Максимилиан I (22 марта 1459 – 12 января 1519) был королем римлян с 1486 года и императором Священной Римской империи с 1508 года до своей смерти в 1519 году. Он никогда не был коронован папой, так как поездка в Рим была заблокирована венецианцами . [ 2] Он провозгласил себя избранным императором в 1508 году ( папа Юлий II позже признал это) в Тренте , [3] [4] [5] тем самым нарушив давнюю традицию требования папской коронации для принятия императорского титула. Максимилиан был единственным выжившим сыном Фридриха III, императора Священной Римской империи , и Элеоноры Португальской . С момента своей коронации в качестве короля римлян в 1486 году он управлял двойным правительством, или Doppelregierung (с отдельным двором), со своим отцом до смерти Фридриха в 1493 году. [6] [7]
Максимилиан расширил влияние Дома Габсбургов посредством войны и своей женитьбы в 1477 году на Марии Бургундской , правительнице Бургундского государства , наследнице Карла Смелого , хотя он также потерял исконные земли своей семьи в сегодняшней Швейцарии из-за Швейцарской Конфедерации . Благодаря браку своего сына Филиппа Красивого с будущей королевой Иоанной Кастильской в 1496 году, Максимилиан помог основать династию Габсбургов в Испании , что позволило его внуку Карлу занять троны как Кастилии , так и Арагона . [8] Историк Томас А. Брэди-младший описывает его как «первого императора Священной Римской империи за 250 лет, который правил так же хорошо, как и царствовал», а также «самого способного королевского военачальника своего поколения». [9]
Прозванный «Coeur d'acier» («Стальное сердце») Оливье де ла Маршем и более поздними историками (либо как похвала за его мужество и воинские качества, либо как упрек за его безжалостность как воинственного правителя), [10] [11] Максимилиан вошел в общественное сознание, по крайней мере в немецкоязычном мире, как «последний рыцарь» ( der letzte Ritter ), особенно после того, как была опубликована одноименная поэма Анастасия Грюна (хотя прозвище, вероятно, существовало еще при жизни Максимилиана). [12] Ученые до сих пор обсуждают, был ли он действительно последним рыцарем (либо как идеализированный средневековый правитель, ведущий людей верхом, либо как мечтатель и злодей типа Дон Кихота ), или же первым принцем эпохи Возрождения — аморальным политиком-макиавеллистом, который привел свою семью «на европейскую вершину династической власти» в основном за счет займов. [13] [14]
Историки второй половины девятнадцатого века, такие как Леопольд фон Ранке, были склонны критиковать Максимилиана за то, что он ставил интересы своей династии выше интересов Германии, что препятствовало процессу объединения нации. С тех пор, как книга Германа Висфлекера « Кайзер Максимилиан I. Рейх, Австрия и Европа в эпоху Нового времени» (1971–1986) стала стандартной работой, появился гораздо более позитивный образ императора. Его считают по сути современным, новаторским правителем, который провел важные реформы и способствовал значительным культурным достижениям, даже если финансовая цена была тяжела для австрийцев, а его военная экспансия привела к гибели и страданиям десятков тысяч людей. [11] [15] [16]
Благодаря «беспрецедентной» программе создания имиджа, с помощью многих известных ученых и художников, при жизни император — «промоутер, координатор и главный двигатель, художественный импресарио и предприниматель с, казалось бы, безграничной энергией и энтузиазмом и неизменным вниманием к деталям» — создал для себя «виртуальное королевское Я» качества, которое историки называют «непревзойденным» или «доселе невообразимым». [17] [18] [19] [20] [21] К этому образу были добавлены новые слои работами более поздних художников в столетиях после его смерти, как в продолжение намеренно созданных образов, разработанных его программой, так и в развитие спонтанных источников и исследование реальных исторических событий, создавая то, что Элейн Теннант называет « Максимилианской индустрией ». [20] [22]
Максимилиан родился в Винер-Нойштадте 22 марта 1459 года. Его отец, Фридрих III, император Священной Римской империи , назвал его в честь малоизвестного святого, Максимилиана Тебесского , который, как считал Фридрих, однажды предупредил его во сне о надвигающейся опасности. В младенчестве он и его родители были осаждены в Вене Альбертом Австрийским . Один источник сообщает, что в самые мрачные дни осады молодой принц бродил по гарнизону замка, выпрашивая у слуг и воинов кусочки хлеба. [23] Он был любимым ребенком своей матери, чья личность была контрастом с его отцом (хотя, казалось, между матерью и сыном были проблемы в общении, так как она говорила по-португальски ). Как сообщается, она сказала Максимилиану: «Если бы я знала, сын мой, что ты станешь таким, как твой отец, я бы пожалела, что родила тебя для трона». Ее ранняя смерть еще больше подтолкнула его к миру мужчин, где человек в первую очередь вырастает воином, а не политиком. [24] [25]
Несмотря на усилия его отца Фридриха и его наставника Петера Энгельбрехта (которого Максимилиан презирал всю свою жизнь из-за его жестоких методов обучения, которые, по словам Куспиниана , только заставили Максимилиана ненавидеть науку), Максимилиан стал равнодушным, временами агрессивным учеником, который гораздо больше предпочитал физические упражнения, чем учёбу (хотя позже он заново откроет любовь к науке и культуре на своих собственных условиях, особенно во время своего пребывания в Бургундии, под влиянием Марии Бургундской). Хотя они оба оставались в хороших отношениях в целом, и император поощрял интерес Максимилиана к оружию и охоте, а также позволял ему посещать важные встречи, Фридрих был в ужасе от чрезмерного рвения своего единственного выжившего сына и наследника в рыцарских состязаниях, расточительности и особенно сильной склонности к вину, пирам и молодым женщинам, что стало очевидным во время их поездок в 1473–1474 годах. Несмотря на то, что он был еще очень молод, навыки и физическая привлекательность принца делали его центром внимания, куда бы он ни пошел. Хотя Фридрих запретил принцам Империи сражаться с Максимилианом на турнирах, Максимилиан дал себе необходимое разрешение при первой же возможности. Однако Фридрих не позволил ему участвовать в войне 1474 года против Бургундии и вместо этого поместил его под опеку епископа Аугсбурга. [27] [28] [29]
Герцог Бургундский, Карл Смелый , был главным политическим противником отца Максимилиана Фридриха III. Фридрих был обеспокоен экспансионистскими тенденциями Бургундии на западной границе своей Священной Римской империи , и, чтобы предотвратить военный конфликт, он попытался обеспечить брак единственной дочери Карла, Марии Бургундской, со своим сыном Максимилианом. После осады Нойса (1474–75) ему это удалось. [30]
Возможно, в качестве подготовки к своей миссии в Нидерландах, в 1476 году, в возрасте 17 лет, Максимилиан от имени своего отца, по-видимому, командовал военной кампанией против Венгрии — первый реальный опыт боя в его жизни (хотя командование, вероятно, было разделено с более опытными генералами). [31] [32]
Свадьба Максимилиана и Марии состоялась 19 августа 1477 года. [33]
,_f.12v_-_BL_Harley_MS_4425_(cropped).jpg/1280px-The_Lover_and_Dame_Oyseuse_outside_a_walled_garden_-_Roman_de_la_Rose_(c.1490-1500),_f.12v_-_BL_Harley_MS_4425_(cropped).jpg)
Жена Максимилиана унаследовала обширные бургундские владения во Франции и Нидерландах после смерти своего отца в битве при Нанси 5 января 1477 года.
Герцогство Бургундское также было заявлено французской короной по салическому праву , [35] причем Людовик XI Французский энергично отстаивал свои права с помощью военной силы. Максимилиан сразу же взялся за защиту владений своей жены. Без поддержки со стороны Империи и с пустой казной, оставшейся после кампаний Карла Смелого (Марии пришлось заложить свои драгоценности, чтобы получить ссуды), [36] он провел кампанию против французов в 1478–1479 годах и отвоевал Ле-Кенуа , Конде и Антуан . [37] Он разбил французские войска в битве при Гинегате , в современном Энгинегатте , 7 августа 1479 года. [38]
Несмотря на победу, Максимилиану пришлось отказаться от осады Теруанна и распустить свою армию, либо потому, что нидерландцы не хотели, чтобы он стал слишком сильным, либо потому, что его казна была пуста. Однако битва стала важной вехой в военной истории: бургундские пикинеры были предшественниками ландскнехтов , в то время как французская сторона извлекла из их потери импульс для военной реформы. [39]
По некоторым данным, брачный контракт Максимилиана и Марии предусматривал, что их дети станут их преемниками, но что пара не могла быть наследниками друг друга. Мария попыталась обойти это правило, пообещав передать территории в качестве подарка в случае ее смерти, но ее планы были сорваны. После смерти Марии в результате несчастного случая во время верховой езды 27 марта 1482 года недалеко от замка Вейнендейл целью Максимилиана теперь было закрепить за собой наследство своего сына и Марии, Филиппа Красивого . [41] По словам Хемерса и Сатча, первоначальный брачный контракт предусматривал, что Максимилиан не мог унаследовать ее бургундские земли, если у них были дети. [42] [43]
Победа при Гинегате сделала Максимилиана популярным, но как неопытный правитель он навредил себе политически, пытаясь централизовать власть, не уважая традиционные права и не консультируясь с соответствующими политическими органами. Бельгийский историк Эжен Дюшен отмечает, что эти годы были одними из самых печальных и бурных в истории страны, и, несмотря на свою последующую великую императорскую карьеру, Максимилиан, к сожалению, так и не смог компенсировать ошибки, которые он совершил в качестве регента в этот период. [44] [45] Некоторые из нидерландских провинций были враждебны Максимилиану, и в 1482 году они подписали договор с Людовиком XI в Аррасе , который заставил Максимилиана уступить Франш-Конте и Артуа французской короне. [35]
Они открыто восставали дважды в период 1482–1492 годов, пытаясь вернуть себе автономию, которой они пользовались при Марии. Фламандским мятежникам удалось захватить Филиппа и даже самого Максимилиана, но они освободили Максимилиана, когда вмешался Фридрих III. [46] [47] В 1489 году, обратив внимание на свои наследственные земли, он оставил Нижние страны в руках Альберта Саксонского , который оказался отличным выбором, так как был менее эмоционально предан Нижним странам и более гибок как политик, чем Максимилиан, а также был способным генералом. [48] К 1492 году восстания были полностью подавлены. Максимилиан отменил Великую привилегию и установил сильную герцогскую монархию, не тронутую партикуляризмом. Но он не стал повторно вводить централизующие указы Карла Смелого. С 1489 года (после его ухода) правительство под руководством Альберта Саксонского прилагало больше усилий для консультаций с представительными институтами и проявляло больше сдержанности в подчинении непокорных территорий. Знатные люди, которые ранее поддерживали восстания, вернулись в городские администрации. Генеральные штаты продолжали развиваться как регулярное место встреч центрального правительства. [49] [50]
Жесткое подавление восстаний имело объединяющий эффект, поскольку провинции перестали вести себя как отдельные образования, каждое из которых поддерживало своего лорда. [51] [52] Хельмут Кёнигсбергер полагает, что не непредсказуемое руководство Максимилиана, который был храбрым, но едва понимал Нидерланды, а стремление сословий к выживанию страны позволило бургундской монархии выжить. [53] Жан Беренджер и К. А. Симпсон утверждают, что Максимилиан, как одаренный военный лидер и организатор, действительно спас Нидерланды от Франции, хотя конфликт между сословиями и его личные амбиции привели к катастрофической ситуации в краткосрочной перспективе. [54] Питер Спаффорд полагает, что вторжение было предотвращено объединением сословий и Максимилиана, хотя стоимость войны, расточительная щедрость Максимилиана и интересы, навязываемые его немецкими банкирами, действительно привели к огромным расходам, в то время как доходы падали. [55] Йелле Хемерс комментирует, что Сословия прекратили свою поддержку молодого и амбициозного импресарио (директора) войны (который взял под личный контроль как военные, так и финансовые детали во время войны), потому что они знали, что после Гинегаты характер войны больше не был оборонительным. [a]
Максимилиану и его последователям удалось достичь выдающихся успехов в стабилизации ситуации, и в Генте, как и в Брюгге, сохранялась патовая ситуация, пока трагическая смерть Марии в 1482 году полностью не перевернула политический ландшафт во всей стране. [57] По словам Хемерса, хотя обвинение Виллема Зуте правительству Максимилиана было однобокой картиной, преувеличивавшей негативные моменты, а Регентский совет продемонстрировал многие из тех же проблем, Максимилиан и его последователи могли бы быть более благоразумными при рассмотрении жалоб своих оппонентов до того, как вопросы стали более серьезными. [58]
.jpg/1280px-Postcard_-_Bruges_Cranenburg_(Excelsior_Series_11,_No._51,_Albert_Sugg_a_Gand;_ca._1905).jpg)
Во время своего пребывания в Нидерландах он экспериментировал со всеми доступными видами военных моделей, сначала с городским ополчением и вассальными войсками, затем с компаниями французского образца, которые были слишком жесткими и дорогостоящими, и, наконец, с германскими наемниками (когда на сцену вышел Альберт Саксонский, они стали их главной силой). Жестокая эффективность германских наемников вместе с финансовой поддержкой городов за пределами Фландрии, таких как Антверпен, Амстердам, Мехелен и Брюссель, а также небольшой группой лояльных землевладельцев оказались решающими в окончательном триумфе бургундско-габсбургского режима. [58] [60] [61] Рецензируя работу французского историка Амабля Саблон дю Кораля « La Guerre, le prince et ses sujets». В книге «Финансы Нижней Страны Бургундии под предводительством Марии Бургундской и Максимилиана Австрийского» (1477–1493) Марк Бун отмечает, что описанная жестокость свидетельствует о ненасытной жадности Максимилиана и династии Габсбургов к экспансии и неспособности адаптироваться к местным традициям, в то время как Жан-Франсуа Лассальмони полагает, что процесс строительства нации (успешный, с введением общего налога) был удивительно похож на тот же процесс во Франции, включая нерешительность в работе с местными уровнями политического общества, за исключением того, что борьба была короче, и после 1494 года был достигнут мирный диалог между принцем и сословиями. [61] [62] Йелле Хемерс предполагает, что уровень насилия, связанный с подавлением восстаний, как его традиционно представляли, был преувеличен, и что большая часть насилия происходила в символической форме, но также предостерегает от тенденции рассматривать «центральное государство» в смысле современного государства. [58] [63]
Хотя предполагалось, что Максимилиан демонстрировал классовый менталитет, благоприятствовавший аристократам (современный историк, разделяющий эту точку зрения, — Кенигсбергер), [64] недавние исследования показывают, что, как свидетельствует судебный указ 1482 года (к этому моменту, до смерти Марии, угрозы его правлению, казалось, были устранены), среди прочего, он стремился продвигать «выскочек», которые были обязаны ему (часто либо функционеров, возвысившихся при Карле Смелом и затем доказавших свою лояльность Максимилиану, либо представителей торговой элиты), причем с пугающей скоростью для традиционной элиты. [65] [66] [67] После восстаний, касающихся аристократии, хотя Максимилиан наказал немногих смертью (в отличие от того, что он сам позже описал в Theuerdank ), их имущество было в значительной степени конфисковано, и они были заменены новым элитным классом, лояльным Габсбургам, среди которых были дворяне, которые были частью традиционного высшего дворянства, но возвысились до наднационального значения только в этот период. Наиболее важными из них были Иоганн III и Фридрих Эгмонтский , Энгельбрехт II Нассауский , Генрих Виттемский и братья Глимес-Бергенские . [68]
В начале 1486 года он отвоевал Мортень, Л'Эклюз, Оннекур и даже Теруан, но произошло то же самое, что и в 1479 году — у него не было финансовых ресурсов, чтобы использовать и сохранить свои достижения. Только в 1492 году, при стабильной внутренней ситуации, он смог отвоевать и удержать Франш-Конте и Аррас под предлогом того, что французы отказались от его дочери. [51] [73] В 1493 году Максимилиан и Карл VIII Французский подписали Санлисский договор , по которому Артуа и Франш-Конте вернулись под власть Бургундии, в то время как Пикардия была подтверждена как французское владение. Французы также продолжали удерживать герцогство Бургундское. Таким образом, большая часть Нидерландов (известная как Семнадцать провинций ) осталась в вотчине Габсбургов. [35]
8 января 1488 года, используя в качестве образца аналогичный французский ордонанс 1373 года, он вместе с Филиппом издал Ордонанс Адмиралтейства, который организовал Адмиралтейство как государственный институт и стремился централизовать морскую власть (это было отходом от политики Филиппа Доброго, чей ордонанс 1458 года пытался восстановить морской порядок путем децентрализации власти). [74] [75] Это было начало голландского флота , [76] [77] хотя изначально политика столкнулась с оппозицией и неблагоприятным политическим климатом, который улучшился только с назначением Филиппа Бургундского-Беверенского в 1491 году. [78] Постоянный флот оформился только после 1555 года под губернаторством его внучки Марии Венгерской. [79]
В 1493 году Фридрих III умер, и Максимилиан I стал фактическим лидером Священной Римской империи. Он решил передать власть 15-летнему Филиппу. [80] Во время пребывания в Нидерландах он заразился такими эмоциональными проблемами, что за исключением редких, необходимых случаев, он больше никогда не возвращался в страну после получения контроля. Когда сословия отправили делегацию, чтобы предложить ему регентство после смерти Филиппа в 1506 году, он избегал их в течение нескольких месяцев. [81] [82]
Будучи сюзереном, Максимилиан продолжал взаимодействовать с Нижними странами издалека. Правительства его сына и дочери пытались поддерживать компромисс между государствами и Империей. [83] Филипп, в частности, стремился поддерживать независимую бургундскую политику, что иногда вызывало разногласия с его отцом. [84] Поскольку Филипп предпочитал поддерживать мир и экономическое развитие своей земли, Максимилиану пришлось сражаться с Карлом Эгмондом за Гельдерн самостоятельно. В какой-то момент Филипп пропустил французские войска, поддерживающие сопротивление Гельдерна его правлению, через свою собственную землю. [84] Только в конце своего правления Филипп решил разобраться с этой угрозой вместе со своим отцом. [85]
К этому времени Гельдерн был затронут непрерывным состоянием войны и другими проблемами. Герцог Клевский и епископ Утрехтский, надеясь разделить добычу, оказали Филиппу помощь. Максимилиан поручил своему сыну Гельдерн и Зютфен. В течение нескольких месяцев и с умелым использованием полевой артиллерии его отца Филипп завоевал всю землю, и Карл Эгмонд был вынужден пасть ниц перед Филиппом. Максимилиан хотел бы, чтобы вопрос Гельдерна был решен раз и навсегда, но поскольку Карл позже сбежал, а Филипп спешил совершить свое роковое путешествие в Испанию в 1506 году, проблемы вскоре снова возникли, и Маргарите пришлось разбираться с проблемами. Максимилиан был раздражен отношением Филиппа (который, по мнению Максимилиана, вероятно, находился под влиянием коварного французского вмешательства) и сословий, которых он считал невероятно беспечными и скупыми в отношении угрозы безопасности их собственной страны. [86] Смерть Филиппа в Бургосе была тяжелым ударом для него лично (окружение Максимилиана, казалось, скрывало от него этот инцидент более десяти дней), а также и в политическом плане, поскольку к этому времени он стал самым важным международным союзником своего отца, хотя и сохранил свою независимость суждений. Все их совместные предприятия развалились, включая запланированную итальянскую экспедицию в 1508 году. [87] [88] [89]
Сословия предпочитали поддерживать мир с Францией и Гельдерном. Но Карл Эгмонтский, фактический лорд Гельдерна, продолжал доставлять неприятности. В 1511 году Маргарита заключила союз с Англией и осадила Венло, но Карл Эгмонтский вторгся в Голландию, поэтому осаду пришлось снять. [90] Джеймс Д. Трейси полагает, что Максимилиан и Маргарита были разумны, требуя более суровых мер против Гельдерна, но их критики в Генеральных штатах (которые постоянно голосовали против предоставления средств на войны против Гельдерна) и среди дворян наивно полагали, что Карла Эгмонтского можно контролировать, поддерживая мирные отношения с королем Франции, его покровителем. Ведущие гуманисты в Нидерландах, такие как Эразм и Адриан Барландус, демонстрировали недоверие к правительству и особенно к личности Максимилиана, которого они считали воинственным и жадным принцем. После жестокой кампании 1517 года Карла Эгмонта во Фрисландии и Голландии эти гуманисты, ошибочно полагая, распространяли истории о том, что император и другие князья придумывали хитрые планы и развязывали войны только для того, чтобы расширить владения Габсбургов и извлечь деньги. [91] [92] [93]
К тому времени, как Маргарет стала регентом, Максимилиан был менее склонен помогать в вопросе Гельдерна. Он предложил ей, чтобы сословия в Нижних землях защищали себя сами, заставив ее подписать договор 1513 года с Карлом. Габсбургские Нидерланды могли бы включить Гельдерн и Зютфен только при Карле V. [94] [95] [96]
Следуя стратегии Маргариты по защите Нижних Земель с помощью иностранных армий, в 1513 году во главе армии Генриха VIII Максимилиан одержал победу над французами в битве при Шпорах , что обошлось ему и его дочери совсем недорого (фактически, по словам Маргариты, Нижние Земли получили прибыль в один миллион золотых от поставок английской армии). [97] [90] Ради спасения бургундских земель своего внука Карла он приказал снести стены Теруанна (крепость часто служила лазейкой для французского вмешательства в Нижние Земли). [97] [98]
.jpg/1280px-Hungarian_post-Matthias_succession_wars_(1490-94).jpg)
Максимилиан был избран королём римлян 16 февраля 1486 года во Франкфурте-на-Майне по инициативе своего отца и коронован 9 апреля 1486 года в Ахене . Большая часть австрийских территорий и Вена находились под властью короля Маттиаса Корвина Венгерского в результате австро-венгерской войны (1477–1488) . Теперь Максимилиан был королём без земель. Маттиас Корвин предложил императору Фридриху и его сыну принцу Максимилиану вернуть австрийские провинции и Вену, если они откажутся от договора 1463 года и примут Маттиаса как назначенного наследника Фридриха и предпочтительного преемника в качестве императора Священной Римской империи. Прежде чем это было урегулировано, Маттиас умер в Вене в 1490 году. [99] Однако после того, как Маттиас Корвин умер от инсульта 6 апреля 1490 года, в Венгрии началась гражданская война между сторонниками Яна Корвина и сторонниками короля Владислава Богемского . Из-за венгерской гражданской войны для Максимилана открылись новые возможности.
