Иоганн Каспар Шмидт (25 октября 1806 г. – 26 июня 1856 г.), профессионально известный как Макс Штирнер , был немецким постгегельянским философом, занимавшимся в основном гегелевским понятием социального отчуждения и самосознания . [3] Штирнера часто считают одним из предшественников нигилизма , экзистенциализма , психоаналитической теории , постмодернизма и индивидуалистического анархизма . [4] [5]
Основная работа Штирнера «Уникальность и ее собственность» [6] [7] ( нем . Der Einzige und sein Eigentum ) была впервые опубликована в 1844 году в Лейпциге и с тех пор появилась в многочисленных изданиях и переводах. [8] [9]
Штирнер родился в Байройте , Бавария . То немногое, что известно о его жизни, в основном связано с шотландским немецким писателем Джоном Генри Маккеем , который написал биографию Штирнера ( Max Stirner – sein Leben und sein Werk ), опубликованную на немецком языке в 1898 году (расширенную в 1910, 1914 годах) и переведенную на английский язык в 2005 году. Штирнер был единственным ребенком Альберта Христиана Генриха Шмидта (1769–1807) и Софии Эленоры Рейнлейн (1778–1839), которые были лютеранами . [10] Его отец умер от туберкулеза 19 апреля 1807 года в возрасте 37 лет. [11] В 1809 году его мать снова вышла замуж за Генриха Баллерштедта ( фармацевта ) и поселилась в западно-прусском Кульме (ныне Хелмно , Польша). Когда Штирнеру исполнилось 20 лет, он поступил в Берлинский университет , [11] где изучал филологию . Он посещал лекции Георга Вильгельма Фридриха Гегеля , который стал источником вдохновения для его размышлений. [12] Он посещал лекции Гегеля по истории философии, философии религии и субъективному духу. Затем Штирнер перешел в Эрлангенский университет , который посещал одновременно с Людвигом Фейербахом . [13]
Штирнер вернулся в Берлин и получил сертификат преподавателя, но он не смог получить постоянную должность преподавателя от прусского правительства. [14] Находясь в Берлине в 1841 году, Штирнер участвовал в дискуссиях с группой молодых философов под названием Die Freien (Свободные), которых историки впоследствии классифицировали как младогегельянцы . Некоторые из самых известных имен в литературе и философии 19 века были связаны с этой группой, включая Карла Маркса , Фридриха Энгельса , Бруно Бауэра и Арнольда Руге . В то время как некоторые младогегельянцы были ярыми сторонниками диалектического метода Гегеля и пытались применить диалектические подходы к выводам Гегеля, левые члены группы порвали с Гегелем. Фейербах и Бауэр возглавили это наступление.
Часто дебаты проходили в Hippel's, винном баре на Фридрихштрассе , где присутствовали, среди прочих, Маркс и Энгельс, которые в то время оба были приверженцами Фейербаха. Штирнер много раз встречался с Энгельсом, и Энгельс даже вспоминал, что они были «большими друзьями» [15], но до сих пор неясно, встречались ли когда-либо Маркс и Штирнер. Похоже, что Штирнер не вносил большого вклада в дискуссии, но он был верным членом клуба и внимательным слушателем. [16] Наиболее часто воспроизводимый портрет Штирнера — это карикатура Энгельса, нарисованная сорок лет спустя по памяти по просьбе биографа Маккея. Весьма вероятно, что это и групповой набросок Die Freien у Hippel's — единственные изображения Штирнера, полученные из первых рук. Штирнер работал учителем в школе для молодых девушек, принадлежавшей мадам Гропиус [17], когда он написал свою главную работу «Единственное и его свойство» , которая отчасти является полемикой против Фейербаха и Бауэра, но также против коммунистов, таких как Вильгельм Вейтлинг и анархист Пьер-Жозеф Прудон . Он ушел с должности преподавателя, предвидя разногласия, вызванные публикацией этой работы в октябре 1844 года.
Штирнер был женат дважды. Его первой женой была Агнес Бурц (1815–1838), дочь его домовладелицы, на которой он женился 12 декабря 1837 года. Однако она умерла от осложнений во время беременности в 1838 году. В 1843 году он женился на Мари Дэнхардт , интеллектуалке, связанной с Die Freien . Их импровизированная свадьба состоялась в квартире Штирнера, во время которой участники были заметно одеты повседневно , использовали медные кольца, поскольку они забыли купить обручальные кольца , и должны были искать по всему району Библию, поскольку у них не было своей собственной. В 1844 году «Уникальное и его собственность » было посвящено «моей возлюбленной Мари Дэнхардт». После этого, используя наследство Мари, Штирнер открыл молочный магазин , который занимался распределением молока от молочных фермеров в город, но не смог привлечь клиентов, необходимых для поддержания бизнеса на плаву. Однако вскоре его попытки провалились, и это вбило клин между ним и Мари, что привело к их расставанию в 1847 году. [18] Позднее Мари приняла католичество и умерла в 1902 году в Лондоне.
