Абуль Аля аль-Маудуди ( урду : ابو الاعلی المودودی , романизировано : Абу аль-Аля аль-Маудуди ; 25 сентября 1903 — 22 сентября 1979) был исламским учёным, исламистским идеологом, мусульманским философом , юристом, историком, журналистом, активистом и учёным, работавшим в Британской Индии , а затем, после раздела , в Пакистане . [1] Описанный Уилфредом Кантвеллом Смитом как «самый систематический мыслитель современного ислама», [2] его многочисленные работы, которые «охватывали ряд дисциплин, таких как толкование Корана, хадисы, право, философия и история», [3] были написаны на урду , но затем переведены на английский, арабский, хинди, бенгали, телугу , тамильский , каннада, бирманский , малаялам и многие другие языки. [4] Он стремился возродить ислам, [5] и пропагандировать то, что он понимал как «истинный ислам». [6] Он считал, что ислам необходим для политики и что необходимо установить шариат и сохранить исламскую культуру, подобно тому, как это было во времена правления халифов Рашидун , и отказаться от безнравственности , от того, что он считал злом секуляризма , национализма и социализма , которые он понимал как влияние западного империализма . [7]
Он основал исламистскую партию Джамаат-и-Ислами . [8] [9] [10] Во время движения за независимость Индии Маудуди и Джамаат-и-Ислами активно выступали против раздела Индии . [11] [12] [13] После того, как это произошло, Маудуди и его последователи переключили свое внимание на политизацию ислама и создание поддержки для превращения Пакистана в исламское государство . [14] Считается, что они помогли повлиять на генерала Мухаммада Зия-уль-Хака, чтобы ввести исламизацию в Пакистане , [15] и были значительно усилены им после того, как десятки тысяч членов и сторонников получили работу в судебной системе и на государственной службе во время его правления. [16] Он был первым получателем Международной премии короля Саудовской Аравии Фейсала за его службу исламу в 1979 году. [17] Маудуди был частью создания и управления Исламским университетом Медины , Саудовская Аравия. [18]
Маудуди приветствуют Джамаат-и-Ислами , «Братья-мусульмане» , Исламский круг Северной Америки , ХАМАС и другие организации.
Маудуди родился в городе Аурангабад в колониальной Индии , тогда входившем в состав княжеского государственного анклава Хайдарабад . Он был младшим из трех сыновей Ахмада Хасана, юриста по профессии. [19] Его старший брат, Сайид Абу'л Хайр Маудуди (1899–1979), позже стал редактором и журналистом. [20]
Хотя его отец был всего лишь представителем среднего класса, на самом деле он был потомком Чишти , его фамилия произошла от первого члена Силсила Чишти, то есть Хаваджи Сайеда Кутб уль-Дина Маудуда Чишти (ум. 527 г. по хиджре). [21] [22] Он заявил, что его отцовская семья изначально переехала из Чичта, на территории современного Афганистана , во времена Сикандара Лоди (ум. 1517 г.), первоначально поселившись в штате Харьяна , а затем переехав в Дели, а со стороны матери его предок Мирза Тулак, солдат тюркского происхождения, переехал в Индию из Трансоксании примерно во времена императора Аурангзеба (ум. 1707 г.), [23] в то время как его дед по материнской линии, Мирза Курбан Али Баиг Хан Салик (1816–1881), был писателем и поэтом в Дели, другом поэта урду Галиба . [24]
До девяти лет Маудуди «получал религиозное воспитание от своего отца и от множества учителей, нанятых им». [21] Поскольку его отец хотел, чтобы он стал маулави , это образование состояло из изучения арабского, персидского языков , исламского права и хадисов . [25] Он также изучал книги по мантике (логике). [26] [27] Будучи не по годам развитым ребенком, он перевел с арабского на урду произведение Касима Амина « Аль-Марах аль-джадида» («Новая женщина»), модернистское и феминистское произведение. [28] [29] В области перевода, годы спустя, он также работал над примерно 3500 страницами из «Асфара» , главного труда персидско - шиитского мистического мыслителя XVII века Муллы Садры . [30] Его мысли оказали влияние на Маудуди, поскольку «идеи Садры об обновлении мирского порядка и необходимости господства исламского закона (шариата) для духовного вознесения человека нашли отклик в трудах Маудуди». [31]
Когда ему было одиннадцать, Маудуди был принят в восьмой класс непосредственно в медресе Fawqaniyya Mashriqiyya (Восточная средняя школа) в Аурангабаде , основанной Шибли Номани , модернистским исламским ученым, пытавшимся синтезировать традиционную исламскую науку с современными знаниями, и которая пробудила в Маудуди длительный интерес к философии (особенно со стороны Томаса Арнольда , который также преподавал тот же предмет Мухаммаду Икбалу ), а также к естественным наукам , таким как математика, физика и химия . Затем он переехал в более традиционалистский Дарул Улум в Хайдарабаде. Тем временем его отец переехал в Бхопал — там Маудуди подружился с Ниазом Фатехпури , другим модернистом, — где он перенес тяжелый приступ паралича и умер, не оставив ни имущества, ни денег, что вынудило сына прервать свое образование. В 1919 году, когда ему было 16 лет, и он все еще был модернистом по складу ума, он переехал в Дели и читал книги своего дальнего родственника, реформатора Сайида Ахмада Хана . Он также выучил английский и немецкий языки, чтобы интенсивно изучать западную философию , социологию и историю в течение целых пяти лет: в конце концов он пришел к выводу, что « улемы» в прошлом не стремились обнаружить причины подъема Европы, и он предложил длинный список философов, чья ученость сделала Европу мировой державой: Фихте , Гегель , Конт , Милль , Тюрго , Адам Смит , Мальтус , Руссо , Вольтер , Монтескье , Дарвин , Гете и Гердер , среди прочих. Сравнивая их вклад с вкладом мусульман, он пришел к выводу, что последний не достиг даже 1 процента». [25]
Несмотря на его первую публикацию об электричестве в «Маарифе» в 1918 году в возрасте 15 лет [32] и его последующее назначение редактором еженедельной газеты на урду «Тадж» в 1920 году в возрасте 17 лет, [33] он впоследствии возобновил свое обучение как самоучка в 1921 году. В частности, благодаря влиянию некоторых членов Джамиат Улема-э-Хинд , он изучал такие предметы, как физика и Дарс-э-Низами . [34] Маудуди получил иджазы, которые являются сертификатами и дипломами в традиционном исламском обучении. Однако он воздерживался от того, чтобы называть себя «алимом» в формальном смысле, поскольку он считал исламских ученых регрессивными, несмотря на некоторое влияние Деобанди на него: [35]
Он сказал, что он был человеком среднего класса, который учился как новыми, так и старыми способами обучения. Маудуди пришел к выводу, что ни традиционные, ни современные школы не являются полностью правильными, основываясь на своем собственном внутреннем руководстве.
С 1924 по 1927 год Маудуди работал редактором газеты «Аль-Джамия», издаваемой группой ортодоксальных мусульман. Это время было переломным и имело большое влияние.
Маудуди, который последовательно оставался приверженным обеспечению независимости от Британии , начал подвергать сомнению легитимность партии Конгресса и ее мусульманских союзников в 1920-х годах, когда партия приняла более индуистскую идентичность. Он начал тяготеть к исламу, [36] и он считал, что демократия будет жизнеспособной только в том случае, если подавляющее большинство индийцев будут мусульманами. [36]
Маудуди вернулся в Хайдарабад в 1928 году после того, как в молодости провел некоторое время в Дели. [37]
Работы Маудуди писались и публиковались на протяжении всей его жизни, включая влиятельные работы с 1933 по 1941 год. Наиболее известная работа Маудуди, которая широко считается его самой важной и влиятельной работой, — это «Тафхим-уль-Коран» (урду: تفہيم القرآن, романизированный вариант: к пониманию Корана), шеститомный перевод и комментарии к Корану, написанные Маудуди, на написание которых он потратил много лет (работа была начата в месяце Мухаррам, 1361 г. по хиджре/в феврале 1942 г.).
