«Король и я» — пятый мюзикл команды Роджерса и Хаммерстайна . Он основан наромане Маргарет Лэндон «Анна и король Сиама» (1944), который, в свою очередь, основан на мемуарах Анны Леоновенс , гувернантки детейСиама Монгкута в начале 1860-х годов. Сюжет мюзикла повествует о жизни Анны, британской школьной учительницы, нанятой в рамках усилий короля по модернизации своей страны. Отношения между королем и Анной отмечены конфликтом на протяжении большей части произведения, а также любовью, в которой ни один из них не может признаться. Премьера мюзикла состоялась 29 марта 1951 года в театре St. James на Бродвее . Он шел почти три года, что сделало его четвертым по продолжительности бродвейским мюзиклом в истории на тот момент, и имело множество туров и возрождений.
В 1950 году театральный адвокат Фанни Хольцманн искала роль для своей клиентки, опытной ведущей актрисы Гертруды Лоуренс . Хольцманн поняла, что книга Лэндона станет идеальным средством, и связалась с Роджерсом и Хаммерстайном , которые поначалу не хотели, но согласились написать мюзикл. Пара изначально искала Рекса Харрисона на роль второго плана Короля, которую он сыграл в фильме 1946 года, снятом по книге Лэндона, но он был недоступен. Они остановили свой выбор на молодом актере и телевизионном режиссере Юле Бриннере .
Мюзикл сразу же стал хитом, выиграв премии «Тони» за лучший мюзикл , лучшую женскую роль (для Лоуренс) и лучшего актера второго плана (для Бриннера). Лоуренс неожиданно скончался от рака через полтора года после открытия, и роль Анны играли несколько актрис в течение оставшейся части бродвейского тура из 1246 представлений. Затем последовал хит в Вест-Энде, Лондон, и национальный тур по США, вместе с фильмом 1956 года , за который Бриннер получил премию «Оскар» за лучшую мужскую роль , и мюзикл был записан несколько раз. В более поздних возрождениях Бриннер стал доминировать в своей роли и мюзикле, играя главную роль в четырехлетнем национальном туре, кульминацией которого стал бродвейский спектакль 1985 года незадолго до его смерти.
Кристофер Реншоу поставил крупные возобновления на Бродвее (1996), получив премию «Тони» за лучшее возобновление , и в Вест-Энде (2000). Возрождение на Бродвее в 2015 году получило еще одну премию «Тони» за лучшее возобновление. И профессиональные, и любительские возобновления « Короля и меня» продолжают регулярно ставиться по всему англоязычному миру.
Монгкуту , королю Сиама , в 1861 году было около 57 лет. Он прожил половину своей жизни как буддийский монах , был способным ученым и основал новый орден буддизма и храм в Бангкоке (оплаченный его сводным братом, королем Нангклао ). За десятилетия своей преданности Монгкут приобрел аскетический образ жизни и твердое понимание западных языков. Когда Нангклао умер в 1850 году, Монгкут стал королем. В то время различные европейские страны стремились к господству, а американские торговцы стремились к большему влиянию в Юго-Восточной Азии. В конечном итоге ему удалось сохранить Сиам независимым государством, отчасти познакомив своих наследников и гарем с западными обычаями. [1]
В 1861 году Монгкут написал своему сингапурскому агенту Тан Ким Чингу , прося его найти британскую леди, которая могла бы стать гувернанткой для королевских детей. В то время британская община в Сингапуре была небольшой, и выбор пал на недавно прибывшую туда Анну Леоновенс (1831–1915), которая управляла небольшим детским садом в колонии. [2] Леоновенс была англо-индийской дочерью солдата индийской армии и вдовой Томаса Оуэнса, клерка и владельца отеля. Она прибыла в Сингапур двумя годами ранее, утверждая, что является благородной вдовой офицера, и объясняя свой темный цвет лица тем, что она валлийка по происхождению. Ее обман был обнаружен только спустя долгое время после ее смерти, и все еще не был обнаружен, когда была написана книга «Король и я» . [3]
Получив приглашение короля, Леоновенс отправила свою дочь Авис в школу в Англии, чтобы дать Авис социальное преимущество престижного британского образования, и отправилась в Бангкок со своим пятилетним сыном Луи . [2] Король Монгкут искал британца, чтобы учить его детей и жен после того, как попробовал местных миссионеров , которые использовали возможность для прозелитизма. Леоновенс изначально просила 150 долларов в сингапурской валюте в месяц. Ее дополнительная просьба, жить в или рядом с миссионерской общиной, чтобы гарантировать, что она не будет лишена западного общества, вызвала подозрения у Монгкута, который предупредил в письме: «нам не нужен учитель христианства, поскольку их здесь много». [4] Король Монгкут и Леоновенс пришли к соглашению: 100 долларов в месяц и резиденция недалеко от королевского дворца. В то время, когда большинство транспорта в Бангкоке было на лодке, Монгкут не хотел организовывать, чтобы учитель добирался на работу каждый день. [4] Леоновенс и Луи временно жили в качестве гостей премьер-министра Монгкута, и после того, как первый предложенный дом оказался непригодным, семья переехала в кирпичную резиденцию (деревянные конструкции быстро разрушались в климате Бангкока) в нескольких минутах ходьбы от дворца. [4]
В 1867 году Леоновенс взяла шестимесячный отпуск, чтобы навестить свою дочь Авис в Англии, намереваясь отдать Луи в школу в Ирландии и вернуться в Сиам с Авис. [5] Однако из-за неожиданных задержек и возможностей для дальнейших путешествий Леоновенс все еще была за границей в конце 1868 года, когда Монгкут заболел и умер. Леоновенс не вернулась в Сиам, хотя она продолжала переписываться со своей бывшей ученицей, новым королем Чулалонгкорном . [6] [7]
В 1950 году бизнес-менеджер и адвокат британской актрисы Гертруды Лоуренс , Фанни Хольцманн , искала новое средство для своей клиентки, когда в 1944 году агент Лэндон прислал ей роман Маргарет Лэндон «Анна и король Сиама » (вымышленная версия событий Леонуэнс) . [8] По словам биографа Роджерса Мерил Секрест , Хольцманн была обеспокоена тем, что карьера Лоуренс идет на спад. [9] 51-летняя актриса появлялась только в пьесах, а не в мюзиклах, с тех пор как «Леди в темноте » закрылась в 1943 году . [10] Хольцманн согласилась, что мюзикл, основанный на «Анне и короле Сиама», будет идеальным вариантом для ее клиентки, [8] которая приобрела права на адаптацию романа для сцены. [11]
Хольцманн изначально хотела, чтобы Коул Портер написал музыку , но он отказался. Затем она собиралась обратиться к Ноэлю Коварду , но случайно встретила Дороти Хаммерштейн (жену Оскара) на Манхэттене. Хольцманн сказала Дороти Хаммерштейн, что хочет, чтобы Роджерс и Хаммерштейн создали шоу для Лоуренса, и попросила ее проследить, чтобы ее муж прочитал книгу, которую Хольцманн пришлет. На самом деле, и Дороти Роджерс, и Дороти Хаммерштейн прочитали роман в 1944 году и настоятельно рекомендовали своим мужьям рассмотреть его как возможную тему для мюзикла. [8] Дороти Хаммерштейн знала Гертруду Лоуренс с 1925 года, когда они оба появились в London Revue Андре Шарло 1924 года на Бродвее и гастролировали по Северной Америке. [12]
Роджерс и Хаммерстайн не любили роман Лэндона как основу для мюзикла, когда он был опубликован, и их взгляды все еще оставались неизменными. Он состоит из зарисовок из жизни при сиамском дворе, перемежающихся описаниями исторических событий, не связанных друг с другом, за исключением того, что король создает большинство трудностей в эпизодах, а Анна пытается их разрешить. [13] [14] Роджерс и Хаммерстайн не могли увидеть связной истории, из которой можно было бы сделать мюзикл [13], пока они не увидели экранизацию 1946 года с Айрин Данн и Рексом Харрисоном в главных ролях , и то, как сценарий объединил эпизоды в романе. [13] Роджерс и Хаммерстайн также были обеспокоены написанием звездного автомобиля. Они предпочитали создавать звезд, а не нанимать их, а привлечение легендарной Гертруды Лоуренс было бы дорогим. Голос Лоуренс также вызывал беспокойство: ее ограниченный вокальный диапазон уменьшался с годами, в то время как ее склонность петь плоско усиливалась. Еще одной проблемой был темперамент Лоуренс: хотя она не могла петь как дива, было известно, что звезда способна на поведение, подобное поведению дивы . [15] Несмотря на это, они восхищались ее игрой — тем, что Хаммерштейн называл ее «волшебным светом», убедительным присутствием на сцене — и согласились написать шоу. [16] Со своей стороны, Лоуренс обязалась оставаться в шоу до 1 июня 1953 года и отказалась от обычного права вето звезды на актерский состав и режиссера, оставив контроль в руках двух авторов. [17]