С июля 1490 года Максимилиан начал серию коротких осад, в ходе которых он отвоевал города и крепости, которые его отец потерял в Австрии. Максимилиан вошел в Вену без осады, уже эвакуированную венграми, в августе 1490 года. Он был ранен во время атаки на цитадель, охраняемую гарнизоном из 400 венгерских солдат, которые дважды отражали его силы, но через несколько дней сдались. [100] [101]
Кроме того, в конце XV века графство Тироль и герцогство Бавария вступили в войну. Бавария потребовала от Тироля денег, которые были предоставлены взаймы под залог тирольских земель. В 1490 году оба государства потребовали, чтобы Максимилиан I выступил посредником в споре. Его кузен Габсбург, бездетный эрцгерцог Сигизмунд , вел переговоры о продаже Тироля своим соперникам Виттельсбахам, а не о том, чтобы позволить императору Фридриху унаследовать его. Однако обаяние и такт Максимилиана привели к примирению и воссоединению династического правления в 1490 году. [102] Поскольку в Тироле в то время не было свода законов, дворянство свободно экспроприировало деньги у населения, что привело к коррупции в Инсбруке. После взятия под контроль Максимилиан немедленно провел финансовую реформу. Получение контроля над Тиролем имело для Габсбургов стратегическое значение, поскольку связывало Швейцарскую Конфедерацию с контролируемыми Габсбургами австрийскими землями, что способствовало определенной географической преемственности империи.
С 1497/98 года Максимилиан вел переговоры о наследственном договоре с последним принцем Мейнхардина, графом Леонардом Горицианским , который должен был передать графство Гориция Габсбургам. Однако только после спора с Венецианской республикой , который был окончательно выигран, штатгальтер Гориции Виргилий фон Грабен , которого привлекли на свою сторону высокими почестями, наконец преуспел в реализации этого договора. [103]
Беатриче Неаполитанская , вдова Матьяша Корвина, изначально поддерживала Максимилиана в надежде, что он женится на ней, но Максимилиан не хотел этой связи. [104] Венгерские магнаты считали Максимилиана впечатляющим, но они хотели короля, над которым они могли бы доминировать. Таким образом, корона Венгрии досталась королю Владиславу II , который считался более слабым по характеру и также согласился жениться на Беатриче. [105] [106] [107] Тамаш Бакоц , венгерский канцлер, вступил в союз с Максимилианом и помог ему обойти сейм 1505 года, который объявил, что ни один иностранец не может быть избран королем Венгрии. [108]
На деньги из Инсбрука и южногерманских городов он собрал достаточно кавалерии и ландскнехтов, чтобы провести кампанию в самой Венгрии. Несмотря на низшее дворянство Венгрии, враждебность дворянства к Габсбургам, ему удалось получить много сторонников из высшей аристократии, включая нескольких бывших сторонников Корвина. Один из них, Якоб Секей, передал ему замки Штирии. [109] Он заявил о своем статусе короля Венгрии. Тем временем Владислав был провозглашен королем Венгрии 15 июля 1490 года и коронован в Секешфехерваре в сентябре. Максимилиан отреагировал с большой энергией, используя щедрый грант средств от тирольских сословий, чтобы вторгнуться в Венгрию с армией около 17 000 человек. Перейдя реку Рааб в конце октября, Максимилиан встретил небольшое сопротивление в Венгрии, поскольку неподготовленный Владислав не был склонен к решительным действиям. К Максимилиану присоединились многочисленные венгерские дворяне и даже магнаты . Несмотря на упорное сопротивление, город подвергся бомбардировке, причем Максимилиан лично руководил артиллерией, и в конечном итоге был захвачен. Это привело к позорной сцене грабежей и резни, которую Максимилиан и его офицеры не смогли предотвратить. Следующий день стал поворотным моментом в кампании Максимилиана, его наемники открыто взбунтовались из-за запрета на грабежи. [110]
Столкнувшись с суровой зимой, войска отказались продолжать войну, попросив Максимилиана удвоить им жалованье, что он не мог себе позволить. Восстание изменило ситуацию в пользу войск Ягеллонов. [105] Максимилиан был вынужден вернуться. Он зависел от своего отца и территориальных поместий в плане финансовой поддержки. Вскоре он отвоевал Нижнюю и Внутреннюю Австрию для своего отца, который вернулся и поселился в Линце. Беспокоясь об авантюрных наклонностях своего сына, Фридрих решил лишить его финансовой поддержки.
В 1491 году они подписали мирный договор в Пресбурге , который предусматривал, что Максимилиан признает Владислава королем Венгрии, но Габсбурги унаследуют трон после прекращения мужской линии Владислава, а австрийская сторона также получит 100 000 золотых флоринов в качестве военных репараций. [112] Именно с Максимилианом хорваты начали поддерживать связь с домом Габсбургов. За исключением двух самых могущественных дворян (герцога Иваниса Корвина и Бернардина Франкопана), хорватское дворянство хотело видеть его королем. Однако, беспокоясь, что затяжная многофронтовая война оставит его слишком растянутым, Максимилиан эвакуировался из Хорватии (он ранее завоевал всю северную часть страны) и принял договор с Ягеллонами. [113] [114] [115]
_MET_DP-12880-034.jpg/1280px-Sallet_of_Emperor_Maximilian_I_(1459%E2%80%931519)_MET_DP-12880-034.jpg)
Поскольку Санлисский договор разрешил французские разногласия со Священной Римской империей, король Франции Людовик XII обеспечил границы на севере и обратил свое внимание на Италию, где он предъявил претензии на Миланское герцогство . В 1499–1500 годах он завоевал его и отправил в изгнание регента Сфорца Лодовико иль Моро . [116] Это привело его к потенциальному конфликту с Максимилианом, который 16 марта 1494 года женился на Бьянке Марии Сфорца , дочери Галеаццо Марии Сфорца , герцога Миланского. [35] [116] Однако Максимилиан не смог помешать французам захватить Милан. [116] Затянувшиеся Итальянские войны привели [35] к тому, что Максимилиан вступил в Священную лигу , чтобы противостоять французам. Его кампании в Италии в целом не были успешными, и его продвижение там было быстро остановлено. Итальянские кампании Максимилиана, как правило, критикуют за то, что они были расточительными и не принесли ему ничего. Несмотря на работу императора по улучшению своей армии в техническом и организационном плане, из-за финансовых трудностей силы, которые он мог собрать, всегда были слишком малы, чтобы иметь решающее значение. [117] [118] В Италии он получил насмешливое прозвище «Massimiliano di pochi denari» (Максимилиан Безденежный). [119] Один особенно унизительный эпизод произошел в 1508 году, когда с войском, набранным в основном из наследственных земель и с ограниченными ресурсами, император решил атаковать Венецию. Диверсионные силы под командованием Сикста Траутсона были разгромлены Бартоломео д'Альвиано (сам Сикст Траутсон был среди павших), в то время как собственное продвижение Максимилиана было заблокировано основными венецианскими силами под командованием Никколо ди Питильяно и французской армией под командованием Алессандро Тривульцио. Затем Бартоломео д'Альвиано вторгся на территорию империи, захватил Горицию и Триест, заставив Максимилиана подписать крайне невыгодное для него перемирие. [120]
После этого он сформировал Камбрейскую лигу вместе с Испанией, Францией и папой Юлием II и вернул себе уступленные им территории и некоторые венецианские владения. Большинство словенских территорий были переданы Габсбургам. Но зверства и военные расходы опустошили Австрию и Крайну. [121] Нехватка финансовых средств означала, что он зависел от ресурсов союзников, и, как и в Нидерландах, [54] [122] он иногда фактически действовал как кондотьер. [123] Когда Шинер предложил, чтобы они позволили войне питать войну, он не согласился или был недостаточно жесток, чтобы сделать это. [124] Он признал французский контроль над Миланом в 1515 году. [125]
Ситуация в Италии была не единственной проблемой Максимилиана в то время. Швейцарцы одержали решительную победу над Империей в битве при Дорнахе 22 июля 1499 года. У Максимилиана не было иного выбора, кроме как согласиться на мирный договор, подписанный 22 сентября 1499 года в Базеле , который предоставил Швейцарской Конфедерации независимость от Священной Римской империи.
Еврейская политика при Максимилиане сильно колебалась, обычно под влиянием финансовых соображений и колеблющегося отношения императора при столкновении с противоположными взглядами. В 1496 году Максимилиан издал указ, который изгнал всех евреев из Штирии и Винер-Нойштадта . [126] Между 1494 и 1510 годами он санкционировал не менее тринадцати высылок евреев в обмен на значительные фискальные компенсации от местного правительства (изгнанным евреям было разрешено переселиться в Нижнюю Австрию. Буттарони отмечает, что эта непоследовательность показала, что даже сам Максимилиан не считал свое решение об изгнании справедливым.). [127] [128]
Однако после 1510 года это произошло только один раз, и он проявил необычайно решительную позицию, сопротивляясь кампании по изгнанию евреев из Регенсбурга. Дэвид Прайс комментирует, что в течение первых семнадцати лет своего правления он представлял большую угрозу для евреев, но после 1510 года, даже если его отношение все еще было эксплуататорским, его политика постепенно изменилась. Фактором, который, вероятно, сыграл свою роль в изменении, был успех Максимилиана в расширении имперского налогообложения немецких евреев: в этот момент он, вероятно, рассматривал возможность получения налоговых денег от стабильных еврейских общин, вместо временных финансовых компенсаций от местных юрисдикций, которые стремились изгнать евреев. [129] Нофлатшер и Петерфи отмечают, что Максимилиан с детства питал глубокую неприязнь к евреям, причина которой неизвестна, поскольку оба его родителя очень благоволили к евреям. [130]
В 1509 году, опираясь на влияние Кунигунды , набожной сестры Максимилиана, и кёльнских доминиканцев, антиеврейский агитатор Иоганнес Пфефферкорн получил от Максимилиана разрешение конфисковать все оскорбительные еврейские книги (включая молитвенники), за исключением Библии. Конфискации произошли во Франкфурте, Бингене, Майнце и других немецких городах. В ответ на приказ архиепископ Майнца, городской совет Франкфурта и различные немецкие князья попытались вмешаться в защиту евреев. Максимилиан впоследствии приказал вернуть конфискованные книги. Однако 23 мая 1510 года под влиянием предполагаемого «осквернения гостии» и кровавого навета в Бранденбурге, а также под давлением Кунигунды он приказал создать следственную комиссию и запросил экспертные мнения у немецких университетов и ученых. Выдающийся гуманист Иоганн Рейхлин решительно выступил в защиту еврейских книг, особенно Талмуда . [131] Аргументы Рейхлина, по-видимому, произвели впечатление на императора (который последовал его совету, вопреки рекомендации своей собственной комиссии), [132] который постепенно развил интеллектуальный интерес к Талмуду и другим еврейским книгам. Позднее Максимилиан призвал гебраиста Петруса Галатинуса защитить позицию Рейхлина. Галатинус посвятил императору свою работу De Arcanis Catholicae Veritatis , которая обеспечивала «литературный «порог», где евреи и неевреи могли встретиться». [133] [134]
Именно поддержка Максимилиана позволила Рейхлину полностью посвятить себя еврейской литературе. Как и его отец Фридрих III и внук Фердинанд I, он высоко ценил еврейских врачей и учителей. [135] В 1514 году он назначил Паулюса Рициуса , еврея, принявшего христианство, своим личным врачом. Однако его больше интересовали навыки Рициуса в иврите, чем его медицинские способности. В 1515 году он напомнил своему казначею Якобу Виллингеру, что Рициус был принят с целью перевода Талмуда на латынь, и настоятельно просил Виллингера следить за ним. Возможно, ошеломленный просьбой императора, Рициус успел перевести только два из шестидесяти трех трактатов Мишны до его смерти. [136] Однако Рициусу удалось опубликовать перевод каббалистического труда Иосифа Гикатиллы « Врата света» , который был посвящен Максимилиану. [137] Именно при Фридрихе и Максимилиане зародилась основа современного иудаизма , пропитанная гуманизмом. [135]
Именно при Максимилиане политика в отношении цыган стала более жесткой. В 1500 году цыганам было дано уведомление о том, что они должны покинуть Германию к следующей Пасхе или стать изгоями (цыганам приходилось обходить закон, постоянно перемещаясь из одного района в другой, и время от времени получать покровительство от аристократов). Реформация, начавшаяся в 1517 году, больше не считала их иностранцами, но как местные нищие они также сталкивались с дискриминацией. Изменение политики, по-видимому, было связано со страхом перед турками (цыган обвиняли в шпионаже в пользу турок). Кенрих и Пуксон объясняют, что связывают ситуацию с консолидацией европейских национальных государств, что также стимулировало подобную политику в других местах. [138] [139]
В Священной Римской империи также существовал консенсус о том, что для сохранения единства империи необходимы глубокие реформы. [142] Большую часть своего правления Фридрих III считал реформы угрозой своим императорским прерогативам и хотел избежать прямых столкновений с князьями по этому вопросу. Однако в последние годы своей жизни, в основном для обеспечения избрания Максимилиана, он руководил начальной фазой реформы. Максимилиан же был более открыт для реформ. С 1488 года и до самого своего правления в качестве единоличного правителя он практиковал политику посредничества, выступая в качестве беспристрастного судьи между вариантами, предложенными князьями. [143] [144] На Рейхстаге 1495 года в Вормсе было начато множество мер . Был введен новый орган, Имперский палатный суд , который должен был быть в значительной степени независимым от императора. Был введен новый налог для финансирования дел империи (прежде всего военных кампаний), Gemeine Pfennig . [142] [145] [146] [147] Впервые он был введен между 1495 и 1499 годами, собрав 136 000 флоринов, и еще пять раз в период с 1512 по 1551 год, прежде чем был заменен матрикулярной системой, которая позволяла оценивать общие тяготы как на уровне империи, так и на уровне крейса. [148]
Чтобы создать конкурента для Имперского суда , Максимилиан основал Имперский суд , который располагался в Вене. В отличие от Имперского суда , Имперский суд рассматривал уголовные дела и даже позволял императорам свергать правителей, которые не оправдали ожиданий. Павлац и Лотт отмечают, что во время правления Максимилиана этот совет не пользовался популярностью. [149] Однако, по словам Барбары Штольберг-Рилингер , на протяжении всего раннего современного периода Имперский суд оставался намного более быстрым и эффективным из двух судов. С другой стороны, Имперский суд часто разрывался из-за вопросов, связанных с конфессиональным союзом. [150] Около 1497–1498 годов в рамках своих административных реформ он реструктурировал свой Тайный совет ( Geheimer Rat ), решение, которое сегодня вызывает много научных дискуссий. Помимо уравновешивания Имперского суда и Имперского софрата , этот акт реструктуризации, по-видимому, предполагал, что, как Вестфаль цитирует Ортлиба, «имперский правитель — независимо от существования верховного суда — оставался контактным лицом для лиц, находящихся в затруднительном положении, в правовых спорах, так что специальное агентство для решения этих вопросов могло показаться разумным» (о чем также свидетельствует большое количество полученных им прошений). [151]
В 1500 году, когда Максимилиану срочно требовалась помощь для его военных планов, он согласился учредить орган под названием Reichsregiment ( центральное имперское правительство, состоящее из двадцати членов, включая курфюрстов, с императором или его представителем в качестве председателя), впервые организованный в 1501 году в Нюрнберге и состоявший из заместителей императора, местных правителей, простолюдинов и курфюрстов Священной Римской империи. Максимилиан был возмущен новой организацией, поскольку она ослабляла его полномочия, а сословия не смогли ее поддержать. Новый орган оказался политически слабым, и его власть вернулась к Максимилиану в 1502 году. [116] [152] [153]
По мнению Томаса Брэди-младшего и Яна-Дирка Мюллера, наиболее важные правительственные изменения были нацелены на сердце режима: канцелярию. В начале правления Максимилиана Судебная канцелярия в Инсбруке конкурировала с Имперской канцелярией (которая находилась под юрисдикцией курфюрста-архиепископа Майнца, старшего имперского канцлера). Передавая политические вопросы в Тироле, Австрии, а также имперские проблемы в Судебную канцелярию, Максимилиан постепенно централизовал ее полномочия. Две канцелярии были объединены в 1502 году. [141] Ян-Дирк Мюллер полагает, что эта канцелярия стала решающим правительственным учреждением с 1502 года. В 1496 году император создал общее казначейство ( Hofkammer ) в Инсбруке, которое стало отвечать за все наследственные земли. Счетная палата ( Raitkammer ) в Вене была подчинена этому органу. [154] При Пауле фон Лихтенштейне Хофкамере были поручены не только дела наследственных земель, но и дела Максимилиана как немецкого короля. [155]
Историк Иоахим Уэйли отмечает, что обычно существуют две противоположные точки зрения на правление Максимилиана: одна сторона представлена работами историков девятнадцатого века, таких как Генрих Ульман или Леопольд фон Ранке, которые критикуют его за эгоистичную эксплуатацию немецкой нации и за то, что он ставил интересы своей династии выше интересов своей германской нации, тем самым препятствуя процессу объединения; более поздняя сторона представлена биографией Германа Висфлекера 1971–1986 годов, которая восхваляет его как «талантливого и успешного правителя, известного не только своей Realpolitik, но и своей культурной деятельностью в целом, а также своим литературным и художественным покровительством в частности». [156] [157]
По словам Брэди-младшего, Ранке прав относительно того, что Бертольд фон Хеннеберг и другие князья действительно играли ведущую роль в представлении предложений по созданию учреждений (которые также передали бы власть в руки князей) в 1495 году. Однако Максимилиан выступал не против реформы как таковой. Он в целом разделял их настроения относительно прекращения распрей, более разумных административных процедур, лучшего ведения учета, квалификации для должностей и т. д. Отвечая на предложение о создании Имперского совета (позднее Рейхсрегимент ), он согласился и приветствовал участие Сословий, но он один должен был назначать членов, а совет должен был функционировать только во время его кампаний. Он поддерживал реформы по модернизации (которые он сам инициировал в своих австрийских землях), но также хотел связать их со своим личным контролем, прежде всего, путем постоянного налогообложения, против чего Сословия последовательно выступали. В 1504 году, когда он был достаточно силен, чтобы предложить свои собственные идеи такого Совета, смущенные Сословия попытались сопротивляться. [158] Однако в своей самой сильной точке он все еще не смог найти решение для вопроса общего налога, что привело к катастрофам в Италии позже. [158] Штольберг-Рилингер отмечает, что если бы общий пенни был успешным, современные правительственные структуры, вероятно, возникли бы на уровне империи, но именно поэтому он потерпел неудачу, так как это не отвечало интересам территориальных лордов. [159] Тем временем он исследовал потенциал Австрии как базы для имперской власти и построил свое правительство в основном из чиновников, набранных из низшей аристократии и бюргеров Южной Германии. [158]
