Пороховой заговор 1605 года, в более ранние века часто называемый Пороховым заговором или Иезуитской изменой , был неудачной попыткой цареубийства короля Шотландии Якова VI и короля Англии Якова I группой английских католиков во главе с Робертом Кейтсби , которые считали свои действия попыткой тираноубийства и стремились к смене режима в Англии после десятилетий религиозных преследований .
План состоял в том, чтобы взорвать Палату лордов во время государственного открытия парламента во вторник 5 ноября 1605 года [a] в качестве прелюдии к народному восстанию в Мидлендсе, во время которого девятилетняя дочь короля Якова, принцесса Елизавета , должна была быть установлена в качестве нового главы государства. Историки подозревают, что Кейтсби приступил к реализации этого плана после того, как надежды на большую религиозную терпимость при короле Якове I угасли, оставив многих английских католиков разочарованными. Его сообщниками-заговорщиками были Джон и Кристофер Райт , Роберт и Томас Винтур , Томас Перси , Гай Фокс , Роберт Киз , Томас Бейтс , Джон Грант , Эмброуз Руквуд , сэр Эверард Дигби и Фрэнсис Трешем . Фокс, у которого был 10-летний военный опыт сражений в Испанских Нидерландах при неудавшемся подавлении Голландского восстания , был назначен ответственным за взрывчатые вещества.
26 октября 1605 года Уильяму Паркеру, 4-му барону Монтиглу , католическому члену парламента, было отправлено анонимное письмо с предупреждением , которое он немедленно показал властям. Во время обыска в Палате лордов вечером 4 ноября 1605 года Фоукс был обнаружен охраняющим 36 бочек с порохом — достаточно, чтобы превратить Палату лордов в руины — и арестован. Узнав, что заговор раскрыт, большинство заговорщиков бежали из Лондона, пытаясь по пути заручиться поддержкой. Несколько человек оказали последний бой преследовавшему их шерифу Вустера и отряду его людей в Холбич-хаусе ; в последовавшей перестрелке Кейтсби был одним из застреленных. На суде 27 января 1606 года восемь выживших заговорщиков, включая Фоукса, были признаны виновными и приговорены к повешению, потрошению и четвертованию .
Некоторые подробности покушения якобы были известны главному иезуиту Англии Генри Гарнету . Хотя Гарнет был признан виновным в государственной измене и казнен, возникли сомнения относительно того, насколько много он действительно знал. Поскольку существование заговора было раскрыто ему через исповедь , Гарнет был лишен возможности сообщить об этом властям из-за абсолютной конфиденциальности исповеди . Хотя антикатолическое законодательство было введено вскоре после раскрытия заговора, многие важные и верные католики оставались на высоких должностях в течение оставшейся части правления короля Якова I. Срыв Порохового заговора отмечался в течение многих лет после этого специальными проповедями и другими публичными мероприятиями, такими как звон церковных колоколов, который превратился в британский вариант Ночи костров сегодня.
Между 1533 и 1540 годами король Генрих VIII взял под контроль Английскую церковь из Рима, что положило начало нескольким десятилетиям религиозной напряженности в Англии. Английские католики боролись в обществе, в котором доминировала недавно отделенная и все более протестантская Церковь Англии . Дочь Генриха, королева Елизавета I , отреагировала на растущий религиозный раскол введением Елизаветинского религиозного урегулирования , которое требовало от любого, назначенного на государственную или церковную должность, присягнуть на верность монарху как главе Церкви и государства. Наказания за отказ были суровыми; за отказ налагались штрафы , а рецидивисты рисковали тюремным заключением и казнью. Католицизм стал маргинализированным, но, несмотря на угрозу пыток или казни, священники продолжали тайно исповедовать свою веру. [1]
Королева Елизавета, не состоявшая в браке и бездетная, упорно отказывалась назвать наследника. Многие католики считали, что ее кузина-католичка, Мария, королева Шотландии , была законной наследницей английского престола, но она была казнена за измену в 1587 году. Государственный секретарь Англии Роберт Сесил вел тайные переговоры с сыном и преемником Марии, королем Шотландии Яковом VI . За несколько месяцев до смерти Елизаветы 24 марта 1603 года Сесил подготовил путь для Якова, чтобы тот стал ее преемником. [b]
Некоторые изгнанные католики отдавали предпочтение дочери Филиппа II Испанского , Изабелле , как преемнице Елизаветы. Более умеренные католики смотрели на кузину Джеймса и Елизаветы Арбеллу Стюарт , женщину, которая, как считалось, симпатизировала католикам. [3] По мере ухудшения здоровья Елизаветы правительство арестовало тех, кого оно считало «главными папистами», [4] и Тайный совет был настолько обеспокоен, что Арбеллу Стюарт перевели поближе к Лондону, чтобы предотвратить ее похищение папистами . [5]
Несмотря на конкурирующие претензии на английский престол, переход власти после смерти Елизаветы прошел гладко. [c] Наследование Джеймса было объявлено прокламацией Сесила 24 марта, что было широко отмечено. Ведущие паписты, вместо того чтобы создавать проблемы, как ожидалось, отреагировали на новость, предложив свою восторженную поддержку новому монарху. Иезуитские священники, чье присутствие в Англии каралось смертью, также продемонстрировали свою поддержку Джеймсу, который, как широко считалось, воплощал «естественный порядок вещей». [6]
Джеймс приказал прекратить огонь в конфликте с Испанией, и хотя две страны все еще технически находились в состоянии войны, король Филипп III отправил своего посланника, дона Хуана де Тассиса , чтобы поздравить Джеймса с его вступлением на престол. [7] В следующем году обе страны подписали Лондонский договор .
В течение десятилетий англичане жили под властью монарха, который отказывался предоставить наследника, но Джеймс прибыл с семьей и четкой линией наследования. Его жена, Анна Датская , была дочерью короля Дании Фредерика II . Их старший ребенок, девятилетний Генрих , считался красивым и уверенным в себе мальчиком, а двое младших детей, Элизабет и Чарльз , были доказательством того, что Джеймс был способен предоставить наследников для продолжения протестантской монархии. [8]
Отношение Якова к католикам было более умеренным, чем у его предшественника, возможно, даже терпимым. Он поклялся, что не будет «преследовать никого, кто будет тихим и внешне подчиняться закону», [9] и считал, что изгнание было лучшим решением, чем смертная казнь : «Я был бы рад, если бы и их головы, и их тела были отделены от всего этого острова и переправлены за моря». [10] Некоторые католики считали, что мученичество матери Якова, Марии, королевы Шотландии , побудит Якова принять католическую веру, и католические дома Европы, возможно, также разделяли эту надежду. [11]
Джеймс получил посланника от Альберта VII , [7] правителя оставшихся католических территорий в Нидерландах после более чем 30 лет войны в Голландском восстании протестантских повстанцев, поддерживаемых англичанами. Для католических экспатриантов, вовлеченных в эту борьбу, восстановление католической монархии силой было интригующей возможностью, но после неудавшегося испанского вторжения в Англию в 1588 году папство заняло более долгосрочную позицию по возвращению католического монарха на английский престол. [12]
Во время правления Якова I религиозные войны в Европе усиливались. Протестанты и католики жестоко преследовали друг друга по всей Европе после протестантской Реформации . Католики совершили несколько покушений на протестантских правителей в Европе и в Англии, включая планы отравить предшественника Якова I, Елизавету I. В 1589 году во время французских религиозных войн французский король Генрих III был смертельно ранен кинжалом Жаком Клеманом , фанатичным членом Католической лиги Франции . Девять лет спустя иезуит Хуан де Мариана в своей работе 1599 года [13] «О королях и образовании королей» ( De rege et regis Establishe ) выступил в поддержку тираноубийства . В этой работе рассказывалось об убийстве Генриха III и приводились доводы в пользу законного права свергнуть тирана. Возможно, отчасти из-за публикации De rege , до 1620-х годов некоторые английские католики считали, что цареубийство было оправданным способом отстранения «тиранов» от власти. [14] Большая часть «довольно нервных» [15] политических сочинений Якова I была «озабочена угрозой католического убийства и опровержением [католического] аргумента о том, что «веру не нужно хранить вместе с еретиками ». [16]