После «Уникального и его свойств » Штирнер написал «Критики Штирнера» и перевел «Богатство народов » Адама Смита и «Трактат политической экономии» Жана-Батиста Сэя на немецкий язык, что принесло ему небольшую финансовую выгоду. Он также написал сборник текстов под названием « История реакции» в 1852 году. Штирнер умер в 1856 году в Берлине от опухоли, предположительно вызванной укусом инфицированного насекомого. [4] На его похоронах, [19] состоявшихся в Friedhof II der Sophiengemeinde Berlin , присутствовали только Бруно Бауэр и Людвиг Буль, представлявшие младогегельянцев .
Штирнер, чьей главной философской работой была работа «Уникальное и его свойство », считается одним из главных источников влияния на развитие нигилизма , экзистенциализма и постмодернизма , а также индивидуалистического анархизма , постанархизма и постлевой анархии . [4] [5] Он также оказал влияние на иллегалистов , феминисток , нигилистов и богему , а также на фашистов , правых либертарианцев и анархо-капиталистов . [20] Хотя Штирнер выступал против коммунизма по тем же причинам, по которым он выступал против христианства , капитализма , гуманизма , либерализма , прав собственности и национализма , считая их формами власти над личностью и распространителями идеологий, с которыми он не мог примириться, он также оказал влияние на многих анархо-коммунистов и постлевых анархистов . Авторы An Anarchist FAQ сообщают, что «многие в анархистском движении в Глазго, Шотландия, буквально восприняли « Союз эгоистов » Штирнера как основу для своей анархо-синдикалистской организации в 1940-х годах и позже». Аналогичным образом, известный анархистский историк Макс Неттлау утверждает, что «читая Штирнера, я утверждаю, что его нельзя интерпретировать иначе, как в социалистическом смысле». Штирнер был антикапиталистом и сторонником труда , нападал на «разделение труда, вытекающее из частной собственности, за его губительное воздействие на эго и индивидуальность рабочего» и писал, что свободная конкуренция «не является «свободной», потому что у меня нет вещей для конкуренции. [...] При режиме общности рабочие всегда попадают в руки владельцев капиталистов [...]. Рабочий не может реализовать свой труд в той мере, в которой он имеет ценность для клиента. [...] Государство покоится на рабстве труда. Если труд становится свободным, государство теряется». [21] Для Штирнера «Труд имеет эгоистический характер; рабочий — эгоист». [22]
Эгоизм Штирнера утверждает, что невозможно полностью постичь индивидуумов, поскольку никакое понимание себя не может адекватно описать полноту опыта. Штирнер широко понимался как содержащий черты как психологического эгоизма , так и рационального эгоизма . В отличие от эгоизма, описанного Айн Рэнд , Штирнер не рассматривал индивидуальный эгоизм, эгоизм или предписания о том, как следует действовать. Он призывал индивидуумов принимать решения самостоятельно и реализовывать свой собственный эгоизм. [21]
Он считал, что каждый движим собственным эгоизмом и желаниями, и что те, кто принимает это — как добровольные эгоисты — могут свободно жить своими индивидуальными желаниями, в то время как те, кто не принимает — как недобровольные эгоисты — будут ложно полагать, что они выполняют другую цель, в то время как они тайно выполняют свои собственные желания счастья и безопасности. Добровольный эгоист увидит, что он может действовать свободно, не связанный послушанием священным, но искусственным истинам, таким как закон, права, мораль и религия. Власть — это метод штирнеровского эгоизма и единственный оправданный метод получения философской собственности . Штирнер не верил в одностороннее стремление к жадности, которое как только один аспект эго приведет к тому, что им будет овладеть причина, отличная от полного эго. Он не верил в естественные права на собственность и поощрял восстание против всех форм власти, включая неуважение к собственности. [21]
Штирнер предполагает, что большинство общепринятых социальных институтов, включая понятие государства , собственности как права , естественных прав в целом и само понятие общества , были всего лишь иллюзиями, «призраками» или призраками в уме. [23] Он отстаивал эгоизм и форму аморализма , в которой люди объединялись в союзы эгоистов только тогда, когда это было в их собственных интересах. Для него собственность просто возникает через силу, говоря: «Тот, кто знает, как взять и защитить вещь, ему принадлежит [собственность]. [...] То, что у меня в власти, это мое. Пока я утверждаю себя как держателя, я являюсь владельцем вещи». Он добавляет, что «я не отступаю робко от вашей собственности, но всегда смотрю на нее как на свою собственность, в которой я ничего не уважаю. Пожалуйста, делайте то же самое с тем, что вы называете моей собственностью!» [24] Штирнер считает мир и все в нем, включая других людей, доступными для взятия или использования без моральных ограничений, и что права вообще не существуют в отношении объектов и людей. Он не видит рациональности в том, чтобы принимать во внимание интересы других, если только это не способствует чьим-то личным интересам, которые, по его мнению, являются единственной законной причиной для действий. Он отрицает общество как реальную сущность, называя общество «призраком», а «индивиды — его реальностью». [25]