В 1932 году он присоединился к другому журналу ( Tardjuman al-Quran ) и с 1932 по 1937 год он начал развивать свои политические идеи, [21] и поворачиваться к делу исламского возрождения и ислама как идеологии, [38] по сравнению с тем, что он называл «традиционной и наследственной религией». [39] Правительство Хайдарабада помогло поддержать журнал, купив 300 подписок, которые оно пожертвовало библиотекам по всей Индии. [40] Маудуди был встревожен упадком мусульманского Хайдарабада, растущим секуляризмом и отсутствием паранджи среди мусульманских женщин в Дели. [41]
К 1937 году он вступил в конфликт с Jamiat Ulema-e-Hind и его поддержкой плюралистического индийского общества, в котором Jamiat надеялся, что мусульмане смогут «процветать... не жертвуя своей идентичностью или интересами». [42] В том же году он также женился на Махмуде Бегум, женщине из старой мусульманской семьи со «значительными финансовыми ресурсами». Семья оказывала ему финансовую помощь и позволяла посвятить себя исследованиям и политической деятельности, но его жена придерживалась «освобожденных», современных взглядов, и поначалу ездила на велосипеде и не соблюдала пурду. Маудуди предоставил ей большую свободу, чем другим мусульманам. [43]
В это время он также начал работу по созданию организации для Да'вата (распространения и проповеди ислама), которая стала бы альтернативой как Индийскому национальному конгрессу , так и Мусульманской лиге . [44]
В это время он решил покинуть Хайдарабад и отправиться на северо-запад Индии, поближе к мусульманскому политическому центру тяжести в Индии. В 1938 году, после встречи со знаменитым мусульманским поэтом Мухаммадом Икбалом , Маудуди переехал на участок земли в деревне Патханкот в Пенджабе, чтобы руководить вакфом (исламским фондом) под названием Дарул-Ислам . [45]
Он надеялся сделать его «нервным центром» исламского возрождения в Индии, идеальной религиозной общиной, предоставляющей лидеров и основу для подлинного религиозного движения. Он написал различным мусульманским светилам, приглашая их присоединиться к нему там. [46] Община, как и Джамаат-и-Ислами позже, состояла из рукн (членов), шуры (консультативного совета) и садра (главы). [47] После спора с человеком, который пожертвовал землю для общины, по поводу антинационалистической политики Маудуди, Маудуди вышел из вакфа и в 1939 году переместил Дарул-Ислам с его членами из Патханкота в Лахор . [47]
В Лахоре его наняли в колледж Исламия , но менее чем через год уволили за его откровенно политические лекции. [48]
В августе 1941 года Маудуди основал Джамаат-и-Ислами (ДИ) в Британской Индии как религиозно-политическое движение для продвижения исламских ценностей и практик. Его миссию поддержали Амин Ахсан Ислахи, Мухаммад Манзур Наумани, Абул Хассан Али Нудви и Наим Сиддики . [ необходима цитата ]
Джамаат-и-Ислами активно выступал против раздела Индии , а его лидер Абуль Аля Маудуди утверждал, что эта концепция нарушает исламскую доктрину уммы . [ 11] [12] [13] Джамаат-и-Ислами рассматривал раздел как создание временной границы, которая отделит мусульман друг от друга. [11] [12]
Маудуди считал, что люди должны принять суверенитет Бога и принять божественный кодекс, который заменяет законы, созданные человеком, называя это «теодемократией» [49], поскольку ее правление будет основано на всей мусульманской общине, а не на улемах (исламских ученых). [50]
Маудуди мигрировал в Лахор, который стал частью нового государства Пакистан. [12]
С разделом Индии в 1947 году ДИ была разделена, чтобы следовать политическим границам новых стран, выделенных из Британской Индии. Организация, возглавляемая Маудуди, стала известна как Джамаат-и-Ислами Пакистан , а остаток ДИ в Индии — как Джамаат-и-Ислами Хинд . Позднее партиями ДИ стали Бангладеш Джамаат-и-Ислами и автономные группы в индийском Кашмире . [51]
С основанием Пакистана карьера Маудуди претерпела «фундаментальные изменения», он все больше и больше втягивался в политику и все меньше времени уделял идеологическим и научным занятиям. [52] Хотя его партия Джамаат-и Ислами так и не приобрела массовых последователей, она и Маудуди приобрели значительное политическое влияние. Она сыграла «видную роль» в агитации, которая привела к падению президента Мухаммада Аюба Хана в 1969 году и свержению премьер-министра Зульфикара Али Бхутто в 1977 году. [53] Маудуди и ДИ были особенно влиятельны в первые годы правления Мухаммада Зия уль-Хака .
Его политическая деятельность, особенно в поддержку создания исламского государства, столкнулась с правительством (в котором в течение многих лет доминировал светский политический класс) и привела к нескольким арестам и тюремным срокам. Первый раз это было в 1948 году, когда он и несколько других лидеров ДИ были заключены в тюрьму после того, как Маудуди возражал против тайного спонсорства правительством мятежа в Джамму и Кашмире , заявляя при этом о соблюдении перемирия с Индией. [54] [12]
В 1951 [55] и снова в 1956-7 годах [56] компромиссы, связанные с избирательной политикой, привели к расколу в партии из-за того, что некоторые члены партии считали снижением моральных стандартов ДИ. В 1951 году шура ДИ приняла резолюцию в поддержку ухода партии из политики, [55] в то время как Маудуди выступал за продолжение участия. Маудуди одержал победу на открытом партийном собрании в 1951 году, и несколько старших лидеров ДИ подали в отставку в знак протеста, что еще больше укрепило позиции Маудуди и положило начало росту «культа личности» вокруг него. [55] В 1957 году Маудуди снова отменил голосование шуры об уходе из избирательной политики. [56]
В 1953 году он и ДИ участвовали в кампании против Ахмадийской общины в Пакистане. [12] Антиахмадийские группы утверждали, что Ахмадийская община не приняла Мухаммеда как последнего пророка. Маудуди, а также традиционалистские улемы Пакистана хотели, чтобы Ахмадийцы были объявлены немусульманами, Ахмадийцы, такие как Мухаммед Зафарулла Хан, были уволены со всех высоких государственных должностей, а смешанные браки между Ахмадийцами и другими мусульманами были запрещены. [57] Кампания вызвала беспорядки в Лахоре , что привело к гибели по меньшей мере 200 Ахмадийцев и выборочному объявлению военного положения . [51]
Маудуди был арестован военным подразделением во главе с генерал-лейтенантом Азамом Ханом и приговорен к смертной казни за участие в агитации. [53] Однако антиахмадийская кампания пользовалась большой народной поддержкой, [58] и сильное общественное давление в конечном итоге убедило правительство освободить его после двух лет тюремного заключения. [53] [59] По словам Вали Насра , непреклонная и бесстрастная позиция Маудуди после вынесения приговора, игнорирование совета просить о помиловании, оказала «огромное» влияние на его сторонников. [60] Это было воспринято как «победа ислама над неисламом», доказательство его лидерства и непоколебимой веры. [60]
В частности, Маудуди выступал за то, чтобы пакистанское государство соответствовало Корану и сунне, в том числе с точки зрения традиционной банковской деятельности и прав мусульман, меньшинств, христиан и других религиозных сект, таких как Ахмадия . [61]
Исламское государство является мусульманским государством, но мусульманское государство не может быть исламским государством до тех пор, пока Конституция государства не будет основана на Коране и Сунне.
Кампания сместила фокус национальной политики в сторону исламизма. [62] Конституция 1956 года была принята после удовлетворения многих требований ДИ. Маудуди одобрил конституцию и заявил, что это победа ислама. [62]
Однако после переворота генерала Аюба Хана конституция была отложена, а Маудуди и его партия подверглись политическим репрессиям, Маудуди был заключен в тюрьму в 1964 году и снова в 1967 году. ДИ присоединилась к оппозиционному альянсу со светскими партиями, пойдя на компромисс с доктриной, чтобы поддержать женщину-кандидата ( Фатиму Джинну ) на пост президента против Хана в 1965 году. [62] На всеобщих выборах в декабре 1970 года Маудуди совершил поездку по стране в качестве «лидера в ожидании» [63] , и ДИ потратила значительную энергию и ресурсы, выдвинув 151 кандидата. Несмотря на это, партия получила только четыре места в национальной ассамблее и четыре в провинциальных ассамблеях. [63]
Потеря заставила Маудуди уйти из политической деятельности в 1971 году и вернуться к научной деятельности. [64] В 1972 году он ушел с поста амира (лидера) ДИ по состоянию здоровья. [51] Однако вскоре после этого исламизм набрал обороты в Пакистане в форме движения Низам-и-Мустафа (Орден Пророка), альянса консервативных политических групп, объединившихся против Зульфикара Али Бхутто , которому ДИ придала форму и который укрепил его позиции. [53] [65]
В 1977 году Маудуди «вернулся на центральную сцену». Когда 16 апреля 1977 года Бхутто попытался разрядить напряженность, он пришел в дом Маудуди для консультаций. [65] Когда генерал Мухаммад Зия-уль-Хак сверг Бхутто и пришел к власти в 1977 году, он «предоставил Маудуди статус старшего государственного деятеля, искал его совета и позволил его словам украсить первые страницы газет. Маудуди оказался восприимчивым к предложениям Зии и поддержал его решение казнить Бхутто». [65] Несмотря на некоторые доктринальные различия (Маудуди хотел шариат через образование, а не через государственный указ [66] ), Маудуди с энтузиазмом поддержал Зию и его программу исламизации или « шаризации ». [53]
Маудуди вложил свою энергию в книги, брошюры и более 1000 речей и пресс-релизов, заложив основу для превращения Пакистана в исламское государство, а также занимаясь различными вопросами, представляющими интерес для Пакистана и мусульманского мира. [4] Он стремился стать муджаддидом , «обновляющим» ( тадждид ) религию. Эта роль была очень ответственной, поскольку он считал, что муджаддид «в целом должен предпринимать и выполнять ту же работу, которую выполняет Пророк». [67] В то время как предыдущие муджаддиды обновляли религию, он также хотел «пропагандировать истинный ислам, отсутствие которого объясняло провал более ранних усилий по тадждиду». [68] [69] [70] Он был очень разочарован после краха Османской империи , он считал, что ограниченное видение мусульманами ислама, а не полная идеология жизни, было его главной причиной. Он утверждал, что для возрождения утраченной исламской гордости мусульмане должны принять ислам как полный образ жизни. [1]
Маудуди находился под сильным влиянием идей средневекового теолога Ибн Таймийи , особенно его трактатов, в которых подчеркивалась верховная власть ( хакимийя ) Бога. Маудуди подчеркивал, что вооруженный джихад был необходим всем современным мусульманам, и, как и Сайид Кутб, призывал к «всеобщему джихаду». [71] По словам по крайней мере одного биографа ( Вали Насра ), Маудуди и ДИ отошли от некоторых из своих наиболее спорных доктринальных идей (например, критики суфизма или улемов ) и приблизились к ортодоксальному исламу в течение своей карьеры, чтобы «расширить» «базу поддержки» Джамаат-и Ислами. [72]
Маудуди считал, что Коран — это не просто религиозная литература, которую нужно «читать, размышлять или исследовать в поисках скрытых истин», согласно Вали Насру, но и «социально-религиозный институт», [73] работа, которую нужно принимать «за чистую монету» и которой нужно следовать. [74] При реализации его предписаний будут решены проблемы общества. [74] Он противопоставлял истину и храбрость невежеству, лжи и злу. [75]
Коран — это... Книга, которая содержит послание, приглашение, которое порождает движение. В тот момент, когда он начал ниспосылаться, он побудил тихого и благочестивого человека... возвысить свой голос против лжи и столкнуть его в беспощадной борьбе с владыками неверия, зла и беззакония... он привлек все чистые и благородные души и собрал их под знаменем истины. В каждой части страны он заставил всех нечестивцев и коррумпированных подняться и вести войну против носителей истины. [76]
В своем тафсире (толковании Корана) «Тафхимуль-Коран» он ввел четыре взаимосвязанных понятия, которые, по его мнению, необходимы для понимания Корана: илах (божественность), рабб (господин), ибадат (поклонение, означающее не почитание или восхваление Бога, а проявление абсолютного повиновения Ему [77] ) и дин (религия). [73]
Маудуди считал мусульман не просто теми, кто следовал религии ислама , но (почти) всем, потому что повиновение божественному закону — это то, что определяет мусульманина: «Все во вселенной является «мусульманским», поскольку оно подчиняется Аллаху, подчиняясь Его законам». [78] Законы физической вселенной — что Небеса находятся над Землей, что ночь следует за днем и т. д. — были такой же частью шариата , как запрет на употребление алкоголя и процентов по долгам. Таким образом, следовало, что звезды, планеты, океаны, скалы, атомы и т. д. на самом деле должны считаться «мусульманами», поскольку они подчиняются законам своего создателя. [78]
Вместо того, чтобы мусульмане были меньшинством среди людей — одной религиозной группой среди многих — это немусульмане являются небольшим меньшинством среди всего во вселенной. Из всех созданий только люди (и джинны ) наделены свободной волей, и только немусульманские люди (и джинны) выбирают использовать эту волю, чтобы не подчиняться законам своего создателя. [78]
Маудуди верил, что элементы божественного закона ислама, применимые к людям, охватывают все аспекты жизни.
