Японские вторжения в Корею , широко известные как Имджинская война , включали два отдельных, но связанных между собой вторжения: первоначальное вторжение в 1592 году ( корейский : 임진왜란 ; ханджа : 壬辰倭亂), краткое перемирие в 1596 году и второе вторжение в 1597 году. ( 정유재란 ;丁酉再亂). Конфликт закончился в 1598 году выводом японских войск [1] [20] с Корейского полуострова после военного тупика [21] в южных провинциях Кореи. [22]
Вторжения были предприняты Тоётоми Хидэёси с целью завоевания Корейского полуострова и собственно Китая , которыми правили династии Чосон и Мин соответственно. Японии быстро удалось оккупировать большую часть Корейского полуострова, но вклад подкреплений Мин, [23] [24] [25], а также нарушение японского флота снабжения вдоль западного и южного побережья флотом Чосон , [26] [27] [28] [29] [30] вынудили японские войска уйти из Пхеньяна и северных провинций. Впоследствии, когда праведные армии (гражданские ополчения Чосон) [31] вели партизанскую войну против оккупационных японских войск и трудности со снабжением, мешавшие обеим сторонам, ни одна из сил не смогла организовать успешное наступление или получить какую-либо дополнительную территорию, что привело к военному тупику. Первая фаза вторжения закончилась в 1596 году, за ней последовали в конечном итоге безуспешные мирные переговоры между Японией и Мин.
В 1597 году Япония возобновила наступление, во второй раз вторгшись в Корею. Характер второго вторжения во многом повторял характер первого. Японцы добились первоначальных успехов на суше, захватив несколько городов и крепостей, но были остановлены и вынуждены отступить в южные прибрежные районы полуострова. Однако преследующие силы Мин и Чосон не смогли выбить японцев с этих позиций, [32] [33] [34] , где обе стороны снова оказались в десятимесячном военном тупике.
После смерти Тоётоми Хидэёси в 1598 году, ограниченного прогресса на суше и продолжающихся нарушений линий снабжения флотом Чосон новый правящий Совет пяти старейшин приказал японским войскам в Корее отступить обратно в Японию . Последовали окончательные мирные переговоры между сторонами, которые продолжались несколько лет и в конечном итоге привели к нормализации отношений. [35]
По -корейски первое вторжение (1592–1593) называется «Японское возмущение Имджина» (倭亂), где 1592 год — год имджина в шестидесятилетнем цикле . Второе вторжение (1597–1598 гг.) называется «Второй войной Чон Ю» (丁酉). В совокупности эти вторжения называются «Имджинской войной».
На китайском языке эти войны называются « Корейской кампанией Ваньли » в честь правящего китайского императора .
По- японски война называется Бунроку-но эки (文禄の役) . Бунроку относится к названию японской эпохи , охватывающему период с 1592 по 1596 год. Второе вторжение (1597–1598) называется Кэйчо-но эки (慶長の役) . В период Эдо (17–19 вв.) войну также называли Кара-ири (唐入り) («вступление в Китай» или, точнее, «вступление в Тан », династию, имя которой является синонимом Китая ). Конечной целью Японии было вторжение в Минский Китай. Однако во время войны, когда стала известна реальность того, что конфликт в основном ограничивался Корейским полуостровом, Тоётоми Хидэёси вскоре изменил свои первоначальные цели.
В 1592 году с армией численностью около 158 000 солдат Тоётоми Хидэёси предпринял то, что в конечном итоге стало первым из двух вторжений в Корею , с намерением завоевать Корею Чосон и, в конечном итоге, Китай Мин . Первоначально японские войска добились ошеломляющего успеха на суше, захватив Хансон , столицу Кореи, и Пхеньян , а также завершив оккупацию значительной части Корейского полуострова за три месяца. Японские войска, хорошо обученные, уверенные в себе и опытные после многочисленных сражений и конфликтов периода Сэнгоку , обычно удерживали поле боя в большинстве наземных сражений. Этот успех на суше, однако, был ограничен военно-морскими кампаниями корейского военно-морского флота, которые продолжали совершать набеги на японские флоты снабжения в своих прибрежных водах, затрудняя продвижение японцев, поскольку линии снабжения вдоль побережья Западной Кореи были нарушены, а японские военно-морские подкрепления были отброшены. . [36] [37] Эти тенденции, за некоторыми исключениями с обеих сторон, сохранялись на протяжении большей части конфликта.
Под властью императора Ваньли Минский Китай быстро интерпретировал японское вторжение как вызов и угрозу системе данников Императорского Китая . [38] Интерес Мин также заключался в том, чтобы война ограничивалась Корейским полуостровом, а не его собственной территорией. [39] Они вступили в конфликт, отправив подкрепление для атаки с севера. В последовавших за этим боях большая часть армии Чосон была сосредоточена на защите северных провинций от японских наступлений, а также на поддержке кампаний армии Мин по возвращению территории, оккупированной японцами. Следовательно, именно сочетание этих сухопутных кампаний под руководством Мин и морской войны под руководством династии Чосон в конечном итоге вынудило японскую армию отступить из Пхеньяна на юг, где японцы продолжали оккупировать Хансон и южные районы, за исключением юго-западных. Провинция Чолла . [23] [24] [25] Преследующие армии Мин и Чосон попытались продвинуться дальше на юг, но были остановлены японской армией в битве при Пёкчегване . [40] [41] Впоследствии японские армии предприняли контратаку в попытке вновь оккупировать северные провинции, но были отбиты обороняющейся армией Чосон у крепости Хэнгджу . Кроме того, возглавляемые гражданскими армиями Чосон активно вели партизанскую войну против японских войск на юге, что ослабило японскую власть в оккупированных ими городах. [31] Впоследствии, из-за трудностей со снабжением, препятствующих обеим сторонам, ни японцы, ни объединенные силы Мин и Чосон не смогли организовать успешное наступление или получить какую-либо дополнительную территорию, что привело к военному тупику в районах между Хансоном и Кэсоном . Война продолжалась таким образом в течение пяти лет, а затем последовал короткий перерыв между 1596 и 1597 годами, во время которого Япония и Мин вели в конечном итоге безуспешные мирные переговоры. [42] [43]
В 1597 году Япония возобновила наступление, во второй раз вторгшись в Корею. Характер второго вторжения во многом повторял характер первого. Японцы добились первоначальных успехов на суше, но вклад сил Мин, а также нарушение флотом Чосон японского флота снабжения привели к отводу японских войск в прибрежные районы полуострова. Однако преследующие силы Мин и Чосон не смогли выбить японцев из их крепостей и укрепившихся позиций в южных прибрежных районах [32] [33] [34] , где обе стороны оказались в десятимесячном военном тупике.
После смерти Тоётоми Хидэёси в сентябре 1598 года, ограниченного прогресса на суше и продолжающегося нарушения линий снабжения вдоль западного и южного побережья флотом Чосон, оставшимся японским войскам в Корее новый управляющий Совет Пяти приказал отступить обратно в Японию. Старейшины . После этого последовали окончательные мирные переговоры между сторонами, которые продолжались несколько лет и в конечном итоге привели к нормализации отношений.
В 1392 году генерал Ли Сонге возглавил успешный переворот, чтобы отобрать политическую власть в Корее у У Корё . Последователи Сонге вынудили его принять корону Тэджо из Чосона, основав таким образом новую династию. [44] В поисках оправдания своего правления, учитывая отсутствие королевской родословной, новый режим получил признание со стороны Китая и интеграцию в данную систему Императорского Китая в контексте Небесного Мандата . [45] [46] В рамках этой системы данников Китай взял на себя роль «старшего брата», а Корея сохранила высшую позицию среди государств-данников , [47] [48] в которую также входили такие страны, как Королевство Рюкю , Лан Ксанг , Чи Вьет и Королевство Аюттхая , [49] [50] в обмен на принятие подчиненной роли «младшего брата». [51]
В 1402 году японский сёгун Асикага Ёсимицу (несмотря на то, что он не был императором Японии ) получил от китайского императора титул «короля Японии» и благодаря этому титулу аналогичным образом занял положение в имперской системе данников с 1404 года. Отношения закончились в 1408 году, когда Япония, в отличие от Кореи, решила прекратить признание региональной гегемонии Китая и отменить любые дальнейшие миссии по дани. [52] Членство в данной системе было обязательным условием для любого экономического обмена с Китаем. Выйдя из системы, Япония отказалась от торговых отношений с Китаем. [53] [54] [n 2]
Тысячу лет назад китайские династии Суй и Тан имели сложные политические и торговые отношения с тремя королевствами Кореи . Китай Мин, с другой стороны, имел тесные торговые и дипломатические отношения с племенем Чосон, которое оставалось интегрированным в имперскую систему данников, но также получало дань и торговлю от клана Со в Цусиме , Япония. [56] [57] [58] [59]
Китай Мин и Корея Чосон имели много общего. Оба возникли в 14 веке после падения династии Юань , восприняли в обществе конфуцианские идеалы и столкнулись со схожими угрозами ( чжурчжэньские набеги и вокоу ). [60] У обоих были конкурирующие внутриполитические фракции, которые влияли на решения, принятые до и во время войны. [61] [62] Из-за тесной торговли и общих врагов Чосон и Мин заключили дружеский союз.
К последнему десятилетию 16-го века Тоётоми Хидэёси , самый выдающийся даймё , объединил всю Японию за короткий период мира. Поскольку он пришел к власти в отсутствие законного преемника линии Минамото , необходимого для императорской комиссии сёгуна, он стремился к военной силе, чтобы узаконить свое правление и уменьшить свою зависимость от императорской семьи. [63] Также предполагается, что Хидэёси планировал вторжение в Китай, чтобы осуществить мечты своего покойного господина Ода Нобунаги , [64] и смягчить возможную угрозу гражданских беспорядков или восстания, исходящих от большого количества ныне бездействующих самураев. и солдаты объединенной Японии. [65] Также возможно, что Хидэёси мог бы поставить перед собой более реалистичную цель — подчинить себе более мелкие соседние государства ( острова Рюкю , Тайвань и Корею) и рассматривать более крупные или более отдаленные страны как торговых партнеров, [63] потому что на протяжении всего Вторжение в Корею, Хидэёси стремился к легальной торговле с Китаем. [63]
Потребность Хидэёси в военном превосходстве как оправдание его правления, которому не хватало сёгунального прошлого, могла на международном уровне в конечном итоге трансформироваться в порядок с соседними с Японией странами, расположенными ниже Японии. [63] Хидэёси не принял титул Сёгуна на том основании, что у него не было необходимого происхождения Минамото, но поскольку в Японии 16-го века специалисты по генеалогии были очень обычным явлением «обнаружить», что кто-то имел выдающееся происхождение за правильную цену, это предполагает, что Хидэёси планировал создать для себя новый офис, чтобы заменить бакуфу . Хидэёси также был искушен внешним конфликтом, чтобы предотвратить внутреннее восстание внутри Японии, которое позволило бы сохранить его недавно сформированное государство единым против общего врага и помешать даймё действовать в соответствии с какими-либо амбициями против его правления. Ведение войны за пределами территории Японии также предотвратит территориальное разрушение и сохранит инфраструктуру государства. [66] Такие соображения согласуются с тем фактом, что Хидэёси не был сёгуном и не имел никаких связей с императорской родословной.
Стивен Тернбулл также предполагает, что личные амбиции и мания величия Хидэёси были причинами вторжения. Хидэёси в серии войн завоевал Японию и теперь хотел заняться более масштабными делами, отметив, что он говорил не только о своем желании «прорубить себе путь» в Корею, чтобы вторгнуться в Китай, но также на Филиппины и Индию . [67] Более того, на протяжении тысячелетий Китай был интеллектуальным, экономическим, военным и политическим центром Восточной Азии, и традиционно государства Восточной Азии признавали императоров Китая своими повелителями и платили дань в обмен на разрешили торговать с Китаем. Япония обычно сопротивлялась требованию платить дань Китаю, но сёгун Асикага Ёсимицу признал императора Китая своим повелителем в обмен на доступ к огромному китайскому рынку. [67] Право Японии платить дань, а вместе с ним и право на торговлю с Китаем было прекращено в 1540-х годах двором Мин в ответ на набеги китайско-японских пиратов, известных как вако . [67]
Стремясь вторгнуться в Китай, Хидэёси фактически претендовал на роль, которую традиционно играл Китай в Восточной Азии как центр восточноазиатского международного порядка. Он заручился поддержкой в Японии как человек относительно скромного происхождения, обязанный своим положением своей военной мощи. [68] Наконец, в 1540–1550-х годах вако организовали серию самурайских набегов на Корею, некоторые из которых были настолько масштабными, что представляли собой «мини-вторжения». Хидэёси ошибочно думал, что его враги слабы. [67]
Хидэёси планировал возможную войну с Кореей задолго до завершения объединения Японии. Он готовился по многим направлениям. Еще в 1578 году Хидэёси, тогда сражавшийся под командованием Оды Нобунаги против Мори Терумото за контроль над регионом Тюгоку , сообщил Терумото о плане Нобунаги по вторжению в Китай. [69] В 1585 году Хидэёси рассказал португальскому отцу -иезуиту Гаспару Коэльо о своем желании завоевать всю Восточную Азию. Хидэёси попросил Коэльо послать послание своему хозяину, королю Испании Филиппу II , который также был королем Португалии Филиппом I, с просьбой предоставить свой флот для помощи Японии (Китай Мин, Испания и Португалия были основными военно-морскими державами Японии). время). Однако Филипп отказал Хидэёси, предпочитая не расстраивать Китай. [67] Поражение клана Ходзё , базирующегося в Одавара, в 1590 году [70] наконец привело к второму объединению Японии, и Хидэёси начал подготовку к следующей войне.
Начиная с марта 1591 года даймё Кюсю и их рабочая сила построили замок Нагоя в Нагое, Сага (современный Карацу, Сага , не путать с современным городом Нагоя в префектуре Айти ), как центр мобилизации силы вторжения. [71] В 1592 году Хидэёси отправил письмо на Филиппины, требуя дани от испанского генерал-губернатора и заявляя, что Япония уже получила дань от Кореи (что было недоразумением) и Рюкю. [72]
Что касается военных приготовлений, то строительство целых 2000 кораблей могло начаться еще в 1586 году. [73] Чтобы оценить численность корейской армии, Хидэёси отправил десантный отряд из 26 кораблей к южному побережью Кореи в 1587 году. [74] На дипломатическом фронте Хидэёси начал устанавливать дружественные отношения с Китаем задолго до завершения объединения Японии . Он также помогал охранять торговые пути против вокоу. [75]
В 1587 году Хидэёси отправил своего первого посланника Ютани Ясухиро (柚谷康広) , [76] [77] в Корею, что было во время правления короля Сондзо , [78] для восстановления дипломатических отношений между Кореей и Японией (прерванные после рейда вокоу в 1555 году). [79] Хидэёси надеялся использовать это как основу, чтобы побудить корейский двор присоединиться к Японии в войне против Китая. [80] Ясухиро, с его воинским прошлым и пренебрежительным отношением к корейским чиновникам и их обычаям, не смог получить обещание о будущих посольских миссиях из Кореи. [81]
Примерно в мае 1589 года второе посольство Хидэёси, состоящее из Со Ёситоси , [82] Янагавы Сигэнобу (柳川調信) , [83] и буддийского монаха Генсо (玄蘇) , достигло Кореи и заручилось обещанием открыть корейское посольство в Японии в обмен. для группы корейских повстанцев, укрывшихся в Японии. [81]
В 1587 году Хидэёси приказал приёмному отцу Ёситоси и даймё острова Цусима Со Ёсишиге (宗義調) [76] предъявить династии Чосон ультиматум о подчинении Японии и участии в завоевании Китая или столкновении с перспектива открытой войны с Японией. Однако, поскольку остров Цусима занимал особое торговое положение как единственный контрольно-пропускной пункт в Корею для всех японских кораблей и имел разрешение Кореи торговать с 50 собственными судами, [84] семья Со была заинтересована в предотвращении конфликта. с Кореей и отложил переговоры почти на два года. [82] Даже когда Хидэёси возобновил свой приказ, Со Ёситоши свел визит в корейский суд к кампании по улучшению отношений между двумя странами. Ближе к концу посольской миссии Ёситоси подарил королю Сондзо пару ружей с павлинами и фитильными ружьями — первое современное огнестрельное оружие, поступившее в Корею. [85] Рю Сон Рён , высокопоставленный ученый, предложил военным запустить в производство и использовать аркебузу (огнестрельное оружие с фитильным замком), но корейский суд не оценил ее достоинств. Это отсутствие интереса и недооценка мощи аркебузы во многом способствовали неудачам корейской армии в начале войны.
В апреле 1590 года корейские послы, в том числе Хван Юнгиль и Ким Саунг Ир, [86] отправились в Киото , где два месяца ждали, пока Хидэёси заканчивал свой поход против клана Ходзё . [87] По его возвращению они обменялись церемониальными подарками и доставили письмо короля Сонджо Хидэёси. [87] Хидэёси ошибочно предположил, что корейцы пришли отдать дань уважения Японии. По этой причине с послами не обращались так формально, как с дипломатическими представителями. В конце концов корейские послы попросили Хидэёси написать ответ корейскому королю, чего ждали 20 дней в порту Сакаи . [88] В письме, измененном по просьбе послов на том основании, что оно было слишком невежливым, Корее предлагалось подчиниться Японии и присоединиться к войне против Китая. [85]
По возвращении послов двор Чосон провел серьезные обсуждения относительно приглашения Японии, [89] в то время как Хван Юн Гиль сообщил о противоречивых оценках японской военной мощи и намерений. Тем не менее они настаивали на неизбежности войны. Ким Саунг Иль заявил, что письмо Хидэеси было не чем иным, как блефом. Более того, суд, зная только о том, что Япония находилась в смятении, когда армии различных кланов сражались друг с другом, существенно недооценивал совокупную силу и способности многих японских армий того времени. Некоторые, в том числе король Сончжо, утверждали, что Мин следует информировать о сделках с Японией, поскольку невыполнение этого требования может заставить Мин заподозрить преданность Кореи, но суд, наконец, решил подождать дальше, пока не станет определен соответствующий курс действий. [90]
В конце концов, дипломатические переговоры Хидэёси с Кореей не дали желаемого результата. Двор Чосон относился к Японии как к стране, стоящей ниже Кореи, и считал себя выше в соответствии со своим привилегированным положением в китайской системе данников. Он ошибочно оценил угрозы вторжений Хидэёси не лучше, чем обычные набеги японских пиратов вокоу. [91] Корейский суд передал Сигэнобу [83] и Генсо, третьему посольству Хидэёси, письмо короля Сонджо, упрекающее Хидэёси в том, что он бросил вызов китайской системе данников. Хидэёси ответил еще одним письмом, но, поскольку оно не было вручено дипломатом лично, как того требует обычай, суд его проигнорировал. [92] После отклонения его второй просьбы Хидэёси приступил к отправке своих армий против Кореи в 1592 году.
