Уильям Мортон (24 января 1838 г. — 5 июля 1938 г.) был владельцем развлекательного заведения, а также менеджером театра и кинотеатра в Англии на протяжении 70 лет.
После неустойчивого старта в Саутпорте карьера Мортона стабилизировалась, когда он взялся за иллюзионистов Маскелайна и Кука, которые испытывали трудности. Он развивал их карьеру, управлял ими в течение шестнадцати лет, обосновался в самом сердце Лондона и вручил их по королевскому приказу принцу Джорджу на 14-й день рождения.
В течение шестнадцати лет он был управляющим Гринвичского театра, где продолжал заниматься спекуляциями, развивая театральный бизнес на юго-востоке Лондона и в провинциях.
В свои шестьдесят он переехал на север в Халл, где основал новые компании, разработал и построил театры и кинотеатры. С 1920 года местная пресса брала у него интервью каждый день рождения в его офисе, и его окрестили Великим Стариком Халла. Мортон стал наблюдателем и комментатором столетия английской жизни и развлечений.
Мортон внес вклад в развитие викторианских развлечений и расцвет легитимного театра. Он процветал в период его расцвета и стал свидетелем окончательного принятия театра «респектабельными классами». В двадцатом веке он принял новые технологии и успешно стал пионером кинематографических развлечений. Только в 1930-х годах спад популярности театра и годы подъема и спада кинематографа взяли свое.
Уильям Мортон, сын Джорджа и Марии Мортон, родился в небольшой деревне Ройстон недалеко от Кембриджа 18 января 1838 года. Джордж, обойщик, был ведущей фигурой в Royston Tradesmens' Benefit Society, которое тратило свою прибыль на строительство домов. Morton Street носит фамилию семьи. Детские воспоминания включают поездку на крыше дилижанса в Кембридж и поездку на поезде (вагоны третьего класса были похожи на грузовики для скота), чтобы увидеть Большую выставку 1851 года в Хрустальном дворце Джозефа Пакстона в Гайд -парке . [1] [2] [3]
Мортон получил ограниченное образование в местной британской школе , [4] Он также заикался, что продолжалось до средних лет. К 12 годам предпринимательство Мортона и его увлечение развлечениями уже были очевидны. Он бесплатно предлагал свои услуги промоутеру, продавая программы, таким образом получая доступ на концерты. [5] [6] Он также нашел себе работу, присматривая за читальным залом Института механики по 4 часа каждый вечер, где он изучал ежедневные газеты и ежемесячные журналы, положив начало привычке к самообразованию на всю жизнь. [1]
В возрасте 14 лет его отец устроил его учеником в местную газету, где он стал дьяволом печатника, кропотливо набирая шрифт на примитивном ручном прессе «Кэкстон». [1] Когда его ученичество закончилось, и он был недоволен зарплатой в 16 шиллингов в неделю, он ушел. Чтобы улучшить свои перспективы, работая в Nottingham Guardian наборщиком и помощником репортера, он самостоятельно выучил стенографию. [7] Переехав в Уэльс, он практиковал стенографию в местной церкви, записывая проповеди и причиняя викарию значительные страдания. [8] Вскоре видный местный советник похвалил Мортона за отчет о его речи, добавив: «Это было чертовски лучше, чем то, что я сказал». Пожав руки, Мортон обнаружил, что держит в руках соверен. [1] [9] Мортон присоединился к репортерскому составу различных региональных газет, постепенно увеличивая свою зарплату, и после двенадцати месяцев в Конглтоне он поселился в Саутпорте , где он достиг четырех фунтов в неделю. [10] [11]
В 1862 году, после двух лет работы в недавно запущенных Southport Independent и Ormskirk Chronicle, Мортон, которому теперь было 24 года, женился на местной девушке Энни Тодд. В Саутпорте не было театра, поэтому в качестве хобби он организовывал концерты и развлечения, включая серию литературных лекций. [12] После 8 лет работы в журналистике он устроился на более прибыльную работу (она включала поездки первым классом по железной дороге) в соседнем Ливерпуле, используя свою стенографию в качестве клерка адвоката, сначала в окружном суде, а затем в фирме судоходных адвокатов. [13] Еще позже он открыл магазин, чтобы продавать книги и музыку, а также предоставлять развлечения. Эту модель спекулятивных предприятий он позже описал как «дрейф в театральную работу». [10] «Я оставил профессию, которой меня учили, в возрасте 28 лет и занялся организацией питания в развлекательных заведениях». [14]
Первая серия лекций Мортона прошла в здании муниципалитета Саутпорта в начале 1865 года. Он пригласил докладчиков со всей страны, организовав выступление местных сановников в качестве председателей. [15] Еще одним побочным занятием было преподавание стенографии. [16] К 1867 году он стал менеджером Southport Town Hall Entertainments. [17] К 1870 году он рекламировался как «Концертно-развлекательное учреждение Мортона, основанное в 1865 году». [18]
