Сэмюэл Батлер (4 декабря 1835 – 18 июня 1902) был английским романистом и критиком, наиболее известным по сатирическому утопическому роману Erewhon (1872) и полуавтобиографическому роману The Way of All Flesh (опубликован посмертно в 1903 году с существенными изменениями и опубликован в своей первоначальной форме в 1964 году как Ernest Pontifex или The Way of All Flesh ). Оба романа оставались в печати с момента их первоначальной публикации. В других исследованиях он исследовал христианскую ортодоксию , эволюционную мысль и итальянское искусство, а также сделал прозаические переводы Илиады и Одиссеи , которые до сих пор используются. [1] [2]
Батлер родился 4 декабря 1835 года [3] в приходском доме в деревне Лангар, Ноттингемшир . Его отцом был преподобный Томас Батлер, сын доктора Сэмюэля Батлера , тогдашнего директора школы Шрусбери , а позднее епископа Личфилда . [4] Доктор Батлер был сыном торговца и происходил из рода йоменов , но его способности к учебе были признаны в молодом возрасте, и его отправили в Рагби и Кембридж , где он отличился.
Его единственный сын, Томас, хотел пойти на флот , но поддался отцовскому давлению и вступил в англиканское духовенство, в котором он сделал ничем не примечательную карьеру, в отличие от своего отца. Ближайшая семья Сэмюэля создала для него гнетущую домашнюю обстановку (описанную в книге «Путь всякой плоти »). Томас Батлер, утверждает один критик, «чтобы искупить то, что он был послушным сыном, стал грубым отцом». [5]
Отношения Сэмюэля Батлера с родителями, особенно с отцом, были в значительной степени антагонистическими. Его образование началось дома и включало частые побои, что было не редкостью в то время. Сэмюэл позже писал, что его родители были «жестокими и глупыми по своей природе». [5] Позже он записал, что его отец «никогда не любил меня, ни я его; из моих самых ранних воспоминаний я не могу вспомнить ни одного времени, когда я не боялся его и не любил его... Я не проводил ни дня, чтобы не думать о нем много раз как о человеке, который наверняка будет против меня». [5] Под влиянием своих родителей он был настроен пойти по стопам отца и стать священником.
В возрасте двенадцати лет его отправили в Шрусбери , где он не наслаждался тяжелой жизнью под руководством директора школы Бенджамина Холла Кеннеди , которого он позже изобразил как «доктора Скиннера» в «Пути всякой плоти » . [6] Затем, в 1854 году, он поступил в колледж Святого Иоанна в Кембридже , где в 1858 году получил первую степень по классическим наукам. [7] Выпускное общество колледжа Святого Иоанна названо в его честь Samuel Butler Room (SBR).
После Кембриджа он переехал в малообеспеченный приход в Лондоне в 1858–1859 годах в качестве подготовки к рукоположению в англиканское духовенство; там он обнаружил, что крещение младенцев не оказало никакого видимого влияния на мораль и поведение его сверстников, и начал сомневаться в своей вере. Этот опыт позже послужил вдохновением для его работы «The Fair Haven» . Переписка с отцом по этому вопросу не смогла успокоить его, а наоборот, вызвала гнев отца. В результате в сентябре 1859 года на корабле «Roman Emperor» [ 8] он эмигрировал в Новую Зеландию .
Батлер отправился туда, как и многие ранние британские поселенцы материально привилегированного происхождения, чтобы максимально дистанцироваться от своей семьи. Он описал свое прибытие и жизнь в качестве овцевода на станции Месопотамия в книге «Первый год в поселении Кентербери» (1863), и он получил солидную прибыль, когда продал свою ферму, но его главным достижением во время его пребывания там были черновики и исходный материал для большей части его шедевра «Erewhon» .
Эревон раскрыл давний интерес Батлера к теориям Дарвина о биологической эволюции . В 1863 году, через четыре года после того, как Дарвин опубликовал «О происхождении видов» , редактор новозеландской газеты The Press опубликовал письмо под заголовком « Дарвин среди машин », написанное Батлером, но подписанное Целлариусом . В нем сравнивается человеческая эволюция с машинной эволюцией, и предсказывается, что машины в конечном итоге заменят людей в господстве на земле: «С течением веков мы обнаружим себя низшей расой». [9] В письме поднимаются многие темы, которые сейчас обсуждаются сторонниками технологической сингулярности , например, что компьютеры развиваются намного быстрее людей и что мы мчимся к неизвестному будущему посредством взрывных технологических изменений.
