Симплиций Киликийский [1] ( / s ɪ m ˈ p l ɪ ʃ i ə s / ; греч . : Σιμπλίκιος ὁ Κίλιξ ; ок. 480 – ок. 540) был учеником Аммония Гермия и Дамаския и одним из последних неоплатоников . Он был среди языческих философов, преследуемых Юстинианом в начале VI века, и был вынужден некоторое время искать убежища при персидском дворе, прежде чем ему разрешили вернуться в империю . Он много писал о трудах Аристотеля . Хотя все его труды представляют собой комментарии к Аристотелю и другим авторам, а не оригинальные сочинения, его интеллектуальная и поразительная ученость делает его последним великим философом языческой древности. Его труды сохранили много информации о философах прошлого, которая в противном случае была бы утеряна.
О жизни Симплиция известно немного. Судя по его образованию, он, скорее всего, родился около 480 г. [2] Его комментарий к «О небесах» Аристотеля можно определенно датировать 538 г., что является последним известным окончательным свидетельством о его жизни, что делает вероятным, что он умер около 540 г. [2] Более старый источник датирует его жизнь примерно 490–560 гг. [3]
Симпликий был учеником Аммония Гермия [4] и Дамаския [ 5] и , следовательно, был одним из последних членов школы неоплатоников . Школа имела свою штаб-квартиру в Афинах . Она стала центром последних усилий по сохранению эллинистической религии от посягательств христианства . Императорские указы, принятые в V веке против язычества, давали язычникам правовую защиту от личного жестокого обращения. [6] Мы мало знаем о том, где жил и учил Симпликий. То, что он не только писал, но и учил, доказывается обращением к своим слушателям в комментарии к Physica Auscultatio Аристотеля [7] , а также названием его комментария к Categorys . Он получил свое образование частично в Александрии , у Аммония [8], частично в Афинах , как ученик Дамаския ; и, вероятно, именно в одном из этих двух городов он впоследствии поселился; ибо, за исключением этих городов и Константинополя , было бы трудно найти город, который обладал бы коллекциями книг, которые ему были нужны, и он вряд ли отправился в Константинополь. По крайней мере, одно утверждение утверждает, что Симплиций отправился в Харран , в то, что является современной юго-восточной Турцией. [9]
.jpg/1280px-Mosaic_of_Justinianus_I_-_Basilica_San_Vitale_(Ravenna).jpg)
В 528 году император Юстиниан приказал отстранить язычников от государственных должностей. У некоторых отобрали имущество, некоторых казнили. В приказе было указано, что если они в течение трех месяцев не обратятся в христианство, то будут изгнаны из империи . Кроме того, в Афинах было запрещено преподавать философию и юриспруденцию. [10] Вероятно, также была конфискована собственность школы платонистов, которая во времена Прокла оценивалась более чем в 1000 золотых [11] ; по крайней мере, Юстиниан лишил врачей и учителей свободных искусств провизионных денег, которые были назначены им предыдущими императорами, и конфисковал средства, которые граждане предоставили на зрелища и другие гражданские цели. [12] Семь философов, среди которых были Симпликий, Евламий , Присциан и другие, во главе с Дамаскием , последним президентом школы платонистов в Афинах, решили искать защиты при дворе знаменитого персидского царя Хосрова , который унаследовал трон в 531 году. Но их надежды были разочарованы. Хосров в мирном договоре, заключенном с Юстинианом около 533 года, оговорил, что философам будет разрешено вернуться без риска и практиковать свои обряды, после чего они вернулись. [13] О дальнейшей судьбе семи философов мы ничего не узнаем. Что касается его личной истории, особенно его переселения в Персию , в трудах Симплиция нет определенных намеков. Только в конце своего объяснения трактата Эпиктета Симплиций с благодарностью упоминает об утешении, которое он нашел под гнетом тирании в таких этических размышлениях; что может указывать на то, что он был составлен во время или сразу после вышеупомянутых гонений.
