Портлендская шпионская группа представляла собой шпионскую группу , действовавшую в Великобритании в период с 1953 по 1961 год. В нее входили пять человек, которые получили секретные исследовательские документы из Адмиралтейского учреждения подводного оружия (AUWE) на острове Портленд , Дорсет, и передали их Советскому Союзу. .
Двое из членов группы, Гарри Хоутон и Этель Джи , были британцами. Они работали в AUWE и имели доступ к местам хранения исследований. После того как они получили информацию , ее передали их куратору Конону Молодому , действовавшему под именем Гордон Лонсдейл. Он был агентом КГБ , действовавшим в Великобритании по канадскому паспорту. Лонсдейл передавал документы в формате микроточек Лоне и Моррису Коэнам , двум американским коммунистам, которые переехали в Великобританию по новозеландским паспортам на имена Хелен и Питер Крогер. Крогеры доставляли информацию в Москву, часто под прикрытием торговца антикварными книгами.
Кольцо было раскрыто в 1960 году после того, как польский шпион Михаэль Голеневский сообщил о кроте в Адмиралтействе . Предоставленной им информации было достаточно, чтобы опознать Хоутона. Наблюдение со стороны МИ-5 — внутренней контрразведывательной службы Великобритании — установило связь между Хоутоном и Джи, а затем между ними и Лонсдейлом и, наконец, Крогерами. Все пятеро были арестованы в январе 1961 года и предстали перед судом в марте того же года. Приговоры для группы варьировались от пятнадцати лет (для Хоутона и Джи) до двадцати лет (для Крогеров) и двадцати пяти лет (для Лонсдейла).
Лонсдейл был освобожден в 1964 году в результате обмена шпионами на британского бизнесмена Гревилла Винна . Крогеров обменяли в октябре 1969 года в рамках обмена с Джеральдом Бруком , гражданином Великобритании, удерживаемым по в значительной степени сфальсифицированным заявлениям. Последними были освобождены Хоутон и Джи, которых освободили досрочно в мае 1970 года.
К концу 1950-х годов британские военные подводные исследования и разработки обосновались на острове Портленд в Дорсете. В 1959 и 1960 годах произошла серия объединений специализированных подразделений; одно из них включало слияние Управления подводного оружия и Управления подводного противодействия и вооружения с образованием Адмиралтейского учреждения подводного оружия (AUWE). [1] [2] [а]
Большая часть работ по разработке HMS Dreadnought (S101) проводилась в Портленде в 1950-х годах. «Дредноут» , спущенный на воду в 1960 году, был первой атомной подводной лодкой Великобритании. Он содержал гидролокатор типа 2001, который военно-морской историк Иэн Баллантайн назвал «чрезвычайно мощным», поскольку ядерная энергия реактора могла «обнаруживать угрозы с использованием активного гидролокатора на беспрецедентных расстояниях как для кораблей, так и для подводных лодок». [4] В это время исследователи из AUWE совершенствовали возможности скрытности подводных лодок и разрабатывали новое поколение подводных лодок, которые будут вооружены ядерными баллистическими ракетами. [5]
HMS Osprey — учебное заведение по противолодочной подготовке , расположенное в северной части Портленда. На базе исследовались и разрабатывались методы и оборудование для обнаружения подводных лодок . [6] С 1957 года противолодочные вертолетные подразделения также использовали Оспри в качестве тренировочной базы. [7]
Конон Трофимович Молодый ( русский : Ко́нон Трофи́мович Моло́дый ) — советский разведчик . Он получил образование в США с семи лет, провел девять лет в стране, прежде чем вернуться в Россию в 1938 году . политическая разведка и прошел подготовку в качестве нелегального агента — шпиона, работающего под прикрытием на чужой территории и не имеющего дипломатической неприкосновенности . [9] [10] [11] [b] Ему дали удостоверение гражданина Канады Гордона Лонсдейла, и в 1954 году он поехал из России в Канаду, где работал продавцом. [c] В феврале 1955 года он переправился в Соединенные Штаты, где связался со своим коллегой-агентом Рудольфом Абелем , а затем отплыл в Великобританию. Он поступил в Школу восточных и африканских исследований на курс китайского языка. В качестве прикрытия своей роли агента в 1956 году он стал директором по экспорту компании, которая сдавала в аренду музыкальные автоматы и торговые автоматы. В качестве директора по экспорту он совершал поездки на материковую Европу, за один раз доехав до Польши. Ему удалось встретиться с офицерами КГБ, находясь за границей. [13] [14]
