Генерал сэр Хьюберт де ла Поер Гоф GCB , GCMG , KCVO ( / ɡ ɒ f / GOF ; 12 августа 1870 — 18 марта 1963) — старший офицер британской армии во время Первой мировой войны . Фигура противоречивая, он был фаворитом главнокомандующего Британским экспедиционным корпусом (BEF) на Западном фронте фельдмаршала сэра Дугласа Хейга . Он пережил стремительный взлет по служебной лестнице во время войны, в конечном итоге дослужившись до командования Пятой британской армией с 1916 по 1918 год, в том числе во время битвы на Сомме в 1916 году, битвы при Пасшендале в 1917 году и во время весеннего наступления Германии в 1918 году. , после чего он был освобожден от командования.
Имя Гоф, вероятно, происходит от валлийского слова coch , что означает «красный». До отъезда из Англии предки Гофа были священнослужителями и клерками в Уилтшире , а семья поселилась в Ирландии в начале 17 века не как плантаторы, а на канцелярских должностях. [1] К девятнадцатому веку это была англо-ирландская семья землевладельцев, поселившаяся в Гуртине, графство Уотерфорд , Ирландия. [2] Гоф назвал себя «ирландцем по крови и воспитанию». [3]
Гоф был старшим сыном генерала сэра Чарльза Дж. С. Гофа , VC, GCB, племянником генерала сэра Хью Х. Гофа , VC, и братом бригадного генерала сэра Джона Эдмунда Гофа , VC. Гафы — единственная семья , трижды получившая Крест Виктории , высшую британскую награду за храбрость. Матерью Юбера была Харриетта Анастасия де ла Поер, дочь Джона Уильяма Поера, прозванного 17-м бароном де ла Поер , из Гуртина, графство Уотерфорд, бывшего члена парламента от округа Уотерфорд . [4] Мать Гофа была воспитана католичкой, хотя ее мать была протестанткой. [5]
Гоф родился в Лондоне 12 августа 1870 года. [6] [7] В детстве Гоф уехал со своей семьей в Индию в конце 1870 года, а его брат Джон родился там в 1871 году, но в 1877 году мальчики и их мать были отправлены обратно в Англию, когда их отец находился на действительной службе во Второй афганской войне ; младшие брат и сестра в это время умерли от скарлатины . Мать Гофа вернулась в Индию, когда ему было десять лет, оставив мальчиков в школе-интернате, и Гоф больше не встречался со своим отцом, пока ему не исполнилось шестнадцать. [8]
Гоф получил образование в Итонском колледже . Согласно его автобиографии «Солдаты» , он плохо владел латынью, но хорошо разбирался в таких видах спорта, как футбол и регби. Покинув Итон, Гоф поступил в Королевский военный колледж в Сандхерсте в 1888 году. 5 марта 1889 года он был зачислен в 16 - й уланский полк в звании второго лейтенанта . пособие в размере 360 фунтов стерлингов в год сверх его официальной зарплаты в размере чуть более 121 фунта стерлингов - он отличился как наездник, выиграв Кубок полка, и как игрок в поло. Многие из его лошадей были предоставлены ему другими офицерами. [9]
23 июля 1890 года Гоф получил звание лейтенанта , а в сентябре 1890 года его полк отплыл в Бомбей , направляясь поездом в Лакхнау . [10] Зимой 1893–94 годов он некоторое время командовал эскадрильей, пока другие офицеры находились в отпуске. [11] Он получил звание капитана 22 декабря 1894 года [7] в относительно раннем возрасте 24 лет. [12]
Он служил в полевых войсках Тиры в 1897–1898 годах. [6] [7] Его отправили на северо-западную границу , первоначально в гарнизон, удерживающий вход в Хайберский перевал в Джамруде . Его покровителю полковнику Невиллу Чемберлену удалось добиться для него места помощника комиссариата в бригаде генерал-майора Альфреда Газели . [13]
Гоф вернулся в Англию в июне 1898 года и в августе сдал экзамен в Колледж персонала. Осенью он был госпитализирован с малярией, а затем 22 декабря 1898 года женился на Маргарет Луизе Норе Льюис (известной как «Дейзи») (перенесено с апреля). Он женился в необычно раннем возрасте для служилого офицера. [7] [14]
Гоф поступил в Колледж персонала в Кемберли 9 января 1899 года, но не закончил курс. [6] [7] Вместо этого ему было приказано отправиться на специальную службу в Южную Африку 25 октября 1899 года, [7] он отправился из Саутгемптона 28 октября и достиг Кейптауна 15 ноября. [15] Он был направлен в Натал , и первоначально полковник Ян Гамильтон приказал ему действовать в качестве инструктора одной из стрелковых ассоциаций (местно сформированных подразделений добровольческой конной пехоты или легкой кавалерии). [16]
Затем Гоф служил адъютантом лорда Дандональда , который командовал конными войсками в Натале. [17] В январе 1900 года его повысили до офицера разведки бригады, и эта роль требовала большой разведки. [18] В середине января его отправили на разведку Потгейтерс-Дрифта, переправы через реку Тугела , с целью обойти с запада позицию буров в Коленсо, на которую Буллер напал в декабре , в попытке освободить Ледисмит . Однако медленное развертывание выдало намерения британцев и дало бурам время подготовиться к обороне. Во время битвы при Спион-Копе (23–24 января) Гоф встретил Уинстона Черчилля , который затем передавал сообщения, когда служил офицером в Южноафриканской легкой кавалерии . [19]
1 февраля Гоф был назначен местным неоплачиваемым майором командиром сводного полка (эскадрон Имперской легкой кавалерии , эскадрон натальских карабинеров и рота 60-го стрелкового конно-пехотного полка ). [7] [20] Он возглавил свой полк, чтобы помочь Буллеру в третьей попытке (5–7 февраля) пересечь Тугелу, а также в четвертой попытке (14–27 февраля). Он возглавил первые британские войска в Ледисмит (28 февраля), вопреки письменному приказу Дандональда о том, что продолжать путь «слишком опасно», и встретил там своего брата Джонни, который был осаждён внутри города. [20] Широко освещалась его встреча с Джорджем Стюартом Уайтом . В марте 1900 года Сводный полк был реорганизован. Гоф потерял Наталские карабинеры и Имперские эскадрильи легкой кавалерии, но получил вместо них две роты конной пехоты, одну шотландскую и одну ирландскую. Он посвятил много усилий тренировкам как в верховой езде, так и в стрельбе из огнестрельного оружия. [21] С мая 1900 года полк Гофа принял действительную службу, когда Буллер продвинулся в перевалы Дракенбергских гор к северо-западу от Ледисмита, в конечном итоге соединившись с основными британскими силами под командованием лорда Робертса . Обычная фаза войны закончилась к концу 1900 года. [22]
В течение последовавшего периода партизанской войны полк Гофа постепенно был усилен до 600 человек в четырех ротах. Вместе со Смитом-Дорриеном и Алленби он служил под общим командованием генерал-лейтенанта Френча . [23] Гоф был представлен к рассмотрению на звание бревет-подполковника в конце апреля 1901 года, хотя это повышение не должно было вступить в силу до тех пор, пока он не стал основным майором в своем собственном полку. [24] Генерал-майор Смит-Дорриен написал отцу Гофа, хваля его и выражая пожелание, чтобы его сразу повысили в должности. [25] 17 сентября 1901 года он возглавил сводный полк после неадекватной разведки, чтобы атаковать то, что казалось заманчивой целью буров возле порта Блад-Ривер, но был взят в плен со всеми своими силами более крупными силами буров, которые были вне поля зрения. . После побега Китченер (главнокомандующий) выразил свое «глубочайшее сочувствие», и он, возможно, выжил, сохранив свою репутацию в значительной степени неповрежденной, потому что его чрезмерная самоуверенность выгодно контрастировала с робостью, которая способствовала другим британским поражениям. К его чести, по словам Гэри Шеффилда , Гоф подробно обсуждал этот вопрос в своих мемуарах « Солдатство вперед» . [6] [7] Хотя велась подготовка к восстановлению сводного полка в полном составе, в ноябре Гоф был ранен в правую кисть и предплечье, потеряв кончик одного пальца. Он был демобилизован домой на пароходе «Пласси» в январе 1902 года [26] и вернулся к своему основному званию капитана. [27] Он упоминался в депешах четыре раза (включая последнюю депешу лорда Китченера от 23 июня 1902 года [28] ).
После возвращения из Южной Африки он отклонил предложение о месте в Генеральном штабе, надеясь вернуться на действительную службу в Южной Африке. Однако он передумал после того, как Фереенигингский договор положил конец войне (31 мая 1902 г.), но вакансий в военном министерстве больше не было. [29]
Он вернулся в качестве обычного капитана 16-го уланского полка 23 августа 1902 года [30] , но вернулся на штабную должность в следующем месяце, когда 24 сентября 1902 года был назначен бригадным майором 1-й кавалерийской бригады в Олдершоте [31] с повышением до звания основное звание майора 22 октября 1902 года. [32] [7] Его бреветное звание подполковника вступило в силу на следующий день (23 октября 1902 года). [7] [33] [34] В его обязанности входило переоснащение регулярных подразделений по возвращении из Южной Африки. У него были плохие отношения со своим начальником, бригадным генералом Скобеллом , который записал, что у него была «утомительная привычка подвергать сомнению правила... Он не научился контролировать свой характер». [29]
Гоф был назначен инструктором в штабном колледже 1 января 1904 года и прослужил до 1906 года. [7] Он служил под командованием Генри Роулинсона в качестве коменданта, в то время как среди других инструкторов были его будущие коллеги Ричард Хакинг , Джон дю Кейн , Томпсон Каппер и Ланселот Киггелл . [6] В Колледже персонала он был первым преподавателем, выигравшим Колледж по пунктам. [35]
Гоф получил звание бревет- полковника 11 июня 1906 года и основного подполковника 18 июля 1906 года. [ 7 ] Он был назначен командиром 16- го (Королевского) уланского полка 15 декабря 1907 года. его опыт в Южной Африке показал, что кавалеристы используют свою инициативу и едут небольшими группами, максимально используя землю в качестве прикрытия. Гоф все еще был самым молодым подполковником в армии. Его начальником на этом этапе был Джулиан Бинг , который рекомендовал его для командования бригадой. [36]
Срок его командования 16-м уланским полком истек. 19 декабря 1910 года он ненадолго получил половину зарплаты, все еще будучи подполковником и бревет-полковником. [37] 1 января 1911 года ему было присвоено временное звание бригадного генерала [38] и назначен генерал-офицер, командующий 3-й кавалерийской бригадой , в которую входил 16-й уланский полк, в Карраге. [7] [39]
Во время маневров 1913 года Гоф незаметно переместил свои силы между аванпостами двух дивизий, чтобы атаковать центр противника, в результате чего некоторые из его старших посчитали его «слишком резким». [40]
Позже Гоф написал: «Все наши отношения были настроены против самоуправителей». [3] Поскольку ирландское самоуправление должно было стать законом в 1914 году, Кабинет министров рассматривал возможность той или иной формы военных действий против ольстерских добровольцев , которые не хотели участвовать в нем. Гоф был одним из ведущих офицеров, которые угрожали уйти в отставку в результате последовавшего инцидента в Карра .
Утром в пятницу, 20 марта, Артур Пейджет ( главнокомандующий , Ирландия) обратился к старшим офицерам в своей штаб-квартире в Дублине. По словам Гофа (в его мемуарах « Солдаты в войне» ), он сказал, что «активные операции должны были начаться против Ольстера», что офицерам, жившим в Ольстере, будет разрешено «исчезнуть» на это время, но что другие офицеры, которые отказались служить против Ольстер будет уволен, а не ему будет разрешено уйти в отставку, и что Гоф, который имел семейные связи с Ольстером, но не жил там, не мог ожидать пощады от своего «старого друга из военного министерства» (по-французски). Фактически Френч, Пейджет и Юарт (19 марта) согласились исключить офицеров, имеющих «прямые семейные связи» с Ольстером. Предложив своим офицерам ультиматум, Пейджет поступил глупо, поскольку большинство могло бы подчиниться, если бы им просто приказали идти на север. Пэджет завершил встречу, приказав своим офицерам поговорить со своими подчиненными, а затем отчитаться. Генерал-майор сэр Чарльз Фергюссон из 5-й пехотной дивизии ГОК предупредил Гофа и одного из пехотных бригадиров, что армия должна держаться вместе любой ценой и что он сам будет подчиняться приказам. Гоф сказал, что не будет, и отправился поговорить с офицерами 5-го уланского полка (одного из полков под его командованием), а также отправил телеграмму своему брату «Джонни», начальнику штаба Хейга в Олдершоте . Гоф не присутствовал на второй встрече во второй половине дня, на которой Пейджет подтвердил, что целью этого шага было вызвать трепет у Ольстера, а не сражаться. [41]
Ричард Холмс утверждает, что Гоф должен был сделать то же, что Фергюссон сделал на следующее утро: заверить своих офицеров в своих симпатиях к профсоюзам, но призвать их подчиняться приказам. В тот вечер Пейджет телеграммой сообщил военному министерству, что 57 офицеров предпочли согласиться на увольнение (на самом деле их было 61, включая Гофа [42] ). Гоф был отстранен от службы, и его и двух из трех его полковников (отношение третьего было неясно) вызвали в военное министерство для объяснений. [43] Четвод , который был назначен на место Гофа в случае необходимости, описал его как «вспыльчивого и очень ирландского». [44]
Гоф отправил телеграмму пожилому фельдмаршалу Робертсу (который лоббировал короля и спорил с Джоном Френчем ( CIGS ) по телефону), якобы с просьбой о совете, хотя, возможно, с целью побудить его к дальнейшим действиям. Робертс узнал из интервью Сили, что Пейджет превысил свои инструкции (говоря об «активных операциях» против Ольстера и давая офицерам возможность обсудить гипотетические приказы и угрожая уйти в отставку), и оставил записку Хьюберту Гофу на этот счет. [45] Услышав эту новость, Гоф в сопровождении своего брата (который открыл записку по ошибке) подтвердил Юарту (утром воскресенья, 22 марта), что он подчинился бы прямому приказу выступить против Ольстера. Френч пригрозил уйти в отставку, если Гоф не будет восстановлен в должности. [46]
На другой встрече в военном министерстве (23 марта) Гоф потребовал от Френча и Юарта письменных гарантий, что армия не будет использоваться против Ольстера (возможно, под влиянием генерал-майора Генри Уилсона , который недавно предложил аналогичные условия Дж.Б. Сили ( государственный секретарь по вопросам войны ), и с которым Гоф завтракал тем утром). На другой встрече с Сили, который, по словам Гофа, безуспешно пытался запугать Гофа, глядя на него, Сили принял предложение Френча о том, что письменный документ Совета армии может помочь убедить офицеров Гофа. Кабинет министров утвердил текст, в котором говорилось, что Совет армии удовлетворен тем, что инцидент произошел по недоразумению и что «все солдаты обязаны подчиняться законным приказам», к которому Сили добавил два абзаца, заявив, что правительство имеет право имел право использовать «силы Короны» в Ирландии или где-либо еще, но не имел намерения применять силу, «чтобы подавить оппозицию законопроекту о самоуправлении». [47]
На другой встрече после 16:00 Гоф, по совету Генри Уилсона (также присутствовавшего), настоял на добавлении дополнительного параграфа, разъясняющего, что армия не будет использоваться для обеспечения соблюдения самоуправления в Ольстере , с чем Френч согласился в письменной форме. Когда Его Высочество Асквит (премьер-министр) узнал об этом, он потребовал, чтобы Гоф вернул документ, но тот отказался это сделать. [48] Асквит публично отверг «грешные параграфы» (25 марта). Френчу и Сили пришлось уйти в отставку. [49]
С началом войны в августе 1914 года Гоф отправил 3-ю кавалерийскую бригаду во Францию под командованием Алленби ( Кавалерийская дивизия ГОК ). [50] Они погрузились на корабль между 14 и 16 августа и были отправлены прямо из Ирландии в Гавр , а затем отправились на поезде в Мобеж . [51] Активные действия начались 21 августа, а бригада приняла участие в боевых действиях 22 августа, в этот день артиллерийская батарея под командованием Гофа стала первой британской батареей во Франции, открывшей огонь по немцам. [52] Во время битвы при Монсе (23 августа) бригада Гофа вместе с тремя другими британскими кавалерийскими бригадами находилась на левом фланге ( 5-я была на правом, поддерживая контакт с пятой армией Ланрезака ). [53]
В последующие дни Гоф отделился от командования Алленби и соединился с I корпусом Хейга справа от BEF. Версия событий Гофа заключалась в том, что он стал недоволен Алленби 24 августа после того, как его отступление подвергло 5-ю пехотную дивизию Фергюссона немецкой атаке на ее левом фланге, что потребовало от 2-й кавалерийской бригады организовать атаку и 3-й бригады Гофа, которая должна была стать арьергард, для боя спешившись. После того, как немцы отступили, Гоф смог возобновить запланированное отступление, но обнаружил, что Алленби отправил транспорт дивизии с продовольствием, боеприпасами и картами далеко в тыл. [54] Позже Гоф утверждал (в книге «Пятая армия» ), что Алленби был «загипнотизирован» противником во время боя при Солемсе 25 августа. Гоф, возможно, также запаниковал, сказав другому офицеру, что британцы «окружены» и что немцы уже находятся в Амьене – к юго-западу от нынешней позиции BEF. Алленби публично посмеялся над этим эпизодом, назвав его «всего лишь небольшим подходом Гофа», но в частном порядке был в ярости как из-за поведения Гофа, так и из-за того, как к нему относились Френч и Хейг. После этого отношения между Алленби и Гофом стали натянутыми. [55]
Во время битвы при Ле-Като (26 августа) часть бригады Гофа снова оказала помощь 5-й пехотной дивизии. После боя, не имея приказов и информации, ему удалось связаться с Уилсоном (заместителем начальника штаба BEF) по гражданской телефонной системе, который сказал ему – по словам Гофа – «Поскольку вы находитесь на месте, делайте, что хотите». , старина». [56] 27 августа недалеко от Сен-Квентина Гофу удалось получить несколько карт от офицера армейского корпуса, который случайно проезжал мимо, и ему удалось – опять же используя гражданскую телефонную систему – установить контакт с командирами корпусов Хейгом и Смитом. -Дорриен. 28 августа он отправил в Ставку сообщение о том, что потерял связь со штабом дивизии и не получал приказов в течение 4 дней, но, хотя он и просил приказов из Ставки, он не получил ни одного. [57] 29 августа бригада услышала артиллерийский бой при Гизе вдалеке. К 1 сентября они были в Виллер-Котре , к югу от Эны, после отступления на 180 миль (100 миль по прямой) и, наконец, соединились с I корпусом , помогая арьергарду ирландской гвардии в последнем крупном сражении. отступления. Отступление завершилось к югу от Марны 5 сентября, и Гоф впервые соединился с британским транспортом и припасами. [58]
Ко времени битвы на Марне 3-я и 5-я кавалерийские бригады были сформированы в «Командование Гофа», специальный кавалерийский отряд, отдельный от кавалерийской дивизии Алленби. Один мужчина написал: «С Гуги все было давить, давить, давить. Но он давил на врага так же сильно, как и на нас». Гоф двинулся к Эне 12 сентября, хотя из-за того, что сэр Джон Френч не смог организовать специальный авангард, не было ни артиллерии, которая могла бы беспокоить немцев, ни инженеров для ремонта мостов, взорванных всего час назад. [59]
.jpg/1280px-Hubert_Gouch_and_King_Albert_I_of_Belgium_(1914-1918).jpg)
15 сентября команда Гофа с добавлением вспомогательных войск была сформирована во 2-ю кавалерийскую дивизию [60] , и 16 сентября он был назначен командующим войсками . [7] Две кавалерийские дивизии, которые в настоящее время перебрасываются поездом в Бельгию, были сформированы в кавалерийский корпус под командованием Алленби (9 сентября) и достигли бельгийской границы 11 сентября. [61]
2-я кавалерийская дивизия была западным флангом BEF, и после захвата Мон-де-Ката (12 октября) и после бесед с пленными Гоф считал, что у него есть шанс обойти западный фланг Германии. Он отдал устный приказ (13 октября) захватить гору Кеммель (также к юго-западу от Ипра) и пересечь Лис к юго-востоку от Ипра, но Алленби запретил ему продвигаться дальше. [62] В это время штабной офицер Филип Хауэлл написал своей жене, что Гоф был «похож на кота на раскаленные кирпичи» (14 октября 1914 г.). [63] 14 октября Гоф соединился с IV корпусом Роулинсона (3-я кавалерийская дивизия Бинга и 7-я пехотная дивизия Каппера), которые двигались вниз от побережья – поскольку уже не было никакой опасности быть отрезанным, Гоф приказал своей дивизии наступать. в то время как Алленби (15 октября) наконец убедил сэра Джона Френча попытаться взять Лилль и повернуть западный фланг Германии - вместо этого они столкнулись с новыми силами, подтянутыми Фалькенхайном. [62]
16 и 17 октября попытки Гофа переправиться через Лис были отбиты немецкими войсками. [64] Окопание началось 20 октября – пришлось собрать местных рабочих, поскольку британская кавалерия не была оснащена окопными инструментами. Дивизия Гофа, насчитывавшая иногда всего 2000 офицеров и солдат на передовой, защищала территорию вокруг Мессина и Витшаете. В какой-то момент ему пришлось скакать к линии фронта, чтобы приказать определенным полкам удерживать свои позиции - это было вызвано запутанной штабной работой, в которой приказы Гофа составить «планы на случай чрезвычайных ситуаций» для отступления были неправильно поняты. [65] [66]
26 октября 1914 года Гоф получил звание генерал-майора. [7] Это повышение было датировано 15 сентября, датой формирования его дивизии. [67] В этот период Гоф сформировал практику ротации подразделений через линию фронта как можно быстрее, чтобы избежать повреждения какого-либо отдельного подразделения, превышающего точку эффективности, и удержания линий фронта тонкими, чтобы поддерживать максимально возможный резерв. 27 октября Гоф предложил часть своих резервов I корпусу Хейга (он сделал это предложение в частном порядке своему брату Джонни, в то время начальнику штаба Хейга), но Алленби отменил это предложение. [67]
В 11.30 29 октября Гоф смог послать 5 эскадрилий из своего резерва на помощь кавалерийской дивизии Бинга. [68] [69] 30 октября, 31 октября и на следующую ночь дивизия Гофа (3250 офицеров и солдат при поддержке двух рот белуджей, винтовок Уайльда (индийский батальон) и лондонского шотландского территориального батальона) подверглась сильному нападению со стороны на юго-восток немецкими войсками под командованием фон Фабека , которые пытались захватить хребет Мессин-Витшаете. Он сдержал атаку, чему способствовала кавалерийская атака 5-й кавалерийской бригады Четвода на севере и контратака двух батальонов резерва корпуса Алленби на юго-западе. [69] Позже он вспоминал, что проходил «ученичество в Индии и во время англо-бурской войны», но что в Первом Ипре «немцы устроили мне профессиональный тест». [6] [50]
12 февраля дивизия Гофа вернулась на линию фронта в Хоге, недалеко от Ипра. 13 февраля ему предложили командование экспедицией, направлявшейся в Салоники (в случае, если эти войска будут отправлены в Галлиполи ), но он отказался после консультации со своим братом и начальником штаба BEF «Вулли» Робертсоном . [50] [70] Джонни Гоф был ранен и умер позже в феврале. [70] Хейг, застенчивый человек, любил Гофа за его остроумие и открытую личность, и в некоторой степени он заменил своего мертвого брата в качестве доверенного лица Хейга. [71] [72] Хейг специально попросил (10 марта 1915 г.) присоединить Гофа к его войскам на случай, если ему удастся «сломать линию врага» в Нев-Шапель (10–13 марта). [73] В этом случае дивизия Гофа находилась в резерве штаба на время боя. [74] Филип Хауэлл написал жене, что Гоф любил «драться со всеми, кто выше него, а также с Бошами» (19 марта 1915 г.). [63]
Гоф был назначен командиром 7-й дивизии 18 апреля 1915 года, после того как ее предыдущий командир Томпсон Кэппер был ранен. [75] Дивизия входила в состав IV корпуса Роулинсона, который сам входил в состав Первой армии Хейга ; Назначив ему новое назначение, Хейг сообщил ему (дневник Хейга, 18 апреля 1915 г.) о том, как Роулинсон пытался уволить Джоуи Дэвиса с должности командира 8-й дивизии после Нев-Шапель и как Дэвис и его сотрудники не доверяли Роулинсону. [76] Гоф, возможно, был назначен в качестве противовеса Роулинсону, с которым у Хейга были настороженные отношения. [77] Гоф и его дивизия находились в резерве у Второго Ипра (22 апреля). [78]
Гоф командовал 7-й дивизией в битве при Оберс-Ридж в мае. [79] 9 мая 7-я дивизия находилась в резерве корпуса, и той ночью ей было приказано сменить 8-ю дивизию на линии, готовую возобновить атаку на следующий день. После протестов бригадиров, утверждавших, что это непрактично (окопы поддержки были полны людей – некоторые живы, некоторые ранены и некоторые мертвы – в то время как передовые части все еще реорганизовывались и собирали своих раненых), Гоф отменил помощь по собственному усмотрению, поскольку « человек на месте». Он ожидал, что Роулинсон накажет его, но вместо этого его дивизия была переброшена в сектор I корпуса Монро , где должны были быть организованы отвлекающие атаки для оказания помощи французам. [80]
Монро предоставил Гофу большую свободу действий в планировании собственной атаки после консультации с офицерами, принимавшими участие в нападении на этот сектор 9 мая. Гоф и его артиллерийский офицер «Керли» Бёрч разработали план бомбардировки в течение нескольких минут, оставив брешь, чтобы выманить немцев из их укрытий (в качестве двойного блефа бомбардировка должна была повториться несколько раз в предыдущие дни), одновременно приведя несколько орудий вперед на заглушенных колесах, чтобы застать немцев врасплох. Штурм начался в 3:15 утра 16 мая. Правая часть 7-й дивизии (1-я Королевская уэльская фузилёрская и 2-я Квинсская) была единственной частью атаки 1-го корпуса, увенчавшейся успехом. Атака была возобновлена на следующий день после помощи почти всех орудий Первой армии, находившихся в радиусе действия, но дальнейшего прогресса добиться не удалось. 19 мая 7-я дивизия была выведена с линии фронта, передав свой участок канадской дивизии. [81]
После Оберс-Ридж капитан описал Гофа как «маленького человека, очень умного и проницательного на вид. Он провел около 15 минут с моей компанией и очень легко разговаривал с солдатами... в конце он рассмешил нас всех и почувствовал себя очень весело». " [82]
В конце июня Гоф вернулся домой и был награжден CB за заслуги в августе и сентябре 1914 года .
