Фельдмаршал Дуглас Хейг, 1-й граф Хейг , KT , GCB , OM , GCVO , KCIE ( / h eɪ ɡ / ; 19 июня 1861 — 29 января 1928) — старший офицер британской армии . Во время Первой мировой войны он командовал Британским экспедиционным корпусом (BEF) на Западном фронте с конца 1915 года до конца войны. Он был командующим во время битвы на Сомме , битвы при Аррасе , третьей битвы при Ипре , немецкого весеннего наступления и Стодневного наступления . [1] [2] [3]
Его военная карьера включала службу в военном министерстве , где он сыграл важную роль в создании Территориальных сил в 1908 году. В январе 1917 года ему было присвоено звание фельдмаршала, впоследствии возглавившего БЭФ во время последнего Стодневного наступления . пересекла Северный канал и прорвала линию Гинденбурга , взяв в плен 188 700 немецких солдат. Эта кампания в сочетании с Кильским мятежом , мятежом в Вильгельмсхафене , провозглашением республики 9 ноября 1918 года и гражданскими волнениями по всей Германии привели к перемирию 11 ноября 1918 года . Некоторые историки считают это одной из величайших побед, когда-либо достигнутых армией под руководством Великобритании. [1] [2] [3]
Он приобрел положительную репутацию в первые послевоенные годы, и его похороны стали днем национального траура. Однако у него также были некоторые видные современные недоброжелатели, и, начиная с 1960-х годов, он подвергался широкой критике за свое руководство во время войны. [4] [5] [6] Его прозвали «Мясник Хейг» за два миллиона британских потерь, понесенных под его командованием. [4] Канадский военный музей комментирует: «Его эпические, но дорогостоящие наступления на Сомме (1916 г.) и Пасшендале (1917 г.) стали почти синонимом кровавой бойни и тщетности сражений Первой мировой войны». [7]
Генерал-майор Джон Дэвидсон , один из биографов Хейга, высоко оценил руководство Хейга, и с 1980-х годов многие историки утверждали, что общественная ненависть к Хейгу не позволила признать принятие новой тактики и технологий силами под его командованием, важную роль, которую сыграли Британские войска в победе союзников в 1918 году, и что высокие потери были следствием тактических и стратегических реалий того времени. [1] [2] [3] [8] [9] [10]
.jpg/1280px-Haig_in_uniform_on_joining_the_Hussars_(4688529984).jpg)
Хейг родился в доме на Шарлотт-сквер в Эдинбурге. [11] Его отец, Джон Ричард Хейг, алкоголик, как говорили, занимался «торговлей», хотя, будучи главой успешного семейного завода по производству виски Haig & Haig , он имел доход в размере 10 000 фунтов стерлингов в год (1 160 000 фунтов стерлингов в 2018 году). , огромная сумма по тем временам. [12] Его мать, Рэйчел (дочь Хью Вейча из Стюартфилда), [13] была из обедневшей дворянской семьи. [14] Семейным домом был Haig House в Виндигейтс , Файф. [15]
Образование Хейга началось в 1869 году в качестве пансионера в школе мистера Бейтсона в Сент-Эндрюсе . Позже в 1869 году он перешёл в Эдинбургскую университетскую школу , а затем в 1871 году в Оруэлл-хаус, подготовительную школу в Уорикшире . Затем он поступил в Клифтонский колледж . [16] [17] Оба родителя Хейга умерли, когда ему было восемнадцать. [18]
После турне по Соединенным Штатам со своим братом Хейг изучал политическую экономию, древнюю историю и французскую литературу в колледже Брасеноз в Оксфорде , 1880–1883. Большую часть своего времени он посвящал общению (он был членом Буллингдонского клуба ) и конному спорту. Он был одним из лучших молодых наездников Оксфорда и быстро попал в университетскую команду по поло . [19] Будучи студентом, он был посвящен в масоны в Ложе Элгина в Левене № 91 в Левене, Файф , приняв первую и вторую степени масонства. [20] В 1920 году граф Эглинтон призвал Хейга завершить свое масонское продвижение, и он вернулся в свою ложу, чтобы получить третью степень, [20] впоследствии служа Досточтимым Мастером ложи с 1925 по 1926 год. [21] Он стал офицер Великой Ложи Шотландии . [20]
Хотя он сдал выпускной экзамен в Оксфорде (требование для поступающих в университет в Сандхерсте), он не имел права на получение ученой степени, поскольку пропустил семестр по месту жительства из-за болезни, и если бы он остался дольше, он был бы старше возраста предел (23) для начала офицерской подготовки в Королевском военном колледже в Сандхерсте , куда он поступил в январе 1884 года. Поскольку он учился в университете, Хейг был значительно старше, чем большинство его однокурсников в Сандхерсте. Он был старшим младшим офицером, был награжден Мечом Энсона и потерял сознание первым в порядке заслуг. [22] Он был назначен лейтенантом в 7 -й (Королевский) гусарский полк 7 февраля 1885 года. [23]
В начале своей военной карьеры Хейг играл в поло за Англию во время турне по США (август 1886 г.). Он останется энтузиастом поло на всю свою жизнь, занимая пост председателя Комитета по поло Херлингема с момента его реорганизации в мае 1914 года до 1922 года. Он также будет президентом Армейского комитета по поло и основателем Индийской ассоциации поло. [24] [25]
Затем Хейг прошел заграничную службу в Индии (отправлен в ноябре 1886 г.), где в 1888 г. был назначен адъютантом полка . тренировочные упражнения. 23 января 1891 года ему было присвоено звание капитана .
Хейг покинул Индию в ноябре 1892 года, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам в Колледж персонала в Кемберли, который он сдал в июне 1893 года. Хотя он вошел в число 28 лучших кандидатов (по количеству мест, присвоенных на экзамене), ему не было присуждено место. поскольку он едва не провалил обязательную работу по математике. Он скрывал эту неудачу до конца своей жизни [29] , а позже (около 1910 г.) рекомендовал отказаться от обязательной работы по математике. [30] Генерал-адъютант сэр Редверс Буллер отказался присудить Хейгу одно из четырех номинированных мест, сославшись на его дальтонизм , несмотря на то, что Хейгу перепроверил зрение немецкий окулист, и несмотря на восторженные отзывы. Было высказано предположение, что Буллер искал повод дать место пехотному офицеру. [31]
Хейг ненадолго вернулся в Индию в качестве заместителя командира эскадрильи, которой он сам командовал в 1892 году, затем вернулся в Соединенное Королевство в качестве адъютанта сэра Кейта Фрейзера, генерального инспектора кавалерии. [32] Фрейзер был одним из тех, кто лоббировал поступление Хейга в Колледж персонала, и в конце 1894 года он был наконец номинирован, что было обычной практикой для многообещающих кандидатов в те дни. Ожидая занять свое место, он отправился в Германию, чтобы сообщить о тамошних кавалерийских маневрах, а также служил офицером штаба полковника Джона Френча на маневрах. Карьеры Френча и Хейга должны были быть переплетены в течение следующих двадцати пяти лет, и Хейг помог Френчу написать учебник кавалерийской подготовки, опубликованный в 1896 году .
Хейг поступил в Колледж персонала в Кемберли в 1896 году, где он, очевидно, не пользовался популярностью среди своих сверстников. Например, они выбрали Алленби мастером драг-охоты , несмотря на то, что Хейг был лучшим гонщиком. [33] Хейг произвел впечатление на главного инструктора, подполковника GFR Хендерсона, и закончил курс, уйдя в 1897 году. Некоторые авторы (например, Travers 1987) критиковали Камберли за его старомодную учебную программу, которая особенно повлияла на Хейга, поскольку он был скорее поглотитель доктрины, чем оригинальный мыслитель. Хейга учили, что победа должна быть достигнута путем разгрома основной армии противника в бою и что, как и в наполеоновской войне , истощение («изнурительная битва») было всего лишь прелюдией к задействованию резервов для решающей победы на поле боя; следы этой мысли можно увидеть в Лоосе и на Сомме. Большое внимание уделялось моральному духу и мобильности, а также кавалерийскому преследованию Мюрата после Йенской кампании Наполеона в 1806 году . Хотя Гражданская война в США изучалась, упор был сделан на мобильную кампанию Стоунволла Джексона в долине Шенандоа , а не на более истощающий характер этой войны. [34]
В начале января Хейг был выбран Эвелин Вуд (к тому времени генерал-адъютантом) в качестве одного из трех недавних выпускников штабного колледжа, приглашенных Китченером для участия в кампании во время махдистской войны в Судане . [35] Возможно, его выбрали присматривать за Китченером, поскольку Вуд предложил ему написать ему откровенно и конфиденциально. Хейгу не требовалось особого поощрения, чтобы (в частном порядке) критиковать свое начальство - он особенно критично относился к диктаторским привычкам Китченера. [36] Силы Китченера были англо-египетскими, и Хейг должен был официально присоединиться к египетской армии , большинство офицеров которой были британцами. Планировалось, что он обучится и возьмет на себя командование египетской кавалерийской эскадрильей, но этого не произошло, поскольку Китченер не хотел перестановок в командовании в связи с неизбежным боем. [37] В отличие от многих британских офицеров, Хейг считал, что египтяне могут стать хорошими солдатами, если их правильно обучать и руководить. [38] Все еще не имея формальной должности, но сопровождая кавалерию, Хейг впервые принял участие в стычке к югу от Атбары (21 марта). В своем отчете Вуду о перестрелке Хейг отметил отсутствие британских пулеметов. Хотя позже его критиковали за неспособность оптимизировать использование пулеметов, Хейг совершил специальную поездку в Энфилд , чтобы изучить пистолет Максима , и на протяжении всей кампании комментировал его ценность. [39]
Четыре дня спустя он был назначен штабным офицером кавалерийской бригады бревет -подполковника Бродвуда . Хейг отличился в своем втором бою, битве при Нухейле (6 апреля), где он руководил передислокацией эскадрилий для защиты тыла, а затем начал фланговую атаку, поскольку Бродвуд был занят на линии фронта. Он присутствовал в битве при Атбаре (8 апреля), после которой раскритиковал Китченера за то, что он начал лобовую атаку, не захватив дервишей с фланга. [40] Во время последнего действия Хейг рисковал своей жизнью, спасая раненого египетского солдата, оказавшегося под огнем противника, [41] этот поступок побудил нескольких присутствовавших офицеров поверить, что Хейг должен получить Крест Виктории . [41] После Атбары Китченер получил подкрепление, а Хейг получил собственную эскадрилью, которой он командовал в Омдурмане (в резерве во время битвы, а затем во фланговом марше в город). 15 ноября 1898 года ему было присвоено звание бревет- майора .
