Энн Робер Жак Тюрго, барон де л'Ольн [a] ( / t ʊər ˈ ɡ oʊ / toor- GOH ; фр. [tyʁgo] ; 10 мая 1727 — 18 марта 1781), широко известный как Тюрго , был французским экономистом и государственным деятелем. Иногда его считают физиократом , [2] сегодня его лучше всего помнят как одного из первых сторонников экономического либерализма . [3] Считается, что он был первым политическим экономистом, который постулировал что-то вроде закона убывающей предельной доходности в сельском хозяйстве. [4]
Родившийся в Париже , Тюрго был младшим сыном Мишеля-Этьена Тюрго , « прево купцов» Парижа, и Мадлен Франсуазы Мартино де Бретиньоль, и происходил из старинной нормандской семьи. [5] Будучи одним из четырех детей, он имел младшую сестру и двух старших братьев, один из которых, Этьен-Франсуа Тюрго (1721–1789), был натуралистом и служил администратором Мальты и губернатором Французской Гвианы . Энн Робер Жак получил образование для Церкви и в Сорбонне , куда он был принят в 1749 году (будучи тогда аббатом де Брюкуром ). Он представил две замечательные латинские диссертации: «О преимуществах, которые христианская религия даровала человечеству » и «Об историческом прогрессе человеческого разума» . [6] В 1750 году он решил не принимать духовный сан, мотивируя это тем, что «не мог носить маску всю свою жизнь». [7]
Первым признаком интереса Тюрго к экономике является письмо (1749) о бумажных деньгах, написанное его однокурснику аббату де Сисэ, в котором он опровергает защиту аббатом Жаном Террассоном системы Джона Лоу . Он увлекался стихосложением и пытался ввести во французский стих правила латинской просодии, его перевод четвертой книги Энеиды в классические гекзаметрические стихи был встречен Вольтером как «единственный прозаический перевод, в котором он нашел хоть какой-то энтузиазм». [6]
Первое полное изложение идеи прогресса принадлежит Тюрго в его «Философском обзоре последовательных достижений человеческого разума» (1750). Для Тюрго прогресс охватывает не только искусства и науки, но и на их основе всю культуру – манеры, нравы, институты, правовые кодексы, экономику и общество. [8]
В 1752 году он стал заместителем , а позднее советником в парижском парламенте , а в 1753 году — maître des requêtes . В 1754 году он был членом королевской палаты , которая заседала во время изгнания парламента . В Париже он часто посещал салоны , особенно салоны мадам де Граффиньи — на чьей племяннице, мадемуазель де Лигнивиль («Минетт»), позже мадам Гельвециус , он, как предполагается, когда-то хотел жениться; они оставались друзьями на всю жизнь — мадам Жоффрен , мадам дю Деффан , мадемуазель де Леспинасс и герцогиня д'Анвиль. Именно в этот период он познакомился с лидерами « физиократической » школы Кенэ и Венсаном де Гурнэ , а вместе с ними и с Дюпоном де Немуром, аббатом Морелле и другими экономистами. [6]
В 1743 и 1756 годах он сопровождал Гурнея, интенданта торговли, во время инспекционных поездок Гурнея по провинциям. (Литературное выражение Гурнея о надлежащем участии правительства в экономике — « laisser faire, laisser passer » — вошло в словарь экономики.) В 1760 году, путешествуя по востоку Франции и Швейцарии, он посетил Вольтера , который стал одним из его главных друзей и сторонников. Все это время он изучал различные отрасли науки и языки, как древние, так и современные. В 1753 году он перевел Questions sur le commerce с английского языка Джозиаса Такера , а в 1754 году написал Lettre sur la tolerance civile и памфлет Le Conciliateur в поддержку религиозной терпимости. Между 1755 и 1756 годами он написал несколько статей для Encyclopédie [ 9], а между 1757 и 1760 годами — статью о Valeurs des monnaies , вероятно, для Dictionnaire du commerce аббата Морелле. [6] В 1759 году вышла его работа Eloge de Gournay [10] .