Теперь, когда Кэппер выздоровел и стремится возобновить командование 7-й дивизией, а Монро был назначен командовать новой Третьей армией , Гоф был назначен I корпусом ГОК (2-я, 7-я, а затем и 9-я дивизия), все еще входившим в состав Первой армии Хейга, и получил повышение. временный генерал-лейтенант 13 июля 1915 года. [6] [7] [84] Практика Гофа посещать передовые части раздражала Хорна из 2-й дивизии и Кэппера, которые чувствовали, что это угроза его собственной обновленной власти над 7-й дивизией. [85]
Гоф вместе с другими командирами корпусов Первой армии присутствовал на встрече с Китченером 19 августа. [86] После того, как Китченер заявил, что будет достаточно «исключений», чтобы затруднить призыв в административном порядке, Гоф, по его собственным словам, «вспылил» и заявил, что это необходимо, в то время как Хейг призвал Китченера поддержать его введение. (Хейг опустил последние пункты в своем дневниковом отчете о встрече). [87]
На встрече с командирами корпусов (13 августа) Хейг попросил Гофа составить план взятия редута Гогенцоллернов, в то время как Роулинсон должен был взять Лоос и, возможно, высоту 70. [88] Гоф (22 августа) предложил, чтобы 9-я шотландская дивизия « атаковать немецкие позиции слева от него (Редут Гогенцоллернов, Фосс 8) незадолго до рассвета (4 часа утра) после заградительного огня и газовой атаки, а следующей ночью 7-я дивизия должна будет прорваться через каменоломни к городу Сент-Эли. [89] Хейг записал (1 сентября 1915 г.), насколько «активными и энергичными» были Гоф и артиллерийский офицер Ноэль Берч, и настоял на том, чтобы Роулинсон (который предлагал ограниченную поэтапную операцию) также использовал газ для своей первоначальной атаки. [90] [91] Позже Гоф ( Пятая армия, стр. 101) назвал газ «союзником-бумерангом». [92] Позже Гоф писал, что был встревожен нехваткой оружия и боеприпасов. Ни у Гофа, ни у корпуса Роулинсона не было никаких резервов - в случае Гофа только по одной бригаде от каждой из его трех дивизий. [93]
Хейг снова встретился с Роулинсоном и Гофом (16 сентября) и приказал им составить план атаки в случае необходимости без использования газа. Гоф предложил (17 сентября 1915 г.) отказаться от атаки 2-й дивизии , но написал, что «умеренно хорошие шансы на успех, если есть элемент неожиданности... эта атака, по ее внезапности и размеру задействованных сил, является целью которого было захватить вторую линию противника, а именно Хуллюх-Стели-Эйснес , практически одним рывком». Он также предложил более осторожный план Б, предусматривающий наступление в течение двух-семи дней с отвлекающими артиллерийскими атаками, за которыми последуют последовательные атаки 9-й и 7-й дивизий. Хейг использовал эти и аналогичные предложения Роулинсона, чтобы лоббировать в штаб-квартире атаку, которую он хотел. [94] [95]
25 сентября был отдан приказ выпустить газ, несмотря на неблагоприятный ветер (т.е. он мог отбросить его обратно на британские войска). Хотя Эдмондс и Лидделл Харт обвинили капитана Эрнеста Голда (офицера-метеоролога) и генерал-майора Хорна (2-й дивизион ГОК), Фоулкс (офицер-газовик) позже намекнул, что ответственность могла быть возложена на "еще более высокие инстанции", а офицер-газовик лейтенант Сьюилл записал ему сказали, что приказ поступил из Корпуса, то есть Гофа. В 5:20 утра Гоф сообщил Хейгу, что отменять выпуск газа уже слишком поздно. Однако Ник Ллойд винит Хейга в разработке столь негибкого плана, в первую очередь зависящего от газа. Гоф уже разозлил офицеров 9-й дивизии микроуправлением приказами бригады. [96]
Слева от Гофа 2-я дивизия понесла большие потери, командир 1-го Миддлсекса записал, что атакующие волны «все были сбиты в течение десяти минут». Справа от Гофа 7-я дивизия захватила первую линию противника, хотя и с большими потерями. [97]
В центре Гофа 26-я бригада, входившая в состав 9-й дивизии , захватила редут Гогенцоллернов, но 28-я бригада была отбита на левом фланге. В то утро Гоф отсутствовал в своем штабе два часа, пытаясь выяснить, почему 28-я бригада не добилась прогресса. Вскоре после 9:10 утра, сразу после того, как донесения 28 бригады достигли штаба дивизии, из корпуса поступил приказ возобновить атаку в полдень. [98] Генерал-майор Г.Х. Тезигер , командующий ГОК , ясно дал понять, что приказ исходил от Гофа, и «отстранился» от них. [99] Бомбардировка велась с 11:30 до 12:00, как и планировалось, но приказы дошли до двух передовых батальонов только незадолго до полудня, что вынудило солдат атаковать в 12:15 после очень небольшой подготовки, понеся предсказуемые потери из-за подготовленной атаки. враг. Гоф мало упоминал об этом эпизоде в своих мемуарах, в то время как история дивизии (1921 г.) язвительно говорила о «безнадежности», «нарушении хорошо понятного военного принципа», «бесполезном», «почти невероятном оптимизме», «настойчивости в лобовая атака показала серьезную нехватку гибкости у высшего командования в использовании дивизии». Ник Ллойд утверждает, что на Гофа слишком повлияли первоначальные положительные отзывы и что его поведение отражало агрессию и нетерпение, которыми он позже прославился. Тесигер был относительно новичком на своем посту, в отличие от Хорна (2-я дивизия), который был опытным командиром на местах, где и так не ожидалось большого прогресса. [98]
Гоф сначала приказал своим дивизиям задействовать свои резервные бригады, но позже в тот же день, когда стало ясно, что атака оказалась менее успешной, чем ожидалось, отозвал все три резервные бригады, чтобы сформировать резерв корпуса. [100] 26 сентября Гофу было приказано возобновить атаку на город Сент-Эли, но ночью немецкая контратака отбила Карьеры у уставших британских войск, и вместо этого им пришлось стабилизировать свое положение вдоль бывшей немецкой линии фронта (Гоф позже зафиксировал «свежие тревоги»). [101]
26 сентября Гоф уволил бригадного генерала В. А. Освальда, командира 73-й бригады, входившей в состав 24-й дивизии, когда она продвигалась на фронт. Существует мало доказательств, подтверждающих более позднее утверждение о том, что он «психически сломался»; скорее, Гоф был обеспокоен тем, что бригада может не удержать свою позицию в районе Фосс 8 от немецких контратак. Хотя позже Гоф приобрел репутацию безжалостного увольнятеля офицеров, он редко делал это, пока они были в бою, и его неприязнь к офицерам индийской армии и пожилым «землянкам» (отставным офицерам, призванным на службу – Освальд был и тем, и другим), возможно, сыграла свою роль. роль. Поспешная атака 64-й бригады (часть 21-й дивизии) в 13:45 того же дня, после взволнованного сообщения от младшего штабного офицера, также свидетельствует о страхе увольнения, в котором работали бригадиры. [102]
Отказ I корпуса прокормить резервные части 26 сентября привел к прекращению этих атак. [103]
Хейг, только что проинформированный о смерти Тезигера, посетил Гоф 27 сентября в 14:15. Гоф записал, что Хейг был «явно обеспокоен», «резок» и «раздражителен», а позже Гоф признал, что, возможно, он передал часть этого поведения своим подчиненным. [104]
Хотя Фосс 8 был потерян в результате немецкой контратаки 27 сентября, 73-я бригада смогла занять позицию на восточной стене редута Гогенцоллернов. Последовала еще одна неделя боев, когда Первая армия направила подкрепления, чтобы остановить дальнейшее продвижение Германии и вернуть позиции. Генерал-майор Эдвард Булфин ( 28-я дивизия ГОК ) находился здесь в период с 27 сентября по 5 октября и пытался вернуть себе Фосс-8. Булфин рассказал Официальному историку (в 1927 году): «У меня очень смутные воспоминания о Лоосе – своего рода ужасный кошмар. Я был под началом Хью (так в оригинале) Гофа – и я никогда не хочу снова служить под его началом. Я помню, он приказал мне атаковать Фосс – и, конечно, все это было безнадежно». Его коллега бригадный генерал Перейра (85-я бригада), который встретил его в Англии позже в октябре, вспоминал, что Гоф считал Булфина медлительным и постоянно отдавал приказы атаковать без надлежащей артиллерийской поддержки. В «Пятой армии» Гоф записал, что Булфина больше заботило чтение ему лекций о том, как командовать корпусом (например, что «пехота не является кавалерией»), чем «решение серьезных проблем, стоящих перед его дивизией». [63] [105] [106]
6 октября 1-й корпус дал резкий отповедь 28-й дивизии. Двенадцать пунктов включали «вводящие в заблуждение и неточные отчеты», «недостаток дисциплины и солдатской выправки» в одном батальоне и «позорное» отступление другого, «большую расхлябанность», «слишком большое невмешательство (sic) faire», хотя в отчете также жаловались, что Командовать дивизией не было делом Корпуса. Фактически, 28-я дивизия, которую сильно критиковали Хейг и Гоф, упорно сражалась в сырую погоду, преодолевая сильное сопротивление немцев, одержав при этом победу над двумя венчурными капиталистами. [107]
Гоф начал расследование уроков битвы на уровне корпуса (10 октября), за которым после обсуждения с Хейгом последовало расследование на уровне армии (20 октября). Запросы Гофа после боя показали, что британские атаки были заблокированы из-за отсутствия гранат, но они были близки к достижению прорыва в районах, где ветер переносил британский газообразный хлор через немецкие позиции. [108]
Гоф был одним из нескольких старших офицеров, приглашенных переписываться с королем, чтобы держать его в курсе военных событий. [109] После битвы при Лоосе, когда готовились интриги с целью отстранить Френча от командования BEF, Гоф был одним из старших офицеров, которые говорили с лордом Холдейном (9 октября 1915 г.) и Георгом V (24 октября 1915 г.) против французов. [110] Он сказал королю: «Я бы не стал притворяться, что сэр Джон был способен выполнять возложенные на него обязанности, и король был удивлен приведенными мной примерами ошибок главнокомандующего» [111] Хейг согласился с Гофом. (14 ноября) что во время своего визита в Лондон он должен рассказать Милнеру о «неправильной работе военной машины во Франции». Вскоре Френч был вынужден «уйти в отставку» с поста главнокомандующего. [112]
Позже Гоф прокомментировал проект «Официальной истории» (1926 г.), что ограниченная атака на Лоос была бы более разумной, поскольку ее всегда можно было бы усилить, если бы наступление Жоффра увенчалось успехом, и критиковал Хейга за – как это часто бывает – попытку добиться решающей победы с недостаточными средствами. [113]
Записи конференции, проведенной Гофом 20 декабря 1915 года, показывают, что в то время он все еще мыслил в терминах принципов ведения войны, преподававшихся в Штабном колледже: он все еще ожидал, что «авангард» двинется вперед до тех пор, пока через два или три дня Был принят план развертывания основной части британских сил, тогда как на самом деле к 1917 году день открытия часто оказывался наиболее эффективным из любого наступления. Как и многие британские генералы того времени, он по-прежнему винил в неудачах того года человеческую ошибку в применении принципов ведения войны, а не необходимость сконцентрировать артиллерию, изучить новую тактику и позволить старшим офицерам набираться опыта. [114]
Первоначально Хейг хотел начать наступление во Фландрии и сказал Гофу быть готовым перебросить туда 1-й корпус для этого наступления - Гоф послал Пола Мэйза, члена своего штаба, подготовить эскизы местности. [115] Хейг не полностью отказался от своих надежд на наступление во Фландрии, и уже 30 июня 1916 года Эйлмер Холдейн отметил в своем дневнике, что несколько командиров корпусов старше Гофа ( Хью Фэншоу из V корпуса , Фергюссон из II корпуса ) были отстранены от должности. и предположил, что это должно было расчистить Гофу путь к командованию Второй армией во Фландрии. [116]
4 апреля 1916 года Гоф был назначен резервным корпусом ГОК, который должен был прорваться и использовать любой прорыв, достигнутый на Сомме. [7] [117] Гоф провел большую часть следующих двух месяцев, контролируя подготовку кавалерийских дивизий, включая штабные поездки и тактические учения. Его спросили, что он думает об условиях поля боя, необходимых для продвижения массовой кавалерии, и об организации, необходимой для управления такими силами как в тылу, так и после прорыва. Его штаб, которым первоначально руководил Эдвард «Моисей» Беддингтон, изначально был придатком штаб-квартиры Хейга. Беддингтону пришлось поддерживать связь с XIII и XV корпусами (справа от Роулинсона) для составления планов действий на случай, если «все пойдет так, как мы надеялись», а также с Джейкобом, которому должно было быть передано командование II корпусом, хотя еще не было ясно, что именно подразделения, которые это будет содержать. [118]
Офицер записал, что «Гаги... был в своей стихии, отдавая приказы кавалерийским бригадам», в то время как майор считал его «опьяненным властью» из-за увольнения стольких офицеров, которые были не на должном уровне, «однако шеф [т. е. Хейг] видит в нем нет ничего плохого». К середине июня он также руководил подготовкой 1-й индийской кавалерийской дивизии и 2-й индийской кавалерийской дивизии . [119]
В мае, после переговоров с Роулинсоном, Гоф предложил использовать две кавалерийские бригады, одну на севере и одну на юге, для оказания помощи пехоте в случае поражения Германии. Он также предложил (письмо начальнику штаба BEF Киггеллу, 1 мая 1916 г.) использовать еще одну целую кавалерийскую дивизию на севере, чтобы помочь свернуть вторую линию противника, [120] но на это наложил вето Хейг, который написал на полях документа, что [высокая] местность непригодна для «масс кавалерии», и приказал Гофу ограничиться бригадой в долине Анкр и в Монтобане (около севера и юга от британских позиций). соответственно). [121]
Резервный корпус был переименован в Резервную армию 22 мая 1916 года [7] (это событие описано Прайором и Уилсоном как «зловещее») [122] , хотя технически он все еще оставался частью Четвертой армии Роулинсона . [6] В конце июня планы были пересмотрены, несмотря на требования битвы при Вердене, вызвавшие сокращение запланированного французского вклада в наступление с 39 дивизий до двенадцати. Вместо того, чтобы использовать юго-восток для прикрытия фланга французского перехода через Сомму , [ 123] Хейг (записка Роулинсону от 16 июня, дневник Хейга от 21 июня) теперь писал, что, как только хребет Позьер будет взят, «следует приложить усилия, чтобы оттеснить кавалерия прошла» и ожидал, что Гоф должен будет двигаться на северо-восток к Бапауме, а затем, как только поднимутся дополнительные подкрепления, повернуть на север, к Монши, чтобы занять немецкие позиции в Аррасе «с фланга и в обратном направлении». (Аррас находится примерно в 15 милях (24 км) от Бапауме). II корпус Джейкоба должен был либо находиться под командованием Гофа, либо напрямую усиливать Третью армию Алленби (напротив Арраса). [122] [124]
Хейг сказал Гофу (дневник от 27 июня), что он «слишком склонен стремиться к битве при Бапауме», но вместо этого должен быть готов наступать, прежде чем у немцев появится шанс атаковать его с севера. Он также упрекнул Роулинсона в том, что он хотел, чтобы его люди в течение часа или около того консолидировались на последней линии немцев, а не продвигались вперед, и в том, что он не решил, какими подразделениями Гоф должен принять командование. Хейг предпочел бы, чтобы Гоф принял командование двумя левыми корпусами ( VIII корпусом и X корпусом ) одновременно (т. е. до пехотной атаки), но вместо этого в тот же вечер одобрил план Роулинсона, согласно которому Гоф должен как можно скорее разместить штаб-квартиру в Альберте. когда высоты Позьер пали, и прорваться через них с помощью Резервной армии. [125]
К этому времени Резервная армия имела три пехотные и три кавалерийские дивизии. [126] Исследования Стивена Бэдси среди сохранившихся свидетельств позволяют предположить, что окончательный план, вероятно, заключался в том, чтобы Гоф задействовал 25-ю дивизию , за которой следовали две из трех кавалерийских дивизий, а затем II корпус (три дивизии), чтобы использовать любой прорыв, достигнутый на начальном этапе. атака. [72]
Филип Хауэлл писал (30 июля 1916 г.), что Гоф «становился все более и более оптимистичным по мере приближения дня битвы». [127] Позже Винн написал официальному историку Джеймсу Эдварду Эдмондсу (в 1930 году), что даже после катастрофы в северной части британского фронта в первый день битвы на Сомме Гоф был «сверхоптимистичным» и продвигался по службе. далеко идущие» планы. [128]
Утром 1 июля Гоф дважды посетил Роулинсона. [129] Днем Хейг, еще не осознавая, насколько серьезно прошла атака в северном секторе, и полагая, что Роулинсон вот-вот сможет протолкнуть свои резервы, посетил Гофа и вечером приказал ему «двигаться вверх». . [130] Гоф посетил Роулинсона в третий раз во второй половине дня, но ему сказали, что в этот день прорыва не будет, поэтому он приказал кавалерии вернуться на стоянки. [129] В 19:00 Роулинсон позвонил, чтобы передать командование X и VIII корпусами (северный участок фронта на Сомме, где 1 июля произошли наибольшие потери и наименьшие успехи), [131] с приказом «подтолкнуть их снова». ". [129] Приняв командование 2 июля, Гоф сообщил, что траншеи связи VIII корпуса были заблокированы мертвыми и ранеными солдатами, а положение X корпуса оказалось немногим лучше. [132] Рано утром 3 июля Роулинсон приказал Гофу возобновить атаку на его сектор, приказ, который Хейг затем отменил. [133]
Гофу было приказано атаковать в направлении Швабенского редута (где, как предполагалось, держались британцы, пережившие нападение 1 июля). Однако, несмотря на пожелания Хейга и Роулинсона, чтобы он (по словам начальника штаба BEF Киггелла) «снизил свои операции до самого низкого уровня», Гоф получил разрешение атаковать выступ противника к юго-востоку от Тьепваля с элементами 32 -й и 49-й дивизий . Он приказал атаковать 14-ю и 75-ю бригады (32-я дивизия, часть X корпуса). В случае, если он атаковал шестью батальонами (менее двух бригад), хотя он считал атаку всего лишь авантюрой с «достаточно хорошими перспективами, чтобы оправдать эту попытку». Атакующим подразделениям не дали времени на подготовку, передача приказов была задержана, 32-й дивизии было приказано атаковать на участке фронта в 1400 ярдов (1300 м), а не в запланированные 800 ярдов (730 м), и атака была отложена с 03:15. до 06:00, что совпало с атакой 4-й армии на Овиллерс. Артиллерия из-за трудностей со связью уже расстреляла половину своего запаса боеприпасов (хотя « Официальная история» , противореча сама себе, также утверждает, что Гоф согласился, что это будет сделано намеренно). Шеффилд описывает нападение как «полный провал», хотя и отмечает, что Гоф не был полностью виноват и что оно олицетворяло «хаос» британских операций на том этапе. [134] [135] Гоф наблюдал за нападением и позже заявил, что сожалел о том, что начал его. Во второй половине дня 3 июля Резервная армия была официально объявлена независимой от 4-й армии. [132] [136]
В последующие месяцы большая часть снарядов и тяжелой артиллерии будет поддерживать усилия Роулинсона, и хотя Гофу позже дали дополнительные орудия, у него никогда не было такого количества, как у Четвертой армии. [137] В то время как Резервной армии в июле ежедневно выделялось 14 000 18-фунтовых и 880 6-дюймовых гаубичных снарядов, 4-й армии — 56 000 и 4920 соответственно. [138] Приказ Хейга Гофу заключался в том, чтобы «подрывать», то есть попытаться совершить небольшие проникновения в немецкие позиции, чтобы открыть их для фланговых атак. [139] Киггелл написал Гофу записку (4 июля), в которой разъяснил, что роль Резервной армии заключалась в содействии атакам Роулинсона, сковывая немецкие резервы, и что он должен был удерживать количество снарядов, которое ему дали. В июле Гоф считал, что частые атаки «в скромных количествах» позволят снизить потери, удерживая немцев «выведенными из равновесия» и тем самым исключая необходимость еще одного «массированного нападения» на рубежах 1 июля - это было ошибочное мнение. поскольку небольшие атаки по узкому фронту позволили немцам сконцентрировать огонь, что способствовало огромным потерям британцев в том месяце. [140]
7 июля 1916 года Гоф был назначен временным генералом .