В отсутствие каких-либо признаков того, что Джеймс предпримет шаги для прекращения преследований католиков, на что некоторые надеялись, несколько членов духовенства ( включая двух священников-антиезуитов) решили взять дело в свои руки. В том, что стало известно как Bye Plot , священники Уильям Уотсон и Уильям Кларк планировали похитить Джеймса и держать его в Тауэре, пока он не согласится быть более терпимым к католикам. Сесил получил новости о заговоре из нескольких источников, включая протоиерея Джорджа Блэквелла , который поручил своим священникам не принимать участия ни в каких подобных схемах. Примерно в то же время лорд Кобэм , лорд Грей де Уилтон , Гриффин Маркхэм и Уолтер Рэли вынашивали то, что стало известно как Main Plot , который включал устранение Джеймса и его семьи и замену их Арбеллой Стюарт . Среди прочих они обратились к Филиппу III Испанскому за финансированием, но безуспешно. Всех, кто участвовал в обоих заговорах, арестовали в июле и судили осенью 1603 года. Джордж Брук был казнен, но Джеймс, стремясь не слишком кроваво начать свое правление, отсрочил казнь Кобхэма, Грея и Маркхэма, пока они находились на эшафоте. Рэли, который наблюдал, как его коллеги потели, должен был быть казнен несколько дней спустя, но также был помилован. Арбелла Стюарт отрицал какую-либо осведомленность об Основном заговоре. Однако двое священников, Уотсон и Кларк, осужденные и «очень кроваво избитые», были казнены. [17]
Католическая община отреагировала на новости об этих заговорах с шоком. То, что заговор Bye был раскрыт католиками, сыграло решающую роль в их спасении от дальнейших преследований, и Джеймс был достаточно благодарен, чтобы разрешить помилование тем непокорным, которые подали в суд за них, а также отсрочить выплату их штрафов на год. [18]
19 февраля 1604 года, вскоре после того, как он обнаружил, что его жена, королева Анна, получила четки от папы через одного из шпионов Джеймса, [d] сэра Энтони Стэндена , Джеймс осудил католическую церковь. Три дня спустя он приказал всем иезуитам и всем другим католическим священникам покинуть страну и возобновил сбор штрафов за неповиновение. [24]
Джеймс переключил свое внимание с беспокойств английских католиков на создание англо-шотландского союза. [25] Он также назначил шотландских дворян, таких как Джордж Хоум, в свой двор, что оказалось непопулярным в парламенте Англии . Некоторые члены парламента ясно дали понять, что, по их мнению, «переселение людей из северных частей» было нежелательным, и сравнили их с «растениями, которые перевозятся с бесплодной земли на более плодородную». Еще большее недовольство возникло, когда король позволил своим шотландским дворянам собирать штрафы за неповиновение. [26] В 1605 году было осуждено 5560 человек, из которых 112 были землевладельцами. [27] Очень немногие католики с большим достатком, которые отказывались посещать службы в своей приходской церкви, были оштрафованы на 20 фунтов стерлингов в месяц. Те, у кого был более умеренный доход, должны были платить две трети своего годового дохода от аренды; Бунтарей среднего класса штрафовали на один шиллинг в неделю, хотя сбор всех этих штрафов был «бессистемным и небрежным». [28] Когда Джеймс пришел к власти, эти штрафы собирали почти 5000 фунтов стерлингов в год (что эквивалентно почти 12 миллионам фунтов стерлингов в 2020 году). [e] [29] [30]
19 марта король произнес вступительную речь перед своим первым английским парламентом, в которой он говорил о своем желании обеспечить мир, но только «исповеданием истинной религии». Он также говорил о христианском союзе и повторил свое желание избежать религиозных преследований. Для католиков речь короля дала понять, что они не должны «увеличивать свою численность и силу в этом королевстве», что «они могут надеяться возродить свою религию». Для Джона Джерарда эти слова почти наверняка были ответственны за возросший уровень преследований, которым теперь подвергались члены его веры, а для священника Освальда Тесимонда они были отказом от ранних притязаний, которые сделал король, на которых паписты строили свои надежды. [31] Через неделю после речи Джеймса Эдмунд, лорд Шеффилд , сообщил королю о более чем 900 бунтарях, представших перед судом присяжных в Норманби , и 24 апреля в парламент был внесен Акт о папистских бунтарях 1605 года , который грозил объявить вне закона всех английских последователей католической церкви. [32]
Главной целью заговорщиков было убить короля Якова, но на государственном открытии парламента также присутствовали многие другие важные цели, включая ближайших родственников монарха и членов Тайного совета . Старшие судьи английской правовой системы, большая часть протестантской аристократии и епископы англиканской церкви присутствовали в качестве членов Палаты лордов, наряду с членами Палаты общин . [ 33] Другой важной целью было похищение дочери короля, Элизабет. Размещенная в аббатстве Кумб недалеко от Ковентри , она жила всего в десяти милях к северу от Уорика — удобно для заговорщиков, большинство из которых жили в Мидлендсе . После смерти короля и его парламента заговорщики намеревались посадить Елизавету на английский трон в качестве титульной королевы. Судьба ее братьев, Генриха и Чарльза, была импровизирована; их роль в государственных церемониях была пока неопределенной. Заговорщики планировали использовать Генри Перси, 9-го графа Нортумберленда , в качестве регента Елизаветы , но, скорее всего, никогда не сообщали ему об этом. [34]
Роберт Кейтсби (1573–1605), человек «древнего, исторического и выдающегося происхождения», был вдохновителем заговора. Современники описывали его как «красивого мужчину, ростом около шести футов, атлетичного и хорошего фехтовальщика». Вместе с несколькими другими заговорщиками он принял участие в Эссекском восстании в 1601 году, во время которого был ранен и взят в плен. Королева Елизавета позволила ему бежать, сохранив жизнь, оштрафовав его на 4000 марок (что эквивалентно более 6 миллионам фунтов стерлингов в 2008 году), после чего он продал свое поместье в Частлтоне . [f] [29] [35] [36]
В 1603 году Кейтсби помог организовать миссию к новому королю Испании Филиппу III , убеждая Филиппа начать попытку вторжения в Англию, которую, как они заверили, он получит хорошую поддержку, особенно со стороны английских католиков. Томас Винтур (1571–1606) был выбран в качестве эмиссара, но испанский король, хотя и сочувствовал тяжелому положению католиков в Англии, намеревался заключить мир с Джеймсом. [37] Винтур также пытался убедить испанского посланника дона Хуана де Тассиса , что «3000 католиков» готовы и ждут, чтобы поддержать такое вторжение. [38] Папа Климент VIII выразил обеспокоенность тем, что использование насилия для восстановления католической власти в Англии приведет к уничтожению тех, кто остался. [39]
Согласно свидетельствам современников, [g] в феврале 1604 года Кейтсби пригласил Томаса Винтура в свой дом в Ламбете , где они обсудили план Кейтсби по восстановлению католицизма в Англии путем взрыва Палаты лордов во время государственного открытия парламента. [36] Винтур был известен как компетентный ученый, владеющий несколькими языками, и он сражался с английской армией в Нидерландах. [40] Его дядя, Фрэнсис Инглби , был казнен за то, что был католическим священником в 1586 году, и Винтур позже обратился в католицизм. [41] На встрече также присутствовал Джон Райт , набожный католик, которого считали одним из лучших фехтовальщиков своего времени, и человек, который принимал участие вместе с Кейтсби в восстании графа Эссекса тремя годами ранее. [42] Несмотря на свои сомнения относительно возможных последствий в случае провала попытки, Винтур согласился присоединиться к заговору, возможно, поддавшись убеждению риторики Кейтсби: «Давайте попытаемся, а там, где она потерпит неудачу, дальше идти не будем». [36]
Винтур отправился во Фландрию , чтобы узнать о поддержке Испании. Находясь там, он разыскал Гая Фокса (1570–1606), преданного католика, который служил солдатом в Южных Нидерландах под командованием Уильяма Стэнли и в 1603 году был рекомендован на капитанство. [43] В сопровождении брата Джона Райта Кристофера Фокс также был членом делегации 1603 года к испанскому двору, ходатайствовавшей о вторжении в Англию. Винтур сказала Фоксу, что « некоторые его хорошие друзья хотели бы его компании в Ингланде », и что некоторые джентльмены « приняли решение сделать что-то в Ингланде, если мир с Испанией не исцелит нас ». Двое мужчин вернулись в Англию в конце апреля 1604 года, сказав Кейтсби, что поддержка Испании маловероятна. Томас Перси, друг Кейтсби и зять Джона Райта, был представлен заговору несколько недель спустя. [44] [45]
Перси нашел работу у своего родственника графа Нортумберленда, и к 1596 году стал его агентом в северных поместьях семьи. Около 1600–1601 годов он служил у своего покровителя в Нидерландах . В какой-то момент во время командования Нортумберленда в Нидерландах Перси стал его агентом в его связях с Яковом I. [46] Перси, как говорят, был «серьезным» персонажем, обратившимся в католическую веру. Его ранние годы были отмечены, согласно католическому источнику, тенденцией полагаться на «свой меч и личное мужество». [47] Нортумберленд, хотя сам и не был католиком, планировал построить прочные отношения с Яковом I, чтобы улучшить перспективы английских католиков и уменьшить позор семьи, вызванный его разводом с женой Мартой Райт, фавориткой Елизаветы I.