Лона и Моррис Коэны были американскими коммунистами. Моррис воевал в интернациональных бригадах во время гражданской войны в Испании ; после ранения в ногу был завербован в советскую разведку, возможно, полковником НКВД Александром Орловым . [15] [16] Он вернулся в США в ноябре 1938 года. Он встретил Лону ( урожденную Петьку ), и они поженились в июле 1941 года; в то время она не знала, что Моррис был советским агентом, но он рассказал ей вскоре после их свадьбы. [17] Лона работала курьером, перевозя секретные документы от Теодора Холла и Сэвилла Сакса из Манхэттенского проекта в советское консульство в Нью-Йорке. Одним из документов, которые она несла с собой, была полная схема атомной бомбы США. Информация об американском оружии поступила в Москву за двенадцать дней до американских испытаний. Судя по предоставленным разведывательным данным, четыре года спустя СССР смог испытать свое первое ядерное устройство. [15] [18]
Когда проект расшифровки Веноны начал выявлять российских шпионов, действующих в США, Коэны поняли, что им грозит опасность быть раскрытыми, и в июне 1950 года бежали из страны сначала в Москву, а затем в Польшу. [19] [20] В 1954 году они переехали в Крэнли Драйв, Руислип , недалеко от Лондона, под прикрытием двух новозеландцев: Хелен и Питера Крогеров. Питер открыл антикварный книжный бизнес на Стрэнде в Лондоне. [21] [22] Освоившись в новой жизни, Крогеры вступили в контакт с Лонсдейлом. Он помогал паре, когда они раскапывали завалы в подвале под кухней, чтобы спрятать радиопередатчик для связи с Москвой. [23]
Гарри Хоутон был с честью уволен из Королевского флота в 1945 году в должности мастера оружия и устроился на конторскую работу на HMS Osprey . Он оставался там до 1951 года, когда поступил на работу в британское посольство в Варшаве , Польша, в качестве клерка в отделе военно-морского атташе . На посту его сопровождала жена Пегги. Он встретил польку Катарину, вскоре влюбился и завел роман; он не знал, что она была сотрудником польской разведки . Он начал тусоваться и много пить, в результате чего ему не хватало денег. Катарина предложила ему начать торговать кофе на черном рынке , и он начал заказывать товары из Британии для продажи полякам по завышенным ценам. [24] Семейные отношения ухудшились, и Хоутон избивал Пегги во время их частых ссор, особенно когда он был пьян. По словам Пегги, Хоутон несколько раз угрожал убить ее, однажды швырнул ее через стену, прижег сигаретой и однажды попытался столкнуть ее со скалы. [25] [26] [27]
По данным МИ-5 и КГБ, Хоутон сделал первый шаг в его вербовке, написав в 1951 году министру иностранных дел Польши , предлагая раскрыть секреты за деньги. [11] [28] Когда с ним разговаривал офицер польской разведки, Хоутон объяснил, что, по его мнению, «нынешние правители Великобритании продали страну американцам и превратили ее в американскую колонию». [29] Ему дали кодовое имя Мирон, и он начал рассылать секретные документы своим кураторам . В мае 1952 г. он передал им 715 документов; в августе оно выросло до 1167, включая подробности о британском шпионе в Мурманске и структуре британской военно-морской разведки . [29] Пьянство Хоутона вызвало беспокойство в посольстве, и вместо того, чтобы провести три года в своей должности, его отправили обратно в Великобританию в октябре 1952 года, через пятнадцать месяцев. По возвращении он устроился на работу в AUWE. [30] [31] В своей автобиографии он утверждал, что его шантажировали, заставляя шпионить, только после того, как он вернулся в Великобританию, с угрозами в адрес Катарины, если он не сможет помочь. [32]