Ислам не является «религией» в общепринятом смысле этого слова. Это система, охватывающая все сферы жизни. Ислам означает политику, экономику, законодательство, науку, гуманизм, здравоохранение, психологию и социологию. Это система, которая не делает никакой дискриминации по признаку расы, цвета кожи, языка или других внешних категорий. Она обращена ко всему человечеству. Она хочет достичь сердца каждого человека. [79]
Маудуди принял доктрины классического ханбалитского богослова Ибн Таймийи о вероотступничестве , которые утверждали, что человек может считаться мусульманином только в том случае, если его убеждения нашли адекватное отражение в его действиях. [80] Описывая основные условия ислама и подчеркивая разницу между мусульманами и немусульманами , Маудуди утверждает:
«Ислам — это, прежде всего, название знания [ʿ ilm ], а после знания — название действия [ʿ amal ]», что «после того, как вы приобрели знание, необходимо также действовать на его основе», и что «мусульманин отличается от неверующего [ kāfir ] только двумя вещами: одно — это знание, другое — действие [на его основе]». [80]
Но, отвергая ислам (как считал Маудуди), немусульмане боролись против истины:
Его язык, который из-за его невежества проповедует отрицание Бога или исповедует множественные божества, по своей природе является «мусульманским».... Человек, отрицающий Бога, называется кафиром (укрывателем), потому что он скрывает своим неверием то, что присуще его природе и забальзамировано в его собственной душе. Все его тело функционирует в послушании этому инстинкту... Реальность становится отчужденной от него, и он находится во тьме. [81]
Поскольку мусульманин — это тот, кто соблюдает божественный закон, простое произнесение шахады (декларация веры в единственность Бога и принятие Мухаммеда как Божьего пророка) или рождение в мусульманской семье не делает вас мусульманином. [82] [83] Также поиск «знания Бога» не является частью религии ислама. [84] Мусульманин — «раб Бога», а «абсолютное повиновение Богу» — «основное право» Бога. Мусульманин «не имеет права выбирать для себя образ жизни или брать на себя любые обязанности, которые ему нравятся». [85]
Хотя он установил высокую планку для того, кто может считаться мусульманином, Маудуди был непреклонен в том, что наказанием для мусульманина, оставляющего веру, была смерть. Он писал, что среди ранних мусульман, среди школ фикха, как суннитских , так и шиитских , среди ученых шариата «каждого века... доступных в записях», существует единодушное согласие, что наказанием за вероотступничество является смерть, и что «не остается никаких оснований предполагать», что это наказание не «было постоянно и непрерывно действующим» на протяжении всей исламской истории; свидетельства из ранних текстов о том, что Мухаммед призывал убивать вероотступников, и что сподвижники Пророка и ранние халифы приказывали обезглавливать и распинать вероотступников, и никогда не объявлялось недействительным на протяжении истории исламского богословия (Кристина Ширрмахер). [86]
Из всех аспектов ислама Маудуди в первую очередь интересовался культурой [7] — сохранением исламской одежды, языка и обычаев, [87] от (как он считал) опасностей женской эмансипации , секуляризма , национализма и т. д. [7] Также было важно отделить сферу ислама от неислама — сформировать «границы» вокруг ислама. [88] [89] [90] Также будет научно доказано (как считал Маудуди), что ислам «в конечном итоге... станет мировой религией, чтобы излечить человека от всех его недугов». [91] [92]
Но то, что многие мусульмане, включая многих улемов , считали исламом, Маудуди так не считал. Маудуди жаловался, что «не более 0,001%» мусульман знали, что такое ислам на самом деле. [77] [93] Маудуди не только идеализировал первые годы мусульманского общества (Мухаммеда и « праведных » халифов), [94] но и считал то, что произошло после, неисламским или джахилийей — за исключением кратких религиозных возрождений. [95] Мусульманская философия, литература, искусство, мистицизм были синкретичными и нечистыми, отвлекающими внимание от божественного. [96]
Маудуди имел уникальный взгляд на передачу хадисов — деяний и высказываний исламского пророка Мухаммеда , которые передавались устно до того, как были записаны, и которые составляют большую часть основы исламского права. Подлинность и «качество» хадисов традиционно оставляются на усмотрение «поколений мухаддисов » (ученых по хадисам), которые основывают свои решения на таких факторах, как количество цепочек устной передачи (известных как иснад ), передающих текст хадиса ( матн ), и надежность передатчиков/рассказчиков, передающих хадис в цепочке. Но Маудуди считал, что «при обширном изучении и практике можно развить силу и интуитивно чувствовать желания и стремления Святого Пророка», и что у него была эта интуитивная способность. «Таким образом ... увидев хадис, я могу сказать, мог или не мог сказать его Святой Пророк». [97] Маудуди также не соглашался со многими традиционными/консервативными мусульманами, утверждая, что при оценке хадисов традиционные хадисоведы игнорировали важность матна ( содержания) в пользу иснада (цепочки передачи хадиса). [98] Маудуди также порвал с традиционной доктриной, подняв вопрос о надежности сподвижников пророка как передатчиков хадисов, заявив, что «даже благородные сподвижники были одолены человеческими слабостями, нападая друг на друга». [99]
Маудуди написал ряд эссе о Сунне [100] [101] — обычаях и практиках Мухаммеда — и искал средний путь между верой консервативных исламистов в то, что сунна пророка должна соблюдаться во всех аспектах, и традициями, которые говорят нам, что Мухаммед совершал ошибки [102] и не всегда соблюдался его последователями ( Зайд развелся со своей женой против воли Мухаммеда). [103] Маудуди утверждал, что ошибки Мухаммеда, исправленные Богом, упомянутые в Коране, следует рассматривать не как указание на человеческую слабость Мухаммеда, а как указание на то, как Бог следил за его поведением и исправлял даже самые мелкие его ошибки. [103] Маудуди пришел к выводу, что в теории ( назари ) пророческие и личные способности Пророка разделены и различны, но на практике ( амали ) смертным «непрактично и недопустимо» самим решать, что есть что, и поэтому мусульмане не должны игнорировать ни один аспект сунны. [103]
По словам Ирфана Ахмада, хотя Маудуди выступал против любого западного влияния на ислам, «величайшей угрозой морали» для него была «видимость женщин» на базаре, в колледжах, театрах, ресторанах. «Искусство, литература, музыка, кино, танцы, использование косметики женщинами: все это было вопиющими признаками безнравственности». [104]
Маудуди проповедовал, что обязанность женщины — вести хозяйство, воспитывать детей и обеспечивать им и ее мужу «максимально возможный комфорт и удовлетворение». [105] Маудуди поддерживал полное закрытие лица и сегрегацию женщин, как это практиковалось в большинстве мусульманских стран Индии его времени. Он считал, что женщины должны оставаться в своих домах, за исключением случаев крайней необходимости. Единственным поводом для спора, который он видел в вопросе закрытия лица/ хиджаба, было то, «должны ли руки и лицо» женщин «быть покрыты или оставаться открытыми». [106] [107] В этом вопросе Маудуди встал на сторону полного закрытия лица женщин всякий раз, когда они покидают свои дома. [106]
Что касается разделения полов, он проповедовал, что мужчины должны избегать смотреть на женщин, кроме своих жен, матерей, сестер и т. д. ( махрам ), не говоря уже о попытках познакомиться с ними. [108] Он выступал против контроля рождаемости и планирования семьи, считая это «восстанием против законов природы» [109] и отражением потери веры в Бога — который является планировщиком человеческой популяции [110] — и ненужным, поскольку рост населения приводит к экономическому развитию. [106] Мохаммад Наджатуаллах Сиддики пишет:
Что касается аргумента о том, что планирование семьи обеспечивает лучшее питание и образование детей, Мавдуди ссылается на благотворное влияние невзгод и нужды на характер человека. [111] [112]
Маудуди выступал против того, чтобы женщины могли быть либо главой государства, либо законодателем, поскольку «согласно исламу, активная политика и управление не являются сферой деятельности женщин». [113] Им будет разрешено избирать свой собственный женский законодательный орган, с которым мужской законодательный орган должен консультироваться по всем вопросам, касающимся благополучия женщин. Их законодательный орган также будет иметь «полное право критиковать вопросы, касающиеся общего благосостояния страны», хотя и не голосовать по ним. [113]
Маудуди считал музыку и танцы социальным злом. Описывая зло, которое происходит из-за игнорирования исламского закона, он не только оставил бедных на «голод и нищету», утопая в роскоши, спиртном и наркотиках, но и имел «постоянную потребность» в музыке, удовлетворяемую «музыкантами, танцовщицами, барабанщиками и производителями музыкальных инструментов». [114]
Его лекция 1941 года «Экономическая проблема человека и ее исламское решение» «обычно считается» одним из основополагающих документов современной исламской экономики. [115] [116] [117] Маудуди называли лидером «авангарда современной исламской ортодоксальности» в « рибе и финансах». [117] и ему приписывают «заложение основ развития» исламской экономики. [118]
Однако Маудуди считал, что ислам «не касается способов производства и обращения богатства» [119] и в первую очередь интересовался культурными вопросами, а не социально-экономическими. [62] Маудуди отвергал необходимость в «новой науке экономики, воплощенной в объемных книгах, с высокопарной терминологией и крупной организацией» [120] или других «экспертах и специалистах», которых он считал «одним из многих бедствий современной эпохи». [121] Но поскольку ислам был полной системой, он включал (основанную на шариате) экономическую программу, сопоставимую и (конечно) превосходящую другие экономические системы. Капитализм был «сатанинской экономической системой», начиная с того факта, что он призывал к отсрочке некоторого потребления в пользу инвестиций.
