Мария Эджворт (1 января 1768 г. – 22 мая 1849 г.) была плодовитой англо-ирландской писательницей взрослой и детской литературы. Она была одним из первых реалистов-писателей в детской литературе и значимой фигурой в развитии романа в Европе. [2] Она придерживалась критических взглядов на управление имением, политику и образование и переписывалась с некоторыми из ведущих литературных и экономических писателей, включая сэра Вальтера Скотта и Давида Рикардо . В течение первого десятилетия 19-го века она была одним из самых читаемых романистов в Британии и Ирландии. Сегодня ее имя чаще всего ассоциируется с Castle Rackrent , ее первым романом, в котором она использовала ирландский католический голос, чтобы рассказать о распутстве и упадке семьи из ее собственного землевладельческого англо-ирландского класса.
Мария Эджворт родилась в Блэк-Бортоне , Оксфордшир. Она была вторым ребенком Ричарда Ловелла Эджворта (который в конечном итоге стал отцом двадцати двух выживших детей от четырех жен) и Анны Марии Эджворт ( урожденной Элерс); Мария, таким образом, была тетей Фрэнсиса Исидро Эджворта . [3] Она провела свои ранние годы с семьей своей матери в Англии, проживая в The Limes (теперь известном как Edgeworth House) в Нортчерче , недалеко от Беркхэмстеда в Хартфордшире . [4] [5] Ее мать умерла, когда Марии было пять лет, и когда ее отец женился на своей второй жене Оноре Снейд в 1773 году, она переехала с ним в его поместье, Эджвортстаун , в графстве Лонгфорд , Ирландия. [ требуется ссылка ]
Мария была отправлена в школу миссис Латтафьер в Дерби после того, как Онора заболела в 1775 году. После смерти Оноры в 1780 году отец Марии женился на сестре Оноры Элизабет (тогда общественное неодобрение и юридически запрет с 1833 года до принятия Закона о браках сестер покойной жены 1907 года ). Мария перешла в школу миссис Дэвис в Лондоне. Внимание ее отца было полностью сосредоточено на ней в 1781 году, когда она чуть не потеряла зрение из-за глазной инфекции. [1] Вернувшись домой в возрасте 14 лет, она взяла на себя заботу о своих многочисленных младших братьях и сестрах [6] и обучалась на дому у своего отца праву, ирландской экономике и политике, науке и литературе. Она также начала свою пожизненную переписку с учеными людьми, в основном членами Лунного общества . [ требуется ссылка ]
Она стала помощницей отца в управлении поместьем Эджвортстаун, которое пришло в упадок во время отсутствия семьи в 1777–1782 годах; она жила и писала там до конца своей жизни. Когда их связь окрепла, Мария и ее отец начали пожизненное академическое сотрудничество, «из которого она была более способной и гибкой». [1] В Эджвортстауне присутствовала большая семья, слуги и арендаторы. Она наблюдала и записывала подробности повседневной ирландской жизни, позже опираясь на этот опыт для своих романов об ирландцах. Она также общалась с англо-ирландским дворянством, в частности с Китти Пакенхэм (позже женой Артура Уэлсли, 1-го герцога Веллингтона ), леди Мойрой и ее тетей Маргарет Ракстон из Блэккасла. [7] Маргарет снабжала ее романами Энн Рэдклифф и Уильяма Годвина и поощряла ее писать. [8]
В 1798 году Ричард женился на Фрэнсис Бофорт , дочери Дэниела Августа Бофорта , который вдохновил его на идею путешествия в Англию и на европейский континент. Фрэнсис, которая была на год моложе Марии, стала ее пожизненной наперсницей. Семья впервые отправилась в Лондон в 1800 году. [ необходима цитата ]
В 1802 году Эджворты совершили поездку по Мидлендсу . Затем они отправились в континентальную Францию , сначала в Брюссель , а затем во Францию (во время Амьенского мира , короткого затишья во Французских революционных и Наполеоновских войнах ). Они встретились со всеми знатными людьми, и Мария получила предложение руки и сердца от шведского придворного Авраама Никласа Эделькранца . Ее письмо на эту тему кажется очень прохладным, но ее мачеха уверяет нас в « Жизни и письмах Августа Хэра» , что Мария очень любила его и не быстро оправилась от этой связи. Они вернулись домой в Ирландию в 1803 году накануне возобновления войн, и Мария вернулась к писательству. «Рассказы о модной жизни» , «Отсутствующий» и «Ормонд» — романы об ирландской жизни. [8] Эджворт была чрезвычайно популярной писательницей, которую сравнивали с ее современными писателями Джейн Остин и сэром Вальтером Скоттом . Изначально она зарабатывала больше, чем они, и использовала свой доход, чтобы помогать своим братьям и сестрам. [9]