Встречи Томаса Перси с Джеймсом, казалось, прошли хорошо. Перси вернулся с обещаниями поддержки католикам, и Нортумберленд поверил, что Джеймс зайдет так далеко, что разрешит мессу в частных домах, чтобы не вызывать публичного оскорбления. Перси, стремясь улучшить свое положение, пошел еще дальше, заявив, что будущий король будет гарантировать безопасность английских католиков. [48]
Первая встреча пяти заговорщиков состоялась 20 мая 1604 года, вероятно, в гостинице «Утка и Дрейк», недалеко от Стрэнда , где Томас Винтур обычно жил, когда был в Лондоне. На ней присутствовали Кейтсби, Томас Винтур и Джон Райт, к которым присоединились Гай Фоукс и Томас Перси. [49] Оставшись одни в отдельной комнате, пятеро заговорщиков поклялись хранить тайну на молитвеннике. По совпадению и не зная о заговоре, Джон Джерард (друг Кейтсби) служил мессу в другой комнате, и пятеро мужчин впоследствии причастились . [ 50]
Перерыв в работе парламента дал заговорщикам, как они думали, время до февраля 1605 года, чтобы завершить свои планы. 9 июня 1604 года покровитель Перси, граф Нортумберленд, назначил его в отряд джентльменов-пенсионеров , конный отряд из 50 телохранителей короля. Эта роль дала Перси повод искать базу в Лондоне, и была выбрана небольшая собственность около Палаты принца, принадлежавшая Генри Феррерсу, арендатору Джона Уинниарда. Перси организовал использование дома через агентов Нортумберленда, Дадли Карлтона и Джона Хипписли . Фоукс, используя псевдоним «Джон Джонсон», взял на себя управление зданием, выдавая себя за слугу Перси. [51]
Здание занимали шотландские комиссары, назначенные королем для рассмотрения его планов по объединению Англии и Шотландии, поэтому заговорщики сняли жилье Кейтсби в Ламбете, на противоположном берегу Темзы, откуда их запасы пороха и другие припасы можно было удобно переправлять каждую ночь. [52] Тем временем король Яков I продолжал свою политику против католиков, а парламент проталкивал антикатолическое законодательство вплоть до своего перерыва 7 июля. [53]
После присяги заговорщики покинули Лондон и вернулись в свои дома. Заговорщики вернулись в Лондон в октябре 1604 года, когда Роберт Киз , «отчаявшийся человек, разоренный и погрязший в долгах», был принят в группу. [54] Его обязанностью было взять на себя управление домом Кейтсби в Ламбете, где должны были храниться порох и другие припасы. Семья Киза имела знатные связи; работодателем его жены был католический лорд Мордаунт . Он был высоким, с рыжей бородой и считался заслуживающим доверия и — как и Фоукс — способным позаботиться о себе. В декабре [h] Кейтсби завербовал своего слугу, Томаса Бейтса , в заговор, [55] после того, как последний случайно узнал об этом. [54]
24 декабря 1604 года было объявлено, что запланированное на февраль повторное открытие парламента будет отложено. Обеспокоенность по поводу чумы привела к тому, что вместо того, чтобы заседать в феврале, как изначально планировали заговорщики, парламент не будет заседать до 3 октября 1605 года. В современном отчете обвинения утверждалось, что во время этой задержки заговорщики рыли туннель под парламентом. Это могло быть правительственной фальсификацией, поскольку обвинение не представило никаких доказательств существования туннеля, и никаких следов его так и не было найдено. Рассказ о туннеле исходит непосредственно из признания Томаса Винтура [44], а Гай Фоукс не признавал существование такой схемы до своего пятого допроса. С точки зрения логистики рытье туннеля оказалось бы чрезвычайно сложным, особенно потому, что ни у кого из заговорщиков не было никакого опыта в горном деле. [56] Если эта история правдива, то к 6 декабря 1604 года шотландские комиссары закончили свою работу, и заговорщики были заняты прокладкой туннеля от своего арендованного дома до Палаты лордов. Они прекратили свои усилия, когда во время прокладки туннеля услышали шум сверху. Оказалось, что шум исходил от вдовы тогдашнего арендатора, которая расчищала подвал прямо под Палатой лордов — комнату, где заговорщики в конечном итоге хранили порох. [57]
К тому времени, как заговорщики снова собрались в начале старого нового года в Леди-День , 25 марта 1605 года, в их ряды были приняты еще трое: Роберт Винтур , Джон Грант и Кристофер Райт . Присоединение Винтура и Райта было очевидным выбором. Наряду с небольшим состоянием Роберт Винтур унаследовал Хаддингтон-Корт (известное убежище для священников) недалеко от Вустера и, по общему мнению, был щедрым и любимым человеком. Набожный католик, он женился на Гертруде, дочери Джона Тэлбота из Графтона , из известной вустерширской семьи бунтарей. [41] Кристофер Райт (1568–1605), брат Джона, также принимал участие в восстании графа Эссекса и перевез свою семью в Твигмор в Линкольншире , который тогда был известен как своего рода убежище для священников. [58] Джон Грант был женат на сестре Винтур, Дороти, и был лордом поместья Норбрук около Стратфорда-на-Эйвоне . Слыл умным, вдумчивым человеком, он укрывал католиков в своем доме в Сниттерфилде и был еще одним, кто участвовал в восстании Эссекса в 1601 году. [59]
Кроме того, 25 марта заговорщики приобрели право аренды подземного помещения , рядом с которым они предположительно прорыли туннель, принадлежавшего Джону Уинниарду. Вестминстерский дворец в начале 17 века представлял собой лабиринт зданий, сгруппированных вокруг средневековых покоев, часовен и залов бывшего королевского дворца, в котором размещались как парламент, так и различные королевские суды. Старый дворец был легкодоступен; торговцы, юристы и другие жили и работали в квартирах, магазинах и тавернах на его территории. Здание Уинниарда располагалось под прямым углом к Палате лордов, рядом с проходом под названием Парламентская площадь, который сам вел к Парламентской лестнице и реке Темзе . Подземные помещения были обычным явлением в то время, они использовались для хранения различных материалов, включая еду и дрова. Подземное помещение Уинниарда на первом этаже находилось прямо под Палатой лордов на первом этаже и, возможно, когда-то было частью средневековой кухни дворца. Неиспользуемое и грязное, это место было идеальным для того, что группа планировала сделать. [60]
Во вторую неделю июня Кейтсби встретился в Лондоне с главным иезуитом Англии Генри Гарнетом и спросил его о нравственности вступления в предприятие, которое может повлечь за собой уничтожение невинных вместе с виновными. Гарнет ответил, что такие действия часто можно простить, но, согласно его собственному рассказу, позже предостерег Кейтсби во время второй встречи в июле в Эссексе, показав ему письмо от папы, запрещавшее мятеж. Вскоре после этого иезуитский священник Освальд Тесимонд сказал Гарнету, что он принял исповедь Кейтсби, [i] в ходе которой он узнал о заговоре. Гарнет и Кейтсби встретились в третий раз 24 июля 1605 года в доме богатой католички Анны Во в Энфилд-Чейз . [j] Гарнет решил, что рассказ Тесимонда был дан под завесой исповеди, и что каноническое право поэтому запрещает ему повторять то, что он услышал. [64] Не признавая, что он знал о точной природе заговора, Гарнет пытался отговорить Кейтсби от его курса, но безуспешно. [65] Гарнет написал коллеге в Риме Клаудио Аквавиве , выражая свою обеспокоенность по поводу открытого восстания в Англии. Он также сказал Аквавиве, что «существует риск того, что некоторые частные предприятия могут совершить измену или применить силу против короля», и призвал папу выпустить публичную краткую сводку против применения силы. [66]
