«История Англии (1754–1761)» — этовеликий труд Дэвида Юма по истории Англии (также охватывающий Уэльс , Шотландию и Ирландию ), [1] который он писал частями, когда работал библиотекарем на факультете адвокатов в Эдинбург. [2] Она была опубликована в шести томах в 1754, 1757, 1759 и 1762 годах. Первая публикация его « Истории» была встречена с возмущением всеми политическими фракциями, но она стала бестселлером, наконец дав ему финансовую независимость, которую он имел. долго искал. [3] История Юмаохватывала «от вторжения Юлия Цезаря до революции 1688 года» и выдержала более 100 изданий. Многие считали это стандартной историей Англии того времени.
Юм намеревался сначала только написать историю Англии при монархах Стюартах Якове I и Карле I , которая появилась в 1754 году. За этим он написал вторую историю, которая продолжалась до революции 1688 года . Благодаря относительному успеху этих двух томов, Юм исследовал историю более ранних эпох и выпустил в общей сложности шесть томов. В результате пятый том первым появился в печати в 1754 году, а первые два тома были опубликованы последними, в 1762 году. Полная история Англии расположена в хронологическом порядке следующим образом:
Из-за названий последних двух томов всю работу иногда ошибочно называли « Историей Великобритании», а не «Историей Англии» .
Последнее якобитское восстание 1745 года произошло совсем недавно и было близко к тому, чтобы превратить войну за австрийское наследство в войну за британское наследство. Это стало шоком для Юма. Поэтому его главной заботой было узаконить революцию 1688 года и предотвратить любое восстание в будущем. Он хотел, чтобы его философия правления понравилась как вигам , так и бывшим якобитам . Возможно, лучше всего это можно понять в его эссе 1748 года «О первоначальном контракте». Он не был приверженцем какой-либо партии.
В Англии антишотландские предрассудки набирали силу. Юм был мастером внутреннего скотизма [8] и даже написал брошюру о том, как это сделать. « История Англии» — классика жанра. Понять Юма помогает реэкстернализация среды, в которой он процветал.
Он писал о революции: «Решив многие важные вопросы в пользу свободы и, более того, благодаря этому великому прецеденту свержения одного короля и созданию новой семьи, она дала такое восхождение народным принципам, как это определило природу революции». английской конституции вне всяких разногласий». Таким образом, Юм расходится с теми, кто утверждает, что британская конституция является полностью эволюционной и не возникла в результате революции, точно так же, как более поздние конституции Америки и Франции, а также более ранняя конституция Нидерландов.
Источник этой антиномичной интерпретации британской свободы можно проследить в описании Юмом самих революционных дебатов. Вильгельм Оранский был приглашен для вторжения коалицией английских вигов и тори. Чтобы успокоить высказывание последнего о том, что «трон никогда не был вакантным», или, говоря современным языком, монарх никогда не умирает , была согласована выдумка о том, что король Яков, как говорят, отрекся от престола. На долю шотландского парламентского съезда, собравшегося через месяц после английского: «смелым и решительным голосованием» выпало объявить, что «король Джеймс из-за своего плохого управления и злоупотребления властью лишился всех прав на корону». . Хьюм хотел представить Великобританию как страну с современной конституцией. Он не рассматривал это как нечто, что плавно восходит к Великой хартии вольностей или законам короля Альфреда .
Повествование заканчивается парламентским съездом, прилагающим к соглашению «декларацию прав, в которой были окончательно определены все пункты, которые в последние годы оспаривались между королем и народом; а полномочия королевских прерогатив были более узкими». ограничен и более точно определен, чем в любой прежний период английского правительства». Фактически Британия имеет две декларации прав того периода. Билль о правах является (или был) основным законом Англии, а « Заявление о правах » — для Шотландии.
