Германские народы были племенными группами, которые жили в Северной Европе в Классической Античности и Раннем Средневековье . В современной науке они обычно включают в себя не только германцев римской эпохи, которые жили как в Германии , так и в частях Римской империи, но и все германоязычные народы этой эпохи, независимо от того, где они жили, в первую очередь готы . Другой термин, древние германцы , многими учеными считается проблематичным, поскольку он предполагает идентичность с современными германцами . Хотя первые римские описания германцев включали племена к западу от Рейна, их родина Германия изображалась как простирающаяся к востоку от Рейна , до южной Скандинавии и Вислы на востоке и до верхнего Дуная на юге. Другие германоязычные народы, такие как бастарны и готы, жили дальше на восток, на территории современных Молдовы и Украины . Термин германцы , как правило, используется только для обозначения исторических народов с I по IV века нашей эры. [1]
Различные академические дисциплины имеют свои собственные определения того, что делает кого-то или что-то «германским». [2] Некоторые ученые призывают к полному отказу от этого термина как от современной конструкции, поскольку объединение «германских народов» подразумевает общую групповую идентичность, для которой существует мало доказательств. [3] Другие ученые защищают продолжающееся использование термина и утверждают, что общий германский язык позволяет говорить о «германских народах», независимо от того, считали ли эти древние и средневековые народы себя имеющими общую идентичность. [4] Ученые в целом согласны, что можно ссылаться на германские языки примерно с 500 г. до н. э. [5] Археологи обычно связывают самые ранние четко идентифицируемые германоязычные народы с культурой Ясторф доримского железного века на юге Дании и севере Германии с 6 по 1 вв. до н. э. Это существовало примерно в то же время, когда, как предполагается, произошел первый германский сдвиг согласных , что привело к появлению узнаваемых германских языков. [6] [a] Германские языки распространились на юг, восток и запад, вступая в контакт с кельтскими , иранскими , балтийскими и славянскими народами, прежде чем их заметили римляне.
Римские авторы впервые описали германцев около Рейна в I веке до н. э., когда Римская империя устанавливала свое господство в этом регионе. При императоре Августе (27 г. до н. э. — 14 г. н. э.) римляне попытались завоевать большую часть Германии между Рейном и Эльбой , но отступили после шокирующего поражения в битве в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э. Римляне продолжали осторожно управлять германской границей, вмешиваясь в приграничную политику и строя длинную укрепленную границу, Limes Germanicus . С 166 по 180 г. н. э. Рим был втянут в конфликт против германских маркоманов и квадов с их союзниками, который был известен как Маркоманские войны . После этого крупного потрясения в исторических записях впервые появляются новые германские народы, такие как франки , готы , саксы и алеманны . В период Великого переселения народов (375–568) такие германские народы вошли в Римскую империю и в конечном итоге основали свои собственные « варварские королевства » на территории Западной Римской империи. Со временем франки стали самыми могущественными из них, завоевав многих других. В конце концов, франкский король Карл Великий присвоил себе титул императора Священной Римской империи в 800 году.
Археологические находки свидетельствуют о том, что источники римской эпохи изображали германский образ жизни как более примитивный, чем он был на самом деле. Вместо этого археологи обнаружили доказательства сложного общества и экономики по всей Германии. Германоязычные народы изначально разделяли схожие религиозные практики. Обозначаемые термином германское язычество , они различались по всей территории, занимаемой германоязычными народами. В течение поздней античности большинство континентальных германских народов и англосаксы Британии обратились в христианство, но саксы и скандинавы обратились только гораздо позже. Германские народы разделяли родную письменность — известную как руны — примерно с первого века или ранее, которая постепенно была заменена латинской письменностью , хотя руны продолжали использоваться для специальных целей и после этого.
Традиционно считалось, что германские народы обладают правом, в котором доминируют концепции вражды и возмещения крови . Точные детали, природа и происхождение того, что до сих пор обычно называют « германским правом », в настоящее время являются спорными. Римские источники утверждают, что германские народы принимали решения на народном собрании (тинге ) , но что у них также были короли и военачальники. Древние германоязычные народы, вероятно, разделяли общую поэтическую традицию, аллитерационный стих , а более поздние германские народы также разделяли легенды, берущие начало в эпоху переселения народов.
Публикация « Germania » Тацита гуманистическими учеными в 1400-х годах оказала большое влияние на зарождающуюся идею «германских народов». Более поздние ученые романтического периода , такие как Якоб и Вильгельм Гримм , разработали несколько теорий о природе германских народов, которые находились под сильным влиянием романтического национализма . Для этих ученых «германский» и современный «немец» были идентичны. Идеи о ранних немцах также были очень влиятельны среди членов националистического и расистского движения völkisch и позднее были заимствованы нацистами . Во второй половине 20-го века спорное неправильное использование древней германской истории и археологии было дискредитировано и с тех пор привело к негативной реакции против многих аспектов более ранней науки.
Этимология латинского слова Germani , от которого произошли Latin Germania и English Germanic, неизвестна, хотя было выдвинуто несколько предложений. Даже язык, от которого оно произошло, является предметом спора, с предложениями германского, кельтского , латинского и иллирийского происхождения. [9] Хервиг Вольфрам , например, считает , что Germani должно быть галльским . [10] Историк Вольфганг Пфайфер более или менее соглашается с Вольфрамом и предполагает, что название Germani , вероятно, имеет кельтскую этимологию и связано со староирландским словом gair («соседи») или может быть связано с кельтским словом для их боевых кличей, gairm , которое упрощается до «соседи» или «крикуны». [11] Независимо от языка происхождения, название было передано римлянам через кельтских носителей. [12]
Неясно, называла ли себя когда-либо какая-либо группа людей Germani . [13] К поздней античности только народы около Рейна, особенно франки и иногда алеманны, назывались Germani или Germanoi латинскими и греческими писателями соответственно. [14] Впоследствии Germani перестало использоваться как название для любой группы людей и было возрождено как таковое только гуманистами в 16 веке. [13] Ранее, ученые в период Каролингов (VIII–XI века) уже начали использовать Germania и Germanicus в территориальном смысле для обозначения Восточной Франкии . [15]
В современном английском прилагательное Germanic отличается от German , которое обычно используется только применительно к современным немцам. Germanic относится к древним Germani или более широкой германской группе. [16] В современном немецком языке древние Germani называются Germanen , а Germania — Germanien , в отличие от современных Germans ( Deutsche ) и современной Германии ( Deutschland ). Прямыми эквивалентами в английском языке, однако, являются Germans для Germani и Germany для Germania [17], хотя также используется латинское Germania . Чтобы избежать двусмысленности, Germani можно вместо этого называть «древними немцами» или Germani, используя латинский термин в английском языке. [18] [16]
Современное определение германских народов сложилось в XIX веке, когда термин «германский» был связан с недавно выявленной германской языковой семьей . Лингвистика предоставила новый способ определения германских народов, который стал использоваться в историографии и археологии. [19] [2] Хотя римские авторы не исключали последовательно кельтоязычных людей или не имели термина, соответствующего германоязычным народам, это новое определение, которое использовало германский язык в качестве основного критерия, представляло Germani как народ или нацию ( Volk ) со стабильной групповой идентичностью, связанной с языком. В результате некоторые ученые рассматривают Germani (латынь) или Germanoi (грек) источников римской эпохи как негерманские, если они, по-видимому, говорили на негерманских языках. [20] Для ясности германские народы, когда определяются как «носители германского языка», иногда называются «германоязычными народами». [2] Сегодня термин «германский» широко применяется к «явлениям, включающим идентичности, социальные, культурные или политические группы, материальные культурные артефакты, языки и тексты, и даже определенные химические последовательности, обнаруженные в ДНК человека». [21] Некоторые ученые продолжают использовать этот термин для обозначения культуры, существовавшей между 1-м и 4-м веками н. э., но большинство историков и археологов, исследующих позднюю античность и раннее средневековье, больше не используют его. [22]
Помимо обозначения языковой семьи (т. е. «германские языки»), применение термина «германский» стало спорным в науке с 1990 года, [2] особенно среди археологов и историков. Ученые все чаще подвергают сомнению понятие этнически определенных групп людей ( Völker ) как стабильных основных субъектов истории. [23] Связь археологических комплексов с этнической принадлежностью также все чаще подвергается сомнению. [24] Это привело к тому, что разные дисциплины разработали разные определения «германского». [2] Начиная с работы «Школы Торонто» вокруг Вальтера Гоффарта , разные ученые отрицали, что когда-либо существовало что-либо вроде общей германской этнической идентичности. Такие ученые утверждают, что большинство идей о германской культуре взяты из гораздо более поздних эпох и спроецированы назад в античность. [25] Историки Венской школы, такие как Вальтер Поль , также призывали избегать этого термина или использовать его с тщательным объяснением, [26] и утверждали, что существует мало доказательств общей германской идентичности. [27] Англосаксонист Леонард Нейдорф пишет, что историки континентально-европейских германских народов V и VI веков «согласны» с тем, что не было никакой пангерманской идентичности или солидарности. [28] То, поддерживает ли ученый существование общей германской идентичности или нет, часто связано с его позицией относительно характера конца Римской империи . [29]