_Banner_and_Battle_Standard.jpg/1280px-Kato_Kiyomasa_(1562-1611)_Banner_and_Battle_Standard.jpg)
Ядро японской армии составляли самураи , военная каста Японии, которая доминировала в японском обществе. [93] Японское общество было разделено на четыре касты : самураи, крестьяне, ремесленники и торговцы, именно в таком порядке. Каста самураев владела большей частью земель в Японии, имела исключительное право носить мечи и казнить на месте любого простолюдина, проявившего недостаточно почтительность, а также имела право владеть лошадьми и участвовать в битвах. [93] Стандартным оружием самураев к 1592 году был яри , копье, предназначенное для нанесения ударов, часто с перекрестным лезвием, которое позволяло самураю стащить противника с лошади. [93] Если самурай хотел порезать своего противника, а не нанести удар, то оружием были одати , чрезвычайно длинный меч с огромной ручкой, или нагината , древковое оружие с очень острым изогнутым лезвием. [93] Самым известным из всех видов самурайского оружия была катана , меч, описанный британским военным историком Стивеном Тернбуллом как «...лучшее холодное оружие в истории войн». [93] Самураи никогда не носили щитов, а катана использовалась для отражения ударов. [93] К 1592 году доспехи самураев представляли собой пластины , сделанные из железных или кожаных чешуек, связанных вместе, которые были модифицированы и включали твердую пластину, чтобы помочь защитить самураев от пуль. [93] Самураи вели психологическую войну, надев в бой железную маску с усами из конского волоса и «зловещей ухмылкой», прикрепленной снаружи. [94]
Всего к участию во вторжении было готово 158,8 тыс. солдат, рабочих и транспортных войск (из которых четверть имела огнестрельное оружие) [95] , причем примерно треть сил составляли вооруженные боевые отряды (самураи, их сопровождающие и призывники асигару). ), а остальные две трети заполняли вспомогательный ион (врачи, священники, секретари, лодочники и рабочие). В следующей таблице показаны силы Гото Сумихару, который владел феодальным владением Фукуэ ( оценивается в 140 000 коку ) на архипелаге Гото . Семейные записи показывают, что он возглавлял отряд численностью 705 человек с 27 лошадьми, 220 из которых были бойцами, а 485 выполняли вспомогательную роль. Состав боевого контингента был следующий: [96]
Еще одним даймё, чья квота военной службы сохранилась в письменных источниках, является Симадзу Ёсихиро , чей вклад состоял из: [97]
Большую часть японских боевых отрядов, отправленных в Корею, составляли асигару (легкая пехота), которые обычно представляли собой призывных крестьян, вооруженных копьями, танэгасима (японскими аркебузами) или юми (японскими луками). [94] В отличие от самураев с их дорогими доспехами, асигару носили на груди дешевые железные доспехи. [94] Асигару , вооруженные аркебузами, были обучены сражаться в европейском стиле: мужчины были обучены стрелять из оружия строем, чтобы создать залп огня, а затем опускаться на колени для перезарядки, в то время как люди позади них стреляли. , и цикл повторялся снова и снова. [94]
Командующим Первой японской дивизией и главным командующим силами вторжения был Кониси Юкинага , даймё Уто из провинции Хиго на Кюсю , выбранный командующим силами вторжения больше из-за его дипломатических навыков, чем военных навыков, поскольку Тоётоми Хидэёси этого не сделал. ожидайте, что корейцы будут сопротивляться. [98] Кониши обратился в католицизм в 1583 году и был известен испанцам и португальцам как Дом Агостиньо. [99] Като Киёмаса , который возглавил вторую дивизию в Корее, был известен в Японии как Тораносукэ («молодой тигр»), а корейцам как «генерал дьявола» из-за его свирепости. [99] Като был одним из « Семи копий Сидзугатаке », группы из семи самураев, отличившихся в бою в битве при Сидзугатаке в 1583 году, где самураи сражались друг с другом один за другим , и где Като продемонстрировал свои навыки владения оружием. копье с перекрестным лезвием, с большим эффектом разрезавшее так много людей, чьи отрубленные и посоленные головы были впоследствии привязаны к стеблю зеленого бамбука и отнесены одним из слуг Като в бой. [99] Като был преданным последователем буддизма Нитирэн , разновидности буддизма, тесно связанной с милитаризмом и ультранационализмом в Японии, и его отношения с католиком Кониси были крайне недружественными, до такой степени, что эти двое мужчин почти никогда не встречались во время войны. кампания в Корее. [100] Боевым знаменем Като был белый вымпел, на котором было написано сообщение, предположительно написанное самим Ничиреном и читающее «Наму Мёхо Ренге Кё» («Слава Лотосу Божественного Закона»). [100] Командующим флотом был Вакисака Ясухару , еще один из «Семи копий Сидзугатаке», который был назван даймё острова Авадзи во Внутреннем море Сето в 1585 году, где он много узнал о мореплавании, поскольку остров расположен недалеко от моря. водоворотам, которые общеизвестно опасны для моряков. [100] Тоётоми Хидэёси никогда не покидал Японию, оставаясь недалеко от Киото; однако идея завоевания Китая была его навязчивой идеей, и на протяжении всей войны он отказывался признать поражение, рассматривая войну как просто вопрос силы воли, полагая, что если только его самураи будут сражаться достаточно упорно, он сможет захватить Китай. Тернбулл пишет: «Поэтому в тактическом смысле Хидэёси нельзя считать одним из командиров, но, поскольку его воля продвигала весь проект вплоть до его смерти, его политическое влияние нельзя недооценивать». [101]
Китайская армия Мин была крупнейшей в Азии, ее общая численность составляла около 845 000 человек. Однако в 1592 году императорская армия вела войны с монголами и подавляла восстание на северо-западе . [94] Армия Мин была способна на значительные организационные подвиги, например, перебросив 400 артиллерийских орудий через 480 км сурового ландшафта, чтобы обеспечить огневую мощь против монголов. [94]
Ядро армии Мин составляла пехота, разделенная на пять частей; вооруженные ружьями, мечами, лучники с огненными стрелами , лучники с обычными стрелами и копейщики, подкрепленные конницей и артиллерией. [94] Основным оружием китайской пехоты были арбалет и аркебуза, тогда как кавалерия обычно состояла из конных лучников. [94] Китайская пехота носила конические железные шлемы и доспехи из кожи или железа. [102]
По словам Тернбулла, «китайская полевая артиллерия и осадные пушки были лучшими в регионе». [102] Китайская артиллерия изготавливалась из чугуна и делилась на несколько типов, наиболее важными из которых были «большая генеральская пушка» и « фолан чжи» (佛朗支), причем последняя представляла собой артиллерийские орудия с казенной частью. [102]
Одним из китайских командиров был Ли Русонг , человек, которого в японских отчетах традиционно унижали. По оценке Тернбулла, он был «одним из самых опытных генералов Минского Китая». [103] Хотя Ли потерпел поражение в битве при Пёкджееке, его поражение было временным. Он был способным стратегом, который достиг своей цели — вытеснить японцев из Кореи, а японские отчеты, посвященные его поражению при Пёкчееке, отвлекали внимание от его достижений. [103]
Другим китайским военно-морским командующим был Чэнь Линь , уроженец провинции Гуандун , который сыграл решающую роль в разгроме Японии и защите Кореи. После того, как Чен помог выиграть войну, его прославили как героя в Корее и Китае. Впоследствии Чен стал основателем корейского клана Квандон Джин , и сегодня его потомки разбросаны по Китаю и Корее. Чэнь получил прозвище «Мастер Гуандуна» за свои военно-морские и военные достижения. [104]
Офицеры армии и флота Чосон происходили исключительно из аристократии, но в отличие от высшей милитаристской японской аристократии, которую с юности готовили стать солдатами, для аристократии Чосон ценилась ученость, а война пренебрегала как нечто недостойное конфуцианского джентльмена -ученого. . [105] Качество корейского полководца было очень разным: некоторые корейские офицеры были способными, а другие были людьми, которые не уделяли много времени изучению войны, предпочитая стрельбу из лука, письмо, практику каллиграфии и чтение конфуцианской классики. [106]
В конце периода хаоса после падения династии Юань Чосон был в основном сосредоточен на борьбе с грабежами чжурчжэней и японских пиратов на севере. Во время правления короля Чонджона в 1400 году система частной армии была свергнута, а во время правления короля Седжо в 1457 году было сформировано подразделение под названием «Пять гвардейцев» ( 오위 ;五衛; Ови ), которое продолжалось до Имджинской войны. В первые дни войны в Чосоне была призванная легкая пехота, постоянная армия и элитная кавалерийская организация, особенно конные лучники. Он специализировался на борьбе с кочевниками-мародерами. Однако, поскольку армия Чосон была легко побеждена в первые дни Имджинской войны, правительство Чосон почувствовало себя ограниченным в системе пяти гвардейцев и перешло на систему пяти армейских лагерей . [107]
Легкая пехота защищала свою грудь, надев эомсимгап ( 엄심갑 ;掩心甲), который был сделан из кожи поверх тканевого халата, выполнявшего ту же функцию, что и гамбезон , или надев чешуйчатые доспехи . [108] [109]
Пэнбаэсу ( 팽배수 ;彭排手), тяжелая пехота , специализирующаяся на рукопашном бою, была основой ранней пехоты Чосон, носившей кольчугу или кольчугу и пластинчатые доспехи и вооруженную круглым щитом и мечом. На набеги кочевников они отвечали щитами и ножами в горной войне, а на равнинах строили стену из щитов, чтобы сдерживать атаки кавалерии. [110] [111]
Элитные войска и офицеры, состоящие из сыновей дворян по имени Гапса ( 갑사 ;甲士). Чтобы сдать квалификационный экзамен, они должны были иметь больше определенного состояния. Вместо того, чтобы считаться бюрократом определенного класса и получать жалованье от государства, расходы на питание военных, лошадей и прислуги оставались за их счет. По этой причине правительство Чосон, вынужденное экономить бюджет, пыталось увеличить численность гапса за счет повышения нижних чинов. В результате численность Гапса увеличивается до 14 000 к 1 475, но постоянная армия, которая фактически должна поддерживать определенную численность, не управляется, что приводит к проблеме, заключающейся в том, что большая часть цифр указана ложно непосредственно перед войной. [112] они носили бригандины , которые были популярны в Маньчжурии и Монголии в то время. Это называется Дуджон-гап ( 두정갑 ;頭釘甲).
Часто неправильно понимают, что они не носят корейскую военную броню из-за влияния картин или средств массовой информации, созданных после войны, но это не так. В качестве примера Луис Фруа написал в Historia de Japam , что армия Чосон носила твердые кожаные доспехи и стальные кепки европейского образца, некоторые из которых носили чугунную или железную броню. Записи о раздаче или проверке доспехов солдат Чосон во время войны можно найти в «Анналах династии Чосон» и « Нанчжунг ильги» , но не подтверждено никаких записей о том, что армия Чосон сражалась без доспехов. [113] [114] [115] Неверно известная личность в армии Чосон — это офицер полиции ( 포졸 ;捕卒), принадлежащий к Подочхон , секьюризированной династии Чосон.
Стандартным корейским мечом был хвандо , изогнутый меч, обычно используемый солдатами Чосон в мирное время, который короче, но легче, чем его японский аналог. Уникальным корейским оружием был цеп — палка из твердой древесины длиной 1,5 метра (4,9 фута), окрашенная в красный цвет и служившая ручкой для цепи, прикрепленной к древку железными гвоздями. [106] Пехотинцы Чосон часто сражались лучниками, а японский источник 1592 года отмечал, что корейцы превосходили японцев как солдаты только как лучники, потому что их луки имели дальность действия 450 метров (1480 футов) против 300 метров (980 футов) Японские лучники. [106]
Тернбулл писал, что спасением Кореи является ее военно-морской флот. [116] Стандартным корейским кораблем был «Паноксон» , военный корабль, который по внешнему виду мало чем отличался от стандартных японских военных кораблей, за исключением того факта, что корейские корабли были крупнее и имели тяжелые пушки, а японские - нет. [116] Знаменитые « корабли-черепахи », которые были тяжелобронированы и вооружены и должны были нанести ущерб японским кораблям, составляли меньшинство кораблей корейского военно-морского флота. [116] В корейских и японских источниках много говорится о «кораблях-черепахах», но ни один такой корабль не сохранился, и историки до сих пор спорят о том, как выглядели корабли-черепахи, хотя большинство теперь согласны с тем, что на самом деле они имели форму черепахи. [116] Адмирал Ли Сун Син , начавший войну в качестве командующего левым флотом [n 3] провинции Чолла , должен был стать командующим корейским военно-морским флотом и был описан Тернбуллом как «величайший герой Кореи» и «один из выдающиеся флотоводцы за всю мировую историю». [100]
.jpg/1280px-Ashigaru_using_shields_(tate).jpg)
Двумя основными угрозами безопасности Чосонского и Минского Китая в то время были чжурчжэни , совершавшие набеги вдоль северных границ, и вокоу, грабившие прибрежные деревни и торговые суда. [118] [119]
Эта оборонительная позиция в обстановке относительного мира заставила корейцев полагаться на силу своих крепостей и военных кораблей. Благодаря передаче технологий пороха и огнестрельного оружия из Китая во время Корё Корея усовершенствовала оригинальные китайские конструкции огнестрельного оружия, громовую бомбу и разработала усовершенствованную пушку, которая использовалась с большой эффективностью на море. Несмотря на то, что Китай был основным источником новых военных технологий в Азии, Корея в ту эпоху была производственной базой как для пушечного, так и для судостроения. [120]
Япония, с другой стороны, уже более столетия находилась в состоянии гражданской войны , в результате которой островное государство превратилось в очень опытное воинственное общество. Когда торговцы из Португальской империи прибыли в Японию и представили аркебузы и мушкеты , японские военачальники быстро адаптировались к этому революционному новшеству , массово производя фитильные ружья танэгасима . В продолжающейся гражданской войне японцы усовершенствовали упражнения и тактику, чтобы наилучшим образом использовать новое оружие, что дало им большое преимущество перед корейскими армиями.
Корейские пушки не были приспособлены для эффективного применения на суше, а огнестрельное оружие имело менее совершенную конструкцию. Стрелковое оружие японских солдат оказалось особенно эффективным во время наземных боев и осад. Эта стратегическая разница в разработке и применении оружия способствовала тенденции во время войны к доминированию Японии на суше и доминированию Кореи на море. [121]
Поскольку Япония находилась в состоянии войны с середины 15-го века, Тоётоми Хидэеси имел в своем распоряжении 500 000 закаленных в боях солдат [122] для формирования замечательной профессиональной армии в Азии для вторжения в Корею. [123] В то время как хаотичное состояние Японии оставило корейцам очень низкую оценку Японии как военной угрозы, [123] возникло новое чувство единства среди различных политических фракций в Японии, о чем свидетельствует « охота за мечом » в 1588 г. (конфискация всего оружия у крестьян). [124] Одновременно с охотой в 1591 году вышел «Эдикт о разделении», который фактически положил конец всему японскому пиратству вокоу , запретив даймё поддерживать пиратов в пределах своих владений. [124] По иронии судьбы, корейцы считали, что вторжение Хидэёси будет лишь продолжением предыдущих пиратских набегов, которые были отражены ранее. [125] Что касается военной ситуации в Чосоне, корейский ученый-чиновник Рю Сон Рён заметил, что «ни один из ста [корейских генералов] не знал методов обучения солдат»: [126] повышение в звании в гораздо большей степени зависело от социальных связи, чем военные знания. [127] Корейские солдаты были дезорганизованы, плохо обучены и плохо оснащены, [127] и их использовали в основном на строительных проектах, таких как возведение стен замка. [79]
В организации корейской военной системы обороны эпохи Чосон было несколько недостатков. [128] Одним из примеров была политика, согласно которой местные офицеры не могли индивидуально реагировать на иностранное вторжение за пределами своей юрисдикции до тех пор, пока генерал более высокого ранга, назначенный королевским двором, не прибыл с недавно мобилизованной армией. [128] Такая схема была крайне неэффективной, поскольку близлежащие силы оставались неподвижными до тех пор, пока мобильный пограничный командир не прибыл на место происшествия и не взял под свой контроль. [128] Во-вторых, поскольку назначенный генерал часто приезжал из другого региона, он, вероятно, был незнаком с природной средой, доступными технологиями и рабочей силой захваченного региона. [128] Наконец, поскольку основная армия никогда не содержалась, значительную часть армии составляли новые и плохо обученные рекруты, призванные во время войны. [128]
Корейскому суду удалось провести некоторые реформы, но они остались проблематичными. Например, военный учебный центр, основанный в 1589 году в провинции Кёнсан, набирал в основном мужчин, слишком молодых или слишком старых, чтобы быть хорошими солдатами, а также некоторых аристократов, ищущих приключений, и рабов, покупающих свободу, потому что трудоспособные мужчины подходящего возраста На которые направлена политика, у них были более высокие приоритеты, такие как сельское хозяйство и другая экономическая деятельность. [128]
Доминирующей формой корейских крепостей был сансон («горная крепость»), [129] представлявший собой каменную стену, змееподобно продолжавшуюся вокруг горы. [123] Эти стены были плохо спроектированы, с небольшим использованием башен и позиций для перекрестного огня (обычно встречающихся в европейских укреплениях), и в основном были низкой высоты. [123] Политика военного времени заключалась в том, чтобы эти крепости служили замками-убежищами и чтобы каждый мог эвакуироваться в одну из них, а те, кто не смог этого сделать, считались коллаборационистами врага; однако эта политика никогда не имела большого эффекта, потому что крепости были недоступны для большинства беженцев. [123]
Тоётоми Хидэёси мобилизовал свою армию в замке Нагоя , расположенном в старой провинции Хидзэн на острове Кюсю, недавно построенном с единственной целью размещения сил вторжения и резервов. Ни одна из первоначальных построек не сохранилась, но разрушенный фундамент замка сохранился в бывшем отдельном городе Чинзей, ныне являющемся частью города Карацу в префектуре Сага . [130] Первое вторжение состояло из девяти дивизий общей численностью 158 800 человек, из которых последние две из 21 500 были размещены в качестве резервов на острове Цусима и острове Ики соответственно. [131] Японцы использовали в общей сложности 320 000 солдат на протяжении всей войны. [122]
С другой стороны, в Чосоне было всего несколько воинских частей без полевой армии, и его защита во многом зависела от мобилизации гражданских солдат в случае чрезвычайной ситуации. [79] Во время первого вторжения Чосон развернул в общей сложности 84 500 регулярных войск, которым помогали 22 000 нерегулярных добровольцев . [132]
Войска Мин никогда не насчитывали в Корее более 60 000 человек ни на одном этапе войны. [133] В ходе войны Мин отправил в общей сложности 166 700 солдат, а также отправил в Корею серебра и припасов на сумму 17 миллионов лянов (что эквивалентно примерно полугодовому доходу Империи Мин). [11]
_Dynasty.jpg/1280px-Arrows,_Bombs,_Rockets,_Joseon_(Choson)_Dynasty.jpg)
С момента своего появления на острове Танегасима португальскими торговцами в 1543 году [134] аркебуза стала широко использоваться в Японии. [135] Хотя и Корея, и Китай также познакомились с огнестрельным оружием, похожим на португальскую аркебузу, большинство из них были более старыми моделями. Стрелковое оружие корейских солдат представляло собой ручные пушки с простым механизмом и прикрепленным либо к прикладу, либо к деревянному древку. После того, как японские дипломаты подарили корейскому двору аркебузы, корейский ученый-чиновник Рю Сон Рён выступил за использование нового оружия, но корейский двор не смог осознать его эффективность. [87] Напротив, японцы часто использовали аркебузу в сочетании со стрельбой из лука на войне. [136]
Во время осадных действий китайцы использовали ротанговые щиты и железные пависы (большие щиты), которые считались защищенными от мушкетов. Китайцы использовали разнообразное оружие, в том числе короткий лук, [137] мечи, [138] [139] огнестрельное оружие, первые виды наземных мин и ранние ручные гранаты . [140]
Корейцы также продемонстрировали массовое использование хвача — нескольких реактивных стрел, особенно во время осады Пхеньяна в январе 1593 года. Они могли одновременно запустить до 200 сингидженов , типа ракетных стрел. Хвача представляла собой двухколесную тележку с доской, заполненной отверстиями, в которые вставлялись сингиджен . Хотя у китайцев были свои собственные ракетные стрелы, китайцы предпочли ручные ху дунь пао , или «пушки крадущегося тигра».
