Французское Сопротивление ( фр . La Résistance ) было объединением групп, которые боролись с нацистской оккупацией и коллаборационистским режимом Виши во Франции во время Второй мировой войны . Ячейки Сопротивления представляли собой небольшие группы вооруженных мужчин и женщин ( в сельской местности их называли маки ) [2] [3] , которые вели партизанскую войну и издавали подпольные газеты . Они также предоставляли разведывательную информацию из первых рук и сети побега, которые помогали солдатам и летчикам союзников, оказавшимся в ловушке за линиями Оси . Мужчины и женщины Сопротивления были выходцами из многих слоев французского общества, включая эмигрантов , ученых, студентов, аристократов , консервативных католиков (включая духовенство), протестантов , евреев , мусульман , либералов , анархистов , коммунистов и некоторых фашистов . Доля французов, участвовавших в организованном сопротивлении, оценивается в пределах от одного до трех процентов от общей численности населения. [4]
Французское Сопротивление сыграло значительную роль в содействии быстрому продвижению союзников через Францию после вторжения в Нормандию 6 июня 1944 года. Члены Сопротивления предоставляли военную разведку о немецких оборонительных сооружениях, известных как Атлантический вал , и о развертывании вермахта и боевых порядках для вторжения союзников в Прованс 15 августа. Сопротивление также планировало, координировало и осуществляло акты саботажа на электросетях, транспортных объектах и телекоммуникационных сетях. [5] [6] Работа Сопротивления была политически и морально важна для Франции во время и после немецкой оккупации. Действия Сопротивления контрастировали с коллаборационизмом режима Виши. [7] [8]
После высадки союзников в Нормандии и Провансе военизированные компоненты Сопротивления сформировали иерархию оперативных подразделений, известную как Французские внутренние силы (FFI), с примерно 100 000 бойцов в июне 1944 года. К октябрю 1944 года FFI выросло до 400 000 членов. [9] Хотя объединение FFI иногда было сопряжено с политическими трудностями, в конечном итоге оно оказалось успешным и позволило Франции восстановить четвертую по величине армию на европейском театре военных действий (1,2 миллиона человек) к Дню Победы в мае 1945 года. [10]
После битвы за Францию и второго франко-германского перемирия жизнь французов поначалу оставалась неизменной. Немецкие оккупационные власти и режим Виши становились все более жестокими и запугивающими. Большинство мирных жителей оставались нейтральными, но как оккупация французской территории [14] [15] , так и немецкая политика вдохновили на формирование военизированных групп, призванных как к активному, так и к пассивному сопротивлению. [16]
Одним из условий перемирия было то, что французы должны были платить за свою собственную оккупацию. Это составляло около 20 миллионов немецких рейхсмарок в день, сумма, которая в мае 1940 года была приблизительно эквивалентна четыремстам миллионам французских франков . [17] Искусственный обменный курс рейхсмарки по отношению к франку был установлен как одна марка к двадцати франкам. [17] [18] Из-за переоценки немецкой валюты оккупанты могли делать, казалось бы, справедливые и честные реквизиции и закупки, одновременно управляя системой организованного грабежа. Цены взлетели, [19] что привело к повсеместной нехватке продовольствия и недоеданию, [20] особенно среди детей, пожилых людей и членов рабочего класса, занятых физическим трудом. [21] Нехватка рабочей силы также мучила французскую экономику, потому что сотни тысяч французских рабочих были реквизированы и отправлены в Германию на принудительные работы в рамках Service du Travail Obligatoire (STO). [2] [22] [23]
Нехватка рабочей силы усугублялась большим количеством французских военнопленных, содержавшихся в Германии. [24] Помимо этих лишений и неурядиц, оккупация становилась все более невыносимой. Правила, цензура, пропаганда и ночные комендантские часы — все это сыграло свою роль в создании атмосферы страха и репрессий. [18] Французские женщины, общающиеся с немецкими солдатами, возмущали многих французских мужчин, хотя часто женщинам приходилось делать это, чтобы добыть еду для себя и своих семей. [25] [26]
В качестве возмездия за действия Сопротивления власти установили суровые формы коллективного наказания . Например, советское сопротивление в августе 1941 года привело к тысячам заложников, взятых из числа населения. [27] Типичное политическое заявление гласило: «После каждого дальнейшего инцидента число, отражающее серьезность преступления, будет расстреляно». [28] Во время оккупации, по оценкам, 30 000 французских гражданских заложников были расстреляны, чтобы запугать других, кто был вовлечен в акты сопротивления. [29] Немецкие войска время от времени участвовали в массовых убийствах, таких как резня в Орадур-сюр-Глан , в ходе которой была разрушена целая деревня и почти все жители были убиты из-за упорного сопротивления в окрестностях. [30] [31]
В начале 1943 года власти Виши создали военизированную группу Milice (милиция), официально возглавляемую Пьером Лавалем , но управляемую Жозефом Дарнаном для борьбы с Сопротивлением. Эта группа работала вместе с немецкими войсками, которые к концу 1942 года были размещены по всей Франции. [32] Группа тесно сотрудничала с нацистами, подобно силам безопасности гестапо в Германии. [33] Их действия часто были жестокими и включали пытки и казни подозреваемых в Сопротивлении. После освобождения Франции летом 1944 года французы казнили многих из предполагаемых 25 000–35 000 miliciens [32] за их сотрудничество с нацистами. Многие из тех, кто избежал ареста, бежали в Германию, где они были включены в дивизию «Шарлемань» войск СС . [34]
Французам было трудно принять оккупацию. Многие парижане помнят шок, который они испытали, увидев флаги со свастикой, висящие над Отель де Виль и на вершине Эйфелевой башни . [35] Во Дворце Бурбонов , где здание Национальной ассамблеи было преобразовано в офис коменданта фон Гросс-Пари , на фасаде здания был развёрнут огромный баннер с заглавными буквами: « DEUTSCHLAND SIEGT AN ALLEN FRONTEN! » («Германия побеждает на всех фронтах!»), знак, который упоминается практически во всех рассказах парижан того времени. [36] Сопротивляющийся Анри Френе писал о том, как исчезновение трёхцветного флага из Парижа с развевающимся на его месте флагом со свастикой и немецкие солдаты , стоящие на страже перед зданиями, в которых когда-то размещались учреждения республики, вызвало у него « un sentiment de viol » («чувство изнасилования»). [37] Британский историк Ян Усби писал:
Даже сегодня, когда люди, которые не являются французами или не пережили оккупацию, смотрят на фотографии немецких солдат, марширующих по Елисейским полям , или на немецкие указатели с готическими буквами за пределами главных достопримечательностей Парижа, они все еще могут почувствовать легкий шок недоверия. Сцены выглядят не просто нереальными, а почти намеренно сюрреалистичными, как будто неожиданное соединение немецкого и французского, французского и немецкого было результатом шутки дадаистов , а не трезвой летописи истории. Этот шок — всего лишь отдаленное эхо того, что пережили французы в 1940 году: увидеть, как знакомый пейзаж преобразился из-за добавления незнакомого, жить среди повседневных достопримечательностей, внезапно ставших странными, больше не чувствовать себя как дома в местах, которые они знали всю свою жизнь». [38]
Усби писал, что к концу лета 1940 года «чужое присутствие, все более ненавистное и пугающее в частной жизни, могло казаться настолько постоянным, что в общественных местах, где шла повседневная жизнь, оно воспринималось как должное». [39] В то же время здания переименовывались, книги запрещались, произведения искусства крались и вывозились в Германию, а люди начали исчезать. По условиям перемирия в июне 1940 года французы были обязаны арестовывать и депортировать в Рейх тех немцев и австрийцев, которые бежали во Францию в 1930-х годах. [40]
Сопротивление, когда оно впервые началось летом 1940 года, основывалось на том, что писатель Жан Кассу назвал refus absurde («абсурдным отказом»), отказом признать, что Рейх победит, и даже если это произойдет, лучше сопротивляться. [41] Многие участники сопротивления часто говорили о некоем «кульминационном моменте», когда они видели какой-то невыносимый акт несправедливости, после которого они больше не могли оставаться пассивными. [42] Участник сопротивления Жозеф Бартелет рассказал британскому агенту УСО Джорджу Миллеру, что он решил присоединиться к сопротивлению, когда увидел, как немецкая военная полиция ведет группу французов, один из которых был его другом, в полевую жандармерию в Меце . [42] Бартелт вспоминал: «Я узнал его только по шляпе... Я хорошо видел его лицо, но на нем не было кожи, и он не мог меня видеть. Оба его бедных глаза были закрыты, превратившись в два фиолетовых и желтых синяка». [42] Правый сторонник сопротивления Анри Френе , который изначально симпатизировал Национальной революции, заявил, что когда он увидел немецких солдат в Париже летом 1940 года, он понял, что должен что-то сделать, потому что увидел презрение на лицах немцев, когда они смотрели на французов. [42] Вначале сопротивление ограничивалось обрывом телефонных линий, порчей плакатов и прокалыванием шин на немецких автомобилях. [43] Другой тактикой была публикация подпольных газет, таких как Musée de l'Homme (Музей человечества). [44] Эта газета была основана двумя профессорами, Полем Риве и русским эмигрантом Борисом Вильде в июле 1940 года. [45] Жан Кассу также организовал группу сопротивления в Париже в том же месяце, а либеральный католический профессор права Франсуа де Ментон основал группу Liberté в Лионе. [45]
19 июля 1940 года в Великобритании было создано Управление специальных операций (SOE) по приказу Черчилля «поджечь Европу». [46] Отдел F Управления специальных операций возглавлял Морис Бакмастер , и он оказал неоценимую поддержку сопротивлению. [46] С мая 1941 года Френе основал Combat , одну из первых групп Сопротивления. Френе вербовал в Combat, задавая людям такие вопросы, как, например, верят ли они, что Британия не будет побеждена, и считают ли они, что победа Германии стоит того, чтобы ее остановить, и основываясь на ответах, он спрашивал: «Люди уже собираются в тени. Вы присоединитесь к ним?». [44] Френе, один из ведущих шефов сопротивления , позже писал: «Я сам никогда не нападал на логово коллаборационистов и не пускал под откос поезда. Я никогда не убивал немцев или агентов гестапо собственной рукой». [43] По соображениям безопасности Combat был разделен на ряд ячеек, которые не знали друг о друге. [44] Еще одной ранней группой сопротивления, основанной летом 1940 года, была злополучная группа Interallié во главе с польским эмигрантом Романом Чернявским , которая передавала разведданные от контактов в Deuxième Bureau в Британию через курьеров из Марселя. Член группы, француженка Матильда Карре под кодовым именем La Chatte (кошка), была позже арестована немцами и предала группу. [47]
Французская разведывательная служба, Второе бюро, оставалась верной делу союзников, несмотря на то, что номинально находилась под властью Виши; Второе бюро продолжало собирать разведданные о Германии, поддерживало связи с британской и польской разведкой и хранило в тайне, что перед Второй мировой войной польская разведка разработала метод с помощью механического компьютера, известного как Bombe, для взлома машины Enigma , которая использовалась для кодирования немецких радиосообщений. [48] Ряд польских дешифровальщиков, которые разработали машину Bombe в 1930-х годах, продолжали работать на Второе бюро в составе команды Cadix, взламывая немецкие коды. [48] Летом 1940 года многие cheminots (железнодорожники) занялись импровизированным сопротивлением, помогая французским солдатам, желающим продолжить борьбу вместе с британскими, бельгийскими и польскими солдатами, застрявшими во Франции, бежать из оккупированной зоны в неоккупированную зону или в Испанию. [49] Cheminots также стали основными агентами по доставке подпольных газет по всей Франции. [49]
Первым участником сопротивления , казненным немцами, был польский еврейский иммигрант по имени Исраэль Карп, расстрелянный в Бордо 28 августа 1940 года за то, что он высмеивал немецкий военный парад на улицах Бордо. [50] Первым французом, расстрелянным за сопротивление, был 19-летний Пьер Рош 7 сентября 1940 года после того, как его поймали за перерезанием телефонных линий между Руаном и Ла-Рошелью . [50] 10 сентября 1940 года военный губернатор Франции генерал Отто фон Штюльпнагель объявил в пресс-релизе, что пощады не будет тем, кто занимается саботажем, и все саботажники будут расстреляны. [50] Несмотря на его предупреждение, многие продолжали заниматься саботажем. Луи Лалье, фермер, был расстрелян за саботаж 11 сентября в Эпинале , а Марсель Россье, механик, был расстрелян в Ренне 12 сентября. [50] Еще один был расстрелян в октябре 1940 года, а еще трое — в ноябре 1940 года. [50]
Начиная с лета 1940 года антисемитские законы начали вступать в силу как на оккупированных, так и на неоккупированных территориях. [51] 3 октября 1940 года Виши ввел закон о статусе евреев , запрещающий евреям заниматься многочисленными профессиями, включая юриспруденцию, медицину и государственную службу. [51] Еврейские предприятия были « арианизированы », переданы в руки « арийских » попечителей, которые занимались откровенной коррупцией. Евреям было запрещено посещать кинотеатры, мюзик-холлы, ярмарки, музеи, библиотеки, общественные парки, кафе, театры, концерты, рестораны, бассейны и рынки. [52] Евреи не могли передвигаться без предварительного уведомления полиции, иметь радиоприемники или велосипеды, им было отказано в телефонной связи, они не могли пользоваться телефонными будками с надписью Accès interdit aux Juifs и им разрешалось ездить только в последнем вагоне парижского метро. [53] Французы в то время различали израильтян (вежливый термин во французском языке), которые были «правильно» ассимилированными французскими евреями, и юифов ( ранее уничижительный термин во французском языке, в настоящее время стандартное название для евреев), которые были «иностранными» и «неассимилированными» евреями, которые широко рассматривались как преступники из-за рубежа, живущие в трущобах во внутренних городах Франции. [54] На протяжении всех 1930-х годов число нелегальных еврейских иммигрантов из Восточной Европы было сильно преувеличено. Французская общественность была убеждена, что большинство евреев, живущих во Франции, были нелегальными иммигрантами, вызывающими социальные проблемы. [55] Когда в 1940 году были введены первые антисемитские законы: «Не было никаких признаков общественного сопротивления происходящему или даже всеобщего беспокойства по поводу направления, в котором развивались события... Многие люди, возможно, даже большинство людей, были безразличны. Осенью 1940 года у них было о чем думать; позже они могли найти мало места для сочувствия или заботы об общественном благе в своей собственной борьбе за выживание. То, что произошло с евреями, было второстепенным делом; это было за пределами их непосредственных дел, это относилось к той сфере «политического», которую они больше не могли контролировать или даже заставить себя следить за ней с большим интересом». [56]
С самого начала Сопротивление привлекало людей из всех слоев общества и с разными политическими взглядами. [42] Главной проблемой для Сопротивления было то, что, за исключением ряда офицеров армии, которые решили уйти в подполье вместе с ветеранами гражданской войны в Испании , ни у кого не было военного опыта. [57] Около 60 000 испанских республиканцев-эмигрантов сражались в Сопротивлении. [46] Еще одной трудностью была нехватка оружия, что объясняло, почему ранние группы сопротивления, основанные в 1940 году, сосредоточились на публикации журналов и подпольных газет, поскольку нехватка оружия и боеприпасов делала вооруженное сопротивление практически невозможным. [58] Хотя официально они придерживались инструкций Коминтерна не критиковать Германию из-за пакта о ненападении с Советским Союзом с Гитлером, в октябре 1940 года французские коммунисты основали Специальную организацию (ОС), состоящую из многих ветеранов гражданской войны в Испании, которая провела ряд мелких атак, прежде чем Гитлер нарушил договор и вторгся в Россию. [59]
Жизнь в Сопротивлении была крайне опасной, и для хороших «сопротивляющихся» было крайне важно жить тихо и никогда не привлекать к себе внимания. [60] Пунктуальность была ключевым фактором на публичных встречах, так как немцы арестовывали любого, кто был замечен бродящим на публике, как будто ожидающим кого-то. [61] Главной трудностью для Сопротивления была проблема доносов. [62] Вопреки распространенному мнению, гестапо не было всемогущим агентством со своими шпионами повсюду, но вместо этого гестапо полагалось на обычных людей, которые добровольно предоставляли информацию. По словам офицера абвера Германа Тиклера, немцам требовалось 32 000 indicatorurs (информаторов), чтобы подавить все сопротивление во Франции, но осенью 1940 года он сообщил, что абвер уже превысил эту цель. [62] Немцам было трудно выдавать себя за французов, поэтому абвер, гестапо и СС не смогли бы функционировать без французских информаторов. В сентябре 1940 года поэт Робер Деснос опубликовал статью под названием « J'irai le dire à la Kommandantur » в подпольной газете Aujourd'hui, призывая простых французов прекратить доносить друг на друга немцам. [43] Призыв Десноса не удался, но фраза « J'irai le dire à la Kommandantur » («Я пойду и расскажу об этом немцам») была очень популярна в оккупированной Франции, поскольку сотни тысяч простых французов доносили друг на друга немцам. [62] Проблема информаторов, которых французы называли indics или mouches , усугублялась авторами отравленных писем или corbeaux . [62] Эти corbeaux были вдохновлены такими мотивами, как зависть, злоба, жадность, антисемитизм и явный оппортунизм, поскольку многие простые французы хотели снискать расположение той, которую они считали победившей стороной. [63] Усби отметил: «Но, возможно, самое поразительное свидетельство о степени разоблачения исходило от самих немцев, удивленных тем, насколько французы были готовы предать друг друга». [64] В оккупированной Франции приходилось постоянно носить с собой огромный запас документов, таких как удостоверение личности, продовольственная карточка, табачный талон (независимо от того, был ли человек курильщиком или нет), разрешения на поездки, разрешения на работу и так далее. [61] По этим причинам подделка стала ключевым навыком для сопротивления, поскольку немцы регулярно требовали от французов предъявлять свои документы, и любой, чьи документы казались подозрительными, подвергался аресту. [61]
Поскольку франк был девальвирован на 20% по отношению к рейхсмарке , что в сочетании с немецкой политикой реквизиции продовольствия как для поддержки собственной армии, так и для нужд немецкого тыла, «Франция медленно истощалась из-за оттока не только мяса и питья, топлива и кожи, но и воска, сковородок, игральных карт, топорищ, духов и множества других товаров. Парижане, по крайней мере, поняли суть еще в декабре 1940 года. Когда Гитлер отправил останки герцога Рейхштадтского обратно для торжественного захоронения в Доме Инвалидов , люди говорили, что предпочли бы уголь, а не пепел». [65] Люди не могли легально покупать товары без продовольственной книжки, поскольку население было разделено на категории A, B, C, E, J, T и V; среди продуктов, подлежащих нормированию, были мясо, молоко, масло, сыр, хлеб, сахар, яйца, растительное масло, кофе, рыба, вино, мыло, табак, соль, картофель и одежда. [66] Черный рынок процветал в оккупированной Франции, и гангстеры из milieu (преступного мира) Парижа и Марселя вскоре стали очень богатыми, поставляя карточные товары. [67] Milieu создала контрабандные сети , доставляя карточные товары через Пиренеи из Испании, и вскоре стало известно, что за правильную цену они также были готовы вывозить людей из Франции, таких как летчики союзников, беженцы, евреи и участники сопротивления . Позже во время войны они переправляли агентов из SOE. [67] Однако milieu были заинтересованы только в зарабатывании денег и с такой же легкостью предавали тех, кто хотел быть контрабандой ввезенным во Францию или вывезенным из нее, если немцы или Виши были готовы сделать лучшее предложение. [67]
