_(51052073462).jpg/1280px-Fridays_For_Future_-_Global_Climate_Strike_(Melbourne)_(51052073462).jpg)
Экосоциализм (также известный как зеленый социализм , социалистическая экология , экологический материализм или революционная экология ) [1] — идеология, объединяющая аспекты социализма с зеленой политикой , экологией и альтерглобализацией или антиглобализацией . Экосоциалисты обычно считают, что расширение капиталистической системы является причиной социальной изоляции , бедности , войн и ухудшения состояния окружающей среды через глобализацию и империализм под надзором репрессивных государств и транснациональных структур. [2] [3]
Экосоциализм утверждает, что капиталистическая экономическая система принципиально несовместима с экологическими и социальными требованиями устойчивости. [4] Таким образом, согласно этому анализу, предоставление экономического приоритета удовлетворению человеческих потребностей при сохранении экологических ограничений, как того требует устойчивое развитие , противоречит структурным принципам капитализма. [5] По этой логике рыночные решения экологических кризисов (такие как экологическая экономика и зеленая экономика ) отвергаются как технические ухищрения, которые не противостоят структурным провалам капитализма. [6] [7] Экосоциалисты выступают за преемственность капитализма экосоциализмом — эгалитарной экономической/политической/социальной структурой, призванной гармонизировать человеческое общество с нечеловеческой экологией и удовлетворять человеческие потребности — как единственное адекватное решение современного экологического кризиса и, следовательно, единственный путь к устойчивости. [8]
Экосоциалисты выступают за демонтаж капитализма, сосредоточившись на общей собственности на средства производства свободно ассоциированных производителей и восстановлении общего достояния . [2]
Экосоциалисты критикуют многие прошлые и существующие формы как зеленой политики , так и социализма . [9] Их часто называют « красными зелеными» [10] — приверженцами зеленой политики с четкими антикапиталистическими взглядами, часто вдохновленными марксизмом (красные зеленые противопоставляются экокапиталистам и зеленым анархистам ). [11]
Термин «арбуз» обычно применяется, часто уничижительно, к зеленым, которые, как представляется, ставят цели « социальной справедливости » выше экологических, подразумевая, что они «зеленые снаружи, но красные внутри». Термин распространен в Австралии и Новой Зеландии, [12] [13] и обычно приписывается либо Петру Бекманну , либо, чаще, Уоррену Т. Бруксу , [14] [15] [16] оба критики энвайронментализма . Термин также встречается в неанглоязычном политическом дискурсе. [17]
The Watermelon , новозеландский веб-сайт, с гордостью использует этот термин, заявляя, что он «зеленый снаружи и либеральный внутри», а также ссылаясь на «социалистические политические наклонности», отражая использование термина «либеральный» для описания политических левых во многих англоязычных странах. [13] Красных зеленых часто считают « фундаментиками » или «фундаменталистскими зелеными», термин, обычно связанный с глубинной экологией, хотя фракция «фунди» немецкой партии зеленых включала экосоциалистов, а экосоциалисты в других партиях зеленых , такие как Дерек Уолл , описывались в прессе как фундаменталисты. [18]
Экосоциалисты также критикуют бюрократические и элитарные теории самопровозглашенного социализма, такие как маоизм , сталинизм и то, что другие критики назвали бюрократическим коллективизмом или государственным капитализмом . [19] Вместо этого экосоциалисты сосредотачиваются на наполнении социализма экологией, сохраняя при этом освободительные цели социализма «первой эпохи». [2] Экосоциалисты стремятся к коллективной собственности на средства производства «свободно ассоциированных производителей» с устранением всех форм господства, особенно гендерного неравенства и расизма . [2]
Это часто включает в себя восстановление общинных земель в противовес частной собственности , [20] в которой местный контроль над ресурсами повышает ценность марксистской концепции потребительной стоимости выше меновой стоимости . [21] На практике экосоциалисты разработали различные стратегии для мобилизации действий на интернационалистской основе, развивая сети низовых лиц и групп, которые могут радикально преобразовать общество посредством ненасильственных «прообразных проектов» для посткапиталистического , постэтатистского мира. [22] [23] [24]
Вопреки описанию Карла Маркса некоторыми экологами [25] , социальными экологами [26] и коллегами-социалистами [27] как продуктивиста, выступавшего за господство над природой, экосоциалисты пересмотрели труды Маркса и считают, что он «был главным создателем экологического мировоззрения». [28] [29] [24] Авторы-экосоциалисты, такие как Джон Беллами Фостер [30] и Пол Беркетт [31] , указывают на обсуждение Марксом « метаболического разрыва » между человеком и природой, на его утверждение о том, что «частная собственность на земной шар отдельными людьми будет казаться совершенно абсурдной, как частная собственность одного человека другим», и на его замечание о том, что общество должно «передавать ее [планету] последующим поколениям в улучшенном состоянии». [32] Тем не менее, другие экосоциалисты считают, что Маркс упустил из виду «признание природы в себе и для себя», проигнорировав ее «восприимчивость» и рассматривая природу как «подвергаемую труду с самого начала» в «по сути активных отношениях». [33]
Уильяму Моррису , английскому писателю, поэту и дизайнеру, в значительной степени приписывают разработку ключевых принципов того, что позже было названо экосоциализмом. [34] В 1880-х и 1890-х годах Моррис продвигал свои экосоциалистические идеи в Социал-демократической федерации и Социалистической лиге . [35]
После русской революции некоторые экологи и учёные-экологи попытались интегрировать экологическое сознание в большевизм , [36] хотя многие из таких людей были позже изгнаны из Коммунистической партии Советского Союза . [37] «Дореволюционное экологическое движение», поощряемое революционным учёным Александром Богдановым [38] и организацией Пролеткульта , [39] предприняло попытки «интегрировать производство с естественными законами и пределами» в первое десятилетие советской власти, до того как Иосиф Сталин напал на экологов и науку об экологии, и Советский Союз впал в псевдонауку государственного биолога Трофима Лысенко , который «приступил к перекраиванию карты России», не зная экологических ограничений. [40]
Социальная экология тесно связана с работами и идеями Мюррея Букчина и находилась под влиянием анархиста Питера Кропоткина . Социальные экологи утверждают, что нынешний экологический кризис имеет свои корни в социальных проблемах человека, и что господство человека над природой проистекает из господства человека над человеком. [41] В 1958 году Мюррей Букчин определил себя как анархиста , [42] увидев параллели между анархизмом и экологией. Его первая книга, «Наша синтетическая среда» , была опубликована под псевдонимом Льюис Гербер в 1962 году, за несколько месяцев до «Безмолвной весны » Рейчел Карсон . [ 43] Книга описывала широкий спектр экологических недугов, но получила мало внимания из-за своего политического радикализма. Его новаторское эссе «Экология и революционная мысль» представило экологию как концепцию радикальной политики. [44] В 1968 году он основал еще одну группу, которая издавала влиятельный журнал Anarchos , в котором публиковались эти и другие новаторские эссе о постдефиците и экологических технологиях, таких как солнечная и ветровая энергия, а также о децентрализации и миниатюризации. Читая лекции по всем Соединенным Штатам, он помог популяризировать концепцию экологии в контркультуре .
