Граф Дмитрий Иванович Хвостов ( 30 июля [ 19 июля по старому стилю ] 1757 — 2 ноября [ 22 октября по старому стилю ] 1835) — русский поэт, представитель позднего периода классицизма в русской литературе . [1] Граф Хвостов, как его широко знали , был чрезвычайно плодовитым автором поэм, басен, эпиграмм и т. д., неизменно архаичных и напыщенных, что делало его легкой мишенью для юмористов и коллег-поэтов ( в том числе Пушкина ), которые неустанно высмеивали его. В наше время многое было сделано для того, чтобы отделить комический миф от реального наследия Хвостова (с разоблачением фальшивой «хвостовщины») и отдать должное выдающемуся энтузиасту поэзии (который также был страстным литературным исследователем и архивариусом), но стереотип преобладает, и имя графа Хвостова остается в России синонимом безудержной графомании и напыщенной помпезности. [2] [3]
Дмитрий Иванович Хвостов родился в 1757 году в Санкт-Петербурге в уважаемой семье русских аристократов, истоки которой можно проследить до XIII века. Он получил прекрасное домашнее образование, учился в частном пансионе, а затем в Московском университете . В 1772 году Хвостов поступил в престижный Преображенский полк (где он, по признанию, «редко садился на коня, кроме Пегаса »). [4] После выхода в отставку в 1779 году Хвостов служил чиновником во 2-м департаменте российского Сената , где позже перевел «Исследование о финансах» французского министра финансов Жака Неккера для князя Александра Вяземского. В 1789 году Хвостов женился на княжне А.И. Горчаковой, племяннице Александра Суворова , и именно Суворов, сначала наставник, затем близкий друг и доверенное лицо, в 1799 году обратился к королю Сардинии с просьбой пожаловать своему родственнику графский титул, который через три года получил официальное разрешение на его использование и стал графом Хвостовым. [2] Он работал секретарем в Сенате, затем (с 1799 года) в Синоде . В 1807 году он стал сенатором, а в 1818 году — действительным статским советником. В 1831 году граф Хвостов вышел в отставку, имея репутацию совершенно честного, неподкупного бюрократа и очень скромного, добродушного, симпатичного человека. Как свидетельствовали многие, знавшие Хвостова, у него был только один порок — ненормальная страсть к сочинительству (и, что еще серьезнее, публикации) собственных стихов, которая в конце концов и погубила его. Сам Суворов, по преданию, на смертном одре умолял своего друга перестать писать, но это последнее желание великого человека осталось неисполненным. [2]
Молодой Дмитрий Хвостов рос в литературной среде: в доме его родителей в Санкт-Петербурге часто бывали такие родственники, как Александр Сумароков , Василий Майков и Александр Карин. В 1777 году Дмитрий Хвостов дебютировал комедией « Доверчивый» ; она была поставлена в Придворном театре. С самого начала и до конца Хвостов был строгим последователем и пропагандистом классицизма. «Андромаха » Жана Расина (1794) и « L' Art poétique» Николя Буало-Депрео, переведенные Хвостовым (последнее под названием «Наука стихосложения» , в 1808 году), выдержали несколько изданий. В 1791 году Хвостов был избран членом Российской академии . С момента образования « Сообщества любителей русского слова» в 1811 году Хвостов стал одним из самых активных его членов. [2]
Хвостов был страстно влюблен в поэзию, которая на протяжении шестидесяти лет оставалась его главным интересом в жизни. «Я люблю писать стихи и видеть их напечатанными»: это самопровозглашенное кредо он даже использовал в качестве эпиграфа ко 2-му изданию Полного собрания Хвостова (1817–1818). Никогда не сомневаясь в своем поэтическом даре, Хвостов создал огромное количество поэзии; оды , эпитафии , элегии , мадригалы , эпиграммы и т. д., которые обычно считались банальными, многословными, экстравагантно помпезными, богатыми ненужными аллегориями и инверсиями . Квинтэссенция классицизма с его полным набором штампов, поэмы Хвостова стали легкой мишенью для пародистов. [2]
Поскольку издатели обходили стороной Хвостова с его постоянно растущим объемом продукции, он вложил деньги в бизнес самиздата. Полный Хвостов выдержал три издания. Перед тем как опубликовать следующее издание, автор скупил все нераспроданные экземпляры предыдущего и распространил их во все стороны. Он отправил тысячи книг (вместе со статуями и бюстами собственного сочинения) в русские и европейские университеты, академии, училища, кадетские штабы, ученым и государственным деятелям. Каждый раз, отправляясь в карете из Санкт-Петербурга в свое имение в Новгородской губернии , он брал с собой кипы собственных книг, оставляя копии на каждой почтовой станции для тех, кто хотел их прочитать. [2]
В 1802 году вышли «Избранные басни из лучших русских стихов», которые нанесли смертельный удар по репутации Хвостова. Его герои совершали самые невероятные поступки: голубь «выгрыз себя из сети», запутавшись в «Двух голубях», осел взобрался на рябину («Осел и рябина»), а ворона выронила из «пасть» кусок сыра («Ворона и сыр»). Столь же странными были сноски и комментарии автора, которых было немало. Инцидент с сыром был объяснен следующим образом: «Некоторые критиковали использование слова «челюсти», поскольку оно может относиться только к зверям, а не к птицам. Этот автор хорошо знает, что рот птицы называется «клювом», но он решил найти для него аллегорическую замену, поскольку ворона здесь является символом человека, а о человеке можно легко сказать: «Он разинул рот, и у него отвисла челюсть»; см. Русский академический словарь». [2]
Басни графа Хвостова стали очень популярны, по всем неправильным причинам. Члены Арзамасского общества держали книгу на столе, чтобы время от времени развлекаться, как вспоминал Петр Вяземский . [5] Василий Жуковский посвятил всю свою вступительную речь в Арзамасе басням Хвостова . [6] Петр Вяземский, Василий Жуковский, Антон Дельвиг , Иван Дмитриев , Александр Воейков , Николай Языков и Александр Измайлов — все написали эпиграммы на Хвостова. В сатире под названием «Певец в беседе» Константин Батюшков представил Хвостова как казачьего атамана Платова , «тирана читателей», чья поэзия была «его барабаном, невыносимым для ушей». Пушкин в своей «Оде его высочеству графу Дм. Ив. Хвостову» высмеивал склонность последнего к созданию бесчисленных сносок (из-за чего страницы комментариев становились длиннее самих стихов), предостерегая Вильгельма Кюхельбекера и Кондратия Рылеева от попадания в ту же одическую стилистическую ловушку. [2]
Хвостов, будучи человеком необыкновенно мягким и добродушным, стоически переносил этот шквал насмешек. Отдавая должное его любви к литературе, сочувствующий ему Николай Карамзин писал Дмитриеву в 1824 году: «Граф Хвостов с его непреходящей страстью к стихотворству очень трогателен для меня. Вот любовь, достойная таланта. У него его нет, но он бы заслужил». [7] Константин Батюшков писал о Хвостове: «Поколения придут и уйдут, и он просто за то, что так позорен, станет довольно знаменит». [8]