По словам Фокса, сначала было привезено 20 бочек пороха, а затем 20 июля еще 16. Поставка пороха теоретически контролировалась правительством, но его можно было легко получить из незаконных источников. [67] [k] 28 июля постоянная угроза чумы снова задержала открытие парламента, на этот раз до вторника 5 ноября. Фокс покинул страну на короткое время. Король, тем временем, провел большую часть лета вдали от города, охотясь. Он останавливался там, где ему было удобно, в том числе иногда в домах видных католиков. Гарнет, убежденный, что угроза восстания отступила, отправился в паломничество по стране . [ 68]
Неизвестно, когда Фоукс вернулся в Англию, но он вернулся в Лондон к концу августа, когда они с Винтур обнаружили, что порох, хранившийся в подвале, сгнил. В комнату принесли еще пороха и дрова, чтобы скрыть его. [69] Последние трое заговорщиков были завербованы в конце 1605 года. На Михайлов день Кейтсби убедил стойкого католика Эмброуза Руквуда арендовать Клоптон-хаус недалеко от Стратфорда-на-Эйвоне. Руквуд был молодым человеком со связями с бунтарями, чья конюшня в Колдхэм-холле в Станнингфилде , графство Саффолк, стала важным фактором в его зачислении. Его родители, Роберт Руквуд и Доротея Друри, были богатыми землевладельцами и дали образование своему сыну в иезуитской школе недалеко от Кале . Эверард Дигби был молодым человеком, которого в целом любили, и который жил в Гейхерст-хаусе в Бакингемшире . Он был посвящен в рыцари королем в апреле 1603 года и обращен в католичество Джерардом. Дигби и его жена Мэри Малшоу сопровождали священника в его паломничестве, и, как сообщается, эти двое мужчин были близкими друзьями. Кейтсби попросил Дигби арендовать Коутон-Корт около Олстера . [70] [71] Дигби также пообещал 1500 фунтов стерлингов после того, как Перси не заплатил арендную плату за недвижимость, которую он снял в Вестминстере. [72] Наконец, 14 октября Кейтсби пригласил Фрэнсиса Трешема в заговор. [73] Трешем был сыном католика Томаса Трешема и двоюродным братом Роберта Кейтсби; они оба выросли вместе. [74] Он также был наследником большого состояния своего отца, которое было истощено штрафами за непослушание, дорогими вкусами и участием Фрэнсиса и Кейтсби в восстании Эссекса. [l] [75]
Кейтсби и Трешем встретились в доме зятя и кузена Трешема, лорда Стауртона . В своем признании Трешем утверждал, что он спросил Кейтсби, проклянет ли заговор их души, на что Кейтсби ответил, что нет, и что бедственное положение католиков Англии требует, чтобы это было сделано. Кейтсби также, по-видимому, просил £2000 и право пользования Раштон-холлом в Нортгемптоншире . Трешем отклонил оба предложения (хотя он дал £100 Томасу Винтуру) и сказал своим следователям, что он перевез свою семью из Раштона в Лондон до заговора; вряд ли это действия виновного человека, утверждал он. [76]
Детали заговора были окончательно согласованы в октябре в ряде таверн по всему Лондону и Давентри . [m] Фокс должен был поджечь фитиль, а затем сбежать через Темзу, в то время как одновременное восстание в Мидлендсе помогло бы обеспечить поимку дочери короля, Элизабет. Фокс отправился бы на континент, чтобы объяснить события в Англии европейским католическим державам. [80]
Жены участников и Энн Во (подруга Гарнета, которая часто защищала священников в своем доме) все больше беспокоились о том, что, как они подозревали, должно было произойти. [81] Несколько заговорщиков выразили беспокойство по поводу безопасности собратьев-католиков, которые должны были присутствовать в парламенте в день запланированного взрыва. [82] Перси беспокоился за своего покровителя Нортумберленда, и было упомянуто имя молодого графа Арундела ; Кейтсби предположил, что незначительное ранение может помешать ему присутствовать в зале в тот день. Также были упомянуты лорды Во, Монтегю , Монтигл и Стауртон. Киз предложил предупредить лорда Мордонта, работодателя его жены, о насмешках со стороны Кейтсби. [83]
В субботу 26 октября Монтигл (зять Трешема) устроил обед в давно заброшенном доме в Хокстоне . Внезапно появился слуга и сказал, что ему передали письмо для лорда Монтигла от незнакомца на дороге. Монтигл приказал прочитать его вслух компании.
Мой господин, из любви, которую я питаю к некоторым из ваших друзей, я забочусь о вашей сохранности. Поэтому я бы посоветовал вам, когда вы дорожите своей жизнью, придумать какой-нибудь предлог, чтобы перенести свое присутствие в этом парламенте; ибо Бог и человек договорились наказать зло этого времени. И не думайте легкомысленно об этом объявлении, но уединитесь в своей стране, где вы можете ожидать события в безопасности. Ибо хотя не будет никаких признаков какого-либо волнения, все же я говорю, что они получат страшный удар от этого парламента; и все же они не увидят, кто причиняет им боль. Этот совет не следует осуждать, потому что он может принести вам пользу и не может причинить вам вреда; ибо опасность минует, как только вы сожжете письмо. И я надеюсь, что Бог даст вам благодать, чтобы хорошо использовать его, святой защите которого я вас поручаю. [84]
Неуверенный в смысле письма, Монтигл быстро поскакал в Уайтхолл и передал его Сесилу (тогда графу Солсбери ). [85] Солсбери сообщил об этом графу Вустеру , которого считали сторонником бунтарства, и подозреваемому католику Генри Говарду, 1-му графу Нортгемптону , но скрыл новости о заговоре от короля, который был занят охотой в Кембриджшире и не ожидал возвращения в течение нескольких дней. Слуга Монтигла, Томас Уорд, имел родственные связи с братьями Райт и отправил сообщение Кейтсби о предательстве. Кейтсби, который должен был отправиться на охоту с королем, подозревал, что Трешем несет ответственность за письмо, и вместе с Томасом Винтуром столкнулся с недавно завербованным заговорщиком. Трешем сумел убедить пару, что он не писал письма, но призвал их отказаться от заговора. [86] Солсбери уже знал о некоторых волнениях до того, как получил письмо, но еще не знал точную природу заговора или кто именно был в нем замешан. Поэтому он решил подождать, чтобы посмотреть, как будут развиваться события. [87]
Письмо было показано королю первого ноября после его возвращения в Лондон. Прочитав его, Джеймс сразу же ухватился за слово «удар» и почувствовал, что оно намекает на «какую-то стратегию огня и пороха», [88] возможно, взрыв, превосходящий по силе тот, который убил его отца, лорда Дарнли , в Кирк-о'Филде в 1567 году. [89] Не желая показаться слишком интригующим и желая позволить королю присвоить себе заслугу раскрытия заговора, Солсбери притворился невежественным. [90] На следующий день члены Тайного совета посетили короля во дворце Уайтхолл и сообщили ему, что, основываясь на информации, которую Солсбери дал им неделей ранее, в понедельник лорд -камергер Томас Говард, 1-й граф Саффолк, проведет обыск в здании парламента «как сверху, так и снизу». В воскресенье 3 ноября Перси, Кейтсби и Уинтур провели заключительную встречу, на которой Перси сказал своим коллегам, что они должны «выдержать самые суровые испытания», и напомнил им об их корабле, ожидающем на якоре на Темзе. [91]
