Дороти Ли Сэйерс ( / s ɛər z / SAIRZ ; [n 2] 13 июня 1893 — 17 декабря 1957) — английская писательница криминальных романов, драматург, переводчица и критик.
Родилась в Оксфорде , Сэйерс воспитывалась в сельской Восточной Англии и получила образование в Godolphin School в Солсбери и Somerville College в Оксфорде, окончив его с отличием по средневековому французскому языку . Она работала копирайтером в рекламе с 1922 по 1929 год, прежде чем успех как автора принес ей финансовую независимость. Ее первый роман, Whose Body?, был опубликован в 1923 году. С тех пор и до 1939 года она написала еще десять романов с участием сыщика-любителя из высшего общества лорда Питера Уимзи . В 1930 году в Strong Poison она представила ведущего женского персонажа, Гарриет Вейн , объект любви Уимзи. Гарриет спорадически появляется в будущих романах, сопротивляясь предложениям лорда Питера о замужестве до Gaudy Night в 1935 году, шесть романов спустя.
Сэйерс отодвинула жанр детективной литературы от чистых головоломок, лишенных характеризации или глубины, и стала признанной одной из четырех «Королев криминала» Золотого века детективной литературы 1920-х и 1930-х годов, наряду с Агатой Кристи , Марджери Аллингем и Нгайо Марш . Она была одним из основателей Детективного клуба и работала со многими его членами над совместным созданием романов и радиосериалов, таких как роман «Плавучий адмирал» в 1931 году.
С середины 1930-х годов Сэйерс писала пьесы, в основном на религиозные темы; они ставились в английских соборах и транслировались BBC . Ее радиодраматизация жизни Иисуса, «Человек, рожденный быть королем» (1941–42), поначалу вызвала споры, но быстро была признана важной работой. С начала 1940-х годов ее главной заботой был перевод трех книг « Божественной комедии » Данте на разговорный английский язык. Она неожиданно умерла у себя дома в Эссексе в возрасте 64 лет, так и не завершив третью книгу.
Сэйерс родилась 13 июня 1893 года в Old Choir House на Brewer Street, Оксфорд ; она была единственным ребенком преподобного Генри Сэйерса и его жены Хелен «Нелл» Мэри, урожденной Ли. [3] Генри Сэйерс, родившийся в Титлсхолле , Норфолк, был сыном преподобного Роберта Сэйерса из графства Типперэри , Ирландия. [4] [5] На момент рождения Сэйерс ее отец был директором Christ Church Cathedral School и капелланом Christ Church , одного из колледжей Оксфордского университета . [5] Ее мать, родившаяся в Ширли , Хэмпшир, была дочерью адвоката, происходившего из помещичьего дворянства на острове Уайт . [6] Сэйерс гордилась родством с Ли и позже подумывала называть себя «Д. Ли Сэйерс» в профессиональных вопросах, прежде чем остановиться на «Дороти Л. Сэйерс», настаивая на включении инициала среднего имени. [7]
Когда Сэйерс было четыре года, ее отец принял пост ректора Блантишем -кум-Эрит в Болотной стране Восточной Англии . Назначение приносило большую стипендию, чем должности в Крайст-Черч, а в большом доме приходского священника было значительно больше места, чем в доме семьи в Оксфорде, [8] но переезд отрезал их от оживленной общественной жизни города. Это по-разному повлияло на ректора и его жену: он был ученым и скромным; она, как и многие из семьи Ли, включая ее двоюродного деда Персиваля Ли , автора юмористического журнала Punch , была общительной и общительной, и ей не хватало стимулов оксфордского общества. [9]
В Оксфордском национальном биографическом словаре (ODNB) Кэтрин Кенни пишет, что отсутствие братьев и сестер и соседских детей ее возраста или класса сделало детство Сэйерс довольно одиноким, хотя ее родители были любящими и внимательными. В эти годы у Сэйерс сформировалась одна прочная дружба: Айви Шримптон, которая была на восемь лет старше ее, была ее двоюродной сестрой, племянницей Нелл. Шримптон, выросшая в Калифорнии в младенчестве, но получившая образование в англиканской монастырской школе в Оксфорде, наносила длительные визиты в приходской дом Блантишема. Кенни пишет, что эти двое сформировали пожизненную дружбу через «юношеский обмен книгами, воображением и откровениями». В остальном, комментирует Кенни, Сэйерс, «как и многие будущие авторы... жила в основном жизнью книг и рассказов». Она умела читать к четырем годам и в полной мере использовала обширную библиотеку своего отца, когда росла. [4]
Сэйерс получила образование в основном дома. Ее отец начал обучать ее латыни еще до того, как ей исполнилось семь лет, и она брала уроки у гувернанток по другим предметам, включая французский и немецкий. В январе 1909 года, когда ей было пятнадцать, родители отправили ее в школу Godolphin School , школу-интернат в Солсбери . Ее биограф Барбара Рейнольдс пишет, что Сэйерс принимала живое участие в жизни школы, играя в пьесах, некоторые из которых она сама написала и поставила, пела (иногда сольно), играла на скрипке и альте в школьном оркестре и заводила очень теплые дружеские отношения. [10]
Несмотря на некоторых превосходных учителей, Сэйерс не была счастлива в школе. Придя в возрасте пятнадцати лет, а не в обычный для школы начальный возраст в восемь лет, она стала аутсайдером среди других девочек, и не все сотрудники одобряли ее независимость ума. [11] Будучи англиканкой с сильными взглядами высокой церкви , она была отвращена формой христианства, практикуемой в Годольфине, описанной ее биографом Джеймсом Брабазоном как «низкоцерковный пиетизм , унылый и слащавый», что едва не отвратило ее от религии полностью. [12]
Во время вспышки кори в школе в 1911 году Сэйерс едва не умерла. Ее матери разрешили остаться в школе, где она ухаживала за дочерью, которая вовремя поправилась, чтобы учиться и сдать экзамен на стипендию Гилкриста , которую ей присудили в марте 1912 года. [13] [14] Среди целей этих стипендий было спонсировать обучение женщин в университетских колледжах. Стипендия Сэйерс, стоимостью 50 фунтов стерлингов в год в течение трех лет, позволила ей изучать современные языки в Сомервилльском колледже, Оксфорд . [14] [n 3] После ее опыта с религиозным режимом в Годольфине, Сэйерс выбрала Сомервилль, неконфессиональный колледж, вместо англиканского колледжа. [17]
По словам Кенни, женский колледж Сомервилля хорошо подходил ей из-за своей практики подготовки студентов к видным ролям в искусстве и общественной жизни. [4] [18] Она наслаждалась своим временем там и, как она позже сказала, приобрела научный метод и склад ума, которые служили ей на протяжении всей ее жизни. Она была выдающейся студенткой, и, по мнению Кенни, романы и эссе Сэйерс отражают ее либеральное образование в Оксфорде. [4] Среди друзей на всю жизнь, которых она приобрела в Сомервилле, была Мюриэль Сент-Клэр Бирн , которая позже сыграла важную роль в карьере Сэйерс и стала ее литературным душеприказчиком . [19]