Уэйли отмечает, что реальная основа его имперской власти лежала в его сетях союзников и клиентов, особенно менее могущественных сословий, которые помогли ему восстановить свои силы в 1502 году — его первые предложения по реформам в качестве короля римлян в 1486 году были о создании сети региональных союзов. По словам Уэйли, «более систематически, чем любой предшественник, Максимилиан использовал потенциал региональных лиг и союзов для расширения имперского влияния и создания возможности имперского правительства в Рейхе». Для Империи механизмы, включающие такие региональные институты, поддерживали Земельный участок ( Ewiger Landfriede ), объявленный в 1495 году, а также создание Reichskreise ( имперских кругов , которые должны были служить цели организации имперских армий, сбора налогов и обеспечения соблюдения приказов имперских институтов: сначала их было шесть; в 1512 году их число увеличилось до десяти), [160] [161] между 1500 и 1512 годами, хотя они стали полностью функциональными только несколько десятилетий спустя. [162] В то время как Брэди описывает мышление Максимилиана как «династическое и раннесовременное», Хайнц Ангермайер (также сосредоточившись на его намерениях на сейме 1495 года) пишет, что для Максимилиана, «первого политика на немецком троне», династические интересы и имперская политика не имели противоречий. Скорее, союз с Испанией, имперские прерогативы, антиосманская повестка дня, европейское лидерство и внутренняя политика были связаны воедино. [158] [163] В Австрии Максимилиан определил две административные единицы: Нижнюю Австрию и Верхнюю Австрию ( далее Австрия была включена в Верхнюю Австрию). [164]
Другим результатом реформы стало то, что среди длительной борьбы между монархическим централизмом императора и сословным федерализмом князей Рейхстаг (имперский парламент) стал важнейшим политическим форумом и высшим правовым и конституционным институтом (без какой-либо объявленной правовой основы или инаугурационного акта), который должен был выступать в качестве гарантии сохранения империи в долгосрочной перспективе. [166] [167]
В конечном итоге, результаты реформаторского движения под руководством Максимилиана, представленные в форме вновь сформированных структур, а также общей структуры (функционирующей как конституционная структура), были компромиссом между императором и сословиями, которые более или менее разделяли общее дело, но разделяли интересы. Хотя система институтов, возникших из этого, не была полной, был сформирован гибкий, адаптивный механизм решения проблем для Империи. [168] [169] [170] Столлберг также связывает развитие реформы с концентрацией наднациональной власти в руках Габсбургов, что проявилось в успешных династических браках Максимилиана и его потомков (и успешной защите этих земель, особенно богатых Нидерландов), а также в развитии Максимилианом революционной почтовой системы, которая помогла Габсбургам сохранить контроль над своими территориями (Кроме того, коммуникационная революция, созданная сочетанием почтовой системы с печатью, повысила бы способность империи распространять приказы и политику, а также ее согласованность в целом, возвышая культурную жизнь, а также помогая реформаторам, таким как Лютер, эффективно транслировать свои взгляды.). [171] [172] [173]
Недавние немецкие исследования изучают важность Рейхстагов, последовавших за рейхстагом 1495 года в Вормсе. Например, Рейхстаг 1512 года в Трире , который собрал Максимилиан, имел решающее значение для развития Имперского палатного суда , Земельного мира и Общинного пфеннига , хотя к этому моменту стало ясно, что Максимилиан уже миновал свои лучшие годы (первые признаки кризиса, по-видимому, проявились уже в Кельне в 1505 году) — что, по словам Дитмара Хайля, привело к тому, что Общинный пфенниг был лишь частично одобрен, а затем частично реализован. [174] [175] Зейбот отмечает, что в последние годы своей жизни он стал более раздражительным, упрямым и замкнутым, что привело к растущему отчуждению от сословий. Он осознавал тенденцию Рейхстага к превращению в более современный институт, озабоченность сословий внутренними проблемами и вносил свой вклад в их решение, но только так, чтобы его собственные интересы не были проигнорированы. [176]
По словам Уэйли, если Максимилиан когда-либо рассматривал Германию только как источник дохода и солдат, он с треском провалился в извлечении и того, и другого. Его наследственные земли и другие источники всегда приносили гораздо больше (Сословия давали ему эквивалент 50 000 гульденов в год, что было даже ниже налогов, выплачиваемых евреями как в Рейхе, так и в наследственных землях, в то время как Австрия вносила от 500 000 до 1 миллиона гульденов в год). С другой стороны, попытки, которые он продемонстрировал при построении имперской системы, показывают, что он действительно считал немецкие земли «реальной сферой управления, в которой стремления к королевскому правлению активно и целенаправленно преследовались». Уэйли отмечает, что, несмотря на борьбу, то, что возникло в конце правления Максимилиана, было укрепленной монархией, а не олигархией принцев. Если он обычно был слаб, когда пытался действовать как монарх и использовал имперские институты, такие как Рейхстаг, позиция Максимилиана часто была сильна, когда он действовал как нейтральный сюзерен и полагался на региональные лиги более слабых княжеств, такие как Швабская лига, как это было показано в его способности призвать деньги и солдат для посредничества в споре Баварии в 1504 году, после чего он получил значительные территории в Эльзасе, Швабии и Тироле. Его фискальная реформа в его наследственных землях послужила моделью для других немецких принцев. [177]
Бенджамин Кертис предполагает, что, хотя Максимилиан не смог полностью создать общее правительство для своих земель (хотя канцелярия и придворный совет могли координировать дела между королевствами), он усилил ключевые административные функции в Австрии и создал центральные офисы для решения финансовых, политических и судебных вопросов — эти офисы заменили феодальную систему и стали представительством более современной системы, которой управляли профессиональные чиновники. После двух десятилетий реформ император сохранил свое положение первого среди равных, в то время как империя получила общие институты, через которые император делил власть с сословиями. [178] Дитмар Хайль утверждает, что сословия на самом деле предложили Максимилиану значительную финансовую помощь, учитывая их финансовые возможности. По словам Хайля, историки традиционно были слишком восприимчивы к заявлениям обманчивого императора (который пытался создать такое впечатление, чтобы вызвать мотивацию). [179]
В 1508 году Максимилиан с согласия папы Юлия II принял титул Erwählter Römischer Kaiser («Избранный римский император»), положив тем самым конец многовековой традиции, согласно которой император Священной Римской империи должен был быть коронован папой.
На Вормсском сейме 1495 года принятие римского права было ускорено и формализовано. Римское право стало обязательным в немецких судах, за исключением случаев, когда оно противоречило местным законам. [182] На практике оно стало основным законом по всей Германии, в значительной степени вытеснив германское местное право, хотя германское право все еще действовало в низших судах. [183] [184] [185] [186] Помимо желания достичь правового единства и других факторов, принятие также подчеркнуло преемственность между Древней Римской империей и Священной Римской империей. [187]
Чтобы реализовать свою решимость реформировать и унифицировать правовую систему, император часто лично вмешивался в вопросы местного права, отменяя местные уставы и обычаи. Эта практика часто встречалась с иронией и презрением со стороны местных советов, которые хотели защитить местные кодексы. [188] Максимилиан имел общую репутацию справедливого и милосердного человека, но иногда мог действовать в жестокой и обидчивой манере, если его лично оскорбляли. [189] [190] [191] [192]
В 1499 году, будучи правителем Тироля, он ввел Maximilianische Halsgerichtsordnung (Уголовный кодекс Максимилиана). Это был первый кодифицированный уголовный закон в немецкоязычном мире. Закон пытался ввести регулярность в современную дискретную практику судов. Это стало частью основы для Constitutio Criminalis Carolina, установленной при Карле V в 1530 году. [194] [195] Что касается применения пыток, суд должен был решить, следует ли кого-то пытать. Если такое решение принималось, должны были присутствовать три члена совета и клерк и наблюдать, было ли признание сделано только из-за страха пыток или боли от пыток, или же из-за того, что другому человеку будет причинен вред. [196]
Во время австро-венгерской войны (1477–1488) отец Максимилиана Фридрих III издал первые современные правила по укреплению воинской дисциплины. В 1508 году, взяв за основу этот указ, Максимилиан разработал первый военный кодекс («Статьи»). Этот кодекс включал 23 статьи. Первые пять статей предписывали полное повиновение императорской власти. Статья 7 устанавливала правила поведения в лагерях. Статья 13 освобождала церкви от постоя, а статья 14 запрещала насилие в отношении гражданских лиц: «Вы должны поклясться, что не причините вреда беременным женщинам, вдовам и сиротам, священникам, честным девицам и матерям под страхом наказания за лжесвидетельство и смерти». Эти действия, которые указывали на ранние разработки «военной революции» в европейских законах, имели традицию в римской концепции справедливой войны и идеи ученых шестнадцатого века, которые развили эту древнюю доктрину с основным тезисом, который отстаивал, что война была делом двух армий, и поэтому гражданские лица (особенно женщины, дети и старики) должны быть защищены. Кодекс стал основой для дальнейших указов Карла V и новых «Статей» Максимилиана II , которые стали универсальным военным кодексом для всей Священной Римской империи до 1642 года. [197]
Правовая реформа серьезно ослабила древний суд Фехмика ( Vehmgericht , или Тайный трибунал Вестфалии , традиционно считавшийся учрежденным Карлом Великим , но эта теория теперь считается маловероятной), [198] [199] хотя он не был полностью отменен до 1811 года (когда он был отменен по приказу Жерома Бонапарта ). [200] [201]
В 1518 году после всеобщего сейма всех наследственных земель Габсбургов император издал Innsbrucker Libell , в котором излагался общий порядок обороны (Verteidigungsordnung) австрийских провинций, который «собрал воедино все элементы, которые появились и развились за предыдущие столетия». Провинциальная армия, основанная на дворянской кавалерии, предназначалась только для обороны; подневольные рабочие набирались с использованием пропорциональной системы призыва; верхние и нижние австрийские провинции договорились о взаимном оборонном пакте, в котором они формировали бы совместную командную структуру, если бы любая из них подверглась нападению. Военная система и другие реформы оказались под угрозой после смерти Максимилиана, но были восстановлены и реорганизованы позже при Фердинанде I. [202]
По словам Брэди-младшего, Максимилиан не был реформатором церкви. Лично набожный, он также был практическим цезарепапистом , которого церковная организация интересовала только в той мере, в какой реформы могли принести ему политические и финансовые выгоды. [203] Он встретил Лютера однажды на Аугсбургском рейхстаге в 1518 году, «репетиции Вормса в 1521 году». Он видел недовольство и соглашался с Лютером по некоторым пунктам. Однако, поскольку религиозный вопрос был для него вопросом денег и власти, он не был заинтересован в прекращении индульгенций. В этот момент он был слишком занят избранием своего внука. Поскольку Лютера собирался арестовать папский легат, он предоставил ему письмо о безопасном проходе. Брэди отмечает, что слепота к необходимости реформ сверху приведет к реформе снизу. [204] [205]
,_(straighten).jpg/1280px-Fresco_op_een_gevel_van_het_voormalige_woonhuis_van_Hans_Jakob_Fugger_in_Augsburg_Frescoes_(titel_op_object),_(straighten).jpg)
Максимилиана всегда беспокоили финансовые недостатки; его доходов никогда не было достаточно для поддержания его масштабных целей и политики. По этой причине он был вынужден брать значительные кредиты у верхнегерманских банкирских семей, особенно у семей Госсемброт , Баумгартен, Фуггер и Вельзер . [206] Йорг Баумгартен даже был финансовым советником Максимилиана. Связь между императором и банкирскими семьями в Аугсбурге была настолько широко известна, что Франциск I Французский насмешливо прозвал его «бургомистром Аугсбурга» (другая история рассказывает, что французский придворный назвал его олдерменом Аугсбурга, на что Людовик XII ответил: «Да, но каждый раз, когда этот олдермен звонит в набат со своей колокольни, он заставляет дрожать всю Францию», имея в виду военные способности Максимилиана). [207] [208] Около 70 процентов его доходов шло на войны (а к 1510-м годам он вел войны почти по всем сторонам своей границы). [209] [210] К концу правления Максимилиана гора долгов Габсбургов составляла от шести миллионов гульденов до шести с половиной миллионов гульденов, в зависимости от источников. К 1531 году оставшаяся сумма долга оценивалась в 400 000 гульденов (около 282 669 испанских дукатов). [211]
За все время своего правления он потратил около 25 миллионов гульденов, большую часть которых внесли его самые верные подданные — тирольцы. Историк Томас Брэди комментирует: «Лучшее, что можно сказать о его финансовой практике, это то, что он демократично занимал деньги как у богатых, так и у бедных и с одинаковой беспристрастностью не выполнял своих обязательств». [212] Для сравнения, когда он отрекся от престола в 1556 году, Карл V оставил Филиппу общий долг в 36 миллионов дукатов (равный доходу от Испанской Америки за все его правление), в то время как Фердинанд I оставил долг в 12,5 миллионов гульденов, когда он умер в 1564 году. [213] [214] [215] [216] Экономика и экономическая политика в правление Максимилиана — относительно неизученная тема, по словам Бенеке. [217]
В целом, по словам Уэйли, «правление Максимилиана I было временем восстановления и роста, но также и растущей напряженности. Это создало как победителей, так и проигравших», хотя Уэйли полагает, что это не повод ожидать революционного взрыва (в связи с Лютером и Реформацией). [218] Уэйли, однако, указывает, что поскольку Максимилиан и Карл V пытались продвигать интересы Нидерландов, после 1500 года Ганзейский союз был затронут отрицательно, и его рост по сравнению с Англией и Нидерландами снизился. [b]
В Нидерландах во время своего регентства, чтобы получить больше денег на оплату своих кампаний, он прибегнул к чеканке монет на бургундских монетных дворах, что вызвало еще больше конфликтов с интересами сословий и купечества. [219] [220] [221]
В Австрии, хотя этого никогда не было достаточно для его нужд, его управление шахтами и соляными заводами оказалось эффективным, с заметным ростом доходов, производство чистого серебра в Шваце увеличилось с 2800 кг в 1470 году до 14 000 кг в 1516 году. Бенеке отмечает, что Максимилиан был безжалостным, эксплуататорским бизнесменом, в то время как Холлеггер видит в нем ясномыслящего менеджера с трезвым анализом затрат и выгод. [222] [223] В конечном итоге, ему пришлось заложить эти объекты Фуггерам, чтобы получить быстрые деньги. Финансовая цена в конечном итоге легла на австрийское население. Фихтнер утверждает, что общеевропейское видение Максимилиана было очень дорогим, а его финансовые действия настроили против себя его подданных как высокого, так и низкого положения в Бургундии, Австрии и Германии (которые пытались умерить его амбиции, хотя они никогда не ненавидели харизматичного правителя лично), но это было все еще скромно по сравнению с тем, что должно было произойти, и османская угроза дала австрийцам повод заплатить. [224] [225]
В экономических и военных целях он поощрял добычу меди, серебра и каламина, чеканку монет, производство латуни и оружейную промышленность. Он приложил все усилия, чтобы защитить местную экономику, особенно в Тироле, где наблюдался подъем горнодобывающей промышленности (сопровождавшийся ростом населения), хотя Сафли отмечает, что он также позволил семьям, таким как Хохштеттеры, эксплуатировать экономику в своих собственных целях. Сельское хозяйство также значительно развивалось, за исключением Нижней Австрии, которая пострадала от войны с Маттиасом Корвином. [226] [227] [228]
Аугсбург извлек большую выгоду из создания и расширения Kaiserliche Reichspost , а также личной привязанности Максимилиана к городу. Имперский город стал «доминирующим центром раннего капитализма» XVI века и «местом расположения самого важного почтового отделения в Священной Римской империи». Со времени Максимилиана, когда «конечные пункты первых трансконтинентальных почтовых линий» начали перемещаться из Инсбрука в Венецию и из Брюсселя в Антверпен , в этих городах система связи и новостной рынок начали сходиться. Поскольку Фуггеры, а также другие торговые компании основали свои самые важные филиалы в этих городах, эти торговцы также получили доступ к этим системам. (Несмотря на широко распространенную теорию, согласно которой Фуггеры сами управляли своей собственной системой связи, в действительности они полагались на императорские почты, предположительно с 1490-х годов, как официальные члены двора Максимилиана I). [229]
Лейпциг начал превращаться в один из крупнейших европейских городов ярмарок после того, как Максимилиан предоставил городу широкие привилегии в 1497 году (и повысил статус трех рынков до уровня Императорской ярмарки в 1507 году). [230] [231]
Традиционно немецкие династии использовали потенциал императорского титула, чтобы включить в свои ряды Восточную Европу, в дополнение к своим землям к северу и югу от Альп. При Сигизмунде, императоре Священной Римской империи , Люксембургский дом , предшественники Габсбургов как императорской династии, сумели получить империю, почти сопоставимую по масштабу с более поздней империей Габсбургов, хотя в то же время они потеряли Королевство Бургундия и контроль над итальянскими территориями. Их сосредоточенность на Востоке, особенно на Венгрии (которая находилась за пределами Священной Римской империи и также была приобретена Люксембургами посредством брака), позволила новым бургундским правителям из Дома Валуа разжечь недовольство среди немецких принцев. Таким образом, Габсбурги были вынуждены переключить свое внимание на Запад. Двоюродный брат и предшественник Фридриха III, Альберт II (который был зятем и наследником Сигизмунда через его брак с Елизаветой Люксембургской ) сумел объединить короны Германии, Венгрии, Богемии и Хорватии под своим правлением, но он умер молодым. [232] [233] [234] Во время своего правления Максимилиан имел двойной фокус как на Востоке, так и на Западе. Успешная экспансия (с заметной ролью брачной политики) при Максимилиане укрепила его положение в Империи, а также создала больше давления для имперской реформы , чтобы они могли получить больше ресурсов и скоординированную помощь от немецких территорий для защиты своих королевств и противостояния враждебным державам, таким как Франция. [235] [236]