Одной из главных забот Симплиция была гармонизация платоновской и аристотелевской философии. Симплиций, как неоплатоник, стремился показать, что Аристотель соглашается с Платоном даже в тех пунктах, которые он оспаривает, чтобы он мог указать путь к их более глубокому, скрытому смыслу. Это систематическое изложение было частью широко распространенных усилий в позднеантичном неоплатонизме представить наиболее известных авторитетов классической языческой традиции как представителей одной и той же почтенной доктрины, которая была призвана представить ее как превосходящую альтернативу христианству и опровергнуть христианский аргумент о том, что поскольку языческие мыслители различаются между собой, они, следовательно, не обладают истиной. Симплиций утверждал, что возражения Аристотеля против учений Платона не касались фактического ядра, а только различались в определенных формулировках. Симплиций объяснил свой подход в случае его исследования философии времени , утверждая, что не важно знать точку зрения Аристотеля на эту проблему; скорее, нужно сначала осознать, что такое время на самом деле. [14] Затем, начиная оттуда, можно было приблизиться к прозрениям Аристотеля. В других отношениях он также постулировал фундаментальное согласие между основными идеями важных философских учителей и направлений, поскольку они, казалось, были совместимы с неоплатоническим мировоззрением. В сомнительных случаях он выбирал гармонизирующую интерпретацию. Там, где это было невозможно, он занимал четкую позицию, например, с его отказом от материализма стоиков . [15]
По его мнению, не только Плотин , но и Сириан , Прокл и Аммоний являются великими философами, проникшими в глубины мудрости Платона. Многих из более древних греческих философов он также связывает с платонизмом. Однако он отличается от своих предшественников, которыми он так восхищается, тем, что реже применяет орфические , герметические , халдейские и другие теологумены Востока; отчасти тем, что действует осторожно и скромно в объяснении и критике отдельных моментов и стремится с усердием извлечь из первоисточников полное знание древней греческой философии. Хотя он и питает отвращение к христианству, он воздерживается от нападок на христианские доктрины, даже когда он открыто борется с работой своего современника Иоанна Филопона , направленной против аристотелевского учения о вечности вселенной. [16] В «Этике» он, по-видимому, отказался от мистической пантеистической теории очищения неоплатоников и нашел полное удовлетворение в этической системе поздних стоиков, как бы мало он ни был расположен к их логическим и физическим доктринам.
Аристотель уже придерживался мнения, что математике, как высшей науке, разрешено предоставлять аксиомы подчиненной науке, такой как астрономия, и она отвечает за обоснование и объяснение астрономических явлений; высшая наука знает причины, подчиненная — только факты. Следуя этому принципу, Аристотель использовал геометрические определения и идеи для своих космологических объяснений. Филопон выступил против его метода аргументации, полагая, что математический аргумент, связанный с физикой, может быть признан недействительным, если указать на природу физической реальности, которая настолько ограничивает математическую возможность, что аргумент теряет свою основу. Таким образом, математические принципы не полностью применимы в физическом мире. Эта точка зрения встретила яростную критику со стороны Симплиция, который призывал к беспрепятственному переходу от физики к ее математическим принципам и, наоборот, к неограниченному применению математических принципов к физике, и особенно к астрономии. Он считал дедуктивное рассуждение более важным, чем получение идей посредством индукции . Соответственно, он представил аристотелевскую космологию как строго дедуктивную систему. [17]
В астрономии Симплиций, как и Аристотель, предполагал геоцентризм , распространенный в древности, согласно которому Земля покоится в центре Вселенной. Однако в отношении движения звезд он отклонился от аристотелевской модели, которая предусматривает прозрачные, равномерно вращающиеся полые шары (сферы), расположенные концентрически вокруг центра мира, к которым прикреплены звезды, удерживая небесные тела на их постоянных орбитах. Симплиций считал, что эта концепция была частично вытеснена более поздними астрономическими открытиями, представленными Птолемеем . Но он также не считал модель Птолемея окончательным решением. Он считал, что ни одна из предыдущих теорий не давала удовлетворительного описания и объяснения планетарных движений, ни одна из них не была обязательно и демонстративно правильной. Его собственная теория также не соответствовала его критериям научного доказательства. В отличие от Аристотеля, он предполагал осевое вращение всех небесных тел и не считал их круговые движения гомоцентрическими . Согласно его идее, только сфера неподвижных звезд вращается вокруг центра вселенной; планеты, к которым в древности относились также Солнце и Луна, совершают более сложное движение, включающее по крайней мере одно круговое движение, не центрированное на Земле. [18]