Батлер также критиковал Дарвина, отчасти потому, что Батлер (находясь в тени предыдущего Сэмюэля Батлера) считал, что Дарвин недостаточно признал вклад своего деда Эразма Дарвина в его теорию. [10]
Батлер вернулся в Англию в 1864 году, поселившись в комнатах в Clifford's Inn (рядом с Флит-стрит ), где он прожил всю оставшуюся жизнь. В 1872 году утопический роман Erewhon появился анонимно, что вызвало некоторые домыслы относительно того, кто был автором. Когда Батлер раскрыл себя, Erewhon сделал его известной фигурой, больше из-за этих домыслов, чем из-за своих литературных достоинств, которые были неоспоримы.
Он был менее успешен, когда потерял деньги, инвестируя в канадскую пароходную компанию и в Canada Tanning Extract Company, в которой он и его друг Чарльз Паули были назначены номинальными директорами. В 1874 году Батлер отправился в Канаду , «борясь с мошенничеством любого рода» в попытке спасти компанию, которая рухнула, уменьшив его собственный капитал до £2000. [11]
В 1839 году его дед доктор Батлер оставил Сэмюэлю имущество в Уайтхолле в аббатстве Форегейт, Шрусбери, при условии, что он переживет своего отца и свою тетю, дочь доктора Батлера Харриет Ллойд. Во время учебы в Кембридже в 1857 году он продал особняк Уайтхолла и шесть акров своему кузену Томасу Бакнеллу Ллойду , но оставил себе оставшуюся землю вокруг особняка. Его тетя умерла в 1880 году, а смерть отца в 1886 году решила его финансовые проблемы на последние 16 лет его жизни. Земля в Уайтхолле была продана под жилищное строительство; он спроектировал и назвал четыре дороги — улицы Бишоп и Кэнон в честь духовных титулов своего деда и отца, улицу Клиффорд в честь своего лондонского дома и улицу Альфред в знак благодарности своему клерку. Когда в 1870-х годах его старую школу в Шрусбери предложили переместить в Уайтхолл, Батлер публично выступил против этого, и в конечном итоге школа переехала в другое место. [12]
Батлер баловал себя, отдыхая в Италии каждое лето и, находясь там, создавая свои работы об итальянском пейзаже и искусстве. Его пристальный интерес к искусству Сакри-Монти отражен в «Альпах и святилищах Пьемонта и кантона Тичино» (1881) и «Ex Voto» (1888). Он написал ряд других книг, включая менее успешное продолжение « Возвращение к Эревону» . Его полуавтобиографический роман « Путь всякой плоти » не был напечатан до его смерти, так как он считал тон сатирического нападения на викторианскую мораль слишком спорным в то время.
Батлер умер 18 июня 1902 года в возрасте 66 лет в доме престарелых [13] на Сент-Джонс-Вуд-роуд в Лондоне. [14] По его желанию он был кремирован в крематории Уокинга , а по разным данным, его прах был развеян или захоронен в безымянной могиле. [13] [14]
Джордж Бернард Шоу и Э. М. Форстер восхищались поздним Сэмюэлем Батлером, который привнес новый тон в викторианскую литературу и положил начало давней традиции новозеландской утопической/антиутопической литературы , кульминацией которой стали произведения Джека Росса , Уильяма Дирина , Алана Маршалла и Скотта Гамильтона.