Среди талантов, которых он привлек, были Джордж Гроссмит-отец , лектор, Джордж Доусон, проповедник, Клара Бальфур, борец за трезвость, которая также читала лекции о влиятельных женщинах, и Джон Беллью, прославленный отец Кирла Беллью . Беллью сомневался в способности Мортона заплатить свой гонорар в шестьдесят гиней за шесть ночей и настаивал на том, чтобы ему платили каждую ночь золотом. Однако Мортон принципиально возражал против того, чтобы платить каждую ночь за бренди с содовой и сигары Беллью. [10] Альфред Вэнс был еще одним популярным клиентом, как и мистер и миссис Говард Пол , Генри Рассел и сэр Бен Грит . [19]
Его последняя развлекательная серия была в 1870 году и включала шестилетнюю вундеркинд Лидию Ховард, которую позже взяли на трехмесячный тур. Через шесть недель она и ее семья исчезли. Ему пришлось отменить Саутпорт и два других места и остаться с многочисленными расходами, которые нужно было покрыть. [20] Хотя позже он успешно подал в суд на семью Ховард, у них не было ресурсов, чтобы выплатить свой долг. [21]
Его бизнес и магазин «пошли на дно», и он остался фактически без гроша. [2] Артур Ллойд , певец мюзик-холла, услышал о его проблемах и предложил ему 5 фунтов в неделю плюс дорожные расходы в качестве «агента авансом» для провинциального тура. [12] [22] Мортон снова начал как спекулянт и брал с собой в дорогу различные гастрольные компании, включая Sims Reeves . Мортон сохранил свои связи и позже привез лучших в свои театры Гринвич и Халл. [6] [23] Он и семья Артура Ллойда стали верными друзьями. [24]
Прорыв Мортона произошел благодаря случайной встрече с двумя борющимися иллюзионистами. Увидев их шоу, разоблачающее фальшивых спиритуалистов в Ливерпуле на Пасху 1869 года, [25] он договорился о партнерстве и после первого месяца вышел на уровень безубыточности. Затем он водил их по стране в течение двух лет. [26]
В отличие от актеров-менеджеров, Мортон был счастливее всего за кулисами. Однажды Маскелайн убедил его начать представление, предложив ему выпить стакан виски, чтобы успокоить нервы. На сцене Мортон обнаружил, что не может говорить. Это был единственный напиток, который он когда-либо принимал, и это навсегда повлияло на его политику трезвости в театре. [27] Его единственное появление в качестве звезды на сцене произошло, когда миссис Маскелайн неожиданно заболела. Мортон вспоминал, что был одет в ее юбки; к этому добавилась ее шляпа с перьями и вуаль, последняя в основном для того, чтобы скрыть его усы. Через несколько минут один из труппы прошептал: «Не оборачивайся. Что-то сломалось». Сцена была сокращена до предела, но закончилась аплодисментами. [28]
Иногда дела шли плохо. В Дарлингтоне, с небольшой посещаемостью и неспособностью платить за аренду зала, он предложил оставить свое пианино в качестве залога. [10] Менеджер, старый квакер, отказался, сказав, что, хотя он принципиально никогда не посещал представления, он слышал хорошие отзывы о работе Мортона и о его разоблачении «ложных спиритуалистов». После этого Мортон всегда снимал шляпу перед квакерами , и почти, как он сказал с характерным мальчишеским юмором, перед своим постоянным завтраком, хлопьями квакера Оутса . [29] Их турне закончилось в марте 1873 года несколькими неделями в Хрустальном дворце , Сиденхэм . [30] Теперь Мортон получил регулярный и удовлетворительный доход. [10] [28] Той осенью он взял в аренду Египетский зал на Пикадилли , отремонтировал его и прочно утвердил свой дуэт в национальном сознании. [31] [32] [33] Мортон управлял театром до 1886 года, [34] шоу продолжалось до 1905 года, а затем на других крупных лондонских площадках в течение следующих двух поколений.
Кульминацией партнерства стал королевский приказ привезти 3 июня 1879 года в Сандрингем труппу, насчитывавшую тогда двадцать человек , чтобы развлечь молодого принца Георга (будущего Георга V) в его четырнадцатый день рождения. [28] [35]
Около 1874 года Мортон, его жена и шестеро детей переехали на юг, чтобы иметь легкий доступ к мегаполису, обосновавшись и поселившись в «Royston Villa» по адресу 276 New Cross Road в Дептфорде. [36] Мортон рано полюбил лошадей, научившись ездить верхом на ферме своего дяди; [1] каждое утро он водил свою карету и пару в свой Египетский зал. Он содержал карету, свой любимый выбор транспорта, до начала Первой мировой войны, когда правительство конфисковало его лошадей, и он неохотно купил автомобиль. [37]
В 1880 году Мортон взял в аренду и управление расположенный неподалеку New Cross Public Hall. [38] Зал использовался по будням для местных мероприятий и любительских групп, включая шоу с привидениями и диорамы. [39] Он создал местную драматическую компанию с Генри Бедфордом, которая выступала по субботам. 20 августа 1883 года, после реконструкции, он вновь открыл Зал как обычный театр на тысячу мест с относительно новой пьесой Артура С. Джонса под названием Elmine, or Mother & Son . В последующие субботние заказы включали оперную компанию Ричарда Д'Ойли Карте с HMS Pinafore и The Pirates of Penzance , а также Ethiopian minstrels Вуда и Плеона. [40] Мортон оставался управляющим Зала до 1897 года, когда конкуренция со стороны недавно открытого неподалеку Бродвейского театра на 3000 мест, а также постоянно растущие требования Совета графства Лондона (оспариваемые Мортоном) [41] сделали Зал нерентабельным. [42] Мортон разместил объявление о продаже в The Era и, к своему удивлению, получил запрашиваемую цену. [43]
