Филипп Меланхтон [а] (урожденный Филипп Шварцердт ; [б] 16 февраля 1497 — 19 апреля 1560) был немецким лютеранским реформатором , сотрудником Мартина Лютера , первого систематического богослова протестантской Реформации , интеллектуального лидера лютеранской Реформации и влиятельный разработчик образовательных систем.
Он стоит рядом с Лютером и Жаном Кальвином как реформатор, богослов и форматор протестантизма . [1]
Меланхтон родился в Бадене в 1497 году. Он получил образование в Гейдельбергском и Тюбингенском университетах , а затем преподавал греческий язык и изучение Библии.
Он встретил Лютера в 1518 году и начал с ним сотрудничество на всю жизнь. Лютер, Меланхтон и многие другие работали над реформированием католической церкви, что в конечном итоге привело к созданию протестантской церкви. Он провел множество реформ в школьном и университетском образовании в Саксонии, которые стали образцом для других стран.
Меланхтон опубликовал «Локи коммуны» в 1521 году и Аугсбургское исповедание в 1530 году. После смерти Лютера он стал главой Реформации в Германии до своей смерти в 1560 году.
Меланхтон и Лютер были привержены следованию за Христом , но видели множество проблем внутри католической церкви . Они осудили то, что, по их мнению, было преувеличенным культом святых и тем, что они считали принуждением совести в таинстве покаяния ( исповеди и отпущения грехов). Они считали, что это не может дать уверенности в спасении; вместо этого они утверждали оправдание верой . Оба отвергли учение о пресуществлении , т.е. о том, что хлеб и вино Евхаристии превращаются Святым Духом в плоть и кровь Христа . Однако они утверждали, что Тело и Кровь Христа вместе с элементами хлеба и вина присутствуют в таинстве Вечери Господней . Этот лютеранский взгляд на сакраментальный союз контрастирует с пониманием католической церкви, согласно которому хлеб и вино перестают быть хлебом и вином при их освящении (сохраняя при этом внешний вид того и другого).
Меланхтон сделал различие между законом и Евангелием основой евангелического лютеранства. Он использовал термины «закон» и «евангелие» как взаимозаменяемые для обозначения повелений Бога как в Ветхом, так и в Новом Завете.
Он родился Филипп Шварцердт 16 февраля 1497 года в Бреттене , где его отец Георг Шварцердт (1459–1508) был оружейником у Филиппа, пфальцграфа Рейнского . [2] Его матерью была Барбара Рейтер (1476/77-1529). Бреттен был сожжен в 1689 году французскими войсками во время войны за Пфальцское наследство . Городской Меланхтонхаус был построен на его месте в 1897 году.
В 1507 году его отправили в латинскую школу в Пфорцхайме , где ректор Георг Зимлер из Вимпфена познакомил его с латинскими и греческими поэтами и с Аристотелем . На него повлиял его двоюродный дедушка Иоганн Рейхлин , гуманист эпохи Возрождения , который предложил Филиппу последовать обычаю, распространенному среди гуманистов того времени, и изменить свою фамилию с «Шварцердт» (буквально «черная земля») на греческий эквивалент «Меланхтон». (Μελάγχθων). [3]
Филиппу было 11 лет в 1508 году, когда его дед (ум. 17 октября) и отец (ум. 27 октября) умерли с разницей в одиннадцать дней. [4] Он и его брат были доставлены в Пфорцхайм , чтобы жить с его бабушкой по материнской линии, Элизабет Рейтер, сестрой Рейхлина. [5]
В следующем году он поступил в Гейдельбергский университет , где изучал философию , риторику и астрономию / астрологию , и стал известен как знаток греческой мысли. [6] Отказавшись от степени магистра в 1512 году по причине молодости, он отправился в Тюбинген , где продолжил гуманистические исследования, но также работал над юриспруденцией , математикой и медициной . [7] Там его также обучал техническим аспектам астрологии Йоханнес Штеффлер . [8]
Получив степень магистра в 1516 году, он начал изучать богословие . Под влиянием Рейхлина, Эразма и других он пришел к убеждению, что истинное христианство представляет собой нечто иное, чем схоластическое богословие , преподаваемое в университете. Он стал конвентором (раскаявшимся) в контубернии и обучал молодых ученых. Он также читал лекции по ораторскому искусству, Вергилию и Ливию .