Между этими малоизученными декларациями есть важные различия. В то время как Билль о правах утверждает, что король не может принимать законы без согласия парламента, в «Требовании о правах» говорится, что все утверждения права управлять сверх закона сами по себе противоречат закону. Билль о правах был вдохновлен Джоном Локком . За «Заявлением о праве» можно обнаружить направляющую руку Джеймса Дэлримпла, 1-го виконта Стейра (1619–1695 гг.). [9] Хьюм изучал право, будучи студентом в Эдинбурге. Он подразумевает, что пренебрег этим исследованием. [10] К этому следует относиться скептически. Возможно, он хотел не создать у непрофессионального читателя впечатления, что он написал историю только для таких юристов, как Уильям Блэкстоун . Несомненно то, что он называет двух основателей римско-голландского права , Йоханнеса Воэта и Арнольда Винния , в одном ряду с Цицероном и Вергилием . Цицерон, конечно, был юристом. Стандартной работой для изучения шотландского студента-юриста тогда, как и сейчас, была «Лестничные институты законов Шотландии».
Юм не называет ни одну из неизмененных конституций 1689 года. Он хотел, чтобы новая конституция Соединенного Королевства конкретизировала эти основные декларации. Свои предложения он изложил в эссе «Идея идеального Содружества» , которое представляет собой переработку « Содружества Океаны» провидца 17-го века Джеймса Харрингтона . Оставляя размеры Содружества и расположение его столицы неопределенными, схема Юма с высокой степенью децентрализации заключалась в том, чтобы «иметь все преимущества как большого, так и малого Содружества». В некотором смысле это напоминает модель управления пресвитерианской церковью. Юм не был теоретиком неписаной конституции.
Эту работу, возможно, лучше всего рассматривать как четыре отдельные истории в том порядке, в котором он их написал.
Книга начинается с того, что Яков VI Шотландский мирно принимает титул первого короля Великобритании. Он немедленно начал ряд попыток содействовать союзу между двумя своими королевствами и нашел для этого верного союзника в лице Фрэнсиса Бэкона . Они ни к чему не привели, что, как ни странно, больше из-за оппозиции в английском парламенте, чем в шотландском. В целом Юм изображает этого сложного короля, выросшего в тех же затруднительных обстоятельствах, что и Орест , как благодетельного правителя, сохраняющего мир в Британии, в частности, не принимавшего участие в Тридцатилетней войне.
Однако эпопея с непредвиденными последствиями разваливалась. Когда король умирал, ухаживания его сына за испанской инфантой обернулись отказом, и две страны погрузились в войну, подстрекаемую протестантскими экстремистами в Палате общин. Попытка Карла I после Петиции о праве (1628 г.) править в Англии без парламента потерпела крах после того, как он спровоцировал революцию Национального договора в Шотландии (1638 г.). Ирландские католики во главе с Фелимом О'Нилом воспользовались возможностью восстать (1641 г.). В Англии началась гражданская война. Король был побежден, предан суду и казнен (1649 г.). Таким образом, первый том Юма заканчивается началом недолгого эксперимента Англии с республиканизмом.
О восприятии книги Юм писал:
На меня напал крик упрека, неодобрения и даже отвращения; Англичане, шотландцы и ирландцы, виги и тори, церковники и сектанты, вольнодумцы и религиозные деятели, патриоты и придворные, объединились в своей ярости против человека, который осмелился пролить щедрые слезы о судьбе Карла I и графа Страффорд .
Юм продолжает эту историю, рассказывая об уравнительном эксперименте с коммунизмом; о провозглашении шотландским парламентом Карла II королем; геноцидного подавления Кромвелем ирландского восстания ; о его ближайшем враге в битве при Данбаре ; о коронации Карла II в Сконе ; об окончательном уничтожении Кромвелем теперь уже роялистской армии Ковенантера в битве при Вустере ; и его последующей аннексии Шотландии.
После смерти Кромвеля его сын Ричард Кромвель , «Неуклюжий Дик», не смог сохранить республику вместе; и генерал Монк перевел оккупационную армию на юг Шотландии, чтобы осуществить Реставрацию . За этим последовала казнь остальных цареубийц: «...ум, приправленный человеколюбием, найдет обильный источник сострадания и снисходительности... Ни один святой или исповедник никогда не шел на мученичество с более уверенной уверенностью в небе, чем был высказывались этими преступниками, даже когда перед ними стояли ужасы немедленной смерти в сочетании со многими унижениями». Их повесили, вытащили и четвертовали. Четверо (уже мертвых) были извлечены из земли и подлежат посмертной казни.