Следуя Аристотелю, Симплиций различал подходы двух типов естествоиспытателей: «физика» (physicós), под которым он подразумевал естественного философа , и «математика», т. е. нефилософа, который пытается понять физические условия математическими средствами. Частным случаем такого «математика» является астроном. Оба типа исследователей изучают один и тот же предмет, но разными способами. «Физик» исследует природу небесных сфер и небесных тел, он рассматривает их с качественной точки зрения, в то время как астроном имеет дело с количественными точками зрения, опираясь на арифметические и геометрические рассуждения. «Физик» спрашивает о причинных связях, астроном ограничивает себя описанием, которое призвано отдать должное наблюдаемым явлениям, не объясняя их причинно. Симплиций считал натурфилософский, «физический» подход единственным научно выгодным. Он считал, что астрономы не должны довольствоваться разработкой «гипотез» — простых правил расчета, — а должны использовать физическую теорию, хорошо обоснованную причинной аргументацией, в качестве отправной точки для своих соображений. Только такая хорошо обоснованная астрономия может дать реальные идеи. Она должна быть способна объяснить все наблюдаемые явления, включая кажущиеся изменения в размерах небесных тел. [19]
Аристотель сказал, что вселенная не находится в одном конкретном месте. Она не может быть локализована, потому что вне сферического неба, которое ничем не окружено и не ограничено, нет никакой реальности. Симплиций не соглашался с этой точкой зрения. Он утверждал, что, согласно учению Аристотеля, круговое движение небесной сферы было локальным движением, то есть изменением места, и что это подразумевало, что небеса находились в одном месте. [20] Симплиций видел причину ошибки Аристотеля в неадекватности аристотелевского определения термина «место». Аристотель определил место как границу между ограждением и огражденным. При этом он определил его как двумерную поверхность. Соответственно, необитаемое небо не могло иметь места. Симплиций спросил, означает ли «ограждение» окутывание извне или проникновение в то, что было заключено. Оба приводят к противоречию: если ограждение проникает в огражденное, место не является пределом; если место только охватывает то, что в нем содержится, то это только поверхность того, что в нем содержится, а не само последнее в месте, что абсурдно. [21]
Симплиций противопоставил концепции Аристотеля свое собственное понимание места, что место есть пространство (χώρα, chṓra ) и «сосуд» (ὑποδοχή, hypodochḗ ), [22] или расширенная реальность, влияющая на все части вещи на месте. Это не пустое пространство и также не – как думал Прокл – нематериальное тело, а материальное и протяженное. Материя места не та же самая, что и материя тела, которое находится на месте; скорее, это два разных вида материи. В этом нет никакого противоречия, потому что с точки зрения Симплиция ничто не препятствует взаимному проникновению двух материй. [23] Место не есть акциденция , свойство чего-либо (например, пространственная протяженность, которую вещь имеет как одно из своих свойств и которая описывается в категории под количеством ). Скорее, оно само по себе является расширенной ousia («бытие», часто переводимое как «субстанция»). Оно играет важную роль в мировом порядке, поскольку является мерой, которая назначает каждому телу его место, а внутри тел — его части. Таким образом, место — это не нейтральное пространство, в котором случайно оказываются объекты, а принцип упорядоченной структуры всего космоса и каждой отдельной вещи. Место не пассивно поглощает вещи, а мощно формирует отношения между ними. [24]