Защитники продолжающегося использования термина «германский» утверждают, что носители германских языков могут быть идентифицированы как германский народ по языку, независимо от того, как они себя видят. [4] Лингвисты и филологи обычно скептически реагируют на утверждения об отсутствии германской идентичности или культурного единства, [30] и они могут рассматривать германский просто как давно устоявшийся и удобный термин. [31] Некоторые археологи также выступали за сохранение термина «германский» из-за его широкой узнаваемости. [32] Археолог Хайко Штойер определяет свою собственную работу о германцах в географических терминах (охватывая Германию ), а не в этнических терминах. [33] Тем не менее он приводит доводы в пользу некоторого чувства общей идентичности между германцами , отмечая использование общего языка, общего рунического письма , различных общих объектов материальной культуры, таких как брактеаты и гулльгубберы (небольшие золотые предметы), а также конфронтацию с Римом как вещи, которые могли вызвать чувство общей «германской» культуры. [34] Несмотря на осторожность в использовании термина «германский» для обозначения народов, Себастьян Братер , Вильгельм Хайцман и Штеффен Патцольд тем не менее ссылаются на другие общие черты, такие как широко засвидетельствованное поклонение божествам, таким как Один , Тор и Фригг , а также общую легендарную традицию . [31]
Первым автором, описавшим германцев как большую категорию народов, отличных от галлов и скифов, был Юлий Цезарь , писавший около 55 г. до н. э. во время своего наместничества в Галлии. [35] В рассказе Цезаря наиболее четкой определяющей характеристикой германцев было то, что их родина находилась к востоку от Рейна , [36] напротив Галлии на западной стороне. Цезарь стремился объяснить как то, почему его легионы остановились у Рейна, так и то, почему германцы были более опасны для империи, чем галлы. [37] Объясняя эту угрозу, он также классифицировал кимвров и тевтонов , которые ранее вторглись в Италию, как германцев . [38] [39] Хотя Цезарь описал Рейн как границу между германцами и кельтами, он также описывает германцев-цисренанов на западном берегу Рейна, которые, как он считал, переместились с востока. [40] Неясно, были ли эти германцы на самом деле носителями германского языка. [41] Согласно римскому историку Тациту в его «Германии» (ок. 98 г. н. э.), именно среди этой группы, в частности, среди тунгри , впервые возникло название германцы , прежде чем оно распространилось на другие группы. [42] Тацит сообщал, что в его время многие народы к западу от Рейна в Римской Галлии все еще считались германцами . [43] Разделение Цезарем германцев от кельтов не было принято большинством греческих писателей. [44]
Цезарь и последующие за ним авторы считали Германию простирающейся к востоку от Рейна на неопределенное расстояние, ограниченной Балтийским морем и Герцинским лесом . [45] Плиний Старший и Тацит помещали восточную границу по Висле . [46] Верхний Дунай служил южной границей. Между ним и Вислой Тацит набросал нечеткую границу, описывая Германию как отделенную на юге и востоке от даков и сарматов взаимным страхом или горами. [47] Эта неопределенная восточная граница связана с отсутствием стабильных границ в этой области, таких, которые поддерживались римскими армиями вдоль Рейна и Дуная. [44] Географ Птолемей (II в. н. э.) применял название Germania magna («Великая Германия», греч . Γερμανία Μεγάλη ) к этой области, противопоставляя ее римским провинциям Germania Prima и Germania Secunda (на западном берегу Рейна). [48] В современной науке Germania magna иногда также называют Germania libera («свободная Германия»), [49] название, придуманное Якобом Гриммом около 1835 года. [50]
Цезарь и, вслед за ним, Тацит, изображали германцев как разделяющих элементы общей культуры. [51] Небольшое количество отрывков Тацита и других римских авторов (Цезаря, Светония) упоминают германские племена или отдельных лиц, говорящих на языке, отличном от галльского. Для Тацита ( Germania 43, 45, 46) язык был характерной, но не определяющей чертой германских народов. [52] Многие из приписываемых этнических характеристик германцев представляли их как типично «варваров», включая обладание стереотипными пороками, такими как «дикость», и добродетелями, такими как целомудрие. [53] Тацит временами был не уверен, является ли народ германским или нет. Он выразил неуверенность в отношении певкинов , которые, по его словам, говорили и жили как германцы , хотя они не жили в Германии, и они начали выглядеть как сарматы из-за смешанных браков. Оси и котины жили в Германии, но не были германцами , потому что у них были другие языки и обычаи. [b] Эсти жили на восточном берегу Балтики и были похожи на свевов по своей внешности и обычаям, хотя они говорили на другом языке. [52] Древние авторы не проводили последовательного различия между территориальным определением («те, кто живет в Германии ») и этническим определением («имеющие германские этнические характеристики»), и эти два определения не всегда совпадали. [54]
В 3 веке, когда римляне столкнулись с германоязычными народами, жившими к северу от Нижнего Дуная и сражавшимися на лошадях, такими как готы и гепиды, они не называли их германцами . Вместо этого они связывали их с негерманскоязычными народами, такими как гунны , сарматы и аланы , которые имели схожую культуру. [44] Римляне также называли их «готскими народами» ( gentes Gothicae ), даже если они не говорили на германском языке, и они часто называли готов «гетами » , приравнивая их к негерманскому народу, проживающему в том же регионе. [55] Писатель Прокопий описывал эти новые «гетические» народы как имеющие схожую внешность, законы, арианскую религию и общий язык. [56]
Несколько древних источников перечисляют подразделения германских племен. Плиний Старший , писавший в первом веке н. э., перечисляет пять германских подгрупп: вандили, ингвеоны, истуаеоны (проживающие около Рейна), герминоны (во внутренних районах Германии) и певцины бастерны (проживающие на нижнем Дунае около даков). [57] Во второй главе « Германии» , написанной примерно полвека спустя, Тацит перечисляет только три подгруппы: ингвеоны (около моря), герминоны (во внутренних районах Германии) и истваеоны (остальные племена); [58] Тацит говорит, что каждая из этих групп претендовала на происхождение от бога Манна , сына Туисто . [59] Тацит также упоминает вторую традицию, согласно которой было четыре сына либо Манна, либо Туисто, от которых произошли группы марсов, гамбривов, свевов и вандилов. [60] [61] Герминоны также упоминаются Помпонием Мелой , но в других древних трудах о германцах эти подразделения не упоминаются . [60]
В списке германских подгрупп Тацита и Плиния есть ряд несоответствий. Хотя и Тацит, и Плиний упоминают некоторые скандинавские племена, они не включены в подразделения. [57] В то время как Плиний перечисляет свевов как часть герминонов, Тацит рассматривает их как отдельную группу. [62] Кроме того, описание Тацитом группы племен, объединенных культом Нертуса ( Germania 40 ), а также культа Алкиса, контролируемого наханарвали ( Germania 43 ), и рассказ Тацита о мифе о происхождении семнонов ( Germania 39 ) — все это предполагает иные подразделения, чем три, упомянутые во 2-й главе Germania . [63]
Подразделения, найденные у Плиния и Тацита, были очень влиятельны для изучения германской истории и языка вплоть до недавнего времени. [57] Однако, за исключением Тацита и Плиния, нет других текстовых указаний на то, что эти группы были важны. Подгруппы, упомянутые Тацитом, не используются им в других местах его работы, противоречат другим частям его работы и не могут быть согласованы с Плинием, который столь же непоследователен. [62] [61] Кроме того, нет никаких лингвистических или археологических свидетельств для этих подгрупп. [62] [64] Новые археологические находки, как правило, показывают, что границы между германскими народами были очень проницаемыми, и ученые теперь предполагают, что миграция, распад и формирование культурных единиц были постоянными явлениями в пределах Германии. [65] Тем не менее, различные аспекты, такие как аллитерация многих племенных названий в рассказе Тацита и имя самого Манна, предполагают, что происхождение от Манна было подлинной германской традицией. [66]
Все германские языки происходят от протоиндоевропейского языка (ПИЕ), который, как принято считать, был распространен между 4500 и 2500 годами до н. э. [67] Предок германских языков упоминается как прото- или общегерманский [ 68] и, вероятно, представлял собой группу взаимно понятных диалектов [69] . Они имеют отличительные характеристики, которые отличают их от других индоевропейских подсемей языков, такие как закон Гримма и Вернера , сохранение системы аблаута ПИЕ в германской глагольной системе (особенно в сильных глаголах ) или слияние гласных a и o ( ə , a , o > a; ā , ō > ō ). [70] В догерманский лингвистический период (2500–500 гг. до н.э.) протоязык почти наверняка находился под влиянием неизвестного неиндоевропейского языка , что все еще заметно в германской фонологии и лексике . [71] [c]
Хотя протогерманский язык реконструируется без диалектов с помощью сравнительного метода , почти наверняка он никогда не был единым протоязыком. [74] Поздняя ясторфская культура занимала так много территории, что маловероятно, что германское население говорило на одном диалекте, и следы ранних языковых разновидностей были выделены учеными. [75] Родственные диалекты самого протогерманского языка, безусловно, существовали, о чем свидетельствует отсутствие первого германского звукового сдвига (закон Гримма) в некоторых «парагерманских» записанных собственных именах, и реконструированный протогерманский язык был лишь одним из нескольких диалектов, на которых говорили в то время народы, идентифицированные как «германские» римскими источниками или археологическими данными. [76] Хотя римские источники называют различные германские племена, такие как свевы, алеманны, бауивари и т. д., маловероятно, что все члены этих племен говорили на одном диалекте. [77]