В рамках Аррасского договора Максимилиан обручил свою трехлетнюю дочь Маргариту с дофином Франции (позже Карлом VIII ), сыном своего противника Людовика XI. [238] [239] Обручение стало результатом тайных переговоров между Людовиком XI и Гентом — поскольку положение Максимилиана было временно ослаблено смертью его жены, он не имел права голоса в этом вопросе. [240]
Умирая вскоре после подписания Договора Ле Верже , Франциск II, герцог Бретани , оставил свое королевство своей дочери Анне . В поисках союзов для защиты своего домена от соседних интересов она обручилась с Максимилианом I в 1490 году. Примерно через год они поженились по доверенности . [241] [242] [243]
Однако Карл VIII и его сестра Анна хотели получить ее наследство для Франции. Поэтому, когда первый достиг совершеннолетия в 1491 году, и воспользовавшись интересом Максимилиана и его отца к наследованию их противника Матвея Корвина , короля Венгрии , [244] Карл расторг помолвку с Маргаритой, вторгся в Бретань, заставил Анну Бретонскую расторгнуть ее неконсуммированный брак с Максимилианом и женился на ней сам. [245] [246] [247]
Затем Маргарита оставалась во Франции в качестве своего рода заложницы до 1493 года, когда она была окончательно возвращена отцу после подписания Санлисского договора. [248] [249]
В том же году, когда готовились военные действия длительных Итальянских войн с Францией, [250] Максимилиан заключил еще один брак для себя, на этот раз с Бьянкой Марией Сфорца, дочерью Галеаццо Марии Сфорца, герцога Милана , при посредничестве своего брата, Лодовико Сфорца , [251] [252] [253] [254] тогдашнего регента герцогства после смерти первого. [255]
На Востоке Максимилиан столкнулся с необходимостью уменьшить растущее давление на Империю, вызванное договорами между правителями Франции, Польши, Венгрии, Богемии и России, а также укрепить положение своей династии — временно находившееся под угрозой из-за союза между Анной де Фуа-Кандале и Владиславом II Венгерским, в дополнение к сопротивлению венгерских магнатов — в Богемии и Венгрии (на которые Габсбурги претендовали через наследование и верховенство). Максимилиан встретился с королями Ягеллонов Ладиславом II Венгерским и Богемией и Сигизмундом I Польским на Первом Венском конгрессе в 1515 году. Там они договорились о том, чтобы внучка Максимилиана Мария вышла замуж за Людовика , сына Ладислава, и чтобы Анна (сестра Людовика) вышла замуж за внука Максимилиана Фердинанда (оба внука были детьми Филиппа Красивого, сына Максимилиана, и Иоанны Кастильской ). [256] [257] [258] Браки, заключенные там, принесли Габсбургам королевскую власть над Венгрией и Богемией в 1526 году. [259] [260] В 1515 году Людовик был усыновлен Максимилианом. [261] Максимилиану пришлось выступать в качестве доверенного жениха Анны на церемонии помолвки, потому что только в 1516 году Фердинанд согласился вступить в брак, который должен был состояться в 1521 году. [262]
Эти политические браки были обобщены в следующем латинском элегическом двустишии , которое, как сообщается, произнес Матвей Корвин: Bella gerant aliī, tū fēlix Austria nūbe/ Nam quae Mars aliīs, dat tibi regna Venus , «Пусть другие ведут войну, но ты, о счастливая Австрия, женись; ибо те королевства, которые Марс дает другим, Венера дает тебе». [263] [264]
Вопреки смыслу этого девиза, Максимилиан много воевал (за четыре десятилетия правления он в общей сложности вел 27 войн). [265] Однако в конце его жизни только военная ситуация на Востоке работала хорошо — говорили, что мадьяры боялись его больше, чем турок или дьявола. На Западе он мог сделать не больше, чем блокировать французскую экспансию, и то только с помощью Испании. [118] Его общая стратегия заключалась в объединении его сложных систем союзов, военных угроз и предложений брака для реализации его экспансионистских амбиций. Используя реверансы в сторону России, Максимилиан преуспел в принуждении Богемии, Венгрии и Польши согласиться на экспансионистские планы Габсбургов. Объединив эту тактику с военными угрозами, он смог добиться выгодных брачных соглашений в Венгрии и Богемии (которые находились под одной династией). [266] По словам Бенце Петерфи, многие венгерские дворяне сохраняли двойную лояльность как Габсбургам, так и Ягеллонам. После того, как Пресбургский мир (1491) легализовал это явление, динамика изменилась: «В то время как во время конфликтов между Фридрихом III и Матьяшем Корвином именно те, кто встал на сторону венгерского короля, смогли сделать успешную карьеру, после 1491 года ситуация изменилась, и те, кто был на стороне Габсбургов, казалось, имели больше возможностей». [267]
В то же время его обширные владения территориями, а также потенциальные претензии представляли угрозу для Франции, тем самым заставляя Максимилиана постоянно начинать войны в защиту своих владений в Бургундии, Нидерландах и Италии против четырех поколений французских королей (Людовика XI, Карла VIII, Людовика XII, Франциска I). Коалиции, которые он собирал для этой цели, иногда состояли из неимперских игроков, таких как Англия. Эдвард Дж. Уоттс замечает, что характер этих войн был династическим, а не имперским. [268]
Удача также была фактором, который помог осуществить результаты его брачных планов. Двойной брак мог дать Ягеллонам право на Австрию, в то время как потенциальный ребенок мужского пола от Маргариты и Иоанна , принца Испании, также имел бы право на часть владений деда по материнской линии. Но, как оказалось, мужская линия Владислава вымерла, а слабый Иоанн умер без потомства, поэтому мужская линия Максимилиана смогла претендовать на троны. [269]
В последние годы Максимилиан начал сосредотачиваться на вопросе о своем престолонаследии. [270] Его целью было обеспечить трон для Карла. Согласно традиционной точке зрения, кредит в один миллион гульденов был предоставлен (Карлу, после смерти Максимилиана, согласно Висфлекеру и Кенигсбергеру) Фуггерами (кортесы проголосовали за более чем 600 000 крон на избирательную кампанию Карла, но деньги из Испании не могли поступить достаточно быстро), который был использован для рекламы и подкупа курфюрстов, и что это было решающим фактором в успешном избрании Карла. [271] [272] [273] [274] Другие указывают, что, хотя курфюрстам и платили, это не было причиной результата или, в лучшем случае, сыграло лишь незначительную роль. [275] Важным фактором, повлиявшим на окончательное решение, было то, что Фридрих отказался от предложения и выступил с речью в поддержку Карла на том основании, что им нужен сильный лидер против османов, у Карла были ресурсы, и он был принцем немецкого происхождения. [276] [277] [278] [279] Смерть Максимилиана в 1519 году, казалось, поставила под угрозу престолонаследие, но через несколько месяцев избрание Карла V было обеспечено. [116]
В 1501 году Максимилиан упал с лошади и сильно повредил ногу, что причинило ему боль на всю оставшуюся жизнь. Некоторые историки предполагают, что Максимилиан был «болезненно» подавлен: с 1514 года он путешествовал повсюду со своим гробом. [280] [281] В 1518 году, чувствуя близость своей смерти после того, как увидел затмение , он вернулся в свой любимый Инсбрук, но трактирщики и поставщики города не предоставили окружению императора дальнейшего кредита. Последовавший за этим припадок привел к инсульту, который приковал его к постели 15 декабря 1518 года. Однако он продолжал читать документы и принимать иностранных послов до самого конца. Максимилиан умер в Вельсе , Верхняя Австрия, в три часа утра 12 января 1519 года. [282] [283] [284] Разные историки называют различные заболевания в качестве основных причин смерти, включая рак (вероятно, рак желудка или рак кишечника ), пневмонию , сифилис , камни в желчном пузыре, инсульт (у него действительно было сочетание опасных медицинских проблем) и т. д. [282] [283] [285] [286]
Максимилиану наследовал на посту императора его внук Карл V, его сын Филипп Красивый умер в 1506 году. Из соображений покаяния Максимилиан дал очень конкретные указания относительно обращения с его телом после смерти. Он хотел, чтобы его волосы были обрезаны, а зубы выбиты, а тело должно было быть высечено и покрыто известью и золой, завернуто в полотно и «публично выставлено напоказ, чтобы показать тленность всей земной славы». [287] Грегор Райш, друг и духовник императора, который закрыл глаза, однако, не подчинился указанию. Он вложил четки в руку Максимилиана и другие священные предметы рядом с телом. [288] [289] Он был похоронен в часовне замка в Винер-Нойштадте на одолженные деньги. [282] Гроб был открыт во время реставрации при Марии Терезии . После этого тело было перезахоронено в саркофаге в стиле барокко, который позже был найден невредимым среди обломков часовни (из-за Второй мировой войны ) 6 августа 1946 года. Император был торжественно похоронен снова в 1950 году. [290]
,_1523_(Latin_ed.),_NGA_6810.jpg/1280px-Albrecht_D%C3%BCrer,_The_Triumphal_Chariot_of_Maximilian_I_(The_Great_Triumphal_Car),_1523_(Latin_ed.),_NGA_6810.jpg)
Несмотря на свою репутацию «последнего рыцаря» (и склонность лично командовать сражениями и руководить перипатетическим двором), как политик, Максимилиан также выполнял «геркулесовы задачи бюрократии» каждый день своей взрослой жизни (император хвастался, что он мог диктовать одновременно полудюжине секретарей). [292] [293] [294] В то же время Джеймс М. Брэдберн замечает, что «естественно, каждый правитель хотел, чтобы его считали победителем, но Максимилиан стремился к роли Аполлона Мусагета ». [295] Круг гуманистов, собравшихся вокруг него, и другие современные почитатели также имели тенденцию изображать его таковым. [296] [297] [298] [299] [300] [301] Максимилиан был всеобщим покровителем, [302] [3] чей интеллект и воображение, по словам историка Сиднея Англо, заставляли придворного Кастильония выглядеть уменьшенной версией. Однако Энгло указывает, что император обращался со своими художниками и учеными как с простыми инструментами (которым он также, как правило, не платил адекватно или вовремя) для служения своим целям, а не как с автономными силами. [303] [304] Максимилиан не играл только роли спонсора и комиссара, но как организатор, стимулятор и планировщик, он присоединялся к творческим процессам, составлял программы, предлагал улучшения, проверял и принимал решения по деталям, изобретал устройства, почти независимо от требуемого времени и материальных ресурсов. Его творчество не ограничивалось практическими вопросами политики, экономики и войны, но распространялось на области искусств, наук, охоты, рыболовства и особенно технических инноваций, включая создание всех видов военного снаряжения, укреплений, обработки драгоценных металлов или горнодобывающей промышленности. [302] [305] Однако эти виды деятельности отнимали много времени, и усилия, которые император вкладывал в такие виды деятельности, иногда критиковались как чрезмерные или как отвлекающие его от основных задач правителя. [306] [307] В девятнадцатом веке и в начале двадцатого века некоторые даже критиковали его за то, что он обладал качествами, которые больше подходили гению, чем правителю, или за то, что его интеллект, который видел слишком далеко, заставлял его неразумно пытаться форсировать ход времени. [308] [309] [310]
Максимилиан был способным командиром и военным новатором, который внес вклад в модернизацию ведения войны, хотя он проиграл много войн, как правило, из-за нехватки финансовых ресурсов. [311] Известные комментаторы его времени, включая Макиавелли, Пьеро Веттори и Гвиччардини, оценивали его как великого полководца, или, по словам Макиавелли, «непревзойденного», но указывали, что расточительность, ужасное управление финансовыми ресурсами и другие недостатки характера, как правило, приводили к провалу грандиозных планов. По словам Маттиаса Пфаффенбихлера, он не принимал истину о том, что война зависела от денег, и, таким образом, проблема заключалась в том, что, несмотря на его военно-тактические таланты, ему редко удавалось преобразовывать военные победы в долгосрочные политические успехи. [312] [192] [207] [313] [13] [314] Он и его кондотьер Георг фон Фрундсберг организовали первые формирования ландскнехтов, вдохновленные швейцарскими пикинерами, но увеличили соотношение пикинеров и отдали предпочтение стрелкам из ручного оружия перед арбалетчиками, при этом была разработана новая тактика, что привело к улучшению эффективности. Также были внедрены дисциплина, муштра и высокоразвитый по стандартам той эпохи штат. [315] [316] [317] Созданный им «военный аппарат» позже сыграл существенную роль в ранге Австрии как великой державы. Максимилиан был основателем и организатором оружейной промышленности Габсбургов. [318] Он начал стандартизацию артиллерии (в соответствии с весом пушечных ядер) и сделал ее более мобильной. [16] Он спонсировал новые типы пушек, инициировал множество инноваций, которые увеличили дальность и урон, так что пушки лучше работали против толстых стен, и интересовался металлургией, так как пушки часто взрывались при воспламенении и наносили урон его собственным войскам. [319] Согласно современным свидетельствам, он мог выставить артиллерию из 105 пушек, включая как железные, так и бронзовые орудия разных размеров. [320] Некоторые считают артиллерийские силы наиболее развитыми в то время. [321] [322] Арсенал в Инсбруке, созданный Максимилианом, был одним из самых известных артиллерийских арсеналов в Европе. [323] Его типичная тактика была такой: артиллерия должна атаковать первой, кавалерия должна была действовать как ударные войска и атаковать фланги, пехота сражалась в плотном строю в середине. [319]
Фигурой, внесшей большой вклад в развитие арсенала Инсбрука, был Грегор Лёффлер. Он поступил на службу к Максимилиану в 1513 году, следуя по стопам своего отца Петера; его сын Ганс Кристоф также стал ведущим литейщиком оружия в Европе. [324] Лёффлер был первым оружейным мастером, который стал производителем оружия (который производил оружие в промышленных масштабах), а также отвечал за литье многих статуй в кенотафе Максимилиана. [323] [325] [326] В дополнение к центральному арсеналу в Инсбруке Максимилиан построил цепь арсеналов для защиты своей границы: в Зигмундскроне и Тренте против итальянцев, в Линдау против швейцарцев, в Брайзахе против французов, в Вене против венгров, в Граце, Гохостервитце, Лайбахе, Гориции против турок и венецианцев. Кроме того, были старые бургундские арсеналы против Франции. [327] [328] С другой стороны, Вильфрид Титтманн подчеркивает центральное значение центра производства оружия в Нюрнберге (где были разработаны самые ранние пистолеты, которые оказались пригодными для полевых работ и экспорта), не только в отношении военной системы Максимилиана, но и ранней современной военной революции в целом. Пюйпе замечает, что Титтманн и Ойген Хеер разделяют мнение о том, что политика индустриализации Максимилиана сделала Нюрнберг «метрополией верхнегерманской военной промышленности». [329] Мариус Мутц полагает, что демонстрация Титтманном важности Нюрнберга в целом убедительна, но что некоторые из его положений, в частности, что Ганс Кальтайзен (который служил Максимилиану и был соперником Лёффлера) имел нюрнбергское происхождение или что разработки в Инсбруке также основывались на нюрнбергских технологиях, немного излишне амбициозны. [330]
Максимилиан был описан политиком девятнадцатого века Антоном Александром Графом фон Ауэрспергом как «последний рыцарь» (der letzte Ritter), и этот эпитет закрепился за ним. [332] Некоторые историки отмечают, что эпитет звучит правдоподобно, но ироничен, потому что, как отец ландскнехтов (отцовство которых он разделял с Георгом фон Фрундсбергом) и «первый канонир нации», он положил конец боевому превосходству кавалерии, и его смерть возвестила о военной революции следующих двух столетий. Более того, его многогранные реформы сломали хребет рыцарскому классу как в военном, так и в политическом отношении. [315] [333] [334] Он вложил свой собственный вес в продвижение пехотинцев, ведя их в сражения пешком с пикой на плече и давая командирам почести и звания. [335] Для Максимилиана подъем новой военной этики, включая даже ее жестокий аспект — связанный с подъемом ландскнехтов, также был неотъемлемой частью его собственной мужской идентичности. Он считал, что сражение рядом с его пехотинцами узаконивает его право на власть больше, чем любые дворянские капканы или титулы. Однако в его время назревала социальная напряженность, и дворяне сопротивлялись этой вере. [336] [337] Во время осады Падуи в 1509 году, командуя франко-германской союзной армией, Максимилиан приказал благородным рыцарям спешиться, чтобы помочь ландскнехтам штурмовать брешь, но кавалер Баярд критиковал его за то, что он подвергал дворян риску вместе с «сапожниками, кузнецами, пекарями и рабочими, которые не ценят свою честь так же, как джентльмены». Даже простое смешение этих двух на одном поле битвы считалось оскорбительным. Тогда французы отказались подчиниться. Осада была прервана, когда немецкие рыцари отказались продолжать свои атаки пешком и потребовали сражаться верхом, также на основе статуса. Разъяренный Максимилиан покинул лагерь и приказал армии отступить. [338] [339] [340]
С созданием и использованием Максимилианом ландскнехтов военная организация в Германии претерпела существенные изменения. Здесь начался подъем военных предпринимателей, которые нанимали наемников с помощью системы субподрядчиков, чтобы вести войну в кредит, и выступали в качестве командующих генералов своих собственных армий. [341] [342] Максимилиан сам стал опытным военным предпринимателей, заставив своего отца считать его расточительным военным авантюристом, который ввязывался в новые войны и долги, все еще оправляясь от предыдущих кампаний. [343]
Что касается кавалерии, в 1500 году, используя французских жандармов в качестве модели, он организовал свою тяжелую кавалерию, названную кириссерами . [344] [345] Эти кавалеристы, все еще в основном дворяне, все еще были полностью вооружены, но более легко — это были предшественники кирасиров . [312] [346] [347] Недворяне начали приниматься в кавалерию (в основном, служившую легкой кавалерией — каждый ланз , или копье , состоял из одного кириссера и шести-семи легких кавалеристов), и иногда он также посвящал их в рыцари. Для тяжелой, а также легкой кавалерии огнестрельное оружие начало заменять холодное. [333] [348] [349]