К 4 ноября Дигби обосновался с «охотничьим отрядом» в Данчерче , готовый похитить Элизабет. [92] В тот же день Перси посетил графа Нортумберленда , который не был вовлечен в заговор, чтобы узнать, какие слухи окружали письмо Монтиглу. Перси вернулся в Лондон и заверил Винтур, Джона Райта и Роберта Киза, что им не о чем беспокоиться, и вернулся в свои апартаменты на Грейс-Инн-роуд. В тот же вечер Кейтсби, вероятно, в сопровождении Джона Райта и Бейтса, отправился в Мидлендс. Фоукс посетил Киза и получил карманные часы, оставленные Перси, чтобы засекать время запала, а час спустя Руквуд получил несколько гравированных мечей от местного ножовщика . [93]
Хотя существуют два отчета о количестве обысков и их времени, согласно версии короля, первый обыск зданий в парламенте и вокруг него был проведен в понедельник 4 ноября — когда заговорщики были заняты последними приготовлениями — Саффолком, Монтиглом и Джоном Уинниардом. Они обнаружили большую кучу дров в подвале под Палатой лордов, в сопровождении того, кого они считали слугой (Фоксом), который сказал им, что дрова принадлежат его хозяину, Томасу Перси. Они ушли, чтобы сообщить о своих находках, в это время Фокс также покинул здание. Упоминание имени Перси вызвало дополнительные подозрения, поскольку он уже был известен властям как католический агитатор. Король настоял на проведении более тщательного обыска. Поздно ночью поисковая группа во главе с Томасом Книветом вернулась в подвал. Они снова нашли Фокса, одетого в плащ и шляпу, в сапогах и со шпорами. Его арестовали, после чего он назвал себя Джоном Джонсоном. Он нес фонарь, который сейчас хранится в музее Эшмола в Оксфорде , [94] и при обыске у него обнаружили карманные часы, несколько медленных спичек и тлеющую палку. [95] Под грудами хвороста и угля было обнаружено 36 бочек с порохом . [96] Фокса доставили к королю рано утром 5 ноября. [97]
Когда новость об аресте «Джона Джонсона» распространилась среди заговорщиков, все еще находящихся в Лондоне, большинство из них бежало на северо-запад, вдоль Уотлинг-стрит . Кристофер Райт и Томас Перси уехали вместе. Руквуд уехал вскоре после этого и сумел преодолеть 30 миль за два часа на одной лошади. Он обогнал Киза, который отправился в путь раньше, затем Райта и Перси в Литл-Брикхилле , прежде чем поймать Кейтсби, Джона Райта и Бейтса на той же дороге. Воссоединившись, группа продолжила путь на северо-запад в Данчерч, используя лошадей, предоставленных Дигби. Киза отправился в дом Мордаунта в Дрейтоне . Тем временем Томас Винтур остался в Лондоне и даже отправился в Вестминстер, чтобы посмотреть, что происходит. Когда он понял, что заговор раскрыт, он взял лошадь и направился к дому своей сестры в Норбруке, прежде чем продолжить путь в Хаддингтон-Корт . [n] [98]
5 ноября мы начали наш парламент, на который король должен был явиться лично, но воздержался из-за практики, которая была обнаружена тем утром. Заговор состоял в том, чтобы взорвать короля в то время, когда он должен был быть посажен на свой королевский трон, в сопровождении всех своих детей, знати и простолюдинов и с помощью всех епископов, судей и врачей; в один момент и взрывом разрушить все государство и королевство Англии. И для осуществления этого под зданием парламента, где должен был сидеть король, было помещено около 30 бочек пороха с хорошим запасом дров, вязанок хвороста, кусков и прутьев железа.
Выдержка из письма сэра Эдварда Хоби ( камергера ) сэру Томасу Эдвардсу, послу в Брюсселе [ так в оригинале ] [99]
Группа из шести заговорщиков остановилась в Эшби-Сент-Леджерс около 6 часов вечера, где они встретились с Робертом Винтуром и проинформировали его о своей ситуации. Затем они продолжили путь в Данчерч и встретились с Дигби. Кейтсби убедил его, что, несмотря на провал заговора, вооруженная борьба все еще реальна. Он объявил «охотничьей группе» Дигби, что король и Солсбери мертвы, прежде чем беглецы двинулись на запад в Уорик. [98]
В Лондоне распространялись новости о заговоре, и власти выставили дополнительную охрану на городских воротах , закрыли порты и защитили дом испанского посла, который был окружен разъяренной толпой. Был выдан ордер на арест Томаса Перси, а его покровитель, граф Нортумберленд, был помещен под домашний арест. [100] На первоначальном допросе «Джон Джонсон» не назвал ничего, кроме имени своей матери и того, что он из Йоркшира . При нем было обнаружено письмо Гаю Фоксу, но он утверждал, что это имя было одним из его псевдонимов. «Джонсон» не отрицал своих намерений, а заявил, что его целью было уничтожить короля и парламент. [o] Тем не менее, он сохранял самообладание и настаивал на том, что действовал в одиночку. Его нежелание сдаваться так впечатлило короля, что он описал его как обладающего «римской решимостью». [102]
6 ноября лорд-главный судья сэр Джон Попхэм (человек с глубоко укоренившейся ненавистью к католикам) допросил слуг Руквуда. К вечеру он узнал имена нескольких из тех, кто был вовлечен в заговор: Кейтсби, Руквуд, Кейс, Уинтер [ так в оригинале ], Джон и Кристофер Райт и Грант. «Джонсон» тем временем упорствовал в своей истории, и вместе с порохом, который у него нашли, [p] был перемещен в Тауэр , где король решил, что «Джонсон» будет подвергнут пыткам . [103] Применение пыток было запрещено, за исключением королевской прерогативы или органа, такого как Тайный совет или Звездная палата . [104] В письме от 6 ноября Джеймс писал: «Сначала к нему следует применить более мягкие пытки, et sic per gradus ad ima tenditur [и таким образом шагами продлевать их до самых нижних глубин], и да ускорит Бог вашу добрую работу». [105] «Джонсона» могли заковать в кандалы и повесить на стене, но почти наверняка его подвергли ужасам дыбы . 7 ноября его решимость была сломлена; он признался поздно вечером в тот же день, и снова в течение следующих двух дней. [106] [107]
6 ноября, пока Фоукс хранил молчание, беглецы совершили набег на Уорикский замок в поисках припасов, а затем продолжили путь в Норбрук, чтобы собрать оружие. Оттуда они продолжили свой путь в Хаддингтон. Бейтс покинул группу и отправился в Коутон-Корт , чтобы доставить письмо от Кейтсби Гарнету и другим священникам, в котором он сообщал им о том, что произошло, и просил их помочь собрать армию. Гарнет ответил, умоляя Кейтсби и его последователей прекратить свои «злые действия», прежде чем сам сбежал. Несколько священников отправились в Уорик, обеспокоенные судьбой своих коллег. Их поймали, а затем заключили в тюрьму в Лондоне. Кейтсби и другие прибыли в Хаддингтон рано днем и были встречены Томасом Винтуром. Они практически не получили поддержки или сочувствия от тех, кого они встретили, включая членов семьи, которые были в ужасе от перспективы быть связанными с изменой. Они продолжили путь в Холбич-Хаус на границе Стаффордшира , дом Стивена Литтлтона, члена их постоянно уменьшающейся группы последователей. Пока они были там, Стивен Литтлтон и Томас Винтур отправились в Пепперхилл, резиденцию в Шропшире в Бонингейле тестя Роберта Винтура Джона Тэлбота , чтобы получить поддержку, но безуспешно. [108] Уставшие и отчаявшиеся, они разложили часть теперь уже замоченного пороха перед огнем, чтобы он высох. Хотя порох не взрывается, если его физически не сдержать, искра от огня попала на порох, и возникшее пламя охватило Кейтсби, Руквуда, Гранта и человека по имени Морган, который был членом охотничьего отряда. [109]