Японцы разгромили последовательные корейские армии, используя мушкеты, копья и мечи. Хотя японские мушкеты превосходили корейские луки по пробиваемости и дальности стрельбы, [141] первые уступали по скорострельности вторым. Многочисленные боевые отчеты из «Анналов династии Чосон» и различные эссе, дневники корейских чиновников и корейский меч показывают, что один только мушкет не мог обеспечить победу. Используя как мушкеты, так и оружие-бланш («Белое оружие», т.е. металлические мечи, копья, копья и т.п.), японцы смогли добиться успеха на раннем этапе войны. Действительно, свирепая атака японских войск с копьями и мечами часто была более решительной, чем с мушкетами. Это произошло потому, что корейцы были плохо обучены рукопашному бою, им не хватало боевого опыта и дисциплины. Таким образом, корейские солдаты не смогли удержать линию обороны против атакующих японских солдат. Следующие слова корейского военного чиновника по имени Ши-Ён Ли, обращенные к корейскому королю, обсуждают эту слабость:
Король спросил его [Ши-ён Ли]: «Вы уже рассказывали мне о низкой точности японских мушкетов. Почему же тогда у корейской армии возникают большие проблемы с их победой?»
Затем [Ши-Ён Ли] ответил:
«Корейские солдаты прячутся перед врагом и спасаются бегством еще до того, как вступили в бой с противником. Что касается командиров, то они редко покидают свои позиции, потому что боятся, что их могут казнить за дезертирство. Однако есть предел казни. дезертирующие солдаты, так как их так много. Действительно, японцы не являются хорошими мушкетерами, но они продвигаются так быстро, что появляются прямо перед корейцами в то время, когда корейцы могут выстрелить только двумя стрелами. Говорят, что корейцы такие. хорошие лучники, но они редко попадают в цель, когда враг слишком далеко, и слишком боятся стрелять, когда враг близко, потому что боятся японских мечей. Стрельба из лука часто становится бесполезной, потому что корейцы, опасаясь японского вооруженного бланша, едва умеют стрелять. Японцы считаются хорошими фехтовальщиками, но корейцы могут обнажить мечи и удержаться на месте. Однако корейцы редко делают это и просто бегут, спасая свою жизнь». [142]
Однако другой корейский чиновник, Ю Сон Нён , утверждает, что японские аркебузиры имели неоспоримое превосходство на больших дистанциях, что (вместе с низкой дисциплиной и боевым опытом корейской армии) было основной причиной поражений:
Во время вторжения 1592 года все было сметено. В течение двух недель или месяца города и крепости были потеряны, и все в восьми направлениях рухнуло. Хотя это произошло [частично] из-за столетия мира и людей, не знакомых с войной, на самом деле это произошло потому, что японцы использовали мушкеты, которые могли стрелять на расстояние более нескольких сотен шагов, которые всегда пробивали то, что они ударили, что пришло как ветер и град, и с которым не могли сравниться луки и стрелы. [143]
Сегодня японцы для атаки укреплений используют исключительно мушкеты. Они могут достичь [цели] с расстояния в несколько сотен шагов. Луки и стрелы нашей страны не могут до них добраться. На любом ровном месте за стенами японцы построят земляные насыпи и «летающие башни». Они смотрят вниз на укрепления и стреляют так, чтобы люди внутри укреплений не могли спрятаться. В конце концов укрепления взяты. Нельзя винить [защитников] за их ситуацию. [144]
Японские солдаты также рассчитывали на свое преимущество в дальнем бою. Один из японских полководцев писал домой в 1592 году:
Пожалуйста, организуйте отправку нам оружия и боеприпасов. Копья совершенно бесполезны. Крайне важно каким-то образом получить необходимое количество оружия. Кроме того, вы, безусловно, должны позаботиться о том, чтобы те, кто уезжает [в Корею], поняли эту ситуацию. Ваше самое пристальное внимание должно быть обращено на расположение оружия. [145]
Японский командующий Асано Ёсинага писал домой отцу:
Когда войска прибудут [в Корею] из провинции Кай , пусть они привезут как можно больше оружия, поскольку никакого другого снаряжения не нужно. Дайте строгий приказ всем мужчинам, даже самураям, носить оружие. [146]
Корейцы редко использовали полевую артиллерию, а пушки в основном использовались при осадах и защите замков. Было лишь очень мало случаев, когда корейцы использовали артиллерию в полевых условиях, но в основном с неэффективными результатами. [147] Некоторые нерегулярные корейские подразделения с оружием, предоставленным правительством, стреляли разрывными снарядами из минометов, но это происходило лишь в единичных случаях. [147] Китайцы более активно использовали полевую артиллерию, чем корейцы. Одним из примечательных китайских полевых орудий была «Великая генеральская пушка», большая казнозарядная пушка с двухколесной тележкой, стрелявшая железным шаром весом около 10 килограммов. Японцы использовали полевую артиллерию только там, где это было стратегически выгодно как в осадных, так и в полевых условиях, часто используя трофейные орудия, где они были доступны.
Корейцы активно задействовали в бою свои кавалерийские дивизии. Но местность часто была гористой, что вообще не подходило для кавалерии. На сельскохозяйственных угодьях было много канав, они часто были бесплодными и не имели травы, необходимой для кормления лошадей. Вдобавок японцы использовали аркебузы на дальних дистанциях и концентрированными залпами сводили на нет любую возможность эффективной тактики кавалерии. [139] Основным оружием корейских кавалеристов были луки, а мечи и копья занимали лишь вспомогательные позиции. Большинство кавалерийских действий корейцев произошло в битве при Чхунджу в начале войны, где они были в меньшинстве и уничтожены японской пехотой. [148] Хотя японские дивизии также имели кавалерию, в бою они обычно спешивались, действуя скорее как конная пехота . В то время как специализированное огнестрельное оружие использовалось верхом, большинство кавалеристов предпочитали обычное яри (копье), [149] но его использование было ограничено увеличением использования огнестрельного оружия корейцами и китайцами. [150]
В отличие от японских преимуществ на суше, корейцы обладали преимуществом на море. Благодаря передовым технологиям артиллерии и судостроения, а также обширной военно-морской истории борьбы с японскими пиратами, корейские военно-морские силы выставили на вооружение весьма совершенные и грозные корабли. Ко времени японского вторжения в Корее использовался « паноксон» — мощный корабль типа галеры, вооруженный пушками, превосходившими по дальности действия большинство японских судов. Корейский флот использовал это военно-морское превосходство, чтобы разрушить японскую логистическую сеть у западного побережья Корейского полуострова. Это преимущество, однако, не повлияло на способность Японии постоянно усиливать свои армии по маршруту снабжения от Цусимы в Японии до Пусана в Корее, особенно после того, как корейские военно-морские базы в непосредственной близости были нейтрализованы японскими сухопутными войсками. Корейский военно-морской флот под командованием Ли Сун Сина выведет войска и вновь разместится на северной границе провинции Чолла. Не имея возможности полностью предотвратить подкрепление, корейский флот продолжал беспокоить и наносить потери японскому флоту снабжения на протяжении всей войны.
Поскольку практически все японские корабли на первом этапе войны не имели пушечной артиллерии, [120] корейские корабли безнаказанно обстреливали японские корабли за пределами досягаемости японских мушкетов, стрел и катапульт. [120] Когда японцы попытались оснастить свои корабли пушками, [151] конструкция их легких кораблей запрещала использовать более нескольких орудий на судно, а судам обычно не хватало огневой мощи или дальности стрельбы, как их корейским аналогам. [152] Чтобы укрепить свой флот, японцы рассматривали возможность использования двух португальских галеонов во вторжении. [153]
Помимо отсутствия эффективного военно-морского вооружения, большинство японских кораблей представляли собой модифицированные торговые суда, более приспособленные для перевозки войск и техники, чем для размещения артиллерийского вооружения. [120] [154]
В период между первым и вторым вторжением у корейского правительства была возможность изучить причины, по которым они были легко захвачены японцами. Премьер-министр Рю Сон Рён высказался о недостатках Кореи.
Рю отметил, что оборона корейских замков чрезвычайно слаба, и на этот факт он указывал еще до войны. Он отметил, что корейские замки имели незавершенные укрепления и стены, на которые было слишком легко взобраться. Он также хотел, чтобы в стенах были установлены пушки. Рю предложил построить крепкие башни с орудийными турелями. Помимо замков, Рю хотел сформировать линию обороны в Корее. При такой защите врагу придется преодолеть множество стен, чтобы добраться до столицы Хансон .
Рю также отметил, насколько эффективной была японская армия, поскольку им потребовался всего один месяц, чтобы добраться до Хансона, и насколько хорошо организованы японцы. Он отметил, как японцы перемещали свои подразделения в сложных маневрах, часто ослабляя противника с помощью аркебуз, а затем атакуя оружием ближнего боя .
Король Сончжо и корейский двор наконец начали реформировать армию. В сентябре 1593 года было создано Агентство военной подготовки ( корейский : 훈련도감 , что поочередно переводится как Командование военной подготовки). Агентство тщательно разделило армию на части и роты. Внутри рот находились отделения лучников, аркебузиров, фехтовальщиков и пехоты с копьями. Агентство создало дивизионные подразделения в каждом регионе Кореи и разместило гарнизоны в замках. Агентство, первоначально насчитывавшее менее 80 военнослужащих, вскоре выросло примерно до 10 000 человек. [ нужна цитата ]
Одним из наиболее важных изменений было то, что призыву подлежали как граждане высшего сословия, так и рабы. Все мужчины должны были поступить на военную службу, чтобы пройти обучение и ознакомиться с оружием. [ нужна цитата ]
Примерно в это же время военный офицер и военный ученый Хан Гё ( корейский : 한교 ) написал руководство по боевым искусствам Муеджебо , основанное на книге Цзисяо Синьшу известного китайского генерала Ци Цзигуана . [155]
23 мая 1592 года Первая дивизия японской армии вторжения в составе 7000 человек во главе с Кониси Юкинагой [ 158] утром покинула Цусиму , а вечером прибыла к портовому городу Пусан . [159] Корейская военно-морская разведка обнаружила японский флот, но Вон Гюн , командующий ВМС провинции Кёнсан , ошибочно определил флот как торговые суда, выполняющие миссию. [160] Более позднее сообщение о прибытии еще 100 японских судов вызвало у него подозрения, но он ничего не предпринял. [160] Со Ёситоси в одиночестве высадился на берегу Пусана, чтобы в последний раз попросить корейцев о безопасном проходе в Китай. Корейцы отказались, как и ранее, и Со Ёситоши осадил город . На следующее утро Кониси Юкинага атаковал близлежащий форт Дадаэджин . [159] Японские отчеты утверждают, что бои привели к полному уничтожению корейских войск (один утверждает, что погибло 8500 человек, а другой - 30 000 человек), в то время как корейский отчет утверждает, что японцы сами понесли значительные потери, прежде чем разграбить город Пусан. [161] Чон Бал , корейский командующий в Пусане, был убит японской пулей, и с его смертью моральный дух корейцев рухнул. [162] Тем временем Кониси взял форт Дадаэджин, где под сильными залпами поддерживающего огня японцы смогли разместить лестницы у стен, и взяли форт. [163] Кониси приказал не брать пленных, и весь гарнизон был уничтожен . [163] Кониси и первая дивизия затем повернули на север, направляясь к Хансону . [163] Дисциплинированные японцы обрушили дождь пуль, который был смертельным для любого, кто не укрылся. [163] Утром 25 мая 1592 года Первая дивизия прибыла в крепость Доннэ . [161] Кониси отправил сообщение Сон Сан Хёну , командиру крепости, объяснив ему, что его целью было завоевание Китая, и если корейцы просто подчинятся, их жизни будут сохранены. Сун ответил: «Мне легко умереть, но трудно позволить тебе пройти», что побудило Кониси приказать не брать пленных, чтобы наказать Сун за его неповиновение. [163] В результате осада Тоннэ длилась двенадцать часов, погибло 3000 человек и закончилась победой японцев. [164]Японцы не брали пленных и убили в Тоннэ всех, гражданских и военных, даже уничтожив всех тамошних кошек и собак. [163] Намерением Кониси было запугать корейцев и заставить их подчиниться, показав им, какова цена сопротивления Японии, но вместо этого он стимулировал корейское сопротивление, поскольку простые корейцы были в ярости из-за врага, который вторгся без провокации и вел себя так жестоко. [163]
После взятия Тоннэ Кониси взял замок Мирьян , а затем взял Тэгу , который сдался без сопротивления, поскольку корейцы концентрировали свою армию дальше на север. [165] Переправившись через реку Накдонг , Кониси узнал, что корейцы концентрируют свои войска в Санджу . [165] Тем временем отчаявшиеся корейские послы были отправлены в Запретный город в Пекине, чтобы попросить императора Ваньли защитить его верных данников в Корее, отправив армию для изгнания японцев. [165] Китайцы заверили корейцев, что будет отправлена армия, но они были заняты большой войной в Нинся , и корейцам придется ждать прибытия их помощи. [165]
Вторая дивизия Като Киёмаса высадилась в Пусане 27 мая, а третья дивизия Курода Нагамаса — к западу от реки Накдон — 28 мая . [166] 28 мая вторая дивизия взяла заброшенный город Тондо, а 28 мая захватила Кёнджу. 30 мая. [166] Третья дивизия после высадки захватила близлежащий замок Кимхэ , удерживая защитников под давлением артиллерийского огня и строя пандусы к стенам из связок сельскохозяйственных культур. [167] К 3 июня Третья дивизия захватила Унсан , Чханнён , Хёнпунг и Сонджу . [167] Тем временем первая дивизия Кониси Юкинаги прошла горную крепость Янсан (захваченную в ночь осады Тоннэ, когда ее защитники бежали после того, как японские разведывательные группы открыли огонь из аркебуз) и во второй половине дня 26 мая захватила замок Мирьян. [168] В следующие несколько дней первая дивизия захватила крепость Чхондо и разрушила город Тэгу. [168] К 3 июня первая дивизия переправилась через реку Накдон и остановилась у горы Сонсан . [168]
Получив известие о японских атаках, правительство Чосон назначило генерала Ли Илья мобильным пограничным командующим, как это было принято. [169] Генерал Йи направился в Мунгён недалеко от начала стратегически важного перевала Чорён, чтобы собрать войска, но ему пришлось отправиться дальше на юг, чтобы встретить войска, собранные в городе Тэгу. [168] Там генерал Йи перевел все войска обратно в Санджу , за исключением выживших после осады Тоннэ, которые должны были быть размещены в качестве арьергарда на перевале Чорён. [168] 4 июня генерал Йи развернул силы численностью менее 1000 человек на двух небольших холмах, чтобы противостоять приближающейся Первой дивизии. [170] Предположив, что поднимающийся дым был результатом поджога зданий близлежащими японскими войсками, генерал Йи послал офицера на разведку верхом на лошади. Однако, когда он приблизился к мосту, офицер попал в засаду, обстрелянную японскими мушкетами из-под моста, и был обезглавлен. [170] Корейские войска, наблюдавшие за его падением, были сильно деморализованы. [170] Вскоре японцы начали битву при Санджу со своими аркебузами. Корейцы ответили стрелами, которые не достигли цели. [170] Японские войска, разделенные на три части, атаковали корейские позиции как с фронта, так и с двух флангов. Битва закончилась отступлением генерала Ли Иль и потерей 700 корейцев. [170]
Затем генерал Ли Иль планировал использовать перевал Чорён , единственный путь через западную оконечность горного хребта Собэк , чтобы сдержать наступление японцев. [170] Однако другой командир, назначенный правительством Чосон, Син Рип , прибыл в этот район с кавалерийской дивизией и перебросил 100-тысячное объединенное войско [171] в крепость Чхунджу , расположенную над перевалом Чорён. [172] Вместо того, чтобы подвергаться осаде, Син Рип решил сражаться на открытых полях Тангеумдэ, которые, по его мнению, идеально подходили для размещения его кавалерийского подразделения. [172] Однако, поскольку кавалерия состояла в основном из новобранцев, Син Рип был обеспокоен тем, что его войска могут легко поддаться искушению бежать из битвы. В результате он почувствовал необходимость заманить свои силы в ловушку в треугольной зоне, образованной слиянием рек Танчхон и Хан в форме буквы «Y». [172] Однако это поле было усеяно затопленными рисовыми полями и в целом не подходило для кавалерийских действий. [172]
5 июня 1592 года первая дивизия численностью около 18 000 человек во главе с Кониси Юкинагой покинула Санджу и к ночи достигла заброшенной крепости в Мунгёне . [173] На следующий день первая дивизия прибыла в Тангеумдэ рано днем, где они встретились с корейским кавалерийским подразделением в битве при Чхунджу. Кониси разделил свои силы на три части и атаковал из аркебуз с обоих флангов, а также с фронта. [173] Корейские стрелы не достигли японских войск, которые находились за пределами их досягаемости, и двум атакам генерала Сина не удалось прорвать японские позиции. Затем генерал Син покончил с собой в реке, а корейцы, пытавшиеся спастись по реке, либо утонули, либо были обезглавлены преследующими японцами. [173]
Вторая дивизия, возглавляемая Като Киёмаса, прибыла в Чунджу, а третья дивизия расположилась лагерем недалеко позади. [174] Там Като выразил свой гнев на Кониси Юкинагу за то, что тот не дождался в Пусане, как планировалось, и попытался забрать всю славу себе; Затем Набэсима Наосигэ предложил компромисс: разделить японские войска на две отдельные группы, чтобы они следовали двумя разными маршрутами в Хансон (столица и современный Сеул), и позволить Като Киёмасе выбрать маршрут, по которому пойдет Вторая дивизия, чтобы достичь Хансона. [174] Разделение японских войск произошло главным образом из-за соперничества между Като и Кониси, но в разделении их сил была определенная «стратегическая ценность», поскольку продвижение Като в северо-восточную Корею защитило бы японцев от любых попыток чжурчжэней . лидер Нурхачи атаковать их восточный фланг. [165] Однако разделение японских войск также означало, что Кониси придется сражаться с китайцами в одиночку, когда их армия прибудет в Корею. [165]
Две дивизии начали гонку по захвату Хансона 8 июня, и Като выбрал более короткий маршрут через реку Хан, а Кониси пошел дальше вверх по течению, где меньшие воды представляли меньший барьер. [174] Кониси прибыл в Хансон первым, 10 июня, в то время как вторая дивизия была остановлена на реке без лодок, на которых можно было бы переправиться. [174] Первая дивизия обнаружила, что замок незащищен, а его ворота плотно заперты, поскольку король Сончжо бежал накануне. [175] Японцы ворвались в небольшой шлюз , расположенный в стене замка, и открыли ворота столицы изнутри. [175] Вторая дивизия Като прибыла в столицу на следующий день (по тому же маршруту, что и первая дивизия), а на следующий день — третья и четвёртая дивизии. [175] Тем временем пятая, шестая, седьмая и восьмая дивизии высадились в Пусане, а девятая дивизия осталась в резерве на острове Ики . [175]
