Patriottentijd ( голландское произношение: [pɑtriˈjoːtə(n ) ˌtɛit] ;букв.«Время патриотов») — период политической нестабильности вГолландской республикепримерно между 1780 и 1787 годами. Его название происходит отпатриотов( Patriotten ), которая выступала против правления штатгальтераВильгельмаV, принца Оранского, и его сторонников, известных какоранжисты(Orangisten). В 1781 году один из лидеров патриотов,Джоан Дерк ван дер Капеллен тот ден Пол, под влиянием реформатораРичарда Прайсаи диссидентаДжозефа Пристли, анонимно опубликовал памфлет под названием Aan het Volk van Nederland («Народу Нидерландов»), в котором он, как иЭндрю Флетчер, выступал за формирование гражданских ополчений по шотландскому, швейцарскому и американскому образцу для восстановления республиканской конституции.[1][2]
Подобные ополчения впоследствии были организованы во многих населенных пунктах и сформировали, вместе с политическими клубами патриотов, ядро движения патриотов. С 1785 года патриотам удалось захватить власть в ряде голландских городов, где они заменили старую систему кооптации регентов системой демократически избранных представителей. Это позволило им заменить представителей этих городов в штатах нескольких провинций, получив большинство патриотов в штатах Голландии, Гронингене и Утрехте, а часто и в Генеральных штатах. Это помогло ослабить власть штатгальтера, поскольку он был лишен своего командования над значительной частью армии голландских штатов . Последовала вялая гражданская война, которая привела к военному тупику, пока в сентябре-октябре 1787 года патриоты не были разгромлены прусской армией , и многие были вынуждены покинуть страну.
Термин «Патриот» (от греч. πατριώτης , «земляк») ранее использовался в середине 17-го века Андрисом Биккером и фракцией Лёвестейна , [3] но когда французские войска вторглись в Республику в 1747 году , «Патриоты» потребовали возвращения оранжского штатгальтера , что положило конец второму периоду без штатгальтера . Однако с 1756 года регенты голландской Государственной партии снова стали называть себя «Патриотами». Партия оранжистов пыталась повторно присвоить себе термин, но была вынуждена занять оборонительную позицию, что стало очевидным, когда она переименовала один из своих еженедельных журналов в De Ouderwetse Nederlandsche Patriot («Старомодный голландский патриот»). Патриотизм и антиоранжизм стали синонимами. [4]
Патриотов можно разделить на две отдельные группы: аристократов и демократов. Аристократические патриоты (также называемые oudpatriotten или «старые патриоты»), изначально самые сильные, могут рассматриваться как оппозиционные regenten , которые либо стремились войти во фракции у власти, либо пытались реализовать так называемый « Loevesteinian » идеал республики без Оранжа; они вышли из существующей Голландской государственной партии . Демократические патриоты появились позже и состояли в основном из нерегентских членов буржуазии , которые стремились демократизировать Республику. [5]
Наконец, термин Patriottentijd для исторической эпохи является историографическим изобретением голландских историков 19-го века, сопоставимым с терминами « Первый период без штатгальтера », « Второй период без штатгальтера » и «Fransche Tijd (французская эра)» (для эпохи Батавской республики , Королевства Голландии и Первой французской империи , 1795–1813). Герман Теодор Коленбрандер , например, использовал этот термин в качестве названия одной из своих главных работ: De patriottentijd: hoofdzakelijk naar buitenlandsche bescheiden (Гаага, 1897). [Примечание 1] Термин часто использовался в уничижительном ключе, но в последнее время приобрел более позитивный оттенок. [6]
После безмятежных дней голландского Золотого века первых двух третей XVII века голландская экономика вступила в период стагнации и относительного упадка. Абсолютный размер голландского ВНП оставался неизменным, но в течение XVIII века экономику обогнали экономики других европейских стран. Кроме того, в ряде экономических секторов, таких как рыболовство и большинство отраслей промышленности, возникших в начале XVII века, произошел абсолютный упадок. Деиндустриализация страны привела к деурбанизации , поскольку ремесленники, работавшие в исчезающих отраслях, были вынуждены переезжать в районы, где еще можно было найти работу. Сокращающаяся промышленная база также концентрировалась в определенных областях в ущерб другим областям, где определенные отрасли промышленности (судостроение, текстильная промышленность) ранее были заметны. Примечательно, что в эпоху быстрого роста населения в других европейских странах численность населения Нидерландов оставалась постоянной в течение XVIII века на уровне около 1,9 млн человек, что (ввиду постоянного абсолютного размера экономики) привело к постоянному доходу на душу населения . Но это было несколько обманчиво, поскольку экономическое неравенство заметно возросло в течение XVIII века: экономика стала доминировать в небольшой группе очень богатых рантье , и экономика перешла к тому, что мы сейчас называем экономикой услуг , в которой доминировали коммерческий сектор (всегда сильный в Нидерландах) и банковский сектор. Эти сдвиги имели разрушительные последствия для людей, которые испытали нисходящую социальную мобильность и оказались в низших слоях голландского общества. Но даже те, кто не был затронут такой нисходящей мобильностью и остался в высших и средних классах, были затронуты этим предполагаемым экономическим спадом. [7]
Экономический спад отразился и на политической сфере, поскольку после Утрехтского мира 1713 года правительство Голландской республики было вынуждено проводить политику жесткой экономии из-за плачевного состояния государственных финансов Нидерландов. И (наемная) армия Голландских штатов , и голландский флот в последующий период сильно сократились, и, следовательно, Республике пришлось отказаться от претензий на то, чтобы быть европейской великой державой , в военном смысле, со всеми вытекающими дипломатическими последствиями. Стало ясно, что Республика стала пешкой в европейской силовой политике , зависящей от доброй воли других стран, таких как Франция, Пруссия и Великобритания. Это снижение международного дипломатического статуса также способствовало недомоганию, возникшему в результате предполагаемого спада. [8]
Недовольство воспринимаемым состоянием экономики и дипломатическим упадком сочеталось с растущим недовольством политической системой Голландской республики среди голландцев среднего класса. Голландская «конституция» [Примечание 2] определяла Голландскую республику как конфедерацию суверенных провинций с республиканским характером. [Примечание 3] Формально власть должна была течь снизу вверх, от местных органов власти (правительств избранных городов, обладавших городскими правами , и аристократии в сельской местности) к провинциальным штатам и, в конечном итоге, к Генеральным штатам. Однако эти местные органы власти, хотя и предположительно представляли «народ» согласно господствующей идеологии, на самом деле превратились в олигархии, в которых доминировали несколько семей, которые в городах, по крайней мере, формально не были частью дворянства, но считались «патрициями» в классическом смысле. Члены класса регентов кооптировали друг друга в городском совете , который избирал магистратов и отправлял делегатов в региональные и национальные штаты. Такая ситуация складывалась постепенно, поскольку в средние века корпоративные институты, такие как гильдии и schutterijen, иногда имели, по крайней мере, полномочия по назначению членов vroedschappen , предоставляя членам среднего класса определенную политическую власть (хотя называть это «демократией» было бы преувеличением). [9]