Его первые публикации включали ряд стихотворений в сборнике под редакцией Якоба Вимпфелинга ( ок. 1511 ), [9] предисловие к Epistolae clarorum virorum Рейхлина (1514), издание Теренция (1516) и книгу греческой грамматики (1516). 1518).
Уже признанный реформатором, он встретил сопротивление в Тюбингене. Он принял вызов в Виттенбергский университет от Мартина Лютера по рекомендации своего двоюродного дедушки и стал там профессором греческого языка в 1518 году в возрасте 21 года. [10] Он изучал Священные Писания , особенно Павла , и евангелическое учение . . Он присутствовал на диспуте в Лейпциге (1519 г.) в качестве зрителя, но участвовал со своими комментариями. После того, как его взгляды подверглись нападкам со стороны Иоганна Экка , он ответил, основываясь на авторитете Священного Писания, в своей книге «Защита против Йоханнема Эккиума» (Виттенберг, 1519 г.).
После лекций по Евангелию от Матфея и Послания к Римлянам , а также исследований учения Павла, ему была присвоена степень бакалавра богословия и переведены на богословский факультет. [11] Он женился на Катарине Крапп (de:Katharina Melanchthon), (1497-1557), дочери мэра Виттенберга , 25 ноября 1520 года . [12] У них было четверо детей: Анна, Филипп, Георг и Магдалина. [4]
В начале 1521 года Меланхтон защищал Лютера в его книге «Дидими Фавентини против Томама Плацентинума в защиту речи М. Лютеро» (Виттенберг, nd). Он утверждал, что Лютер отвергал только папскую и церковную практику, противоречащую Священному Писанию. [13] Но пока Лютер отсутствовал в замке Вартбург , во время волнений, вызванных пророками Цвикау , Меланхтон колебался. [ нужна цитата ]
Появление книги Меланхтона Loci communes rerum theologicarum seu hipotyposes theologicae (Виттенберг и Базель , 1521 г.) имело впоследствии важное значение для Реформации. Меланхтон обсудил «ведущие мысли» Послания Павла к римлянам и использовал эту платформу для представления новой доктрины христианства; тот, где вера в Бога была важнее добрых дел. Loci communs способствовали постепенному росту лютеранской схоластической традиции, и более поздние богословы Мартин Хемниц , [c] Матиас Хаффенреффер и Леонард Хаттер расширили ее. [14] Меланхтон продолжал читать лекции по классике.
Во время путешествия в 1524 году в свой родной город он встретил папского легата кардинала Лоренцо Кампеджио , который пытался отвлечь его от дела Лютера. [15] В своем « Unterricht der Visitatorn an die Pfarherrn im Kurfürstentum zu Sachssen» (1528) Меланхтон представил евангелическое учение о спасении, а также правила для церквей и школ.
В 1529 году Меланхтон сопровождал курфюрста на сейм в Шпейере . Его надежды убедить Священную Римскую империю признать Реформацию не оправдались. Дружеское отношение к швейцарцам в Сейме позже он изменил, назвав учение Хулдриха Цвингли о Вечере Господней «нечестивой догмой ». [ нужна цитата ]
.JPG/1280px-Hans_Holbein_the_Younger_-_Philipp_Melanchthon_(Lower_Saxony_State_Museum).JPG)
Сочинение, ныне известное как Аугсбургское исповедание, было представлено на Аугсбургском сейме в 1530 году и стало, пожалуй, самым значительным документом протестантской Реформации .
Хотя признание было основано на статьях Лютера о Марбурге и Швабахе , в основном оно было работой Меланхтона; хотя оба реформатора обычно считали его единым изложением доктрины, Лютер не скрывал своего недовольства его иреническим тоном. Действительно, некоторые критиковали поведение Меланхтона на сейме как не соответствующее принципу, который он продвигал, подразумевая, что вера в истинность его дела логически должна была вдохновить Меланхтона занять более твердую и достойную позицию. [ нужна цитация ] Другие отмечают, что он не стремился к роли политического лидера, предполагая, что ему, похоже, не хватало необходимой энергии и решимости для такой роли, и, возможно, он просто был тусклым судьей человеческой природы. [ нужна цитата ]
Меланхтон представлял Лютера на конференции, поскольку Лютеру было запрещено присутствовать. Карл V созвал Аугсбургский сейм, чтобы объединить религиозные группы перед лицом потенциальной войны с Османской империей. Однако, несмотря на все усилия и попытки компромисса, примирения между католиками и лютеранами не произошло. [16]
После обсуждения исповедания и официального ответа было подготовлено Папское опровержение Аугсбургского исповедания . Меланхтон написал на это ответ, который стал известен как « Апология Аугсбургского исповедания» .