Некоторые части Хансона уже были разграблены и подожжены, включая бюро, в которых хранились записи о рабах и оружие, и они уже были оставлены его жителями. [175] Генерал Ким Мён Вон , отвечавший за оборону вдоль реки Хан, отступил. [176] Подданные короля украли животных в королевских конюшнях и бежали от него, оставив своего короля полагаться на сельскохозяйственных животных. [176] В каждой деревне отряд короля встречали жители, выстроившиеся в ряд у дороги, скорбящие о том, что король их покидает, и пренебрегающие своим долгом воздать должное. [176] Части южного берега реки Имджин были сожжены, чтобы лишить японские войска материалов для переправы, а генерал Ким Мён Вон разместил 12 000 солдат в пяти точках вдоль реки. [176]
Пока первая дивизия отдыхала в Хансоне (современный Сеул), вторая дивизия начала движение на север, но была задержана на две недели у реки Имджин . [176] Японцы отправили корейцам на другом берегу сообщение с просьбой открыть путь в Китай, но корейцы отклонили это предложение. [176] После этого японское командование отвело свои основные силы в безопасную крепость Паджу . Корейцы восприняли это как отступление, и на рассвете 13 000 корейских солдат начали атаку на оставшиеся японские войска на южном берегу реки Имджин. [176] Основные силы японцев контратаковали изолированные корейские войска и захватили их лодки. Корейские войска под командованием генерала Ким Мёнвона с большими потерями отступили к крепости Кэсон . [177]
Поскольку замок Кэсон был разграблен вскоре после того, как генерал Ким Мёнвон отступил в Пхеньян, [177] японские войска разделили свои цели: Первая дивизия должна была преследовать корейского короля в провинции Пхеньян на севере (где расположен Пхеньян); Вторая дивизия должна была атаковать провинцию Хамгён в северо-восточной части Кореи; Шестая дивизия должна была атаковать провинцию Чолла на юго-западной оконечности полуострова; Четвертая дивизия будет охранять провинцию Канвондо в средне-восточной части полуострова; а третья, пятая, седьмая и восьмая дивизии будут стабилизировать следующие провинции соответственно: провинция Хванхэ (ниже провинции Пхёнан), провинция Чхунчхон (ниже провинции Кёнгидо ); Провинция Кёнсан (на юго-востоке, где впервые высадились японцы); и провинция Кёнгидо (где расположена столица). [178]
Первая дивизия под командованием Кониси Юкинаги двинулась на север и по пути разграбила Пхёнсан , Сохонг , Пунгсан , Хванджу и Чхунхва . [179] В Чхунхве третья дивизия под командованием Курода Нагамаса присоединилась к первой и продолжила путь к городу Пхеньян, расположенному за рекой Тэдон . [179] В общей сложности 10 000 корейских солдат охраняли город от 30 000 наступающих японцев. [180] Их возглавляли различные командиры, в том числе генералы Ли Иль и Ким Мён Вон, и их подготовка к обороне гарантировала, что ни один катер не будет доступен для использования японцами. [179]
Ночью корейцы бесшумно переправились через реку и предприняли успешную внезапную атаку на японский лагерь. [179] Однако это насторожило остальную часть японской армии, которая атаковала корейские позиции в тыл и уничтожила оставшиеся подкрепления, переправившиеся через реку. [181] Остальная часть корейских войск затем отступила обратно в Пхеньян, а японские войска прекратили преследование корейцев, чтобы наблюдать за тем, как корейцы переправились через реку. [181]
На следующий день, используя то, что они узнали, наблюдая за отступающими корейскими войсками, японцы начали систематически отправлять войска на другой берег через мелководные участки реки, и при этом виде корейцы в одночасье покинули город. [182] 20 июля 1592 года Первая и Третья дивизии вошли в опустевший город Пхеньян. [182] [183] В городе им удалось захватить 100 000 тонн военных припасов и зерна. [183]
Четвертая дивизия под командованием Мори Ёсинари в июле двинулась на восток от столицы Хансон и захватила ряд крепостей вдоль восточного побережья от Анбьона до Самчхока . [182] Затем дивизия направилась внутрь, чтобы захватить Чонсон , Ёнволь и Пхенчхан , и обосновалась в столице провинции Вонджу . [182] Там Мори Ёсинари создал гражданскую администрацию, систематизировал социальные ранги по японской модели и провел межевание земель. [182] Симадзу Ёсихиро , один из генералов четвертой дивизии, прибыл в провинцию Канвондо поздно из-за восстания Умэкита и завершил кампанию, захватив Чхунчхон . [184]
Като Киёмаса, возглавлявший вторую дивизию численностью более 20 000 человек, пересек полуостров до округа Анбьон десятидневным маршем и двинулся на север вдоль восточного побережья. [184] Среди захваченных замков был Хамхын , столица провинции Хамгён . Там часть Второго отдела была приписана к обороне и гражданскому управлению. [185]
Остальная часть дивизии, 10 000 человек, [180] продолжила путь на север и 23 августа дала бой против южной и северной армий Хамгёна под командованием И Юна у Сонджина . [185] Корейская кавалерийская дивизия воспользовалась открытым полем у Сонджина и оттеснила японские войска к складу зерна. [185] Там японцы забаррикадировались тюками риса и успешно отразили атаку корейских войск с помощью аркебуз. [185] В то время как корейцы планировали возобновить бой утром, Като Киёмаса устроил им засаду ночью. Вторая дивизия полностью окружила корейские войска, за исключением бреши, ведущей к болоту. [185] Те, кто бежал, были пойманы в ловушку и убиты на болоте. [185]
Бегущие корейцы подняли тревогу в других гарнизонах, позволив японским войскам легко захватить уезды Кильджу , Мёнчон и Кёнсон . [185] Затем вторая дивизия повернула вглубь страны через округ Пурён в сторону Хёрёна , где укрылись два корейских принца. [185] 30 августа 1592 года вторая дивизия вошла в Хёрён, где Като Киемаса принял корейских принцев и губернатора провинции Ю Ён Рипа, которые уже были захвачены местными жителями. [185] Вскоре после этого отряд корейских воинов передал голову анонимного корейского генерала, а также генерала Хан Кук-Хама, связанных веревками. [185]
Затем Като Киёмаса решил атаковать близлежащий замок чжурчжэней за рекой Тюмень в Маньчжурии , чтобы проверить свои войска против «варваров», как корейцы называли чжурчжэней ( оранкаэ по-корейски и орангай , оба произошли от монгольского термина урянхай «лесной варвар»). ). [186] К 8-тысячной армии Като присоединились 3000 корейцев в провинции Хамгён, поскольку чжурчжэни периодически совершали набеги через границу. [186] Вскоре объединенные силы разграбили замок и расположились лагерем недалеко от границы; после того, как корейцы ушли домой, японские войска подверглись ответному нападению со стороны чжурчжэней. [186] Като Киёмаса отступил со своими войсками, чтобы избежать больших потерь. [186] Из-за этого вторжения растущий лидер чжурчжэней Нурхачи предложил военную помощь народам Чосон и Мин в войне. Однако обе страны, в частности Чосон, отклонили это предложение, заявив, что было бы позорно принимать помощь от «варваров» с севера.
Вторая дивизия продолжила путь на восток, захватив крепости уездов Чансон , Онсон , Кёнвон и Кёнхун , и, наконец, прибыла в Сосупо в устье реки Тюмень. [186] Там японцы отдыхали на пляже и наблюдали за близлежащим вулканическим островом на горизонте, который они приняли за гору Фудзи . [186] После тура японцы продолжили свои прежние усилия по бюрократизации и управлению провинцией и позволили корейцам управлять несколькими гарнизонами. [187]
Несмотря на эти меры, Като Киёмаса не может сохранить контроль над островом Хамгён. Поскольку он встречает постоянное сопротивление за исключением тех мест, где расположены его основные силы, Като совершает фатальную ошибку, рассеивая свои войска сотнями, чтобы доказать Хидэёси, что он контролирует оккупированную территорию, в отличие от других даймё, на которых нападают армии Праведников. . [188]
Более того, холодная и суровая земля Хамгёндо затрудняла сопротивление и снабжение японских войск из более теплых юго-западных регионов. Не сумев решить проблему, Киёмаса Като отказался от запрета на грабежи, что вызвало сопротивление корейцев. В ответ 20 октября 1592 года Чон Мун-бу , офицер из Хамгёндо, набрал людей и вновь собрал разбросанные правительственные войска. При поддержке жителей провинции Хамгён 3500 человек легко отбили Кёнсон, Хёрён и Пурён и казнили тех, кто сотрудничал с японцами, что значительно распространило движение по всей провинции Хамгён. [189] [190] 30 октября 1592 года японская армия численностью 1000 человек, вернувшаяся после разграбления деревень Чосон, подверглась нападению 500 кавалеристов Чосон в Соксонрёне и была вынуждена отступить, оказавшись в изоляции из-за сильного холода на горе Чангдок. В ответ корейские солдаты на следующий день на рассвете подожгли гору, уничтожив японскую армию. [190]
Даже в этой ситуации Като не решался отправить войска или отступить, поскольку ход битвы постепенно менялся. В конце концов, когда ситуация ухудшилась и японцы понесли тяжелые потери в замке Чинджу и были вынуждены сосредоточить свои силы на юге, он приказал своим войскам охранять замок Кильджу и ждать помощи. [191] В конце концов, оставшиеся японские войска в Хамгёндо отступили к замку Кильджу, и праведные армии осаждали замок в течение трех месяцев, чтобы помешать им собирать дрова. [192] В январе Киёмаса Като возглавляет армию, чтобы вернуть Хамгёндо. 21 января Праведные армии начали сокрушительную атаку на Данчхон, нанеся тяжелые потери японскому авангарду, но потерпев три поражения от основной японской армии, которая была вынуждена прорвать осаду замка Кильджу и отступить, позволив пойманным в ловушку японцам сбежать. . [193] Однако Като Киемаса был вынужден покинуть остров Хамгён из-за холода и проблем со снабжением и 29 февраля отступил в Ханьян. [194] [195]
Захватив Пхеньян, японцы планировали пересечь реку Ялу на территорию чжурчжэней и использовать воды к западу от Корейского полуострова для снабжения вторжения. [196] Однако Ли Сун Син , занимавший пост левого командующего флотом [n 3] провинции Чолла (прикрывающей западные воды Кореи), успешно уничтожил японские корабли, перевозившие войска и припасы. [196] Япония, не имея достаточного количества оружия и войск для вторжения в Китай, изменила цель войны на оккупацию Кореи. [196]
Когда японские войска высадились в порту Пусан, Бак (также пишется Пак ) Хон, левый военно-морской командующий провинции Кёнсан , уничтожил весь свой флот, свою базу, все вооружение и провиант и бежал. [160] Вон Гюн , правый командующий военно-морским флотом, также разрушил и покинул свою базу и бежал в Коньян только с четырьмя кораблями. [160] Таким образом, корейские военно-морские силы вокруг провинции Кёнсан не велись, а уцелевшие два из четырех флотов действовали только на другой (западной) стороне полуострова. [160] Позже Вон Гюн отправил Ли Сун Сину сообщение о том, что он бежал в Коньян после того, как японцы разгромили его в бою. [197] И Сун Син отправил гонца на соседний остров Намхэ, чтобы передать приказ И о подготовке к войне, но обнаружил, что он разграблен и оставлен собственными жителями. [197] Когда солдаты начали тайно бежать, Ли Сун Син отдал приказ «арестовать беглецов» и приказал вернуть двоих беглецов обратно и обезглавить; Затем он выставил их головы напоказ. [197] Бои Ли Сун Сина постоянно влияли на ход войны и создавали значительную нагрузку на морские пути вдоль западной части Корейского полуострова, поддерживая наступление японцев. [198]
Корейский военно-морской флот полагался на сеть местных рыбаков и разведывательных лодок для получения разведданных о передвижениях противника. [198] На рассвете 21 июля 1592 года Ли Сун Син и Ли Ёк Ги отправились в плавание с 24 паноксонами , 15 небольшими военными кораблями и 46 лодками (т. е. рыбацкими лодками) и к закату прибыли в воды провинции Кёнсан. . [198] Японцы плавали вверх и вниз по корейскому побережью, грабя и сжигая все приморские деревни, и не ожидали сопротивления со стороны корейского флота. [199]
На следующий день флот провинции Чолла отплыл к назначенному месту, где их должен был встретить Вон Гюн, и 23 июля встретил Ли Сун Сина. Увеличенная флотилия из 91 корабля [203] затем начала кругосветное плавание вокруг острова Кодже , направляясь в Гадок. Остров , но разведывательные суда обнаружили в гавани Окпо 50 японских судов . [198] Увидев приближающийся корейский флот, некоторые японцы, занятые грабежами, вернулись на свои корабли и начали бежать. [198] При этом корейский флот окружил японские корабли и добил их артиллерийскими обстрелами. [204] Японцы стреляли из стрел и аркебуз, но корейцы держались от них на приличном расстоянии, что делало японский огонь неэффективным. [199] Корейская девочка-подросток, которую японцы забрали в качестве сексуальной рабыни на борту одного из своих кораблей, вспоминала:
С наших кораблей на японские суда градом посыпались пушечные ядра и длинные стрелы. Те, в кого попали ракеты, падали замертво, залитые кровью, а другие с дикими визгами катались по палубе или прыгали в воду, чтобы подняться на холмы. В это время я оставался неподвижным от страха на дне лодки в течение долгих часов, поэтому не знал, что происходит во внешнем мире. [199]
Той ночью корейцы заметили еще пять японских судов и уничтожили четыре. [204] После одного дня боев флот Ли Сун Сина уничтожил 26 японских кораблей. [205] На следующий день корейцы подошли к 13 японским кораблям в Чокджинпхо . [204] Так же, как и предыдущий успех при Окпо, корейский флот уничтожил 11 японских кораблей, завершив битву при Окпо без потери ни одного корабля. [204] В своем докладе королю Сончжо о своей победе адмирал Ли Сун Син нашел самурайские шлемы японцев довольно странными, написав:
Красно-черные японские доспехи, железные шлемы, конские гривы, золотые короны, золотое руно, золотые доспехи, платье из перьев, метлы из перьев, трубы-ракушки и многие другие любопытные вещи причудливой формы с богатым орнаментом поражают зрителей трепетом, как диковинные. призраки или странные звери. [205]
Японские генералы были потрясены, узнав о битве при Окпо, в которой корейцы не потеряли ни одного корабля, поскольку это грозило отрезать их от Японии. [205] После своей победы Ли Сун-Син нашел сгоревшие останки бесчисленных прибрежных деревень, где японцы порабощали женщин, убивая при этом всех мужчин. [205]
Примерно через три недели после битвы при Окпо [206] Ли Сун Син и Вон Гюн отплыли в общей сложности с 26 кораблями (23 под командованием Ли Сун Сина) к заливу Сачхон после получения разведывательного отчета о японском присутствии. [207] Ли Сун Син оставил свои рыболовные суда, которые составляли большую часть его флота, в пользу недавно построенного корабля-черепахи. [206] В Сачхоне японские корабли стояли на якоре в бухте под мысом, где японцы создали командную базу. [205]
Корабль-черепаха — судно конструкции паноксон с удалением повышенного командного пункта, преобразованием планширя в изогнутые стены и добавлением крыши, покрытой железными шипами (и, возможно, шестиугольными железными пластинами; это оспаривается [200] ] [201] [202] ). [208] Его стены содержали в общей сложности 36 орудийных портов, а также отверстия над пушкой, через которые члены экипажа корабля могли выглядывать и стрелять из своего личного оружия. [207] Конструкция не позволяла врагам проникнуть на борт корабля и нацелиться на находившийся внутри персонал. [208] Корабль был самым быстрым и маневренным военным кораблем на восточноазиатском театре военных действий, оснащенным двумя парусами и 80 гребцами, по очереди управлявшими 16 веслами корабля. [154] За всю войну служило не более шести кораблей-черепах, и их основная задача заключалась в том, чтобы глубоко врезаться в ряды противника, нанести ущерб своими пушками и уничтожить флагман противника. [154]
8 июля 1592 года флот прибыл в залив Сачхон, куда уходящий прилив не позволил корейскому флоту войти. [206] Поэтому Ли Сун Син приказал флоту симулировать отход, что японский командующий Вакисака Ясухару наблюдал из своей палатки на скале. [208] Японцы решили преследовать корейский флот, погрузили на борт свои 12 кораблей и преследовали корейский флот. [206] Корейский флот контратаковал корабль-черепаху впереди и успешно уничтожил все 12 кораблей. [206] [209] В своем докладе королю Сончжо адмирал Йи писал: «Ранее, предвидя японское вторжение, я построил корабль-черепаху... с головой дракона, из пасти которого мы могли стрелять из пушек, и с железом. шипы на спине, чтобы пронзить ноги врага, когда он попытается подняться на абордаж. Поскольку он имеет форму черепахи, наши люди могут смотреть изнутри, но враг не может заглянуть внутрь. Он движется так быстро, что может нырнуть. посреди даже многих сотен вражеских судов в любую погоду, чтобы атаковать их ядрами и огнеметами». [209] Японцы следовали своему кодексу Бусидо и яростно сражались, но превосходящая огневая мощь и броня кораблей-черепах более чем компенсировали это. [209] Адмирал Йи командовал со своей палубы и был тяжело ранен, когда японский снайпер всадил ему пулю в плечо. [209]
В битве при Дангпо , которая произошла у острова Мирук, 21 японский корабль под командованием Курушимы Митиюки находился в процессе разграбления корейской приморской деревни, когда корейский флот, казалось, бросил вызов. [210] Ли Сун-Син снова последовал своей обычной тактике: выступить вперед, чтобы бросить вызов, затем сделать притворное отступление, преследуя японцев по горячим следам, прежде чем устроить им засаду в открытом море. [211] Корейская девушка, взятая в плен и вынужденная стать любовницей Курусимы, в интервью после боя рассказала: «В день битвы стрелы и пули пролились на корабль-павильон, где он [Курусима] сидел. Сначала его ударили в лоб, но он не поколебался, но когда стрела пронзила его грудь, он с громким криком упал вниз», в то время как корабль-черепаха «подскочил вплотную к этому кораблю-павильону и разбил его, стреляя пушечными ядрами из пасти дракона и поливая стрелы и ядра из других пушек». [211]
После своей победы Ли Сун Син провел следующие дни в поисках новых японских кораблей, которые он нашел в Данханпо . [211] И построил свои корабли в круг, в то время как корабль-черепаха протаранил японский флагман, что привело к рукопашной схватке. [212] И хотел уничтожить японцев и, опасаясь, что японцы могут высадить свои корабли на берег, приказал притвориться отступлением, чтобы перенести битву в открытое море, что снизило шансы японцев на выживание. [212] В своем докладе королю Сончжо Йи отметил, что японцы не проявили пощады к корейским мирным жителям, насилуя, пытая и убивая независимо от возраста и пола, и он также не оказывал им пощады. Притворное отступление сработало: японцы последовали за корейцами в открытое море, и Йи писал:
Затем наши корабли внезапно окружили корабли противника с четырех направлений, на полном ходу атаковав их с обоих флангов. Черепаха с командиром летучей эскадрильи на борту в очередной раз протаранила судно вражеского павильона, при этом разбив его пушечным огнём, а остальные наши корабли попали огненными стрелами в её парчовые занавеси и паруса. Вспыхнуло яростное пламя, и от попадания стрелы вражеский командир упал замертво». [212]