10 ноября 1940 года на улице Гавр в Париже произошла стычка между несколькими парижанами и немецкими солдатами, которая закончилась тем, что один человек поднял кулак на немецкого сержанта, и которая привела к аресту при невыясненных обстоятельствах человека по имени Жак Бонсержан , который, по-видимому, был лишь свидетелем ссоры. [50] 11 ноября 1940 года, чтобы отметить 22-ю годовщину французской победы 1918 года, студенты университета вышли на демонстрацию в Париже и были жестоко подавлены парижской полицией. [68] В декабре 1940 года была основана Гражданская и военная организация (OCM), состоявшая из офицеров армии и гражданских служащих, для предоставления разведывательной информации союзникам. [48]
5 декабря 1940 года Бонсергент был признан виновным немецким военным судом в оскорблении Вермахта. Он настаивал на том, чтобы взять на себя всю ответственность, заявив, что хотел показать французам, что за люди немцы, и был расстрелян 23 декабря 1940 года. [50] Казнь Бонсергента, человека, виновного только в том, что он был свидетелем инцидента, который сам по себе был весьма незначительным, заставила многих французов осознать истинную природу «Нового порядка в Европе». [69] По всему Парижу плакаты, предупреждающие о том, что все, кто бросит вызов мощи Рейха, будут расстреляны, как Бонсергент, были сорваны или осквернены, несмотря на предупреждения генерала фон Штюльпнагеля о том, что повреждение плакатов является актом саботажа, который будет караться смертной казнью; было сорвано и/или осквернено так много плакатов, что Штюльпнагалю пришлось выставить полицейских для их охраны. [70] Писатель Жан Брюллер вспоминал, как был «заворожён», читая о судьбе Бонсержента, и как «люди останавливались, читали, молча обменивались взглядами. Некоторые из них обнажили головы, словно в присутствии мертвых». [70] На Рождество 1940 года парижане проснулись и обнаружили, что прошлой ночью плакаты, объявляющие о казни Бонсержента, были превращены в святыни, будучи, по словам Брюллера, «окружёнными цветами, как на многих могилах. Маленькие цветы всех видов, наколотые на булавки, были прикреплены к плакатам ночью — настоящие цветы и искусственные, бумажные анютины глазки, целлулоидные розы, маленькие французские и британские флаги». [70] Писательница Симона де Бовуар заявила, что люди оплакивали не только Бонсержента, но и конец иллюзии, «поскольку впервые эти правильные люди, оккупировавшие нашу страну, официально заявили нам, что казнили француза, виновного в том, что он не склонил перед ними голову». [70]
31 декабря 1940 года де Голль, выступая на радиостанции BBC Radio Londres , попросил французов оставаться в помещениях в первый день Нового года с 15:00 до 16:00 в знак пассивного сопротивления. [70] В это время немцы раздавали картофель, пытаясь отвлечь людей от радиоприемников. [70]
В марте 1941 года кальвинистский пастор Марк Бёгнер осудил вишистский статут евреев в публичном письме, что стало одним из первых случаев публичного осуждения французского антисемитизма во время оккупации. [71] 5 мая 1941 года первый агент SOE ( Жорж Беге ) высадился во Франции, чтобы установить контакт с группами сопротивления ( Вирджиния Холл была первой женщиной-агентом SOE, прибывшей в августе 1941 года). SOE предпочитало вербовать французских граждан, проживающих в Великобритании или бежавших в Соединенное Королевство, поскольку они могли эффективнее вписаться в обстановку; британские агенты SOE были людьми, которые долгое время жили во Франции и могли говорить по-французски без акцента. Беге предложил, чтобы радиостанция BBC Radio Londres отправляла личные сообщения Сопротивлению. В 9:15 вечера каждый вечер французская служба BBC транслировала первые четыре ноты Пятой симфонии Бетховена (которые звучали как азбука Морзе для буквы V в слове «победа»), за которыми следовали зашифрованные сообщения, которые были кодами для «личных сообщений» сопротивлению. [72] К июню 1941 года во Франции работало две радиостанции SOE. [73] SOE предоставляло сопротивлению оружие, бомбы, фальшивые документы, деньги и радиостанции, а агенты SOE обучались партизанской войне , шпионажу и саботажу. Один из таких агентов SOE, американка Вирджиния Холл , создала сеть Хеклера в Лионе. [74]
Основной причиной того, что молодые французы стали résistants, было негодование по поводу collaboration horizontale («горизонтального сотрудничества»), эвфемистического термина для сексуальных отношений между немецкими мужчинами и француженками. [25] Девальвация франка и немецкая политика реквизиции продовольствия создали годы лишений для французов, поэтому для многих француженок завести немецкого любовника было рациональным выбором. «Горизонтальное сотрудничество» было широко распространено, и к октябрю 1943 года родилось 85 000 внебрачных детей от немцев. [75] Хотя это число не особенно велико для данных обстоятельств, многим молодым французам не нравился тот факт, что некоторые француженки, казалось, находили немецких мужчин более привлекательными, чем они сами, и они хотели нанести ответный удар. [75]
В Британии буква V была принята как символ воли к победе, и летом 1941 года культ V пересек Ла-Манш , и буква V широко появлялась нарисованной мелом на тротуарах, стенах и немецких военных транспортных средствах по всей Франции. [76] V оставалась одним из главных символов сопротивления на протяжении всего периода оккупации, хотя Усби отмечал, что у французов были свои собственные «революционные, республиканские и националистические традиции», на которые можно было опираться при создании символов сопротивления. [77] Начиная с 1941 года, толпы людей обычно пели «Марсельезу» на традиционных праздниках, таких как 1 мая , День взятия Бастилии , 6 сентября (годовщина битвы на Марне в 1914 году) и День перемирия, уделяя особое внимание строке: « Aux armes, citoyens !» (Граждане, к оружию!). [78] Подпольная пресса создала то, что Усби назвал «риторикой сопротивления, чтобы противостоять риторике Рейха и Виши», чтобы вдохновлять людей, используя высказывания великих деятелей французской истории. [79] Подпольная газета Les Petites Ailes de France цитировала Наполеона , который сказал: «Жить побежденным — значит умирать каждый день!»; Liberté цитировала Фоша, что «Нация побеждена только тогда, когда она признала, что она побеждена», в то время как Combat цитировала Клемансо : «На войне, как и в мире, последнее слово остается за теми, кто никогда не сдается». [79] Двумя самыми популярными фигурами, на которых ссылалось сопротивление, были Клемансо и маршал Фош, которые даже в самые темные часы Первой мировой войны настаивали на том, что Франция никогда не подчинится Рейху и будет сражаться до победы, что сделало их вдохновляющими фигурами для сопротивления . [79]
22 июня 1941 года Германия начала операцию «Барбаросса» и вторглась в Советский Союз. [59] Хорошо подготовленная к сопротивлению благодаря подполью, к которому она была вынуждена во время правительства Даладье , Французская коммунистическая партия (ФКП) начала борьбу с немецкими оккупационными войсками в мае 1941 года, то есть до призыва Коминтерна , последовавшего за нападением Германии на Советский Союз. [80] Тем не менее, коммунисты сыграли более заметную роль в сопротивлении только после июня 1941 года. [59] Поскольку коммунисты привыкли действовать тайно, были строго дисциплинированы и имели среди себя ветеранов гражданской войны в Испании , они играли непропорционально большую роль в Сопротивлении. [59] Коммунистической группой сопротивления была FTP ( Francs-Tireurs et Partisans Français - французские снайперы и партизаны), возглавляемая Шарлем Тийоном . [81] Позже Тийон писал, что в период с июня по декабрь 1941 года Королевские ВВС осуществили 60 бомбардировок и 65 обстрелов во Франции, в результате которых погибло несколько французов, в то время как FTP за тот же период взорвали 41 бомбу, пустили под откос 8 поездов и совершили 107 актов саботажа, в результате которых не погиб ни один француз. [82] Летом 1941 года во Франции появилась брошюра под названием «Manuel du Légionnaire» , в которой содержались подробные заметки о том, как стрелять из оружия, изготавливать бомбы, саботировать фабрики, совершать убийства и применять другие навыки, полезные для сопротивления. [83] Брошюра была замаскирована под информационный материал для фашистских французов, которые добровольно вступили в Легион французских добровольцев против большевизма на Восточном фронте ; [83] оккупационным властям потребовалось некоторое время, чтобы понять, что руководство было коммунистической публикацией, предназначенной для подготовки FTP к действиям против них. [83]
21 августа 1941 года французский коммунист Пьер Жорж убил немецкого морского офицера Антона Мозера в парижском метро , что стало первым случаем, когда сопротивление убило немца. [59] Немецкий военный генерал-губернатор Отто фон Штюльпнагель в отместку расстрелял трех человек, ни один из которых не был связан с его убийством. [45] Генерал Штюльпнагель объявил 22 августа 1941 года, что за каждого убитого немца он казнит по меньшей мере десять невинных французов, и что все французы, находящиеся под стражей в Германии, теперь являются заложниками. [59] 30 сентября 1941 года Штюльпнагель издал «Кодекс заложников», приказав всем начальникам округов составить списки заложников, подлежащих казни в случае дальнейших «инцидентов», с упором на французских евреев и людей, известных своими симпатиями к коммунистам или голлистам . [84] 20 октября 1941 года оберстлейтенант Карл Фридрих Хотц, фельдкомендант Нанта , был убит на улицах Нанта; военный юрист доктор Ганс Готфрид Реймерс [ был убит в Бордо 21 октября. [81] В отместку вермахт расстрелял 50 не связанных между собой французов в Нанте и объявил, что если убийца не сдастся до полуночи 23 октября, то будут расстреляны еще 50 человек. [81] Убийца не сдался, и поэтому были расстреляны еще 50 заложников, среди которых был Леон Йост, бывший депутат-социалист и одноногий ветеран Первой мировой войны, который отбывал трехлетний тюремный срок за помощь евреям в побеге в Испанию. [85] В тот же день фельдкомендант Бордо расстрелял 50 французских заложников в этом городе в отместку за убийство Реймерса. [81] Казни в Нанте и Бордо вызвали спор о морали убийства, который продолжался до конца оккупации; некоторые французы утверждали, что поскольку немцы были готовы расстрелять так много невинных людей в отместку за убийство всего лишь одного немца, то это того не стоило, в то время как другие утверждали, что прекращение убийств докажет, что немцы могут жестоко помыкать французами в их собственной стране. [81]Генерал де Голль выступил на французской службе BBC 23 октября, чтобы попросить ФКП вызвать своих убийц, заявив, что убийство одного немца не изменит исход войны и что слишком много невинных людей были расстреляны немцами в качестве возмездия. Поскольку ФКП не признавала власть де Голля, коммунистические убийцы продолжали свою работу под лозунгом «око за око», и поэтому немцы продолжали казнить от 50 до 100 французских заложников за каждого убитого ими. [81]
По мере того, как появлялось все больше групп сопротивления, было решено, что можно достичь большего, работая вместе, чем по отдельности. Главным сторонником объединения был бывший префект Шартра Жан Мулен . [ 86] Определив три крупнейшие группы сопротивления на юге Франции, которые он хотел бы видеть сотрудничающими, Мулен отправился в Великобританию за поддержкой. [86] Мулен совершил секретную поездку, посетив Лиссабон 12 сентября 1941 года, откуда он отправился в Лондон, чтобы встретиться с генералом де Голлем 25 октября 1941 года. [86] Де Голль назначил Мулена своим представителем во Франции и приказал ему вернуться и объединить все группы Сопротивления, а также заставить их признать власть Национального комитета Свободной Франции де Голля в Лондоне, что в то время сделали лишь немногие группы сопротивления. [86] Чтобы оказать дополнительную поддержку, в октябре 1941 года де Голль основал BCRA ( Bureau Central de Renseignements et d'Action – Центральное управление разведки и действий) под руководством Андре Деваврена , который использовал кодовое имя «Полковник Пасси» для оказания поддержки Сопротивлению. [48] Хотя BCRA базировалось в офисе на Дьюк-стрит в Лондоне, его отношения с SOE часто были напряженными, поскольку де Голль не скрывал своей неприязни к британской поддержке групп сопротивления, которую он считал британским вмешательством во внутренние дела Франции. [87] Напряженность между голлистскими и неголлистскими группами сопротивления привела к тому, что SOE разделило свою секцию F на две части: секция RF оказывала поддержку голлистским группам, а секция F занималась неголлистскими группами. [47]
Британские агенты УСО, сброшенные на парашютах во Францию для помощи в организации сопротивления, часто жаловались на то, что они считали небрежностью французских групп, когда дело касалось безопасности. [88] Любимой тактикой гестапо и абвера было захватить сопротивляющегося , «переманить» его или ее на свою сторону, а затем отправить двойного агента для внедрения в сеть сопротивления. [89] Многочисленные группы сопротивления были уничтожены такими двойными агентами, и УСО часто заявляло, что плохие меры безопасности французских групп сопротивления сделали их уязвимыми для уничтожения одним двойным агентом. [90] Например, группа Interallié была уничтожена, когда Карре была схвачена и выдана капитаном абвера Хуго Блейхером 17 ноября 1941 года, поскольку она предала всех. [47] В том же месяце полковник Альфред Эрто из OCM был предан информатором и арестован гестапо. В ноябре 1941 года Френе завербовал Жака Ренувена , которого он называл «опытным скандалистом», для руководства новым военизированным крылом Groupes Francs группы сопротивления Combat . [91] Ренувен обучал своих людей военной тактике в секретном учебном лагере в сельской местности на юге Франции и руководил Groupes Francs в серии нападений на коллаборационистов в Лионе и Марселе . [91] Френе и Ренувен хотели «ослепить» и «оглушить» французскую полицию, убивая информаторов, которые были «глазами» и «ушами» полиции. [91] Ренувен, который был известным «крутым парнем» и опытным убийцей, лично сопровождал участников сопротивления во время их первых убийств, чтобы подбадривать и давать советы. [91] Если потенциальный убийца не мог лишить кого-то жизни, Ренувен сам убивал информатора, а затем ругал потенциального убийцу за то, что он «слабак», недостаточно крутой для тяжелой и опасной работы Сопротивления. [91]
7 декабря 1941 года Гитлер подписал указ Nacht und Nebel , позволявший немецким войскам «исчезать» любого, кто участвовал в сопротивлении в Европе, в «ночи и тумане». [92] Во время войны около 200 000 французских граждан были депортированы в Германию в соответствии с указом Nacht und Nebel , около 75 000 из них за сопротивление , половина из которых не выжила. [92] После того, как Германия объявила войну Соединенным Штатам 11 декабря 1941 года, к Управлению специальных операций присоединилось Американское управление стратегических служб (OSS) для оказания поддержки сопротивлению. [47] В декабре 1941 года, после того как промышленник Жак Артюи , глава OCM, был арестован гестапо, которое позже казнило его, руководство OCM взял на себя полковник Альфред Туни из Второго бюро , которое продолжало предоставлять разведданные лидерам Свободной Франции в изгнании в Великобритании. [48] Под руководством Туни OCM стал одним из лучших источников разведывательной информации для союзников во Франции. [48]
Ночью 2 января 1942 года Мулен спрыгнул с парашютом во Францию с британского самолета с приказом де Голля объединить Сопротивление и заставить все сопротивление признать его власть. [86] 27 марта 1942 года первые французские евреи были схвачены французскими властями, отправлены в лагерь Дранси, а затем в Освенцим, где их должны были убить. [93] В апреле 1942 года ФКП создала вооруженное крыло своей Main d'Oeuvre Immigrée («Рабочая сила мигрантов»), представлявшее иммигрантов, под названием FTP-MOI под руководством Бориса Гольбана , который приехал из Бессарабского региона, который попеременно принадлежал то России, то Румынии. [46] 1 мая 1942 года, в День Первомая , который вишистская Франция пыталась превратить в католический праздник в честь святого Филиппа, премьер-министр Пьер Лаваль был вынужден прервать свою речь, когда толпа начала скандировать «Mort à Laval» (смерть Лавалю). [77]
Поскольку миллионы французов, служивших во французской армии, были взяты в плен немцами в 1940 году, во Франции во время оккупации ощущалась нехватка мужчин, что объясняет, почему француженки играли столь заметную роль в Сопротивлении, а участница сопротивления Жермен Тийон позже писала: «Именно женщины дали толчок Сопротивлению». [75] В мае 1942 года, выступая перед военным судом в Лионе , участница сопротивления Маргерит Гонне , когда ее спросили о том, почему она взялась за оружие против Рейха, ответила: «Проще говоря, полковник, потому что мужчины его бросили». [75] В 1942 году Королевские военно-воздушные силы (RAF) попытались разбомбить заводы Schneider-Creusot в Лионе, которые были одним из крупнейших оружейных заводов Франции. [94] RAF промахнулись мимо завода и вместо этого убили около 1000 французских мирных жителей. [94] Двое французов, служивших в Управлении специальных операций, Раймон Бассе (кодовое имя Мэри) и Андре Жарро (кодовое имя Гужан), были сброшены на парашютах и смогли неоднократно саботировать местную электросеть, чтобы резко снизить производство на заводах Шнайдер-Крезо. [94] Френе, который стал лидером сопротивления , нанял инженера Анри Гарнье, живущего в Тулузе, чтобы тот научил французских рабочих на заводах, производящих оружие для Вермахта, как лучше всего резко сократить срок службы оружия Вермахта, обычно делая отклонения в несколько миллиметров, что увеличивало нагрузку на оружие; такие акты тихого саботажа было почти невозможно обнаружить, что означало, что ни один француз не был расстрелян в ответ. [94]
Чтобы поддерживать связь с Британией, лидеры Сопротивления пересекали Ла-Манш ночью на лодке, пробирались через Испанию и Португалию или брали «шпионское такси», как называли британские самолеты Lysander во Франции, которые приземлялись на секретных аэродромах ночью. [73] Чаще всего связь с Британией поддерживалась по радио. [73] У немцев были мощные станции радиообнаружения, расположенные в Париже, Бретани, Аугсбурге и Нюрнберге , которые могли отслеживать несанкционированную радиопередачу с точностью до 16 километров (10 миль) от ее местоположения. [73] После этого немцы отправляли фургон с оборудованием для радиообнаружения, чтобы найти радиста, [95] поэтому радистам в Сопротивлении рекомендовалось не вещать из одного и того же места в течение длительного времени. [96] Чтобы сохранить секретность, радисты шифровали свои сообщения с помощью полиалфавитных шифров. [96] Наконец, радисты имели ключ безопасности, с которого начинались их сообщения; если бы их схватили и заставили бы радиосвязь с Великобританией под давлением, радист не использовал бы ключ, что дало бы понять Лондону, что они были схвачены. [96]
29 мая 1942 года было объявлено, что все евреи, проживающие в оккупированной зоне, должны носить желтую звезду Давида с надписью Juif или Juive в любое время до 7 июня 1942 года. [97] Усби описал цель желтой звезды «не только идентифицировать, но и унижать, и это сработало». [98] 14 июня 1942 года 12-летний еврейский мальчик покончил жизнь самоубийством в Париже, поскольку его одноклассники избегали мальчика с желтой звездой. [98] В качестве формы тихого протеста многие ветераны-евреи начали носить свои медали рядом с желтой звездой, что привело к тому, что немцы запретили эту практику как «неуместную», поскольку она усиливала сочувствие к мужчинам, которые сражались и страдали за Францию. [99] Иногда простые люди проявляли сочувствие к евреям; будучи замужем за французом, шотландка Джанет Тессье дю Кро написала в своем дневнике о еврейской женщине, которая носила свою желтую звезду Давида, отправляясь за покупками:
Она смиренно подошла и в нерешительности остановилась на краю тротуара. Евреям не разрешалось стоять в очередях. Что им полагалось делать, я так и не узнал. Но как только люди в очереди увидели ее, они подали ей знак присоединиться к нам. Тайно и быстро, как в игре «охота за туфлей», ее обошли, пока она не встала во главе очереди. Я рад сказать, что ни один голос не поднялся в знак протеста, полицейский, стоявший рядом, отвернулся, и что она получила свою капусту раньше всех нас. [97]