Хейг вернулся в Соединенное Королевство в надежде получить должность в военном министерстве, но вместо этого был назначен (май 1899 г.) бригадным майором 1-й кавалерийской бригады в Олдершоте. [43]
Недавно Хейг одолжил 2500 фунтов стерлингов (по официальному контракту с процентами на сумму 400 000 фунтов стерлингов в 2024 году) командиру бригады Джону Френчу, чтобы покрыть его убытки от спекуляций на добыче полезных ископаемых в Южной Африке. Кредит позволил Френчу сохранить свои комиссионные. [44] 26 июня 1899 года Хейгу было присвоено звание майора. [45]
Вскоре Хейг был назначен заместителем помощника генерал-адъютанта (сентябрь 1899 г.) [46] , а затем помощником генерал-адъютанта (т.е. главным офицером штаба) французских сил размером с бригаду, отправленных на англо- бурскую войну . [47] Он принял участие в первом сражении французов, Эландслаагте (18 октября, недалеко от Ледисмита). Когда началась четырехмесячная осада, Френчу и Хейгу было приказано покинуть Ледисмит , чтобы возглавить новую кавалерийскую дивизию, прибывшую из Соединенного Королевства. Двое мужчин сбежали на последнем поезде, покинувшем Ледисмит (2 ноября 1899 г.), лежа, когда он проходил под огнем противника. [48]
Как и в Судане, Хейг продолжал скептически относиться к важности артиллерии, основывая свое мнение на интервью с пленными противниками. [49] После Колесбергской операции генерал-майора Френча по защите Капской колонии Фредерик Робертс , недавно прибывший в качестве главнокомандующего, назначил своего протеже полковника графа Эрролла , несмотря на протесты Френча, на должность помощника генерал-адъютанта кавалерии. Подразделение с Хейгом, которому была обещана эта должность (и местное звание подполковника), в качестве его заместителя. Кавалерия сыграла ведущую роль на этом этапе войны, включая освобождение Кимберли (15 февраля 1900 г.), которое представляло собой впечатляющую атаку британской кавалерии у Клип-Дрифта . Хейг на короткое время (21 февраля 1900 г.) получил командование 3-й кавалерийской бригадой, затем, наконец, перешел в AAG в кавалерийскую дивизию после того, как Эрролла перевели на другую работу. Дивизия Френча приняла участие во взятии Блумфонтейна (13 марта 1900 г.), а затем Претории (5 июня 1900 г.). Хейг в частном порядке критиковал Робертса за потери лошадей (истощение и недостаток кормления) и людей (тиф) и считал его «глупым стариком». [50]
После того, как Робертс выиграл обычную войну, Китченеру оставалось отвечать за борьбу с бурами, которые перешли к партизанской войне. Кавалерийская дивизия была расформирована (ноябрь 1900 г.), и Френч, с Хейгом, который все еще был его начальником штаба, был назначен командующим общевойсковыми силами, охранявшими территорию Йоханнесбурга, а затем попытавшимися захватить лидера буров де Вета в районе Блумфонтейна. В январе 1901 года Хейгу была выделена колонна из 2500 человек в местном звании бригадного генерала, которая патрулировала Капскую колонию и преследовала коменданта Критцингера. В соответствии со стандартной политикой того времени, действия Хейга включали в себя поджоги ферм в рамках политики выжженной земли по приказу лорда Китченера, а также сборы бурских женщин и детей для помещения в концентрационные лагеря . [51]
На протяжении всей войны сестра Хейга, Генриетта, лоббировала Эвелин Вуд, чтобы ее брат получил командование собственным кавалерийским полком, когда война закончится. Френч, вероятно, не желая расставаться с ценным помощником, рекомендовал Герберта Лоуренса на вакантное командование 17-м уланским полком, но Робертс, теперь главнокомандующий еще в Великобритании, отклонил его решение и передал его Хейгу (май 1901 г.). Поскольку 17-й уланский полк в то время находился в Южной Африке, Хейг смог объединить это командование с командованием своей собственной колонны. [52]
Когда война подходила к концу, Хейгу пришлось найти и сопроводить лидера буров Яна Кристиана Смэтса на мирные переговоры в Ференингинге. Хейг четыре раза упоминался в депешах за свою службу в Южной Африке (в том числе лордом Робертсом 31 марта 1900 г. [53] и лордом Китченером 23 июня 1902 г. [54] ) и был назначен кавалером Ордена Бани ( CB) в ноябре 1900 года. [55] Ему также было присвоено основное звание подполковника 17 июля 1901 года. [56]
После окончания войны в конце сентября 1902 года Хейг покинул Кейптаун с 540 офицерами и солдатами 17-го уланского полка СС « Немецкий» . Полк должен был остаться в Южной Африке, но в конце концов вернулся домой раньше, чем планировалось. и прибыли в Саутгемптон в конце октября, когда их отправили в Эдинбург . [57] Хейг был назначен адъютантом короля Эдуарда VII в списке почестей Южной Африки за октябрь 1902 года с бреветным званием полковника (таким образом, сохранив это звание вместо того, чтобы вернуться к существенному более низкому званию). [58]
Хейг продолжал оставаться командиром 17-го уланского полка до 1903 года, дислоцированного в Эдинбурге. Затем он был назначен генеральным инспектором кавалерии в Британской Индии (он предпочел бы командовать кавалерийской бригадой в Олдершоте , где теперь был командующим генерал-офицером (GOC) Френч), но сначала ему пришлось провести год на службе в гарнизоне в Эдинбурге, пока предыдущий действующий президент завершил свой срок). [59]
Военная служба принесла Хейгу запоздалое, но быстрое продвижение по службе: будучи капитаном до относительно преклонного возраста тридцати семи лет, к 1904 году он стал самым молодым генерал-майором британской армии на тот момент. Он присутствовал на параде Равалпинди 1905 года в честь визита принца и принцессы Уэльских в Индию. В это время большая часть энергии самых высокопоставленных британских генералов была занята вопросом о том, следует ли по-прежнему обучать кавалерию атакам с мечом и копьем (точка зрения Френча и Хейга), а также использованию лошадей для передвижения тогда. бой в спешке с применением огнестрельного оружия. Лорд Робертс, ныне главнокомандующий британской армией, предупредил Китченера (ныне главнокомандующего в Индии ) быть «очень твердым с Хейгом» по этому вопросу (на случай, если Китченер вскоре отвлечется, начиная с 1904 года, на его ссора с вице-королем лордом Керзоном, который в конце концов ушел в отставку), и написал, что Хейг был «умным и способным парнем», имевшим большое влияние на сэра Джона Френча. [60]
Находясь в отпуске из Индии, Хейг женился на Достопочтенной Дороти Мод Вивиан (1879–1939) 11 июля 1905 года после бурных ухаживаний (она впервые заметила его, когда он играл в поло в Херлингеме двумя годами ранее). Она была дочерью Хасси Вивиан, 3-го барона Вивиана и Луизы Дафф. [61] : 562
У пары было четверо детей:
Хейг использовал свой отпуск в 1905 году, чтобы лоббировать работу в военном министерстве, но это предложение было отклонено военным министром Х. О. Арнольдом-Форстером как слишком явно полагающееся на королевское влияние. [64]
Англо-бурская война выявила отсутствие у Великобритании генерального штаба и современной резервной армии. В августе 1906 года Хейг был назначен директором военной подготовки Генерального штаба военного министерства . [65] Холдейн позже писал, что Хейг обладал «первоклассным генеральным штабным умом» и «давал бесценные советы» [66] Хотя оба мужчины позже утверждали, что реформы были направлены на подготовку Британии к континентальной войне, они не создали континентальную войну. армия большого размера, а скорее небольшая профессиональная армия в рамках бюджета, с политически невозможным призывом на военную службу. [67]
Реформы реорганизовали ополчение, йоменов и добровольцев в новые Территориальные силы . Хейг был нетерпим к тому, что он считал старомодными мнениями, и не умел вести переговоры с незнакомцами. [68] Хейг хотел иметь резерв в 900 000 человек, но Холдейн согласился на более реалистичную цифру в 300 000 человек. [69] Навыки Хейга в управлении, организации обучения и инспекций были лучше использованы при создании экспедиционного корпуса численностью 120 000 человек в 1907 году. Будучи близким другом Холдейна, Хейг смог обеспечить высокий приоритет кавалерии, а не артиллерии, вопреки совету. лорда Робертса (ныне в отставке с поста главнокомандующего). Записи Хейга о том, как он руководил артиллерийскими учениями, не проявляют особого интереса к техническим вопросам. [70]
В ноябре 1907 года Хейг был переведен на должность директора по кадровым обязанностям. [71] Он требовал от командиров брать назначенных им штабных офицеров (а не выбирать своих по протекции), а также назначал штабных офицеров в новую Территориальную армию. Он руководил публикацией «Правил полевой службы», который позже был очень полезен для расширения BEF, хотя в нем по-прежнему подчеркивалась важность кавалерийской атаки с мечом и копьем, а также боя в спешке. В это время он заканчивал также отдельный труд «Кавалерийские этюды» [72] и много времени уделял кавалерийским упражнениям. [73] Он также участвовал в создании Имперского генерального штаба (более крупные колонии должны были иметь местные отделения Генерального штаба с обученными штабными офицерами), за что его работа получила высокую оценку Холдейна. [74]
К 1909 году казалось вероятным, что надвигается англо-германская война, и Хейг не хотел соглашаться на назначение на пост начальника Генерального штаба в Индии . [75] Он передал должность директора по штабным обязанностям своему верному последователю бригадному генералу Киггеллу, которому каждые две недели писал «советы». Хейг, посвященный в рыцари за работу в военном министерстве, в ноябре 1910 года получил звание генерал - лейтенанта . организовать отправку британской индийской армии на будущую европейскую войну. На последнее наложил вето вице-король лорд Хардиндж . Индийский корпус будет служить на Западном фронте в начале конфликта, а индийские войска также использовались в сравнительно небольших соединениях на Ближнем Востоке. [77]
Хейг покинул Индию в декабре 1911 года и в марте 1912 года был назначен генеральным офицером, командующим командованием Олдершота ( 1-я и 2-я дивизии и 1-я кавалерийская бригада).
В армейских маневрах 1912 года он потерпел решительное поражение от сэра Джеймса Грирсона, несмотря на то, что шансы были в его пользу из-за превосходного использования Грирсоном воздушной разведки. За ужином после этого Хейг отказался от подготовленного текста, и хотя он написал, что его замечания были «хорошо приняты», Джон Чартерис записал, что они были «неразборчивы и невыносимо скучны» и что приезжие высокопоставленные лица заснули. Если отбросить плохие навыки публичных выступлений Хейга, считалось, что маневры показали эффективность реформированной армии. [79]
Во время мятежа Карра (март 1914 г.) Хейг призвал к осторожности своего начальника штаба Джона Гофа , чей брат Хьюберт Гоф угрожал уйти в отставку, а не принуждать ольстерцев к созданию полунезависимой Ирландии. Хейг подчеркнул, что обязанностью армии является сохранение мира, и призвал своих офицеров не вмешиваться в политику. Сэр Джон Френч был вынужден уйти в отставку с поста CIGS после того, как дал письменное обещание, что офицерам не придется принуждать Ольстер; Хейг уважал принципиальную позицию Хьюберта Гофа, но чувствовал, что Френч позволил Его Святейшеству Асквиту использовать себя в качестве политического инструмента . [80]
После начала войны в августе 1914 года Хейг помог организовать Британский экспедиционный корпус (BEF) под командованием фельдмаршала сэра Джона Френча. Как и планировалось, командование Хейга в Олдершоте было сформировано в I корпус . В письме Холдейну (4 августа) Хейг предсказал, что война продлится месяцы, если не годы; Хейг хотел, чтобы Холдейн вернулся в военное министерство и отложил отправку BEF во Францию до тех пор, пока Территориальная армия не будет мобилизована и включена в состав. [81]
Хейг присутствовал на Военном совете (5 августа), на котором было решено, что мобилизация вперед во Франции в Мобеже недалеко от бельгийской границы слишком опасна, поскольку британская мобилизация отставала на три дня от мобилизации во Франции и Германии. Других планов на случай непредвиденных обстоятельств не было – Хейг и Китченер предположили, что BEF будет лучше подготовлен к контратаке в Амьене . Сэр Джон Френч предложил высадиться в Антверпене , на что Уинстон Черчилль наложил вето, поскольку Королевский флот не мог гарантировать безопасный проход. Критический биограф пишет, что Хейг был «более прозорливым, чем многие его коллеги». [82]
В своих широко раскритикованных мемуарах 1914 года Френч позже утверждал, что Хейг хотел отложить отправку BEF, что может быть отчасти правдой, учитывая то, что Хейг тогда написал Холдейну. Хейг был настолько рассержен этим утверждением, что попросил секретаря кабинета министров Мориса Хэнки исправить «неточности» Френча. Однако Хейг также переписал свой дневник этого периода, возможно, чтобы показать себя в лучшем свете, а француза - в плохом. Оригинальный рукописный дневник за начало августа не сохранился, но нет никаких убедительных доказательств того, что он был уничтожен; и было отмечено, что столь же вероятно, что дошедшая до нас машинописная версия была подготовлена под диктовку или заметок, ныне утерянных. [83] В записях Хэнки о встрече говорится, что Хейг предлагал отложить или отправить меньшие силы, но был готов послать силы, если Франции грозит поражение или если Франция захочет их (что она и сделала). Хейг предсказал, что война продлится несколько лет и что потребуется армия в миллион человек, обученная офицерами и сержантами, выведенными из BEF. [82]
Хейг был назначен адъютантом короля Георга V в феврале 1914 года . знание. Позже он утверждал, что эти сомнения возникли еще во время англо-бурской войны, но, похоже, в этом был элемент более позднего приукрашивания; Хейг (который критиковал Китченера, Робертса и других) на самом деле хвалил Френча во время англо-бурской войны и приветствовал его назначение на пост CIGS в 1911 году. [85]