Концентрация власти во все более закрытой олигархии разочаровала средний класс, который видел, что его возможности для политического и социального продвижения заблокированы, также потому, что политическое покровительство в отношении всех видов мелких должностей было сосредоточено в руках олигархов, которые благоприятствовали своим собственным политическим союзникам. Хотя должности часто были продажными и продаваемыми, этот факт, по иронии судьбы, вызывал меньшее возмущение, чем тот факт, что эти должности не были доступны на равных основаниях для всех. [10] Поэтому открытие политической системы для среднего класса было целью политических реформаторов, таких как так называемые Doelisten [Примечание 4], которые в 1747 году помогли возвысить фризского штатгальтера Вильгельма IV до штатгальтера во всех семи провинциях на наследственной основе со значительно расширенными полномочиями, в надежде, что он будет использовать эти полномочия для продвижения политического влияния потенциальных «демократов». Эта надежда оказалась тщетной, в том числе из-за его безвременной кончины в 1751 году, после чего ему наследовал его малолетний сын Вильгельм V , которому в то время было три года. Власть перешла к регентам , сначала вдовствующей принцессе Оранской , а после ее смерти в 1759 году — де-факто герцогу Людвигу Эрнесту Брауншвейг-Люнебургскому , который видел еще меньше достоинств в «демократических» экспериментах. Герцог Людвиг сохранил фактическую опеку в соответствии с так называемым Acte van Consulentschap даже после того, как молодой принц достиг совершеннолетия. Между тем, значительно расширенные полномочия штатгальтера в первую очередь состояли из его права назначать или, по крайней мере, утверждать магистратов на местном и провинциальном уровне, что было закреплено в так называемых regeringsreglementen (Правительственных постановлениях), принятых большинством провинций в 1747 году. Эти полномочия позволяли ему отменять выборы местных vroedschappen , если результаты не соответствовали его желаниям, и таким образом даровали ему (и регентам, которые правили вместо несовершеннолетнего Вильгельма V до 1766 года) большие полномочия политического покровительства на местном уровне. Конечным результатом стало то, что регенты «государственной партии» , которые правили страной во время Второго периода без штатгальтера, были заменены членами партии оранжистов, которые идеологически выступали против народного влияния, закрывая дверь для «демократических» экспериментов. Хотя «демократы» в 1747 году находились в лагере оранжистов, вскоре они вступили в союз по расчету с лишенной избирательных прав «партией штатов» -регентами . [11]
Американская Декларация независимости не вызвала энтузиазма у всех в Голландской Республике, когда о ней стало известно там в августе 1776 года. Штатгальтер написал грифферу Генеральных штатов Хендрику Фагелю, что это была всего лишь «... пародия на прокламацию, выпущенную нашими предками против короля Филиппа II ». [Примечание 5] Но другие были менее презрительны. Голландские торговцы, особенно в Амстердамской палате умирающей Голландской Вест-Индской компании (WIC), долгое время возмущались ограничениями, наложенными британскими Навигационными актами на прямую торговлю с Британской Северной Америкой . Американская война за независимость открыла новые перспективы для свободной торговли, хотя на тот момент в первую очередь на контрабандном маршруте через колонию WIC Синт-Эстатиус . Этот перевалочный пункт вскоре стал важным экспортным портом для поставок американским повстанцам голландского оружия. [12] Амстердамские регенты были особенно заинтересованы в открытии официальных торговых переговоров с Континентальным конгрессом ; Вскоре к тайной дипломатии приступили пенсионеры ряда торговых городов, такие как Энгельберт Франсуа ван Беркель (Амстердам) и Корнелис де Гейселар ( Дордрехт ), за спиной штатгальтера и Генеральных штатов. Французский посол в Республике Вогюйон организовал контакты с американским послом при французском дворе Бенджамином Франклином в 1778 году, что со временем привело к отправке Джона Адамса в качестве американского эмиссара в Республику. В 1778 году также состоялись секретные переговоры между амстердамским банкиром Жаном де Новиллем и американским агентом в Аахене Уильямом Ли . Они заключили секретное соглашение о договоре о дружбе и торговле между двумя республиками, проект которого был обнаружен британцами, когда они перехватили Генри Лоренса в море. Они использовали это как повод для объявления Четвертой англо-голландской войны в декабре 1780 года (вместе с действиями американского капера Джона Пола Джонса с голландской территории и запланированным вступлением Голландии в Первую лигу вооруженного нейтралитета ). [13]
Война закончилась для голландцев катастрофически, несмотря на то, что голландский флот был значительно увеличен в предыдущие годы. [14] но он едва ли использовался голландцами, под верховным командованием штатгальтера, как генерал-адмирала. В начале войны несколько голландских военных кораблей были застигнуты врасплох кораблями Королевского флота , которые, по словам голландцев, подкрались под чужим флагом , и когда они приблизились к ничего не подозревающим голландцам (которые еще не знали о начале войны), подняли свой настоящий цвет и открыли огонь. Затем голландские корабли спустили свой цвет, дав один бортовой залп в ответ «чтобы удовлетворить честь». Таким образом, отдельные корабли, и даже целая эскадра, были потеряны. [Примечание 6] Британцы блокировали голландское побережье без особого ответа со стороны голландского флота. Было одно большое сражение между голландской эскадрой под командованием контр-адмирала Йохана Заутмана и британской под командованием вице-адмирала сэра Хайда Паркера , которое закончилось безрезультатно, но в целом голландский флот остался в порту из-за состояния «неготовности», по словам голландских командиров. [15] Это отсутствие активности вызвало большое недовольство среди голландских грузоотправителей, которые хотели защиты конвоя от британцев, а также среди населения в целом, которое чувствовало себя униженным тем, что многие считали «трусостью». Обычно обвиняли штатгальтера. [16] После короткой волны эйфории из-за героизма Заутмана (который был должным образом использован в официальной пропаганде [17] ), флот снова заслужил неодобрение общественного мнения из-за своей бездеятельности. Оно только усилилось после того, как Генеральные штаты в 1782 году договорились с Францией о военно-морском союзе или концерте , который привел к запланированным совместным действиям против Великобритании. С этой целью голландский флот из десяти линейных кораблей в 1783 году был отправлен во французский порт Брест для присоединения к французскому флоту. Однако прямой приказ отплыть был проигнорирован голландским флотом, снова сославшись на «неготовность», но некоторые офицеры, такие как вице-адмирал Лодевейк ван Биландт , предполагаемый руководитель экспедиции, дали понять, что они не хотят сотрудничать с французами. [18] Это вызвало скандал, известный как Брестское дело , в котором Питер Паулюс , фискальный прокурор Адмиралтейства Роттердамадолжен был провести расследование, но оно так и не привело к осуждению. Но ущерб репутации голландского флота и штатгальтера как его главнокомандующего в голландском общественном мнении был ощутим, и это подорвало режим. [19]
Штатгальтер был не единственным, кому Американская Декларация независимости напомнила о ее голландском эквиваленте 1581 года. Многие другие увидели аналогию между Американской революцией и Голландским восстанием , и это помогло вызвать большую симпатию к американскому делу в голландском общественном мнении. Когда Джон Адамс прибыл в Нидерланды из Парижа в 1780 году в поисках голландских займов для финансирования американской борьбы, он прибыл вооруженным длинным списком голландских контактов. Однако поначалу было трудно заинтересовать голландскую элиту. [20] Адамс приступил к работе по влиянию на общественное мнение с помощью ряда этих голландских контактов, которые он перечисляет в письме министру иностранных дел Соединенных Штатов Роберту Ливингстону от 4 сентября 1782 года. [21] Он упоминает амстердамского юриста Хендрика Калькуна, который был очень заинтересован в американском деле и который задал тридцать вопросов по этому вопросу, на которые Адамс ответил в ряде писем, которые позже были объединены и опубликованы в виде влиятельной брошюры. Калкоен стремился снова подчеркнуть аналогию между голландской и американской борьбой за независимость. [22] Он также упоминает семью Люзак, которая издавала Gazette de Leyde , влиятельную газету, издатель которой Жан Люзак поддерживал американское дело, публикуя американские конституционные дебаты. [Примечание 7] Gazette была первой европейской газетой, опубликовавшей перевод Конституции Массачусетса , главным образом написанный Адамсом, 3 октября 1780 года. [23] В этом контексте Адамс также упоминает журналиста Антуана Мари Серизье и его периодическое издание le Politique hollandais . [24] Другим пропагандистом американского дела, который делал выводы для голландской политической ситуации, был независимый дворянин из Оверэйссела Джоан Дерк ван дер Капеллен тот ден Пол , который перевел Декларацию независимости и другие американские конституционные документы на голландский язык.