Все японские корабли, кроме одного, были захвачены или потоплены, а Ли Сун Син отправил королю Сонджо засоленные головы 43 офицеров-самураев. [212] На следующий день единственный японский корабль, которому удалось сбежать, столкнулся с корейским кораблем, посланным для его захвата, что привело к ожесточенной драке, когда корейцы поднялись на борт японского корабля. [212] Капитан японского корабля «стоял один, держа в руке длинный меч, и без страха сражался до последнего», получив 10 стрел, чтобы убить его. [213] Все 88 моряков японского корабля были убиты, а Йи отрезали уши, чтобы их «засолили и упаковали в ящик для отправки в суд». [213]
В ответ на успех корейского военно-морского флота Тоётоми Хидэёси отозвал трёх командиров, участвовавших в наземных операциях: Вакисака Ясухару , Като Ёсиаки и Куки Ёситака . [214] Хидэёси понимал, что, если корейцы получат господство на море, это будет конец вторжения в Корею, и приказал уничтожить корейский флот и принести ему голову Ли Сун Сина. [213] Куки, бывший пират, имел наибольший военно-морской опыт, а Като Ёсиаки был одним из «Семи копий Шизугатаке». [213] [215] Однако командиры прибыли в Пусан за девять дней до фактического отдачи приказа Хидэёси и собрали эскадру для противодействия корейскому флоту. [214] В конце концов, Вакисака завершил свои приготовления, и его стремление завоевать военную честь подтолкнуло его начать атаку на корейцев, не дожидаясь, пока закончат другие командиры. [216]
Объединенный корейский флот в составе 53 кораблей [217] под командованием Ли Сун Сина и Ли Ёкги проводил операцию по поиску и уничтожению, поскольку японские войска на суше продвигались в провинцию Чолла. [218] Провинция Чолла была единственной корейской территорией, не затронутой крупными военными действиями, и служила домом для трех командующих и единственными действующими корейскими военно-морскими силами. [218] Корейский флот посчитал целесообразным уничтожить военно-морскую поддержку японцев, чтобы снизить эффективность наземных войск противника. [218]
13 августа 1592 года корейский флот, отплывший от острова Мирук в Дангпо, получил от местных известие о том, что поблизости находится большой японский флот. [218] Пережив шторм, корейский флот бросил якорь у Дангпо, где на пляже появился местный житель и сообщил, что японский флот только что вошел в узкий пролив Кённаэрьян, разделяющий остров Кодже . [218] [219] На следующее утро корейский флот заметил японский флот из 82 судов, стоящих на якоре в проливе Кённаерян. [218] Из-за узости пролива и опасности, которую представляли подводные камни, Ли Сун Син послал шесть кораблей в качестве приманки, чтобы выманить 63 японских судна в более широкое море. [217] Японский флот преследовал и, оказавшись в открытой воде, был окружен корейским флотом полукруглым строем, названным И Сун Синем «крылом журавля». [220] Поскольку по крайней мере три корабля-черепахи (два из которых были недавно построены) возглавили столкновение с японским флотом, корейские корабли произвели залпы пушечных ядер по японскому строю. [220] Затем корейские корабли вступили в открытый бой с японскими кораблями, сохраняя достаточную дистанцию, чтобы не допустить выхода японцев на абордаж; И Сун-син разрешал рукопашный бой только против сильно поврежденных японских кораблей. [220] В ходе боя корейский флот применил зажигательную бомбу в металлическом корпусе, которая нанесла значительный ущерб японским палубным экипажам и вызвала жестокие пожары на борту их кораблей. [221] [222] Согласно Вакидзака ки : «Человек по имени Манабэ Саманосукэ был капитаном корабля в тот день, и корабль, на котором он находился, был подожжен. Это мучило его, и он говорил, что ему может грозить встреча с другими самураями. снова в армии, покончил жизнь самоубийством и умер». [213] И отметил, что «бесчисленное количество японцев были поражены стрелами и упали замертво в воду», но также пожаловался, что «...около четырехсот измученных японцев, не найдя способа спастись, покинули свои лодки и сбежали на берег» . [213]
Битва закончилась победой корейцев: японцы потеряли 59 кораблей: 47 уничтожено и 12 взято в плен. [223] В ходе боя не было потеряно ни одного корейского корабля. На протяжении всего боя корейские солдаты спасли нескольких корейских военнопленных. Вакисака Ясухару сбежал благодаря скорости своего флагмана. [223] Когда новость о поражении в битве у острова Хансан достигла Тоётоми Хидэёси, он приказал японским силам вторжения прекратить все дальнейшие военно-морские операции. [224]
В течение двух дней после сражения при Дангпо Ли Ёкги со своим флотом присоединился к Ли Сун Сину и Вон Гюну и участвовал в поисках вражеских судов в районе острова Коджедо и материкового побережья. [225] Затем адмиралы получили сведения о том, что группа японских кораблей, в том числе те, что спаслись от сражения при Дангпо, стояла на якоре в бухте Дангханпо. [225] После отправки разведчика флот продвинулся и обнаружил 26 вражеских кораблей, стоящих на якоре вдоль берега. [226] Не сумев выстроиться в линию в небольшой бухте, корейский флот образовал круг с кораблем-черепахой впереди и обстрелял японцев. [227] Понимая, что они, скорее всего, бросят свои корабли и побегут вглубь страны, Ли Сун Син приказал притвориться отступлением, чтобы вывести японские войска из залива в открытую воду. [227] Японцы проглотили наживку и последовали за ними, но были отрезаны. [228] Все японские корабли были потоплены или сожжены, и лишь немногим выжившим удалось доплыть до берега и спастись. [229]
16 августа 1592 года Ли Сун-син повел свой флот в гавань Ангольпо, где стояли в доке 42 японских корабля, в битве при Ангольпо . [230] После того, как ложное отступление не принесло никакого ответа, он организовал переброску кораблей, чтобы продолжить непрерывную бомбардировку. [230] Когда лишь несколько японских кораблей остались неповрежденными, И отвел свой флот назад и позволил им уйти морем, тем самым защитив жителей местных деревень от возможных репрессий со стороны японских войск, застрявших на суше. [230]
Морское сражение произошло 1 сентября 1592 года, во время первой фазы японского вторжения в Корею. Это было внезапное нападение корейцев на флот Тоётоми Хидэёси, дислоцированный в Пусане. В ходе битвы японские войска потеряли 100 кораблей, при этом ни один корейский корабль не был потерян. Офицер Вун (ко) и шесть корейских солдат, а также бесчисленное количество японских солдат были убиты. [231] [232] Однако в конечном итоге корейский флот отступил, не сумев захватить Пусан. [233] В «Анналах династии Чосон» (официальная корейская история, написанная бюрократом корейского правительства, расположенного в районе Ханьян ), записано, что корейский флот не смог победить японцев в Пусане. [233] Однако в других первичных исторических источниках, таких как официальный сборник Чосон (李忠武公全書), написанный бюрократами Чосон, а также военный дневник Ли Сун Сина и его военные отчеты, это записано как решающая победа Кореи. . [232] [234] [231] [235] [236] Современные историки также охарактеризовали битву как решающую победу Кореи. [237] [238] Некоторые корейские историки, изучая войну Имджин, верят «Военному дневнику» Ли Сун Сина больше, чем «Анналам династии Чосон», потому что он был командиром на месте событий. [239] [240]
После битвы корейское правительство повысило И до Самдо Сугун Тонджеса , [n 4] — титул командующего корейским военно-морским флотом до 1896 года. [241]
С самого начала войны корейцы организовали ополчения, которые они назвали « праведными армиями » ( корейский : 의병 ), чтобы противостоять японскому вторжению. [242] Эти боевые отряды были сформированы по всей стране и участвовали в боях, партизанских рейдах, осадах, а также в транспортировке и строительстве предметов первой необходимости военного времени. [243]
Во время войны существовало три основных типа корейских ополчений «праведной армии»: выжившие и лишенные лидера корейские регулярные солдаты, патриотичные янбаны (аристократы) и простолюдины, а также буддийские монахи. [243] К лету 1592 года в Праведной армии насчитывалось около 22 200 корейских партизан, которые связали большую часть японских войск. [244]
Во время первого вторжения провинция Чолла оставалась единственной нетронутой территорией Корейского полуострова. [243] Помимо успешного патрулирования моря Ли Сун Синем, деятельность добровольческих сил вынуждала японские войска избегать провинции в пользу других приоритетов. [243]
Гвак Чжэ Ю был известным лидером корейского ополченческого движения, первым сформировавшим группу сопротивления японским захватчикам. [245] Он был землевладельцем в городе Уирён , расположенном на берегу реки Нам в провинции Кёнсан. В Корее Гвака помнят как загадочного романтического героя. [244] Поскольку корейские регулярные войска покинули город, [243] и нападение казалось неизбежным, Гвак организовал 50 горожан. Однако Третий дивизион направился из Чханвона прямо в сторону Сонджу . [245] Когда Квак использовал заброшенные правительственные склады для снабжения своей армии, губернатор провинции Кёнсан Ким Су заклеймил группу Квака как повстанцев и приказал ее расформировать. [245] Когда Гвак попросил помощи у других землевладельцев и направил прямое обращение к королю, губернатор послал войска против Гвака, несмотря на то, что у него уже было достаточно проблем с японцами. [245] Однако затем прибыл чиновник из столицы, чтобы собрать войска в провинции, и, поскольку чиновник жил неподалеку и фактически знал его, он спас Гвака от неприятностей с губернатором. [245]
Гвак Чжэ-у развернул свои войска для партизанской войны под прикрытием высоких тростников на месте слияния рек Накдонг и Нам. [245] Эта стратегия не позволяла японским войскам получить легкий доступ к провинции Чолла, где находился Ли Сун Син и его флот. [245]
Шестая дивизия под командованием Кобаякавы Такакаге отвечала за захват провинции Чолла. [245] Шестая дивизия двинулась к Сонджу по установленному японскому маршруту (т.е. Третья дивизия, см. выше) и свернула налево к Кымсану в провинции Чхунчхон , который Кобаякава сделал своей отправной базой для вторжения в провинцию. [245]
Анкокудзи Экей , бывший буддийский монах, ставший генералом благодаря своей роли в переговорах между Мори Терумото и Тоётоми Хидэёси, возглавил подразделения Шестой дивизии, которой было поручено вторжение в провинцию Чолла. Подразделения начали марш к Уирёну в Чханвоне и прибыли к реке Нам. [245] Разведчики Анкокудзи установили измерители глубины реки, чтобы вся эскадра могла пересечь реку. Ночью корейские ополченцы перенесли счетчики в более глубокие участки реки. [245] Когда японские войска начали переправу, ополчение Гвак Джэ-у устроило им засаду и нанесло им тяжелые потери. [245] В конце концов, чтобы продвинуться в провинцию Чолла, людям Анкокудзи пришлось попытаться идти на север, обходя небезопасные территории и в пределах безопасности крепостей с японским гарнизоном. [245] В Кэньоне цель Анкокудзи была изменена на Геочан , который должен был быть взят с помощью Кобаякавы Такакаге. [245] Однако вся кампания Чолла была затем прекращена, когда Ким Мён и его партизаны успешно устроили засаду на войска Анкокудзи, выпустив стрелы из укрытых позиций в горах. [245]
Когда японские войска продвигались к Хансону, И Гван , губернатор провинции Чолла, попытался остановить продвижение японцев, направив свою армию к столице. [246] Услышав известие о том, что столица уже разграблена, губернатор отозвал свою армию. [246] Однако, когда численность армии выросла до 50 000 человек за счет накопления нескольких добровольческих отрядов, И Гван и нерегулярные командиры пересмотрели свою цель вернуть Хансон и повели объединенные силы на север, к Сувону , 42 км (26 миль). к югу от Хансона. [246] 4 июня авангард численностью 1900 человек попытался захватить близлежащую крепость в Йонгине , но 600 японских защитников под командованием Вакидзака Ясухару избегали боя с корейцами до 5 июня, когда основные японские войска пришли на помощь крепости. [246] [247] Японские войска успешно контратаковали коалицию Чолла, вынудив корейцев бросить оружие и отступить. [246]
Примерно во время мобилизации добровольческой армии генерала Квак Чжэ У в провинции Кёнсан Го Кён Мён в провинции Чолла сформировал добровольческий отряд численностью 6000 человек. [246] Затем Го попытался объединить свои силы с другим ополчением в провинции Чхунчхон, но при пересечении границы провинции он услышал, что Кобаякава Такакаге из шестой дивизии начал атаку на Чонджу (столицу провинции Чолла) из горной крепости в Кымсан . Го вернулся на свою территорию. [246] Объединив силы с генералом Квак Ёном, Го затем повел своих солдат в Кымсан. [246] Там 10 июля добровольческие отряды сражались с японской армией, отступавшей к Кымсану после поражения в битве при Ичи двумя днями ранее, 8 июля. [248]
По подсказке короля Сончжо буддийский монах Хюджон издал манифест, призывающий всех монахов взяться за оружие, написав: «Увы, небесного пути больше нет. Судьба земли идет к упадку. Вопреки небу и разуму , жестокий враг имел смелость пересечь море на тысяче кораблей». [249] Хюджон называл самураев «ядовитыми дьяволами», которые были «такими же опасными, как змеи или свирепые животные», чья жестокость оправдывала отказ от пацифизма буддизма ради защиты слабых и невинных. [250] Хюджон завершил свое обращение призывом к трудоспособным монахам «надеть доспехи милосердия Бодхисаттв , держать в руках заветный меч, чтобы сразить дьявола, владеть молнией Восьми Божеств и прийти вперед!". [250] По меньшей мере 8000 монахов откликнулись на призыв Хюджона, некоторые из чувства корейского патриотизма, а другие движимые желанием улучшить статус буддизма, который подвергся дискриминации со стороны синофильского суда, намеревающегося пропагандировать конфуцианство . [250]
В провинции Чхунчхон аббат Ёнгю оказался активным партизанским лидером и вместе с Праведной армией численностью 1100 человек под командованием Чо Хона атаковал и разбил японцев в битве при Чхонджу 6 сентября 1592 года . Лидеры начали спорить между собой о том, кто несет наибольшую ответственность, и когда корейцы перешли в наступление, регулярные войска под командованием Юн Сонгака отказались принимать участие, в то время как Праведная армия под командованием Чо Хона и монахи-воины под командованием настоятеля Ёнгю маршировали отдельно. [251] 22 сентября 1592 года Чо Хон с 700 партизанами Праведной армии атаковал 10-тысячный японский отряд под командованием Кобаякавы Такакаге . [251] Тернбулл описал вторую битву при Кымсане как безрассудный поступок со стороны Чо, поскольку его превосходящие по численности силы сразились с «10 000 самых сильных самураев», которые окружили Праведную армию и «уничтожили» ее, уничтожив все корейские силы, когда Кобаякава приказал не брать пленных. [252] Чувствуя себя обязанным прийти на помощь Чо, настоятель Ёнгю теперь повел своих монахов-воинов против Кобаякавы в третьей битве при Кымсане, которого также постигла та же участь — «полное уничтожение». [252] Однако, поскольку выступ Кымсан принял три последовательные корейские атаки в течение одного месяца, 6-я дивизия под командованием Кобаякавы была отозвана, поскольку Тоётоми Хидэеси решил, что выступ не стоит усилий по его удержанию, и к страданиям люди региона, это было все, что имело значение. [252] Уход японцев спровоцировал дальнейшие нападения партизан, и один лидер Праведной армии, Пак Чин, приказал бросить какой-то предмет через стены удерживаемого японцами города Кёнджу , что вызвало «грабителей», как корейские источники всегда называли японцев, пойти осмотреть его. Объект оказался бомбой, в результате которой погибли 30 японцев. [252] Опасаясь, что его гарнизон сейчас недостаточно силен, японский командующий приказал отступить к прибрежному ваджо (замку) в Сосаэнпо. [252]
Чинджу был стратегическим оплотом, защищавшим провинцию Кёнсан . Японское командование знало, что контроль над Чинджу будет означать легкий доступ к рисовым поясам провинции Чолла. Соответственно, большая армия под командованием Хосокавы Тадаоки подошла к Чинджу. Чинджу защищал Гим Си Мин , один из лучших генералов Кореи, командующий корейским гарнизоном численностью 3000 человек. [253] Гим недавно приобрел около 170 новых аркебуз, которые были равны по силе японским орудиям. [253] Как обычно, японцы начали собирать головы, а Тайкоки упомянул, как самурай по имени Дзиродзаэмон «взял первую голову и поднял ее вверх. Остальные пять человек также атаковали и забрали несколько отличных голов». [253] У японцев обычно не было особых проблем с захватом корейских замков и городов, а среди самураев было распространено определенное презрение к боевым способностям корейцев, поэтому для японцев было большим сюрпризом, когда они напали на Чинджу и были поражены. шквалом огня, когда люди Гима бросали тяжелые камни и бомбы, стреляя из аркебуз, останавливая атаку. [253]
Хосокава приказал начать новую атаку, при этом самураи продвигались на этот раз под бамбуковыми щитами и прикрывающим огнем аркебуз, что позволило им установить лестницы через стены Чинджу. [254] Произошла сцена кровавой бойни: корейцы сбрасывали на японцев камни и бомбы замедленного действия. [254] Тайкоки сообщил :
Когда мы пытались стать итибан нори («первыми залезть»), они полезли вверх, как рой. Из-за этого лестницы чуть не сломались, а товарищи упали с подъема и не смогли воспользоваться лестницами. Брат Хосокавы Тадаоки, Садаоки, был одним из таких, его сопровождали пехотинцы на лестницах справа и слева, и он строго приказал: «Пока я лично не заберусь в замок, по этой лестнице может подняться один человек. Если кто-нибудь поднимется, я возьму голову!», затем он полез. Благодаря этому лестница не сломалась, и люди, видевшие его, громко хвалили его. Следовательно, вскоре он положил руки на стену, но когда он попытался войти изнутри замка, в него пронзили копья и нагинаты , пытаясь заставить его упасть, и, к сожалению, он упал на дно рва. . [255]
В течение трех дней японцы безуспешно атаковали Чинджу, рвы были полны их трупов. [256] 11 ноября 1592 года отряд корейских партизан во главе с Гвак Чжэ У прибыл в качестве подкрепления, и, чтобы обмануть японцев, заставив их думать, что его силы намного больше, чем на самом деле, Гвак приказал своим людям зажигать костры по ночам. на холмах, трубя в раковины. [256] 12 ноября Хосокава Тадаоки приказал предпринять последнюю попытку штурма Чинджу, с тяжелыми боями у северных ворот, при этом генерал Гим был убит, когда японская пуля прошла через его голову, но огонь корейской аркебузы отогнал японцев. [257] В это время другой корейский отряд помощи с крайне необходимыми боеприпасами прибыл вверх по реке Нам, что вынудило Хосокаву прорвать осаду, который утверждал, что, поскольку японцы глубоко на вражеской территории и нет резервов для прикрытия его тыла, это слишком опасно продолжать осаду. [256] Тоётоми Хидэёси пришел в ярость, когда услышал о поражении, заявив, что японцы никогда не должны быть побеждены корейцами, и поклялся отомстить. [256] С помощью аркебуз, пушек и минометов корейцам удалось выбить японцев из провинции Чолла. Результат сражения при Чинджу не позволил японцам войти в провинцию Чолла.