Определенные и исчерпывающие свидетельства германских лексических единиц появились только после завоевания Цезарем Галлии в I веке до н. э., после чего контакты с носителями протогерманского языка начали усиливаться. Алкис , пара богов-братьев, которым поклонялись Наханарвали , приводится Тацитом как латинизированная форма * alhiz (своего рода « олень »), а слово sapo («краска для волос»), несомненно, заимствовано из протогерманского * saipwōn- (английское мыло ) , о чем свидетельствует параллельное финское заимствование saipio . [78] Название фрейма , описанное Тацитом как короткое копье, которое носили германские воины, скорее всего, происходит от соединения * fram-ij-an- («идущий вперед»), как предполагают сопоставимые семантические структуры, обнаруженные в ранних рунах (например, raun-ij-az «испытатель», на наконечнике копья) и лингвистические родственные слова, засвидетельствованные в более поздних древнескандинавском , древнесаксонском и древневерхненемецком языках: fremja , fremmian и fremmen — все они означают «выполнять». [79]
В отсутствие более ранних свидетельств следует предположить, что носители протогерманского языка, проживавшие в Германии, были членами дописьменных обществ. [81] Единственные доримские надписи, которые можно было бы интерпретировать как протогерманские, написанные этрусским алфавитом , были найдены не в Германии, а в венетском регионе. Надпись harikastiteiva \\\ip , выгравированная на шлеме Негау в III–II вв. до н. э., возможно, германоязычным воином, участвовавшим в битве в Северной Италии, была интерпретирована некоторыми учеными как Harigasti Teiwǣ ( * harja-gastiz 'армейский гость' + * teiwaz 'бог, божество'), что могло быть призывом к богу войны или знаком собственности, выгравированным ее владельцем. [80] Надпись Fariarix ( * farjōn- 'паром' + * rīk- 'правитель'), вырезанная на тетрадрахмах , найденных в Братиславе (середина I в. до н. э.), может указывать на германское имя кельтского правителя. [82]
К тому времени, когда носители германских языков вошли в письменную историю, их языковая территория простиралась дальше на юг, поскольку германский диалектный континуум (где соседние языковые разновидности лишь немного расходились между собой, но отдаленные диалекты не обязательно были взаимно понятны из-за накопленных различий на расстоянии) охватывал регион, примерно расположенный между Рейном , Вислой , Дунаем и южной Скандинавией в течение первых двух столетий нашей эры . [ 83] Восточногерманские носители жили на побережьях и островах Балтийского моря, в то время как носители северо-западных диалектов занимали территории в современной Дании и приграничных частях Германии в самые ранние даты, когда их можно было идентифицировать. [84]
Во 2-м и 3-м веках н. э. миграции восточногерманских родов с побережья Балтийского моря на юго-восток вглубь страны привели к их отделению от диалектного континуума. [85] К концу 3-го века н. э. языковые расхождения, такие как потеря западногерманскими языками конечной согласной -z, уже произошли в «остаточном» северо-западном диалектном континууме. [86] Последний определенно закончился после миграций англов , ютов и части саксонских племен в 5-м и 6-м веках в направлении современной Англии. [87]
_-_Weihestein_des_Caldinius_Firminius.jpg/1280px-Weyer_(Mechernich)_-_Weihestein_des_Caldinius_Firminius.jpg)
Германские языки традиционно делятся на восточногерманские , северогерманские и западногерманские ветви. [88] Современная преобладающая точка зрения заключается в том, что северогерманские и западногерманские языки также были включены в более крупную подгруппу, называемую северо-западногерманскими языками. [89]
Дальнейшие внутренние классификации все еще являются предметом споров среди ученых, поскольку неясно, являются ли внутренние черты, общие для нескольких ветвей, следствием ранних общих инноваций или более позднего распространения местных диалектных инноваций. [101] [d]
Германоязычные народы говорят на индоевропейском языке . Ведущая теория происхождения германских языков, предложенная археологическими, лингвистическими и генетическими свидетельствами, [102] постулирует распространение индоевропейских языков из Понтийско-Каспийской степи в Северную Европу в третьем тысячелетии до н. э. посредством языковых контактов и миграций из культуры шнуровой керамики в современную Данию, что привело к культурному смешению с более ранней культурой воронковидных кубков . [103] [e] Последующая культура скандинавского бронзового века (ок. 2000/1750 – ок. 500 г. до н. э.) демонстрирует определенную культурную и популяционную преемственность с более поздними германскими народами, [7] и часто предполагается, что именно она была культурой, в которой развился германский праязык , предшественник протогерманского языка. [104] Однако неясно, обладали ли эти более ранние народы какой-либо этнической преемственностью с более поздними германскими народами. [8]
В целом ученые сходятся во мнении, что можно говорить о германоязычных народах после 500 г. до н. э., хотя первое упоминание названия Germani относится к гораздо более позднему времени. [5] Археологические и лингвистические данные свидетельствуют о том, что между 500 г. до н. э. и началом нашей эры Urheimat («первоначальная родина») протогерманского языка , идиомы предков всех засвидетельствованных германских диалектов, существовала в археологической культуре, известной как поздняя Ясторфская культура , или вблизи нее, в центральной части Эльбы на территории современной Германии, простираясь на север до Ютландии и на восток до современной Польши. [105] [f] Если Ясторфская культура является источником германских народов, то Скандинавский полуостров должен был стать германским либо путем миграции, либо путем ассимиляции в течение того же периода. [106] В качестве альтернативы Герман Амент подчеркнул, что две другие археологические группы должны были принадлежать к Germani , одна по обе стороны Нижнего Рейна и достигала Везера , а другая в Ютландии и южной Скандинавии. Таким образом, эти группы показывают «полицентрическое происхождение» германских народов. [107] Соседняя пшеворская культура в современной Польше, как полагают, возможно, отражает германский и славянский компонент. [108] [g] Отождествление культуры Ясторф с Germani подверглось критике со стороны Себастьяна Бразера , который отметил, что, по-видимому, в ней отсутствуют такие области, как южная Скандинавия и район Рейна-Везера, которые, по утверждениям лингвистов, были германскими, в то же время не соответствующие определению Germani римской эпохи , которое включало кельтоязычные народы дальше на юг и запад. [109]
Категория доказательств, используемых для определения прародины протогерманского языка, основана на следах ранних языковых контактов с соседними языками. Германские заимствования в финских и саамских языках сохранили архаичные формы (например, финское kuningas , от протогерманского * kuningaz 'король'; rengas , от * hringaz 'кольцо'; и т. д.), [110] причем более старые заимствованные слои, возможно, относятся к более раннему периоду интенсивных контактов между догерманскими и финно-пермскими (т. е. финно-саамскими ) носителями. [111] Общие лексические инновации между кельтскими и германскими языками, сосредоточенные в определенных семантических областях, таких как религия и война, указывают на интенсивные контакты между германцами и кельтскими народами , обычно отождествляемые с археологической культурой Ла Тена , обнаруженной на юге Германии и в современной Чешской Республике. [112] Ранние контакты, вероятно, имели место в догерманский и докельтский периоды, датируемые 2-м тысячелетием до н. э., [113] [h] и кельты, по-видимому, оказали большое влияние на германскую культуру вплоть до первого века н. э., что привело к высокой степени общей кельтско-германской материальной культуры и социальной организации. [114] Некоторые свидетельства языковой конвергенции между германскими и италийскими языками , чья прародина , как предполагается, находилась к северу от Альп до 1-го тысячелетия до н. э., также были выделены учеными. [115] Общие изменения в их грамматиках также предполагают ранние контакты между германскими и балто-славянскими языками ; Однако некоторые из этих нововведений свойственны только балтийскому языку, что может указывать на лингвистические контакты в относительно поздний период, во всяком случае после первоначального распада балто-славянского языка на балтийские и славянские языки , при этом сходство со славянским языком рассматривается как остатки индоевропейских архаизмов или результат вторичных контактов. [116] [117] [i]
По мнению некоторых авторов, бастарны , или певкины , были первыми германцами , с которыми столкнулся греко-римский мир и которые, таким образом, были упомянуты в исторических записях. [118] Они появляются в исторических источниках, датируемых 3-м веком до н. э. и 4-м веком н. э. [119] Еще одним восточным народом, известным примерно с 200 г. до н. э. и иногда считающимся германоязычным, являются скиры (греч. Skiroi ), которые, как сообщается, угрожали городу Ольвия на Черном море. [120] В конце 2-го века до н. э. римские и греческие источники рассказывают о миграции кимвров, тевтонов и амбронов , которых Цезарь позже классифицировал как германцев. [121] Передвижения этих групп через части Галлии , Италии и Испании привели к Кимврийской войне (113–101 гг. до н. э.) против римлян, в которой тевтоны и кимвры одержали победу над несколькими римскими армиями, но в конечном итоге были побеждены. [122] [123] [124]
Первый век до н. э. был временем экспансии германоязычных народов за счет кельтоязычных государств в современной южной Германии и Чешской Республике. [125] [126] До 60 г. до н. э. Ариовист , которого Цезарь описывал как царя германцев , повел войско, включавшее свевов, через Рейн в Галлию около Безансона , успешно помогая секванам против их врагов эдуев в битве при Магетобриге . [127] [128] Первоначально Ариовист считался союзником Рима. [129] В 58 г. до н. э., когда все больше поселенцев пересекали Рейн, чтобы присоединиться к Ариовисту, Юлий Цезарь пошел на них войной, разгромив их в битве при Вогезах . [128] [130] В последующие годы Цезарь проводил спорную кампанию по завоеванию всей Галлии от имени Рима, установив Рейн в качестве границы. В 55 г. до н. э. он переправился через Рейн в Германию около Кельна . Около современного Неймегена он также уничтожил большую мигрирующую группу тенктеров и узипетов, которые пересекли Рейн с востока. [131]
