей социальных паразитов подвергся критике за преувеличение и производность, « Мертвые души » Гоголя считались очевидной точкой отсчёта. [2] Лучше был принят его роман « Рыбаки» (1853), одно из самых ранних произведений русской литературы, указывающее на появление кулака (богатого, эксплуататорского крестьянина) в русской сельской среде. Герцен в своей подробной рецензии похвалил способ, которым автору удалось избавиться от своих ранних влияний, но выразил сожаление по поводу того, что, по его мнению, было отсутствием одного сильного, положительного персонажа. [15] «Рыбаки» , по словам Герцена, «принесли нам первые признаки того, что русское общество начало осознавать важную социальную силу в своих [простых] людях». Однако зарождающийся пролетариат не вызвал у автора особой симпатии. «Упадок нравственности в русской деревне часто вызван [пороками] фабричного образа жизни», — высказал он мнение. [16]
Другой роман, посвященный конфликту между русскими крепостными и их владельцами, « Переселенцы » (1855), был положительно оценен Николаем Чернышевским , который все еще отказывался видеть (то, что он называл) « филантропией » как средство для исправления глубоких социальных расколов. [17] Критики всех лагерей, однако, хвалили картины природы Григоровича, результат его раннего увлечения изящными искусствами; многочисленные лирические отрывки из его книг попали в школьные учебники. [2] И «Рыбаки» , и «Переселенцы» укрепили репутацию Григоровича, и Некрасов заставил его подписать специальный контракт, гарантирующий, что он (вместе с Иваном Тургеневым, Александром Островским и Львом Толстым) с тех пор будет писать исключительно для «Современника» . [3]
В середине 1850-х годов, когда раскол между социалистическими радикалами и либералами в русской литературе становился все более и более заметным, Григорович занял решительную нейтральную позицию и попытался заставить Некрасова увидеть, что его способ «ссориться с другими журналами» наносит вред как ему самому, так и «Современнику » , как считал Григорович. [2] В соответствии с этим духом мира и компромисса был написан его следующий небольшой роман « Пахарь» (1856), либо гимн «силе русского народного духа», либо комментарий к исключительной выносливости человека земли, в зависимости от точки зрения. [2] « Школа гостеприимства » (1855), написанная под влиянием Александра Дружинина (и, как утверждается, не без его непосредственного участия), по сути была ударом по Чернышевскому, но последний не поддавался провокациям, и личные отношения между двумя людьми никогда не портились, даже если их идеологические разногласия теперь были непримиримыми. [2] Несколько лет спустя, когда Дружинин и его соратники, сторонники доктрины «искусства ради искусства», спровоцировали спор по линии «свободомыслящий Пушкин против чрезмерно критичного Гоголя», Григорович поддержал возглавляемую Чернышевским группу «Современник» , несмотря на то, что дружил с Дружининым. [3]
« Отчерки современных нравов » (1857), опубликованные в «Современнике» , высмеивали русскую бюрократию, но к этому времени признаки надвигающегося кризиса уже были очевидны. «Никогда еще я не испытывал таких сомнений в себе, бывают минуты, когда я чувствую себя совершенно подавленным», — признавался он в письме к Дружинину в 1855 году. [18]
В 1858 году Григорович принял приглашение российского Военно-морского министерства совершить кругосветное путешествие вокруг Европы на военном корабле «Ретвизан» и позже описал его в «Корабле Ретвизан» (1858-1863). [6] Вернувшись в Россию, Григорович начал свой собственный проект «Народных чтений», но эта серия из 10 книг не произвела впечатления. [2] Григорович планировал прокомментировать ликвидацию крепостного права в « Двух генералах » (1864), но этот роман, повествующий о двух поколениях помещиков, остался незаконченным. В середине 1860-х годов он вообще перестал писать, чтобы сосредоточиться на изучении живописи и коллекционировании произведений изобразительного искусства. «Живопись всегда интересовала меня больше, чем литература», — признавался Григорович, которого многие специалисты считали ученым в этой области. [3] [6]
В 1862 году Григорович отправился в Лондон, чтобы изучать английское изобразительное искусство на Международной выставке 1862 года , а также в нескольких других галереях. В 1863 году «Русский вестник» опубликовал отчет о его исследованиях «Картины английских художников на Лондонских выставках 1862 года» , безусловно, наиболее полный анализ британской живописи, когда-либо появлявшийся в русской прессе. Ему особенно понравились работы Уильяма Холмана Ханта . [19]