Post-Scarcity Anarchism — сборник эссе, написанных Мюрреем Букчиным и впервые опубликованных в 1971 году издательством Ramparts Press. [45] В нем описывается возможная форма анархизма в условиях постдефицита . Это одна из главных работ Букчина, [46] и ее радикальный тезис вызвал споры из-за своей утопичности и мессианства в своей вере в освободительный потенциал технологий . [47] Букчин утверждает, что постиндустриальные общества также являются обществами постдефицита и, таким образом, могут представить «реализацию социальных и культурных возможностей, скрытых в технологии изобилия». [47] Самоуправление общества теперь стало возможным благодаря технологическому прогрессу, и когда технология используется экологически чувствительным образом, революционный потенциал общества сильно изменится. [48] В 1982 году его книга «Экология свободы» оказала глубокое влияние на зарождающееся экологическое движение как в Соединенных Штатах, так и за рубежом. [49] В 1986–1990 годах он был ключевой фигурой в партии «Берлингтонские зеленые», экологической группе, которая выдвигала кандидатов в городской совет по программе создания местной демократии. [50]
Букчин позже разработал политическую философию, дополняющую социальную экологию, которую он назвал « Коммунализм » (пишется с заглавной буквы «К», чтобы отличать его от других форм коммунализма). Первоначально задуманный как форма социального анархизма , он позже развил коммунализм в отдельную идеологию, которая включает в себя то, что он считал наиболее полезными элементами анархизма, марксизма, синдикализма и радикальной экологии. [51]
Политически коммуналисты выступают за сеть непосредственно демократических собраний граждан в отдельных общинах/городах, организованных в конфедеративном порядке. Этот метод, используемый для достижения этого, называется либертарианским муниципализмом , который подразумевает создание очных демократических институтов, которые должны расти и расширяться конфедеративно с целью в конечном итоге заменить национальное государство. [52]
В 1970-х годах Барри Коммонер , предлагая левый ответ на модель «Пределы роста» , которая предсказывала катастрофическое истощение ресурсов и стимулировала движение за охрану окружающей среды, постулировал, что капиталистические технологии были главным образом ответственны за ухудшение состояния окружающей среды , а не за перенаселение . [53] Восточногерманский писатель-диссидент и активист Рудольф Барро опубликовал две книги, посвященные взаимосвязи социализма и экологии — «Альтернатива в Восточной Европе» [54] и «Социализм и выживание» [55], — которые продвигали «новую партию» и привели к его аресту, за что он получил международную известность.
Примерно в то же время Алан Робертс, австралийский марксист, утверждал, что неудовлетворенные потребности людей подпитывают потребительство . [56] Его коллега из Австралии Тед Трейнер далее призвал социалистов разработать систему, которая удовлетворяла бы потребности человека, в отличие от капиталистической системы созданных желаний. [57] Ключевым событием в 1980-х годах стало создание журнала Capitalism, Nature, Socialism (CNS) с Джеймсом О'Коннором в качестве редактора-основателя и первым выпуском в 1988 году. Последовавшие дебаты привели к появлению множества теоретических работ О'Коннора, Кэролин Мерчант , Пола Беркетта и других.
Австралийская демократическая социалистическая партия запустила газету Green Left Weekly в 1991 году, после периода работы в группах Green Alliance и Green Party в процессе формирования. Это прекратилось, когда австралийские зеленые приняли политику запрета других политических групп в августе 1991 года. [58] DSP также опубликовала всеобъемлющую политическую резолюцию «Социализм и выживание человека» в виде книги в 1990 году, с расширенным вторым изданием в 1999 году под названием «Окружающая среда, капитализм и социализм». [59]
В 1990-х годах социалистические феминистки Мэри Меллор [60] и Ариэль Саллех [61] обратились к проблемам окружающей среды в рамках экосоциалистической парадигмы. С ростом популярности антиглобалистского движения на Глобальном Юге также стал заметен энвайронментализм бедных, сочетающий экологическую осведомленность и социальную справедливость. [ 20 ] Дэвид Пеппер также выпустил свою важную работу « Экосоциализм: от глубинной экологии к социальной справедливости » в 1994 году, в которой критикует современный подход многих представителей зеленой политики, особенно глубинных экологов. [62]
В 2001 году Джоэл Ковел , социолог , психиатр и бывший кандидат от Партии зеленых США (GPUS) на пост президента в 2000 году, и Михаэль Леви , антрополог и член Воссоединенного Четвертого Интернационала , выпустили «Экосоциалистический манифест», который был принят некоторыми организациями [63] и предлагает возможные пути роста экосоциалистического сознания. [2] Работа Ковела 2002 года «Враг природы: конец капитализма или конец света? » [22] многими рассматривается как наиболее современное изложение экосоциалистической мысли. [64]
В октябре 2007 года в Париже была основана Международная экосоциалистическая сеть. [65]
В настоящее время многие партии зеленых по всему миру, такие как голландская партия зеленых левых ( GroenLinks ), [66] содержат сильные экосоциалистические элементы. Радикальные красно-зеленые альянсы были сформированы во многих странах экосоциалистами, радикальными зелеными и другими радикально-левыми группами. В Дании Красно-зеленый альянс был сформирован как коалиция многочисленных радикальных партий. В Европейском парламенте ряд крайне левых партий из Северной Европы организовались в Северный зеленый левый альянс . Красно-зеленые активно представлены в Партии зеленых Саскачевана (в Канаде, но не обязательно связанной с Партией зеленых Канады ). В 2016 году GPUS официально приняла экосоциалистическую идеологию внутри партии. [67]
В Партии зеленых Англии и Уэльса есть экосоциалистическая группа Green Left , основанная в июне 2006 года. Члены Партии зеленых, занимающие ряд влиятельных должностей, включая бывших главных спикеров Сиан Берри и Дерека Уолла, а также видного кандидата от Партии зеленых и активиста по правам человека Питера Тэтчелла , были связаны с этой группой. [35] Многие марксистские организации также включают в себя экосоциалистов, о чем свидетельствует участие Леви в объединенном Четвертом Интернационале и Социалистическом сопротивлении , британской марксистской газете, которая освещает вопросы экосоциалистов и опубликовала два сборника эссе об экосоциалистической мысли: Ecosocialism or Barbarism?, под редакцией Джейн Келли и Шейлы Мэлоун, и The Global Fight for Climate Justice , под редакцией Яна Ангуса с предисловием Дерека Уолла. [68]
Экосоциализм оказал незначительное влияние на развитие экологической политики того, что можно назвать «существующими социалистическими» режимами, в частности, Китайской Народной Республики. Пан Юэ , заместитель директора Государственного управления по охране окружающей среды КНР , признал влияние экосоциалистической теории на его отстаивание экологии в Китае, что принесло ему международное признание (включая номинацию на премию «Человек года» 2006 года от The New Statesman , [69] британского журнала о текущих событиях). Юэ заявил в интервью, что, хотя он часто находит экосоциалистическую теорию «слишком идеалистической» и не имеющей «способов решения реальных проблем», он считает, что она обеспечивает «политическую ссылку на научный взгляд Китая на развитие», «дает социалистической идеологии простор для расширения» и предлагает «теоретическую основу для установления справедливых международных правил» в отношении окружающей среды . [70]
Он во многом повторяет экосоциалистическую мысль, нападая на международное «экологическое неравенство», отказываясь сосредоточиться на технологических исправлениях и выступая за построение «гармоничного, ресурсосберегающего и экологически чистого общества». Он также демонстрирует знание экосоциалистической истории, начиная с конвергенции радикальной зеленой политики и социализма и их политических «красно-зеленых альянсов» в постсоветскую эпоху. Этот акцент на экосоциализме был отражен в эссе « О социалистической экологической цивилизации » , опубликованном в сентябре 2006 года, которое, по словам China Dialogue , «вызвало дебаты» в Китае. [70]
Действующая Конституция Боливии , принятая в 2009 году, является первой в мире как экологической, так и просоциалистической Конституцией, официально сделав Боливийское государство экосоциалистическим. [71]
В 2007 году биолог Дэвид Шварцман определил необходимость создания транснационального экосоциалистического движения как одну из важнейших задач, стоящих перед экосоциалистами. [72] Позже в 2007 году было объявлено, что будут предприняты попытки сформировать Экосоциалистическую международную сеть (EIN), и 7 октября 2007 года в Париже состоялась первая встреча Интернационала. [73] На встрече присутствовало «более 60 активистов из Аргентины, Австралии, Бельгии, Бразилии, Канады, Кипра, Дании, Франции, Греции, Италии, Швейцарии, Великобритании и Соединенных Штатов», и был избран руководящий комитет, в который вошли представители Великобритании, Соединенных Штатов, Канады, Франции, Греции, Аргентины, Бразилии и Австралии, включая Джоэла Ковела, Михаэля Леви, Дерека Уолла, Яна Ангуса (редактора Climate and Capitalism in Canada) и Ариэля Саллеха. Комитет заявляет, что хочет «включить членов из Китая, Индии, Африки, Океании и Восточной Европы». EIN провела свою вторую международную конференцию в январе 2009 года совместно со следующим Всемирным социальным форумом в Бразилии. [74] На конференции была принята Беленская экосоциалистическая декларация. [74]