В течение всего правления Августа — с 27 г. до н. э. по 14 г. н. э. — Римская империя расширялась в Галлию, с Рейном в качестве границы. Начиная с 13 г. до н. э., римские кампании через Рейн продолжались в течение 28 лет. [132] Сначала произошло умиротворение узипетов, сикамбров и фризов около Рейна, затем нападения усилились дальше от Рейна, на хавков , херусков , хаттов и свевов (включая маркоманов ). [133] Эти кампании в конечном итоге достигли и даже пересекли Эльбу, и в 5 г. н. э. Тиберий смог продемонстрировать силу, отправив римский флот в Эльбу и встретив легионы в самом сердце Германии . [134] После того, как Тиберий покорил германский народ между Рейном и Эльбой, регион, по крайней мере до Везера — и, возможно, до Эльбы — был сделан римской провинцией Германия и поставлял солдат для римской армии. [135] [136]
Однако в этот период два германских короля сформировали более крупные союзы. Оба они провели часть своей юности в Риме; первым из них был Маробод из Маркоманнов, [j], который увел свой народ от римских действий в Богемию , которая была защищена лесами и горами, и заключил союзы с другими народами. В 6 г. н. э. Рим запланировал нападение на него, но кампания была прервана, когда понадобились силы для иллирийского восстания на Балканах. [135] [138] Всего три года спустя (9 г. н. э.) второй из этих германских деятелей, Арминий из Херусков — первоначально союзник Рима — заманил большое римское войско в засаду в северной Германии и уничтожил три легиона Публия Квинтилия Вара в битве в Тевтобургском лесу . [139] Марбод и Арминий вступили в войну друг с другом в 17 г. н. э.; Арминий одержал победу, а Марбодус был вынужден бежать к римлянам. [140]
После поражения римлян в Тевтобургском лесу Рим отказался от возможности полной интеграции этого региона в империю. [141] Рим начал успешные кампании через Рейн между 14 и 16 гг. н. э. при Тиберии и Германике, но усилия по интеграции Германии теперь, казалось, перевешивали ее выгоды. [142] Во время правления преемника Августа, Тиберия, государственной политикой стало расширение империи не дальше границы, основанной примерно на Рейне и Дунае, рекомендации, которые были указаны в завещании Августа и зачитаны вслух самим Тиберием. [143] Римское вмешательство в Германию привело к изменчивой и нестабильной политической ситуации, в которой про- и антиримские партии боролись за власть. Арминий был убит в 21 г. н. э. своими соплеменниками-германцами, отчасти из-за этих противоречий и из-за его попытки претендовать на верховную королевскую власть для себя. [140]
После смерти Арминия римские дипломаты стремились сохранить германские народы разделенными и раздробленными. [144] Рим установил отношения с отдельными германскими королями, которые часто обсуждаются как похожие на отношения с государствами-клиентами ; однако ситуация на границе всегда была нестабильной, с восстаниями фризов в 28 г. н. э. и нападениями хавков и хаттов в 60-х гг. н. э. [145] Самой серьезной угрозой римскому порядку было восстание батавов в 69 г. н. э., во время гражданских войн после смерти Нерона, известных как Год четырех императоров . [146] Батавы долгое время служили в качестве вспомогательных войск в римской армии, а также в императорской гвардии в качестве так называемых Numerus Batavorum , часто называемых германскими телохранителями. [147] Восстание возглавил Гай Юлий Цивилис , член батавской королевской семьи и римский военный офицер, и оно привлекло большую коалицию людей как внутри, так и за пределами римской территории. Восстание закончилось после нескольких поражений, причем Цивилис утверждал, что поддерживал только имперские притязания Веспасиана , который победил в гражданской войне. [148]
The century after the Batavian Revolt saw mostly peace between the Germanic peoples and Rome. In 83 CE, Emperor Domitian of the Flavian dynasty attacked the Chatti north of Mainz (Mogontiacum).[150] This war would last until 85 CE. Following the end of the war with the Chatti, Domitian reduced the number of Roman soldiers on the upper Rhine and shifted the Roman military to guarding the Danube frontier, beginning the construction of the limes, the longest fortified border in the empire.[151] The period afterwards was peaceful enough that the emperor Trajan reduced the number of soldiers on the frontier.[152] According to Edward James, the Romans appear to have reserved the right to choose rulers among the barbarians on the frontier.[153]
Following sixty years of quiet on the frontier, 166 CE saw a major incursion of peoples from north of the Danube during the reign of Marcus Aurelius, beginning the Marcomannic Wars.[154] By 168 (during the Antonine plague), barbarian hosts consisting of Marcomanni, Quadi, and Sarmatian Iazyges, attacked and pushed their way to Italy.[155] They advanced as far as Upper Italy, destroyed Opitergium/Oderzo and besieged Aquileia.[156] The Romans had finished the war by 180, through a combination of Roman military victories, the resettling of some peoples on Roman territory, and by making alliances with others.[157] Marcus Aurelius's successor Commodus chose not to permanently occupy any territory conquered north of the Danube, and the following decades saw an increase in the defenses at the limes.[156] The Romans renewed their right to choose the kings of the Marcomanni and Quadi, and Commodus forbid them to hold assemblies unless a Roman centurion was present.[158]
_-_Arte_Romana_-_Photo_Paolo_Villa_FO232047_ombre_gimp_bis.jpg/1280px-thumbnail.jpg)
The period after the Marconmannic Wars saw the emergence of peoples with new names along the Roman frontiers, which were probably formed by the merger of smaller groups.[157] These new confederacies or peoples tended to border the Roman imperial frontier.[159] Many ethnic names from earlier periods disappear.[160] The Alamanni emerged along the upper Rhine and are mentioned in Roman sources from the third century onward.[161] The Goths begin to be mentioned along the lower Danube, where they attacked the city of Histria in 238.[162] The Franks are first mentioned occupying territory between the Rhine and Weser.[163] The Lombards seem to have moved their center of power to the central Elbe.[61] Groups such as the Alamanni, Goths, and Franks were not unified polities; they formed multiple, loosely associated groups, who often fought each other and some of whom sought Roman friendship.[164] The Romans also begin to mention seaborne attacks by the Saxons, a term used generically in Latin for Germanic-speaking pirates. A system of defenses on both sides of the English Channel, the Saxon Shore, was established to deal with their raids.[165][166]
From 250 onward, the Gothic peoples formed the "single most potent threat to the northern frontier of Rome".[163] In 250 CE a Gothic king Cniva led Goths with Bastarnae, Carpi, Vandals, and Taifali into the empire, laying siege to Philippopolis. He followed his victory there with another on the marshy terrain at Abrittus, a battle which cost the life of Roman emperor Decius.[162] In 253/254, further attacks occurred reaching Thessalonica and possibly Thrace.[167] In 267/268 there were large raids led by the Herules in 267/268, and a mixed group of Goths and Herules in 269/270. Gothic attacks were abruptly ended in the years after 270, after a Roman victory in which the Gothic king Cannabaudes was killed.[168]
The Roman limes largely collapsed in 259/260,[169] during the Crisis of the Third Century (235–284),[61] and Germanic raids penetrated as far as northern Italy.[170] The limes on the Rhine and upper Danube was brought under control again in 270s, and by 300 the Romans had reestablished control over areas they had abandoned during the crisis.[170] From the later third century onward, the Roman army relied increasingly on troops of Barbarian origin, often recruited from Germanic peoples, with some functioning as senior commanders in the Roman army.[171] In the 4th century, warfare along the Rhine frontier between the Romans and Franks and Alemanni seems to have mostly consisted of campaigns of plunder, during which major battles were avoided.[172] The Romans generally followed a policy of trying to prevent strong leaders from emerging among the barbarians, using treachery, kidnapping, and assassination, paying off rival tribes to attack them, or by supporting internal rivals.[173]
The Migration Period is traditionally cited by historians as beginning in 375 CE, under the assumption that the appearance of the Huns prompted the Visigoths to seek shelter within the Roman Empire in 376.[174] The end of the migration period is usually set at 568 when the Lombards invaded Italy. During this time period, numerous barbarian groups invaded the Roman Empire and established new kingdoms within its boundaries.[175] These Germanic migrations traditionally mark the transition between antiquity and the beginning of the early Middle Ages.[176] The reasons for the migrations of the period are unclear, but scholars have proposed overpopulation, climate change, bad harvests, famines, and adventurousness as possible reasons.[177] Migrations were probably carried out by relatively small groups rather than entire peoples.[178]
The Greuthungi, a Gothic group in modern Ukraine under the rule of Ermanaric, were among the first peoples attacked by the Huns, apparently facing Hunnic pressure for some years.[179] Following Ermanaric's death, the Greuthungi's resistance broke and they moved toward the Dniester river.[180] A second Gothic group, the Tervingi under King Athanaric, constructed a defensive earthwork against the Huns near the Dniester.[181] However, these measures did not stop the Huns and the majority of the Tervingi abandoned Athanaric; they subsequently fled—accompanied by a contingent of Greuthungi—to the Danube in 376, seeking asylum in the Roman Empire.[182] The emperor Valens chose only to admit the Tervingi, who were settled in the Roman provinces of Thrace and Moesia.[181][183]
Due to mistreatment by the Romans, the Tervingi revolted in 377, starting the Gothic War, joined by the Greuthungi.[184][181][k] The Goths and their allies defeated the Romans first at Marcianople, then defeated and killed emperor Valens in the Battle of Adrianople in 378, destroying two-thirds of Valens' army.[186][187] Following further fighting, peace was negotiated in 382, granting the Goths considerable autonomy within the Roman Empire.[188] However, these Goths—who would be known as the Visigoths—revolted several more times,[189] finally coming to be ruled by Alaric.[190] In 397, the disunited eastern Empire submitted to some of his demands, possibly giving him control over Epirus.[191] In the aftermath of the large-scale Gothic entries into the empire, the Franks and Alemanni became more secure in their positions in 395, when Stilicho, the barbarian generalissimo who held power in the western Empire, made agreements with them.[192]