Как и Аристотель, Симплиций считал, что пространственная протяженность вселенной конечна. Он защищал аристотелевское учение о вечности и неуничтожимости космоса от позиции Иоанна Филопона , который, будучи христианином, принимал творение как временное начало и будущий конец мира и обосновывал свою точку зрения философски. Один из аргументов Филопона состоял в том, что если мир не имеет начала во времени, то бесконечное число дней должно было уже пройти. Но если число дней, составляющих прошлое, бесконечно, то сегодняшний день никогда не мог бы быть достигнут, поскольку это закончило бы последовательность бесконечно многих дней. С другой стороны, Симплиций утверждал, что прошлые годы, поскольку они принадлежали прошлому, больше не существуют; следовательно, это не вопрос пересечения множества бесконечно многих реальных — а не только потенциальных — существующих единиц, что Аристотель исключал. В рамках аристотелевской системы, которая допускает только потенциальную бесконечность, аргумент Филопона является убедительным с сегодняшней точки зрения. Однако остается открытым вопрос о том, исключается ли логически возможность бесконечного прошлого даже вне аристотелевского понимания бесконечности. Это все еще является предметом споров. [25]
Неоплатоники были решительными представителями монистического мировоззрения. Они были убеждены, что существует только один основной принцип, « единый », который следует рассматривать как единственное начало всех существ и Форму Добра . Поэтому они выступали против дуализма , который предполагает независимый принцип зла как антитезу добра и причину зла, и таким образом оспаривает единство реальности. Симплиций также занял позицию по этой проблеме и защищал неоплатонический монизм против манихейства , религиозной доктрины, которая была широко распространена с 3-го века и предлагала решительно дуалистическое объяснение зла. Он имел личный контакт с манихеем, который дал ему информацию о своей вере. [26] Согласно манихейскому абсолютному дуализму, существует царство добра и царство зла . Они всегда сталкивались друг с другом как непримиримые противники и находятся в постоянной борьбе. Симплиций нападал на космогонию манихеев, их учение о происхождении космоса, согласно которому сотворение мира является частью этого конфликта. В рамках своих усилий по их опровержению он обвинял их в том, что они не являются истинными мифами, а являются чудовищами. Кроме того, они не понимали, что мифические представления не являются истинными в буквальном смысле, но должны интерпретироваться символически. [27]
Следуя традиционному убеждению неоплатоников, Симплиций не приписывал никакой реальной реальности тому, что является плохим (kakón) . Это только «лишение», лишение хорошего. Не существует «природы зла». В действительности все плохое можно объяснить как отсутствие хорошего. Симплиций противопоставил манихейскому дуализму платоновское убеждение, разделяемое Аристотелем, что все стремления направлены на что-то действительно или предположительно хорошее. Никто добровольно не хочет чего-то плохого как такового. Согласно этому пониманию, когда человек стремится к кажущемуся добру и приобретает вместе с ним зло, он приходит к чему-то плохому и вредному, потому что он либо не осознает его плохости, либо принимает его ради хорошей цели. Таким образом, каждое действие, которое в результате приводит к чему-то плохому, можно объяснить тем, что человек, совершающий действие, хотел достичь чего-то хорошего и полезного, но сбился с пути и упустил то, что на самом деле было задумано. Неправильные решения и злобность в человеке, таким образом, являются лишь результатом недостатка проницательности, а не злой природы в нем. Даже если бы было что-то изначально плохое, оно действовало бы для своей собственной выгоды, то есть для чего-то хорошего. Это даже предполагается в мировоззрении манихеев, в чем упрекал их Симплиций: Согласно их мифу, царство зла стремится в борьбе с добром получить какую-то выгоду от него; так что, по Симплицию, оно на самом деле хочет чего-то хорошего, хотя и говорится, что оно абсолютно плохо. Таким образом, абсолютное зло ищет того, что противоречит его собственной природе. Это предположение было абсурдным для Симплиция. [28]
С точки зрения Симплиция, ошибка манихеев также восходит к законному беспокойству: они возвели зло в независимый принцип, чтобы им не пришлось прослеживать его до Бога. Поэтому они хотели избежать приписывания причины зла абсолютно доброму божеству. Однако, сделав это, они «убежали от дыма, попав в огонь»; кажущийся выход стал для них погибелью, потому что они заняли бессмысленную позицию. По их мнению, добро добровольно подвергло себя влиянию противоборствующей силы в битве и понесло потери в этом процессе. Это абсурдно согласно аргументу Симплиция: если бы добро вело себя таким образом, оно было бы неразумным и неспособным, а потому плохим. По-настоящему абсолютное добро вообще не может вступать в борьбу; оно находится вне досягаемости всего плохого. Манихейская идея борьбы двух изначальных