К 1942 году парижская комендатура получала в среднем 1500 писем-отравлений от корбо, желающих свести счеты, что позволяло оккупационным властям быть в курсе того, что происходило во Франции. [62] Одна из этих корбо , француженка, демонстрирующая типичные для ее сородичей корыстные мотивы, гласила:
Поскольку вы заботитесь о евреях, и если ваша кампания не просто пустое слово, то взгляните на образ жизни девушки МА, бывшей танцовщицы, ныне проживающей на бульваре Страсбург, 41, без звезды. Это существо, которому недостаточно быть еврейкой, развращает мужей порядочных француженок, и вы вполне можете себе представить, на что она живет. Защитите женщин от еврейства — это будет вашей лучшей рекламой, и вы вернете французского мужа его жене. [63]
Весной 1942 года комитет, состоящий из гауптштурмфюрера СС Теодора Даннекера , комиссара по еврейским делам Луи Даркье де Пельпуа и генерального секретаря полиции Рене Буске, начал планировать грандиозную облаву на евреев для депортации в лагеря смерти. [100] Утром 16 июля 1942 года грандиозная облава началась с того, что 9000 французских полицейских окружили евреев Парижа, в результате чего около 12 762 еврейских мужчин, женщин и детей были арестованы и доставлены на спортивный стадион Валь д'Ив, откуда их отправили в лагерь Дранси и, наконец, в Освенцим. [101] Грандиозная облава была франко-германской операцией; подавляющее большинство арестованных евреев были французскими полицейскими. [101] Около 100 евреев, предупрежденных друзьями в полиции, покончили с собой, а 24 еврея были убиты при сопротивлении аресту. [101] Одна еврейка-француженка, мадам Радо, которая была арестована вместе со своими четырьмя детьми, отметила о наблюдавших за ними прохожих: «Выражения их лиц были пустыми, по-видимому, безразличными». [102] Когда их вместе с другими евреями привели на площадь Вольтера, было слышно, как одна женщина кричала: «Молодец! Молодец!», в то время как мужчина, стоявший рядом с ней, предупредил ее: «После них будем мы. Бедные люди!». [102] Радо пережила Освенцим, но ее четверо детей были убиты в газовых камерах. [102]
Кардинал Пьер-Мари Жерлье из Лиона, убежденный антисемит, поддерживавший усилия Виши по решению «еврейского вопроса» во Франции, выступил против погромов евреев , заявив в проповеди, что «окончательное решение» заходит слишком далеко; он счел, что лучше обратить евреев в католицизм. [102] Архиепископ Тулузы Жюль-Жеро Сальеж в пастырском письме от 23 августа 1942 года заявил: «Вы не можете делать все, что захотите, против этих мужчин, против этих женщин, против этих отцов и матерей. Они — часть человечества. Они — наши братья». [71] Пастор Марк Бёгнер , президент Национальной протестантской федерации, осудил погромы в проповеди в сентябре 1942 года, призвав кальвинистов прятать евреев. [71] Ряд католических и кальвинистских школ и организаций, таких как l'Amitié Chrétienne иезуита Пьера Шайе , принимали еврейских детей и выдавали их за христиан. [71] Многие протестантские семьи, помнящие о своих собственных преследованиях, уже начали прятать евреев, и после лета 1942 года Католическая церковь, которая до этого в целом поддерживала антисемитские законы Виши, начала осуждать антисемитизм и организовывать усилия по сокрытию евреев. [71] Официальная версия состояла в том, что евреев «переселяли на Восток», перемещая на «еврейскую родину» где-то в Восточной Европе. [102] По мере того, как год продолжался, тот факт, что никто точно не знал, где находится эта еврейская родина, а также тот факт, что о тех, кого отправили на «переселение», больше ничего не было слышно, заставляли все больше и больше людей подозревать, что слухи об уничтожении евреев были правдой. [102]
Усби утверждал, что, учитывая широко распространенное мнение о том, что евреи во Франции были в основном нелегальными иммигрантами из Восточной Европы, которых следует отправить обратно туда, откуда они приехали, примечательно, что так много простых людей были готовы попытаться спасти их. [71] Возможно, самым примечательным примером были усилия кальвинистской пары Андре и Магды Трокме , которые собрали целую коммуну, Ле Шамбон-сюр-Линьон , чтобы спасти от 800 до 1000 евреев. [103] Евреи во Франции, будь то израильтяне или иммигранты -евреи , начали оккупацию обескураженными и изолированными, отрезанными и вынужденными «отсутствовать в местах, где они жили. Теперь, когда угроза отсутствия стала жестоко буквальной, их выбор был более четко определен, более настоятелен, чем даже для других людей во Франции». [71] В качестве примера «разных судеб», открытых для французских евреев с 1942 года, Усби использовал трехчастное посвящение к мемуарам Жака Адлера, написанным в 1985 году: первая часть посвящена его отцу, который был убит в Освенциме в 1942 году; вторая — французской семье, которая укрыла его мать и сестру, переживших оккупацию; и третья — членам еврейской группы сопротивления, к которой Адлер присоединился позднее в 1942 году. [71]
Как и в Первой мировой войне и Франко-прусской войне , немцы утверждали, что те, кто участвует в сопротивлении, являются «бандитами» и «террористами», утверждая, что все франктиреры участвуют в незаконной войне и, следовательно, не имеют никаких прав. [96] 5 августа 1942 года три румына, принадлежащие к FTP-MOI, бросили гранаты в группу людей Люфтваффе, наблюдавших за футбольным матчем на стадионе Жан-Буэн в Париже, убив восемь и ранив 13. [104] Немцы заявили, что трое были убиты и 42 ранены; это позволило им казнить больше заложников, поскольку фельдмаршал Хуго Шперрле потребовал расстрелять трех заложников за каждого убитого немца и двух за каждого раненого. [105] У немцев не было такого количества заложников, и они согласились казнить 88 человек 11 августа 1942 года. [105] Большинство из расстрелянных были коммунистами или родственниками коммунистов, среди которых были отец и тесть Пьера Жоржа и брат лидера коммунистов Мориса Тореза . [105] Некоторые из них были бельгийскими, голландскими и венгерскими иммигрантами во Францию; все они шли на расстрел, распевая французский национальный гимн или крича «Да здравствует Франция!» , что является свидетельством того, что даже коммунисты к 1942 году считали себя борцами за Францию в той же степени, что и за мировую революцию. [105]
Пытки захваченных участников сопротивления были обычным делом. [96] Методы пыток включали избиения, заковывание в кандалы, подвешивание к потолку, прижигание паяльной лампой, натравливание собак на заключенного, избиение кнутами из бычьей кожи, удары молотком или зажатие головы в тиски, а также бенуар , когда жертву заталкивали в ванну с ледяной водой и держали так, пока она не утонула, причем этот процесс повторялся часами. [106] Распространенной угрозой для захваченных участников сопротивления был арест любимого человека или отправка родственницы или любовницы в полевые бордели вермахта. [106] Подавляющее большинство тех, кого пытали, разговаривали. [106] По меньшей мере 40 000 французов умерли в таких тюрьмах. [106] Единственным способом избежать пыток было «переключиться», поскольку немцы были особенно заинтересованы в переключении на радистов, которые могли бы раскрыть всю сеть Сопротивления. [96] Захваченных участников сопротивления держали в грязных, переполненных тюрьмах, полных вшей и блох, кормили некачественной пищей или держали в одиночных камерах. [96]
1 декабря 1942 года была основана новая группа сопротивления, ORA, Organisation de résistance de l'armée (Организация армейского сопротивления). [48] ORA возглавлял генерал Обер Фрер, и она признала генерала Анри Жиро лидером Франции. [48] В течение некоторого времени в 1942–1943 годах в изгнании находились два соперничающих лидера движения «Свободная Франция»: генерал Жиро, поддерживаемый Соединенными Штатами, и генерал де Голль, поддерживаемый Великобританией. [48] По этим причинам у ORA были плохие отношения с голлистским сопротивлением, в то время как OSS благоволило к ней , поскольку американцы не хотели, чтобы де Голль стал лидером Франции после войны. [48] К концу 1942 года во Франции было совершено 278 диверсионных акций против 168 англо-американских бомбардировок во Франции. [82]
26 января 1943 года Мулен убедил три основные группы сопротивления на юге Франции — «Франк-Тирё» , «Освобождение» и «Комбат» — объединиться в MUR ( Mouvements Unis de Résistance или Объединенное движение сопротивления), вооруженным крылом которого была AS ( Arée Secrète или Секретная армия). [107] MUR признал генерала де Голля лидером Франции и выбрал генерала Шарля Делестрена (кодовое имя Видаль) командующим AS. [107] Мулен продолжил этот успех, связавшись с группами сопротивления на севере, такими как Ceux de la Résistance , Ceux de la Libération , Comité de Coordination de Zone Nord и Libération Nord , чтобы попросить [ требуется разъяснение ] присоединиться. [108]
Отражая рост Сопротивления, 30 января 1943 года была создана Milice для преследования сопротивляющихся, хотя изначально это было лишь одной из задач Milice ; сначала она была представлена как организация по борьбе с черным рынком. [109] Milice , которой командовал Жозеф Дарнан , представляла собой смесь фашистов, гангстеров и авантюристов с «вкраплениями респектабельной буржуазии и даже недовольной аристократии», посвятивших себя борьбе насмерть против «евреев, коммунистов, масонов и голлистов»; клятва тех, кто вступал в организацию, требовала от них обязательства работать над уничтожением во Франции «еврейской проказы», голлистов и коммунистов. [109] В Milice было 29 000 членов, из которых 1000 принадлежали к элите Francs-Gardes и носили форму из рубашек цвета хаки, черных беретов, черных галстуков, синих брюк и синих курток. Их символом была белая гамма, зодиакальный знак Овна, символизирующий обновление и силу. [110] Немцы не хотели, чтобы кто-либо из французов был вооружен, даже коллаборационисты, и изначально отказывались снабжать Milice оружием. [111]
16 февраля 1943 года была создана организация Service du Travail Obligatoire (STO), которая требовала от трудоспособных французов работать в Германии. [75] В Рейхе , когда так много мужчин было призвано на службу в Вермахт, а нацистский режим не желал, чтобы немецкие женщины работали на фабриках (Гитлер считал, что работа вредит женской матке), немецкое государство привезло в Германию иностранных рабочих, чтобы заменить мужчин, служивших в Вермахте. На заводе Дора недалеко от концлагеря Бухенвальд около 10 000 рабов-рабочих, в основном французов и русских, строили ракеты V2 на огромной подземной фабрике; они жили в помещениях, рассчитанных всего на 2500 человек, им разрешалось спать только четыре с половиной часа каждую ночь, и они регулярно подвергались жестокому обращению со стороны охранников. [112] Главным удовольствием рабов было мочиться на машины, когда охранники не видели. [112] Подпольная пресса много освещала условия труда на заводах Дора, указывая на то, что французы, которые отправились на работу в Германию, не получили щедрую заработную плату, обещанную организацией Тодта , а вместо этого были превращены в рабов, и все это подпольные газеты использовали в качестве причин, по которым французы не должны отправляться на работу в Германию. [112] Согласно закону от 16 февраля 1943 года, все трудоспособные французы в возрасте 20–22 лет, которые не были шахтерами, фермерами или студентами университетов, должны были явиться в STO для двухгодичной работы в Германии. [113]
По мере продолжения оккупации служба в STO расширялась, фермеры и студенты университетов теряли свой статус освобожденных от службы до 1944 года, когда все здоровые мужчины в возрасте 18–60 лет и женщины в возрасте 18–45 лет были призваны на службу в STO. [113] Мужчинам старше 45 лет и женщинам, служившим в STO, было гарантировано, что они не поедут в Германию, и многие из них были отправлены на строительство Атлантического вала для Организации Тодта, но они не знали, куда их отправят. [113] Так называемые рефрактеры пытались избежать призыва и часто скрывались, вместо того чтобы работать на Рейх . [114] По меньшей мере 40 000 французов (80% сопротивления были людьми моложе тридцати лет) бежали в сельскую местность, став ядром партизан маки . [75] Они отвергли термин réfractaire с его коннотациями лени и назвали себя maquis , что произошло от корсиканского итальянского сленга для бандитов, коренным словом которого было macchia , термин для кустарников и лесов Корсики. [115] Те, кто жил в macchia Корсики, обычно были бандитами, а те мужчины, которые бежали в сельскую местность, выбрали термин maquis как более романтичный и вызывающий термин, чем réfractaire . [115] К июню 1943 года термин maquis, который был малоизвестным словом, заимствованным из корсиканского диалекта итальянского языка в начале 1943 года, стал известен по всей Франции. [115] Только в 1943 году во Франции началась партизанская война, в противовес более спорадическим атакам на немцев, которые продолжались с лета 1941 года, и Сопротивление превратилось из городского движения в сельское, наиболее активное в центральной и южной Франции. [116]
Фриц Заукель , генеральный уполномоченный по трудоустройству и человек, отвечавший за доставку рабов на немецкие фабрики, требовал прекратить бегство молодых людей в сельскую местность и называл маки «террористами», «бандитами» и «преступниками». [117] Каждый второй француз, призванный на службу в STO, не выполнил этого требования. [118] В феврале 1943 года Гитлер приказал Заукелю подготовить к марту полмиллиона рабочих из Франции для немецкой промышленности, и именно он оказал давление на Лаваля, чтобы тот создал STO с помощью закона от 16 февраля 1943 года. [113] Заукель вступил в НСДАП в 1923 году, что сделало его Alter Kämpfer (Старым бойцом), и, как и многие другие Alte Kämpfer (которые, как правило, были самыми крайними нацистами), Заукель был жестким человеком. Несмотря на предупреждения Лаваля, Заукель считал, что Альберт Шпеер приказал ему произвести квоту рабов для немецкой промышленности, что мужчины, вступающие в маки, саботируют немецкую промышленность, убегая в сельскую местность, и решением было просто убить их всех. [119] Заукель считал, что как только маки будут уничтожены, французы послушно явятся в STO и отправятся на работу в Германию. Когда Лавалю представили последнее требование Заукеля о французской рабочей силе для немецкой промышленности, он заметил: «Вас послал де Голль?». [120] Лаваль утверждал, что рефрактеры не являются политическими противниками и с ними нельзя обращаться как с таковыми, утверждая, что амнистия и обещание, что рефрактеры не будут отправлены в Германию в качестве рабов, подавят зарождающееся движение маки . [119]
Как и предсказывал Лаваль, жесткая политика, которую отстаивал Заукель, превратила в основном аполитичных маки в политических, загнав их прямо в сопротивление, поскольку маки обратились к устоявшимся группам сопротивления за оружием и обучением. [119] Заукель решил, что если французы не будут сообщать STO, он заставит организацию Тодта использовать шанхайинг (shanghaing), штурмуя кинотеатры, чтобы арестовать посетителей, или совершать набеги на деревни в поисках тел, чтобы превратить их в рабов для выполнения квот. [120] Отто Абец , немецкий посол в Виши, франкофил, предупреждал, что Заукель загоняет маки в сопротивление своей жесткой политикой, и в шутку сказал Заукелю, что маки должны поставить ему памятник с надписью «Нашему вербовщику номер один». [120] Французы называли Заукеля «работорговцем». [118] Более того, как предупреждал Лаваль, масштаб проблемы был за пределами возможностей Виши. Префектам департаментов Лозер , Эро , Од , Пиренеи -Ориенталь и Авейрон был предоставлен список из 853 рефрактеров, подлежащих аресту, и в течение следующих четырех месяцев им удалось арестовать только 1 рефрактера . [119]
После Сталинградской битвы , которая закончилась уничтожением всей немецкой 6-й армии в феврале 1943 года, многие начали сомневаться в неизбежности победы Оси, и большинство французских жандармов не желали преследовать маки , зная, что их могут судить за их действия, если победят союзники. [121] Только люди из Groupe mobile de réserve, военизированной полиции, считались надежными, но силы были слишком малы, чтобы преследовать тысячи людей. [121] Поскольку немцы предпочитали передавать работу по управлению Францией французам, сохраняя при этом окончательный контроль, именно Milice была поручена задача уничтожить маки . [122] По словам Усби, Milice была «единственным инструментом Виши для борьбы с маки . Войдя в популярный словарь примерно в одно и то же время, слова maquis и milice вместе определяли новые реалии: одно было малоизвестным словом для глубинки Корсики, которое стало синонимом воинствующего сопротивления; другое было знакомым словом, означавшим просто «militia», которое стало синонимом воинствующих репрессий. Маки и Milice были врагами, брошенными на произвол судьбы окончательным хаосом оккупации, в каком-то смысле близнецами, симбиотически связанными в последней охоте». [122]
Созданные группы Сопротивления вскоре установили контакт с маки , предоставляя им военизированную подготовку. [49] Френей вспоминал:
Мы установили с ними контакт через наших начальников департаментов и регионов. Обычно эти маленькие маки добровольно следовали нашим инструкциям, взамен чего они ожидали еды, оружия и боеприпасов... Мне казалось, что эти группы, которые теперь скрывались по всей французской горной стране, вполне могли бы превратиться в грозное боевое оружие. Все макисарды были молоды, все добровольцы, все жаждали действий... Нам предстояло организовать их и дать им почувствовать свою роль в борьбе. [107]
Местность центральной и южной Франции с ее лесами, горами и кустарниками была идеальной для укрытия. [123] Немцы не могли выделить тысячи людей для охоты на маки и вместо этого отправили на их поиски самолеты-разведчики. Маки были осторожны в отношении сокрытия огня и обычно могли избежать обнаружения с воздуха. [123] Единственным другим способом разбить банды маки было послать шпиона, что было крайне опасной работой, поскольку макисарды казнили бы лазутчиков. [123] К мужчинам, бежавшим со службы в STO, присоединились и другие, на которых нацелился Рейх , такие как евреи, испанские республиканские беженцы и летчики союзников, сбитые над Францией. [124] Одна из групп маки в регионе Севенны состояла из немецких коммунистов, которые сражались в гражданской войне в Испании и бежали во Францию в 1939 году. [46] В отличие от городских групп сопротивления, возникших в 1940–1942 годах, которые взяли политические названия, такие как Combat , Liberté или Libération , группы маки выбрали аполитичные названия, такие как имена животных ( Ours , Loup , Tigre , Lion , Puma , Rhinocéros и Eléphant) или людей ( Maquis Bernard , Maquis Socrate , Maquis Henri Bourgogne или одна группа, лидером которой был врач, отсюда и название Maquis le Doc) . [125] Группы маки , возникшие в сельской местности, вскоре сформировали субкультуру со своим собственным сленгом, одеждой и правилами. [126] Самым важным правилом маки было так называемое «правило 24 часов», согласно которому захваченный маки должен был выдержать пытки в течение 24 часов, чтобы дать время своим товарищам сбежать. [127] Подпольная брошюра, написанная для молодых людей, рассматривающих возможность присоединения к маки, советовала:
Мужчины, которые приезжают в Маки сражаться, живут плохо, в ненадежных условиях, с трудом находя еду. Они будут полностью отрезаны от своих семей на все время; враг не применяет к ним правила войны; им нельзя гарантировать никакой оплаты; будут приложены все усилия, чтобы помочь их семьям, но невозможно дать никаких гарантий таким образом*; всякая переписка запрещена.
Возьмите с собой две рубашки, две пары трусов, две пары шерстяных носков; легкий свитер, шарф, теплый свитер, шерстяное одеяло, дополнительную пару обуви, шнурки, иголки, нитки, пуговицы, английские булавки, мыло, флягу, нож и вилку, фонарик, компас, оружие, если возможно, а также спальный мешок, если возможно. Наденьте теплый костюм, берет, плащ, хорошую пару подбитых гвоздями ботинок. [128]
В другой брошюре, написанной для маки, говорилось:
Маквизард должен оставаться только там, где он может видеть, оставаясь невидимым. Он никогда не должен жить, есть, спать, не будучи окруженным дозорными. Его никогда не должно быть возможности застать врасплох.