Во время визита в Лондон в 1813 году, где ее приняли как литературного льва, Мария познакомилась с лордом Байроном (которого она не любила) и Хамфри Дэви . Она вступила в длительную переписку с ультра-тори сэром Вальтером Скоттом после публикации Уэверли в 1814 году, в которой он с благодарностью признал ее влияние, и они сформировали прочную дружбу. Она посетила его в Шотландии в Abbotsford House в 1823 году, где он взял ее на экскурсию по окрестностям. [8] В следующем году сэр Уолтер посетил Эджвортстаун. Проезжая через деревню, один из участников написал: «Мы не нашли ни глиняных лачуг, ни голых крестьян, но уютные коттеджи и улыбки повсюду». [10] Противоположное мнение было представлено другим посетителем, который заявил, что жители Эджвортстауна относились к Эджворту с презрением, отказываясь даже изображать вежливость. [11]
Ричард Эджворт был сравнительно справедлив и снисходителен в своих отношениях со своими арендаторами и активно участвовал в управлении поместьем. После обсуждения этого вопроса с экономистом Дэвидом Рикардо Мария пришла к выводу, что лучшее управление и дальнейшее применение науки в сельском хозяйстве повысят производство продуктов питания и снизят цены. [12] И Ричард, и Мария также выступали за католическую эмансипацию , предоставление избирательных прав католикам без ограничений собственности (хотя он признал, что это противоречит его собственным интересам), сельскохозяйственную реформу и расширение образовательных возможностей для женщин. [13] [14] Она особенно много работала над улучшением уровня жизни бедных в Эджвортстауне. Пытаясь улучшить условия в деревне, она организовала школы для местных детей всех конфессий. [15]
После смерти отца в 1817 году она отредактировала его мемуары и дополнила их своими биографическими комментариями. Она была активным писателем до конца. [ необходима цитата ]
Она работала над облегчением голодающих ирландских крестьян во время Великого голода . Она написала «Орландино» в пользу Фонда помощи. [16] Ее письма в Комитет помощи квакерам дают яркий отчет об отчаянном положении, в котором оказались арендаторы в Эджвортстауне, экстремальных условиях, в которых они жили, и борьбе за получение любой помощи и содействия, которые она могла бы оказать, чтобы облегчить их положение. [17] [18] Благодаря своим усилиям она получила пожертвования для бедных из Америки. [16]
Во время ирландского голода Эджворт настаивала, что только те из ее арендаторов, которые полностью заплатили арендную плату, получат помощь. Эджворт также наказала тех из ее арендаторов, которые голосовали против ее тори-предпочтений. [11]
С избранием Уильяма Роуэна Гамильтона президентом Королевской ирландской академии Мария стала для Гамильтона главным источником советов, особенно по вопросам литературы в Ирландии. Она предложила разрешить женщинам участвовать в мероприятиях, проводимых академией. За ее руководство и помощь Гамильтон в 1837 году сделал Эджворта почетным членом Королевской ирландской академии, следуя по стопам Луизы Бофорт, бывшего члена академии и ее родственницы. [1]
После визита к своим родственникам в Трим Мария, которой было уже за восемьдесят, начала чувствовать боли в сердце и внезапно умерла от сердечного приступа в Эджвортстауне 22 мая 1849 года. [1]
Хотя Мария Эджворт провела большую часть своего детства в Англии, ее жизнь в Ирландии оказала глубокое влияние как на ее мышление, так и на взгляды на ирландскую культуру. Фауске и Кауфман заключают: «[Она] использовала свою литературу для решения внутренних проблем действий, обозначенных религиозной, национальной, расовой, классовой, сексуальной и гендерной идентичностью». [19] Эджворт использовала такие работы, как «Касл Рэкрент» и «Харрингтон», чтобы выразить свои чувства по спорным вопросам. [ требуется ссылка ]