Благодаря этой пропагандистской деятельности американские и голландские дела переплелись в общественном сознании как модель «республиканского братства». [25] Сам Адамс размышлял об этой теме в «Мемориале», который он представил Генеральным штатам, чтобы получить одобрение его верительных грамот в качестве посла 19 апреля 1781 года:
Если когда-либо между нациями существовал естественный союз, то он может быть образован между двумя республиками... Происхождение двух республик настолько схоже, что история одной из них кажется лишь копией другой; так что каждый голландец, сведущий в этом вопросе, должен объявить американскую революцию справедливой и необходимой или вынести порицание величайшим деяниям своих бессмертных предков; деяние, которое было одобрено и восхвалено человечеством и оправдано решением небес... [26]
Непосредственная аудитория «Мемориала» могла быть настроена скептически, но в других местах документ произвёл большое впечатление. [23]
В ночь с 25 на 26 сентября 1781 года в ряде голландских городов был распространен анонимный памфлет Aan het Volk van Nederland («К народу Нидерландов»). Позже выяснилось, что его написал друг Адамса Ван дер Капеллена , а его успешное распространение организовал Франсуа Адриан ван дер Кемп . Хотя памфлет был немедленно запрещен властями как подстрекательский, он получил широкое распространение. [27]
«Крамольным» он, безусловно, был, поскольку памфлет неоднократно призывал бюргеров Нидерландов вооружиться и взять ситуацию в свои руки. Как было принято в то время, памфлет содержал романтизированный обзор голландской истории, возвращаясь к мифическим предкам голландского народа, батавенам , и принимая во внимание Средние века и раннюю историю Республики. Но перспектива была решительно антиштатгальтерской и подчеркивала, что народ является истинным собственником, лордом и хозяином страны , а не дворяне и регенты . Автор сравнивает страну с большой компанией, такой как VOC , в которой администраторы служат акционерам.
...Великие, которые вами правят, Князь или кто-либо другой, имеющий какую-либо власть в этой стране, делают это только от вашего имени. Вся их власть исходит от вас...Все люди рождаются свободными. По природе никто не имеет никакой власти над кем-либо другим. Некоторые люди могут быть одарены лучшим пониманием, более сильным телом или большим богатством, чем другие, но это ни в коей мере не дает права более разумным, сильным или богатым управлять менее разумными, более слабыми и более бедными...В этих компаниях, обычно называемых гражданскими обществами, народами или нациями, члены или участники обязуются содействовать счастью друг друга, насколько это возможно, защищать друг друга объединенными силами и поддерживать друг друга в непрерывном пользовании всей собственностью, имуществом и всеми унаследованными и законно приобретенными правами...
Затем автор продолжает обличительную речь против штатгальтера:
...Нет никакой свободы и не может существовать в стране, где один человек имеет наследственное командование над большой армией, назначает и увольняет регентов страны и держит их в своей власти и под своим влиянием, распоряжается всеми должностями и своим влиянием на назначение профессоров контролирует предметы, которые преподаются молодежи страны, обучающейся в университетах, где народ содержится в невежестве, где народ безоружен и не имеет ничего в мире...
Поэтому:
...Все, что в настоящее время пытаются сделать для спасения нашего поистине почти безвозвратно потерянного отечества, будет напрасным, если вы, о народ Нидерландов, останетесь и дальше пассивными наблюдателями. Так сделайте же это! Соберите всех и каждого в ваших городах и деревнях страны. Соберитесь мирно и выберите из своей среды умеренное число добрых, добродетельных, благочестивых людей... Пошлите их в качестве ваших уполномоченных в места заседаний сословий ваших провинций и прикажите им... провести вместе с сословиями... точное расследование причин крайней медлительности и слабости, с которыми осуществляется защита этой страны от грозного и особенно активного врага... Пусть ваши уполномоченные публично и открыто сообщают вам о своих действиях время от времени посредством прессы... Вооружайтесь, все вы, и изберите себе тех, кто должен вами командовать. Действуйте спокойно и скромно во всем (как народ Америки, где не было пролито ни капли крови до того, как англичане напали на них в первый раз)... [Примечание 8]
Эти темы: главенство народа, слугами которого являются политики; необходимость вооружать народ в подразделениях, которые избирают своих собственных офицеров; избирать комиссаров, которые расследуют правонарушения правительства, как параллельный источник власти рядом с существующими институтами; необходимость защищать свободу прессы; будут повторяться раз за разом в других памфлетах Patriot и в прессе Patriot в последующие годы. Но эти идеи были основаны на особой перспективе голландской истории, а не на абстрактных философских идеях, взятых из французского Просвещения . Это была смесь старых и новых идей и отношения к голландской конституции. Но эта смесь разделилась на два отдельных течения в течение следующих нескольких лет, пока не привела к идеологическому расколу между «аристократическими» и «демократическими» патриотами. [28]
Конечно, Aan het Volk van Nederland был лишь одним из примеров множества памфлетов, как оранжистских, так и патриотических, которые были опубликованы во время Patriottentijd . Но к этим разовым публикациям вскоре присоединилось новшество в народной прессе. До 1780 года «мнение газет», таких как Gazette de Leyde и Politique Hollandais, писалось на французском языке и, как правило, читалось только элитой. Но в 1781 году патриот Питер 'т Хоэн начал издавать периодическое издание на голландском языке в Утрехте под названием De Post van den Neder-Rhijn (Почта Нижнего Рейна), которое стало комбинацией еженедельника мнений, таблоида и скандального листка с патриотическим уклоном, который с одинаковой отвагой нападал на штатгальтера и «аристократических» патриотов. Вскоре к нему присоединился амстердамский журнал с тем же характером, Politieke Kruijer (Политический швейцар), редактором которого был JC Hespe, а позднее Hollandsche Historische Courant (Голландский исторический журнал) издательства Wybo Fijnje в Делфте. Все эти периодические издания пользовались большой популярностью в кругах среднего класса, вероятно, потому, что они смешивали серьезный политический анализ с оскорбительными пасквилями политической элиты. Журналисты и издатели часто подвергались преследованиям со стороны своих разгневанных жертв, [Примечание 9], но штрафы и тюремное заключение были частью работы в те времена. Поскольку у них была национальная читательская аудитория, они помогли политике патриотов выйти за пределы местных границ, с которыми они обычно сталкивались. А их идеологическая последовательность помогла добиться единства, особенно в «демократическом» крыле движения патриотов. [29]
Начиная с позднего Средневековья города в Габсбургских Нидерландах использовали гражданские ополчения для внешней обороны (в основном от вторжений из соседних провинций) и для поддержания общественного порядка. Эти ополчения, называемые schutterijen , сыграли важную роль на ранних этапах Голландского восстания , когда они самостоятельно успешно защищали важные города от испанских войск герцога Альбы , что помогло придать им ауру героизма. В этот ранний период ополчение часто образовывало отдельный и независимый центр власти бюргеров, которые были его членами, соперничая с vroedschap как центр власти элиты. Эта независимость символизировалась тем фактом, что schutterij обычно выбирал своих собственных офицеров. Но начиная с начала 17 века ополчения утратили свою независимость и стали подчиняться регулярной городской магистратуре. Они также стали частью регулярной оборонительной структуры страны, рядом с армией штатов (хотя и не частью этого наемного военного формирования). Во время революции 1747 года Doelisten попытались восстановить независимую роль schutterijen , но эта попытка провалилась. К началу 1780-х годов ополчения были всего лишь карикатурой на своих гордых предшественников, подчинявшихся городским магистратам, которые сделали офицерские комиссии прерогативой класса регентов , и больше похожими на развлекательные общества, чем на серьезные военные формирования. Многие патриоты восприняли этот упадок schutterijen как синекдоху упадка Республики, и реформа ополчений рассматривалась как важная часть необходимой реформы Республики. Но, как и везде, режим штатгальтеров заблокировал такую реформу. [30]