Томас Винтур и Литтлтон, направлявшиеся из Хаддингтона в Холбич-Хаус, получили от посланника сообщение о смерти Кейтсби. В этот момент Литтлтон ушел, но Томас прибыл в дом и нашел Кейтсби живым, хотя и обгоревшим. Джону Гранту повезло меньше, и он был ослеплен огнем. Дигби, Роберт Винтур и его сводный брат Джон, а также Томас Бейтс ушли. Из заговорщиков остались только опаленные фигуры Кейтсби и Гранта, братьев Райт, Руквуда и Перси. Беглецы решили остаться в доме и ждать прибытия людей короля. [110]
Ричард Уолш ( шериф Вустершира ) и его отряд из 200 человек осадили Холбич-хаус утром 8 ноября. Томас Винтур был ранен в плечо, когда пересекал двор. Джон Райт был застрелен, за ним последовал его брат, а затем Руквуд. Сообщается, что Кейтсби и Перси были убиты одним удачным выстрелом. Нападавшие ворвались в собственность и сорвали одежду с мертвых или умирающих защитников. Грант, Морган, Руквуд и Винтур были арестованы. [110]
.jpg/1280px-Robert_Cecil,_1st_Earl_of_Salisbury_by_John_De_Critz_the_Elder_(2).jpg)
Бейтс и Кейс были схвачены вскоре после взятия Холбич-Хауса. Дигби, который намеревался сдаться, был пойман небольшой группой преследователей. Трешем был арестован 12 ноября и доставлен в Тауэр через три дня. Монтегю, Мордонт и Стауртон (зять Трешема) также были заключены в Тауэр. Граф Нортумберленд присоединился к ним 27 ноября. [111] Тем временем правительство использовало раскрытие заговора, чтобы ускорить преследование католиков. Дом Анны Во в Энфилд-Чейз был обыскан, выявив наличие люков и тайных ходов. Затем испуганный слуга сообщил, что Гарнет, который часто останавливался в доме, недавно провел там мессу. Джона Джерарда спрятали в доме Элизабет Во в Харроудене. Во доставили в Лондон на допрос. Там она была полна решимости: она никогда не знала, что Джерард был священником, она предполагала, что он был «католическим джентльменом», и она не знала о его местонахождении. Дома заговорщиков были обысканы и разграблены; дом Мэри Дигби был разграблен, и она осталась нищей. [112] Незадолго до конца ноября Гарнет переехал в Хиндлип-холл около Вустера , дом Хабингтонов , где он написал письмо в Тайный совет, протестуя против своей невиновности. [113]
Раскрытие Порохового заговора вызвало волну национального облегчения в связи с освобождением короля и его сыновей и вселило в последующий парламент настроение лояльности и доброй воли, которое Солсбери ловко использовал, чтобы извлечь для короля более высокие субсидии, чем любые (за исключением одной), предоставленные в правление Елизаветы I. [114] Уолтер Рэли, который томился в Тауэре из-за своего участия в Главном заговоре , и чья жена была двоюродной сестрой леди Кейтсби, заявил, что он ничего не знал о заговоре. [115] Епископ Рочестера прочитал проповедь в церкви Святого Павла, в которой осудил заговор. [116] В своей речи в обеих палатах 9 ноября Джеймс подробно остановился на двух новых заботах своей монархии: божественном праве королей и католическом вопросе. Он настаивал на том, что заговор был делом рук лишь нескольких католиков, а не всех английских католиков [q] , и он напомнил собранию, что нужно радоваться его выживанию, поскольку короли назначаются Богом, а он обязан своим спасением чуду. [118] Солсбери написал своим английским послам за границей, сообщив им о том, что произошло, а также напомнив им, что король не питал никакой неприязни к своим католическим соседям. Иностранные державы в значительной степени дистанцировались от заговорщиков, называя их атеистами и протестантскими еретиками. [116]
Сэр Эдвард Коук руководил допросами. В течение примерно десяти недель в резиденции лейтенанта в Тауэре (теперь известном как Дом королевы) он допрашивал тех, кто был замешан в заговоре. Для первого раунда допросов не существует реальных доказательств того, что эти люди подвергались пыткам, хотя в нескольких случаях Солсбери определенно предполагал, что они должны были быть. Позже Коук рассказал, что угрозы пыток в большинстве случаев было достаточно, чтобы добиться признания от тех, кто оказался втянутым в последствия заговора. [119]
Только два признания были напечатаны полностью: признание Фокса от 8 ноября и признание Винтур от 23 ноября. Будучи вовлеченным в заговор с самого начала (в отличие от Фокса), Винтур смог предоставить чрезвычайно ценную информацию Тайному совету. Почерк на его показаниях почти наверняка принадлежит ему самому, но его подпись заметно отличалась. Винтур ранее подписывался только своим именем, но его признание подписано как «Winter», и поскольку он был ранен в плечо, твердая рука, использованная для написания подписи, может указывать на некоторую степень вмешательства правительства — или это может указывать на то, что написание более короткой версии его имени было менее болезненным. [120] В показаниях Винтур не упоминается его брат Роберт. Оба были опубликованы в так называемой « Книге короля» , наспех написанном официальном отчете о заговоре, опубликованном в конце ноября 1605 года. [44] [121]
Генри Перси, граф Нортумберленд, оказался в затруднительном положении. Его обед в полдень с Томасом Перси 4 ноября был изобличающим доказательством против него, [122] и после смерти Томаса Перси не было никого, кто мог бы либо обвинить его, либо оправдать. Тайный совет подозревал, что Нортумберленд был бы защитником принцессы Елизаветы, если бы заговор удался, но не было достаточных доказательств, чтобы осудить его. Нортумберленд оставался в Тауэре и 27 июня 1606 года был окончательно обвинен в неуважении к суду. Он был лишен всех государственных должностей, оштрафован на 30 000 фунтов стерлингов (около 8,3 миллиона фунтов стерлингов в 2024 году) и содержался в Тауэре до июня 1621 года. [123] Лорды Мордаунт и Стауртон предстали перед судом в Звездной палате . Они были приговорены к заключению в Тауэре, где оставались до 1608 года, когда их перевели в тюрьму Флит . Оба также получили значительные штрафы. [124]
Несколько других людей, не участвовавших в заговоре, но известных или связанных с заговорщиками, также были допрошены. Братья Нортумберленда, сэр Аллен и сэр Джоселин Перси, были арестованы. Лорд Монтегю нанял Фокса в раннем возрасте, а также встречался с Кейтсби 29 октября, и поэтому представлял интерес; он был освобожден несколько месяцев спустя. [125] Агнес Венман была из католической семьи и была родственницей Элизабет Во. [r] Ее дважды допрашивали, но обвинения против нее в конечном итоге были сняты. [127] Секретарь Перси, а позже управляющий хозяйством Нортумберленда, Дадли Карлтон , арендовал хранилище, где хранился порох, и, следовательно, он был заключен в Тауэр. Солсбери поверил его истории и санкционировал его освобождение. [128]
Томас Бейтс признался 4 декабря, предоставив большую часть информации, которая была нужна Солсбери, чтобы связать католическое духовенство с заговором. Бейтс присутствовал на большинстве собраний заговорщиков, и на допросе он вовлек Тесимонда в заговор. 13 января 1606 года он описал, как он посетил Гарнета и Тесимонда 7 ноября, чтобы сообщить Гарнету о провале заговора. Бейтс также рассказал своим допрашивающим о своей поездке с Тесимондом в Хаддингтон, прежде чем священник оставил его, чтобы отправиться к Хабингтонам в Хиндлип-холл, и о встрече между Гарнетом, Джерардом и Тесимондом в октябре 1605 года.