.jpg/1280px-Somerville_College_(cropped).jpg)
Сэйерс была соучредителем, вместе с Амфилис Миддлмор и Чарис Урсулой Барнетт , Общества взаимного восхищения , литературного общества , где студентки читали и критиковали работы друг друга. Сэйерс дала группе название, заметив: «Если бы мы не дали себе этот титул, это сделали бы остальные в колледже». [20] Общество было предшественником «Инклингов» , неформальной литературной дискуссионной группы в Оксфорде; [21] Сэйерс никогда не принадлежала к последней — чисто мужской группе писателей — но подружилась с К. С. Льюисом и другими членами. [22]
Сэйерс, которая, как считалось, обладала хорошим контральто , [23] присоединилась к Оксфордскому хору имени Баха и влюбилась в его руководителя Хью Аллена , но осталась безответной . [4] Позже, во время учебы в Оксфорде, она увлеклась однокурсником по имени Рой Ридли , впоследствии капелланом Баллиола , внешность и манеры которого она впоследствии послужили основой для своего самого известного персонажа, лорда Питера Уимзи . [24] Она усердно училась, при поддержке своего наставника Милдред Поуп , и в 1915 году на выпускных экзаменах ей была присуждена высшая степень по так называемому современному (на самом деле средневековому) французскому языку. [4] Несмотря на результаты экзаменов, она не имела права на получение степени, поскольку Оксфорд официально не присуждал ее женщинам. Когда в 1920 году университет изменил свои правила, Сэйерс была одной из первых, кому официально присудили степень. [25]
Окончив Оксфорд, Сэйерс, которая начала писать стихи в детстве, выпустила два тонких тома поэзии, Op. I (1916) и Catholic Tales and Christian Songs (1918). [4] [n 4] Чтобы заработать на жизнь, она преподавала современные языки в средней школе для девочек в Халле . [27] Преподавание не очень ее привлекало, и в 1917 году она получила должность у издателя и продавца книг Бэзила Блэквелла в Оксфорде. [28] Возвращение в город ей очень подошло. Младшая современница, Дорин Уоллес , позже описывала ее в эти годы:
Я никогда не встречал никого, кто был бы так переполнен энергией хорошо оснащенного ума: даже в 24 года, когда я впервые познакомился с ней, она знала огромное количество информации обо всех видах предметов, не связанных со старофранцузской литературой, которая была ее якобы «специальной», и ничто не могло удовлетворить ее, кроме факта. Однако была и более легкая сторона этой впечатляющей натуры. Длинная и стройная в те дни, с маленькой головой, настороженно державшейся на тонкой шее, она скакала по Оксфорду в поисках развлечений. [29]
Должность у Блэквелла продлилась два года, после чего Сэйерс переехала во Францию. В 1919 году она была нанята школой около Верней-сюр-Авр в Нормандии в качестве помощницы Эрика Уэлптона , преподававшего там английский язык. [30] Она была влюблена в него в Оксфорде, и он был одним из прототипов внешности и характера Уимзи. [4] В 1921 году Сэйерс вернулась в Лондон, приняла должность преподавателя в женской школе в Актоне, Лондон , и начала отношения с коллегой-писателем Джоном Курносом . Роман был интенсивным и продолжался до октября 1922 года, когда Курнос покинул страну. [31] [32]
В 1922 году Сэйерс устроилась на работу копирайтером в SH Benson , крупнейшее в то время рекламное агентство Великобритании. [4] Хотя у нее были сомнения относительно вводящей в заблуждение природы рекламы, [n 5] она стала опытным специалистом и оставалась в фирме до конца 1929 года. Она инициировала успешные кампании для таких продуктов, как Guinness stout и Colman's mountain. Иногда ей приписывают создание слогана «My Goodness, My Guinness», [4] но он датируется 1935 годом, более чем через пять лет после того, как она ушла из Benson's. [34] Тем не менее, она была ответственна за введение тукана Guinness , нарисованного художником Джоном Гилроем , для которого она написала сопроводительные стихи, такие как «Если он может сказать, как ты можешь/Guinness полезен для тебя/Как здорово быть туканом/Просто подумай, что делает тукан». [35] Тукан использовался в рекламе Guinness в течение десятилетий. [36] Кенни пишет, что в Benson's Сэйерс снова наслаждалась «частью веселья и товарищества, которые она испытала, будучи студенткой Оксфорда». [4]
В свободное от работы время Сэйерс посвящала себя написанию художественной литературы. Детективные романы были популярны, и Сэйерс увидела возможность создавать прибыльные, доступные, но хорошо написанные произведения в этом жанре. Она овладела механикой ремесла, проведя тщательное аналитическое исследование лучших моделей. [37] В биографическом очерке более поздний автор криминальных романов Джим Стюарт писал:
Было уже много гениальных писателей, но большинство из них либо писали в прозаическом стиле, мало заботясь ни о чем, кроме головоломки, либо опрометчиво включали в себя традиционные элементы художественной литературы, над которыми они не имели никакого контроля. [n 6] ... Она овладела искусством придавать своим историям приятный литературный оттенок, в то же время оставаясь в пределах собственного воображения. [37]
Первый из серии детективных романов Сэйерс, «Чье тело?» , был посвящен ее детективу-любителю лорду Питеру Уимзи. Она начала писать его до того, как присоединилась к Benson's, и он был опубликован в 1923 году, получив неоднозначные отзывы; один критик посчитал его «довольно сложной тайной... умной, но грубой», а другой нашел аристократичного Уимзи неубедительным как детектив, а историю «плохим образцом сенсационности ». [39] Некоторые другие отзывы были более благоприятными: «решение не приходит, как это часто бывает, в качестве антикульминации, чтобы разочаровать ожидания и заставить читателя почувствовать, что его «имели»... Мы надеемся снова услышать от благородного сыщика»; [40] «Мы едва ли думали, что женщина-писатель может быть настолько мощно ужасной... очень занимательная проблема»; [41] «Первоклассная конструкция... полностью удовлетворительная история от начала до конца». [42]