Резервная армия взяла Овиллерс 16 июля. [141] В июле II корпус Джейкоба заменил X корпус в линии, поскольку Гоф считал Томаса Морланда (X корпус) медленным и чрезмерно осторожным. [142]
События 1 июля показали, что немецкие позиции на участке VIII корпуса, а также на большей части сектора X корпуса, слишком сильны, чтобы атаковать в лоб. Усилия Гофа до начала сентября состояли из атак двух дивизий X корпуса, которым позже помогал недавно прибывший II корпус, помогающий левому флангу Роулинсона. Лишь в двух случаях до 3 сентября усилия были скоординированы с действиями 4-й армии, причем один из них (22–23 июля) был случайным. [137]
15 июля, на следующий день после успеха 4-й армии в битве при Базентен-Ридж, Хейг предполагал, что Гоф будет использовать долину Анкр, чтобы атаковать врага на фронте 3-й армии (к северу от Гофа) с юга. 15 июля сектор Позьера был передан от Роулинсона Гофу, в результате чего дорога Альберт-Бапом стала границей между двумя армиями. [143] Когда атаки 4-й армии снова выдохлись, Хейг приказал Гофу (18 июля) подготовиться к «методическим операциям против Позьера... с как можно меньшей задержкой», чтобы захватить вершину хребта Тьепваль и прикрыть левый фланг. фланг наступления 4-й армии. Хейг направил несколько свежих дивизий в X корпус, а также развернул 1 корпус АНЗАК, недавно прибывший на Западный фронт, напротив Позьера. [144] Это была самая важная атака, которую еще ожидали от Гофа. [140]
Гофа пришлось отговорить от запуска 1-й австралийской дивизии против Позьера с уведомлением за 24 часа. Чарльз Бин , официальный австралийский историк , позже написал, что 18 июля генерал-майору «Хуки» Уокеру , британскому офицеру, командующему 1-й австралийской дивизией, было приказано атаковать Позьер следующей ночью. Уокер был потрясен этими «лоскутными и неудовлетворительными приказами Резервной армии», позже записав в своем дневнике свои опасения, что его «бросят на плохо подготовленную… операцию». Штаб корпуса АНЗАК еще не прибыл на Сомму, и Уокер «с потом на лбу», спорил с Гофом, как и его начальник штаба Бруденелл Уайт , пока Гоф не сдался. [145] Уокер позже написал ( в 1928 году), что этот инцидент был «самым худшим проявлением армейского командования, которое произошло за всю кампанию, хотя Бог знает, что 5-я армия [как позже была обозначена Резервная армия] была трагедией во всем». [145] Позже Уокер писал о том, что ему пришлось потребовать дополнительную артиллерию, и он получил разрешение атаковать только с юго-востока, а не с юго-запада (направление предыдущих неудачных атак), как хотел Гоф после взятия Эдварда «Моисея» Беддингтона. штабной офицер, которому доверял Гоф, сопровождал его для разведки позиции. [145] Хейг посоветовал Гофу (20 июля) «тщательно разобраться во всех трудностях», поскольку эта дивизия раньше не воевала во Франции. [71] Гоф защищал АНЗАК перед Хейгом от «сплетен» в штабе офицеров, которые «понятия не имели о реальной ценности австралийцев». [146] Позже Гоф утверждал (письмо Эдмондсу в 1939 году), что он не оставил Уокеру выбора, но сам приказал изменить направление атаки. [147]
Атака была отложена до 12:30 ночи с 22 на 23 июля, и Позьер был взят, отчасти в результате планирования [148] , а отчасти из-за того, что уставшие немецкие войска находились в процессе замены свежими войсками. [149] Падение Позьера 22/23 июля было самой успешной частью Большого Наступления, в котором участвовали восемь дивизий, распределенных по пяти корпусам, от Позьера слева до Гийемона справа от Роулинсона (Роулинсон решил продвигаться вперед без французских войск). после того, как они потребовали отсрочки своей части наступления). [150] После того, как немецкие контратаки провалились, немцы подвергли деревню жестоким обстрелам в течение нескольких недель. [149]
Гоф использовал свой корпус как «почтовые ящики», тогда как Роулинсон был более терпим к дебатам и дискуссиям. [151] Гоф не хотел позволять корпусам выполнять их обычную роль по управлению артиллерией (он централизовал артиллерию на уровне армии под командованием бригадного генерала Танкреда) и планированию операций. [152] В меморандуме от 16 июля предписывалось, чтобы все точки для бомбардировки тяжелыми гаубицами были выбраны на уровне корпуса, а затем, четыре дня спустя, он приказал, чтобы после любой бомбардировки, на каком бы уровне она ни была запрошена, ежедневные отчеты составлялись. для подачи в штаб армии. Нил Малкольм (начальник штаба резервной армии) записал в своем дневнике несколько случаев (6 июля, 13 июля, 18 июля), когда командиры корпусов раздражались его «вмешательством». Прежде чем перейти под командование Гофа, Хантер-Уэстон (8-й корпус ГОК) написал своей жене (1 июля) о своей личной симпатии к Гофу - к 3 августа он написал ей, что его штаб рад перейти во Вторую армию в Ипре. , что штаб Резервной армии не работал гладко и что, хотя Гоф ему нравился и он считал его «хорошим солдатом ... он вряд ли достаточно умный человек, чтобы стать действительно хорошим командующим армией». Он также пожаловался на «порывистость» и «оптимизм» Гофа. [153] [154]
Гоф также сильно поссорился с Филипом Хауэллом , начальником штаба II корпуса. [155] Хауэлл считал Гофа «очень милым во многих отношениях», хотя, возможно, и не совсем вменяемым, и «на самом деле совсем ребенком, и с ним можно обращаться как с ребенком, если обращаться с ним соответствующим образом и с юмором». К 24 июля 1916 года Хауэлл писал, что Гоф и Малкольм «сумели всех поддержать», и в течение августа 1916 года неоднократно жаловались на микроменеджмент на армейском уровне, причем резервная армия якобы даже взяла на себя прямой контроль над четырьмя пулеметами 12-й дивизии во время атаки. 2 августа. Филип Хауэлл заявил (29 августа 1916 г.), что Джейкоб (II корпус), Персиваль (49-я дивизия) и даже Нил Малкольм (!) боялись Гофа. Гоф считал Хауэлла «большим занозой», который много времени «пытался спорить», избегал драк и не подчинялся приказам. Хауэлл погиб в результате обстрела в сентябре. [99] [156] [157] [158]
Гоф также столкнулся с Каваном ( XIV корпус ) (3 августа). [153] Попытки Гофа осуществлять микроменеджмент мало повлияли на решительного Кавана. [159]
Гоф приказал продолжить атаки с целью захватить немецкие траншеи OG1 и OG2 к северу от Позьера и захватить ферму Муке (которая находится примерно между Позьером и Тьепвалем). Первая атака усталых войск в темноте провалилась. 1-я австралийская дивизия была выведена 25 июля и заменена 2-й австралийской дивизией . Шеффилд и Тодман утверждают, что «прямой оперативный контроль» Гофа над 2-й австралийской дивизией 29 июля способствовал провалу этой атаки, поскольку Гоф оказал давление на генерал-майора Легга, чтобы тот атаковал до того, как подготовка была завершена. Немецкие позиции находились на обратном склоне, поэтому проволочные и пулеметные позиции не могли быть уничтожены бомбардировкой. Бин обвинил Легга в том, что он не противостоял Гофу, и написал, что Бруденелл Уайт винил себя в этом, хотя Шеффилд утверждает, что это не совсем справедливо, поскольку Легг, «колониальный человек», должен был иметь большую поддержку на уровне Корпуса. [160] [161]
К концу июля стало ясно, что немцы не собираются сдаваться, как надеялся Хейг, и 2 августа он приказал Резервной армии проводить методичные атаки в районе от Позьера до фермы Муке и Овиллера, экономно используя людей и боеприпасы. насколько это возможно, чтобы привлечь немецкие резервы и таким образом помочь Роулинсону атаковать правый фланг Гофа. [162] Хейг записал (дневник от 3 августа), что Гоф потребовал от Легга «причин в письменном виде» после провала австралийской атаки. [163] Гоф написал Бердвуду (командующему 1-го корпуса АНЗАК), требуя объяснений и спрашивая, увенчалась ли бы атака успехом, если бы «большая энергия и дальновидность со стороны высшего командования». Бердвуд отказался передать эту записку Леггу, поскольку считал, что «необходимо обеспечить (ему) справедливое судебное разбирательство». Вторая атака Легге на ферму Муке была лучше спланирована и увенчалась успехом 4 августа. [161]
Гоф теперь планировал захватить Тьепваль путем совмещения атак АНЗАК с востока и II корпуса на юго-западе. Это означало, что АНЗАКам пришлось атаковать вдоль гребня хребта Тьепваль, столкнувшись с немецким огнем с запада, севера и востока. Эти атаки часто были небольшими по масштабу и часто не координировались с атаками 2-го корпуса, не говоря уже о 4-й армии, что давало немцам, которые знали план BEF из захваченных документов, шанс сосредоточить свой огонь на нападавших. [164]
Гоф чуть не довел до отставки генерал-майора Роберта Фэншоу ( 48-я дивизия ) (25 августа). [153] Гоф жаловался Хейгу (дневник Хейга от 29 августа), что «командиры австралийцев становятся менее наступательными по духу! С людьми все в порядке...» [165] За месяц боев 2-й корпус и I Корпус АНЗАК продвинулся на 0,5 мили (0,80 км) в сторону фермы Муке и Тьепваля. [166] BEF (не только АНЗАК, но также 12-я, 25-я, 48-я дивизии и Канадский корпус ) потеряли около 20 000 человек в результате этих атак с 7 августа по 12 сентября. [167] За шесть недель АНЗАК потеряли 23 000 человек, что соответствует потерям, которые они понесли за восемь месяцев в Галлиполи. [168]
Прайор и Уилсон раскритиковали Гофа за его ответственность за то, что они назвали «фиаско фермы Муке», не в последнюю очередь потому, что в какой-то момент сентября (документальных подтверждений точной даты не обнаружено) Гоф передумал и решил атаковать исключительно Тьепваля. с фронта, вместо того, чтобы пытаться обойти его с фланга через ферму Муке. [167] Филпотт считает, что, хотя инструкции Хейга были «запутанными и противоречивыми», Гоф (и Роулинсон) несут некоторую ответственность за дорогостоящий характер этих небольших разрозненных атак, предполагаемая цель которых заключалась в том, чтобы «измотать» немцев перед решающим нападением. прорыв, которого Хейг надеялся достичь в сентябре. [169] В августе, явно все еще надеясь, что решающая победа может быть достигнута на Сомме, Гоф написал одному из своих племянников: «Мы прорываемся постепенно и не должны останавливаться, пока не преодолеем брешь. ужасно просить наших людей снова начать атаку на новые укрепления в следующем году». [170]
23 августа была проведена конференция по планированию атаки на Тьепваль, и начальник штаба V корпуса (бригадный генерал Бойд) позже отмел возражения 6-й дивизии ГОК о том, что атака во второй половине дня была неразумной. На следующий день подробные планы атаки каждой дивизии были опубликованы не на уровне корпусов, а на уровне Резервной армии. [154]
3 сентября произошла атака четырех дивизий Резервной армии от Позьера до долины Анкр одновременно с атакой 4-й армии. [171] V корпус, впервые расширив операции резервной армии на долину Анкр, атаковал в направлении дивизии Сен-Пьер и редута Швабен (к северу от Тьепваля), чтобы атаковать Тьепваль с севера . 2-й корпус (48-я и 25-я дивизии, выдвинутые в середине августа) атаковал Тьепваль. Эти атаки провалились. 4-я австралийская дивизия захватила часть редута Фабек Грабен к северу от фермы Муке, который затем был потерян канадским корпусом, когда он сменил 1 корпус АНЗАК на линии. [172]
Атака 39-й и 49-й дивизий (в составе 2-го корпуса) провалилась, потери некоторых батальонов составили от 30% до 50%. Гоф объяснил неудачу отсутствием «боевых качеств», отсутствием «дисциплины и мотивации», «невежеством со стороны командиров» и «плохим духом солдат», к чему Клод Джейкоб, II корпус ГОК, добавил: отсутствие руководства», «страх сцены» и трусость со стороны бригадира, а также отрицательно комментировал отсутствие потерь среди командиров. [173] V корпус, по настоянию Резервной армии, направил в 39-ю дивизию подробную критику операции. [154] Однако Гоф взял на себя ответственность за то, что не отменил операцию, когда стало ясно, что внезапность была потеряна. Он потерял раненого адъютанта рядом с собой, когда наблюдал за нападениями, это его третье место за всю войну. [174]
Гоф представил (28 августа) амбициозный план захвата Курселет на своем правом фланге. Это было отвергнуто Киггеллом, который сказал ему, что он должен продолжать проводить ограниченные операции, чтобы помочь Роулинсону в битве при Флерсе-Курселетте, следующей атаке четвертой армии, которая, в случае успеха, позволит Роулинсону атаковать Тьепваля (на фронте Гофа). сзади. На тот случай, если Хейг передумал в последний момент. [162]
За два дня до Флерс-Курселетт Хейг (13 сентября) - несмотря на возражения Роулинсона (дневник Роулинсона от 14 сентября) - приказал атаковать Мартинпейха (левый фланг Роулинсона) и атаковать 2-ю и 3-ю канадские дивизии на Курселетт (правый фланг Гофа) с с целью открыть брешь, которую можно было бы использовать кавалерией. Хейг также призвал Гофа и Роулинсона (отдельно) не пренебрегать любой возможностью провести кавалерию, конечная цель заключалась в том, чтобы захватить немцев, стоящих перед Третьей и даже Первой армиями (к северу от Гофа) с тыла. [175] 2-й и 5-й корпуса также должны были совершить ложные атаки на Тьепваль. [176] Канадское нападение на Курселет имело большой успех. [177] Гоф писал (вдове своего брата Джонни Доротее, 23 сентября 1916 г.), что многие командиры корпусов и дивизий были «некомпетентны» и что необходимо «значительное проявление твердости», чтобы заставить их подчиняться приказам. [99]
После Флер-Курселетт (15 сентября) Хейг, возможно, полагая, что решающий прорыв неизбежен, первоначально предполагал, что Гоф нападет на Тьепваль вместе с дальнейшими атаками 4-й армии и французов дальше на юг - атакой десяти дивизий. [178]
План Гофа заключался в том, чтобы 18-я дивизия захватила редут Тьепваль и Швабен, 11-я дивизия - захватила ферму Муке и редуты Цоллерн и Стафф (примерно к северу от фермы Муке), а справа 1-я и 2-я канадские дивизии должны были атаковать от Курселета до траншеи Реджина, которая лежала сразу за линией хребта. [179] Гоф передал канадцам все семь своих танков (пять из которых сломались, не дойдя до позиций). [174]
Предварительная бомбардировка началась 23 сентября. [180] Это был самый сильный обстрел, когда-либо произведенный Резервной армией, которому способствовал непрямой пулеметный обстрел немецких тылов. [181] У Гофа было 570 полевых орудий и 270 гаубиц для атаки на фронте длиной 6000 ярдов (5500 м) (примерно в два раза больше концентрации, чем 1 июля, но только вдвое меньше, чем в битве при Базентенском хребте 14 июля, и почти так же, как и в битве при Базентенском хребте 14 июля). то же самое произошло в битве при Флер-Курселетт 15 сентября.
Третья армия Алленби должна была участвовать в атаке на левый фланг Гофа (дневник Хейга от 24 сентября, 30 сентября). [183] [184]
В случае плохой погоды атаки были отложены до полудня 25 сентября. Поскольку Гоф планировал использовать несколько танков для поддержки своей атаки, Хейг приказал ему подождать до следующего утра, когда их можно будет скрыть в утреннем тумане, но в случае дальнейших задержек, причина которых неясна, это означало, что Гоф атаковал в 12:35 26 сентября, ровно через день после Роулинсона и Фоша. [178]
Четыре дивизии канадского и II корпуса атаковали между Курслеттом и Швабеном. Битва при хребте Тьепваль была самой амбициозной операцией Гофа на сегодняшний день. [184] Атака 26 сентября продемонстрировала улучшение британской тактики. Ферма Муке наконец пала во второй половине дня. В западном секторе были захвачены укрепления в редутах Цоллерн, Стафф и Швабен, а британские войска оттеснены к окраине дивизии Сен-Пьер. К 08.30 27 сентября Тьепваль был окружен и захвачен хорошо обученной 18-й дивизией Максе . [181] К 30 сентября, после ожесточенных рукопашных боев, в которых британцы потеряли 12 500 человек, было завоевано 5 квадратных миль (13 км 2 ), то есть продвижение на 1 000–2 000 ярдов (910–1 830 м). Регина Тренч и части редутов Стафф и Швабен остались в руках немцев. [185] Эти бои продемонстрировали, что британская добровольческая пехота может сражаться так же хорошо, как немцы, либо атакуя немецкие позиции при надлежащей артиллерийской поддержке, либо в рукопашном бою, в котором артиллерийская поддержка не имела большого значения. То же самое произойдет и в ноябре. [186] Захват Гофом Тиепваля (первоначальная цель на 1 июля) сохранил за ним статус главнокомандующего. [71]
Записка от 5 октября 1916 года (за подписью Нила Малкольма) для руководства командирами дивизий и бригад (в обход корпусов) проливает свет на тактическое мышление Гофа. Хотя он понимал важность ползущего обстрела и групп зачисток, он – в отличие от Роулинсона – не интересовался тактикой укуса и удержания и был склонен считать, что возможности будут потеряны, если пехоте придется остановиться в заранее определенной точке, чтобы придерживаться артиллерийский план. [187] [188]
Он рекомендовал стремиться к глубокому продвижению к позициям противника, при этом войска атакуют до пяти последовательных заранее назначенных целей, а волны нацелены на заранее определенные цели по конвейерному принципу. Каждая бригада должна была атаковать восемью «волнами»: два батальона, составляющие первые четыре волны, должны были взять первую цель, а еще два батальона, возможно, развернутые в колонны для скорости движения, затем взять вторую, с никаких батальонов, находящихся в резерве на уровне бригады (аргументация состоит в том, что приказы никогда не дойдут до них вовремя). Он рекомендовал каждой дивизии атаковать двумя бригадами и держать в резерве третью бригаду , готовую к достижению третьей цели, к тому времени первые две бригады будут реорганизованы для решения четвертой задачи. Пятая цель потребует свежих войск. [187] [188]
Он хотел, чтобы командиры держались как можно дальше вперед, даже если не было возможности поддерживать связь с начальством по телефону, чтобы не тратить время на отправку младших офицеров вперед для разведки и донесения. Командир бригады должен был держаться вперед, чтобы во время штурма второго объекта можно было реорганизовать войска, только что захватившие первый объект, для взятия третьего. Командирам дивизий также было рекомендовано оставаться впереди, чтобы они могли реорганизовать атакующие бригады и создать свой собственный резерв. Симпсон комментирует, что корпуса будут иметь преимущество в виде патрулей RFC , чтобы поддерживать связь, но их собственные резервы будут слишком далеко позади, чтобы их можно было использовать, в то время как тяжелая артиллерия, контролируемая на уровне корпуса, будет более важна для контрбатарейной работы и для предварительной бомбардировки. а не необходимость во время штурма пехоты. Симпсон также отмечает, что все это было очень похоже на взгляды VIII корпуса перед атаками 1 июля, и что атаки Резервной армии в октябре должны были быть немного более успешными, хотя погода и грязь усложнили задачу Гофа. [187] [188] Хотя это правда, что возможности для продвижения иногда умоляли из-за отсутствия инициативы (например, при Базентен-Ридж 14 июля 1916 года), Шеффилд утверждает, что Гоф был чрезмерно сосредоточен на пехотной, а не на артиллерийской тактике, и был слишком требователен. многое от его людей. [189]
Гоф согласился с предположением Хейга (дневник Хейга, 8 октября) о том, что «ухудшение боевых качеств врага» означает, что британским войскам нет необходимости защищаться заградительным огнем после того, как они захватили позицию противника, поскольку это затруднит подкрепление резервов. продвигаемся к следующей цели. [190] Генерал Бриджес позже написал (в «Тревогах и экскурсиях»), что «обладая истинным кавалерийским духом, (Гоф) всегда был за наступление». Роулинсон (дневник от 9 октября) записал свою обеспокоенность по поводу «тактики Гофа и отсутствия резервов, поскольку они ненадежны». [191]
Бои при Тьепвале продолжались до ноября и позже подверглись критике со стороны официального историка за отсутствие координации и чрезмерную зависимость от пехоты . [184]
Битва при Анкр-Хайтс (1 октября – 11 ноября) велась левее сектора Гофа. [187] Хейг отдал приказ (29 сентября) о дальнейшем наступлении резервной и четвертой армий. Гоф должен был атаковать Лупар-Вуд с юга и Бомонт-Амель с запада. План заключался в том, чтобы Резервная армия продвинулась на 5 миль (8,0 км) и за один бой захватила больше территорий, чем за три месяца кампании. [192] [193]
8 октября 1-я и 3-я канадские дивизии на правом фланге Гофа поддержали еще одно наступление Роулинсона, безуспешно атаковав Ле-Сарс и Реджайну-Тренч, но были остановлены немецкой проволокой. В беседе с Хейгом в тот же день Гоф обвинил 3-ю канадскую дивизию, заявив, что в некоторых случаях они даже не покинули свои окопы. [194] Штаб Редут пал (9 октября) перед батальоном 25-й дивизии. Швабенский редут был безуспешно атакован (9 октября) внезапной ночной атакой без заградительного огня, а затем успешно 14 октября после двухдневной бомбардировки. [195] В этих дорогостоящих атаках иногда участвовало чуть больше одного батальона. [184] Затем была отбита крупная немецкая контратака. К этому времени Гоф обсуждал с Хейгом возможность того, что война может продлиться до 1917 года, что потребует новых наступлений. [196]
После того, как две недели дождя сделали планы по эксплуатации нереалистичными, Гоф опубликовал новый, более осторожный план (15 октября), в котором должно было быть использовано 45 танков, хотя Хейг все еще оказывал на него давление, чтобы он продвигался на север и север. восток. [197] Траншеи «Стафф» и «Реджина» (которые проходили примерно с запада на восток к северу от линии от Тьепваля до Курселетта) были затем захвачены в результате крупной атаки 35-й , 25-й, 18-й и 4-й канадских дивизий, завершив захват Анкр-Хайтс. [198] Битва свидетельствовала о возрождении немецкой обороны после сентябрьской паники. [199]
Вильсон, которого Гоф не любил после инцидента с Каррагом , командовал IV корпусом сначала вместе, а затем под командованием Гофа в 1916 году. [200] Вильсон прокомментировал в своем дневнике (21 октября) сообщения о микроуправлении Гофа дивизиями и даже бригадами. [201] Той осенью лорд Лох сказал Вильсону: «Гаги — самый ненавистный, самый бесполезный и самый опасный генерал, который у нас есть». [202]
После успеха 21 октября Гоф вновь представил более амбициозные планы: Хейг предложил (24 октября) предоставить в его распоряжение дополнительно две кавалерийские дивизии (всего три) – и это в то время, когда даже весьма незначительные атаки пехоты на Сектор 4-й армии пришлось отменить из-за грязи. [197] Хейг предупредил Гофа, чтобы он подождал три дня хорошей погоды (26 октября), прежде чем атаковать снова. [203] Гоф жаловался, что бригадный генерал Рэдклифф (начальник штаба Канадского корпуса) «создал ненужные трудности» (Haig Diary, 30 октября 1916 г.). [63]
Резервная армия была переименована в Пятую армию 30 октября 1916 года .