В своих работах Эджворт создала ностальгическое и воображаемое ирландское прошлое в попытке прославить культуру Ирландии . Академик Сувендрини Перера утверждал, что романы Эджворт прослеживают «постепенную англиканизацию феодального ирландского общества». Целью Эджворт в своих работах было показать ирландцев равными британцам, и, следовательно, заслуживающими равного, хотя и не отдельного, статуса. Эссе об ирландских быках отвергает стереотип об ирландских быках и точно изображает народ Ирландии в реалистичных, повседневных условиях. [20] Это общая тема в ее работах об Ирландии, борющихся со стереотипами об ирландцах с помощью точных представлений. [21] В своих работах Эджворт также уделяла особое внимание языковым различиям между ирландской и британской культурой, пытаясь продемонстрировать динамизм и сложность ирландского общества. [22] Ирландский романист Шеймус Дин связывал описание Ирландии Эджворт и ее отношений с Британией с более широкими идеалами Просвещения , отмечая, что Эджворт «была не первым романистом, выбравшим Ирландию в качестве своей «сцены»; но она была первой, кто понял, что в ней есть миссионерская возможность обратить ее в веру Просвещения и спасти ее от ее «романтического» состояния». [23]
Сочинения Эджворт об Ирландии, особенно ее ранние ирландские рассказы, предлагают важную переформулировку местной привязанности Берка и философского космополитизма, чтобы создать понимание нации как не жестко ограниченной (как нации, основанные на исторических предпосылках, таких как кровь или наследование) и не безграничной (как те, которые основаны на рациональных представлениях об универсальном включении). [24] Эджворт использовала свои сочинения, чтобы переосмыслить значение наименования «англо-ирландский», и посредством своего исследования она переосмыслила как космополитические, так и национальные определения принадлежности, чтобы воссоздать «англо-ирландский» не как категорию, а как постоянное посредничество между границами. [24] В ирландских романах Эджворт образование является ключом как к индивидуальному, так и к национальному совершенствованию, по словам Эджворт, «это основа хорошо управляемого поместья и основа хорошо управляемой нации». [24] Более конкретно, медленный процесс образования прививает транснациональное понимание ирландскому народу, сохраняя при этом узы местной привязанности, с помощью которых обеспечивается нация. [24] Центральное место образования не только предполагает желание Эджворт иметь укорененное, но космополитическое или транснациональное суждение, но и отличает ее работы от конструкций национальной идентичности как национального характера, связывая ее с более ранними космополитическими конструкциями универсальных человеческих субъектов. [24] Утверждая, что национальные различия укоренены в образовании, культуре, а не в природе, Эджворт придает национальной идентичности социокультурную основу и тем самым открывает пространство, в котором могут происходить изменения. [24]
Мария согласилась с Актами об унии 1800 года , но считала, что они не должны приниматься вопреки желаниям ирландского народа. Что касается образования, она считала, что мальчики и девочки должны получать образование в равной степени и вместе, опираясь на идеи Руссо . [25] Она считала, что женщина должна выходить замуж только за того, кто подходит ей по «характеру, темпераменту и пониманию». [26] Стать старой девой было предпочтительнее несовместимого союза. Рассказы о модной жизни и покровительстве критиковали управление Ирландией вигов как коррумпированное и нерепрезентативное. [27] Эджворт стремилась к самореализации женщин и подчеркивала важность личности. Она также хотела большего участия в политике женщин среднего класса. Ее работа «Хелен» ясно демонстрирует этот момент в отрывке: «Женщины теперь столь высокообразованы, а политические вопросы в настоящее время имеют такое большое значение, такой высокий интерес для всех человеческих существ, живущих вместе в обществе, что вы вряд ли можете ожидать, Хелен, что вы, как разумное существо, сможете пройти через мир, каков он сейчас, не сформировав никакого мнения по вопросам общественной важности. Я полагаю, вы не можете удовлетвориться распространенной сентиментальной фразой маленькой дамочки: «дамы не имеют ничего общего с политикой»». [28] Она симпатизировала католикам и поддерживала постепенную, хотя и не немедленную, католическую эмансипацию. [29]