Маквизард должен быть мобильным. Когда перепись или набор [в STO] приносит в его группу новых людей, о которых он не может знать, он должен уйти. Когда один из членов дезертирует, он должен уйти немедленно. Этот человек может оказаться предателем. Réfractaires , это не ваш долг — умирать бесполезно. [126]
Один из макисаров вспоминал свою первую ночь в дикой природе:
В лесу сгущается тьма. На одной из тропинок, на некотором расстоянии от нашего лагеря, двое мальчиков стоят на страже безопасности своих товарищей. У одного пистолет, у другого табельная винтовка, с несколькими запасными патронами в коробке. Их дежурство длится два часа. Как удивительны эти часы дежурства в лесу ночью! Шум доносится отовсюду, а бледный свет луны придает всему странный вид. Мальчик смотрит на небольшое дерево и думает, что видит, как оно движется. По далекой дороге проезжает грузовик; не немцы ли это? ... Они собираются остановиться? [128]
Оусби заявил, что «захватывающая дух проза», в которой этот макзиард вспоминал свою первую ночь в лесу, была типична для макзиардов , чьими главными чертами были невинность и наивность; многие, казалось, не понимали, с кем именно они имеют дело или во что ввязываются, убегая в деревню. [128]
В отличие от andartes, которые сопротивлялись правлению стран Оси в Греции и предпочитали демократический процесс принятия решений, в бандах маки , как правило, доминировал харизматичный лидер, обычно пожилой человек, не являющийся рефрактером; повар , который обычно был лидером общины; кто-то, кто до войны был младшим политическим или военным лидером в Третьей республике; или кто-то, кто подвергался преследованиям со стороны Рейха по политическим или расовым причинам. [129] Независимо от того, служили ли они в армии, повара маки вскоре начали называть себя капитанами или полковниками . [125] Аспектом жизни в маки, который лучше всего запомнился ветеранам, был их юношеский идеализм, при этом большинство макисардов помнили, насколько они были невинны, рассматривая свой побег в сельскую местность как грандиозное романтическое приключение, в котором, как заметил Оусби, «они нервно сталкивались с новыми опасностями, которые они едва понимали; они гордо изучали новые методы выживания и битвы. Эти существенные черты выделяются в рассказах макисардов даже после того, как невинность быстро уступила место опыту, который заставил их считать опасность и дисциплину обыденностью». [128] Невинность макисардов отражалась в выборе имен, которые они брали, которые обычно были причудливыми и мальчишескими, в отличие от тех, которые использовали сопротивляющиеся в старых группах, которые всегда были серьезными. [125] У маки было мало униформы, мужчины носили гражданскую одежду, а берет был единственным общим символом маки , поскольку берет был достаточно распространен во Франции, чтобы не привлекать внимания, но достаточно необычен, чтобы быть символом маки . [ 130] Чтобы прокормить себя, маки занялись воровством, причем ограбление банков и кража из Chantiers de Jeunesse (молодежного движения Виши) были особенно излюбленными способами получения денег и припасов. [131] Альберт Спенсер, канадский летчик, сбитый над Францией во время задания по сбрасыванию листовок над Францией, который присоединился к маки, открыл для себя отличительный сленг маки , узнав, что листовки, которые он сбрасывал над Францией, были torche-culs (подтирания задниц) на сленге маки . [132]
По мере того, как численность маки росла, отряд милиции был направлен в сельскую местность для их охоты, и первый милиционер был убит в апреле 1943 года. [110] Поскольку ни у маки , ни у милиции не было большого количества оружия, потери поначалу были небольшими, и к октябрю 1943 года у милиции было всего десять убитых. [111] Управление специальных операций вступило в контакт с отрядами маки , но до начала 1944 года Управление специальных операций не смогло убедить Уайтхолл в том, что снабжение Сопротивления должно быть приоритетом. [133]
До 1944 года было всего 23 бомбардировщика Halifax, которые снабжали группы Сопротивления по всей Европе, и многие в SOE предпочитали вооружать группы сопротивления в Югославии, Италии и Греции, а не во Франции. [134] 16 апреля 1943 года агент SOE Одетт Сансом была арестована вместе со своим коллегой-агентом SOE и любовником Питером Черчиллем капитаном абвера Хуго Блейхером . [106] После ареста Сансом в течение нескольких месяцев подвергалась пыткам, о которых она рассказала в книге 1949 года «Одетт: история британского агента». [106] Сансом вспоминала:
В таких местах единственное, что можно было попытаться сохранить, — это определенное достоинство. Больше ничего не было. И можно было иметь немного достоинства и попытаться доказать, что у тебя есть немного духа, и, я полагаю, это поддерживало тебя. Когда все остальное было слишком сложным, слишком плохим, тогда тебя вдохновляло так много вещей — людей; возможно, фраза, которую ты помнил, которую слышал давно, или даже стихотворение или музыкальное произведение. [106]
26 мая 1943 года в Париже Мулен председательствовал на секретном совещании, на котором присутствовали представители основных групп сопротивления, чтобы сформировать CNR ( Conseil National de la Résistance - Национальный совет Сопротивления). [108] С Национальным советом Сопротивления действия сопротивления стали более скоординированными. В июне 1943 года началась диверсионная кампания против французской железнодорожной системы. В период с июня 1943 года по май 1944 года Сопротивление повредило 1822 поезда, уничтожило 200 пассажирских вагонов, повредило около 1500 пассажирских вагонов, уничтожило около 2500 грузовых вагонов и повредило около 8000 грузовых вагонов. [135]
Сопротивляющийся Рене Харди был соблазнен французским агентом гестапо Лиди Бастьен чья истинная преданность была ее немецкому любовнику, офицеру гестапо Гарри Стенгриту. Харди был арестован 7 июня 1943 года, когда он попал в ловушку, расставленную Бастьеном. [ 136] После ареста Харди был перевербован гестапо, поскольку Бастьен со слезами на глазах сказал ему, что она и ее родители будут отправлены в концентрационный лагерь, если он не будет работать на гестапо. Харди не знал, что Бастьен на самом деле ненавидит его и спит с ним только по приказу Стенгрита. [136] 9 июня 1943 года генерал Делестрейн был арестован гестапо по наводке, предоставленной двойным агентом Харди, и отправлен в концентрационный лагерь Дахау . [108] 21 июня 1943 года Мулен созвал секретное совещание в пригороде Лиона Калюир-э-Кюир , чтобы обсудить кризис и попытаться найти предателя, который предал Делестрэна. [108] На совещании Мулен и остальные были арестованы гестапо. [108] Мулена жестоко пытали, но он так и не заговорил. [108] Мулен был избит до состояния комы и умер недалеко от или на железнодорожной станции Меца 8 июля 1943 года в результате повреждения мозга. [108] Мулен был не единственным лидером Сопротивления, арестованным в июне 1943 года. В том же месяце генерал Обер Фрер, лидер ORA, был арестован и позже казнен. [135]
Летом 1943 года руководство FTP-MOI взял на себя армянский иммигрант Мисак Манушян , который стал настолько известен организацией убийств, что FTP-MOI стали известны французам как Groupe Manouchian . [47] В июле 1943 года Королевские ВВС попытались разбомбить завод Peugeot в Сошо , где производились танковые башни и детали двигателей для вермахта. [94] Вместо этого Королевские ВВС нанесли удар по окрестностям рядом с заводом, убив сотни французских мирных жителей. [94] Чтобы избежать повторения, агент УСО Гарри Ре связался с промышленником Рудольфом Пежо, чтобы узнать, готов ли он саботировать его собственный завод. [94] Чтобы доказать, что он работает на Лондон, Ре сообщил Пежо, что служба «личных сообщений» BBC на французском языке передаст сообщение, содержащее строки из стихотворения, которое Ре процитировал той ночью; услышав стихотворение в передаче, Пежо согласился сотрудничать. [94] Пежо передал Рее планы завода и предложил лучшие места для саботажа его завода, не причиняя никому вреда, путем выборочного размещения пластиковой взрывчатки. [94] Заводы Пежо были в значительной степени уничтожены в результате бомбардировки, организованной Рее 5 ноября 1943 года, и производство так и не восстановилось. [94] Семье Мишлен было предложено то же самое предложение, но они отказались. [94] Королевские ВВС разбомбили завод Мишлен в Клермон-Ферране — крупнейший шинный завод Франции и основной источник шин для Вермахта — до основания. [94]
Несмотря на удар, нанесенный арестом Мулена, к 1 октября 1943 года AS выросла до 241 350 членов, хотя большинство из них все еще были безоружны. [107] По большей части AS воздерживалась от вооруженных операций, поскольку не могла сравниться с Вермахтом. [107] Вместо этого AS была вынуждена готовиться к Jour J (Дню Д), когда союзники высадятся во Франции, после чего AS должна была начать действовать. [107] Тем временем AS сосредоточилась на обучении своих членов и проведении разведывательных операций для союзников. [107] В октябре 1943 года Йозеф Дарнанд , начальник Milice, который долгое время был разочарован нежеланием немцев вооружать его силы, наконец завоевал доверие Рейха , принеся личную присягу на верность Гитлеру и получив назначение в качестве офицера Waffen-SS вместе с 11 другими руководителями Milice . [111] После этого немцы начали вооружать Milice , которая обратила свое оружие против Сопротивления. [111] Оружие, которое немцы предоставили Milice , в основном было британским, захваченным в Дюнкерке в 1940 году, и поскольку маки получали много оружия от SOE, часто случалось, что в столкновениях между Milice и маки французы сражались с французами, имевшими британское оружие и боеприпасы. [111]
В октябре 1943 года, после встречи генерала Жиро и генерала де Голля в Алжире, были отданы приказы AS и ORA сотрудничать в операциях против немцев. [137] Одна из самых известных акций Сопротивления состоялась 11 ноября 1943 года в городе Ойонна в горах Юра , куда прибыли около 300 макзиардов во главе с Анри Романом-Пти, чтобы отпраздновать 25-ю годовщину победы Франции над Германией в 1918 году, одетые в импровизированную униформу. [138] В тот день в Ойонна не было немцев, и жандармы не предприняли никаких усилий, чтобы противостоять Сопротивлению, которое прошло по улицам, чтобы возложить венок в форме Лотарингского креста к местному военному мемориалу с надписью « Les vainqueurs de demain à ceux de 14–18 » («От завтрашних победителей победителям 14–18»). [139] После этого жители Ойонны присоединились к макисарам , которые пели французский национальный гимн во время марша, инцидент, который получил широкую огласку на французской службе BBC о том, как один город был «освобожден» на один день. [120] В следующем месяце СС арестовали 130 жителей Ойонны и отправили их в концентрационные лагеря, расстреляли городского врача, пытали и депортировали еще двух человек, включая капитана жандармов, который не оказал сопротивления маки 11 ноября. [140] 29 декабря 1943 года AS и коммунистическая FTP договорились о сотрудничестве; их действия контролировались COMAC ( Comité Militaire d'Action - Комитет военных действий), который, в свою очередь, получал приказы от CNR. [137] Коммунисты согласились на объединение в основном из-за убеждения, что они получат больше поставок из Великобритании, и на практике FTP продолжала работать независимо. [137] Управление специальных операций обеспечивало подготовку бойцов Сопротивления; однако, как отметил агент УСО Роджер Миллер после посещения мастерской Сопротивления по изготовлению бомб в конце 1943 года:
Если бы инструкторы из учебных заведений в Англии могли видеть, как эти французы готовят атаки, подвал показался бы им адом Данте. Все мыслимые школьные «нельзя» были выполнены. [82]
К началу 1944 года BCRA предоставляло союзникам две разведывательные оценки в день на основе информации, предоставленной Сопротивлением. [48] Одну из самых эффективных сетей BCRA возглавлял полковник Реми, возглавлявший Confrérie de Notre Dame (Братство Нотр-Дам), которое предоставляло фотографии и карты немецких войск в Нормандии, в частности, детали Атлантического вала. [48] В январе 1944 года после обширного лоббирования со стороны SOE Черчилля убедили увеличить на 35 количество самолетов, доступных для сбрасывания припасов для маки . К февралю 1944 года количество сбрасываемых припасов возросло на 173%. [141] В том же месяце OSS согласилось поставлять маки оружие. [142] Несмотря на постоянную нехватку оружия, к началу 1944 года на юге Франции были части сельских районов, которые находились под большим контролем маки, чем властей. [143] К январю 1944 года разразилась гражданская война, в которой Milice и маки поочередно убивали лидеров Третьей республики или коллаборационистов, которая становилась все более жестокой по мере продолжения 1944 года. [ 144] Milice ненавидели бойцы сопротивления, поскольку французы служили оккупации и, в отличие от вермахта и СС, не были вооружены тяжелым оружием и не были особенно хорошо обучены, что делало их врагами, с которыми можно было сражаться на более или менее равных условиях, став предпочтительным противником маки . [ 145] Солдаты вермахта были немецкими призывниками, тогда как Milice были французскими добровольцами, что объясняет, почему участники сопротивления так ненавидели Milice . [145] 10 января 1944 года Milice «отомстили» за свои потери от рук маки , убив Виктора Баша и его жену за пределами Лиона. [144] 80-летний Баш был французским евреем, бывшим президентом Лиги за права людей и был видным дрейфусаром во время дела Дрейфуса, что делало его врагом «Нового порядка в Европе» самим фактом его существования, хотя пожилой пацифист Баш на самом деле не участвовал в сопротивлении. [144] Милиционер , убивший Баша, был фанатиком-антисемитом по имени Жозеф Лекюссан, который всегда носил в кармане звезду Давида, сделанную из человеческой кожи, снятой с еврея, которого он убил ранее, что делало его типичным представителем милиции того времени. [144]
Поскольку Сопротивление не было проинформировано о деталях операции «Оверлорд» , многие лидеры Сопротивления разработали собственные планы захвата маки значительной части центральной и южной Франции, что обеспечило бы район высадки для союзных сил, известных как «Отряд С», и доставки припасов, что позволило бы «Отряду С» и маки атаковать вермахт с тыла. [141] Верховный штаб союзных экспедиционных сил (SHAEF) отклонил этот план на том основании, что разница между огневой мощью и подготовкой вермахта и маки означала, что Сопротивление не сможет удержаться в длительном бою. [141] Не зная об этом , маки несколько раз пытались захватить «редут» в 1944 году, что привело к катастрофическим результатам. Начиная с конца января 1944 года группа макисаров во главе с Теодозом Морелем (кодовое имя Том) начала собираться на плато Глиер близ Анси в Верхней Савойе . [146] К февралю 1944 года численность макисаров составляла около 460 человек, и у них было только легкое оружие, но они привлекли большое внимание средств массовой информации, когда Свободная Франция выпустила пресс-релиз в Лондоне, в котором говорилось: «В Европе сопротивляются три страны: Греция, Югославия и Верхняя Савойя». [146] Государство Виши отправило Groupes Mobiles de Réserve , чтобы выселить маки с плато Глиер, но их попытки были отбиты. [146] После того, как Морель был убит французским полицейским во время рейда, командование маки Глиер принял капитан Морис Анжо. В марте 1944 года Люфтваффе начали бомбить макизаров на плато Глиер, и 26 марта 1944 года немцы отправили туда альпийскую дивизию численностью 7000 человек вместе с различными подразделениями СС и около 1000 милиционеров , что составило около 10 000 человек при поддержке артиллерии и авиации, которые вскоре сокрушили макизаров , потерявших около 150 человек убитыми в бою и еще 200 пленными, которые затем были расстреляны. [146] Анжо знал, что шансы против его отряда маки безнадежны, но решил занять позицию, чтобы отстоять французскую честь. [147] Сам Анжо был одним из макизаров, убитых на плато Глиер. [147]
В феврале 1944 года все правительства Сопротивления согласились признать власть правительства Свободной Франции, базировавшегося в Алжире (до 1962 года Алжир считался частью Франции), и Сопротивление было переименовано в FFI ( Forces Françaises de l'Intérieur - Внутренние силы). [137] Немцы отказались признать Сопротивление законным противником, и любой захваченный в плен участник Сопротивления столкнулся с перспективой пыток и/или казни, поскольку немцы утверждали, что Гаагская и Женевская конвенции не применяются к Сопротивлению. Обозначение Сопротивления как части французских вооруженных сил имело целью предоставить Сопротивлению правовую защиту и позволить французам угрожать немцам возможностью судебного преследования за военные преступления. [148] Обозначение не помогло. Например, участница сопротивления Зиндерманс была арестована в Париже 24 февраля 1944 года после того, как у нее были обнаружены поддельные документы. [106] Как она вспоминала: «Они тут же надели на меня наручники и повели на допрос. Не получив ответа, они ударили меня по лицу с такой силой, что я упала со стула. Затем они ударили меня резиновым шлангом прямо в лицо. Допрос начался в 10 часов утра и закончился в 11 часов ночи. Должна вам сказать, что я была беременна уже три месяца». [106]
В рамках подготовки к операции «Оверлорд» атаки Сопротивления на железнодорожную систему усилились: за первые три месяца 1944 года Сопротивление повредило 808 локомотивов по сравнению с 387, поврежденными в результате авиаударов. [135] Начиная с более ясной погоды весной, в период с апреля по июнь 1944 года Сопротивление повредило 292 локомотива по сравнению с 1437, поврежденными в результате авиаударов. [135] Эта статистика не полностью отражает историю, поскольку диверсионные атаки Сопротивления на железнодорожную систему в первой половине 1944 года были настолько распространены, что немцам пришлось импортировать рабочих с Рейхсбана ( немецкая государственная железная дорога) и сажать солдат в поезда, поскольку они больше не доверяли Cheminots . [135] 23 марта 1944 года генерал Пьер Кёниг был назначен командующим FFI и вылетел в Лондон из Алжира, чтобы координировать операции FFI в SHAEF под командованием генерала Дуайта Эйзенхауэра в секции, известной как État Major des Forces Françaises de l'Intérieur (Генеральный штаб, французские внутренние силы). [137] Американские и британские офицеры в SHAEF не доверяли Сопротивлению, а агент OSS Уильям Дж. Кейси писал, что многие в Сопротивлении, по-видимому, больше интересовались послевоенной политикой, чем борьбой с немцами. [137] Несмотря на недоверие, SHAEF планировал использовать Сопротивление, чтобы сковать немецкие силы. В апреле 1944 года Управление специальных операций доставило маркизу 331 оружие , в мае — 531, а в июне — 866. [134] Самым распространенным оружием, предоставленным Управлением специальных операций, был пулемет «Стен» , который, хотя и был неточным, за исключением стрельбы на коротких дистанциях, и склонным к поломкам, был дешевым, легким, простым в сборке и разборке и не требовал специальных навыков для использования. [142] Другим оружием, сброшенным Управлением специальных операций, были револьвер «Уэбли» , пулемет «Брен» , винтовка «Ли-Энфилд» и противотанковый гранатомет PIAT , в то время как Управление стратегических служб предоставило M3 « Greasegun », пистолет «Браунинг» , винтовку M1 и противотанковый гранатомет «Базука» . [149] В целом, американское оружие предпочитали британскому, но пулемет «Брен» британского производства стал одним из любимых видов оружия Сопротивления. [142] Отражая важность оружия, организация поставок была главной заботой Сопротивления весной 1944 года. [150] Андре Юэ, гражданин Франции и Великобритании, служивший в SOE, который десантировался в Бретань, чтобы возглавить цепь сопротивления Hillbilly, вспоминал, что его главной обязанностью весной 1944 года была организация сбросов поставок и попытки избежать вермахта и Milice . [150] Хью родился в Уэльсе от французского отца и валлийской матери, и, как и многие другие англо-французские граждане, добровольно пошел в SOE. Коммунистическая FTP часто жаловалась, что BCRA не дает им оружия, а Чарльз Тиллон отмечал, что BCRA организовала сотни сбросов поставок, из которых только шесть были для FTP. [151]
Весна 1944 года запомнилась во Франции как время mentalité terrible , период la guerre franco-française, когда Milice и Maquis сражались друг с другом без пощады. [152] Milice и maquis были вовлечены в постоянно обостряющийся цикл насилия , и Усби прокомментировал: «1944 год просто стал временем сведения счетов, любых счетов, для мести за обиды, любых обид. Согласившись с этим общим императивом, стороны в конфликте размываются и становятся почти неотличимыми друг от друга. Боевые отряды Milice притворялись маки ; боевые отряды Maquis притворялись милицией . Иногда было невозможно сказать, кто из них был кем на самом деле, а иногда это почти не имело значения». [153] По мере того, как становилось все более и более очевидным, что союзники собираются выиграть войну, Milice становились все более отчаянными и жестокими, поскольку знали, что когда союзники победят, то Milice будут судимы за измену, если их не убьют первыми. Это заставило Milice заняться все более жестокими пытками и убийствами макисардов . Они надеялись, что смогут уничтожить всех своих врагов до того, как победят союзники. [154] Со своей стороны, некоторые из макисардов нанесли ответный удар Milice . В городе Вуарон , недалеко от Гренобля , в апреле 1944 года отряд убийц маки ворвался в дом местного вождя Milice и убил его, его жену, их маленькую дочь, их 10-летнего сына и его 82-летнюю мать. [154] За пределами деревни Сен-Лоран в Верхней Савойе в мае 1944 года было обнаружено массовое захоронение восьми жандармов, известных своей лояльностью к Виши, похищенных маки из Бонневиля , которых похитители выстроили в ряд и расстреляли. [154] Главный пропагандист-коллаборационист Филипп Анрио осудил убийство жандармов по радио как «французскую Катынь», использовав убийства в качестве примера «большевистского терроризма», который, по его мнению, был типичен для сопротивления. [154] На юге Франции маки начали формировать альтернативное Виши правительство, которое по-прежнему контролировало французскую государственную службу. [138] Жорж Генгуэн , коммунист Лидер маки из Маки дю Лимузен в регионе Лимузен , называл себя префектом и навязал свою собственную систему нормирования местным фермерам, которая пренебрегала системой нормирования, введенной Виши. [138] В регионе Осуа маки Бернар создали свою систему налогообложения, в которой люди облагались налогом на основе их готовности сотрудничать с властями или поддерживать сопротивление. [138] Когда британский философ А. Дж. Айер прибыл в Гасконь в качестве агента УСО весной 1944 года, он описал структуру власти, созданную маки , которая передала власть «в руки ряда феодальных лордов, чья власть и влияние были странно похожи на власть и влияние их гасконских коллег пятнадцатого века». [138]
Отражая ослабление своей власти, власти стали более суровыми в своих наказаниях. В деревне Аск , недалеко от Лилля , 86 человек были убиты в резне в Аск 1 апреля 1944 года 12-й дивизией Ваффен СС «Гитлерюгенд» («Гитлерюгенд»). Эта резня была совершена в отместку за атаки сопротивления на железные дороги, первую из многих деревень, подвергшихся мучениям в 1944 году. [155] Начиная с 20 мая 1944 года, произошло еще одно крупное столкновение между немцами и маки в Мон-Муше , когда маки захватили еще один « редут », что привело к тому, что против них была брошена подавляющая сила. [156] Эмиль Кулодон , глава FFI в Оверни , считал, что продолжающееся бездействие плохо сказывается на моральном духе, и, начиная с 20 мая 1944 года, начал концентрировать маки в Мон-Муше под лозунгом «Свободная Франция начинается здесь!» В Мон-Муше он собрал около 2700 человек, которые сформировали Maquis du Mont Mouchet . [157] Немецкие атаки вынудили Сопротивление отступить от Мон-Муше к июню, убив около 125 макисаров и ранив еще около 125, а остальные скрылись. [157] Немцы сожгли несколько небольших деревень в районе Мон-Муше и казнили 70 крестьян, подозреваемых в пособничестве маки . [158] «Сопротивляющиеся» ответили ведением жестокой партизанской войны против немцев.