Гоф отразил последнее крупное нападение британцев на Сомму у Анкра , начавшееся 13 ноября. Это был «возможно, лучший час Гофа как наступательного генерала», хотя во многом его успех был обусловлен задержками из-за погоды, которая давала больше времени для планирования и подготовки и заставляла выполнять первоначальные планы (составленные Ставкой в октябре ), чтобы быть уменьшенным. Хейг призвал Гофа (2 и 6 ноября) дождаться сухой погоды, прежде чем продолжить. [204] [205] После продолжительного дождя с 24 октября по 3 ноября Пятой армии было приказано (5 ноября) провести только «ограниченную» атаку и было разрешено ждать, пока погода не станет достаточно хорошей. [206]
Хейг отправил Киггелла (начальника штаба BEF) в штаб Гофа (8 ноября), чтобы объяснить мотивацию нападения, хотя Киггелл подчеркнул, что Хейг не хотел, чтобы атака продолжалась, если не будет хороших перспектив на успех. [207] [208] Цель заключалась в том, чтобы сковать немецкие войска, которые в противном случае могли бы быть отправлены в Румынию , чтобы убедить русских в том, что BEF все еще воюет, а также укрепить позиции Хейга на межсоюзнической конференции, которая должна была начаться. в Шантийи 15 ноября, где должна была обсуждаться возможная переброска войск западных союзников в Салоники . Позже Гоф записал, что первые ропоты против руководства Хейга начали раздаваться в Лондоне. [204] Симкинс предполагает, что Хейг хотел иметь возможность обвинить Гофа, если нападение в Анкре пойдет не так, как надо, но взять на себя всю заслугу в случае успеха. [206] [209] [210]
Затем Гоф проконсультировался со своими командирами корпусов (10 ноября): Джейкоба (II корпус) убедили попытаться достичь более глубоких целей, как того хотели Фэншоу (V корпус) и Конгрив (XIII корпус). Атака была согласована на 13 ноября. Штабные офицеры и патрули осмотрели территорию, а Гоф (10–11 ноября) посетил шесть командиров дивизий и десять бригадиров, а также встретился с двумя командирами батальонов в штабе каждой бригады. Он попросил командиров своих корпусов провести аналогичное расследование. Он не нашел единого мнения относительно того, достаточно ли сухая земля. Время начала было назначено на 5:45 утра после дальнейших консультаций с Джейкобом, Фэншоу и командирами дивизий. [196] [208]
Киггелл снова посетил Гоф 12 ноября - позже Гоф написал (в «Пятой армии» ) о том, что любая дальнейшая задержка плохо повлияла бы на моральный дух войск и что после четырех засушливых дней перспективы были настолько хорошими, насколько они могли быть. зимой, и о том, как он сидел, глядя в окно, и обдумывал решение после того, как Киггелл «серьезно обсудил важные вопросы, поставленные на карту» – в тот же день Хейг также посетил его и дал ему добро (написав в своем дневник «в это время очень хотелось успеха» и «я готов пойти на разумный риск... (но учитывая) трудности грунта и погоды. Ничто не обходится так дорого, как неудача!») [208] [211]
Шеффилд комментирует, что такая последовательность событий указывает на то, что у Хейга были более теплые отношения с Гофом, чем, скажем, с Роулинсоном, но также предполагает, что он чувствовал необходимость внимательно его контролировать. Он также отмечает, что, хотя Гоф консультировался со своими подчиненными, неясно, последовал ли он их совету: Саймон Роббинс цитирует свидетельства предупреждений штабов некоторых корпусов, дивизий и бригад о том, что войска истощены, а условия слишком плохие для атаки. [212] [213] [214] В Меморандуме Нила Малкольма об операциях (13 ноября 1916 г.) зафиксированы политические причины нападения. [208] [215]
В атаке Анкра было задействовано 282 тяжелых орудия и ползущий заградительный огонь на территории, на которой до сих пор не велись ожесточенные бои, что позволило легче перемещать людей и орудия по относительно нетронутой местности. [216] Объем снарядов превысил тот, который был нанесен по всей линии противника 1 июля. [196] После семидневной предварительной бомбардировки 13 ноября произошла атака 5 дивизий с 2 бригадами на флангах, что стало крупнейшей британской атакой с сентября. [217] Были также извлечены уроки из предыдущих боев: мина была подорвана у Бомон-Амеля одновременно с началом артподготовки, гораздо успешнее, чем мина, подорванная в том же районе за 10 минут до штурма пехоты на 1 июля. [218]
Атака началась в 5:45 утра за эффективным ползущим заградительным огнем, при этом немецкие пулеметы на гребне позади Бомонт-Амеля были полностью подавлены 40 орудиями, специально предназначенными для этой задачи. Атака увенчалась успехом в южном секторе, где 63-я Королевская военно-морская дивизия к 10:45 взяла Бокур, хотя некоторые атакующие батальоны понесли потери в 40–50%, а 51-я Хайлендская дивизия взяла Бомон-Амель и дивизию Сен-Пьер, где французы была принята практика использования 4,5-дюймовой гаубицы для обстрела входа в каждый немецкий блиндаж до тех пор, пока к ним не доберутся взводы «зачистки». Однако дальше на север, в секторе V корпуса, атака на Серра оказалась менее успешной из-за грязи и неразрезанной проволоки, несмотря на то, что Гоф посетил этот сектор в 14:00, чтобы отдать приказ о дальнейших атаках. [219] [220] Те, кто сражался при Бомонт-Амеле, считали, что это было хорошо спланировано. [221] Хейг записал в своем дневнике (13 ноября) «успех пришел в самый подходящий момент». [204]
Гоф приказал продолжить атаки на следующий день (14 ноября), что привело к ожесточенной местной борьбе за Мюнхенскую и Франкфуртскую траншеи. Узнав об этом, Хейг позвонил из Парижа и сообщил, что не хочет дальнейших нападений «крупного масштаба» до своего возвращения с конференции, но эта новость дошла до Гофа только в 9 часов утра 15 ноября, когда нападение было около начать, и после консультации со своими командирами корпусов Гоф решил продолжить, и Хейг ретроспективно одобрил это решение в тот же день. [220] Шеффилд пишет, что эти атаки «имели отчетливое сходство с узкими групповыми атаками в окрестностях Позьера и в других местах летом, с дополнительным осложнением ужасной погоды». [222]
Бригадный генерал Хоум кавалерийского корпуса отметил (15 ноября), что слухи о том, что Гоф будет назначен главнокомандующим вместо Хейга, «слишком комичны, поскольку я не думаю, что они когда-либо смогут заставить его делать то, что они хотят». ". [204] [223]
После того как первая попытка взять окопы Мюнхена и Франкфурта (15 ноября) провалилась, командирам 2-й и 51-й дивизий потребовали подробные отчеты. Генерал-майор Джордж Харпер (51-я дивизия ГОК) обвинил в медленности ползущего обстрела, из-за которого его «стремительные» люди понесли потери от дружественного огня, а также в том факте, что атака не велась «под одним командованием». Генерал-майор У.Г. Уокер (2-я дивизия ГОК) отметил, что атака была слишком поспешной, поскольку его войска не были знакомы с местностью, и что Фэншоу (5-й корпус ГОК) отклонил его просьбы об отсрочке и атаке в дневное время. . Гоф вынудил 2-ю дивизию атаковать два дня подряд, несмотря на протесты ее командира (Уокера) и начальника штаба о том, что местность непроходима. [215] [224]
Малкольм направил командирам корпусов конфиденциальную записку (16 ноября), в которой жаловался на их склонность задавать вопросы и спорить по поводу приказов. [160] В другом Меморандуме о будущих операциях (16 ноября) обсуждается желание Фэншоу атаковать из-за «серьезного прорыва на его фронте». Фэншоу провел конференцию командиров дивизий (16 ноября), чтобы обсудить требования к войскам и заградительным огням для новой попытки. [215]
Джордж Джеффрис позже показал, что командующий 19-й дивизии жаловался на трудности атаки в Грандкорте и Гофе, а его штаб «просто не имел представления об условиях в передовой зоне». Позже Гоф потребовал объяснить, почему эта дивизия не оставила 58-ю бригаду в строю еще на 24 часа, что «показало (ред) ... что он понятия не имел о физическом напряжении, которое испытывают войска даже в течение нескольких часов в бою. линия в таких условиях». [224]
Первый зимний снег выпал 18 ноября. [225] В результате атак 18 ноября погибло около 10 000 человек. Один офицер II корпуса позже написал Эдмондсу (в 1936 году), что это была «жестокая и бесполезная жертва жизнью» с людьми, погибшими от истощения при попытке выползти из грязи, и что, учитывая погоду, это было очевидно «для очень глупый мозг, который не может привести ни к какому успеху». Хейг отменил бой. [226] Киггелл позже писал Эдмондсу (в 1938 году) «более поздние этапы борьбы вряд ли были оправданы, но Гоф был настолько заинтересован и уверен, что главнокомандующий решил их разрешить». [210]
Несколько дней спустя 32-я дивизия сменила 2-ю дивизию на линии фронта, и их атака также потерпела неудачу, отчасти из-за неточной бомбардировки, поскольку штаб 2-й дивизии не смог дать им точное описание того, где на самом деле находилась линия фронта. Гоф практически лично контролировал 32-ю дивизию в боях за Франкфуртскую траншею с 18 ноября. ГОК WH Райкрофт опасался Гофа из-за неудачи 3 июля, и его GSO1 (начальник штаба), будущий генерал-майор Уэйс, сказал, что он «напуган Гофом» и, узнав в октябре 1916 года, что его дивизия возвращавшийся на Сомму, «иронично заметил, что это будет его гибелью, если мы не пойдём в армию Роули», однако «не хватало (не хватало) ему сил, чтобы противостоять Гофу, когда вся инициатива была забрана из его рук». Позже Уэйс свидетельствовал Эдмондсу (в 1936 году), что во время планирования Анкра приказы, поступающие через корпус, явно были решением командующего армией. Райкрофт получил приказ только в 21:45 накануне вечером и назвал его «еще одной безумной идеей Гофа», и ему просто сказали, какие приказы он должен отдать, даже в отношении местоположения штаба передовой бригады. После неудачной атаки Гоф уволил до семи старших офицеров 32-й дивизии, включая Райкрофта и двух бригадиров, одним из которых был Дженкинс из 75-й бригады ГОК. [222] [227] [228] [229]
Гоф письменно (21 ноября) упрекнул Фэншоу в отсутствии контроля и в неспособности отдать подробные письменные артиллерийские приказы во время атаки 15 ноября. В своей копии отчета, вместо комментария о том, что копии замечаний Гофа должны быть отправлены двум командирам дивизий, Фэншоу написал: «Надеюсь, не всем» и возразил на полях, что он все время поддерживал телефонный контакт с дивизиями. . Симпсон критикует Гофа за его «плохое рассуждение и безразличие к мнению людей, находящихся на месте», хотя он также критикует Фэншоу за попытку обвинить своих собственных подчиненных. Шеффилд пишет: «Некоторые из точек зрения Гофа были справедливыми, хотя и резко выраженными, но другие - нет; некоторые были основаны на фактических неточностях. Все это предполагает, что командир не полностью понимал реалии битвы». Он также отмечает намеренное унижение Гофом Фэншоу перед его подчиненными. 27 декабря Уокер был освобожден от командования 2-й дивизией. [215] [222]
Гоф был награжден KCB в 1916 году .
Гоф практиковал командование сверху вниз в такой степени, которая была необычной для британской армии той эпохи, с ее культурой, развивавшейся в армии, предназначенной для ведения небольших колониальных войн, оставляя решения «человеку на месте». Энди Симпсон утверждает, что, хотя методы командования Гофа были явно более предписывающими, чем методы Четвертой армии Роулинсона, в которой в конце августа было распространено 20-страничное изложение мнений командиров дивизий, учитывая отсутствие контроля Роулинсона, это не обязательно было плохо. [154] Симпсон утверждает, что практический контроль Гофа мог осуществляться по настоянию Хейга, учитывая недовольство Хейга Роулинсоном, и предполагает, что это также могло быть фактором, побудившим Гофа участвовать в крупных наступательных операциях в 1917 году, тогда как Роулинсон - нет. [230] Майкл Ховард привел любовь Гофа к микроуправлению подразделениями как свидетельство того, что его чрезмерно повысили по службе, а Гэри Шеффилд признает, что репутация Гофа, который ходил по окопам в поисках грязных винтовок, свидетельствует о том, что ему было трудно адаптироваться к своим более важным обязанностям. [153] [231]
Шеффилд утверждает, что поведение Гофа было в некоторой степени попыткой ответить на дилемму, отмеченную Малкольмом (дневник от 29 июня 1916 г.). [153] Малкольм считал, что была достигнута «золотая середина» между сохранением армией контроля над операциями и делегированием принятия решений «человеку на месте», как это предписано Положением о полевой службе . Шеффилд называет это утверждение «неуместным». [232] BEF недавно выросла с 7 дивизий до 70 – армия не предвидела и не подготовилась ни к задачам офицеров, которым приходится командовать большими соединениями, ни к позиционной войне, ни к трудностям со связью (которые сохранялись до тех пор, пока на поле боя не появились радиостанции). вошло в употребление) задействовано. Личности офицеров и то, как они относились друг к другу, имели большое значение в том, как они управляли этими изменениями. [232] Отчасти беспокойство Гофа по поводу планов микроуправления, возможно, объяснялось тем, что он знал, что, как только атака начнется, у него будет мало шансов повлиять на результаты. [231]
Шеффилд отмечает, что Хейг сам боролся с дилеммой того, в какой степени следует «захватывать» подчиненных, и поэтому часто давал Гофу неясные указания. Сам Гоф также имел склонность игнорировать приказы сверху, когда это было ему выгодно, - ту самую тенденцию, которую он ненавидел в своих подчиненных. [233]
Некоторые идеи Гофа были переняты в других армиях: документ четвертой армии «Артиллерийские уроки битвы на Сомме» (18 ноября) отражал предписывающий подход Гофа, а не делегирование, поощряемое Правилами полевой службы или практиковавшееся Роулинсоном во время Соммы. [230] С другой стороны, тактическое руководство SS144 « Нормальный порядок для атаки» (февраль 1917 г.) представляло собой компромисс между точкой зрения Гофа и противоположной точкой зрения, согласно которой каждая волна пехоты должна захватывать и консолидировать только одну цель, подавая свежие подразделения. через достижение более глубоких целей. [189]
Позже Эдмондс писал, что слышал, как Гоф говорил, что у его людей «нет жажды крови», а у офицеров «нет духа нападения», и что однажды он вошел в столовую и потребовал, чтобы офицер (два, в некоторых версиях история) быть застреленным , чтобы поощрить других . [234] Было высказано предположение, что эта история может быть связана с казнью подполковника Эдвина Дайетта в январе 1917 года за предполагаемое дезертирство во время службы в Королевской военно-морской дивизии в Бокуре 13 ноября 1916 года. Гоф отклонил рекомендацию командира дивизии помилования, рекомендовал приступить к казни. [235] [236]
1 января 1917 года Гоф получил звание постоянного генерал-лейтенанта , продолжая при этом сохранять временное звание полного генерала. [7] [237] Награжден ГКВО в 1917 году. [7]
В начале 1917 года Гоф провел небольшие операции, направленные на «улучшение нашего положения и продвижение Боше» (письмо советнику короля Клайву Виграму , 7 января). [50] Бердвуд, тогда командующий I корпусом АНЗАК, который некоторое время входил в состав Четвертой армии, был «очень болен» (дневник Роулинсона от 26 января) от перспективы снова служить под командованием Гофа. [238] Ограниченные операции проводились с 10 января по 13 февраля (в этот момент произошло похолодание) по захвату возвышенностей у противника. В середине февраля, услышав сообщения о том, что немецкие траншеи напротив слабо удерживаются, Гоф приказал командирам своих дивизий подготовиться к общему наступлению. Разведке мешало превосходство Германии в воздухе. Начиная с ночи 23/4 февраля немцы провели ограниченный отход на высотах Анкр, что позволило активизировать действия 63-й, 18-й и 2-й дивизий, а также 1 корпуса АНЗАК. Пятая армия заняла Миромон, Серр и Пис. [239] [240] Бригадный генерал Камминг позже (в 1922 году) вспоминал визит Гофа в штаб 91-й бригады в феврале 1917 года. Требования Гофа о немедленном наступлении были непрактичными из-за состояния местности и истощения его войск. и только отъезд Гофа позволил его штабу приступить к подготовке операций на следующий день. [205]
Когда его враг Вильсон был назначен (март 1917 г.) главой англо-французского связного во французском GQG , Гоф написал в Стэмфордхэм (т.е. чтобы король увидел), жалуясь на то, что Вильсон оказал мало влияния ни в качестве штабного офицера в 1914, ни в 1916 году. в качестве командира корпуса, но имел в армии большую репутацию интригана и «разговорщика». [241]
Поскольку отношения между французским главнокомандующим Нивелем и британскими генералами стали особенно напряженными, Нивель обратился к британскому правительству (7 марта 1917 г.) с просьбой уволить Хейга и заменить его Гофом. [242] Хейг открыто рассказал Гофу о слухах (которые лорд Эшер записал в своем дневнике 9 марта). Гоф, в ущерб себе (и в отличие от Хейга), не приложил особых усилий для развития прессы. [243] Собственная точка зрения Гофа на план Кале по передаче BEF под командование Нивеля заключалась в том, что он оставил бы Великобританию марионеткой Франции, как Сербия и Румыния были Россией, а Австро-Венгрия - Германией, и, соответственно, вероятно, были бы обмануты в мирная конференция после войны. [244]
10 марта 5-я армия штурмовала немецкую промежуточную линию, достигнутую к концу февраля. [245]
Хейг приказал Гофу подготовить крупное наступление «наступательными ударами», но с «целью прорвать фронт противника и привлечь как можно больше его резервов», чтобы совпасть с наступлением Алленби, которое первоначально должно было начаться 15 марта или позже. [246]
14 марта V корпус был отбит от Баккуа на севере сектора Гофа; Позже Гоф утверждал, что считал оборону противника слишком сильной, но разрешил атаку по просьбе командира корпуса. [245] К настоящему времени среди младших офицеров Гоф имел репутацию человека с «большими потерями и полным провалом», «очень типичного для генерала Гофа, которого, очевидно, совершенно не заботит жизнь своих людей» («Дневник бригадного генерала Ходжкина», 14 марта). ). У него была репутация человека, который «терроризирует тех, кто находится под ним, до такой степени, что они боятся выражать свое мнение из-за страха быть (уволенными)» (Дневник Холдейна, 31 марта). [238]
Алленби был раздражен явным фаворитизмом, проявленным к Гофу на конференциях командующих армиями. [247] Гофу было разрешено расширить роль Пятой армии в Аррасе за пределы того, что первоначально предполагалось. [247] Гоф командовал южной частью наступления (первая армия Хорна атаковала на севере, включая знаменитую канадскую атаку на Вими-Ридж, в то время как основная атака проводилась 3-й армией Алленби в центре). 4-я кавалерийская дивизия была выделена в сектор Гофа для использования любого достигнутого прорыва. [248]
Опираясь на свой опыт на Эне в сентябре 1914 года, Гоф сформировал смешанные бригады из пехоты, кавалерии, артиллерии и инженеров во время отхода Германии к линии Гинденбурга в середине марта. 2–9 апреля произошли дорогостоящие бои на окраине «линии Гинденбурга». [245] Несмотря на протесты командующих АНЗАК, Гоф предпринял атаку на (Первый) Буллекорт (10–11 апреля), которую Шеффилд описал как «поспешную, плохо подготовленную и в конечном итоге катастрофическую»... «план пехоты был сорван при поздний этап из-за злополучного применения Гофом танков». [205] [233] 4-я австралийская бригада потеряла в бою три четверти своих людей, в 12-й австралийской бригаде участвовала половина каждого батальона. [249] Симкинс пишет, что «(Хейг) еще раз потворствовал склонности Гофа к поспешным и необдуманным атакам», [247] в то время как Прайор и Уилсон описывают нападение как «исключительно бесплодное». [250] Буллекорт стал известен как «Кровавая ванна». [251]
Гофу было приказано (дневник Хейга, 14 апреля) подготовиться к «прорыву» линии Гинденбурга «по обе стороны дороги Бапом-Камбрэ», если главная атака Алленби достигнет достаточного прогресса. [252] 16 апреля Гоф присутствовал на совещании командующих армией. Поскольку наступление на Аррас застопорилось, он позже отказался проводить дальнейшие пехотные атаки в рамках наступления 23 апреля, ограничив свои усилия только артиллерией. [253]
На конференции командующих армиями 30 апреля 1917 года Хейг, которому только что сообщили, что Нивель будет уволен, все еще ожидал, что в этом году состоятся итальянские и (вопреки мнению военного министерства) русские наступления. Он сказал командующим армией, что ему не совсем ясно, что BEF будет делать до конца года, но он хочет «сместить центр тяжести ко Второй армии». [254] Днем после конференции он сказал Гофу, что он должен командовать запланированным наступлением на Фландрию, [255] и приказал ему поговорить с полковником Макмюлленом (который представил планы, позже от которых отказались, танкового штурма Ипра). ) и посетить мастерскую в Эрине, где готовились танки для операции «Тишина» — предполагаемой высадки десанта на побережье Бельгии. [254]
Вторая битва при Буллекорте (3–15 мая) была «незабываемо кровавой и малооплачиваемой». [256] Сандерс Марбл пишет: «Результаты можно было в значительной степени предсказать до того, как было потеряно так много жизней. звездный час BEF» [257] Bullecourt «не снискал большого количества аплодисментов» и еще больше ухудшил репутацию Гофа в глазах австралийцев. [258]
Пока Гоф сражался при Буллекорте, Хейг обнародовал расписание Третьего Ипра на конференции командующих армиями в Дуллене (17 мая). [256] Хейг вполне мог выбрать Гофа во главе Третьего Ипра, потому что его агрессия и предпочтение атаковать «в спешке» контрастировали с более осторожной тактикой, предпочитаемой Роулинсоном и Пламером, и, возможно, также потому, что его неопытность и незнание Ипра Салиент заставил его с большей готовностью выполнять приказы Хейга. [250] [259] [260] Восхищенный биограф Хейга Джон Террейн позже писал, что назначение Гофа руководить ранними этапами Третьего Ипра было «величайшей и самой фатальной ошибкой Хейга». Военный корреспондент Репингтон и CIGS генерал Робертсон еще 5 июля 1917 года согласились друг с другом, что Плюмера следовало выбрать из-за его знаний о выступе Ипра, и сам Гоф позже пришел к согласию. [261]