Этель Джи по прозвищу Банти жила в Портленде со своей пожилой матерью, тетей и дядей. В октябре 1950 года она стала клерком в AUWE, где работала с совершенно секретными документами; у нее был доступ к областям, где разрабатывались секретные чертежи прототипов или экспериментальных проектов. Она была одинока, не имела близких друзей и вела тихую жизнь, когда встретила Хоутона в начале-середине 1950-х годов. [33] [34] В своих мемуарах Хоутон описал Джи как «женщину на миллион». [35] То, что началось как дружба, переросло в роман после того, как Хоутон объяснил, что его брак распадается. [36]
_3.JPG/1280px-Southwell_Business_Park_(ex-AUWE_Portland)_3.JPG)
Вскоре после того, как Хоутон вернулся в Портленд в 1953 году, с ним связалась российская разведка, чтобы продолжить шпионаж. [29] Для копирования документов ему дали фотоаппарат Minox размером 3+1 ⁄ 2 на 1+1 ⁄ 8 на 3 ⁄ 8 дюйма (88,9 × 28,6 × 9,5 мм), который, по его словам, «с первого взгляда легко сойдёт за зажигалку». [37] Хотя поначалу у него не было доступа к конфиденциальной информации, вскоре ему удалось получить доступ к секретной архивной комнате, прикрывая персонал во время обеда. [38] Он начал предоставлять документы русским с такой скоростью, которую МИ-5 называет «плодотворной» скоростью: [11] 1927 страниц документов в 1954 году и 1768 в 1955 году. Они включали детали механизмов для сокрытия шума винтов и обнаружения высокочастотных скоростные подводные лодки, [39] подробности о HMS Dreadnought и программе кораблестроения ВМФ. [40] Лонсдейл проинструктировал Хоутона не рассказывать Джи о своей деятельности. В согласованные моменты Хоутон по выходным ездил в пабы в районе Кингстон-апон-Темза , снимая на камеру пленку с военно-морскими документами. Его часто спрашивали о конкретных областях, таких как самонаводящиеся торпеды и обнаружение подводных лодок. [41] Хоутону выплачивались премии за объем переданной им информации; в декабре 1955 года ему дали 500 фунтов стерлингов. Его годовая зарплата в том году составила 741 фунт стерлингов. [39] [40] [d] Хоутон расточительно тратил деньги. Несмотря на зарплату менее 15 фунтов в неделю, он тратил около 20 фунтов в неделю на выпивку в различных местных пабах, платил наличными за Renault Dauphine и 150 фунтов за радиограмму . [43] [44]
Прежде чем его брак с Пегги распался, Хоутон совершил потенциально серьезные ошибки, которые могли привести к тому, что его разоблачили как шпиона. Однажды вечером он оставил на столе в спальне сверток из коричневой бумаги; его жена, думая, что в нем могут быть доказательства романа, открыла его и обнаружила стопку документов Адмиралтейства - все засекречены. Он также показал ей пачку банкнот, стоимость которой, по ее оценкам, составляла около 150 фунтов стерлингов. [e] Она была достаточно подозрительной, чтобы трижды поднять этот вопрос в Адмиралтействе в 1955 году . это". [46] Адмиралтейство, зная о расколе между парой, также сообщило: «Не исключено, что все эти обвинения могут быть не чем иным, как излияниями ревнивой и недовольной жены», [45] и что это утверждение было вероятно, «сделано под влиянием момента и из чистой злобы». [46] Хотя никакого расследования обвинений не проводилось, в конце 1956 года Хоутон был переведен из AUWE на HMS Osprey , где был меньший доступ к секретной информации. [39]
_after_launch_1960.jpg/1280px-HMS_Dreadnought_(S101)_after_launch_1960.jpg)
В 1956 году брак Хоутона распался. Отсутствие у него доступа к документам означало, что он не получал никаких бонусов от русских, и поэтому ему не хватало денег. Джи одолжила ему 200 фунтов, чтобы он помог переехать в фургон , который он купил, - он выплачивал ей 10 фунтов в месяц. [47] [f] Желая снова начать получать свои бонусные выплаты, Хоутон предложил Лонсдейлу сообщить Джи о своей деятельности и использовать ее для получения секретных документов, к которым у него больше не было доступа. [48] [49] Джи имела более высокий класс секретности, чем Хоутон, что было привлекательно для русских, [50] и они согласились, хотя Хоутон представил ей Лонсдейла как американца, командира Алекса Джонстона. [51] [g] «Джонстон» объяснил, что