Термин « философия Возрождения » используется историками философии для обозначения мысли периода, протекавшего в Европе примерно между 1400 и 1600 годами . такими известными фигурами, как Альберт Великий , Фома Аквинский , Уильям Оккам и Марсилий Падуанский , а также ранняя современная философия , которая традиционно начинается с Рене Декарта и его публикации «Рассуждения о методе» в 1637 году.
Структура, источники, метод и темы философии Возрождения имели много общего с философией предыдущих столетий.
В частности, после открытия значительной части сочинений Аристотеля в двенадцатом и тринадцатом веках стало ясно, что, помимо уже известных сочинений Аристотеля по логике, существует множество других, имеющих примерное отношение к естественной философии, моральным философия и метафизика. Эти области обеспечили структуру учебной программы по философии в новых университетах. Общее предположение заключалось в том, что наиболее «научными» ветвями философии были те, которые были более теоретическими и, следовательно, более широко применимыми. В эпоху Возрождения многие мыслители также рассматривали эти области как основные философские области, а логика тренировала ум для приближения к трем остальным.
Аналогичную преемственность можно увидеть и в случае с источниками. Хотя Аристотель никогда не был непререкаемым авторитетом [2] (чаще всего он был трамплином для дискуссий, и его мнения часто обсуждались наряду с мнениями других или учением Священного Писания), средневековые лекции по физике состояли из чтения «Физики» Аристотеля . Уроки моральной философии состояли из изучения его «Никомаховой этики» (а часто и «Политики »), а к метафизике подходили через его «Метафизику» . Предположение о том, что работы Аристотеля лежат в основе понимания философии, не ослабло в эпоху Возрождения, когда наблюдался расцвет новых переводов, комментариев и других интерпретаций его работ как на латыни, так и на народном языке. [3] После Реформации « Никомахова этика» Аристотеля продолжала оставаться основным авторитетом в области этики в протестантских университетах до конца семнадцатого века, а до 1682 года к « Никомаховой этике» было опубликовано более пятидесяти протестантских комментариев . [4]
С точки зрения метода, философия рассматривалась в эпоху позднего средневековья как предмет, требующий тщательного исследования со стороны людей, обученных техническому словарю этого предмета. К философским текстам и проблемам обычно подходили через университетские лекции и «вопросы». Последний, в некотором смысле похожий на современные дебаты, рассматривал плюсы и минусы конкретных философских позиций или интерпретаций. Они были одним из краеугольных камней «схоластического метода », заставляли студентов, которые задавали вопросы или отвечали на них, быстро передвигаться и требовали глубокого знакомства со всей известной философской традицией, на которую часто ссылались в поддержку или против конкретных аргументы. Этот стиль философии продолжал иметь сильных последователей в эпоху Возрождения. Например, « Диспуты » Пико делла Мирандолы напрямую зависели от этой традиции, которая вовсе не ограничивалась университетскими лекционными залами.
Учитывая замечательный диапазон аристотелевской философии , можно было обсуждать всевозможные вопросы философии Средневековья и Возрождения. Аристотель непосредственно рассматривал такие проблемы, как траектория полета ракет, повадки животных, способы приобретения знаний, свобода воли, как добродетель связана со счастьем, взаимосвязь лунного и подлунного миров . Косвенно он стимулировал дискуссию по двум вопросам, которые особенно волновали христиан: бессмертие души и вечность мира. Все это продолжало представлять значительный интерес для мыслителей эпохи Возрождения , но мы увидим, что в некоторых случаях предлагаемые решения существенно отличались из-за изменения культурного и религиозного ландшафта. [5]
Установив, что многие аспекты философии были общими в средние века и эпоху Возрождения, теперь будет полезно обсудить, в каких областях происходили изменения. Мы будем использовать ту же схему, что и выше, чтобы показать, что внутри тенденций преемственности можно обнаружить и удивительные различия.