Не имея возможности отразить японское вторжение, Корея в конечном итоге была вынуждена полагаться на вмешательство Минского Китая, чтобы остановить наступление Японии, несмотря на различные логистические и организационные трудности, с которыми столкнулись японцы. [258]
Корейский придворный историк и политик Рю Сон Рён заявил, что корейская военно-морская победа остановила всю стратегию захватчиков, «отрезав одну из рук», с помощью которой Япония пыталась окружить Корею, изолировав армию Кониси Юкинаги в Пхеньяне и обеспечив безопасность Китая. воды от опасного нападения Японии, так что «Небесная Армия могла прийти по суше на помощь» Корее. [213] [258]
Наблюдая за кризисом в Чосоне, император Ваньли и двор Мин поначалу были полны замешательства и скептицизма относительно того, как их приток мог быть захвачен так быстро. [259]
Корейский двор поначалу не решался обратиться за помощью к династии Мин и начал вывод войск в Пхеньян. [259] После неоднократных просьб короля Сончжо и после того, как японская армия уже достигла границы Кореи с Китаем, Китай наконец пришел на помощь Корее. [26] Китай также был в некоторой степени обязан прийти на помощь Корее, потому что Корея была государством-данником Китая, а династия Мин не терпела возможности японского вторжения в Китай. [38] [39] Местный губернатор Ляодуна в конце концов отреагировал на просьбу короля Сончжо о помощи после захвата Пхеньяна, отправив небольшой отряд из 5000 солдат во главе с Цзу Чэнсюнем. [260] Цзу, генерал, успешно сражавшийся против монголов и чжурчжэней, был слишком самоуверен и презирал японцев. [257] Этот кавалерийский отряд почти беспрепятственно продвинулся вперед и сумел войти в Пхеньян, но был быстро и решительно разбит японскими войсками в городе. 23 августа 1592 года китайцы атаковали под прикрытием сильного ливня, застигнув японцев врасплох. [261] Как только японцы поняли, что численно превосходят китайцев в шесть раз, они позволили китайской кавалерии рассредоточиться по улицам Пхеньяна и контратаковали, используя свое численное превосходство для уничтожения китайцев. [261] Когда китайцы отступили на грязные поля за пределами Пхеньяна, самураи истребляли их сотнями. [261] Один из их ведущих генералов, Ши Ру, был убит в этом бою. Японцы были в восторге от победы над армией Китая, крупнейшей державы в Восточной Азии, но Кониси Юкинага впал в уныние осенью 1592 года, когда стало ясно, что подкрепления из Японии не прибудут. [261] Флот адмирала Ли Сун Сина не позволял японским кораблям приземлиться, а атаки партизан Корейской праведной армии оставили японские войска в Северной Корее в значительной степени отрезанными от сил в Южной Корее. [261] На конференции в Хансоне Кониси сказал Уките Хидэие , что он не уверен, удастся ли удержать Пхеньян, если китайцы снова нападут большими силами. [261] Во второй половине 1592 года Мин направил в Пхеньян следственные группы для выяснения ситуации. [259] Мин полностью осознал ситуацию и принял решение о полном подкреплении к сентябрю 1592 года. С победой в Нинся китайцы, наконец, получили силы, доступные для Кореи, и Ли Жусун , генерал, подавший восстание в Нинся.был отправлен для изгнания японцев из Кореи. [261]
К тому времени стало ясно, что ситуация гораздо более серьезная, чем та, с которой могли бы справиться местные силы. Таким образом, император Мин мобилизовал и направил в январе 1593 года более крупные силы под командованием генерала Ли Жусуна и императорского суперинтенданта Сун Инчана , первый из которых был одним из сыновей военного магистрата Ляодуна династии Мин Ли Чэнляна , а второй — бюрократического офицера ( Военный закон династии Мин предусматривал, что любой военный офицер должен иметь сопровождающего бюрократа, назначенного Императорским двором в качестве начальника генерала). Согласно сборнику писем, оставленных Сун Инчаном, численность армии Мин составляла около 40 000 человек, [n 5] состоящая в основном из гарнизонов с севера, в том числе около 3 000 человек, имевших опыт борьбы с японскими пиратами под командованием Ци Цзигуана . Ли хотел провести зимнюю кампанию, поскольку замерзшая земля позволила бы его артиллерийскому поезду двигаться легче, чем по дорогам, превращенным в грязь осенними дождями. [262] 5 января 1593 года У Вэйчжун возглавил передовой отряд численностью 3000 человек через реку Ялу в Корею, а позже в тот же день последовали два батальона по 2000 человек каждый. [261] В Уиджу король Сончжо и корейский двор официально приветствовали Ли и других китайских генералов в Корее, где обсуждалась стратегия. [263]
Таиланд , долгое время являвшийся верным данником китайских династий, [264] [265] предложил напрямую атаковать Японию, чтобы вмешаться в планы Тоётоми Хидэёси, но Мин не принял предложение, вместо этого приказав Таиланду атаковать Бирму . [266]
5 февраля 1593 года экспедиционная армия Мин прибыла к Пхеньяну в сопровождении группы корейских солдат. Минский генерал Ли Жусун был назначен верховным главнокомандующим всех армий Кореи. После того, как первоначальные попытки переговоров с японскими защитниками под командованием Кониси Юкинаги провалились, [23] в течение следующих нескольких дней обе стороны начали перестрелки на окраинах, при этом Ли Русонг пытался выбить японский гарнизон на холмах к северу от города, в то время как Ли Русонг пытался выбить японский гарнизон на холмах к северу от города. Кониси Юкинага предпринял попытку ночного рейда на лагерь Мин. [23] Ночная атака японцев была отбита китайскими огненными лучниками, и Ли приказал притвориться отступлением, в результате чего самоуверенные самураи попали в ловушку, что привело к их уничтожению. [263] Китайско-корейские силы состояли из 43 000 китайцев, 10 000 корейцев, а также партизан Праведной армии и около 5 000 монахов-воинов . [267] Ли признал, что японская пехота была лучше оснащена орудиями, но заверил своих офицеров: «Японское оружие имеет дальность действия в несколько сотен шагов, тогда как моя огромная пушка имеет дальность действия от пяти до шести ли [2,4 км]. Как можем ли мы не победить?» [263] Город Пхеньян был одной из самых мощных крепостей в Корее, и чтобы взять его, планы Ли предусматривали окружить город со всех четырех сторон, начав ожесточенную бомбардировку, под которой будет продвигаться его пехота. [268]
Корейские монахи-воины под предводительством аббата Хюджона атаковали штаб Кониси Юнинаги на Моранбонге , попав под шквальный огонь японских аркебуз, унеся сотни убитых, но они выстояли. [254] Позже в тот же день китайцы под командованием У Вэйчжуна присоединились к атаке, и, имея реальную опасность того, что Кониси будет отрезан от остальной части своей армии, Со Ёситоси возглавил контратаку, которая спасла японские войска от Моранбонга. [268] После падения Моранбонга после двухдневных боев Ли Русонг приказал своим пушкам открыть огонь, в то время как огненные стрелы и зажигательные бомбы подожгли большую часть города. [268] Утром 6 февраля Ли приказал тотально атаковать три стороны города. Китайцы понесли тяжелые потери, поскольку японский огонь угасал, но Ли, чья лошадь была убита, смог поднять осадные лестницы, которые китайцы называли «облачными лестницами». [269] Ли предложил 5000 унций серебра за первого человека, который перелезет через стену. На эту честь претендовал пехотинец из провинции Чжэцзян по имени Ло Шанчжи, который поднялся к стене, с большим эффектом используя свою алебарду. [269]
Японские защитники довольно быстро были оттеснены от стен и отступили к цитадели, которую они построили в восточной части города. Китайские офицеры поначалу насмехались над земляными стенами японской цитадели, но, попав под обстрел японских аркебуз, вскоре научились уважать оборону. [269] Газета «Цзинбирок» сообщала: «Противник построил глиняные стены с отверстиями на вершине своей крепости, которая выглядела как улей. Они стреляли из мушкетов через эти отверстия изо всех сил, и в результате несколько китайских солдат были ранены». [269] Союзники не желали идти на прямой штурм хорошо защищенного укрепления в течение дня. Вместо этого они оставили японцам возможность сплотиться, готовясь к огневому штурму своих позиций ночью. Японские войска вышли из незащищенных восточных стен и двинулись к Хансону, но на обратном пути на юг они попали в дополнительные засады и понесли тяжелые потери. [23] [270]
Самурай Ёсино Дзингозеэмон писал об отступлении:
Между трупами, заполнившими окрестности замка Мацуяма [Моранбонг], почти не было промежутка. Наконец, когда мы отбили врага, в нескольких местах сожгли продовольственные склады, так что продовольствия теперь не было. В ночь на седьмой день мы эвакуировали касту и сбежали. Раненых бросали, а те, кто не был ранен, а просто обессилен, ползли почти распростертыми по дороге... Потому что это холодная страна, там лед и глубокий снег, и руки и ноги обожжены снегом, и это дает подвергаются обморожению, в результате чего они опухают. Единственной одеждой, которая у них была, были одежды, которые носили под доспехами, и даже люди, обычно храбрые, из-за своей усталости напоминали чучела в горах и полях и были неотличимы от мертвецов. [271]
Крепость Пунгсан , удерживаемая Отомо Ёсимунэ из Третьей дивизии, была оставлена и сожжена им до того, как силы Кониси достигли ее, что усугубило страдания отступления. [271] Отомо испортил свою репутацию, отступив, не подвергаясь нападению, и в результате клан Отомо , один из старейших и наиболее уважаемых родов даймё на Кюсю, был опозорен навечно, так как при Бусидо трусость была худшим позором для самурая. . [271] Позор Отомо стал также ударом по усилиям миссионеров-иезуитов в Японии, поскольку Отомо обратился в католицизм после долгих переговоров с португальскими иезуитами, и многие японцы пришли к выводу, что христианство с его упором на любовь и мягкость не является подходящей религией для самурай. [271] В письмах Сун Инчана от 1 марта 1593 года битва полностью описывалась двору Мин. После своего поражения японцы изменили свою стратегию на тактику «нападай и беги» и засады . Использование пороховой техники и уличные бои способствовали победе, которая навсегда сдержала вторжение. [272]
Вскоре после возвращения Пхеньяна Ли Русуну также удалось 19 января 1592 г. отбить главный город Кэсон [273] и встретить лишь незначительное сопротивление со стороны японских защитников.
Чрезмерно уверенный в своем недавнем успехе и, возможно, введенный в заблуждение ложными сообщениями, [274] Ли Русон двинулся к столице Хансону со своей союзной армией численностью 20 000 человек [275] 21 января 1593 года. 26 января войска столкнулись с неожиданной конфронтацией. в Пёкчегване с большим японским формированием численностью около 30 000 человек.
Первоначально разведывательный отряд группы под командованием Ча Да Шо и корейского генерала столкнулся с небольшой группой японцев численностью не более 600 человек. Группа успешно их захватила, но вскоре столкнулась с гораздо более крупным войском под командованием Тачибаны Мунэсигэ и отступила на ближайший холм, чтобы защитить себя.
Узнав о тяжелом положении своего разведывательного отряда, Ли решил броситься вперед вместе с остальной частью своего небольшого войска. Около полудня он встретился со своим разведывательным отрядом, но к тому времени в этом районе сосредоточилось еще больше японских войск.
Силы Мин постепенно отступили на север, отбивая несколько волн атак. Ли Русун и многие другие генералы лично участвовали в драке и понесли тяжелые потери, прежде чем встретились с остальной частью своей армии ближе к вечеру. В этот момент японцы прекратили дальнейшие атаки, и обе стороны отступили. Поскольку Мин понес тяжелые потери среди своих элитных свит, Ли стал неохотно действовать агрессивно до конца войны. [276]
Японское вторжение в провинцию Чолла было сломлено и отброшено генералом Гвон Юлем на холмах Ичирён, где превосходящие по численности корейцы сражались с японскими войсками в битве при Пёкчегване и одержали победу. Гвон Юл быстро двинулся на север, отбив Сувон , а затем повернул на север к крепости Хэнгджу, деревянному частоколу на скале над рекой Хан, где ему предстояло ждать китайского подкрепления. После того, как ему сообщили, что армия Мин под командованием Ли Русона была отброшена в Пёкче, Гвон Юл решил укрепить Хэнгджу. [277] Отряд Квона численностью 2300 человек представлял собой смесь регулярных войск, монахов-воинов и партизан Праведной армии. [277]
Воодушевленный победой в битве при Пёкчегване, Като Киёмаса и его 30-тысячная армия двинулись на юг Хансона, чтобы атаковать крепость Хэнгджу, впечатляющую горную крепость, возвышающуюся над окрестностями. [277] Армия в несколько тысяч человек во главе с Гвон Юлем разместила гарнизон в крепости, ожидая японцев. Като полагал, что его подавляющая армия уничтожит корейцев, и поэтому приказал японским солдатам просто продвигаться по крутым склонам Хэнгджу, практически не планируя, около 6 часов утра. [277] Гвон Юл ответил на наступление японцев ожесточенным огнем из укреплений с использованием хвач, камней, пистолетов и луков. [ 277 ] Хвача («пожарная повозка») представляла собой тележку, которая могла одновременно запустить либо 100 ракет, либо 200 стрел; Хвача заряжались долго, но были способны вести смертельный огонь . [278] Гвон научил своих людей стрелять из хвача одновременно, и, поскольку японцы были плотно сгруппированы, залп «пожарных повозок» нанес тяжелые потери. [278] Женщины Хансона присоединились к своим мужчинам, поднимая камни в юбках. [278] В ходе девяти атак японцы оттеснили корейцев на вторую линию, но не смогли продвинуться дальше, потеряв при этом около 10 000 человек убитыми. [278] «Цзинбирок» писал : «Гвон Юл приказал своим солдатам собрать трупы врагов и выразить свой гнев, разорвав их на части и повесив на ветвях деревьев». [278] Столкнувшись с неожиданным сопротивлением и растущими потерями, Като Киёмаса сжег своих трупов и, наконец, отвел свои войска назад.
Битва при Хэнгджу стала важной победой корейцев, поскольку она значительно улучшила моральный дух корейской армии. Сегодня эта битва отмечается как одна из трёх наиболее решающих корейских побед (две другие — битва при острове Хансан в 1592 году и осада Чинджу ). Сегодня на месте крепости Хэнгджу построен мемориал в честь Гвон Юла. К этому времени японские силы вторжения численностью около 150 000 человек сократились до примерно 53 000 человек, при этом ежедневно прибывали китайские подкрепления. [278] Большинство японцев страдали от голода, обморожений и снежной слепоты, а некоторые японские солдаты были настолько ослаблены голодом, что не могли защитить себя от тигров в горах. [278] Поскольку ситуация стала невыносимой, японцы отступили к побережью. [277]
После битвы при Пёкчегване армия Мин проявила осторожность и снова двинулась на Хансон позже в феврале после успешной защиты корейцев в битве при Хэнгджу. [279]
Обе стороны оставались в тупике между линией Кэсон — Хансон в течение следующих нескольких месяцев, при этом обе стороны не могли и не желали предпринимать дальнейшие наступления. У японцев не было достаточного количества припасов для продвижения на север, а поражение в Пхеньяне заставило часть японского руководства, такую как Кониси Юкинага и Исида Мицунари , серьезно задуматься о переговорах с силами династии Мин. Это привело их к жарким дебатам с другими воинственными генералами, такими как Като Киёмаса , и эти конфликты в конечном итоге имели дальнейшие последствия после войны в Японии, когда обе стороны стали соперниками в битве при Сэкигахара .
У сил Мин был свой набор проблем. Вскоре после прибытия в Корею чиновники Мин начали отмечать неадекватное материально-техническое обеспечение со стороны корейского суда. В записях Цянь Шичжэня отмечается, что даже после осады Пхеньяна силы Мин уже почти на неделю были остановлены из-за нехватки припасов, прежде чем двинуться в Кэсон. [280] Со временем ситуация только усугублялась. Когда погода потеплела, дорожные условия в Корее также стали ужасными, о чем свидетельствуют многочисленные письма Сун Инчана и других минских офицеров, что сделало пополнение запасов из самого Китая также утомительным процессом. [281]
Когда прибыли войска Мин, корейская сельская местность уже была опустошена вторжением, и в разгар зимы корейцам было чрезвычайно трудно собрать достаточное количество припасов. Несмотря на то, что суд поручил большинству имеющихся людей разобраться с ситуацией, их желание вернуть себе свою страну, а также неопытность в военном отношении многих из их администраторов привели к их постоянным просьбам к силам Мин наступать, несмотря на ситуация. Эти события привели к росту недоверия между двумя сторонами.
Хотя к середине апреля 1593 года, столкнувшись со все большим логистическим давлением со стороны корейской морской блокады Ли Сун-сина, в дополнение к специальной операции сил Мин, которой удалось сжечь очень значительную часть японских зернохранилищ, [282] японцы прервали переговоры и покинули Хансон.