он хотел убедиться, что Великобритания предоставила США ту информацию, которую они были обязаны предоставить в соответствии со своими обязательствами перед НАТО. Он подробно рассказал ей о том, что его интересовало, и посоветовал, как избежать мер внутренней безопасности; [53] [54] Среди запрошенной информации были сведения о гидролокаторе типа 2001 на HMS Dreadnought и оборудовании подводного обнаружения. [54] Лонсдейл с некоторым уважением относился к Джи и считал, что она «определенно была лучшим человеком, чем Хоутон». [49] Он считал Хоутона «самым слабым звеном на ринге» [55] и «дураком». [56]
Документы, собранные Хоутоном и Джи, были переданы Лонсдейлу, который затем передал их Крогерам. Они действовали как группа связи, передавшая информацию в Москву. Некоторые были через радио, спрятанное под полом кухни и с использованием антенны длиной 75 футов (23 м), спрятанной на чердаке. Некоторые исследования также были преобразованы в микроточки . [51] Они были вставлены в корешки книг, которые Питер Крогер рассылал из своего книжного бизнеса клиентам в Европе. Затем он связывался с Москвой, используя код, сгенерированный одноразовым блокнотом , [h] и отправлял быструю «серийную» передачу — более 200 слов в минуту — предупреждая КГБ о том, что было отправлено. [58] [59]
В 1960 году польский шпион Михаил Голеневский сообщил своим кураторам в Центральном разведывательном управлении (ЦРУ), что на Королевский флот работал русский шпион, который был в Варшаве в 1952 году и которого звали «Хортон» или что-то подобное. Информация была передана в МИ-5, которая вскоре опознала Хоутона. [60] [61] По словам офицера МИ5 Питера Райта, первые сообщения поступили в 1959 году, но не было достаточных доказательств для идентификации Хоутона; По словам Райта, только после второго сообщения в марте 1960 года идентификация могла быть произведена. [62] Офицером МИ5 был Чарльз Элвелл , который позже возглавил расследование шпионажа в отношении Джона Вассала и Джона Стоунхауса . [63]
В середине 1960 года специалисты по наблюдению МИ5 , известные как отдел наблюдателей, начали наблюдать за Хоутоном и Джи, уделяя особое внимание во время их ежемесячных визитов в Лондон. Во время одного из таких визитов они заметили, что Хоутон передал пластиковый пакет другому мужчине в обмен на конверт. Они проследовали за мужчиной до его машины и установили, что она принадлежит Лонсдейлу. За ним установили полное наблюдение, и вскоре после этого его заметили в отделении своего банка, где он положил чемодан и посылку в сейф . [64]
Генеральный директор МИ5 Роджер Холлис связался с председателем Midland Bank и организовал открытие депозитной ячейки МИ5. 5 сентября 1960 г. содержимое ящика было извлечено. Внутри были обнаружены миниатюрные фотоаппараты Minox и Praktica , а также зажигалка Ronson , установленная в деревянной чаше; его просканировали рентгеном и обнаружили одноразовые блокноты и ссылки на карты. Все было осмотрено, сфотографировано и помещено в коробку Лонсдейла. [65] [66] [i] В Королевской канадской конной полиции было проведено расследование биографии Лонсдейла. Они предоставили МИ5 копию его паспорта. [67] МИ5 прослушивала его квартиру и решила, что он нелегал — член иностранного правительства, работающий в Лондоне под оперативным прикрытием. [66] GCHQ , британское агентство радиотехнической разведки , получало предупреждение каждый раз, когда Лонсдейл использовал свое радио и копировал сообщения, которые он отправлял в Москву, расшифровывая их с помощью копий одноразовых блокнотов из банка. [68] [69] В ноябре 1960 года МИ-5 выследила Лонсдейла до дома Крогеров в Руислипе; В доме напротив они установили наблюдательный пункт, чтобы следить за парой. [50] [70]