Одним из главных заблуждений экономики было то, что она считала «глупым и морально предосудительным» тратить «все, что человек зарабатывает, и всем говорили, что он должен что-то сберечь из своего дохода и положить свои сбережения в банк или купить страховой полис или вложить их в акции и доли акционерных обществ». На самом деле, практика сбережения и не траты части дохода «губительна для человечества». [122] Это привело к перепроизводству и нисходящей спирали низких зарплат, протекционизму , торговым войнам и отчаянным попыткам экспортировать излишки производства и капитала посредством империалистических вторжений в другие страны, [123] в конечном итоге закончившихся «разрушением всего общества, как знает каждый ученый экономист». [124]
С другой стороны, социализм — передавая контроль над средствами и распределением производства в руки правительства — концентрирует власть до такой степени, что это неизбежно приводит к порабощению масс. [125] Социалисты стремились положить конец экономической эксплуатации и бедности путем структурных изменений и положить конец частной собственности на производство и имущество. Но на самом деле бедность и эксплуатация вызваны не мотивом прибыли, а отсутствием «добродетели и общественного благосостояния» среди богатых, что, в свою очередь, происходит из-за отсутствия соблюдения законов шариата . [126] В исламском обществе жадность, эгоизм и нечестность были бы заменены добродетелью, устраняя необходимость для государства в каком-либо значительном вмешательстве в экономику. [127]
По словам Маудуди, эта система будет «золотой серединой» между двумя крайностями либерального капитализма и регламентированного социалистического/коммунистического общества, [128] воплощая все добродетели и ни одного из пороков двух низших систем. [129] Это не будет своего рода смешанным экономическим / социал-демократическим компромиссом (как утверждают некоторые), потому что, следуя исламскому закону и запрещая алкоголь, свинину, прелюбодеяние, музыку, танцы, проценты по кредитам, азартные игры, спекуляции, мошенничество и «другие подобные вещи», [130] она будет отличаться и превосходить все другие системы. [129]
Прежде чем экономика (как и правительство и другие части общества) могла быть исламизирована, должна была произойти исламская революция через образование, чтобы развить эту добродетель и создать поддержку для всеобщего шариата . [127] Это поставило Маудуди в политически невыгодное положение с популистскими и социалистическими программами, поскольку его решение не было «ни немедленным, ни ощутимым». [131]
Из всех элементов исламских законов, касающихся собственности и денег (уплата закята и других исламских налогов и т. д.), Маудуди подчеркивал устранение процентов по займам ( риба ). (По мнению одного ученого, это было связано с тем, что в Британской Индии индусы доминировали в сфере ростовщичества.) [127]
Маудуди выступал против любых процентов по займам как неисламской рибы . Он учил, что есть
Вряд ли найдется страна в мире, в которой ростовщики и банки не высасывают кровь из бедных рабочих классов, фермеров и малообеспеченных слоев населения... Значительная часть доходов рабочего человека экспроприируется ростовщиками, оставляя бедняка с трудом с достаточным количеством денег, чтобы прокормить себя и свою семью. [132]
Хотя Коран запрещает многие грехи, он приберег свои «самые суровые условия» наказания – по словам Маудуди – для использования процентов. [Примечание 1]
Он считал, что не существует такого понятия, как низкая «разумная процентная ставка» [133], и что даже «самая маленькая и, по-видимому, безобидная форма» [124] процента была нетерпима в исламе, поскольку ставки неизбежно увеличивались со временем, когда «капиталисты» (ростовщики) выжимали из предпринимателей (заемщиков), лишая их любой предпринимательской прибыли. [134] [135] Чтобы заменить финансирование, основанное на процентах, он предложил «прямые инвестиции в акционерный капитал» (также известные как распределение прибылей и убытков ), которые, как он утверждал, будут способствовать «социально выгодным» предприятиям, таким как жилье для малоимущих, которые традиционные финансы игнорируют в пользу коммерчески выгодных. [136] Чтобы устранить взимание процентов, он предложил уголовное наказание вплоть до смертной казни для рецидивистов. [137] [138]
Фейсал Хан говорит, что описание Маудуди процентного финансирования напоминает динамику отношений между южноазиатским крестьянином и деревенским ростовщиком, а не между современным банковским кредитором и заемщиком; Маудуди также не дал никаких объяснений, почему прямое акционерное финансирование приведет к большим инвестициям в то, что хорошо для общества, но не приносит коммерческой выгоды финансистам, чем кредитование под проценты. [139]
В отличие от исламистов, таких как аятолла Рухолла Хомейни , Маудуди испытывал глубокую антипатию к социализму , [131] который он долго осуждал как «безбожный», а также как ненужный и избыточный перед лицом исламского государства. [131] Будучи ярым защитником прав собственности, он предупреждал рабочих и крестьян, что «вы никогда не должны преувеличивать свои права, которые представляют вам сторонники классовой войны». [131] [140] Он также не верил во вмешательство в экономику с целью обеспечения всеобщей занятости.
Ислам не обязывает общество обеспечивать работой каждого гражданина, поскольку эта обязанность не может быть принята без полной национализации ресурсов страны. [127] [141]
Маудуди придерживался этой позиции, несмотря на его яркие обличения того, как богатые «пьют кровь» и порабощают бедных, [132] [142] популярность популизма среди многих пакистанцев, [131] а также бедность и огромный разрыв между богатыми и бедными в Пакистане (ситуацию часто называют « феодальной » ( джагирдари ) из-за ее больших земельных владений и сельской бедности).
Он открыто выступал против предложений премьер-министра Лиаката Али Хана о земельной реформе в Пенджабе в 1950-х годах, доходя до оправдания феодализма, указывая на защиту прав собственности исламом. [143] Позже он смягчил свои взгляды, превознося экономическую справедливость и равенство (но не эгалитаризм), [144] но предостерег правительство от вмешательства в «законный Джагирдари », [143] и продолжая подчеркивать святость частной собственности. [144]
Маудуди считал, что ислам поддерживает модернизацию, но не вестернизацию . [145] Он соглашался с исламскими модернистами в том, что ислам не содержит ничего противоречащего разуму, и что он превосходит в рациональном плане все другие религиозные системы. Он не соглашался с их практикой изучения Корана и Сунны, используя разум в качестве стандарта, вместо того, чтобы исходить из положения, что «истинный разум — исламский», и принимать Книгу и Сунну, а не разум, как окончательный авторитет. [146]
Он также придерживался узкого взгляда на иджтихад , ограничивая полномочия по его использованию теми, кто имеет основательную подготовку в исламских науках, веру в шариат , и только для того, чтобы служить нуждам его видения исламского государства. [147]
В то же время один из ученых, Марьям Джамила , отметила широкое использование современных, нетрадиционных исламских идей и «западных идиом и концепций» в учении Маудуди.
Ислам был «революционной идеологией» и «динамичным движением», Джамаат-и-Ислами был «партией», Шариат — полным «кодексом» в «общей схеме жизни» Ислама. Его энтузиазм по поводу [западных идиом и концепций] был заразителен среди тех, кто восхищался им, побуждая их реализовать в Пакистане все его «манифесты», «программы» и «схемы», чтобы возвестить о настоящем исламском «возрождении». [87] [148]
Абуль А'ла Маудуди осудил веру императора Великих Моголов Акбара в общую духовность человека (спорно известную как Дин -е Илахи , или «Религия Бога») как форму вероотступничества . (Современные ученые, такие как С. М. Икрам, утверждают, что истинными намерениями Акбара было создание ирадата или мюриди (ученичества), а не новой религии.) [149]
Маудуди, по-видимому, критикует не только западную цивилизацию , но и Империю Великих Моголов, многие достижения которой он считает «неисламскими».