Сексуальность Батлера была предметом академических спекуляций и дебатов. [15] Батлер никогда не был женат, хотя в течение многих лет он регулярно навещал женщину, Люси Дюма. Герберт Сассман, придя к выводу, что Батлер был гомосексуалистом, высказал мнение, что сексуальная связь Батлера с Дюма была просто выходом для его «сильного однополого желания». Теория Сассмана называет предположение Батлера о «холостяцкой жизни» всего лишь средством сохранения респектабельности среднего класса при отсутствии супружества; он отмечает, что нет никаких доказательств того, что Батлер имел какой-либо «генитальный контакт с другими мужчинами», но утверждает, что «искушения переступить черту напрягали его близкие мужские отношения». [16]
Его первая значимая мужская дружба была с молодым Чарльзом Паули, сыном немецкого бизнесмена в Лондоне, с которым Батлер познакомился в Новой Зеландии. Они вернулись в Англию вместе в 1864 году и сняли соседние апартаменты в Клиффордс-Инн. Батлер получил большую прибыль от продажи своей новозеландской фермы и взял на себя обязательство финансировать изучение права Паули, выплачивая ему регулярную сумму, что Батлер продолжал делать еще долгое время после того, как дружба остыла, пока Батлер не потратил все свои сбережения. После смерти Паули в 1892 году Батлер был потрясен, узнав, что Паули извлекал выгоду из подобных соглашений с другими мужчинами и умер богатым, но не оставил Батлеру ничего в своем завещании. [17] [18]
После 1878 года Батлер сблизился с Генри Фестингом Джонсом , которого Батлер убедил оставить работу адвоката, чтобы стать личным литературным помощником Батлера и его спутником в путешествиях, за зарплату в 200 фунтов стерлингов в год. Хотя Джонс и снимал себе жилье в Barnard's Inn , они виделись ежедневно до самой смерти Батлера в 1902 году, сотрудничая в музыкальных и писательских проектах днем и посещая концерты и театры по вечерам; они также часто гастролировали по Италии и другим любимым местам Европы вместе. После смерти Батлера Джонс отредактировал записные книжки Батлера для публикации и опубликовал свою собственную биографию о нем в 1919 году. [17]
Другая дружба была с Гансом Рудольфом Фэшем, швейцарским студентом, который жил с Батлером и Джонсом в Лондоне в течение двух лет, совершенствуя свой английский, прежде чем отправиться в Сингапур . И Батлер, и Джонс плакали, когда провожали его на железнодорожной станции в начале 1895 года, и Батлер впоследствии написал эмоциональное стихотворение «In Memoriam HRF», [19] поручив своему литературному агенту предложить его для публикации в нескольких ведущих английских журналах. Однако, как только весной того же года начался суд над Оскаром Уайльдом , с разоблачениями гомосексуального поведения среди литераторов, Батлер испугался, что его свяжут с широко освещаемым скандалом, и в панике написал во все журналы, отозвав свое стихотворение. [17]
Некоторые критики, начиная с Малкольма Маггериджа в его книге «Убежденный атеист: исследование Сэмюэля Батлера» (1936), пришли к выводу, что Батлер был сублимированным или подавленным гомосексуалистом и что его пожизненный статус «воплощенного холостяка» сопоставим со статусом его современников-писателей Уолтера Патера , Генри Джеймса и Э. М. Форстера, которые также считались скрытыми гомосексуалистами.
Батлер разработал теорию, что « Одиссея» вышла из-под пера молодой сицилийской женщины, и что сцены поэмы отражают побережье Сицилии (особенно территорию Трапани ) и близлежащие острова. Он описал свои доказательства этого в «Авторше Одиссеи» (1897) и во введении и сносках к своему прозаическому переводу « Одиссеи» (1900). Роберт Грейвс развил эту гипотезу в своем романе «Дочь Гомера» .
Батлер утверждал в лекции под названием «Юмор Гомера», прочитанной в Рабочем колледже в Лондоне в 1892 году, что божества Гомера в « Илиаде» подобны людям, но «без добродетели», и что он «должно быть хотел, чтобы его слушатели не воспринимали их всерьез». Батлер перевел « Илиаду » (1898). Среди других его работ — «Переосмысленные сонеты Шекспира» (1899), теория о том, что сонеты, если их переставить, рассказывают историю о гомосексуальной связи.