Международное сетевое взаимодействие экосоциалистов уже было замечено в Praxis Research and Education Center, группе международных исследователей и активистов. Основанная в Москве и основанная в 1997 году, Praxis, а также издающая книги « либертарианских социалистов , марксистских гуманистов , анархистов [и] синдикалистов », управляющая библиотекой Виктора Сержа и выступающая против войны в Чечне , заявляет, что она считает, «что капитализм приблизил жизнь на планете к грани катастрофы, и что должна появиться форма экосоциализма, чтобы заменить капитализм, пока не стало слишком поздно». [75]
Объединяя аспекты марксизма, социализма, энвайронментализма и экологии, экосоциалисты в целом полагают, что капиталистическая система является причиной социальной изоляции , неравенства и ухудшения состояния окружающей среды посредством глобализации и империализма под надзором репрессивных государств и транснациональных структур. [76]
В «Экосоциалистическом манифесте» (2001) Джоэл Ковел и Михаэль Леви предполагают, что капиталистическая экспансия вызывает «кризисы экологии» через «безудержную индустриализацию» и «общественный распад», которые возникают «из формы империализма, известной как глобализация». Они считают, что экспансия капитализма «подвергает экосистемы » воздействию загрязняющих веществ , разрушению среды обитания и истощению ресурсов , «сводя чувственную жизненность природы к холодной обменности, необходимой для накопления капитала », одновременно погружая «большинство людей мира в простой резервуар рабочей силы», поскольку она проникает в сообщества через «потребительство и деполитизацию». [2]
Другие экосоциалисты, такие как Дерек Уолл, подчеркивают, как в странах Глобального Юга капиталистические структуры свободного рынка создают экономику для производства экспортно-ориентированных культур , которые берут воду из традиционных натуральных ферм , увеличивая голод и вероятность голода ; [77] кроме того, леса все чаще вырубаются и огораживаются для производства товарных культур , которые отделяют людей от их местных средств производства и усугубляют нищету . [78] Уолл показывает, что многие из бедных людей в мире имеют доступ к средствам производства через «немонетизированные общественные средства производства», такие как натуральное сельское хозяйство, но, несмотря на обеспечение потребностей и уровня благосостояния, они не включены в традиционные экономические показатели, такие как ВНП . [79]
Поэтому Уолл рассматривает неолиберальную глобализацию как «часть долгой борьбы государства и коммерческих интересов за то, чтобы украсть у тех, кто существует», ликвидируя «доступ к ресурсам, которые поддерживают обычных людей по всему миру». [80] Кроме того, Ковел рассматривает неолиберализм как «возвращение к чистой логике капитала», которая «эффективно смела меры, сдерживавшие агрессивность капитала, заменив их неприкрытой эксплуатацией человечества и природы». Для Ковела это «разрушение границ и пределов накопления известно как глобализация», которая была «преднамеренным ответом на серьезный кризис накопления (в 1970-х годах), убедивший лидеров мировой экономики установить то, что мы называем неолиберализмом». [81]
Кроме того, Рамачандра Гуха и Джоан Мартинес Альер обвиняют глобализацию в создании повышенного уровня отходов и загрязнения , а затем в сбросе отходов на самых уязвимых членов общества, особенно на Глобальном Юге. [20] Другие также отметили, что капитализм непропорционально влияет на самых бедных на Глобальном Севере , что приводит к примерам сопротивления, таким как движение за экологическую справедливость в Соединенных Штатах, состоящее из рабочего класса и этнических меньшинств , которые подчеркивают тенденцию к строительству свалок, крупных дорожных проектов и мусоросжигательных заводов вокруг социально исключенных районов. Однако, как подчеркивает Уолл, такие кампании часто игнорируются или преследуются именно потому, что они исходят от самых маргинализированных членов общества: афроамериканская радикальная зеленая религиозная группа MOVE , выступающая за экологическую революцию и права животных из Филадельфии , посадила в тюрьму или даже убила [82] многих членов властями США с 1970-х годов. [83]
Экосоциализм не согласен с элитарными теориями капитализма, которые имеют тенденцию называть определенный класс или социальную группу заговорщиками, которые строят систему, удовлетворяющую их жадность и личные желания. Вместо этого экосоциалисты предполагают, что сама система является самовоспроизводящейся, подпитываемой «внечеловеческими» или «безличными» силами. Ковел приводит в пример промышленную катастрофу в Бхопале . [84] Многие антикорпоративные наблюдатели обвиняют алчность тех, кто находится наверху многих многонациональных корпораций , таких как Union Carbide Corporation в Бхопале, в, казалось бы, единичных промышленных несчастных случаях . Наоборот, Ковел предполагает, что Union Carbide испытывала снижение продаж, что привело к падению прибыли, что из-за условий фондового рынка привело к падению стоимости акций. Обесценивание стоимости акций заставило многих акционеров продать свои акции, ослабив компанию и приведя к мерам по сокращению расходов, которые подорвали процедуры и механизмы безопасности на площадке в Бхопале. Хотя, по мнению Ковела, это не сделало катастрофу в Бхопале неизбежной, он считает, что это иллюстрирует влияние рыночных сил на увеличение вероятности возникновения экологических и социальных проблем. [85]
Экосоциализм тесно связан с теориями Маркса о противоречии между потребительными и меновыми ценностями. Ковел утверждает, что на рынке товары производятся не для удовлетворения потребностей, а для обмена на деньги, которые мы затем используем для приобретения других товаров; поскольку нам приходится продолжать продавать, чтобы продолжать покупать, мы должны убеждать других покупать наши товары только для того, чтобы обеспечить наше выживание, что приводит к производству товаров без предыдущего использования, которые можно продать, чтобы поддержать нашу способность покупать другие товары. [86]
Такие товары, согласно экосоциалистическому анализу, производят меновую стоимость, но не имеют потребительной стоимости. Экосоциалисты, такие как Ковел, подчеркивают, что это противоречие достигло разрушительной степени, когда определенные основные виды деятельности, такие как постоянная забота о родственниках и основные средства к существованию , не вознаграждаются, в то время как ненужные товары приносят людям огромные состояния и подпитывают потребительство и истощение ресурсов. [87]
Джеймс О'Коннор выступает за «второе противоречие» недопроизводства, дополняющее «первое» противоречие Маркса о капитале и труде. Хотя второе противоречие часто считают теорией ухудшения состояния окружающей среды, теория О'Коннора на самом деле идет гораздо дальше. Опираясь на работы Карла Полани и Маркса, О'Коннор утверждает, что капитализм обязательно подрывает «условия производства», необходимые для поддержания бесконечного накопления капитала. Эти условия производства включают почву, воду, энергию и т. д. Но они также включают адекватную систему государственного образования, транспортную инфраструктуру и другие услуги, которые не производятся напрямую капиталом, но в которых капитал нуждается для эффективного накопления. По мере истощения условий производства издержки производства для капитала увеличиваются. По этой причине второе противоречие порождает тенденцию к кризису недопроизводства с ростом стоимости затрат и труда, чтобы дополнить тенденцию к перепроизводству слишком большого количества товаров для слишком малого количества потребителей. Подобно противоречию Маркса о капитале и труде, второе противоречие, таким образом, угрожает существованию системы. [88] [89]
Кроме того, О'Коннор считает, что для устранения экологических противоречий капиталистическая система внедряет новые технологии, которые преодолевают существующие проблемы, но создают новые. [90] [ нужна страница ]
О'Коннор приводит в пример ядерную энергетику , которую он рассматривает как форму производства энергии, которая рекламируется как альтернатива углеродоемкому , невозобновляемому ископаемому топливу , но создает долгосрочные радиоактивные отходы и другие опасности для здоровья и безопасности. Хотя О'Коннор считает, что капитализм способен распространять свою экономическую поддержку настолько широко, что он может позволить себе разрушить одну экосистему, прежде чем перейти к другой, он и многие другие экосоциалисты теперь опасаются, что с началом глобализации система исчерпает новые экосистемы. [90] [ нужна страница ] Ковел добавляет, что капиталистические фирмы должны продолжать извлекать прибыль посредством комбинации интенсивной или экстенсивной эксплуатации и продажи на новых рынках, что означает, что капитализм должен расти бесконечно, чтобы существовать, что, по его мнению, невозможно на планете с ограниченными ресурсами. [91]