Отношения Сэйерс с Курносом продолжались до 1922 года. [31] Они остались неконсуммированными, потому что Курнос не хотел детей, а Сэйерс по религиозным соображениям отказывалась использовать контрацепцию. [43] После того, как этот роман закончился, она встретила мужчину, Билла Уайта, от которого у нее в 1924 году родился сын. Романист А. Н. Уилсон описывает Уайта как «грубого мотоциклиста». [44] Эта связь была недолгой — Уайт оказался женат — и сына, которого Сэйерс назвала Джоном Энтони, воспитывала Айви Шримптон, у которой уже были приемные дети. [45] Сэйерс скрывала от него и от мира в целом происхождение своего сына. Сначала она была известна ему как «кузина Дороти», а позже она выдавала себя за его приемную мать. Только после ее смерти факты стали явными. [46]
Чье тело?, опубликованное в Великобритании и США, продавалось достаточно хорошо, чтобы лондонские издатели Fisher Unwin попросили о продолжении. [47] До того, как оно было опубликовано, Сэйерс представила Уимзи в коротком рассказе «Увлекательная проблема завещания дяди Мелеагра», опубликованном в журнале Pearson's Magazine в июле 1925 года, [48] который вместе с другими короткими рассказами, посвященными Уимзи, вышел в виде книги в 1928 году в издании Lord Peter Views the Body. [49]
«Облака свидетелей» , второй роман Уимзи, был опубликован в 1926 году и был хорошо принят. Daily News прокомментировала:
Давно не появлялось детективной истории, столь забавной, столь живой, столь остроумной и столь приятной. ... Все характеристики мисс Сэйерс яркие, естественные и забавные; ни один персонаж в книге не выдерживает критики, и на протяжении всего повествования наблюдается восхитительное отсутствие общепринятых штампов... Остается надеяться, что мисс Сэйерс не позволит ничему помешать течению ее детективной привычки. [50]
Другие рецензенты писали о «хорошо написанной и пульсирующей детективной истории с поразительным количеством хитроумно развитых улик и совершенно неожиданным финалом» [51] и о «приятно развивающейся и остроумно написанной детективной истории»; [52] другой прокомментировал: «Мисс Сэйерс откровенно хочет нас взволновать; но ее роман — это нечто гораздо большее, чем типичный шокер. Ее персонажи (особенно ее герой) очень живые, и у нее замечательный стиль повествования и большое конструктивное мастерство». [53] С этим вторым романом Сэйерс сравнивали с признанным автором криминальных романов Агатой Кристи как автора детективных историй, которые также были развлекательными романами о людях. [50]
В том же году Сэйерс вышла замуж за разведенного капитана Освальда Артура (известного как «Мак») Флеминга, известного журналиста. [37] [n 1] Ее сыну дали фамилию последнего, но его не взяли жить к Сэйерс и ее мужу. Брак, счастливый поначалу, становился все труднее, поскольку здоровье Флеминга ухудшалось, но пара оставалась вместе до его смерти от инсульта в 1950 году, когда ему было 68 лет. [4] [54] [n 7]
Романы Уимзи продолжились романами «Неестественная смерть» в 1927 году [n 8] и «Неприятность в клубе «Беллона»» в 1928 году . [57] В том же году Сэйерс опубликовала «Лорд Питер рассматривает тело» , а также отредактировала и представила антологию произведений других писателей « Великие короткие рассказы об обнаружении, тайнах и ужасах », переименованную в американском издании в следующем году в «Омнибус преступлений» . [56]
В 1929 году, в последний год работы в издательстве Benson's, Сэйерс и ее муж переехали из Лондона в небольшой городок Уитхэм в графстве Эссекс , который оставался их домом до конца их жизни. [58] В том же году она опубликовала «Тристана в Бретани» , стихотворно-прозаический перевод поэтических фрагментов «Романа о Тристане» Томаса Британского , написанных в XII веке . [59] Ученый Джордж Сейнтсбери написал введение к книге, и Сэйерс была отмечена похвалой за то, что впервые сделала исторически важную поэму доступной на современном английском языке. [60]
В 1930 году Сэйерс стала одним из основателей Детективного клуба . Он вырос из неформальных ужинов, организованных Энтони Беркли для писателей детективной литературы «для удовольствия от компании друг друга и для небольшого разговора о делах». [61] Ужины оказались настолько успешными, что участники согласились объединиться в клуб под председательством Г. К. Честертона , которым Сэйерс восхищалась. [61] [n 9] Она была одним из самых ярых членов клуба; она разработала его сложный ритуал посвящения, в котором новые члены клялись писать, не полагаясь на «Божественное Откровение, Женскую Интуицию, Мумбо-Джамбо, Плутовство, Совпадение или Божий промысел» и «соблюдать подобающую умеренность в использовании Банды, Заговоров, Лучей Смерти, Призраков, Гипноза, Люков, Китайцев, Супер-Преступников и Лунатиков, и полностью и навсегда отказаться от Таинственных Ядов, неизвестных Науке». [63] [n 10] Клуб не взимал никакой абонентской платы, и для сбора денег на приобретение помещений члены вносили вклад в совместные работы для трансляции или печати. [65] Первым, организованным Сэйерс, был «За Экраном» (1930), в котором шесть членов клуба по очереди читали свои собственные пятнадцатиминутные эпизоды детектива на радио BBC . [n 11]
Сэйерс опубликовала два романа в 1930 году. По предложению коллеги-автора Роберта Юстаса она работала над «Документами по делу» . Юстас, практикующий врач, предоставил основной сюжетный ход и научные подробности; Сэйерс переложила их в прозу, надеясь написать роман в стиле автора 19-го века Уилки Коллинза , чьим творчеством она восхищалась. [67] Она работала над биографией Коллинза и переняла его метод повествования от первого лица в истории, в основном рассказываемой в обмене письмами между персонажами. Питер Уимзи не появляется в книге: Брабазон пишет, что Сэйерс «вкусила радости свободы от Уимзи». [68] Отзывы были благоприятными, но давали только ограниченную похвалу. [69] В «The Graphic» писатель Ивлин Во противопоставлял Сэйерс и Кристи:
Миссис Кристи, в целом, концентрирует свою изобретательность на своего рода трехкарточном фокусе , «найди злодея», и даже оказывает своего рода гипнотическое воздействие на читателя, отвлекая его внимание от существенных деталей. Мисс Сэйерс, с другой стороны, больше посвящает себя разработке неожиданных механизмов преступления и созданию персонажей, которые представляют реальный личный интерес, совершенно независимо от важности, которую они приобретают через события истории. [70]