Хаммерстайн нашел свою «дверь» в пьесу в рассказе Лэндона о рабе в Сиаме, писавшем об Аврааме Линкольне . В конечном итоге это стало рассказанным танцем « Маленький дом дяди Томаса ». Поскольку откровенное выражение романтических чувств между королем и Анной было бы неуместным ввиду воспитания обеих сторон и преобладающих социальных нравов, [18] Хаммерстайн написал любовные сцены для второстепенной пары, Туптим, младшей жены короля, и Лун Тха, ученого. В работе Лэндона отношения развиваются между Туптим и священником и не являются романтическими. Самым радикальным изменением мюзикла по сравнению с романом стала смерть короля в конце мюзикла. [19] Кроме того, поскольку Лоуренс не был в первую очередь певцом, второстепенная пара дала Роджерсу возможность написать свои обычные «парящие» романтические мелодии. [20] В интервью для The New York Times Хаммерстайн указал, что он написал первую сцену до отъезда в Лондон и постановки «Карусели» в Вест-Энде в середине 1950-х годов; вторую сцену он написал уже там. [21]
Паре пришлось преодолеть проблему представления тайской речи и музыки. Роджерс, который экспериментировал с азиатской музыкой в своем недолговечном мюзикле 1928 года с Лоренцом Хартом под названием Chee-chee , [22] не хотел использовать настоящую тайскую музыку, которая могла бы быть недоступна американской аудитории. Вместо этого он придал своей музыке экзотический оттенок, используя открытые квинты и аккорды в необычных тональностях способами, приятными для западного уха. [23] [24] Хаммерстайн столкнулся с проблемой представления тайской речи; он и Роджерс решили передать ее музыкальными звуками, издаваемыми оркестром. Для стиля речи короля Хаммерстайн разработал резкую, выразительную манеру речи, которая была в основном свободна от артиклей, как и многие восточноазиатские языки. Силовой стиль отражал личность короля и сохранялся даже тогда, когда он пел, особенно в его единственном соло, «A Puzzlement». [24] Многие реплики короля, включая его первое высказывание "Кто? Кто? Кто?", и большая часть начальной сцены между ним и Анной, взяты из версии Лэндона. Тем не менее, король представлен в мюзикле более сочувственно, чем в романе или фильме 1946 года, поскольку в мюзикле опущены пытки и сожжение на костре леди Таптим и ее партнера. [25]
Пока Роджерс лежал с больной спиной, Хаммерстайн закончил большую часть книги мюзикла, прежде чем многие песни были положены на музыку. [26] На раннем этапе Хаммерстайн связался с художником-декоратором Джо Мильцинером и художником по костюмам Ирен Шарафф и попросил их начать работу в координации друг с другом. Шарафф общался с Джимом Томпсоном , американцем, который возродил тайскую шелковую промышленность после Второй мировой войны. Томпсон отправил Шараффу образцы шелковой ткани из Таиланда и фотографии местной одежды середины 19 века. [27] Одна из таких фотографий, на которой была изображена тайская женщина в западном платье, вдохновила на песню «Western People Funny», которую исполняла главная жена короля, леди Тианг, одетая в западную одежду. [28]
Продюсер Лиланд Хейворд , работавший с дуэтом над South Pacific , обратился к Джерому Роббинсу с просьбой поставить балет для «The Small House of Uncle Thomas». Роббинс был в восторге от проекта и попросил поставить и другие музыкальные номера, хотя Роджерс и Хаммерстайн изначально планировали немного других танцев. Роббинс поставил «The Small House of Uncle Thomas» как интимное представление, а не как большой постановочный номер. [28] Его хореография для парада детей короля, встречающих своего учителя («March of the Royal Siamese Children»), получила большое признание. [29] Роберт Рассел Беннетт обеспечил оркестровку, а Труда Риттманн аранжировала музыку балета. [30]
Пара обсуждала музыкальную сцену в первом акте с участием Анны и жен короля. Слова для этой сцены оказались очень сложными для написания Хаммерштейном. Сначала он думал, что Анна просто расскажет женам что-то о своем прошлом, и написал такие слова, как «Я был ослеплен великолепием/Калькутты и Бомбея» и «Знаменитостей было много/И вечеринки были очень веселыми/(Я вспоминаю ужин с карри/И некоего майора Грея)». [31] В конце концов Хаммерштейн решил написать о том, что чувствовала Анна, песню, которая не только объяснила бы ее прошлое и мотивацию для поездки с сыном ко двору Сиама, но и послужила бы установлению связи с Туптимом и заложила основу для конфликта, который разрушает отношения Анны с королем. [18] [31] «Hello, Young Lovers», получившаяся песня, была работой пяти изнурительных недель для Хаммерштейна. Наконец он отправил слова Роджерсу с посыльным и ждал его реакции. Хаммерштейн считал эту песню своей лучшей работой и с нетерпением ждал, что о ней подумает Роджерс, но Роджерс не прокомментировал ее. Гордость удержала Хаммерштейна от вопроса. Наконец, через четыре дня, они оба случайно поговорили по телефону о других вещах, и в конце разговора Роджерс очень кратко заявил, что текст хорош. Джош Логан , который тесно сотрудничал с Хаммерштейном над South Pacific , слушал, как обычно невозмутимый автор изливает свои недовольные чувства. Это был один из немногих случаев, когда Хаммерштейн и Роджерс не выступили единым фронтом. [32]
Хотя роль Короля была лишь второстепенной для Анны Лоуренса, Хаммерстайн и Роджерс посчитали необходимым, чтобы ее сыграл известный театральный актер. Очевидным выбором был Рекс Харрисон, который играл Короля в фильме, но он был забронирован, как и Ноэль Кауард. Альфред Дрейк , оригинальный Кёрли в Оклахоме!, выдвинул контрактные требования, которые были сочтены слишком высокими. Поскольку времени до репетиций оставалось мало, поиск актера на роль Короля стал главной проблемой. Мэри Мартин , оригинальная Нелли Форбуш в Южном Тихом океане , предложила, чтобы ее коллега по мюзиклу 1946 года, поставленному в Китае, «Песнь лютни» , попробовала свою роль. [33] Роджерс рассказал о прослушивании русско-американского исполнителя Юла Бриннера :
Они назвали нам имя первого человека, и он вышел с лысой головой и сел на сцене, скрестив ноги. У него была гитара, и он ударил по ней один раз и издал этот неземной вопль и спел что-то языческое, и Оскар и я посмотрели друг на друга и сказали: «Ну, вот и все». [34]
Бриннер назвал рассказ Роджерса «очень живописным, но совершенно неточным». Он вспомнил, что как признанный телевизионный режиссер (например, в театре Starlight на CBS ) он не хотел возвращаться на сцену. Его жена, его агент и Мартин в конце концов убедили его прочитать рабочий сценарий Хаммерштейна, и как только он это сделал, он был очарован персонажем Короля и с нетерпением ждал возможности заняться проектом. [35] [36] В любом случае, свирепый, переменчивый, опасный, но удивительно чувствительный Король Бриннера был идеальным фоном для волевой, но уязвимой Анны Лоуренс, и когда эти двое наконец сошлись в « Shall We Dance? », где Король нерешительно касается талии Анны, химия была ощутима. [18]
Подготовка к репетициям началась в конце 1950 года. Хаммерштейн хотел, чтобы Логан был режиссером и соавтором книги, как он сделал для South Pacific , но когда Логан отказался, Хаммерштейн решил написать всю книгу сам. Вместо Логана дуэт нанял в качестве режиссера Джона ван Друтен , который работал с Лоуренсом годами ранее. Художник по костюмам Шарафф с иронией указал прессе на несоответствие викторианской британской гувернантки посреди экзотического двора: «В финале первого акта « Короля и меня » будут мисс Лоуренс, мистер Бриннер и розовое атласное бальное платье». [37] План декораций Мильцинера был самым простым из четырех мюзиклов Роджерса и Хаммерштейна, над которыми он работал, с одной главной декорацией (тронный зал), несколькими передними сценами (например, для корабля и комнаты Анны) и всей сценой, очищенной для «Маленького дома дяди Томаса». [38]
Бюджет шоу составлял 250 000 долларов (2 930 000 долларов США в долларах 2023 года), что сделало его самым дорогим произведением Роджерса и Хаммерстайна на тот момент, и вызвало некоторые насмешки, что расходы превысили даже их дорогой провальный Allegro . [39] Среди инвесторов были Хаммерштейн, Роджерс, Логан, Мартин, Билли Роуз и Хейворд. [40] Дети, которые были выбраны на роли молодых принцев и принцесс, были из самых разных этнических групп, включая пуэрториканцев или итальянцев, хотя ни один из них не был тайцем. [41] Джонни Стюарт был оригинальным принцем Чулалонгкорном, но покинул актерский состав всего через три месяца, его заменил Ронни Ли. Сэнди Кеннеди был Луи, а ветеран Бродвея Ларри Дуглас играл Лун Тха. [42] [43]
Незадолго до начала репетиций в январе 1951 года Роджерс попросил первую Tuptim, Доретту Морроу , спеть всю партитуру Лоуренсу, включая собственные песни Лоуренса. Лоуренс слушала спокойно, но когда она встретилась с Роджерсом и Хаммерстайном на следующий день, она отнеслась к Роджерсу холодно, по-видимому, увидев в действиях композитора демонстрацию ее вокальных недостатков. [44] Сомнения Хаммерстайна и Роджерса относительно того, справится ли Лоуренс с этой ролью, были развеяны чистой силой ее игры. Джеймс Полинг, писатель из Collier's , которому разрешили присутствовать на репетициях, написал о подготовке Лоуренс «Shall I Tell You What I Think of You?»:
Она вышла в центр пустой сцены, надев для практики грязный муслиновый обруч поверх брюк, а на плечи для тепла накинула старый жакет. Она начала довольно тихо с ноты: «Ваша служанка! Ваша служанка! Да, я не ваша служанка!» Затем она постепенно выстраивала сцену, медленно, но мощно, пока в большом крещендо она не оказалась ничком на полу, колотя в ярости и крича: «Жабы! Жабы! Жабы! Все ваши люди — жабы». Когда она закончила, горстка профессионалов в театре взорвалась восхищенными аплодисментами. [22]
На первой встрече с Шараффом Бриннер, у которого была только бахрома волос, спросил, что ему с этим делать. Когда ему сказали, что он должен сбрить их, Бриннер ужаснулся и отказался, убежденный, что будет выглядеть ужасно. В конце концов он сдался во время проб и нанес темный макияж на свою бритую голову. Эффект был так хорошо принят, что стал торговой маркой Бриннера. [45]
Здоровье Лоуренс заставило ее пропустить несколько репетиций, хотя никто не знал, что с ней не так. [44] Когда 27 февраля 1951 года в Нью-Хейвене, штат Коннектикут , открылось прослушивание , шоу длилось почти четыре часа. Лоуренс, страдающая ларингитом , пропустила генеральную репетицию , но сумела пройти через первое публичное выступление. Критик Variety отметил, что, несмотря на недавнюю болезнь, она «крадется, играет, прыгает и в целом демонстрирует чрезвычайно хорошо свои многочисленные грани для развлечения», но Philadelphia Bulletin напечатала, что ее «и без того тонкий голос теперь начинает изнашиваться еще сильнее». [46] Лиланд Хейворд приехал посмотреть шоу в Нью-Хейвен и шокировал Роджерса, посоветовав ему закрыть его, прежде чем оно дойдет до конца. Кроме того, когда шоу покинуло Нью-Хейвен и отправилось в Бостон для дополнительных прослушиваний, оно все еще было как минимум на 45 минут длиннее. [47] Гемзе де Лаппе , которая была одной из танцовщиц, вспомнила один порез, о котором она сожалела:
Они вытащили замечательную сцену. Первый вход миссис Анны во дворец сопровождается песней, в которой она поет: «Более полугода я ждала, ждала, ждала, ждала, ждала у твоей двери». В конце она указывает на него своим зонтиком или что-то в этом роде, и король говорит: «Отрубить ей голову» или что-то в этом роде, и евнухи подхватывают ее и уносят. Король говорит: «Кто, кто, кто?» с большим удовлетворением и обнаруживает, что он только что выгнал учительницу английского языка. Поэтому он говорит: «Верните ее обратно!» и ее вводят... нам всем это очень понравилось. [48]
Эта песня, «Waiting», была трио для Анны, короля и Кралахоума (премьер-министра короля). «Who Would Refuse?», единственное соло Кралахоума, также было вырезано. Оставшись без ноты для исполнения, Мервин Вай покинул шоу и был заменен Джоном Джулиано. «Now You Leave», песня для леди Тианг (которую в оригинальной постановке играла Дороти Сарнофф ), также была вырезана. [42] [47] После вырезания Роджерс и Хаммерстайн почувствовали, что в первом акте чего-то не хватает. Лоуренс предложил им написать песню для Анны и детей. Мэри Мартин напомнила им о песне, которая была вырезана из South Pacific , «Suddenly Lucky». Хаммерстайн написал новый текст для мелодии, и в результате получилась песня «Getting to Know You». «Western People Funny» и «I Have Dreamed» также были добавлены в Бостоне. [29]
Бриннер сожалел, что не было больше пробных выступлений, чувствуя, что расписание не давало ему адекватной возможности развить сложную роль Короля. Когда он сказал об этом Хаммерштейну и Роджерсу, они спросили, какое выступление они хотели бы от него получить, и он ответил: «Это будет достаточно хорошо, это получит отзывы». [49]
В 1862 году волевая, овдовевшая школьная учительница Анна Леоновенс прибывает в Бангкок, Сиам (позже известный как Таиланд) по просьбе короля Сиама, чтобы обучать его многочисленных детей. Маленький сын Анны, Луи, боится сурового лица премьер-министра короля, Кралахоуме, но Анна отказывается поддаваться запугиванию (« I Whistle a Happy Tune »). Кралахоуме пришел, чтобы сопроводить их во дворец, где они должны жить — нарушение контракта Анны, который обязывает их жить в отдельном доме. Она подумывает вернуться в Сингапур на борту судна, которое их привезло, но отправляется с сыном и Кралахоуме.
Проходит несколько недель, в течение которых Анна и Луи заперты в своих дворцовых покоях. Король получает подарок от короля Бирмы, прекрасную рабыню по имени Туптим, которая станет одной из его многочисленных жен. Ее сопровождает Лун Тха, ученый, приехавший скопировать проект для храма, и они тайно влюблены. Туптим, оставшись одна, заявляет, что король может владеть ею, но не ее сердцем («My Lord and Master»). Король дает Анне первую аудиенцию. Школьная учительница является частью его плана по модернизации Сиама; он впечатлен, когда она уже знает это. Она поднимает с ним вопрос о своем доме, он отклоняет ее протесты и приказывает ей поговорить с его женами. Они интересуются ею, и она рассказывает им о своем покойном муже Томе («Hello, Young Lovers»). Король представляет ей новых учениц; Анна должна обучать тех из его детей, чьи матери находятся в его фаворе — несколько десятков — и должна обучать также их матерей. Принцы и принцессы входят в процессию («Марш королевских сиамских детей»). Анна очарована детьми, и формальности рушатся после церемонии, когда они толпятся вокруг нее.
Анна не отказалась от дома и учит детей пословицам и песням, восхваляющим достоинства домашней жизни, к раздражению короля. У короля достаточно забот, чтобы сражаться со школьным учителем, и он удивляется, почему мир стал таким сложным («A Puzzlement»). Дети и жены усердно изучают английский язык («The Royal Bangkok Academy»). Дети удивлены картой, показывающей, насколько мал Сиам по сравнению с остальным миром (« Getting to Know You »). Пока наследный принц Чулалонгкорн оспаривает карту, король входит в хаотичную классную комнату. Он приказывает ученикам верить учителю, но жалуется Анне на ее уроки о «доме». Анна стоит на своем и настаивает на букве своего контракта, угрожая покинуть Сиам, к большому разочарованию жен и детей. Король приказывает ей подчиняться как «моей служанке»; она отказывается от этого термина и спешит прочь. Король распускает школу, затем уходит, не зная, что делать дальше. Тем временем Лун Тха встречает Туптим, и они размышляют о необходимости скрывать свои отношения («We Kiss in a Shadow»).
В своей комнате Анна прокручивает в голове противостояние, ее гнев нарастает («Shall I Tell You What I Think of You?»). Леди Тианг, главная жена короля, говорит Анне, что король обеспокоен тем, что на Западе его представляют как варвара, поскольку британцев призывают взять Сиам под протекторат . Анна шокирована обвинениями — король многоженец, но он не варвар, — но она не хочет видеть его после их ссоры. Леди Тианг убеждает ее, что король заслуживает поддержки («Something Wonderful»). Анна идет к нему и находит его жаждущим примирения. Король говорит ей, что британцы отправляют посланника в Бангкок, чтобы оценить ситуацию. Анна «догадывается» — единственный облик, в котором король примет совет, — что король примет посланника в европейском стиле, и что жены будут одеты по западной моде. Туптим пишет пьесу, основанную на книге, которую Анна одолжила ей, «Хижина дяди Тома» , которую можно представить гостям. Королю сообщают, что британцы прибудут намного раньше, чем предполагалось, и поэтому Анна и жены должны не спать всю ночь, чтобы подготовиться. Король собирает свою семью для буддийской молитвы за успех предприятия, а также обещает Будде, что Анна получит свой собственный дом «как предусмотрено в соглашении и т. д. и т. п.».
Жены одеты в новые платья в европейском стиле, которые они считают тесными («Western People Funny»). В спешке с подготовкой вопрос нижнего белья был упущен, и у жен практически ничего нет под платьями. Когда британский посланник сэр Эдвард Рэмси прибывает и смотрит на них через монокль, они впадают в панику из-за «дурного глаза» и задирают юбки на головы, убегая. Сэр Эдвард дипломатичен в этом инциденте. Когда короля вызывают, выясняется, что сэр Эдвард — старая любовь Анны, и они танцуют в память о былых временах, поскольку Эдвард призывает ее вернуться в британское общество. Король возвращается и раздраженно напоминает им, что танцы — после ужина.
Пока идут последние приготовления к спектаклю, Туптим ускользает от внимания, чтобы встретиться с Лун Тха. Он говорит ей, что у него есть план побега, и она должна быть готова уйти после представления («I Have Dreamed»). Анна встречает их, и они доверяются ей («Hello, Young Lovers», реприза). Спектакль (« Small House of Uncle Thomas », рассказанный балет) представлен в танце, вдохновленном сиамским балетом. Туптим — рассказчик, и она рассказывает своим зрителям о злом короле Саймоне из Легри и его преследовании сбежавшей рабыни Элизы . Элизу спасает Будда , который чудесным образом замораживает реку и скрывает ее в снегу. Затем Будда заставляет реку таять, затапливая короля Саймона и его охотничий отряд. Послание против рабства прямолинейно.