Капиталистическая экспансия рассматривается экосоциалистами как «рука об руку» с «коррумпированными и подчиненными государствами-клиентами», которые подавляют инакомыслие против системы, управляемой международными организациями «под общим надзором западных держав и сверхдержавы Соединенных Штатов», которые подчиняют периферийные страны экономически и в военном отношении. [2] Ковел далее утверждает, что сам капитализм подстегивает конфликты и, в конечном счете, войну. Ковел утверждает, что « война с террором » между исламистскими экстремистами и Соединенными Штатами вызвана «нефтяным империализмом», в результате чего капиталистические страны требуют контроля над источниками энергии , особенно нефтью, которые необходимы для продолжения интенсивного промышленного роста — в стремлении к контролю над такими ресурсами Ковел утверждает, что капиталистические страны, в частности Соединенные Штаты, вступили в конфликт с преимущественно мусульманскими странами, где часто встречается нефть. [92]
Экосоциалисты считают, что государственное или саморегулирование рынков не решает кризис, «потому что для этого необходимо установить ограничения на накопление», что «неприемлемо» для системы, ориентированной на рост; они считают, что с терроризмом и революционными импульсами нельзя справиться должным образом, «потому что сделать это означало бы отказаться от логики империи ». [2] Вместо этого экосоциалисты считают, что усиление репрессивного контртерроризма [93] усиливает отчуждение и вызывает дальнейший терроризм, и считают, что государственные методы борьбы с терроризмом, по словам Ковеля и Леви, «превращаются в новую и злокачественную разновидность фашизма ». Они перекликаются с «жестким выбором» Розы Люксембург между «социализмом или варварством» [94], который, как считалось, был предсказанием прихода фашизма и дальнейших форм разрушительного капитализма в начале двадцатого века (Люксембург была фактически убита протофашистским Фрайкором в революционной атмосфере Германии в 1919 году). [2] [95] Теперь отдельные люди заявляют, что выбор — «экосоциализм или экофашизм ». [96]
Отражая напряженность в экологических и социалистических движениях, существует некоторый конфликт идей. [72] Однако на практике возникает синтез, который призывает к демократическому регулированию промышленности в интересах людей и окружающей среды, национализации некоторых ключевых экологических отраслей, местной демократии и расширению кооперативов и принципа библиотеки. Например, шотландский зеленый Питер Макколл утверждает, что избранные правительства должны искоренить бедность с помощью схемы доходов граждан, регулировать социальные и экологические злоупотребления и поощрять экологическую добросовестную практику с помощью государственных закупок. [97] В то же время экономическая и политическая власть должна быть передана, насколько это возможно, через кооперативы и расширение местного принятия решений. Передавая политическую и экономическую власть в руки людей, которые с наибольшей вероятностью пострадают от экологической несправедливости, вероятность того, что несправедливость будет иметь место, меньше. [97]
Экосоциалисты критикуют многих в зеленом движении за то, что они не являются открыто антикапиталистическими, за работу в рамках существующей капиталистической, этатистской системы, за волюнтаризм или за опору на технологические исправления. Экосоциалистическая идеология основана на критике других форм зеленой политики, включая различные формы зеленой экономики , локализм , глубинную экологию, биорегионализм и даже некоторые проявления радикальных зеленых идеологий, таких как эко-феминизм и социальная экология . [98]
Как говорит Ковел, экосоциализм отличается от зеленой политики на самом фундаментальном уровне, поскольку «Четыре столпа» зеленой политики (и «Десять ключевых ценностей» Партии зеленых США ) не включают требование освобождения труда и прекращения разделения между производителями и средствами производства. [99] Многие экосоциалисты также выступают против мальтузианства [100] и обеспокоены пропастью между зеленой политикой на глобальном Севере и глобальном Юге. [20]
Экосоциалисты крайне критически относятся к тем зеленым, которые выступают за «работу в рамках системы». Хотя такие экосоциалисты, как Ковел, признают способность внутрисистемных подходов повышать осведомленность и считают, что «борьба за экологически рациональный мир должна включать борьбу за государство», он считает, что основное движение зеленых слишком легко кооптируется нынешними мощными социально-политическими силами, поскольку оно «переходит от гражданского активизма к неповоротливой бюрократии, сражающейся за «место за столом » ». [101]
Для Ковела капитализм «рад завербовать» Зеленое движение для «удобства», «контроля над народным инакомыслием» и «рационализации». Он далее нападает на внутрисистемные зеленые инициативы, такие как торговля углеродом , которую он рассматривает как «капиталистическую игру в наперстки», превращающую загрязнение «в новый источник прибыли». [102] Брайан Токар далее раскритиковал торговлю углеродом таким образом, предположив, что она увеличивает существующее классовое неравенство и дает «крупнейшим „игрокам“ ... существенный контроль над всей „игрой “ ». [103] [104]
Кроме того, Ковел критикует «пораженчество» волюнтаризма в некоторых локальных формах энвайронментализма, которые не связаны: он предполагает, что они могут быть «втянуты в индивидуализм » или кооптированы в требования капитализма, как в случае некоторых проектов по переработке отходов , где граждан «вынуждают предоставлять бесплатную рабочую силу» для предприятий по управлению отходами , которые участвуют в «капитализации природы». Он называет понятие волюнтаризма «экополитикой без борьбы». [105]
Технологические решения экологических проблем также отвергаются экосоциалистами. Сарал Саркар обновил тезис 1970-х годов о « пределах роста », чтобы проиллюстрировать ограничения новых капиталистических технологий, таких как водородные топливные элементы , которые требуют большого количества энергии для расщепления молекул для получения водорода. [106] Кроме того, Ковел отмечает, что «события в природе являются взаимными и многоопределенными» и, следовательно, не могут быть предсказуемо «фиксированы»; в социальном плане технологии не могут решать социальные проблемы, потому что они не «механичны». Он постулирует экосоциалистический анализ, разработанный Марксом, согласно которому модели производства и социальной организации важнее, чем формы технологий, используемые в данной конфигурации общества. [107]
При капитализме он предполагает, что технология «была непременным условием роста»; таким образом, он считает, что даже в мире с гипотетической «свободной энергией» эффект будет заключаться в снижении стоимости производства автомобилей, что приведет к массовому перепроизводству транспортных средств, «разрушению инфраструктуры», хроническому истощению ресурсов и «замощению» «остатков природы». В современном мире Ковел считает предполагаемую эффективность новых постиндустриальных товаров «чистой иллюзией», поскольку миниатюризированные компоненты включают в себя множество веществ и, следовательно, не подлежат переработке (и, теоретически, только простые вещества могут быть получены путем сжигания устаревшего оборудования, что приведет к выбросу большего количества загрязняющих веществ ). Он быстро предостерегает «экологических либералов » от переоценки достоинств возобновляемых источников энергии , которые не могут удовлетворить массовое потребление энергии эпохи; хотя он все еще поддерживает проекты возобновляемой энергии, он считает, что важнее реструктурировать общества, чтобы сократить потребление энергии, прежде чем полагаться только на технологии возобновляемой энергии. [108]
Экосоциалисты основывали свои идеи политической стратегии на критике нескольких различных тенденций в зеленой экономике . На самом фундаментальном уровне экосоциалисты отвергают то, что Ковел называет « экологической экономикой » или «экологическим крылом мейнстримной экономики», за то, что оно «не заинтересовано в социальной трансформации». Он далее отвергает школу Нео-Смита , которая верит в видение Адама Смита о «капитализме мелких производителей, свободно обменивающихся друг с другом», который является саморегулирующимся и конкурентоспособным. [109]
Школа представлена мыслителями, такими как Дэвид Кортен , которые верят в «регулируемые рынки», контролируемые правительством и гражданским обществом, но, по мнению Ковела, они не критикуют экспансивную природу капитализма вдали от локализованного производства и игнорируют «вопросы класса, пола или любой другой категории господства». Ковел также критикует их «сказочный» взгляд на историю, который ссылается на злоупотребление « естественным капиталом » материализмом Научной Революции , предположение, которое, по мнению Ковела, похоже, предполагает, что «природа трудилась, чтобы передать дар капитала в руки человека», а не капитализм является продуктом социальных отношений в истории человечества. [110]
Другие формы экономики, основанной на сообществе, также отвергаются экосоциалистами, такими как Ковель, включая последователей Э. Ф. Шумахера и некоторых членов кооперативного движения , за то, что они отстаивают «не более чем очень нерешительный и изолированный первый шаг». Он считает, что их принципы «лишь частично реализуемы в институтах кооперативов в капиталистическом обществе», поскольку «внутреннее сотрудничество» кооперативов «навсегда стеснено и скомпрометировано» необходимостью расширения стоимости и конкуренции на рынке. [111] Маркс также считал, что кооперативы в рамках капитализма превращают рабочих в «своих собственных капиталистов... давая им возможность использовать средства производства для использования их собственного труда». [32]