Начиная с 1783 года патриоты начали формировать собственные ополчения, параллельные официальным schutterijen , которые они называли безобидными названиями, такими как exercitiegenootschappen или vrijcorpsen (Free Corps [Примечание 10] ), чтобы не провоцировать городские власти. В отличие от schutterijen, эти конкурирующие ополчения были открыты для членов всех религиозных конфессий; они выбирали своих собственных офицеров; и они регулярно тренировались в военной муштре ( exercitie ) и использовании оружия. Патриоты предлагали использовать ополчения для содействия представительству своих офицеров в официальных советах и для защиты прав граждан на свободу собраний и слова. [31] В зависимости от местных политических обстоятельств Free Corps иногда оставался параллельной военной структурой, а иногда постепенно принимал на себя старые schutterij . Примером последнего был город Утрехт, где под руководством exercitiegenootschap Pro Patria et Libertate (в котором студенческий лидер Квинт Ондатже играл видную роль) schutterij был передан Free Corps, [32] в то время как старая организационная структура с названиями компаний, такими как «Pikes» и «Black Boys», была старательно сохранена (включая старые флаги и знамена). [33]
Сначала в некоторых городах vroedschap поощрял эту узурпацию роли schutterij , поскольку это помогало подорвать право штатгальтера назначать руководство ополчением (как в Алкмаре, Лейдене и Дордрехте [31] ), что возмущало самих регентов . Но это само по себе было угрозой установленному порядку, поскольку требование возродить schutterijen смешивалось с принципом свободного избрания офицеров из числа граждан и требованием восстановить их «надлежащее» место в иерархии гражданских институтов. Там, где регент оставался во главе schutterij, он внезапно должен был представлять своих людей в vroedschap , тем самым хитроумно возвращая старую иерархию. Патриоты не делали секрета из политических последствий своей реформы schutterijen . [34] В таких городах, как Лейден, Зютфен и Утрехт, Свободный корпус составил петиции, требуя признания вновь созданных ополчений городскими властями, что впоследствии было удовлетворено. На этом раннем этапе имело место счастливое сотрудничество между патриотами и антиоранжистскими регентами , поскольку они были заинтересованы в уменьшении полномочий штатгальтера. В провинции Голландия его преимущество командования гарнизоном Гааги Армии Штатов было компенсировано властью Свободного корпуса в большинстве городов, и последний имел дополнительное преимущество обеспечения защиты от обычного оружия оранжистов в виде угрозы насилия толпы, потому что патриоты среднего класса боялись городских нищих так же, как и регенты , и сформировали общий фронт против бедных. [35] И не без причины, потому что в нескольких городах произошли беспорядки, вдохновленные оранжистами, членами рабочего класса, как, например, беспорядки в Роттердаме в 1783 году [36] и Гааге в 1784 году, возглавляемые торговцем рыбой Каатом Мусселем . [Примечание 11] 3 апреля 1784 года такой бунт был жестоко подавлен ротой вольных корпусов в Роттердаме, когда запаниковавший офицер приказал своим людям открыть огонь по толпе, в результате чего погибло несколько человек. Первоначально обвиняли офицера, но (из-за того, что беспорядков становилось все больше) Штаты Голландии позже оправдали вольные корпусы и обвинили мятежников-оранжистов. [37]
Свободный корпус был локальным явлением, ограниченным территориями, где движение патриотов было сильным, отчасти потому, что идеология патриотов в течение очень долгого времени уважала конфедеративную структуру Голландской республики. Они оставались «федеративными» демократами. [38] Но с конца 1784 года они начали организовываться на национальном уровне. В декабре в Утрехте собрался первый конгресс представителей федерации Свободных корпусов. За ним вскоре последовал второй конгресс 25 февраля 1785 года, который поручил Свободному корпусу Лейдена подготовить манифест. Этот манифест был принят на третьем конгрессе, снова в Утрехте 14 июня 1785 года. Он принял форму торжественного Acte van Verbintenis ter verdediging der Republicainsche constitutie (Акт об ассоциации для защиты республиканской конституции, или «Акт об ассоциации» для краткости), в котором члены Добровольного корпуса обязались поддерживать друг друга против попыток подавления со стороны гражданских властей и против нападений оранжистских толп. Также Акт впервые установил Volksregering bij representatie (Народное правительство через представительство) как конечную цель движения Добровольного корпуса. [39] [Примечание 12] Но это был только первый такой манифест.
Leids Ontwerp ( Лейденский проект ), еще один важный манифест патриотов, был составлен после того, как 23 июля 1785 года городское правительство запретило Лейденскому отряду учения проводить свои учения . В ответ конгресс представителей голландских exercitiegenootschappen поручил группе членов, среди которых Вибо Фейнье , Питер Вриде и Рутгер Ян Шиммельпеннинк , написать манифест по образцу проекта, который они обсуждали на собрании 4 октября 1785 года. В результате был опубликован манифест под названием Ontwerp om de Republiek Door eene heilzaame Vereeniging van van Regent en Burger van Binnen Gelukkig en van Buiten Gedugt te maaken", Leiden, aangenomen bij besluit van de Provinciale Vergadering van de Gewapende Corpsen в Голландии, op 4 октября 1785 г. в Лейдене (План сделать республику внутренне удовлетворенной и внешне напуганной благодаря спасительному союзу интересов регента и гражданина и т. д.), в котором среди В других случаях предлагалось отменить право утверждения назначений в городское самоуправление со стороны штатгальтера и заменить его демократическими выборами. [40]
Реализация манифестов патриотов выявила фундаментальный раскол между «демократическим» и «аристократическим» крыльями движения патриотов. Первоначально оба видели общий интерес и основу для сотрудничества (как явно предлагается в Лейденском проекте). Это было продемонстрировано на примере Утрехта, где в июле 1783 года vroedschap удовлетворил требование местного Free Corps признать его новым проявлением schutterij под руководством избранного Совета обороны бюргеров. [41] Обе фракции выступали против постановления правительства 1674 года [Примечание 13] , которое давало широкие полномочия штатгальтеру назначать городских магистратов. Это было постоянным приглашением к злоупотреблениям. Николас де Пестерс, шепен Утрехта, был печально известен своим злоупотреблением политическим покровительством. Дело достигло апогея, когда в январе 1783 года член Утрехтского vroedschap (т. е. регент ) предложил отказаться от права назначения штатгальтера, а в августе 1783 года члены вновь созданного schutterij подали петицию , призывающую vroedschap больше не терпеть такого вмешательства. Попытки прийти к соглашению со штатгальтером осенью 1783 года не увенчались успехом, поскольку последний настаивал на своих «должных правах». Затем в январе 1784 года представился случай проверить решимость штатгальтера, когда в vroedschap образовалась вакансия . Регент принял вызов и, старательно игнорируя штатгальтера, назначил умеренного члена schutterij на вакантную должность. [42]