Позже Гоф высоко отзывался о Максе ( XVIII корпус ), Джейкобе (II корпус) и Конгриве (XIII корпус), командирах своих корпусов в 1917 году, но не об Уоттсе ( XIX корпус ). Однако Саймон Роббинс предполагает, что «климат страха» все еще царил в Пятой армии в 1917 году и даже в 1918 году. [262] Гоф провел свое первое совещание командиров корпусов 24 мая 1917 года, прежде чем он перевел свой штаб в сектор Ипра. – к этому моменту уже был выбран состав дивизий и корпусов для Третьего Ипра. Симпсон утверждает, что к этому времени, возможно, потому, что штабные офицеры стали более опытными в своей работе, подход Пятой армии, похоже, стал «более невмешательным и консультативным», чем в 1916 году, например, предполагая, что каждый корпус будет держать две дивизии на фронте и два в резерве. [263] 30 мая Гоф перенес свой штаб в замок Лови в двух милях от Поперинге, [264] и ко 2 июня штаб был готов к работе. [265]
Большая часть тактических дискуссий касалась того, насколько далеко реально может продвинуться британская пехота. Непосредственными целями были Черная линия, расположенная чуть менее чем на 1 милю (1,6 км) вперед, Зеленая линия на 1,5–2 мили (2,4–3,2 км) дальше и Красная линия на 2,5–3 мили (4,0–4,8 км) дальше. [266] [267] Гоф согласился с предложением Максе (31 мая) атаковать незадолго до захода солнца (давая войскам больше отдыха перед атакой, а немцам меньше времени для контратаки) и продвигаться дальше черной линии к реке Стенбек. Гоф согласился, что возможности в Аррасе (9 апреля) были упущены, поскольку первоначальная атака не была достаточно жесткой. [268] На следующем совещании командиров корпусов (6 июня) Гоф заявил, что «если противник будет полностью деморализован во время первоначальной атаки, возможно, удастся захватить часть Красной линии (на этом этапе это еще цель второго дня) в течение первых 24 часов», хотя он стремился провести различие между смелой атакой на слабеющего врага и «организованной атакой против... организованного сопротивления». В документе, распространенном 7 июня, подчеркивалось, что командирам взводов, рот и батальонов следует призвать действовать инициативно по захвату территории в надежде повторить успехи 1 июля 1916 года (первого дня битвы на Сомме в южной части Соммы). британская линия), 13 ноября 1916 г. (первый день Анкра) или 9 апреля 1917 г. (первый день Арраса). Симпсон комментирует, что, поскольку адекватная поддержка полевой артиллерии в первый день местами простиралась лишь до «зеленой линии», «отражение было почти неизбежным» для тех подразделений, которые продвигались дальше, и что Гоф, похоже, все еще не осознавал, что наступление могло застопориться из-за более сильного сопротивления и контратак немцев, а не из-за отсутствия инициативы среди младших офицеров. [269]
После победы при Мессине и в соответствии с предыдущими планами Плюмер приказал 2-му и 8-му корпусам использовать дезорганизацию немцев и атаковать плато Гелувельд. Когда их патрули столкнулись с сопротивлением (8 июня), Хейг попросил Пламера начать атаку немедленно, вместо того, чтобы ждать три дня, чтобы передислоцировать шестьдесят тяжелых и средних орудий, как было запланировано. Когда Плюмер, после консультации с командирами своих корпусов, отказался от такой спешки, Хейг передал II и VIII корпуса под командование Гофа, приказав ему подготовиться к захвату территории вокруг замка Стерлинг. Гоф, несмотря на то, что ему был предоставлен план Пламера (9 июня), тогда не предпринял никакой такой атаки, а на следующей конференции командующих армией (14 июня) заявил, что он не хотел выталкивать своих людей на небольшой выступ, на котором может произойти такая атака. достигнет, и что он хотел атаковать плато Гелувельд одновременно со своей основной атакой (позже Гоф описал это как «небольшое изменение плана», а также утверждал, что он не хотел спешить с наступлением из-за своего опыта в Буллекорте) . Хейг одобрил это и заявил на конференции, что надеется захватить хребет Пашендале-Штаден-Клеркен 25 июля. Неспособность захватить плато Гелувельд (командующий немецкой группой армий наследный принц Рупрехт записал в своем дневнике 9 июня, что этот район, возможно, придется оставить) имела печальные последствия. [270] [271]
Помимо четырех дивизий II и VIII корпусов (VIII корпус, все еще находившийся под командованием Хантера-Уэстона, вскоре был выведен из сектора) Гоф также получил в конце июня еще четыре дивизии Пламера, а также две из резерва штаба. Еще шестеро были переведены из Первой армии Хорна. (Всего получается 16 дивизий: Фаррар-Хокли утверждает, что у него также была дивизия в армейском резерве, а еще одна - в резерве штаба неподалеку). Плюмеру, у которого теперь осталось всего 12 дивизий, также пришлось перебросить половину своей артиллерии и все танки в Гоф. [272] [273]
Немцы имели от пяти до семи (на плато Гелувельд) оборонительных линий, и их позиции с середины июня были усилены полковником фон Лоссбергом . Четвертая позиция, Фландерн I, находилась на расстоянии 10 000–12 000 ярдов (9 100–11 000 м). [274] Отчеты разведки, ошибочно хранящиеся в Австралийском военном мемориале вместе с операциями Мессина, показывают, что Пятая армия была в значительной степени осведомлена о раскопках немецкой обороны в течение июня. [275]
После очередного совещания командиров корпусов 26 июня результаты обсуждений были опубликованы в виде приказов. Гоф спланировал четырехэтапную атаку на фронте протяженностью 8 миль (13 км): «серию организованных боев». Сначала предстояло овладеть фронтовой системой противника (гребень Пилькемского хребта и опушка леса Шрусбери на плато Гелувельд), затем после 30-минутной паузы второй рубеж. После четырехчасовой паузы предстояло атаковать третью цель – продвинуться к реке Стенбек, войти в Полигон-Вуд и занять третью линию немцев, перед которой располагались их полевая (в отличие от тяжелой) артиллерия и контратакующие резервы – для запланированное продвижение в общей сложности на 3000 ярдов (2700 м), то есть до зеленой линии. Первоначально армия должна была контролировать артиллерию, которая затем будет передана корпусам через час после взятия третьей цели. Затем «без какой-либо устойчивой паузы» и «либо сразу, либо в течение нескольких часов» наступит четвертая фаза: дополнительные 1000–2000 ярдов (910–1830 м), ведущие нападающих к самому хребту Пашендале у Брудсайнде, с левый фланг вдоль отрога Гравенстафеля до Гравенстафеля и Лангемарка (красная линия). Хотя численность четвертого наступления должна была быть оставлена на усмотрение командиров дивизий, Гоф, по словам «Официального историка», «вместо того, чтобы ограничивать операцию своего первого дня коротким фиксированным наступлением, был за то, чтобы дойти до он мог бы», и более чем в два раза глубже, чем ранее рекомендовали Роулинсон и Пламер. Вся имевшаяся тяжелая артиллерия должна была быть готова создать защитный заградительный огонь перед четвертой целью, где, как ожидал Гоф, будет встречено сопротивление немецких резервов. Однако, если сопротивление не встретит особого сопротивления, в тот же день должно было быть сделано дальнейшее продвижение к самой деревне Пасшендале (технически это пятая цель, хотя и не пронумеровано как таковая), цель, которую Гоф более реалистично надеялся достичь на третьем или четвертом день. Хейг не вмешивался, и позже Гоф рассказал «Официальному историку», что Хейг надеялся достичь бельгийского побережья в течение нескольких недель. [276] [277] [278] [279] [280] [281]
Бригадный генерал «Тавиш» Дэвидсон , директор по военным операциям штаба, теперь (25 июня) предложил Гофу совершать прыжки «не менее чем на 1500 ярдов (1400 м) и не более чем на 3000 ярдов (2700 м)», а также рекомендуя прыжки всего на милю (1760 ярдов (1610 м)). Это позволит повысить концентрацию артиллерийского огня, в то время как атакующие войска будут менее дезорганизованы и менее уязвимы для контратак, а также смогут лучше поддерживать свой боевой дух и получать замену свежими войсками, готовыми к продвижению к красной линии в течение трех дней. позже. Хотя позже Дэвидсон написал, что Хейг видел и одобрил его меморандум, в дневнике Хейга об этом не упоминается. В ответе на меморандум Гоф заявил, что он «согласен» с «широкими принципами» «непрерывной последовательности организованных атак», но подверг критике предложение Дэвидсона о том, что крупные атаки могут проводиться каждые три дня, при этом Гоф считал десять дней более реалистичным интервалом. Гоф и Макс (написавшие «ШАРЫ!» на своем экземпляре статьи Дэвидсона) согласились друг с другом, что следует использовать возможности для дальнейшего продвижения, и возложили вину за неудачи под Аррасом после 11 апреля на возобновление атак без адекватной артиллерийской подготовки. По более позднему рассказу Дэвидсона, на конференции 28 июня Пламер также выступал за то, чтобы позволить местным командирам попытаться более глубокое наступление. Позже Гоф утверждал (в 1940-х годах), что он хотел более мелкого наступления, но Хейг и Пламер отклонили его решение – это кажется в лучшем случае ложным воспоминанием, если не ложью. [280] [282] [283] [284] [285]
Симпсон писал, что желание Гофа позволить пехоте продвигаться вперед было «более осторожным, чем обычно предполагается». Роулинсон не участвовал в этих обсуждениях, и его мнение о том, что Гоф хотел продолжить работу над «Хуррушем», вполне может быть скорее комментарием о его знании темперамента Гофа, чем строго точным описанием планов Гофа на данном этапе. [286]
Хейг проинформировал Гофа (дневник от 28 июня), что «основное наступление» должно быть ограничено до тех пор, пока плато Гелувельд не будет захвачено до Брудсейнде. [287] Хейг был главным образом обеспокоен тем, что Гоф не придал достаточного значения нападению на плато Гелувельд. Прайор и Уилсон пишут: «Не очевидно, что Гоф позволил этим взглядам сильно повлиять на расположение своих войск». Граница 5-й армии была продлена на юг, в результате чего еще одна дивизия Плюмера была передана в состав 2-го корпуса, чтобы можно было атаковать Святилище Вуд, чтобы немцы не подвергли нападающих с плато Гелувельд анфиладному огню . [288] В меморандуме XIV корпуса говорится, что у них было достаточно фугасных снарядов, но недостаточно тяжелых орудий, чтобы бомбардировать так тщательно, как им хотелось бы. Прайор и Уилсон отмечают, что, если бы Гоф последовал совету Хейга и сосредоточил больше веса на плато Гелувельд, это снизило бы эффективность атаки слева и в центре, но также утверждают, что от сил Роулинсона можно было бы получить более тяжелые орудия. (угрожая отвлекающей атакой вдоль бельгийского побережья) и Второй армией Плюмера (часть которой атаковала плато Гелувельд, но часть проводила в основном бесплодные отвлекающие атаки южнее). [289]
Роулинсон призвал CIGS Робертсона (29 июня) «желательно держаться за полы пальто Гоги и приказать ему выполнять только ограниченную задачу и не выходить за пределы досягаемости своего оружия». Он повторил этот совет Хейгу за ужином (3 июля), хотя был обеспокоен тем, что Хейг не будет настаивать достаточно сильно. [290] Эйлмер Холдейн записал в своем дневнике (30 июня 1917 г.) отсутствие у него желания идти в Пятую армию и написал, что Гоф был «очень порывистым, и с ним было трудно ладить», а также «возбудимым, легкомысленным и нетерпеливым». [291]
В другой записке Гофа (30 июня) говорилось о возможности того, что открытая война может быть достигнута через 36 часов, хотя «это результат, на который мы вряд ли можем надеяться, пока враг не будет разбит в двух или трех тяжелых боях». Хейг комментировал это, настаивая на том, что целью наступления должен быть захват хребта Пасшендале-Штаден, а не просто поражение немецких войск. [278] Гоф выразил скептицизм Робертсону и королю Георгу V, когда они посетили штаб Пятой армии 3 июля, по поводу «иллюзии» Хейга о том, что наступление будет быстрым - он сказал, что «нам повезет, если мы доберемся до Роулерса за два месяца». [292] Как и Пламер, Гоф считал, что его советник по разведке Чартерис снабжал Хейга преувеличенной картиной слабости Германии . [293]
В своем указании от 5 июля Хейг приказал, чтобы хребет Пасшендале-Штаден был взят в течение нескольких недель, и что после этого появится шанс для «массового использования кавалерии», когда они будут продвигаться в направлении Брюгге, Рулерса и Остенде. [273] [294] Хейг надеялся достичь Роулерса к 7–8 августа, как раз к тому времени, когда четвертая армия успеет поймать приливы для своих прибрежных операций. [295] [296]
Обстрел начался 16 июля. Бой должен был начаться 25 июля. Гофу было предоставлено три дополнительных дня для бомбардировки, поскольку установка тяжелой артиллерии заняла больше времени, чем ожидалось. Дальнейшая отсрочка была предоставлена генералу Антуану (командующему французской армией на левом фланге Гофа), поскольку плохая погода препятствовала его контрбатарейной программе. Хейг отметил в своем дневнике (23 июля), что трое из четырех командиров британских корпусов (но не Джейкоб из II корпуса) приветствовали задержку по той же причине (Чартерис позже описал конференцию как «определенно горячую», а Хейг - как «очень угрюмую»). после того, как ему пришлось подчиниться их желанию о дальнейшей отсрочке). [297] Разведка 5-й армии в то время зафиксировала погодные условия как «плохие» и «плохие» на протяжении большей части периода до 31 июля ( что затрудняло обнаружение самолетов за хребтом Пасшендале и плато Гелувельд или -возможность работать при преобладающем западном ветре). [298]
Уолтер Гиннесс писал о небрежном штабном планировании, инженерном обеспечении и системе сигнализации Пятой армии в 1917 году: «Ни один из уроков, преподанных успехом Пламера, похоже, не был усвоен». [276] Он записал в своем дневнике (23 июля 1917 г.), что к Гофу было «мало доверия». [238]
31 июля атака на левом фланге была относительно успешной (французский корпус Антуана, XIV корпус Кавана (который довел свои цели до «черной линии», прежде чем натолкнуться на контратаки), а также в некоторой степени XVIII корпус Максе и XIX корпус Уоттса (оба вышли за пределы местами «Зеленую линию», хотя они не взяли Сен-Жюльен и местами были отброшены к «Черной линии» контратаками), но в меньшей степени это произошло во II корпусе Джейкоба, атакующем плато Гелувельд, где контрбатарейная работа не была достаточно хорошей, чтобы заставить замолчать немецкая артиллерия). Несмотря на первоначальные опасения немцев по поводу успеха британской атаки на левом и в центре, немецкая контратака была проведена дивизиями Эйнграйфа , уцелевшими дальше к хребту Пашендале, а также артиллерией, действовавшей со стороны хребта Пашендейле и плато Гелувельд и позади них. Подготовка британской пехоты оказалась относительно эффективной, но немецкая артиллерия, а также плохое освещение и состояние местности привели к нарушению связи, что затруднило подтягивание подкреплений. [299] [300] [301]
Позже Эдмондс подчеркнул в « Официальной истории» , что через четыре дня люди Гофа прошли менее половины пути к своим целям первого дня и потеряли 30–60% своей боевой силы. [302] Прайор и Уилсон отмечают, что атака захватила 18 квадратных миль, включая две немецкие оборонительные линии слева, что стоило 27 000 потерь и нанесло примерно равные немецким потерям [303] (в отличие от первого дня Соммы, которая захватила 3,5 квадратных миль, потеряв 57 000 британцев при минимальных потерях немцев). Ипр был почти полностью удален от наблюдения противника. Однако атаке не удалось захватить плато Гелувельд, и пехота, продвигавшаяся слишком далеко вперед, была уязвима для контратаки. Фаррар-Хокли пишет, что в то время «результаты не считались разочаровывающими». Джон Ли пишет, что результаты 31 июля были «неоднозначными»: большая часть взятых позиций была потеряна даже в первый день из-за «колоссальных» контратак, и что попытки продвинуться вперед после первоначального успеха привели к «менее чем счастливым результатам». . Энди Симпсон пишет об «ограниченности спорного успеха». [299] [300] [301] [304] 31 июля пошел дождь. [305]
Гоф отдал приказ 2-му корпусу захватить третий объект (Тауэр-Хамлетс и Полигон-Вуд) на плато Гелувельд, но на совещании командиров корпусов вечером 31 июля Джейкоб сказал ему, что этого не происходит, поскольку 30-я дивизия были отброшены назад к первой цели или сразу за ней. Гоф приказал 2-му корпусу провести ограниченное наступление на плато Гелувельд, чтобы достичь «черной линии» (первоначальная вторая цель) 2 августа, в то время как остальные три корпуса должны были вернуть себе позиции, утраченные в результате контратак 31 июля, и достичь «зеленой линии». (первоначальная третья цель) 4 августа и взять Лангемарк, при этом красная линия (предел, за который не должна была переходить оппортунистская эксплуатация) должна была быть взята позднее. Хейг согласился. [306] [307] [308]
Хейг призвал Гофа (дневник Хейга от 31 июля) придерживаться «первоначального плана», закрепить завоеванные позиции и подготовиться к следующему наступлению «только после адекватной бомбардировки и после доминирования над вражеской артиллерией». [309] Дэвидсон (1 августа) возражал против поспешных приготовлений, использования «частично изношенных» войск и рекомендовал Гофу подождать два или три дня хорошей летной погоды, чтобы обеспечить «тщательную и точную (артиллерийскую) стрельбу». Теперь Хейг согласился с Дэвидсоном, убеждая Гофа (который, как он утверждал, «вполне согласен»), что ему следует сосредоточиться на плато Гелувельд и подождать два или три дня сухой погоды, чтобы артиллерия и пехота могли действовать эффективно (дневник Хейга 2 августа). [306] [310]
Обедая с Гофом 5 августа, через шесть дней после начала Третьего Ипра, Роулинсон записал, что «он перешел из «хуруша» и теперь принимает ограниченную цель как обычную тактику». [290] Киггелл написал Гофу (7 августа), призывая его «прыгнуть как можно лучше» и убедить правительство, которое с глубоким сопротивлением согласилось на наступление при условии, что оно будет проводиться как серия поэтапных действий. шаг вперед, о «нашей способности решительно побеждать», «позволяя им увидеть, что на каждом прыжке мы достигаем намеченной линии и удерживаем ее от контратаки и с умеренными потерями». «Избиение Боше, а не захват территории. Сначала бейте его, потом на авангарде ». Танки предполагалось использовать для разгрома опорных пунктов противника после прохождения главного удара. [311] [312]
Хейг призвал Гофа (8 августа), учитывая плохое состояние местности, ограничить глубину своего продвижения примерно до 2000 ярдов (1800 м), чтобы его люди были еще свежи и могли отразить немецкие контратаки. [313] В августе было только три дня (7, 19, 22), в течение которых не было дождя; количество осадков за месяц почти вдвое превысило средний показатель за август. Большая часть поля боя превратилась в трясину, в которой иногда тонули люди и животные, что затрудняло передвижение людей и припасов и серьезно снижало точность и эффективность артиллерии. [314]
Гоф отложил запланированные атаки на неделю. Во время задержки со 2 по 10 августа резервы корпуса приходилось использовать для помощи измученным частям на линии, а не оставлять для развития атаки. [315] Атака 10 августа произошла в хорошую погоду, но двумя днями ранее прошел дождь, из-за которого земля не успела высохнуть. 18-я и 25-я дивизии атаковали плато Гелувельд 10 августа, стремясь захватить вторую цель к 31 июля. Они подверглись сильному обстрелу из непобежденных немецких орудий и после первоначального продвижения подверглись контратакам, в результате чего потери составили 2200 человек при выигрыше на 450 ярдов (410 м) слева и отсутствии прогресса справа. [316] Одной из причин неудачи атаки на Вестхук и удержания позиций к востоку от деревни было то, что Гоф рассредоточил свою артиллерию по остальной части своего фронта, готовясь к следующему большому наступлению. [317]
Атака 16 августа изначально была запланирована на 14 августа, но Гоф, как утверждает Фаррар-Хокли, под давлением Хейга, требующего быстрого прогресса в соединении с запланированной морской высадкой, позволил Джейкобу отложить операцию только на один день. Гроза заставила очередную. Хотя артиллерия 2-й армии оказывала некоторую помощь на плато Гелувельд, большая часть ее сил была растрачена на помощь в битве за высоту 70 , атаке 1-й армии канадского корпуса на Ланс. [315] Хотя Хейг призывал сконцентрироваться на плато Гелувельд, на конференции в своем доме в Касселе (15 августа) он «оставил этот вопрос полностью на усмотрение генерала Гофа». Атака 16 августа была осуществлена на широком фронте после двухдневного сильного дождя. Французы слева от Гофа, хорошо оснащенные артиллерией и столкнувшиеся с более слабой немецкой обороной, достигли своих целей, потеряв всего 350 человек, в то время как XIV корпус Кавана слева от Гофа также достиг своих целей против уставших немецких войск, которые находились в процессе смены. . На левом фланге было достигнуто продвижение на 1000–1500 ярдов (910–1370 м). В центре атаки Гофа оказались в основном безуспешными; Атаки на плато Гелувельд сначала достигли прогресса, но были отбиты контратаками, так и не достигнув второй цели, которая была целью 10 августа. Силы Гофа потеряли 15 000 человек. [318] Фаррар-Хокли описывает теракты 16 августа как «в целом провал». Позже Гоф утверждал в своих мемуарах, что он посетил Хейга в своем железнодорожном вагоне в двадцати милях от Ипра и сообщил ему, что «тактический успех невозможен или будет слишком дорогостоящим в таких условиях, и посоветовал отказаться от атаки». и что Хейг сказал ему, что, поскольку Россия выходит из войны, BEF, самой сильной союзной армии на данный момент, необходимо истощить силы Германии, не дать немцам победить Францию или Италию, а также захватить подводную лодку. баз и баз бомбардировщиков в Готе, а также о трудностях убедить Ллойда Джорджа увидеть «реальность ситуации». [319]
В центре 16-я (Ирландская) и 36-я (Ольстерская) дивизии , входившие в состав XIX корпуса Уоттса, должны были атаковать укреплённые немецкие фермерские дома на Зоннебек-Ридж, ни один из которых не был подавлен артиллерийским огнём. Когда Гоф обвинил войска, о которых идет речь, в том, что они не смогли удержать свои достижения, потому что они «были ирландцами и не любили обстрелы противника», Хейга не впечатлило то, что Гоф «разыграл ирландскую карту», и он отметил, что люди были измотаны. и что бомбардировка оказалась неэффективной. [320] [321] Гоф позже пожалел о комментариях «ирландской карты», когда узнал факты. В конце августа он рассказал одному из своих капелланов, что у части пятой армии вышло сердце. [322]