В августе 1761 года Тюрго был назначен интендантом (сборщиком налогов) генералитета Лиможа , который включал некоторые из самых бедных и самых перегруженных налогами частей Франции; здесь он оставался в течение тринадцати лет. Он уже был глубоко проникнут теориями Кенэ и Гурнэ и принялся за работу по их максимально возможному применению в своей провинции. Его первым планом было продолжить работу, уже начатую его предшественником Турни, по проведению нового обследования земли ( кадастра ), чтобы прийти к более справедливой оценке налога ; он также добился значительного сокращения взноса провинции. Он опубликовал свой Avis sur l'assiette et la repartition de la taille (1762–1770) и в качестве президента Общества сельского хозяйства Лиможа предлагал премии за эссе о принципах налогообложения. Кенэ и Мирабо выступали за пропорциональный налог ( impôt de quotité ), [11] но Тюрго предложил распределительный налог ( impôt de repartition ). Другая реформа заключалась в замене барщины денежным налогом, взимаемым со всей провинции, причем строительство дорог было передано подрядчикам, благодаря чему Тюрго смог оставить свою провинцию с хорошей системой шоссейных дорог, более справедливо распределив расходы на их строительство. [6]
В 1769 году он написал свой Mémoire sur les prêts à intérêt , по случаю скандального финансового кризиса в Ангулеме , особый интерес которого заключается в том, что в нем вопрос о ссуде денег под проценты впервые был рассмотрен научно, а не только с церковной точки зрения. Тюрго считал, что необходимо достичь компромисса между обоими методами. Среди других работ, написанных во время интендантства Тюрго, были Mémoire sur les mines et carrières и Mémoire sur la marque des fers , в которых он протестовал против государственного регулирования и вмешательства и выступал за свободную конкуренцию. В то же время он много сделал для поощрения сельского хозяйства и местной промышленности, среди прочего основав производство фарфора в Лиможе . Во время голода 1770–1771 годов он навязал землевладельцам «обязанность помогать бедным» и особенно издольщикам , зависящим от них, и организовал в каждой провинции мастерские и бюро благотворительности для предоставления работы трудоспособным и помощи немощным, в то же время осуждая беспорядочную благотворительность . Тюрго всегда делал кюре агентами своих благотворительных организаций и реформ, когда это было возможно. Именно в 1770 году он написал свои знаменитые «Письма о свободе торговли зерном» , адресованные генеральному контролеру аббату Террею . Три из этих писем исчезли, будучи отправленными Людовику XVI Тюрго позднее и никогда не найденными, но те, что остались, утверждают, что свободная торговля зерном отвечает интересам землевладельца, фермера и потребителя, и в настоятельных выражениях требуют устранения всех ограничений. [6]
Самая известная работа Тюрго «Размышления о формировании и распределении богатства » [12] была написана в начале периода его интендантства, якобы для двух молодых китайских учёных, которые учились в Париже, Луи Ко (Гао Лейси, 1732–1790) и Этьена Яна (Ян Дэван, 1733–1798), по случаю их возвращения в Китай. [13] [14] Написанная в 1766 году, она появилась в 1769–1770 годах в журнале Дюпона «Эфемериды гражданина» и была опубликована отдельно в 1776 году. Дюпон, однако, внёс различные изменения в текст, чтобы привести его в большее соответствие с доктринами Кенэ, что привело к охлаждению между ним и Тюрго. [6] [15]
В «Размышлениях» , проследив происхождение торговли, Тюрго развивает теорию Кенэ о том, что земля является единственным источником богатства, и делит общество на три класса: производительный или сельскохозяйственный, класс наемных работников ( classe stipendiée ) или ремесленников и класс землевладельцев ( classe disponible ). Он также предлагает заметную теорию процентной ставки . После обсуждения эволюции различных систем земледелия, природы обмена и бартера, денег и функций капитала , он излагает теорию impôt unique , то есть, что налогом должен облагаться только чистый продукт ( produit net ) земли. Кроме того, он требовал полной свободы торговли и промышленности. [6]
Тюрго был вызван в министерство Людовика XVI через два месяца после его вступления на престол и назначен месяц спустя генеральным контролером финансов. Король даже защищал экономиста среднего класса от реакции аристократии. [16] Тюрго был обязан своим назначением на пост министра военно-морского флота в июле 1774 года Морепа , «наставнику» Людовика XVI , которому его горячо рекомендовал аббат Вери, их общий друг. Его назначение встретило всеобщее одобрение и было с энтузиазмом встречено философами . Месяц спустя (24 августа) он был назначен генеральным контролером финансов .