Затем Меланхтон погрузился в сравнительное спокойствие своей академической и литературной деятельности. Его самой важной богословской работой этого периода были « Комментарии к Epistolam Pauli ad Romanos» (Виттенберг, 1532 г.), примечательные тем, что они представили идею о том, что «быть оправданным» означает «быть признанным справедливым», тогда как «Апология» помещала рядом значения слов «быть справедливым» и «быть справедливым». [ нужна цитата ] Растущая слава Меланхтона дала повод для престижных приглашений в Тюбинген (сентябрь 1534 г.), Францию и Англию, но соображения курфюрста [ нужна цитата ] заставили его отказаться от них.
В 1540 году он выпустил переработанное издание « Вариата» , подписанное Жаном Кальвином . Основное различие заключается в подходе к пресуществлению в Вечере Господней. Многие лютеранские церкви указывают, что они присоединяются к «Неизменному Аугсбургскому исповеданию», а не к Вариате.
Меланхтон сыграл важную роль в дискуссиях относительно Вечери Господней, которые начались в 1531 году. [ нужна ссылка ] Он одобрил Виттенбергское соглашение Буцера и обсудил этот вопрос с Буцером в Касселе в 1534 году. [ нужна ссылка ] Он работал над достижением соглашения по этому поводу вопрос, поскольку его патристические исследования и Диалог (1530 г.) Иоганна Эколампадия заставили его усомниться в правильности учения Лютера. [ нужна цитата ]
Смерть Цвингли и изменение политической ситуации изменили его прежнюю позицию в отношении союза. Буцер не зашел так далеко, чтобы вместе с Лютером поверить в то, что истинное тело Христа в Вечере Господней искусано зубами, но признал приношение тела и крови в символах хлеба и вина. Меланхтон обсуждал взгляды Буцера с приверженцем Лютера, но сам Лютер не согласился на завуалирование спора . [ нужна цитата ] Отношения Меланхтона с Лютером не были изменены его посреднической работой, хотя какое-то время Лютер подозревал, что Меланхтон был «почти того же мнения, что и Цвингли». [17]
Во время своего пребывания в Тюбингене в 1536 году Меланхтон подвергся резкой критике со стороны Кордата , проповедника из Нимека , поскольку он учил, что для спасения необходимы дела. Во втором издании своих «Локусов» (1535 г.) он отказался от своей прежней строгой доктрины детерминизма и вместо этого учил тому, что он называл синергизмом . Он отверг критику Кордата в письме к Лютеру и другим своим коллегам, заявив, что он никогда не отступал от их общего учения по этому вопросу и в «Антиномическом споре » 1537 года Меланхтон находился в гармонии с Лютером. [17]
_and-or_Workshop_-_Portrait_of_Philip_Melanchton.jpg/1280px-Lucas_Cranach_(I)_and-or_Workshop_-_Portrait_of_Philip_Melanchton.jpg)
Меланхтон столкнулся с разногласиями по поводу Промежуточных периодов и Адиафоры (1547 г.). Он отверг Аугсбургский временный режим , который хотел навязать император . [ нужна цитата ] Во время переговоров относительно Лейпцигского временного соглашения он пошел на спорные уступки. [ нужна цитата ] Соглашаясь с различными католическими обычаями, Меланхтон придерживался мнения, что они являются адиафорами , если ничего не меняется в чистом учении и таинствах, которые установил Иисус . [ нужна цитата ] Однако он проигнорировал позицию, согласно которой уступки, сделанные при таких обстоятельствах, следует рассматривать как отрицание евангелических убеждений. [18]
Позже Меланхтон пожалел о своих действиях. [ нужна цитата ]
После смерти Лютера многие стали воспринимать его как «теологического лидера немецкой Реформации» [19], хотя гнесио-лютеране во главе с Матиасом Флацием обвиняли его и его последователей в ереси и отступничестве . Меланхтон вынес обвинения терпеливо, с достоинством и самообладанием. [18]
В своем споре об оправдании с Андреасом Осиандером Меланхтон удовлетворил все стороны. Он также участвовал в полемике со Станкаро , который считал, что Христос был нашим оправданием только по Его человеческой природе. [18]
В 1552 году курфюрст Саксонии заявил, что готов послать депутатов на собор, который будет созван в Тренте , но только при условии, что протестанты будут принимать участие в дискуссиях и что Папа не будет считаться председательствующим и судить. Частично это заявление произошло по совету Меланхтона. Поскольку было решено послать признание Тренту, Меланхтон составил Confessio Saxonica, повторение Аугсбургского исповедания, в котором более подробно обсуждались вопросы разногласий с Римом. По пути в Трент в Дрездене в марте 1552 года он увидел военные приготовления Мориса Саксонского и, достигнув Нюрнберга , вернулся в Виттенберг, так как Морис восстал против императора. После его возвращения положение протестантов стало более благоприятным, особенно после Аугсбургского мира (1555 г.). Однако с этого времени трудности Меланхтона возросли. [18]