В мае 1884 года Мортону предложил застойный театр Гринвич его строитель и владелец Сефтон Перри . Некогда процветающий театр «был доведен до полного краха из-за некомпетентности и плохого управления спекулянтов», — писала газета The Era . [44] В конце концов Мортон принял договор аренды с возможностью выкупа в будущем. [45] После реконструкции и переделки он предложил дистанцироваться от недавнего прошлого и переименовать его в Новый театр принца Уэльского. В день открытия, 21 августа 1884 года, Мортон представился публике и объяснил свою политику, а именно удовлетворение растущего спроса на качественную драму в юго-восточном Лондоне. [46] На первой неделе он представил «Деньги» лорда Литтона , «Школу злословия» Шеридана и «Улицы Лондона» Бусико . [47] В День подарков его первой пантомимой стала «Аладдин» Ллойда Кларенса . [48]
Он посвятил шестнадцать лет управлению театром Гринвич, инвестируя собственные деньги, и справедливо утверждал, что благодаря хорошему обслуживанию и привлечению лучших гастрольных компаний, таких как D'Oyly Carte , Ellen Terry и Dan Leno , он превратил заброшенную собственность в нечто значимое. [49] Сообщения прессы об управлении Мортона были неизменно положительными. Его часто называли «Гринвич Мортон», чтобы отличать от других однофамильцев в бизнесе. [27]
Из сыновей Мортона, «WF» (Уильям Фредерик) пришел в бизнес в возрасте двенадцати лет и стал театральным менеджером к шестнадцати годам. Джордж и «WF» оба были менеджерами в Гринвиче; Том там выступал. Из четырех дочерей Мортона, три в конечном итоге вышли замуж за театральных деятелей. [37] Констанс вышла замуж за своего шотландского художника-декоратора Тома Бога, который в 1889 году покинул театр «Гейети» в Глазго, чтобы поставить рождественскую пантомиму Мортона. [50] Младшая, Элеанор, вышла замуж за Гибба Маклафлина , актера-любителя из Халла, который позже стал успешной кинозвездой. [51]
Театр несколько раз менял названия. В 1896 году он выкупил театр у траста Сефтона Пэрри (Пэрри умер в 1887 году) и остановился на театре Мортона . Тем не менее, он никогда не терял своих популярных названий: Гринвичский театр и Королевский театр .
В 1897 году он приобрел близлежащий участок и нанял известного архитектора У. Г. Р. Спрага (который спроектировал Бродвейский театр) для разработки плана нового театра на 3000 мест, но этот проект так и не был реализован. [52] [53] В 1900 году он продал театр Артуру Карлтону и, будучи уже в середине шестидесятых, полностью сосредоточился на Халле и новом этапе своей карьеры. [54]
Мортон развил свой театральный бизнес, опираясь на навыки, приобретенные в предыдущих карьерах. Как наборщик газет он научился уделять внимание деталям; как репортер он знал ценность рекламы и наилучший и наиболее экономичный способ ее получить. [55] Он высоко ценил самостоятельный навык стенографии и пропагандировал его как навык для всех. [29] Его опыт работы клерком в адвокатской конторе дал ему основу для того, чтобы справляться с растущими разочаровывающими юридическими требованиями к менеджерам.
Теперь он расширился. В июле 1886 года он ненадолго взял на себя управление театром в Ист-Гринвиче. [56] К 1889 году он стал техническим директором театра Виктория, Ньюпорт, Монмут. Он руководил туром иллюзиониста « Херката », также публично защищая авторские права Херката. [57] [58]
В марте 1892 года он перечислил свои проекты на юго-востоке Лондона следующим образом: владелец Morton's Theatres Greenwich, арендатор и управляющий New Cross Public Halls, New Cross Skating Rink и Grand Theatre Hall, Bromley. Последний он построил и открыл 3 февраля 1890 года с 800 местами. [59] Во всех этих проектах ему помогали Джордж и «WF».
Он был лондонским агентом «Американских предприятий Джеймса М. Харди и мисс фон Лир». Он предлагал свои услуги в качестве «арбитра для профессии», [55] в частности: навыки рекламы, финансовый менеджмент, возможности закупок и опыт в работе с окружными советами. [60] Он также рекламировался как Агентство недвижимости Уильяма Мортона , сдававшее в аренду два театра в Вест-Энде, один пригородный театр для сдачи в аренду или продажи, и заявлял о заинтересованности в любом театре с приятным местоположением для покупки или аренды. [61]
Он также был представителем фонда Sefton Parry Trust в театре Avenue в Лондоне, театре Prince of Wales's Theatre в Саутгемптоне и, в 1895 году, в Королевском театре в Халле (см. ниже).