До конца мая 1944 года SHAEF [ необходимо разъяснение ] проводил политику «блочного планирования» для Сопротивления, согласно которой Сопротивление должно было затаиться до начала операции «Оверлорд», а затем, после этого, Сопротивление должно было начать полномасштабную партизанскую войну во всех французских провинциях одну за другой. [159] В конце мая 1944 года Эйзенхауэр изменил свои планы и вместо этого хотел начать общенациональную партизанскую войну во всех регионах Франции с началом операции «Оверлорд». [159] Управление специальных операций проинформировало лидеров Сопротивления о необходимости прослушивать «личные сообщения» BBC на французском языке, транслируемые 1, 2, 15 и 16 числа каждого месяца, чтобы получать сообщения о дате начала операции «Оверлорд». [159] Если фраза « l'heure des combats viendra » («час битвы настанет»), переданная по радио 1 июня 1944 года, была сигналом о том, что союзники высадятся в течение следующих 15 дней. [159] Если строка из стихотворения Верлена « Les sanglots longs des violons de l'automne » («Долгие рыдания скрипок осени») звучала на BBC, это было сигналом того, что вторжение неминуемо, а если следующий стих « blessent mon cœur d'une langueur monotone » («Рани мое сердце монотонной истомой»), который транслировался 5 июня 1944 года, то вторжение должно было произойти на следующий день. [160] Весной 1944 года несколько американских, французских и британских солдат в форме, известных как команды «Джедбург», в рамках операции «Джедбург» были высажены во Франции, чтобы вступить в контакт с партизанами маки . [161] Команда «Джедбург» состояла из трех человек, состоящих из командира, его заместителя и радиста. Один из «джедов» всегда был французом, а двое других были либо британцами, либо американцами. чьей задачей было поддерживать радиосвязь с Британией, обеспечивать профессиональную военную подготовку маки и , по словам британского историка Терри Крауди, «тактично» давать профессиональное военное руководство. [148] Один из «Джедов», британский офицер Томми Макферсон, заметил, что FTP использовала грубые методы для мотивации людей, написав:
Лидер FTP в департаменте Ло был очень сильным персонажем, который выступал под именем комиссара Жоржа. Он фактически проводил занятия по идеологической обработке, а также свои военные операции и осуществлял почти принудительную вербовку среди молодежи региона, угрожая их семьям. Но как только он привлек их на борт, он действовал против немцев. [83]
Планы Сопротивления в ходе операции «Оверлорд» были следующими:
Генерал де Голль сам был проинформирован Черчиллем только 4 июня 1944 года о том, что союзники планируют высадиться во Франции 6 июня. До этого лидеры Свободной Франции понятия не имели, когда и где должна была состояться операция «Оверлорд». [137] 5 июня 1944 года был отдан приказ активировать план «Фиалка» . [162] Из всех планов план «Фиалка» был наиболее важным для операции «Оверлорд», поскольку уничтожение телефонных линий и перерезание подземных кабелей препятствовало прохождению телефонных звонков и приказов, передаваемых по телексу, и вынуждало немцев использовать свои радиостанции для связи. [163] Поскольку дешифровальщики из Блетчли-парка взломали многие коды, зашифрованные машиной «Энигма», это дало генералам союзников значительное разведывательное преимущество. [163] Во время Нормандской кампании Сопротивление было настолько эффективно во взрыве телефонных линий и кабелей, что Вермахт и Ваффен СС в значительной степени отказались от французской телефонной системы как от слишком ненадежной и вместо этого использовали радио, тем самым позволив Блетчли-Парку прослушивать. [163] 9 июня 1944 года Эйзенхауэр достиг соглашения, признающего FFI частью боевого порядка союзников и что Кёниг должен действовать под его командованием. [137] 10 июня 1944 года Кёниг приказал Сопротивлению не участвовать в национальном восстании, подобном тем, которые были предприняты на плато Глиер или в Мон-Муше, вместо этого приказав: «Сдерживать партизанскую активность ниже максимального уровня... Не собираться вместе... Формировать небольшие отдельные группы». [157] В заявлении, выпущенном де Голлем, говорилось, что FFI является частью французской армии, а лидеры сопротивления теперь все являются армейскими офицерами, причем те, кто командует 30 солдатами, становятся младшими лейтенантами ; те, кто командует 100 солдатами, становятся лейтенантами ; те, кто командует 300 солдатами, становятся капитанами ; те, кто командует 1000 солдатами, становятся комендантами , а те, кто командует 2000 солдатами, становятся подполковниками . [161] В пресс-релизе, выпущенном 12 июня 1944 года, фельдмаршал Герд фон Рундштедт заявил, что он не признает FFI частью французской армии, и приказал вермахту казнить любого француза или француженку, служащую в FFI. [148]
Другими крупными операциями Сопротивления были Plan Vert и Plan Tortue . [164] В июне 1944 года Сопротивление разрушило французские железные дороги в 486 точках, и к 7 июня 1944 года, на следующий день после дня Д, Вермахт пожаловался, что из-за саботажа основные железнодорожные линии между Авраншем и Сен-Ло, между Шербуром и Сен-Ло и между Каном и Сен-Ло теперь вышли из строя. [164] Поскольку Вермахт был вынужден использовать дороги вместо железных дорог, Plan Tortue был сосредоточен на засадах на Вермахт и Ваффен СС, когда они направлялись на поля сражений в Нормандии. [164] К маки в их партизанской кампании присоединились команды Джедбурга, агенты УСО, «оперативные группы» УСС и команды из элитного полка британской Специальной воздушной службы (SAS). [164] У коммандос SAS были джипы, бронированные пулеметами, которые они использовали для поездок по французской сельской местности и засад на немецкие конвои. [164] Одна группа SAS, действовавшая в Бретани, имела артиллерийское орудие, которое они использовали для уничтожения немецких танков, к большому удивлению немцев, которые не ожидали, что такая огневая мощь будет использоваться в засадах. [164] Офицер SAS Ян Уэлстед описал группу маки , с которой он действовал:
Трудно сказать, кем они были до того, как немецкие законы о труде загнали их всех вместе в глубины диких лесов. Некоторые были лавочниками, ремесленниками, молодыми сыновьями богатых родителей. Другие были отбросами сточной канавы, а многие были солдатами. Теперь, однако, все были примерно одинаковы. Все носили одежду, а многие все еще деревянные башмаки крестьян. У некоторых счастливчиков были остатки униформы и британской боевой формы, но в основном их одежда состояла из рубашек тусклого цвета, синих брюк-комбинезонов и немецких полевых сапог, чьи владельцы, несомненно, перестали нуждаться в них по очевидным причинам. Они не носили ни нарукавных повязок, ни какой-либо обычной униформы. Единственным заметным отличием между мужчинами маки и мужчинами из деревни, из которой они вышли, был агрессивно взведенный пистолет из-под брюк, винтовка на плече, «Стен» на спине или связка гранат в зависимости от пояса. [130]
Иногда маки носили нарукавные повязки с изображением триколора с лотарингским крестом или инициалами FFI, отпечатанными на них, чтобы они могли утверждать, что у них есть знаки различия и, таким образом, своего рода униформа, что давало им право на правовую защиту в соответствии с Женевской и Гаагской конвенциями». [165]
Обычно маки и их англо-американские союзники срубали дерево, чтобы заблокировать дорогу в лесистой части французской сельской местности, иногда под ствол дерева устанавливалась противотанковая мина, и немцы попадали в засаду с пулеметным и снайперским огнем, когда пытались убрать дерево, блокирующее дорогу. [166] Такие операции серьезно задерживали немцев, так как элитной 2-й дивизии Ваффен СС «Дас Райх » потребовалось 18 дней, чтобы добраться из Тулузы в Кан , хотя ожидалось, что поездка займет всего 3 дня. [166] «Джед» Томми Макферсон , который был прикреплен к группе маки из 27 французских и испанских коммунистов, учил маки стрелять из своих пулеметов «Стен», обмотав стволы мокрой одеждой, из-за чего для опытных солдат пулеметы «Стен» звучали как тяжелые пулеметы. Таким образом, когда маки устроили засаду на людей дивизии «Дас Рейх» , СС укрылись и отреагировали гораздо осторожнее, чем если бы знали, что находятся под огнем только из пулеметов «Стен». [141] В типичной засаде дивизии «Дас Рейх» Макферсон установил бомбу на мосту, чтобы подбить полугрузовик, в то время как маки вели огонь по СС. Когда танк «Пантера» подошел, чтобы вступить в бой с маки , один из маки бросил «гранату Гамона», которая выбила гусеницы танка. [141] Когда все больше танков СС начали обстреливать маки , Макферсон приказал своим людям отступать, довольный тем, что он задержал дивизию «Дас Рейх» на несколько часов, и что он сделает то же самое снова на следующий день, и на следующий. [141] 9 июня 1944 года дивизия «Дас Райх» отомстила за нападения маки , повесив 99 человек, выбранных наугад в городе Тюль, на всех фонарных столбах города. [167]
На следующий день полк «Дер Фюрер» дивизии «Дас Рейх» разрушил город Орадур-сюр-Глан , убив 642 человека, включая 246 женщин и 207 детей. [167] Штурмбаннфюрер СС Адольф Дикман , командующий полком «Дер Фюрер» дивизии «Дас Рейх» , хотел уничтожить другой французский город Орадур-сюр-Вайрес, жители которого, как говорили, обеспечивали продовольствием и кровом маки , но свернул не туда на дороге, которая привела его и его людей в Орадур-сюр-Глан, жители которого никогда не поддерживали маки . [ 155] Одной дивизии вермахта, переведенной с Восточного фронта на Западный, потребовалась неделя, чтобы перебраться из Советского Союза к границам Франции, и еще три недели, чтобы перебраться от французской границы к битве при Кане, поскольку атаки Сопротивления замедлили ее движение. [141] По оценкам Верховного главнокомандующего сухопутными войсками, немцы двигались со скоростью всего 25% от своей обычной ежедневной скорости из-за постоянных атак маки по всей Франции. [141]
Хотя маки доставляли немцам много трудностей, партизаны, как правило, не преуспевали в длительных боях. [156] Агент УСО Андре Юэ, возглавлявший отряд маки в Бретани, позже вспоминал битву при Сен-Марселе как перестрелку 18 июня 1944 года в фермерском доме за пределами Сен-Марселя, который он использовал в качестве своей базы:
Теперь все оружие, которым обладал противник, было направлено на нашу линию фронта в какофонии выстрелов и взрывов, которые не могли заглушить еще более зловещий шум: редкий треск одиночной пули. Человек в нескольких футах от меня рухнул на землю, и кровь хлынула на два фута в воздух из его шеи... Мы ожидали пехотного наступления, возможно, подкрепленного легкой броней, но снайперам, угрозе, с которой мы раньше не сталкивались, было трудно противостоять. Через несколько минут после первой жертвы еще семь наших людей лежали умирающими на территории фермерского комплекса: все они были застрелены с большого расстояния. [156]
Пока снайперы продолжали уничтожать его людей, а он слышал вдалеке звук приближающихся танков, Хью приказал своим людям отступить в лес под покровом темноты, одновременно используя радио, чтобы вызвать авиаудар Королевских ВВС, который дезорганизовал немцев достаточно, чтобы сделать возможным отход. [156] [168] Подводя итоги битвы при Сен-Марселе, Хью писал:
Большинство молодых людей никогда не были в бою, и вид мозгов и внутренностей их друзей, вытекающих на траву и грязь, вызывал у них тошноту в голове и животе. Столь же ужасающим для молодых французов был вид тех, кто был ранен и кому все же пришлось умереть без посторонней помощи. Я не был удивлен, что так много людей были сыты. Я был, пожалуй, поражен, что число перебежчиков было таким малым. [156]
По всей Франции маки пытались захватить города в июне 1944 года, ожидая, что союзники скоро прибудут туда, часто с трагическими результатами. [ 140] Например, в Сен-Аман-Монтроне маки захватили город и взяли в плен 13 милиционеров и связанных с ними женщин, включая жену Франсиса Бута де л'Ан, старшего лидера милиции, который вмешался, чтобы взять ситуацию под личный контроль, чтобы вернуть свою жену. [140] Объединенные силы немцев и милиции двинулись на Сен-Аман-Монтрон, заставив маки отступить, а когда прибыли силы Оси, одиннадцать человек были расстреляны на месте, а несколько заложников были взяты. [140] Глава Milice Орлеана и архиепископ Буржа смогли договориться об обмене 23 июня 1944 года, по которому маки освободили своих женщин-заложниц (за исключением одной женщины, которая решила присоединиться к маки ) в обмен на освобождение заложников со стороны Milice , хотя немцы отказались освободить кого-либо из своих заложников и вместо этого депортировали их в концентрационные лагеря. [140] Что касается взятых в заложники Milice , то макисарды знали, что если их освободят, то они раскроют свое убежище и свои имена, поскольку и Milice , и макисарды выросли в одном городе и хорошо знали друг друга (мужчины с обеих сторон когда-то были друзьями), в то время как продовольствия не хватало, из-за чего заложники истощали их продовольственные запасы; в результате макисарды повесили своих заложников (расстрел их произвел бы слишком много шума) в лесу. [169] Бут де л'Ан решил отомстить за пленение своей жены, отправив отряд милиционеров под командованием Лекуссана, чтобы собрать выживших евреев Буржа , и закопал 36 евреев заживо в лесу, поскольку Бут де л'Ан считал, что Сопротивление было делом рук евреев. [152]
23 июня 1944 года Кёниг начал действовать, отдавая приказы всем агентам SOE и OSS через штаб-квартиру сил специального назначения. [148] К этому времени маки сформировали отряды убийц для убийства коллаборационистов, и 28 июня 1944 года группа макисаров , замаскированных под милиционеров, смогла проникнуть в квартиру радиоведущего Филиппа Анрио , занимавшего пост министра информации и пропаганды в правительстве Виши, и застрелить его на глазах у его жены. [170] Дарнар заставил милицию устроить беспорядки после убийства Анрио, убивая участников сопротивления в Тулузе, Клермон-Ферране, Гренобле, Лионе и других местах. Например, семь участников сопротивления были публично расстреляны милицией на городской площади Макона . [171] По всей Франции немцы обрушились на Сопротивление, устроив серию убийств, из которых резня в Орадур-сюр-Глан является лишь самой печально известной. [172] Говоря о зверстве, совершенном за пределами Ниццы в июле 1944 года, один человек дал показания в Нюрнберге:
Подвергшись нападению... нескольких групп маки в регионе, в качестве репрессалий монгольский отряд, все еще подчинявшийся СС, отправился на ферму, где скрывались два французских участника Сопротивления. Будучи не в состоянии взять их в плен, эти солдаты затем захватили владельцев этой фермы (мужа и жену) и, подвергнув их многочисленным зверствам (зарезание ножом, изнасилование и т. д.), они расстреляли их из автоматов. Затем они захватили сына этих жертв, которому было всего три года, и, после ужасных пыток, распяли его на воротах фермы. [172]
Ссылка на «монгол» относилась к азиатам, служившим в Красной Армии, которые были захвачены Вермахтом и присоединились либо к Восточным легионам немецкой армии , либо к СС; французы называли всех этих людей «монголами» независимо от того, были ли они монголами или нет. Milice были особенно ненавистны Сопротивлению, и захваченные miliciens могли рассчитывать на небольшую пощаду. Один макизар, сражавшийся в Верхней Савойе, написал в своем дневнике о судьбе milicien , взятого в плен в июле 1944 года:
Двадцати девяти лет, женился три месяца назад. Заставил пилить дрова на жарком солнце в свитере и куртке. Заставил пить теплую соленую воду. Отрезал уши. Покрыл ударами кулаков и штыков. Побил камнями. Заставил копать свой овраг. Заставил лежать в нем. Прикончил ударом лопаты в живот. Два дня, чтобы умереть. [173]
Отклонение плана «Отряда С» не достигло многих лидеров маки , действующих в сельской местности, и после известия о дне Д маки попытались захватить «редут», в первую очередь на плато Веркор . [156] Эжен Шаван , глава FFI в регионе Изер , приказал всем отрядам маки сосредоточиться на плато Веркор, услышав о дне Д. [158] К 9 июня 1944 года около 3000 макисардов откликнулись на призыв, и 3 июля 1944 года была провозглашена «Свободная Республика Веркор». [157] Хотя союзники пытались доставлять припасы на «редут», а маркиз храбро сражался, все эти операции закончились поражением Сопротивления. [156] В середине июня вермахт отнял у маки дю Веркор деревню Сен-Низье-дю-Мушрот , что прервало связь между плато Веркор и Греноблем . [174] В честь Дня взятия Бастилии ВВС США отправили 360 B-17, чтобы сбросить поставки оружия макисарам на плато Веркор. [157] Однако оружие, сброшенное американцами, было легким, и Шаван ночью 21 июля 1944 года отправил радиосообщение в Алжир с просьбой сбросить тяжелое вооружение, назвал лидеров в Алжире преступниками и трусами за то, что они не организовали дополнительную поддержку, и закончил фразой: «Вот что мы говорим, преступники и трусы». [174] В битве на плато Веркор СС высадили роту планеров, и маки понесли очень большие потери. [156] Многие из «немецких» подразделений, сражавшихся на Веркоре, были Ostlegionen (Восточные легионы), военнопленными Красной Армии, в основном русскими и украинцами, которые присоединились к СС после того, как попали в плен в 1942 или 1943 году. К этому моменту немцы понесли такие тяжелые потери на Восточном фронте, что им потребовалась рабочая сила Ostlegionen , чтобы компенсировать их. В то время как та же альпийская дивизия, которая в марте взяла плато Глиер, штурмовала плато Веркор при поддержке танкового подразделения, базирующегося в Лионе, СС высадились на планере. [174] Маки потеряли около 650 человек убитыми во время боев на плато Веркор, а затем немцы расстреляли около 200 макисаров , в основном раненых, которые не смогли сбежать вместе с медицинской бригадой, которая осталась, чтобы позаботиться о них. [174]После битвы при Веркоре местные жители стали жертвами массовых репрессий, включавших многочисленные случаи грабежей, изнасилований и внесудебных казней. [167]
В начале августа 1944 года Гитлер приказал фельдмаршалу Гюнтеру фон Клюге начать операцию «Люттих» против американцев. Поскольку Сопротивление разорвало телефонные линии, приказы для Люттиха передавались по радио в коде, который был взломан правительственной школой кодов и шифров, что привело к разведке «Ультра», которая дала американцам предварительное уведомление и время для подготовки к предстоящему наступлению. [164] После прорыва из Нормандии Эйзенхауэр планировал обойти Париж, в то время как Гитлер приказал генералу Дитриху фон Хольтицу уничтожить Париж, а не позволить освободить город, заявив: «Париж должен быть разрушен сверху донизу, до того, как уйдет вермахт, не оставляйте стоять ни одной церкви или культурного памятника». [175] FFI в Париже во главе с Александром Пароди и Жаком Шабан-Дельмасом призывали к терпению, в то время как Анри Танги (кодовое имя полковник Роль), глава FTP в Париже, хотел начать восстание, сдерживаемый только тем фактом, что у Сопротивления в Париже было около 15 000 человек, но только 600 орудий, в основном винтовок и пулеметов. [176] 19 августа 1944 года парижская полиция, до тех пор все еще лояльная Виши, перешла на сторону Сопротивления, когда группа полицейских разместила триколор над префектурой полиции на острове Сите, что стало первым случаем, когда триколор развевался в Париже с июня 1940 года. [176] По всему Парижу запрещенный триколор начал развеваться над школами, мэриями и полицейскими участками, что было открытым вызовом немецкой власти и признаком того, что французская государственная служба меняет свою лояльность. [176] Воодушевленный Танги и его люди начали атаковать немецкие войска на бульварах Сен-Мишель и Сен-Жермен, что привело к массовому восстанию, поскольку парижане начали строить баррикады на улицах. [176] К концу дня около 50 немцев и 150 участников сопротивления были убиты, и не желая, чтобы коммунисты получили заслугу за освобождение Парижа, голлист Пароди санкционировал восстание. [176] Столкнувшись с городским восстанием, к которому он не был готов, Хольтиц заключил перемирие с Пароди через шведского консула Рауля Нордлинга , что стало первым случаем, когда немцы отнеслись к сопротивлению как к законному противнику. [177]
21 августа 1944 года Кёниг получил в командование всех агентов BCRA, агентов F-секций и RF-секций УСО, а также команды Джедбурга, что отражало политическую необходимость поставить все сопротивление под контроль Франции. [148] К концу августа 1944 года у УСО было в общей сложности 53 радиостанции, работающих во Франции, по сравнению с двумя, с которыми оно начинало в мае 1941 года. [73]