В 1864 году Григорович был избран секретарем Российского общества поощрения художников и занимал этот пост в течение двадцати лет, много сделав для улучшения художественного образования по всей стране. Музей истории искусств, организованный им при Обществе, считался одним из лучших в Европе в своем роде. [20] В Рисовальной школе Общества Григорович собрал лучших преподавателей со всей России, а также позаботился о том, чтобы регулярно проводились выставки и конкурсы, победители которых получали стипендии от Общества. [3] Григорович был первым, кто открыл и поддержал будущих знаменитых художников Федора Васильева и Илью Репина . [2] За свои заслуги на посту главы Общества Григорович получил звание действительного статского советника и пожизненную пенсию. [9]
В 1883 году Григорович-писатель неожиданно вернулся с «Гуттаперчевым мальчиком», который был единодушно признан «маленьким шедевром» автора. [21] История смерти подростка-циркача вошла в списки русского классического детского чтения и была адаптирована для большого экрана дважды, в 1915 и 1957 годах. [2] Также в 1883 году Григорович перевел на русский язык «Этрусскую вазу» Проспера Мериме , его версию считали непревзойденной. [2] В 1885 году вышел его сатирический роман « Акробаты благотворительности », вызвавший много споров. Его название стало популярной крылатой фразой (ее использовал, в частности, Ленин в одном из своих произведений 1901 года), а пьеса «Замшевые люди», основанная на этом рассказе, была поставлена в Московском Художественном театре Константином Станиславским . [2]
В 1886 году Григорович, как известно, поддержал молодого Антона Чехова , написав ему в письме, что у него есть дар и что ему следует относиться к литературе более серьезно. «Ваше письмо... поразило меня, как вспышка молнии. Я чуть не расплакался, я был ошеломлен, и теперь я чувствую, что оно оставило глубокий след в моей душе», — ответил Чехов. [22] [23] В своих «Литературных мемуарах» (1892–1993) Григорович создал обширную панораму русской литературной сцены 1840–1850-х годов и (старательно избегая политических вопросов) оставил яркие портреты людей, которых он хорошо знал, таких как Иван Тургенев, Василий Боткин и Лев Толстой. [2]
Дмитрий Васильевич Григорович скончался в Санкт-Петербурге 3 января 1900 года. Похоронен на Волковом кладбище . [2]
Дмитрий Григорович, как правило, считается первым писателем, показавшим реальную жизнь русской сельской общины во всех подробностях, следуя традиции движения «Натуральная школа» , к которому он принадлежал в 1840-х годах. Его первые два коротких романа, «Деревня» и «Антон Горемыка» , рассматриваются как предшественники нескольких важных произведений Ивана Тургенева , Льва Толстого и Николая Лескова . Как суровый критик крепостного права, он был связан с линией Радищева , Грибоедова и Пушкина . [3]
Многочисленные писатели, критики и политические деятели, среди которых был Александр Герцен , отмечали влияние, которое его второй роман «Антон Горемыка» оказал на развитие общественного сознания в России. Он оказал большое влияние на новое, политически настроенное поколение русской интеллигенции середины XIX века и во многом помог запустить раннее социалистическое движение в стране. Салтыков-Щедрин назвал первые две книги Григоровича «весенним дождем, оживившим русскую литературную почву». Обе заставили русское образованное общество впервые осознать бедственное положение мужика , как человека, а не абстракции, по словам известного сатирика. [24] Лев Толстой хвалил Григоровича за то, что он изобразил русских крестьян «с любовью, уважением и чем-то близким к трепету», [25] написав об огромном влиянии его «огромные, эпические гобелены, подобные « Антону Горемыка », произвели». [26]
По словам Семена Венгерова , первые два романа Григоровича стали пиком всей его карьеры. «Все его последующие книги были написаны с той же симпатией к простому человеку, но не смогли его взволновать», — утверждал этот историк литературы . [9] Некоторые критики, принадлежащие к русским левым (включая Венгерова), много говорили о том, что Григорович (как и Тургенев) якобы «ненавидел» Чернышевского; другие считали его работы несовершенными, недостаточно радикальными. Однако критики из всех лагерей восхищались Григоровичем за его прекрасный, простой, но красочный язык и хвалили его как мастера «природного пейзажа». Этот дар, развившийся, по-видимому, в результате его любви к изящным искусствам и живописи, был совершенно необычным для человека, воспитанного двумя француженками и до восьми лет почти не говорившего по-русски. [2]