Несмотря на то, что его называли анархистом, Штирнер не обязательно был им. Отделение Штирнера и эгоизма от анархизма было впервые сделано в 1914 году Дорой Марсден в ее дебатах с Бенджамином Такером в ее журналах The New Freewoman и The Egoist . [26]
Штирнер предположил, что коммунизм был испорчен тем же идеализмом, что и христианство , и пропитан суеверными идеями, такими как мораль и справедливость. [27] Основная критика социализма и коммунизма Штирнером заключалась в том, что они игнорировали личность; они стремились передать собственность абстрактному обществу, что означало, что ни один существующий человек на самом деле ничем не владел. [28]
Anarchist FAQ пишет, что «[хотя] некоторые могут возражать против нашей попытки поместить эгоизм и коммунизм вместе, стоит отметить, что Штирнер отвергал «коммунизм». Штирнер не разделял либертарианский коммунизм, потому что он не существовал, когда он писал, и поэтому он направлял свою критику против различных форм государственного коммунизма, которые существовали. Более того, это не означает, что анархо-коммунисты и другие не могут найти его работу полезной для себя. И Штирнер одобрил бы, поскольку нет ничего более чуждого его идеям, чем ограничение того, что человек считает наилучшим для себя». [21] Подводя итог основным аргументам Штирнера, авторы «указывают, почему социальные анархисты были и должны быть заинтересованы в его идеях, говоря, что Джон П. Кларк представляет сочувственную и полезную социал-анархистскую критику его работы в «Эгоизме» Макса Штирнера ». [21]
Даниэль Герен писал, что «Штирнер принял многие предпосылки коммунизма, но со следующей оговоркой: исповедание коммунистической веры является первым шагом к полному освобождению жертв нашего общества, но они станут полностью «отчужденными» и по-настоящему смогут развить свою индивидуальность, только выйдя за рамки коммунизма» [29] .
Штирнер критикует общепринятые представления о революции , утверждая, что социальные движения, направленные на ниспровержение устоявшихся идеалов, являются по умолчанию идеалистическими, поскольку они неявно направлены на установление нового идеала в дальнейшем. «Революция и восстание не должны рассматриваться как синонимы. Первое заключается в ниспровержении условий, устоявшегося положения или статуса, государства или общества, и, соответственно, является политическим или социальным актом; последнее, действительно, имеет своим неизбежным следствием преобразование обстоятельств, однако начинается не с него, а с недовольства людей самими собой, является не вооруженным восстанием, а восстанием отдельных лиц, подъемом, безотносительно к тем установлениям, которые из него вытекают. Революция нацелена на новые установления; восстание заставляет нас больше не позволять устраивать себя, а устраивать себя самим и не возлагает никаких блестящих надежд на «институты». Это не борьба против устоявшегося, поскольку, если оно процветает, устоявшееся рушится само по себе; это лишь выработка меня из устоявшегося. Если я покидаю устоявшееся, оно мертво и приходит в упадок».
Идея Штирнера о Союзе эгоистов была впервые изложена в работе «Уникальное и его свойство » . Союз понимается как несистематическое объединение, которое Штирнер предлагал в противовес государству . [ 30] В отличие от «сообщества», в котором индивиды обязаны участвовать, Союз, предложенный Штирнером, был бы добровольным и инструментальным, в рамках которого индивиды свободно объединялись бы в той мере, в какой другие внутри Союза остаются полезными для каждого составляющего его индивида. [31] Отношения Союза между эгоистами постоянно возобновляются при поддержке всех сторон посредством акта воли. [32] Некоторые, такие как Свейн Улав Нюберг, утверждают, что Союз требует, чтобы все стороны участвовали из сознательного эгоизма, в то время как другие, такие как Сидней Э. Паркер, рассматривают союз как «изменение отношения», отвергая его предыдущую концепцию как института. [33]
Ученый Лоуренс Степелевич утверждает, что Г. В. Ф. Гегель оказал большое влияние на «Единственное и его свойство ». Хотя последний имеет «негегелевскую структуру и тон» в целом и враждебен выводам Гегеля о себе и мире, Степелевич утверждает, что работа Штирнера лучше всего понимается как ответ на вопрос Гегеля о роли сознания после того, как оно созерцает «неистинное знание» и становится «абсолютным знанием». Степелевич заключает, что Штирнер представляет последствия повторного открытия человеком своего самосознания после реализации самоопределения. [34]
Такие ученые, как Дуглас Моггах и Видукинд Де Риддер, утверждали, что Штирнер был, очевидно, учеником Гегеля, как и его современники Людвиг Фейербах и Бруно Бауэр, но это не обязательно делает его гегельянцем. В отличие от младогегельянцев, Штирнер презирал все попытки имманентной критики Гегеля и Просвещения и также отверг освободительные притязания Бауэра и Фейербаха. В отличие от Гегеля, который считал данное неадекватным воплощением рационального, Штирнер оставляет данное нетронутым, считая его всего лишь объектом не преобразования, а наслаждения и потребления («Свое собственное»). [35]
По мнению Моггаха, Штирнер не идет дальше Гегеля, но фактически полностью покидает область философии, заявляя:
Штирнер отказался концептуализировать человеческое «я» и лишил его какой-либо ссылки на рациональность или универсальные стандарты. Более того, «я» считалось полем действия, «никогда не существующим Я». «Я» не имело сущности для реализации, а сама жизнь была процессом саморастворения. Далекое от принятия, как гуманистические гегельянцы, толкования субъективности, наделенной универсальной и этической миссией, понятие «Уникального» ( Der Einzige ) Штирнера дистанцируется от какой-либо концептуализации вообще: «Нет никакого развития понятия Уникального. Никакая философская система не может быть построена из него, как это можно сделать из Бытия, Мышления или Я. Скорее, с ним прекращается всякое развитие понятия. Человек, который рассматривает его как принцип, думает, что он может трактовать его философски или теоретически, и неизбежно тратит свое дыхание, споря с ним». [36]
В 1842 году в Rheinische Zeitung , редактором которой в то время был Маркс, был опубликован «Ложный принцип нашего образования » ( Das unwahre Prinzip unserer Erziehung ). [37] Написанный как реакция на трактат «Гуманизм против реализма» , написанный Отто Фридрихом Теодором Гейнзиусом . Штирнер объясняет, что образование как по классическому гуманистическому методу, так и по практическому реалистическому методу по-прежнему не имеет истинной ценности. Он утверждает, что «конечной целью образования больше не может быть знание». Утверждая, что «только дух, который понимает себя, вечен», Штирнер призывает к изменению принципа образования с того, чтобы делать нас «хозяевами вещей», на то, чтобы делать нас «свободными натурами», называя свой образовательный принцип « персоналистическим ».
«Искусство и религия » ( Kunst und Religion ) также была опубликована в Rheinische Zeitung 14 июня 1842 года. Она посвящена Бруно Бауэру и его публикации против Гегеля под названием «Учение Гегеля о религии и искусстве, оцененное с точки зрения веры ». Бауэр перевернул гегелевское отношение между «искусством» и «религией», заявив, что «искусство» гораздо теснее связано с «философией», чем с «религией», основываясь на их общей определенности и ясности, а также на общем этическом корне. Однако Штирнер пошел дальше критики Гегеля и Бауэра, заявив, что «искусство» скорее создает объект для «религии» и, таким образом, никоим образом не может быть связано с тем, что Штирнер считал — в противовес Гегелю и Бауэру — «философией», заявив:
[Философия] не противостоит Объекту, как Религия, и не создает его, как Искусство, а скорее накладывает свою сокрушительную руку на все дела по созданию Объектов, а также на всю объективность как таковую, и таким образом дышит воздухом свободы. Разум, дух Философии, заботится только о себе и не беспокоится ни о каком Объекте. [38]
Штирнер намеренно исключил «Философию» из диалектической триады (Искусство–Религия–Философия), заявив, что «Философия» не «занимается объектами» (Религией) и не «создает объект» (Искусство). По мнению Штирнера, «Философия» была фактически безразлична как к «Искусству», так и к «Религии». Таким образом, Штирнер высмеял и радикализировал критику религии Бауэром. [35]
Основная работа Штирнера «Единственное и его свойство » ( Der Einzige und sein Eigentum ) вышла в Лейпциге в октябре 1844 года, в качестве года публикации указан 1845. В «Единственном и его свойстве » Штирнер начинает радикальную антиавторитарную и индивидуалистическую критику современного прусского общества и современного западного общества как такового. Он предлагает подход к человеческому существованию, в котором он изображает себя как «единственное», «творческое ничто», за пределами способности языка полностью выразить, заявляя, что «[е]сли я забочусь о себе, едином, то моя забота покоится на его преходящем, смертном создателе, который потребляет себя, и я могу сказать: все вещи для меня ничто». [39]
В книге провозглашается, что все религии и идеологии покоятся на пустых концепциях. То же самое касается и общественных институтов, которые претендуют на власть над личностью, будь то государство, законодательство, церковь или системы образования, такие как университеты. Аргумент Штирнера исследует и расширяет границы критики, направляя свою критику особенно на критику его современников, в частности Людвига Фейербаха и Бруно Бауэра, а также на популярные идеологии, включая коммунизм, гуманизм (который он считал аналогом религии с абстрактным Человеком или человечеством как высшим существом), либерализм и национализм, а также капитализм, религию и этатизм , утверждая:
Во времена духов мысли росли, пока не перевалили через мою голову, чьим порождением они все еще были; они вились вокруг меня и сотрясали меня, как лихорадочные фантазии — ужасная сила. Мысли стали телесными сами по себе, были призраками, например, Бог, Император, Папа, Отечество и т. д. Если я разрушаю их телесность, то я принимаю их обратно в свою и говорю: «Я один телесен». И теперь я принимаю мир таким, какой он есть для меня, как мой, как мою собственность; я отношу все к себе. [40]
«Критики Штирнера» ( Recensenten Stirners ) были опубликованы в сентябре 1845 года в журнале Wigands Vierteljahrsschrift . Это ответ, в котором Штирнер обращается к себе в третьем лице, на три критические рецензии на « Уникальное и его свойство» Моисея Гесса в «Dieletzten Philosophen» ( «Последние философы» ) некоего Шелиги (псевдоним приверженца Бруно Бауэр) в статье в журнале Norddeutsche Blätter и Людвигом Фейербахом анонимно в статье «О «Сущности христианства» в отношении к книге Штирнера «Уникальное и его свойство» ( Über «Das Wesen des Christentums» в Beziehung auf Штирнерса «Der Einzige und sein Eigentum » ) в Wigands Vierteljahrsschrift .