В своей книге 1798 года « Практическое образование » [30] она выдвинула научный подход к образованию, признавая сложность проведения таких исследований, которые «терпеливо сводились к экспериментальной науке». Она не заявляла о приверженности какой-либо школе мысли, никакой новой теории и намеренно избегала религии и политики. В 25 главах книги она предвосхищает современные усовершенствования образовательных материалов, связанных с возрастом, например: в географии — карты, окаймленные подходящими иллюстрированными биографиями; в хронологии — что-то «помимо простого запоминания имен и дат»; в химии — безопасные химические эксперименты, которые могут проводить дети. Она утверждала, что ненужное утомление должно быть большой заботой педагогов. [31] Чтобы проиллюстрировать осторожность, которую необходимо проявлять при обучении детей, и подчеркнуть необходимость правильного направления и управления их вниманием, Мария Эджворт провела несколько сравнений с неевропейскими народами. [31] Указывая на то, что любой режим обучения, который утомляет внимание, вреден для детей, она рассуждала так: люди могут уделять внимание только одной вещи за раз, и поскольку дети могут казаться невосприимчивыми к повторению, учителя, естественно, должны варьировать вещи. [31] Однако педагоги всегда должны помнить о том, что «хотя разнообразие и расслабляет ум, объекты, которые изменяются, не должны быть полностью новыми, поскольку новизна и разнообразие, когда они объединены, утомляют ум», как утверждает Эджворт. [31] Обучение детей должно следовать тщательно продуманным методам, должно демонстрировать заботу об уместности и правильной последовательности и должно руководствоваться рассмотрением форм обучения, которые будут расширять возможности и давать возможности, а не утомлять или ограничивать. [31] В работе Эджворт внимание ребенка представляется ключевым местом для педагогической работы и вмешательств. [31]
Ранние литературные опыты Эджворт часто считались скорее мелодраматическими, чем реалистичными. Однако недавние исследования [32] выявили важность ранее неопубликованной рукописи юношеской литературы Эджворт «Двойная маскировка» (1786). [33] В частности, «Двойная маскировка» сигнализирует о повороте Эджворт к реализму и теперь считается основополагающим региональным повествованием, предшествующим « Замку Ракрент» (1800). Кроме того, Эджворт написала много детских романов, которые передавали моральные уроки своей аудитории (часто в партнерстве со своей подругой Луизой Свантон Беллок , французской писательницей, переводчицей и сторонницей образования женщин и детей, чьи многочисленные переводы произведений Эджворт во многом способствовали ее популярности во Франции). [34] [35] [36] [37] В одном из ее школьных романов есть злодей , который носит маску, сделанную из кожи лица мертвеца. Первой опубликованной работой Эджворт были «Письма для литературных дам» в 1795 году. Эта работа была ответом на убеждение Томаса Дэя, члена Лунного общества, что женщины не должны быть авторами или учиться думать. [38] Ее работа «Эссе о благородной науке самооправдания» (1795) написана для женской аудитории, в которой она убеждает женщин, что прекрасный пол наделен искусством самооправдания, и женщины должны использовать свои дары, чтобы постоянно бросать вызов силе и власти мужчин, особенно своих мужей, с помощью остроумия и интеллекта. В ней с юмором и сатирой исследуется женский метод аргументации. [9] За этим в 1796 году последовала ее первая детская книга « Помощник родителей» , в которую вошел знаменитый рассказ Эджворт « Пурпурная банка ». «Помощник родителей » был написан под влиянием работы ее отца и его взглядов на образование детей. [6]
Г-н Эджворт, известный автор и изобретатель, поощрял карьеру своей дочери. На пике своих творческих стремлений Мария писала: «Серьёзно, я сначала пыталась писать, чтобы угодить отцу, и чтобы угодить ему, я продолжала». [39] Несмотря на то, что это был стимул для работ Марии, г-на Эджворта критиковали за его настойчивость в одобрении и редактировании её работ. Рассказы в «Помощнике родителей» были одобрены её отцом, прежде чем он позволил их прочитать её младшим братьям и сестрам. Предполагается, что её мачеха и братья и сестры также помогали в процессе редактирования работ Эджворта. [40]