Но медовый месяц между «демократами» и «аристократами» не продлился долго. 23 апреля 1784 года в газете Utrecht Patriot Utrechtse Courant был опубликован проект новой «конституции» для провинции Утрехт, призванной заменить Положение 1674 года, после того как в начале 1784 года Утрехтские штаты неосмотрительно пригласили всех граждан выдвинуть свои возражения против Положения. Этот проект из 117 статей предлагал, чтобы отныне городской совет Утрехта избирался всенародно в форме голосования по цензу на косвенных выборах . Это относительно умеренное предложение напрямую нападало на кооптационные права регентов . Другим предосудительным предложением было учреждение выборного органа из 16 представителей бюргеров , которые бы заседали на постоянной сессии, чтобы выслушивать и решать жалобы граждан на городское правительство. Регенты не собирались отказываться от своих полномочий без борьбы, но вместо того, чтобы вступать в прямую конфронтацию с демократами, они сначала попытались утопить предложение в бюрократической волоките. Штаты подготовили гораздо более консервативное контрпредложение и попытались протолкнуть его с помощью уловок. Это вызвало сильный ответ утрехтских schutterij в форме петиции против этого контрпроекта. schutterij также избрали группу из 24 представителей (среди которых был Ондатже), которые называли себя «Constitued», для проведения прямых переговоров с vroedschap . Constitued вскоре объявили себя конкурирующим центром власти vroedschap и начали действовать как предложенный бюргерский совет из проекта конституции. [43]
Переговоры безрезультатно затянулись, и в январе 1785 года шесть компаний schutterij обратились к Constituted, чтобы призвать их к более решительным действиям. Разгневанные «стрелки» избрали новую группу представителей, названную «Commissioned», чтобы навсегда обеспечить рвение Constituted. Vroedschap неохотно принял Constituted в качестве постоянных представителей schutterij 21 февраля 1785 года [Примечание 14] , но не пошел на дальнейшие уступки. Но затем вмешалась судьба, умер еще один член vroedschap , и Constituted и Commissioned обратились в vroedschap с просьбой заполнить вакансию кем-то, сочувствующим их делу. Затем vroedschap сделал все возможное, чтобы назначить того, кого просители уже объявили «неприемлемым», некоего Джонатана Сихтермана. [44]
Цепь событий, которая затем была запущена, можно считать « парадигмой » для революционных «journées» [Примечание 15] , которые будут следовать при схожих обстоятельствах в самом Утрехте и в других голландских городах в последующие два года. Сначала городское правительство совершит какую-нибудь «провокацию», которая приведет в ярость членов Free Corps и других патриотов. Демократы доведут себя до белого каления, подогреваемые подстрекательскими памфлетами и речами. Затем они пойдут к ратуше и соберутся со своим оружием на городской площади, которую они легко заполнят своим большим числом. Отцов города вызовут в ратушу и будут более или менее заперты в их зале заседаний. Их не будут физически атаковать (даже снабжать едой и питьем), но психологическое давление угрожающей толпы и угрозы, что «их будет невозможно сдержать, если требования не будут выполнены», вскоре убедят их сдаться. Но как только все вернутся домой с триумфом, отцы города восстановят свое мужество и откажутся от своих обещаний, «поскольку они были даны под давлением». И вскоре начнется новый цикл. [45]
Нечто подобное произошло 11–12 марта 1785 года в Утрехте, когда агитаторы, подобные Ондатже, довели толпу до исступления; ратуша Утрехта была окружена 2000 разгневанных солдат Свободного корпуса, и Утрехтский совет неохотно согласился отозвать назначение Зихермана после того, как Ондатже ясно дал понять, что Конституте не подведут. «Мы не 48-е годы», — заявил он, — «а 85-е годы, которые достаточно хорошо понимают наши права и свободы, ... мы не canaille », имея в виду похожее событие во время революции 1748 года, когда Doelisten действительно подвели тогдашнего штатгальтера. Но реакция была быстрой: 17 членов совета подали в отставку в знак протеста, и вскоре в Штаты была отправлена петиция знатных граждан с просьбой вмешаться. Штаты подвергли резкой критике Ондатже и его толпу и сумели запугать Ондатже достаточно, чтобы добиться смиренных извинений. 23 марта 19 членов vroedschap вновь заняли свои места и возбудили уголовное дело против Ондатже и других зачинщиков событий 11 марта. Зихерман мог получить свое назначение обратно, но он отказался; поэтому совет оставил вакансию незаполненной. [46]
Но демократы вернулись в августе и снова в сентябре с демонстрациями, следуя установленной парадигме. В конце концов, в конце декабря 1785 года, все достигло критической точки, когда в последней демонстрации силы Free Corps vroedschap был вынужден капитулировать. 20 декабря они пообещали принять демократическую городскую конституцию в течение трех месяцев. И действительно, 20 марта 1786 года, в то время как Free Corps снова занял центральную площадь в молчаливой угрозе, в то время как дула метель, vroedschap позволил нескольким своим членам официально отречься от старого постановления правительства. 2 августа 1786 года выборная Бюргерская коллегия была учреждена в качестве нового городского совета. [47]
Весной 1787 года похожие события произошли в Амстердаме. Политическая ситуация в этом городе уже давно сильно отличалась от Утрехта. Амстердамские регенты принадлежали к старой фракции Государственной партии и как таковые выступали против штатгальтера задолго до того, как движение патриотов начало поднимать голову. Его пенсионарий Энгельберт Франсуа ван Беркель вместе с пенсионариями Дордрехта ( Корнелис де Гейселар ) и Харлема ( Адриан ван Зееберг ) образовали антиштатгальтерский триумвират в Штатах Голландии в дни войны с Великобританией. Но все это основывалось на интересах Амстердама как торгового города. Амстердамские регенты не были настроены на «демократические» эксперименты, которые подорвали бы их привилегии. Чем больше демократы приобретали влияние в других городах, тем больше амстердамские регенты сближались со своими врагами-оранжистами и режимом штатгальтера. Ван Беркель проиграл инициативу оранжистским регентам , таким как Иоахим Рендорп и Виллем Геррит Дедель Саломонс , которые сформировали оранжистское меньшинство в Амстердамском vroedschap . В Амстердаме был большой Добровольческий корпус, состоящий из 55 рот, но старые schutterij под командованием оранжистов все еще были конкурирующей вооруженной силой. Кроме того, у патриотов не было монополии на насилие толпы, поскольку рабочие амстердамской судостроительной промышленности, так называемые Bijltjes («Ax-men»), были сильной прооранжистской политической силой в городе. Политические клубы патриотов конкурировали с политическими клубами оранжистов. В целом, политические силы были более равномерно сбалансированы, чем в других городах. И это парализовало Амстердамский vroedschap весной 1787 года. Ситуация достигла апогея в феврале 1787 года, когда группа офицеров Free-Corps во главе с полковником Исааком ван Гудоевером ворвалась в зал заседаний совета в знак протеста против антипатриотического шага, который организовал Дедель. Только вмешательство Хендрика Даниэльса Хоофта , почтенного бургомистра, предотвратило скандал. 3 апреля Гудоевер вернулся во главе 102 офицеров, чтобы потребовать, чтобы отныне Амстердам был представлен только его пенсионерами Ван Беркелем и Виссером (оба пользовались доверием патриотов) в Штатах Голландии. Дедель ответил попыткой прийти к соглашению со штатгальтером, в котором Амстердам присоединился бы к штатгальтерскому режиму в обмен на уступки со стороны штатгальтера в вопросе его права назначения (чему всегда противились регенты из партии Штатов ), и его помощь в мобилизацииBijltjes . Этот заговор провалился из-за упрямства штатгальтера, но 20 апреля 1787 года подстрекательская брошюра под названием Het Verraad Ontdekt («Обнаруженная измена») сделала его достоянием общественности, и это возмутило патриотов. В ту ночь город гудел от бурной патриотической активности. Совет обороны бюргеров, командовавший Свободным корпусом, организовал петицию («Акт квалификации»), которую подписали 16 000 человек, и на следующий день площадь Дам перед ратушей была заполнена тысячами членов гильдии, граждан-патриотов и вооруженных ополченцев. Совет Амстердама снова был заперт в камерах, не ожидая, что он выйдет без положительного решения, и по инициативе Хоофта vroedschap был очищен от членов, увольнения которых требовалось в Акте квалификации. Амстердам с опозданием присоединился к коалиции патриотов. Бунт в Бейлтьесе [Примечание 16] 30 мая 1787 года не изменил этого. [48] Уильяму Мэю пришлось бежать через Эй .