«Философские реакционеры» ( Die Philosophischen Reactionäre ) были опубликованы в 1847 году в журнале Die Epigonen , который редактировал Отто Виганд из Лейпцига. В то время Виганд уже опубликовал «Уникальное и его свойство» и собирался закончить публикацию переводов Адама Смита и Жана-Батиста Сэя, сделанных Штирнером. Как следует из подзаголовка, «Философские реакционеры» были написаны в ответ на статью 1847 года Куно Фишера (1824–1907) под названием «Современные софисты» ( Die Moderne Sophisten ). Статья была подписана G. Edward, и ее авторство оспаривается с тех пор, как Джон Генри Маккей «осторожно» приписал ее Штирнеру и включил в свой сборник малых сочинений Штирнера. Впервые она была переведена на английский язык в 2011 году Видукиндом Де Риддером, и во вступительной заметке объясняется:
Маккей основывал свою атрибуцию этого текста Штирнеру на последующем ответе Куно Фишера на него, в котором последний «с такой решимостью» идентифицировал Г. Эдварда как Макса Штирнера. Статья называлась «Ein Apologet der Sophistik und «ein Philosophischer Reactionäre » и была опубликована вместе с «Die Philosophischen Reactionäre». Более того, кажется довольно странным, что Отто Виганд опубликовал статью «Эдварда» одновременно со статьей, которая ложно приписывала ее одному из его личных соратников того времени. И, действительно, как Маккей продолжал утверждать, Штирнер никогда не опровергал эту атрибуцию. Однако это остается слабой основой для того, чтобы твердо идентифицировать Штирнера как автора. Эти косвенные доказательства заставили некоторых ученых усомниться в авторстве Штирнера, основываясь как на стиле, так и на содержании «Die Philosophischen Reactionäre». Однако следует иметь в виду, что он был написан почти через три года после «Единого и его собственного» , в то время, когда младогегельянство уже угасло. [41]
Большая часть текста посвящена определению софизма Куно Фишером. С большим остроумием раскрывается противоречивая природа критики софизма Фишером. Фишер провел резкое различие между софизмом и философией, в то же время считая его «зеркальным отражением философии». Софисты дышат «философским воздухом» и «диалектически вдохновляются формальной многоречивостью». Ответ Штирнера поразителен:
Неужели вы, философы, не догадываетесь, что вас побили вашим же оружием? Только один довод. Что может ответить ваш здравый смысл, когда я диалектически растворяю то, что вы просто диалектически постулировали? Вы показали мне, с какой «разговорчивостью» можно превратить все в ничто и ничто во все, черное в белое и белое в черное. Что вы имеете против меня, когда я возвращаю вам ваше чистое искусство? [42]
Оглядываясь назад на «Единственное и его свойство », Штирнер утверждает, что «сам Штирнер описал свою книгу как, отчасти, неуклюжее выражение того, что он хотел сказать. Это тяжелая работа лучших лет его жизни, и все же он называет ее, отчасти, «неуклюжей». Вот как упорно он боролся с языком, который был испорчен философами, оскорбляем государством, религиозными и другими верующими и допускал безграничную путаницу идей». [43]
История реакции ( Geschichte der Reaktion ) была опубликована в двух томах в 1851 году издательством Allgemeine Deutsche Verlags-Anstalt и немедленно запрещена в Австрии. [11] Она была написана в контексте недавних революций 1848 года в немецких государствах и в основном представляет собой сборник работ других авторов, отобранных и переведенных Штирнером. Введение и некоторые дополнительные отрывки были работой Штирнера. Эдмунд Берк и Огюст Конт цитируются, чтобы показать два противоположных взгляда на революцию .
Труды Штирнера не остались незамеченными среди его современников. Нападки Штирнера на идеологию — в частности, на гуманизм Фейербаха — заставили Фейербаха печатать. Моисей Гесс (в то время близкий к Марксу) и Шелига (псевдоним Франца Цихлина фон Цихлинского, приверженца Бруно Бауэра) также ответили Штирнеру, который ответил на критику в немецком периодическом издании в статье от сентября 1845 года « Критики Штирнера» ( Recensenten Stirners ), которая проясняет несколько моментов, представляющих интерес для читателей книги, особенно в отношении Фейербаха.