Для Ковеля и других экосоциалистов экономика, основанная на сообществе, и зеленый локализм являются «фантазией», поскольку «строгий локализм принадлежит к первобытным стадиям общества» и был бы «экологическим кошмаром при нынешних уровнях населения» из-за «потерь тепла из множества разбросанных участков, растраты скудных ресурсов, ненужного воспроизводства усилий и культурного обнищания». [112] Хотя он считает, что мелкомасштабные производственные единицы являются «неотъемлемой частью пути к экологическому обществу», он не рассматривает их как «самоцель»; по его мнению, малые предприятия могут быть как капиталистическими, так и социалистическими по своей конфигурации и, следовательно, должны быть «последовательно антикапиталистическими» посредством признания и поддержки освобождения труда и существовать «в диалектике со всем сущим», поскольку человеческому обществу потребуются крупномасштабные проекты, такие как транспортная инфраструктура. [113]
He highlights the work of steady-state theorist Herman Daly, who exemplifies what eco-socialists see as the good and bad points of ecological economics — while Daly offers a critique of capitalism and a desire for "workers ownership", he only believes in workers ownership "kept firmly within a capitalist market", ignoring the eco-socialist desire for struggle in the emancipation of labour and hoping that the interests of labour and management today can be improved so that they are "in harmony".[114]
Despite the inclusion of both in political factions like the fundies of the German Green Party, eco-socialists and deep ecologists hold markedly opposite views. Eco-socialists like Kovel have attacked deep ecology because, like other forms of Green politics and green economics, it features "virtuous souls" who have "no internal connection with the critique of capitalism and the emancipation of labor". Kovel is particularly scathing about deep ecology and its "fatuous pronouncement" that Green politics is "neither left nor right, but ahead", which for him ignores the notion that "that which does not confront the system becomes its instrument".[115]
Even more scathingly, Kovel suggests that in "its effort to decentre humanity within nature", deep ecologists can "go too far" and argue for the "splitting away of unwanted people", as evidenced by their desire to preserve wilderness by removing the groups that have lived there "from time immemorial". Kovel thinks that this lends legitimacy to "capitalist elites", like the United States State Department and the World Bank, who can make preservation of wilderness a part of their projects that "have added value as sites for ecotourism" but remove people from their land. Between 1986 and 1996, Kovel notes that over three million people were displaced by "conservation projects"; in the making of the national parks of the United States, three hundred Shoshone Indians were killed in the development of Yosemite.[116]
Kovel believes that deep ecology has affected the rest of the Green movement and led to calls for restrictions on immigration, "often allying with reactionaries in a ... cryptically racist quest".[116] Indeed, he finds traces of deep ecology in the "biological reduction" of Nazism, an ideology many "organicist thinkers" have found appealing, including Herbert Gruhl, a founder of the German Green Party (who subsequently left when it became more left-wing) and originator of the phrase "neither left nor right, but ahead". Kovel warns that, while 'ecofascism' is confined to a narrow band of far right intellectuals and "disaffected white power skinheads" who involved themselves alongside far left groups in the anti-globalization movement, it may be "imposed as a revolution from above to install an authoritarian regime in order to preserve the main workings of the system" in times of crisis.[117]
Bioregionalism, a philosophy developed by writers like Kirkpatrick Sale who believe in the self-sufficiency of "appropriate bioregional boundaries" drawn up by inhabitants of "an area",[118] has been thoroughly critiqued by Kovel, who fears that the "vagueness" of the area will lead to conflict and further boundaries between communities.[119] While Sale cites the bioregional living of Native Americans,[118] Kovel notes that such ideas are impossible to translate to populations of modern proportions, and evidences the fact that Native Americans held land in commons, rather than private property – thus, for eco-socialists, bioregionalism provides no understanding of what is needed to transform society, and what the inevitable "response of the capitalist state" would be to people constructing bioregionalism.[119]
Kovel also attacks the problems of self-sufficiency. Where Sale believes in self-sufficient regions "each developing the energy of its peculiar ecology", such as "wood in the northwest [US]",[118] Kovel asks "how on earth" these can be made sufficient for regional needs, and notes the environmental damage of converting Seattle into a "forest-destroying and smoke-spewing wood-burning" city. Kovel also questions Sale's insistence on bioregions that do "not require connections with the outside, but within strict limits", and whether this precludes journeys to visit family members and other forms of travel.[120]
Like many variants of socialism and Green politics, eco-socialists recognise the importance of "the gendered bifurcation of nature" and support the emancipation of gender as it "is at the root of patriarchy and class".[121] Nevertheless, while Kovel believes that "any path out of capitalism must also be eco-feminist", he criticises types of ecofeminism that are not anti-capitalist and can "essentialize women's closeness to nature and build from there, submerging history into nature", becoming more at place in the "comforts of the New Age Growth Centre". These limitations, for Kovel, "keep ecofeminism from becoming a coherent social movement".[122]
While having much in common with the radical tradition of social ecology, eco-socialists still see themselves as distinct. Kovel believes this is because social ecologists see hierarchy "in-itself" as the cause of ecological destruction, whereas eco-socialists focus on the gender and class domination embodied in capitalism and recognise that forms of authority that are not "an expropriation of human power for ... self-aggrandizement", such as a student-teacher relationship that is "reciprocal and mutual", are beneficial.[123]
In practice, Kovel describes social ecology as continuing the anarchist tradition of non-violent direct action, which is "necessary" but "not sufficient" because "it leaves unspoken the question of building an ecological society beyond capital". Furthermore, social ecologists and anarchists tend to focus on the state alone, rather than the class relations behind state domination (in the view of Marxists). Kovel fears that this is political, springing from historical hostility to Marxism among anarchists, and sectarianism, which he points out as a fault of the "brilliant" but "dogmatic" founder of social ecology, Murray Bookchin.[124]
While Malthusianism and eco-socialism overlap within the Green movement because both address over-industrialism, and despite the fact that eco-socialists, like many within the Green movement, are described as neo-Malthusian because of their criticism of economic growth, eco-socialists are opposed to Malthusianism.[100][125] This divergence stems from the difference between Marxist and Malthusian examinations of social injustice – whereas Marx blames inequality on class injustice, Malthus argued that the working-class remained poor because of their greater fertility and birth rates.[126]
Neo-Malthusians have slightly modified this analysis by increasing their focus on overconsumption – nonetheless, eco-socialists find this attention inadequate. They point to the fact that Malthus did not thoroughly examine ecology and that Garrett Hardin, a key neo-Malthusian, suggested that further enclosed and privatised land, as opposed to commons, would solve the chief environmental problem, which Hardin labeled the 'tragedy of the commons'.[127][128]
Joan Martinez-Alier and Ramachandra Guha attack the gulf between what they see as the two "varieties of environmentalism" – the environmentalism of the North, an aesthetic environmentalism that is the privilege of wealthy people who no longer have basic material concerns, and the environmentalism of the South, where people's local environment is a source of communal wealth and such issues are a question of survival.[20] Nonetheless, other eco-socialists, such as Wall, have also pointed out that capitalism disproportionately affects the poorest in the Global North as well, leading to examples of resistance such as the environmental justice movement in the US and groups like MOVE.[83]
Eco-socialists choose to use the term "socialist", despite "the failings of its twentieth century interpretations", because it "still stands for the supersession of capital" and thus "the name, and the reality" must "become adequate for this time".[2] Eco-socialists have nonetheless often diverged with other Marxist movements. Eco-socialism has also been partly influenced by and associated with agrarian socialism as well as some forms of Christian socialism, especially in the United States.