Другие города в Голландии, которые держались, как Роттердам, где Питер Паулюс наконец добился чистки vroedschap , и несколько городов, как Делфт, Дордрехт, Алкмар, Хорн и Монникендам, получили помощь от «Летучего легиона», корпуса из 300 членов Добровольческого корпуса и 200 лошадей, во главе с Адамом Герардом Маппой , угрожая насилием. «Освобождение» Делфта дало патриотам командование крупнейшим арсеналом в провинции Голландия летом 1787 года. [49]
Правда, по сравнению с Французской революцией, революция патриотов была исключительно бескровной, и широкомасштабные военные маневры оставались исключением. Но на самом деле были военные действия регулярных войск с обеих сторон, направленные на решение вопроса военными средствами, и в битве проливалась кровь. Чтобы понять, как это произошло, важно сначала понять, как силы с обеих сторон были распределены в семи провинциях и Землях Генералитета . Армия Штатов, которой командовал штатгальтер, была наемной армией, оплачиваемой несколькими провинциями в соответствии с формулой распределения, называемой репартицией . Голландия оплачивала более половины войск, и было известно, какие полки принадлежали к ее репартиции , хотя это не имело никаких последствий для оперативного командования, поскольку армия была институтом Республики в целом. Войска в мирное время обычно были разделены на несколько гарнизонов в разных частях страны. Эти гарнизоны играли важную роль в местной политике, поскольку офицеры были оранжистами до последнего человека, а войска в целом чувствовали сильную преданность штатгальтеру. Гарнизонные города, такие как Неймеген в Гелдерланде, Гаага в Голландии и Хертогенбос в «Штатах Брабант», были оплотами влияния оранжистов, хотя окружающие провинции могли склоняться в пользу патриотов. Таким образом, даже не угрожая явным военным насилием, армия играла важную роль в местной политике. [50]
До 1784 года армия Штатов была единственной официальной постоянной армией в Республике, но во время так называемой Войны котла , незначительного военного конфликта с австрийским императором и сувереном Австрийских Нидерландов Иосифом II , Штаты Голландии потеряли доверие к армии Штатов под колеблющимся командованием штатгальтера и решили сформировать отдельное военное формирование бригадной силы, вне армии Штатов, под командованием рейнграфа Сальм-Грумбаха , офицера армии Штатов, для своих собственных нужд. Этот так называемый «Легион Сальма» не подчинялся штатгальтеру как генерал-капитану армии Штатов. После того, как кризис миновал, Штаты Голландии решили отменить его в качестве меры жесткой экономии, но несколько голландских городов, среди которых был Амстердам, решили взять финансирование на себя, так что с 1785 года Легион продолжал существовать как воинское подразделение, не входившее в официальную структуру военного командования, а также не входившее в федерацию Добровольных корпусов, поскольку члены Легиона были наемниками, как и солдаты армии. Легион не играл никакой роли, пока в сентябре 1786 года рейнграф не стал главнокомандующим всеми силами провинции Голландия, включая войска армии Штатов в рамках Голландской репартии , а позднее также Добровольные корпуса в провинциях Голландия и Утрехт.
События, которые привели к такому развитию событий, были следующими. В сентябре 1785 года, после ряда беспорядков между патриотами и оранжистами в Гааге летом того же года, Штаты Голландии (к тому времени с незначительным большинством городов, склонявшихся к стороне патриотов) решили лишить штатгальтера его командования сильным гарнизоном армии Штатов в Гааге (хотя это было официально оформлено только в июле 1786 года). Поэтому 15 сентября 1785 года он решил покинуть город и отправиться во дворец Хет Лоо в Гелдерланде со своей семьей. [51] Примерно в то же время ситуация в городе Утрехте достигла апогея, и часть Штатов Утрехта решила переехать в город Амерсфорт , что вызвало раскол в Штатах, поскольку представители города Утрехта и нескольких других городов остались в городе Утрехте. Штаты Амерсфорта впоследствии обратились к штатгальтеру с просьбой разместить гарнизон из войск армии Штатов в Амерсфорте и Зейсте , что и было сделано в сентябре 1785 года с кавалерийской дивизией из гарнизона Неймегена. [52]
Это оставалось статус-кво до мая 1786 года, пока vroedschappen городов Гелдерланда Хаттем и Элбург не отказались разместить ряд кандидатов-оранжистов, вопреки праву штатгальтера на назначение, и с помощью Корпуса патриотов Кампена, Оверэйссела , Зволле и Зютфена начали укреплять города под командованием молодого патриота Германа Виллема Дендельса , уроженца Хаттема. [Примечание 17] Затем про-оранжистские штаты Гелдерланда попросили штатгальтера помочь подавить это «восстание», и 4 сентября оперативная группа гарнизона Неймегена должным образом двинулась в Хаттем и вошла в этот город, несмотря на слабое сопротивление, на следующий день. Войскам было разрешено разграбить два небольших города и осквернить местные церкви. Говорят, что штатгальтер Вильгельм V воскликнул, услышав новость об успехе операции: «Их повесили? Ад и проклятие. Почему бы не повесить детей Сатаны?». [53]
«События Хаттема и Элбурга» наэлектризовали оппозицию патриотов. Пенсионарий де Гейселар (называя штатгальтера «новым Альвой » [54] ) потребовал в Штатах Голландии, чтобы штатгальтер был лишен своего командования в качестве генерал-капитана армии Штатов (что могли сделать только Генеральные Штаты), и в любом случае вывел войска на репартии Голландии из армии Штатов. Когда это было сделано, это лишило штатгальтера более половины его войск, фактически лишив его военных средств для решения политического конфликта. [54] Голландия также заключила пакт с Утрехтскими штатами и городами Оверэйссела ( штаты Оверэйссела были безнадежно разделены) о формировании так называемого «Кордона» для защиты этих провинций от военных нападений армии оставшихся штатов. Общее командование этим кордоном было передано военной комиссии со штаб-квартирой в Вурдене , в то время как голландские войска были переданы под командование рейнграфа Сальма . Другим важным политическим событием было то, что амстердамский регент (все еще не очищенный от оранжистского меньшинства) официально присоединился к Акту об ассоциации, который Свободный корпус обнародовал летом 1785 года. [55]
В городе Утрехт патриоты опасались нападения войск Амерсфорта и Зейста и начали укреплять город на случай осады. Защитники получили подкрепления из Голландии и других оплотов патриотов, так что к весне 1787 года их численность достигла 6000 человек. Когда Совет обороны Утрехта узнал, что армия Штатов отправила оперативную группу для занятия деревни Вресвейк около стратегически важного шлюза (полезного для оборонительного затопления окружающей сельской местности), они решили навязать конфронтацию. 9 мая 1787 года силы патриотов под командованием члена Утрехтского совета Жана Антуана д'Аверхуля атаковали силы армии Штатов в битве при Ютфаасе и, несмотря на несколько убитых, разгромили наемников. Хотя это была всего лишь стычка, пропаганда патриотов превозносила победу, а убитый офицер получил государственные похороны. [56]
Восстание патриотов не произошло в дипломатическом вакууме. [Примечание 18] Голландская республика с самого начала была полем битвы дипломатии великих держав , в которой регент Голландии (в последнее время под видом Партии Штатов) симпатизировал Франции, а оранжисты обычно поддерживали британцев. После Славной революции 1688 года , за которой последовал морской договор 1689 года, голландцы находились в номинальном союзе с британцами, в то время как дипломатические отношения с Францией были напряженными из-за Франко-голландской войны и войны за австрийское наследство . Однако отношения голландцев с Францией заметно улучшились в эпоху Американской войны за независимость , когда голландцы сначала получали прибыль от своей «нейтральной» торговли контрабандными товарами с французами и американцами, а затем сражались вместе с французами против британцев во время недавно закончившейся Четвертой англо-голландской войны . Франко-голландские отношения стали еще лучше, когда Франция предложила свои добрые услуги, как для заключения Парижского договора 1784 года с Великобританией, положившего конец войне, так и для заключения мира с императором Иосифом II, положившего конец войне с котлом по договору Фонтенбло . Вскоре после этого специальный посланник Жерар Бранцен , умеренный патриот, увенчал это договором о дружбе и торговле с Францией от октября 1785 года.