In 401, Alaric invaded Italy, coming to an understanding with Stilicho in 404/5.[195] This agreement allowed Stilicho to fight against the force of Radagaisus, who had crossed the Middle Danube in 405/6 and invaded Italy, only to be defeated outside Florence.[196] That same year, a large force of Vandals, Suevi, Alans, and Burgundians crossed the Rhine, fighting the Franks but facing no Roman resistance.[197] In 409, the Suevi, Vandals, and Alans crossing the Pyrenees into Spain, where they took possession of the northern part of the peninsula.[198] The Burgundians seized the land around modern Speyer, Worms, and Strasbourg, territory that was recognized by the Roman Emperor Honorius.[199] When Stilicho fell from power in 408, Alaric invaded Italy again and eventually sacked Rome in 410; Alaric died shortly thereafter.[200] The Visigoths withdrew into Gaul where they faced a power struggle until the succession of Wallia in 415 and his son Theodoric I in 417/18.[201] Following successful campaigns against them by the Roman emperor Flavius Constantius, the Visigoths were settled as Roman allies in Gaul between modern Toulouse and Bourdeaux.[202][203]
Other Goths, including those of Athanaric, continued to live outside the empire, with three groups crossing into the Roman territory after the Tervingi.[204] The Huns gradually conquered Gothic groups north of the Danube, of which at least six are known, from 376 to 400. Those in Crimea may never have been conquered.[205] The Gepids also formed an important Germanic people under Hunnic rule; the Huns had largely conquered them by 406.[206] One Gothic group under Hunnic domination was ruled by the Amal dynasty, who would form the core of the Ostrogoths.[207] The situation outside the Roman empire in 410s and 420s is poorly attested, but it is clear that the Huns continued to spread their influence onto the middle Danube.[208]
In 428, the Vandal leader Geiseric moved his forces across the strait of Gibraltar into north Africa. Within two years, they had conquered most of north Africa.[209] By 434, following a renewed political crisis in Rome, the Rhine frontier had collapsed, and in order to restore it, the Roman magister militum Flavius Aetius engineered the destruction of the Burgundian kingdom in 435/436, possibly with Hunnic mercenaries, and launched several successful campaigns against the Visigoths.[210] In 439, the Vandals conquered Carthage, which served as an excellent base for further raids throughout the Mediterranean and became the basis for the Vandal Kingdom.[211] The loss of Carthage forced Aetius to make peace with the Visigoths in 442, effectively recognizing their independence within the boundaries of the empire.[212] During the resulting peace, Aetius resettled the Burgundians in Sapaudia in southern Gaul.[213] In the 430s, Aetius negotiated peace with the Suevi in Spain, leading to a practical loss of Roman control in the province.[214] Despite the peace, the Suevi expanded their territory by conquering Mérida in 439 and Seville in 441.[215]
By 440, Attila and the Huns had come to rule a multi-ethnic empire north of the Danube; two of the most important peoples within this empire were the Gepids and the Goths.[216] The Gepid king Ardaric came to power around 440 and participated in various Hunnic campaigns.[206] In 450, the Huns interfered in a Frankish succession dispute, leading in 451 to an invasion of Gaul. Aetius, by uniting a coalition of Visigoths, part of the Franks, and others, was able to defeat the Hunnic army at the Battle of the Catalaunian Plains.[217] In 453, Attila died unexpectedly, and an alliance led by Ardaric's Gepids rebelled against the rule of his sons, defeating them in the Battle of Nedao.[206] Either before or after Attila's death, Valamer, a Gothic ruler of the Amal dynasty, seems to have consolidated power over a large part of the Goths in the Hunnic domain.[218] For the next 20 years, the former subject peoples of the Huns would fight among each other for preeminence.[219]
The arrival of the Saxons in Britain is traditionally dated to 449, however, archaeology indicates they had begun arriving in Britain earlier.[220] Latin sources used Saxon generically for seaborne raiders, meaning that not all of the invaders belonged to the continental Saxons.[165] According to the British monk Gildas (c. 500 – c. 570), this group had been recruited to protect the Romano-British from the Picts, but had revolted.[221] They quickly established themselves as rulers on the eastern part of the island.[222]
_-_Exterior.jpg/1280px-Mausoleum_of_Theodoric_(Ravenna)_-_Exterior.jpg)
In 455, in the aftermath of the death of Aetius in 453 and the murder of emperor Valentinian III in 455,[223] the Vandals invaded Italy and sacked Rome in 455.[224] In 456, the Romans persuaded the Visigoths to fight the Suevi, who had broken their treaty with Rome. The Visigoths and a force of Burgundians and Franks defeated the Suevi at the Battle of Campus Paramus, reducing Suevi control to northwestern Spain.[215] The Visigoths went on to conquer all of the Iberian Peninsula by 484 except a small part that remained under Suevian control.[225]
The Ostrogoths, led by Valamer's brother Thiudimer, invaded the Balkans in 473. Thiudimer's son Theodoric succeeded him in 476.[226] In that same year, a barbarian commander in the Roman Italian army, Odoacer, mutinied and removed the final western Roman emperor, Romulus Augustulus.[227] Odoacer ruled Italy for himself, largely continuing the policies of Roman imperial rule.[228] He destroyed the Kingdom of the Rugians, in modern Austria, in 487/488.[229] Theodoric, meanwhile, successfully extorted the Eastern Empire through a series of campaigns in the Balkans. The eastern emperor Zeno agreed to send Theodoric to Italy in 487/8.[230] After a successful invasion, Theodoric killed and replaced Odoacer in 493, founding a new Ostrogothic kingdom.[231] Theodoric died in 526, amid increasing tensions with the eastern empire.[232]
Toward the end of the migration period, in the early 500s, Roman sources portray a completely changed ethnic landscape outside of the empire: the Marcomanni and Quadi disappeared, as had the Vandals. Instead, the Thuringians, Rugians, Sciri, Herules, Goths, and Gepids are mentioned as occupying the Danube frontier.[233] From the mid-5th century onward, the Alamanni had greatly expanded their territory in all directions and launched numerous raids into Gaul.[234] The territory under the Frankish influence had grown to encompass northern Gaul and Germania to the Elbe.[235] The Frankish king Clovis I united the various Frankish groups in 490s,[236] and conquered the Alamanni by 506.[237] From the 490s onward, Clovis waged wars against the Visigoths, defeating them in 507 and taking control of most of Gaul.[236] Clovis's heirs conquered the Thuringians by 530 and the Burgundians by 532.[238] The continental Saxons, composed of many subgroups, were made tributary to the Franks, as were the Frisians, who faced an attack by the Danes under Hygelac in 533.[239]
The Vandal and Ostrogothic kingdoms were destroyed in 534 and 555 respectively by the Eastern Roman (Byzantine) empire under Justinian.[240] Around 500, a new ethnic identity appears in modern southern Germany, the Baiuvarii (Bavarians), under the patronage of Theodoric's Ostrogothic kingdom and then of the Franks.[229] The Lombards, moving out of Bohemia, destroyed the kingdom of the Heruli in Pannonia in 510. In 568, after destroying the Gepid kingdom, the last Germanic kingdom in the Carpathian basin,[229] the Lombards under Alboin invaded northern Italy, eventually conquering most of it.[241] This invasion has traditionally been regarded as the end of the migration period.[175] The eastern part of Germania, formerly inhabited by the Goths, Gepids, Vandals, and Rugians, was gradually Slavicized, a process enabled by the invasion of the nomadic Avars.[242]
.jpg/1280px-British_Museum_(15139266039).jpg)
Merovingian Frankia became divided into three subkingdoms: Austrasia in the east around the Rhine and Meuse, Neustria in the west around Paris, and Burgundy in the southeast around Chalon-sur-Saône.[243] The Franks ruled a multilingual and multi-ethnic kingdom, divided between a mostly Romance-speaking West and a mostly Germanic-speaking east, that integrated former Roman elites but remained centered on a Frankish ethnic identity.[244] In 687, the Pippinids came to control the Merovingian rulers as mayors of the palace in Neustria. Under their direction, the subkingdoms of Frankia were reunited.[245] Following the mayoralty of Charles Martel, the Pippinids replaced the Merovingians as kings in 751, when Charles's son Pepin the Short became king and founded the Carolingian dynasty. His son, Charlemagne, would go on to conquer the Lombards, Saxons, and Bavarians.[246] Charlemagne was crowned Roman emperor in 800 and regarded his residence of Aachen as the new Rome.[247]
Following their invasion in 568, the Lombards quickly conquered larger parts of the Italian peninsula.[248] From 574 to 584, a period without a single Lombard ruler, the Lombards nearly collapsed,[249] until a more centralized Lombard polity emerged under King Agilulf in 590.[250] The invading Lombards only ever made up a very small percentage of the Italian population, however Lombard ethnic identity expanded to include people of both Roman and barbarian descent.[251] Lombard power reached its peak during the reign of King Liutprand (712–744).[252] After Liutprand's death, the Frankish King Pippin the Short invaded in 755, greatly weakening the kingdom.[252] The Lombard kingdom was finally annexed by Charlemagne in 773.[253]
After a period of weak central authority, the Visigothic kingdom came under the rule of Liuvigild, who conquered the Kingdom of the Suebi in 585.[254] A Visigothic identity that was distinct from the Romance-speaking population they ruled had disappeared by 700, with the removal of all legal differences between the two groups.[255] In 711, a Muslim army landed at Grenada; the entire Visigothic kingdom would be conquered by the Umayyad Caliphate by 725.[256]