В военной медицине Максимилиан ввел структурированную сортировку (сама сортировка существовала со времен Древнего Египта). Именно в его армиях раненые были впервые классифицированы и лечились в соответствии с порядком приоритета — во время войны более высокий приоритет отдавался военнослужащим по сравнению с гражданскими лицами, а более высокопоставленным — по сравнению с более низкопоставленными. Практика распространилась на другие армии в последующие столетия и была названа «триаж» французами. [353] [354] В средние века европейские армии, как правило, брали с собой рабочих, которые обслуживали солдат как цирюльниками (это была их главная функция, отсюда и происхождение их названия на немецком языке Feldscherer или полевой стригальщик), так и низкоквалифицированными фельдшерами (в отличие от обученного medicus ), которые работали над их внешними ранами. Начиная с Максимилиана, каждый капитан отряда (из 200–500 человек) был обязан взять с собой способного фельдшера и обеспечить его лекарствами и оборудованием. Эти фельдшеры находились под контролем оберфельдарцта ( главного полевого врача), хотя их организация не стабилизировалась до семнадцатого века, и потребовалось много времени, прежде чем средний уровень этих фельдшеров существенно повысился. [355] [356] [357] Рождение современного фельдшера привело к формированию военно-медицинской службы, чьей основной задачей, помимо оказания первой помощи, была как можно более быстрая транспортировка раненых с поля боя с помощью паланкинов и тачек. [358] [359] [360]
Император не дожил до того, чтобы увидеть плоды своих военных реформ, которые также были широко приняты территориями Империи и другими странами Европы. Более того, способ ведения войны ландскнехтами повысил силу территориальных политий, в то время как более централизованные страны смогли использовать их способами, которые не могли использовать немецкие правители. Кляйншмидт заключает, что в конце концов Максимилиан оказал хорошую услугу конкурентам своего внука. [361] [362] [363]
Предпочитая более современные методы в своих реальных военных начинаниях, Максимилиан был искренне заинтересован в продвижении рыцарских традиций, таких как турнир, будучи сам исключительным рыцарем. Турниры помогли улучшить его личный имидж и укрепить сеть принцев и дворян, за которыми он пристально следил, способствуя верности и братству среди участников. Черпая вдохновение из турнира в Бургундии, он превратил немецкий турнир в отличительную сущность. [364] Кроме того, по крайней мере в двух случаях во время своих кампаний он бросал вызов французским рыцарям и убивал их в дуэльных прелюдиях к сражениям. [365]
Рыцари реагировали на свое ухудшение положения и потерю привилегий по-разному. Некоторые отстаивали свои традиционные права насильственными способами и становились рыцарями-грабителями, как Гётц фон Берлихинген . Рыцари как социальная группа стали препятствием для закона и порядка Максимилиана, и отношения между ними и «последним рыцарем» стали антагонистическими. [319] Некоторые, вероятно, также чувствовали себя ущемленными тем, как имперская пропаганда представляла Максимилиана как единственного защитника рыцарских ценностей. [368] На Вормсском сейме в 1495 году император, архиепископы, великие князья и свободные города объединили свои силы, чтобы инициировать Вечный мир земель (Ewige Landfriede), запрещающий любую частную вражду, чтобы защитить поднимающуюся волну торговли. [369] Таким образом, турнир, спонсируемый императором, был инструментом для умиротворения рыцарей, хотя он стал развлекательным, но все еще смертельным экстремальным видом спорта. [319] Однако, потратив 20 лет на создание и поддержку политики против рыцарей, Максимилиан изменил свои методы и начал пытаться привлечь их, чтобы интегрировать их в свою структуру правления. В 1517 году он снял запрет с Франца фон Зикингена , ведущей фигуры среди рыцарей, и взял его к себе на службу. В том же году он призвал рейнских рыцарей и ввел свой Ritterrecht (Рыцарские права), который предоставлял свободным рыцарям особый суд в обмен на их клятвы быть послушными императору и воздерживаться от злых дел. Ему не удалось собрать с них налоги или создать рыцарскую ассоциацию, но возникла идеология или структура, которая позволила рыцарям сохранить свою свободу, одновременно укрепляя отношения между короной и мечом. [370] [371]
Максимилиан питал большую страсть к доспехам , не только как к снаряжению для битвы или турниров, но и как к форме искусства. Он гордился своим опытом в проектировании доспехов и знанием металлургии. Под его покровительством «искусство оружейника расцвело как никогда прежде». Мастера-оружейники по всей Европе, такие как Лоренц Хельмшмид , Конрад Зойзенхофер , Франк Скроо и Даниэль Хопфер (который был первым, кто использовал травление на железе как часть художественного процесса, используя кислотную промывку), создавали индивидуальные доспехи, которые часто служили экстравагантными подарками, чтобы продемонстрировать щедрость Максимилиана и устройства, которые создавали особые эффекты (часто инициированные самим императором) на турнирах. [372] [373] [374] Стиль доспехов, который стал популярным во второй половине его правления, отличался сложной канавкой и обработкой металла и стал известен как доспехи Максимилиана. Он подчеркивал детали в форме самого металла, а не травленые или позолоченные узоры, популярные в миланском стиле. Максимилиан также подарил королю Генриху VIII странный рыцарский шлем — забрало шлема изображает человеческое лицо с глазами, носом и ухмыляющимся ртом, и было смоделировано по образу самого Максимилиана. [375] На нем также изображены пара завитых бараньих рогов, латунные очки и даже травленая щетина бороды. [375] Зная, что у вымершей семьи Трейцзаурбейн (вероятно, Трейцзауэрвайн) был метод изготовления особо прочных доспехов, которые нельзя было прострелить ни одним арбалетом, он обратился к их слуге Каспару Ридереру, который помог Конраду Зойзенхоферу воссоздать тип доспехов. Используя знания, полученные от Ридерера, Максимилиан изобрел метод, «чтобы в его мастерских можно было изготавливать одновременно 30 передних и задних пластин», чтобы помочь своим солдатам и особенно своим ландскнехтам. Подробности описанного процесса в настоящее время неизвестны, но, вероятно, использовались матрицы, с помощью которых детали брони можно было штамповать из листового металла. [376] [377]
Максимилиан связывал практическое искусство охоты (а также рыболовства и соколиной охоты) со своим статусом принца и рыцаря. Он ввел в Германии парфорсную и парковую охоту. Он также опубликовал эссе на эти темы. В этом он следовал за Фридрихом II Гогенштауфеном и был столь же внимателен к натуралистическим деталям, но менее научен. Его «Тирольская рыболовная книга» ( Tiroler Fischereibuch ) была составлена с помощью его мастера по рыбоводству Мартина Фрица и Вольфганга Гогенляйтера. [381] Чтобы сохранить рыбу свежей, он изобрел особый вид рыбного контейнера. [382] Хотя его не волновало исчезновение или ослабление рыцарского сословия из-за развития артиллерии и пехоты, Максимилиан сильно беспокоился об уязвимости горных козлов, которых он описывал как «благородных созданий», перед ручным огнестрельным оружием и критиковал крестьян, в частности, за отсутствие умеренности. [383] В 1517 году император запретил изготовление и хранение колесцового замка, который был разработан и особенно эффективен для охоты. [384] Другая возможная причина этой самой ранней попытки контроля над оружием может быть связана с опасениями по поводу распространения преступлений. [385] Он исследовал, классифицировал и защищал заповедники, которые также наносили ущерб сельскохозяйственным культурам фермеров, поскольку он запрещал им возводить заборы. Однако популяция дичи быстро увеличивалась. В одном случае он стал непреднамеренным защитником видов: поскольку он зарыбил тирольские горные озера форелью , разновидность последней форели, происходящей из Дуная, форель Kaiser Max, сохранилась до наших дней в Госсенкёллезее. [386]
С юных лет, в Германии и особенно в Нидерландах, он обращал внимание на искусство бюргеров стрелять из лука, участвовал в соревнованиях по стрельбе из лука и покровительствовал арбалетам и гильдиям лучников (хотя в военных делах он официально отменил арбалет в 1517 году, несмотря на его продолжающееся использование в других странах). [389] [390] Хотя он так и не получил полной народной поддержки во Фландрии, эта покровительственная деятельность помогла ему наладить отношения с членами гильдии, которые участвовали в его кампаниях, в частности, за Гинегату (1479), и сплотить городскую поддержку во время его пребывания в Нидерландах. Его имя возглавляет список лордов в огромной книге гильдии Святого Георгия 1488 года в Генте. [391] [392] [393] В начале шестнадцатого века он построил здание гильдии для лучников Святого Себастьяна в Гааге . [394]
Landlibell 1511 года (военная статуя и «краеугольный камень тирольской демократии», которая заложила основу для отдельной оборонной организации Тироля, освободив население от военной службы за пределами своих границ, но потребовав от них служить в обороне своего региона и признавая связь между свободой и правом носить оружие), [395] [396] который в значительной степени оставался в силе до падения монархии, привел к созданию вооруженных формирований ополчения, называемых (Tiroler) Schützen . Термин Schützen использовался для обозначения людей, вооруженных арбалетами, но Максимилиан с энтузиазмом поощрял стрелков и огнестрельное оружие. Эти формирования существуют до сих пор, хотя они стали неправительственными с 1918 года. [397] [398] [399] [400] В 2019 году они организовали большое мероприятие по стрельбе в память об императоре. [401]
Другим искусством, связанным с рыцарством и военными действиями, были танцы. По мере развития боевых приемов ландскнехтов, они больше не предпочитали сражаться по прямой линии (как это делали даже швейцарцы до конца пятнадцатого века), а склонялись к круговому движению, которое улучшало использование пространства вокруг бойца и позволяло им атаковать противника с разных сторон. Круговое построение, описанное Жаном Молине как «улитка», стало отличительной чертой боя ландскнехтов. Новые виды боя также требовали поддержания устойчивого телесного равновесия. Максимилиан, новатор этих типов движений, также видел ценность в их эффектах по сравнению с поддержанием групповой дисциплины (помимо контроля централизованных учреждений). Поскольку Максимилиан и его командиры стремились популяризировать эти формы движений (которые стали повседневной практикой только в конце пятнадцатого века и получили господство после смерти Максимилиана в 1519 году), он продвигал их в турнирах, в фехтовании и в танцах, которые начали фокусироваться на шагах и движениях ног, а не на движениях головы и рук. Дворцовые празднества стали площадкой для инноваций, предвещая развитие военной практики. [402] [403] Что касается танцев, другими элементами, предпочитаемыми двором Максимилиана, были Морискент («танец мавров», «танец Морриса» или Мореска ) , маскарады ( mummerei ) и использование факелоносцев. Факелоносцы являются частью почти всех иллюстрированных костюмированных круговых танцев в Вайскуниге и Фрейдале , причем сам Максимилиан обычно был одним из них. [404] [405] [406] Маскарады обычно включали танцы под музыку флейт и барабанов, исполняемые теми же музыкантами, которые служили в новых пехотных войсках. [407] Известный философ-гуманист Юлий Цезарь Скалигер , выросший пажом при дворе Максимилиана, как сообщается, исполнял перед императором пирров военный танец, который он реконструировал из древних источников. [408] [409] [410] Ежегодный Tänzelfest, старейший детский фестиваль в Баварии, как сообщается, основанный Максимилианом в 1497 году (мероприятие появилось только в письменных источниках с 1658 года), включает танцы, шествия и реконструкцию городской жизни при Максимилиане. [411] [412]
Максимилиан был ярым сторонником искусств и наук, и он окружил себя учеными, такими как Иоахим Вадиан и Андреас Штёберль (Стиборий), продвигая их на важные придворные должности. Многие из них были уполномочены помочь ему завершить серию проектов в различных художественных формах, призванных прославить для потомков его жизнь и деяния, а также жизнь и деяния его предков Габсбургов. [413] [414] Он называл эти проекты Gedechtnus («мемориал»), [414] [415] которые включали серию стилизованных автобиографических произведений: эпические поэмы Theuerdank и Freydal и рыцарский роман Weisskunig , оба опубликованные в изданиях, щедро иллюстрированных гравюрами на дереве. [413] В этом ключе он заказал серию из трех монументальных гравюр на дереве : «Триумфальная арка» (1512–18, 192 деревянные панели, 295 см в ширину и 357 см в высоту — приблизительно 9 футов 8 дюймов на 11 футов 8 ½ дюйма); и « Триумфальная процессия » (1516–18, 137 деревянных панелей, 54 м в длину), которую возглавляет Большая триумфальная карета (1522, 8 деревянных панелей, 1 ½ фута в высоту и 8 футов в длину), созданная такими художниками, как Альбрехт Дюрер , Альбрехт Альтдорфер и Ганс Бургкмайр . [416] [417] Согласно «Последнему рыцарю: искусство, доспехи и амбиции Максимилиана I» , Максимилиан диктовал большую часть книг своему секретарю и другу Марксу Трейцзаурвайну, который переписывал их. [418] Авторы книги «Император Максимилиан I и эпоха Дюрера» подвергли сомнению его роль истинного покровителя искусств, поскольку он был склонен отдавать предпочтение прагматичным элементам, а не высокому искусству. [419] С другой стороны, он был перфекционистом, который вовлекал себя в каждый этап творческого процесса. Его цели выходили далеко за рамки прославления самого императора: увековечение памяти также включало в себя документирование в деталях наличия и реставрации исходных материалов и ценных артефактов. [420]
Известный своим микроменеджментом, был примечательный случай, когда император разрешал и поощрял свободные, даже дикие импровизации: его Книга молитв . Работа показывает отсутствие ограничений и никакой последовательной иконографической программы со стороны художника (Дюрера), которая была бы реализована и высоко оценена Гете в 1811 году. [421]
В 1504 году Максимилиан заказал Ambraser Heldenbuch , сборник немецких средневековых повествований (большинство из которых были героическими эпосами), написанный Гансом Ридом. Работа имела большое значение для немецкой литературы, поскольку среди ее двадцати пяти повествований пятнадцать были уникальными. [422] [423] [424] Это был последний раз, когда « Песнь о Нибелунгах» была запечатлена в немецкой литературе, прежде чем ее снова открыли 250 лет спустя. [425] [426] Максимилиан также был покровителем Ульриха фон Гуттена , которого он короновал как поэта-лауреата в 1517 году, и гуманиста Виллибальда Пиркхаймера , который сам по себе был одним из самых важных покровителей искусств Германии. [427] [428] [429] [430] [431]
Как Rex litteratus , он поддерживал все литературные жанры, которые поддерживали его предшественники, в дополнение к драме, жанру, который набирал популярность в его эпоху. Йозеф Грюнпек привлек его внимание Comoediae duae , предположительно первыми немецкими неолатинскими фестивальными пьесами. Он был впечатлен Streit zwischen Virtus und Fallacicaptrix Йозефа Грюнпека , моральной пьесой, в которой самому Максимилиану было предложено выбрать между добродетелью и низменным удовольствием. [432] Цельтис написал для него Ludus Dianae и Rhapsodia de laudibus et victoria Maximiliani de Boemannis . Ludus Dianae отображает симбиотические отношения между правителем и гуманистом, которые оба изображаются как аполлонианцы или фебеи, в то время как Сатурн — как противоположность Феба — является негативной силой, а Вакх, как и Венера, проявляет опасные аспекты в искушении людей к развратной жизни. Лохер написал первую немецкую неолатинскую трагедию, а также первую немецкую гуманистическую трагедию, Historia de Rege Frantie . Среди других известных авторов были Бенедикт Хелидоний и Иероним Вехус. Эти пьесы часто дублировались как панегирик или драматизированные newe zeittung (новостные репортажи) в поддержку имперской или княжеской политики. [433] [434] [435] Дуглас А. Рассел замечает, что академический режим театра, связанный с новым интересом к гуманизму и классике в то время, был в основном работой Конрада Цельтиса, Иоахима фон Ватта (который был поэтом-лауреатом, коронованным Максимилианом, и в возрасте 32 лет был ректором Венского университета) и Бенедикта Хелидония. [436] [437] Уильям Сесил Макдональд комментирует, что в контексте немецкого средневекового литературного покровительства «литературная деятельность Максимилиана не только «обобщает» литературное покровительство Средних веков, но и представляет собой отправную точку — маяк для новой эпохи». Более того, «Как Карл Великий, Оттон Великий, Генрих II и Фридрих Барбаросса, Максимилиан был духом поощрения, т. е. он не только заказывал литературу, но и посредством своей политики и силы своей личности создавал климат, благоприятствующий расцвету искусств». [438] [439]
Под его правлением Венский университет достиг своего апогея как центр гуманистической мысли. Он основал Коллегию поэтов и математиков, которая была включена в университет. [441] Максимилиан пригласил Конрада Цельтиса , ведущего немецкого ученого того времени, в Венский университет. Цельтис основал Sodalitas litteraria Danubiana (которую также поддерживал Максимилиан), ассоциацию ученых из Дунайского региона, для поддержки литературы и гуманистической мысли. Максимилиан также способствовал развитию молодого Габсбургского университета во Фрайбурге и его принимающего города , принимая во внимание стратегическое положение города. Он дал городу привилегии, помог ему финансово переломить ход событий, используя профессоров университета для важных дипломатических миссий и ключевых должностей при дворе. Канцлер Конрад Штюрцель, дважды ректор университета, выступал в качестве моста между Максимилианом и Фрайбургом. [442] [443] [444] [445] Максимилиан поддерживал и использовал гуманистов отчасти для пропагандистского эффекта, отчасти для своих генеалогических проектов, но он также использовал нескольких в качестве секретарей и советников — при их выборе он отверг классовые барьеры, полагая, что «умные умы получают свое благородство от Бога», даже если это вызывало конфликты (даже физические нападения) с дворянами. Он полагался на своих гуманистов, чтобы создать националистический имперский миф, чтобы объединить Рейх против французов в Италии, как предлог для последующего Крестового похода (хотя сословия протестовали против инвестирования своих ресурсов в Италию). [446] Максимилиан сказал своим курфюрстам основать каждый университет в своем королевстве. Таким образом, в 1502 и 1506 годах, вместе с курфюрстом Саксонии и курфюрстом Бранденбурга, соответственно, он стал соучредителем Виттенбергского университета и Франкфуртского университета . [447] Университет Виттенберга был первым немецким университетом, основанным без папской буллы, означающей светскую императорскую власть в отношении университетов. Этот первый центр на Севере, где были низвергнуты старые латинские научные традиции, стал домом Лютера и Меланхтона.