Сэйерс была разочарована книгой и упрекала себя за то, что не смогла лучше справиться с материалом, предоставленным ее соавтором. [67] Ее второй книгой года была Strong Poison , в которой она представила персонажа Харриет Вейн , которую Уимзи доказывает невиновной в обвинении в убийстве. Первоначально Сэйерс предполагала, что в конце книги Уимзи женится на Харриет и уйдет из расследования, положив конец серии. Однако финансовая необходимость заставила автора написать еще пять романов Уимзи, чтобы обеспечить ей хороший доход, прежде чем они в конечном итоге обручатся. [71] Брабазон описывает Харриет как альтер эго Сэйерс , разделяющую многие черты — благоприятные и не очень — с автором. [71] Мать Уимзи описывает Харриет как «такое интересное и действительно замечательное лицо, хотя, возможно, не строго красивое, и тем более интересное от этого». [72] Писательница Мэри Эллен Чейз считала, что Сэйерс никогда не была красавицей в общепринятом смысле слова, и после посещения одной из ее лекций в 1930-х годах она написала: «На земле может быть немного женщин более некрасивых, чем Дороти Сэйерс, [но] я никогда не встречала ни одной, которая была бы столь притягательной для слушателя». [73]
В 1931 году Сэйерс сотрудничала с коллегами из Детективного клуба над более длинным сериалом для BBC, The Scoop , и над книгой The Floating Admiral . [61] Она отредактировала второй сборник Great Short Stories of Detection, Mystery and Horror , и в качестве сольного труда написала The Five Red Herrings , опубликованную в США под названием Suspicious Characters . [74] Харриет Вейн не появляется в этом романе, но является центральным персонажем в следующей книге Уимзи, Have His Carcase , опубликованной в 1932 году. Уимзи раскрывает убийство, но не более успешно завоевывает любовь Харриет, чем в Strong Poison . [75] Have His Carcase была хорошо принята. The Scotsman назвал ее книгой, которая «удержит пресыщенного рецензента вне постели в предрассветные часы»; [76] The Times написала, что финальный поворот «действительно ошеломляющий и изобретательный, и хотя читателю дается совершенно справедливый шанс угадать его, никто, кроме самых изобретательных, не может надеяться сделать это»; [77] а рецензент в The Liverpool Echo назвал Сэйерс «величайшим из всех авторов детективных рассказов», хотя и обеспокоен тем, что ее сюжеты были настолько изобретательны, что некоторым читателям было бы трудно за ними угнаться. [78]
В течение следующих двух лет Сэйерс опубликовала два романа Уимзи (ни один из которых не содержал Харриет Вейн) — «Убийство должно рекламироваться» (1933) и «Девять портных» (1934) — и сборник рассказов «Праздник палача» , в котором фигурирует не только патриций Уимзи, но и пролетарский продавец и разгадыватель тайн Монтегю Эгг . [79] Она отредактировала третий и последний том « Великих коротких рассказов об обнаружении, тайнах и ужасах» и начала рецензировать криминальные романы для The Sunday Times . Ее рецензии охватывали работы большинства ее важных современников, включая ее коллег «Королев преступления» Золотого века детективной литературы — Кристи и Марджери Аллингем . [4] [80] Кенни отмечает, что большую часть размышлений Сэйерс о детективном романе и литературе в целом можно почерпнуть из ее рецензий, которые многое раскрывают о ее отношении к искусству. Она ожидала, что авторы будут писать превосходную прозу и избегать ситуаций и сюжетных приемов, уже используемых другими писателями. [4] [38] [n 6]
Сэйерс не получала удовольствия от написания романа «Убийство должно рекламироваться» , и считала его художественной неудачей:
Я взялся (не очень успешно) представить контраст двух «картонных» миров, одинаково вымышленных — мира рекламы и мира послевоенных « Ярких Молодежей ». (Это было не очень успешно, потому что я знал и заботился о рекламе гораздо больше, чем о Яркой Молодежи, но это так, между прочим.) [81]
Кенни описывает книгу как «несовершенную, но блестящую». С точки зрения ее литературного статуса по отношению к более явно серьезной художественной литературе времен Сэйерса, Кенни ставит ее ниже последних трех романов Уимзи, « Девять портных» , «Безумная ночь» и «Медовый месяц Бусмана» . [4]
Как и «Убийство должно рекламироваться », «Девять портных» опираются на личный опыт автора. Ее портрет преподобного Теодора Венейблса «нежно вызвал» воспоминания о ее отце, «не от мира сего, скромный [и] милый», как выразился Рейнольдс. [82] Дом священника, в котором Уимзи и его слуга Бантер нашли убежище после автокатастрофы, напоминает тот, в котором выросла Сэйерс. [82] Поскольку большая часть сюжетной линии связана с колокольным звоном, она потратила немало времени на изучение колокольной звонницы , что доставляло ей немало хлопот, [83] и в ее описании этой практики были технические ошибки. [84] Книга получила восторженные отзывы. В «The News Chronicle » Чарльз Уильямс написал, что она «не просто достойна восхищения; она восхитительна. ... Это великая книга». [85] «The Daily Herald» сказал: «Это, несомненно, лучшая книга мисс Сэйерс — до следующей». [86]
В 1935 году Сэйерс опубликовала то, что она намеревалась сделать последним романом Уимзи, Gaudy Night , действие которого происходит в старом колледже Оксфорда Харриет Вейн. Совершается покушение на убийство, но Уимзи вовремя определяет виновника, чтобы предотвратить дальнейший вред. В конце книги Уимзи делает предложение Харриет (на латыни) и получает согласие (также на латыни). [87] В Оксфорде в мае и в Лондоне в июне Сэйерс прочитала лекцию под названием «Аристотель о детективной литературе», с юмором утверждая, что в своей «Поэтике» Аристотель показывает , что больше всего он желал хорошего детективного рассказа. [88] В том же году Сэйерс работала над сценарием для фильма под названием «Безмолвный пассажир» . Хотя ей обещали редакционный контроль, он не был предоставлен, и сценарий был изменен; по словам ее биографа Дэвида Кумса, персонаж Уимзи «выглядел как член мафии». [89]
Сэйерс устала от одинокого призвания романиста и была рада сотрудничать со своим старым университетским другом Бирном над новой историей Уимзи, написанной для театра. [90] «Медовый месяц Басмана », «детективная комедия в трех актах», совершила короткий провинциальный тур перед премьерой в Вест-Энде . Сэйерс, которая поддерживала тесный контакт со своим сыном Джоном, послала ему отчет о сложных репетициях перед премьерой, новой для нее среде. [91] Лондонская премьера состоялась в Театре комедии в декабре 1936 года. Деннис Арунделл и Вероника Терли сыграли Уимзи и Харриет. [92] Спектакль шел больше года, [93] и пока он еще шел, Сэйерс переписала его как роман, опубликованный в 1937 году, последний из ее полноформатных книг с участием Уимзи. [4]
Пока спектакль репетировали, организаторы Кентерберийского фестиваля пригласили Сэйерс написать драму для представления в Кентерберийском соборе , после постановки там в 1935 году « Убийства в соборе » Т. С. Элиота и других пьес. Результатом стала «Рвение дома твоего» , ее драматизация белым стихом жизни и творчества Уильяма Санского , одного из архитекторов собора. [94] Она открылась в июне 1937 года, получила хорошие отзывы и принесла прибыль фестивалю. [95]