Последние годы его жизни были омрачены спорами о Времени и вновь начавшимся спором о Вечере Господней. Когда в Лейпцигском переходном периоде появилось заявление «добрые дела необходимы для спасения», в 1551 году его лютеранские противники напали на Георга Майора , друга и ученика Меланхтона. Меланхтон вообще отказался от этой формулы, видя, как легко ее можно понять неправильно. [18]
Его оппоненты продолжали идти против него, обвиняя его в синергизме и цвинглианстве . На коллоквиуме в Вормсе в 1557 году, на котором он неохотно присутствовал, сторонники Флация и саксонские богословы пытались унизить его как еретика. Меланхтон настойчиво добивался мира в церкви, предложив созвать синод евангелической партии и составив Франкфуртский перерыв, который он позже защищал от нападок. [18]
Споры о Вечере Господней ожесточили последние годы его жизни. Возобновление этого спора было связано с растущим признанием кальвинистской доктрины и ее влиянием на Германию. Он никогда не соглашался с этим, и личное присутствие и самопринесение Христа в Вечере Господней было для него особенно важно, хотя он и не указывал определенно, какое отношение к этому имеют тело и кровь. Хотя он и отвергал физический акт жевания , он, тем не менее, предполагал реальное присутствие тела Христова и, следовательно, также реальное самопринесение. Он также отличался от Кальвина в том, что подчеркивал связь Вечери Господней с оправданием. [20]
Меланхтон довольно критически относился к любому почитанию святых , но оставил положительные комментарии о Марии .
В своих «Аннотациях к Евангелии » он написал исследование Луки 2:52 и обсудил веру Марии. Он отметил, что «она все хранила в своем сердце», что для него было призывом к церкви последовать ее примеру. [21] [22] Он считал, что Мария проявила халатность, когда потеряла сына в храме, но она не согрешила. [22] Он также считал, что Мария была зачата с первородным грехом, как и любой другой человек, но она была избавлена от его последствий. Таким образом, он выступал против праздника Непорочного зачатия , который в то время не был догмой, но отмечался в нескольких городах и был одобрен Базельским собором в 1439 году . изобретение монахов. [21] Он видел в Марии олицетворение (Типус) церкви и полагал, что в Магнификате Мария говорила от имени всей церкви. Стоя под крестом, Мария страдала, как никто другой человек; как таковой, он считал, что христиане должны объединиться с ней под крестом, чтобы стать подобными Христу. [21]
Читая лекции по Librorum de judiciis astrologicis Птолемея в 1535—1536 годах, Меланхтон выразил студентам свой интерес к греческой математике , астрономии и астрологии . Он считал, что у целеустремлённого Бога были причины показывать кометы и затмения . [24] Он был первым, кто напечатал перефразированное издание « Тетрабиблоса» Птолемея в Базеле в 1554 году. [25] Натурфилософия , по его мнению, была напрямую связана с Провидением , точкой зрения, которая оказала влияние на изменение учебной программы после протестантской Реформации . в Германии. [26] В период 1536-1539 годов он участвовал в трех академических нововведениях: восстановлении Виттенберга по протестантскому образцу, реорганизации в Тюбингене и основании Лейпцигского университета . [27]
Прежде чем эти богословские разногласия были улажены, Меланхтон умер. Всего за несколько дней до смерти он написал записку, в которой объяснил, почему не боится смерти. На левой стороне записки были слова: «Вы избавитесь от грехов и освободитесь от злобы и ярости богословов»; справа: «Ты пойдешь к свету, увидишь Бога, взглянешь на Его Сына, познаешь те чудесные тайны, которые ты не смог понять в этой жизни». Непосредственной причиной смерти стала сильная простуда, которой он заразился во время путешествия в Лейпциг в марте 1560 года, за которой последовала лихорадка, которая поглотила его силы, хотя его тело уже было ослаблено. [28] Он был объявлен мертвым 19 апреля 1560 года. [29] Его тело было похоронено рядом с телом Лютера в Шлосскирхе в Виттенберге . [28]
В последние минуты жизни Меланхтона он продолжал беспокоиться о запустении церкви. Он постоянно молился и слушал отрывки из Священного Писания. Для него особенно важны были слова Иоанна 1:11-12 : «Свои не приняли Его; но тем, кто принял Его, дал власть стать сынами Божиими». Когда Каспар Пойсер , его зять, спросил его, хочет ли он чего-нибудь, он ответил: «Ничего, кроме рая».