Хейг перебрался в Гавр. [86] BEF высадился во Франции 14 августа и продвинулся в Бельгию. Хейга раздражал сэр Джон Френч, который игнорировал сообщения разведки о немецких войсках, направляющихся на запад из Брюсселя, угрожая окружением со стороны британских левых сил. Хотя 23 августа 2-й корпус отбил атаку немцев у Монса, BEF был вынужден отступить после того, как Ланзерак приказал отступить, обнажив также и их правый фланг. [87]
Отступление I и II корпусов пришлось проводить раздельно из-за Мормального леса . Два корпуса должны были встретиться у Ле-Като, но I корпус под командованием Хейга был остановлен у Ландреси , оставив большой разрыв между двумя корпусами. Реакция Хейга на стычку его корпуса с немецкими войсками у Ландреси (во время которой Хейг вывел свой штаб на улицу с револьверами наготове, обещая «дорого продать свою жизнь») заставила его послать преувеличенный отчет Френчу, что вызвало у Френча панику. . На следующий день, 26 августа, 2-й корпус Горация Смит-Дорриена вступил в бой с противником в битве при Ле-Като , которая не получила поддержки со стороны Хейга. Это сражение замедлило продвижение немецкой армии. Однако критик-биограф пишет, что слишком много внимания уделяется «моменту паники» в Ландреси и что отступление на 200 миль (320 км) в течение 13 дней является данью уважения «устойчивому и компетентному лидерство» Хейга и Смит-Дорриена. [88]
25 августа французский командующий Жозеф Жоффр приказал своим войскам отступить к Марне , что вынудило BEF отступить дальше. Хейга раздражало своеволие французов, захвативших дороги, которые они обещали использовать британцам, и отказавшихся пообещать прикрыть правый фланг британцев. В частном порядке он жаловался на ненадежность французов и недостаточную боевую компетентность, и эту жалобу он будет поддерживать в течение следующих четырех лет. Он написал своей жене, что хотел бы, чтобы британцы действовали независимо от Антверпена, - предложение, которое он отклонил как «безрассудное», когда сэр Джон Френч сделал это на Военном совете 4 августа. [89]
Отступление заставило сэра Джона Френча усомниться в компетентности своих союзников, что привело к дальнейшей нерешительности и привело к его решению вывести BEF к югу от Сены . 1 сентября лорд Китченер вмешался, посетив Френча и приказав ему снова вступить в бой и координировать свои действия с силами Жоффра. Битва за Париж началась 5 сентября и стала известна как первая битва на Марне . Хейг хотел дать своему корпусу отдых, но был рад возобновить наступление, когда ему было приказано. Он нападал на своих подчиненных, в том числе на Айвора Максе, когда считал, что им не хватает «боевого духа». Хотя сэр Джон Френч хвалил Хейга за руководство своим корпусом, в частном порядке Хейг презирал чрезмерную самоуверенность Френча до Монса и чрезмерную осторожность после него. [90]
15 октября, после двух недель трений между британскими и французскими генералами, I корпус Хейга был переброшен в Ипр во Фландрии в рамках « Гонки к морю ». [91] Полагая, что немецкий северный фланг слаб, Хейгу было приказано двинуться на Гент , Брюгге и Куртре в западной Бельгии, но новый немецкий начальник штаба Фалькенхайн пытался сделать обратное и свернуть северный фланг союзников. I корпус сломя голову двинулся на запад свежими немецкими силами, и результатом стала первая битва при Ипре . Немецкие войска, оснащенные 250 тяжелыми орудиями (большое количество для этого раннего этапа войны), превосходили I корпус по численности в два раза и были близки к успеху. В какой-то момент Хейг сел на лошадь , чтобы подбодрить своих людей, которые отступали вокруг Гелувельта, хотя город только что был отбит батальоном Вустеров перед приездом Хейга. [92] Хейг укрепил свою репутацию в этой битве, и Ипр в последующие годы оставался символическим куском земли. На Хейга также повлиял тот факт, что немцы прекратили наступление, когда были на грани успеха, и он пришел к выводу, что атаки необходимо продолжать до тех пор, пока есть хоть какой-то шанс на успех. [93]
После двух недель интенсивных боев к 12 ноября численность I корпуса сократилась с 18 000 человек до чуть менее 3 000 бойцов. [94] После шести дней препирательств между британскими и французскими генералами I корпус был заменен французскими войсками; Хейг очень подозрительно относился к профранцузским симпатиям Генри Вильсона. [95] После успеха Первой битвы при Ипре Френч, которому врач приказал облегчить нагрузку на сердце, рекомендовал Хейгу немедленно получить звание генерала. Хейг отправился в Лондон от имени Френча, чтобы проконсультироваться с Китченером о плане расширения BEF и реорганизации его в две армии. [96]
В тот момент считалось, что война закончится, как только немцы потерпят поражение от русских под Лодзью, а трудности наступления на Западном фронте еще не были оценены по достоинству. В неудавшейся атаке II корпуса Смита-Дорриена на Мессин-Витшаете (14–15 декабря) возложили вину на плохую работу штаба, а 18 декабря Хейг встретился с Френчем, который сказал, что хочет уволить начальника штаба BEF Мюррея, чей работа его заместителя Генри Вильсона была неудовлетворительной на протяжении всей кампании. Хейг подумал, что Вильсон «не обладал военными знаниями», и рекомендовал на вакансию генерал-квартирмейстера «Вулли» Робертсона . Такого же мнения придерживался и лорд Китченер, поэтому Робертсон получил повышение. [97] Хейг получил звание генерала 16 ноября 1914 года. [98]
Как и Френч, Хейг хотел продвинуться вдоль побережья Северного моря до Остенде и Зебрюгге , но Жоффр не хотел, чтобы британцы действовали столь независимо. [99] Германия недавно направила на Восточный фронт восемь пехотных дивизий, сократив их чистую численность на западе, поэтому Френч и Жоффр, полагая, что война будет выиграна к лету, согласились, что французское наступление в Артуа и Шампани должно сопровождаться британским наступлением на Нев-Шапель , которое будет проводить Хейг, поскольку он доверял ему больше, чем Смиту-Дорриену, после неудачи последнего под Мессином в декабре. В Нев-Шапель Хейг хотел провести быструю бомбардировку, а его подчиненный Генри Роулинсон — более длительную и методичную. Нехватка снарядов означала, что бомбардировка могла продолжаться только тридцать пять минут, но небольшой фронт атаки обеспечил концентрацию для успеха. [100]
Хейг проявил большой интерес к возможностям самолетов и встретился с майором Тренчардом из Королевского летного корпуса, чтобы организовать фотографическую воздушную разведку, и была получена карта немецких линий; самолеты также начали использоваться для корректировки артиллерии. [101] Четыре дивизии атаковали в битве при Нев-Шапель 10 марта и проникли на глубину 1600 ярдов (1500 м), но в последующие дни прогресса добиться не удалось, поскольку немцы смогли ввести подкрепление. Потери составили около 12 000 с каждой стороны. [100] Роулинсон хотел прекратить наступление после первого дня, и Хейг считал, что резервы следовало вводить быстрее. По предложению Роулинсона Хейг был близок к увольнению генерал-майора Джои Дэвиса, пока не выяснилось, что Дэвис выполнил приказы Роулинсона; Хейг сделал Роулинсону выговор, но счел его слишком ценным, чтобы его увольнять. Возможно, из-за этого Роулинсон впоследствии не захотел противостоять Хейгу. [102]
Френч и Жоффр все еще ожидали победы к июлю. Пока немцы атаковали Смит-Дорриен во второй битве при Ипре (апрель), французы планировали новые наступления у Вими и Хейга у Оберс-Ридж (9 мая). Британская сторона считала, что уроки Нев-Шапель были усвоены: резервы были готовы к использованию, а минометы были готовы поддержать атакующих, вышедших за пределы артиллерийского прикрытия, - и что на этот раз успех будет полным, а не частичным. Атака была менее успешной, чем Нев-Шапель, поскольку сорокиминутная бомбардировка (всего 516 полевых орудий и 121 тяжелое орудие) велась на более широком фронте и против более сильной обороны; Хейг по-прежнему был сосредоточен на одержании решающей победы путем захвата ключевых позиций, а не на накоплении огневой мощи, чтобы нанести немцам максимальный урон. [103] [104] Атаки (в Фестуберте, 15–25 мая) в качестве отвлекающего маневра увеличили расстояние на 1100 ярдов (1000 м) на фронте в 4400 ярдов (4000 м), при этом потери британцев составили 16 000, а потери немцев - около 6600. [105] Сэр Джон Френч был удовлетворен тем, что атаки помогли снять давление с французов по их просьбе, но Хейг все еще чувствовал, что немецкие резервы истощаются, приближая победу. [106]
Отсутствие снарядов в этих наступлениях , наряду с отставкой адмирала Фишера из-за неудавшейся Дарданелльской кампании , стало причиной падения либерального правительства (19 мая). Хейг не одобрял нападки прессы Нортклиффа на Китченера, который, по его мнению, был мощным военным голосом против безрассудства гражданских лиц, таких как Черчилль (несмотря на то, что Китченер сыграл определенную роль в планировании экспедиции в Галлиполи и был противником сильного Генерального штаба). который Хейг хотел увидеть). Френч передавал информацию о нехватке снарядов Чарльзу а-Корту Репингтону из «Таймс» , которого Хейг ненавидел и который он сравнивал с «общением со шлюхой» (возможно, намеренно выбранная аналогия ввиду распутства Френча). Френч также общался с лидерами консерваторов и с Дэвидом Ллойд Джорджем , который теперь стал министром боеприпасов в новом коалиционном правительстве. [107]
Клайв Виграм (один из пресс-секретарей короля) попросил Хейга сгладить отношения между Френчем и Китченером. По предложению Робертсона Хейг принял Китченера в своей штаб-квартире (8 июля - несмотря на попытку Френча заблокировать встречу), где они поделились своими опасениями по поводу Френча. Двое мужчин снова встретились в Лондоне (14 июля), когда Хейг получал свой GCB (награжденный по рекомендации Френча после Нев-Шапель) от короля, который также жаловался ему на французский язык. За обедом с королем и Китченером Хейг заметил, что лучшее время для разграбления французов было бы после отступления к Марне; было решено, что мужчины будут переписываться конфиденциально, и в ответ на шутку короля о том, что он приглашает Хейга «красться», как школьник, Китченер ответил, что «мы уже вышли из школьного возраста». [108]
Хейг долгое время считал французов мелочными, ревнивыми, неуравновешенными («как бутылка газированной воды… неспособными думать… и прийти к обоснованному решению»), слишком быстро вмешивающимися в партийную политику и легко манипулируемыми Генри Уилсоном. [109] Хейга все больше раздражали перемены приказов Френча и переменчивые изменения настроений относительно продолжительности войны, которая, как теперь ожидали французы, продлится до 1916 года. [110] Хейг все еще думал, что Германия может рухнуть к ноябрю, хотя в то же время В то время он отправлял докладную записку в военное министерство, в которой рекомендовал, чтобы БЭФ, насчитывающий теперь 25 дивизий, был оснащен максимальным количеством тяжелых орудий, готовых к решающему сражению, в 1916 году численностью 36 дивизий. [111]
Война шла не очень хорошо – помимо неудачи на мысе Геллес (высадка 25 апреля), Болгария присоединилась к Центральным державам ( Сербия вскоре была захвачена). Атаки союзников на западе были необходимы, чтобы ослабить давление на русских, которых выбрасывали из Польши. Первоначальный план состоял в том, чтобы атаковать в июле. По настоянию Жоффра наступление планировалось рядом с 10-й французской армией у Лооса. [112]
Хейг проинспектировал район Лооса (24 июня) и выразил недовольство местностью. Френч и Хейг предпочли бы возобновить атаку у Оберс-Ридж. [113] Фош отговорил Френча , который считал, что только британское нападение на Лоос сможет привлечь достаточно немецких резервов, чтобы позволить французам захватить Вими-Ридж. Френч написал Жоффру, что готов согласиться с этими планами ради англо-французского сотрудничества, но затем снова написал Жоффру, предлагая артиллерийский обстрел с лишь ограниченными атаками британской пехоты. Китченер, которого пригласили совершить поездку по французской армии, сочувственно выслушал предложение Жоффра о том, что в будущем Жоффр должен определить размер, даты и цели британских наступлений, хотя он согласился только на атаку на Лоос на данный момент. Непонятно, почему именно Китченер, а затем Хейг согласились подчиниться желанию Жоффра – возможно, это было катастрофическое положение русских, но вполне возможно, что обещание о возможности применения отравляющего газа могло убедить Хейга. Затем французы отложили атаку, выбрав новый район для атаки в Шампани, и организовали дополнительный обстрел Вими, в обоих случаях по тем самым причинам – удерживаемые немцами деревни и другие препятствия – против которых возражали британские генералы. [114]
В наличии было всего 850 орудий, слишком мало для сосредоточенной бомбардировки фронта, гораздо более широкого, чем у Нев-Шапель. [115] Был также спор по поводу размещения резерва, XI корпуса (Хакинг) с 21-й и 24-й дивизиями (неопытными дивизиями Новой армии ), которые Хейг хотел разместить близко к линии фронта. Хейг убедил себя, что решающая победа возможна, и, возможно, Френч хотел сохранить контроль над резервом, чтобы не дать им напрасно броситься в бой. [116] Френч тщетно пытался запретить Хейгу обсуждать свои планы с Китченером (на том основании, что Китченер может передать их политикам). Битва началась (25 сентября) после того, как Хейг приказал выпустить газообразный хлор . [117]
Атака на севере против редута Гогенцоллернов не удалась, но прорвала первую линию немцев в центре (Лос и высота 70). Резервы были утомлены после ночных маршей, чтобы тайно добраться до фронта, и были доступны только в 14:00, но были безуспешно брошены в бой на второй день, хотя неясно, достигли ли бы они многого, если бы были доступны в первый день. день, как и хотел Хейг. [118]