Примерно в то же время в декабре здоровье Трешема начало ухудшаться. Его регулярно навещали жена, медсестра и слуга Уильям Вавасур, который документировал его странгурию . Перед смертью Трешем также рассказал об участии Гарнета в миссии 1603 года в Испании, но в последние часы он отказался от некоторых из этих заявлений. Нигде в своей исповеди он не упоминал письмо Монтигла. Он умер рано утром 23 декабря и был похоронен в Тауэре. Тем не менее, он был лишен прав вместе с другими заговорщиками; его голова была насажена на пику (отчеты различаются) в Нортгемптоне или Лондон-Бридж , а его поместья были конфискованы. [129] [130] [131]
15 января прокламация назвала Гарнета, Джерарда и Гринуэя (Тесимонда) разыскиваемыми людьми. [132] Тесимонд и Джерард [133] бежали из страны и прожили свои дни на свободе. Несколькими днями ранее, 9 января, были схвачены Роберт Винтур и Стивен Литтлтон. Они скрывались в Хагли , доме Хамфри Литтлтона , брата депутата Джона Литтлтона , заключенного в тюрьму за измену в 1601 году за участие в восстании Эссекса. [134] Их предал повар, у которого возникли подозрения относительно количества еды, отправленной для потребления его хозяина. Хамфри отрицал присутствие двух беглецов, но другой слуга привел власти к их укрытию. [135] 20 января местный мировой судья и его вассалы прибыли в дом Томаса Хабингтона, Хиндлип-холл , чтобы арестовать иезуитов. Несмотря на протесты Томаса Хабингтона, мужчины провели следующие четыре дня, обыскивая дом. 24 января, голодая, братья-иезуиты Николас Оуэн (иезуит) (который построил убежища в Хиндлипе) и Ральф Эшли , слуга Эдварда Олдкорна (капеллана Хабингтона), покинули свое убежище [136] и были арестованы. Хамфри Литтлтон, сбежавший от властей в Хагли, добрался до Прествуда в Стаффордшире , прежде чем его схватили. Его заключили в тюрьму, а затем приговорили к смерти в Вустере . 26 января, пытаясь обменять своих друзей на свою жизнь, он рассказал властям, где они могут найти Гарнета. Измученный столь долгим скрыванием, Гарнет в сопровождении Олдкорна вышел из своей норы священника на следующий день. [137]
По совпадению, в тот же день, когда был найден Гарнет, выжившие заговорщики были привлечены к суду в Вестминстерском зале . Семерых заключенных доставили из Тауэра в Звездную палату на барже. Бейтса, который считался представителем низшего класса, доставили из тюрьмы Гейтхаус . Сообщается, что некоторые из заключенных были подавлены, но другие были беспечны и даже курили табак . Король и его семья, скрытые от глаз, были среди многих, кто наблюдал за судом. Присутствующими лордами-комиссарами были графы Саффолк , Вустер, Нортгемптон, Девоншир и Солсбери. Сэр Джон Попхэм был лордом-главным судьей , сэр Томас Флеминг был лордом-главным бароном казначейства , а двое судей, сэр Томас Уолмсли и сэр Питер Уорбертон , заседали в качестве судей по общим искам . Список имен предателей был зачитан вслух, начиная со священников: Гарнет, Тесимонд и Джерард. [138] [139]
Первым выступил спикер Палаты общин (позднее — магистр свитков ) сэр Эдвард Филипс , который описал намерение, стоящее за заговором, в жутких подробностях. [139] За ним последовал генеральный прокурор сэр Эдвард Коук , который начал с длинной речи — в значительной степени под влиянием Солсбери — которая включала отрицание того, что король когда-либо давал какие-либо обещания католикам. Участие Монтигла в раскрытии заговора приветствовалось, и осуждение миссии 1603 года в Испанию было сильно представлено. Протесты Фокса о том, что Джерард ничего не знал о заговоре, были исключены из речи Коука. Иностранные державы, когда упоминались, были удостоены должного уважения, но священники были прокляты, их поведение критиковалось везде, где это было возможно. По словам Коука, не было никаких сомнений в том, что заговор был придуман иезуитами. Встреча Гарнета с Кейтсби, на которой первый, как говорят, снял с последнего всякую вину за заговор, была достаточным доказательством того, что иезуиты были центральной фигурой в заговоре; [140] по словам Кока, Пороховой заговор всегда будет известен как «измена иезуитов». [141] Коук с чувством говорил о вероятной судьбе королевы и остальных членов семьи короля, а также о невинных, которые могли бы быть захвачены взрывом. [140]
Я еще не знал ни одной измены, в которой не участвовал бы католический священник; но в этом деле задействовано очень много иезуитов, которые, как известно, участвовали в этом деле и проводили его через все.
Сэр Эдвард Коук [139]
Каждого из осужденных, сказал Коук, будут тащить назад к своей смерти лошадью, головой к земле. Его должны были «предать смерти на полпути между небом и землей, как недостойного того и другого». Его гениталии будут отрезаны и сожжены у него на глазах, а затем его кишки и сердце будут извлечены. Затем его обезглавят, а расчлененные части его тела выставят напоказ, чтобы они могли стать «добычей птиц небесных». [140] Затем признания и заявления заключенных были зачитаны вслух, и, наконец, заключенным разрешили говорить. Руквуд утверждал, что его втянул в заговор Кейтсби, «которого он любил больше любого мирского человека». Томас Винтур умолял повесить его и его брата, чтобы его брат был пощажен. Фоукс объяснил свое заявление о невиновности незнанием аспектов обвинительного заключения. Кейс, казалось, смирился со своей участью, Бейтс и Роберт Винтур молили о пощаде, а Грант объяснил свое участие как «заговор, задуманный, но так и не осуществленный». [142] Только Дигби, которого судили по отдельному обвинению, [139] признал себя виновным, настаивая на том, что король нарушил обещания терпимости к католикам, и что привязанность к Кейтсби и любовь к католическому делу смягчили его действия. Он искал смерти от топора и просил у короля пощады для своей молодой семьи. [143] Его аргументы были отвергнуты Коуком и Нортумберлендом, и вместе с его семью сообщниками он был признан виновным присяжными в государственной измене . Дигби крикнул: «Если я услышу, как кто-нибудь из ваших светлостей скажет: «Вы простите меня», я с большей радостью пойду на виселицу». Ответ был коротким: «Бог простит вас, и мы это сделаем». [144] [145]
Гарнета могли допрашивать не менее 23 раз. На угрозу дыбы он ответил: « Minare ista pueris [Угрозы только для мальчиков]», [с], и он отрицал, что призывал католиков молиться за успех «католического дела». Его допрашивающие прибегли к подделке переписки между Гарнетом и другими католиками, но безуспешно. Затем его тюремщики позволили ему поговорить с другим священником в соседней камере, и его подслушивали подслушивающие. [146] В конце концов Гарнет проговорился о важной детали: был только один человек, который мог подтвердить, что он знал о заговоре. Под пытками Гарнет признался, что слышал о заговоре от иезуита Освальда Тесимонда, который узнал о нем на исповеди от Кейтсби. [147] Гарнета обвинили в государственной измене и судили в Гилдхолле 28 марта с 8 утра до 7 вечера. [148] По словам Коука, именно Гарнет спровоцировал заговор:
[Гарнет] обладает многими дарами и природными дарованиями, по образованию он хороший лингвист, по профессии — иезуит и превосходен, ибо превосходит всех своих предшественников в дьявольской измене, доктор притворства, низложения принцев, уничтожения королевств, устрашения и устрашения подданных и разрушения.
Гарнет опроверг все выдвинутые против него обвинения и объяснил католическую позицию по таким вопросам, но его признали виновным и приговорили к смертной казни. [113]
_by_Claes_(Nicolaes)_Jansz_Visscher.jpg/1280px-The_execution_of_Guy_Fawkes'_(Guy_Fawkes)_by_Claes_(Nicolaes)_Jansz_Visscher.jpg)
Хотя Кейтсби и Перси избежали палача, их тела были эксгумированы и обезглавлены, а их головы выставлены на пиках у здания Палаты лордов. [111] 30 января Эверард Дигби, Роберт Винтур, Джон Грант и Томас Бейтс были привязаны к плетням — деревянным панелям [149] — и протащены по многолюдным улицам Лондона к церковному двору Святого Павла . Дигби, первым поднявшийся на эшафот, попросил прощения у зрителей и отказал протестантскому священнику. С него сняли одежду, и, одетый только в рубашку, он поднялся по лестнице, чтобы просунуть голову в петлю. Его быстро срубили, и пока он был в полном сознании, его кастрировали , выпотрошили , а затем четвертовали вместе с тремя другими заключенными. [150] На следующий день Томас Винтур, Эмброуз Руквуд, Роберт Киз и Гай Фокс были повешены, выпотрошены и четвертованы напротив здания, которое они планировали взорвать, в Старом дворце в Вестминстере. [151] Киз не стал дожидаться команды палача и спрыгнул с виселицы, но выжил после падения и был доставлен на плаху для четвертования. Несмотря на то, что Фокс ослабел от пыток, он сумел спрыгнуть с виселицы и сломать себе шею, избежав мучений ужасной последней части своей казни. [152] [153]
Стивен Литтлтон был казнен в Стаффорде . Его кузен Хамфри, несмотря на свое сотрудничество, встретил свой конец в Ред-Хилле около Вустера. [154] Генри Гарнет был казнен 3 мая 1606 года. [155]
Раскрытие столь широкомасштабного заговора и последующие судебные процессы заставили парламент рассмотреть новое антикатолическое законодательство. Это событие разрушило все надежды на то, что испанцы когда-либо добьются терпимости к католикам в Англии. [156] Летом 1606 года были усилены законы против нонконформизма; Закон о папских нонконформистах вернул Англию к елизаветинской системе штрафов и ограничений, ввел таинство испытания и присягу на верность, [157] требуя от католиков отречься как от «ереси» от доктрины о том, что «принцы, отлученные папой, могут быть низложены или убиты». [14] Католическая эмансипация заняла еще 200 лет, но многие важные и верные католики сохранили высокие должности во время правления Якова I. [158] Хотя не было «золотого времени» «толерантности» к католикам, на которое надеялся Гарнет, правление Якова, тем не менее, было периодом относительной снисходительности к католикам. [159]
Вера, вот двуличный человек,
который мог бы поклясться на обеих чашах весов против любой из них;
который совершил достаточно измен ради Бога,
но все же не смог двулично поклясться перед небесами.