Об этом томе Юм писал: «В 1756 году, через два года после падения первого тома, был опубликован второй том моей «Истории», охватывающий период от смерти Карла I до революции. неудовольствие вигов, и был принят лучше. Он не только поднялся сам, но и помог поддержать своего несчастного брата».
Эта история, написанная во время Семилетней войны , начинается (т. 3) с окончательного свержения и исчезновения старой королевской семьи Плантагенетов англо-валлийским Генрихом Тюдором ; и его успех в получении признания того, что было слабым наследственным притязанием. Роберт Адамсон сообщает нам, что именно с этого момента Адам Смит хотел, чтобы Юм начал историю. [11] Далее следует правление Генриха VIII и его разрыв с Римом; английская Реформация под руководством его злополучного сына Эдуарда VI ; и попытка контрреформации его дочери «кровавой» Марии I.
Том. 4 продолжается с правлением королевы Елизаветы . Юм писал: «В 1759 году я опубликовал свою «Историю дома Тюдоров». Шум против этого спектакля был почти равен шуму против «Истории двух первых Стюартов. Правление Елизаветы было особенно отвратительным». Изображение Элизабет Юмом вряд ли лестно. Однако была и другая причина возмущения. Хьюм вместе с доктором Уильямом Робертсоном изучал документы, касающиеся Марии, королевы Шотландии . Оба историка установили, что королева Мария действительно была замешана в убийстве своего мужа Дарнли , оправдывая тем самым то, что сказал шотландский парламент, когда свергнул ее. Было предпринято множество попыток опровергнуть в этом вопросе Юма и Робертсона. [12]
Том 2 охватывает период после создания Великой хартии вольностей до самоуничтожения династии Плантагенетов в Войне роз. Это можно назвать временем возрождения английской нации после двух столетий франко-нормандского порабощения.
Том 1 возвращает историю к основанию первых английских королевств, гептархии : Кент, Нортумберленд, Восточная Англия, Мерсия, Эссекс, Сассекс и Уэссекс; и эти королевства вытеснили Романо-Валлийскую империю .
Юм написал несколько приложений и рассуждений, которые можно классифицировать в порядке их составления, охватывая: 1) шекспировский период; 2) срок до восстановления; 3) период, закончившийся Революцией; 4) период Тюдоров; 5) англосаксонский период; 6) период до подписания и постепенной реализации Великой хартии вольностей ; 7) эпоха Эдуарда III; и 8) период, закончившийся свержением Ричарда Плантагенета . Это последнее рассуждение в конце второго тома представляет собой краткое изложение некоторых наиболее развитых мыслей Юма (глава XXII).
Антиякобитский лозунг, который Юм хотел опровергнуть, гласил, что абсолютная монархия была нововведением, принесенным в Англию Яковом I. Когда Яков писал свой « Базиликон Дорон» , излагающий божественное право королей , он был королем только Шотландии. Он хотел перенести авторитарную английскую модель королевской власти в свое неуправляемое северное королевство. Когда он приехал в Англию, он унаследовал от Тюдоров репрессивный Суд Высшей комиссии и Суд Звездной палаты . Он не увеличил их полномочия. Напротив, Юм обнаружил, что правление первых двух Стюартов было мягче, чем правление Елизаветы. Революционное брожение не было вызвано каким-либо новым угнетением.
Однако Юм признавал, что божественное право, или патриархальная, система правления сама по себе имеет историческое происхождение. Он относит это ко времени первых двух Тюдоров: Генриха VII и Генриха VIII. До этой даты: «преобладала своего рода польская аристократия…». Во времена Юмса польская аристократия избирала своего короля. Это как раз предшествовало длительному периоду разделов Польши между автократиями Гогенцоллернов , Габсбургов и Романовых .
В то время можно было согласиться с Монтескье , что польская шляхта , или аристократия, осталась оплотом против самодержавия, которое было потеряно такими аристократами, как он сам, в результате централизации власти Бурбонов во Франции. Совсем недавняя история заключалась в отмене наследственной юрисдикции . До того, как этот закон был принят, местные аристократы в Шотландии имели право рассматривать дела и собирать армии, как только что на собственном опыте убедилось правительство. Шотландия, как и Польша, не стала экспортировать в Англию принципы божественного права: она так и не стала централизованной монархией эпохи Возрождения.