Поэтому полезно пересмотреть то, что было сказано выше о философских источниках. В эпоху Возрождения произошло значительное расширение исходного материала. Платон, известный непосредственно только через два с половиной диалога в средние века, стал известен благодаря многочисленным латинским переводам в Италии пятнадцатого века, кульминацией которых стал чрезвычайно влиятельный перевод полного собрания его сочинений Марсилио Фичино во Флоренции в 1484 году . Петрарка не умел непосредственно читать Платона, но очень им восхищался. Петрарка также был большим поклонником римских поэтов, таких как Вергилий и Гораций , а также Цицерона за латинскую прозу. Не все гуманисты эпохи Возрождения следовали его примеру во всем, но Петрарка способствовал расширению «канона» своего времени (языческая поэзия раньше считалась легкомысленной и опасной), что произошло и в философии. В XVI веке всякий, кто считал себя «au fait», читал Платона так же, как и Аристотеля, стараясь как можно больше (и не всегда очень успешно) примирить их друг с другом и с христианством. Вероятно, это главная причина того, почему комментарий Донато Аччаюоли к «Этике » Аристотеля (впервые опубликованный в 1478 году) имел такой успех: он прекрасно сочетал в себе три традиции.
Другие движения древней философии также снова вошли в мейнстрим. Хотя это редко случалось с эпикурейством , которое в значительной степени карикатурно изображалось и рассматривалось с подозрением, пирронизм и академический скептицизм вернулись благодаря таким философам, как Мишель де Монтень , а неостоицизм стал популярным движением благодаря трудам Юстуса Липсиуса . [7] Во всех этих случаях невозможно отделить языческие философские доктрины от христианского фильтра, через который к ним подходили и делали их легитимными.
Хотя в целом аристотелевская структура разделов философии оставалась неизменной, внутри них происходили интересные события и противоречия. В моральной философии , например, Фома Аквинский и его многочисленные последователи последовательно придерживались позиции, согласно которой три ее подполя (этика, экономика, политика) были связаны со все более широкими сферами (человек, семья и сообщество). Политика, думал Томас, важнее этики, потому что она учитывает благо большего числа людей. Эта позиция подвергалась растущему давлению в эпоху Возрождения, поскольку различные мыслители утверждали, что классификации Томаса были неточными и что этика была наиболее важной частью морали. [8]
Другие важные фигуры, такие как Франческо Петрарка (Петрарка) (1304–1374), поставили под сомнение само предположение о том, что теоретические аспекты философии являются более важными. Например, он настаивал на ценности практических аспектов этики. Позиция Петрарки, выраженная одновременно сильно и забавно в его инвективе «О своем неведении и незнании многих других » ( De sui ipsius ac multorum ignorantia ), важна еще и по другой причине: она представляет собой убеждение, что философия должна позволить себе руководствоваться риторикой, что Поэтому цель философии – не столько раскрыть истину, сколько побудить людей стремиться к добру. Эта точка зрения, столь типичная для итальянского гуманизма, может легко привести к сведению всей философии к этике, что напоминает Сократа Платона и Цицерона.
Если, как упоминалось выше, схоластика продолжала процветать, итальянские гуманисты (т.е. любители и практики гуманитарных наук) бросали вызов ее господству. Как мы видели, они считали, что философию можно поставить под крыло риторики. Они также считали, что научному дискурсу их времени необходимо вернуться к элегантности и точности своих классических моделей. Поэтому они попытались одеть философию в более привлекательную одежду, чем их предшественники, чьи переводы и комментарии были на технической латыни, а иногда просто транслитерировали греческий язык. В 1416–1417 годах Леонардо Бруни , выдающийся гуманист своего времени и канцлер Флоренции, перевел «Этику» Аристотеля на более плавный, идиоматический и классический латынь. Он надеялся передать элегантность греческого языка Аристотеля, а также сделать текст более доступным для людей без философского образования. Другие, в том числе Николо Тиньози во Флоренции около 1460 года и француз Жак Лефевр д'Этапль в Париже в 1490-х годах, пытались угодить гуманистам, либо включая в свои комментарии к Аристотелю привлекательные исторические примеры или цитаты из поэзии, либо избегая стандартных стандартов. схоластический формат вопросов или и то, и другое.
Движущим убеждением было то, что философия должна быть освобождена от технического жаргона, чтобы больше людей могли ее читать. В то же время готовились всевозможные конспекты, парафразы и диалоги, посвященные философским вопросам, с целью дать их темам более широкое распространение. Гуманисты также поощряли изучение Аристотеля и других писателей древности в оригинале. Дезидерий Эразм , великий голландский гуманист, даже подготовил греческое издание Аристотеля, и со временем тем, кто преподавал философию в университетах, пришлось, по крайней мере, притворяться, что они знают греческий язык. Гуманисты, однако, не были большими поклонниками народного языка. Существует лишь несколько примеров диалогов или переводов произведений Аристотеля на итальянский язык в пятнадцатом веке. Однако как только было установлено, что итальянский язык обладает литературными достоинствами и что он может выдержать вес философских дискуссий, начали появляться многочисленные попытки в этом направлении, особенно начиная с 1540-х годов. У Алессандро Пикколомини была программа по переводу или перефразированию всего аристотелевского корпуса на разговорный язык.