In what would become England, the Anglo-Saxons were divided into several competing kingdoms, the most important of which were Northumbria, Mercia, and Wessex.[257] In the 7th century, Northumbria established overlordship over the other Anglo-Saxon Kingdoms, until Mercia revolted under Wulfhere in 658. Subsequently, Mercia would establish dominance until 825 with the death of King Cenwulf.[257] Few written sources report on Vendel period Scandinavia from 400 to 700, however this period saw profound societal changes and the formation of early states with connections to the Anglo-Saxon and Frankish kingdoms.[258] In 793, the first recorded Viking raid occurred at Lindisfarne, ushering in the Viking Age.[259]
Germanic paganism refers to the traditional, culturally significant religion of the Germanic-speaking peoples.[261] It did not form a uniform religious system across Germanic-speaking Europe, but varied from place to place, people to people, and time to time. In many contact areas (e.g. Rhineland and eastern and northern Scandinavia), it was similar to neighboring religions such as those of the Slavs, Celts, and Finnic peoples.[262] The term is sometimes applied as early as the Stone Age, Bronze Age, or the earlier Iron Age, but it is more generally restricted to the time period after the Germanic languages had become distinct from other Indo-European languages. From the first reports in Roman sources to the final conversion to Christianity, Germanic paganism thus covers a period of around one thousand years.[263] Scholars are divided as to the degree of continuity between the religious practices of the earlier Germanic peoples and those attested in later Norse paganism and elsewhere: while some scholars argue that Tacitus, early medieval sources, and the Norse sources indicate religious continuity, other scholars are highly skeptical of such arguments.[264]
Like their neighbors and other historically related peoples, the ancient Germanic peoples venerated numerous indigenous deities. These deities are attested throughout literature authored by or written about Germanic-speaking peoples, including runic inscriptions, contemporary written accounts, and in folklore after Christianization. As an example, the second of the two Merseburg charms (two Old High German examples of alliterative verse from a manuscript dated to the ninth century) mentions six deities: Woden, Balder, Sinthgunt, Sunna, Frija, and Volla.[265]
With the exception of Sinthgunt, proposed cognates to these deities occur in other Germanic languages, such as Old English and Old Norse. By way of the comparative method, philologists are then able to reconstruct and propose early Germanic forms of these names from early Germanic mythology. Compare the following table:
The structure of the magic formula in this charm has a long history prior to this attestation: it is first known to have occurred in Vedic India, where it occurs in the Atharvaveda, dated to around 500 BCE.[273] Numerous other beings common to various groups of ancient Germanic peoples receive mention throughout the ancient Germanic record. One such type of entity, a variety of supernatural women, is also mentioned in the first of the two Merseburg Charms:
Other widely attested entities from the North and West Germanic folklore include elves, dwarfs, and the mare. (For more discussion on these entities, see Proto-Germanic folklore.)
The great majority of material describing Germanic mythology stems from the North Germanic record. The body of myths among the North Germanic-speaking peoples is known today as Norse mythology and is attested in numerous works, the most expansive of which are the Poetic Edda and the Prose Edda. While these texts were composed in the 13th century, they frequently quote genres of traditional alliterative verse known today as eddic poetry and skaldic poetry dating to the pre-Christian period.[276]
West Germanic mythology (that of speakers of, e.g., Old English and Old High German) is comparatively poorly attested. Notable texts include the Old Saxon Baptismal Vow and the Old English Nine Herbs Charm. While most extant references are simply to deity names, some narratives do survive into the present, such as the Lombard origin myth, which details a tradition among the Lombards that features the deities Frea (cognate with Old Norse Frigg) and Godan (cognate with Old Norse Óðinn). Attested in the 7th-century Origo Gentis Langobardorum and the 8th-century Historia Langobardorum from the Italian Peninsula, the narrative strongly corresponds in numerous ways with the prose introduction to the eddic poem Grímnismál, recorded in 13th-century Iceland.[277][278]
Very few texts make up the corpus of Gothic and other East Germanic languages, and East Germanic paganism and its associated mythic body is especially poorly attested. Notable topics that provide insight into the matter of East Germanic paganism include the Ring of Pietroassa, which appears to be a cult object (see also Gothic runic inscriptions), and the mention of the Gothic Anses (cognate with Old Norse Æsir '(pagan) gods') by Jordanes.[279]
Practices associated with the religion of the ancient Germanic peoples see fewer attestations. However, elements of religious practices are discernable throughout the textual record associated with the ancient Germanic peoples, including a focus on sacred groves and trees, the presence of seeresses, and numerous vocabulary items. The archaeological record has yielded a variety of depictions of deities, a number of them associated with depictions of the ancient Germanic peoples (see Anthropomorphic wooden cult figurines of Central and Northern Europe). Notable from the Roman period are the Matres and Matronae, some having Germanic names, to whom devotional altars were set up in regions of Germania, Eastern Gaul, and Northern Italy (with a small distribution elsewhere) that were occupied by the Roman army from the first to the fifth century.[280]
Germanic mythology and religious practice is of particular interest to Indo-Europeanists, scholars who seek to identify aspects of ancient Germanic culture—both in terms of linguistic correspondence and by way of motifs—stemming from Proto-Indo-European culture, including Proto-Indo-European mythology. The primordial being Ymir, attested solely in Old Norse sources, makes for a commonly cited example. In Old Norse texts, the death of this entity results in creation of the cosmos, a complex of motifs that finds strong correspondence elsewhere in the Indo-European sphere, notably in Vedic mythology.[281]
Germanic peoples began entering the Roman Empire in large numbers at the same time that Christianity was spreading there,[282] and this connection was a major factor encouraging conversion.[283] The East Germanic peoples, the Langobards, and the Suevi in Spain converted to Arian Christianity,[284] a form of Christianity that believed that God the Father was superior to God the Son.[285] The first Germanic people to convert to Arianism were the Visigoths, at the latest in 376 when they entered the Roman Empire. This followed a longer period of missionary work by both Orthodox Christians and Arians, such as the Arian Wulfila, who was made missionary bishop of the Goths in 341 and translated the Bible into Gothic.[286] The Arian Germanic peoples all eventually converted to Nicene Christianity, which had become the dominant form of Christianity within the Roman Empire; the last to convert were the Visigoths in Spain under their king Reccared in 587.[287]
The areas of the Roman Empire conquered by the Franks, Alemanni, and Baiuvarii were mostly Christian already, but it appears that Christianity declined there.[288] In 496, the Frankish king Clovis I converted to Nicene Christianity. This began a period of missionizing within Frankish territory.[289] The Anglo-Saxons gradually converted following a mission sent by Pope Gregory the Great in 595.[290] In the 7th century, Frankish-supported missionary activity spread out of Gaul, led by figures of the Anglo-Saxon mission such as Saint Boniface.[291] The Saxons initially rejected Christianization,[292] but were eventually forcibly converted by Charlemagne as a result of their conquest in the Saxon Wars in 776/777.[293]
While attempts to convert the Scandinavian peoples began in 831, they were mostly unsuccessful until the 10th and 11th centuries.[294] The last Germanic people to convert were the Swedes, although the Geats had converted earlier. The pagan Temple at Uppsala seems to have continued to exist into the early 1100s.[295]
Germanic speakers developed a native script, the runes (or the fuþark), and the earliest known form of which consists of 24 characters. The runes are generally held to have been used exclusively by Germanic-speaking populations.[l] All known early runic inscriptions are found in Germanic contexts with the potential exception of one inscription, which may indicate cultural transfer between the Germanic speakers to Slavic speakers (and may potentially be the earliest known writing among Slavic speakers).[m]
Like other indigenous scripts of Europe, the runes ultimately developed from the Phoenician alphabet, but unlike similar scripts, the runes were not replaced by the Latin alphabet by the first century BCE. Runes remained in use among the Germanic peoples throughout their history despite the significant influence of Rome.[n]
The precise date that Germanic speakers developed the runic alphabet is unknown, with estimates varying from 100 BCE to 100 CE.[301] Generally accepted inscriptions in the oldest attested form of the script, called the Elder Futhark, date from 200 to 700 CE.[302] The word rune is widely attested among Germanic languages, where it developed from Proto-Germanic *rūna and held a primary meaning of 'secret',[303] but also other meanings such as 'whisper', 'mystery', 'closed deliberation', and 'council'.[304] In most cases, runes appear not to have been used for everyday communication and knowledge of them may have generally been limited to a small group,[301] for whom the term erilaR is attested from the sixth century onward.[305]
The letters of the Elder Futhark are arranged in an order called the futhark, so named after its first six characters.[306] The alphabet is supposed to have been extremely phonetic, and each letter could also represent a word or concept, so that, for instance, the f-rune also stood for *fehu ('cattle, property'). Such examples are known as Begriffsrunen ('concept runes').[307] Runic inscriptions are found on organic materials such as wood, bone, horn, ivory, and animal hides, as well as on stone and metal.[308] Inscriptions tend to be short,[301] and are difficult to interpret as profane or magical. They include names, inscriptions by the maker of an object, memorials to the dead, as well as inscriptions that are religious or magical in nature.[309]