Точно так же в Англии до Тюдоров «... хотя короли были ограничены, народ был еще далек от свободы. Требовалась почти абсолютная власть суверенов, что и произошло в последующий период, чтобы свергнуть этих беспорядочные и распущенные тираны, которые были одинаково противны миру и свободе, и установить такое регулярное исполнение законов, которое в последующую эпоху позволило людям построить правильный и справедливый план свободы». Наследственная юрисдикция могла бы осуществляться на справедливой основе, если бы ею руководил кто-то вроде Монтескье; но гарантий еще меньше, чем в судебной власти самодержавия.
Конвенцию о том, что короли не могли повышать налоги без согласия парламента, Юм отнес ко времени узурпаторов дома Ланкастеров , которым нужно было подкрепить свои шаткие претензии на трон поддержкой военачальников. Нежелание Палаты общин финансировать исполнительную власть побудило Тюдоров-абсолютистов предоставлять монополии, принуждать к займам и собирать средства с помощью других нерегулярных мер. Эти практики достигли апогея при Стюартах, но не они были их инициаторами.
Эта ранняя эпоха польской аристократии возникла благодаря постепенному осуществлению Великой хартии вольностей; до этого короли имели более абсолютную власть и правили по праву завоевания. Ранние норманны, в свою очередь, подчинили себе саксов, среди которых «баланс, кажется, склонился [снова] на сторону аристократии» или олигархии.
Он допускает, что первые саксы и другие немцы «похоже, допустили значительную долю демократии в своей форме правления и были одной из самых свободных наций, о которых еще сохранились какие-либо сведения в исторических записях»; но он предупреждает: «Те, кто из притворного уважения к античности на каждом шагу апеллируют к первоначальному плану конституции, лишь прикрывают свой буйный дух и свои частные амбиции видимостью почтенных форм». При саксах у древних бриттов никогда не было особой свободы.
Он видел в патриархате Тюдоров и Стюартов «рассвет цивилизованности и науки». Это было также время окончательного упадка крепостного права , когда свободные люди приобрели большую коммерческую ценность.
Основная теорема Юма, цитируемая Адамсоном, состоит в том, что: «все в мире покупается трудом, и наши страсти являются единственными причинами труда». Его позиция здесь очень близка к Адаму Смиту . Работа содержит несколько рассуждений о колебаниях цен на кукурузу и другие товары в разные эпохи.
«Подъем, прогресс, совершенство и упадок искусства и науки являются любопытными объектами для созерцания и тесно связаны с повествованием о гражданских делах. События ни одного конкретного периода не могут быть полностью объяснены, кроме как путем рассмотрения степеней развития , которого люди достигли в этих деталях».
Всегда будучи классиком, он рассматривал эпоху Августа как высшую точку развития цивилизации, после которой наступил неумолимый упадок: «Но есть точка депрессии, так же как и возвышения, из которой человеческие дела естественным образом возвращаются в противоположное русло. Период, в течение которого народы христианского мира были в наименьшей степени погружены в невежество и, следовательно, во всякого рода беспорядки, справедливо можно определить как одиннадцатый век, примерно в одиннадцатом веке. эпоха Вильгельма Завоевателя ».
Норманнское завоевание стало самой разрушительной травмой, которую пережила английская нация. Однако в следующем поколении за этим последовало нечто еще худшее. Юм описывал крестовые походы, начавшиеся во времена правления Уильяма Руфуса , как «самый выдающийся и самый долговечный памятник человеческого безумия, который когда-либо появлялся в любую эпоху или нацию» (глава V). Штурм Иерусалима 5 июля 1099 года сопровождался массовым геноцидом мусульман и евреев (глава 6). «...воины-победители, после того как каждый враг был сломлен и перебит, тотчас же с чувством унижения и раскаяния обращались к гробу святому. и босые ноги и головы к этому священному памятнику: Они пели гимны своему Спасителю, который приобрел там свое спасение своей смертью и агонией: И их преданность, оживленная присутствием места, где Он пострадал, так преодолела их ярость, что они растворялись в слезах и носили видимость всякого мягкого и нежного чувства. Так непоследовательна человеческая природа сама с собой! И так легко это делает самый изнеженный союзник суеверия, как с самым героическим мужеством, так и с самым свирепым варварством!»