Он стал членом совета Ассоциации театральных менеджеров в то время, когда председателем был сэр Генри Ирвинг . [62]
Мортон уже оказался в конфликте с церковью, когда был журналистом в Саутпорте. Его будущая жена нашла записку, вставленную в ее сборник гимнов, в которой говорилось: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо». Мортон выступил против своего критика, переубедил его и получил щедрый свадебный подарок. В то время, как прокомментировал Мортон в своих мемуарах, было больше фанатизма. «Религиозное сообщество смотрело на актеров и журналистов как на менее благочестивых, чем на других людей». [12] Предвзятые «респектабельные классы» обслуживались нетеатральными шоу. [63] Газета Hull Daily Mail вторила : «Для многих приверженцев крайних религиозных взглядов его профессия была анафемой». [64]
В лекции 1910 года, включавшей несколько иллюзий Маскелайна, Мортон сказал, что протестантская церковь все еще придерживается слишком предвзятого взгляда на сцену. Учитывая большие искушения, он не считал актеров хуже других. И церковь, и сцена двигались к одной и той же цели. Ни одна драма не была успешной, в которой порок торжествовал. Многие из бедняков не ходили в церковь или часовню, и если бы не театр, они могли бы не увидеть преимущества в том, чтобы быть моральными. [29] Многие считали профессию Мортона «расточительной расточительностью, которая увлекала молодых людей с узкого пути», сообщала его местная газета . [64] Совет Мортона молодым заключался в том, чтобы обрести и сохранить хороший характер, упорствовать и развивать свои самые сильные таланты. Верить в Бога и в себя. Не признавать слово «не могу». Быть предприимчивым и амбициозным. Жертвовать домашними удобствами. Проявлять пунктуальность и правдивость. «Если правда не поможет вам, то и ложь не поможет. Алкогольное опьянение — величайшее проклятие в мире». [29]
Мортон дожил до большей терпимости. В свой столетний юбилей в 1938 году газета Hull Daily Mail написала, что Мортон пользовался большим уважением, «даже у тех, кто и не мечтал попасть в театр. Что бы он ни приносил своим покровителям, большую оперу, музыкальную комедию, драму или пантомиму, это было чистое, полезное развлечение». [64]
Критика была двусторонним процессом. В 1886 году Мортон публично пожаловался на то, что Церковь пренебрегает правилами, ставя пьесы ради финансовой выгоды без лицензии. [65] Газета Era , которая обычно относилась к Мортону с уважением, ответила жесткой сатирической редакционной статьей, включавшей историю отношений церкви и сцены. [66] Мортон, не смутившись, объяснил, что текущая церковная практика находится в прямой и несправедливой конкуренции с его бизнесом New Cross. Более того, он только что получил непримиримое письмо от местного священнослужителя, который поблагодарил его за бесплатную рекламу! [67]
После евангелического возрождения 1859 года процветающие церкви нередко нанимали театры для своих растущих воскресных общин. CH Spurgeon , баптистский проповедник Metropolitan Tabernacle (и пользовавшийся большим уважением у Мортона) [68] по-разному использовал Surrey Music Hall , Exeter Hall и Crystal Palace. Мортон, кажется, не уверен в этой практике, но он рекламировал один из своих залов как доступный для церковных мероприятий. Он положительно относился к священной драме. В Страстную пятницу 1889 года он организовал большой священный концерт в Greenwich Theatre, в котором участвовал Симс Ривз. [69] В 1899 году и во многих последующих случаях он приглашал компанию своего друга Уильяма Грита для постановки The Sign of the Cross [70] — популярной драмы Уилсона Барретта, написанной специально для того, чтобы сблизить Церковь и сцену. [71] [72] В Халле Мортон сдал зал в аренду общественному активисту «Вудбайну Вилли» , противоречивому военному капеллану. [73]
Отец Мортона был церковником, а мать — конгрегационалисткой. [29] В годы жизни в Нью-Кроссе дочери Мортона посвящали свободное время работе в церкви Св. Джеймса в Хэтчеме. [10] Мортон был там помощником, но после скандального и жестокого спора между Высокой и Низкой церковью он ушел и стал членом конгрегации доктора Джозефа Паркера в нонконформистском Сити-Темпле в Лондоне. Паркер положительно отзывался о театральной профессии. [68]
Мортон не был партийным человеком в политике и едва ли менее партийным в религии. Он резюмировал свою веру в одном предложении: «Я верю в истину старомодной доктрины, то есть в Бога, Творца, Царя и Правителя Вселенной, и в Иисуса Христа, Спасителя грешников». [68] Он всегда был благодарен за благословение Бога, которое поддерживало его. [74]
Его семейным девизом было «Воскресный дом». [10] «Я всегда был строгим субботником и считал воскресенье днем отдыха, как для человека, так и для животного». В 1931 году он сказал о законопроекте об открытии воскресенья : «Мои личные взгляды против воскресного труда». [75]
Мортон настаивал на трезвости во всех своих театрах. Он публично сообщил недовольному протестующему в Гринвиче, что шесть публичных домов были доступны во время трех антрактов. [76] Политика Мортона выстроила позитивные отношения с местными владельцами пабов. Более того, как объяснил его сын «WF», в других театрах зрители довольно часто приходили в театр ради выпивки, а не ради представления. Но в театре трезвости приезжий гастрольный менеджер знал, что его интересы и интересы мистера Мортона совпадают; зрители были более внимательны, поскольку заплатили свои деньги исключительно за то, чтобы посмотреть представление. [77]
В 1895 году Sefton Parry Trust убедил Мортона взять на себя управление теперь уже убыточным Theatre Royal в Халле . [6] Арендная плата должна была составить 20 фунтов стерлингов в неделю, общие еженедельные расходы, включая налоги и зарплаты, — 120 фунтов стерлингов. Его предупредили, что жители Йоркшира любят пиво и виски, поэтому его план покончить с барами вызвал настоящую сенсацию. [78] [79] 22 июля он сказал Hull Daily Mail : «Я надеюсь проводить одну неделю в каждом месяце в Халле. Мой второй сын, WF Morton, приезжает сюда сегодня, чтобы взять на себя обязанности управляющего директора». [10] «WF» гастролировал в течение двух лет с собственной версией Мортона комедийной драмы « Взлеты и падения жизни » , в которой также появился младший сын Том. [80] Зять Мортона Том Бог должен был стать постоянным артистом. [79] С этого момента это был явно семейный бизнес, и он процветал.
В 1898 году в Королевском театре был показан фильм « Veriscope », вероятно, это был первый случай показа фильма в театре в Халле. [81]
В 1900 году «WF» (30 лет) был представлен в The Era как менеджер, обладающий значительным талантом и театральной репутацией. [82] В 1902 году Мортон («нет более уважаемого человека в театральном мире», — с энтузиазмом отзывалась Hull Daily Mail) приступил к новому стилю управления. [83] Вместе с сыновьями, Джорджем и «WF», он основал Morton's Ltd, став управляющим директором. Еще одним из пяти директоров был Джон Мартин-Харви , давний друг, чья компания наносила ежегодные визиты. [19] Каждый директор внес 1000 фунтов стерлингов.