Маудуди не рассматривал секуляризм как способ для государства/правительства ослабить напряженность и разногласия в многоконфессиональных обществах, оставаясь религиозно нейтральным и избегая выбора сторон. Скорее, он считал, что он удаляет религию из общества (он перевел секуляризм на урду как la din , буквально «безрелигиозный» [150] ). Поскольку (он считал) вся мораль исходит из религии, это обязательно означало бы «исключение всякой морали, этики или человеческой порядочности из контролирующих механизмов общества». [151] Именно для того, чтобы избежать «ограничений морали и божественного руководства», а не из прагматизма или какого-то более высокого мотива, некоторые поддерживали секуляризм. [152]
Маудуди считал, что «современная наука — это «тело», способное вместить любой «дух» — философию или систему ценностей — точно так же, как радио может с одинаковой легкостью транслировать исламские или западные послания». [153]
Маудуди решительно выступал против концепции национализма , считая ее ширком (многобожием) [154] [155] и «западной концепцией, которая разделила мусульманский мир и таким образом продлила господство западных империалистических держав». [156] После образования Пакистана Маудуди и ДИ запретили пакистанцам приносить присягу на верность государству, пока оно не станет исламским, утверждая, что мусульманин может с чистой совестью присягать только Богу. [54] [157]
Маудуди также критиковал традиционное духовенство или улемов за их «угасающий» схоластический стиль, «рабские» политические взгляды и «невежество» современного мира». [158] Он считал, что традиционные ученые неспособны отличить основы ислама от деталей его применения, выстроенных в сложных структурах средневековых правовых школ фикха (исламской юриспруденции). Чтобы избавить ислам от этих неясных законов, мусульмане должны вернуться к Корану и Сунне, игнорируя суждения, вынесенные после правления первых четырех «праведно руководимых» халифов ( аль -Хулафа'у ар-Рашидун ) ислама. [159]
Маудуди также считал, что в «реформированном и рационализированном исламском порядке», где те, кто обучался как современным, так и традиционным предметам, практиковали бы иджтихад, а мусульмане получали бы надлежащее образование в области арабского языка, Корана, хадисов и т. д., не будет особой необходимости в традиционной роли улемов как «лидеров, судей и хранителей общества». [158]
Однако со временем Маудуди стал более ортодоксальным в своих взглядах, [160] в том числе и по отношению к улемам, и временами вступал в союз с ними и своей партией после образования Пакистана. [161]
Как и другие современные возрожденцы , Маудуди критиковал суфизм и его историческое влияние в начале своей жизни. [162] [163] Однако, по мере того, как он становился старше, его взгляды на суфизм менялись, и он сосредоточил свою критику в основном на неортодоксальных и популярных практиках суфизма, которые не были основаны на шариате [164] В юности Маудуди изучал различные науки тасаввуфа в семинарии Деобанди в мечети Фатихпури ; где в 1926 году он получил иджазат (сертификат) по предмету «градации мистического экстаза». Под влиянием реформистских доктрин Деобанди и трудов прошлых ученых, таких как Ибн Таймийя и Ибн 'Абд аль-Ваххаб ; Маудуди выступал против народных форм чрезмерного суфизма. Концепция Тасаввуфа Маудуди основывалась на строгом следовании Корану и Сунне, как и у ранних суфиев. Он резко критиковал культ святых, который развился в средневековый период ислама, и считал, что соблюдение шариата ( исламского закона) необходимо для достижения Зухда и Ихсана . Что наиболее важно, Маудуди утверждает, что самая высокая стадия Ихсана должна быть достигнута посредством коллективных общественных усилий, которые устанавливают справедливое исламское государство , как это произошло в ранний период ислама в Рашидун Кальпихате . [165]
Маудуди позже пояснил, что у него не было никакого антагонизма по отношению к суфизму в целом; ни к нему самому, ни к Джамаату. [166] [167] (По словам по крайней мере одного биографа, это изменение позиции было результатом важности суфизма в Пакистане не только среди мусульманских масс, но и среди улемов.) [168] Маудуди различал ортодоксальный суфизм шейхов, таких как 'Алауддин Шах, которые были ограничены шариатом (который он одобрял), и святыни, праздники и ритуалы неортодоксального народного суфизма (который он не одобрял). [166] Восхваляя Тасаввуф, который строго соблюдает Коран и Сунну , Маудуди осуждал более поздние проявления суфизма, написав в Рисала-и динийя (Трактат о религии):
«Они загрязнили чистый источник исламского тасаввуфа нелепостями, которые не могли быть оправданы никаким воображением на основе Корана и хадисов. Постепенно появилась часть мусульман, которые думали и провозглашали себя невосприимчивыми к требованиям шариата и стоящими выше них. Эти люди полностью невежественны в исламе, поскольку ислам не может допустить тасаввуф, который отходит от шариата и позволяет себе вольности с ним. Ни один суфий не имеет права преступать границы шариата или относиться легкомысленно к таким основным обязанностям, как ежедневные молитвы, пост, закят и хадж» [165]
Он «переопределил» суфизм, описав его не в современном смысле как форму и дух «эзотерического измерения» ислама, а как способ измерения «концентрации» и «морали» в религии, говоря: «Например, когда мы произносим наши молитвы, фикх будет судить нас только по выполнению внешних требований, таких как омовение, обращение лицом к Каабе ... в то время как тасаввуф (суфизм) будет судить о наших молитвах по нашей концентрации... влиянию наших молитв на нашу мораль и манеры». [166] [169]
Суфизм - это реальность, признаками которой являются любовь к Аллаху и любовь к Пророку (с), когда человек отстраняется от себя ради них, и он уничтожается от всего, кроме них, и это - знать, как следовать по стопам Пророка (с). ...Тасаввуф искал искренность в сердце, чистоту в намерении и надежность в послушании в действиях человека". "Божественный Закон и суфизм: "Суфизм и Шариат: в чем сходство этих двух? Они подобны телу и душе. Тело - это внешнее знание, Божественный Закон, а дух - это внутреннее знание. [170]
Начиная с середины 1960-х годов «переопределение» ислама «все больше уступало место прямому признанию тасаввуфа», а после смерти Маудуди эмир ДИ Кази Хусейн Ахмад зашел так далеко, что посетил суфийскую святыню Дата Дурбар в Лахоре в 1987 году в рамках тура, направленного на формирование массовой поддержки ДИ. [72] Однако с 2000-х годов Джамаат-и Ислами стал более критичным по отношению к определенным суфийским течениям. [171]
Маудуди считал, что шариат — это не просто важнейшая заповедь, помогающая определить, что значит быть мусульманином, но и то, без чего мусульманское общество не может быть исламским:
Что если исламское общество сознательно решает не принимать шариат и решает принять свою собственную конституцию и законы или заимствовать их из любого другого источника, игнорируя шариат, то такое общество нарушает свой договор с Богом и теряет свое право называться «исламским». [172]
Многие неверующие соглашались, что Бог был создателем, неверующими их делала их неспособность подчиниться его воле, т. е. закону Бога. Послушание закону или воле Бога было «историческим спором, который ислам пробудил» во всем мире. Он приносил не только небесную награду, но и земное благословение. Неподчинение или «бунт» против него приносили не только вечное наказание, но и зло и несчастье здесь, на земле. [78]
Источник шариата можно найти не только в Коране, но и в Сунне (деяниях и высказываниях исламского пророка Мухаммеда ), поскольку Коран провозгласил: «Тот, кто повинуется посланнику [т. е. Мухаммеду], повинуется Аллаху». [Коран 4:80] [173] Шариат, возможно, был наиболее известен призывом к отмене процентных банков, наказаний хадд, таких как порка и ампутация за употребление алкоголя, воровство, блуд, прелюбодеяние и другие преступления. [174] Наказания хадд критиковались западными мусульманами как жестокие и нарушающие международные права человека , но Маудуди утверждал, что любая жестокость намного перевешивается жестокостью на Западе, которая возникла из-за отсутствия этих наказаний, [175] [176] [177] и в любом случае не будет применяться, пока мусульмане полностью не поймут учения своей веры и не будут жить в исламском государстве. [175]
Но на самом деле шариат был гораздо больше, чем эти законы. Он не признает разделения между религией и другими аспектами жизни, по мнению Маудуди, [178] [179] и не было ни одной области человеческой деятельности или заботы, к которой шариат не обращался бы с особым божественным руководством. [151]
Семейные отношения, социальные и экономические дела, управление, права и обязанности граждан, судебная система, законы войны и мира и международные отношения. Короче говоря, он охватывает все различные области жизни... Шариат — это полная схема жизни и всеобъемлющий общественный порядок, где нет ничего лишнего и нет ничего недостающего. [180] [181]
«Очень большая часть» шариата требует «принудительной силы и авторитета государства» для его исполнения. [182] Следовательно, хотя государство, основанное на исламе, имеет законодательный орган, с которым правитель должен консультироваться, его функция «на самом деле заключается в установлении законов, а не в их создании». [183]
В то же время Маудуди утверждает («несколько удивительно», по словам одного ученого) [184] : «существует еще один широкий спектр человеческих дел, о которых шариат совершенно умалчивает» и о которых исламское государство может написать «независимое» законодательство. [184]
По словам ученого ( Вали Насра ), Маудуди считал, что шариат необходимо «упорядочить, переосмыслить и расширить», чтобы «решить вопросы управления в той мере, которая необходима для функционирования государства». Например, шариат должен был «прояснить отношения между различными ветвями власти». [185]
Хотя фраза «Исламская революция» обычно ассоциируется с Иранской революцией 1979 года [186] (или исламизацией генерала Зии [187] ), Маудуди придумал и популяризировал ее в 1940-х годах. Процесс, который представлял себе Маудуди — изменение сердец и умов людей от верхушки общества вниз посредством образовательного процесса или да'ва [188] — сильно отличался от того, что произошло в Иране или при Зии уль-Хаке. Маудуди говорил об исламе как о «революционной идеологии и революционной практике, которая направлена на полное разрушение общественного порядка мира и его перестройку с нуля» [189] [190] [191], но выступал против внезапных изменений, насильственных или неконституционных действий и не был заинтересован в низовой организации, социально-экономических изменениях или даже уличных демонстрациях, часто связанных с революциями.