Germanic personal names are commonly dithematic, consisting of two components that may be combined freely (such as the Old Norse female personal name Sigríðr, consisting of sigr 'victory' + fríðr 'beloved'). As summarized by Per Vikstrand, "The old Germanic personal names are, from a social and ideological point of view, characterized by three main features: religion, heroism, and family bonds. The religious aspect [of Germanic names] seems to be an inherited, Indo-European trace, which the Germanic languages share with Greek and other Indo-European languages."[310]
One point of debate surrounding Germanic name-giving practice is whether name elements were considered semantically meaningful when combined.[310] Whatever the case, an element of a name could be inherited by a male or female's offspring, leading to an alliterative lineage (related, see alliterative verse). The runestone D359 in Istaby, Sweden provides one such example, where three generations of men are connected by way of the element *wulfaz, meaning 'wolf' (the alliterative Haþuwulfaz, *Heruwulfaz, and Hariwulfaz).[310] Sacral components to Germanic personal names are also attested, including elements such as *hailaga- and *wīha- (both usually translated as 'holy, sacred', see for example Vé), and deity names (theonyms). Deity names as first components of personal names are attested primarily in Old Norse names, where they commonly reference in particular the god Thor (Old Norse Þórr).[311]
The ancient Germanic-speaking peoples were a largely oral culture. Written literature in Germanic languages is not recorded until the 6th century (Gothic Bible) or the 8th century in modern England and Germany.[312] The philologist Andreas Heusler proposed the existence of various genres of literature in the "Old Germanic" period, which were largely based on genres found in high medieval Old Norse poetry. These include ritual poetry, epigrammatic poetry (Spruchdichtung), memorial verses (Merkdichtung), lyric, narrative poetry, and praise poetry.[313] Heinrich Beck suggests that, on the basis of Latin mentions in late antiquity and the early Middle Ages, the following genres can be adduced: origo gentis (the origin of a people or their rulers), the fall of heroes (casus heroici), praise poetry, and laments for the dead.[314]
Some stylistic aspects of later Germanic poetry appear to have origins in the Indo-European period, as shown by comparison with ancient Greek and Sanskrit poetry.[315] Originally, the Germanic-speaking peoples shared a metrical and poetic form, alliterative verse, which is attested in very similar forms in Old Saxon, Old High German and Old English, and in a modified form in Old Norse.[316] Alliterative verse is not attested in the small extant Gothic corpus.[317] The poetic forms diverge among the different languages from the 9th century onward.[318]
Later Germanic peoples shared a common legendary tradition. These heroic legends mostly involve historical personages who lived during the migration period (4th–6th centuries CE), placing them in highly ahistorical and mythologized settings;[319][o] they originate and develop as part of an oral tradition.[321][322] Some early Gothic heroic legends are already found in Jordanes' Getica (c. 551).[323] The close link between Germanic heroic legend and Germanic language and possibly poetic devices is shown by the fact that the Germanic speakers in Francia who adopted a Romance language, do not preserve Germanic legends but rather developed their own heroic folklore—excepting the figure of Walter of Aquitaine.[324]
.jpg/1280px-Bracteate_from_Funen,_Denmark_(DR_BR42).jpg)
Until the middle of the 20th century, the majority of scholars assumed the existence of a distinct Germanic legal culture and law.[325] Early ideas about Germanic law have come under intense scholarly scrutiny since the 1950s, and specific aspects of it such as the legal importance of Sippe, retinues, and loyalty, and the concept of outlawry can no longer be justified.[326][327] Besides the assumption of a common Germanic legal tradition and the use of sources of different types from different places and time periods,[326] there are no native sources for early Germanic law.[328][329] The earliest written legal sources, the Leges Barbarorum, were all written under Roman and Christian influence and often with the help of Roman jurists,[330] and contain large amounts of "Vulgar Latin Law", an unofficial legal system that functioned in the Roman provinces.[331]
As of 2023, scholarly consensus is that Germanic law is best understood in contrast with Roman law, in that whereas Roman law was "learned" and the same across regions, Germanic law was not learned and incorporated regional peculiarities.[332] Common elements include an emphasis on orality, gesture, formulaic language, legal symbolism, and ritual.[333] Some items in the "Leges", such as the use of vernacular words, may reveal aspects of originally Germanic, or at least non-Roman, law. Legal historian Ruth Schmidt-Wiegand writes that this vernacular, often in the form of Latinized words, belongs to "the oldest layers of a Germanic legal language" and shows some similarities to Gothic.[334][335]
Warfare seems to have been a constant in Germanic society,[336] including conflicts among and within Germanic peoples.[337] There is no common Germanic word for "war", and it was not necessarily differentiated from other forms of violence.[338] Historical information on Germanic warfare almost entirely depends on Greco-Roman sources,[339] however their accuracy has been questioned.[340] The core of the army was formed by the comitatus (retinue), a group of warriors following a chief.[341] As retinues grew larger, their names could become associated with entire peoples. Many retinues functioned as auxilia (mercenary units in the Roman army).[342]
Roman sources stress, perhaps partially as a literary topos, that the Germanic peoples fought without discipline.[343][344] Germanic warriors fought mostly on foot,[345] in tight formations in close combat.[346] Tacitus mentions a single formation as used by the Germani, the wedge (Latin: cuneus).[347] Cavalry was rare: in the Roman period, it mostly consisted of chiefs and their immediate retinues,[345] who may have dismounted to fight.[348] However, East Germanic peoples such as the Goths developed cavalry forces armed with lances due to contact with various nomadic peoples.[349] Archaeological finds, mostly in the form of grave goods, indicate that most warriors were armed with spear, shield, and often with swords.[346] Higher status individuals were often buried with spurs for riding.[348] The only archaeological evidence for helmets and chain mail shows them to be of Roman manufacture.[350]
Unlike agriculture in the Roman provinces, which was organized around the large farms known as villae rusticae, Germanic agriculture was organized around villages. When Germanic peoples expanded into northern Gaul in the 4th and 5th centuries CE, they brought this village-based agriculture with them, which increased the agricultural productivity of the land; Heiko Steuer suggests this means that Germania was more agriculturally productive than is generally assumed.[351] Villages were not distant from each other but often within sight, revealing a fairly high population density, and contrary to the assertions of Roman sources, only about 30% of Germania was covered in forest, about the same percentage as today.[352]
Based on pollen samples and the finds of seeds and plant remains, the chief grains cultivated in Germania were barley, oats, and wheat (both Einkorn and emmer), while the most common vegetables were beans and peas. Flax was also grown.[353] Agriculture in Germania relied heavily on animal husbandry, primarily the raising of cattle, which were smaller than their Roman counterparts[354] Both cultivation and animal husbandry methods improved with time, with examples being the introduction of rye, which grew better in Germania, and the introduction of the three-field system.[355]
It is unclear if there was a special class of craftsmen in Germania, however archaeological finds of tools are frequent.[356] Many everyday items such as dishes were made out of wood, and archaeology has found the remains of wooden well construction.[357] The 4th-century CE Nydam and Illerup ships show highly developed knowledge of ship construction, while elite graves have revealed wooden furniture with complex joinery.[358] Products made from ceramics included cooking, drinking, and storage, vessels, as well as lamps. While originally formed by hand, the period around 1 CE saw the introduction of the potter's wheel.[359] Some of the ceramics produced on potter's wheels seem to have been done in direct imitation of Roman wares,[360] and may have been produced by Romans in Germania or by Germani who had learned Roman techniques while serving in the Roman army.[361] The shape and decoration of Germanic ceramics vary by region and archaeologists have traditionally used these variations to determine larger cultural areas.[362] Many ceramics were probably produced locally in hearths, but large pottery kilns have also been discovered, and it seems clear that there were areas of specialized production.[360]
Despite the claims of Roman writers such as Tacitus that the Germani had little iron and lacked expertise in working it, deposits of iron were commonly found in Germania and Germanic smiths were skillful metalworkers.[364] Smithies are known from multiple settlements, and smiths were often buried with their tools.[365] An iron mine discovered at Rudki, in the Łysogóry mountains of modern central Poland, operated from the 1st to the 4th centuries CE and included a substantial smelting workshop; similar facilities have been found in Bohemia.[366] The remains of large smelting operations have been discovered by Ribe in Jutland (4th to 6th century CE),[367] as well as at Glienick in northern Germany and at Heeten in the Netherlands (both 4th century CE).[368] Germanic smelting furnaces may have produced metal that was as high-quality as that produced by the Romans.[369] In addition to large-scale production, nearly every individual settlement seems to have produced some iron for local use.[367] Iron was used for agricultural tools, tools for various crafts, and for weapons.[370]