Поскольку он был слишком далек, его покровительство гуманизму и гуманистическим книгам в частности не достигло Нидерландов (и поскольку Мария Бургундская умерла слишком молодой, а Филипп Красивый и Карл V получили образование в бургундской традиции, не было ни одного государя, который бы поощрял гуманистическую латинскую культуру в Нидерландах, хотя у них был свой собственный способ обучения). [448] Однако между двумя сторонами происходили обмены и споры по поводу политических идей и ценностей. Максимилиан очень восхищался своим тестем Карлом Смелым (он даже принял девиз Карла как один из своих собственных, а именно: «Я осмелился!» или «Je l'ay emprint!») [449] и продвигал свою концепцию о том, что власть и величие государя исходят непосредственно от Бога, а не через посредничество Церкви. Эта концепция была частью политической программы Максимилиана (включая другие элементы, такие как восстановление Италии, положение императора как dominus mundi , экспансионизм, крестовый поход и т. д.), поддержанной в Нидерландах Павлом Мидделбургским , но считавшейся экстремальной Эразмом. Что касается героических моделей, которым должны следовать правители (особенно в отношении образования эрцгерцога Карла, на которого позже сильно повлиял рыцарский образ его деда), Антуан Ханерон предложил античных героев, прежде всего Александра (которого Карл принял как великий образец для подражания на всю свою жизнь), в то время как Молине представил Александра, Цезаря и Семирамиду , но Эразм протестовал против Александра, Цезаря и Ксеркса в качестве образцов. Однако Максимилиан решительно продвигал первых двух, а также Святого Георгия (как в «фридериканской», так и в «бургундской» формах). Идея мира также стала более выраженной при дворе Максимилиана в последние годы его правления, вероятно, под влиянием фламандского гуманизма, особенно эразмовского (сам Максимилиан был неисправимым воинственным принцем, но в конце жизни он считал, что его 27 войн служили только дьяволу). [11] Отвечая на интенсивный бургундский гуманистический дискурс о благородстве по рождению и благородстве по добродетели, император выдвинул собственную модификацию: должность против рождения (с сильным акцентом на главенстве должности над рождением). Нофлатшер полагает, что император, вероятно, сам был самым важным посредником бургундской модели, а Бьянка Мария также имела влияние (хотя она могла лишь частично выполнять свою роль). [450]
Итальянский философ Джанфранческо Пико делла Мирандола посвятил свой труд 1500 года «De imaginatione» , трактат о человеческом разуме (в котором он синтезировал Аристотеля , неоплатонизм и Джироламо Савонаролу ), Максимилиану. [451] [452] Итальянский философ и теолог Томмазо Радини Тедески также посвятил свой труд 1511 года «La Calipsychia sive de pulchritudine animae» императору. [453] [454]
В философии, помимо гуманизма, во времена Максимилиана заметное влияние оказала эзотерика . В 1505 году он послал Иоганну Тритемию восемь вопросов, касающихся духовных и религиозных вопросов (вопросы 3, 5, 6, 7 касались колдовства), на которые Тритемий ответил и позже опубликовал в книге 1515 года Liber octo questionum (Книги восьми вопросов). Максимилиан проявил скептический аспект, задавая такие вопросы, как, например, почему Бог допускает ведьм и их способности контролировать злых духов. [455] [456] [457] Авторы (теперь обычно идентифицируемые как Генрих Крамер ) самого скандального труда о колдовстве того времени, Malleus Maleficarum , утверждали, что у них было его письмо с одобрением (предположительно выданное в ноябре 1486 года) на то, чтобы действовать в качестве инквизиторов, но, по словам Берингера, Дюрранта и Бейли, он, вероятно, никогда не поддерживал их (хотя Крамер, по-видимому, отправился в Брюссель, столицу Бургундии, в 1486 году, надеясь повлиять на молодого короля — они не осмелились привлечь Фридриха III, которого Крамер оскорбил несколькими годами ранее). [458] [459] Тритемий посвятил De septem secundeis («Семь вторичных разумов»), в котором утверждал, что циклом эпох управляют семь планетарных ангелов, в дополнение к Богу (Первому разуму). [460] [461] Однако историк Мартин Холлеггер отмечает, что сам Максимилиан не разделял циклического взгляда на историю , типичного для их современников, и не верил, что их век будет последним. У него было линейное понимание времени — прогресс сделает мир лучше. [462] [c] Каббалистические элементы при дворе, а также сам Тритемий повлияли на мышление известного полимата и оккультиста Генриха Корнелия Агриппы (который во времена Максимилиана служил в основном секретарем, солдатом и дипломатическим шпионом). [464] [465] Император, сам интересовавшийся оккультизмом, намеревался написать две книги о магии (Zauberpuech) и черной магии (Schwartzcunnstpuech), но у него не было на это времени. [466] [467]
Как и его отец, Максимилиан был алхимиком, который иногда запирался в своей комнате на несколько дней, чтобы экспериментировать. [468] Он сотрудничал со своей невесткой Катериной Сфорца (ее работа Experiments записывает рецепт рвотного порошка, приписываемого ему). [469] Он также спонсировал такие эксперименты. По словам Леонарда Турнейссера , в 1499 году алхимик по имени Швихард Фронбергер организовал для него астроалхимический проект, который теоретически должен был произвести серебро в 1547 году и золото в 1598 году (Максимилиану было 40 лет в 1499 году). В его кругу Рейш и Агриппа также интересовались алхимией, хотя Агриппа вступил в тайное общество, которое не разрешало публиковать информацию по этой теме. [470] [471] [472]
Создание новых судов и официальное принятие римского права в 1495 году привело к формированию профессионального класса юристов, а также бюрократической судебной системы. Ученые-юристы, обучавшиеся в mos italicus (либо в итальянских университетах, либо в недавно созданных немецких университетах), стали востребованы. [183] [473] [474] [475] Среди выдающихся юристов и ученых-юристов, служивших Максимилиану в различных должностях и дававших юридические консультации императору, были Меркурино Гаттинара , Себастьян Брандт и Ульрих Засиус . [476] [477] Вместе с аристократами и литераторами (участвовавшими в пропагандистских и интеллектуальных проектах Максимилиана) юристы и ученые-юристы стали одной из трех основных групп при дворе Максимилиана. К этой группе принадлежал Конрад Штюрцель , канцлер. При дворе Максимилиана — более эгалитарном, чем любой предыдущий немецкий или императорский двор, с его бюргерами и крестьянами — все эти группы были одинаково удовлетворены продвижением по службе и наградами. Индивидуумы также смешивались во многих отношениях, обычно через брачные союзы. [478] [479]
Максимилиан был энергичным покровителем библиотеки. [484] Предыдущие правители Габсбургов, такие как Альберт III и отец Максимилиана Фридрих III (который собрал 110 книг, которые составили основу более поздней библиотеки) также сыграли важную роль в централизации художественных сокровищ и книжных коллекций. [485] [486] Максимилиан стал библиофилом во время своего пребывания в Нидерландах. [487] Будучи мужем Марии Бургундской, он стал обладателем огромной бургундской библиотеки, которая, согласно некоторым источникам [486] [487], была привезена в Австрию, когда он вернулся на родину. Однако, согласно официальному сайту Австрийской национальной библиотеки, Габсбурги привезли коллекцию в Вену только в 1581 году. [482] Максимилиан также унаследовал тирольскую библиотеку своего дяди Сигизмунда, также великого покровителя культуры (которая получила большой вклад от Элеоноры Шотландской , жены Сигизмунда и также большой любительницы книг). [488] [489] Когда он женился на Бьянке Марии, в коллекцию были включены итальянские шедевры. [482] Коллекция стала более организованной, когда Максимилиан поручил Ладиславу Сунтайму , Якобу Меннелю и Иоганну Куспиниану приобрести и составить книги. К началу шестнадцатого века библиотека приобрела значительные образцы богемского, французского и итальянского книжного искусства. В 1504 году Конрад Цельтис впервые заговорил о Bibliotheca Regia (которая впоследствии превратилась в Императорскую библиотеку, и как она называется сегодня, Österreichische Nationalbibliothek или Австрийскую национальную библиотеку ), организованной библиотеке, которая была расширена за счет покупок. [486] [490] Коллекция Максимилиана была рассредоточена между Инсбруком, Веной и Винер-Нойштадтом. [482] Частью Винер-Нойштадта управлял Конрад Цельтис. Более ценная часть находилась в Инсбруке. [491] [492] Уже во времена Максимилиана идея и функция библиотек менялись, и стало важно, чтобы ученые получали доступ к книгам. [493] [494] При Максимилиане, который был небрежен в своем отношении к ученым (что удивляло французского хрониста Пьера Фроссара) [d], ученому было довольно легко получить доступ к императору, двору и, таким образом, к библиотеке. [495] [496]Но, несмотря на намерение таких правителей, как Максимилиан II (и его главный императорский библиотекарь Блотиус) и Карл VI сделать библиотеку открытой для широкой публики, этот процесс был завершен только в 1860 году. [497] [498]
.png/1280px-Margarita_philosophica_de_Gregor_Reisch_(1504).png)
Во времена Максимилиана было несколько проектов энциклопедического характера, среди которых были незавершённые проекты Конрада Цельтиса. Однако, как основатель Collegium poetarum et mathematicorum и «программный мыслитель» ( programmdenker , термин, используемый Яном-Дирком Мюллером и Гансом-Иоахимом Цигелером), Цельтис создал энциклопедически-научную модель, которая всё больше интегрировала и отдавала предпочтение механическим искусствам в связи с сочетанием естественных наук и технологий и связывала их с divina fabrica (творением Бога за шесть дней). В соответствии с замыслом Цельтиса, учебной программой университета и политическим и научным порядком времени Максимилиана (на который также оказали влияние события предыдущих эпох), гуманист Грегор Райш, который также был духовником Максимилиана, создал « Маргариту Философскую» , «первую современную энциклопедию, имеющую хоть какое-то значение», впервые опубликованную в 1503 году. Работа охватывает риторику, грамматику, логику, музыку, математические темы, деторождение, астрономию, астрологию, химические темы (включая алхимию) и ад. [499] [500]
Областью, которая увидела много новых разработок при Максимилиане, была картография, важным центром которой в Германии был Нюрнберг. В 1515 году Дюрер и Иоганн Стабиус создали первую карту мира, спроецированную на сплошную геометрическую сферу. [501] [502] [503] Берт Де Мунк и Антонелла Романо связывают картографическую деятельность Дюрера и Стабиуса с попытками понять, манипулировать и представлять время и пространство, что также было связано с «беспрецедентным династическим мифотворчеством» Максимилиана и новаторскими печатными работами, такими как « Триумфальная арка » и «Триумфальная процессия» . [17] Максимилиан поручил Иоганну Куспиниану и Стабиусу составить топографию австрийских земель и набор региональных карт. Стабиус и его друг Георг Танштеттер работали над картами вместе. Работа появилась в 1533 году, но без карт. Карта Лазаря-Таннштеттера 1528 года Tabulae Hungariae (одна из первых региональных карт в Европе), похоже, была связана с проектом. Картографы Мартин Вальдземюллер и Маттиас Рингманн посвятили свою знаменитую работу Universalis Cosmographia Максимилиану, хотя непосредственным спонсором был Рене II Лотарингский. [504] Издание «Географии» 1513 года , которое содержало эту карту и также было посвящено Максимилиану Якобом Эшлером и Георгием Убелином, Армандо Кортес считает кульминацией картографической революции. [505] Сам император занимался картографией. [e] По словам Бюссерэ, Максимилиан мог «призвать множество картографических талантов, не имевших себе равных в Европе того времени» (включая Цельтиса, Стабия, Куспиниана, Якоба Циглера , Иоганнеса Авентина и Танштеттера). [507] Развитие картографии было связано с особым интересом императора к исследованию морских путей, как деятельности, касающейся его концепции глобальной монархии, и его обязанностей как герцога-консорта Марии Бургундской, деда будущего правителя Испании, а также союзника и близкого родственника португальских королей. Он отправлял таких людей, как Мартин Бехайм и Иероним Мюнцер, к португальскому двору для сотрудничества в их усилиях по исследованию, а также для того, чтобы они действовали в качестве его собственных представителей. [508] [509] Другим участником сети был фламандец Жосс ван Хуэртерили Джосс де Утра, который стал первым поселенцем острова Фаял на португальских Азорских островах. Максимилиан также сыграл важную роль в подключении финансовых домов в Аугсбурге и Нюрнберге (включая компании Хёхштеттера, Фуггера и Вельзера и т. д.) к португальским экспедициям. В обмен на финансовую поддержку король Мануэль предоставил немецким инвесторам щедрые привилегии. Гуманист Конрад Пойтингер был важным агентом, который выступал в качестве советника финансистов, переводчика записей о путешествиях и имперского советника. [510] Харальд Кляйншмидт полагает, что в вопросах исследования мира, а также «трансформации европейской картины мира» в целом Максимилиан был «важной, хотя и сильно недооцененной фигурой» своего времени. [511]
Эволюция картографии была связана с развитием этнографии и новой гуманистической науки хорографии (продвигаемой Цельтисом в Венском университете). [512] [513] Поскольку Максимилиан уже продвигал прагерманский язык после многочисленных археологических и текстовых раскопок, а также принимал раннюю немецкую дикость, Пойтингер правильно сделал вывод, что он поддержит немецкие исследования другого примитивного народа. Используя коммерческие предприятия Вельзера в качестве предлога, Пойтингер подстрекал Максимилиана поддержать его этнографические интересы в отношении индейцев и поддержать путешествие Бальтазара Шпрингер вокруг Африки в Индию в 1505–1506 годах. [514] [515] Кроме того, это начинание добавило к образу императора как завоевателя и правителя, а также соперничало с претензиями его главного соперника Сулеймана Великолепного относительно глобальной империи. [516] Основываясь на инструкции, продиктованной Максимилианом в 1512 году относительно индейцев в триумфальной процессии, Йорг Кёльдерер выполнил серию (ныне утерянных) рисунков, которые послужили руководством для миниатюр Альтдорфера в 1513–1515 годах, которые, в свою очередь, стали моделью для гравюр на дереве (половина из них основана на ныне утерянных рисунках Бургкмайра 1516–1518 годов), изображающих «людей Каликута». [517] В 1508 году Бургкмайр создал серию « Люди Африки и Индии » , сосредоточившись на изображении народов, с которыми Шпрингер столкнулся вдоль побережья Африки и Индии. [514] Серия породила «базовый набор аналитических категорий, которые этнография возьмет в качестве своей методологической основы». [518] В рамках своих отношений с Москвой, Ягеллонами и славянским Востоком в целом, Максимилиан окружил себя людьми со словенских территорий и знакомыми со славянскими языками, такими как Сигизмунд фон Герберштейн (сам известный этнограф), Петрус Бономо, Георг Слаткония и Паулюс Оберштейн. Политические потребности преодолели предубеждение против живых языков, которые начали находить место наряду с латынью по всей Центральной Европе, также в научных областях. [519] [520]
Программа императора по восстановлению былого превосходства Венского университета также касалась астрологии и астрономии. Он осознал потенциал печатного станка в сочетании с этими отраслями знаний и нанял Георга Танштеттера (который в 1509 году был назначен Максимилианом профессором астрономии в Венском университете и также работал над совместной попыткой реформы календаря с Папой) для создания ежегодных практических и настенных календарей. В 1515 году Стабиус (который также был придворным астрономом), Дюрер и астроном Конрад Хайнфогель создали первые планисферы как южного, так и северного полушарий, а также первые печатные карты неба. Эти карты вызвали возрождение интереса к области уранометрии по всей Европе. [521] [522] [523] [524] Энсисхаймский метеорит упал на землю во время правления Максимилиана (7 ноября 1492 г.). Это был один из старейших метеоритных ударов в зарегистрированной истории. Король Максимилиан, который направлялся в поход против Франции, приказал выкопать его и сохранить в местной церкви. Метеорит, как хорошее предзнаменование, использовался для пропаганды против Франции с помощью листовок с драматическими картинками под руководством поэта Себастьяна Брандта (когда Максимилиан разбил гораздо большую французскую армию в Санлисе два месяца спустя, новость распространилась еще больше). [525] [526] [527]
Что касается календарей и календарной реформы, то уже в 1484 году известный фламандский ученый Павел Миддельбургский посвятил свою работу Praenostica ad viginti annos duratura Максимилиану. Его magnum opus 1513 года Paulina de recta Paschae celebratione также был посвящен Максимилиану вместе с Львом X. [528] [529]
В дополнение к картам, были также разработаны другие астрологические, геометрические и часовые инструменты, в основном Стиборием и Стабием, которые понимали необходимость сотрудничества с императорами, чтобы сделать эти инструменты полезными инструментами также и для пропаганды. [530] [531] Необычайно роскошный планетарий, который несли двенадцать человек и который был подарен Фердинандом I в качестве дипломатического подарка Сулейману Великолепному в 1541 году, изначально принадлежал Максимилиану. [532] [533] Он любил знакомить публику с недавно изобретенными музыкальными инструментами. [534] [ 535] В 1506 году у него был особый королевский, вероятно, апфельрегал, изображенный на одной из гравюр Ганса Вайдица, который был изготовлен для Пауля Хофхаймера. [536] [537] Любимым мастером музыкальных инструментов императора был Ганс Георг Нойшель из Нюрнберга, который создал усовершенствованный тромбон (Нойшель сам был талантливым тромбонистом). [538] [539] В 1500 году был создан усовершенствованный токарный станок ( Drehbank ) для личного плотницкого хобби императора. Это самый ранний сохранившийся токарный станок , самый ранний из известных сохранившихся гранильных инструментов, а также один из самых ранних образцов научной и технологической мебели. [540] Самая ранняя сохранившаяся отвертка также была найдена прикрепленной к одному из его доспехов. [541] Сообщается, что Региомонтанус сделал автомат орла, который двигался и приветствовал его, когда он приехал в Нюрнберг. [542] Аугсбург также ублажал «своего» императора, построив легендарные Nachttor или Ночные ворота (знаменитые своими многочисленными секретными механизмами), предназначенные для того, чтобы сделать его вход более безопасным, если он вернется в город ночью, в 1514 году. Ворота были разрушены в 1867 году, но планы и описания сохранились до сих пор, так что Аусбург создал виртуальную версию. [543] [544] [545] Он любил заканчивать свои фестивали фейерверками. В 1506 году на поверхности озера Бодензее по случаю собрания Рейхстага он устроил шоу фейерверков (это был первый зарегистрированный немецкий фейерверк, вдохновленный примером итальянских принцев), завершенное фейерверковой музыкой в исполнении певцов и придворных трубачей. Макиавелли оценил его как экстравагантного, но это были не фейерверки, устраиваемые ради удовольствия, мирного празднования или религиозных целей, как это часто можно было увидеть в Италии, а основной ритуал двора Максимилиана, который демонстрировал связь между пиротехникой и военными технологиями. Шоу вызвало переполох (новость о событии распространялась через Briefzeitung , или «газету писем»), что привело к тому, что фейерверки стали модными. В эпоху барокко это была бы обычная форма самостилизации для монархов. [546] [547][548] [549]
Многие из этих научных и художественных инструментов и технических чудес были привезены из Нюрнберга, к тому времени крупного центра механической, металлообрабатывающей и точной промышленности эпохи немецкого Возрождения. [550] [551] [552] [553] [554] С 1510 года Стабиус также поселился там на постоянной основе после многолетних путешествий с императором. [555] Точная промышленность города и его вторичные производственные отрасли были связаны с горнодобывающей промышленностью, в которую ведущие финансисты из соседнего Аугсбурга (где процветала печатная промышленность, а также который был важен для императора в политическом плане) вкладывали значительные средства в партнерстве с принцами, такими как Максимилиан. [556] [552]
.jpg/1280px-Melencolia_I_(Durero).jpg)
Развитие астрономии, астрологии, космографии и картографии, а также развивающаяся экономика со спросом на обучение бухгалтерскому учету были связаны с изменением статуса и профессионализацией математических исследований (которые когда-то стояли позади медицины, юриспруденции и теологии как низшее искусство) в университетах. [558] Ведущей фигурой был Георг Танштеттер (также астролог и врач императора), который обеспечивал своих студентов книгами по разумным ценам посредством сбора и публикации работ, выполненных Иоанном де Мури, Пейербахом и Региомонтаном и другими, а также написал Viri Mathematici (Жизнеописания математиков), первое историческое исследование математики в Австрии (а также работу по укреплению положения астрономов и астрологов при дворе Максимилиана, в подражание генеалогическим проектам Максимилиана, которые укрепили его императорские титулы). [559] [560] Главным представителем (и одним из основателей) [561] [562] «начертательной геометрии» был сам Альбрехт Дюрер, чья работа «Меланхолия I» была первостепенным представлением [563] [564] и вызвала множество дискуссий, включая ее связь или не связь со статусом Максимилиана как самого известного меланхолика того времени, его страхом и страхом его гуманистов перед влиянием планеты Сатурн (некоторые говорят, что гравюра была автопортретом Дюрера, в то время как другие думают, что это был талисман Максимилиана, чтобы противостоять Сатурну), Триумфальной аркой , иероглифами и другими эзотерическими разработками при его дворе и т. д. [565] [566] [567] [568] [569]
Максимилиан продолжил сильную традицию поддержки врачей при дворе, начатую его отцом Фридрихом III, несмотря на то, что сам Максимилиан не испытывал к ним особой личной пользы (он обычно советовался со всеми, а затем выбирал некоторые народные методы самолечения). [570] [571] [572] Он держал на своем жалованье около 23 придворных врачей, которых он «переманивал» во время своих долгих путешествий из дворов своих родственников, друзей, соперников и городских хозяев. [572] Новаторским решением было поручить этим врачам здравоохранение в самых важных городах, для чего им предоставлялось пособие и лошади. [573] Алессандро Бенедетти посвятил свою Historia Corporis Humani: sive Anatomice ( Рассказ о человеческом теле: или анатомии ) императору. [574] По мере становления гуманизма медицинский факультет Венского университета все больше отказывался от схоластики и сосредотачивался на изучении законов болезней и анатомии на основе реального опыта. [575] В начале пятнадцатого века медицинский факультет университета пытался оказать влияние на аптекарей города, чтобы повысить качество отпускаемых лекарств и обеспечить соблюдение единых режимов приготовления. Наконец, в 1517 году Максимилиан предоставил им привилегию, которая позволяла факультету инспектировать венские аптеки и проверять идентичность, качество и правильное хранение ингредиентов, а также разработанных препаратов. [576] Вероятно, сам являясь жертвой сифилиса (названного «французской болезнью» и использовавшегося Максимилианом и его гуманистами, такими как Йозеф Грюнпек, в их пропагандистских и художественных работах против Франции), Максимилиан интересовался этой болезнью, что привело его к основанию восьми больниц в различных наследственных землях. [577] Он также сохранил интерес к целебным свойствам ягод и трав на всю свою жизнь и изобрел рецепт бодрящего каменного пива . [578] В Гларусе , Швейцария, его до сих пор помнят за его рецепт против чумы. [579]