Хейг написал Китченеру подробное письмо, в котором заявил о «полном» успехе в первый день и пожаловался, что резервы не были размещены так близко к линии фронта, как было согласовано, и что Френч не освободил их от контроля, когда об этом просили. Хейг подкрепил свою позицию сообщениями о том, что пленные вражеские офицеры были удивлены неспособностью британцев использовать атаку, а также жалобами на затягивание правительством введения воинской повинности и участия войск в таких интермедиях, как Салоники и залив Сувла. [119]
Провал Лооса обсуждался в британской прессе. Китченер потребовал отчета, и лорда Холдейна отправили во Францию для интервью с Френчем и Хейгом. [120] Френч, в свою очередь, потребовал отчета от Хейга, в частности, о его заявлении о проникновении через немецкие позиции. Лорд Стэмфордхэм , королевский секретарь, позвонил Робертсону, чтобы узнать его мнение о Френче, и Робертсон посовещался с Хейгом, который добивался назначения Робертсона начальником Имперского генерального штаба, прежде чем высказать свое мнение. Король также обсудил этот вопрос с Хейгом за ужином во время визита на фронт (24 октября). Хейг снова сказал ему, что Френч должен был быть уволен в августе 1914 года. Четыре дня спустя король во время проверки войск был ранен, когда его бросила одна из лошадей Хейга, и его пришлось эвакуировать в Англию на носилках, что смутило Хейга. Приказ Френча об освобождении резервов был опубликован в «Таймс» (2 ноября) со статьей Репингтона, обвиняющей Хейга. Хейг потребовал исправления «неточностей» Френча, после чего Френч приказал Хейгу прекратить всю переписку по этому вопросу, хотя он предлагал позволить Хейгу увидеть сопроводительное письмо, которое он отправлял в Лондон, в своем отчете, но судьба Френча была предрешена. Хейг встретился с премьер-министром Его Высочеством Асквитом 23 ноября и Бонаром Лоу (лидером консерваторов) на следующий день. Ходили слухи, что Френч будет уволен. [121] Дело было отложено, так как Китченер отсутствовал в инспекционной поездке по Средиземному морю, а Френч лежал в постели. Китченер вернулся в Лондон (3 декабря) и на встрече с Хейгом в тот день сказал ему, что он должен рекомендовать Асквиту, чтобы Хейг заменил Френча. [122]
О назначении Хейга главнокомандующим BEF было объявлено 10 декабря, и почти одновременно Робертсон стал начальником Имперского генерального штаба в Лондоне. Хейг и Робертсон надеялись, что это станет началом нового, более профессионального управления войной. Монро был назначен в Первую армию ГОК вместо Хейга, а не Роулинсона, которого предпочел бы Хейг, и по соображениям старшинства Хейг был вынужден принять слабовольного Ланселота Киггелла , а не Батлера в качестве начальника штаба BEF вместо Робертсона. [123] Хейг и Френч, который выглядел больным и задыхающимся, провели заключительную встречу по передаче власти (18 декабря, за день до официальной смены командования), на которой Хейг согласился, что Черчилль недавно ушел из кабинета министров и наложил вето на командование бригады – следует отдать под командование батальона. [124]
Впервые (2 января) Хейг посетил церковную службу вместе с Джорджем Дунканом, который должен был иметь на него большое влияние. Хейг считал себя слугой Божьим и очень хотел, чтобы туда были отправлены священнослужители, чьи проповеди напоминали бы людям, что павшие на войне были мучениками за правое дело. [125]
Робертсон и Китченер (которые считали, что наступление, начавшееся в марте, может принести решительную победу к августу и мир к ноябрю) хотели сконцентрироваться на Западном фронте, в отличие от многих членов кабинета министров, которые предпочитали Салоники или Месопотамию. Хейг и Робертсон осознавали, что Британии придется взять на себя большую часть наступательного бремени, поскольку Франция начала испытывать нехватку людей (и, возможно, не могла продержаться больше года при том же уровне усилий), но считали, что немцы могут отступить на западе, чтобы сократить свою линию и сконцентрироваться на разгроме русских, которые, в отличие от Франции и Британии, могли бы согласиться на компромиссный мир. Хейг считал, что немцы уже достаточно «измотаны», что решающая победа возможна в 1916 году, и призвал Робертсона (9 января) набрать больше кавалерии. Хейг предпочитал восстановить контроль над бельгийским побережьем, напав на Фландрию, передать побережье и военно-морские базы в Брюгге, Зебрюгге и Остенде (этой точки зрения также придерживались Кабинет министров и Адмиралтейство с 1914 года) в руки союзников и там, где немцы могли бы также понесут большие потери, если не захотят отступать. [126] [127]
Ллойд Джордж посетил Хейга в штаб-квартире, а затем написал Хейгу, чтобы сказать, что он был впечатлен его «хваткой» и «тренированной мыслью великого солдата». Последующие отношения между двумя мужчинами не были столь сердечными. Хейг считал Ллойда Джорджа «хитрым и ненадежным». [128] Хейг и Киггелл встретились с Жоффром и начальником его штаба де Кастельно в Шантийи (14 февраля). Хейг думал, что политики и общественность могут неправильно понять длительный период истощения, и считал, что перед решающим наступлением потребуются всего две недели «износа», а не три месяца, как первоначально хотел Жоффр. Продолжались споры по поводу того, что британцы захватили большую часть линии фронта у французов. [129] Хейг думал, что немецкие войска, о которых сообщалось возле Вердена, были уловкой перед нападением на британцев, но Верденское наступление началось 21 февраля. [130]
В марте 1916 года штаб был переведен из Сен-Омера в Монтрей, Па-де-Кале . Город находился недалеко от портов и имел хорошо развитую инфраструктуру в виде военной академии. Для своей резиденции Хейг завладел домом Борепера, который находился в нескольких километрах к юго-востоку от Монтрея. [131]
Хейг решил, что Верден достаточно «измотал» немцев и что решительная победа возможна сразу. Кабинет министров был менее оптимистичен, и Китченер (как и Роулинсон) также несколько сомневался и предпочел бы более мелкие и чисто истощающие атаки, но встал на сторону Робертсона, заявив Кабинету министров, что наступление на Сомму должно продолжаться. Хейг присутствовал на заседании кабинета министров в Лондоне (15 апреля), где политики были больше обеспокоены политическим кризисом, связанным с введением воинской повинности, который может привести к свержению правительства, и Хейг записал, что Асквит присутствовал на заседании, одетый для игры в гольф и явно стремящийся сбежать. на выходные. [132]
Французы уже настаивали на англо-французской атаке на Сомме, где соседствовали британские и французские войска, чтобы ослабить давление на французскую армию под Верденом, хотя французский компонент атаки постепенно сокращался по мере того, как к Вердену направлялись подкрепления. Хейг хотел отложить это до 15 августа, чтобы иметь возможность провести дополнительную подготовку и увеличить количество артиллерии. Когда ему сообщили об этом, Жоффр крикнул Хейгу, что «французская армия прекратит свое существование» и ее нужно успокоить «обильными дозами бренди 1840 года». Британцы отказались согласиться на требования Франции о совместном англо-французском наступлении с Салоникского плацдарма. В конце концов, возможно, под влиянием сообщений о беспорядках французских войск под Верденом, Хейг согласился атаковать 29 июня (позже отложенный до 1 июля). Это было как раз вовремя, поскольку позже выяснилось, что Петен в Вердене предупреждал французское правительство, что «игра окончена», если британцы не нападут. [133]
Правительство было обеспокоено объемом судоходных помещений, используемых под фураж, и хотело сократить количество кавалерийских дивизий. Хейг выступил против этого, полагая, что кавалерия все равно понадобится для реализации неминуемой победы. Кабинет министров ошибся, поскольку большая часть фуража предназначалась для лошадей, ослов и мулов, которых BEF использовал для перевозки припасов и тяжелого оборудования. Обсуждая этот вопрос с королем, который считал , что война продлится до конца 1917 года, Хейг сказал ему, что Германия рухнет к концу 1916 года . Хейг упрекнул их во вмешательстве в военные дела и заявил, что «я несу ответственность за эффективность армий во Франции». Ллойд Джордж счел письмо Хейга «совершенно наглым» и что правительство «имело право расследовать любой вопрос, связанный с войной, по своему усмотрению». [135]
С 1 июля по 18 ноября 1916 года Хейг руководил британской частью битвы на Сомме . Французы хотели, чтобы Хейг продолжал наступление, и настаивали на этом на протяжении всей битвы, даже после того, как французы перешли в наступление под Верденом в октябре 1916 года. Хотя при первой бомбардировке 1 июля было использовано слишком много шрапнели, Хейг не был полностью виноват в том, что это - еще в январе 1915 года Хейг был впечатлен доказательствами эффективности фугасных снарядов и потребовал их как можно больше от ван Донопа (начальника артиллерийского управления в Великобритании). [136]
1 января 1917 года Хейг получил звание фельдмаршала . [137] Король Георг V написал ему рукописную записку, заканчивающуюся словами: «Надеюсь, вы воспримете это как новогодний подарок от меня и страны». [138] Ллойд Джордж, ставший премьер-министром в декабре 1916 года, привел Хейга и Робертсона в ярость, поставив BEF под командование нового французского главнокомандующего Роберта Нивеля . Провал наступления Нивеля в апреле 1917 года (которое Хейг должен был поддержать британским наступлением на Аррас) и последующий французский мятеж и политический кризис дискредитировали планы Ллойд Джорджа об англо-французском сотрудничестве. Во второй половине 1917 года Хейг провел наступление при Пасшендале (Третья битва при Ипре). Хейг надеялся освободить североморское побережье Бельгии, с которого действовали немецкие подводные лодки, при условии, что будет помощь со стороны французов, поддержка со стороны Великобритании и если Россия продолжит участвовать в войне. [139]
Адмиралтейство во главе с Джоном Джеллико считало, что угроза подводных лодок может поставить под угрозу способность Великобритании продолжать боевые действия. Другая цель заключалась в том, чтобы направить немецкие ресурсы в бельгийскую Фландрию, вдали от сектора Эна во Франции, где французский мятеж был самым сильным, чтобы дать французской армии время на восстановление. [139] Хейг также был обеспокоен тем, что русская революция приведет к тому, что Россия и Германия заключят мир и образуют союз. Если бы это произошло, немецкие войска, расположенные на Восточном фронте, были бы переброшены на запад к концу 1917 или началу 1918 года, что значительно затруднило бы достижение решающей победы. [140]
Третья битва при Ипре нанесла британцам гораздо меньшие потери, чем битва на Сомме и существенный успех оккупации хребтов вокруг Ипра, первого этапа наступательной стратегии, и нанесла сопоставимые потери немцам, которые были гораздо менее боеспособны. восполнения потерь и что способствовало их поражению в 1918 году. Когда он попросил командующего канадским корпусом Артура Карри захватить хребет Пашендейл в последний месяц битвы, Карри категорически ответил: «Это самоубийство. Я не буду тратить 16 000 хороших солдат на такая безнадежная цель», а затем сделал, как ему сказали. [141]
К концу 1917 года Ллойд Джордж почувствовал себя способным утвердить власть над генералами и в конце года смог уволить первого морского лорда адмирала Джеллико. Несмотря на возражения Хейга и Робертсона, был создан межсоюзный Высший военный совет. [142] Когда совет был открыт (11 ноября), Ллойд Джордж объяснил успех центральных держав единством и высмеял недавние «победы» союзников, заявив, что ему хотелось бы, чтобы «не было необходимости выигрывать так много из них». Его речь разозлила нескольких ведущих политиков, Карсон отверг ее, а Дерби заверил Хейга в своей поддержке. [143] Хейг и Петен возражали против общего командования, утверждая, что коалиции работают лучше, когда доминирует одна держава, чего уже не было, теперь, когда британская военная мощь увеличилась по сравнению с военной мощью Франции. [144]
Желание Ллойд Джорджа послать британские войска в Италию осуществилось после поражения Италии при Капоретто в ноябре. Плюмер был переброшен в Италию с пятью дивизиями и тяжелой артиллерией, что сделало невозможным возобновление наступления на Ипр. [145] Хейг знал, что в BEF и дома не хватает рабочей силы, и написал Робертсону (28 октября), что наступление в Камбре остановит поток подкреплений в Италию; [146] Робертсон задержал отправку двух дивизий. [147]
Планы атаки III корпуса на Камбре были предложены еще в мае. Хейг сообщил военному министерству (5 июня), что «события доказали полезность танков», и первоначально (18 июля) одобрил подготовку в качестве меры обмана со стороны Пасшендале, а также одобрил операцию более формально (13 октября) как Первую битву при В Пашендале шли бои. [148] План заключался в том, чтобы заманить немецкие войска в ловушку между рекой Сензе и Норным каналом, а кавалерией захватить переправы через канал Сен-Квентин, а затем продвинуться на северо-восток. Целью первого дня была возвышенность вокруг Бурлонского леса, а Хейг должен был оценить прогресс через 48 часов. [149]
3-я армия атаковала Камбре (6.20 утра 20 ноября) с участием шести пехотных и пяти кавалерийских дивизий, 1000 орудий (используя прогнозируемый внезапный заградительный огонь, а не предварительную бомбардировку) и девяти танковых батальонов численностью 496 танков (325 боевых, 98 вспомогательных). сплошная территория, территория, удерживаемая двумя немецкими дивизиями. [148] В первый день британцы прорвались на 5 миль (8,0 км) на 6-мильном (9,7 км) фронте, потеряв всего 4000 человек, что было ограничено в первый день взорванными мостами и краткостью ноябрьского дня. 51-я (Хайлендская) дивизия задержалась у деревни Флескьер, которая пала на следующий день. Начальник разведки Хейга бригадный генерал Чартерис сообщил ему, что немцы не смогут предоставить подкрепления в течение 48 часов, а Джеймс Маршалл-Корнуолл, в то время младший офицер разведки, а позже восхищённый биограф Хейга, утверждал, что Чартерис отказался сообщить свежие немецкие сообщения. дивизии, показанные на карте ситуации, поскольку он не хотел ослаблять решимость Хейга. [150]