Одним из тех, кто с большой тревогой наблюдал за этим потеплением во франко-голландских дипломатических отношениях, был новый британский посол в Гааге, аккредитованный с 1784 года, сэр Джеймс Харрис . Харрис имел тенденцию видеть французские заговоры повсюду, и в случае с голландцами он, возможно, был прав. Потому что французы с большим удовольствием наблюдали за поражением голландского штатгальтера, хотя их энтузиазм ограничивался продвижением их старых друзей, регентов партии Амстердамских Штатов ; они были гораздо менее воодушевлены демократическими проектами другого крыла партии Патриотов. [57] При поддержке кабинета Уильяма Питта-младшего Харрис приступил к восстановлению британского влияния в Голландской республике, и он не всегда ограничивался дипломатическими средствами. Одной из важных задач было укрепить моральный дух удрученного штатгальтера после его отъезда из Гааги в сентябре 1785 года. У Вильгельма в то время было два варианта: либо уступить требованиям патриотов и принять какой-то компромисс в отношении правительственных постановлений, либо любой ценой сохранить свои «должные права». Последнее было его любимым вариантом (он имел обыкновение цитировать максиму Aut Caesar, aut nihil [58] ), и Харрис, совместно с женой Вильгельминой Прусской [Примечание 19] , поощрял его принять этот вариант. Но Харрис сделал гораздо больше: он получил достаточно средств от британской Секретной службы, и он использовал эти деньги, чтобы покупать влияние слева и справа, начиная с щедрой пенсии с условиями в размере 4000 фунтов стерлингов в год для самого штатгальтера. [59] При умелом содействии «доверенных лиц», наиболее известным из которых является барон Хендрик Август ван Кинкель , он использовал эти средства для субсидирования создания Корпуса оранжистов в таких провинциях, как Зеландия и Фрисландия, где оранжисты составляли большинство, которые использовались для запугивания патриотических меньшинств в этих провинциях. [60] Он пытался переманить консервативных регентов в Амстердаме от их антиоранжистской позиции обещаниями торговых уступок со стороны Великобритании и обещаниями уступок со стороны штатгальтера, которые защитили бы их собственные привилегии, но избежали бы любых «демократических» экспериментов. [61]
Но самой важной уловкой Харриса была попытка заключить союз с Пруссией, который бы помешал «французским планам». Это убило бы двух зайцев одним выстрелом: сохранило бы власть штатгальтера и возобновило бы англо-прусский союз , существовавший во время Семилетней войны . С этой целью он посетил стареющего короля Фридриха Великого Прусского, дядю Вильгельмины, в августе 1785 года в Берлине. Но Фридрих не хотел подвергать опасности хорошие отношения с Францией и отказался заглотить наживку. «Груша не созрела», — загадочно заметил старый король. [62]
Вместо этого Пруссия совместно с Францией попыталась выступить посредником между воюющими сторонами в Республике. С этой целью обе страны отправили посредников, послов Верака и Тулемейера , которые неоднократно пытались склонить умеренных к компромиссу. Например, в 1785 году они предложили, чтобы штатгальтер передал свои военные полномочия совету, членами которого были бы принцесса, пенсионарии и лидеры фракций оранжистов и «аристократических» патриотов (исключены были бы только демократы). Но Вильгельм отказался уступить свои «должные права», а без этого патриоты тоже не уступали бы. [63]
В 1786 году прусский министр Иоганн фон Герц прибыл в Гаагу с предложением, которое могло бы быть приемлемым даже для демократов, но Харрис легко убедил Уильяма, уже находившегося в приподнятом настроении после событий в Хаттеме и Элбурге, что это будет равносильно «капитуляции», и штатгальтер выдвинул условия, которые были неприемлемы для патриотов. Другими словами, Харрис был постоянным препятствием для любых попыток мирного решения. [64]
В любом случае, Фридрих Великий умер в августе 1786 года, и ему наследовал его племянник (старший брат Вильгельмины) Фридрих Вильгельм II Прусский . Хотя новый король не стремился воевать с Францией, он был менее полон решимости избежать такого развития событий, чем старый король, и с тех пор планы Харриса позволить пруссакам сражаться от имени Великобритании имели больше шансов. И французская игра подстрекательства патриотов, с одной стороны, и удержания их под контролем, с другой, стала более рискованной. [65] Французский оппонент фон Герца, маркиз де Рейневаль , понимал это, а также то, что победа демократов в Республике будет противоречить французским интересам; Франция становилась все менее и менее восторженной в отношении поддержки патриотов. [66]
Харрис тем временем продолжал свою политику конфронтации, которая имела больше шансов на успех, поскольку французский министр иностранных дел Верженн умер в феврале 1787 года. После того, как и Фридрих Великий, и Верженн были устранены, стало гораздо более вероятным, что Франция допустит военное вмешательство Пруссии без крупного европейского пожара. Между 13 и 18 мая 1787 года (сразу после битвы при Ютфаасе) в Неймегене прошла конференция видных оранжистов, чтобы принять решение о стратегии конфронтации. Харрис был готов предоставить субсидию в размере 70 000 фунтов стерлингов, якобы в качестве займа для оранжистских штатов Гелдерланда, но на самом деле как подкупной фонд для финансирования Корпуса оранжистов, который должен был использоваться в уличных беспорядках и для покупки благосклонности колеблющихся городов Оверэйссела , чтобы покинуть лагерь патриотов. [67] Своего рода фактическая «декларация войны» ( Declaratoir [Примечание 20] ) была неохотно подписана штатгальтером 26 мая 1787 года. [66]
Затем, совершенно неожиданно, произошло событие, которое сыграло на руку Харрису. Харрис убедил принцессу Вильгельмину, что силы оранжистов в Гааге стали достаточно сильными, чтобы можно было вырвать этот город из рук патриотов. Дерзкая там, где ее муж был нерешителен, она решила появиться в Гааге, чтобы довести дело до кипения. С этой целью она запланировала поездку с небольшой свитой, но без вооруженного эскорта, из Неймегена в Гаагу по маршруту, близкому к оплоту патриотов Гауда, 28 июня 1787 года. На нескольких остановках в пути для ее экипажей были заказаны свежие лошади, тем самым оповещая о ее запланированном маршруте. Чтобы быть уверенным, что патриоты будут в курсе происходящего, несколько агентов оранжистов «проговорились» всем, кто мог бы заинтересоваться, что принцесса собирается проезжать мимо. Поэтому неудивительно, что ее перехватил патруль Гаудского свободного корпуса около Goejanverwellesluis в деревушке Бонрепа . Принцесса не пострадала, и ей вскоре разрешили вернуться в Неймеген, но тот факт, что ее похитители были невежливы (один из них сел за ее обеденный стол без приглашения, что было серьезным нарушением этикета; другой стоял с обнаженной саблей в ее присутствии), вызвал большое замешательство и возмущение. Особенно ее брат, прусский король, теперь потерял терпение по отношению к патриотам и голландцам в целом и потребовал в первом ультиматуме Генеральным штатам немедленного восстановления принцессы в Гааге и примерного наказания виновных в Lèse -majesté . Штаты Голландии были менее чем впечатлены и настоятельно требовали, чтобы ультиматум был обиженно проигнорирован. [68]
Теперь французы играли в опасную игру. Преемник Верженна Монморен создавал впечатление, что Франция поддержит патриотов в случае прусского военного вмешательства и что с этой целью в Живе, на пути вторжения через независимое княжество-епископство Льежское , готовится военный лагерь , что устраняет необходимость вхождения в Австрийские Нидерланды. Это оказалось блефом, и как только это стало ясно пруссакам и Харрису, ничто не помешало вторжению в Республику. Но патриоты, проинформированные о планах французского вмешательства еще одним французским посланником Жаном-Франсуа де Бургуэном, верили в лагерь Живе, пока не стало слишком поздно, и это укрепило их в сопротивлении прусским требованиям. Силы вторжения численностью около 26 000 прусских солдат под командованием герцога Брауншвейгского (племянника старого наставника Вильгельма) вошли в Республику 13 сентября 1787 года, после того как последний ультиматум снова остался без ответа. [69]