Morton's Ltd возвела Alexandra Theatre на Charlotte Street, примыкая к George Street и Bourne Street. Разработанная Томом Гестом, особенностью была раздвижная крыша для вентиляции, настоящее преимущество в курящей среде. [84] Отличительная башня театра, более высокая, чем памятник Уилберфорсу в Халле, была увенчана электрическим вращающимся прожектором, видимым на многие мили вокруг. [85] [86] Alexandra поддерживала традицию воздержания Мортона. [87] Она вмещала 3000 человек, включая 800 стоящих, и имела четыре отдела закусок. Джордж Мортон, недавно ставший менеджером бывшего конкурента Мортона, Broadway Theatre в Нью-Кроссе, был назначен менеджером. [88] [89] Первоначально театры Халла должны были координироваться. Royal, уже окрещенный «Домом Гранд-оперы и новейших музыкальных постановок», [90] имел бы более высокую классную программу, в то время как Alexandra был бы посвящен почти исключительно драме. [91]
Театр Alexandra открылся в День подарков, в декабре 1902 года, двумя постановками наполеоновского романа У. Г. Уиллса « Королевский развод » с Фредериком Мойесом и Эдит Коул в главных ролях, поставленными американским предпринимателем У. В. Келли. [92] (Это также была последняя постановка Мортона в Гринвиче. [93] ) «После этого», вспоминал Джордж Мортон в 1934 году, «пришли другие гастролирующие компании и большая опера для сезонов по четыре и пять недель». Он вспомнил о Moody-Manners Opera Company, состоявшей из 80 человек. «Все большие оперные звезды тех дней выступали с ней, включая знаменитых Бланш Маркези и Зелу де Тесса». Другой постановкой Келли была «Теодора» со сценой в джунглях и настоящими львами, бродящими по сцене. [94]
В 1904 году Мортон передал аренду своего театра Бромли Артуру Карлтону [95] и, наконец, переехал в Халл. [96] В 1907 году он выкупил своего соседа-конкурента на Джордж-стрит, Большой театр и оперный театр [97] , за 26 000 фунтов стерлингов [98] и перевел «WF» на должность управляющего. [99] Несмотря на свое название, театр, спроектированный известным Фрэнком Мэтчемом и впервые открытый в 1893 году, использовался в основном для драматических постановок. [100] Мортоны продолжили свою практику привоза оперы в Халл, включая Opera Comique Томаса Бичема в 1911 году с «Сказками Гофмана» [ 101] и оперную компанию Куинлана в 1912 году с певцами из «Главных оперных театров мира». [102] В 1912 году еще одним ярким событием стала « Неделя Павловой ». [103] Оперная труппа Карла Розы была частым гостем.
Посещаемость Theatre Royal пострадала от успехов Alexandra и Grand, поэтому в 1909 году Мортон допустил истечение срока аренды, и театр закрылся. Только во второй раз за 14 лет Мортон выступил со сцены Royal, заявив, что, по его мнению, Халл теперь может содержать только два театра, но что Royal отслужил свое время и поколение. [78] (Он открылся вновь под новым руководством в 1912 году как Tivoli Music Hall.) [104]
Синематограф был постоянной частью программы в Alexandra. Он был лицензирован в соответствии с Законом о кинематографе 1909 года , как и театры Palace и Empire. [81] Закон был по сути мерой по охране здоровья и безопасности, хотя его реализация вскоре включала цензуру. Джордж Мортон ввел проекцию на заднем экране, что еще больше улучшило качество. [3] Мортон, убежденный, что движущиеся изображения - это путь вперед, вступил в партнерство с New Century (Leeds) Circuit и зарегистрировал частную компанию, трех директоров из Morton's и двух из New Century, под названием Prince's Hall (Hull) Ltd. С капиталом в 10 000 фунтов стерлингов в акциях по 1 фунту стерлингов, они взяли Victoria Hall (ранее George-street Baptist Chapel), снесли его и построили Prince's Picture Hall, открывшийся в июле 1910 года. [105] Работа была спроектирована и выполнена местными архитекторами Freeman, Sons и Gaskell и имела 1500 мест. [106] Prince's был первым специально построенным кинотеатром в Халле. По мере увеличения числа кинотеатров росла и конкуренция. Менеджеры стремились приобретать эксклюзивные фильмы и демонстрировать крупные фильмы как можно скорее после их выхода. Технические усовершенствования активно внедрялись. [81]
Затем Мортон сосредоточился на Ист-Халле и, как Holderness Hall Ltd [107], построил театр для кинематографических развлечений, открытие которого состоялось 16 ноября 1912 года. Эта работа также была спроектирована и выполнена Freeman, Sons и Gaskell . Он стоил 12 000 фунтов стерлингов, вмещал 2000 человек и имел три кафе. Два больших вестибюля на Holderness Road и New Clarence Street означали, что больше не придется стоять в очередях на холоде и под дождем. Был построен выступающий балкон для поддержки рояля (стоимостью 175 гиней), что позволило игроку смотреть фильм. Мортон обещал изображения высочайшего уровня, изображающие «сцены путешествий, приключений, комедии, драмы, образования и текущих событий», и что «рабочие классы» услышат качественную музыку, которую они никогда раньше не слышали. [108] [109] В 1913 году Holderness Hall представил говорящие картинки на кинетофоне. В следующем году в Prince's Hall также экспериментировали со звуком, хотя «разговорное кино» не имело большого значения в течение следующих 15 лет.