Де Голль не одобрял перемирие, поскольку он использовал восстание, чтобы 22 августа отдать приказ 2-й бронетанковой дивизии генерала Филиппа Леклерка освободить Париж, заявив, что он не хочет, чтобы коммунисты освобождали город. [178] 24 августа французские солдаты вошли в Париж, что привело к нескольким часам интенсивных боев, прежде чем Хольтиц сдался 25 августа, хотя отдельные части немецких и милицейских сил сражались еще несколько дней, поскольку Хольтиц просто не сообщил своим войскам о своих планах сдаться. [178] Днем 25 августа 1944 года де Голль вернулся в Париж, город, в котором он не бывал с июня 1940 года, и был встречен огромными ликующими толпами, когда он шел по Елисейским полям. [179]
По мере освобождения различных городов, поселков и деревень во Франции Сопротивление обычно было наиболее организованной силой, которая брала верх. [180] Многие участники сопротивления были возмущены массовым притоком новых членов в последние дни борьбы, презрительно называя их FFS ( Forces Françaises de Septembre - Французские силы сентября) или сокращенно сентябристами , поскольку все эти люди удобно открыли для себя свой французский патриотизм только в сентябре 1944 года. [180] В середине 1944 года Шабан-Дельмас докладывал де Голлю, что FFI в Париже насчитывало 15 000 человек, но ко времени освобождения Парижа 25 августа 1944 года нарукавные повязки FFI носили от 50 000 до 60 000 человек. [181] Освобождение Франции началось с Дня Д 6 июня 1944 года, но разные районы Франции были освобождены в разное время. [182] Страсбург не был освобожден до ноября 1944 года, а некоторые прибрежные города на Ла-Манше и Атлантике, такие как Дюнкерк, все еще находились в руках немцев, когда война закончилась 8 мая 1945 года. Усби заметил: «Не было общенационального дня Освобождения. Каждый город и деревня по-прежнему празднуют другой день, промежутки между ними отмечают наступления, которые часто выглядели застрявшими, очаги немецкой обороны, которые часто оказывались неожиданно крепкими. Это оказалось самым горьким из концов горькой войны». [182] После освобождения Франции многие участники сопротивления вступили во французскую армию, и к ноябрю 1944 года 75 000 участников сопротивления сражались в качестве регулярных солдат, а к концу войны 135 000 участников сопротивления служили во французских войсках, наступавших на Германию. [183] Для многих лидеров сопротивления, которые присвоили себе звание капитана или полковника, было настоящим унижением стать рядовым. [183]
Помимо попыток создать правительство, Сопротивление мстило коллаборационистам, которых часто избивали или убивали во внесудебных казнях. [180] Miliciens обычно расстреливали без суда, и по меньшей мере 10 000 miliciens были расстреляны в 1944 году. [184] Молодых женщин, которые участвовали в горизонтальном сотрудничестве , переспав с немцами, выбирали и публично брили головы в знак их позора, что означало, что значительный процент молодых женщин во Франции был обрит наголо в 1944 году. [180] Нападения на молодых женщин, у которых были немецкие любовники, имели «атмосферу дикого карнавала», поскольку женщины были окружены толпой, чтобы их оскорбляли, избивали и брили. [185] Один из участников сопротивления в регионе Гар объяснил насилие репортеру в сентябре 1944 года: «Я просто скажу, что большинство FFI были преступниками. Это парни из шахтерских районов... на них охотились; их сажали в тюрьму; их пытали милиционеры , которых они теперь узнают. Понятно, что теперь они хотят их избить». [185] В то время многие опасались, что Франция находится на грани гражданской войны, поскольку считалось, что FTP может попытаться захватить власть, но из-за нехватки оружия и лояльности Москве, которая признала генерала де Голля лидером Франции, коммунисты решили добиваться власти с помощью бюллетеней, а не пуль. [180]
После Освобождения всем агентам УСО было приказано покинуть Францию, поскольку англофобный де Голль желал сохранить версию истории, в которой УСО никогда не существовало, а Сопротивление было исключительно французским делом. [180] Де Голль также продвигал версию истории, в которой Франция в течение всей оккупации с 1940 по 1944 год была «войсковой нацией», а Сопротивление, представлявшее почти весь французский народ, вело партизанскую борьбу с начала оккупации и до ее конца. Его заботой тогда было восстановление Франции не только на материальном и международном уровне, но и морально, что подтолкнуло его к выдвижению действий Сопротивления для восстановления национального единства и гордости, которые война подорвала. 17 сентября 1944 года в Бордо агент УСО Роже Ландес , ставший лидером Сопротивления в Бордо после того, как Андре Гранклеман, предыдущий лидер, был разоблачен как информатор гестапо, принимал участие в праздновании освобождения Бордо, когда генерал де Голль жестом пригласил его отойти в сторону для беседы. [180] Де Голль сказал Ландесу, который был одет в форму офицера британской армии, что ему не рады во Франции и что у него есть два часа, чтобы покинуть город, и два дня, чтобы покинуть Францию. [180] Франкофил Ландес, родившийся в Великобритании, но выросший во Франции, был глубоко ранен этой просьбой и с грустью покинул страну, которую он так любил. [180] Де Голль хотел, чтобы сопротивление доказало, что France éternelle выстояла против оккупации; Однако его возмущал тот факт, что резистентные часто, казалось, считали себя новыми законными властями освобожденных ими городов и поселков. Поэтому после освобождения национальной территории он открыто считал их смутьянами, препятствующими возвращению к нормальной жизни и верховенству закона, к которым он стремился. [186] Повсюду резистентных отстраняли от власти и заменяли теми же государственными служащими, которые сначала служили Третьей республике, а затем Виши или нафталинами , армейскими офицерами, которые ушли в отставку в 1940 году и возобновили свою службу с освобождением. [181]
Французское Сопротивление включало мужчин и женщин, представлявших широкий спектр возрастов, социальных классов, профессий, религий и политических взглядов. В 1942 году один из лидеров сопротивления утверждал, что движение получило поддержку от четырех групп: «низшего среднего» и «среднего среднего» классов, университетских профессоров и студентов, всего рабочего класса и подавляющего большинства крестьян. [187]
Лидер Сопротивления Эммануэль д'Астье де ла Вижери заметил, что Сопротивление состояло из социальных изгоев или тех, кто находился на обочине общества, заявив, что «сопротивляться можно было только в том случае, если человек был неприспособлен». [188] Хотя многие, включая самого д'Астье, соответствовали этому описанию, большинство членов Сопротивления имели традиционное происхождение [189] и были «людьми исключительной силы духа, готовыми порвать с семьей и друзьями» [ необходимо указание источника ] [190] , чтобы служить высшей цели.
Был поднят вопрос о том, сколько людей были активны в Сопротивлении. Подчеркивая, что вопрос был деликатным и приблизительным, [191] Франсуа Марко, профессор истории в Сорбонне , рискнул предположить, что активистов было 200 000, и еще 300 000 были существенно вовлечены в операции Сопротивления. [191] Историк Роберт Пакстон оценил число активных участников сопротивления в «около 2% взрослого населения Франции (или около 400 000)», и продолжил замечать, что «без сомнения, были более широкие соучастия, но даже если добавить тех, кто был готов читать подпольные газеты , только около двух миллионов человек, или около 10% взрослого населения», [192] были готовы рискнуть каким-либо участием вообще. Послевоенное правительство Франции официально признало 220 000 мужчин и женщин. [193]
.svg/1280px-Flag_of_Free_France_(1940-1944).svg.png)
Доктрина голлизма зародилась во время Второй мировой войны как французское движение патриотического сопротивления немецкому вторжению 1940 года. Люди всех политических взглядов, которые хотели продолжить борьбу против Адольфа Гитлера и отвергли перемирие, заключенное маршалом Филиппом Петеном, сплотились вокруг позиции генерала Шарля де Голля . В результате 2 августа 1940 года де Голль был заочно приговорен к смертной казни режимом Виши .
В период с июля по октябрь 1940 года де Голль отверг неконституционные, репрессивные и расистские законы, установленные Петеном, и установил свою собственную bona fides (добросовестность) в качестве главного защитника республиканских ценностей. В своем Воззвании от 18 июня 1940 года он просил, чтобы каждый патриот, который мог достичь британской территории, сделал это и присоединился к Свободной французской армии , чтобы сражаться вместе с союзниками . Силы Свободной Франции также объединили различные французские заморские колонии для борьбы с режимом Виши. Его одобрение этой связи между Сопротивлением и колонизаторами легитимировало ее.
Влияние де Голля росло, несмотря на то, что мало кто во Франции знал, как он выглядит или что-либо о нем знал. Первое открытое неповиновение нацистскому правлению в Париже произошло в ноябре 1940 года, когда 3000 студентов у Триумфальной арки скандировали « Vive de Gaulle » и « Vive la France », некоторые несли по две удочки ( deux gaules ). Полиция Виши называла арестованных подрывников «голлистами»; хотя Петен никогда не упоминал имя своего соперника публично, все знали, что означает «диссиденты» в речах. [194] В 1942 году Ришар де Рошмон процитировал лидера сопротивления, назвавшего де Голля «единственно возможным лидером для Франции, которая борется». [187] Большинство голлистов не смогли присоединиться к нему в Великобритании и остались на территориях, управляемых Виши. Союзники помогли создать сети пропагандистов, шпионов и диверсантов, чтобы преследовать и сбивать с толку оккупантов. В конце концов, лидеры всех этих отдельных и разрозненных организаций Сопротивления были собраны и координированы Жаном Муленом под эгидой Национального совета Сопротивления (CNR), официального связующего звена де Голля с нерегулярными формированиями по всей оккупированной Франции.
Во время итальянской кампании 1943 года 130 000 солдат Свободной Франции сражались на стороне союзников, и к моменту вторжения в Нормандию силы Свободной Франции насчитывали около полумиллиона регулярных солдат и более 100 000 французских внутренних войск (FFI). 2-я бронетанковая дивизия Свободной Франции под командованием генерала Филиппа Леклерка высадилась в Нормандии и в последние дни лета 1944 года возглавила наступление на Париж. FFI в Нормандии и регионе Иль-де-Франс , окружающем Париж, начали интенсивно преследовать немецкие войска, перерезая дороги и железные дороги, устраивая засады и ведя обычные бои вместе со своими союзниками.
2-я бронетанковая дивизия Свободной Франции высадилась в Нормандии 1 августа 1944 года и служила под началом Третьей армии генерала Паттона . Дивизия сыграла решающую роль в операции «Кобра» , «прорыве» союзников с плацдарма в Нормандии, где она служила связующим звеном между американскими и канадскими армиями и быстро продвигалась против немецких войск. 2-я бронетанковая дивизия почти уничтожила 9-ю танковую дивизию и также разгромила несколько других немецких подразделений. Во время битвы за Нормандию эта немецкая дивизия потеряла 133 убитыми, 648 ранеными и 85 пропавшими без вести. Потери дивизии в материальной части включали 76 бронемашин, семь пушек, 27 полугусеничных машин и 133 других транспортных средства.
Самым знаменательным моментом в истории подразделения было освобождение Парижа . Стратегия союзников подчеркивала уничтожение немецких войск, отступающих к Рейну , но когда французское Сопротивление под командованием Анри Роль-Танги подняло восстание в городе, де Голль, получив разведданные о том, что французское Сопротивление открыто восстало против немецких оккупантов, и не желая допустить, чтобы его соотечественники были убиты против укрепившихся и лучше вооруженных немцев, как это произошло с польским Сопротивлением во время Варшавского восстания , подал прошение Эйзенхауэру о немедленном фронтальном наступлении. Он пригрозил отделить французскую 2-ю бронетанковую дивизию (2e DB) и приказать им в одиночку атаковать Париж, минуя цепочку командования SHAEF, если он неоправданно задержит одобрение. Эйзенхауэр смягчился, и силы Леклерка двинулись к Парижу. После упорных боев, которые стоили 2-й дивизии 35 танков, 6 самоходных орудий и 111 транспортных средств, Дитрих фон Хольтиц , военный губернатор Парижа, сдал город на церемонии в отеле Meurice. Ликующие толпы приветствовали французские войска, а де Голль возглавил знаменитый парад победы по городу.
Де Голль не только поддерживал патриотическое сопротивление; он также делал все возможное, чтобы восстановить французские претензии на независимость и суверенитет. В качестве лидера американское и британское правительства предпочли менее популярного, но и менее агрессивно мстительного генерала Жиро де Голлю, но для французского населения де Голль был почти повсеместно признан истинным лидером в их победе. Эти события заставили Рузвельта окончательно и полностью признать временное правительство, установленное во Франции де Голлем.
После подписания пакта Молотова-Риббентропа и начала Второй мировой войны в 1939 году правительство Эдуара Даладье объявило Французскую коммунистическую партию (ФКП) запрещенной организацией. [195] Многие из ее лидеров были арестованы и заключены в тюрьму или вынуждены уйти в подполье. [196] ФКП заняла антивоенную позицию по приказу Коминтерна в Москве, [59] [197] которая оставалась на месте в течение первого года немецкой оккупации, отражая пакт о ненападении между Германией и СССР от сентября 1939 года. [198] Внутри партии вспыхнули конфликты, поскольку многие ее члены выступали против сотрудничества с немцами, в то время как другие придерживались партийной линии нейтралитета, указанной Сталиным в Москве. [196] [199] В День перемирия, 11 ноября 1940 года, коммунисты были среди студентов университета, демонстрировавших против немецких репрессий, маршируя по Елисейским полям . [200] Только когда Германия вторглась в Советский Союз в 1941 году, французские коммунисты начали активно организовывать сопротивление. [201] [202] Они извлекли пользу из своего опыта тайных операций во время гражданской войны в Испании . [196]
21 августа 1941 года полковник Пьер-Жорж Фабьен совершил первый открытый акт насилия коммунистического сопротивления, убив немецкого офицера на станции Барбес-Рошешуар парижского метрополитена . [203] Это нападение, как и другие, совершенные в последующие недели, вызвало жестокие репрессии, кульминацией которых стала казнь 98 заложников после того, как 20 октября был застрелен фельдкомендант Нанта . [81]
Военная мощь коммунистов была все еще относительно слабой в конце 1941 года, но быстрый рост Francs -Tireurs et Partisans (FTP), радикального вооруженного движения, обеспечил французским коммунистам восстановление их репутации эффективной антифашистской силы. [204] FTP была открыта для некоммунистов, но действовала под контролем коммунистов, [205] ее члены в основном занимались актами саботажа и партизанской войной. [206] К 1944 году численность FTP оценивалась в 100 000 человек. [207]
К концу оккупации ФКП достигла пика своего влияния, контролируя большие районы Франции через отряды Сопротивления под своим командованием. Некоторые в ФКП хотели начать революцию, когда немцы уйдут из страны, [208] но руководство, действуя по указанию Сталина, воспротивилось этому и приняло политику сотрудничества с союзными державами и отстаивания нового правительства Народного фронта . [209]
Во время нацистской оккупации Франции французская троцкистская группа Parti Ouvrier Internationaliste печатала подпольный журнал Arbeiter und Soldat ( Рабочий и солдат ) для немецких войск. Издание выступало против фашизма и западного империализма, и 12 выпусков были распространены с июля 1943 по июль 1944 года. [210] [211]
Многие известные интеллектуальные и художественные деятели были привлечены к Коммунистической партии во время войны, включая художника Пабло Пикассо и писателя и философа Жана-Поля Сартра . [212] Философы Жорж Политцер и Валентин Фельдман и писатель Жак Декур были среди других. После немецкого вторжения в СССР многие русские белые эмигранты , вдохновленные русскими патриотическими чувствами, поддержали советские военные усилия. Некоторые из них сформировали Союз русских патриотов , который занял просоветские позиции и тесно сотрудничал с Французской коммунистической партией.
В конце лета 1940 года Леон Блюм попросил Даниэля Майера воссоздать SFIO (находившуюся в руинах из-за перехода Поля Фора на сторону режима Виши). В марте 1941 года Даниэль Майер создал вместе с другими социалистами, такими как Сюзанна Бюиссон и Феликс Гуэн , Комитет социалистического действия (CAS) в Ниме . То же самое было создано Жаном-Батистом Лебасом в Нор-Па-де-Кале (административно присоединенном к Бельгии) в январе 1941 года по образцу предыдущей сети, созданной в сентябре 1940 года.
В 1942 году Le Populaire , газета SFIO с 1921 по 1940 год, снова начала выходить подпольно. В том же году Андре Филипп стал национальным комиссаром по внутренним делам Свободной Франции (France libre) , а Феликс Гуэн присоединился к Шарлю де Голлю в Лондоне, чтобы представлять социалистов. В Алжире уже были сформированы левые сети сопротивления. Когда в 1942 году начался процесс над Риомом , пыл и число социалистов в Сопротивлении росли. CAS-Sud стала тайной SFIO в марте 1943 года.
Большинство из SFIO было в Libération-Nord , одной из восьми крупных сетей, составлявших Национальный совет Сопротивления , и в сети Brutus . Социалисты также играли важную роль в организации civile et militaire (OCM) и в Libération-Sud .
Среди других социалистических лидеров Сопротивления были Пьер Броссолет , Гастон Деффер , Жан Бионди , Жюль Мох , Жан Пьер-Блох , Танги-Прижан , Ги Молле и Кристиан Пино . Франсуа Верблюд и Маркс Дормуа были убиты, а Жан-Батист Леба, Исидор Тивье, Амеде Дюнуа , Клод Жордери и Огюстен Мальру умерли во время депортации.
Before the war, there were several ultrarightist organisations in France including the monarchist, antisemitic and xenophobic Action Française.[citation needed] Another among the most influential factions of the right was Croix-de-Feu (Cross of Fire),[213] which gradually moderated its positions during the early years of the war and grew increasingly popular among the aging veterans of the First World War.[214]
Despite some differences in their positions on certain issues, these organizations were united in their opposition to parliamentarism,[215] a stance that had led them to participate in demonstrations, most notably the "political disturbance" riots of 6 February 1934.[216] At about the same time, La Cagoule, a fascist paramilitary organisation, launched various actions aimed at destabilising the Third Republic. These efforts continued until La Cagoule could be infiltrated and dismantled in 1937.[217] Thousands not only welcomed the Vichy régime,[218] but collaborated with it to one degree or another. But the powerful appeal of French nationalism drove others to engage in resistance against occupying German forces.
In 1942, after an ambiguous period of collaboration, the former leader of Croix de Feu, François de La Rocque, founded the Klan Network, which provided information to the British intelligence services.[219] Georges Loustaunau-Lacau and Marie-Madeleine Fourcade—who had both supported La Cagoule—founded the Alliance network, and Colonel Georges Groussard of the Vichy secret services founded the Gilbert network. Some members of Action Française engaged in the Resistance with similar nationalistic motives. Some prominent examples are Daniel Cordier, who became Jean Moulin's secretary, and Colonel Rémy, who founded the Confrérie Notre-Dame. These groups also included Pierre de Bénouville, who, together with Henri Frenay, led the Combat group, and Jacques Renouvin, who founded the group of resisters known as Liberté.
Sometimes contact with others in the Resistance led some operatives to adopt new political philosophies. Many gradually moved away from their antisemitic prejudices and their hatred of "démocrassouille", 'dirty democracy' (which many equated with mob rule), or simply away from their traditional grass-roots conservatism. Bénouville and Marie-Madeleine Fourcade became députés in the French parliament after the war; François Mitterrand moved towards the left, joined the Resistance and eventually became the first socialist president of the Fifth Republic, Henri Frenay evolved towards European socialism,[220] and Daniel Cordier, whose family had supported Charles Maurras for three generations, abandoned his views in favor of the ideology of the republican Jean Moulin.