Несмотря на всю воинственность Свободного корпуса, их сопротивление оказалось незначительным. Вооруженный лагерь Утрехта, где рейнграф Сальм лично принял командование несколькими месяцами ранее, был эвакуирован без боя, после того как Сальм 14 сентября убедил Военную комиссию в Вурдене, что это крысиная ловушка, которую вот-вот окружат две прусские клещи, и что стратегически необходимо отступить в Амстердам. Это принесло рейнграфу стойкое порицание патриотов и всех голландских историков, но он, вероятно, был прав. Однако отступление оказалось смертельным ударом по моральному духу патриотов. Хотя патриоты действительно заняли позицию вокруг Амстердама (правда, без Сальма, которого заменил французский офицер Жан Батист Тернан ). Пруссаки атаковали 1 октября, и город капитулировал 10-го, после того как французы дали понять, что никакой помощи не будет. [70]
Штатгальтер вернулся в Гаагу 20 сентября 1787 года во главе войск армии штатов, которые маршировали вместе с победоносной прусской армией. Чистка Штатов Голландии и Генеральных Штатов, оба учреждения, которые имели свою резиденцию в Гааге, началась немедленно. Непосредственным результатом стало то, что Маппа, который отвечал за город-крепость Наарден, получил приказ от восстановленных Штатов Голландии сдать его пруссакам, что он и сделал 27 сентября. [71]
Еще до возвращения штатгальтера голландский райдерсхап [Примечание 22] выступил с инициативой отмены штатами всех законов предыдущих лет с оттиском «Патриот». «Оранжевая реставрация» быстро продвигалась. Повсюду были вычищены патриоты — члены местных советов и городских магистратов. Великий пенсионарий Голландии Питер ван Блейсвейк (который выбрал сторону патриотов в 1785 году) был заменен его коллегой из Зеландии Лоренсом Питером ван де Шпигелем в ноябре 1787 года. По указанию принцессы Вильгельмины и посла Харриса он начал уголовные разбирательства против ряда лидеров патриотов из списка, предоставленного Вильгельминой, таких как Роберт Яспер ван дер Капеллена , два бургомистра и два министра Элбурга, которые все были приговорены к смертной казни заочно . Дэндельс и Ондатже были приговорены к вечной ссылке, как и ряд других лидеров патриотов. Ограниченная амнистия была объявлена в ноябре 1787 года, но «внесудебное» преследование патриотов в любом случае оказалось более эффективным: в Гауде 200 домов были разграблены толпой оранжистов; в Хертогенбосе — 829; в Утрехте счет составил один миллион гульденов. [72]
Более 40 000 патриотов (включая женщин и детей) [73] бежали за границу в Антверпен и Брюссель в Австрийских Нидерландах , а оттуда в города во Французской Фландрии (в те дни все еще фламандской), такие как Сент-Омер и Дюнкерк , где они были гостеприимно приняты французским правительством по просьбе Ван дер Капеллена тот ден Марша, который написал меморандум [Примечание 24] королю Людовику XVI с просьбой о финансовой поддержке беженцев. Король предоставил финансирование для финансовой помощи, которой управлял Двор фризских патриотов Ламбертус ван Бейма в качестве комиссара и Йохан Валькенар в качестве его секретаря. Они представляли «демократическое» и «аристократическое» крылья фризских патриотов , соответственно, однако, и вскоре рассорились из-за выплат. Это привело к расколу в сообществе патриотов во Франции. Последователи Валькенера в конечном итоге одержали верх, поскольку они получили поддержку французского генерального контролера Шарля Клода Гийома Ламбера , который был в ярости из-за продажности Беймы. Две фракции, «Валькенистены» и «Бейманисты», раскололись и образовали конкурирующие клубы, которые оказались втянутыми во внутреннюю французскую политику во время Французской революции. Валькенер вступил в Батавский легион , который вступил в конфликт с якобинцами , которые не доверяли иностранцам. Но в конечном итоге голландские патриоты вернули себе благосклонность французского правительства после термидорианской реакции , и голландские добровольцы вошли в состав французской армии, которая вторглась в Голландскую республику в конце 1794 года. Дэндельс и Ян Виллем де Винтер даже стали генералами бригады . [74]
Другие патриоты в конечном итоге переехали в Соединенные Штаты, как Маппа , который основал литейный завод в Нью-Йорке, который, однако, вскоре обанкротился. Позже он стал агентом Holland Land Company , компании по спекуляции землей, основанной Питером Стадницки и несколькими финансистами амстердамских патриотов в 1789 году в Барневельде, штат Нью-Йорк , где к нему присоединился Франсуа Адриан ван дер Кемп , распространитель памфлета Ван дер Капеллена.
Восстание патриотов, его причины и его развязка в прусской интервенции представляли большой интерес для отцов-основателей . Это иллюстрируется в статье федералиста № 20 , написанной Джеймсом Мэдисоном и опубликованной под псевдонимом Публиус 11 декабря 1787 года в контексте дебатов о Конституции Соединенных Штатов , в частности о недостатках Статей Конфедерации и подобных конституций. После описания и анализа конституции Голландской республики статья характеризует ее как пример, которого следует избегать:
Такова природа знаменитой бельгийской [Примечание 25] конфедерации, как она изображена на пергаменте. Каковы характерные черты, которые практика наложила на нее? Глупость в правительстве; раздоры между провинциями; иностранное влияние и унижения; непрочное существование в мирное время и особые бедствия от войны.
В статье прямо говорится о прусской интервенции, но, по-видимому, к моменту публикации статьи новости о ее успехе еще не достигли США, поскольку формулировка оставляет надежду на то, что патриоты одержат победу:
Первое желание человечества состоит в том, чтобы это суровое испытание привело к такому перевороту в их правительстве, который установит их союз и сделает его источником спокойствия, свободы и счастья.
В Голландской республике, тем временем, Харрис работал над тем, чтобы гарантировать, что такой исход не произойдет; что не будет повторения Патриотического восстания; и что штатгальтерский режим останется наверху навсегда. [Примечание 26] С этой целью он инициировал сеть дипломатических договоров, которые должны были закрепить режим, начиная с договора между Великобританией и Голландской республикой, подписанного 15 апреля 1788 года Ван де Шпигелем в Лондоне. Он гарантировал штатгальтерство Дому Оранских-Нассау навечно и сформировал оборонительный союз между двумя странами. В тот же день, в тот же час, аналогичный договор был подписан между Пруссией и Республикой в Берлине. Чтобы завершить треугольник, Харрис добился заключения договора между Великобританией и Пруссией во время визита прусского короля к своей сестре в Хет Лоо 12/13 июня 1788 года, снова гарантируя конституцию штатгальтера и возобновляя англо-прусский военный союз. Это привело к Тройственному союзу , который был подписан 13 августа 1788 года между всеми тремя странами. Тем временем, 10 июля 1788 года Генеральные штаты приняли Акт о гарантиях , который стал формальной частью Конституции Голландской республики. [75] В этом случае «бессрочность» длилась всего семь лет. Одним из первых действий Временных представителей народа Голландии во время Батавской революции 1795 года, которая основала Батавскую республику , была его отмена и ритуальное сожжение 16 февраля 1795 года. Штатгальтер уже бежал в Кью со своей семьей. Он никогда не вернется.
{{cite web}}: CS1 maint: multiple names: authors list (link)
Медиа, связанные с голландскими патриотами на Wikimedia Commons