Макбет , Акт 2, Сцена 3
Драматург Уильям Шекспир, по-видимому, включил события Порохового заговора в более ранний заговор Гаури в «Макбете» , написанном между 1603 и 1607 годами. [160]
Интерес к демоническому усилился из-за Порохового заговора. Король был вовлечен в великий спор о потусторонних силах, когда писал свою «Даемонологию» в 1599 году, прежде чем он стал королем Англии и Шотландии. Инверсии, которые можно увидеть в таких строках, как «fair is foul and foul is fair», используются часто, и еще одна возможная ссылка на заговор связана с использованием двусмысленности ; «Трактат о двусмысленности» Гарнета был найден у одного из заговорщиков. [161] Поэты считали обязательным описывать это как действие настолько злое, что не только его зло, по словам Джона Мильтона , sine nomine в английском языке, другая неолатинская поэзия описывала его как ( inaudito ), неслыханное, даже среди самых злых народов истории: [162]
Ни карфагеняне, позорно известные своим вероломством, ни жестокие скифы, ни турки, ни ужасные сарматы, ни антропофаги, порождения безумной дикости, ни какой-либо другой столь варварский народ в самых отдаленных уголках мира не слыхали об этом.
Мильтон написал поэму в 1626 году, которую один комментатор назвал «критически раздражающей поэмой», In Quintum Novembris . Отражая «партийное общественное мнение по поводу англо-протестантского национального праздника», [163] в опубликованных изданиях 1645 и 1673 годов, поэме предшествуют пять эпиграмм на тему Порохового заговора, очевидно, написанных Мильтоном в рамках подготовки к более крупной работе. [164] Сюжет также мог повлиять на его более позднюю работу, Paradise Lost . [165]
В работе « Что, если бы Пороховой заговор удался?» историк Рональд Хаттон пришел к выводу, что успешная реализация заговора вызвала бы серьезную ответную реакцию против подозреваемых католиков, и что без иностранной помощи успешное восстание было бы маловероятно; несмотря на различные религиозные убеждения, большинство англичан были лояльны монархии. Англия могла бы стать более «пуританской абсолютной монархией», как «существовало в Швеции, Дании, Саксонии и Пруссии в семнадцатом веке», а не следовать по пути парламентских и гражданских реформ, как это было. [166]
Многие в то время считали, что Солсбери был вовлечен в заговор, чтобы завоевать расположение короля и принять более резкое антикатолическое законодательство. Такие теории заговора утверждали, что Солсбери либо на самом деле придумал заговор, либо позволил ему продолжаться, когда его агенты уже проникли в него, в целях пропаганды. [159] Папский заговор 1678 года вызвал новый интерес к Пороховому заговору, что привело к появлению книги Томаса Барлоу , епископа Линкольна, которая опровергла «смелое и беспочвенное предположение, что все это было выдумкой секретаря Сесила». [167]
В 1897 году Джон Джерард из колледжа Стонихерст , однофамилец Джона Джерарда (который после раскрытия заговора избежал ареста), написал отчет под названием « Что такое Пороховой заговор?» , в котором утверждал, что Солсбери виновен. [168] Это вызвало опровержение позже в том же году Сэмюэлем Гардинером , который утверждал, что Джерард зашел слишком далеко в попытках «смыть позор», который заговор навлек на поколения английских католиков. [169] Гардинер изобразил Солсбери виновным только в оппортунизме. Последующие попытки доказать причастность Солсбери, такие как работа Фрэнсиса Эдвардса 1969 года « Гай Фокс: настоящая история порохового заговора?» , также потерпели неудачу из-за отсутствия каких-либо четких доказательств. [170]
Подвалы под зданием парламента продолжали сдаваться в аренду частным лицам до 1678 года, когда появились новости о папском заговоре. Тогда считалось благоразумным обыскивать подвалы в день перед каждым государственным открытием парламента, ритуал, который сохранился и по сей день. [167]
В январе 1606 года, во время первого заседания парламента после заговора, был принят Акт о праздновании 5 ноября 1605 года , сделавший службы, посвященные этому событию, ежегодной чертой английской жизни; [171] Акт оставался в силе до 1859 года . [172] Традиция отмечать этот день звоном церковных колоколов и кострами началась вскоре после раскрытия заговора, и фейерверки были включены в некоторые из самых ранних празднований. [171] В Британии 5 ноября по-разному называют Ночью костров, Ночью фейерверков или Ночью Гая Фокса . [172]
5 ноября фейерверки и вечеринки у костров обычны по всей Британии. [172] Традиционно в недели, предшествующие 5-му числу, дети делали «парней» — чучела , предположительно Фокса — обычно из старой одежды, набитой газетами, и снабженной гротескной маской, чтобы сжигать на кострах. Эти «парни» выставлялись для сбора денег на фейерверки, хотя этот обычай стал менее распространенным. [173] Слово «парень » в 19 веке, таким образом, стало означать странно одетого человека, а в 20 и 21 веках — любого мужчину. [172]
Помните, помните
Пятое ноября,
Пороховую измену и заговор;
Ибо я не вижу причин,
По которым Пороховая измена
Когда-либо должна быть забыта.
Детский стишок [174]
По словам биографа Эстер Форбс , День Гая Фокса в дореволюционных американских колониях был очень популярным праздником. В Бостоне пирушка в « Ночь папы » приобрела антиавторитарный оттенок и часто становилась настолько опасной, что многие не решались выходить из своих домов. [175]
В программе ITV 2005 года «Пороховой заговор: Взрыв легенды» была построена и разрушена полноразмерная копия Палаты лордов с помощью бочек с порохом общим весом 1 тонна взрывчатки. Эксперимент проводился на испытательном полигоне Спейдадам, принадлежащем Advantica , и продемонстрировал, что взрыв — если бы порох был в хорошем состоянии — убил бы всех, кто находился в здании. [176] Мощность взрыва была такова, что из бетонных стен глубиной 7 футов (2,1 м), составляющих подвал (копирующих то, как, согласно архивам, были построены стены старой Палаты лордов), торцевой стены, где были размещены бочки, под троном, были превращены в щебень, а прилегающие уцелевшие части стены были отброшены. Часть головы чучела, представляющего короля Якова, которая была помещена на трон внутри камеры, была найдена на значительном расстоянии от ее первоначального местоположения. Согласно выводам программы, никто в радиусе 330 футов (100 м) от взрыва не мог выжить, а все витражи в Вестминстерском аббатстве разбились бы вдребезги. Взрыв был бы виден за много миль и слышен еще дальше. Даже если бы взорвалась только половина пороха — к чему Фоукс, по-видимому, был готов — все в Палате лордов погибли бы мгновенно. [176]
Программа также опровергла утверждения о том, что ухудшение качества пороха могло бы предотвратить взрыв. Часть преднамеренно испорченного пороха, настолько низкого качества, что он был непригоден для использования в огнестрельном оружии, все равно создала большой взрыв. Воздействие даже испорченного пороха было бы усилено его содержанием в деревянных бочках. Сжатие создало бы эффект пушки, при котором порох сначала взорвался бы из верхней части ствола, а затем, миллисекундой позже, вылетел бы наружу. Расчеты показали, что Фоукс, который был искусен в использовании пороха, использовал вдвое больше необходимого количества. [177]
Примечания
Сноски
Библиография