После пьесы сэр Эдвард сообщает, что британская угроза отступила, но король отвлечен своим недовольством мятежным посланием Туптим. После того, как сэр Эдвард уходит, Анна и король выражают свою радость по поводу того, как хорошо прошел вечер, и он дарит ей кольцо. Тайная полиция сообщает, что Туптим пропала. Король понимает, что Анна что-то знает; она парирует его расспросы, спрашивая, почему его это должно волновать, ведь Туптим для него просто еще одна женщина. Он в восторге; она наконец-то понимает сиамскую точку зрения. Анна пытается объяснить ему западные обычаи ухаживания и рассказывает ему, каково это для молодой женщины на официальном танце («Потанцуем ли мы?»). Он требует, чтобы она научила его танцу. Она это делает, и в этом танце они испытывают и выражают друг к другу любовь, которую никогда не смогут произнести вслух. Их прерывает Кралахоме. Туптим схвачен, и ведутся поиски Лун Тха. Король решает наказать Туптим, хотя она отрицает, что они с Лун Тха были любовниками. Анна пытается отговорить его, но он полон решимости, что ее влияние не будет править, и он сам берет кнут. Он поворачивается, чтобы стегать Туптим, но под взглядом Анны не может размахивать кнутом и спешит прочь. Лун Тха находят мертвой, а Туптим утаскивают, клянясь покончить с собой; больше о ней ничего не слышно. Анна просит Кралахоме вернуть ее кольцо королю; и школьный учитель, и министр выражают свое желание, чтобы она никогда не приезжала в Сиам.
Прошло несколько месяцев, а Анна и король так и не вышли на связь. Анна собрала вещи и готова сесть на корабль, отправляющийся из Сиама. Чулалонгкорн прибывает с письмом от короля, который не смог разрешить внутренние конфликты и умирает. Анна спешит к постели короля, и они примиряются. Король убеждает ее забрать кольцо и остаться и помочь следующему королю, Чулалонгкорну. Умирающий мужчина говорит Анне, чтобы она исполняла диктат принца, и поручает мальчику отдавать приказы, как если бы он был королем. Принц приказывает положить конец обычаю поклонов , который Анна ненавидела. Король неохотно принимает это решение. Пока Чулалонгкорн продолжает, предписывая менее усердный поклон, чтобы проявить уважение к королю, его отец умирает. Анна становится на колени рядом с покойным королем, держит его руку и целует ее, в то время как жены и дети кланяются или делают реверанс, жест уважения старому королю и новому.
«Король и я» открылся на Бродвее 29 марта 1951 года, и все ожидали, что пресса и публика будут иметь успех. И Хаммерстайн, и Роджерс открыто заявили, что обеспокоены. Композитор жаловался, что большинство людей не беспокоило, было ли шоу хорошим, а было ли оно лучше, чем « Южно-Тихоокеанский регион» . Даже погода способствовала: сильный дождь в Нью-Йорке прекратился вовремя, чтобы позволить в основном богатым или связанным зрителям премьерного вечера прибыть сухими в театр Сент-Джеймс . [52] Маргарет Лэндон, автор книги, по которой был основан мюзикл, не была приглашена на премьерный вечер. [53]
Бриннер выступила в выдающемся исполнении в тот вечер, почти украв шоу. Лоуренс знала, что компания нервничала из-за ее болезней. Режиссер Джон ван Друтен описал, как ее выступление на премьере развеяло все опасения: «Она вышла на сцену с новым и ослепительным качеством, как будто блеску ее сценического света была дарована дополнительная сила. Она была сияющей и прекрасной». [54] Восторженные отзывы в газетах подняли настроение Лоуренс, и она ожидала долгого выступления в роли Анны, сначала на Бродвее, затем в лондонском Вест-Энде и, наконец, в кино. [55] Лоуренс получила премию «Тони» за свою главную роль, в то время как Бриннер получил премию за лучшую мужскую роль второго плана. Шоу выиграло премию «Тони» за лучший мюзикл, а дизайнеры Мильцинер и Шарафф получили награды в своих категориях. [56]
Де Лаппе вспомнил контраст между равнодушным голосом Лоуренс и силой ее исполнения:
Я слушал Гертруду Лоуренс по системе оповещения каждый вечер в наших гримерках, и она попадала на ноту и опускалась с нее. В ночь после того, как я ушел с шоу, чтобы пойти в Paint Your Wagon , Юл Бриннер дал мне места в зале, и я увидел ее спереди, и я был так очарован ею. У нее было такое звездное качество, что вас не волновало, если она пела фальшиво. Она более чем доминировала на сцене. Боже, это был урок для меня. [22]
Лоуренс еще не узнала, что она близка к смерти от рака печени , и ее ослабленное состояние усугублялось требованиями ее роли. В возрасте 52 лет ей приходилось носить платья весом 75 фунтов (34 кг) во время ходьбы или танцев в общей сложности 4 мили (6,4 км) во время 3 1⁄2 - часового представления восемь раз в неделю. Лоуренс было трудно переносить жару в театре в летние месяцы. Ее дублерша, Констанс Карпентер , начала заменять ее в дневных спектаклях. Позже в том же году силы Лоуренс вернулись, и она возобновила свой полный график, но к Рождеству она боролась с плевритом и страдала от истощения. Она легла в больницу на целую неделю тестов. Всего за девять месяцев до ее смерти рак все еще не был обнаружен. В феврале 1952 года бронхит свалил ее еще на неделю, и ее муж Ричард Олдрич спросил Роджерса и Хаммерштейна, не рассмотрят ли они возможность закрытия шоу на пасхальную неделю, чтобы дать ей шанс полностью восстановиться. Они отклонили его просьбу, но согласились заменить ее оригинальной Адо Энни из Оклахомы!, Селестой Холм , на шесть недель летом. [57] Тем временем выступления Лоуренс ухудшались, заставляя зрителей становиться явно беспокойными. Роджерс и Хаммерштейн подготовили письмо, которое так и не было доставлено, в котором сообщалось, что «восемь раз в неделю вы теряете уважение 1500 человек». [58] 16 августа 1952 года она потеряла сознание после дневного представления и была госпитализирована в Нью-Йоркскую пресвитерианскую больницу . Она впала в кому и умерла 6 сентября 1952 года в возрасте 54 лет. Вскрытие показало рак печени. В день ее похорон представление « Король и я» было отменено. [59] Огни Бродвея и Вест-Энда были приглушены в ее честь, и ее похоронили в бальном платье, которое она носила во втором акте. [60]
Карпентер взял на себя роль Анны и сыграл ее в 620 представлениях. [61] Другими Аннами во время показа были Холм, Аннамари Дики и Патрисия Морисон . [62] Хотя Бриннер позже хвастался, что никогда не пропускал шоу, он пропустил несколько, один раз, когда рабочие сцены в театре Сент-Джеймс случайно ударили его по носу куском декорации, в другой раз из-за аппендицита. [63] Кроме того, в течение трех месяцев в 1952 году (и иногда в 1953 году) Альфред Дрейк заменял Бриннера. [57] [64] Один молодой актер, Сэл Минео , начинал как статист, затем стал дублером молодого принца, затем дублером, а затем заменой наследного принца Чулалонгкорна. [65] Минео завязал тесную дружбу и рабочие отношения с Бриннером, которые продлились более десятилетия. [66] Еще одной заменой стал Терри Сондерс в роли леди Тианг. [67] Она повторила эту роль в фильме 1956 года. Последнее из 1246 представлений постановки состоялось 20 марта 1954 года. На тот момент показ был четвертым по продолжительности для бродвейского мюзикла. [68] Национальный тур по США начался 22 марта 1954 года в Community Theatre, Херши, Пенсильвания , с Бриннером и Морисоном в главных ролях. Тур проходил в 30 городах и завершился 17 декабря 1955 года в Shubert Theatre, Филадельфия. [69] [70]
Оригинальная лондонская постановка открылась 8 октября 1953 года в Королевском театре Друри-Лейн и была тепло принята как зрителями, так и критиками; [71] она была показана 946 раз. [72] Шоу было переделано Джеромом Уайтом. [57] В актерский состав вошли Валери Хобсон , в ее последней роли, Анны; [73] Герберт Лом в роли короля; и Мюриэль Смит в роли леди Тианг. [72] Мартин Бенсон играл Кралахоума, [57] роль, которую он повторил в фильме. [72] Ив Листер была заменой Хобсон, а Джордж Пастелл заменил Лома в долгосрочной перспективе. [57] Театральный обозреватель New York Times Брукс Аткинсон видел постановку с Листером и Пастеллом и посчитал актерский состав заурядным, за исключением Смит, которую он похвалил и за ее игру, и за ее голос. Аткинсон прокомментировал: « Король и я — это прекрасно написанная музыкальная драма на высоком уровне человеческого мышления. Она может выжить в посредственном исполнении». [74]
Вскоре мюзикл был впервые показан в Австралии, Японии и по всей Европе. [75]