Английский романист Олдос Хаксли признал влияние Erewhon на свой роман Brave New World . Утопический аналог Brave New World Хаксли , Island , также заметно отсылает к Erewhon . В From Dawn to Decadence Жак Барзен спрашивает: «Может ли человек сделать больше, чтобы сбить с толку публику?» [20]
Батлер не принадлежал ни к одной литературной школе и не породил последователей при жизни. Он был серьезным, но любительским учеником предметов, за которые брался, особенно религиозной ортодоксии и эволюционной мысли , и его спорные утверждения эффективно изолировали его от обеих противоборствующих фракций церкви и науки, которые играли такую большую роль в поздней викторианской культурной жизни: «В те дни можно было быть либо религиозным, либо дарвинистом , но он не был ни тем, ни другим». [5]
Его влияние на литературу, какой бы она ни была, проявилось в романе «Путь всякой плоти », который Батлер завершил в 1880-х годах, но не опубликовал, чтобы защитить свою семью. Тем не менее, роман, «начатый в 1870 году и не тронутый после 1885 года, был настолько современным, когда был опубликован в 1903 году, что можно сказать, что он положил начало новой школе», особенно в отношении использования психоанализа в художественной литературе, которое «предвещает его трактовка Эрнеста Понтифекса [героя]». [5]
Сью Земка пишет, что «Среди писателей-фантастов « Книга машин» имеет канонический статус, поскольку она порождает идею, согласно которой машины развивают интеллектуальные способности и порабощают человечество». Например, в « Дюне » Фрэнка Герберта « Батлерианский джихад » — «древний бунт во вселенной против «думающих машин», приведший к их запрету» — назван в честь Батлера. [21]
Будь то в сатире и художественной литературе , в исследованиях Батлера по доказательствам христианства, в его работах по эволюционной мысли или в его разнообразных других произведениях, везде прослеживается одна и та же тема, которая в значительной степени вытекает из его личной борьбы против подавления собственной натуры родителями, что привело его к поиску более общих принципов роста, развития и цели: «Его заботило то, чтобы установить свою натуру, свои стремления и их осуществление на философской основе, отождествить их с природой, стремлениями, осуществлением всего человечества – и, более того, с осуществлением вселенной... Его борьба стала всеобщей, символической, колоссальной». [5]
Форма, которую принял этот поиск, была в основном философской и – учитывая интересы того времени – биологической: «Как сатирик, романист, художник и критик, он был прежде всего философом», и в частности, философом, который искал биологические основы для своей работы: «Его биология была мостом к философии жизни, которая искала научную основу для религии и наделяла натуралистически понятую вселенную душой». [5] Действительно, «философский писатель» был в конечном итоге самоописанием, которое Батлер выбрал как наиболее подходящее для своей работы. [22]
В книге эссе, опубликованной после его смерти, под названием « Бог известный и Бог неизвестный» , Сэмюэл Батлер утверждал о существовании единого, телесного божества, заявляя, что вера в бестелесное божество по сути то же самое, что и атеизм . Он утверждал, что это «тело» Бога на самом деле состоит из тел всех живых существ на земле, убеждение, которое можно классифицировать как «панзоизм». Позже он изменил свои взгляды и решил, что Бог состоит не только из всех живых существ, но и из всех неживых существ . Однако он утверждал, что «некая более обширная Личность [может] вырисовываться ... позади нашего Бога и ... стоять по отношению к нему так же, как он к нам. И за этим более обширным и более неизвестным Богом может быть еще один, и еще один, и еще один». [23]
Батлер утверждал, что каждый организм на самом деле не отличается от своих родителей. Вместо этого он утверждал, что каждое существо является просто продолжением своих родителей на более поздней стадии эволюции. «Рождение», — однажды пошутил он, — «слишком много значит». [23]
Батлер написал четыре книги об эволюции: «Жизнь и привычка» ; «Эволюция, старая и новая» ; «Бессознательная память» ; и «Удача или хитрость как главное средство органической модификации? ». Батлер принял эволюцию, но отверг теорию естественного отбора Дарвина . [24] В своей книге «Эволюция, старая и новая » (1879) он обвинил Дарвина в том, что тот в значительной степени заимствовал идеи Бюффона , Эразма Дарвина и Ламарка , принижая при этом эти влияния и не придавая им большого значения. [24] [25] [26] В 1912 году биолог Вернон Келлогг подытожил взгляды Батлера:
Батлер, хотя и является ярым антидарвинистом (то есть противником естественного отбора и Чарльза Дарвина), не является антиэволюционистом. Он, действительно, заявляет, что он очень эволюционист, и в частности тот, кто взял на себя задачу восстановить Бюффона и Эразма Дарвина, и, как последователя этих двоих, Ламарка, на их законном месте как наиболее правдоподобных объяснений факторов и метода эволюции. Его вера в эволюцию является своего рода батлеризованным ламаркизмом, изначально восходящим к Бюффону и Эразму Дарвину. [27]
Историк Питер Дж. Боулер описал Батлера как защитника неоламаркистской эволюции. Боулер отметил, что «Батлер начал видеть в ламаркизме перспективу сохранения косвенной формы аргумента о замысле. Вместо того, чтобы творить извне, Бог мог бы существовать внутри процесса живого развития, представленного его врожденной креативностью». [25] [28]
Труды Батлера об эволюции подверглись критике со стороны ученых. [29] [30] Критики отметили, что Батлер признался, что пишет развлекательные, а не научные произведения, и его труды не воспринимались всерьез большинством профессиональных биологов. [31] [32] Книги Батлера получили негативные отзывы в журнале Nature от Джорджа Романеса и Альфреда Рассела Уоллеса . Романеса заявил, что взгляды Батлера на эволюцию не имеют под собой научной основы. [33] [34]
Грегори Бейтсон часто упоминал Батлера и видел ценность в некоторых его идеях, называя его «самым способным современным критиком дарвиновской эволюции». Он отметил понимание Батлером эффективности формирования привычек (моделей поведения и ментальных процессов) в адаптации к окружающей среде:
[Разум] и модель как объяснительные принципы, которые, прежде всего, требовали исследования, были вытеснены из биологического мышления в более поздних эволюционных теориях, которые были разработаны в середине девятнадцатого века Дарвином, Хаксли и т. д. Были еще некоторые непослушные мальчики, такие как Сэмюэл Батлер, которые говорили, что разум нельзя игнорировать таким образом, – но это были слабые голоса, и, между прочим, они никогда не смотрели на организмы. Я не думаю, что Батлер когда-либо смотрел на что-либо, кроме своего собственного кота, но он все равно знал больше об эволюции, чем некоторые из более традиционных мыслителей. [35]
В «Эрнесте Понтифексе или Пути всякой плоти » главный герой Эрнест Понтифекс говорит, что всю жизнь пытался полюбить современную музыку, но с возрастом ему это удавалось все меньше и меньше. На вопрос, когда его спросили, когда, по его мнению, началась современная музыка, он ответил: «с Себастьяна Баха ». Батлеру нравился только Гендель , и в письме к мисс Сэвидж он сказал: «Я хочу только оратории Генделя. Я бы сказал, и вещи такого рода, но нет никаких «вещей такого рода», кроме ораторий Генделя». [19] С Генри Фестингом Джонсом Батлер сочинял хоровые произведения, которые Эрик Блом охарактеризовал как «подражание Генделю», хотя и с сатирическими текстами. Две из работ, над которыми они сотрудничали, были кантаты «Нарцисс» (частная репетиция 1886, опубликовано 1888) и «Улисс» (опубликовано посмертно в 1904), обе для сольных голосов, хора и оркестра. [36] Джордж Бернард Шоу писал в частном письме, что музыка была наделена «смехотворно полным владением манерой и техникой Генделя». [37] Около 1871 года Батлер был нанят в качестве музыкального критика The Drawing Room Gazette . С 1890 года он брал уроки контрапункта у У. С. Рокстро . [38]
Друг Батлера Генри Фестинг Джонс написал авторитетную биографию : двухтомный Сэмюэл Батлер, автор Erewhon (1835–1902): Мемуары (широко известный как Мемуары Джонса ), опубликованный в 1919 году и переизданный HardPress Publishing в 2013 году. [19] Проект Гутенберг [39] размещает более короткий «Набросок» Джонса, впервые опубликованный в 1913 году в The Humour of Homer and Other Essays и переизданный в 1921 году Джонатаном Кейпом как Сэмюэл Батлер: Набросок . Совсем недавно Питер Раби написал биографию: Сэмюэл Батлер: Биография (Hogarth Press, 1991).
The Way of All Flesh был опубликован после смерти Батлера его литературным душеприказчиком, Р. А. Стритфилдом , в 1903 году. Однако эта версия во многом изменила текст Батлера и вырезала важный материал. Рукопись была отредактирована Дэниелом Ф. Говардом под названием Ernest Pontifex или The Way of All Flesh (оригинальное название Батлера) и впервые опубликована в 1964 году.