Хейг посетил поле боя (21 ноября), наблюдая за боем в Бурлонском лесу в бинокль. Он считал атаки «слабыми и нескоординированными» и был разочарован отсутствием контроля со стороны командиров корпусов и дивизий, а столкнувшись с 1-й кавалерийской дивизией, которой было приказано отступить, устоял перед искушением отменить приказ. Около 9 часов вечера он решил продолжить атаку на Бурлонский лес, решение, которое подверглось большой критике, но имело в то время хороший военный смысл и было поддержано Бингом, хотя политическая потребность в чистой победе также могла быть фактором. . [151] Наступление продолжалось, но с уменьшающейся отдачей. 23 ноября Бурлонский лес пал, но немецкие контратаки начались. Хейг прибыл на совещание по планированию Третьей армии (26 ноября) и приказал продолжить атаку на следующий день, но затем был вынужден подчиниться Бингу, решив перейти к обороне, достигнув выступа глубиной 4 мили (6,4 км) и 9 миль (14 км). ) широкий. Хейг жаловался, что отсутствие двух дополнительных дивизий помешало прорыву, и один биограф назвал эту точку зрения «самообманом в чистом виде». [152]
Некоторые успехи были возвращены после 30 ноября, когда немцы предприняли свое первое с 1914 года контрнаступление против британцев, используя новую тактику штурмовых групп . Разведке Ставки не удалось собрать воедино предупреждения. К 3 декабря британские потери превысили 40 000 человек, немецкие потери несколько меньше. [150] Один биограф утверждает, что первоначальный успех в Камбре помог спасти Хейгу работу, но другая точка зрения состоит в том, что окончательное разочарование нанесло больший ущерб политическому авторитету Хейга, чем Пашендале. [153] [154]
Ллойд Джордж был особенно рассержен позорным поражением в Камбре. Хейг написал Робертсону, что Ллойд Джордж должен либо уволить его, либо прекратить «придирчивую критику». Поддержка Хейга в армии, общественности и многих политиках сделала это невозможным, и план «продвижения» Хейга до синекуры в качестве генералиссимуса британских войск был сорван, когда лорд Дерби пригрозил отставкой. [155] На просьбу сделать заявление в Палате общин Хейг объяснил успех Германии «одной причиной, и только одной… отсутствием подготовки со стороны младших офицеров, унтер-офицеров и солдат», вердикт, поддержанный следственной комиссией. что по наущению Дерби приказал Хейг, хотя в ходе расследования также критиковались «высшие командиры» за неспособность обеспечить соблюдение оборонительной доктрины. [156]
В более позднем отчете Робертсону Хейг признал вину, заявив, что войска устали в результате нападения на Бурлонский лес. [154] Хотя Хейг защищал Чартерис, [157] он был обязан уволить его. Робертсон прибыл в штаб-квартиру Хейга с приказом (подписанным Дерби) о его увольнении на случай, если Хейг откажется сделать то, что его попросили. Распространенной критикой является то, что Хейг принимал разведданные только от Чартериса (который сказал ему то, что он хотел услышать) и не сверял их с другими разведданными. [158]
За обедом на Даунинг-стрит, 10 с Дерби и Ллойд Джорджем в январе Хейг предсказал, что война закончится в течение года из-за «внутреннего состояния Германии». [159] Хейг покинул военный кабинет с впечатлением, что, по его мнению, немцы предпримут небольшие атаки в масштабе Камбре. [160] Хейг также рекомендовал британцам привлечь немецкие резервы, возобновив наступление вокруг Ипра, что не встретило политического одобрения. [161] [162] К настоящему времени наступление Хейга в 1917 году подвергалось критике в прессе и в парламенте, где Дж. К. Веджвуд открыто потребовал смены командования. [163] [164] Чистка штаба Хейга продолжилась, с отстранением Максвелла (генерала-квартирмейстера) и генерал-лейтенанта Ланселота Киггелла с поста начальника штаба BEF. [165]
В январе министр кабинета министров Ян Кристиан Смэтс и секретарь кабинета министров Морис Хэнки были отправлены во Францию, чтобы провести осторожный опрос среди командующих армией и выяснить, готов ли кто-нибудь из них заменить Хейга – ни один из них не захотел. [166] На Высшем военном совете в Версале Хейг и Петен жаловались на нехватку войск, но политический авторитет Хейга был настолько низким, что Хэнки написал, что они «выставили себя ослами». Было решено создать Генеральный резерв союзников под руководством Фоша с Генри Вильсоном в качестве его заместителя; Хейг не хотел передавать дивизии и выступал против общего командования, утверждая, что для него было бы «неконституционно» подчиняться приказам иностранного генерала и что у него нет лишних резервов. Милнер счел позицию Хейга «безнадежно глупой». [167]
Ллойд Джордж предложил ограничить полномочия CIGS до его полномочий, существовавших до 1915 года (т.е. подчиняться государственному секретарю по вопросам войны, а не непосредственно кабинету министров), и чтобы британский военный представитель в Высшем военном совете в Версале был заместителем CIGS и членом Совета армии (т.е. уполномочен отдавать приказы Хейгу). Он предложил Робертсону выбор: остаться в CIGS с ограниченными полномочиями или согласиться на понижение в должности до заместителя CIGS в Версале - в любом случае Ллойд Джордж теперь мог бы исключить его из цикла принятия решений. Дерби вызвал Хейга в Лондон, ожидая, что он поддержит его в поддержке Робертсона. На частной встрече с Ллойд Джорджем Хейг согласился с позицией Робертсона о том, что CIGS должен сам быть делегатом в Версале или же что делегат Версаля должен быть четко подчинен CIGS для сохранения единства командования. Однако он признал, что в конечном итоге решение должен принять военный кабинет, и, по словам Ллойд Джорджа, «не стал бороться за Робертсона» и убедил Дерби не уходить в отставку. Хейг считал Робертсона эгоистичным, грубым, помешанным на власти и не «джентльменом», и был недоволен тем, как Робертсон позволил отвлечь дивизии. Генри Уилсон теперь стал CIGS, а Роулинсон - британским военным представителем в Версале. [168] Хотя Хейг с подозрением относился к Генри Уилсону, постепенно между ними установились осторожно-уважительные отношения. [169]
К марту 1918 года армии Западного фронта Германии были усилены за счет вывода войск с Восточного фронта. [170] К этому моменту британские войска были утомлены и ослаблены, а численность британских дивизий была сокращена с 12 батальонов до 9. [171] Разведка союзников не попалась на немецкую уловку о том, что они могут атаковать в Италии или на Балканах, но подумала, что что главный удар может прийтись на сектор Камбре — Сен-Кантен (Третья армия). [172] Хейг проинспектировал Пятую армию (7–9 марта) и отметил широко распространенную обеспокоенность, которую он разделял, по поводу нехватки резервов. Еще 17 марта Кокс, сменивший Чартариса на посту начальника разведки, предсказал, что немецкое наступление еще не стало неизбежным. К 20 марта дезертиры сообщили о развертывании немецких траншейных минометов, и британская артиллерия открыла испорченный огонь. [173]
Германия начала атаку «Майкл» (21 марта 1918 г.), используя силы, превосходящие весь BEF, и имея превосходство 5:1 над 12 дивизиями 5-й армии Хуберта Гофа, которые были тонко рассредоточены по линии, недавно захваченной у Французский. [174] Первоначально Хейг был спокоен 21 марта, так как из-за средств связи того времени штаб-квартира представляла собой «информационный вакуум», где новости часто доходили до него в течение дня, и большую часть дня он проводил, развлекая иностранных высокопоставленных лиц, включая войну в США. Секретарь. Третья армия отступила, как и планировалось, с выступа Флескьер, высвободив дивизию. Поскольку три четверти 50-мильного фронта были атакованы, британские войска вели упорный бой, и немцы не смогли достичь своих целей в первый день. [175] Однако из-за нехватки резервов Гоф был вынужден отступить за канал Кроза. 22 марта 5-я армия отступила к Сомме; Хейг все еще ожидал дальнейших атак немцев в Шампани или Аррасе. Немцы изначально не осознавали важность Амьена как цели. [171]
Хейг не разговаривал с Гофом и не навещал его до 23 марта. В тот день Хейг организовал отправку резервов из Фландрии. Пятой армии был отдан официальный приказ поддерживать связь с Третьей армией на севере и с французами на юге. [176] После первоначального оптимизма Тим Трэверс написал о «панике», возникшей среди старших офицеров, таких как Герберт Лоуренс и Тавиш Дэвидсон, в штаб-квартире 23 марта, [177] и есть свидетельства того, что могло рассматриваться возможность отступления к портам Ла-Манша. . [178]
У Хейга был резерв штаба, который был сосредоточен на севере, в 72 часах пути, для защиты портов Ла-Манша. Французский главнокомандующий Петен согласился разместить две французские армии под командованием Файоля в качестве резерва в долине Соммы, но не смог согласиться на просьбу Хейга отправить 20 французских дивизий в Амьен. [179]
24 марта был «вероятно, самый травмирующий день, который (Хейг) пережил со времен» Первого Ипра в 1914 году. Половина поставок BEF поступала в Гавр, Руан и Дьепп и проходила поездом через Амьен, что делало его основным перевалочным пунктом. [180] Планирование этой зимы оставило открытым вопрос о том, отступит ли BEF на юго-запад или сформирует «остров» вокруг портов Ла-Манша, через который армии Хейга перенесли вторую половину своих запасов. Судя по всему, решение об отступлении в портах было принято лишь через несколько дней после 21 марта. [181]
Это один из случаев, когда подлинность дневника Хейга подвергается сомнению. Например, в машинописном дневнике Хейга, вероятно, основанном на заметках, подготовленных в апреле, Петен описывается как «почти неуравновешенный и очень тревожный», утверждая, что после посещения заседания кабинета министров в Париже, где ему было приказано «охватить Париж любой ценой», [182] он угрожал отступить на Париж, оставив незащищенным правый фланг англичан. Тим Трэверс утверждает, что Петен сказал на встрече, что он отступит в Париж только в том случае, если Хейг отступит в портах Ла-Манша, и что генерал-майор Клайв сообщил с встречи, что Петен ушел, удовлетворенный тем, что Хейг не разорвет контакт. В послевоенном обмене письмами с Хейгом Петен отрицал, что он приказал отступить в Париж или угрожал Хейгу, что он это сделает, - воспоминание, которое, похоже, поддержал Герберт Лоуренс. [183] Было высказано предположение, что Хейг и Лоуренс, возможно, просто неправильно поняли его намерения, и что любые фактические ошибки в дневнике Хейга были честными, хотя и ошибочными воспоминаниями. [177]
В письме Хейга от 25 марта, отправленном через Вейган , содержалась просьба выделить 20 французских дивизий для прикрытия южного британского фланга, пока BEF пробивались назад, «прикрывая порты Ла-Манша». [184] Письмо неоднозначно и не упоминает конкретно об отступлении «в» порты. Шеффилд утверждает, что приказы Третьей армии были не предвестником отступления, а «средством для достижения цели», указывая на приказы о контратаке на северный фланг немецких нападающих, в случае необходимости, [177] и также утверждает, что, хотя Ставка была обязана рассмотреть планы действий в чрезвычайных ситуациях, в отличие от 1940 года, эвакуация никогда не была вероятной. [185] Вильсон утверждал, что Хейг предложил Петена назначить генералиссимусом союзников (что не согласуется с более поздним заявлением Хейга о том, что Петен не желал помогать британцам) и что он предложил Фоша, несмотря на возражения Хейга. [186]
На конференции Дулленса (26 марта) Хейг принял назначение Фоша для координации резервов всех национальностей там, где он сочтет нужным. В своем напечатанном дневнике Хейг заявил, что во многом виноват в назначении Фоша и настаивал на том, что он имеет более широкие полномочия над Петеном, чем Клемансо хотел ему предоставить. [184] Милнер, который представлял британское правительство в Дуллансе, записал, что Клемансо был недоволен недавними усилиями Петена, но утверждал, что он сам убедил Хейга принять назначение Фоша; Официальный биограф Хейга Дафф Купер отдал должное Хейгу, но отметил, что эта идея, вероятно, пришла в голову нескольким участникам одновременно. [187]
После того как немецкое наступление под Аррасом («Марс», 28 марта [188] ) было отбито, между 29 и 31 марта немцы двинулись на Амьен. Канадская бригада принимала участие в боях у Морей-Вуда . Атаки 4 апреля (Виллер-Бретонне, к востоку от Амьена) и 5 апреля на фронте Третьей армии были отбиты британскими и австралийскими войсками, хотя планы действий на случай непредвиденных обстоятельств все еще готовились для прикрытия Руана и Гавра на случай падения Амьена. [189]
ВСЕМ ЗВАНИЯМ БРИТАНСКОЙ АРМИИ ВО ФРАНЦИИ И ФЛАНДЕРИИ Сегодня, три недели назад, враг начал свои ужасающие атаки против нас на пятидесятимильном фронте. Его цель — отделить нас от французов, захватить порты Ла-Манша и уничтожить британскую армию. Несмотря на то, что он уже бросил в бой 106 дивизий и претерпел самые безрассудные жертвы в виде человеческих жизней, он пока еще мало продвинулся к своим целям. Мы обязаны этим решительным боям и самопожертвованию наших войск. У меня нет слов, чтобы выразить восхищение, которое я испытываю по поводу великолепного сопротивления, оказываемого всеми чинами нашей армии в самых тяжелых обстоятельствах. Многие из нас сейчас устали. Тем я бы сказал, что победа будет принадлежать той стороне, которая продержится дольше всех. Французская армия движется быстро и большими силами, оказывая нам поддержку. У нас нет другого пути, кроме как бороться с этим. Каждая позиция должна удерживаться до последнего человека: отставки не должно быть. Прижавшись спиной к стене и веря в справедливость нашего дела, каждый из нас должен бороться до конца. Безопасность наших домов и свобода человечества в равной степени зависят от поведения каждого из нас в этот критический момент. (Подпись) Д. Хейг, Главнокомандующий британскими армиями во Франции, 11 апреля.