2 января 1961 года сотрудники МИ5 решили — с разрешения Адмиралтейства — следить за портлендскими шпионами еще три месяца, чтобы выяснить, имел ли Лонсдейл дело только с Хоутоном или же он имел дело с другими шпионами. Два дня спустя ЦРУ сообщило им, что Голеневский собирается дезертировать на следующий день. Понимая, что высокопоставленный сотрудник польской разведки, приехавший на Запад, скорее всего, предупредит русских о вероятном разоблачении Хоутона – и, следовательно, остальной части банды – МИ5 решила действовать на следующей запланированной встрече, 7 января, но при этом они будут внимательно следить за Лонсдейлу за любые предупреждения из Москвы. [71] [50]
В ту субботу Хоутон и Джи отправились в Лондон на поезде, и на протяжении всего пути за ними следовали наблюдатели МИ5 и детективы специального отдела . [72] [73] МИ5 не имеет полномочий на арест и должна сотрудничать с полицией — обычно специальным отделом — когда аресты необходимы. [74] После шоппинга пара отправилась в театр «Олд Вик» , где познакомилась с Лонсдейлом. Как только все трое оказались вместе, полиция и МИ-5 вмешались и арестовали их. [72] [73] В сумке Джи полиция обнаружила копии 4 конфиденциальных файлов AUWE и непроявленную пленку, которая, как позже выяснилось, содержала 310 фотографий исследования HMS Dreadnought и заказов Адмиралтейства. [75] Полиция и поисковые группы МИ5 вошли в помещения Хоутона, Джи и Лонсдейла, где обнаружили дополнительные компрометирующие доказательства, в том числе миниатюрные камеры, большие суммы денег, шифровальные блоки, материалы для создания микроточек и другую секретную информацию. [76] [77]
Крогеры были арестованы в тот же вечер. Когда они собирались выйти из дома для заключения под стражу, Хелен взяла свою сумочку и попросила у полиции разрешения разжечь огонь; подозрительно, полицейский отказал ей в разрешении и забрал у нее сумочку. Позже было показано, что он поддерживает связь в форме микроточек между Лонсдейлом и Москвой. [78] [50] Полиции и поисковикам МИ5 потребовалось больше недели, чтобы полностью обыскать дом. Среди находок были новозеландские паспорта на имена Хелен и Питера Крогер, банка талька с полыми отделениями, в одном из которых находился считыватель микроточек, батарея со съемной крышкой, содержащая 6000 долларов США, и спрятанный радиопередатчик. под полом кухни. [79] [80] [j] Полиция обнаружила совпадение отпечатков пальцев Крогеров в архивах Скотланд-Ярда . Они совпадали с теми, что были отправлены Федеральным бюро расследований в 1958 году, и идентифицировали их как разыскиваемых советских шпионов Лону и Морриса Коэнов. [82]
Слушания в мировом суде Боу-стрит открылись 7 февраля 1961 года; По этому случаю суд был переоборудован, и были установлены временные скамейки для размещения множества журналистов, желающих присутствовать. Возглавлял обвинение генеральный прокурор Реджинальд Мэннингем-Буллер , чье вступительное слово длилось два часа, в течение которых он подробно рассказал о шпионской сети, о том, как она работала, и об оборудовании, которое они использовали для кодирования и передачи информации в Москву. [83] [84] Слушание завершилось 10 февраля, и все пятеро обвиняемых предстали перед судом; в залоге было отказано. [85]
Дело против пяти шпионов началось 13 марта 1961 года в Олд-Бейли ; председательствовал лорд -главный судья лорд Паркер . Всем пятерым обвиняемым было предъявлено обвинение в «сговоре с целью передачи информации в нарушение статьи 1 Закона о государственной тайне 1911 года ». [86] [40] Позже Хоутон написал в своей биографии, что «показания, которые я дал в Олд-Бейли, были довольно бессмысленными. адаптировано к наилучшему преимуществу». [87] Журналист Тревор Барнс в своей истории портлендской шпионской сети описывает показания Джи как «неубедительное повествование... пронизанное ложью». [88] Дело длилось до 22 марта. Присяжные признали всех пятерых обвиняемых виновными менее чем за девяносто минут. Лонсдейл был приговорен к двадцати пяти годам тюремного заключения; Крогеры получили двадцать лет. Хоутон и Джи были приговорены к пятнадцати годам заключения. [89] [90]