Судя по всему, Юм имел доступ к той или иной версии Корана, которую он называет «алькораном»; и он знал о том, что сейчас называют Золотым Веком Ислама . «Преимущество науки, умеренности, человечности было в то время целиком на стороне сарацин». Результаты Первого крестового похода были отменены в течение следующего столетия. Он противопоставляет Саладина Ричарду Львиное Сердце : «Этот доблестный император [Саладин], в частности, проявил в ходе войны дух и щедрость, которые даже его фанатичные враги были вынуждены признавать и восхищаться. Ричард, столь же воинственный и храбрый, нес в себе больше варварского характера; и был виновен в актах жестокости, которые бросили пятно на его знаменитые победы». Хьюм также пишет, что однажды Ричард приказал убить 5000 беззащитных мусульманских пленников, хотя «сарацины оказались вынуждены отомстить христианам такой же жестокостью».
Юм рассказывает, как вскоре после его великой победы было объявлено о смерти Саладина: «Он приказал пронести его саван как знамя по каждой улице города; впереди шел глашатай и провозглашал громким голосом: «Это все, что осталось могущественному Саладину, завоевателю Востока». Саладин оставил свои деньги на благотворительность «не делая различий между евреем, христианином или мусульманином».
Вскоре после этого эта точка зрения была поддержана в книге Эдварда Гиббона « Упадок и падение Римской империи» .
Однако даже в 12 веке появился проблеск света. «Возможно, не было никакого события, которое способствовало бы дальнейшему улучшению эпохи, чем одно, которое не было особо отмечено, - случайное обнаружение копии « Пандектов » Юстиниана около 1130 года в городе Амальфи в Италии. "
Юм должен был знать о Пандектах, будучи студентом юридического факультета, потому что «Институты» Стэра во многом основаны на них, как и работы Воэта и Винниуса. «Легко видеть, какие преимущества должна была получить Европа, унаследовав сразу от древних столь совершенное искусство, которое было также столь необходимо для обеспечения безопасности всех других искусств и которое, путем усовершенствования и, более того, посредством придавая твердость суждениям, служил образцом для дальнейших улучшений». Юм приписывает духовенству распространение недавно созданной романо-греческой юриспруденции. Однако ассоциация, которую английские миряне «создали без всякой необходимости» между римским и каноническим правом : «не позволила римской юриспруденции стать муниципальным правом страны, как это было во многих государствах Европы». Тем не менее, «большая часть его была тайно перенесена в практику судов, и подражание своим соседям заставило англичан постепенно попытаться вывести свой собственный закон из его первоначального состояния грубости и несовершенства».
Таким образом, Юм писал историю общего права Англии от его истоков до постепенного поглощения им международного гражданского права .
Племянник и душеприказчик Юма, которого также звали Дэвид Хьюм , написал «Комментарий к законам Шотландии о преступлениях» как дополнение к великому труду Стейра по общему праву. Оба Дэвида Хьюма похоронены вместе на старом кладбище на Калтон-Хилл в Эдинбурге.
Стэнфордская энциклопедия философии (ссылка ниже) описывает Юма как «третьего из великого триумвирата «британских эмпириков», наряду с Джоном Локком и Томасом Гоббсом . Однако он упоминает Локка вместе с Алджерноном Сидни , Рапеном де Тойрасом и Бенджамином Ходли. как авторы, чьи «сочинения, самые презренные как по стилю, так и по содержанию, превозносились, распространялись и читались; как если бы они равнялись самым знаменитым останкам древности». Сидней был сложным человеком. Он был потрясен смертным приговором Карлу I, но позже написал трактаты, оправдывающие этот поступок. В 1683 году он был обезглавлен за предполагаемое соучастие в ржи. Заговор Хауса с целью убийства Карла II после заведомо несправедливого суда. Рапен был французским протестантом, написавшим монументальную историю Англии, посвященную Георгу I. Епископ Ходли был еще одним светилом виг-истеблишмента. Чего особенно возражает Юм в Локке, так это его Этих авторов объединяла вера в невероятную страну древних английских свобод, которую Стюарты свергли.