В мрачные дни 1914 года Мортон и его сыновья основали еще одну компанию, Morton's Pictures, Ltd, чтобы построить Majestic Picture House на месте старого Empire Variety Hall на Джордж-стрит. [110] [27] И снова Freeman, Sons и Gaskell спроектировали и выполнили работу. Два каменных льва (сейчас в Hornsea Memorial Gardens. [111] ) охраняли его вход. Majestic, завершенный через шесть месяцев после начала войны, открылся 1 февраля 1915 года и имел встроенный широкий экран и три проектора. Бросив вызов своим ближайшим конкурентам, Kinemacolor Palace (который демонстрировал цветные фильмы с 1910 года), он показал 2000 футов эксклюзивной пленки Kinemacolor (показанной в лондонском театре Scala ), включая «Виноградники в Пьемонте, Италия». Программа была завершена «фильмами высочайшего класса». [112] Мортон объяснил зрителям, что великолепное здание было создано не только для нынешних дней темных улиц, но и для будущих более светлых дней. В течение всей программы играл струнный оркестр. [113] Зять, Том Бог [114], стал управляющим.
Хотя в Халле теперь уже 29 кинотеатров регулярно устраивали кинопоказы, сеть кинотеатров Morton's была крупнейшей и самой влиятельной. [81] Morton также организовал концертную группу профессионалов и любителей, чтобы развлекать солдат, ожидающих депортации для участия в Первой мировой войне . [115]
У Assembly Rooms на площади Кингстон была долгая и разнообразная история. 30 сентября 1919 года Мортон реализовал свое последнее начинание, купив Rooms и переоборудовав большой зал в кинозал. [116] Как и во всех своих проектах, Мортон ежедневно контролировал здание. Улучшения включали музыку, исполняемую оркестром из восьми человек, специальные выступления на обновленном органе и новую систему бронирования, которая должна была отменить очереди. Главным фильмом на открытии недели был Quinneys , популярная английская романтическая пьеса Хораса Вачелла , адаптированная для кино с Генри Эйнли и Изобель Элсом в главных ролях. [117]
С самых первых дней в Гринвиче Мортон делал доклад своей аудитории на каждом ежегодном благотворительном собрании. В переполненном зале в 1898 году он напомнил им: «Дамы и господа, вы знаете, с какими трудностями я сталкивался в подобных случаях, чтобы найти достаточно смелости и подходящие слова, чтобы выразить свою благодарность» . [52] Благодаря упорству он преодолел свое заикание и застенчивость и развил новый навык. Позже, в Халле, он сам стал рассказчиком. В Коттингеме в 1909 году он дал свои «Воспоминания о долгой деловой карьере»; по иронии судьбы, впереди еще было 26 лет бизнеса. В другой раз он говорил о «Шоу и шоуменах», в 1910 году в Salem Chapel Bazaar о «Церкви и сцене» [118] и в Fish Street Memorial о «Секретах успеха» [29] и в 1913 году в Поклингтоне о «Мужчине, женщине и дьяволе». Он повторял свои лекции по всему графству. [115]
К 1920 году газета Hull Daily Mail брала интервью у Мортона в день его рождения, и эта практика продолжалась каждый январь до его сотого юбилея. [6] Его называли Великим Стариком из Халла и неизменно просили мудрых слов о жизни и театральном бизнесе. Перед тем, как написать свой собственный отчет в возрасте 96 лет, Мортон прошел медицинское обследование. Врач сказал, что у него «цвет лица девушки и сердце юноши», к чему журналист Mail добавил «и ум бизнесмена в расцвете сил». Поэтому Мортон опубликовал « Я помню », серию личных историй, хорошо рецензированных The Era, Hull Daily Mail и Yorkshire Evening Post . [119] [49] [120]
Мортону, которому сейчас 82 года, он сосредоточил свою энергию на управлении своей империей. Она включала два театра: Alexandra и Grand, и четыре кинотеатра: Prince's, Holderness Hall, Majestic и Assembly Rooms. Его сыновья и зять играли главные роли, но Мортон все еще возглавлял бизнес, председательствуя на собраниях компании до девяноста лет. [49]
Пока театр был еще в расцвете, «У. Ф.» каждый год путешествовал за тысячи миль, чтобы увидеть новые пьесы и шоу, которые он затем привозил в Халл. [121] Среди тех, кто выступал в «Александре», были сэр Джон Мартин-Харви , Фред Терри , Джулия Нилсон , Филлис Нилсон-Терри , Денис Нилсон-Терри , Матесон Лэнг , Ф. Р. Бенсон , Оскар Эше , сэр Генри Литтон , Х. Б. Ирвинг и Джин Форбс-Робертсон .