While many see socialism as a necessity to respond to the environmental challenges brought about by capitalism, and saw hope in the Soviet Union and other such socialist states in providing an environmental path forward,[130] others have critiqued the history and policies of such states for their lack of environmental planning and policy.[2]
For Kovel and Michael Löwy, eco-socialism is "the realization of the 'first-epoch' socialisms" by resurrecting the notion of "free development of all producers", and distancing themselves from "the attenuated, reformist aims of social democracy and the productivist structures of the bureaucratic variations of socialism", such as forms of Leninism and Stalinism.[2] They ground the failure of past socialist movements in "underdevelopment in the context of hostility by existing capitalist powers", which led to "the denial of internal democracy" and "emulation of capitalist productivism".[2] Kovel believes that the forms of 'actually existing socialism' consisted of "public ownership of the means of production", rather than meeting "the true definition" of socialism as "a free association of producers", with the Party-State bureaucracy acting as the "alienating substitute 'public'".[131]
In analysing the Russian Revolution, Kovel feels that "conspiratorial" revolutionary movements "cut off from the development of society" will "find society an inert mass requiring leadership from above". From this, he notes that the anti-democratic Tsarist heritage meant that the Bolsheviks, who were aided into power by World War One, were a minority who, when faced with a counter-revolution and invading Western powers, continued "the extraordinary needs of 'war communism'", which "put the seal of authoritarianism" on the revolution; thus, for Kovel, Lenin and Trotsky "resorted to terror", shut down the Soviets (workers' councils) and emulated "capitalist efficiency and productivism as a means of survival", setting the stage for Stalinism.[132]
In Kovel's eyes, Lenin came to oppose the nascent Bolshevik environmentalism and its champion Aleksandr Bogdanov, who was later attacked for "idealism"; Kovel describes Lenin's philosophy as "a sharply dualistic materialism, rather similar to the Cartesian separation of matter and consciousness, and perfectly tooled ... to the active working over of the dead, dull matter by the human hand", which led him to want to overcome Russian backwardness through rapid industrialization. This tendency was, according to Kovel, augmented by a desire to catch-up with the West and the "severe crisis" of the revolution's first years.[133]
Furthermore, Kovel quotes Trotsky, who believed in a Communist "superman" who would "learn how to move rivers and mountains".[133][134] Kovel believes that, in Stalin's "revolution from above" and mass terror in response to the early 1930s economic crisis, Trotsky's writings "were given official imprimatur", despite the fact that Trotsky himself was eventually purged, as Stalinism attacked "the very notion of ecology... in addition to ecologies". Kovel adds that Stalin "would win the gold medal for enmity to nature", and that, in the face of massive environmental degradation, the inflexible Soviet bureaucracy became increasingly inefficient and unable to emulate capitalist accumulation, leading to a "vicious cycle" that led to its collapse.[135]
Beyond the forms of "actually existing socialism", Kovel criticises socialists in general as treating ecology "as an afterthought" and holding "a naive faith in the ecological capacities of a working-class defined by generations of capitalist production". He cites David McNally, who advocates increasing consumption levels under socialism, which, for Kovel, contradicts any notion of natural limits. He also criticises McNally's belief in releasing the "positive side of capital's self-expansion"[136] after the emancipation of labor; instead, Kovel argues that a socialist society would "seek not to become larger" but would rather become "more realized", choosing sufficiency and eschewing economic growth. Kovel further adds that the socialist movement was historically conditioned by its origins in the era of industrialization so that, when modern socialists like McNally advocate a socialism that "cannot be at the expense of the range of human satisfaction",[136] they fail "to recognize that these satisfactions can be problematic with respect to nature when they have been historically shaped by the domination of nature".[137]
Eco-socialists generally advocate the non-violent dismantling of capitalism and the state, focusing on collective ownership of the means of production by freely associated producers and restoration of the commons.[2][72] To get to an eco-socialist society, eco-socialists advocate working-class anti-capitalist resistance but also believe that there is potential for agency in autonomous, grassroots individuals and groups across the world who can build "prefigurative" projects for non-violent radical social change.[22]
These prefigurative steps go "beyond the market and the state"[138] and base production on the enhancement of use values, leading to the internationalization of resistance communities in an 'Eco-socialist Party' or network of grassroots groups focused on non-violent, radical social transformation.[139] An 'Eco-socialist revolution' is then carried out.[22]
Many eco-socialists, like Alan Roberts, have encouraged working-class action and resistance, such as the 'green ban' movement in which workers refuse to participate in projects that are ecologically harmful.[56] Similarly, Kovel and Hans A. Baer focus on working-class involvement in the formation of new eco-socialist parties or their increased involvement in existing Green Parties;[140] however, he believes that, unlike many other forms of socialist analysis, "there is no privileged agent" or revolutionary class, and that there is potential for agency in numerous autonomous, grassroots individuals and groups who can build "prefigurative" projects for non-violent radical social change. He defines "prefiguration" as "the potential for the given to contain the lineaments of what is to be", meaning that "a moment toward the future exists embedded in every point of the social organism where a need arises".[22]
If "everything has prefigurative potential", Kovel notes that forms of potential ecological production will be "scattered", and thus suggests that "the task is to free them and connect them". While all "human ecosystems" have "ecosocialist potential", Kovel points out that ones such as the World Bank have low potential, whereas internally democratic anti-globalization "affinity groups" have a high potential through a dialectic that involves the "active bringing and holding together of negations", such as the group acting as an alternative institution ("production of an ecological/socialist alternative") and trying to shut down a G8 summit meeting ("resistance to capital"). Therefore, "practices that in the same motion enhance use-values and diminish exchange-values are the ideal" for eco-socialists.[141]
For Kovel, the main prefigurative steps "are that people ruthlessly criticize the capitalist system... and that they include in this a consistent attack on the widespread belief that there can be no alternative to it", which will then "delegitimate the system and release people into struggle". Kovel justifies this by stating that "radical criticism of the given... can be a material force", even without an alternative, "because it can seize the mind of the masses of people", leading to "dynamic" and "exponential", rather than "incremental" and "linear", victories that spread rapidly. Following this, he advocates the expansion of the dialectical eco-socialist potential of groups through sustaining the confrontation and internal cohesion of human ecosystems, leading to an "activation" of potentials in others that will "spread across the whole social field" as "a new set of orienting principles" that define an ideology or "'party-life' formation".[22]
In the short-term, eco-socialists like Kovel advocate activities that have the "promise of breaking down the commodity form". This includes organizing labor, which is a "reconfiguring of the use-value of labor power"; forming cooperatives, allowing "a relatively free association of labor"; forming localised currencies, which he sees as "undercutting the value-basis of money"; and supporting "radical media" that, in his eyes, involve an "undoing of the fetishism of commodities". Arran Gare, Wall and Kovel have advocated economic localisation in the same vein as many in the Green movement, although they stress that it must be a prefigurative step rather than an end in itself.[142][143]
Kovel also advises political parties attempting to "democratize the state" that there should be "dialogue but no compromise" with established political parties, and that there must be "a continual association of electoral work with movement work" to avoid "being sucked back into the system". Such parties, he believes, should focus on "the local rungs of the political system" first, before running national campaigns that "challenge the existing system by the elementary means of exposing its broken promises".[144] These views on party action have been supported by other eco-socialists.[145]
Kovel believes in building prefigurations around forms of production based on use values, which will provide a practical vision of a post-capitalist, post-statist system. Such projects include Indymedia ("a democratic rendering of the use-values of new technologies such as the Internet, and a continual involvement in wider struggle"), open-source software, Wikipedia, public libraries and many other initiatives, especially those developed within the anti-globalization movement.[146] These strategies, in Wall's words, "go beyond the market and the state" by rejecting the supposed dichotomy between private enterprise and state-owned production, while also rejecting any combination of the two through a mixed economy. He states that these present forms of "amphibious politics", which are "half in the dirty water of the present but seeking to move on to a new, unexplored territory".[147] Löwy also highlights acting with a post-statist view saying that eco-socialists should take inspiration from Marx's commentary on the Paris Commune.[148]