В то время как «Святой Макс» Маркса ( Sankt Max ), большая часть «Немецкой идеологии» ( Die Deutsche Ideologie ), была опубликована только в 1932 году и, таким образом, обеспечила «Единственному и его собственности» место, вызывающее любопытный интерес среди читателей -марксистов , насмешки Маркса над Штирнером сыграли значительную роль в сохранении работ Штирнера в популярном и академическом дискурсе, несмотря на отсутствие популярности в массах. [22] [44] [45] [46]
Спустя двадцать лет после выхода книги Штирнера ее автор Фридрих Альберт Ланге написал следующее:
Штирнер зашел так далеко в своей скандальной работе «Der Einzige und Sein Eigenthum» (1845), что отверг все моральные идеи. Все, что каким-либо образом, будь то внешняя сила, вера или просто идея, ставит себя выше индивида и его капризов, Штирнер отвергает как ненавистное ограничение себя. Как жаль, что к этой книге — самой крайней из всех, что мы знаем — не была добавлена вторая положительная часть. Это было бы легче, чем в случае с философией Шеллинга ; ибо из безграничного Эго я снова могу породить любой вид Идеализма как свою волю и свою идею . Штирнер уделяет так много внимания воле, что она фактически представляется как коренная сила человеческой природы. Это может напомнить нам о Шопенгауэре . [47]
Некоторые люди считают, что в некотором смысле «вторая положительная часть» вскоре должна была быть добавлена, хотя не Штирнером, а Фридрихом Ницше . Отношения между Ницше и Штирнером кажутся гораздо более сложными. [48] Согласно книге Джорджа Дж. Стэка « Ланге и Ницше» , Ницше читал «Историю материализма » Ланге «снова и снова» и поэтому был хорошо знаком с отрывком, касающимся Штирнера. [49]
Хотя Der Einzige имел успех у критиков и вызвал много откликов со стороны известных философов после публикации, он был снят с печати, и скандальная известность, которую он спровоцировал, сошла на нет за много лет до смерти Штирнера. [50] Однако после его смерти он возродился в публикации на нескольких языках. [50] Штирнер оказал разрушительное влияние на левое гегельянство , но его философия оказала значительное влияние на Маркса, а его magnum opus стал основополагающим текстом индивидуалистического анархизма . [50] Эдмунд Гуссерль однажды предупредил небольшую аудиторию о «соблазнительной силе» Der Einzige , но он никогда не упоминал об этом в своих работах. [51] Как заметил художественный критик и поклонник Штирнера Герберт Рид , книга осталась «застрявшей в желудке» западной культуры с момента своего первого появления. [52]
Многие мыслители читали и были затронуты «Уникальным и его собственностью» в юности, включая Рудольфа Штайнера , Густава Ландауэра , Виктора Сержа , [53] Карла Шмитта и Юргена Хабермаса . Немногие открыто признают какое-либо влияние на их собственное мышление. [54] Книга Эрнста Юнгера «Эймесвиль » имела характер Анарха , основанного на «Однажды в пустыне» Штирнера. [55] Некоторые пытались использовать идеи Штирнера для защиты капитализма, в то время как другие использовали их для аргументации в пользу анархо-синдикализма. [21]
Несколько других авторов, философов и художников цитировали, цитировали или иным образом ссылались на Макса Штирнера. Они включают Альбера Камю в «Бунтаре» (раздел о Штирнере опущен в большинстве английских изданий, включая Penguin 's), Бенджамина Такера, Джеймса Хунекера , [56] Дору Марсден, Ренцо Новаторе , Эмму Голдман , [57] Георга Брандеса , Джона Каупера Поуиса , [58] Мартина Бубера , [59] Сидни Хука , [60] Роберта Антона Уилсона , Хорста Маттаи , Фрэнка Брэнда , Марселя Дюшана , нескольких писателей Ситуационистского Интернационала, включая Рауля Ванейгема [61] и Макса Эрнста . «Душа человека при социализме» Оскара Уайльда заставила некоторых историков предположить, что Уайльд (который мог читать по-немецки) был знаком с этой книгой. [62]
Философия Штирнера сыграла важную роль в развитии современной анархистской мысли, в частности индивидуалистического анархизма и эгоистического анархизма . Хотя Штирнера обычно ассоциируют с индивидуалистическим анархизмом , он оказал влияние на многих социальных анархистов, таких как анархо-феминистки Эмма Гольдман и Федерика Монтсени . В европейском индивидуалистическом анархизме он оказал влияние на его основных сторонников после него, таких как Эмиль Арман , Хан Райнер , Ренцо Новаторе, Джон Генри Маккей, Мигель Хименес Игуалада и Лев Черный .