Первое возобновление « Короля и меня» в Нью-Йорке было представлено New York City Center Light Opera Company в апреле и мае 1956 года в течение трех недель, в главных ролях Джен Клейтон и Закари Скотт , под руководством Джона Фирнли, с хореографией Роббинса, воссозданной Джун Грэм. [76] Мюриэль Смит повторила свою лондонскую роль леди Тианг, а Патрик Адиарте повторил свою роль в фильме «Чулалонгкорн». [77] Эта компания снова представила мюзикл в мае 1960 года с Барбарой Кук и Фарли Грейнджером , снова под руководством Фирнли, в еще одном трехнедельном ангажементе. [78] Аткинсон восхищался чистотой голоса Кук и думал, что она изобразила Анну с «холодным достоинством, которое придает немного больше значимости этой роли, чем раньше». [79] Он отметил, что Грейнджер привнесла «свежую точку зрения, а также пышную шевелюру». [79] Джой Клементс играла Туптим, а Анита Дариан была Леди Тианг. [80] City Center снова представил шоу в июне 1963 года, в главных ролях Эйлин Бреннан и Маноло Фабрегас, под руководством Фернли. [72] [81] Клементс и Дариан повторили Туптим и Тианг соответственно. [82] В последней постановке City Center Light Opera Майкл Кермоян играл Короля напротив Констанс Тауэрс в течение трех недель в мае 1968 года. [83] Дариан снова сыграла Леди Тианг. [84] Для всех этих постановок 1960-х годов хореография Роббинса была воспроизведена Юрико , которая играла роль Элизы в оригинальной бродвейской постановке и повторила эту роль в постановках City Center. [85] [86]
Музыкальный театр Линкольн-центра , с Роджерсом в качестве продюсера, представил мюзикл в середине 1964 года в Театре штата Нью-Йорк , в главных ролях Рисе Стивенс и Даррен МакГэвин , с Майклом Кермояном в роли Кралахоума. Лун Тха, Туптим и Тианг играли Фрэнк Порретта , Ли Венора и Патрисия Ньюэй . [86] Костюмы были созданы Ирен Шарафф, дизайнером оригинальных постановок и экранизации. [87] Режиссером был Эдвард Гринберг, а хореографию Роббинса снова воспроизвела Юрико. [86] Это была дебютная постановка Музыкального театра, ограниченная пятинедельным ангажементом. [88]
«Король и я» был возобновлен в лондонском театре Адельфи 10 октября 1973 года и прошёл 260 представлений до 25 мая 1974 года с Салли Энн Хоус в роли Анны и Питером Уингардом в роли короля. Режиссером был Роджер Редфарн, хореографом — Шейла О'Нил. [57] Постановка, которая началась в июне 1973 года с тура по английским провинциям, [89] получила смешанные и тёплые отзывы. [90] Майкл Биллингтон в The Guardian назвал возобновление «хорошо сыгранным и хорошо спетым». Хотя он был в восторге от Хоус в роли Анны, Биллингтон считал, что Уингард «слишком хрупкая, чтобы быть способной внушать нечестивый ужас». [91] Он похвалил постановку Редфарна — «мчалась в хорошем темпе и сделала роскошное зрелище из вставленного балета по «Хижине дяди Тома». [91] Менее благосклонно Роберт Кушман в The Observer посчитал, что постановка «сценически и экономически недокормлена». [92] Ему понравился Король Вингарда («величественный клоун»), но он считал, что Хоус недостаточно грозен, чтобы противостоять ему в роли Анны. Он отметил, что «она прекрасно поет, и песни — настоящее оправдание вечера». [92]
В начале 1976 года Бриннер получил предложение от импресарио Ли Грубера и Шелли Гросс сыграть главную роль, которую он создал 25 лет назад, в национальном туре по США и возрождении на Бродвее. Тур открылся в Лос-Анджелесе 26 июля 1976 года, когда Констанс Тауэрс повторила роль Анны. В ночь открытия Бриннер так сильно страдал от ларингита, что синхронизировал губы , а его сын Рок пел и говорил роль из оркестровой ямы. Постановка объехала все Соединенные Штаты, распродав билеты в каждом городе, где она была показана, и, наконец, открылась в Нью-Йорке в театре Урис (сегодня театр Гершвина ) 2 мая 1977 года. [93] [94] В постановке участвовал Мартин Виднович в роли Лун Тха, а Сьюзан Кикучи танцевала партию Элизы, воссоздав роль, которую придумала ее мать, Юрико. [69] [94] Юрико и руководила постановкой, и воссоздала хореографию Роббинса. Шарафф снова разработала костюмы, а Майкл Кермоян повторил роль Кралахоума, [95] в то время как Джун Анджела была Туптим. [96] Показ длился 696 представлений, почти два года, в течение которых каждая из звезд снялась на три недели, Анджела Лэнсбери заменила Тауэрс, а Кермоян заменила Бриннер. [72] Постановка была номинирована на премию Drama Desk Award за выдающийся мюзикл . [97]
Бриннер настоял на реконструкции театра «Юрис» перед тем, как играть там, заявив, что театр напоминает «общественный туалет». [98] Он также настоял на том, чтобы гримерные на гастролях и в театре «Юрис» были обустроены так, как он хочет. По словам его биографа Микеланджело Капуа, в течение многих лет после этого артисты благодарили Бриннера за то, что он убрал закулисные помещения по всей стране. [98] Рецензент New York Times Клайв Барнс сказал о возобновлении: «Актерский состав хорош. Мистер Бриннер, оскалившись, играет огнем и фыркает обаятельно, настолько близок к оригиналу, что это не имеет большого значения», и назвал Тауэрса «пикантно женственным и милым, но не опасно приторным». [94] Однако, коллега- критик Times Мел Гассоу предупредил позже, что «в определенной степени [Бриннер] зависел от своей харизмы». [99]
Тур был продлен в 1979 году после показа в Нью-Йорке, по-прежнему с Бриннером и Тауэрсом в главных ролях. Затем постановка открылась в Вест-Энде, в London Palladium , 12 июня 1979 года, и, как сообщалось, имела самую большую предварительную продажу в истории Англии. Бриннер заявил: «Это не пьеса, это событие». [100] Вирджиния Маккенна сыграла в Лондоне роль Анны, [100] получив премию Оливье за свою игру. [101] Джун Анджела снова сыграла Туптим, а Джон Беннетт был Кралахоумом. [102] Она продолжалась до 27 сентября 1980 года. [103]
Бриннер взял всего несколько месяцев отпуска после окончания лондонского спектакля, что способствовало его третьему разводу; он вернулся на дорогу в начале 1981 года в расширенном турне по США с той же постановкой, которая в конечном итоге завершилась на Бродвее. [104] Митч Ли был продюсером и режиссером, а хореография Роббинса была воспроизведена Ребеккой Уэст, которая также танцевала роль Саймона Легри, которую она танцевала в Uris в 1977 году. [105] Патрисия Маранд играла Анну, Майкл Кермоян снова был Кралахоумом, Патрисия Уэлч была Туптим. [106] В 1981 году Кейт Хантер Браун взяла на себя роль Анны, продолжая играть эту роль по крайней мере полтора года. [107] К 1983 году Анну играла Мэри Бет Пейл . [108] 13 сентября 1983 года в Лос-Анджелесе Бриннер отпраздновал свое 4000-е выступление в роли Короля; в тот же день ему в частном порядке поставили диагноз неоперабельного рака легких, и тур пришлось прекратить на несколько месяцев, пока он проходил болезненную лучевую терапию, чтобы уменьшить опухоль. [104] [109] Рецензент Washington Post увидел «абсолютно последний прощальный тур» Бриннера в декабре 1984 года и написал о звезде:
Когда Бриннер открылся в оригинальной постановке в 1951 году, он был новичком, а Гертруда Лоуренс — признанной звездой. Теперь, 33 года и 4300 представлений спустя, он — король горы, а также шоу... Гениальность его игры — и это, должно быть, своего рода гений, чтобы поддерживать характер так долго — заключается в его простоте. Нет ни одного лишнего выражения, ни одного неопределенного жеста. И если порой поза рук на бедрах, сияющий купол и свирепое выражение лица напоминают мистера Чистого , следует помнить, что Бриннер был там первым. [105]
Постановка достигла Нью-Йорка в январе 1985 года, пройдя 191 представление в Театре Бродвея , при этом Бриннер, Пейл, Уэлч и Уэст все еще играли свои роли. [110] Роль Элизы исполнила четвертая жена главного героя, Кэти Ли Бриннер, [105] [111] а новичок Джеффри Брайан Дэвис сыграл Луи. [110] [112] Во время показа Бриннер не смог спеть «A Puzzlement» из-за того, что было объявлено как инфекция горла и уха, но он «проецировал взрывную жизненную силу на вершину балкона». [109] Он получил специальную премию «Тони» за свою роль короля [104] и стал доминировать в мюзикле до такой степени, что Пейл была номинирована только на премию «Тони» за главную роль Анны. [56] Ли был номинирован на премию «Тони» за свою режиссуру. [56] Критик New York Times Фрэнк Рич похвалил Бриннера, но неоднозначно отнесся к постановке, которую он назвал «вялой», написав, что «лучшие моменты Бриннера включают его любящие, отеческие шутки со своим выводком в «Марше сиамских детей», его выходки в стиле немого шоу при попытке заставить английскую школьную учительницу Анну поклониться и, конечно же, сцену смерти. ... Помимо звезды, такого зрелища слишком часто не хватает в этом «Короле и я » . [113] Последнее представление было специальным воскресным вечерним шоу 30 июня 1985 года в честь Бриннера и его 4625-го исполнения этой роли. [109] Бриннер умер менее чем через четыре месяца, 10 октября 1985 года. [104]