Несмотря на эрозию театра, вызванную кинематографом за два десятилетия, мнение Мортона в 1920 году было таково, что «театральные вопросы никогда не были столь многообещающими, как в настоящий момент». Он считал, что вкусы публики улучшились, что ревю идут на убыль и что люди хотят более существенных развлечений. Что касается компаний, которые в настоящее время скупают дворцы картин в Халле, Мортон считал, что у небольших залов возникнут трудности; заработные платы теперь были высокими, а текущие расходы были в три раза выше, чем до войны. [6] The Era опубликовала специальный репортаж, в который Мортон внес свой вклад, описав продолжающееся финансовое бремя налога на развлечения, «временной» меры военного времени. [122]
Assembly Rooms не процветал как кинотеатр, но финансовый успех был достигнут в 1923 году за счет преобразования главного здания в популярный танцевальный зал. [27] Соседний лекционный зал был преобразован в театр на 700 мест и вскоре переименован в Маленький театр. В сентябре 1924 года компания Hull Repertory Theatre Company , основанная Артуром Уотмором, забронировала четырехнедельный сезон, за которым последовало 81 представление в течение следующих 6 лет. Целью, частью нового движения «Маленький театр», было привезти в город качественные современные пьесы. [123] В начале 1925 года Мортон пригласил друга Бена Грита и его знаменитую шекспировскую группу для постановки «Бури» и «Венецианского купца» . Они также играли для местных школ и колледжей. [19] [124]
В 1925 году, когда Мортона спросили, является ли трансляция беспроводных концертов еще одной конкуренцией для театра, он сказал, что это на самом деле выгодно менеджерам и не повлияет существенно на посещаемость. Было бы глупо противиться этому, «потому что беспроводное пришло надолго». Что касается кинотеатров, Мортон сказал, что, хотя картинки становились лучше и дешевле, менеджеры были ограничены чрезмерными сборами дистрибьютора и сложными условиями, которые они включали в контракты. [14]
В 1928 году вступил в силу Закон о кинематографических фильмах . Его целью было защитить отрасль от засилья некачественных голливудских фильмов, улучшить количество и качество британских фильмов и поощрить вертикальную интеграцию между производителями, дистрибьюторами и кинопрокатчиками. Эффект был неоднозначным и, как правило, не был оценен независимыми менеджерами, маргинализированными этим решением. Несмотря на это, Мортон заявил: «Кинобизнес продолжает привлекать... цены на входные билеты доступны каждому. Но у вас должна быть хорошая картинка, подкрепленная хорошей музыкой и разумной рекламой». 1928 год был также годом «разговорного кино». Majestic был модернизирован с помощью звуковой системы British Talking Pictures . Из театрального бизнеса Мортон сказал, что он по-прежнему считает музыкальные шоу наиболее прибыльными. Пантомима, которую все считали умирающей, переживала здоровое возрождение. [27]
Газета Hull Daily Mail позже вспоминала, что «У. Ф.» был высоко оценен театральными менеджерами «за его деловую хватку, несомненную честность и строгое соблюдение буквы своего долга. Его суждение о вкусах публики в театральных развлечениях было безошибочным. Его содиректора считали его очень способным человеком с доказанными способностями в управлении театром и очень надежным помощником в мутных водах конкуренции в кино». [121]
К 1930 году влияние этих неспокойных вод усилилось из-за Великой депрессии . Мортон сказал, что звуковое кино закрыло театры и мюзик-холлы, и что строительная драка для звукового кино прекратилась. И поэтому Гранд был перестроен в кинотеатр, оставив Александру единственным оставшимся значительным театром в Халле. [84]
Вертикальная интеграция была кусающей. Gaumont , изначально кинопроизводители, расширялись по всей стране и в конце концов приобрели 343 объекта недвижимости. Их кинотеатры имели эксклюзивный доступ ко всем фильмам Gaumont и значительную переговорную силу в других местах. Позже в 1930 году Мортон продал Holderness Hall компании Gaumont. [107] В следующем году он оптимистично заявил: «Установка звукового кино в Большом театре стала триумфальным успехом». Он думал, что еще больший успех ждет звуковое кино, как только качество и музыкальное сопровождение улучшатся. Хотя экономическая ситуация не могла быть хуже, это не обязательно было плохо для бизнеса. Удивительно, но во время хлопкового голода в Ланкашире (1860-1865), когда владельцы фабрик не могли получить сырье, дела шли лучше, чем обычно. Мужчины ходили в трактиры и места развлечений, в то время как их жены и дети плакали о хлебе. То же самое произошло в Халле во время всеобщей забастовки 1926 года. [125]
На первой странице Mail от 21 января 1932 года было опубликовано пять фотографий повседневной деятельности Мортона вместе с его размышлениями о 94-м дне рождения. Мир «в тумане», сказал он, «но я настроен оптимистично, несмотря на экономический кризис». Старомодные практики отомрут; общественность будет обучаться новым методам. Он несколько преждевременно считал, что помешательство на строительстве новых кинотеатров сошло на нет. Его беспокоили: что кинотеатры полностью зависят от иностранных ресурсов; что дистрибьюторы заключают требовательные контракты; что хотя британские фильмы выходят на передний план, им не хватает спекулятивных инвестиций их голливудских конкурентов; что большинство американских фильмов не соответствуют британским вкусам и не имеют литературной ценности. [126]
В 1920-х годах компания Hull Repertory Company вела переговоры с Mortons' о покупке Little Theatre. Наконец, в 1929 году они это сделали, открыв театр заново в сентябре. В следующем январе случился крупный пожар. Morton's предоставил Alexandra бесплатно для безработных актеров, чтобы они могли проводить субботние дневные бенефисы. [127]