начал предполагает, что одно начало нападает на другое, то есть проникает в его область. Но это невозможно с принципами, которые по своей природе абсолютно противоположны друг другу, поскольку при соприкосновении с другим один должен был бы либо изменить свою природу, либо быть уничтоженным. Оба они исключены по определению. Более того, Симплиций обвинял манихеев в том, что они отняли у человека сферу того, что входило в его компетенцию, поскольку это освобождало его от ответственности за его этические решения и клятвы. Если вечный, могущественный принцип зла является причиной зла, то он также является причиной человеческих ошибок. Тогда дурные поступки человека больше не могут быть прослежены до него самого, потому что в этом случае он подвергается непреодолимому влиянию, и его самоопределение отменяется. [29]
В учении Симплиция о душе (psyche) он различал три типа душ: [30]
Интерес, который Симплиций привнес в теорию души и вопрос о том, что такое зло, был, как и у всех неоплатоников, практическим. Он был озабочен использованием знаний, полученных из понимания души, для применения в этическом образе жизни. Согласно пониманию Симплиция, человек никогда не находится беспомощно во власти зла; он всегда может выбрать добро, которое соответствует его естественному расположению. Более того, область, в которой на самом деле происходит зло, узко ограничена. Нарушения, влияющие на тело, не считаются плохими в строгом смысле, а наличие или отсутствие материальных благ несущественно. Процессы материального распада так же необходимы, как и процессы возникновения, и имеют смысл в рамках мирового порядка. Взаимодействие состава и распада тел само по себе не является плохим; если вы посмотрите на это с более высокой точки зрения и увидите целое, оно становится необходимым. Единственные действительно плохие вещи — это плохие умственные установки, потому что важна бессмертная душа, а не смертное тело. Таким образом, подлинное зло не существует ни в природе, окружающей человека, ни в его обстоятельствах, но только в его душе, и там оно может быть устранено посредством знания и философского образа жизни. Кроме того, физические несовершенства также ограничены относительно небольшой частью космоса. Они происходят только в земном царстве, поскольку только там происходят процессы возникновения, изменения и исчезновения, которые позволяют физическим недостаткам возникнуть. Согласно мировоззрению языческих философов того времени, Симплиций считал, что становление и исчезновение происходят только в «подлунном» пространстве – под Луной. Он рассматривал все небо над лунной сферой как совершенную область, которой чуждо все плохое. [31]
Его сохранившиеся работы — это комментарии к «О небе » Аристотеля , «Физике » и «Категориям» , а также комментарий к « Энхиридиону» Эпиктета . Существует также комментарий к « О душе» Аристотеля , который был передан под его именем, но многие ученые считают его стилистически неполноценным и лишенным широты исторической информации, обычно используемой Симплицием, предполагая, что он был написан Присцианом Лидийским [32]. Однако другие ученые отстаивают его как подлинную работу Симплициуса. [33]
Комментарий «О небесах» был написан до комментария к « Физике» , и, вероятно, не в Александрии, поскольку он упоминает в нем астрономическое наблюдение, сделанное во время его пребывания в этом городе Аммонием. [34] Симплиций написал свой комментарий к «Физике» после смерти Дамаския и, следовательно, после его возвращения из Персии. [35] Когда именно он написал свои объяснения «Категорий » , до или после объяснений к вышеупомянутым трактатам Аристотеля, установить невозможно. Помимо этих комментариев Симплиция, которые сохранились, комментарий «О душе» упоминает объяснения к метафизическим книгам и краткое изложение «Физики » Теофраста. [ 36 ]
Различие между «тем, что зависит от нас» (ta eph' hēmín) и всем остальным было основой этической программы Эпиктета. По словам Симплиция, цель «Энхиридиона » — сделать душу настолько свободной, чтобы она ничего не боялась, не позволяла ничему завладеть ею и не была подавлена ничем, что находится ниже ее. Таким образом, она достигает естественного состояния, которое предназначено для нее в рамках мирового порядка. В этом смысле Симплиций заявил в начале своего комментария к Эпиктету, что « Энхиридион» нацелен на читателей, которые не только хотят принять во внимание содержание, но и готовы быть тронутыми словами и которые будут применять советы в своей жизни. Для Симплиция эта цель была также руководящим принципом его собственной работы как комментатора. Он хотел