В следующем году Сэйерс вернулась к религиозной теме с радиопостановкой « Он, который должен прийти » , транслировавшейся BBC в Рождество [96] , а в 1939 году на Кентерберийском фестивале была поставлена еще одна ее пьеса, «Дьявол, который должен заплатить» . [74] В том же году она опубликовала сборник рассказов « В зубах доказательств» — с участием Уимзи, Эгга и других [97] — и начала серию статей для The Spectator под названием «Документы Уимзи» в период с 17 ноября 1939 года по 26 января 1940 года, используя Уимзи, его семью и друзей, чтобы передать мысли Сэйерс о жизни и политике в первые недели Второй мировой войны . [98]
Для театра Сэйерс написал комедию « Любовь ко всем» , ироничный взгляд на вечный треугольник . Премьера состоялась в лондонском театре в апреле 1940 года. Отзывы были дружелюбными — The Times писала, что Сэйерс приятно посмеялся над рядом условностей, сентиментальных, литературных и театральных, а The Stage назвал пьесу «очень забавной и провокационной» [99] — но на том этапе войны в Вест-Энде не было спроса на еще одну легкую комедию, и не было никаких переводов. [100]
Задачей, которая занимала Сэйерс с 1940-х годов и до конца ее жизни, был ее перевод « Божественной комедии » Данте Алигьери . Она сказала, что начала это делать после прочтения оригинальной итальянской версии в бомбоубежище во время бомбардировок. [n 12] Она увидела параллели между написанным и состоянием мира во время войны. [102]
Я видел всю схему Ада как нечто актуальное и современное; нечто, что можно увидеть, заглянув в себя или на страницы завтрашней газеты. Я видел это, то есть, как суждение о факте, не затронутое его периодом, не затронутое его литературным или догматическим происхождением, и я осознал в тот же момент, что суждение было истинным. [103]
Она считала Данте «просто самым несравненным рассказчиком, который когда-либо брался за перо» [104] , и в дополнение к параллелям с миром во время войны она считала, что ее общество страдает от недостатка веры, упадка морали, нечестности, эксплуатации, дисгармонии и других подобных проблем, и считала, что Данте разделяет его собственные взгляды. [104] Начав читать, она обнаружила, что не может остановиться:
Я проглатывал еду, пренебрегал сном, работой и перепиской, сводил с ума друзей и лишь рассеянно следил за жуками-каракулями, которые в то время кишели в округе, пока не прошёл, тяжело дыша, Три Царства Мёртвых сверху донизу и снизу доверху. [104]
Помимо работы над Данте, Сэйерс продолжала писать драмы. По просьбе BBC она создала цикл из двенадцати радиопьес, изображающих жизнь Иисуса , «Человек, рожденный быть королем» (1941–42), которые, как замечает Кенни, транслировались для «огромной аудитории британцев в самые темные дни Второй мировой войны». [4] Сэйерс с самого начала настаивала на реализме, современной речи и изображении Иисуса. Он появлялся как персонаж в многочисленных пьесах о Страстях Христовых в предыдущие века, но это был первый раз, когда актер играл эту роль на радио; пресса ссылалась на «радио Обераммергау ». [105] Некоторые консервативные христиане выразили возмущение. Общество соблюдения Дня Господня назвало это «отвратительной имитацией голоса нашего Божественного Спасителя и Искупителя» и заявило, что «выдавать себя за Божественного Сына Божьего таким образом — это акт непочтительности, граничащий с богохульством » . [106] Актер Роберт Спейт , сыгравший Иисуса, сказал, что пьесы были успешными, потому что «мы не подходили к ролям в благоговейном настроении. Мы подходили к ним точно так же, как если бы это был любой другой вид пьесы». [107] По мере развития сериала споры утихали. Религиозный консультативный комитет BBC, представляющий все основные христианские конфессии, объединился в поддержке цикла, который стал считаться одним из величайших достижений Сэйерс. [108]
Другой основной работой Сэйерс военных лет было ее развернутое эссе «Разум Создателя» , в котором она утверждала, что человеческое творчество — это свойство, которое дает человечеству наилучшие шансы на понимание, пусть и несовершенное, природы Божьего разума. [109] В период с 1944 по 1949 год она опубликовала два тома эссе и сборник рассказов для детей, а также написала еще одну религиозную пьесу « Справедливая месть» , заказанную для празднования 750-летия Личфилдского собора , которая, как она позже сказала, была «очень безвкусной и абстрактной» и понравилась теологам больше, чем актерам. [110]
В 1949 году издательство Penguin Books опубликовало «Божественную комедию», «Кантику I», «Ад» в переводе Сэйерс. Отзывы были превосходными. Один критик написал: «Ее перевод... не только научный, но и считается лучшим английским переводом этой поэмы». [111] В The Observer сэр Рональд Сторрс похвалил «просветительный» перевод и «краткие заметки» Сэйерс и сказал, что будущие читатели будут «в большом долгу перед ней». [112] Chicago Tribune раскритиковала некоторые архаизмы в версии Сэйерс, но пришла к выводу: «но в целом мне кажется, что перевод... вы не сможете читать слишком далеко и все равно будете считать Данте скучным». [113]
В 1950 году Сэйерс была удостоена почетной степени доктора литературы Даремского университета . [ n 13] После многих лет ухудшения здоровья ее муж Мак умер в их доме в Уитеме в июне 1950 года. [115] В следующем году для Фестиваля Британии она написала свою последнюю пьесу « Император Константин» , которую The Stage описал как «длинную, бессвязную, эпизодическую и полностью поглощающую». [116]
Сэйерс сделала последний набег на криминальную литературу в 1953 году с No Flowers By Request , еще одним совместным сериалом, опубликованным в The Daily Sketch , в соавторстве с ECR Lorac , Anthony Gilbert , Gladys Mitchell и Christianna Brand . [117] В следующем году она опубликовала Introductory Papers on Dante , [118] а в 1955 году Penguin Books опубликовала Purgatory , второй том ее перевода The Divine Comedy . [119] Как и его предшественник, он пользовался значительным спросом. [120] Последними книгами Сэйерс были The Song of Roland , переведенная с французского, и второй том статей о Данте (обе 1957). [121]
17 декабря 1957 года Сэйерс внезапно скончалась от коронарного тромбоза у себя дома в Уитхэме в возрасте 64 лет; спустя шесть дней ее кремировали в крематории Голдерс-Грин . [122] [123] Ее прах был захоронен у основания башни церкви Святой Анны в Сохо . [124] Ее перевод третьего и последнего тома «Божественной комедии» , завершенный на две трети, был завершен Рейнольдсом. [125]