Его первым актом было представление королю заявления о его руководящих принципах: «Никакого банкротства, никакого увеличения налогов, никаких заимствований». Политика Тюрго, перед лицом отчаянного финансового положения, заключалась в том, чтобы навязать самую жесткую экономию во всех департаментах. Все расходы департаментов должны были быть представлены на утверждение генеральному контролеру, ряд синекур был отменен, их держатели получили компенсацию, а злоупотребление acquit au comptant было подвергнуто нападкам, в то время как Тюрго лично обратился к королю с жалобой на щедрое предоставление должностей и пенсий. Он также задумал провести радикальную реформу Ferme Générale , но для начала ограничился введением определенных условий для аренды по мере ее возобновления, таких как более эффективный персонал и отмена в будущем злоупотреблений крупами (так назывался класс пенсий), реформа, от которой Террей уклонился, обнаружив, что в них заинтересовано много высокопоставленных лиц, и аннулировал некоторые аренды, такие как производство пороха и управление королевской почтой, первая из которых была передана компании, одним из советников которой был ученый Лавуазье , а вторая заменена более быстрой и удобной службой дилижансов , которые были прозваны «турготинами» .
Тюрго также подготовил регулярный бюджет. Его меры привели к значительному сокращению дефицита и повышению национального кредита до такой степени, что в 1776 году, как раз перед своим падением, он смог договориться о займе с некоторыми голландскими банкирами под 4%; но дефицит все еще был настолько велик, что не позволил ему сразу же попытаться реализовать свою любимую схему замены косвенного налогообложения единым налогом на землю . Тюрго, однако, отменил ряд октруа и второстепенных пошлин, [b] и выступил против, по соображениям экономии, участия Франции в американской войне за независимость , хотя и безуспешно. [6]
Тюрго сразу же принялся за установление свободной торговли зерном, но его указ, подписанный 13 сентября 1774 года, встретил сильное сопротивление даже в Совете короля . Яркой особенностью была преамбула, в которой излагались доктрины, на которых основывался указ, которая заслужила похвалу философов и насмешки острословов; говорят, что Тюрго переписывал ее трижды, чтобы сделать ее «настолько ясной, что любой сельский судья мог бы объяснить ее крестьянам». Оппозиция указу была сильной. Тюрго ненавидели те, кто интересовался спекуляциями зерном при режиме аббата Террея, среди которых были некоторые из принцев крови. Более того, коммерция blés была любимой темой салонов в течение нескольких лет, и остроумный Галиани , противник физиократов , имел много последователей. Оппозицию продолжили Линге и Неккер , которые в 1775 году опубликовали свой «Эссе о законодательстве и торговле зерном» .