приблизить стоическое руководство Эпиктета к философской жизни к своим читателям, на которых повлиял платоновско-аристотелевский образ мышления. При этом он придавал особое значение обоснованию и тому, чтобы сделать понятным значение и использование правил и наставлений Эпиктета. [37] Эпиктет требовал полной концентрации на собственной сфере ответственности, что является существенным и что должно осознаваться во все времена. Симплиций видел свою задачу как комментатора в том, чтобы помочь читателю лучше понять, что «зависит от нас», и делал большой акцент на различии между тем, что находится в нашей власти и ответственности, и тем, что находится вне его контроля. В своем комментарии Симплиций был озабочен вопросами, по которым душа может принимать свободные решения, которые он считал основным фактором, определяющим, является ли хорошая жизнь хорошей, а плохая — плохой. Когда душа действует в соответствии со своей собственной природой, она свободна и способна сделать самостоятельный и полезный выбор. Тогда душа принимает решения в соответствии с критерием, который находится внутри нее и соответствует ее доброй природе. В отличие от неодушевленных тел, душа движется сама и, следовательно, является причиной своих собственных движений и действий. Поэтому, в своей собственной силе она может обратиться к единому и хорошему, которое является ее источником, и затем действовать соответственно. Это требует, чтобы она стала независимой от движений, которые инициируются извне. Но даже мнения и действия души, которые стимулируются или подвергаются влиянию извне, не должны рассматриваться как что-то чуждое, но как что-то свое собственное, потому что именно сама душа сделала то, что приходит извне, своим собственным; тогда это ее собственное движение. Все импульсы души исходят изнутри нее самой, в отличие от внешних влияний. [38] Симплиций рассмотрел возражения, которые могут быть выдвинуты против этой концепции. Он боролся с детерминистскими и фаталистическимиидеи, согласно которым «то, что зависит от нас», вообще не существует, поскольку человеческие действия определяются совпадениями или необходимостью, а не свободной волей . [39]
Следуя совету Эпиктета бескомпромиссно стремиться к цели, Симплиций сказал, что к ней следует подходить серьезно, а не небрежно. Эпиктет считал, что при практике разумного, добродетельного отношения умеренный подход не рекомендуется для начинающих. Вместо этого студенту философии следует радикально отказаться от своих прежних сомнительных привычек, чтобы полностью сосредоточиться на своей цели. Начинать следует с малого, но быть последовательным. Аристотель уже рекомендовал, что нежелательные черты характера следует сначала жестко пресекать; позже, когда студент обретет понимание и хорошо разовьет свой характер, он может смягчить первоначальную строгость, не становясь жертвой искушения. Хотя Симплиций в принципе соглашался с этими соображениями, он дистанцировался от требований радикального стоицизма, которые он считал нереалистичными. Он утверждал, что ни один человек не может полностью избавиться от своих желаний. Он считал вредным действовать слишком быстро. Согласно его учению, иррациональные стремления не следует подавлять или даже уничтожать. Скорее, все, что имеет значение, это то, что они подчиняются правилу разума и таким образом занимают свое надлежащее место. Здесь Симплиций применил метафору Платона о «внутреннем ребенке» [40]. «Ребенок» во взрослом человеке символизирует иррациональное, которое дает о себе знать в жизни души. Он находится во власти неразумных импульсов, необузданно стремится к чувственным удовольствиям и развивает ненужный страх из-за ложных идей. Согласно платоновскому пониманию, этого ребенка следует не убивать, а учить и воспитывать. Симплиций обнаружил, что образование ( Paideia ) — это в основном «улучшение ребенка в нас воспитателем в нас». [41]
Его комментарии можно считать самыми богатыми по содержанию из всех, дошедших до нас относительно Аристотеля. Если бы не они, мы были бы без важнейших фрагментов сочинений элеатов , Эмпедокла , Анаксагора , Диогена Аполлонийского и других, которые в то время были уже очень редки, [42] а также без многих выдержек из утраченных книг Аристотеля, Теофраста и Эвдема : если бы не они, мы вряд ли смогли бы разгадать учение о категориях , столь важное для системы стоиков . Правда, он сам жалуется, что в его время и школа, и сочинения последователей Зенона погибли. [43] Но там, где он не может непосредственно черпать из первоисточников, он ищет наставников, на которых он может положиться и которые использовали эти источники.