Его память отмечается в календаре Святых Лютеранской церкви - Синода Миссури 16 февраля, в день его рождения, и в календаре Евангелическо-лютеранской церкви в Америке 25 июня, в день представления Аугсбургского исповедания . [ нужна цитата ]
Значение Меланхтона для Реформации заключалось главным образом в том, что он систематизировал идеи Лютера, публично защищал их и положил в основу религиозного образования. Можно сказать, что эти две фигуры, дополняя друг друга, гармонично достигли результатов Реформации. Лютер побудил Меланхтона работать на благо Реформации; его собственные наклонности удержали бы его в академических кругах. Без влияния Лютера он мог бы стать «вторым Эразмом», хотя у него был глубокий религиозный интерес к Реформации. В то время как Лютер разбрасывал искры среди людей, Меланхтон пользовался симпатией образованных людей и ученых. И сила веры Лютера, и спокойствие, воздержанность и миролюбие Меланхтона сыграли свою роль в успехе движения. [28]
Оба осознавали свою взаимную позицию и считали ее «божественной необходимостью». Меланхтон писал в 1520 году: «Я лучше умру, чем буду отделен от Лютера», которого он также сравнил с Илией и назвал его «человеком, полным Святого Духа ». Несмотря на натянутые отношения между ними в последние годы жизни Лютера, Меланхтон сказал после смерти Лютера: «Мёртв всадник и колесница Израиля, которые правили церковью в эту последнюю эпоху мира!» [28]
В предисловии к «Колоссеркомментару» Меланхтона (1529 г.) Лютер писал: «Мне приходилось сражаться с чернью и дьяволами , по этой причине мои книги очень воинственны. Я грубый пионер, который должен проложить дорогу; но мастер Филипп идет мягко и кротко, сеет и поливает от души, ибо Бог дарами обильно наделил его». Лютер также похвалил пересмотренные «Локи» Меланхтона и назвал его «божественным инструментом, который достиг самого лучшего в области богословия, к великой ярости дьявола и его паршивого племени». Лютер никогда не выступал прямо против Меланхтона. [28] Как бы часто он ни был недоволен действиями Меланхтона, он ни разу не произнес ни слова против его частного характера, хотя Меланхтон иногда выказывал недоверие к Лютеру. [28] В письме Карловицу перед Аугсбургским сеймом он протестовал против того, что Лютер с его вспыльчивым характером оказывал на него лично унизительное давление.
Различие между Лютером и Меланхтоном хорошо видно в письмах Лютера последнему (июнь 1530 г.): [28]
Для вашего великого беспокойства, из-за которого вы ослабеваете, я — сердечный враг; ибо дело не наше. Это ваша философия, а не ваше богословие, которая вас так мучает, - как будто вы могли бы добиться чего-либо своими бесполезными тревогами. Что касается общественного дела, то я вполне доволен и удовлетворен; ибо я знаю, что это правильно и истинно, и, более того, это дело Христа и Самого Бога. По этой причине я всего лишь зритель. Если мы падем, падет и Христос; а если он падет, то я скорее паду со Христом, чем буду стоять с императором. [30]
Работа Меланхтона как реформатора отличалась умеренностью, добросовестностью, осторожностью и миролюбием; однако иногда говорили, что этими качествами являются лишь отсутствие решительности, последовательности и смелости. Его главным приоритетом было благополучие общины и спокойное развитие церкви.