Самым большим испытанием для Тюрго стал неурожай 1774 года, который привел к заметному росту цен на хлеб зимой и ранней весной 1774–1775 годов. В апреле и начале мая, когда крестьяне просили у губернатора Дижона хлеба , он произнес те знаменитые слова, которые позже вспоминались во время Французской революции: «Трава проросла, идите в поля и пощипывайте ее». Дома богатых были захвачены и заняты, мельницы разрушены, а мебель разбита. Эти необычайные хлебные бунты известны как guerre des farines , которые зловеще предсказывали грядущую Французскую революцию . Тюрго проявил большую твердость и решительность в подавлении бунтов, но также и некоторую осторожность в использовании солдат, поскольку он сказал, что «всякий набор солдат приводит к бунту». В связи с этим у него даже возник конфликт с королевской семьей, так как Людовик XVI хотел выйти на балкон и встретиться с толпой, чтобы сказать, что будет снижение цен на хлеб, но Тюрго предостерег его от этого, и хлеб остался по высоким ценам. [17] Его положение укрепилось с вступлением Мальзерба в министерство (июль 1775 г.). [6]
Все это время Тюрго готовил свои знаменитые Шесть указов , которые, наконец, были представлены Совету короля (январь 1776 г.). Петр Кропоткин описал эти указы как «очень скромные предложения» и резюмировал их как «отмену статутного труда, отмену торговых надзирателей и робкую попытку заставить два привилегированных класса — дворянство и духовенство — платить часть налогов». [18] Из шести указов четыре имели второстепенное значение, но два, которые встретили яростное сопротивление, были, во-первых, указ об отмене барщины , и, во-вторых, указ об отмене jurandes и maîtrises , с помощью которых ремесленные гильдии сохраняли свои привилегии. В преамбуле к первому Тюрго смело объявил своей целью отмену привилегий и подчинение всех трех сословий королевства налогообложению; Впоследствии по просьбе Морепа духовенство было исключено.
В преамбуле к указу о jurandes Тюрго изложил в качестве принципа право каждого человека работать без ограничений. [c] Он добился регистрации указов в lit de justice 12 марта, но к тому времени он имел почти всех против себя. Его нападки на привилегии принесли ему ненависть дворян и parlements ; его попытки реформ в королевском доме - ненависть суда; его законодательство о свободной торговле - ненависть финансистов ; его взгляды на терпимость и его агитация за подавление фразы, оскорбительной для протестантов в коронационной клятве короля , - ненависть духовенства; а его указ о jurandes - ненависть богатой буржуазии Парижа и других, таких как принц де Конти , чьи интересы были затронуты. Королева не любила его за то, что он выступал против предоставления милостей ее протеже , и он оскорбил г-жу де Полиньяк аналогичным образом. [6] Королева сыграла ключевую роль в его дальнейшей опале. [19]
Вместе с физиократами он верил в просвещенный политический абсолютизм и надеялся, что король проведет все реформы. Что касается парламентов, он выступал против любого вмешательства с их стороны в законодательство, считая, что они не имеют компетенции вне сферы правосудия. Он осознавал опасность восстановления старого парламента, но не мог эффективно противостоять ему, поскольку был связан с увольнением Мопу и Террея и, по-видимому, недооценил его силу. Он выступал против созыва Генеральных штатов, за который выступал Мальзерб (6 мая 1775 г.), возможно, на том основании, что два привилегированных ордена будут иметь слишком много власти. Его собственный план можно найти в его Mémoire sur les Municipalités , который был неофициально представлен королю.