С августа 1989 года по март 1990 года Рудольф Нуреев играл Короля в североамериканском турне напротив Лиз Робертсон , с Кермояном в роли Кралахоума, режиссером Артуром Сторчем и оригинальной хореографией Роббинса. [114] Обзоры были единодушно критическими, сетовавшими на то, что Нуреев не смог воплотить характер, «Король, который стоит вокруг, как угрюмый подросток, который не просил, чтобы его пригласили на эту вечеринку. ... Даже его единственный танцевальный номер ... не проходит хорошо. ... Король Роджерса и Хаммерштейна [должен] быть убедительной личностью, [но Нуреев] не имеет никакого сходства с человеком, описанным ... в номере «Something Wonderful». Поэтому шоу воспринимается как своего рода шарада ... где все притворяются, что имеют дело с грозным властителем, который, на самом деле, вообще не проявляет почти никакой индивидуальности». [115] [116]
Первым крупным возрождением, оторвавшимся от оригинальной постановки и интерпретации, стала австралийская постановка под руководством Кристофера Реншоу с Хейли Миллс в роли Анны в 1991 году. Реншоу демонстративно проигнорировал напечатанные сценические указания в сценарии [117], когда переделывал пьесу в то, что он назвал «подлинным тайским опытом». [118] В постановке была более зловещая сиамская обстановка, менее элегантная, но более сильная Анна и молодой Король (Тони Мариньо). [72] Притяжение между Анной и Королем было сделано явным. [119] Реншоу «вырезал несколько строк и текстов, а другие перевел на тайский язык, чтобы усилить атмосферу чужой страны», [118] и все азиатские роли были сыграны азиатскими актерами. [117] Он также попросил хореографов Лара Любовича и Джерома Роббинса создать «духовный» балет для выхода Короля в первом акте и шествия со священным белым слоном во втором акте. [118] По словам Реншоу, «красные и золотые цвета были во многом вдохновлены тем, что мы видели в королевском дворце», [118] а элементы декораций и костюмов отражали образы, архитектуру и другие конструкции во дворце и других местах Бангкока. [117] Например, сцена была обрамлена колоннами фигур слонов, большой изумрудный Будда возвышался над первым актом, и сотни изображений слонов были вплетены в декорации. Реншоу сказал: «Слон считается очень святым существом... они верят, что дух Будды часто пребывает в форме слона». [118]
Стэнли Грин в своей «Энциклопедии музыкального театра » рассматривал центральную тему « Короля и я» как «важность взаимопонимания между людьми разного этнического и культурного происхождения» [57] , но Реншоу чувствовал, что мюзикл пострадал от отношения 1950-х годов, когда «ориентализм использовался как экзотика, а не как реальное понимание конкретной культуры». [118] Он заявил, что его постановка была основана на аутентичных тайских культурных, эстетических и религиозных идеях, которые он узнал, посетив Таиланд. В статье в Playbill отмечалось, что постановка сосредоточена на «столкновении идеологий и культур, Востока и Запада». [117] Однако профессор театрального искусства Эйлин Блюменталь назвала постановку « Королем и мной для эпохи политической корректности». [120] Хотя она признала, что отношение мюзикла к азиатским культурам стало рассматриваться как бесчувственное за десятилетия с момента его премьеры, она утверждала, что сценарий Роджерса и Хаммерстайна был более чувствительным, чем большинство ориенталистской литературы того времени, в том смысле, что «Запад учится у Востока, а также наоборот», и что, более того, отношение мюзикла к азиатской теме является фантастическим, не претендующим на реалистичность. [120] Она пришла к выводу, что шоу является документальным фильмом о том, «кем мы были» на Западе, и что « Король и я» не следует подавлять, потому что он «слишком хорош». [120]
Постановка была воспроизведена на Бродвее, открытие состоялось 11 апреля 1996 года в Театре Нила Саймона , в главных ролях Донна Мерфи в роли Анны, которая выиграла премию «Тони» за свою игру, и Лу Даймонд Филлипс в роли Короля, [56] с Рэндаллом Дуком Кимом в роли Кралахоума, Хосе Льяной в роли Лун Тха, Джухи Чой в роли Туптима и Тэвон Йи Ким в роли леди Тьянг. Дженна Ушковиц дебютировала на Бродвее в роли одного из детей. [121] Постановка была номинирована на восемь премий «Тони» , выиграв за лучшее возобновление и три других, с номинациями за актерское мастерство для Филлипса и Чоя, [56] каждый из которых выиграл Theatre World Awards , [122] и семь премий Drama Desk Awards , выиграв за выдающееся возобновление мюзикла ; Реншоу выиграл за свою режиссуру. [122] Постановку хвалили за «щедрые ... роскошные» дизайны Роджера Кирка (костюмы) и Брайана Томсона (декорации), которые оба выиграли премии «Тони» [56] и «Драма Деск» за свою работу. [122] [123] Позже в постановке роль Анны исполнила Фейт Принс , а затем Мари Осмонд . [124] Возрождение шло на Бродвее в течение 780 представлений, а Кевин Грей заменил Филлипса. [72] [125] Затем постановка гастролировала по США, в главных ролях снялись Миллс и Виктор Талмадж. Другими Аннами в этом туре были Осмонд, Сэнди Дункан , Стефани Пауэрс и Морин Макговерн , которая завершила тур в Чикаго в июне 1998 года. [124] [126]
Постановка открылась 3 мая 2000 года в London Palladium под руководством Реншоу и хореографа Любовича, с использованием дизайнов Кирка и Томсона. [127] Сообщается, что предварительная продажа билетов принесла 8 миллионов фунтов стерлингов. [128] В актерский состав вошли Элейн Пейдж в роли Анны и Джейсон Скотт Ли в роли Короля, а также Шон Гази в роли Луан Тха и Хо Йи в роли Кралахоума. [129] Леди Тианг снова сыграла Тэвон Йи Ким, о которой The Observer написал: «Ее „Нечто чудесное“ было именно таким». [127] Шоу было номинировано на премию Оливье за выдающийся мюзикл. [130] Позже Ли был заменен в роли Короля Полом Накаучи . [131] Возрождение в целом было хорошо принято. Daily Mirror написала: « Вчера вечером мы с Королем вальсировали обратно в Вест-Энд с триумфом». [132] Daily Express заметила: «Нравится это или нет, «Король и я» — неудержимый хит». [132] Variety , однако, отметила отсутствие химии между ведущими актерами, прокомментировав, что «что-то не так в Сиаме, когда самые большие аплодисменты зарезервированы для леди Тианг». [133] Замены включали Джози Лоуренс в роли Анны, Кео Вулфорда в роли короля [134] и Саида Джаффри в роли Кралахоума. Шоу закрылось 5 января 2002 года. [132] Оно гастролировало по Великобритании в 2002 и 2003 годах со Стефани Пауэрс , а затем Марти Уэбб в роли Анны и Ронобиром Лахири в роли короля. [135] [136]
Еще один национальный тур по США начался в середине 2004 года под руководством Баайорка Ли (который появился в оригинальной постановке в возрасте 5 лет), с хореографией Сьюзан Кикучи, воспроизводящей оригинал Роббинса. Сэнди Дункан снова сыграла роль Анны, в то время как Мартин Виднович сыграл Короля. Он играл Лун Тха в бродвейской постановке 1977 года и озвучивал Короля в анимационном фильме 1999 года. Стефани Пауэрс заменила Дункана в течение 2005 года. [137] Ближе к концу тура в ноябре 2005 года Variety посчитал, что Ли успешно «использовал физическую красоту шоу и его внутренний экзотический колорит». [138]
Джереми Сэмс поставил, а Кикучи поставил хореографию, ограниченного спектакля в июне 2009 года в Королевском Альберт-Холле в Лондоне. В главных ролях снялись Мария Фридман и Дэниел Дэ Ким . [139] В национальном туре по Великобритании в главной роли выступили Рамон Тикарам в роли короля и Жозефина Габриэль в роли Анны, режиссером выступил Пол Керрисон, хореография — Дэвид Нидхэм. Он открылся в декабре 2011 года в Эдинбурге и продолжался до мая 2012 года. [140] [141] [142] В июне 2014 года Театр дю Шатле в Париже представил англоязычную постановку « Король и я» под руководством Ли Блейкли и хореографа Пегги Хики, с декорациями Жана-Марка Пюиссана, костюмами Сью Блейн и освещением Рика Фишера , в главных ролях Сьюзан Грэм в роли Анны, Ламбер Вильсон в роли короля и Лиза Милн в роли леди Тьянг. The New York Times назвала ее «грандиозной новой постановкой, которая заставила французских критиков искать превосходные степени». [143] В апреле 2016 года эта постановка была перенесена в Лирическую оперу Чикаго с Кейт Болдуин в роли Анны, Паоло Монтальбаном в роли короля и Али Эвольдтом и была восторженно принята критиками. [144] [145]
Производство Реншоу было возобновлено в апреле 2014 года Opera Australia для выступлений в Сиднее, Мельбурне и Брисбене под руководством Реншоу и с участием Лизы МакКьюн и Тедди Таху Роудса . [146] Некоторые критики снова усомнились в изображении сиамского двора как варварского и задались вопросом, почему шоу, где «смех исходит от тайцев, неправильно понимающих британскую ... культуру», должно быть выбрано для возобновления. [147]