Хейг отметил (дневник от 18 августа), что «неспособность продвинуться по правому центру» была вызвана «слишком спешкой командиров» и что нужно было дать еще три дня, чтобы позволить артиллерии одержать верх - тот же совет он дал перед битвой, но не выполнил. Он потребовал, чтобы Гоф получил факты, а затем «обсудил с ним этот вопрос». [323] Нет никаких свидетельств того, что Гоф думал так же: на совещании командиров своих корпусов (17 августа) он отметил склонность своих людей отбрасываться контратаками, желая отдать под трибунал некоторых офицеров и унтер-офицеров за « «яркие примеры» этого, а также жаловался, что дивизии слишком быстро перемещались по линии, что могло привести к риску того, что в 5-й армии «исчерпаются люди». Гоф предложил серию поэтапных операций: XVIII корпус должен был атаковать 19 августа, XIX корпус 21 августа, затем II корпус 22 августа, в каждом случае для захвата целей, которых им не удалось достичь 16 августа. Затем 25 августа должны были атаковать XIV, XVIII и XIX корпуса, а позже в тот же день - II корпус. Тогда в какой-то неопределенный день в будущем произойдет общий прогресс. Затем от этого плана отказались, поскольку у XIX и II корпусов не было достаточно свежих войск для атаки. [299] [324]
Вместо этого было решено, что XVIII корпус Максе нападет 19 августа, а затем XIV и II корпуса 22 августа. Первая атака оказалась успешной: были захвачены укрепленные фермерские дома возле Сен-Жюльена, что вызвало затруднения 16 августа (поскольку фермерские дома находились на сухой земле, Максе смог использовать двенадцать танков, защищенных дымовой завесой). Атака 22 августа не увенчалась успехом из-за неэффективности бомбардировок и немецких контратак, при этом на плато Гелувельд не удалось добиться вообще никаких успехов. [325]
23 августа дождь возобновился. 24 августа разведывательное управление Гофа сообщило ему, что немецкая оборона не была линейной, а состояла из опорных пунктов, расположенных в шахматном порядке, при этом многие немецкие подразделения сдерживались для контратаки. Гоф опубликовал новый документ « Модификации, необходимые в наших атакующих построениях для соответствия нынешней системе обороны противника» (24 августа) – с большим процентом «зачисток» для борьбы с обойденными опорными пунктами противника, в то время как для противостояния было задействовано большее количество войск. контратаки. Эта тактика («волны», за которыми следовали «черви») позже была продемонстрирована Третьей армии 14 сентября, хотя, по мнению Симпсона, Гоф, похоже, не осознавал, что для ее эффективного использования необходимо артиллерийское превосходство. [326] [327]
Затем Хейг встретился с Плюмером (25 августа), на следующий день после немецких контратак, в ходе которых был отбит Инвернесс-Копс, и сообщил ему, что 2-й корпус вскоре будет возвращен под его командование и что его 2-я армия должна возглавить наступление и взять на себя инициативу. плато Гелувельд с более осторожным и методичным подходом. Позже в тот же день он увидел Гофа и сообщил ему, что должен предпринять дополнительные атаки, чтобы помочь Пламеру. [328] [329]
К 26 августа дождь стал проливным. Атаки XVIII корпуса на отрог Сен-Жюльен провалились (27 августа), а в тот день Инвернесс Копс (на плато Гелувельд) отразил его четвертую атаку. Симпсон пишет, что крупные атаки 27 августа, как и 22 августа, были «не более успешными, чем предыдущие». [326] Фаррар-Хокли винит в нападении приказ Хейга «надавить на врага» и «жестокие разговоры» Нила Малкольма с командирами корпусов. [330] В «Официальной истории» говорится, что атака привела к «значительным дальнейшим жертвам и очень незначительному продвижению». Биограф Пламера описывает это как «кровавое фиаско», в ходе которого некоторые из людей Гофа остались стоять по колени в воде на срок до десяти часов до нуля. Прайор и Уилсон пишут, что войска Гофа к настоящему времени были истощены после неоднократных атак. Гоф приказал провести еще одну атаку 31 августа. [326] [331] [332]
Хейг приказал Гофу (28 августа) передать командование 2-м корпусом в начале сентября, хотя первоначально он разрешил ему совершать дальнейшие ограниченные атаки в районе Инвернесс-Копс до тех пор, что облегчило бы предстоящий большой натиск, но в остальном он тренировался и отдыхал. его подразделения готовы помочь Пламеру. Однако, когда Гоф предложил (30 августа) захватить этот регион 3 сентября, Хейг отказал в разрешении, поскольку погодные условия были неподходящими. [330] [333]
Роулинсон, который весьма скептически относился к вероятности успеха кампании, сказал Уилсону, что смена командования производилась потому, что «даже он (Хейг) начал видеть, что Гуги совершенно неспособен выполнять эту работу» (дневник Уилсона от 29 августа и 5 августа). Сентябрь). [334] Хейг написал (дневник 7 сентября): «Я решил помешать Гофу продолжать… небольшие атаки», которые Хейг считал «расточительными». [335]
В начале сентября Гоф приказал XIX корпусу провести небольшие атаки в районе Сен-Жюльена. Ни один из укреплённых фермерских домов не был захвачен, и после четвертой атаки Хейг возразил Гофу. Однако Гоф возражал (дневник Хейга, 9 сентября), что две дивизии вскоре покинут выступ и что ради их «обучения и морального духа» их следует заставить вернуть позиции, которые они недавно потеряли в результате контратак. Хейг допустил четвертую, столь же неудачную атаку 10 сентября. [336] Киггелл (дневник Хейга от 10 сентября) сообщил, что «некоторые из подчиненных Гофа» не дали честного ответа относительно вероятного успеха атак, и заметил Нилу Малкольму по поводу приказа совершать только ограниченные атаки: «Мы не ожидали вы так энергично занимаетесь этим вопросом». Фэншоу - V корпус ГОК, который недавно заменил XIX корпус Уоттса в строю - был против дальнейших атак, в то время как другой командир корпуса Маккензи, возможно, поддержанный Гофом, был за. Затем Хейг взял интервью у командиров дивизий, а затем призвал Гофа воздержаться, на что Гоф согласился. [336] [337] [338] Эйлмер Холдейн записал в своем дневнике (10 сентября) отсутствие у Лэмбтона желания идти в Пятую армию. [238] Хейг написал (дневник от 18 сентября) после посещения 5-й армии и штаба корпуса, что начальник штаба Малкольм выглядел «усталым» и что «работа штаба 5-й армии не так удовлетворительна, как в прошлом году». [339] [340]
Начиная с 20 сентября и до начала октября Плюмер захватил плато Гелувельд в более сухую погоду и под прикрытием интенсивного артиллерийского огня (у него были доставлены орудия из Первой, Третьей и Четвертой армий, и он имел вдвое больше орудий только для контрбатарейной борьбы, чем Гоф имел это во всех целях до 31 июля), [337] в серии дорогостоящих, но эффективных стандартных атак ( Менин Роуд – 20 сентября, Полигон Вуд – 26 сентября, Брудсейнде – 4 октября). [341] Пятая армия сыграла вспомогательную роль в победе Пламера на Менин-роуд, более широко используя новую тактику: «заградительный огонь из вытянутой сети» (который начался на расстоянии 1500 ярдов (1400 м) позади немецкой линии фронта, а затем вернулся к ней, деморализация защитников), использование миномета Стокса в качестве части ползущего заградительного огня, небольшие колонны пехоты, следующие за волной застрельщиков, и более широкое использование винтовки (в отличие от ручных гранат) для отражения контратак. Максе также считал, по иронии судьбы, учитывая тактические дебаты в конце июня, что ограничение глубины атаки до 1000 ярдов (910 м) было целесообразным. [342] Часть атаки 5-й армии велась 9-й (шотландской) дивизией и 55-й дивизией (в составе 5-го корпуса); 20-я (легкая) дивизия (в составе XIV корпуса), 51-я (Хайлендская) дивизия и 58-я дивизия (в составе XVIII корпуса). Джон Ли отмечает, что 9-й шотландский и 58-й лондонский полки, которые были новыми для Пятой армии, достигли своих целей, тогда как другие этого не сделали, предполагая, что солдаты, вероятно, были измотаны чрезмерным временем, потраченным на дежурство в траншеях и трудовые задачи, добавляя, что « Трудно игнорировать неофициальные свидетельства того, что солдаты предпочитают службу во Второй или любой другой армии, а не в Пятой». [343]
Учитывая, что прорыв явно неизбежен, Хейг приказал (26 сентября), чтобы силы для атаки, включая кавалерию, были готовы к прорыву к Рулерсу к 10 октября, готовые соединиться с давно отложенным прибрежным наступлением и высадкой с моря. Гоф возразил, что 16 октября является более реалистичной датой (предложение Пламера было 13–14 октября), но Хейг отклонил его решение. [344] Гоф, похоже, предвидел драматическую атаку со стороны конной кавалерии, но заметки Хейга на полях к записке Нила Малкольма (1 октября) указывают на то, что он неправильно понял намерения главнокомандующего - Хейг предполагал, что кавалерию будут использовать более осторожно. сначала, в пешей роли, в случае слома сопротивления немцев, что было далеко от драматической эксплуатации, которая ожидалась на Сомме. [345]
Затем дождь возобновился. Позже Эдмондс заявил в «Официальной истории» , что на конференции 7 октября Гоф и Пламер призвали «свернуть» кампанию, но их отверг Хейг, который отменил планы использования кавалерии, но приказал взять хребет Пасшендейл. . Прайор и Уилсон отмечают, что нет никаких документальных свидетельств существования этой конференции ни в современных записях, ни в дневнике Хейга, а Гоф не делал подобных заявлений в своих мемуарах, хотя это было бы в его интересах. Гоф написал 6 октября Х.А. Гвинну , редактору The Morning Post , что он надеется, что погода, хотя и «зимняя и довольно влажная», продержится достаточно долго, чтобы позволить дальнейшие атаки. [346]
Ночью перед Первой Пасшендалей (12 октября) Гоф позвонил Плюмеру и предложил отложить наступление из-за ненастной погоды, но Плюмер, посоветовавшись с командирами корпусов, решил двигаться дальше. [347] [348] Гоф рекомендовал Киггеллу отложить последнюю операцию ( Вторую Пасшендале , в которой канадцы сыграли ключевую роль) до тех пор, пока мороз не высушит землю, но Хейг наложил вето на предложение Киггелла о конференции с Гофом и Пламером и потребовал (дневник от 26 октября), чтобы Гоф и Пламер осмотрели линию фронта, а затем доложили ему. Наступление шло по плану. [349] [350]
Роулинсон записал в штабе Пятой армии, что «дела шли не совсем гладко» (дневники от 11 и 13 октября 1917 г.). [117] К концу 1917 года он записал, что «сильные чувства против Гоги» «нажили много врагов» и привели к «формированию секты офицеров под названием GMG», которая выступала за «Гаф должен уйти» (Дневник Роулинсона, 14 октября 1917 г.). и 1 ноября 1917 г.). [238] Киггелл посоветовал Хейгу отправить канадцев к Пламеру, а не к Гофу, поскольку они не «работали по-доброму» с Гофом, поскольку он «слишком сильно загнал их в бои на Сомме в прошлом году» (Дневник Хейга, 5 октября 1917 г. и 8 ноября 1917 г.). [238] Хейг (дневник от 5 октября) обвинил Малкольма в нежелании канадцев служить под командованием Гофа. [351]
В ноябре Киггелл предупредил Хейга «о сильном желании не отправлять дивизии в армию Гофа». [238] Сначала Хейг (8 ноября) считал, что лучше «не упоминать Гофу о состоянии чувств в войсках», чтобы «это не могло заставить Гофа потерять уверенность в себе». После Пасшендаля Малькольм был переведен в команду 66-й дивизии . Лорд Дерби (военный министр) предупредил Хейга (11 ноября и 12 декабря) о растущей непопулярности Гофа как среди канадских войск, так и дома, в Великобритании. [339] Дерби снова предупредил Хейга (23 декабря 1917 г.), что он слышит в Лондоне много критических замечаний по поводу ответственности Гофа за «провал» Третьего Ипра. В том же месяце Робертсон выступил на стороне Гофа, когда Ллойд Джордж хотел уволить его за то, что он «был одним из тех, кто несет ответственность за совершение массовых убийств» в Третьем Ипре. [352]
Гоф перенес свою штаб - квартиру в Несле (12 миль к югу от Перонны) в середине декабря 1917 года . Хейг в качестве главнокомандующего) «Гоф, по сравнению с другими армейскими командующими, не вышел убедительно из этого интервью, поскольку его взгляды были несколько узкими, и он не смог разъяснить Смэтсу опасное положение на своем фронте». Тем не менее, в собственном отчете Смэтса о встрече зафиксировано, что он узнал больше об условиях на фронте от Гофа, чем от других генералов, в то время как Хэнки записал, что Гоф был «потрясающим парнем, сочащимся характером и ирландским юмором». [354]
Хейг, стремясь защитить порты Ла-Манша, сосредоточил свои резервы дальше на север, оставив Пятую армию – теперь переброшенную обратно на Сомму, южную часть линии BEF – чтобы принять на себя основной удар немецкой операции «Михаэль» . [258] [355] Гофу было приказано подготовить «зону боя» глубиной 2 000–3 000 ярдов (1 800–2 700 м), в 1 миле (1,6 км) за линией фронта и «тыловую зону» в 6–8 милях ( 9,7–12,9 км) за зоной боевых действий. Единственной примечательной оборонительной особенностью была река Сомма (которая течет примерно с севера на юг к югу от Перонны) в его тылу и канал Кроза, соединяющий Сомму с Уазой. У него было только одиннадцать дивизий (и три кавалерийские, эквивалентные по огневой мощи одной пехотной дивизии), а не семнадцать, которые он требовал. Дивизии 39-й и 20-й (легкой) дивизий, обе находились в резерве Ставки, располагались в его тылу. [356] В середине января Гофу пришлось взять под свой контроль еще два участка линии (12 миль (19 км) и 18 миль (29 км) соответственно), [353] в результате чего он удерживал 42 мили (68 км) фронта (как противостоял Третьей армии на севере, у которой было 14 дивизий, способных удерживать 28 миль (45 км)). [357]
На совещании командиров корпусов 3 февраля Гоф предупредил их, что разведка установила, что напротив них находится фон Хутьер , который недавно взял Ригу в сентябре 1917 года. [358] Эдвард Беддингтон исполнял обязанности начальника штаба Пятой армии до 10 февраля 1917 года, когда стала доступна замена Нилу Малкольму бригадному генералу Джоселин Перси . Позже Беддингтон высоко оценил активный ум Гофа, «полный идей, некоторые превосходные, некоторые наоборот». [359] Гоф также приставал к Хейгу и Петену (Антуан, его старый коллега по Третьему Ипру, теперь был начальником штаба французского GQG) и был уверен, что Третья французская армия Гумберта в Клермоне предназначена для его подкрепления. [360]
В меморандуме (4 февраля 1918 г.) генерал-майора Дэвидсона (начальника оперативного отдела штаба) обсуждалась возможность того, что Гофу придется отступить на позиции, защищающие переправы через Сомму, хотя он подчеркивал, что такое отступление будет плохо для морального духа, но сделал никаких упоминаний о нехватке рабочей силы у Гофа. Дэвидсон предложил построить укрепленный плацдарм вокруг переправ через Сомму в Бри и Перонне и хотел, чтобы Гоф укрепил реку Тортилья, которая течет примерно на северо-восток от Перонны до Северного канала. Дальнейший запрос на подкрепление привел к формальным приказам (9 февраля 1918 г.) от генерал-лейтенанта Герберта Лоуренса (начальника штаба BEF), приказывающего Гофу быть готовым к отступлению с боями, а затем к контратакам - вполне возможно, что, хотя немецкие войска Ожидалось нападение, предполагалось, что это будет вспомогательная атака перед нападением на французов в Шампани. Было предоставлено несколько дополнительных рабочих. [361] [362] Общее число рабочих на участке Пятой армии выросло с 17 400 (30 декабря) до 24 217 (начало февраля) и до 48 154 к середине марта (из 354 577 в БЭФ в целом), но не более 8830 были когда-либо доступно в неделю. Большинство из них использовались для строительства дорог, железных дорог, складов, больниц, водоемов, а не укреплений. [353] [362] [363]
Дерби написал Хейгу (5 марта), что Гоф «не пользуется доверием войск, которыми он командует», что Ллойд Джордж «говорил с (Хейгом) по этому поводу» и что его письмо представляет собой «неопределенный приказ», который Хейг мог использовать как «лазейку» для удаления Гофа. Маловероятно, что Дерби, консерватор, находился под сильным влиянием депутатов-либералов, помнивших инцидент в Карра, но он вполне мог находиться под влиянием Генри Уилсона. [352] Лорд Берти (посол Великобритании в Париже) предложил Хейгу (5 марта) назначить Гофа губернатором Гибралтара. Хейг проигнорировал оба предложения. [77]
Гоф активно инспектировал подразделения, чтобы стимулировать строительство оборонительных сооружений. [364] Когда 14 марта он посетил штаб 16-й ирландской дивизии, генерал-майор Халл предложил усилить боевую (вторую) зону, но Гоф ответил: «Немцы не собираются прорывать мою линию». [365]
Хейг вместе с Гофом проинспектировал фронт (7 марта). С севера на юг Пятая армия тогда состояла из VII корпуса Конгрива , XIX корпуса Уоттса (в состав которого входила 66-я дивизия, которой теперь командует Нил Малкольм), XVIII корпуса Макса и III корпуса . Последним командовал Батлер , недавно снятый с поста заместителя начальника штаба BEF, который никогда раньше не командовал крупными соединениями в бою, но теперь удерживал самую слабую часть фронта. Ни один из этих корпусов не имел в резерве ни одной дивизии. После этой проверки Хейг передал 39-ю дивизию (к северу от Перонны) под контроль Пятой армии и перевел 50-ю дивизию , все еще находившуюся в резерве штаба, из Фландрии в точку в 30 милях (48 км) к западу от Сен-Квентина - с учетом 24-часового периода ожидания. требуется уведомление, то, чтобы при необходимости добраться до фронта, потребуется два с половиной дня. Гоф также потребовал, чтобы люди из 20-й (все еще находящейся в резерве штаба за его фронтом) и 50-й дивизий были задействованы для помощи в укреплении обороны, но штаб наложил вето на это. [366]
Гоф имел разумное представление о масштабах и сроках немецкой атаки на основе воздушной разведки и допросов пленных, хотя многие в Ставке полагали, что атака произойдет не раньше, чем через несколько дней или недель. [367] Лоуренс имел обыкновение называть Гофа «молодым Гафом», хотя последний был старше его по званию. [368] [369] Фаррар-Хокли утверждает, что Лоуренс и Дэвидсон лично не симпатизировали Гофу, и в начале 1918 г. лишал его подкрепления, которое Хейг мог бы, если бы его попросили, согласиться прислать. Он утверждает, что Гоф должен был потребовать поговорить с Хейгом лично, что было его правом, но не соответствовало этикету того времени. [370] Вечером во вторник, 19 марта, Лоуренс («мурча по телефону, как проклятая кошечка») вновь отказал в разрешении на выдвижение 20-й и 50-й дивизий. [371]
Немецкая атака началась в 4:40 утра 21 марта; Гоф, Беддингтон и другие офицеры тылового эшелона зафиксировали, что их разбудили около 5:10 утра, когда британская артиллерия, затрудненная туманом, начала вести ответный огонь. У немцев было более 8000 орудий и минометов. [372] Большая часть немецких бомбардировок (описанных очевидцами как «стена оранжевого пламени» и «море огня») сосредоточилась на британских штабах и коммуникациях, в то время как в бомбардировках британской линии фронта оставлялись паузы, чтобы соблазнить защитники вышли из своих укрытий. Применялся и газ, хотя иприт не применялся в районах, через которые должны были пройти немецкие войска. 19 немецких дивизий атаковали шесть частей Третьей армии Бинга, а 43 немецких дивизии атаковали Пятую армию (13 дивизий плюс 2 в резерве Ставки). Численность многих британских дивизий составляла немногим более половины, но не более двух третей, что давало немцам численное превосходство 4:1 на фронте Бинга и более 8:1 на фронте Гофа. [373]
В 8:30 Гоф приказал 20-й и 50-й дивизиям быть готовыми к выдвижению на передовую и получил ретроспективное разрешение от Ставки. Гоф провел утро в своем штабе, слушая поступавшие отчеты (сообщалось, что передовая зона III корпуса была захвачена уже к 10 часам утра) и читал отчеты о сборе рабочих и пионеров в специальные боевые подразделения, как он и делал бы. лишив себя возможности общаться, если бы он попытался совершить поездку по фронту. Около 13:00 прибыл генерал Гумберт, сказав Гофу, что у него есть только небольшой штат сотрудников, но нет войск для отправки ( je n'ai que mon fanion - «У меня на машине только вымпел»), и пообещав лоббировать GQG, чтобы отправить французские дивизии. В 14:00, изучив отчеты воздушной разведки (к 12:30 туман рассеялся достаточно, чтобы можно было запустить британские самолеты), Гоф приказал командирам корпусов начать боевое отступление, что Беддингтон описал как «пришло правильное и смелое решение». очень быстро». Ему не хотелось снова разговаривать с Лоуренсом или Дэвидсоном, и он был разочарован тем, что в тот день не услышал напрямую самого Хейга. Во второй половине дня он посетил командиров своих корпусов одного за другим. [374] Официальный приказ отступить был отдан в 21:45. [375] Хейг (дневник от 21 марта) одобрил уход Гофа. [376] Хейг (дневник от 21 марта), по-видимому, расценил первый день боев как достойный результат, зная, что первый день часто был самым успешным из всех наступлений, а штаб-квартира (по оценке от 2 марта), по-видимому, считали, что основные усилия немцев будут направлены где-то в другом месте, возможно, против французов в Шампани. [375]
Чтобы избежать повторения хаоса отступления в августе 1914 года, Гоф позаботился о том, чтобы штаб корпуса отступил в выбранные им места (расположенные на существующих сигнальных кабелях) и строго контролировал расположение штаба своей дивизии. В тот вечер он поговорил по телефону с Лоуренсом, который сказал ему, что немцы вряд ли снова нападут на следующий день, поскольку они будут слишком заняты реорганизацией своих уставших войск и сбором раненых - Гоф утверждал, что «категорически» не согласен, и что Вечером Хейг согласился послать вторую дивизию, перебрасываемую из Фландрии (одна уже была в пути), в сектор Гофа. [377]
Мартин Китчен придерживается совершенно иной точки зрения, утверждая, что Хейг был введен в заблуждение слишком благоприятным отчетом Гофа. Поэтому Хейг не просил французов о подкреплении до полуночи 21/22 марта, а затем запросил только три дивизии - половину того, что было согласовано в рамках «гипотезы А», - которые достигли британской линии 23 марта. [378] По просьбе Хейга Петен согласился послать две дивизии и некоторое количество спешенной кавалерии под командованием генерала Пелле для прикрытия французского левого фланга. Эта новость достигла Гофа на следующее утро. Вечером 21 марта Петен, узнав, что III корпус Батлера не смог удержать линию канала Кроза накануне вечером, также наконец согласился, что 125-я французская дивизия будет развернута в секторе III корпуса. [379]