Кроме того, мы должны поблагодарить его за столь обильные цитаты из греческих комментариев со времен Андроника Родосского вплоть до Аммония и Дамаския, что для «Категорий» и «Физики» можно составить очерки истории толкования и критики этих книг. Имея правильное представление об их важности, Симплиций самым старательным образом использовал комментарии Александра Афродисийского и Порфирия ; и хотя он достаточно часто борется с взглядами первого, он умел ценить, как того заслуживает, его (в основном) здравый критический смысл. Он также сохранил для нас сведения о нескольких более древних чтениях, которые теперь частично исчезли из рукописей, не оставив никаких следов, и в парафрастических разделах своих толкований снабжает нас ценными вкладами для исправления или упорядочивания текста Аристотеля. Не менее ценны и вклады в знание древних астрономических систем, за которые мы должны поблагодарить его в его комментарии к книгам « De Caelo» . Мы даже находим в его трудах некоторые следы склонности к наблюдению за природой. [44]
Хотя некоторые источники ошибочно приписывают создание фразы πάντα ῥεῖ ( panta rhei ), означающей «всё течёт/находится в состоянии изменения», Симплицию, эта фраза впервые встречается в этой форме в философии Гераклита . Позднее её можно найти в комментарии Симплиция к «Физике» Аристотеля 1313.11. Её вариации были распространены как в трудах Платона, так и Аристотеля.
Симплиций был представлен как аристотелиец, названный «Симплицио» Галилеем в его «Диалоге о двух главнейших системах мира » . [45]
В арабоязычных странах Симпликий был известен как Синбиликийус . По крайней мере, комментарии к Категориям и к первой книге Элементов Евклида были переведены на арабский язык; в 987 году ученый Ибн ан-Надим процитировал их в своем Китаб аль-Фихрист . Он упомянул имя Симплиция среди математиков и астрономов, но также приписал ему комментарий к De Anima , который был переведен на классический сирийский язык и также существовал на арабском языке. Персидский математик ан-Найризи , работавший в Багдаде в конце IX века, широко цитировал комментарий Евклида в своем собственном комментарии к Элементам . Писатель Ибн аль-Кифти (1172–1248), который имел дело с Симплицием в своем руководстве по истории науки, опирался на утверждения, сделанные Ибн ан-Надимом. Он также описал его как математика и также утверждал, что он был уважаем и имел последователей, которые были названы в его честь, поэтому существовала школа Симплициуса. [46] Философ аль-Фараби , который умер в 950 году и был ревностным пользователем античной мысли, по-видимому, использовал комментарий «Категории» , никогда не называя автора. Он разделял гармонизирующий взгляд Симплициуса. [47] Аверроэс (1126–1198), в работах которого можно найти многочисленные соответствия с текстами Симплициуса, никогда не упоминал неоплатоника. Он был настолько знаком с его аргументом против Филопона, что один исследователь предполагает, что у него был доступ к материалам из комментария «Физика» . [48]
В XII веке Герхард Кремонский перевел комментарий Евклида к ан-Найризису на латынь. В результате содержащиеся в нем цитаты Симплиция стали известны на Западе. Герхард перевел имя философа как Самбелихий . [49] Около середины XIII века Альберт Магнус использовал перевод Герхарда для своего комментария Евклида, также заимствуя материал из Симплиция. [50]