Четвертое возрождение на Бродвее началось с предварительных показов 12 марта и открылось 16 апреля 2015 года в театре Вивиан Бомонт . Постановку поставил Бартлетт Шер , в главных ролях Келли О'Хара в роли Анны и Кен Ватанабе в роли короля, в его американском сценическом дебюте. В ней участвовали Рути Энн Майлз в роли леди Тианг, Пол Накаучи в роли Кралахоуме, Эшли Парк в роли Туптима, Конрад Рикамора в роли Лун Тха, Джейк Лукас в роли Луиса Леоновенса и Эдвард Бейкер-Дьюли в роли сэра Эдварда Рэмси. Хореография Кристофера Гаттелли была основана на оригинальных танцах Джерома Роббинса. Среди художников-постановщиков были Майкл Йирган (декорации), Кэтрин Зубер (костюмы) и Дональд Холдер (освещение). [148] [149] Обзоры были единодушно восторженными, а Бен Брэнтли из The New York Times назвал его «великолепной постановкой», похвалив актерский состав (особенно О'Хара), режиссуру, хореографа, дизайн и оркестр, и прокомментировав, что Шер «проливает свет [на винтажный материал], который не является резким или туманным, но проясняющим [и] уравновешивает эпический размах с интимной чувственностью». [149] Постановка была номинирована на девять премий «Тони», выиграв четыре, включая «Лучшее возрождение мюзикла», «Лучшая ведущая актриса» (О'Хара), «Лучшая актриса второго плана» (Майлз) и «Лучший дизайн костюмов» (Зубер), [150] и выиграла премию Drama Desk Award за выдающееся возрождение. [151] Замены Короля включали Хосе Льяну [152], Хун Ли [153] и Дэниела Дэ Кима . Замены Анны включали Марин Маззи . [154] Возобновление закрылось 26 июня 2016 года после 538 представлений. Национальный тур постановки по США начался в ноябре 2016 года. В актерский состав вошли Лора Мишель Келли в роли Анны, Ллана в роли короля и Джоан Альмедилья в роли леди Тианг. [155] Постановка была воспроизведена в London Palladium с июня по сентябрь 2018 года. О'Хара и Ватанабэ повторили свои роли, а Наоко Мори и Рути Энн Майлз разделили роль леди Тианг, На-Ён Чон в роли Туптим, Дин Джон-Уилсон в роли Лун Тха и Такао Осава в роли Кралахоума. [156] Она была номинирована на 6 премий Оливье, включая премию «За лучшее возрождение мюзикла». [157] Постановка была снята и показана в театрах в конце 2018 года.[158]
Тур постановки Линкольн-центра начался в феврале 2023 года в Великобритании и Ирландии под руководством Шера, хореографа Гаттелли и с Дарреном Ли в роли короля и Хелен Джордж в роли Анны. В актерский состав также входят Дин Джон-Уилсон в роли Лун Тха. Среди дизайнеров — Йерган (декорации), Зубер (костюмы) и Холдер (свет). [159] Тур продолжался до января 2024 года, когда постановка переехала в театр Доминион в Вест-Энде на ограниченный показ до марта 2024 года. [160] [161]
«Король и я» продолжает оставаться популярным выбором для постановок общественных театров, школьных и университетских групп, летних лагерей и региональных театральных компаний. [72]
Мюзикл был снят в 1956 году , когда Бриннер воссоздал свою роль напротив Деборы Керр . Фильм был номинирован на девять премий «Оскар» и выиграл пять, включая премию «Лучший актер» для Бриннера, а Керр была номинирована на премию «Лучшая актриса » . [162] Шарафф победила в номинации «Лучший дизайн костюмов». [163] Фильм был снят Уолтером Лэнгом (который также был номинирован на премию «Оскар»), а хореографом выступил Роббинс. Марни Никсон озвучила поющий голос Анны, а Рита Морено сыграла Туптим. Сондерс в роли Тианга, Адиарте в роли Чулалонгкорна и Бенсон в роли Кралахоме повторили свои сценические роли, как и танцоры Юрико и де Лаппе. Алан Моубрей появился в новой роли британского посла, в то время как сэр Эдвард Рэмси (пониженный до помощника посла) был сыгран Джеффри Туном . [164] [165] Сценарий фильма был верен сценической версии, хотя и вырезал несколько песен; отзывы были восторженными. Томас Хишак в своей энциклопедии Роджерса и Хаммерштейна утверждает: «Все согласны с тем, что [фильм] является лучшей экранизацией любого мюзикла R & H». [164] [166] Тайские власти посчитали фильм оскорбительным для своей монархии и запретили и фильм, и мюзикл в 1956 году. [167]
Немюзикловый комедийный телесериал 1972 года с Бриннером в главной роли транслировался в США на канале CBS , но был закрыт в середине сезона после 13 эпизодов. Он следовал основной сюжетной линии мюзикла, фокусируясь на отношениях между главными героями. Саманта Эггар играла «Анну Оуэнс», с Брайаном Точи в роли Чулалонгкорна, Кей Люком в роли Кралахоме, Эриком Ши в роли Луи, Лизой Лу в роли леди Тьянг и Розалинд Чао в роли принцессы Серены. Первый эпизод вышел в эфир 17 сентября 1972 года, а последний — 31 декабря 1972 года. [168] Маргарет Лэндон была недовольна этим сериалом и обвинила продюсеров в «неточном и изуродованном изображении» ее литературной собственности; она безуспешно подала в суд за нарушение авторских прав. [169] [170]
Бродвей Джерома Роббинса был бродвейским ревю , поставленным Роббинсом, демонстрирующим сцены из некоторых из его самых популярных ранних работ на Бродвее. Шоу проходило с февраля 1989 по сентябрь 1990 года и выиграло шесть премий «Тони», включая премию за лучший мюзикл. В него вошли балеты «Shall We Dance» и «The Small House of Uncle Thomas», с Кикучи в роли Элизы. Юрико была хореографическим «ассистентом по реконструкции». [171] [172]
Rich Animation Studios , Morgan Creek Productions и Warner Bros. Pictures выпустили анимационную экранизацию мюзикла в 1999 году. За исключением использования некоторых песен и персонажей, история не связана с версией Роджерса и Хаммерштейна. Адаптация, ориентированная на детей, включает в себя милых животных, включая дракона. Голоса были предоставлены Мирандой Ричардсон в роли Анны (говорит), Кристианой Нолл в роли Анны (поет), Мартином Видновичем в роли Короля, Иэном Ричардсоном в роли Кралахоума и Адамом Уайли в роли Луи. Хищак не любит фильм, но хвалит вокал, добавляя, что одной из компенсаций фильма является то, что Барбра Стрейзанд поет попурри из «I Have Dreamed», «We Kiss in a Shadow» и «Something Wonderful», которое заимствовано из альбома Стрейзанд 1985 года The Broadway Album и проигрывается в финальных титрах фильма. [173] Он выразил удивление, «что организация Rodgers & Hammerstein позволила сделать это», и отметил, что «дети наслаждались фильмом « Король и я» в течение пяти десятилетий, не полагаясь на танцующих драконов». [164] Тед Чапин, президент этой организации, назвал фильм своей самой большой ошибкой, дав разрешение на адаптацию. [174]
В своей музыке Роджерс стремился придать некоторым композициям азиатский колорит. Это проявляется в пронзительных мажорных секундах , обрамляющих "A Puzzlement", мелодии флейты в "We Kiss in a Shadow", открытых квинтах , экзотических аккордах 6/2, формирующих "My Lord and Master", и в некоторой сопутствующей музыке. [23] [175] Музыка для "The Small House of Uncle Thomas" была по большей части написана не Роджерсом, а аранжировщиком танцевальной музыки Трудой Риттманн, хотя "Hello, Young Lovers" и отрывок из "A Puzzlement" цитируются в ней. [176]
До того, как Роджерс и Хаммерстайн начали писать вместе, стандартной была форма AABA для мелодий шоу , но многие песни в The King and I отличаются от нее. «I Have Dreamed» — это почти непрерывное повторение вариаций на одну и ту же тему, вплоть до финала, когда она увенчивается другой мелодией. Первые пять нот ( восьмая триоль и две половинные ноты ) «Getting to Know You» также несут мелодию на протяжении всего припева. По словам Морддена, этот отказ принимать общепринятые формы «является одной из причин, по которой их часто звучащие партитуры никогда не теряют своей привлекательности. Они уделяют внимание ситуации и раскрывают характер, но также они удивляют вас». [176]
По словам биографа Роджерса Уильяма Хайленда , партитура для «Короля и меня» гораздо более тесно связана с действием, чем для « Южной части Тихого океана» , «в которой было много чисто развлекательных песен». [177] Например, вступительная песня «I Whistle a Happy Tune» передает страх Анны при въезде в незнакомую страну с маленьким сыном, но веселая мелодия также выражает ее решимость сохранять спокойствие. [177] Хайленд называет «Hello, Young Lovers» архетипичной балладой Роджерса: простой, всего с двумя аккордами в первых восьми тактах, но трогательной в своей прямоте. [177]
Оригинальная запись актёрского состава «Короля и меня» была выпущена Decca Records в 1951 году. Хотя Джон Кенрик восхищается ею за выступления второстепенной пары, Ларри Дугласа и Доретты Морроу, и за теплоту исполнения Лоуренс, он отмечает, что «Shall We Dance» была сокращена, и в ней нет детских голосов — припев в «Getting to Know You» состоит из взрослых. [178] В 2000 году запись была включена в Зал славы Грэмми. [179] Позже в том же году Патрис Мансел и Роберт Меррилл сделали первую студийную запись отрывков из мюзикла. [180] Хищак комментирует, что в альбоме актёрского состава Лондона 1953 года вокал Валери Хобсон был не сильнее, чем у Лоуренс, и что изюминкой является «Something Wonderful» Мюриэль Смит на диске со слишком большим количеством сокращений. Он называет песни Анны «хорошо исполненными» пением Марни Никсон в саундтреке к фильму 1956 года и оценивает запись как удовлетворительную с вокальной точки зрения; [180] Кенрик описывает ее как «смешанную картину»: он рад, что в нее включено несколько песен, вырезанных из фильма, и он хвалит вокал Никсон, но ему не нравится актерский состав второго плана, и он предлагает вместо этого посмотреть фильм из-за его визуального великолепия. [178]