Гоббс не лучше обстоит и с Юмом: «Политика Гоббса приспособлена только для поощрения тирании, а его этика — для поощрения распущенности. Хотя он и является врагом религии, он не разделяет ничего от духа скептицизма; разум, и его разум в частности, мог достичь полной убежденности в этих предметах... Сам по себе он представлен как добродетельный человек, характер которого неудивителен, несмотря на его распутную систему этики. Главный недостаток, в котором его упрекают: он дожил до глубокой старости, но так и не смог примириться с мыслями о смерти. Смелость его мнений и чувств составляет поразительный контраст с этой частью его характера. Он умер в 1679 году. , 91 год».
Вслед за этим уничижительным замечанием о Гоббсе Юм дает рассудительно положительный отзыв на книгу Джеймса Харрингтона «Содружество Океаны» .
«В Ньютоне этот остров может похвастаться тем, что здесь родился величайший и редчайший гений, который когда-либо возникал в украшении и обучении видов». Отметив успехи Бойля и Гука в механической философии , Юм говорит: «Хотя Ньютон, казалось, снял завесу с некоторых тайн природы, он в то же время показал несовершенства механической философии и тем самым восстановил ее». окончательные тайны той безвестности, в которой они когда-либо были и всегда останутся». Юм не был математическим редукционистом, как Гоббс.
Единственный шотландский философ 17-го века, помимо Якова I, которому аплодирует Юм, — это Джон Нэпьер из Мерчистона, изобретатель логарифмов. Однако Нэпьера, Ньютона и Джеймса I критикуют за создание эсхатологической литературы, предсказывающей последние дни. Сочинения такого рода были мощным фактором политико-религиозного брожения того времени. [13] Они призывали к очищению в рамках подготовки к новой эпохе второго пришествия. Об этих трех алхимиках Юм пишет: «По грубости суеверий мы можем сделать вывод о невежестве эпохи; но никогда не следует высказываться о глупости человека, допускающего популярные заблуждения, освященного появлением религии».
Он называет Фрэнсиса Бэкона «величайшей славой литературы на этом острове» во времена Якова I. Однако он также критикует Бэкона, в отличие от более раннего Кеплера , за то, что он с пренебрежением относился к открытию Коперником Солнечной системы. О Галилее Юм пишет, что Италия «слишком пренебрегла славой, которую она приобрела, родив такого великого человека».
Более развернутую критику этих первых политологов можно найти в «Гоббсе» Джорджа Крума Робертсона . [14]
Юм допускает, что Артур и даже Воден были призрачными историческими фигурами, и упоминает поэта Талиесина ( Taliessin ). Он оценивает Альфреда Великого наряду с Карлом Великим как литератора: «Альфред старался передать свою мораль апологиями, притчами, историями, апофегмами, облеченными в поэзию; и, кроме того, распространяя среди своих подданных прежние сочинения такого рода, которые он нашел в на саксонском языке, он проявил свой гений в изобретении произведений подобного характера, а также в переводе с греческого изящных басен Эзопа , он также дал саксонские переводы историй Орозия и Беды , а также Боэция , посвященного утешение философии». На самом деле некоторые из этих работ были заказаны Альфредом, а не им.
Ни один из более поздних авторов романов о короле Артуре не упоминается. Это неудивительно. Они (большинство, но не все) прославляли то, что Юм считал периодом упадка и упадка. «Искусства и науки были импортированы из Италии на этот остров еще во Францию; и поначалу они достигли более ощутимых успехов...». Поэтому требуется некоторое объяснение, почему он забывает упомянуть Чосера , Гауэра или Ленгленда , или то, что сейчас называют Рикардианским Возрождением. Он также не упоминает ни модель Чосера Боккаччо , ни даже Данте . Он упоминает Петрарку , но остальные названные итальянцы принадлежат к поколению Высокого Возрождения : Тассо , Ариосто и Гуарини . У этих итальянских писателей XVI века Юм нашел романы, действие которых происходит в самые мрачные дни крестовых походов, с участием антигероев, христиан или мусульман.