Ллойд Джордж потребовал, чтобы Хейг уволил Гофа, и когда Хейг сопротивлялся, Дерби дал ему прямой приказ сделать это (4 апреля). [174] Хейг предложил уйти в отставку. Ллойд Джордж хотел принять отставку Хейга и зачитал его предложение на заседании военного кабинета, созванном (8 апреля) для обсуждения «желательности избавления от Хейга», но другие министры и Генри Вильсон считали, что очевидного решения нет. преемник. [185]
Во время второго крупного немецкого наступления «Жоржетта» во Фландрии (9 апреля) Хейг издал свой знаменитый приказ (11 апреля), согласно которому его люди должны продолжать сражаться «спиной к стене и веря в справедливость нашего дела», чтобы защищать «безопасность наших домов и свободу человечества». [190] Точно так же, как «Майкл» пронесся над полями сражений в Камбре и Сомме, выигранными такой ценой в результате собственных наступлений Хейга в предыдущие годы, этот пронесся над Пашендалем, но не над самим Ипром. Наступление поставило под угрозу Азбрук, «северный Амьен», ключевую железнодорожную станцию, через которую доставлялись припасы из портов Ла-Манша. [191]
Ранее Фош отказался отправить 4 французские дивизии во Фландрию, но теперь передислоцировал 10-ю французскую армию Местра в сектор Соммы, высвободив британские силы. [191] В Бове (3 апреля) Фошу были предоставлены полномочия «стратегического руководства», хотя его полномочия по-прежнему в значительной степени основывались на убеждении, а не на командовании [188] , и ему было присвоено звание генералиссимуса (14 апреля), чтобы дать ему большее влияние на Петена, который все еще не хотел освобождать французские резервы. В конце концов, позже в том же году Петен будет просто передан под командование Фоша, хотя Хейг и Першинг сохранили за собой право апелляции к своим правительствам. Во время возобновления атаки (17 апреля) Фош обратил внимание на доблесть британцев при Первом Ипре и отказался послать дополнительные французские подкрепления, чтобы сохранить стратегический резерв. 24 апреля произошла еще одна безуспешная атака немцев на Виллер-Бретонне недалеко от Амьена, в ходе которой произошел первый танковый бой. Хейг с подозрением отнесся к просьбе Фоша перебросить британские дивизии во французский сектор, чтобы высвободить французские резервы, опасаясь, что это может привести к «постоянному объединению» французских и британских войск. Милнер согласился, но на встрече 27 апреля спор был улажен, и 9-й британский корпус двинулся во французский сектор. [192] 30 апреля Людендорф призвал остановить наступление во Фландрии. [193]
Хотя некоторые американские дивизии теперь служили в составе британских войск, Хейг считал Першинга «очень упрямым и глупым» за отказ интегрировать войска США (1 мая) с частями союзников (ироничная жалоба ввиду его нежелания интегрировать британские войска с французскими). . [192] В Абвиле (2 мая) было решено, что в случае возобновления атаки британские войска при необходимости отступят на юг и покинут порты Ла-Манша, а не потеряют связь с французами. Были составлены планы действий на случай непредвиденных обстоятельств (11 мая), хотя неясно, будут ли они когда-либо выполнены. [194]
Почти фиаско марта 1918 года стало объектом политических споров. Репингтон написал, что это было «худшее поражение в истории армии». Бонар Лоу заявил в ходе дебатов в Палате общин (23 апреля), что Хейг и Петен договорились о продлении британской линии, что было не совсем правдой, поскольку в январе 1918 года Верховный военный совет приказал продлить продление на более длительный срок, чем договорились Хейг и Петен. между собой в декабре 1917 года, оставив им лишь выяснение деталей. [195] Ллойд Джордж был обвинен (в ходе дебатов Мориса 9 мая 1918 года в Палате общин, после публичного обвинения Мориса тремя днями ранее) в накоплении войск в Великобритании, чтобы затруднить Хейгу начало наступления. Ллойд Джордж ввел в заблуждение Палату общин, заявив, что силы Хейга были сильнее (1,75 миллиона человек) в начале 1918 года, чем годом ранее (1,5 миллиона человек). число рабочих ( китайцы , индийцы и чернокожие южноафриканцы), а у Хейга было меньше боевой пехоты (630 000 по сравнению с 900 000 годом ранее), удерживающей более длинный участок фронта. [196] Хейг был против того, чтобы Морис обнародовал свои опасения, но был разочарован тем, как Ллойд Джордж смог отделаться от ответственности «бессмысленной речью». [197] Морис считал, что спас Хейга от увольнения. [198]
К концу весны потери BEF составили чуть более 300 000 человек. Батальоны пришлось перебросить с Ближнего Востока. В мае Хейг совершил поездку по своим войскам. [199] Жена Хейга сообщила, что, по слухам, его должны были вернуть домой в качестве главнокомандующего внутренними войсками ; когда Уилсон опроверг эти слухи Хейгу, Хейг записал, что «никто еще не выбран!» чтобы заменить его. [200]
Третье крупное немецкое наступление против французов на Эне («Блючер»), начавшееся 27 мая, разгромило IX британский корпус Гамильтона-Гордона, который был отправлен туда на переоборудование после участия в «Майкле» и «Жоржетте». На конференции в Версале (1 июня) возникли трения между Хейгом, который был обеспокоен тем, что немцы снова атакуют его сектор, и Фошем, который требовал, чтобы американские дивизии, обученные британцами, были переброшены на его сектор для освобождения французских дивизий. Фош вывел французские войска из Фландрии, но на встрече в Париже возникли дальнейшие разногласия по поводу просьбы Фоша перебросить британские резервы на юг. [201] Хейг пригрозил обратиться к британскому правительству, если он почувствует, что Фош требует слишком много британских войск, [198] поэтому было решено, что Хейг и Фош должны встречаться чаще, и со временем у них сложились хорошие рабочие отношения. [188]
Сотрудничество улучшилось, когда 9 июня немцы начали наступление «Гнейзенау», чтобы расширить выступ «Блюхер» на запад. Ллойд Джордж и Милнер полностью поддержали Фоша в переброске четырех британских дивизий. [202] Они сказали Хейгу, что на данный момент он должен считать себя подчиненным Фошу. [203]
Поскольку еще одно немецкое нападение было неизбежным, Герберта Лоуренса попросили (Хейг был в отпуске в Англии) прислать d дивизий - он послал только две. Хейг считал, что это нарушает соглашение от 1 июля о том, что прикрытие Парижа и Соммы должно иметь приоритет. Вильсон проконсультировался с военным кабинетом, а затем посоветовал Хейгу «высказать свое мнение» относительно удержания британской линии. Хейг чувствовал, что они возьмут на себя победу Фоша, но могут уволить его, если британские войска постигнет катастрофа. [202] В тот же день началось немецкое «Мирное наступление» против французов в Реймсе. В конце концов Хейг согласился, что французы могут использовать XXII корпус в случае необходимости «для эксплуатации». [204]
В июле и августе немцы потерпели поражение во Второй битве на Марне и Амьене . Последняя победа была описана генералом Эрихом Людендорфом как «Черный день немецкой армии» после массовой капитуляции немецких войск. 11 августа Хейг, вопреки желанию маршала Фоша, настоял на прекращении наступления на Амьен и 21 августа начал новую атаку Третьей армии Бинга между Скарпом и Анкром. Как и в своих предыдущих наступлениях в 1916 и 1917 годах, Хейг поощрял своих подчиненных ставить перед собой амбициозные цели, в данном случае удар от Альберта к Бапому, и на этот раз с большим успехом, чем в предыдущие годы, и больше, чем ожидало правительство: 21 августа Хейга посетил Уинстон Черчилль, министр боеприпасов, который сообщил ему, что производится новое оборудование, готовое к тому, что, как ожидало правительство, станет победоносным наступлением в июле 1919 года. [205] 10 сентября Хейг с кратким докладом визит в Лондон, настаивал на том, что война может закончиться в этом году, и просил лорда Милнера (государственного военного секретаря) прислать всех имеющихся людей и транспорт. [206] Впоследствии Милнер поделился с Уилсоном своим скептицизмом и опасениями, что Хейг приступит к «еще одному Пасшендейлу». [207]
Войска Хейга продолжали добиваться больших успехов, но когда они начали продвигаться к линии Гинденбурга, Хейг получил якобы «личную» телеграмму от CIGS Генри Уилсона (31 августа), предупреждающую его, что он не должен нести ненужные потери при штурме этих укреплений. . Хейг, предполагая, что военный кабинет не запрещает ему нападать, но может уволить его, если нападение не удастся, телеграфировал Вильсону в ответ, что они «несчастные люди» (Уилсон ответил, что правительство обеспокоено необходимостью сохранить войска в Великобритании, потому что о полицейской забастовке ) и писал, что атаковать немцев сейчас будет дешевле, чем дать им время перегруппироваться и консолидироваться. [206] Когда Третья и Четвертая армии достигли линии Гинденбурга (18 сентября), Хейг получил поздравительную записку от Вильсона, в которой говорилось: «Вы, должно быть, знаменитый генерал», на что он ответил, что это не так (поскольку это означало бы заслужить расположение с Репингтоном и «Нортклифф Пресс»), но «у нас есть ряд очень способных генералов». Милнер посетил Ставку и предупредил его, что в 1919 году не будет рабочей силы, если она будет растрачена сейчас. [207]
Существует некоторый спор по поводу того, насколько прямой оперативный контроль осуществлял Хейг в это время, Тим Трэверс, в частности, утверждал, что он предоставил своим командующим армией (Плумеру, Бингу, Хорну, Бердвуду и Роулинсону) полную свободу действий, в то время как в то же время Фердинанд Фош , роль которого первоначально ограничивалась советами и размещением резервов, оказывала все большее влияние на стратегию. Хейга раздражало то, что Фош настаивал на том, чтобы 2-я армия Плюмера оставалась частью группы армий под командованием короля Бельгии, чтобы французы и бельгийцы могли взять на себя ответственность за освобождение Брюсселя. [208]
Германия впервые потребовала перемирия после прорыва линии Гинденбурга в ее самой сильной точке, Сен-Кантен/Камбре, 28 сентября, и почти одновременной капитуляции Болгарии, [209] и переговоры продолжались в течение месяца до прекращения огня 11 ноября. Хейг призвал к умеренности, предложив, чтобы Германию попросили отказаться только от Бельгии и Эльзаса-Лотарингии, и предупредив, что унизительные условия могут привести к ответной милитаристской реакции. Хейг подозревал Вильсона, убежденного юниониста, в желании продлить войну как предлог для подчинения южной Ирландии путем введения там воинской повинности. [210] В конце концов, распад Австро-Венгрии побудил политиков потребовать более строгих условий (хотя и менее строгих, чем хотелось бы Фошу или Першингу), и Германии также пришлось эвакуировать Рейнскую область. [208] Однако, как только Германия приняла строгие условия перемирия, Хейг предложил разделить Германию на независимые государства в рамках мирного договора. [211]
Силы под командованием Хейга достигли впечатляющих результатов: в то время как французская, американская и бельгийская армии вместе взятые захватили 196 700 военнопленных и 3775 немецких орудий в период с 18 июля до конца войны, силы Хейга, имея меньшую армию, чем французы, вступил в бой с основной массой немецкой армии и захватил 188 700 пленных и 2840 орудий - около половины из этих пленных было захвачено британской кавалерией. Ежедневные потери британцев (3645 в день) в этот период были выше, чем на Сомме (2950) или Пасшендале (2121), [212] потому что британские войска атаковали через линию фронта, а не чередовались в рамках одного наступления. [213] Военный историк Гэри Шеффилд назвал это, так называемое «Стодневное наступление» , «безусловно величайшей военной победой в британской истории». [2]
Одной из обязанностей Хейга как главнокомандующего было поставить последнюю подпись под смертными приговорами британским солдатам и солдатам Содружества (но не австралийским – они достались генерал-губернатору Австралии), которые были впервые приговорены к смертной казни Филдом. Генеральный военный трибунал. Хотя в книге «Выстрел на рассвете» (1983), с которой началась кампания по помилованию, говорится, что «совершенно неправильно» возлагать единоличную ответственность на Хейга, поскольку он участвовал в судебном процессе, к концу 1990-х годов Хейг, пожалуй, был наиболее известен как широкая публика из-за огласки, которая подразумевала, что он был жестоким приверженцем дисциплины - современники не придерживались такого мнения. [214] Из 3080 человек, приговорённых к смертной казни во всех театрах, [215] 346 были казнены, 266 (77%) — за дезертирство, 37 — за убийство и 18 — за трусость. [216] Чуть более 250 казней произошло во время пребывания Хейга на посту главнокомандующего, но сохранились только записи о казненных мужчинах, поэтому трудно комментировать причины, по которым мужчинам была отложена помилование. [217]