В предлагаемой Тюрго системе только землевладельцы должны были сформировать электорат , не делая никаких различий между тремя сословиями; члены городских и сельских муниципалитетов должны были избирать представителей для районных муниципалитетов, которые, в свою очередь, избирали бы в провинциальные муниципалитеты, а последние в большой муниципалитет, который не должен был иметь законодательных полномочий, но должен был заниматься исключительно администрированием налогообложения. С этим должна была быть объединена целая система образования, помощи бедным и других видов деятельности. Людовик XVI отшатнулся от этого, как от слишком большого прыжка в темноту, и такое фундаментальное различие во мнениях между королем и министром должно было рано или поздно привести к разрыву. [20] Однако единственный выбор Тюрго был между «возделыванием» существующей системы в деталях и полной революцией, и его атака на привилегии, которая могла быть осуществлена популярным министром и сильным королем, должна была стать частью любой эффективной схемы реформы. [6]
Будучи министром военно-морского флота с 1774 по 1776 год, Тюрго выступал против финансовой поддержки Американской революции . Он верил в добродетель и неизбежный успех революции, но предупреждал, что Франция ни финансово, ни социально не может позволить себе открыто помогать ей. Французские интеллектуалы видели в Америке надежду человечества и превозносили американские добродетели, чтобы продемонстрировать обоснованность своих идеалов, а также увидеть шанс отомстить за свое поражение в Семилетней войне . Тюрго, однако, подчеркивал то, что, по его мнению, было американскими недостатками. Он жаловался, что новые конституции американских штатов не приняли физиократический принцип различия в целях налогообложения между теми, кто владел землей, и теми, кто ею не владел, принцип прямого налогообложения владельцев собственности не соблюдался, и была создана сложная правовая и административная структура для регулирования торговли. На социальном уровне Тюрго и его прогрессивные современники испытали дальнейшее разочарование: от выборных должностных лиц требовалась религиозная клятва, а рабство не было отменено. Тюрго умер в 1781 году до окончания войны. Хотя Тюрго был разочарован, он никогда не сомневался в победе революции. [21]
Все могло бы пойти хорошо, если бы Тюрго сохранил доверие короля, но король не мог не видеть, что Тюрго не пользуется поддержкой других министров. Даже его друг Мальзерб считал, что он слишком опрометчив, и, более того, сам был обескуражен и хотел уйти в отставку. Отчуждение Морепа также усиливалось. Будь то из-за зависти к господству, которое Тюрго приобрел над королем, или из-за естественной несовместимости их характеров, он уже был склонен встать на сторону Тюрго, и примирение между ним и королевой, которое произошло примерно в это время, означало, что отныне он стал орудием клики Полиньяка и партии Шуазеля . Примерно в это же время появился памфлет « Песнь г-на Морепа» , обычно приписываемый графу Прованскому ( Людовику XVIII ), содержащий горькую карикатуру на Тюрго. [6]
Непосредственная причина падения Тюрго неизвестна. Некоторые говорят о заговоре, о поддельных письмах, содержащих нападки на королеву, показанных королю как письма Тюрго, о серии заметок о бюджете Тюрго, подготовленных, как говорят, Неккером , и показанных королю, чтобы доказать его некомпетентность. Другие приписывают это королеве, и нет сомнений, что она ненавидела Тюрго за поддержку Верженна в требовании отзыва графа де Гина, посла в Лондоне , дело которого она горячо поддерживала по подсказке клики Шуазеля. Другие приписывают это интриге Морепа. После отставки Мальзерба (апрель 1776 г.), которого Тюрго хотел заменить аббатом Вери, Морепа предложил королю в качестве его преемника ничтожество по имени Амело.
Тюрго, услышав об этом, написал возмущенное письмо королю, в котором упрекал его за отказ встретиться с ним, в резких выражениях указывал на опасности слабого министерства и слабого короля и горько жаловался на нерешительность Морепа и его подчинение придворным интригам; это письмо король, хотя и просил его считать конфиденциальным, как говорят, показал Морепа, чью неприязнь к Тюрго оно еще больше усилило. Со всеми этими врагами падение Тюрго было неизбежным, но он хотел оставаться на своем посту достаточно долго, чтобы закончить свой проект реформы королевского двора, прежде чем уйти в отставку. К его разочарованию, ему не позволили этого сделать. 12 мая 1776 года ему было приказано подать в отставку. Он сразу же удалился в Ла-Рош-Гийон , замок герцогини д'Энвиль, и вскоре вернулся в Париж, где провел остаток своей жизни, занимаясь научными и литературными исследованиями, став вице-президентом Академии надписей и изящной словесности в 1777 году . [6]