Практическое образование (1798) [примечания 1] — прогрессивная работа по образованию, которая сочетает идеи Локка и Руссо с научными исследованиями. Эджворт утверждает, что «обучение должно быть положительным опытом и что дисциплина образования важнее в годы формирования, чем приобретение знаний». [41] Система пыталась «адаптировать как учебную программу, так и методы обучения к потребностям ребенка; стремление объяснить моральные привычки и процесс обучения через ассоцианизм; и, что самое важное, стремление доверить ребенку ответственность за его собственную умственную культуру». [42] Конечной целью системы Эджворта было создание независимого мыслителя, который понимает последствия своих действий. [ требуется ссылка ]
Ее первый роман, Castle Rackrent (1800), был написан и представлен для анонимной публикации в 1800 году без ведома ее отца. Он имел немедленный успех и прочно утвердил привлекательность Эджворта. [8] Книга представляет собой сатиру на англо-ирландских землевладельцев до 1782 года, показывающую необходимость более ответственного управления со стороны ирландского класса землевладельцев. История следует за четырьмя поколениями ирландской семьи землевладельцев, Рэкрентов. Она рассказана ирландским католиком, рабочим поместья, по имени Тэди Квирк, и изображает подъем католическо-ирландского среднего класса. [43]
«Белинда» (1801), трехтомное произведение, опубликованное в Лондоне, было первым полноформатным романом Марии Эджворт. В нем речь шла о любви, ухаживании и браке, драматизируя конфликты внутри ее «собственной личности и окружения; конфликты между разумом и чувством, сдержанностью и индивидуальной свободой, обществом и свободным духом». [44] «Белинда» также была известна своим противоречивым изображением межрасового брака между чернокожим слугой и английской фермершей. Однако в более поздних изданиях романа эти разделы были удалены. [примечания 2]
Tales of Fashionable Life (1809 и 1812) — это сборник рассказов из двух серий, которые часто посвящены жизни женщины. [1] Вторая серия была особенно хорошо принята в Англии, сделав ее самой коммерчески успешной писательницей своего времени. После этого Эджворт стала считаться выдающейся женщиной-писателем в Англии наряду с Джейн Остин. [1]
После антисемитского замечания в «Отсутствующем » Эджворт получил письмо от американской еврейки по имени Рэйчел Мордекай в 1815 году, в котором она жаловалась на изображение евреев Эджворт. [45] В ответ на это был написан роман «Харрингтон» (1817) в качестве извинения еврейской общине. Роман представлял собой вымышленную автобиографию о преодолении антисемитизма и включал одного из первых симпатичных еврейских персонажей в английском романе. [46]
Helen (1834) — последний роман Марии Эджворт, единственный, который она написала после смерти отца. Она решила написать роман, сосредоточенный на персонажах и ситуации, а не на моральных уроках. [1] В письме к своему издателю Мария написала: «Меня упрекали за то, что я слишком выделяла мораль в некоторых рассказах. Я сознаю неудобства этого как для читателя, так и для писателя, и приложила много усилий, чтобы избежать этого в Helen ». [1] Действие ее романа также происходит в Англии, что является сознательным выбором, поскольку Эджворт нашла Ирландию слишком тревожной для вымышленного произведения в политическом климате 1830-х годов. [1]