Его «революция» будет достигнута «шаг за шагом» [192] [193] с «терпением», [194], поскольку «чем более внезапны перемены, тем они недолговечны». [195] Он предостерегал от эмоциональности «демонстраций или агитации, ... размахивания флагами, лозунгов ... страстных речей ... или тому подобного». [196] Он считал, что «общества строятся, структурируются и контролируются сверху вниз сознательным манипулированием тех, кто у власти», [197] а не низовыми движениями. Революция будет осуществлена путем подготовки кадров набожных и преданных людей, которые возглавят, а затем защитят исламский революционный процесс. [188] Чтобы облегчить эту далеко идущую программу культурных изменений, его партия «вложила значительные средства» в производство и распространение публикаций. [187]
Маудуди был привержен ненасильственной законной политике, «даже если нынешние методы борьбы дадут плоды только через столетие». [198] В 1957 году он изложил новую политику Джамаата, заявив, что «трансформация политического порядка неконституционными средствами» противоречит законам шариата . [199] Даже когда он и его партия подверглись репрессиям со стороны правительств Айюб-хана или Народной партии (в 1972 году), Маудуди удерживал свою партию от подпольной деятельности. [200] Только после того, как он ушел в отставку с поста эмира ДИ, ДИ и Джамият-е Тулаба «стали более регулярно участвовать в насилии». [144]
Целью революции было правосудие ( adl ) и благожелательность ( ihsan ), но несправедливость и неправота, на которых он сосредоточился, были безнравственность ( fahsha ) и запрещенное поведение ( munkarat ). [198] Маудуди интересовали этические изменения, а не социально-экономические изменения того типа, которые движут большинством исторических революций и революционных движений. Он не поддерживал их (например, выступая против земельной реформы в 1950-х годах как посягательства на права собственности) [143] и считал, что проблемы, которые они решали, будут решены исламским государством, созданным революцией. [201]
Современная концепция « Исламского государства » также приписывается Маудуди. [186] Этот термин был придуман и популяризирован в его книге «Исламское право и конституция» (1941) [202] и в последующих работах. [186]
После создания Пакистана Маудуди «сосредоточил» свои усилия на превращении его в исламское государство, где, как он предполагал, будет введен шариат — банки, взимающие и выплачивающие проценты, будут упразднены, будет введено разделение полов, ношение хиджаба станет обязательным, а наказания хадд ( публичная порка, ампутация рук и/или ног, забивание камнями до смерти и т. д.) за воровство, употребление алкоголя, прелюбодеяние и другие преступления будут носиться по закону «хадд». [203]
Исламское государство Маудуди является как идеологическим, так и всеобъемлющим, [204] основанным на « исламской демократии » [205] и в конечном итоге будет «править землей». [206] В 1955 году он описал его как «поклоняющийся Богу демократический халифат, основанный на руководстве, дарованном нам через Мухаммеда». [207] [208] В конечном счете, однако, ислам был важнее, и государство будет оцениваться по его приверженности дину (религии и исламской системе), а не демократии. [209]
В отличие от исламского государства аятоллы Хомейни , оно не устанавливало и не навязывало исламизацию, а следовало исламизации общества. Когда Маудуди занялся политикой, это видение было «отнесено к далекой утопии». [210]
В его основе лежат три принципа: таухид (единобожие), рисала (пророчество) и хилафа (халифат). [211] [212] [213] [214] «Сфера деятельности», охватываемая исламским государством , будет «соразмерна человеческой жизни... В таком государстве никто не может рассматривать какую-либо область своих дел как личную и частную». [215]
Исламское государство признает суверенитет Бога, что означает, что Бог является источником всех законов. [216] Исламское государство действует как наместник или агент Бога на земле [Коран 24:55] [173] и обеспечивает соблюдение исламского права, которое, как упоминалось выше, является всеобъемлющим и «полностью молчаливым» в «широком спектре человеческих дел». [184] Хотя правительство следует законам шариата , когда дело доходит до вопроса, по которому в шариате нет явного предписания , вопрос «решается на основе консенсуса среди мусульман». [217] [218]
Государство можно назвать халифатом , но «халифом» будет не традиционный потомок племени курайшитов [219], а (как считал Маудуди) вся мусульманская община, «народное наместничество». [173] (Хотя также будет индивидуальный лидер, избранный мусульманской общиной.) Таким образом, государство будет не «теократией», а «теодемократией » . [218] Маудуди считал, что суверенитет Бога ( хакимия ) и суверенитет народа являются взаимоисключающими. [220] Суверенитет людей — это просто господство человека над человеком, источник большинства человеческих страданий и бедствий. [221] Управление, основанное на суверенитете, отличном от суверенитета Бога, приводит не только к плохому управлению и «несправедливости и плохому управлению», но и к «злу». [222]
Поэтому, хотя Маудуди использовал термин «демократия» для описания своего государства [223] [224] (отчасти для того, чтобы апеллировать к западным мусульманским интеллектуалам), [225] его « исламская демократия » должна была стать антитезой светской западной демократии, которая передает хакимию (верховную власть Бога) народу, [226] который может принимать законы, не обращая внимания на повеления Бога.
Исламское государство будет вести свои дела путем взаимных консультаций ( шура ) среди всех мусульман. [218] Средства консультаций должны соответствовать условиям конкретного времени и места, но должны быть свободными и беспристрастными. В то время как правительство следует законам шариата , когда дело доходит до вопроса, по которому в шариате нет явного предписания , вопрос «решается консенсусом среди мусульман». [217] [218] Маудуди выступал за предоставление исламскому государству исключительного права на полномочия объявлять джихад и иджтихад (устанавливать исламский закон посредством «независимого рассуждения»), традиционно являющиеся прерогативой улемов . [ 227]
Хотя ни один аспект жизни не должен был считаться «личным и частным» [215] и опасность иностранного влияния и заговоров всегда присутствовала (национализм, например, был «западной концепцией, которая разделила мусульманский мир и таким образом продлила господство западных империалистических держав» [156] ), также должна была быть личная свобода и не должно было быть никаких подозрений в отношении правительства. Время, проведенное Маудуди в тюрьме в качестве политического заключенного, привело к тому, что у него появился личный интерес к правам личности, надлежащей правовой процедуре и свободе политического выражения. [228] Маудуди заявил:
Этот шпионаж за жизнью отдельного человека не может быть оправдан по моральным соображениям правительством, заявляющим, что необходимо знать секреты опасных людей... Это именно то, что Ислам назвал первопричиной зла в политике. Предписание Пророка таково: «Когда правитель начинает искать причины недовольства среди своего народа, он портит его» (Абу Дауд). [229]
Однако основным правом человека в исламском праве было требовать исламский порядок и жить в нем. Не были включены какие-либо права отличаться от его правителей и бросать вызов его власти. [230]
По словам Маудуди, ислам имел « неписаную конституцию », которую необходимо было «преобразовать в писаную». [56] [231] Конституция не была бы шариатом (или Кораном, как, как утверждается, конституция Саудовской Аравии), а религиозным документом, основанным на «конвенциях» « праведных халифов » и «канонизированных вердиктах признанных юристов» (т. е. шариате ), а также Коране и хадисах. [185]
Рассказывая в своей книге « Исламское право и конституция» о том, как должно выглядеть правительство исламского государства , Маудуди взял за образец правительство Мухаммеда и первых четырех халифов ( аль-Хулафа'у ар-Рашидун ). Глава государства должен быть верховным главой законодательной, исполнительной и судебной власти, но при нем эти три органа должны функционировать «отдельно и независимо друг от друга». Этот глава государства должен избираться и должен пользоваться доверием страны, но он не ограничен сроками пребывания в должности. [232] Согласно другому источнику, никому не разрешено выдвигать его на должность, участвовать в предвыборной агитации или баллотироваться на должность. [227] Поскольку «более одной правильной позиции» существовать не может, «плюрализм», т. е. конкуренция между политическими взглядами/партиями, не допускается, [227] [233] и будет только одна партия. [234]
С другой стороны, Маудуди считал, что государству не нужно управлять в западном смысле этого слова, поскольку правительство и граждане будут подчиняться одному и тому же «непогрешимому и нерушимому божественному закону», власть не будет коррумпирована, и никто не будет чувствовать себя угнетенным. Власть и ресурсы будут распределяться справедливо. Не будет никаких обид, массовых мобилизаций, требований политического участия или любых других потрясений неисламского управления. [235] Поскольку пророк сказал первым мусульманам: «Моя община никогда не согласится на ошибку», не было необходимости устанавливать конкретные процедуры и механизмы для народного опроса. [236] [237]
Поскольку государство будет определяться своей идеологией, а не границами или этнической принадлежностью, его смыслом существования и защитником будет идеология, чистота которой должна быть защищена от любых попыток ее подорвать. [238] Естественно, оно должно контролироваться и управляться исключительно мусульманами, [239] и не просто любыми мусульманами, а только «теми, кто верит в идеологию, на которой оно основано, и в Божественный Закон, который ему поручено исполнять». [240] [241]
Законодательный орган штата «должен состоять из корпуса таких ученых людей, которые обладают способностью и способностью толковать предписания Корана и которые, принимая решения, не будут позволять себе вольностей с духом или буквой шариата » . Их законодательство будет основано на практике иджтихада [242] (источник исламского права, опирающийся на тщательное аналогичное рассуждение, использующий как Коран, так и хадисы, чтобы найти решение правовой проблемы), что делает его скорее юридическим органом, чем политическим. [242] Они также должны быть «лицами, пользующимися доверием масс». Они могут быть выбраны «современной системой выборов» или каким-либо другим методом, который соответствует «обстоятельствам и потребностям современности». [232] Поскольку для должностных лиц важен честный характер, а стремление к должности представляет собой жадность и амбиции, любой, кто активно стремится к руководящей должности, будет автоматически дисквалифицирован. [243]
Немусульмане или женщины не могут быть главами государства, но могут голосовать за отдельных законодателей. [244]
Первоначально Маудуди рассматривал законодательный орган только как консультативный орган, но позже предложил использовать референдум для разрешения возможных конфликтов между главой государства и законодательным органом, при этом проигравший на референдуме уходит в отставку. [245] Другое более позднее правило разрешало формирование партий и фракций во время выборов представителей, но не в законодательном органе. [232]
В судебной системе Маудуди изначально предлагал инквизиционную систему, в которой судьи применяют закон без обсуждения или вмешательства адвокатов, что он считал неисламским. После того, как его партия была «спасена» от правительственных репрессий пакистанской судебной системой, он изменил свое мнение, поддержав автономию судебной системы и приняв состязательную систему и право на апелляцию. [246]
Светская западная представительная демократия — несмотря на ее свободные выборы и гражданские права — является провалом (как считал Маудуди) по двум причинам. Поскольку светское общество «отделило» политику от религии, его лидеры «перестали придавать большое или какое-либо значение морали и этике» и, таким образом, игнорировать интересы своих избирателей и общее благо. Более того, без ислама «простые люди неспособны осознать свои собственные истинные интересы». Примером может служить сухой закон в Соединенных Штатах, где, несмотря на то, что (утверждает Маудуди) «было рационально и логически установлено, что пьянство вредит здоровью, производит пагубный беспорядок в человеческом обществе», закон, запрещающий употребление алкоголя, был отменен американским Конгрессом . [247]
Маудуди считал, что копирование культурных практик немусульман запрещено в исламе,
очень пагубные последствия для нации; это разрушает ее внутреннюю жизненную силу, затуманивает ее видение, затуманивает ее критические способности, порождает комплексы неполноценности и постепенно, но верно подрывает все источники культуры и звучит ее похоронный звон. Вот почему Святой Пророк решительно и решительно запретил мусульманам принимать культуру и образ жизни немусульман. [248]
В своем комментарии к суре «Ан-Ниса», аят 160, он написал:
Евреи, в целом, не удовлетворены своим собственным отклонением от пути Бога. Они стали такими врожденными преступниками, что их мозги и ресурсы, кажется, стоят почти за каждым движением, которое возникает с целью ввести в заблуждение и развратить людей. И всякий раз, когда возникает движение, призывающее людей к Истине, евреи склонны противостоять ему, даже несмотря на то, что они являются носителями Писания и наследниками послания Пророков. Их последний вклад - коммунизм - идеология, которая является продуктом еврейского мозга и которая развивалась под еврейским руководством. Кажется ироничным, что мнимые последователи Моисея и других Пророков должны быть выдающимися как основатели и пропагандисты идеологии, которая, впервые в истории человечества, мнимо основана на категорическом отрицании и неугасающей враждебности к Богу, и которая открыто стремится уничтожить любую форму благочестия. Другое движение, которое в наше время уступает только коммунизму по введению людей в заблуждение, - это философия Фрейда. Странное совпадение, что Фрейд тоже был евреем. [249] [250]
Он был потрясен (тем, что он увидел)
сатанинский поток женской свободы и распущенности, который грозит уничтожить человеческую цивилизацию на Западе. [251]
Маудуди решительно выступал против секты Ахмадийя , секты, которую Маудуди и многие другие мусульмане не считают мусульманской. Он проповедовал против Ахмадийя в своей брошюре «Проблема Кадиани» и книге «Окончательность пророчества» . [252]
Права немусульман ограничены в исламском государстве, как изложено в трудах Маудуди. Хотя немусульманская «вера, идеология, ритуалы поклонения или социальные обычаи» не будут ущемлены, немусульманам придется принять мусульманское правление.