Максимилиан интересовался археологией, «творческой и партиципативной, а не объективной и дистанцирующей» (а иногда и разрушительной), по словам Кристофера С. Вуда. [582] Его главным советником по археологическим вопросам был Конрад Пейтингер , который также был основателем классических германских и римских исследований. [583] Пейтингер начал амбициозный проект Vitae Imperatorum Augustorum , серию биографий императоров от Августа до Максимилиана (каждая биография также включала эпиграфические и нумизматические свидетельства), но были завершены только первые разделы. Поиск медалей в конечном итоге привел к широкому увлечению медалями в Германии как альтернативой портретной живописи. По предложению императора ученый опубликовал свою коллекцию римских надписей. [584] [585] [586] Максимилиан не делал различий между светским и священным, Средними веками и античностью и считал равными по археологической ценности различные поиски и раскопки Священной туники (вновь обнаруженной в Трире в 1513 году после того, как Максимилиан потребовал ее увидеть, а затем выставленной, как сообщается, привлекшей 100 000 паломников), римских и немецких рельефов и надписей и т. д. и самый известный квест из всех — поиск останков героя Зигфрида . Частной коллекционной деятельностью Максимилиана занимался его секретарь, гуманист Иоганн Фуксмаген, от его имени. Иногда император соприкасался с древностями во время своих походов — например, со старой немецкой надписью, найденной в Куфштайне в 1504 году, которую он немедленно отправил Пойтингеру. [587] [588] [420] [589] Около 1512–1514 годов Пиркхаймер перевел и подарил Максимилиану «Иероглифику » Гораполло . Иероглифы были включены Дюрером в Триумфальную арку , которую Рудольф Виттковер считает «величайшим иероглифическим памятником». [590] [591] [592] [593]
Время Максимилиана было эпохой международного развития криптографии. [594] Его главным экспертом по криптографии был аббат Тритемий , который посвятил Polygraphiae libri sex (спорно замаскированный под трактат по оккультизму, либо потому, что его реальной целевой аудиторией были избранные, такие как Максимилиан, либо для привлечения общественного внимания к утомительной области) императору и написал еще одну работу по стеганографии ( Steganographia , опубликована посмертно). [595] [596] [597] Как практик, Максимилиан сам выступал в качестве первого эксперта по шифрам Империи. Именно во время его правления было впервые зафиксировано доказанное использование зашифрованных сообщений в немецкой канцелярии, хотя оно не было таким сложным, как зрелые итальянские и испанские системы. Максимилиан экспериментировал с различными методами шифрования, даже в своей частной переписке, часто основываясь на верхнеитальянских моделях. [598]
В области истории и историографии Тритемий также был известным фальсификатором и изобретательным историком, который помог связать Максимилиана с троянскими героями, Меровингами и Каролингами. [603] [604] В проект внесли вклад другие придворные историографы и генеалоги Максимилиана, такие как Ладислав Сунтхайм, Иоганн Стабий, Иоганнес Куспиниан и Якоб Меннель. В то время как его коллеги, такие как Якоб Меннель и Ладислав Сунтхайм, часто вставляли вымышленных древних предков для недостающих звеньев, Тритемий выдумывал целые источники, такие как Гунибальд (предположительно скифский историк), Мегинфрид и Вастальд. [605] [606] [607] [608] Историограф Йозеф Грюнпек написал работу Historia Friderici III et Maximiliani I (которая была посвящена Карлу V). Первой историей Германии, основанной на оригинальных источниках (покровительствуемой Максимилианом и развиваемой Пейтингером, Авентином, Пирхкхаймером, Стабием, Куспианианом и Цельтисом), была работа «Epitome Rerum Germanicarum» , написанная Якобом Вимфелингом , в которой утверждалось, что германцы обладали собственной процветающей культурой. [609] [610] [611]
Эпоха Максимилиана была эпохой великих мировых хроник. [612] Самой известной и влиятельной является « Нюрнбергская хроника» , автор которой, Гартман Шедель, обычно считается одним из важных панегиристов и пропагандистов, как наемных, так и независимых, императора и его антиосманской пропагандистской программы. [613] [614] [615] [616]
По словам Марии Голубевой , Максимилиан и его двор предпочитали вымышленные обстановки и переосмысление истории (например, Weisskunig , «уникальная смесь истории и героического романа»), поэтому никаких выдающихся работ по историографии (например, трудов Молине и Шастелена при бургундском дворе) не было создано. [617] Авторы «Оксфордской истории исторического письма: том 3: 1400–1800» указывают на три основных отличия в исторической литературе внутри императорского круга. Первым было генеалогическое исследование, которое Максимилиан поднял на новую высоту и наиболее ярко представлено в « Fürstliche Chronik» , написанной Якобом Меннелем. Второе охватывало проекты, связанные с революцией в книгопечатании, такие как автобиографические проекты Максимилиана и «Триумфальная арка» Дюрера . Третье, а также наиболее трезвое направление исторической науки, представляло собой «серьёзное взаимодействие с имперским наследием», и учёный Иоганнес Куспиниан был его наиболее заметным представителем. [612] Сетон-Уотсон отмечает, что все его важные работы показывают связь с Максимилианом, причём Commentarii de Romanorum Consulibus являются «наиболее глубокими и критическими»; De Caesaribus et Imperatoribus Romanorum (которую Сеск Эстеве также считал своей величайшей работой) [618] обладает наибольшим практическим интересом, особенно в отношении жизни Максимилиана, а Austria даёт полную историю нации до 1519 года. [619]
Он оказал заметное влияние на развитие музыкальной традиции в Австрии и Германии. Некоторые историки приписывают Максимилиану решающую роль в превращении Вены в музыкальную столицу Европы. [620] [28] [621] Во время его правления музыкальная культура Габсбургов достигла своего первого пика [622] , и к его услугам были лучшие музыканты Европы. [623] Он начал традицию Габсбургов поддерживать масштабные хоры, которые он укомплектовал блестящими музыкантами своего времени, такими как Пауль Хофхаймер , Генрих Исаак и Людвиг Зенфль . [624] Его дети унаследовали страсть родителей к музыке и даже при жизни своего отца поддерживали прекрасные капеллы в Брюсселе и Мехелене , с такими мастерами, как Александр Агрикола , Марбриано де Орто (который работал на Филиппа), Пьер де Ла Рю и Жоскен Депре (который работал на Маргарет). [625] Увидев блестящую культуру бургундского двора, он обратил внимание на бургундскую придворную капеллу, чтобы создать свою собственную императорскую капеллу. Поскольку он всегда был в движении, он привез с собой капеллу, а также весь свой странствующий двор. Однако в 1498 году он основал императорскую капеллу в Вене под руководством Георга Слатконии, который позже стал епископом Вены. [626] Музыка значительно выиграла от перекрестного опыления между несколькими центрами в Бургундии, Италии, Австрии и Тироле (где Максимилиан унаследовал капеллу своего дяди Сигизмунда). [627]
На службе у Максимилиана Исаак (первый континентальный композитор, который поставлял музыку по заказу монарха-работодателя) [628] культивировал «жанр mass-proper с интенсивностью, не имеющей себе равных нигде в Европе». [629] Он создал огромный цикл полифонических Mass Propers, большая часть которого была опубликована посмертно в сборнике Choralis Constantinus , напечатанном между 1550 и 1555 годами — Дэвид Дж. Ротенберг замечает, что, как и многие другие заказанные художественные проекты (и пропитанные смелым художественным видением Максимилиана и имперской идеологией), он так и не был завершен. Известным художественным памятником, по-видимому, имеющим большую символическую ценность для императора, был мотет Исаака Virgo prudentissima , который связывал правление двух суверенных монархов — Девы Марии Небесной и Максимилиана Священной Римской империи. В мотете описывается Успение Девы Марии, в котором Мария, описанная как благоразумнейшая Дева (намек на Притчу о десяти девах ), «прекрасная, как луна», «превосходная, как солнце» и «сияющая, как заря», была коронована как Царица Небесная и воссоединилась с Христом, своим женихом и сыном, на самом высоком месте на Небесах. Ротенберг полагает, что « Праздник розовых венков» Дюрера (см. ниже) был его «прямым визуальным аналогом». Эта идея также была отражена в сцене Успения, представленной в берлинском Часослове Марии Бургундской и Максимилиана (заказанном, когда Мария Бургундская была еще жива, с некоторыми изображениями, добавленными посмертно). [630] [631]
.jpg/1280px-Albrecht_D%C3%BCrer_-_The_Triumphal_Arch_of_Maximilian_(NGA_1991.200.1).jpg)
Среди некоторых авторов Максимилиан имеет репутацию «медиа-императора». Историк Ларри Сильвер описывает его как первого правителя, который осознал и использовал пропагандистский потенциал печатной прессы как для изображений, так и для текстов. [632] Репродукция Триумфальной арки (упомянутой выше) в печатном виде является примером искусства на службе пропаганды, сделанного доступным для публики экономичным методом печати (у Максимилиана не было денег, чтобы фактически построить ее). По меньшей мере 700 экземпляров были созданы в первом издании и висели в герцогских дворцах и ратушах по всему Рейху. [633]
Историк Иоахим Уэйли комментирует: «По сравнению с необычайным диапазоном деятельности, задокументированной Сильвером, и настойчивостью и интенсивностью, с которой она осуществлялась, даже Людовик XIV выглядит довольно расслабленным любителем». Уэйли отмечает, однако, что у Максимилиана был непосредственный стимул для его «кампании самовозвеличивания через связи с общественностью»: серия конфликтов, в которых участвовал Максимилиан, заставила его искать средства для обеспечения своего положения. Уэйли далее предполагает, что, несмотря на более позднее религиозное разделение, «патриотические мотивы, развитые во время правления Максимилиана, как самим Максимилианом, так и гуманистическими писателями, которые ответили ему, сформировали ядро национальной политической культуры». [156]
Историк Манфред Холлеггер отмечает, что современники императора, безусловно, не считали Максимилиана «медиа-императором»: «Он добился небольшого политического влияния с помощью памфлетов, листовок и печатных речей. Тем не менее, несомненно, что он блестяще сочетал все доступные в то время средства массовой информации для своих крупных литературных и художественных проектов». [16] Тупу Юля-Анттила отмечает, что в то время как его дочь (которой Максимилиан доверил большую часть своей дипломатии) часто поддерживала трезвый тон и содержала компетентный штат советников, которые помогали ей с письмами, ее отец не демонстрировал таких усилий и время от времени отправлял эмоциональные и беспорядочные письма (письма Максимилиана и Маргарет часто представлялись иностранным дипломатам, чтобы доказать их доверие друг к другу). [634] Мария Голубева полагает, что в отношении Максимилиана следует использовать термин «пропаганда» в том смысле, который предложил Карл Фоцелка: «формирование общественного мнения». [635] Также, по словам Голубевой, в отличие от повествования, обычно представленного австрийскими историками, включая Висфлекера, «пропаганда» Максимилиана, которая была связана с «милитаризмом», всеобщими имперскими претензиями и придворной историографией, с тенденцией к мировому господству, не была простым результатом его бургундского опыта — его «модель политической конкуренции» (как показано в его полуавтобиографических работах), будучи в равной степени светской, игнорировала договорные и институциональные аспекты, присущие бургундской модели, и в то же время подчеркивала принятие решений сверху вниз и военную силу. [636]
Во время правления Максимилиана, при поддержке императора и его гуманистов, культовые духовные фигуры были вновь введены или стали заметными. Гуманисты заново открыли труд «Германия» , написанный Тацитом. По словам Питера Х. Уилсона, женская фигура Германии была заново изобретена императором как добродетельная миролюбивая Мать Священной Римской империи германской нации. [637] Унаследовав работу каноников Клостернойбурга и своего отца Фридриха III, он повысил Леопольда III, маркграфа Австрийского (который имел родственные связи с императором), который был канонизирован в 1485 году и стал покровителем Австрии в 1506 году. [638] [639] [640] Чтобы максимизировать эффект, который укрепил его правление, император отложил перенос останков Леопольда на годы, пока он не смог лично присутствовать там. [641] [642]
Он способствовал установлению связи между его собственной женой Марией Бургундской и Девой Марией, которая была начата еще при ее жизни членами бургундского двора до его прибытия. Эти действия включали покровительство (Максимилианом, Филиппом Красивым и Карлом V) поклонению Семи скорбям [645] [646] [647] [648] , а также заказ (Максимилианом и его близкими соратниками) различных произведений искусства, посвященных этой теме, таких как знаменитые картины « Праздник четок» (1506) и «Смерть Девы Марии» (1518, за год до смерти императора) Альбрехта Дюрера, [649] [650] знаменитый диптих большой семьи Максимилиана (после 1515) Штригеля, [651] рукопись VatS 160 композитора Пьера Аламира . [652]
Правление Максимилиана стало свидетелем постепенного появления общегерманского языка. Его канцелярия сыграла заметную роль в разработке новых языковых стандартов. Мартин Лютер приписывал Максимилиану и курфюрсту Веттинскому Фридриху Мудрому объединение немецкого языка. Теннант и Джонсон полагают, что в то время как другие канцелярии считались значимыми, а затем отступали в важности, когда менялось направление исследований, канцелярии этих двух правителей всегда считались важными с самого начала. В рамках своих влиятельных литературных и пропагандистских проектов Максимилиан украшал, перерабатывал и иногда писал свои автобиографические произведения в самой канцелярии. Ему также приписывают крупную реформу имперской канцелярии: «Говорят, что Максимилиан вызвал стандартизацию и упорядочение языка своей канцелярии, что задало темп для канцелярий и печатников по всей империи». [653] Форма письменного немецкого языка, которую он ввел в своей канцелярии, называлась канцелярской речью Максимилиана ( Maximilianische Kanzleisprache ) и считалась формой раннего нововерхненемецкого языка . Она заменила старые формы письменного языка, которые были близки к средневерхненемецкому языку. Эта новая форма использовалась императорскими канцеляриями до конца XVII века и поэтому также называлась императорской речью. [654]
Никогда не имея больших денег, Максимилиан не мог позволить себе масштабные строительные проекты. Тем не менее, он оставил несколько примечательных сооружений, среди которых наиболее примечательным является кенотаф (спроектированный Максимилианом) [655], который он начал в Хофкирхе , Инсбрук, который был завершен спустя много времени после его смерти, и был восхвален как самый важный памятник эпохи Возрождения в Австрии [656] и считался «кульминацией бургундской традиции захоронений» (особенно для групп статуй членов семьи), которые демонстрировали черты поздней готики в сочетании с традициями Возрождения, такими как рельефы и бюсты римских императоров. [657] Памятник был значительно расширен при его внуке Фердинанде I, который добавил тумбу, портал, и по совету своего вице-канцлера Георга Зигмунда Сельда заказал 24 мраморных рельефа, основанных на изображениях на Триумфальной арке . Работа была завершена только при эрцгерцоге Фердинанде II . Рельефы были вырезаны фламандским скульптором Александром Колином [658], а статуи были отлиты литейщиком бронзы Стефаном Годлем по проектам Гилга Сессельшрайбера и Йорга Кёльдерера. [659] Бронзовые бюсты римских императоров были созданы Йоргом Мускатом [660] .
,_Albertina_3058.jpg/1280px-D%C3%BCrer_-_Hof_der_Innsbrucker_Burg_(mit_Wolken),_Albertina_3058.jpg)
После взятия Тироля, чтобы символизировать свое новое богатство и власть, он построил Золотую крышу , крышу для балкона с видом на центр города Инсбрук, с которого можно было наблюдать за празднествами, отмечающими его вступление в правление над Тиролем. Крыша сделана из позолоченной медной черепицы. Сооружение было символом присутствия правителя, даже когда он физически отсутствовал. Это положило начало моде на использование рельефов для украшения эркерных окон . Золотая крыша также считается одним из самых примечательных памятников Габсбургов. Как и кенотаф Максимилиана, она выполнена в готическом стиле. [661] Сооружение было построено Никласом Тюрингом (Николаусом Тьюрингом), а росписи были выполнены Йоргом Кёльдерером. [662]
Хофбург в Инсбруке был перестроен и расширен, в основном под руководством Никласа Тюринга. [661] [663] К моменту смерти Максимилиана в 1519 году дворец был одним из самых красивых и известных светских сооружений той эпохи (но позже был перестроен в стиле барокко Марией Терезией). [g]
Знаменитая скульптура «Мадонна Шутцмантель» ( Дева Милосердия ), подаренная в 1510 году Максимилианом паломнической церкви Фрауенштейн в Молльне, была работой Грегора Эрхарта . [665] [666]
Начиная с 1498 года, Максимилиан отремонтировал и модернизировал множество замков и дворцов в Вене, Граце, Винер-Нойштадте, Инсбруке и Линце. Был перепроектирован не только фасад и использованы глазурованные кирпичи, Максимилиан также уделил особое внимание санитарным аспектам, дав точные инструкции относительно «секретной комнаты», отвода отходов в выгребную яму по трубам и очистки запахов с помощью «травяных эссенций». Во многих городах он приказал вымостить улицы и переулки булыжником и добавить желоба для дождевой воды. Он издал постановления, предписывающие замуровывать открытые стоки для сточных вод и запрещающие держать животных в городах. Также было предписано, что на улицах не должно быть мусора на ночь. Также были изданы указания, связанные с предотвращением пожаров, что привело к возведению противопожарных стен между домами и черепичными крышами во многих городах. [667] В наследственных землях и Южной Германии, благодаря его финансовому благословению, были построены деревянные города, которые были преобразованы в каменные. [668]
Вместе с Францем фон Таксисом в 1490 году Максимилиан разработал первую в мире современную почтовую службу . Первоначально система была создана для улучшения связи между его разбросанными территориями, соединяя Бургундию, Австрию, Испанию и Францию, а затем развилась в общеевропейскую платную систему. Были разработаны фиксированные почтовые маршруты (первые в Европе) вместе с регулярным и надежным обслуживанием. С начала шестнадцатого века система стала открытой для частной почты. [669] [670] Инициатива была немедленно подхвачена Францией и Англией, хотя правители там ограничивали распространение частной почты и частных почтовых сетей. [671] [672] [673] Систематическое улучшение позволило сообщениям достигать Максимилиана, где бы он ни находился, в два раза быстрее обычного, до такой степени, что Вольфганг Берингер замечает, что «восприятие временных и пространственных измерений изменилось». Новое развитие, обычно описываемое как коммуникационная революция, во многом можно проследить по инициативе Максимилиана, с участием Фридриха III и Карла Смелого в развитии сетей посыльных, итальянской модели курьерской связи и, возможно, влиянием французской модели. [674]
Создание почтовой сети также ознаменовало начало коммерческого рынка новостей, а также появление коммерческих газетных киосков и информационных агентств, которые император активно поощрял. [389] [671] [675] [676] По словам Михаэля Кунчика, он был первым, кто использовал односторонние отчеты о сражениях , ориентированные на массы, включая использование ранних предшественников современных газет ( neue zeitungen ). [677] [678]
Капитальные ресурсы, которые он вливал в почтовую систему, а также поддержку связанной с ней типографии (будучи эрцгерцогом, он открыл школу сложных гравировальных техник) были на уровне, беспрецедентном для европейских монархов, и заслужили ему строгий упрек со стороны отца. [680] [681]
Его покровительство привлекло в Аугсбург граверов из Нидерландов (особенно из Антверпена), таких как Йост де Негкер и братья Корнелис I (умер в 1528 году) и Виллем Лифринк, которые приехали туда подростками. После его смерти, когда команды разъехались, Негкер остался в Аугсбурге, в то время как Лифринки вернулись на родину, основали там династию граверов и ввели мастерские в немецком стиле. [682] [683] [684] Согласно книге «Цвет печати 1400–1700: история, методы, функции и приемы» , после прихода Карла V к власти в Аугсбурге в целом произошло резкое падение как количества, так и качества печатных проектов. [685]
Развитие печатного станка привело к поиску национального шрифта. В 1508 или 1510 году Максимилиан (возможно, по совету Дюрера) поручил каллиграфу Леонарду Вагнеру создать новый шрифт. Вагнер посвятил свою каллиграфическую работу Proba centum scripturatum (включая сто шрифтов) Максимилиану, который выбрал шрифт Fraktur на основе Швабахера , считавшийся самым красивым. Хотя он изначально задумал этот шрифт для латинских произведений, он стал преобладающим шрифтом для немецких сочинений, в то время как немецкие печатники использовали Antiqua для произведений, написанных на иностранных языках. Шрифт распространился в странах, находящихся под влиянием Германии, и оставался популярным в Германии, пока в 1941 году не был запрещен нацистским правительством как «еврейский» шрифт. [686] [687] [688] [689] Бургкмайр был главным дизайнером большинства его печатных проектов. Аугсбург был крупным центром печатной промышленности, где император покровительствовал печатному делу и другим видам ремесла через посредничество Конрада Пойтингера, давая толчок формированию «имперского» стиля. Бургкмайр и Эрхард Ратдольт создали новые методы печати. [690] [691] Что касается его собственных работ, поскольку он хотел создать вид роскошных рукописей, он смешивал элементы ручной работы с печатью: его Книга молитв и Theuerdank ( Weisskunig и Freydal были незакончены до смерти императора) были напечатаны шрифтом, который напоминал каллиграфию (императорский фрактур, созданный Иоганнесом Шёнпергером). [692] Для престижных получателей он использовал пергамент вместо бумаги. По крайней мере один экземпляр Книги часов был украшен вручную Бургкмайром, Дюрером, Гансом Бальдунгом , Йоргом Бреем и Кранахом. [413]
Максимилиан назначил свою дочь Маргарет регентом Нидерландов, и она хорошо справилась с этой задачей. Тупу Юля-Анттила полагает, что Маргарет действовала как фактическая королева-консорт в политическом смысле, сначала для своего отца, а затем для Карла V, «отсутствующих правителей», которым требовалось представительное династическое присутствие, которое также дополняло бы их характеристики. Ее королевские добродетели помогли ей играть роль дипломата и миротворца, а также опекуна и воспитателя будущих правителей, которых Максимилиан называл «наши дети» или «наши общие дети» в письмах к Маргарет. Это была модель, которая была разработана как часть решения для формирующейся составной монархии Габсбургов и продолжала служить последующим поколениям. [693]
С помощью войн и браков он распространил влияние Габсбургов во всех направлениях: на Нидерланды, Испанию, Богемию, Венгрию, Польшу и Италию. Это влияние длилось веками и сформировало большую часть европейской истории. Империя Габсбургов просуществовала как Австро-Венгерская империя, пока не распалась 3 ноября 1918 года — 399 лет 11 месяцев и 9 дней после смерти Максимилиана.