В 10:45 22 марта, после телефонного запроса Конгрива с просьбой разъяснить его предыдущие устные инструкции, Гоф отдал письменные приказы командирам корпусов отступить «в случае серьезных вражеских атак» на переднюю линию тыловой зоны (« «Зеленая линия» перед Соммой – на практике не более чем линия указателей и проводов). Штаб 5-й армии также проинформировал командиров корпусов о предстоящем подкреплении французов и о надеждах Гофа вывести III корпус для формирования резерва. Получив эти сообщения около полудня, Максе приказал XVIII корпусу немедленно отойти, без прикрытия артиллерийского огня, и в тот же вечер они полностью отступили за Сомму. Гоф попытался остановить уход Максе, когда услышал об этом, но было слишком поздно. Стремительное отступление Максе позволило немцам прорваться к Бетанкуру на его левом фланге, вынудив XIX корпус Уоттса на левом фланге также отступить. [380] [381] Отступление Уоттса, в свою очередь, поставило под угрозу V корпус (часть Третьей армии Бинга), все еще удерживавший выступ Флескьер. [382]
Вскоре Лондон наводнили преувеличенные слухи, основанные главным образом на сообщениях об отставших войсках и хаосе в тыловых районах, разбитых Пятой армией. Наконец Хейг посетил Гоф 23 марта, ответив на его просьбы о подкреплениях лаконичным «ну, Хьюберт, ты не можешь сражаться без людей», но записал в своем дневнике о своем смятении, что Пятая армия «зашла так далеко назад, не совершив никаких действий». какая-то стойка». [376] [383] В 16:00 23 марта Хейг и Петен встретились в Дюри. Петен согласился развернуть свою резервную группу армий (GAR – две армии под командованием Файоля) для действий в долине Соммы. [384] Гофу было приказано удерживать линию Соммы (примерно с севера на юг к югу от Перонны) «...любой ценой. Отхода не будет...» и сообщил, что по состоянию на 23:00 воскресенья 24 5-я армия марта будет передана под командование Файоля , что сделает Сомму (примерно с востока на запад между Амьеном и Перонной) англо-французской границей. [385] VII корпус, к северу от излучины Соммы, был передан под командование 3-й армии в конце 24 марта. [386]
Берти записал (24 марта), несколько преждевременно, что Хейг спас работу Гофа. [77] К 24 марта немцы прорвались на открытую местность, хотя наземные офицеры организовывали отставших и войска тылового эшелона в отдельные формирования. [387] Начались подкрепления (1-я кавалерийская дивизия слева от Гофа для поддержания контакта с 3-й армией, 35-я дивизия вниз из Фландрии в сектор VII корпуса и 2-й французский кавалерийский корпус Робийо (чьи соединения на самом деле были в основном пехотой) в секторе XVIII корпуса) начали занять свое место в линии Гофа. Справа от Гофа III корпус теперь находился под командованием генерала Пелле, но его части перемежались с французскими частями, поскольку Батлер пытался их отвести и потерял контроль над ситуацией. [388]
Герберт Лоуренс посетил Пятую армию 24 марта (Хейг в тот день посещал Третью армию Бинга) и сообщил, что в ней «еще достаточно жизни», несмотря на нехватку численности, и что Гоф планировал контратаку четырех британских бригад и 22-й французской дивизии против плацдарм, который немцы создали на Сомме у Парни (угрожая прорыву между корпусами Уоттса и Максе). [389]
Запланированная контратака не состоялась, поскольку генерал Робийо отказался сотрудничать, несмотря на личный визит Максе утром 25 марта, и корпусу Уоттса пришлось отступить с линии Соммы. Большую часть этого дня Гоф провел, посещая Максе и Уоттс, а также рекогносцируя территорию к востоку от Амьена, которую его войскам придется удерживать дальше. Гоф приказал 2000 военнослужащих тылового эшелона – в основном инженеров (включая 500 американцев), туннелистов и связистов – сформировать в подразделение под временным командованием генерал-майора П.Г. Гранта, главного инженера 5-й армии, для работы по обороне и ведения боевых действий в случае необходимости. . Бригадный генерал Кэри, который должен был вернуться из отпуска во второй половине дня 26-го числа, чтобы принять командование дивизией, был уведомлен, что вместо этого он должен принять командование этими силами, которые будут известны как «Отряд Кэри». [390]
Гофа не пригласили на совещание командующих армиями в 11 часов утра 26 марта, на котором Хейг сказал Пламеру, Хорну и Бингу, что Амьен следует удерживать «любой ценой», пока французы не будут в состоянии оказать дополнительную поддержку. [391] [392]
Бригадный генерал Джеймс Уолтер Сэндилэндс позже записал, что, вернувшись из отпуска, в хаосе он не смог ни определить местонахождение своей бригады ( 104-я бригада , часть 35-й дивизии ), ни даже узнать, в состав какого корпуса она в данный момент входит. Пробираясь 26 марта в штаб 5-й армии, попросив подвезти человека, знавшего его в лицо, он обнаружил, что Гофу осматривают зубы, но решил, что «благоразумие — лучшая часть доблести», и поспешно отступил из комнаты. . Около 11 часов утра подъехала машина с Милнером и Уилсоном, ныне сотрудником CIGS, которые спросили, безопасно ли ехать в Амьен. Сэндилэндс отметил, что Гоф находился в здании, предполагая, что они захотят поговорить с ним, но Уилсон ответил: «О, он здесь, не так ли? Что ж, доброе утро» и уехал. Сэндилэндс подумал: «Это конец Гофа». Позже он понял, что они направлялись на конференцию в Дуллене , на которой Фош был назначен генералиссимусом. [393]
На конференции в Дулленсе в тот же день Вильсон предложил Хейгу, что Роулинсон и его сотрудники, находящиеся в настоящее время в Версале, могли бы заменить Гофа [77] (в «Официальной истории» Эдмондс открыто обвинил Вильсона в увольнении Гофа, чтобы он мог убрать Роулинсона, «сильного человека». » из Версаля [394] ). Петен (который, по словам Хейга, имел «ужасный вид. Он выглядел как потерявший самообладание командир») сказал о Пятой армии Гофа: «Увы, ее на самом деле больше не существует... С самого начала они отказались вступить в бой». враг... они бежали, как итальянцы при Капоретто ». Это было преувеличением и разозлило даже франкофила Генри Вильсона. Петен сообщил участникам встречи, что 24 французские дивизии (на другой встрече в Компьене накануне он назвал цифру в 15 дивизий) находились в пути, чтобы предотвратить прорыв немцев к Амьену. [395]
К 26 марта Гоф получил британскую пехотную дивизию из Италии, а также три австралийские и одну новозеландскую дивизии. [396] Максе сохранял свое место в строю, несмотря на давление со стороны французов, призывавших их присоединиться к отступлению на юго-запад. Гофу пришлось послать гонца Поля Мэйза в штаб Умберта с приказом вернуть артиллерию XVIII корпуса, временно предоставленную французам, с приказом не уходить, пока он не получит письменный приказ о ее возвращении. Гоф провел большую часть дня с Уоттсом, сектор которого также подвергся сильной атаке. [397] Гоф вернулся в свою штаб-квартиру, теперь вернувшуюся из Виллер-Бретонне в Дюри, для встречи с Фошем (который также создавал свою собственную штаб-квартиру в Дюри) и Вейганом в 16:00. Говоря по-французски, Фош потребовал объяснить, почему Гоф сам не был на передовой, почему Пятая армия отступает и почему не было защиты, как при Первом Ипре в 1914 году. Гоф считал его «безапелляционным, грубым и взволнованным», но такая манера была распространена у французских генералов, подчиненные которых тоже иногда отвечали в том же духе. Гоф позвонил Хейгу, чтобы пожаловаться, добавив, что французские войска отступают гораздо быстрее, чем его собственные. [398] Хейг записал, что Гоф жаловался, что Фош был с ним «самым дерзким». [399] После встречи с Гофом Фош встретился с Файолем (командующим резервной группы армий) и был с ним более вежлив. [400]
В 17:00, после конференции в Дулленсе, Хейг встретился с Милнером и Уилсоном. Он записал, что сказал им, что независимо от того, какое мнение думают дома или что только что сказал Фош, он считает, что Гоф «справился с очень сложной ситуацией. ну, он никогда не терял головы, всегда был весел и упорно боролся». [399]
Вечером 26 марта Гоф позвонил Лоуренсу и сообщил, что немцы слабеют и часто отступают перед лицом местных контратак, и что при наличии трех свежих дивизий (в резерве у него было только два сводных батальона и канадская моторно-пулеметная батарея , которые ему пришлось отправить в сектор Уоттса), он мог отбросить их обратно к Сомме. Он записал, что «Лоуренс засмеялся и сказал, что приятно слышать, что нам еще предстоит много сражаться, хотя в данный момент подкрепления послать невозможно». Фактически, 3-я армия Бинга получила приоритетное подкрепление, и с 22 марта ей было отправлено семь дивизий. [401]
Берти записал (27 марта), что вместо Гофа может быть уволен сам Хейг. [77] Гоф провел большую часть 27 марта с Уоттсом, который все еще сталкивался с сильными немецкими атаками, хотя и начал отбивать их контратаками, а затем с Максе, чей XVIII корпус должен был быть заменен французскими войсками, выходящими на линию. Он вернулся в свой штаб около 17:00, чтобы найти военного секретаря Хейга генерал-майора Рагглс-Брайза , который, к его удивлению, сообщил ему, что он должен быть освобожден от командования Пятой армией и на следующий день должен передать командование Роулинсону. . [394]
Гофу пришлось столкнуться с последним кризисом, когда немцы пересекали часть Соммы с востока на запад у Серизи, угрожая тылу XIX корпуса. Услышав эту новость, Бинг перебросил 1-ю кавалерийскую дивизию к югу от Соммы и вернул ее под командование Гофа в ожидании прибытия 61-й дивизии на спешно организованном автотранспорте. В конце концов Гоф позвонил Фошу в 3 часа ночи 28 марта, чтобы попросить разрешения Уоттсу уйти дальше, хотя позже он сожалел, что не принял решение просто по собственному усмотрению. XIX корпус и силы Кэри смогли удержать стоп-линию 28 марта. [402]
Гоф передал командование Роулинсону в 16:30 28 марта. Беддингтон и другие штабные офицеры остались, чтобы облегчить переход. [7] [403] За ужином (29 марта) Хейг сказал Гофу, что хочет, чтобы он вышел из строя вместе со штабом Резервной армии, чтобы подготовить линию обороны с востока на запад вдоль Соммы от Амьена до моря (в В случае прорыва немцев BEF пришлось сформировать оборонительный периметр вокруг портов Ла-Манша). [404] Гоф создал штаб резервной армии в Креси 3 апреля – позже он сформировал ядро воссозданной Пятой армии под командованием Бердвуда (остатки предыдущей армии Гофа теперь были переименованы в Четвертую и находились под командованием Роулинсона). [405]
Хейг защищал Гофа перед Ллойд Джорджем во время автомобильной поездки (3 апреля) - он записал, что Ллойд Джордж искал козла отпущения за кадровую проблему и за его попытки перебросить дивизии на Ближний Восток вопреки совету Робертсона, и что Ллойд Джордж потребовал Увольнение Гофа на том основании, что он не держал и не разрушил мосты на Сомме. Хейг, по его собственным словам, ответил, что «не может осудить офицера, не выслушав его», и отказался уволить его, если не будет получен прямой приказ сделать это. [406] На следующий день (4 апреля) Хейг получил телеграмму от лорда Дерби с приказом полностью уволить Гофа на том основании, что он «потерял доверие своих войск». [407] 5 апреля Хейг провел прощальный обед с Гофом. [405]
Подразделения Гофа отступили более чем на 40 миль (64 км), и связь часто прерывалась. Однако ему удалось предотвратить полную катастрофу. [260] Эндрю Робертс дает положительную оценку вкладу Гофа:
... в ходе наступления по отношению к выдающемуся (sic) британскому командующему была совершена большая несправедливость, которая не была исправлена в течение многих лет. Пятая армия Гофа была рассредоточена на фронте протяженностью в сорок две мили, недавно отвоеванном у измученных и деморализованных французов. Причиной, по которой немцы не прорвались к Парижу, как они должны были сделать по всем законам стратегии, был героизм Пятой армии и ее полное нежелание прорваться. Они вели арьергардный бой на протяжении тридцати восьми миль, оспаривая каждую деревню, поле, а иногда и двор. . . Не имея резервов и хорошо защищенной линии в тылу, имея восемьдесят немецких дивизий против пятнадцати британских, 5-я армия вела наступление на Сомме до упора на Анкре, не отступая за Виллер-Бретонне... [408]
Мартин Китчен придерживается более критической точки зрения, указывая, что первоначально войскам был приказано не отходить из передовой зоны, что не было адекватных линий связи между корпусами и что Гоф создавал дополнительные проблемы, отдавая приказы непосредственно нижним формированиям, даже вплоть до уровня бригады. Гоф «с трудом справлялся... на пределе своих очень скромных способностей». [409]
Лорд Дерби (военный министр) сообщил Военному кабинету (4 апреля) [410] [411], что он требует полного отчета о недавнем поражении Пятой армии. [412]
Гоф посетил Дерби (8 апреля), чтобы спросить о расследовании - он записал, что Дерби был «достаточно приятным, почти доброжелательным», но, похоже, был рад, когда интервью закончилось. В Палате общин Ллойд Джордж (9 апреля) отказался исключить военный трибунал для Гофа и похвалил генерала Кэри за формирование специальных сил для сдерживания противника на участке Пятой армии, очевидно, не подозревая, что инициатива исходила от Гофа. когда Кэри все еще был в отпуске, и похвалил Бинга (Третья армия ГОК) за то, что он отступил только тогда, когда был вынужден сделать это из-за отступления Пятой армии, очевидно, не подозревая о глупости Бинга, цепляющегося за выступ Флескьер. Бинг написал редактору Daily Express (19 апреля), что Гоф «слишком много говорит, и ему лучше помолчать». [413]
Ллойд Джордж сообщил военному кабинету (11 апреля), что Либеральный военный комитет (комитет депутатов задней скамьи) выразил ему в тот день «очень серьезные протесты» против сохранения «некомпетентных» офицеров, таких как Гоф и Хакинг. [412]
Когда военный кабинет потребовал отчет о ходе расследования разгрома Пятой армии (1 мая), генерал Макдонох (директор военной разведки) напомнил им на следующий день, что заместитель госсекретаря недавно сообщил Палате общин, что: Поскольку весеннее наступление Германии все еще продолжалось, правительство сочло неразумным оказывать давление на Хейга. [412]
После того, как Ллойд Джордж пережил дебаты Мориса (9 мая) с вводящей в заблуждение речью, Гоф написал лорду Милнеру (ныне государственному министру по вопросам войны) в надежде, что расследование действий Пятой армии выявит нехватку резервов, но получил ответ заместителя госсекретаря о том, что он «ошибся», полагая, что было обещано расследование (неясно, было ли это ошибкой или преднамеренной ложью). [414] Разъяренный Гоф написал другу в июне, что ни у одного из других командующих армией не хватило бы стойкости, чтобы справиться с такой массированной атакой Германии, и что он «никогда больше не хотел носить форму Англии». Он устоял перед искушением нарушить правила Кинга , публично озвучив свои взгляды, как это сделал Морис, или проинформировав депутатов от оппозиции. [415]
Фактически Хейг написал своей жене (16 июня), утверждая, что «некоторые приказы (Гоф) были отданы, а его действия были глупыми» (непонятно, о чем Хейг имел в виду), и утверждая, что он «будет заступаться за него, как я до сих пор делалось», хотя на самом деле он не сделал этого конкретно в своем отчете от 12 мая, в котором он возложил вину за переправу немцами через Уазу тумана и низкого уровня воды из-за недавней засушливой погоды. Хейг также (письмо от 6 июля, с опозданием отвечая на письмо Гофа от 21 июня) утверждал, что он защищал Гофа от политической критики всю зиму 1917–1918 годов, и советовал ему хранить молчание, чтобы он мог вернуться к активной деятельности. команду, когда воспоминания поблекли. В августе, уязвленный письмом вдовы лорда Робертса о том, что он обязан защищать репутацию бойцов Пятой армии, Гоф взял интервью у лорда Милнера, который обвинил в мартовских событиях плохую оборону, некомпетентное руководство и нежелание войск воевать и наотрез отказался помочь. [416]
Сообщения прессы о событиях марта 1918 года появились в журналах National Review и Illustrated Sunday Herald в октябре 1918 года, а офицеры и солдаты, вернувшиеся после перемирия, смогли оспорить утверждения о том, что Пятая армия потерпела поражение, потому что моральный дух был плохим, а солдаты им не хватало уверенности в руководстве Гофа (хотя на практике немногие солдаты на передовой знали имя своего командующего армией). На ужине в своем поезде в феврале 1919 года Хейг признался Эдварду Беддингтону, что он согласен с тем, что обращение с Гофом было «жестким и незаслуженным», но что «домашнее общественное мнение, правильное или неправильное, (требовало) козла отпущения», и он был «достаточно тщеславен, чтобы думать, что армия не может пощадить» себя, а не Гофа - Беддингтон согласился, что в то время это было правильное решение. [417]
Позже Беддингтон пожаловался Хейгу, что он дал Гофу лишь «слабую похвалу» в своем последнем депеше и что его «обманывали» с помощью GCMG вместо того, чтобы повысить до фельдмаршала и получить денежный грант. Хейг был зол, хотя позже пригласил Гофа к себе домой в Бемерсайд, чтобы восстановить их отношения. [418]
Гофа не было в Лондоне на мирной церемонии (он был в командировке в Баку), и неясно, знал ли он, что был одним из старших офицеров (включая Робертсона и Гамильтона), которого Ллойд Джордж намеренно не пригласил. [418]
В дальнейшем официальном заявлении в марте 1919 года говорилось, что «вопрос закрыт». Однако в мае 1919 года Гоф получил рукописную записку от нового военного министра Уинстона Черчилля (Эдмондс – Официальная история, 1918, том II, стр. 119 – ошибочно приписывает письмо предшественнику Черчилля лорду Милнеру), восхваляющую «отважную борьбу Пятая армия» и пообещав считать Гофа «командованием, соответствующим (его) званию и службе». Поначалу Гоф был рассержен тем, что это не было полным оправданием, и подразумевал, что он может быть принят на работу в своем постоянном звании генерал-лейтенанта (не в качестве исполняющего обязанности генерала, звания, которое он имел на момент увольнения), но в конце концов принял из-за похвалы, данной Пятой армии. [419]
Он был назначен главой союзной военной миссии на Балтике (см. Объединенное Балтийское герцогство ) 19 мая 1919 года. [7] Британские силы состояли исключительно из эскадры крейсеров. Великобритания надеялась, что белые силы свергнут большевиков , но не была уверена, какая сторона одержит победу, и британская политика заключалась в поощрении независимости подвластных России народов (чего белые в частном порядке не хотели). Министр иностранных дел лорд Керзон в частном порядке проинструктировал Гофа не позволять Черчиллю подталкивать его к интервенции и не позволять войскам, поддерживаемым Англией (так в оригинале), оккупировать Петроград, что может вызвать трения с будущими российскими правительствами. Гоф установил хорошие отношения с белым лидером генералом Юденичем и лидерами стран Балтии, но призвал другие национальности не нападать на Россию, в результате чего финны отказались от своих планов похода на Петроград. Железная дивизия (немецкие войска под командованием фон дер Гольца , оккупировавшие Литву и Латвию ) также отказалась от своих планов нападения на Россию, и после первоначальных попыток бросить вызов британским требованиям была убеждена твердой позицией Гофа (фактически более твердой, чем позиция властями в Лондоне) отправиться в Германию по железной дороге. Однако мнение белых русских было возмущено независимостью финнов и прибалтов, а эмигрантские группы в Лондоне, как империалистические, так и социал-демократические, говорили о том, что Гоф получал зарплату от большевиков, в то время как сплетни снова говорили о его «ответственности». "для Третьего Ипра. 25 октября 1919 года Гоф был снова уволен по настоянию премьер-министра и вернулся домой, не ища и не предлагая дальнейшей военной работы. В 1919 году он был награжден GCMG. [7] [420]
Гоф подписал совместное заявление с другими офицерами и советниками, служившими в России , которые 23 февраля 1920 года заявили о своей поддержке мира между Великобританией и большевистской Россией. [421]
Гоф ушел из армии в звании генерала 26 октября 1922 года, хотя из-за административной ошибки ему первоначально сказали, что он получит пенсию полковника, его основное звание по состоянию на август 1914 года. [7] [422]
Поскольку теперь он убедился в достоинствах самоуправления, он отклонил предложение баллотироваться в качестве ольстерского юниониста на место в Белфасте на всеобщих выборах в ноябре 1918 года , несмотря на интервью с Карсоном, которого он нашел более «широким кругозором» в частном порядке, чем бескомпромиссный речи, которые он произносил публично. [423]
Имя Гофа было предложено Кабинету министров в начале 1921 года Уильямом О'Брайеном в качестве потенциального лорда-лейтенанта Ирландии (вслед за французским). Из этого ничего не вышло, но он безуспешно баллотировался как либерал Асквита (т.е. против коалиционного правительства Ллойд Джорджа) на дополнительных выборах в Чертси 1922 года . Во время кампании он подчеркнул свое несогласие с политикой репрессий, которая применялась в Ирландии. Позже Гоф отказался от дальнейших попыток убедить его баллотироваться в парламент на всеобщих выборах 1922 года . [424]
После всеобщих выборов в мае 1929 года он записал свою неприязнь к «свирепым старушкам, которые поддерживают и по большей части составляют партию Тори», а также к «высокомерной дерзости», с которой они присвоили Юнион Джек в качестве партийного символа. Однако в марте 1931 года он отклонил еще одно предложение баллотироваться в парламент от либерала, не в последнюю очередь из-за своей неприязни к Ллойду Джорджу, который теперь был лидером либералов. [425]
Первоначально Гоф (август 1918 г.) обнаружил, что его недавние «трудности» во Франции помешают ему занять пост директора компании. [416] В октябре 1918 года он посетил курс сельского хозяйства в Кембриджском университете , большинство других студентов которого были ранеными или инвалидами, и был там, когда было объявлено о перемирии. В ноябре 1918 года он отправился в экспедицию в Армению по поручению торгового банкира, чтобы расследовать там дела британской компании. [423]
С четырьмя дочерьми, которых нужно было содержать, с лета 1920 года (то есть после своего возвращения из Балтики) Гоф пытался зарабатывать себе на жизнь свиноводством и птицеводством в Берроуз-Ли в Гомшалле в Суррее. Он также стал директором Ashley Trading Company, первоначально продававшей обойный клей американского производства в Великобритании. [426] В 1925–26 он купил землю в Кении с целью переехать туда, но передумал, отчасти потому, что большую часть своего времени он отдавал делам ветеранов Пятой армии, а также потому, что его ферма в Суррее не добился успеха, как он надеялся. Он продал Берроуз Ли в 1927 году .