Lead was needed in order to make molds and for the production of jewelry, however it is unclear if the Germani were able to produce lead. While lead mining is known from within the Siegerland across the Rhine from the Roman Empire, it is sometimes theorized that this was the work of Roman miners.[371] Another mine within Germania was near modern Soest, where again it is theorized that lead was exported to Rome.[372] The neighboring Roman provinces of Germania superior and Germania inferior produced a great deal of lead, which has been found stamped as plumbum Germanicum ("Germanic lead") in Roman shipwrecks.[373]
Deposits of gold are not found naturally within Germania and had to either be imported[374] or could be found having naturally washed down rivers.[375] The earliest known gold objects made by Germanic craftsmen are mostly small ornaments dating from the later 1st century CE.[374] Silver working likewise dates from the first century CE, and silver often served as a decorative element with other metals.[376] From the 2nd century onward, increasingly complex gold jewelry was made, often inlaid with precious stones and in a polychrome style.[377] Inspired by Roman metalwork, Germanic craftsmen also began working with gold and silver-gilt foils on belt buckles, jewelry, and weapons.[363] Pure gold objects produced in the late Roman period included torcs with snakeheads, often displaying filigree and cloisonné work, techniques that dominated throughout Germanic Europe.[378]
Clothing does not generally preserve well archaeologically. Early Germanic clothing is shown on some Roman stone monuments such as Trajan's Column and the Column of Marcus Aurelius, and is occasionally discovered in finds from in moors,[380] mostly from Scandinavia.[381] Frequent finds include long trousers, sometimes including connected stockings, shirt-like gowns (Kittel) with long sleeves, large pieces of cloth, and capes with fur on the inside.[382] All of these are thought to be male clothing, while finds of tubular garments are thought to be female clothing. These would have reached to the ankles and would likely have been held in place by brooches at the height of the shoulders, as shown on Roman monuments.[383] On Roman depictions, the dress was gathered below the breast or at the waist, and there are frequently no sleeves. Sometimes a blouse or skirt is depicted below the dress, along with a neckerchief around the throat.[384] By the middle of the 5th century CE, both men and women among the continental Germanic peoples came to wear a Roman-style tunic as their most important piece of clothing. This was secured at the waist and likely adopted due to intensive contact with the Roman world.[385] The Romans typically depict Germanic men and women as bareheaded, although some head-coverings have been found. Although Tacitus mentions an undergarment made of linen, no examples of these have been found.[384]
Surviving examples indicate that Germanic textiles were of high quality and mostly made of flax and wool.[379] Roman depictions show the Germani wearing materials that were only lightly worked.[386] Surviving examples indicate that a variety of weaving techniques were used.[384] Leather was used for shoes, belts, and other gear.[387] Spindles, sometimes made of glass or amber, and the weights from looms and distaffs are frequently found in Germanic settlements.[379]
Archaeology shows that from at least the turn of the 3rd century CE larger regional settlements in Germania existed that were not exclusively involved in an agrarian economy, and that the main settlements were connected by paved roads. The entirety of Germania was within a system of long-distance trade.[390] Migration-period seaborne trade is suggested by Gudme on the Danish island of Funen and other harbors on the Baltic.[391]
Roman trade with Germania is poorly documented.[392] Roman merchants crossing the Alps for Germania are recorded already by Caesar in the 1st century BCE.[388] During the imperial period, most trade probably took place in trading posts in Germania or at major Roman bases.[393] The most well-known Germanic export to the Roman Empire was amber, with a trade centered on the Baltic coast.[394] Economically, however, amber is likely to have been fairly unimportant.[395] The use of Germanic loanwords in surviving Latin texts suggests that besides amber (glaesum), the Romans also imported the feathers of Germanic geese (ganta) and hair dye (sapo). Germanic slaves were also a major commodity.[396] Archaeological discoveries indicate that lead was exported from Germania as well, perhaps mined in Roman-Germanic "joint ventures".[397]
Products imported from Rome are found archaeologically throughout the Germanic sphere and include vessels of bronze and silver, glassware, pottery, brooches; other products such as textiles and foodstuffs may have been just as important.[398] Rather than mine and smelt non-ferrous metals themselves, Germanic smiths seem to have often preferred to melt down finished metal objects from Rome, which were imported in large numbers, including coins, metal vessels, and metal statues.[399] Tacitus mentions in Germania chapter 23 that the Germani living along the Rhine bought wine, and Roman wine has been found in Denmark and northern Poland.[388] Finds of Roman silver coinage and weapons might have been war booty or the result of trade, while high quality silver items may have been diplomatic gifts.[400] Roman coinage may have acted as a form of currency as well.[401]
The use of genetic studies to investigate the Germanic past is controversial, with scholars such as Guy Halsall suggesting it could represent a hearkening back to 19th-century ideas of race.[402] Sebastian Brather, Wilhelm Heizmann, and Steffen Patzold write that genetics studies are of great use for demographic history, but cannot give us any information about cultural history.[403] In a 2013 book which reviewed studies made up until then, scholars noted that most Germanic speakers today have a Y-DNA that is a mixture including haplogroup I1, R1a1a, R1b-P312 and R1b-U106; however, the authors also note that these groups are older than Germanic languages and found among speakers of other languages.[404]
The rediscovery of Tacitus's Germania in the 1450s was used by German humanists to claim a glorious classical past for their nation that could compete with that of Greece and Rome,[405] and to equate the "Germanic" with the "German".[406] While the humanists' notion of the "Germanic" was initially vague, later it was narrowed and used to support a notion of German(ic) superiority to other nations.[407] Equally important was Jordanes's Getica, rediscovered by Aeneas Sylvius Piccolomini in the mid-15th century and first printed in 1515 by Konrad Peutinger, which depicted Scandinavia as the "womb of nations" (Latin: vagina nationum) from which all the historical northeastern European barbarians migrated in the distant past.[408] While treated with suspicion by German scholars, who preferred the indigenous origin given by Tacitus, this motif became very popular in contemporary Swedish Gothicism, as it supported Sweden's imperial ambitions.[409] Peutinger printed the Getica together with Paul the Deacon's History of the Lombards, so that the Germania, the Getica, and the History of the Lombards formed the basis for the study of the Germanic past.[410] Scholars did not clearly differentiate between the Germanic peoples, Celtic peoples, and the "Scythian peoples" until the late 18th century with the discovery of Indo-European and the establishment of language as the primary criterion for nationality. Before that time, German scholars considered the Celtic peoples to be part of the Germanic group.[411]
The beginning of Germanic philology proper starts around the turn of the 19th century, with Jacob and Wilhelm Grimm being the two most significant founding figures. Their oeuvre included various monumental works on linguistics, culture, and literature.[412] Jacob Grimm offered many arguments identifying the Germans as the "most Germanic" of the Germanic-speaking peoples, many of which were taken up later by others who sought to equate "Germanicness" (‹See Tfd›German: Germanentum) with "Germanness" (‹See Tfd›German: Deutschtum).[413] Grimm also argued that the Scandinavian sources were, while much later, more "pure" attestations of "Germanness" than those from the south, an opinion that remains common today.[414] German nationalist thinkers of the völkisch movement placed a great emphasis on the connection of modern Germans to the Germania using Tacitus to prove the purity and virtue of the German people, which had allowed them to conquer the decadent Romans.[415] German historians used the Germanic past to argue for a liberal, democratic form of government and a unified German state.[416] Contemporary Romantic nationalism in Scandinavia placed more weight on the Viking Age, resulting in the movement known as Scandinavism.[417]
In the late 19th century, Gustaf Kossinna developed several widely accepted theories tying archaeological finds of specific assemblages of objects. Kossina used his theories to extend Germanic identity back to the Neolithic period and to state with confidence when and where various Germanic and other peoples had migrated within Europe.[418] In the 1930s and 40s, the Nazi Party made use of notions of Germanic "purity" reaching back into the earliest prehistoric times.[9] Nazi ideologues also used the "Germanic" nature of peoples such as the Franks and Goths to justify territorial annexations in northern France, Ukraine, and the Crimea.[419] Scholars reinterpreted Germanic culture to justify the Nazis' rule as anchored in the Germanic past, emphasizing noble leaders and warlike retinues who dominated surrounding peoples.[420] After 1945, these associations led to a scholarly backlash and re-examining of Germanic origins.[9] Many medieval specialists have even argued that scholars should avoid the term Germanic altogether since it is too emotionally charged, adding that it has been politically abused and creates more confusion than clarity.[421]
{{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link){{cite encyclopedia}}: CS1 maint: archived copy as title (link)
Classical and medieval sources