Wall suggests that open-source software, for example, opens up "a new form of commons regime in cyberspace", which he praises as production "for the pleasure of invention" that gives "access to resources without exchange". He believes that open source has "bypassed" both the market and the state, and could provide "developing countries with free access to vital computer software". Furthermore, he suggests that an "open source economy" means that "the barrier between user and provider is eroded", allowing for "cooperative creativity". He links this to Marxism and the notion of usufruct, asserting that "Marx would have been a Firefox user".[149]
Many eco-socialists have noted that the potential for building such projects is easier for media workers than for those in heavy industry because of the decline in trade unionism and the globalized division of labor which divides workers. Kovel posits that class struggle is "internationalized in the face of globalization", as evidenced by a wave of strikes across the Global South in the first half of the year 2000; indeed, he says that "labor's most cherished values are already immanently ecocentric".[22]
Kovel therefore thinks that these universalizing tendencies must lead to the formation of "a consciously 'Ecosocialist Party'" that is neither like a parliamentary or vanguardist party. Instead, Kovel advocates a form of political party "grounded in communities of resistance", where delegates from these communities form the core of the party's activists, and these delegates and the "open and transparent" assembly they form are subject to recall and regular rotation of members.[150] He holds up the Zapatista Army of National Liberation (EZLN) and the Gaviotas movement as examples of such communities, which "are produced outside capitalist circuits" and show that "there can be no single way valid for all peoples".[151]
Nonetheless, he also firmly believes in connecting these movements, stating that "ecosocialism will be international or it will be nothing" and hoping that the Ecosocialist Party can retain the autonomy of local communities while supporting them materially. With an ever-expanding party, Kovel hopes that "defections" by capitalists will occur, leading eventually to the armed forces and police who, in joining the revolution, will signify that "the turning point is reached".[152]
The economist Pat Devine highlights the necessity to abolish the social division of labor as one of two principles necessary for building an eco-socialist future, the other being the abolition of the metabolic rift,[153] as detailed by John Bellamy Foster.[154]
The revolution as envisaged by eco-socialists involves an immediate socio-political transition. Internationally, eco-socialists believe in a reform of the nature of money and the formation of a World People's Trade Organisation (WPTO) that democratizes and improves world trade through the calculation of an Ecological Price (EP) for goods. This would then be followed by a transformation of socioeconomic conditions towards ecological production, commons land and notions of usufruct (that seek to improve the common property possessed by society) to end private property.[155] Eco-socialists assert that this must be carried out with adherence to non-violence.[156]
Eco-socialists like Kovel use the term "Eco-socialist revolution" to describe the transition to an eco-socialist world society. In the immediate socio-political transition, he believes that four groups will emerge from the revolution, namely revolutionaries, those "whose productive activity is directly compatible with ecological production" (such as nurses, schoolteachers, librarians, independent farmers and many other examples), those "whose pre-revolutionary practice was given over to capital" (including the bourgeoisie, advertising executives and more) and "the workers whose activity added surplus value to capitalist commodities".[157]
In terms of political organisation, he advocates an "interim assembly" made up of the revolutionaries that can "devise incentives to make sure that vital functions are maintained" (such as short-term continuation of "differential remuneration" for labor), "handle the redistribution of social roles and assets", convene "in widespread locations", and send delegates to regional, state, national and international organisations, where every level has an "executive council" that is rotated and can be recalled. From there, he asserts that "productive communities" will "form the political as well as economic unit of society" and "organize others" to make a transition to eco-socialist production.[158]
He adds that people will be allowed to be members of any community they choose with "associate membership" of others, such as a doctor having main membership of healthcare communities as a doctor and associate membership of child-rearing communities as a father. Each locality would, in Kovel's eyes, require one community that administered the areas of jurisdiction through an elected assembly. High-level assemblies would have additional "supervisory" roles over localities to monitor the development of ecosystemic integrity, and administer "society-wide services" like transport in "state-like functions", before the interim assembly can transfer responsibilities to "the level of the society as a whole through appropriate and democratically responsive committees".[22]
In Kovel's eyes, part of the eco-socialist transition is the reforming money to retain its use in "enabling exchanges" while reducing its functions as "a commodity in its own right" and "repository of value". He argues for directing money to "enhancement of use-values" through a "subsidization of use-values" that "preserves the functioning core of the economy while gaining time and space for rebuilding it". Internationally, he believes in the immediate cessation of speculation in currencies ("breaking down the function of money as commodity, and redirecting funds on use-values"), the cancellation of the debt of the Global South ("breaking the back of the value function" of money) and the redirecting the "vast reservoir of mainly phony value" to reparations and "ecologically sound development". He suggests the end of military aid and other forms of support to "comprador elites in the South" will eventually "lead to their collapse".[22]
In terms of trade, Kovel advocates a World People's Trade Organization (WPTO), "responsible to a confederation of popular bodies", in which "the degree of control over trade is ... proportional to involvement with production", meaning that "farmers would have a special say over food trade" and so on. He posits that the WPTO should have an elected council that will oversee a reform of prices in favour of an Ecological Price (EP) "determined by the difference between actual use-values and fully realized ones", thus having low tariffs for forms of ecological production like organic agriculture; he also envisages the high tariffs on non-ecological production providing subsidies to ecological production units.[109]
The EP would also internalize the costs of current externalities (like pollution) and "would be set as a function of the distance traded", reducing the effects of long-distance transport like carbon emissions and increased packaging of goods. He thinks that this will provide a "standard of transformation" for non-ecological industries, like the automobile industry, thus spurring changes towards ecological production.[22]
Eco-socialists pursue "ecological production" that, according to Kovel, goes beyond the socialist vision of the emancipation of labor to "the realization of use-values and the appropriation of intrinsic value". He envisions a form of production in which "the making of a thing becomes part of the thing made" so that, using a high quality meal as an analogy, "pleasure would obtain for the cooking of the meal" - thus activities "reserved as hobbies under capitalism" would "compose the fabric of everyday life" under eco-socialism.[159]
This, for Kovel, is achieved if labor is "freely chosen and developed... with a fully realized use-value" achieved by a "negation" of exchange-value, and he exemplifies the Food Not Bombs project for adopting this. He believes that the notion of "mutual recognition ... for the process as well as the product" will avoid exploitation and hierarchy. With production allowing humanity to "live more directly and receptively embedded in nature", Kovel predicts that "a reorientation of human need" will occur that recognises ecological limits and sees technology as "fully participant in the life of eco-systems", thus removing it from profit-making exercises.[160]
In the course on an Eco-socialist revolution, writers like Kovel and Baer advocate a "rapid conversion to ecosocialist production" for all enterprises, followed by "restoring ecosystemic integrity to the workplace" through steps like workers ownership.[161][162] He then believes that the new enterprises can build "socially developed plans" of production for societal needs, such as efficient light-rail transport components. At the same time, Kovel argues for the transformation of essential but, under capitalism, non-productive labour, such as child care, into productive labour, "thereby giving reproductive labour a status equivalent to productive labour".[163]