Латиноязычные учёные позднего Средневековья Западной и Центральной Европы имели только два сочинения Симплиция: комментарии к « Категориям» и к «О небесах», которые Вильгельм фон Мёрбеке перевёл на латынь. Мёрбеке закончил перевод комментария к «Категориям» в марте 1266 года, а комментария к « О небесах» — в июне 1271 года. Ранее — в период 1235–1253 годов — Роберт Гроссетест сделал частичный перевод «Комментария к «О небесах » [51] , который оказал сильное влияние на философов, включая Фому Аквинского , Генриха Гентского , Эгидия Римского и Иоганна Дунса Скота . Аквинский следовал гармонизирующей интерпретации Симплиция взаимоотношений Платона и Аристотеля и широко использовал комментарий Симплиция к «Категориям» Аристотеля. [45] [52] Петрус де Альверния использовал в своем комментарии к Über den Himmel богатый материал из соответствующей работы своего древнего предшественника, а Генрих Бейт в своем большом справочнике Speculum Divinorum et Quorundam Naturalium частично соглашался, частично не соглашался с тезисами, выдвинутыми Симплициусом в его комментарии к On the Heavens [53], вместо того, чтобы полагаться на авторитет Симплициуса. Из этого можно видеть, что комментарий Симплициуса к Аристотелю пользовался исключительной репутацией. [54]
Византийская принцесса Феодора Раулаина, племянница императора Михаила VIII , скопировала комментарий Симплиция «Физика» в период 1261–1282 гг. Этот текстокритический кодекс сохранился и сейчас находится в Историческом музее в Москве. [55] Византийский философ Георгиос Гемистос Плифон († 1452), платоник и противник аристотелизма, не одобрял гармонизацию Симплицием аристотелевской и платоновской философии. Он утверждал, что Симплиций предпринял это только для того, чтобы выгодно противопоставить предполагаемое единство среди языческих философов спорам среди христиан. Однако он не представил ничего убедительного в поддержку этого утверждения. [56]
Для Гегеля Симплиций был «самым ученым и самым проницательным из греческих комментаторов Аристотеля». [57] Однако во времена Гегеля несколько работ неоплатоника все еще не были напечатаны. Первое современное критическое издание комментариев Симплиция к Аристотелю было начато только в 1882 году Берлинской академией наук ; последний том появился в 1907 году. Проект возглавлял Герман Дильс . В то время комментарии ценились прежде всего как источники по истории философии более ранних эпох и по древнему восприятию Аристотеля. С этой точки зрения Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф считал, что «превосходный Симплиций» был «хорошим человеком» и что мир никогда не сможет достаточно отблагодарить его за сохранение фрагментов из утраченных более старых работ. [58]
Собственные философские достижения Симплиция получили меньше внимания; пренебрежение, которое было распространено в XIX и начале XX веков к позднеантичному неоплатонизму, который тогда был известен своей излишней спекулятивностью, мешало беспристрастной оценке. [59] Эдуард Целлер [60] (1903) считал комментарии «работой большого усердия и всесторонней эрудиции» и предлагал «тщательное и в основном разумное объяснение» интерпретируемых текстов. Однако Целлер считал отрицание Симплицием значительных противоречий между Аристотелем и Платоном совершенно неверным, характеризуя его как мыслителя, который едва ли сделал оригинальное философское достижение, а был лишь «мыслящим редактором данного учения, которое пришло к своему заключению во всех существенных отношениях». Карл Прехтер (1927) считал, что традиция комментариев, представленная Симплицием, была одним из самых привлекательных явлений поздней античности из-за ее «взаимного дополнения и смягчения платоновского и аристотелевского способов мышления», подчеркивая «любовь Симплиция к основательной учености как в философской и филологическо-литературной областях, так и в точных науках» [61] .
Однако во второй половине 20-го века исследования его учений усилились. С тех пор его всеобъемлющий синтез аристотелевских и неоплатонических идей был признан важным достижением. [62] [63] [64]
В этой статье использован текст из публикации, которая сейчас находится в общественном достоянии : Смит, Уильям , ред. (1870). «Симплиций». Словарь греческой и римской биографии и мифологии .