Репутация, которую Гоф завоевал во время своей коммерческой поездки в Баку в 1919 году, позволила ему получить несколько постов директора, в том числе в Siemens Brothers и Caxton Electrical Development Company. После того, как экономический спад в сочетании с плохой работой младших менеджеров привел к банкротству нескольких небольших компаний, директором которых он был, он стал применять гораздо более практическое управление, чем это было обычно для директоров. В его деловые интересы входили сланцевые карьеры в Уэльсе и поставки электрооборудования в Варшаву. Он также участвовал в управлении и сборе средств больницы Королевского колледжа и больницы Святой Марии в Лондоне . Еще в 1950 году, в возрасте восьмидесяти лет, он все еще был председателем правления Siemens Brothers и председателем или директором девяти других компаний. [428]
Военный корреспондент Филип Гиббс , освобожденный от ограничений военной цензуры, писал в « Реалиях войны» (1920) о некомпетентности британских генералов и их штабов, у которых «мозги канареек и манеры Потсдама». Его главной целью была Пятая армия Гофа, хотя он высоко отзывался о руководстве Пламера и Харингтона Второй армией. [429]
Уолтер Шоу Воробей (1921) «Пятая армия во Франции в 1918 году » дал некоторое представление о напряжении битвы, которую вынесла Пятая армия, хотя книга, написанная во время ирландской войны за независимость , имела тенденцию очернять 16-ю армию ( 1921). Ирландская) дивизия за счет 36-й (Ольстерской) дивизии. [430] Гоф считал Воробья «прекрасным старым бойцом». [431]
Часть II « Мирового кризиса » Черчилля появилась в 1927 году и высоко оценила роль Гофа в марте 1918 года. В марте 1930 года лорд Биркенхед обратился к Гофу с просьбой помочь в написании главы о мартовском кризисе 1918 года в его будущей книге « Поворотные моменты в истории» . За ужином Биркенхед обсудил, как Хейг «полностью утратил доверие» британского военного кабинета к концу 1917 года и что, по мнению Биркенхеда, которое Гоф не разделял, предполагаемые мольбы Петена были «ложью и блефом». «дд французами», что не оправдывало продолжения Третьего Ипрского наступления. [432] Книга была опубликована в октябре 1930 года (после смерти Биркенхеда), и похвала книги Гофу в ходе мартовского наступления 1918 года широко цитировалась в газетных обзорах. [433]
Поведение Гофа на Сомме и Третьем Ипре подверглось резкой критике со стороны официального австралийского историка Бина (1929 и 1933). [431] Гоф гневно опроверг рассказ Бина о событиях в Позьере в июле 1916 года (Эдмондс, британский официальный историк, передал свои комментарии Бину в 1927 году) и заявление Бина (в томе 1916 года, опубликованном в 1929 году) о том, что он « темпераментно» склонен к поспешным атакам без должной разведки. [434]
После публикации эссе Биркенхеда и новости о том, что его старый коллега генерал-майор сэр Джордж Астон зарабатывает хорошие деньги в качестве корреспондента газеты, Гоф написал свой собственный отчет «Пятая армия» (1931). Он обратился к советнику короля лорду Стэмфордхэму с вопросом, готов ли Его Величество отметить годовщину марта 1918 года публичной данью Пятой армии, но был отброшен другим королевским советником Клайвом Виграмом с известием, что король предпочел бы Гоф, как и Хейг, не писал мемуары. В итоге книга имела большой успех. Гофа отговорили отправлять копию королю, но он отправил копию принцу Уэльскому , получив в ответ рукописную записку. [435] Книга была написана писателем Бернардом Ньюманом . [436] Он не упомянул о своем споре с Уокером 18 июля 1916 года, хотя и демонстративно исключил его из списка, восхваляющего офицеров, командующих австралийскими формированиями. Гоф утверждал, что он часто накладывал вето на атаки подчиненных, если считал их недостаточно подготовленными, на слишком узком фронте или с недостаточной численностью - Шеффилд и Тодман утверждают, что это был преднамеренный ответ на обвинения Бина. [434] Рассказывая о меморандуме Тэвиша Дэвидсона от июня 1917 года, он утверждал, что хотел атаковать более короткими прыжками (утверждение, не подтвержденное современными документами), но что Плумер настоял на том, чтобы с первого раза приложить все усилия для достижения глубокой цели. день. [437] Гоф также утверждал, что задержка со спуском на воду Третьего Ипра (с 25 по 31 июля 1917 г.) привела к потере хорошей погоды и «стала фатальной для наших надежд» – это неправда. [298] Соответствующие главы были также опубликованы отдельно под названием «Мартовское отступление» (1934). [438]
Соммский том британской официальной истории (1932 г.) содержал некоторую сдержанную критику Гофа. [431]
В середине 1930-х годов был опубликован том мемуаров Ллойд Джорджа, посвященный Третьему Ипру. Во время последовавшей газетной переписки Ллойд Джордж процитировал имя Гофа в нападках на Хейга, в результате чего Гоф написал в газеты в защиту Хейга. Перед публикацией тома 1918 года Гоф дважды обедал с Ллойд Джорджем и его историческим советником Лидделлом Хартом . Первоначально Гоф был впечатлен харизмой бывшего премьер-министра и был почти убежден, что он не имел никакого отношения к его увольнению в апреле 1918 года, пока не вспомнил, что и Эшер , и Биркенхед сказали ему правду несколько лет назад. Ллойд Джордж, который, возможно, стремился успокоить потенциального критика, в конце концов отправил Гофу письмо (которое Фаррар-Хокли описал как «тщательно сформулированное»), в котором утверждалось, что с того момента его внимание привлекли новые факты, и признавал, что Гоф был «подведен» и что «ни один генерал не смог бы выиграть эту битву». [439]
В 1936 году Гоф жаловался Лидделлу Харту, что Хейг доминировал над своими армейскими командующими вместо того, чтобы доверять им и обсуждать вопросы, - точка зрения, которую позже широко использовал канадский академик Тим Трэверс - Шеффилд отмечает, что к этой точке зрения нужно не только относиться с осторожностью (Хейг на самом деле проводил регулярные конференции), но его не устраивают свидетельства собственных командных привычек Гофа. [228] Он жаловался Эдмондсу (в 1938 г.), что другие командиры армий и корпусов не давали достаточно подробных указаний своим подчиненным. [99]
Коллеги Гофа продолжали лоббировать в правительстве получение ему награды (например, повышения до фельдмаршала, звания пэра и/или денежного гранта), аналогичной той, которую получали другие армейские командующие в конце войны. Премьер-министр Стэнли Болдуин отказался сделать это в ответ на вопрос в палате общин (10 ноября 1936 г.), хотя и признал, что репутация Гофа была оправдана. После дальнейшего лоббирования (частично со стороны мастера рулонов Уилфреда Грина , бывшего майора в штабе Гофа) Гофу было отказано в назначении GCB на церемонии награждения короля Георга VI в 1937 году, но в конечном итоге он был удостоен награды в честь дня рождения В том же году. [440] Его ГКБ рассматривалось как официальная реабилитация. [258]
С 1936 по 1943 год Гоф был почетным полковником 16/5 Королевских уланских полков по настоянию соответствующих полков, несмотря на некоторое сопротивление со стороны военного министерства из-за его роли в инциденте в Карраге. [441]
Летом 1938 года Гитлер пригласил Гофа посетить митинг в Нюрнберге, но он отказался, поскольку министерство иностранных дел отказалось дать ему официальное одобрение и совет (генерал Ян Гамильтон принял аналогичное приглашение во время визита в Берлин от имени Британского легиона ). В 1939 году, перед началом войны, Гоф первоначально был назначен «руководителем» по надзору за эвакуацией женщин и детей в Кент и Сассекс, но его попросили уйти в отставку после того, как было указано, что для этого нужно использовать выдающегося генерала. роль была подарком немецкой пропаганде. Позже он вернулся в организацию в качестве «дежурного офицера» (административная должность в Лондоне), а также служил членом «отряда экстренной помощи», готового оказать помощь в случае воздушных налетов, продолжая при этом писать газетные статьи. В марте 1940 года он посетил французскую армию, где встретился с генералом Гамеленом и осмотрел часть линии Мажино - его не впечатлили увиденные французские войска, и он считал, что усилия были потрачены впустую на укрепления, которые можно было бы использовать для обучения. [442]
В мае 1940 года Гоф присоединился к LDV (Ополчение) и был назначен командующим Ополчением Челси, которое он организовал с нуля. Новости о его эффективной работе достигли ушей Черчилля, и в июне 1940 года он вскоре был назначен командующим зоной [443] Фулхэм и Челси, командуя частями Фулхэма и Виктории, но отказался от дальнейшего повышения, так как хотел воспользоваться своим последним шансом на руки. -о руководстве воинской частью. На возраст Гофа закрывали глаза (официальный верхний возрастной предел составлял 65 лет) до августа 1942 года, когда его наконец попросили уйти в отставку. К тому времени он страдал от артрита , из-за которого в конечном итоге он стал ходить с палками, а затем стал инвалидом-колясочником. [7] [442]
Гоф помог основать и был президентом Клуба ирландских военнослужащих «Трилистник» , который открылся в марте 1943 года недалеко от Парк-лейн, Лондон, W.1, на грант в размере 1000 фунтов стерлингов от Книги рекордов Гиннесса . [444]
Том «Официальной истории» , посвященный Третьему Ипру, прошел несколько черновиков и вышел в свет только в 1948 году, когда официальному историку Эдмондсу было под восемьдесят. Гоф, которому тогда было за семьдесят, и помня события тридцатилетней давности с ограниченным доступом к документам, активно лоббировал, чтобы его показали в лучшем свете, утверждая, что Хейг оказывал на него словесное давление, чтобы добиться прорыва в отношении Рулерса. [445]
Эдмондс написал Винну, автору соответствующего тома (17 февраля 1944 г.): «Гоф хотел сражаться и продвигаться вперед. Он понятия не имел, как провести действия, которых требовал Хейг, и не прислушивался к советам. Я слышал, как он жаловался, что В войсках не было «жажды крови», у офицеров не было «духа наступления». [446] [447] В этом проекте Винн предположил, что Гоф был слишком амбициозен, чтобы прорваться широким фронтом, несмотря на приказ Хейга на конференции в Дулленсе (7 мая 1917 г.) «измотать врага и иметь цель» ( целями в данном случае были хребет Пашендале-Стаден, а затем побережье), и Хейг сдержал его. [448] Винн согласился, что Хейг изначально намеревался совершить прорыв, но написал, что он узнал от Дэвидсона, что Хейг передумал после его встречи. с политиками (25 июня), после чего он отдал новые приказы (30 июня) Гофу «измотать врага», но «иметь цель». Винн утверждал, что Гоф уделил слишком много внимания «объективности», а не «износу». [449]
Гоф возразил против этого утверждения и сказал, что Хейг сказал ему стремиться к прорыву на конференции 28 июня. Он также отметил, что шпала, предназначенная для использования кавалерии, была подготовлена задолго до того, как он был назначен командующим наступлением, и что назначение его («двигателя») было свидетельством стремления Хейга к амбициозным целям. [292] Гоф также возражал против утверждения Винна о том, что ему следовало предвидеть влажный август. На самом деле погода в том году, похоже, испортилась необычно рано. [450]
Увидев проект Винна, Гоф (переписка с Эдмондсом, 1944 г.) заявил, что Хейг был ответственен за слишком узкий и слабый первоначальный удар и что «личные объяснения» Хейга в то время побуждали Гофа «захватить хребет Пасшендале и продвигаться как можно быстрее». на Рулерах (если это возможно в первый день)», [451] который находился в 40 милях (64 км) позади немецкой линии фронта [фактически в 14 милях (23 км)], а затем на Остенде с 4-й армией на побережье, прикрывающей его ушел и «совершенно определенно… попытка прорыва, причем Хейг никогда не менял этого мнения до тех пор, пока не была начата атака, насколько мне известно. Эту общую идею он подтверждал несколько раз». [447] [452] Гоф также высмеял предположение, что Хейг не одобрил его попытку прорыва, но не сделал ничего, чтобы остановить ее, и что даже командиры корпусов предупреждали об ошибках Гофа. Эдмондс обвинил Винна в влиянии Тавиша Дэвидсона. Нил Малкольм, бывший начальник штаба Гофа, назвал проект 1943 года «мешаниной злонамеренной чепухи» (он особенно возражал против предложения Винна о том, что Гофу разрешено как проводить свои атаки так, как он считает нужным, так и диктовать командирам своих корпусов без вмешательства от Хейга) [453] и писал, что «Хейг решил, что хочет прорыва, а Чартерис всегда говорил ему, что немцы находятся на грани раскола. Прорыв был политикой». [452]
Гоф отрицал, что Хейг твердо велел ему захватить плато Гелувельд за обедом 28 июня, но это есть в дневнике Хейга. [454] Он также обвинил Кавана в выдумке утверждения о том, что он умолял Гофа позволить 2-му корпусу «прорваться справа», и сноска на этот счет была удалена из «Истории», [455] хотя утверждение Кавана фактически подтверждается письма того времени; [456] Перси Беддингтон, тогдашний GSO1 дивизии, а затем начальник штаба Пятой армии, позже считал, что Гоф должен был посвятить еще две дивизии атаке на плато Гелувельд. Гоф утверждал, что именно он осознал ошибку. [457]
Гоф также раскритиковал Хейга за неудачный выбор поля боя, «худший из возможных для наступательной операции» – он сказал, что Хейгу следовало атаковать у Камбре (Эдмондс признал, что какие-то атаки были необходимы, и считал, что Фландрия была лучшим местом, вопреки мнению Гофа), за то, что вокруг него была плохая команда (Чартерис, Дэвидсон, Лоуренс, Киггелл), а также за его нисходящий стиль управления, утверждающий, что Хейг отдавал приказы вместо того, чтобы собирать командиров и штабных офицеров для обсуждения проблем за столом. [458] [459] Гоф также утверждал, что любые записи в дневнике Хейга, призывающие к поэтапному продвижению, были «записаны после события». [460]
Когда ему рассказали о критике Гофа, Винн написал, что «и Пилкем, и Лангемарк были совершенно плохи в своем планировании, и даже Официальная история должна признать это - и Гоф должен смешать это. Его следовало уволить из-за них без пенсии». Тем не менее, Винн похвалил «милостивое» признание Гофа, что Хейг был не прав, выбрав его командовать наступлением, признание, которое в конечном итоге появилось в « Официальной истории» . Другой член группы авторов, У.Б. Вуд, написал (письмо без даты, но, вероятно, в декабре 1944 года), что Гоф «наконец-то получил по заслугам» за то, что вызвал «катастрофы», «придерживаясь своих собственных планов по прорыву немецких линий на всей территории». фронта Пятой армии, отдавая предпочтение взглядам Хейга». [461]
Затем под влиянием Тавиша Дэвидсона была произведена дальнейшая переработка, в которой подчеркивалось участие Хейга в планировании терактов 31 июля. Эдмондс приказал переписать текст еще раз, после чего вмешался Норман Брук (будущий секретарь кабинета министров ) и созвал собрание, так как чувствовал, что Эдмондс проявляет слишком большую неограниченную осмотрительность в отношении тона «Истории». [462] «Размышления» Эдмондса обвиняют Гофа в «отдаленных целях» и игнорировании совета Хейга сначала очистить плато Гелувельд. [463] Окончательная версия « Официальной истории» предполагает, что Эдмондс пришел к согласию с Гофом в том, что Хейг настаивал на прорыве, а не на ограниченном наступлении, согласованном военным кабинетом. [464] Эдмондс неоднократно упоминает, как на протяжении периодов Гофа и Пламера Хейг надеялся, что следующий крупный удар может привести к распаду немецкой оппозиции. [302]
Сын Гофа Валентин умер в младенчестве вскоре после возвращения из Южной Африки. У него и его жены Мэри (известной как Дейзи ) тогда было четыре дочери: Миртл Элеонора, родившаяся 4 апреля 1904 года, Энн, родившаяся в 1906 году, Джойс, родившаяся 6 ноября 1913 года, и Дениз, родившаяся 26 марта 1916 года. Миртл вышла замуж за майора Эрика Адлхельма Торлога Даттона, CMG, CBE, 1936 год. [4] Жена Гофа умерла в марте 1951 года. [466]
Как и многие генералы того времени, Гоф был человеком сильной религиозной веры. [467]
Еще 5 марта 1951 года Гоф писал Эдмондсу, обвиняя Тавиша Дэвидсона и Герберта Лоуренса в отсутствии у них влияния на принятие решений Хейга, и утверждая, что ему следовало попросить об интервью с Хейгом до нападения в марте 1918 года, и потребовал приостановить большая часть его сил отступила с линии фронта, хотя он сомневался, что Хейг согласился бы добровольно отказаться от позиций. [258] Его долгая борьба за реабилитацию после несправедливого увольнения отвлекла внимание от его плохих полководческих способностей в 1916 и 1917 годах, а ко Второй мировой войне он стал считаться старшим военным государственным деятелем. Его репутации также способствовало его долголетие, и во время возрождения интереса к Первой мировой войне с конца 1950-х годов к нему относились довольно мягко со стороны Алана Кларка и AJP Тейлора , не в последнюю очередь потому, что критика все больше сосредотачивалась на Дугласе Хейге. [431] В 1954 году Гоф опубликовал еще один том мемуаров « Солдатство» . Книга содержит ряд фактических ошибок. [468] В марте 1963 года, незадолго до своей смерти, Гоф дал интервью телевидению (« Вечерняя программа»), воспользовавшись возможностью раскритиковать своего старого врага Уилсона. [469]
Гоф умер в Лондоне 18 марта 1963 года в возрасте 92 лет. Он болел бронхиальной пневмонией в течение месяца, прежде чем наступила смерть. [470] Его тело впоследствии было кремировано в крематории Голдерс-Грин , судьба его праха публично неизвестна. [471]
Гоф был человеком крайних мнений; он был единственным старшим генералом, который регулярно посещал передовые окопы. [354] Он был самым молодым из армейских командующих на пять лет (следующим по возрасту был Бердвуд , который некоторое время командовал Пятой армией в 1918 году). Ф. С. Оливер писал, что Гоф привнес в свою профессию «что-то вроде религиозного рвения». [71] Его часто описывают как человека с «острым» характером. [472] Однако капитан Чарльз Кэррингтон ( «Возвращение солдат с войны», стр. 104) записал, что Гоф был с ним очень вежлив, когда встретил его верхом. [473]
Борастон в своем решительно поддерживающем Хейга отчете (1922) написал, что действия Гофа на Сомме «полностью оправдывают выбор этого молодого, но блестящего генерала», и высоко оценил действия Гофа во время полуоткрытой войны в начале 1917 года, во время Отход немцев к линии Гинденбурга . [72] Беддингтон описал его как «великого полководца» за его выступление на Сомме. Лидделл Харт (в письме 1954 года) писал, что Гофу «не повезло» командовать в безвыходных условиях и что в более ранней войне или Второй мировой войне он мог быть «одной из выдающихся фигур в военной истории… его действия было намного лучше, чем обычно признавалось». [436] В «Официальной истории» Эдмондс утверждал, что при других обстоятельствах Гоф мог бы стать великим лидером в открытой войне, подобно «покойному генералу Паттону », и утверждал, что широко распространенное мнение выразило сожаление, что возможность была упущена, а Гоф не был командовал кавалерией в Камбре . [474]
Сэр Чарльз Бонэм-Картер , глава отдела подготовки штаба в 1917–1918 годах, утверждал, что Гоф «обладал лучшими качествами, чем любой другой командующий армией», и имел потенциал стать великим генералом, но его подвел плохой штаб. и был слишком нетерпелив, чтобы осознать, что пехотным атакам нужно «время на подготовку». [3] [436]
Генерал-майор сэр Ричард Баннатин-Алласон написал Эдмондсу (в 1931 году), что Гоф «темперамент не подходил ему для командования» и «нашел его нервным и охотящимся за своими подчиненными». Саймон Роббинс предполагает, что смерть его брата в боях на Западном фронте в начале 1915 года вполне могла усугубить последние черты личности Гофа во время конфликта. [63]
Восхищенный биограф Гофа Энтони Фаррар-Хокли отметил, что во время битвы на Сомме Гоф захватил более трудную местность, чем Роулинсон, взял больше пленных (17 723 против 15 630), но понес вдвое меньше потерь (125 531 против 227 194). ). [475] Фаррар-Хокли также отметил, что у Гофа не только не было достаточно артиллерии, чтобы добиться успеха при Ипре в августе 1917 года, но также утверждает, что ограниченные наступления, за которые выступал «Тавиш» Дэвидсон, не были дешевле в жизнях и не имели никаких шансов. достижения прорыва или захвата немецких орудий. [476]
Симкинс утверждает, что Гоф мог бы добиться большего успеха в полуоткрытой войне «Сотни дней». [477] Гоф был, по мнению Филпотта, «вероятно, самым обсуждаемым и порицаемым генералом Британского Западного фронта (по крайней мере, после Хейга)… умным, сообразительным и обаятельным, популярным человеком в армии, одновременно уверенным и смелым», хотя и не пользовался популярностью среди подчиненных и в июле 1916 года «все еще учился своему ремеслу». [191] Однако Филпотт признает, что он «слишком сильно вмешивался» в дела своих подчиненных. [478]
Прайор и Вильсон пишут о своем командовании на Сомме: «Его понимание тактической ситуации… всегда казалось ограниченным, его колебания по поводу наилучшего способа захвата Тьепваля были катастрофическими для его войск, а его «победа» при Бомон-Амеле была очень велика. переоценено. Его выступление на Сомме должно было привести к тому, что он погрузился в заслуженную безвестность. Как ни странно, в 1917 году должно было произойти обратное». [479]
Историки склонны столь же скептически относиться к подвигам Гофа в Третьем Ипре. Симпсон пишет, что после «более или менее неудачных» операций 10 и 16 августа Гоф «в конце концов… решил действовать более или менее поэтапно, сначала один корпус атаковал, а затем другой, что потребовало такого подхода, который В прошлом году немцы отразили частичные атаки 4-й армии. Несмотря на то, что он, по общему признанию, пострадал от погодных условий, он не смог придерживаться принципов тщательной подготовки, которые он определил в начале планирования наступления. осторожны, как и прежде, операции были обречены на провал». [299] Джон Ли пишет, что «несмотря на ужасные дожди, Гоф продолжал атаковать весь август в условиях, которые привели к неизбежному поражению и серьезной потере морального духа среди обычно устойчивой и надежной британской пехоты». [328] Прайор и Уилсон просто описывают августовские операции Гофа как «ужасные». [480]
Ян Беккет (1999), опираясь на концепцию «командного вакуума» Тима Трэверса (1987), утверждает, что недостатки Гофа можно частично объяснить структурными недостатками в цепочке командования BEF, поскольку офицеры боролись с проблемами командования крупными командными единицами. формирования в патовых условиях и степень инициативы, которую следует предоставить подчиненным. Гэри Шеффилд не согласен и утверждает, что до 1918 года «плохая работа Гофа в Третьем Ипре» маскировала «тактические и оперативные улучшения», которые производились. [481]
Шеффилд утверждает, что властное поведение Гофа, особенно в 1916 году, вполне могло быть необходимостью сверхкомпенсировать его продвижение по службе в столь молодом возрасте, несмотря на головы ревнивых коллег (Гаф признал ( Пятая армия, стр. 94), что его быстрое продвижение по службе принес «особые трудности» в Лоосе), многие из которых не доверяли ему из-за инцидента в Карра. [482] Он также утверждает, что Гоф «продемонстрировал немало навыков во время мартовского (1918 г.) отступления» и, возможно, проявил себя во время наступления «Сотни дней», но что его «военные пороки перевешивали его добродетели» и «он не был подходящим человеком для командования армией на Сомме», хотя он в некоторой степени винит Хейга в том, что тот не руководил им должным образом. [262] [483] По мнению Шеффилда, более позднее наблюдение Арчибальда Уэйвелла о том, что операции Западного фронта часто проводились как «открытая война на остановке» (т.е. стремление задействовать резервы для «прорыва линии врага», а не осторожных осадных операций) ), безусловно, относилось к командованию Гофа на Сомме. [204] «Его неспособность руководить, а также его искренняя и часто неоправданная уверенность в своем собственном планировании заставили его переоценить возможности своей армии и способствовали его катастрофическим операциям при Буллекорте и Третьем Ипре». [233] На Третьем Ипре его выступление было «безнадежно оптимистичным» и «глубоко разочаровывающим». [484] «Хейг продвигал и поддерживал (Гофа) сверх его уровня компетентности», хотя «возможно, хотя он и заслуживал увольнения за свои действия на Сомме, Буллекорте и Третьем Ипре, Гоф был уволен за одно крупное сражение, в котором он командовал Пятой Армия с некоторой компетентностью». [485]
Лес Карлайон соглашается с тем, что с Гофом обошлись несправедливо в 1918 году, но также оценивает его действия во время Великой войны в целом нелестно, ссылаясь на документально подтвержденные и неоднократные ошибки в планировании, подготовке, понимании поля боя и отсутствие сочувствия к рядовому солдату. [486]
Некоторые возлагают вину за действия Пятой армии на начальника штаба Гофа Нила Малкольма, хотя его властное поведение с подчиненными Гофа, возможно, даже по мнению современников, было вариантом рутины «хороший полицейский / плохой полицейский». Эдмондс также написал в своих мемуарах (которые несколько менее надежны, чем « Официальная история» ), что Малкольм «подчеркивал и поощрял особенности Гофа, вместо того, чтобы смягчать их», и утверждал, что в конце 1917 года Пейтон (военный министр) «трижды предупреждал Хейга, что он не только наносил вред себе, но и наносил ущерб делу, оставляя Гофа у власти», но Хейг был «совершенно увлечен им». [117] [238] Ситуация ухудшилась после того, как Эдвард Беддингтон, который был чем-то вроде буфера, покинул штаб Пятой армии в 1917 году. Гоф в разговоре с Лидделлом Хартом и в « Пятой армии» возложил вину на Малькольма, а также винил себя за взяв с собой Малькольма во время инспекционных обходов, чтобы офицеры не чувствовали себя способными говорить свободно. Майкл Ховард в своем обзоре биографии Фаррара-Хокли заметил, что «недомогание» Пятой армии было чем-то большим, чем это. Шеффилд отмечает, что, похоже, это не было точкой зрения Гофа во время войны и что проблемы Гофа начались до прибытия Малкольма (например, в Лоосе) и продолжились после его смещения. [231] [487] Уоттс из XIX корпуса стал самой большой жертвой Малькольма. [488] Фаррар-Хокли утверждает, что Гоф был популярной фигурой до Буллекорта. [489] Академический биограф Уилсона Кейт Джеффри описывает Фаррара-Хокли как «неубедительную защиту» Гофа. [490]
Гоф был известен своими «встречами» с подчиненными (от бригадного генерала Сэндилэндса до Эдмондса, 1923 г.). [238] На него «смотрели как на урода» (бригадный генерал Ятман Эдмондсу, 1930 г.). К концу 1917 года «ни одна дивизия не хотела переходить» в Пятую армию (Лидделл Харт, 1947), и большинство частей с облегчением смотрели на перевод во Вторую армию ( Плумер ) (Лидделл Харт, 1927). [238] В «Пятой армии» Гоф признал, что были люди, которые ненавидели вступать в Пятую армию, хотя он утверждал, что этим людям не хватало смелости, решимости или энергии. [231] Он писал Эдмондсу (18 марта 1944 г.), что «среди старших офицеров дух энергии, решительности и инициативы был прискорбно недостаточно развит». [491]
Книги
Тезисы