По словам литературного критика Бернарда Бенстока , репутация Сэйерс как романиста основана на ее работах, в которых фигурирует Питер Уимзи, аристократичный детектив-любитель, который появляется в одиннадцати из ее двенадцати романов и четырех сборниках рассказов. [126] [127] Бенсток считает, что романы «неизменно высокого литературного качества», демонстрирующие «остроумные реплики и эрудированные эпиграммы», [128] в то время как Брюс Мерри, аналитик детективной литературы, считает их «интеллектуально ... находчивыми и весьма утонченными», хотя они и не очень-то состарились. [129]
Автор детективов Джулиан Саймонс замечает, что рост литературы Золотого века в Британии в межвоенные годы произошел «не благодаря соблюдению правил, а благодаря определенной мере восстания против них» со стороны Сэйерс, Энтони Беркли и Агаты Кристи . [130] Для Сэйерс ее восстание частично заключалось в развитии характера и введении любовного интереса к Уимзи, что позволило эмоциям стать очевидными в истории: Уимзи влюбляется в Харриет Вейн в Strong Poison , заводит с ней роман в Gaudy Night и женится на ней в Busman's Honeymoon . Последняя из них имела подзаголовок «История любви с детективными перерывами» [131] и была описана в The Times Literary Supplement как «история любви и детективная история, и многое другое». [132]
Бунт против правил был показан в развитии характера Уимзи. [131] Некоторые критики считали, что при первом появлении Уимзи — в «Чьем теле? » — он не был полностью законченным персонажем. [n 14] К последнему роману Уимзи — «Медовый месяц Басмана » — он претерпел изменения, став чувствительным ученым, испытывающим вину за то, что приговорил убийцу к повешению («бедняга, у которого нет ни гроша в кармане, и он не причинил нам никакого вреда» [138] ), в то время как он борется с контузией, которую он получил на войне. Это изменение писатель П. Д. Джеймс описывает как «не столько развитие, сколько метаморфозу». [134] Изображение Сэйерсом психических кризисов Уимзи в результате контузии и аспектов войны проходит через всю серию Уимзи. [139] [n 15]
Использование Сэйерсом образа богатого аристократа подверглось критике. В 1963 году в статье в The Listener культурный критик Мартин Грин описал Сэйерс как «одного из мировых мастеров порнографии классовых различий», в то время как он обрисовал отношение Уимзи к своим социальным низшим слоям. [141] Писатель Колин Уотсон в своем исследовании триллеров межвоенного периода «Снобизм с насилием » также увидел в Уимзи привычку высмеивать представителей других социальных классов; [142] что касается описаний Сэйерсом богатых и титулованных, он описал ее как «льстивую синюю чулок». [143] Эрик Сандберг в своем исследовании романов Уимзи не согласен с этой точкой зрения и считает, что «было бы неточно описывать изображение аристократии Сэйерс как льстивое или подхалимское», поскольку, за исключением Уимзи и его матери, другие представители высших классов описаны как тусклые или архаичные. [144] Питер Лэтэм в своем исследовании снобизма в современных романах « Я сноб? » также рассматривает отношение Сэйерс к высшим классам как сатиру. Он считает, что она «упивается комедией снобизма и абсурдностью притворства, делая даже своего детектива смехотворно наигранным стереотипом». [145]
Исследование историка Лоры Мэйхолл 2021 года проводит параллели между Уимзи и его камердинером Бантером и персонажами PG Wodehouse Берти Вустером и Дживсом , особенно в выборе одежды, определяемом камердинером, а не его работодателем; Мэйхолл приходит к выводу, что в таких взаимодействиях есть пародия, показывающая, что Сэйерс высмеивает стереотипы, а не изображает реальность. [146] Литературный ученый Валери Питт подчеркивает обмен мнениями между Бантером и Уимзи из «Неприятности в клубе Беллона» , который она считает пародией: «Бантер достал невинно выглядящий монокль, который на самом деле был мощным увеличительным стеклом. «А порошок для снятия отпечатков пальцев находится в правом кармане пальто вашей светлости»». [147] [148] Питт видит сравнения между романами Уимзи и романами Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе , а также влияние Вудхауза на персонажа. Бантер, по ее мнению, исполняет роль как Дживса, так и доктора Ватсона , в то время как есть также параллели между ролями главного инспектора Чарльза Паркера у Сэйерса и инспектора Лестрейда у Конан Дойла , так же как и с неофициальной помощью Уимзи от мисс Климпсон и «Нерегулярными войсками Бейкер-стрит» у Холмса . [149] Физически между Уимзи и Вустером есть сходство; один из персонажей в «Убийстве должно быть объявление» описывает его как «паклю, надменно выглядящего негодяя. ... Помесь Ральфа Линна и Берти Вустера». [150]
Сэйерс писала на религиозные темы с раннего возраста. Ее второй том стихов, Catholic Tales and Christian Songs (1918), включал короткую сатирическую стихотворную пьесу «The Mocking of Christ», но только в конце 1930-х годов она отвернулась от детективной литературы, чтобы сосредоточиться на религиозных темах. Примерно через десятилетие ее репутация основывалась как на ее творчестве «мирского христианского апологета», так и на ее романах. [151]
«The Zeal of Thy House» , пьеса, которую она написала для Кентерберийского фестиваля в 1937 году, гастролировала по всей стране, была показана в ограниченный сезон в Вест-Энде и получила хорошие отзывы. [152] Лондонский критик написал: «Эта пьеса не только искренняя и впечатляющая... это хорошее развлечение... по сути, серьезное рассмотрение теологических вопросов... которое с редким мастерством мисс Сэйерс сделала в то же время драматичным». [153] По словам литературного академика Кристал Даунинг, постановка « The Zeal of Thy House» «радикально изменила жизнь Сэйерс». [154] Успех пьесы побудил фестиваль заказать еще одну, поставленную два года спустя. Это была версия легенды о Фаусте , названная «The Devil to Pay ». Между этими двумя сценическими работами Сэйерс написала рождественскую пьесу для BBC и две статьи по теологии для The Sunday Times . [152]
С 1940 года Сэйерс опубликовала тома, содержащие исследования, лекции и эссе на теологические темы. [152] По словам историка Люси Вудинг, пьесы и книги сочетают в себе высокую степень профессиональной компетентности со «свежим и проницательным пониманием значения христианской веры в современном мире». [155] Вудинг пишет, что Сэйерс была свободно связана с несколькими другими представителями «того, что можно было бы назвать мирской ортодоксией», включая К. С. Льюиса, Чарльза Уильямса и Т. С. Элиота, писавших до и после Второй мировой войны. [155]