Исламский «джихад» не признает их права управлять государственными делами в соответствии с системой, которая, по мнению ислама, является злом. Более того, исламский «джихад» также отказывается признать их право продолжать такую практику в рамках исламского правительства, которая фатально влияет на общественные интересы с точки зрения ислама». [253]
Немусульмане будут иметь право на «все виды занятости», но должны быть «строго исключены из влияния на политические решения» [254] [255] и, таким образом, не занимать «ключевые посты» в правительстве и других местах. [256] Они не будут иметь права голосовать на президентских выборах или на выборах мусульманских представителей. Это необходимо для того, чтобы «основная политика этого идеологического государства оставалась в соответствии с основами ислама». Однако исламская республика может разрешить немусульманам избирать своих собственных представителей в парламент, голосуя как отдельные электораты (как в Исламской Республике Иран ). [257] Хотя некоторые могут рассматривать это как дискриминацию, ислам был самой справедливой, самой терпимой и самой щедрой из всех политических систем в своем отношении к меньшинствам, по словам Маудуди. [258]
Немусульманам также придется платить традиционный специальный налог, известный как джизья . В исламском государстве Маудуди этот налог будет применяться ко всем трудоспособным немусульманским мужчинам — пожилые люди, дети и женщины будут освобождены — в обмен на их освобождение от военной службы (которой будут подлежать все взрослые мужчины-мусульмане). [259] Те, кто служит в армии, освобождаются от нее. Немусульманам также будет запрещено занимать определенные высокие должности в исламском государстве. [57] Таким образом, джизья рассматривается как налог, уплачиваемый в обмен на защиту от иностранного вторжения, [260] но также как символ исламского суверенитета.
... иудеи и христиане ... должны быть вынуждены платить джизью, чтобы положить конец их независимости и превосходству, чтобы они не оставались правителями и суверенами на земле. Эти полномочия должны быть вырваны у них последователями истинной Веры, которые должны взять на себя суверенитет и вести других к Правильному Пути. [261]
Первой работой Маудуди, которая привлекла внимание общественности, была « Аль-Джихад филь-Ислам» («Джихад в исламе»), которая была опубликована в газете в 1927 году, когда ему было всего двадцать четыре года. [262] В ней он утверждал, что, поскольку ислам всеобъемлющ, исламское государство предназначено для всего мира и не должно ограничиваться только «родиной ислама», где преобладают мусульмане. Джихад должен использоваться для устранения неисламского правления повсюду и установления всемирного исламского государства:
Ислам желает уничтожить все государства и правительства в любой точке земли, которые выступают против идеологии и программы ислама, независимо от страны или нации, которая им правит. Цель ислама — создать государство на основе своей собственной идеологии и программы, независимо от того, какая нация возьмет на себя роль знаменосца ислама или правление какой нации будет подорвано в процессе создания идеологического исламского государства. Исламу нужна земля — не просто часть, а вся планета... потому что все человечество должно извлечь выгоду из идеологии и программы благосостояния [ислама]... С этой целью ислам желает поставить на службу все силы, которые могут вызвать революцию, и составным термином для использования всех этих сил является « джихад ».... цель исламского «джихада» — устранить правление неисламской системы и установить вместо нее исламскую систему государственного правления. [263]
Маудуди учил, что уничтожение жизней и имущества других людей прискорбно (часть великой жертвы джихада), но мусульмане должны следовать исламскому принципу, что лучше «понести меньшую потерю, чтобы спасти себя от большей потери». Хотя в джихаде могут быть потеряны «тысячи» жизней, это не может сравниться «с бедствием, которое может постичь человечество в результате победы зла над добром и агрессивного атеизма над религией Бога». [264]
Он объяснил, что джихад — это не только борьба за Бога, но и деятельность тылового эшелона в поддержку тех, кто ведет борьбу ( китал ), включая ненасильственную работу:
В джихаде на пути Аллаха активная борьба не всегда является ролью на поле боя, и не все могут сражаться на передовой. Только для одной битвы подготовка часто должна вестись десятилетиями подряд, а планы должны быть глубоко продуманы, и в то время как только несколько тысяч сражаются на передовой, за ними стоят миллионы, занятые различными задачами, которые, хотя сами по себе и невелики, вносят непосредственный вклад в высшее усилие. [265]
В то же время он занял более консервативную позицию в отношении джихада, чем другие мыслители-возрожденцы (такие как аятолла Хомейни и Сайид Кутб ), проводя различие между правильно понимаемым джихадом и «безумной верой... налитыми кровью глазами, выкрикиванием «Аллаху акбар» , обезглавливанием неверующего, где бы они его ни увидели, отрубанием голов с призывом « Ля иляха илла-ллах » [нет бога, кроме Бога]». Во время прекращения огня с Индией (в 1948 году) он выступил против ведения джихада в Кашмире , заявив, что джихад могут провозглашать только мусульманские правительства, а не религиозные лидеры. [143]
Будучи амиром (руководителем) Джамаат-и-Ислами (ДИ), Маудуди поддерживал тесную связь с членами ДИ, проводя неформальные обсуждения каждый день в своем доме между молитвами Аср и Магриб , [266] хотя, по словам некоторых, в последующие годы обсуждения были заменены ответами на вопросы членов, а любые возражения игнорировались. [267]
Для своих приверженцев в Джамаате Маудуди был не только «уважаемым ученым, политиком и мыслителем, но и почитаемым муджаддидом ». [5] К его мистичности добавилось то, что он выжил после покушений, в то время как враги Джамаата ( Лиакат Али Хан , Гулам Мухаммад, Хусейн Шахид Сухраварди , Аюб Хан , Зульфикар Али Бхутто ) «впали в немилость» или были убиты. [6] Он прекрасно владел языком урду , на использовании которого он настаивал, чтобы «освободить умы мусульман от влияния английского языка». [268]
В частной жизни его описывали как «строгого, но не жесткого», молчаливого, уравновешенного, сдержанного, бескомпромиссного и непреклонного. [64] Его биографы говорили о его карамате (особых дарах) и хайбе (великом присутствии)». [6] Его стиль публичных выступлений описывался как имеющий «большой авторитет». Маудуди излагал свои аргументы шаг за шагом с помощью исламских указов, а не пытался взволновать свою аудиторию ораторским искусством. [267] Хотя он не афишировал этот факт, Маудуди был практикующим врачом традиционной медицины или унани тибб . [64]
Маудуди описывали как близкого к жене человека, но не способного проводить много времени со своими шестью сыновьями и тремя дочерьми из-за его приверженности религиозному призыву и политической деятельности. Только один из его потомков когда-либо вступал в ДИ. И только его вторая дочь Асма показала «какие-либо академические перспективы». [269]
Маудуди страдал от болезни почек большую часть своей жизни. Он часто был прикован к постели в 1945 и 1946 годах, а в 1969 году был вынужден отправиться в Англию на лечение. [269]
В апреле 1979 года у Маудуди обострилась давняя болезнь почек, и к тому времени у него также появились проблемы с сердцем. Он отправился в Соединенные Штаты на лечение и был госпитализирован в Буффало, штат Нью-Йорк , где его второй сын работал врачом. После нескольких хирургических операций он умер 22 сентября 1979 года в возрасте 75 лет. Его похороны состоялись в Буффало, но он был похоронен в безымянной могиле в своей резиденции в Иххре , Лахор, после очень большой похоронной процессии по городу. [59] Юсуф аль-Карадави возглавил погребальную молитву за него. [270]
Многие считают Мавдуди «самым влиятельным» из современных исламских ученых-возрожденцев; чьи усилия оказали влияние на возрождение во всем исламском мире . [271] Его доктрины также вдохновили иранскую революцию и сформировали идеологические основы « Аль-Каиды» .
По словам ученого Эрана Лермана , в Пакистане (где ДИ утверждает, что является старейшей религиозной партией [51] ) «трудно преувеличить важность» «нынешнего дрейфа» страны в сторону «версии ислама» Маудуди. [272]
Его биографы, восторженно оценивая его как журналиста, мыслителя, ученого и политического лидера, сравнивали его с лидером движения за независимость Индии Абулом Каламом Азадом . [273]
Он и его партия, как полагают, были наиболее важными факторами в Пакистане, работающими над созданием поддержки исламского государства . [14] Считается, что они помогли вдохновить генерала Зия-уль-Хака ввести « шаризацию » в Пакистане, [15] ( Законы шариата , установленные Зией, включали запрет на проценты по кредитам ( риба ), вычет правительством 2,5% годового налога закят с банковских счетов, введение исламских наказаний, таких как побивание камнями и ампутация с постановлениями худуда 1979 года . Одной из политик Зии, которая изначально была предложена Маудуди и не встречается в классической исламской юриспруденции ( фикх ), было введение отдельных избирательных округов для немусульман (индуистов и христиан) в 1985 году. [274] )
Взамен партия Маудуди была значительно усилена Зией, и 10 000 ее членов и сторонников получили должности в судебной системе и на государственной службе в начале правления Зии. [16]
Южная Азия в целом, включая диаспору, в том числе «значительное количество» в Великобритании, была «оказана огромным влиянием» работой Маудуди. [275]
За пределами Южной Азии его читали основатель «Братьев-мусульман» Хасан аль-Банна и Сайид Кутб , согласно историку Филиппу Дженкинсу. Кутб «заимствовал и расширил» концепцию Маудуди о том, что ислам является современным, мусульмане впали в доисламское невежество ( Джахилийя ), и о необходимости исламского революционного авангардного движения. Его идеи оказали влияние на Абдуллу Аззама , палестинского исламистского юриста и возродителя джихада в Афганистане и других местах. [275]
Маудуди также оказал большое влияние на шиитский Иран , где аятолла Рухолла Хомейни , как считается, встречался с Маудуди еще в 1963 году и позже перевел его работы на персидский язык . «По сей день революционная риторика Ирана часто опирается на его темы». [275]
В Турции , где его имя пишется как Мевдуди, с середины 1960-х годов его «полное творчество стало доступно в Турции в течение нескольких лет», и он стал влиятельной фигурой в местных исламистских кругах. [276]
Маудуди считается «вторым после Кутба» среди интеллектуальных отцов современных воинствующих исламистских движений. [71] По словам Юсефа М. Шуэйри, «все основные современные радикализированные» исламистские движения (Тунисская исламская тенденция , Египетская организация исламского джихада и Братья-мусульмане Сирии ) «черпают свои идеологические и политические программы» из трудов Маудуди и Сайида Кутба . [277]
Его работы также оказали влияние на идеологию руководства Исламского государства Ирака и Леванта . [278]
Маудуди написал 73 книги, [64] 120 брошюр и памфлетов, а также сделал более 1000 речей и заявлений для прессы. [59] Его главным произведением был продолжавшийся 30 лет перевод ( тафсир ) Корана на урду , Тафхим уль-Куран ( Значение Корана , также Введение в Коран ), призванный дать Корану самостоятельную интерпретацию. Он стал широко читаемым по всей Южной Азии и был переведен на несколько языков. [59]
Некоторые из его книг переведены на английский язык.