During such a transition, he believes that income should be guaranteed and that money will still be used under "new conditions of value... according to use and to the degree to which ecosystem integrity is developed and advanced by any particular production". Within this structure, Kovel asserts that markets and will become unnecessary – although "market phenomena" in personal exchanges and other small instances might be adopted – and communities and elected assemblies will democratically decide on the allocation of resources.[22] Istvan Meszaros believes that such "genuinely planned and self-managed (as opposed to bureaucratically planned from above) productive activities" are essential if eco-socialism is to meet its "fundamental objectives".[164]
Eco-socialists are quick to assert that their focus on "production" does not mean that there will be an increase in production and labor under Eco-socialism. Kovel thinks that the emancipation of labor and the realization of use-value will allow "the spheres of work and culture to be reintegrated". He cites the example of Paraguayan Indian communities (organised by Jesuits) in the eighteenth century who made sure that all community members learned musical instruments, and had labourers take musical instruments to the fields and take turns playing music or harvesting.[165]
Most eco-socialists, including Alier and Guha, echo subsistence eco-feminists like Vandana Shiva when they argue for the restoration of commons land over private property. They blame ecological degradation on the inclination to short-term, profit-inspired decisions inherent within a market system. For them, privatization of land strips people of their local communal resources in the name of creating markets for neo-liberal globalization, which benefits a minority. In their view, successful commons systems have been set up around the world throughout history to manage areas cooperatively, based on long-term needs and sustainability instead of short-term profit.[20]
Many eco-socialists focus on a modified version of the notion of 'usufruct' to replace capitalist private property arrangements. As a legal term, usufruct refers to the legal right to use and derive profit or benefit from property that belongs to another person, as long as the property is not damaged. According to eco-socialists like Kovel, a modern interpretation of the idea is "where one uses, enjoys – and through that, improves – another's property", as its Latin etymology "condenses the two meanings of use – as in use-value, and enjoyment – and as in the gratification expressed in freely associated labour". The idea, according to Kovel, has roots in the Code of Hammurabi and was first mentioned in Roman law "where it applied to ambiguities between masters and slaves with respect to property"; it also features in Islamic Sharia law, Aztec law and the Napoleonic Code.[166]
Crucially for eco-socialists, Marx mentioned the idea when he stated that human beings are no more than the planet's "usufructaries, and, like boni patres familias, they must hand it down to succeeding generations in an improved condition".[32] Kovel and others have taken on this reading, asserting that, in an eco-socialist society, "everyone will have ... rights of use and ownership over those means of production necessary to express the creativity of human nature", namely "a place of one's own" to decorate to personal taste, some personal possessions, the body and its attendant sexual and reproductive rights.[167]
However, Kovel sees property as "self-contradictory" because individuals emerge "in a tissue of social relations" and "nested circles", with the self at the centre and extended circles where "issues of sharing arise from early childhood on". He believes that "the full self is enhanced more by giving than by taking" and that eco-socialism is realized when material possessions weigh "lightly" upon the self – thus restoration of use-value allows things to be taken "concretely and sensuously" but "lightly, since things are enjoyed for themselves and not as buttresses for a shaky ego".[168]
This, for Kovel, reverses what Marxists see as the commodity fetishism and atomization of individuals (through the "unappeasable craving" for "having and excluding others from having") under capitalism. Under eco-socialism, he therefore believes that enhancement of use-value will lead to differentiated ownership between the individual and the collective, where there are "distinct limits on the amount of property individuals control" and no-one can take control of resources that "would permit the alienation of means of production from another". He then hopes that the "hubris" of the notion of "ownership of the planet" will be replaced with usufruct.[169]
Most eco-socialists are involved in peace and anti-war movements, and eco-socialist writers, like Kovel, generally believe that "violence is the rupturing of ecosystems" and is therefore "deeply contrary to ecosocialist values". Kovel believes that revolutionary movements must prepare for post-revolutionary violence from counter-revolutionary sources by "prior development of the democratic sphere" within the movement, because "to the degree that people are capable of self-government, so will they turn away from violence and retribution" for "a self-governed people cannot be pushed around by any alien government". In Kovel's view, it is essential that the revolution "takes place in" or spreads quickly to the United States, which "is capital's gendarme and will crush any serious threat", and that revolutionaries reject the death penalty and retribution against former opponents or counter-revolutionaries.[170]
Although traditionally non-violent, there is growing scepticism of solely using non-violent tactics as a strategy in the eco-socialist agenda and as a way of dismantling harmful systems. Although progress has been made in the climate movement with non-violent tactics (as demonstrated by XR who pushed the UK government to declare a climate emergency), the movement is still failing to bring about radical decarbonisation. As eco-socialist activist, Andreas Malm states in his book How to Blow Up a Pipeline, "If non-violence is not to be treated as a holy covenant or rite, then one must adopt the explicitly anti-Gandhian position of Mandela: 'I called for non-violent protest for as long as it was effective', as 'a tactic that should be abandoned when it no longer worked." [171] Malm argues there is another phase beyond peaceful protest.
While in many ways the criticisms of eco-socialism combine the traditional criticisms of both socialism and Green politics, there are unique critiques of eco-socialism, which are largely from within the traditional socialist or Green movements themselves, along with conservative criticism.
Some socialists are critical of the term "eco-socialism". David Reilly, who questions whether his argument is improved by the use of an "exotic word", argues instead that the "real socialism" is "also a green or 'eco'" one that you get to "by dint of struggle".[172] Other socialists, like Paul Hampton of the Alliance for Workers' Liberty (a British third camp socialist party), see eco-socialism as "classless ecology", wherein eco-socialists have "given up on the working class" as the privileged agent of struggle by "borrowing bits from Marx but missing the locus of Marxist politics".[173]
Writing in Capitalism Nature Socialism, Doug Boucher, Peter Caplan, David Schwartzman and Jane Zara criticise eco-socialists in general and Joel Kovel in particular for a deterministic "catastrophism" that overlooks "the countervailing tendencies of both popular struggles and the efforts of capitalist governments to rationalize the system" and the "accomplishments of the labor movement" that "demonstrate that despite the interests and desires of capitalists, progress toward social justice is possible". They argue that an ecological socialism must be "built on hope, not fear".[174]
Conservatives have criticised the perceived opportunism of left-wing groups who have increased their focus on green issues since the fall of communism. Fred L. Smith Jr., President of the Competitive Enterprise Institute think-tank, exemplifies the conservative critique of left Greens, attacking the "pantheism" of the Green movement and conflating "eco-paganism" with eco-socialism. Like many conservative critics, Smith uses the term 'eco-socialism' to attack non-socialist environmentalists for advocating restrictions on the market-based solutions to ecological problems. He nevertheless wrongly claims that eco-socialists endorse "the Malthusian view of the relationship between man and nature", and states that Al Gore, a former Democratic Party Vice President of the United States and now a climate change campaigner, is an eco-socialist, despite the fact that Gore has never used this term and is not recognised as such by other followers of either Green politics or socialism.[175]
Some environmentalists and conservationists have criticised eco-socialism from within the Green movement. In a review of Joel Kovel's The Enemy of Nature, David M. Johns criticises eco-socialism for not offering "suggestions about near term conservation policy" and focusing exclusively on long-term societal transformation.[176] Johns believes that species extinction "started much earlier" than capitalism and suggests that eco-socialism neglects the fact that an ecological society will need to transcend the destructiveness found in "all large-scale societies",[177] the very tendency that Kovel himself attacks among capitalists and traditional leftists who attempt to reduce nature to "linear" human models.[178] Johns questions whether non-hierarchical social systems can provide for billions of people, and criticises eco-socialists for neglecting issues of population pressure. Furthermore, Johns describes Kovel's argument that human hierarchy is founded on raiding to steal women as "archaic".[179]
{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link)