Сэйерс настаивала в статье под названием «Драматурги — не евангелисты», что ее целью не было прозелитизм . Ее взгляд на теологическую эстетику заключался в том, что произведение искусства будет говорить со своей аудиторией только в том случае, если художник будет служить произведению, а не пытаться проповедовать. Она сказала, что ее мотивом при написании « Человека, рожденного быть королем» было не «делать добро», а рассказать историю наилучшим образом... «короче говоря, создать настолько хорошее произведение искусства, насколько я могла». [156]
В исследовании 2017 года для Общества церковной истории Маргарет Видеманн Хант пишет, что « Человек, рожденный быть королем » был «удивительным и далеко идущим новшеством» не только потому, что в нем использовалась разговорная речь и потому, что Иисуса изображал актер (что тогда не разрешалось в театрах Британии), но и потому, что «он привнес Евангелия в жизнь людей таким образом, что требовал творческого отклика». [157] Готовясь к написанию цикла, Сэйерс сделала собственные переводы Евангелий с оригинального греческого на современный английский язык; она надеялась убедить слушателей, что версия короля Якова 17-го века была слишком знакома прихожанам церкви и непонятна всем остальным. [158] В исследовании религиозного вещания в Великобритании 1984 года Кеннет Вулф пишет о « Человеке, рожденном быть королем »: «То, что это было самое удивительное и далеко идущее новшество во всем религиозном вещании до сих пор, не подлежит сомнению». [159]
Перевод Сэйерс 1949 года Ада Данте стал бестселлером: его первый тираж в 50 000 экземпляров был быстро распродан. [120] Кантика 2 «Божественной комедии» , Чистилище , была опубликована в 1955 году, но когда Сэйерс умерла, ее версия последней Кантики, Небеса , была завершена только на две трети. Рейнольдс закончила перевод, и он был опубликован в 1962 году. [160] [161] Три тома перевода Сэйерс были проданы тиражом 1,25 миллиона экземпляров к 1999 году. [120] В 1989 году Рейнольдс отметил, что благодаря переводам Сэйерс Данте прочитало «больше англоговорящих читателей за последние сорок лет, чем за предыдущие шесть с четвертью столетий». [162]
Для своего перевода Сэйерс решила использовать современный разговорный английский [163] и, как она описала, «избегать „Marry, quotha!“, не отклоняясь на „Sez you!“». [164] Она отличалась от этого в Чистилище , где Данте использовал диалект Прованса для слов южнофранцузского поэта Арно Даниэля : вместо этого Сэйерс использовала диалект южного шотландца и объяснила, что это «диалект, который имеет нечто общее с английским, как провансальский с итальянским». [165] Биограф Сэйерс Мэри Брайан Дёркин замечает, что «многие находят ее перевод отрывка резким и отвлекающим», в то время как Дёркин считает, что он «натянутый ... почти вирш». [166]
Сэйерс сохранил структуру терцин Данте — трехстрочные строфы, связанные схемой рифмовки — сложную форму для использования в английских переводах, учитывая меньшее количество рифмованных окончаний по сравнению с итальянским. [167] Теолог Мэри Прентис Барроуз считает, что когда эта форма используется в английских переводах Данте, включая переводы Сэйерс, «необходимость вписывания точного смысла в тройные рифмы неизбежно приводит к искаженному синтаксису и странному выбору слов, так что ясность — характерная красота оригинала — теряется». [168] Томас Г. Бергин , исследователь итальянской литературы, который также перевел «Божественную комедию» , считал, что перевод Сэйерс имеет «прямоту Данте в тоне и саму технику Данте в исполнении. И действительно, достоинства версии мисс Сэйерс велики». [169] Хотя, как он отметил, ограничения формы означали, что некоторые рифмы Сэйерс были натянутыми. [169] Критик Дадли Фиттс раскритиковал использование Сэйерс терцин в английском языке и использование ею некоторых архаизмов ради рифмы, которые «настолько распространены, что они снижают воздействие произведения, щедро задуманного и любовно разработанного». [170] Во введении к «Чистилищу » Сэйерс посоветовал читателям
забыть о различии между «прозой» и «поэзией» и подойти к «Комедии» так, как если бы это был серьезный и умный роман. ... Ибо в четырнадцатом веке аллегорическая поэма была именно тем, чем является роман сегодня — доминирующей литературной формой, в которую писатель мог вложить, не впадая в несоответствие, все, что он мог сказать о жизни и вселенной. [171]
Рейнольдс считает, что Сэйерс хорошо подходила для работы с рифмованной структурой Данте. Она интересовалась переводом поэзии со школьных лет и любила писать свои собственные ранние стихи. Ее первые поэтические произведения, по словам Рейнольдс, содержат «мастерский и прекрасный пример лэ, серии стихотворений, связанных со сложной структурой». [172] Фиттс считает ее «не ... опытным поэтом; но она разумно обращается со стихами». [170] К каждому переводу Данте Сэйерс включала подробные вступления, чтобы объяснить свой выбор слов и предоставить альтернативные переводы. Примечания были включены в каждую песнь , чтобы объяснить аллегории и символику ; писательница Энн Перри считает их «остро удовлетворяющими, вызывающими размышления и бесконечно обогащающими работу». [173] Сэйерс также предоставила очерк о жизни и личности Данте, «без которого», по мнению Перри, «вся работа была бы лишена большей части своего смысла». [174]
.jpg/1280px-1_Brewer_Street,_Oxford_(4518985822).jpg)
Романы Сэйерс критиковались за расизм, особенно антисемитизм . Филип Л. Скоукрофт, исследуя ее подход к расе, приводит примеры из «Неестественной смерти», такие как «Второй мужчина... казалось, носил ботинки с длинными носами, которые носят еврейские мальчики более громкого сорта»; «Боже, благослови мою душу», — сказал сэр Чарльз в ужасе, «английская девушка в руках негра. Как отвратительно»; и «Вкус негра тяготеет скорее к ботинкам и маслу для волос». [175] Скоукрофт также подчеркивает стереотипные физические описания еврейских персонажей в «Чьем теле? » и описание еврейского образа жизни матерью Уимзи:
... это, должно быть, очень неудобно, что по субботам нельзя работать, и бедным маленьким детям делают обрезание, и все зависит от новолуния, и этот странный сорт мяса с таким жаргонным названием, и никогда нет возможности есть бекон на завтрак. [176]