Другими важными фигурами были Бенедетто Варки , Бернардо Сеньи и Джамбаттиста Джелли , все они действовали во Флоренции. Предпринимались попытки представить доктрины Платона и на родном языке. Возникновение народной философии, которая значительно предшествовала картезианскому подходу, представляет собой новую область исследований, контуры которой только сейчас начинают проясняться. [9]
Очень сложно делать обобщения о том, как менялись дискуссии по философским темам в эпоху Возрождения, главным образом потому, что для этого требуется подробная карта периода, которой у нас пока нет. Мы знаем, что споры о свободе воли продолжали разгораться (например, в знаменитых беседах между Эразмом и Мартином Лютером ), что испанские мыслители все больше были одержимы идеей дворянства, что дуэли были практикой, породившей большое литература в шестнадцатом веке (допустимо или нет?).
Более ранние историки, возможно, уделяли чрезмерное внимание заявлениям Пьетро Помпонацци о бессмертии души как вопросу, который не может быть решен философски в соответствии с христианством, или речи Пико делла Мирандолы о достоинстве человека , как если бы они были сигналы растущего в этот период секуляризма или даже атеизма. Фактически, самый успешный сборник натуральной философии того периода ( Compendium philosophiae naturalis , впервые опубликованный в 1530 году) был написан Франсом Тительмансом, монахом-францисканцем из Нидерландов, чья работа имеет очень сильный религиозный оттенок. [10] Мы не должны забывать, что большинство философов того времени были, по крайней мере, номинальными, если не набожными христианами, что шестнадцатый век был свидетелем как протестантской, так и католической реформации, и что философия Возрождения достигла кульминации в период Тридцатилетних Война (1618–1648). Другими словами, религия имела огромное значение в тот период, и вряд ли можно изучать философию, не помня об этом.
.jpg/1280px-Marsilio_Ficino_-_Angel_Appearing_to_Zacharias_(detail).jpg)
Это справедливо, среди прочего, для философии Марсилио Фичино (1433–1499), который переосмыслил Платона в свете его ранних греческих комментаторов, а также христианства. Фичино надеялся, что очищенная философия приведет к религиозному обновлению в его обществе, и поэтому преобразовал неприятные аспекты платоновской философии (например, гомосексуальную любовь, восхваляемую на «Пире») в духовную любовь (т. е. платоническую любовь ), что позже трансформировал Пьетро . Бембо и Бальдассаре Кастильоне в начале шестнадцатого века как нечто, также применимое к отношениям между мужчинами и женщинами. Фичино и его последователи также интересовались «скрытыми знаниями», главным образом из-за его веры в то, что все древние знания взаимосвязаны (Моисей, например, получил свои идеи от греков, которые, в свою очередь, получили их от других, всех согласно замыслу Бога и, следовательно, взаимно непротиворечивы; здесь уместен герметизм ). Хотя интерес Фичино к астрологии и ее практика не были редкостью в его время, не обязательно связывать ее с философией, поскольку эти две вещи обычно считались совершенно отдельными и часто противоречащими друг другу.
В заключение, как и любой другой момент в истории мысли, философию Возрождения нельзя считать предоставившей что-то совершенно новое или продолжающей на протяжении веков повторять выводы своих предшественников. Историки называют этот период «Ренессансом», чтобы указать на произошедшее возрождение античных (особенно классических) взглядов, источников, отношения к литературе и искусству. В то же время мы понимаем, что любое повторное присвоение ограничено и даже направляется современными проблемами и предубеждениями. В рассматриваемый здесь период ситуация ничем не отличалась: старое смешивалось с новым и изменялось им, но, хотя нельзя претендовать на революционно новую отправную точку в философии, во многих отношениях синтез христианства, аристотелизма и платонизма предлагал Фомы Аквинского была разорвана на части, чтобы освободить место для новой, основанной на более полных и разнообразных источниках, часто в оригинале и, безусловно, адаптированной к новым социальным и религиозным реалиям и гораздо более широкой публике.
СМИ, связанные с философией Возрождения, на Викискладе?