В американском индивидуалистическом анархизме он нашел приверженцев в лице Бенджамина Такера и его журнала Liberty, в то время как они отказались от позиций естественных прав в пользу эгоизма. [63] Несколько периодических изданий «несомненно находились под влиянием представления эгоизма в Liberty ». Они включали I , издаваемый Кларенсом Ли Шварцем и редактируемый Уильямом Уолстейном Гордаком и Дж. Уильямом Ллойдом (все соратники Liberty ); и The Ego и The Egoist , оба из которых редактировались Эдвардом Х. Фултоном. Среди эгоистических газет, за которыми следил Такер, были немецкая Der Eigene , редактируемая Адольфом Брандом ; и The Eagle and The Serpent , издаваемая в Лондоне. Последняя, наиболее известная англоязычная эгоистическая газета, издавалась с 1898 по 1900 год с подзаголовком A Journal of Egoistic Philosophy and Sociology . [63] Другие американские эгоистичные анархисты начала 20-го века включают Джеймса Л. Уокера , Джорджа Шумма, Джона Беверли Робинсона , Стивена Т. Байингтона . [63]
В Соединенном Королевстве Герберт Рид находился под влиянием Штирнера и отмечал близость его эгоизма к экзистенциализму (см. экзистенциальный анархизм). Позже, в 1960-х годах, Даниэль Герен в своей книге « Анархизм: от теории к практике» пишет , что Штирнер «реабилитировал личность в то время, когда в философской области доминировал гегелевский антииндивидуализм, а большинство реформаторов в социальной области были вынуждены под влиянием злодеяний буржуазного эгоизма подчеркнуть его противоположность», и указывал на «смелость и размах его мысли». [64] В 1970-х годах американский ситуационистский коллектив For Ourselves опубликовал книгу под названием « Право быть жадным: тезисы о практической необходимости требовать все », в которой они отстаивают «коммунистический эгоизм», основываясь на Штирнере. [65]
Позже в Соединенных Штатах возникла тенденция пост-левой анархии , на которую Штирнер оказал глубокое влияние в таких аспектах, как критика идеологии. Джейсон МакКуинн говорит, что «когда я (и другие антиидеологические анархисты) критикую идеологию, это всегда с определенной критической, анархистской точки зрения, укорененной как в скептической, индивидуалистически-анархистской философии Макса Штирнера». [66] Боб Блэк и Ферал Фаун/Вольфи Ландстрейхер твердо придерживаются штирнеровского эгоизма. В гибриде постструктурализма и анархизма, называемом пост-анархизмом , Сол Ньюман писал о Штирнере и его сходстве с постструктурализмом. Повстанческий анархизм также имеет важную связь со Штирнером, как можно увидеть в работах Вольфи Ландстрейхера и Альфредо Бонанно , который также писал о нем в таких работах, как Макс Штирнер и Макс Штирнер и анархизм . [67]
Немецкий штирнерист Адольф Бранд в 1896 году выпустил гомосексуальный журнал Der Eigene. Это было первое в мире постоянное гомосексуальное издание [68] , выходившее до 1931 года. Название было взято из трудов Штирнера (который оказал большое влияние на молодого Бранда) и отсылает к концепции Штирнера о « самовладении » индивидуума. Другим ранним гомосексуальным активистом, на которого повлиял Штирнер, был Джон Генри Маккей. Маккей также использовал работы Штирнера для оправдания «любви мужчины к мальчику» и отмены возраста согласия. [69] Среди феминисток, на которых повлиял Штирнер, можно назвать анархистку Эмму Гольдман, а также Дору Марсден, которая основала журналы The Freewoman , The New Freewoman и The Egoist . Штирнер также оказал влияние на пропагандиста свободной любви и полиамории Эмиля Армана в контексте французского индивидуалистического анархизма начала XX века, который известен «призывом к нудистскому натуризму , решительной защитой методов контроля рождаемости, идеей «союзов эгоистов» с единственным оправданием сексуальных практик». [70]
В своей книге «Призраки Маркса» влиятельный французский мыслитель-постструктуралист Жак Деррида рассматривал Штирнера и его отношения с Марксом, а также анализировал концепцию «призраков» или «призраков» Штирнера. [71] Жиль Делёз , другой ключевой мыслитель, связанный с постструктурализмом, кратко упоминает Штирнера в своей книге «Логика смысла» . [72] Сол Ньюман называет Штирнера протопостструктуралистом, который , с одной стороны, по сути предвосхитил современных постструктуралистов, таких как Фуко , Лакан , Делёз и Деррида, но, с другой стороны, уже превзошел их, тем самым предоставив то, что они были неспособны, — то есть основу для неэссенциалистской критики нынешнего либерального капиталистического общества. Это особенно очевидно в отождествлении Штирнером себя с «творческим ничто», вещью, которая не может быть связана идеологией, недоступной для представления в языке.
Фридрих Энгельс так прокомментировал Штирнера в стихах во времена Die Freien :
Посмотрите на Штирнера, посмотрите на него, мирного врага всякого принуждения.
Пока он еще пьет пиво,
Скоро он будет пить кровь, как воду.
Когда другие дико кричат «долой королей» ,
Штирнер тут же добавляет «долой и законы».
Штирнер, полный достоинства, провозглашает:
Вы сгибаете свою волю и смеете называть себя свободными.
Вы привыкаете к рабству.