Он порицал «варварство» Шекспира, но настаивал на том, что «... Спенсер , Шекспир , Бэкон , Джонсон превосходили своих современников, процветавших в этом королевстве (Франции). Мильтон , (Эдмунд) Уоллер , (Джон) Денэм , (Бенджамин) ) Коули , (Уильям?) Гарви были, по крайней мере, равны своим современникам. Правление Карла II, которое некоторые нелепо представляют как век нашего Августа, замедлило прогресс вежливой литературы на этом острове, и тогда было обнаружено, что неизмеримая распущенность , которому потворствовали или, скорее, аплодировали при дворе, было более разрушительно для утонченных искусств, чем даже ханжество, бессмыслица и энтузиазм предыдущего периода».
Юм передает устную традицию о Джоне Мильтоне и драматурге Уильяме Дэвенанте: «Неудивительно, что Мильтон не получил никакой поддержки после реставрации: более достойно восхищения то, что он спасся жизнью» (за красноречивое оправдание цареубийства). ). «Многие кавалеры крайне порицали эту снисходительность по отношению к нему, которая была так почетна со стороны короля и так выгодна для потомков. Говорят, что он спас жизнь Давенанту во время своего протектората; а Давенант в ответ предоставил ему такую же защиту после восстановления; будучи разумными, что литераторы должны всегда рассматривать свои симпатии вкуса как более мощную группу союза, чем любое различие партий или мнений как источник вражды».
Со времени публикации «Историю Юма» обвиняли в историческом ревизионизме с целью пропаганды торизма . В Соединенных Штатах отец-основатель Томас Джефферсон считал это «ядом» и настолько критично относился к работе, что подверг ее цензуре в библиотеке Университета Вирджинии . В письме Уильяму Дуэйну Джефферсону от 12 августа 1810 года он писал: «Именно эта книга подорвала свободные принципы английского правительства [...]». А в письме Джону Адамсу от 25 ноября 1816 года он писал: « Эта единственная книга сделала больше, чтобы подорвать свободные принципы английской конституции, чем самая крупная постоянная армия [...]» Хотя книга Джона Бакстера « Новая и беспристрастная история Англии» (1796 г.) была общепризнана как плагиат работы Юма, она была цитируется Джефферсоном как средство от ревизионизма Юма: «Он взял работу Юма, исправил в тексте его искажения, представил истины, которые он скрыл, и все же изложил большую часть работы собственными словами Юма».
В конце своей жизни Юм писал: «... хотя опыт научил меня, что партия вигов обладает всеми местами, как в государстве, так и в литературе, я так мало был склонен уступать их бессмысленный шум, что в более чем сотне изменений, которые дальнейшее изучение, чтение или размышление заставило меня внести во времена правления двух первых Стюартов, я все их неизменно внес в сторону тори. Английская конституция до этого периода как обычный план свободы».
Примером такого изменения может служить сноска к замечанию выше о «презренных произведениях». Приведенная здесь цитата взята из онлайн-версии 1778 года. В дублинском издании 1772 года упоминается только Рапен де Тойрас. Очевидно, что Алджернон Сидней и Джон Локк в последние годы его жизни упали в глазах Юма. Хьюм честно описывает суд над Сиднеем, где закон был искажен так, что его можно было судить не за что-либо, что он сделал, а за то, что он написал и даже не пытался опубликовать. Интригующий вопрос: почему Юм включил епископа Ходли в свою галерею мошенников? На момент выхода первых изданий Ходли был еще жив.