В конце марта 1961 года Раб Батлер , министр внутренних дел , объявил о создании комитета по расследованию под руководством сэра Чарльза Ромера , бывшего лорда-судьи апелляционного суда . Расследование заключалось в том, чтобы «[чтобы] изучить обстоятельства, связанные с недавним шпионским процессом в Центральном уголовном суде, и, в частности, те, в которых два человека пришли на работу и были удержаны на работе в военно-морских учреждениях с целью для определения того, какие нарушения мер безопасности, если таковые имели место», [91]
По словам журналистов Дэвида Уайза и Томаса Б. Росса, создание комитета «казалось, положило конец угрозам безопасности». [92] Однако через месяц после начала расследования Ромера офицер МИ-6 Джордж Блейк был арестован и обвинен в шпионаже. [93] Премьер - министр Гарольд Макмиллан назвал это «новым ударом» [94] и пришел к соглашению с Хью Гейтскеллом — лидером Лейбористской партии и лидером оппозиции — что комитет Ромера должен завершить свою работу. расследование и передать его рекомендации новому расследованию под председательством лорда Рэдклиффа , которое должно было рассмотреть процедуры и практику обеспечения безопасности в более широком контексте. [95] [96]
Комитет Ромера заседал как административный, а не юридический орган, то есть свидетелей не сопровождали законные представители. Показания были заслушаны более чем двадцатью свидетелями, в том числе высокопоставленными сотрудниками МИ-5, Адмиралтейства, военно-морской разведки и GCHQ. Холлис раскритиковал меры безопасности в AUWE, где было обычной практикой разрешать старшему персоналу выносить секретную информацию из помещений и работать над ней в ночное время. [97] Элвелл написал предварительный отчет, который он представил комитету, в котором он описал Лонсдейла как «человека значительного обаяния… юмористического и ироничного, а не остроумного, готового бегло и резко говорить по большинству тем». [98] Его взгляды на Крогеров были более осуждающими: он описал Питера как «сентиментального зануду... человека, чья жизнь, кажется, управляется прогорклым идеализмом» [98] , а Хелен как «еще менее очаровательную... она выглядит и, вероятно, ведет себя как озлобленный сумасшедший фанатик». [98]
О расследовании Ромера сообщалось в июне 1961 года. Его выводы были зачитаны в парламенте Макмилланом. Сделав четыре замечания относительно работы Хоутона и Джи в Портленде, он продолжил:
5. В 1956 году Хоутон дважды привлекал внимание властей Учреждения подводного обнаружения как вероятная угроза безопасности. Было проведено недостаточное расследование, и в Адмиралтейство был представлен неполный и вводящий в заблуждение отчет. Офицер службы безопасности учреждения серьезно виноват в том, что он небрежно отнесся к этому вопросу. Даже в этом случае капитан учреждения должен был лично обеспечить проведение надлежащего расследования и полное доведение дела до сведения Адмиралтейства.
6. Таким образом, основная ответственность за неспособность провести надлежащее расследование по делу Хоутона в 1956 году лежит на тогдашних органах управления подводного обнаружения. Доказательства показывают, что в Учреждении в целом не хватало «заботы о безопасности», и ответственность за это должна лежать на Капитане Учреждения. Но Адмиралтейство и Служба безопасности, хотя они и получили лишь неполный и вводящий в заблуждение отчет из Портленда, не могут избежать критики за то, что не смогли довести дело до положительного завершения. [99]
Депутат от консерваторов Дональд Джонсон заметил, что Ромер «не сдерживал свои комментарии и не позволял себе быть одним из бригады «отбеливания». [100]
.jpg/1280px-The_Soviet_Union_1990_CPA_6268_stamp_(Soviet_Intelligence_Agents._Konon_Molody).jpg)
В ноябре 1962 года британский бизнесмен Гревилл Винн был арестован в Будапеште (Венгрия) по обвинению в шпионаже. Он был курьером для получения информации от Олега Пеньковского , полковника ГРУ — секретной военной разведки России. Винн стал предметом показательного суда в Москве в мае 1963 года и был приговорен к восьми годам лишения свободы; Пеньковский получил смертный приговор. [101] В тюрьме с Винном плохо обращались, и его здоровье быстро ухудшилось (к середине 1963 года он уже потерял 2 камня (28 фунтов; 13 кг). Предложения России по обмену шпионами тайно обсуждались британским правительством, и 21 апреля 1964 года Лонсдейл был вывезен из тюрьмы Уинсон Грин в Бирмингеме, доставлен самолетом в Западную Германию и обменян на Винн. [102]