Достигнув своей литературной зрелости в то время, когда повсеместной и неизменной заявленной защитой романа была его образовательная сила, Мария Эджворт была среди немногих авторов, которые действительно поддерживали роль воспитателя. [47] Ее романы морально и социально дидактичны в высшей степени. Тщательный анализ изменений, которые претерпел стиль Эджворт, когда он был поставлен на службу открытому дидактизму, должен помочь пролить свет на связь между техникой прозы и дидактическими целями в ее работе. [47] Условность, которую Мария Эджворт приняла и отработала до смерти, является основной для романа восемнадцатого века, но ее корни лежат в драме, прослеживаясь, по крайней мере, до разделения высоких и низких персонажей в эпоху Возрождения по их формам речи. [47] На протяжении всей драмы восемнадцатого века, и наиболее заметно в сентиментальной комедии, разделение все больше становится средством морального суждения, а также социальной идентификации. [47] Единственная последовательная причина принятия Эджворта — это призыв к дидактическому морализму. Во-первых, она готова отложить суждение, где бы ни возникло служение морали. [47] Все остальное может пойти, пока урок навязывается. Урок может быть предупреждением против моральной непристойности, как в истории мисс Милнер, или против социальной несправедливости, как в «Отсутствующем» . [47] Более того, вся опора на положительные образцы была оправдана задолго до этого Ричардом Стилом , который утверждал, что сцена должна поставлять идеальных героев, поскольку ее примеры подражают, и поскольку простые натуры неспособны делать необходимые выводы из отрицательных образцов сатиры. [47]
Характерной чертой Эджворта является соединение опознаваемого напряжения формального реализма, как философского, так и риторического, и, следовательно, проявление объективного интереса к человеческой природе и тому, как она проявляется в социальных обычаях. [48] Этого можно было бы ожидать от Эджворта, автора, чей дидактизм часто поражал современных читателей либо как гендерную ответственность, либо как техническую регрессию, либо как семейное обязательство. [48] Критики отреагировали на эксцентричность Эджворта, приписав ее чему-то более глубокому, темпераментному и психологическому. [48] В их разнообразном, часто проницательном представлении любовь Эджворта к реальному, странному и педагогически полезному граничит с неумолимым, навязчивым и инстинктивным. [48] Существует альтернативный литературный ответ, объясняющий культурные корни и идеологические цели Эджворта, который смещает фокус с семейных, психологических и культурных затруднений Эджворта на формальные парадигмы, по которым оценивалась ее работа. [48] Вместо того, чтобы помещать ранние романы Эджворта о реальной жизни исключительно в рамки традиций детской литературы восемнадцатого века или бытового реализма, их можно читать в первую очередь как ответы на дебаты конца восемнадцатого века о связи между историей и романом, потому что жанр пытается быть посредником между ними, отличая себя от других видов фактической литературы. [48] Романы Эджворта о реальной жизни действуют в том же дискурсивном поле, но не пытаются пересекать между самоотрицаемыми антиномиями. [48] На самом деле, они обычно делают противоположное утверждение. [ необходима цитата ]
Повторяющееся самоуничижение Эджворта необходимо рассматривать в контексте того времени, когда женское образование часто не одобрялось и даже высмеивалось, как, например, в сатирической поэме преподобного Ричарда Полвеля « Бесполые женщины» (1798). [49]
Оксфордский словарь английского языка приписывает Эджворту первое опубликованное использование слова «argh». [50]
Частичный список опубликованных работ: [51]
Также:
В период 1800–1814 годов (когда был опубликован «Уэверли» Вальтера Скотта ) Эджворт была самым знаменитым и успешным живым английским романистом. Ее репутация сравнялась с репутацией Фанни Берни (мадам д'Арбле) (1752–1840) ранее, в то время, когда было много других женщин-писателей, включая Элизабет Гамильтон , Амелию Опи , Ханну Мор и Элизабет Инчбальд . Ее единственным потенциальным конкурентом-мужчиной до Скотт был Уильям Годвин . Она, безусловно, была хорошо принята критиками и литературными деятелями своего времени. Крокер (1780–1857) сравнивал ее работу с Дон Кихотом и Жилем Бласом и с работой Генри Филдинга , в то время как Фрэнсис Джеффри (1773–1850) называл ее работу «идеальной». [52]
Ольстерское гэльское общество, основанное в 1830 году, добилось успеха лишь в одной публикации за всю свою историю, а именно в переводе на ирландский язык двух рассказов Марии Эджворт: [53] Томас О'Фианнахтай перевел «Прости и забудь» и «Розанну» на ирландский язык в 1830-х годах. [54]
Petite Manuel de Morale Elementaire Belloc.