The historian Jean-Pierre Azéma coined the term vichysto-résistant to describe those who at first supported the Vichy régime (mostly based on the patriotic image of Pétain rather than the Révolution Nationale) but later joined the Resistance.[221] The founder of Ceux de la Libération ("Those of the Liberation"), Maurice Ripoche, initially defended Vichy but soon placed the liberation of France above all other goals and in 1941 opened his movement to leftists. In contrast, many extreme right-wing members of the Resistance, such as Gabriel Jeantet and Jacques Le Roy Ladurie, never renounced their tolerant attitudes towards Vichy.
The Affiche Rouge (red placard) was a famous propaganda poster distributed by the Vichy French and German authorities in the spring of 1944 in occupied Paris. It was intended to discredit a group of 23 Franc-Tireurs known as the "Manouchian group". After its members were arrested, tortured and publicly tried, they were executed by firing squad in Fort Mont-Valérien on 21 February 1944. The poster emphasised the composition of the group's membership, many of whom were Jews and communists, to discredit the Resistance as not "French" enough in its fundamental allegiance and motivations.[222]
The Vichy régime had legal authority in both the north of France, which was occupied by the German Wehrmacht; and the southern "free zone", where the régime's administrative center, Vichy, was located.[223][224] Vichy voluntarily and willfully collaborated with Nazi Germany[225] and adopted a policy of persecution towards Jews, demonstrated by the passage of antisemitic legislation as early as October 1940. The law on the status of Jews, which legally redefined French Jews as a non-French underclass, deprived them of citizenship.[226][227] According to Philippe Pétain's chief of staff, "Germany was not at the origin of the anti-Jewish legislation of Vichy. That legislation was spontaneous and autonomous."[228] The laws led to confiscations of property, arrests, and deportations to concentration camps.[229] As a result of the fate promised them by Vichy and the Germans, Jews were over-represented at all levels of the French Resistance. Studies show that although Jews in France constituted only one percent of the French population, they comprised ≈15–20 percent of the Resistance.[230] Among these were many Jewish émigrés, such as Hungarian artists and writers.[231]
The Jewish youth movement Eclaireuses et Eclaireurs israélites de France (EEIF), equivalent to Boy Scouts and Girl Scouts in other countries, had, during the early years of the occupation, shown support for the traditional values of the Vichy régime,[232] until it was banned in 1943, after which its older members soon formed armed resistance units.[233]
A militant Jewish Zionist resistance organisation, the Jewish Army (Armée Juive), was founded in 1942. It was established and led by Abraham Polonski, Eugénie Polonski, Lucien Lublin,[234] David Knout and Ariadna Scriabina[235] (daughter of the Russian composer Alexander Scriabin).[236] They continued armed resistance under a Zionist flag until liberation finally arrived. The Armée juive organised escape routes across the Pyrenées to Spain and smuggled about 300 Jews out of the country during 1943–1944. They distributed millions of dollars from the American Joint Distribution Committee to relief organisations and fighting units within France.[237] In 1944, the EIF and the Jewish Army combined to form the Organisation Juive de Combat (OJC). The OJC had four hundred members by the summer of 1944,[233] and participated in the liberations of Paris, Lyon, Toulouse, Grenoble and Nice.[238]
In the southern occupation zone, the Œuvre de Secours aux Enfants (roughly, Children's Relief Effort), a French-Jewish humanitarian organisation commonly called OSE, saved the lives of between 7,000 and 9,000 Jewish children by forging papers, smuggling them into neutral countries and sheltering them in orphanages, schools, and convents.[239]
The Armenian community of France played an active role in the Resistance.[240][241] Armenian poet and communist Missak Manouchian became one of the leaders of the French Resistance and commander of the Manouchian Group (the family of Charles Aznavour had supported Missak and his wife Meliné when they were in hiding). Arpen Tavitian, another executed member of the Manouchian group, industrialist Napoléon Bullukian (1905–1984), poets Kégham Atmadjian (1910–1940) and Rouben Melik were other famous participants in the French Resistance. The Anti-Fascist Underground Patriotic Organization was also commanded by Armenian officers. Armenian-French writer Louise Aslanian (1906–1945), another French Resistance activist, was arrested along with her husband Arpiar Aslanian on July 24, 1944, taken to the Nazi concentration camps[242] by Nazis and killed in 1945. Many of Louise's manuscripts and diaries were confiscated and destroyed by Nazis.[243] Resisters Alexander Kazarian and Bardukh Petrosian were awarded by the highest military orders of France by General Charles de Gaulle.[244] Henri Karayan (1921–2011), a member of the Manouchian Group, participated in illegal distribution of L'Humanité in Paris and was engaged in armed struggle until the Libération.[245] In 2012, 95-year-old Arsene Tchakarian, the last survivor of the Manouchian resistance group who fought against occupying Nazi German forces during the Second World War, was decorated as Officer of the Legion of Honour by the president of France.[246]
Georgians living in France and the French colonies and people of Georgian ethnicity played an active and symbolic role in the French resistance. One of the most renowned figures of the Free French Forces was Prince Dimitri Amilakhvari, who participated in every important operation that involved French forces until 1942 and led the Légion étrangère into battle in the Norwegian and later African campaigns against Erwin Rommel's Africa Corps.[247] Under General Koenig, he and his heavily outnumbered troops committed daring raids, dealing decisive losses to the Germans at the Battle of Bir Hakeim.[248] During the battle he is said to have written: "We, foreigners, have only one way to prove to France our gratitude: to be killed ..." General de Gaulle personally awarded Amilakhvari the Order of Liberation and posthumously named him and his men the honour of France.[249] He was also known by the French populace as "Bazorka".[250] The lieutenant colonel was one of the 66 French recipients of the Norwegian War Cross and was also posthumously awarded the Legion of Honour. He led his troops by example and died in combat during the Second Battle of El Alamein in October 1942.[citation needed] Another known resistance fighter was Beglar Samkharadze, a captured Soviet soldier who was transferred to France where he escaped and joined the Resistance. Upon return to his homeland, he was imprisoned by Soviet authorities on charges of high treason, but two commanders of the French Resistance testified to his commitment in the fight against Nazi Germany.[251]
Although inequalities persisted under the Third Republic, the cultural changes that followed the First World War allowed differences in the treatment of men and women in France to narrow gradually,[252] with some women assuming political responsibilities as early as the 1930s. The defeat of France in 1940 and the appointment of the Vichy régime's conservative leader, Philippe Pétain, undermined feminism,[253] and France began a restructuring of society based on the "femme au foyer" or "women at home" imperative.[254] On at least one occasion, Pétain spoke out to French mothers about their patriotic duty:
Mothers of France, our native land, yours is the most difficult task but also the most gratifying. You are, even before the state, the true educators. You alone know how to inspire in all [our youth] the inclination for work, the sense of discipline, the modesty, the respect, that give men character and make nations strong.[255]
Despite opposing the collaborationist régime, the French Resistance generally sympathised with its antifeminism and did not encourage the participation of women in war and politics, following, in the words of historian Henri Noguères, "a notion of inequality between the sexes as old as our civilisation and as firmly implanted in the Resistance as it was elsewhere in France".[256] Consequently, women in the Resistance were less numerous than men and averaged only 11% of the members in the formal networks and movements.[257][258] Not all of the women involved in the Resistance limited themselves to subordinate roles.[259] Intellectuals like Germaine Tillion and Suzanne Hiltermann-Souloumiac, highly aware of the signification of Nazism and collaboration, were among the few early resistants. Suzanne Hiltermann-Souloumiac played an important role in the Dutch-Paris movement, specialised in rescuing Allied pilots. Lucie Aubrac, the iconic resister and co-founder of Libération-Sud, was never assigned a specific role in the hierarchy of the movement.[259] Hélène Viannay, one of the founders of Défense de la France and married to a man who shared her political views, was never permitted to express her opinions in the underground newspaper, and her husband took two years to arrive at political conclusions she had held for many years.[260]
Marie-Madeleine Fourcade, the only major female leader in the Resistance, headed the Alliance network.[261] The Organisation Civile et Militaire had a female wing headed by Marie-Hélène Lefaucheux,[262] who took part in setting up the Œuvre de Sainte-Foy to assist prisoners in French jails and German concentration camps.[263] But no women were chosen to lead any of the eight major Resistance movements. After the liberation of France, the provisional government appointed no women ministers or commissaires de la République.[264] However, as head of the Provisional Government of the French Republic, general de Gaulle, as a recognition of and a reward for their role in the Resistance, granted women the right to vote in 1945.
Charles de Gaulle spoke of "French resistance" in his broadcast on 18 June 1940.[265] English-language use of the phrase "the Resistance" in reference to French anti-Axis activity dates back to at least 1944.[266] Boris Kovalyov has stated that the Resistance movement in France and its name originated among White Movement Russian émigrés.[267] The Russian Boris Vildé co-founded one of the first anti-occupation groups, and in December 1940 started co-publishing the underground newspaper Résistance.
In this context, it is customary to distinguish the various organisations of the French Resistance as movements or networks. A Resistance network was an organisation created for a specific military purpose, usually intelligence-gathering, sabotage or aiding Allied air crews who had been shot down behind enemy lines.[268][269] A Resistance movement, on the other hand, was focused on educating and organizing the population,[269] i.e., "to raise awareness and organise the people as broadly as possible."[268]
In July 1940, after the defeat of the French armies and the consequent armistice with Germany, British prime minister Winston Churchill asked the Free French government-in-exile (headed by General Charles de Gaulle) to set up a secret service agency in occupied France to counter the threat of a German operation code-named Operation Sea Lion, the expected cross-channel invasion of Britain. Colonel André Dewavrin (also known as Colonel Passy), who had previously worked for France's military intelligence service, the Deuxième Bureau, took on the responsibility for creating such a network. Its principal goal was to inform London of German military operations on the Atlantic coast and in the English Channel.[270] The spy network was called the Bureau Central de Renseignements et d'Action (BCRA), and its actions were carried out by volunteers who were parachuted into France to create and nourish local Resistance cells.[271]
Of the nearly 2,000 volunteers who were active by the end of the war, one of the most effective and well-known was the agent Gilbert Renault, who was awarded the Ordre de la Libération and later the Legion of Honour for his deeds.[272] Known mainly by the pseudonym Colonel Rémy, he returned to France in August 1940 not long after the surrender of France, where the following November he organised one of the most active and important Resistance networks of the BCRA, the Confrérie de Notre Dame (Brotherhood of Our Lady), which provided the Allies with photographs, maps and important information on German defenses in general and the Atlantic Wall in particular.[48] From 1941 on, networks such as these allowed the BCRA to send armed paratroopers, weapons and radio equipment into France to carry out missions.
Another important BCRA operative, Henri Honoré d'Estienne d'Orves, a naval officer, developed a 26-person network in France. He was betrayed, arrested in May 1941, and shot on 29 August 1941.
Christian Pineau, one of the founders of the Libération Nord movement, also had BCRA roots. During his trip to London in April 1942, the BCRA entrusted him with the creation of two new intelligence systems, Phalanx [fr] and Cohors-Asturies [fr]. Both networks proved vital later in the war.
Mouvements Unis de la Résistance (Unified Movements of the Resistance, MUR) was a French Resistance organisation resulting from the regrouping of three major Resistance movements ("Combat", "Franc-Tireur" and "Libération-Sud") in January 1943. Later that year, the BCRA and the United Movements of Resistance merged their intelligence networks.
Another BCRA appendage was called Gallia [fr], a fact-gathering network specializing in military intelligence and police activities. Its importance increased throughout the second half of 1943 and into the spring of 1944. It eventually became the largest BCRA network in the Vichy zone, employing about 2,500 sources, contacts, couriers and analysts. Gallia's work did not stop after the 1944 landings in Normandy and Provence; it provided information to the Allies that allowed for the bombing of the retreating German armies' military targets.
Dutch-Paris built an important network in France to help the resistance, Jews and allied pilots to cross the Pyrenees and flee to Britain. 800 Jews and 142 pilots were saved. Near the end of the war, because of a denunciation, nearly all members of the network were caught and deported to concentration camps, where many died.
Armenians living in France took up arms and fought the resistance against the Axis forces. The most significant Armenian resistant were 23 strong men led by Missak Manouchian, who were hanged on February 21, 1944.
Following their defeat in the Spanish Civil War in early 1939, about half a million Spanish Republicans fled to France to escape imprisonment or execution.[273] On the north side of the Pyrenees, such refugees were confined in internment camps such as Camp Gurs and Camp Vernet.[227][273] Although over half of these had been repatriated to Spain (or elsewhere) by the time Pétain proclaimed the Vichy régime in 1940,[46] the 120,000 to 150,000 who remained[274] became political prisoners, and the foreign equivalent to the Service du Travail Obligatoire, the Compagnies de Travailleurs Étrangers (Companies of Foreign Workers) or CTE, began to pursue them for slave labor.[275] The CTE was initially seen as a welcome break from the monotony of the camps by many. Lluís Montagut, a member of the C.T.E, described how "we (the Spanish Republican internees) held so much desire to not to see the camps that we accepted (the positions offered by the C.T.E) without the slightest objection...we went out of the way to lose the shameful tag of undesirables".[276]
The CTE permitted prisoners to leave the internment camps if they agreed to work in German factories,[277] but as many as 60,000 Republicans recruited for the labor service managed to escape and join the French Resistance.[46] Thousands of suspected anti-fascist Republicans were deported to German concentration camps instead, however.[278] Most were sent to Mauthausen where, of the 10,000 Spaniards registered, only 2,000 survived the war.[279]
Many Spanish escapees joined French Resistance groups; others formed their own autonomous groups which became known as the Spanish maquis. In April 1942, Spanish communists formed an organisation called the XIV Corps, an armed guerrilla movement of about 3,400 combatants by June 1944.[274] Although the group first worked closely with the Francs-Tireurs et Partisans (FTP), it re-formed as the Agrupación de Guerrilleros Españoles (Spanish Guerrilla Group, AGE) in May 1944.[280] The name change was intended to convey the group's composition: Spanish soldiers ultimately advocating the fall of General Francisco Franco.[274] After the German Army had been driven from France, the Spanish maquis refocused on Spain.
Among Czechs and Slovaks who joined the French Resistance were Otakar Hromádko, Věra Waldes and Artur London.
From spring 1943, German and Austrian anti-nazis who had fought in the International Brigades during the Spanish Civil War fought in Lozère and the Cévennes alongside the French Resistance in the Francs-Tireurs et Partisans.[46] During the first years of the occupation, they had been employed in the CTE, but following the German invasion of the southern zone in 1942 the threat increased, and many joined the maquis. They were led by militant German communist Otto Kühne, a former member of the Reichstag in the Weimar Republic who had over 2,000 Germans in the FTP under his command by July 1944. He fought the Nazis directly, as in an April 1944 battle in Saint-Étienne-Vallée-Française in which his soldiers destroyed a Feldgendarmerie unit, or in an ambush of the Waffen-SS on June 5, 1944.[281]
400 men from Luxembourg (which was annexed into Germany), many of whom had refused to serve in, or who had deserted from, the German Wehrmacht, left their tiny country to fight in the French maquis, where they were particularly active in the regions of Lyon, Grenoble and the Ardennes although many of them were killed in the war. Others, like Antoine Diederich, rose to high rank in the Resistance. Diederich, known only as "Capitaine Baptiste", had 77 maquis soldiers under his command and is best known for attacking Riom prison, where he and his fighters freed every one of 114 inmates who had been sentenced to death.[282]
Many Hungarian émigrés, some of them Jewish, were artists and writers working in Paris at the time of the occupation. They had gone to Paris in the 1920s and 1930s to escape repression in their homeland. Many joined the Resistance, where they were particularly active in the regions of Lyon, Grenoble, Marseille and Toulouse. Jewish resisters included Imre Epstein in the Hungarian group at Toulouse; György Vadnai (future Lausanne rabbi) at Lyon; the writer Emil Szittya at Limoges. Also participating were the painter Sándor Józsa, the sculptor István Hajdú (Étienne Hajdu), the journalists László Kőrös and Imre Gyomrai; the photographers Andor (André) Steiner, Lucien Hervé and Ervin Martón. Thomas Elek (1924–1944), Imre Glasz (1902–1944) and József Boczor (1905–1944) were among 23 resisters executed for their work with the legendary Manouchian Group. The Germans executed nearly 1,100 Jewish resisters of different nationalities during the occupation, while others were killed in action.[231][283]
On 3 March 1943, representatives of the Italian Communist Party and Italian Socialist Party who had taken refuge in France, signed the "Pact of Lyon" which marked the beginning of their participation in the Resistance. Italians were particularly numerous in the Hitler-annexed Moselle industrial area, where they played a determining role in the creation of the Département's main resistance organisation, Groupe Mario.[284] Vittorio Culpo is an example of Italians in the French Resistance.
The majority of the Polish soldiers, and some Polish civilians, who stayed in France after the German victory in 1940, as well as one Polish pilot shot down over France (one of many Polish pilots flying for the RAF), joined the French Resistance, notably including Tony Halik and Aleksander Kawałkowski.
While not part of the French Resistance, French-speaking Cajun soldiers in the United States military posed as local civilians in France to channel American assistance to the Resistance.[285]
From 1940 to 1942, the first years of the German occupation of France, there was no systematically organised Resistance capable of coordinated fighting throughout France. Active opposition to the German and Vichy authorities was sporadic and carried out only by a tiny and fragmented set of operatives.[286] Most French men and women put their faith in the Vichy government and its figurehead, Marshal Pétain, who continued to be widely regarded as the "savior" of France,[287][288] opinions which persisted until their unpopular policies, and their collaboration with the foreign occupiers, became broadly apparent.
The earliest Resistance organisations had no contact with the western Allies and received no material aid from London or anywhere else. Consequently, most focused on generating nationalist propaganda through the distribution of underground newspapers.[289] Many of the major movements, such as Défense de la France, were primarily engaged in publishing and distributing their newspapers. Even after they became more intensively activist, propaganda and the cultivation of positive morale remained, until the very end of the war, their most important concerns.[290]
Early acts of violent resistance were often motivated more by instinct and fighting spirit than by any formal ideology,[291] but later several distinct political alignments and visions of post-liberation France developed among the Resistance organisations. These differences sometimes resulted in conflicts, but the differences among Resistance factions were usually papered over by their shared opposition to Vichy and the Germans;[292] and over time, the various elements of the Resistance began to unite.
Many of the networks recruited and controlled by the British and Americans were not perceived by the French as particularly interested in establishing a united or integrated Resistance operation, and the guerrilla groups controlled by the communists were only slightly more attracted by the idea of joining of a Resistance "umbrella" organisation. Nonetheless, a contact between de Gaulle's envoys and the communists was established at the end of 1942. The liberation of Corsica in September 1943, a clear demonstration of the strength of communist insurgency, was accomplished by the FTP, an effective force not yet integrated into the Secret Army and not involved with General Henri Giraud, the Free French or the political unification of the Resistance.
The French Resistance began to unify in 1941. This was evidenced by the formation of movements in the Vichy zone centred on such figures as Henri Frenay (Combat), Emmanuel d'Astier de La Vigerie (Libération-Sud) and François de Menthon, (Liberté), each of whom was, independently, an agent of the Free French. Formal consolidation was accomplished through the intervention of Jean Moulin.
Prefect of Eure-et-Loir in 1939, Moulin was subsequently a part of the Air Ministry of Pierre Cot. In this context, he had forged a strong network of relationships in anti-fascist circles. Some time after November 1940, the idea of teaming up with his former colleague, Gaston Cusin [fr], to identify and contact a number of potential Resistance "centres of influence" occurred to him; but only during the summer of 1941 was he able to make the most critical contacts, including contact with Henri Frenay, leader of the movement not yet called Combat but still known as the National Liberation Movement [fr]. He also established contact with de Menthon and Emmanuel d'Astier. In the report he wrote for de Gaulle, he spoke of these three movements and entertained the possibility of bringing them together under the acronym "LLL".
The Maquis (French pronunciation: [maˈki]) were rural guerrilla bands of French Resistance fighters, called maquisards, during the Occupation of France in World War II. Initially, they were composed of men who had escaped into the mountains to avoid conscription into Vichy France's Service du travail obligatoire (STO) to provide forced labor for Nazi Germany. To avert capture and deportation to Germany, they became increasingly organized into non-active resistance groups.
The majority of resistance movements in France were unified after Moulin's formation of the Conseil National de la Résistance (CNR) in May 1943.[196][293] CNR was coordinated with the Free French forces under the authority of French Generals Henri Giraud and Charles de Gaulle and their body, the Comité Français de Libération Nationale (CFLN).