В отличие от первой осады Чинджу , вторая осада привела к победе японцев. Тоётоми Хидэёси был особенно полон решимости захватить Чинджу и приказал отомстить за предыдущую неудачу японцев при взятии города. [283] Укита Хидэиэ возглавил 90 000 японских солдат для взятия Чинджу, что сделало эту операцию крупнейшей мобилизацией японских сил для одной операции за всю войну. [283] Корейцы, не зная, куда направляются японцы, разделили свои силы: Ким Чхон Ир командовал гарнизоном из 4000 солдат в Чинджу, к которому присоединились добровольцы, партизаны, небольшой китайский отряд и большое количество гражданское население, включая женщин и детей, что в общей сложности составляет около 60 000 человек. [284] 20 июля 1593 года японцы начали строить деревянные щиты, позволяющие им продвигаться к стенам. [285] На западе находился Кониси Юкинага с 26 000 человек, а на севере находился Като Киёмаса с 25 000 человек, а Укита Хидэиэ командовал резервом в 17 000 человек. [285] 21 июля 1593 года японцы атаковали, сломав дамбу, заполнявшую ров вокруг Чинджу, в то время как самураи продвигались под своими деревянными щитами, но их остановили корейские огненные стрелы, пушечные ядра и аркебузы. [283] 23 июля японцы атаковали с помощью деревянных осадных башен, которые были сбиты корейским артиллерийским огнем. [177] 25 июля под флагом перемирия Укита отправил гонца к Киму, сообщив ему, что японцы убьют 10 000 корейских крестьян, взятых в плен, если Чинджу не сдастся сразу, но Ким отказался, и поэтому 10 000 Корейские крестьяне были обезглавлены. [286]
Японцы теперь атаковали бронированными повозками, называемыми «повозками с черепаховым панцирем», что позволяло японцам продвинуться к стенам, где саперы вытаскивали камни. Но, как жаловался японский источник: «Они пытались атаковать, но изнутри замка были брошены сосновые факелы, которые подожгли траву. Солдаты в черепаховых повозках также были сожжены и отступили». [283] 27 июля японцы снова атаковали «повозками из черепахового панциря», но на этот раз была сильная гроза, которая предотвратила попытки корейцев сжечь японцев, сбросив факелы, пропитанные жиром. [178] Японские саперы разрушили часть стены, и началась большая спешка, в которой самураи толкали друг друга, поскольку было большой честью быть первым самураем, вошедшим в крепость. [178] Гото Мотоцугу , вассал Курода Нагамаса , собирался стать первым самураем, вошедшим в Чинджу, когда Иида Какбей, вассал Като Киёмаса, бросил флаг Нитирэн в пролом, чтобы заявить о своей чести. [178] В корейском гарнизоне закончились боеприпасы и мечи, поэтому многие корейцы сражались деревянными палками против натиска самураев, вооруженных катанами . [178] Один кореец, генерал Со Евон, вступил в длительный единоборство с самураем по имени Окамото Гондзё, который закончился тем, что раненый генерал Со потерял дыхание и упал с дерева, а Окамото воспользовался шансом отрубить ему голову одиночный удар катаны . [178] Голова Со упала у реки Нам, что, поскольку для самурая было большой честью забрать головы своих врагов, побудило Окамото приказать искать голову Со, чтобы ее можно было посолить и вернуть обратно. в Японию. [178] Корейский командующий генерал Ким Чхон Ир покончил жизнь самоубийством. [178]
Как обычно, японцы не брали пленных, убивая почти всех, как военных, так и мирных жителей, а река Нам покраснела от крови, когда тысячи людей пытались переплыть ее, но были зарублены самураями, ожидавшими на другом берегу. [178] Летописец рода Като отмечал: «Все китайцы испугались наших японских клинков и прыгнули в реку, но мы вытащили их и отрубили им головы». [178] В корейских отчетах упоминается, что почти все из 60 000 солдат в Чинджу были убиты, в то время как в японских отчетах упоминается, что самураи после победы отправили 20 000 голов обратно в Японию. [178] Только кисэн (куртизанки) Чинджу были пощажены, поскольку их заставили служить победившим японским генералам на вечеринке, которую они устроили в честь их победы вечером того же дня в павильоне Чоксонгу на соседнем холме. , поскольку отсюда открывался лучший вид на «адскую сцену» под ними. [178] Одна куртизанка, Нонгэ , привлекла внимание самурая Кеямуры Рокуносукэ, которого она заманила на скалу, пообещав ему секс, а затем сбросила со скалы и себя, и его, став национальной героиней в Корее. [287] Чинджу был взят только в символических целях, и вместо того, чтобы наступать, японские войска в Чинджу отступили обратно в Пусан, поскольку на севере находились более крупные китайские силы. [288] Тоётоми Хидэёси был вполне удовлетворен тем, что он отомстил за поражение 1592 года при Чинджу, хотя Тернбулл утверждал, что терять так много людей, чтобы взять город только по символическим причинам, было расточительно. [288]
Было два фактора, которые заставили японцев отступить: во-первых, китайский коммандос проник в Хансон (современный Сеул) и сжег склады в Юнсане , уничтожив большую часть того, что осталось от истощенных запасов продовольствия японских войск. Во-вторых, Шэнь Вейцзин снова явился для ведения переговоров и пригрозил японцам нападением 400 000 китайцев. Японцы под командованием Кониси Юкинаги и Като Киёмаса, осознавая свое слабое положение, согласились отойти в район Пусана, в то время как китайцы отойдут обратно в Китай. Было введено прекращение огня, и эмиссар Мин был отправлен в Японию для обсуждения условий мира. [289] В течение следующих трех лет боевых действий было мало, поскольку японцы сохранили контроль над несколькими прибрежными крепостями, а остальная часть Кореи находилась под контролем корейцев. [290]
К 18 мая 1594 года все японские солдаты отступили в район Пусана, и многие начали возвращаться в Японию. Правительство Мин вывело большую часть своего экспедиционного корпуса, но оставило 16 000 человек на Корейском полуострове для охраны перемирия.
Когда мирные переговоры между Китаем и Японией наконец начались, китайские переговорщики создали у императора династии Мин ошибочное впечатление, что он собирается иметь дело с второстепенным государством, покоренным войной. Более того, они передавали идею о том, что японский регент Тоётоми Хидэёси готов стать его вассалом. В таких условиях китайцы стремились решить вопрос в свою пользу, включив Японию в свою подчиненную систему внешних отношений. Они провозгласят Хидэёси королем Японии и предоставят ему привилегию официальных торговых отношений с династией Мин.
В Японии переговорщики Хидэёси, очевидно, заставили его поверить в то, что Китай требует мира и готов принять его в качестве своего императора. Таким образом, Хидэёси выдвинул требования победителя; во-первых, дочь императора Мин должна стать женой японского императора; во-вторых, южные провинции Чосон должны быть переданы Японии; в-третьих, должны быть восстановлены нормальные торговые отношения между Китаем и Японией; и, в-четвертых, принц Чосон и несколько высокопоставленных правительственных чиновников должны быть отправлены в Японию в качестве заложников.
Если вести переговоры с таких принципиально разных точек зрения, не было никаких шансов на успех в переговорах. В начале 1597 года обе стороны возобновили военные действия. [291]
После неудачных мирных переговоров в межвоенные годы Тоётоми Хидэеси начал второе вторжение в Корею. Одним из главных стратегических различий между первым и вторым вторжением было то, что завоевание Китая больше не было явной целью японцев. Неспособность закрепиться во время китайской кампании Като Киёмасы и почти полный вывод японских войск во время первого вторжения показали, что Корейский полуостров является более разумной и реалистичной целью.
Вторая армия Японии прибыла без сопротивления на южное побережье провинции Кёнсан в 1596 году. Вскоре после того, как китайские послы благополучно вернулись в Китай в 1597 году, Хидэеси послал около 200 кораблей с примерно 141 100 людьми под общим командованием Кобаякавы Хидэаки . [124]
Однако японцы обнаружили, что корейская армия была лучше оснащена и лучше подготовлена к отражению вторжения, чем несколько лет назад. [292] Кроме того, услышав новости в Китае, императорский двор в Пекине назначил Ян Хао верховным главнокомандующим первоначальной мобилизации 55 000 солдат из различных (а иногда и отдаленных) провинций Китая, таких как Сычуань , Чжэцзян , Хугуан. , Фуцзянь и Гуандун . [293] В усилиях было задействовано 21 000 военно-морских сил. [294] Рэй Хуан , китайско-американский философ и историк, подсчитал, что совокупная численность китайской армии и флота в разгар второй кампании составляла около 75 000 человек. [294] Корейские силы насчитывали около 30 000 человек, включая армию генерала Гвон Юля на горе Гонг в Тэгу , войска генерала Гвон Ына в Кёнджу , солдаты генерала Квак Чжэ У в Чханнёне , армию И Бок Нама в Наджу. и войска Ли Си-Юна в Чунгпунгнёне.
Первоначально японцы добились ограниченного успеха: они в основном ограничивались провинцией Кёнсан и совершали многочисленные набеги только для того, чтобы запугать и ослабить корейских защитников. Ранней осенью 1597 года японцы начали более целенаправленное и устойчивое наступление. Японцы планировали атаковать провинцию Чолла в юго-западной части полуострова и в конечном итоге занять Чонджу , столицу провинции. Успех корейцев в Первой осаде Чинджу в 1592 году по большей части спас эту территорию от опустошения во время первого вторжения ( Вторая осада Чинджу в 1593 году, хотя и была победой японцев, была предпринята только в символических целях). Две японские армии под командованием Мори Хидэмото и Укиты Хидэие начали наступление на Пусан и двинулись к Чонджу, захватив по пути Сачхон и Чханпхён.
Корейский флот снова должен был сыграть решающую роль во втором вторжении, как и в первом, препятствуя наступлению Японии на суше, преследуя флот снабжения на море. [295] Однако, несмотря на свои предыдущие успехи, И Сун Син был понижен в должности и заключен в тюрьму королем Сончжо, во многом из-за японского заговора с целью обмануть корейский суд и воспользоваться его политической борьбой. Правительственные чиновники отдали прямой приказ начать внезапную военно-морскую операцию против японцев на основе информации от предполагаемого надежного японского шпиона. Йи отказался подчиниться этим приказам, зная, что это очевидная ловушка, предназначенная для того, чтобы его собственный флот попал в засаду. Такое развитие событий позволило другим членам суда продолжать продвигать свои личные интересы, в то время как Йи был строго наказан. В конечном итоге вместо Ли Сун Сина главой корейского флота был назначен Вон Гюн .
После того как Вон Гюн сменил Ли Сун Сина на посту главы корейского военно-морского флота, он поспешил принять меры и оправдать свою недавно приобретенную должность. Он собрал весь корейский флот, имевший теперь более 100 кораблей, за пределами Ёсу , для поиска японцев. Без какой-либо предварительной подготовки или планирования Вон Гюн направил весь свой флот в сторону Пусана.
После одного дня в море Вон Гюн был проинформирован о большом японском флоте возле Пусана. Он решил немедленно атаковать, несмотря на сообщения об истощении экипажей его кораблей.
В последующей битве при Чильчхолляне Вон Гюн был полностью переигран японцами в результате внезапной атаки. Его корабли были подавлены огнем из аркебуз и традиционными японскими абордажными атаками, что в значительной степени привело к уничтожению всего его флота. До этого сражения Пэ Соль (1551–1599), морской офицер, не подчинившийся руководству Вон Гюна, держал тринадцать паноксонов под своим командованием и находился вне боя, вместо этого сбежав на юго-западное побережье Кореи. В последующие месяцы они составят всю боевую силу корейского флота.
Битва при Чильчхолляне была единственной решающей морской победой Японии в войне. Вон Гюн сам был убит японским гарнизоном после того, как ему удалось выбраться на берег на острове после разрушения его флагмана. Победа позволила японскому флоту безопасно сопровождать свои военные корабли и поддерживать запланированные десантные операции. [296]
После катастрофы в Чильчхолляне оборона союзников на юге начала быстро разрушаться, и японские войска ворвались в провинцию Чолла. Их следующей ключевой целью стал гарнизон Намвона .
Намвон находился в 50 километрах к юго-востоку от Чонджу. Правильно предсказав нападение Японии, коалиционные силы из 6000 солдат (включая 3000 китайских солдат под командованием Ян Юаня и гражданских добровольцев) были подготовлены к борьбе с приближающимися японскими войсками. [297] Японцы осадили стены крепости с помощью лестниц и осадных башен. [298] Обе стороны обменялись залпами из аркебуз и луков. В конце концов японские войска взобрались на стены и разграбили крепость. По словам японского командующего Окоти Хидэмото, автора « Чосен Ки» («Корейские записи»), в результате осада Намвона погибло 3726 человек [n 6] среди корейских и китайских войск. [299] Корейские войска и их лидеры были почти полностью уничтожены.
Когда ворота открылись, многие корейцы просто легли на колени, зная, что самураи обезглавят их, в то время как другие попытались бежать на север, где ждали самураи под командованием Като Ёсиаки и Симадзу Ёсихиро , которые начали истреблять всех корейцев своими катаны . [300] Японский буддийский монах Кейнен, путешествовавший с самураями, описал сцену крайнего ужаса: полная луна освещала сцены разрушений, большая часть города горела, некогда белые стены Намвона покраснели от крови, и вопли корейцев, знающих, что пришло их время умирать, поскольку самураи не давали пощады, убивая всех. [301] Только Ян Юань сумел совершить вылазку после того, как стены были прорваны, с горсткой людей, чтобы вернуться в Хансон. Позже он был казнен судом Мин из-за своего поражения в бою. Традиционно самураи собирали головы тех, кого они убили, и Тоётоми Хидэёси настоял, чтобы самураи прислали ему носы тех, кого они убили, в качестве доказательства того, что они сражались. [301] Окоти подсчитал головы 3725 корейцев, убитых в тот день, отрезал им носы, замариновал в соли и отправил обратно в Японию. [301] Все носы убитых самураями корейцев захоронены возле храма Великого Будды, воздвигнутого Хидэёси в Киото, который, как заметил Тернбулл, «...они остаются по сей день внутри наименее упоминаемого и наиболее часто упоминаемого места Киото». часто избегаемая туристическая достопримечательность, поросший травой курган, носящий ошибочное название Мимидзука , «Курган Ушей». [301]
Крепость Хвансоксан состояла из обширных стен, окаймляющих гору Хвансок , и в ней располагались гарнизоны из тысяч солдат во главе с генералами Чо Чон До и Квак Джуном. Когда Като Киёмаса осадил гору с Армией правых и атаковал ночью, при полной луне Корейцы потеряли боевой дух и отступили, потеряв 350 человек. [300] Однако успешная осада не привела к последующему наступлению из-за пределов провинции Кёнсан.
В начале второго вторжения император Мин был в ярости из-за провала мирных переговоров и обратил свой гнев на многих из его главных сторонников; особенно Ши Син, военный министр , который был отстранен от должности и заключен в тюрьму (он умер несколько лет спустя в тюрьме). Главный переговорщик Шэнь Вейцзин был казнен. Син Цзе, главный комиссар Ляодунского командования , был назначен новым военным министром, а Ян Хао - новым главным суперинтендантом Кореи; Сам Син Цзе также находился в Корее до конца войны. Руководство Мин быстро привлекло множество подразделений, дислоцированных вблизи границы с Кореей.
После устойчивого наступления на суше японцы планировали атаковать Хансон к концу августа или началу сентября 1597 года. Однако этим планам помешала оборона династии Мин вокруг Джиксана (современный Чхонан ).
Войска под командованием Курода Нагамаса сформировали авангард Правой армии и двинулись к Хансону, что глубоко обеспокоило местный двор. Несколько генералов династии Мин, дислоцированных в Корее, предложили суду отвести свои силы до тех пор, пока они не смогут собрать больше подкреплений, но администраторы династии Мин отклонили решение своих генералов и приказали им занять оборонительную позицию. Таким образом, тогдашний главнокомандующий войсками Мин Ма Гуй отправил генерала Цзе Шэна и трех других генералов с элитным кавалерийским отрядом для противостояния японским войскам. Битва при Джиксане остановила продвижение японцев на север. [302]
Согласно корейским данным, силы Мин столкнулись с передовыми силами под командованием Курода Нагамасы в районе Джиксана. В первый день они отбили небольшой разведывательный отряд. На второй день две силы столкнулись всерьез, и японцы были отброшены. [303]
16 октября 1597 года 5-тысячный отряд Курода Нагамасы прибыл в Джиксан, где дислоцировалось 6 000 солдат Мин . Силы Куроды атаковали врагов, и вскоре к ним присоединилась остальная армия, в результате чего японские силы достигли 30 000 человек. Несмотря на то, что японцы значительно превосходили Мин по численности, они не смогли нанести большой урон из-за превосходной брони Мин. По словам Курода и Мори Хидэмото , их огнестрельное оружие не могло пробить железные щиты, используемые китайскими солдатами, а их броня была, по крайней мере, частично пуленепробиваемой. [304] Бой продолжался до сумерек, когда обе стороны отошли. [304] [305]
Ночью Курода предпринял еще одну атаку, на этот раз в виде остроконечного стреловидного крана, стремящегося раздавить врагов между собой. Атака провалилась и превратилась в разгром, к которому присоединились 2000 кавалеристов династии Мин. [305]
Джиксан был самым дальним местом, на которое японцы когда-либо добирались до Хансона (Сеул) во время второго вторжения. [305]
После разгрома в Чильчхолляне король Сончжо немедленно восстановил Ли Сун Сина в должности. Ли Сун Син быстро вернулся в Йосу , где обнаружил, что большая часть его флота уничтожена. Йи реорганизовал военно-морской флот, который теперь сократился до тринадцати кораблей, которые Пэ Соль удержал от Чильчолляна, и примерно 200 человек. [306] 26 октября 1597 года в проливе Мённян Ли Сун Син встретил большой японский флот, насчитывавший примерно 133 военных корабля, и еще 200 кораблей материально-технического снабжения. [307] Воспользовавшись узким проходом, И расположил свои корабли в боевой линии, которая не позволяла японскому флоту использовать свое численное превосходство. Битва при Мённяне привела к победе корейцев, когда И Сун Син вернул себе военно-морскую инициативу. [308] Корейцы не потеряли ни одного корабля и уничтожили около 30 японских боевых кораблей, серьезно повредив еще 30 (часто упоминаемое число в 333 корабля японского флота включает корабли обеспечения, которые не считаются боевыми кораблями). Битва при Мённяне считается величайшей битвой Ли Сун Сина, во многом из-за несоответствия численности. Однако даже после победы флот Чосон по-прежнему превосходил по численности оставшийся японский флот, поэтому адмирал Йи отошел в Желтое море , чтобы пополнить запасы своего флота и иметь больше места для мобильной обороны. [309] После вывода корейского флота японский флот совершил вторжение на западное побережье Кореи, недалеко от некоторых островов в округе Ёнгван . [310] [311]
К 29 января 1598 года союзные войска Чосон и Мин одержали победу в Джиксане и оттеснили японцев дальше на юг. После известия о поражении в Мённяне Като Киёмаса и его отступающая армия разграбили Кёнджу , бывшую столицу Объединенной Силлы .
Японские войска разграбили город, и многие артефакты и храмы были разрушены, в первую очередь Пульгукса , буддийский храм. Войска Мин и Чосон продолжали преследовать японские войска, которые затем отошли дальше на юг, в Ульсан , [312] гавань, которая сто лет назад была важным японским торговым постом и которую Като выбрал в качестве стратегического оплота.
Контроль Ли Сун Сина над районами вокруг побережья Чоллы не позволял судам снабжения достигать западной части Корейского полуострова, куда впадают многие обширные притоки. Без продовольствия и подкреплений японские войска были ограничены прибрежными крепостями, известными как вадзё , которые они всё ещё контролировали. Наступающие силы Мин попытались воспользоваться этой ситуацией, атаковав Ульсан. Эта осада была первым крупным наступлением войск Мин на втором этапе войны.
Усилия японского гарнизона (около 7000 человек) Ульсана были в основном направлены на его укрепление в рамках подготовки к ожидаемому нападению. Като Киёмаса поручил командование и защиту базы Като Ясумасе, Куки Хиротаке, Асано Нагайоши и другим, прежде чем отправиться в Сосаэнпо возле Ульсана. [313] Первое нападение армии Мин 29 января 1598 года застало японскую армию врасплох, и большая часть ее все еще располагалась лагерем за пределами недостроенных стен Ульсана. [314]
В общей сложности около 36 000 солдат с помощью сингидженов и хвачха почти удалось разграбить крепость, но подкрепление под общим командованием Мори Хидэмото перешло реку, чтобы помочь осажденной крепости. [315] Хотя японскому гарнизону отчаянно не хватало припасов, командующий Мин Ма Гуй счел, что ситуация идет против союзников, потому что все больше и больше японских войск начали прибывать из окрестностей, и союзные силы быстро становились численно превосходящими. [316] Однажды поздно вечером Ма Гуй решил отдать приказ об общем организованном отступлении союзных войск, но вскоре началась неразбериха, и ситуация еще больше осложнилась проливными дождями и беспокоящими атаками японцев. Главный суперинтендант Ян Хао запаниковал и поспешно уехал в Хансон впереди армии. [317] [318] [316]
Общее отступление быстро превратилось в хаотическое разгром, которым японцы быстро воспользовались, атаковав отступающие силы Мин и Чосон. [316] Отступающие силы Мин и Чосон понесли потери в 20 000 человек. [34] Эта катастрофа стала тяжелым ударом для Чосона, который не мог снова занять японскую позицию более восьми месяцев.
После осады Ульсана обе стороны в течение следующих нескольких месяцев оставались в тупике. Син Цзе решил, что им потребуются дополнительные подкрепления, чтобы начать последнее крупное наступление, чтобы навсегда устранить японское присутствие на Корейском полуострове.
Подкрепления из Китая начали прибывать большую часть середины 1598 года, а в мае прибыли Чэнь Линь и Дэн Цзилун и их флот. К сентябрю 1598 года присутствие Мин в Корее в целом выросло до 75 000 человек, что является самым большим показателем за любой момент войны.
Син Цзе разделил свои силы на четыре группы: Ма Гуй снова возглавил наступление на Ульсан, Ли Жумэй ( брат Ли Русуна ) возглавил наступление на Сачхон, Чэнь Линь командует военно-морским флотом, а Лю Тин и И Сун Син координируют действия. сухопутно-морская операция против Сунчхона .