В 1965 году Лонсдейл опубликовал свою биографию «Шпион» , [103] написанную призраком Кимом Филби , перешедшим на сторону Советов годом ранее. [104] Барнс отмечает, что «книга содержит много лжи», [105] а историк Кристофер Эндрю описал их как «вводящие в заблуждение мемуары», которые «содержат разнообразную дезинформацию, включая утверждение о том, что «Крогеры» были совершенно невиновны». [106]
Лонсдейл умер в октябре 1970 года во время пикника со своей семьей; после второй рюмки водки у него случился инсульт, и он умер через несколько дней. [107] [108] Он был удостоен чести советского правительства в 1990 году, появившись на марке. [11] [109]
Крогеры были освобождены в октябре 1969 года в рамках обмена с Джеральдом Бруком . [110] Брук был арестован в апреле 1965 года по обвинению в шпионаже. Он не был шпионом и не занимался шпионажем, но, будучи глубоко религиозным человеком, работал с группой эмигрантов, критиковавших советское правительство. Его приговорили к пяти годам тюремного заключения, но через четыре года его здоровье ухудшилось. Под угрозой продления приговора по дополнительным — и сфальсифицированным — обвинениям между британским и российским правительствами был достигнут компромисс, в соответствии с которым он был освобожден на три месяца раньше Крогеров. [111]
В ноябре 1969 года на даче КГБ для семьи Крогеров состоялся ужин , на котором присутствовал председатель КГБ Юрий Андропов , который вручил им орден Красного Знамени . [106] При правительстве Бориса Ельцина они были названы героями Российской Федерации . [112] Хелен умерла в декабре 1992 года; Питер в июне 1995 года. Оба похоронены на Новокунцевском кладбище КГБ. [15] [112] Пара была удостоена чести российского правительства, появившись на марках в 1998 году. [11] [109]
Хоутону и Джи разрешили переписываться друг с другом в тюрьме (что обычно не разрешалось), поскольку МИ-5 хотела проверить, не было ли в их переписке каких-либо неосторожностей. Хоутон провел несколько месяцев в «Уормвуд Скрабс» , прежде чем его перевели в Винчестер . Джи провела большую часть своего времени в тюрьме HM Prison Styal , открытой тюрьме в Чешире . [113]
Хотя Хоутон и Джи получили самые короткие сроки тюремного заключения среди всех членов портлендской шпионской сети, они провели в заключении дольше всех; они были освобождены в один и тот же день в мае 1970 года. [114] [115] Джи вернулась в свой старый дом в Портленде; Хоутона в квартире на окраине Пула , Дорсет. Они снова начали встречаться, хотя им приходилось постоянно избегать прессы. Они поженились в апреле 1971 года. [114] [115] [116]
Хоутон написал «Операцию Портленд» в 1972 году; Барнс отмечает многочисленные неточности в книге и охарактеризовал ее как «утомительный том... жалобы длиной в книгу на предполагаемую некомпетентность Службы безопасности, несправедливость суда над ним и жестокое обращение с ним в тюрьме». [117] Джи умер в 1984 году; Хоутон в 1985 году. [117]
Помимо новостей и исторических репортажей, Портлендская шпионская сеть и ее последствия были описаны в книгах, включая истории произошедшего, личные воспоминания участников, а также на сцене и на экране. [к]
В 2019 году многие документы, касающиеся шпионской сети Портленда, были опубликованы Национальным архивом ; [123] Многие файлы ранее были опубликованы в ноябре 2017 года. [124] В документах содержался комментарий бывшего генерального директора МИ5 Мартина Фернивала Джонса , в котором освещалась переписка бывшей жены Хоутона:
Ясно, что нам следовало бы провести какое-то расследование в 1956 году. Если бы мы это сделали, есть большая вероятность, что мы бы раскрыли шпионаж Хоутона, и есть вероятность, что мы бы обнаружили, что он контролировался как шпион сотрудник советского посольства. Мы также могли бы найти мисс Джи. Если бы мы сделали это, мы должны были бы остановить утечку информации из Адмиралтейства примерно четыре года назад. [45]