Меланхтон имел врожденное отвращение к ссорам и раздорам; тем не менее, часто он был очень раздражителен. Его иренический характер часто заставлял его приспосабливаться к взглядам других, как можно видеть из его переписки с Эразмом и из его общественного отношения со времени Аугсбургского сейма до Временного периода. Говорят, что не просто личное стремление к миру, а его консервативная религиозная натура руководила им в его действиях по примирению. Он никогда не мог забыть, что его отец на смертном одре умолял его семью «никогда не покидать церковь». Он относился к истории церкви с таким благоговением и благоговением, что ему было гораздо труднее, чем Лютеру, довольствоваться мыслью о невозможности примирения с католической церковью. Он подчеркивал авторитет отцов церкви , не только Августина , но и греческих отцов . [31]
Его позиция в вопросах богослужения была консервативной , а во время Лейпского периода Кордатус и Шенк даже называли его криптокатоликом. Он не искал примирения с католицизмом ценой чистого учения. Он придавал больше значения внешнему виду и организации Церкви, чем Лютер, как видно из его трактовки «доктрины церкви». Идеальная концепция церкви, которую он выразил в «Лоциях» в 1535 году, позже потеряла свою значимость, когда он начал подчеркивать концепцию истинной видимой церкви, какой ее можно найти среди протестантов.
Он считал, что отношение церкви к Богу заключается в том, что церковь выполняет божественную должность служения Евангелия. Всеобщее священство было для Меланхтона, как и для Лютера, не принципом церковной конституции, а чисто религиозным принципом. В соответствии с этой идеей он старался сохранить традиционную церковную конституцию и управление, включая епископов. Однако он не хотел, чтобы церковь была совершенно независимой от государства, а, скорее, в согласии с Лютером, считал долгом светских властей защищать религию и церковь. Он рассматривал консистории как церковные суды, которые, следовательно, должны состоять из духовных и светских судей, поскольку он считал, что официальная власть церкви принадлежит не особому классу священников, а скорее всему собранию, которое должно быть представлено, следовательно, не только священнослужители, но и миряне. Защищая церковное единство, он не упускал из виду различия в доктринах ради общих практических задач. [31]
Чем старше он становился, тем меньше он различал Евангелие как возвещение воли Божией и правильное учение как человеческое познание его. Он старался сохранить единство доктрины с помощью богословских формул союза, но они были максимально широкими и ограничивались потребностями практической религии. [31]
Как учёный Меланхтон олицетворял духовную культуру своего времени. Его письмо было простым и ясным; его пособия, пусть и не всегда оригинальные, быстро внедрялись в школы и сохраняли свое место более века. Для него знание существовало только для службы нравственного и религиозного воспитания, и поэтому учитель Германии подготовил путь религиозной мысли Реформации. Он был важной фигурой в движении, известном как христианский гуманизм , которое оказало длительное влияние на научную жизнь в Германии. [31]
Меланхтон написал множество трактатов об образовании и обучении, в которых изложены некоторые из его взглядов на основу, метод и цель реформированного образования. В своей «Книге посещений» Меланхтон излагает школьный план, который рекомендует школам преподавать только латынь. Он предлагает разделить детей на три отдельные группы: дети, которые учатся читать, дети, которые умеют читать и готовы изучать грамматику, и дети, которые хорошо обучены грамматике и синтаксису. [32] Меланхтон также считал, что дисциплинарная система классических «семи свободных искусств» и наук, изучаемых на высших факультетах, не может охватить новые революционные открытия эпохи ни с точки зрения содержания, ни с точки зрения метода. Он расширил традиционную категоризацию науки в нескольких направлениях, включив в свою систему научных дисциплин не только историю, географию и поэзию, но и новые естественные науки. [ нужна цитата ]
Как теолог, его сила заключалась в сборе и систематизации идей других, особенно Лютера, с целью обучения. Он придерживался практики, не обращал внимания на связь частей, а его места были в виде отдельных абзацев. Его гуманистический образ мышления лег в основу его богословия, так что он признавал моральные и религиозные истины вне христианства и приводил христианскую истину в более тесный контакт с ними, чтобы стать посредником между христианским откровением и древней философией . [31]
Взгляды Меланхтона отличались от взглядов Лютера лишь некоторыми модификациями идей. Меланхтон рассматривал закон не только как коррелят Евангелия, но и как неизменный порядок духовного мира, основанный на самом Боге. Он перевел точку зрения Лютера на искупление на точку зрения юридического удовлетворения. Он не сосредоточивал внимание на мистицизме, пронизывающем богословие Лютера, но подчеркивал этические и интеллектуальные элементы. [31]
Отказавшись от детерминизма и абсолютного предопределения и приписав человечеству известную моральную свободу, он попытался выяснить долю свободной воли в обращении, назвав три причины, совпадающие в деле обращения, — Слово , Дух и человеческую волю. который был не пассивен, а сопротивлялся собственной слабости. После 1548 года он использовал определение свободы, данное Эразмом, как «способность подчиняться благодати ». [31]