Однако незадолго до того, как они отправились в путь, пришло известие, что Ли Русун был убит монгольскими соплеменниками еще в Ляодуне. Тогда Син Цзе решил отстранить своего эмоционально ослабленного брата Ли Румэя в пользу Дун Июаня.
В июне 1598 года, после того как командующий Кониси Юкинага выразил обеспокоенность по поводу ситуации со снабжением и ограниченными перспективами дальнейших территориальных завоеваний на полуострове, 70 000 солдат были отозваны обратно в Японию, и только 60 000 остались охранять территорию, все еще находящуюся под контролем Японии. Эти силы в основном состояли из солдат Сацума из клана Симадзу под командованием Симадзу Ёсихиро и его сына Тадацунэ . [319] Като Киёмаса остался командовать обороной Ульсана, в то время как Кониси Юкинага сам командовал обороной Сунчхона. В последующие месяцы силы в Сачхоне и Ульсане продолжали находиться в военном тупике.
В Ульсане Като Киёмаса защищал замок с 10 000 японских солдат. [320] В сентябре 1598 года 29 500 войск Мин и Чосон снова попытались захватить замок Ульсан, но все их попытки были отбиты японцами. Силы Мин и Чосон отошли с большими потерями. [32]
Китайцы считали, что Сачхон имеет решающее значение для их цели по возвращению утраченных замков в Корее, и приказали начать генеральную атаку. Хотя китайцы добились первоначального прогресса, ход битвы изменился, когда японские подкрепления атаковали тыл китайской армии, а японские солдаты внутри крепости совершили вылазку из ворот и контратаковали. [321] Китайские войска Мин отступили с потерями в 30 000 человек, преследуемые японцами. [18] Согласно китайским и корейским источникам, касающимся битвы, силы под предводительством Дун Июаня прорвали стену замка и продвигались по захвату замка, пока инцидент с порохом не вызвал взрыв в их лагере, и японцы воспользовались этим. ситуацию, чтобы разгромить растерянные и ослабленные войска. [322]
В Сунчхоне Кониси Юкинага защищал свою позицию в замке Сунчхон вместе с 13 700 японскими солдатами. [18] В общей сложности 43 000 солдат Мин и Чосон пытались захватить его, но их попытки были отбиты после трех неудачных атак, в результате чего потери составили 800 человек. [323]
Осенью 1598 года, после успешной защиты японцев в битвах при Сачхоне, Ульсане и Сунчхоне, войска Мин, Чосон и японские войска оказались в военном тупике на юге полуострова. [32] После смерти Тоётоми Хидэёси 18 сентября 1598 года Совет пяти старейшин в конце октября издал приказ о выводе всех сил из Кореи. Смерть Хидэеси держалась в секрете, чтобы сохранить боевой дух армии.
Битва при Норианге стала последним морским сражением в войне. Японский флот численностью около 500 кораблей под командованием Симадзу Ёсихиро был собран и готовился соединиться с блокированным флотом под командованием Кониси Юкинаги и вместе уйти через Пусан обратно в Японию. [324]
Корейский флот под командованием Ли Сун Сина обнаружил флот Симадзу, стоящий на якоре в узком проливе Норьян. Отмечая узкую географию местности, минский генерал Чэнь Линь, возглавлявший Дэн Цзылуна и Ли Сунь-синя, [325] под покровом темноты 16 декабря 1598 г. предпринял внезапную атаку на японский флот, используя пушки и огонь. стрелки.
К рассвету более половины японского флота было рассеяно и уничтожено. Во время преследования оставшихся японских кораблей И Сун Син и Дэн Цзилун были убиты. [326] Несмотря на большие потери, в конечном итоге битва стала крупной тактической победой корейских войск и привела к потере более половины японского флота и гибели тысяч их людей. [327]
Стратегически японцы достигли своей цели, позволив Кониси Юкинаге, который ранее был блокирован минскими и корейскими войсками, 16 декабря покинуть свою крепость со своими людьми и беспрепятственно отступить, пройдя через южную оконечность острова Намхэ , минуя обе реки Норян. Пролив и битва, ценой предательства своих соотечественников-японских генералов. Кониси Юкинага, Симадзу Ёсихиро , Като Киёмаса и другие японские генералы Левой армии собрались в Пусане и отошли в Японию 21 декабря. Последние поврежденные корабли отплыли в Японию 24 декабря, положив конец шестилетней войне.
Поскольку остров Цусима сильно пострадал от потери торговли с Кореей в результате вторжений, Со Ёситоши из клана Со , который тогда доминировал в Цусиме, взял на себя ведущую роль в мирных переговорах Японии. В 1599 году он отправил в Чосон четыре мирные миссии для нормализации отношений. Первые трое были схвачены и отправлены китайскими войсками прямо в Пекин, но четвертый, в 1601 году, успешно добился от двора Чосон обещания нормализации отношений после возвращения оставшихся пленников Чосон. [328] Поскольку войска династии Мин продолжали присутствовать в Корее после вывода японских войск, основным стимулом для Чосон к нормализации отношений с Японией стал вывод китайских солдат с их территории. Сами китайцы династии Мин сеяли хаос, и их присутствие продолжало создавать нагрузку на национальную экономику и инфраструктуру Чосона. [328] В ответ на просьбу Чосон Ёситоси быстро освободил нескольких пленников Чосон и между 1603 и 1604 годами помог посланникам Чосон репатриировать еще 3000 человек, организовав переговоры в Киото с Токугавой Иэясу , к тому времени сёгуном Японии. [328]
Продолжая дипломатические переговоры о мирных отношениях, Чосон в 1606 году расширил свои условия и потребовал, чтобы сёгун написал официальное письмо с просьбой о мире и выдал японских солдат, осквернивших королевские гробницы Чосон возле Хансона. [328] Понимая, что сёгунат никогда не согласится на такую просьбу, Со Ёситоси вместо этого отправил поддельное письмо и группу преступников; Острая необходимость изгнать солдат Мин подтолкнула Чосон принять и послать эмиссара в 1608 году. Результатом стало возвращение пленных Чосон и восстановление дипломатических и торговых отношений между двумя странами. [329]
Японские вторжения были первыми региональными войнами в Восточной Азии, в которых участвовали крупные армии, оснащенные современным оружием. [330] В конфликте регулярно использовались японские армии численностью до 200 000 человек, китайские армии Мин численностью 80 000 человек, [133] и продолжающееся развертывание местных корейских сил, насчитывающих сотни тысяч человек.
Вторжения также представляли собой вызов существующему китайскому мировому порядку на двух уровнях: [331] военном, на котором война бросила вызов статусу Минского Китая как высшей военной державы в Восточной Азии, и политическом, на котором война утвердила Китай. готовность помочь в защите государств-данников. [332]
Вопреки намерениям Тоётоми Хидэёси, цена японского вторжения в Корею значительно ослабила власть клана Тоётоми в Японии. После смерти Хидэёси его маленький сын Тоётоми Хидэёри стал главой клана Тоётоми. Однако потери, понесенные различными даймё во время кампании, стали фактором, способствующим дисбалансу сил в Японии после войны. Поскольку базирующиеся на западе даймё Кюсю и западного Хонсю (частично из-за географического удобства) предоставили большую часть сил, использованных во время корейского конфликта, это привело к тому, что союз сторонников Хидэёси был ослаблен для возможной борьбы с силами Токугавы , в основном поддерживаемыми Востоком. Иэясу (который сам никогда не отправлял войска в Корею). Токугава объединил Японию и утвердился в качестве сёгуна в 1603 году после решающей битвы при Сэкигахаре против коалиции даймё , в основном базирующихся на Западе . [333]
Минский Китай также нес тяжелое финансовое бремя из-за своей роли в защите Кореи, а также в борьбе с несколькими другими конфликтами за то же десятилетие. Падение налоговых поступлений, дезертирство войск, приток иностранного серебра, приведший к неожиданным проблемам в китайской экономике, плохой надзор за зернохранилищами и суровые погодные условия в конечном итоге привели к краху династии Мин. [334] Династия Мин в конечном итоге потерпела поражение от лидера повстанцев по имени Ли Цзычэн . [335] С помощью У Сангуя , бывшего генерала династии Мин, маньчжуры победили Ли и установили свою власть над Китаем в 1644 году. [336] Однако синоцентрическая система данников , которую защищала Мин, продолжала поддерживаться Цин, и, в конечном итоге, война привела к сохранению статус-кво — с восстановлением торговли и нормализацией отношений между всеми тремя сторонами. [337]
Учитывая, что конфликт велся исключительно на корейской земле, Корея в конечном итоге понесла наибольший ущерб из трех участников. [338] Страна потеряла значительную часть своей военной мощи и гражданского населения, многочисленные объекты культурного наследия были повреждены или уничтожены, а многие технологические достижения были разграблены. [29] Во многих отношениях вторжения оказались более разрушительными, чем любое другое событие в истории страны (даже, возможно, более разрушительное, чем Корейская война ). [337] Полуостров пострадал от сокращения пахотных земель до 66% от довоенного общего количества, [339] сильно навредив главным образом сельскохозяйственной экономике Кореи; [150] В последующие годы по всей Корее распространились голод, болезни и восстания. [338] Только в провинции Кёнсан было уничтожено 90% обрабатываемых земель. [340] Значительные потери исторических архивов, культурных и научных артефактов (таких как водяные часы Чагюк-ру [341] ) и квалифицированных ремесленников привели к упадку корейской науки . [342] Главные корейские королевские дворцы Кёнбоккун , Чхандоккун и Чхангёнгун были сожжены, а Токсугун использовался как временный дворец. Пэкджон (корейцы самого низкого социального ранга) воспользовались отсутствием внутренней безопасности, вызванным вторжениями, и подожгли чханне (корейские правительственные учреждения) , в которых хранились книги переписи населения. [343] Уничтожение земельных и переписных реестров затруднило финансовое восстановление, поскольку на них основывались налогообложение и барщинный труд. Правительство было вынуждено обмениваться рангами и титулами, чтобы получить зерно, используя практику, называемую напсок погван (назначение за счет пожертвований на зерно), [340] а элита янбан , освобожденная от налогов на домохозяйства, воспользовалась этой возможностью для увеличения своих земельных владений. , тем самым еще больше лишая центральное правительство налогов, взимаемых с собственности. [344]
Общие военные и гражданские потери, по оценкам историка конца XIX века Джорджа Х. Джонса , составили один миллион, [345] а общие боевые потери оценивались в пределах от 250 000 до 300 000 человек. [346] В общей сложности более 100 000 японцев, [4] [19] 185 000 корейцев и более 29 000 китайских солдат были убиты, и примерно от 50 000 до 60 000 пленников были взяты в плен японцами на протяжении всей войны. [17] Среди захваченных в общей сложности 7500 человек позже были возвращены в Корею дипломатическими средствами после завершения конфликта. [347] Большая часть оставшихся пленников была продана европейским торговцам — в основном португальцам в Макао , которые затем перепродавали их по всей Юго-Восточной Азии . [348] [349]
Хотя Корея пострадала больше всех из трех воюющих сторон, в результате войны произошли некоторые значительные технологические и культурные изменения. Японские мечи , которые иногда собирались на поле боя у погибших японских солдат, послужили источником вдохновения для создания некоторых основных конструкций более поздних корейских мечей , таких как хвандо . Винтовки «Аркебуза» , которые суд Чосон первоначально отклонил как неэффективные и бесполезные из-за их низкой скорострельности, были быстро приняты на вооружение во время и после войны военными Чосон, и их производство началось еще в 1593 году. [350] Некоторые ученые полагают, что Причина, по которой армию Чосон-Мин было нелегко вытеснить и разгромить во время возобновления военных действий в 1597 году, отчасти заключалась в широком распространении аркебуз в армии Чосон. [351] Кроме того, католицизм впервые появился в Корее во время войны, поскольку католические миссионеры начали прибывать в Японию еще до войны и познакомились. В Корее многие из первых обращенных в католицизм были корейскими пленниками в Японии. Согласно записям, в период с 1594 по 1598 год было обращено более 7000 корейских пленников. [352] Испанский миссионер Грегорио де Сеспедес (1551–1611) был видным движущим фактором этой миссионерской работы. , а также был первым зарегистрированным жителем Запада, прибывшим в Корею, и единственным европейским очевидцем войны. [352] И последнее, но не менее важное: в результате вторжений в Корею были завезены значительные продукты питания и предметы роскоши. Имеющиеся данные убедительно свидетельствуют об этом, поскольку в корейских записях первоначально перец чили, один из важнейших ингредиентов современной корейской кухни, упоминался как «японская горчица», «южная варварская трава» и «японская трава». [352]
Привезенные в Японию пленники, в том числе ученые, ремесленники, врачи и золотоплавильщики, принесли Японии множество культурных и технологических достижений. [17] В последующие годы японская керамика и искусство развивались и приобрели значительное сходство со своими корейскими коллегами . [198] Достижениям в других областях, таких как сельское хозяйство, также способствовали технологии и ремесленники, приобретенные и захваченные во время вторжений. Японская типография продвинулась вперед с внедрением китайских шрифтов. [353] Поскольку корейская керамика высоко ценилась в Японии, многие японские лорды основали печи для производства керамики с захваченными корейскими гончарами на Кюсю и в других частях Японии. [354] Производство фарфора Арита в Японии началось в 1616 году в городе Имари с помощью корейских гончаров, которые были соблазнены переехать туда после войны. [354]
Более того, неоконфуцианство, зародившееся в Китае и распространившееся в Корею, было завезено в Японию из-за вторжений. Многие корейские ученые, попавшие в плен во время войны к японцам, впоследствии стали наставниками выдающихся японских даймё. [355] Кроме того, многие классические конфуцианские тексты были захвачены на ранних этапах войны и вывезены обратно в Японию. [356]
Японские войска совершали преступления против мирного населения в боях и часто убивали без разбора. Часто применялась политика выжженной земли: урожай сжигали, а сельскохозяйственных животных забивали, чтобы предотвратить их использование силами Чосон или Мин. [161] Помимо основных сражений, рейды с целью приобретения продовольствия и припасов у мирного населения были обычным явлением. [357] С пленными часто плохо обращались или работали до смерти от голода и пренебрежения. [358] Следуя своей боевой практике того времени, японцы также собирали уши и носы мертвых солдат в качестве доказательства их подвигов на поле боя и для подсчета потерь. [359] Высокого уровня потерь среди сил Чосон и Мин, а также большого количества колосьев, собранных во время кампании, было достаточно, чтобы построить большой курган возле Великого Будды Тоётоми Хидэёси, названный Мимидзука ( «Курган ушей»). [360]
Известно также, что корейские армии насильственно захватывали продовольствие и припасы у гражданского населения как на индивидуальном, так и на организованном уровне. [168] Корейские бандиты и разбойники также воспользовались хаосом во время войны, чтобы сформировать рейдовые отряды и грабить других корейцев. [361]
По мнению британского историка, специализирующегося на японской военной истории, Стивена Тернбулла, силы Мин, прибывшие на поддержку Чосона, часто были не лучше японцев по количеству причиненных ими разрушений и степени совершенных ими преступлений. [328] После того, как непосредственная военная угроза со стороны Японии была нейтрализована, Тернбулл заявляет, что желание династии Чосон к быстрому выводу армий Мин с корейской территории было фактором, способствующим темпам возможного мирного урегулирования. [328]
Изнасилования были обычным явлением во время войны, а корейские женщины подвергались без разбора нападениям и жестокому обращению со стороны японских, китайских и корейских солдат на протяжении всего конфликта. [362] Записи о войне показывают, что японские солдаты «часто обезглавливали всех молодых людей в том или ином месте и увозили всех привлекательных женщин — вместе с украденными ими товарами — на спинах лошадей и волов», а в описаниях утверждается, что ключевыми приоритетами японских солдат во время конфликта были «зернохранилища, понимание местной географии и красивые женщины». [363] Тем временем солдаты эпохи Чосон, например те, что возглавлял Ким Мён, захватили не только японских солдат, но и многих корейских женщин, которые «были взяты в плен врагом. [Женщины] умоляли сохранить им жизнь, но были сожжены дотла». смерть от рук партизан Чосона вместе с японцами». [363] Записи также свидетельствуют о том, что во время конфликта китайские силы Мин и корейские войска Чосон совершали изнасилования против гражданского населения. [362]
Война оставила значительное наследие во всех трех странах. В контексте японского империализма вторжения рассматриваются как первая попытка Японии стать мировой державой. [337] Частичная оккупация Кореи привела к развитию японской концепции о том, что Корея принадлежала сфере влияния Японии, а японские лидеры конца 19-го и начала 20-го веков использовали вторжения 1592–1597 годов для подкрепления оправдания своей аннексии в 20-м веке. Кореи . [364] И-Сун Син также служил источником вдохновения для императорских японских адмиралов в 19 и 20 веках, поскольку они часто подчеркивали важность изучения и использования его боевой тактики для дальнейшего укрепления своего флота . [365]
В Китае война использовалась в политических целях для стимулирования националистического сопротивления японскому империализму в 20 веке. [337] В китайских академических кругах историки относят эту войну к одной из «трех великих карательных кампаний императора Ваньли ». [337] Современные китайские историки часто используют эти кампании как пример дружбы, которую разделяли Китай и Корея. [ нужна цитата ]
В Корее война является исторической основой корейского национализма и, как и в Китае, вдохновляла и политически использовалась для разжигания националистического сопротивления японскому империализму в ХХ веке. В ходе конфликта Корея приобрела несколько национальных героев, в том числе Ли Сун Сина и Чэнь Линя (основателя клана Квандон Цзинь ). [337] Современные антияпонские настроения в Корее можно проследить еще во времена японского вторжения в 1592 году, хотя основная причина коренится в более поздних событиях, особенно в лишениях, перенесенных корейцами во время японского правления Кореей с 1910 по 1945 год. Широкомасштабная партизанская война, которую вели различные праведные армии, возглавившие корейское гражданское сопротивление японскому вторжению, оказала значительное влияние на представления простого корейского населения о государственности и идентичности. Вторжения и последующие попытки местного дворянства сплотить простолюдинов оказали решающее влияние на восприятие национальной идентичности в Корее, поскольку было зарегистрировано, что дворяне отправляли множество писем и деклараций против японских захватчиков и призывали к общей корейской истории, культуре и убеждения, призванные объединить корейский народ. [366]
Несмотря на большой интерес к войне в Восточной Азии, [367] японские вторжения в Корею мало изучаются на Западе. [368] [119] Во многих учебниках истории о войне упоминается лишь несколько строк. За исключением книги Тернбулла «Вторжение самураев: Корейская война в Японии 1592–1598» (2002), других полных академических исследований по этой теме на английском языке не существует. [369] Хотя это и правда, и Джеймс Мердок , и Джордж Сэнсом довольно подробно осветили эту тему в своих общих исторических обзорах Японии «История Японии» (1903 г.) и «История Японии » (1958 г.) соответственно. Генри Киссинджер также упоминает конфликт в «Мировом порядке» (2014). [ нужна цитата ]
На этом этапе в 1593 году война зашла в тупик, в ходе которого интриги и переговоры не привели к урегулированию. Будучи сюзереном Кореи Чосон, Минский Китай осуществлял жесткий контроль над корейцами во время войны. В то же время Минский Китай вел двусторонние переговоры с Японией, часто игнорируя пожелания корейского правительства.
{{cite web}}: CS1 maint: unfit URL (link)