Во время войны Хейг страдал от зубной боли и послал за парижским дантистом. Следовательно, в течение нескольких месяцев британская армия наняла дюжину дантистов, а к концу войны их было 831. Это привело к формированию в 1921 году Стоматологического корпуса Королевской армии. [218]
.jpg/1280px-Warmemorialstjohn's_(cropped).jpg)
Ллойд Джордж устроил 1 декабря торжественный прием в честь маршала Фоша; Хейга попросили поехать в пятом вагоне с Генри Уилсоном, но не пригласили на прием. Почувствовав, что это было пренебрежением и попыткой набрать голоса на предстоящих выборах , Хейг вообще отказался присутствовать на выборах, хотя и проглотил свою неприязнь к Ллойд Джорджу настолько, чтобы проголосовать за коалицию. [219] В ноябре 1918 года Хейг отказался от предложения Ллойд Джорджа о звании виконта, отчасти потому, что считал это очередным пренебрежением, поскольку его предшественник сэр Джон Френч был удостоен того же звания после отстранения от командования BEF, а отчасти для того, чтобы использовать свой отказ вести переговоры об улучшении государственной финансовой помощи демобилизованным солдатам, которые, как сказал ему Генри Уилсон, в изобилии обеспечивались благотворительностью. Хейг выстоял, несмотря на лоббирование со стороны короля, [220] пока Ллойд Джордж не отступил в марте 1919 года, обвинив в этом недавно уволенного министра пенсионного обеспечения. Хейг был назначен графом Хейгом , виконтом Дэвиком и бароном Хейгом из Бемерсайда в графстве Бервик, получившими благодарность обеих палат парламента и грант в размере 100 000 фунтов стерлингов. [211] [221]
В январе 1919 года среди солдат в Кале вспыхнули волнения , поскольку ожидалось, что мужчины, вернувшиеся из отпуска, вернутся к полной армейской дисциплине, а ключевые рабочие, которым нужно было пойти на работу (которые часто вступали в армию последними), - вопреки совету Хейга - были - вопреки совету Хейга - приоритет отдан демобилизации. Хейг принял совет Уинстона Черчилля , государственного военного секретаря, о том, что пользоваться своим правом расстреливать зачинщиков было неразумно. [222] На протяжении большей части 1919 года Хейг занимал должность главнокомандующего внутренними войсками в Великобритании , и эта ключевая должность в условиях всеобщей забастовки казалась вполне вероятной. [223] Хейг вел себя сдержанно на этой работе и настаивал на том, чтобы армия оставалась в резерве, а не использовалась для обычной полицейской деятельности. [224] Его военная карьера закончилась в январе 1920 года. Лорд Хейг организовал публикацию своих «Донесений» в 1922 году, когда приближались всеобщие выборы , хотя в конце концов его заклятый враг Ллойд Джордж был свергнут по несвязанным с этим причинам. [225]
.jpg/1280px-Field_Marshall_Earl_Haig_(2).jpg)
Уйдя со службы, лорд Хейг посвятил остаток своей жизни благосостоянию бывших военнослужащих, произнося множество речей (которые давались ему нелегко) и отвечая на все письма собственноручно. [226] Хейг настаивал на объединении организаций, отменив предложение об отдельной организации для офицеров, в Британский легион , который был основан в июне 1921 года. Он посетил Южную Африку в 1921 году, Ньюфаундленд в 1924 году и Канаду в 1925 году (посещения На момент его смерти планировалось, что Австралия и Новая Зеландия будут продвигать интересы бывших военнослужащих. Он сыграл важную роль в создании Фонда Хейга для финансовой помощи бывшим военнослужащим и благотворительной организации Haig Homes для обеспечения их надлежащего размещения; оба продолжают оказывать помощь спустя много лет после своего создания. [226]
Заядлый энтузиаст гольфа, Хейг был капитаном Королевского и древнего гольф-клуба Сент-Эндрюса с 1920 по 1921 год. [227] Он был президентом Британского легиона до своей смерти и председателем Фонда объединенных служб с 1921 года до своей смерти. . [228]
Лорд Хейг поддерживал связи с британской армией после выхода на пенсию; он был почетным полковником 17 -го/21-го уланского полка (с 1912 года он был почетным полковником 17-го уланского полка), лондонских шотландцев и королевских шотландских пограничников . [229] Королевская конная гвардия , [230] Он также был лордом-ректором , а затем канцлером Университета Сент-Эндрюс . [231]
Хейг умер в Лондоне от сердечного приступа 29 января 1928 года, а 3 февраля ему устроили пышные похороны. [232] [233] «Огромные толпы выстроились вдоль улиц... пришли, чтобы воздать должное вождю, который послал тысячи на последнюю жертву, когда этого требовал долг, но которого его измученные войной солдаты любили как своего самого верного защитника и друга. ." [232] Лафет, который доставил Неизвестного воина к могиле в 1920 году, доставил тело Хейга из церкви Святого Колумбы , где оно лежало в штате, в Вестминстерское аббатство . За лафетом следовали три королевских принца, а среди несущих гроб были два маршала Франции (Фош и Петен). [232] Кортеж сопровождали пять почетных караулов: два офицера и пятьдесят других чинов от каждого рода британских вооруженных сил ( Королевский флот , Ирландская гвардия и Королевские военно-воздушные силы ); пятьдесят человек 1-го французского армейского корпуса; и 16 человек из бельгийского гренадерского полка . [232] После службы в аббатстве процессия вновь сформировалась, чтобы сопровождать тело на станцию Ватерлоо для поездки в Эдинбург, где оно пролежало в течение трех дней в соборе Святого Джайлса . [232]
Тело Хейга было похоронено в аббатстве Драйбург на границе с Шотландией, причем могила была отмечена простой каменной табличкой в стиле стандартных надгробий Имперской комиссии по военным захоронениям, выдаваемых британским военным, пострадавшим в Первой мировой войне. [234]
Мемориал Эрла Хейга , конная статуя в Уайтхолле , построенная по заказу парламента и созданная Альфредом Фрэнком Хардиманом , вызвала некоторые споры и была открыта только накануне Дня перемирия в 1937 году.
После войны Хейга похвалил американский генерал Джон Дж. Першинг , который заметил, что Хейг был «человеком, который выиграл войну». [236] Его похороны в 1928 году были огромным государственным событием. Однако после его смерти его все чаще критиковали за отдачу приказов, которые привели к чрезмерным потерям британских войск под его командованием на Западном фронте , за что он получил прозвище «Мясник с Соммы». [6]
Критика Хейга встречалась в мемуарах политиков. Уинстон Черчилль, чья книга «Мировой кризис» была написана при жизни Хейга, предположил, что более широкое использование танков, как в Камбре, могло бы быть альтернативой блокированию пулеметного огня противника «грудью храбрых людей». [239] [240] Черчилль также писал, что, хотя наступление союзников вплоть до августа 1918 года было «столь же безнадежным, сколь и катастрофическим», «Хейг и Фош в конце концов были оправданы». [241] Черчилль признался лорду Бивербруку , что «последующее изучение войны заставило меня думать о Хейге гораздо лучше, чем я думал в то время. Совершенно очевидно, что не было никого, кто мог бы занять его место». [242] [243] Эссе Черчилля о Хейге в «Великих современниках» , написанное после смерти Хейга, было несколько более критическим, отмечая отказ правительства предложить Хейгу работу после 1920 года, его акцент на Западном фронте и отсутствие у него «зловещего гения» которыми обладали поистине великие полководцы истории. [244]
Ллойд Джордж был более критичен в своих «Военных мемуарах» , опубликованных в 1936 году. Он описал Хейга как «интеллектуально и темпераментно не подходящего для своей задачи», хотя «выше среднего по своей профессии - возможно, больше в промышленности, чем в разведке». Биограф Ллойд Джорджа Джон Григг (2002) объяснил свою язвительность нечистой совестью, поскольку он не вмешался, чтобы остановить наступление на Пасшендале. Джон Террен, описывая «пронзительный яд», с которым Ллойд Джордж пытался «оправдать себя», назвал мемуары «таким же убогим документом, как и его поведение в Кале». [245]
Б. Х. Лидделл Харт , военный историк, раненный во время Первой мировой войны, прошел путь от поклонника до скептика и неустанного критика. Он записал в своем дневнике:
[Хейг] был человеком высочайшего эгоизма и полного отсутствия угрызений совести, который ради своих чрезмерных амбиций принес в жертву сотни тысяч людей. Человек, который предал даже своих самых преданных помощников, а также правительство, которому он служил. Человек, который достиг своих целей хитростью, которая была не просто аморальной, но и преступной. [246]
Джон Лаффин , австралийский военный историк, участвовавший во Второй мировой войне, негативно отозвался о Хейге:
«Хейг и другие британские генералы должны быть обвинены не в непонимании, а в умышленных ошибках и жестокой бойне. Какими бы глупыми они ни были, какими бы глупыми они ни были, какими бы сильными они ни были продуктом системы, которая препятствовала предпринимательству, они знали, что делали. быть прощением». [247]
Одним из защитников Хейга был военный историк Джон Террейн , опубликовавший в 1963 году биографию Хейга ( «Образованный солдат »), в которой Хейг изображался как «Великий капитан» калибра герцога Мальборо или герцога Веллингтона . Террейн, следуя «Заключительному депеше» Хейга 1918 года, также утверждал, что Хейг придерживался единственной возможной стратегии, учитывая ситуацию, в которой находились армии. Гэри Шеффилд заявил, что, хотя аргументы Террейна о Хейге подвергались на протяжении сорока лет сильным нападкам, Террейн диссертация «еще не разрушена». [1]
Австралийский историк Лес Карлайон писал, что, хотя Хейг медленно адаптировался к правильному использованию артиллерии в достаточных количествах для поддержки атак пехоты и в целом скептически относился к тому, что наука о такой доктрине имеет большое место в военной теории, он полностью поддерживал превосходные корпуса и полевые командиры, такие как Герберт Пламер , Артур Карри и Джон Монаш , которые, кажется, лучше всего понимают и применяют эти концепции, особенно на поздних этапах войны. Карлайон также написал, что есть повод ответить за поддержку более сомнительных командиров, таких как Ян Гамильтон , Эйлмер Хантер-Уэстон и Хьюберт Гоф. [248]
Критики, в том числе Алан Кларк и Джерард Де Гроот, утверждают, что Хейг не смог оценить критическую науку об артиллерии или вспомогательном вооружении и что он был «лишён воображения», хотя де Гроот добавил, что он имел несчастье быть оцененным по стандартам более поздний возраст. [249] Пол Фассел , историк литературы, написал в книге « Великая война и современная память», что:
хотя не хотелось бы быть слишком строгим к Хейгу... которого уже хорошо оклеветали... надо сказать, что теперь выясняется, что война проверяла только полезность серьезного шотландского характера в сложившейся ситуации. требуя военного эквивалента остроумия и изобретательности. У Хейга их не было. Он был упрямым, самодовольным, негибким, нетерпимым, особенно по отношению к французам, и совершенно лишенным чувства юмора ... Действительно, одним из ярких наследий деятельности Хейга является убежденность современных творческих и умных людей в неискупимой дефектности всех гражданских и военных лидеров. . Можно сказать, что Хейг установил парадигму. [250]
Военный историк Джон Борн писал, что это не так. Хейг, хотя и не был знаком с технологическими достижениями, поощрял их использование. Он также отверг утверждения о том, что Хейг был традиционалистом и сосредоточился только на тактике кавалерии. [251] К сентябрю 1916 года кавалерия составляла менее трех процентов BEF во Франции, в то время как к 1918 году британцы были самой механизированной силой в мире при поддержке крупнейших в мире военно-воздушных сил. Танковый корпус был первым в мире подобным подразделением, во время войны в нем служило около 22 000 человек. Королевская артиллерия выросла на 520 процентов, а количество инженеров, применявших общевойсковую тактику, выросло на 2212 процентов. Борн писал, что это вряд ли свидетельствует об отсутствии воображения. [252] Другие историки, особенно Джон Киган , отказывались признать, что британская армия прошла «кривую обучения» любого рода; несмотря на этот пример, Борн писал, что «среди ученых нет разногласий относительно характера военной трансформации». [253] Популярное «мнение средств массовой информации» не смогло понять, что при Хейге британская армия в 1918 году приняла очень современный стиль ведения войны, который сильно отличался от стиля 1914, 1916 и 1917 годов. [254]