Разделив веру на знание, согласие и доверие, он поставил участие сердца после участия интеллекта, что породило точку зрения позднейшей ортодоксии о том, что установление и принятие чистого учения должно предшествовать личному отношению веры. . Его концепция веры соответствовала его взгляду на то, что Церковь есть сообщество тех, кто придерживается истинной веры, и что ее видимое существование зависит от согласия ее невозрожденных членов с ее учением. [33]
Учению Меланхтона о Вечере Господней недоставало мистицизма веры, с помощью которого Лютер соединял чувственные элементы и сверхчувственные реальности. Однако это требовало их формального различия. [34]
Развитие верований Меланхтона можно увидеть из истории локусов . Первоначально он намеревался развить ведущие идеи, представляющие евангелическую концепцию спасения, а более поздние издания приблизились к замыслу учебника догматов. Сначала он настаивал на необходимости всякого мероприятия, отвергал философию Аристотеля и не разработал до конца своего учения о таинствах. В 1535 году он впервые рассмотрел учение о Боге и Троице ; он отверг доктрину необходимости каждого события и назвал свободную волю сопутствующей причиной обращения. Доктрина оправдания получила судебную форму, а необходимость добрых дел была подчеркнута в интересах моральной дисциплины. Последние издания отличаются от предыдущих тем, что большое внимание уделяется теоретическому и рациональному элементу. [34]
В этике он сохранил и обновил традицию древней морали и представлял протестантское мировоззрение. Его книги о морали были в основном взяты из классики и находились под влиянием не столько Аристотеля, сколько Цицерона . Его основными произведениями в этом направлении были «Пролегомены» к «De officiis» Цицерона (1525 г.); Enarrationes librorum Ethicorum Aristotelis (1529 г.); Epitome philosophiaemoralis (1538 г.); и Ethicae doctrinae elementa (1550 г.). [34]
В своем «Epitome philosophiaemoralis» он рассматривает отношение философии к закону Божьему и Евангелию. Моральные принципы познаваемы в свете разума . Меланхтон называет их законом Божьим, а то, что Бог наделил человеческую природу, то и законом природы. Добродетельные язычники еще не развили идеи первородного греха и грехопадения, или падшего аспекта самой человеческой природы, и поэтому не могли сформулировать или объяснить, почему люди не всегда действуют добродетельно. Если бы добродетель была истинным законом человеческой природы (положенным туда самим Богом), то свет разума мог бы быть затемнен только грехом. [35] Закон откровения, необходимый из-за греха , отличается от закона естественного только большей полнотой и ясностью. Основной порядок нравственной жизни может быть постигнут и разумом; поэтому нельзя пренебрегать развитием моральной философии на основе естественных принципов. Поэтому Меланхтон не делал резкого различия между естественной и откровенной моралью. [34]
Его вклад в христианскую этику в собственном смысле можно увидеть в Аугсбургском исповедании и его апологии, а также в его « Локусах» , где он вслед за Лютером изобразил протестантский идеал жизни, свободное осуществление божественного закона личностью, благословленной в верой и наполнены духом Божьим. [34]
Формулировка Меланхтоном авторитета Священного Писания на какое-то время стала нормой. Принцип его герменевтики выражен в его словах: «Всякий богослов и верный толкователь небесного учения должен обязательно быть сначала грамматиком, затем диалектиком и , наконец, свидетелем». Под «грамматиком» он имел в виду филолога , знатока истории , археологии и древней географии . Что касается метода интерпретации, он настаивал на единстве смысла и буквальном смысле в отличие от четырех чувств схоластики. Далее он заявил, что все, что ищут в словах Священного Писания, помимо буквального смысла, является лишь догматическим или практическим применением. [34]
Его комментарии полны теологического и практического содержания, подтверждающие доктрины Реформации. Наиболее важными являются книги Бытия , Притчей , Даниила , Псалмов , Послания к Римлянам (отредактированные в 1522 году против его воли Лютером), Колоссянам (1527) и Иоанну (1523). Меланхтон работал с Лютером над его переводом Библии, и обе книги Маккавеев в Библии Лютера приписываются ему. Латинская Библия, опубликованная в 1529 году в Виттенберге , считается совместной работой Меланхтона и Лютера. [34]
Влияние Меланхтона в историческом богословии ощущалось вплоть до XVII века, особенно в методе трактовки церковной истории в связи с политической историей . Это была первая протестантская попытка изложить историю догмы как с Sententiae veterum aliquot patrum de caena domini (1530 г.), так и с De ecclesia et auctoritate verbi Dei (1539 г.). [34]
Меланхтон оказал широкое влияние на гомилетику и считался в протестантской церкви автором методического стиля проповеди. Он держался в стороне от догматизации и риторики в Annotationes in Evangelia (1544 г.), Conciones в Evangelium Matthaei (1558 г.) и в своих немецких проповедях, подготовленных для Георга Ангальтского. Он никогда не проповедовал с кафедры, и его проповеди на латыни (Postilla) были подготовлены для венгерских студентов Виттенберга, которые не понимали немецкого языка.