Джеффри Паркер резюмирует политическое наследие Максимилиана следующим образом: [694]
К тому времени, как Карл получил свой презентационный экземпляр Der Weisskunig в 1517 году, Максимилиан мог указать на четыре основных успеха. Он защитил и реорганизовал Бургундские Нидерланды, политическое будущее которых казалось мрачным, когда он стал их правителем сорок лет назад. Аналогичным образом он преодолел препятствия, создаваемые отдельными институтами, традициями и языками, чтобы объединить субальпийские земли, унаследованные им от отца, в единое государство: «Австрию», управляемую и облагаемую налогами единой администрацией, которую он создал в Инсбруке. Он также реформировал хаотичное центральное правительство Священной Римской империи способами, которые, хотя и несовершенные, просуществовали почти до ее упадка три столетия спустя. Наконец, организовав стратегические браки для своих внуков, он установил дом Габсбургов как главную династию в Центральной и Восточной Европе, создав государство, которое его преемники будут расширять в течение следующих четырех столетий.
Британская энциклопедия комментирует достижения Максимилиана: [266]
Максимилиан I [...] сделал свою семью, Габсбургов, доминирующей в Европе XVI века. Он добавил обширные земли к традиционным австрийским владениям, закрепив Нидерланды своим собственным браком, Венгрию и Богемию договором и военным давлением, а Испанию и Испанскую империю браком своего сына Филиппа [...] Великие достижения Максимилиана не соответствовали его амбициям; он надеялся объединить всю Западную Европу, возродив империю Карла Великого [...] Его военные таланты были значительными и заставили его использовать войну для достижения своих целей. Он провел значимые административные реформы, и его военные нововведения преобразили поля сражений Европы на более чем столетие, но он был невежественен в экономике и был финансово ненадежен.
Холлеггер отмечает, что, поскольку Максимилиан не мог убедить свои имперские поместья поддержать его планы, он разработал систему союзов, в которой можно было увидеть зародыш современных европейских держав — как в игре в шахматы, ни одна фигура не могла быть перемещена, не подумав заранее о других. [697]
По словам Коши, именно после пятнадцати тяжелых лет совместного правления Марии и Максимилиана, а затем единоличного правления Максимилиана, проект государственного строительства, изначально задуманный бургундскими герцогами, показал конкретные результаты: «тем не менее возник консорциум территорий, который нашел свое место на Западе при наследниках Филиппе Красивом и Карле V». Тем не менее, даже несмотря на то, что Максимилиан был новаторским лидером, его ревностные антифранцузские настроения (которым даже Санлисский договор не поддался), его проект имперской универсальности и его габсбургское наследие, как правило, отрывали его от бургундской перспективы, которую демонстрировал его сын Филипп, миролюбивый монарх, и его двор (хотя в своем уме Максимилиан, вероятно, воображал себя истинным защитником Нидерландов, которые необъяснимо всегда так сильно его отвергали). [698] [699] Хемерс отмечает, что для голландцев невозможно чествовать его так, как это делают немцы или австрийцы, даже если это касается тревожных чувств Максимилиана и национальной гордости, а не истинного отражения прошлого. [700]
Хью Тревор-Ропер полагает, что, хотя политика и войны Максимилиана мало чего добились, «используя искусство, он окружил свою династию блестящей аурой, которой ей ранее не хватало. Именно в этой иллюзии его преемники искали вдохновение. Для них он был не просто вторым основателем династии; он был создателем ее легенды — той, что выходила за рамки политики, национальности и даже религии». [701] Паула Саттер Фихтнер полагает, что Максимилиан был автором «базового, но несовершенного сценария для организации правительства Габсбургов, теперь ответственного за управление территориальным комплексом, который простирался далеко за пределы средневекового наследия династии в Центральной Европе». — Он расточительно использовал свои доходы на войны. Хотя он осознавал опасности чрезмерного кредитования, для защиты своих границ, имперских прерогатив и продвижения интересов Габсбургов, все из которых он рассматривал серьезно, он не мог усвоить фискальную дисциплину. Роль императора в правительстве была очень персонализированной — только когда здоровье Максимилиана сильно подвело его в 1518 году, он создал Хофрат, в который вошли 18 юристов и дворян из Империи и австрийских земель, чтобы помочь ему с обязанностями, с которыми он больше не мог справиться. [702] Союз между короной и городами, основу которого он заложил, так и не достиг кульминации в южной централизованной монархии Габсбургов: подъем простого человека в решающие годы середины 1250-х годов заставил имперские города в Верхней Германии освоить Реформацию таким образом, что это отдалило их от императора — ситуация, с которой Карл V и Фердинанд были слишком заняты негерманскими делами, чтобы справиться. [703]
Жизнь Максимилиана по-прежнему чтят в Центральной Европе столетия спустя. Орден Святого Георгия , который он спонсировал, все еще существует. [704] Например, в 2011 году ему был установлен памятник в Кортина-д'Ампеццо . [705] Также в 1981 году в Кормонсе на площади Пьяцца делла Либерта была снова установлена статуя Максимилиана, которая находилась там до Первой мировой войны. [706] По случаю 500-летия со дня его смерти в 2019 году состоялись многочисленные памятные мероприятия, на которых Карл фон Габсбург , нынешний глава дома Габсбургов, представлял императорскую династию. [707] [708] [709] Именем Максимилиана названа казарма в Винер-Нойштадте, Максимилиан-Казерне (ранее Артиллерийская казарма), военная база для Jagdkommando австрийских вооруженных сил . [710]
Амстердам по-прежнему сохраняет тесные связи с императором. Его паломничество в Амстердам в 1484 году подняло популярность Heilige Stede и «чудотворческой индустрии» города на новые высоты. [711] Город поддерживал его финансово в его военных экспедициях, он предоставил своим гражданам право использовать изображение его короны, которая остается символом города как часть его герба. Эта практика пережила более позднее восстание против Габсбургской Испании. [712] Центральный канал в Амстердаме был назван в 1615 году как Keizersgracht (Канал Императора) в честь Максимилиана. Городское пиво ( Brugse Zot , или «Дураки Брюгге ») Брюгге, пережившее четырехвековой упадок, отчасти вызванный приказами Максимилиана (которые требовали от иностранных торговцев перенести операции в Антверпен — позже он отменил приказ, но было уже слишком поздно.), [713] [714] связано с императором, который, согласно легенде, сказал городу на примирительном празднестве, что им не нужно строить приют, так как город полон дураков. [715] Лебеди города считаются вечной памятью (предположительно, заказанной Максимилианом) Ланшалсу (чье имя означало «длинные шеи», а эмблемой был лебедь), верноподданному министру, которого обезглавили, пока Максимилиан был вынужден наблюдать. [716] В Мехелене , столице Бургундии при Маргарите Австрийской, каждые 25 лет организуется оммеганг , который отмечает прибытие Максимилиана, а также другие важные события. [717]
.svg/1280px-CoA_Maximilian_I_of_Habsburg_(King_of_the_romans).svg.png)
Мы, Максимилиан, милостью Божией избранный римский император, вечный умножитель империи, король Венгрии, Далмации, Хорватии и т. д. Эрцгерцог Австрии, герцог Бургундии, Бретани, Лотарингии, Брабанта, Штирии, Каринтии, Крайны, Лимбурга, Люксембурга и Гельдерна; граф Фландрии, Габсбурга, Тироля, Пфирта, Кибурга, Артуа и Бургундии; пфальцграф Эно, Голландии, Зеландии, Намюра и Зютфена; маркиз Римской империи и Бургау, ландграф Эльзаса, господин Фризии, Вендешской марки, Портенау, Салина и Малина и т. д. и т. д. [723]
30 апреля 1478 года Максимилиан был посвящен в рыцари Адольфом Клевским , старшим членом Ордена Золотого Руна , и в тот же день он стал сувереном этого возвышенного ордена. Как его глава, он сделал все возможное, чтобы восстановить его славу, а также связать орден с родословной Габсбургов. Он изгнал членов, которые переметнулись во Францию, и наградил тех, кто был ему верен, а также пригласил иностранных правителей вступить в его ряды. [724]
Максимилиан I был членом Ордена Подвязки , назначенным королем Генрихом VII Английским в 1489 году. Его табличка с места в Ордене Подвязки сохранилась в часовне Святого Георгия в Виндзорском замке . [725]
Максимилиан был покровителем ордена Святого Георгия, основанного его отцом, а также основателем его светского братства. [726]
Максимилиан был крепкого телосложения с прямой осанкой (ростом более шести футов), имел голубые глаза, светлые или рыжеватые волосы длиной до шеи, большой крючковатый нос и выступающую челюсть (как и его отец, он всегда сбрил бороду, так как выступающая челюсть считалась благородной чертой). [727] [728] Хотя он и не был традиционно красив, он был хорошо сложен и считался физически привлекательным, с неизменной молодостью и приветливыми, приятными манерами. [729] [730] Бабник с подростковых лет, он все чаще искал отвлечения от трагедии первого брака и разочарования второго брака в компании «спящих женщин» во всех уголках своей империи. Сигрид-Мария Грёссинг описывает его как очаровательного сердцееда на всю его жизнь. [731] [732] Он мог легко маневрировать одной рукой с семиметровым копьем. [733] [734]
Максимилиан был поздним развитцем. По словам его учителя Иоганна Куспиниана, он не говорил до девяти лет, а после этого развивался медленно. Фридрих III вспоминал, что когда его сыну было двенадцать, он все еще думал, что мальчик либо немой, либо глупый. [449] В зрелом возрасте он говорил на шести языках (французский он выучил у своей жены Марии) [735] и был по-настоящему талантливым писателем. [156] Помимо языков, математики и религии, он рисовал и играл на различных инструментах, а также обучался сельскому хозяйству, плотницкому делу и кузнечному делу, хотя в центре его образования, естественно, было королевское сана. [736] По словам Фихтнера, он не многому научился в ходе формального обучения, потому что даже в детстве он никогда не сидел на месте, и наставники не могли с этим ничего поделать. [737] Герхард Бенеке полагает, что по своей природе он был человеком действия, «энергично обаятельным экстравертом», у которого был «традиционно поверхностный интерес к знаниям, науке и искусству в сочетании с отличным здоровьем в юности» (он оставался мужественным до конца своих тридцати лет, и хотя позже его здоровье было подорвано из-за травмы ноги и других недугов, император проявлял замечательную самодисциплину и почти никогда не признавал слабости; на Рейхстаге 1510 года в Аугсбурге Максимилиан, которому было 51 год, сражался с Фридрихом Саксонским , которому было 47 лет, перед большой аудиторией.). [738] [739] Он был храбрым до безрассудства, и это проявлялось не только в сражениях. Однажды он в одиночку вошел в вольер со львом в Мюнхене, чтобы подразнить льва, а в другой раз поднялся на вершину Ульмского собора , встал на одну ногу и обернулся, чтобы получить полный обзор, к трепету своих слуг. В девятнадцатом веке австрийский офицер погиб, пытаясь повторить «подвиг» императора, в то время как другой преуспел. [740] [741] Хотя он великолепно заплатил за княжеский стиль, ему требовалось мало для личных нужд. [742] В зрелые годы он проявлял сдержанность в личных привычках, за исключением периодов депрессии (когда он пил день и ночь, иногда выводя из строя правительство, к великому раздражению канцлера Циприана фон Сернтайнера) или в компании своих друзей-художников. Художники также получали привилегированное отношение в уголовных делах, таких как дело Файта Штосса , чей приговор (тюремное заключение и отрубание рук за реальное преступление), вынесенный Нюрнбергским судом, был отменен исключительно на основании гениальности. Аргументация императора заключалась в том, что то, что пришло как дар Божий, не должно рассматриваться в соответствии с обычными нормами или человеческими пропорциями. [743]К удивлению современников, он смеялся над сатирой, направленной против его персоны, и устраивал празднества после поражений. [744] [745]
Историк Эрнст Бок, с которым Бенеке разделяет те же чувства, пишет о нем следующее: [681]
Его радужный оптимизм и утилитаризм, его совершенно наивная аморальность в политических вопросах, как беспринципная, так и макиавеллистская; его чувственная и земная естественность, его исключительная восприимчивость ко всему прекрасному, особенно в изобразительном искусстве, но также и к различным модам его времени, будь то национализм в политике, гуманизм в литературе и философии или в вопросах экономики и капитализма; далее его удивительное стремление к личной славе в сочетании со стремлением к популярности, прежде всего ясное сознание развитой индивидуальности: эти качества Максимилиан демонстрировал снова и снова.
Историк Паула Фихтнер описывает Максимилиана как лидера, который был амбициозен и изобретателен до крайности, с тенденциями к саморекламе, а также территориальными и административными амбициями, которые выдавали его натуру как «возвышенную, так и узнаваемо современную», в то же время отвергая представление Бенеке о Максимилиане как о «бесчувственном агенте эксплуатации», как находящееся под влиянием личных политических пристрастий автора. [747]
Беренджер и Симпсон считают Максимилиана жадным принцем эпохи Возрождения, а также «чудовищным человеком действия, чья главная вина заключалась в том, что он имел «слишком много дел в огне». [748] С другой стороны, Стивен Беллер критикует его за то, что он был слишком похож на средневекового рыцаря, у которого был напряженный график войн, он постоянно пересекал весь континент, чтобы участвовать в сражениях (например, в августе 1513 года он командовал английской армией Генриха VIII во второй Гвинегейтской битве, а несколько недель спустя присоединился к испанским войскам в разгроме венецианцев) с небольшими ресурсами для поддержки своих амбиций. По словам Беллера, Максимилиан должен был проводить больше времени дома, убеждая поместья принять более эффективную правительственную и фискальную систему. [749]
Томас А. Брэди-младший восхваляет чувство чести императора, но критикует его финансовую безнравственность — по мнению Джеффри Паркера, оба эти качества, а также воинские качества и трудолюбие Максимилиана, унаследовал Карл V от деда: [209] [750]
[...] хотя он был до неприличия щепетилен в отношении своей чести, он был лишен всякой морали в отношении денег. Каждый флорин был потрачен, заложен и обещан десять раз, прежде чем он когда-либо приходил; он ставил своих придворных в пример их позорной продажности; иногда ему приходилось оставлять свою королеву в качестве залога за свои долги; и он постоянно занимал у своих слуг — большие суммы у высших чиновников, крошечные у слуг — и никогда не возвращал их. Те, кому он нравился, пытались оправдываться.
Некоторые английские источники описывают его как правителя, который обычно не сдерживал своих слов. [751] По словам Висфлеккера, люди часто могли положиться на его обещания больше, чем на обещания большинства принцев его дней, хотя он был не чужд «clausola francese» и также имел тенденцию использовать широкий спектр заявлений, чтобы скрыть свои истинные намерения, что несправедливо принесло ему репутацию непостоянного человека. [752] Холлеггер соглашается, что придворные чиновники Максимилиана, за исключением Эйтельфридриха фон Цоллерна и Вольфганга фон Фюрстенберга, ожидали подарков и денег за чаевые и помощь, и император обычно защищал своих советников и слуг, даже если он действовал против более явных проявлений материальной жадности. Однако Максимилиан не был человеком, которого можно было легко контролировать или на которого можно было влиять своими чиновниками. Холлеггер также полагает, что хотя многие из его политических и художественных схем тяготели к мании величия, в основе был трезвый реалист, веривший в прогресс и опиравшийся на современные методы управления. Лично, «часто описываемый как гуманный, мягкий и дружелюбный, он реагировал гневом, насилием и мстительностью, когда чувствовал, что его права были ущемлены или его честь была под угрозой, и то и другое он высоко ценил». Платой за его воинственный стиль правления и его амбиции по созданию глобализированной монархии (которая в конечном итоге достигла значительных успехов) стала непрерывная череда войн, заслужившая ему прозвище «Сердце из стали» (Coeur d'acier). [16] [191]
Максимилиан был женат трижды, но только от первого брака у него было потомство:
В браке родилось трое детей, из которых выжили только двое:
The drive behind this marriage, to the great annoyance of Frederick III (who characterized it as "disgraceful"), was the desire of personal revenge against the French (Maximilian blamed France for the great tragedies of his life up to and including Mary of Burgundy's death, political upheavals that followed, troubles in the relationship with his son and later, Philip's death[758][759]). The young King of the Romans had in mind a pincer grip against the Kingdom of France, while Frederick wanted him to focus on expansion towards the East and maintenance of stability in newly reacquired Austria.[6][7] But Brittany was so weak that it could not resist French advance by itself even briefly like the Burgundian State had done, while Maximilian could not even personally come to Brittany to consummate the marriage.[48]
In addition, he had several illegitimate children, but the number and identities of those are a matter of great debate. Johann Jakob Fugger writes in Ehrenspiegel (Mirror of Honour) that the emperor began fathering illegitimate children after becoming a widower, and there were eight children in total, four boys and four girls.[765]
A set of woodcuts called the Triumph of Emperor Maximilian I. See also Category:Triumphal Procession of Maximilian I – Wikimedia Commons
.jpg/1280px-Hans_burgkmair_il_vecchio,_spadaccini_con_alabarde,_dalla_serie_della_processione_trionfale_di_massimiliano_I,_1526_(ristampa_del_1796).jpg)
_MET_DP834162.jpg/1280px-Wartime_Triumphs,_from_The_Triumphal_Procession_of_Emperor_Maximilian_(Triumph_Des_Kaisers_Maximilian_I)_MET_DP834162.jpg)
{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link)...and about the same time arranged a marriage between his son Philip and Joanna, daughter of Ferdinand and Isabella, king and queen of Castile and Aragon.
{{cite book}}: CS1 maint: multiple names: authors list (link){{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link){{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link) In 5 volumes.{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link)