By June 1941, 81% of the miners employed by the national coal mining company, Charbonnages de France, were on strike, slowing deliveries of coal to German industrial plants supporting the war effort.[citation needed]
The first action of many Resistance movements was the publication and distribution of clandestine press material. This was not the case with all movements, since some refused civil action and preferred armed resistance by groups such as CDLR and CDLL. Most clandestine newspapers were not consistent in their editorial stance and often consisted of only a single sheet, because the sale of all raw materials—paper, ink, stencils—was prohibited.
By 1942, however, about 300,000 copies of underground publications reached around two million readers. Resistance workers used friendly print-shop facilities at night. Staff risked the Germans noticing that a resistance newspaper used the same type face as officially sanctioned documents. Profession-specific newspapers also existed. Le Médecin Français advised doctors to immediately approve known collaborators for Service du travail obligatoire while medically disqualifying everyone else. La Terre advised farmers on how to send food to resistance members. Bulletin des Chemins de Fer encouraged railroad workers to sabotage German transportation. Unter Uns ("Among Us"), published in German for the occupiers, printed stories of German defeats on the Eastern Front.[294]
In September 1940, Agnès Humbert and Jean Cassou, then employed at the Musée national des Arts et Traditions Populaires in Paris and finding they were to be replaced by German-approved staff, used a roneo machine belonging to the Museum to publish an open letter by Paul Rivet to Marshal Pétain. This was followed by their first tract, Vichy fait la guerre ("Vichy Wages War"), written by Cassou.[295] At the end of 1940, a group of 10, including Humbert, Cassou, Marcel Abraham and Claude Aveline founded a clandestine newsletter called Résistance, respecting and supporting De Gaulle but circumspect in references to "that ridiculous old fool Pétain".[296] It ran to five issues before the arrest of the editors in March 1940.
In the northern zone, Pantagruel, the newspaper of Franc-Tireur, had a circulation of 10,000 by June 1941 but was quickly replaced by Libération-Nord which attained a circulation of 50,000, and by January 1944 Défense de la France was distributing 450,000 copies.[297] In the southern zone, François de Menthon's newspaper Liberté merged with Henri Frenay's Vérité to form Combat in December 1941, which grew to a circulation of 200,000 by 1944.[298] During the same period Pantagruel brought out 37 issues, Libération-Sud 54 and Témoignage chrétien 15.
The underground press brought out books as well as newspapers through publishing houses, such as Les Éditions de Minuit (the Midnight Press),[190] which had been set up to circumvent Vichy and German censorship. The 1942 novel Le Silence de la Mer ("The Silence of the Sea"), by Jean Bruller, quickly became a symbol of mental resistance through its story of how an old man and his niece refused to speak to the German officer occupying their house.[299][300]
The intelligence networks were by far the most numerous and substantial of Resistance activities. They collected information of military value, such as coastal fortifications of the Atlantic Wall or Wehrmacht deployments. The BCRA and the different British intelligence services often competed with one another to gather the most valuable information from their Resistance networks in France.[48][301]
The first agents of the Free French to arrive from Britain landed on the coast of Brittany as early as July 1940. They were Lieutenants Mansion, Saint-Jacques and Corvisart and Colonel Rémy, and didn't hesitate to get in touch with the anti-Germans within the Vichy military such as Georges Loustaunau-Lacau and Georges Groussard.
The various Resistance movements in France had to understand the value of intelligence networks in order to be recognized or receive subsidies from the BCRA or the British. The intelligence service of the Francs-Tireurs et Partisans was known by the code letters FANA[302] and headed by Georges Beyer, the brother-in-law of Charles Tillon. Information from such services was often used as a bargaining chip to qualify for airdrops of weapons.
The transmission of information was first done by radio transmitter. Later, when air links by the Westland Lysander became more frequent, some information was also channeled through these couriers. By 1944, the BCRA was receiving 1,000 telegrams by radio every day and 2,000 plans every week.[303] Many radio operators, called pianistes, were located by German goniometers. Their dangerous work gave them an average life expectancy of around six months.[304] Even children partook in radio work (see Eddy Palacci). According to the historian Jean-François Muracciole, "Throughout the war, how to communicate remained the principal difficulty of intelligence networks. Not only were the operators few and inept, but their information was dangerous."[305]
Sabotage was a form of resistance adopted by groups who wanted to go beyond just distributing clandestine press publications. Many laboratories were set up to manufacture explosives. In August 1941, the Parisian chemist France Bloch-Sérazin assembled a small laboratory in her apartment to provide explosives to communist Resistance fighters.[91] The lab also produced cyanide capsules to allow the fighters to evade torture if arrested.[91] Indeed, she herself was arrested in February 1942, tortured, and deported to Hamburg where she was beheaded by guillotine in February 1943. In the southern occupation zone, Jacques Renouvin engaged in the same activities on behalf of groups of francs-tireurs.
Stealing dynamite from the Germans eventually took preference over handcrafting explosives. The British Special Operations Executive also parachuted tons of explosives to its agents in France for essential sabotage missions.[306] The railways were a favorite target of saboteurs, who soon understood that removing bolts from the tracks was far more efficient than planting explosives.
Train-derailment strategies varied considerably in their effectiveness. The Germans managed to repair the tracks quickly in agricultural areas with level ground, since the salvage of some matériel was a relatively easy proposition in such terrain. But unbolting a connector plate on an outside rail in a mountainous area (given the higher speed of trains going downhill) could result in the derailment of an entire train with considerable amounts of front-ready matériel strewn far down the mountainside. Among the SNCF employees who joined the resistance, a subset were in Resistance-Fer which focused on reporting the movement of German troops to the Allied forces and sabotaging the railways' rolling stock as well as their infrastructure. Following the invasions of Normandy and Provence in 1944, the sabotage of rail transport became much more frequent and effectively prevented some German troop deployments to the front and hindered the subsequent retreat of German occupying forces.[307]
Generally, the sabotage of equipment leaving armaments factories and derailment in areas where equipment could not readily be salvaged was a more discreet form of resistance, and probably at least as effective as bombing. Sabotage by resistants freed up vulnerable and expensive aircraft for other uses rather than risk heavy losses by attacking heavily defended targets. It was also preferred since it caused less collateral damage and fewer civilian casualties than Allied bombing.[82]
After the invasion of the Soviet Union in June 1941, communists engaged in guerrilla warfare, attacking German forces in French cities. In July 1942, the Allies' failure to open a second front resulted in a wave of communist guerrilla attacks aimed at maximizing the number of Germans deployed in the West to give the USSR military relief.[308]
The assassinations that took place during summer and autumn 1941, starting with Colonel Pierre-Georges Fabien's shooting of a German officer in the Paris Métro, caused fierce reprisals and executions of hundreds of French hostages. As a result, the clandestine press was very discreet about the events and the communists soon decided to discontinue the assassinations.
From July to October 1943, groups in Paris engaging in attacks against occupying soldiers were better organized. Joseph Epstein was assigned responsibility for training Resistance fighters across the city, and his new commandos of fifteen men perpetrated a number of attacks that could not have been carried out before. The commandos were drawn from the foreign branch of the Francs-Tireurs et Partisans, and the most famous of them was the Manouchian Group.
Defining the precise role of the French Resistance during the German occupation, or assessing its military importance alongside the Allied Forces during the liberation of France, is difficult. The two forms of resistance, active and passive,[309] and the north–south occupational divide,[310] allow for many interpretations, but what can broadly be agreed on is a synopsis of the events which took place.
Following the surrender of Fascist Italy in September 1943, a significant example of Resistance strength was displayed when the Corsican Resistance joined forces with the Free French to liberate the island from General Albert Kesselring's remaining German forces.[311]
On mainland France itself, in the wake of the D-Day landings in Normandy in June 1944, the FFI and the communist fighting groups FTP, theoretically unified under the command of General Pierre Kœnig,[137] fought alongside the Allies to free the rest of France. Several color-coded plans were co-ordinated for sabotage, most importantly Plan Vert (green) for railways, Plan Bleu (blue) for power installations and Plan Violet (purple) for telecommunications.[312][313][314] To complement these missions, smaller plans were drafted: Plan Rouge (red) for German ammunition depots, Plan Jaune (yellow) for German command posts, Plan Noir (black) for German fuel depots and Plan Tortue (Tortoise) for road traffic.[314][162] Their paralysis of German infrastructure is widely thought to have been very effective.[315] British Prime Minister Winston Churchill later wrote in his memoirs praising the role the Resistance played in the liberation of Brittany, "The French Resistance Movement, which here numbered 30,000 men, played a notable part, and the peninsula was quickly overrun."[316]
The Liberation of Paris on August 25, 1944, with the support of Leclerc's French 2nd Armored Division, was one of the most famous and glorious moments of the French Resistance. Although it is again difficult to gauge their effectiveness precisely, popular anti-German demonstrations, such as general strikes by the Paris Métro, the gendarmerie and the police, took place, and fighting ensued.
The liberation of most of southwestern, central and southeastern France was finally fulfilled with the arrival of the 1st French Army of General de Lattre de Tassigny, which landed in Provence in August 1944 and was backed by over 25,000 maquis.[317]
One source often referred to is General Dwight D. Eisenhower's comment in his military memoir, Crusade in Europe:
Throughout France, the Free French had been of inestimable value in the campaign. They were particularly active in Brittany, but on every portion of the front we secured help from them in a multitude of ways. Without their great assistance, the liberation of France and the defeat of the enemy in Western Europe would have consumed a much longer time and meant greater losses to ourselves.[318]
General Eisenhower also estimated the value of the Resistance to have been equal to ten to fifteen divisions at the time of the landings. (One infantry division comprised about ten thousand soldiers.)[319][320] Eisenhower's statements are all the more credible since he based them on his GHQ's formal analyses and published them only after the war, when propaganda was no longer a motive. Historians still debate how effective the French Resistance was militarily,[321] but the neutralization of the Maquis du Vercors alone involved the commitment of over 10,000 German troops within the theater, with several more thousand held in reserve, as the Allied invasion was advancing from Normandy and French Operation Jedburgh commandos were being dropped nearby to the south to prepare for the Allied landing in Provence. One American officer, Ralph Ingersoll who served in SHEAF wrote in his book Top Secret:
...what cut the ice with us was the fact that when we came to France the Resistance was so effective that it took half a dozen real live German divisions to contend with it, divisions which might otherwise have been on our backs in the Bocage. And it made the most cynical sit up and take notice when we learned from German field officers that the Germans in central France were truly terrified, had to live under arms, could not move freely, had lost all control in sizable sectors even before we came ... It was a military fact that the French were worth at least a score of divisions to us, maybe more.[322]
It is estimated that FFI killed some 2,000 Germans, a low estimate based on the figures from June 1944 only.[321] Estimates of the casualties among the Resistance are made harder by the dispersion of movements at least until D-Day, but credible estimates start from 8,000 dead in action, 25,000 shot and several tens of thousands deported.[323] For perspective, the best estimate is that 86,000 were deported from France without racial motive, overwhelmingly comprising resistance fighters and more than the number of Gypsies and Jews deported from France.[324]
Immediately following the liberation, France was swept by a wave of executions, public humiliations, assaults and detentions of suspected collaborators, known as the épuration sauvage (wild purge).[325] This period succeeded the German occupational administration but preceded the authority of the French Provisional Government, and consequently lacked any form of institutional justice.[325] Approximately 9,000 were executed, mostly without trial as summary executions,[325] notably including members and leaders of the pro-Nazi milices. In one case, as many as 77 milices members were summarily executed at once.[326] An inquest into the issue of summary executions launched by Jules Moch, the Minister of the Interior, came to the conclusion that there were 9,673 summary executions. A second inquest in 1952 separated out 8,867 executions of suspected collaborators and 1,955 summary executions for which the motive of killing was not known, giving a total of 10,822 executions. Head-shaving as a form of humiliation and shaming was a common feature of the purges,[327] and between 10,000 and 30,000 women accused of having collaborated with the Germans or having had relationships with German soldiers or officers were subjected to the practice,[328] becoming known as les tondues (the shorn).[329]
The official épuration légale ("legal purge") began following a June 1944 decree that established a three-tier system of judicial courts:[330] a High Court of Justice which dealt with Vichy ministers and officials; Courts of Justice for other serious cases of alleged collaboration; and regular Civic Courts for lesser cases of alleged collaboration.[325][331] Over 700 collaborators were executed following proper legal trials. This initial phase of the purge trials ended with a series of amnesty laws passed between 1951 and 1953[332] which reduced the number of imprisoned collaborators from 40,000 to 62,[333] and was followed by a period of official "repression" that lasted between 1954 and 1971.[332]
During this period, and particularly after de Gaulle's return to power in 1958,[334] the collective memory of "Résistancialisme" tended toward a highly resistant France opposed to the collaboration of the Vichy régime.[335] This period ended when the aftermath of the events of May 1968, which had divided French society between the conservative "war generation" and the younger, more liberal students and workers,[336] led many to question the Resistance ideals promulgated by the official history.[337]
In coming to terms with the events of the occupation, several attitudes have emerged in France, in an evolution the historian Henry Rousso has called the "Vichy syndrome".[338] The questioning of France's past had become a national obsession by the 1980s,[339] fueled by the highly publicized trials of war criminals such as Paul Touvier and Maurice Papon.[340]Although the occupation is often still a sensitive subject in the early 21st century,[341] contrary to some interpretations the French as a whole have acknowledged their past and no longer deny their conduct during the war.[342]
After the war, the influential French Communist Party (PCF) projected itself as "Le Parti des Fusillés" (The Party of Those Shot), in recognition of the thousands of communists executed for their Resistance activities.[343][344][345] The number of communists killed was in reality considerably less than the Party's figure of 75,000. It is now estimated that close to 30,000 Frenchmen of all political movements combined were shot,[304][346][347] of whom only a few thousand were communists.[304] Others were deported, though, many of which died in concentration camps.
The Vichy régime's prejudicial policies had discredited traditional conservatism in France by the end of the war,[348] but following the liberation many former Pétainistes became critical of the official résistancialisme, using expressions such as "le mythe de la Résistance" (the myth of the Resistance),[349] one of them even concluding, "The 'Gaullist' régime is therefore built on a fundamental lie."[350]
The French Resistance has had a great influence on literature, particularly in France. A famous example is the poem "Strophes pour se souvenir", which was written by the communist academic Louis Aragon in 1955 to commemorate the heroism of the Manouchian Group, whose 23 members were shot by the Nazis. The Resistance is also portrayed in Jean Renoir's wartime This Land is Mine (1943), which was produced in the US. In the immediate postwar years, French cinema produced a number of films that portrayed a France broadly present in the Resistance.[351][352] La Bataille du rail (1946) depicted the courageous efforts of French railway workers to sabotage German reinforcement trains,[353] and in the same year Le Père tranquille told the story of a quiet insurance agent secretly involved in the bombing of a factory.[353] Collaborators were unflatteringly portrayed as a rare unpopular minority, as played by Pierre Brewer in Jéricho (also 1946) or Serge Reggiani in Les Portes de la nuit (1946 as well), and movements such as the Milice were rarely evoked.
In the 1950s, a less heroic interpretation of the Resistance to the occupation gradually began to emerge.[353] In Claude Autant-Lara's La Traversée de Paris (1956), the portrayal of the city's black market and the prevailing general mediocrity disclosed the reality of war-profiteering during the occupation.[354] In the same year, Robert Bresson presented A Man Escaped, in which an imprisoned Resistance activist works with a reformed collaborator inmate to help him escape.[355] A cautious reappearance of the image of Vichy emerged in Le Passage du Rhin (The Crossing of the Rhine)(1960), in which a crowd successively acclaims both Pétain and de Gaulle.[356]
After General de Gaulle's return to power in 1958, the portrayal of the Resistance returned to its earlier résistancialisme. In this manner, in Is Paris Burning? (1966), "the role of the resistant was revalued according to [de Gaulle's] political trajectory".[357] The comic form of films such as La Grande Vadrouille (also 1966) broadened the image of Resistance heroes in the minds of average Frenchmen.[358] The most famous and critically acclaimed of all the résistancialisme movies is L'armée des ombres (Army of Shadows) by French filmmaker Jean-Pierre Melville in 1969, a film inspired by Joseph Kessel's 1943 book as well as Melville's own experience as a Resistance fighter who participated in Operation Dragoon. A 1995 television screening of L'armée des ombres described it as "the best film made about the fighters of the shadows, those anti-heroes."[359] The shattering of France's résistancialisme following the civil unrest of May 1968 was made particularly clear in French cinema. The candid approach of the 1971 documentary The Sorrow and the Pity shone a spotlight on antisemitism in France and disputed the official Resistance ideals.[360][361] Time magazine's positive review of the film wrote that director Marcel Ophüls "tries to puncture the bourgeois myth—or protectively askew memory—that allows France generally to act as if hardly any Frenchmen collaborated with the Germans."[362]
Franck Cassenti, with L'Affiche Rouge (1976); Gilson, with La Brigade (1975); and Mosco with the documentary Des terroristes à la retraite addressed foreign resisters of the EGO, who were then relatively unknown. In 1974, Louis Malle's Lacombe, Lucien caused scandal and polemic for his lack of moral judgment regarding the behavior of a collaborator.[363] Malle later portrayed the resistance of Catholic priests who protected Jewish children in his 1987 film Au revoir les enfants. François Truffaut's 1980 film Le Dernier Métro was set during the German occupation of Paris and won ten Césars for its story of a theatrical production staged while its Jewish director is concealed by his wife in the theater's basement.[364] The 1980s began to portray the resistance of working women, as in Blanche et Marie (1984).[365] Later, Jacques Audiard's Un héros très discret (1996) told the story of a young man's traveling to Paris and manufacturing a Resistance past for himself, suggesting that many heroes of the Resistance were impostors.[366][367] In 1997 Claude Berri produced the biopic Lucie Aubrac based on the life of the Resistance heroine of the same name, which was criticized for its Gaullist portrayal of the Resistance and its overemphasizing the relationship between Aubrac and her husband.[368]
In 2003, Kimberly Brubaker Bradley first published a book entitled For Freedom: The Story of a French Spy.[369] Though classified as a work of fiction, the book is based on the real-life memories of Suzanne David Hall. Training to become an opera singer, Suzanne was traveling for rehearsals, costume fittings, and lessons when she was recruited by an organizer of the French Resistance and became a secret courier.
After the war, museums and memorials commemorating the events and the people involved in the resistance were established throughout France.
The well-known personalities of France—intellectuals, artists, and entertainers—faced a serious dilemma in choosing to emigrate or to remain in France during the country's occupation. Among those who actively fought in the Resistance, a number died for it—for instance the writer Jean Prévost, the philosopher and mathematician Jean Cavaillès, the historian Marc Bloch, and the philosopher Jean Gosset;[370] among those who survived and went on to reflect on their experience, a particularly visible one was André Malraux.
Among prominent foreign figures who participated in the French Resistance was the political scientist and later Iranian Prime Minister Shapour Bakhtiar. After serving as the prime minister and strong man of the authoritarian Shah regime in Iran, he was forced back into Paris in the aftermath of the Islamic Revolution. He was assassinated on order of the Iranian Islamic Republic in 1991.[371]
The Resistance features in the Kevin Doherty novels Villa Normandie (Endeavour Press, 2015), which depicts a female Resistance cell leader as the novel's main character, Charlie's War (Endeavour Press, 2016), and Landscape of Shadows (Oceanview Publishing, 2022), and also in films such as the 1964 film The Train, based on fact about the Resistance's efforts to prevent a train carrying looted French art from getting to Germany, and the 2011 film 15 Lads, about a group of young Resistance fighters,[372] inspired by the real-life experiences of director Romain Cogitore's grandfather, Antoine Cogitore, as a Resistance fighter in the maquis of Grande Chartreuse when he was a teenager.[373]
In television, the series Un village français (English: A French Village) tells the extended story of a community of resistance members and the harsh realities that such a group faced during the entirety of the French occupation, and Resistance, created by TF1 in France (as Résistance), is a drama set in German-occupied Paris in 1940 depicting the lives of students and teachers within the Resistance, loosely based on the activities of the Groupe du musée de l'Homme. 'Allo 'Allo!, a British sitcom featuring Resistance activities, was conceived as a parody of the earlier BBC drama series Secret Army,[374] and a number of characters in the Star Trek television franchise are members of the maquis.
Emmanuel d'Astier de La Vigerie, credited as Bernard, wrote the original French lyrics of Anna Marly's 1943 song "La Complainte du partisan", which later gained worldwide popularity as "The Partisan" with English lyrics adapted by Hy Zaret. The song describes the trials of a Resistance member from their perspective. Many artists have released versions of the song, in many languages, with the most well-known release being by Leonard Cohen in 1969.