Юм боролся с атавизмом вигов , которые, как и Джефферсон, хотели изобразить цареубийц как героических патриотов, которые поставили на первой большой печати Содружества легенду: «В ПЕРВЫЙ ГОД СВОБОДЫ, ПО БОЖЬЕМУ БЛАГОСЛОВЕНИЮ, ВОССТАНОВЛЕННОЙ, 1648 г. " (Старый стиль). [15] Судья Брэдшоу вынес приговор королю на том основании, что он нарушил «контракт и сделку, заключенную между королем и его народом», не имея возможности указать, что это был за контракт и когда он был заключен. Его не устраивала законность английских прецедентов свержения королей: Эдуарда II и Ричарда II. Поэтому он обратился к прецеденту шотландского парламента, свергнувшего королеву Марию за соучастие в убийстве ( см. выше ). Он мог бы привести еще один совершенно хороший прецедент: свержение Джона Баллиола и замену его Робертом Брюсом ; но он прошел мимо этого прецедента, туманно сославшись вместо этого на многочисленные цареубийства темного века, записанные в «истории» Джорджа Бьюкенена . [16] [17]
Атавизм столь же заметен и у адвоката Джона Кука , возглавлявшего судебное преследование против короля . Он преследовал как английского предателя генерала армии шотландского парламента за Короля и Ковенанта в Помолвочной войне на основании доказательств, полученных от Джеффри Монмута о том, что существовал союз Англии и Шотландии темного века. [18] Удивительно, но Кук также апеллировал к недавним договорам, особенно к Торжественной лиге и Пакту , как к своего рода союзу; хотя он только что был отменен односторонней казнью короля парламентом Рампа. [19]
Хьюм передал устную традицию о том, что Кромвель через свою мать Стюарт был двоюродным братом Карла I. Томас Карлейль провел дальнейшее исследование и пришел к выводу: «Специалисты по генеалогии говорят, что в этой родословной нет никаких сомнений…». [20] Карлейль, однако, добавляет в сноске к этому самому предложению, что «Эта теория [...] была полностью опровергнута г-ном Уолтером Раем, который показывает, что г-жа Кромвель происходила из старой норфолкской семьи, первоначально по имени Стюард». Кажется, больше нет доказательств в поддержку «устной традиции» Юма.
В отличие от Локка, Гоббса или Джефферсона, Юм считал, что правительство по согласию опирается только на общественное мнение. Он вывел его не из первобытного договора, заключенного в естественном состоянии между правителем и подданными, за исключением смутного антропологического смысла. Он признал, что такие теории широко открыты для антиномизма . Теорию неопределенного общественного договора можно взять за основу для авторитаризма Хоббистов так же легко, как и для либертарианства локистов. Его можно заставить означать что угодно. Управление по контракту – это не нечто данное по природе, а нечто, требующее определения в соответствующих обстоятельствах. Для Юма действующая британская конституция стала договорной, когда Уильям и Мэри подписали декларации прав. Это стало результатом законной конфискации. Юм не хотел, чтобы это рассматривалось, как позже видели Дантон и Троцкий , как результат обезглавливания.
Хьюм был близким другом и корреспондентом Бенджамина Франклина . [21] Он пришел поддержать независимость американских колоний; и прожил ровно столько, чтобы услышать об американской Декларации независимости . Отцом-основателем, наиболее близким к его взглядам, был Александр Гамильтон . Как и Юму, Гамильтону пришлось мириться с предрассудками из-за своего шотландского происхождения, которое он мог проследить, по крайней мере, до времени принятия Арброатской декларации .
Публикация «Истории Юма» совпала с возрождением британской партии тори после десятилетий ее запятнания как якобитской партии. Здесь можно провести параллель с упадком Демократической партии США в те десятилетия, когда она считалась партией аристократии довоенного Юга . Часть враждебности Джефферсона к Юму, возможно, была связана с защитой Юмом Джеймса Макферсона в «Споре об Оссиане» . Макферсон был консервативным противником независимости Америки.
Спустя годы после смерти Юма партия вигов также заново открыла себя как Либеральная партия реформ. Философские последователи Юма в Шотландии часто, как и Роберт Адамсон, принадлежали к левым либералам; и был склонен рассматривать Юма как сторонника Тори. Однако это следует рассматривать в контексте корыстной истории вигов времен Юма. Корни Юма уходят в революцию шотландских вигов 1688–1689 годов. Имя его деда значится в списке шотландского парламента в качестве подполковника ополчения Бервикшира. [22]
Юм жил в послереволюционной среде и не хотел, чтобы произошла еще одна революция. Он не демонизировал героев революции, но и не прославлял их. Он хотел, чтобы их рассмотрели критически. [ нужна цитата ]
{{cite web}}: CS1 maint: архивная копия в заголовке ( ссылка )
Аудиокнига «История Англии», являющаяся общественным достоянием, на LibriVox