Согласно одиннадцатому изданию Британской энциклопедии :
По характеру Тюрго был простым, честным и прямым, со страстью к справедливости и правде. Он был идеалистом, его враги сказали бы доктринером, и, конечно, термины «естественные права», «естественное право» часто встречаются в его трудах. Его друзья говорят о его обаянии и веселости в интимном общении, но среди незнакомых людей он был молчалив и неловок и производил впечатление человека сдержанного и презрительного. В одном и друзья, и враги сходятся во мнении, а именно в его резкости и отсутствии такта в управлении людьми; Август Онкен не без оснований указывает на наставнический тон его писем, даже к королю. Как государственного деятеля его оценивали очень по-разному, но в целом все согласны с тем, что большое количество реформ и идей Революции было связано с ним; идеи, как правило, не исходили от него, но именно он первым придал им известность. Что касается его позиции как экономиста, мнения также разделились. Онкен, если говорить предельно категорично, считает его плохим физиократом и запутавшимся мыслителем, в то время как Леон Сэй считает, что он был основателем современной политической экономии и что «хотя он потерпел неудачу в XVIII веке, он добился успеха в XIX веке». [6]
Эндрю Диксон Уайт писал в своей книге «Семь великих государственных деятелей в войне человечества с неразумием» (1915):
ТЮРГО... Сегодня я представляю одного из трех величайших государственных деятелей, которые боролись с неразумием во Франции между концом Средних веков и началом Французской революции, — Людовик XI и Ришелье — двое других. И не только это: если бы вы пересчитали величайших людей современного мира на пальцах, он был бы одним из них — великий мыслитель, писатель, администратор, филантроп, государственный деятель и, прежде всего, великая личность и великий человек. И все же, если судить по обычным меркам, неудачник. Ибо он был сброшен со своей высшей должности, как генеральный контролер Франции, прослужив всего двадцать месяцев, и затем прожил лишь достаточно долго, чтобы увидеть, как каждая руководящая мера, которой он сознательно и злобно посвятил свою жизнь, была отменена; вопиющие злоупотребления, которые он отменил, восстановлены, по-видимому, навсегда; пути к национальному процветанию, миру и влиянию, которые он открыл, разрушены; и его страна на полном ходу пошла к величайшей катастрофе, которую видел современный мир.
Теперь, в 1749 году, в возрасте двадцати двух лет, он написал... письмо, которое с тех пор стало предметом удивления среди политических мыслителей. Его предметом были бумажные деньги. Обсуждая идеи Джона Лоу, и особенно эссе Террассона, которое их поддерживало, он безжалостно их анализировал, но способом, полезным не только в те времена, но и в эти. ...Что касается инфляции валюты... Оно по-прежнему остается одним из лучших представлений этого предмета, когда-либо сделанных; и что добавляет нашему удивлению, так это то, что оно не было результатом изучения авторитетов, но было полностью разработано на основе его собственных наблюдений и мыслей. До этого времени не было никаких авторитетов и никакой общепринятой доктрины по этому вопросу; были просто записи финансовой практики, более или менее порочной; именно этому молодому студенту в письме, не предназначенном для публикации, было отведено место, чтобы впервые изложить великий закон, в котором современный мир, после всех своих загадочных и дорогостоящих опытов, обрел безопасность.
d'hermine, treillissé de gueules de dix pièces turgot.
Уильям Дойл использует физиократию для объяснения освобождения торговли зерном и рассматривает Тюрго как физиократа. [...] Джессика Рискин делает то же самое [...]
Людовик XVI хотел выйти на балкон дворца, чтобы поговорить с ними, сказать им, что он снизит цену на хлеб; но Тюрго, как истинный экономист, воспротивился этому. Снижение цены на хлеб не было произведено.
«Представительное правительство», такое, какое было установлено англичанами после их революции и отстаивалось в трудах современных философов, также стало предметом разговоров. Имея эту цель, Тюрго даже подготовил схему провинциальных собраний, за которыми позже должно было последовать представительное правительство для всей Франции, в котором имущим классам было бы предложено создать парламент. Людовик XVI отшатнулся от этого предложения и отстранил Тюрго; но с этого момента вся образованная Франция начала говорить о конституции и национальном представительстве.