Другие заслуживающие внимания книги Маудуди.
В споре о том, должны ли мусульмане создать свое собственное государство, отдельное от индуистской Индии, Маудуди изначально выступал против такого создания и утверждал, что создание политического мусульманского государства, определенного границами, нарушает идею универсальной уммы . Гражданство и национальные границы, которые характеризовали бы новое мусульманское государство, противоречили представлению о том, что мусульмане не должны быть разделены друг от друга этими временными границами. В этой среде Маудуди основал организацию Джамаат-и Ислами. ... Джамаат в течение своих первых нескольких лет активно работал над предотвращением раздела, но как только раздел стал неизбежным, он открыл офисы как в Пакистане, так и в Индии.
Маулана Маудуди, будучи его основателем, решительно выступал против идеи создания Пакистана, отдельной мусульманской страны, путем раздела Индии, но, как ни странно, после создания Пакистана он переехал в Лахор. Опять же, в начале он был против и осуждал борьбу за Кашмир как неисламскую, за что был заключен в тюрьму в 1950 году, но позже, в 1965 году, он изменил свои взгляды и одобрил войну за Кашмир как джихад. Маулана Маудуди принимал активное участие в требовании дискриминационного законодательства и исполнительных действий против секты ахмади, что привело к широкомасштабным беспорядкам и насилию в Пакистане. Его преследовали, арестовывали и заключали в тюрьму за пропаганду своих политических идей в своих произведениях и речах. Во время военного режима с 1958 года Джамаат-и-Ислами был запрещен и возрожден только в 1962 году, Маудуди был ненадолго заключен в тюрьму. Он отказался извиняться за свои действия или просить помилования у правительства. Он требовал свободы слова и принял наказание смертью как волю Бога. Его яростная приверженность своим идеалам заставила его сторонников по всему миру выступить за его освобождение, и правительство согласилось заменить его смертный приговор пожизненным заключением. В конце концов военное правительство полностью помиловало Маулану Маудуди.
Маудуди нажил себе множество врагов при жизни, но его самое значительное влияние внутри страны произошло после его смерти. Военный правитель Пакистана генерал Зия-уль-Хак воплотил некоторые из идей Маудуди в жизнь в 1979 г., превратив исламские «
шариатские
уголовные наказания» в закон.
... Зия вознаградил единственную политическую партию, которая оказывала ему постоянную поддержку, Джамаат-и-Ислами. Десятки тысяч активистов и сторонников Джамаата получили работу в судебной системе, на государственной службе и в других государственных учреждениях. Эти назначения означали, что исламская программа Зии продолжала жить еще долго после его смерти.
С 1956 года обсуждение роли ислама в конституции затихло, и Маудуди, пока в 1969 году его не ограничило плохое здоровье, много путешествовал за пределами Пакистана. Он был особенно частым гостем в Саудовской Аравии, где принимал участие как в создании, так и в управлении Исламским университетом Медины и Всемирной мусульманской лигой.
Сид Абул Аала Маудуди основал Джамаат-и-Ислами в августе 1941 года ... Маудуди предложил сформировать мусульманскую теодемократию, в которой исламский закон будет направлять государственную политику во всех сферах жизни. (Маудуди специально отвергал термин «теократия» для описания своего идеального государства, утверждая, что истинно исламское государство будет управляться не улемами, а всей мусульманской общиной.) ... Маудуди основал Джамаат-и-Ислами как средство развития и создания такого государства.
Мусульманин является
мусульманином не
по
имени
или
рождению
, а в силу соблюдения священного закона.
{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link)To the woman it assigns the duty of managing the household, training and bringing up children in the best possible way, and providing her husband and children with the greatest possible comfort and contentment. The duty of the children is to respect and obey their parents, and, when they are grown up, to serve them and provide for their needs.
Outside the pale of the nearest relations between whom marriage is forbidden men and women have been asked not to mix freely with each other and if they do have to have contact with each other they should do so with purdah. When women have to go out of their homes, they should ... be properly veiled. They should also cover their faces and hands as a normal course. Only in genuine necessity can they unveil, and they must recover as soon as possible.... men have been asked to keep down their eyes and not to look at women.... To try to see them is wrong and to try to seek their acquaintance is worse.
Он согласился с ними в том, что Ислам требует от общины применения разума для понимания Божьих постановлений, веря, следовательно, что Ислам не содержит ничего противоречащего разуму, и будучи убежденным, что Ислам, раскрытый в Книге и Сунне, превосходит в чисто рациональном плане все другие системы. Но он считал, что они ошиблись, позволив себе судить Книгу и Сунну по стандарту разума. Они были заняты попытками продемонстрировать, что «Ислам действительно разумен», вместо того, чтобы начать, как он, с утверждения, что «истинный разум — исламский». Поэтому они не принимали искренне Книгу и Сунну как окончательный авторитет, потому что неявно устанавливали человеческий разум как высший авторитет (старая ошибка мутазилитов). По мнению Маудуди, как только человек становится мусульманином, разум больше не имеет функции суждения. С этого момента его законной задачей является просто изложение последствий ясных повелений Ислама, рациональность которых не требует доказательств.
(Страница профессора Эмерита Фрэнсис В. Притчетт, Колумбийский университет)
избегайте языка и терминологии суфиев, их мистических намеков и метафорических ссылок, их одежды и этикета, их институтов наставников и учеников и всего остального, что с этим связано.
... И Пророк Мухаммад (мир ему) ... открыл окончательный кодекс человеческого руководства во всей его полноте.
отмена процентных банков, половой сегрегации и ношения женщинами чадры, а также наказания хадд за воровство, прелюбодеяние и другие преступления
власть править землей была обещана
всему сообществу верующих
. [курсив оригинала]
ни одно существо не имеет права навязывать свою волю или слова другим существам, и... это право принадлежит исключительно самому Богу... если мы наделим какое-либо человеческое учреждение сверхчеловеческой мантией суверенитета... несправедливость и плохое управление самого заразного типа [неизбежно приводят]... Зло присуще природе такой системы.
... то, что мы, мусульмане, называем демократией, — это система, в которой люди пользуются только правом халифата или наместничества Бога.
Из внимательного рассмотрения Корана и Сунны становится ясно, что государство в исламе основано на идеологии... сообщество, которое управляет исламским государством... те, кто не принимает этого, не имеют права участвовать в формировании фундаментальной политики государства.
The people delegate their sovereignty to their elected representative [who] make and enforce laws. [Because of the] divorce ... between politics and religion ... society ... have ceased to attach much or any importance to morality and ethics ... these representatives ... soon set themselves up as an independent authority and assume the position of overlords ... They often make laws not in the best interest of the people ... but to further their own sectional and class interests ... This is the situation which besets people in England, America and in all those countries which claim to be the haven of secular democracy.
[Second reason is] it has been established by experience that the great mass of the common people are incapable of perceiving their own true interests [and] quite often ... reject the pleas of reason simply because it conflicts with [their] passion and desire. [An example being the] Prohibition Law of America. It had been rationally and logically established that drinking is injurious to health, produces deleterious disorder in human society. [But after] the law was passed by the majority vote [the people] revolted against it ... because the people had been completely enslaved by their habit and could not forgo the pleasure of self-indulgence. They delegated their own desires and passions as their ilahs (gods) at whose call they all went in for the repeal of [prohibition].
[Under Islamic law] There would remain neither that tyranny of cruelty and oppression, nor that satanic flood of female liberty and licence which threatens to destroy human civilisation in the West.
Mawdudi had inflamed the passions of many Muslims against the Ahmadi by publishing his pamphlet The Qadiani Question and his book The Finality of Prophethood. Both works contained a scathing attack on Ahmadi teaching, especially the idea that there can be prophecy after the Prophet.
The greatest sacrifice for God is made in Jihad, for in it a man sacrifices not only his own life and property in His cause but destroys those of others also. But, as already stated, one of the Islamic principles is that we should suffer a lesser loss to save ourselves from a greater loss. How can the loss of some lives – even if the number runs into thousands – be compared to the calamity that may befall mankind as a result of the victory of evil over good and of aggressive atheism over the religion of God. That would be a far greater loss and calamity, for as a result of it not only would the religion of God be under dire threat, the world would also become the abode of evil and perversion, and life would be disrupted both from within and without.
it is hard to exaggerate the importance of its [Pakistan's] current drift toward's Maududi's version of Islam
In 1985 Pakistan's previous military ruler, General Zia ul Haq, had introduced separate electorates for Pakistan's minorities. Under the measure, Muslims voted for Muslims, Christians for Christians and Hindus for Hindus.
... all the major contemporary radicalist movements, particularly the Tunisian Islamic Tendency, led by Rashid Ghannushi, the Egyptian Islamic Jihad organization and the Syrian Muslim Brotherhood, derive their ideological and political programmes from the writings of al Mawdudi and Sayyid Qutb.