В июле 1932 года Mail сетовала, что с тех пор, как Гранд стал кинотеатром, любители театра в Халле больше не могли смотреть полноценные мюзиклы или простые пьесы. Только в Малом театре можно было развлекаться всю ночь. Однако Джордж Мортон теперь планировал амбициозный зимний сезон в Александре с первоклассными гастрольными труппами. Он предупредил, что если посещаемость не улучшится, Халл потеряет свой последний театр. [128] Несмотря на плохие результаты, Джордж снова попытался в следующем году, заключив соглашение с Moss Empires и Howard & Wyndham Tours о привлечении качественных трупп в город в рамках сети, охватывающей 20 провинциальных городов. [129] Посещаемость была хорошей для мюзиклов, но низкой для драмы. Дебаты в местной прессе не выявили консенсуса. Было ли это из-за цен на билеты, неправильных постановок, театральной атмосферы или апатии зрителей? Шериф города сказал: «Разумеется, в городе с населением 330 000 человек было достаточно места для двух законных театров». [130] К январю 1934 года Уильям Мортон был убежден, что провинциальный театр почти мертв. Частично в этом был виноват налог на развлечения. И теперь не было достаточно хороших театров, чтобы обеспечить лондонской компании реалистичные гастроли. [131] Газета Hull Daily Mail заявила : «Мортоны в течение двух сезонов пытались дать Халле место в гастрольных списках первоклассных компаний, и их усилия были лишь жалко поддержаны». [132]
В феврале, за три недели до этого, была вызвана популярная репертуарная компания Денвилла. «Похоже, нам суждено вернуться и спасти театр Александра», — сказал Лен Лори. На этот раз они взяли его под свое управление на десять месяцев и дважды в день ставили драму и комедию. [133] В декабре местный продюсер Энн Крофт представила свое последнее рождественское шоу « Время тюльпанов ». Мортон, широко рекламировавший, но не имевший возможности продавать, закрыл последний профессиональный театр в Халле. [134] Шесть месяцев спустя он сдал его в аренду Теренсу Байрону, который вновь открылся в декабре 1935 года как Новая Александра. [135] Он процветал как варьете, и Байрон купил его в следующем году. [136] [137] Он был разрушен во время бомбардировки Халле в 1941 году. [138]
Напротив, после 1934 года Маленький театр, которым теперь руководил Пеппино Сантанджело, выжил и иногда процветал. Чтобы выжить, настаивал Сантанджело, необходимо было сбалансировать художественные принципы с коммерческой жизнеспособностью. [130] В 1939 году, несмотря на трудные времена, компания собрала финансирование для покупки соседних Залов собраний и создала на их месте Новый театр . [139] Он пережил различные кризисы и сегодня является крупнейшим театром Халла, последний раз отреставрированным в 2017 году во время года Халла как города культуры Великобритании . [140]
К 1935 году бизнес Мортона перестал быть жизнеспособным, финансовая проверка выявила дефицит в размере почти 50 000 фунтов стерлингов. [141] Последним фильмом, снятым на Grand, стал американский документальный фильм « Африка говорит ». [142] Grand и Majestic были проданы Associated Hull Cinemas Ltd , консорциуму, управляемому Бринли Эвансом. [143] Оба были переименованы в Dorchester и Criterion соответственно и реконструированы.
«WF» Мортон, которому было 65 лет, умер в июне того же года. [121] Том Мортон продолжил работать в качестве лицензиата все еще успешного кинотеатра Prince's Hall Cinema. (Он стал Curzon примерно в 1950 году). [144] Том Бог, зять и управляющий Majestic Cinema, стал лицензиатом кинотеатра West Park Cinema на Anlaby Road. (Он вышел на пенсию в 1943 году в возрасте 83 лет, потеряв жену и дом в результате авианалета.) [145] [99] Уильям Мортон, которому сейчас 97 лет, разорвал свои связи с кино и театром и, наконец, вышел на пенсию, чтобы вести тихую жизнь, полную увлечений, под присмотром незамужней дочери.
В редакционной статье Hull Daily Mail в 1935 году были отданы дань уважения сорокалетнему вкладу семьи в качественные развлечения в городе. Корреспондент газеты также написал: «Я достаточно стар, чтобы помнить, как и многие другие, когда Халле очень грубо обслуживали в плане развлечений, и мы в большом долгу перед семьей Мортон за все, что они сделали для чистого и изысканного отдыха в этом городе». [146]
В свои девяносто Мортон все еще работал полный рабочий день в своем офисе. Поскольку незнакомцы часто выражали недоверие его возрасту, он держал свое свидетельство о рождении при себе. Когда его спрашивали о секретах его долголетия, его предписания были просты: здоровый образ жизни, регулярные простые приемы пищи, никаких ночных развлечений, никакого алкоголя. [147] Хобби и отдых были важны: вечерняя игра в бильярд с дочерью; фотография в летние месяцы, раскрашивание своих отпечатков мелками до профессионального уровня; чтение шести газет каждый день; прослушивание радио; сигара и 15 сигарет. [76]
Мортон был человеком контрастов. Он имел глубокие убеждения, но всегда старался понять точку зрения другого человека. Он был шоуменом, но скромным; традиционалистом, который смотрел в будущее. Он обращал внимание на детали, но считался с общей картиной. Он дал своим сыновьям значительную деловую ответственность, когда они были еще детьми, но никогда не отказывался от своего главенства.
На свой столетний юбилей он получил телеграмму от короля Георга VI и королевы Елизаветы. [148] Были приветствия от лорд-мэра и от директоров Gaumont-British. [149] Еще одно приветствие пришло от иллюзиониста Джаспера Маскелина , внука первой протеже Мортона. [26] Кинозвезда Халла, Гибб Маклафлин, который был женат на его дочери Элеоноре, приехал лично. [150] Мортон умер шесть месяцев спустя, 5 июля 1938 года, в своем доме в «Ройстоне», 203 Коттингем-роуд. У него были самые простые похороны, всего с двумя скорбящими, но восторженный некролог на первой странице местной прессы. [2] [151]