Долой догматизм, долой закон. [73]
Энгельс однажды даже вспомнил, как они были «большими друзьями» ( Duzbrüder ). [15] В ноябре 1844 года Энгельс написал письмо Карлу Марксу, в котором сначала сообщил о визите к Моисею Гессу в Кельн , а затем продолжил, отметив, что во время этого визита Гесс дал ему печатный экземпляр новой книги Штирнера « Единственное и его свойство ». В своем письме Марксу Энгельс обещал послать ему экземпляр книги, поскольку она, безусловно, заслуживала их внимания, поскольку Штирнер «очевидно обладал среди «свободных» наибольшим талантом, независимостью и трудолюбием». [15] Поначалу Энгельс был в восторге от книги и свободно выражал свое мнение в письмах Марксу:
Но то, что верно в его принципе, мы тоже должны принять. И то, что верно, это то, что прежде чем мы сможем быть активными в каком-либо деле, мы должны сделать его своим собственным, эгоистическим делом — и что в этом смысле, совершенно помимо любых материальных ожиданий, мы являемся коммунистами в силу нашего эгоизма, что из эгоизма мы хотим быть людьми, а не просто индивидуумами. [74]
Позже Маркс и Энгельс написали большую критику работы Штирнера. Количество страниц, которые Маркс и Энгельс посвящают нападкам на Штирнера в неотредактированном тексте « Немецкой идеологии», превышает общее количество написанных Штирнером работ. [75] В книге Штирнер высмеивается как Санкт Макс (Святой Макс) и как Санчо (ссылка на Санчо Пансу Сервантеса ). Как описал это Исайя Берлин , Штирнера «преследуют на протяжении пятисот страниц тяжелых насмешек и оскорблений». [76] Книга была написана в 1845–1846 годах, но была опубликована только в 1932 году. Длительная яростная полемика Маркса со Штирнером с тех пор считается важным поворотным моментом в интеллектуальном развитии Маркса от идеализма к материализму . Утверждалось, что исторический материализм был методом Маркса примирения коммунизма с штирнеровским отрицанием морали. [44] [45] [46]
Идеи Штирнера и Фридриха Ницше часто сравнивали, и многие авторы обсуждали очевидные сходства в их трудах, иногда поднимая вопрос о влиянии. [77] В первые годы становления Ницше как известной фигуры в Германии единственным мыслителем, которого обсуждали в связи с его идеями чаще, чем Штирнера, был Артур Шопенгауэр . [78] Несомненно, что Ницше читал книгу «Уникальное и его свойство» , которая упоминалась в «Истории материализма » Фридриха Альберта Ланге и «Философии бессознательного » Карла Роберта Эдуарда фон Гартмана , обе из которых Ницше хорошо знал. [79] Однако нет никаких указаний на то, что он действительно читал ее, поскольку нигде в публикациях, статьях или переписке Ницше не упоминается Штирнер. [80] В 2002 году биографическое открытие показало, что, вероятно, Ницше столкнулся с идеями Штирнера до того, как он прочитал Гартмана и Ланге в октябре 1865 года, когда он встретился с Эдуардом Мушаке, старым другом Штирнера в 1840-х годах. [81]
Как только работа Ницше начала доходить до более широкой аудитории, был поднят вопрос о том, не обязан ли он влиянием Штирнеру. Еще в 1891 году, когда Ницше был еще жив, хотя и недееспособен из-за психического заболевания, Гартман зашел так далеко, что предположил, что он плагиатил у Штирнера. [82] К концу века вера в то, что Ницше находился под влиянием Штирнера, была настолько распространена, что стала чем-то вроде общего места, по крайней мере, в Германии, побудив одного наблюдателя заметить в 1907 году, что «влияние Штирнера в современной Германии приняло поразительные масштабы и движется в целом параллельно влиянию Ницше. Эти два мыслителя считаются представителями по сути одной и той же философии». [83]
С самого начала того, что было охарактеризовано как «великий спор» [84] относительно возможного положительного влияния Штирнера на Ницше, тем не менее, были отмечены серьезные проблемы с этой идеей. [85] К середине 20-го века, если Штирнер вообще упоминался в работах о Ницше, идея влияния часто отвергалась напрямую или отвергалась как не подлежащая ответу. [86] Однако идея о том, что Ницше каким-то образом находился под влиянием Штирнера, продолжает привлекать значительное меньшинство, возможно, потому, что кажется необходимым объяснить часто отмечаемые (хотя, возможно, поверхностные) сходства в их трудах. [87] В любом случае, наиболее существенные проблемы с теорией возможного влияния Штирнера на Ницше не ограничиваются трудностью установления того, знал ли один человек о другом или читал его. Они также состоят в определении того, мог ли Штирнер в частности оказать значимое влияние на человека, столь широко читаемого, как Ницше. [88]
Индивидуалистическая анархическая ориентация ранней философии Рудольфа Штайнера — до того, как он обратился к теософии около 1900 года — имеет сильные параллели и, по общему признанию, находилась под влиянием концепции Эго Штирнера, для которой Штайнер, по его утверждению, предоставил философскую основу. [89]
Бруно Бауэр и Людвиг Буль представляли младогегельянцев на его похоронах.
{{cite book}}
: CS1 maint: DOI inactive as of November 2024 (link)