Кенрик предпочитает запись состава Линкольн-центра 1964 года более ранним, особенно одобряя выступления Райз Стивенс в роли Анны и Патрисии Ньюэй в роли леди Тианг. [178] Запись впервые включала озвученную балетную музыку для «The Small House of Uncle Thomas». Поскольку один LP ограничивал однодисковый альбом примерно пятьюдесятью минутами, ее включение потребовало отсутствия некоторых других номеров. [181] Кенрик считает запись состава возрождения бродвейского мюзикла 1977 года «[легко] самой удовлетворяющей версией King & I на CD». Он считает ее лучшим выступлением Бриннера, называя Towers «великолепным», а Martin Vidnovic, June Angela и остальных участников второго плана «потрясающими», хотя и сетуя на отсутствие балета. Хищак, напротив, говорит, что некоторые могут предпочесть Бриннера в его ранних записях, когда он был «более ярким». [180] Кенрик наслаждается записью Angel studio 1992 года в основном для Анны Джули Эндрюс , которая, по его словам, является «чистой магией» в роли, которую она никогда не играла на сцене. [178] [182] Кенрик хвалит игру обеих звезд на записи возрождения Бродвея 1996 года, называя Лу Даймонда Филлипса «той редкостью, королем, который может быть свободен от тени Бриннера». [178] Хищак находит саундтрек к анимационному фильму 1999 года с Кристианой Нолл в роли Анны и Мартином Видновичем в роли короля, а также Барброй Стрейзанд, поющей на одном треке, более приятным, чем сам фильм, [180] но Кенрик пишет, что он использовал этот CD только в качестве подставки под стакан. [178]
Обзоры премьерного показа мюзикла были весьма положительными. Ричард Уоттс в New York Post назвал его «еще одним триумфом мастеров». [62] Критик Джон Мейсон Браун заявил: «Они сделали это снова». [54] Театральный критик The New York Times Брукс Аткинсон написал: «На этот раз господа Роджерс и Хаммерстайн не прокладывают новых путей, но они опытные артисты песни и слова в театре; и «Король и я» — прекрасная и милая музыкальная пьеса». [183] Немногим менее восторженным был Джон Ларднер в The New Yorker , который написал: «Даже те из нас, кто находит [мюзиклы Роджерса и Хаммерстайн] немного слишком неустанно полезными, обязательно получат удовольствие от приподнятого настроения и технического мастерства, которые вложили в них их авторы и продюсеры». [119] Отис Гернси написал для New York Herald Tribune : «Мюзиклы и ведущие актеры уже никогда не будут прежними после вчерашнего вечера... Бриннер подал пример, которому будет трудно следовать... Вероятно, лучшее шоу десятилетия». [184]
Баланс мнений среди критиков оригинальной лондонской постановки был в целом благоприятным, с некоторыми оговорками. В The Observer Айвор Браун предсказал, что пьеса «осядет на несколько лет в Друри-Лейн». [185] Анонимный критик The Times сравнил работу с Гилбертом и Салливаном : «Мистер Роджерс очаровательно вторит Салливану в более перевернутые с ног на голову моменты короля; а мистер Хаммерстайн очень искусно обращается к скрытому гилбертовскому юмору». [186] Менее благосклонно, в Daily Express Джон Барбер назвал работу «этим ящиком для патоки Микадо » и заявил, что только одна из актеров, Мюриэль Смит, могла по-настоящему петь. [187]
В 1963 году обозреватель New York Times Льюис Фанке сказал о мюзикле: «Мистер Хаммерстайн вложил все свое большое сердце в простую историю приключений, сердечных страданий и триумфов британской женщины. ... Человек с мировоззрением, он воспользовался возможностью, предоставленной [книгой Лэндона], чтобы подчеркнуть свои мысли об общей судьбе человечества». [188] Четырнадцать лет спустя другой обозреватель Times , Клайв Барнс, назвал мюзикл «простым и невозмутимым. Даже его тени освещены смехом или сладкой сентиментальной слезой ... нас даже можно убедить принять смерть как счастливый конец». [94]
Переработанная бродвейская постановка 1996 года получила смешанные отзывы. Винсенту Кэнби из The New York Times она не понравилась: «Этот последний King and I может выглядеть на миллион долларов в качестве региональной постановки; на Бродвее ... это разочарование. Музыка остается очаровательной, но где-то по ходу дела произошел серьезный провал театрального воображения». [189] Но Лиз Смит была в восторге: « The King and I идеален»; а Houston Chronicle написала о последующем турне: « The King and I — это квинтэссенция музыкального театра, случай, когда драма, музыка, танец и декорации объединяются, чтобы увлечь зрителей в незабываемое путешествие». [190] Критик Ричард Кристиансен в Chicago Tribune заметил по поводу гастрольной остановки в Auditorium Theatre в 1998 году : «Написанный в более неторопливый и невинный и менее политически корректный период, [ Король и я ] не может избежать бремени 1990-х годов его снисходительного отношения к монарху на пиджин-английском и его народу. И его история движется в темпе, который немного медленнее для этого более торопливого дня и века». [191] Однако, когда постановка достигла Лондона в 2000 году, она получила единодушно положительные отзывы; Financial Times назвала ее «красивым, зрелищным, сильно исполненным вступлением к одному из действительно великих мюзиклов». [132]
Возрождение на Бродвее в 2015 году изначально получило единодушно восторженные отзывы. Бен Брэнтли из The New York Times назвал его «блестящей постановкой» и прокомментировал:
[В] постановке 1996 года ... темный штамм садомазохистского напряжения, рожденный викторианскими репрессиями и восточной чувственностью, был введен в солнечный Сиам. ... Г-н Шер не является сильным ревизионистом. Он работает изнутри винтажного материала, уговаривая теневые эмоциональные глубины взбить поверхность, которая в противном случае могла бы показаться блестящей и гладкой. ... [Шоу] является одновременно панорамным и личным, уравновешивая ослепительные музыкальные постановки с исполненными интроспективными монологами. [Режиссура] усиливает эмоциональный вес [сцен]. Никто не является просто танцором, статистом или архетипом, что может быть величайшей защитой, которую это шоу предлагает против того, что может показаться милой снисходительностью по отношению к экзотическому Востоку. ... [Изображение] разнообразных форм и содержания любви [и] некоторые из самых сочных баллад [Роджерса и Хаммерштейна] ... приобретают освежающий нюанс и крепкую убежденность». [149]
Мэрилин Стасио в Variety назвала постановку «роскошной» и «абсолютно ошеломляющей». Она отметила «все еще актуальную тему: диссонансную динамику, когда западная цивилизация пытается утвердить свои ценности на древних восточных культурах». [192] В USA Today Элиза Гарднер писала об ухмылках и слезах, вызванных постановкой. «[Наблюдение] за тем, как эти люди из совершенно разных культур осторожно, но радостно ищут общую почву... может быть почти невыносимо трогательным. ... Текстурированная человечность [Роджерса и Хаммерстайна] и призывы к толерантности, как и их мерцающие партитуры, только набирают резонанс с течением времени». [193] Попытки постановки достичь исторической точности и исследовать темные темы работы с современной чувствительностью привели некоторых рецензентов к выводу, что ей удается преобразовать ориентализм мюзикла в «современную критику расизма и сексизма». [194] Однако другие комментаторы, такие как композитор Мохаммед Файруз , утверждали, что попытка проявить чувствительность в постановке не может компенсировать «неточное изображение исторического короля Монгкута как инфантильного тирана и инфантилизацию всего сиамского населения двора», что демонстрирует расистский подтекст в произведении, даже в 1951 году, когда оно было написано. [195] Бенджамин Иври высказал мнение, что «организация Роджерса и Хаммерстайна должна отложить [мюзикл] как гуманный жест в отношении истории и искусства Юго-Восточной Азии». [196]
Спустя пятьдесят лет после премьеры биограф Роджерса Мерил Секрест так охарактеризовала мюзикл:
«Король и я» — это, по сути, праздник любви во всех ее проявлениях: от любви Анны к ее покойному мужу; любви официальной жены короля, леди Тианг, к мужчине, который, как она знает, порочен и неверен; отчаяния запретной любви; и любви, которая едва осознается и которую невозможно воплотить в жизнь. [197]