Нет единого мнения относительно скорости обучения. Тим Трэверс писал, что не было никакого «злодея», кроме довоенной регулярной армии. Трэверс обвинил в управлении ранними кампаниями дух довоенного офицерского корпуса, который был основан на привилегиях, с иерархией, направленной на самосохранение и поддержание индивидуальной репутации. В результате армия была не в состоянии быстро адаптироваться. Трэверс писал, что инициатива не поощрялась, что замедляло продвижение по кривой обучения и что дух армии был прочеловечным и антитехнологичным. Наступательный дух пехоты, качество солдат, скорострельная стрельба и идея солдата как наиболее важного аспекта поля боя преобладали. Уроки русско -японской войны и мощь артиллерии были проигнорированы, что привело к дорогостоящим тактическим ошибкам в первой половине войны. Тактика, которую придерживался Хейг (прорыв боя в глубь территории противника), была за пределами мобильности и дальности действия артиллерии, что способствовало оперативным неудачам и большим потерям. Трэверс также раскритиковал Хейга и вражеских командиров за то, что они считали битву идеально организованной и идеально спланированной, игнорируя концепцию тумана войны . Трэверс писал, что командование сверху вниз стало невозможным в хаосе битвы и пришлось полагаться на более низкие уровни командования. Из-за отсутствия внимания на этом уровне в первые годы войны возник командный вакуум, в котором Ставка стала зрителем. [255]
Борн посчитал это слишком суровым. Хейг вместе с другими командирами эдвардианской эпохи прошел путь от командира батальона, бригады, дивизии и корпуса до группы армий и главнокомандующих Первой мировой войны. Эти офицеры, в том числе Хейг, реализовали достижения в оперативных методах, технологиях и тактической доктрине. Борн также писал, что было трудно примирить командиров 1918 года с догматичным, непрофессиональным и неразмышляющим институтом, изображенным Тимом Трэверсом. [256] [257]
Биографы Робин Прайор и Тревор Уилсон в Оксфордском национальном биографическом словаре (2004) заявляют:
В результате своей решимости добиться великих побед Хейг слишком часто игнорировал ключевые факторы, такие как погода и состояние поля боя, ставил свои цели за пределы дальности, которую могла прикрыть его артиллерия, и включал в свои планы роль кавалерии, которую этот род войск мог бы прикрыть. был беспомощен в достижении цели. Следует подчеркнуть, что эти недостатки вовсе не были свойственны Хейгу. ... Но результатом слишком часто были британские операции, направленные на недостижимые цели и продолжавшиеся еще долгое время после того, как они перестали служить какой-либо стоящей цели. Последствием этого стали чрезмерные потери британцев, незначительные достижения и падение морального духа. [258]
Хейга критиковали за большие потери в британских наступлениях, но такие историки, как Джон Террейн, утверждают, что это во многом зависело от масштабов сражений, поскольку после 1916 года британские войска вступили в бой с основными силами немецкой армии на Западном фронте . 259] Хотя общее количество смертей во Второй мировой войне было намного выше, чем в Первой, смертность среди британцев была ниже, поскольку на протяжении большей части Второй мировой войны Британия вела в основном периферийные кампании в Средиземноморье , в которых участвовало относительно небольшое количество британских войск, в то время как большая часть происходили сухопутные бои между Германией и СССР . [212] [260] Когда британские войска вступили в бой в Нормандии в 1944 году, общие потери были меньше, чем на Сомме в 1916 году, поскольку Нормандия была примерно вдвое короче и меньше половины размера, но потери на единицу в неделю были в целом одинаковыми. [261] Дэвид Френч писал, что ежедневные показатели потерь британцев в Нормандии, где дивизии потеряли до трех четвертей своей пехоты, были аналогичны показателям в Пасшендале в 1917 году, тогда как средние показатели потерь в батальонах в 1944–45 годах (100 человек в неделю) были аналогичны событиям Первой мировой войны. [262]
Джон Террейн писал:
Важно, когда мы чувствуем, что наши эмоции справедливо переполняются потерями 1914–1918 годов, помнить, что в 1939–1945 годах мировые потери были, вероятно, более чем в четыре раза больше... Британская задача была совершенно иной, поэтому (Британские) человеческие потери были такими разными: около 350 000 в 1939–45 и около 750 000 (смерти британцев, 1 миллион, включая Империю) в 1914–18… – … Статистика потерь в Великой войне… о качествах... британских генералов нам сказать... практически ничего. Статистика показывает, что... потери британцев в великих сражениях были в целом примерно такими же, как и у всех остальных.
Он также писал, что восприятие британцев было окрашено ужасающими потерями 1 июля 1916 года , во время которых британская армия понесла потери в 57 000 человек, но следует также помнить, что британцы никогда не несли ничего подобного потерям июня 1916 года , когда австро-германские войска потеряли 57 000 человек. Венгерская армия потеряла 280 000 человек за неделю, или в августе 1914 года , когда французская армия потеряла 211 000 человек за 16 дней, или в марте и апреле 1918 года , когда немцы потеряли почти 350 000 человек за шесть недель, или в 1915 году , когда Россия потеряла 2 миллионов жертв в год. [263]
Общее количество смертей британцев в Первой мировой войне казалось особенно серьезным, поскольку они приходились на определенные группы, такие как батальоны «Палс» (добровольцы, которые записались вместе и которым было разрешено служить вместе) или предполагаемое «потерянное поколение» младших офицеров с государственным школьным и университетским образованием. Потери британцев, хотя и были тяжелыми по сравнению с другими британскими войнами, составляли лишь примерно половину от смертности во Франции или Германии по отношению к численности населения. [264]
Денис Винтер в своей книге «Приказ Хейга» написал, что Хейг защищал свою репутацию, фальсифицируя свой дневник, чтобы ввести историков в заблуждение. Шеффилд и Борн писали, что все три версии дневника Хейга (рукописный оригинал, его копия, в которую он иногда вносил поправки, и версия, напечатанная леди Хейг) доступны в Национальной библиотеке Шотландии с марта 1961 года . 265]
За исключением нескольких споров по поводу спорных заседаний, таких как Военный совет в начале августа 1914 года и конференция Дулленса в марте 1918 года, «общая подлинность дневника Хейга, однако, не вызывает сомнений», не в последнюю очередь из-за частоты, с которой он содержание было использовано для его критики и потому, что факты не были искажены. [266] Джон Борн писал, что (учитывая низкое уважение к Хейгу со стороны широкой общественности) «Предполагаемый заговор Уинтера кажется одним из наименее успешных в истории. Фальсификация его дневника кажется столь же неуместной, учитывая частоту, с которой его содержание подвергается критике компетентности, честности и человечности автора, не в последнюю очередь со стороны самого Уинтера». Борн и Бонд писали, что критики Хейга склонны игнорировать тот факт, что война была выиграна в 1918 году. [267]
Уинтер также писал, что Хейг и британское правительство вступили в сговор с официальным историком бригадным генералом Дж. Э. Эдмондсом , чтобы показать Хейга в лучшем свете в официальной истории . Эти утверждения были отвергнуты рядом британских и австралийских историков, в том числе Робином Прайором и Коррелли Барнеттом. Комментарии Барнетта были поддержаны Джоном Хасси и доктором Джеффри Греем из Университета Нового Южного Уэльса , которые написали, что:
Проверка документов, цитируемых в документах Хейеса, собранных для [австралийского официального историка] CEW Бина в Лондоне в 1920-х годах, а также в переписке между Бином и британским официальным историком сэром Джеймсом Эдмондсом, не только не подтверждает утверждения Уинтера. но еще больше усиливает критику Барнетта в отношении способностей (Уинтера) как исследователя... включая(инг)... неверную идентификацию документов, неверное цитирование документов, объединение отрывков из разных документов... и неправильную датировку материалов..( в том числе) неправильно датировал письмо на семнадцать лет ... в поддержку своего дела о заговоре против Эдмондса. [268]
Дональд Кэмерон Уотт нашел Винтер
на удивление неосведомленный о ни в коем случае не секретных основаниях, на которых кабинет министров, или, скорее, его секретарь лорд Хэнки, инициировал серию официальных историй первой мировой войны, а также об условиях, которые были обязательными для авторов, которым было поручено их написать. [269]
Уинтер писал, что Эдмондс не интересовался мнением ветеранов, что было неправдой – некоторые тома были разосланы 1000 и более офицерам для комментариев, а также сверены с дневниками подразделений вплоть до уровня батальона – в некоторых случаях переписывались целые главы ( или в случае с Пасшендалем том несколько раз переписывался в 1940-х годах во время споров о ролях Хейга и Хьюберта Гофа, который был еще жив). Винтер процитировал вне контекста совет Эдмондса своим исследователям сначала написать черновик повествования, а затем пригласить интервьюируемых высказать свои комментарии за обедом: Эндрю Грин в своем исследовании «Официальной истории» писал, что это было сделано намеренно, чтобы воспоминания были сохранены. подкреплено проектом описательной части и что старшие офицеры с большей вероятностью будут откровенны, если к ним подойти неформально. [270] Уинтер сомневался, что Хейг покинул Сандхерст в конце своего года или был награжден Мечом Энсона, но это было опровергнуто С. Дж. Англимом, [271] который сверился с записями Сандхерста. [272]
Хейг появился в роли самого себя в фильмах « Под четырьмя флагами» (1918) и «Воспоминания» (1927).
Хейга обычно изображали как неумелого командира, проявлявшего бессердечное пренебрежение к жизням своих солдат. Иногда критика направлена больше против поколения британских генералов, которое он, как считается, представляет, - точку зрения, которую высказывают такие писатели, как Джон Лаффин ( «Британские мясники и грубияны Первой мировой войны ») и Джон Мозье (« Миф о Великой войне »). Книга Алана Кларка « Ослы» (1961) привела к популяризации спорной фразы « львы, ведомые ослами », описывающей британское полководческое искусство. [273] Критический биограф не находит «никаких доказательств широко распространенного презрения к Хейгу; утверждение о том, что простые солдаты повсеместно считали его мясником, не согласуется с их постоянной готовностью сражаться». [274]
Хейга сыграл сэр Джон Миллс в фильме 1969 года « О!» «Какая прекрасная война» , в которой большая часть диалогов взята из «Ослов» Кларка . Его изображают безразличным к судьбе войск, находящихся под его командованием, и его цель — измотать немцев даже ценой огромных потерь. [275]
В комедийном сериале BBC 1989 года «Блэкэддер идет вперед » Хейг, которого играет Джеффри Палмер , появляется в последнем эпизоде. Ссылаясь на ограниченные успехи, достигнутые во время наступления 1915–1917 годов, Блэкэддер говорит: «Хейг собирается предпринять еще одну гигантскую попытку переместить свой шкаф с напитками на шесть дюймов ближе к Берлину ». [276]
В австралийском телевизионном мини-сериале 1985 года «Анзакс» Хейга сыграл актер Ноэль Тревартен. Хейг изображался холодным и отстраненным человеком, чей скептицизм по поводу боевых способностей австралийских и новозеландских войск, прибывших на Западный фронт в 1916 году, усугублялся поведением австралийцев в тылу. В сериале также изображен премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, испытывающий сильную неприязнь к Хейгу и желающий отстранить его от командования в 1917 году.
Аргентинский футбольный клуб Club Atlético Douglas Haig , основанный в 1918 году, назван в честь Хейга. [317]
В августе 1920 года Великая центральная железная дорога дала имя Эрл Хейг одному из своих недавно построенных экспресс-пассажирских локомотивов 4-6-0 . Это название носил до октября 1943 года. [318] [319]
Средняя школа Эрла Хейга в Торонто также была названа в честь Хейга. [320] В его честь также назван вид коттеджного тюльпана «Маршал Хейг». [321 ] Сотня Хейга , кадастровая единица в Южной Австралии, была названа в честь Хейга в 1918 году . ) получила название Хейг-Роуд. [323] Другие дороги, названные в честь Хейга, включают Хейг-авеню в Саутпорте , Мерсисайд (и футбольное поле футбольного клуба Саутпорт , которое там располагалось); [324] Хейг-авеню в Маунт-Роскилл , Окленд]; [325] Haig Road в Катонге , Сингапур; [326] и улица Генерала Хейга в Новом Орлеане . [327]
...чье имя - странная дань уважения сэру Дугласу Хейгу...
... Оригинальная школа была построена в честь фельдмаршала Дугласа Хейга, 1-го графа Хейга (1861–1928).
В 1921 году площадка была переименована в Хейг-авеню (в честь Эрла Хейга).
Дорога названа в честь Дугласа Хейга, 1-го графа Бемерсайда, главнокомандующего британским экспедиционным корпусом во Франции с 1915 по 1918 год.
{{cite book}}: CS1 maint: местоположение ( ссылка )