В 1548 году он опубликовал «Историю жизни и деяний Лютера» . В эту книгу он включил изображение Лютера, прибивающего 95 тезисов к дверям замковой церкви в Виттенберге. Однако в то время он не встречался с Лютером, и сам Лютер никогда не упоминал об этом событии. [36]
Меланхтон также выпустил первую протестантскую работу по методу теологического изучения, а также свой Catechesis puerilis (1532 г.), религиозное руководство для младших школьников, и немецкий катехизис (1549 г.). [34]
Как филолог и педагог Меланхтон был духовным наследником южногерманских гуманистов, таких как Рейхлин , Якоб Вимпфелинг и Родольфус Агрикола , которые представляли этическую концепцию гуманитарных наук . Он рассматривал гуманитарные науки и классическое образование как пути не только к естественной и этической философии, но и к божественной философии. Античная классика рассматривалась как источник более чистого знания, а также лучшее средство воспитания молодежи как по красоте формы, так и по этическому содержанию. Своей деятельностью в учебных заведениях и составлением латинских и греческих грамматик и комментариев он стал основателем ученых школ евангелической Германии, сочетающих гуманистические и христианские идеалы. Влияние его философских сборников закончилось только с приходом к власти школы Лейбница - Вольфа . [37]
Он приехал в Виттенберг с намерением редактировать полное собрание сочинений Аристотеля и редактировал « Риторику» (1519 г.) и « Диалектику» (1520 г.). [38]
Он считал, что отношение философии к богословию характеризуется различием между Законом и Евангелием. Первый, как свет природы, врожден; оно также содержит элементы естественного познания Бога, которые, однако, были затемнены и ослаблены грехом. Поэтому новое провозглашение Закона через откровение стало необходимым и было представлено в Декалоге; и всякое право, в том числе и в форме натурфилософии, содержит лишь требования, тени; ее исполнение дается только в Евангелии, предмете достоверности в богословии, посредством которого и философские элементы познания — опыт, принципы разума и силлогизм — получают лишь свое окончательное подтверждение. Поскольку закон является божественным педагогом, ведущим ко Христу, философия, его толкователь, подчиняется откровенной истине как главному стандарту мнений и жизни. [38]
Он опубликовал De диалекта libri iv (1528 г.), Erotemata диалектики (1547 г.), Liber de anima (1540 г.), Initia doctrinae physicae (1549 г.) и Ethicae doctrinae elementa (1550 г.). [38]
Сохранились оригинальные портреты Меланхтона трех известных живописцев его времени — Ганса Гольбейна Младшего с одним вариантом в Королевской галерее Ганновера , Альбрехта Дюрера и Лукаса Кранаха Старшего . [38] Меланхтон описывался как карлик, уродливый и физически слабый, [39] хотя, как говорят, у него был яркий и сверкающий глаз, который сохранял свой цвет до дня его смерти. [38]
Он не ценил деньги и имущество; его гостеприимством часто злоупотребляли, так что его швабскому слуге иногда было трудно вести домашнее хозяйство. Его семейная жизнь была счастливой. Он называл свой дом «маленькой церковью Божией», всегда находил там покой и проявлял нежную заботу о жене и детях. Однажды французский учёный обнаружил, что он одной рукой качает колыбель, а в другой держит книгу. [38]
Его ближайшим другом был Иоахим Камерариус , которого он называл половиной своей души. Его обширная переписка представляет собой комментарий к его жизни. Он писал речи и научные трактаты для других, разрешая им использовать свои собственные подписи. Он признавал свои ошибки даже перед такими противниками, как Флаций , и был открыт для критики. Он придавал большое значение молитве, ежедневному размышлению над Библией и посещению общественных служб. [38]
{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link)