Писательница Нэнси-Лу Паттерсон отмечает, что, хотя Сэйерс отразила предрассудки своего времени, непринужденная манера, в которой используется расизм, неприятна, хотя, как она отмечает, ни в одном из своих романов Сэйерс не делает злодея или убийцу евреем. [175] Брабазон, размышляя о критике в ее адрес в целом, писала:
Одна из особенностей писаний Дороти, которую можно было бы обоснованно считать оскорбительной (и она является связующим звеном между всеми более конкретными грехами, в которых ее обвиняли), — это атмосфера скорее покровительственного превосходства по отношению к человечеству в целом. Она покровительствует высшим классам так же, как и низшим, и шотландцу так же, как и еврею. [177]
Скоукрофт завершает свое исследование, говоря, что хотя Сэйерс показала некоторые элементы современных взглядов, «гораздо более веские доказательства ее еврейских и иностранных персонажей, как они раскрываются в ее книгах, предполагают, что в вопросе «расовых предрассудков» ... она и лорд Питер были более просвещенными, чем средний человек». [178] Когда издатель спросил Сэйерс, может ли французский перевод смягчить некоторые ссылки на еврейские характеристики и атрибуты, она ответила: «Конечно, они могут смягчить выпады против евреев, если захотят и если таковые имеются. Мое собственное мнение таково, что единственные люди, которые были представлены в благоприятном свете, были евреи!» [179]
Б. Дж. Ран, ученый, специализирующийся на детективной литературе, считает, что Сэйерс была первым писателем, использовавшим детективный роман для включения феминистских тем в свою работу. [180] Это включает в себя характер Харриет Вейн, которая изображена как сильная, независимая женщина. У нее есть своя карьера, она достаточно сильна, чтобы иметь сожительские отношения в эпоху, когда это было социально неприемлемо, и была почти равна Уимзи как детектив. [181] [182] Вейн играет ведущую роль в предпоследнем романе Сэйерс, Gaudy Night , который представляет собой детективный роман без убийства. [183] Анна Боген, рассматривая роман как произведение литературы для среднего достатка , рассматривает работу «позитивно с точки зрения как литературного качества, так и феминистской политики», называя ее «новаторской защитой женского образования». [184] Литературный критик Мелисса Шауб видит в Вейн «феминистскую модель для обычных читателей». [185] Сэндберг считает введение Вейн «переломным моментом в карьере Сэйерс как писателя детективов», поскольку это ознаменовало изменение в сторону ее новой литературной формы детективного романа. [186] Он видит Вейн как «литературный автопортрет Сэйерс», [187] будучи финансово независимой, карьеристкой и той, кто избегал патриархальных ожиданий межвоенной Британии. В сожительстве с любовником и отклонении предложения руки и сердца от него, а затем первоначальном отклонении брака с Уимзи, прежде чем принять его, есть отображение взгляда Сэйерс на основу брака: тот, который является «равным, интеллектуальным, страстным, забавным, сложным», по словам биографа Сэйерс, Кэтрин Кенни. [188]
Литературный критик Лорел Янг считает, что Сэйерс была феминисткой, поскольку в ее произведениях не только были сильные женские персонажи, но и она вела независимую и, казалось бы, нонконформистскую жизнь. [189] Сэйерс не считала себя таковой, и в обращении 1938 года она сказала:
Я не была уверена, что хочу «идентифицировать себя»… с феминизмом, и что время «феминизма» в старомодном смысле слова прошло. На самом деле, я думаю, я зашла так далеко, что сказала, что в нынешних условиях агрессивный феминизм может принести больше вреда, чем пользы. [190]
Сэйерс не опубликовала ни одной автобиографической работы и сообщила своему литературному душеприказчику Мюриэль Сент-Клэр Бирн, что она не хочет, чтобы ее биография была написана в течение пятидесяти лет после ее смерти. [191] Это желание не имело юридической силы, и в 1970-х годах было опубликовано несколько биографий и литературных исследований Сэйерс, в том числе «Дороти Л. Сэйерс: Био-библиография» Лесли Х. Ромера (1975), [192] «Такая странная леди: Введение в Дороти Л. Сэйерс» Джанет Хитчман (1975), [193] «Мастер и мастер: История Дороти Л. Сэйерс» Альцины Дейл (1978), [194] и «Дороти Л. Сэйерс: Литературная биография» Ральфа Э. Хоуна (1979). [195] Такие книги были написаны без доступа к личным бумагам Сэйерс, которые включали большой архив переписки, неопубликованные мемуары о ее ранних годах и незаконченный автобиографический роман. Бирн и Энтони Флеминг, сын Сэйерс, пришли к выводу около 1980 года, что опубликованные до сих пор отчеты были «неполными или неточными, или и тем и другим» и что, несмотря на желание Сэйерс о пятидесятилетнем моратории, должна быть написана авторитетная биография, «которая включала бы доступные факты, прежде чем те, кто ее знал, умрут, а записи будут разбросаны». [191]
По просьбе Бирна и Флеминга автор Джеймс Брабазон, друг Сэйерс, написал авторизованную биографию, стремясь дать полный и точный отчет о жизни Сэйерс. [196] Она была опубликована под названием «Дороти Л. Сэйерс: Жизнь отважной женщины» в 1981 году с предисловием Флеминга и предисловием П. Д. Джеймса. [197] Среди более поздних полноценных биографий — «Дороти Л. Сэйерс: Ее жизнь и душа» Барбары Рейнольдс, тогдашнего председателя Общества Дороти Л. Сэйерс, опубликованная в 1993 году в ознаменование столетия со дня рождения субъекта. [198] Как и Брабазон, Рейнольдс был другом Сэйерс; литературный критик The Times прокомментировал, что ее книга «представляет гораздо более теплую и человечную Сэйерс, чем предыдущие биографы... В то время как Ральф Хоун и Джеймс Брабазон пытались выкопать Сэйерс из социальной психологии поздней викторианской Англии... Рейнольдс позволяет ей говорить собственным голосом». [199] В 2020 году Колин Дьюриез опубликовал еще одну биографию Сэйерс, [200] перемежая фактический материал воображаемыми драматизированными сценами и разговорами. [201]
Некоторые исследования работ Сэйерс включают биографические разделы; среди них «Дороти Л. Сэйерс» Мэри Брайана Дёркина (1980), [202] «Дороти Л. Сэйерс, душа-пилигрим» Нэнси Тишлер (1980), [203] и «Замечательный случай Дороти Л. Сэйерс» Кэтрин Кенни (1990). [204] Кенни также является автором статьи о Сэйерс в ODNB, которая заменила более раннюю статью Джима Стюарта . [4] [37] Различные аспекты отношений и карьеры Сэйерс были рассмотрены в книгах «Дороти и Джек: преобразующая дружба Дороти Л. Сэйерс и К. С. Льюиса » Джины Дальфонзо и «Подрывная деятельность: Христос, культура и шокирующая Дороти Л. Сэйерс» Кристал Даунинг (обе 2020). [205]
Под эгидой Общества Дороти Л. Сэйерс Рейнольдс собрал и отредактировал письма Сэйерс, написанные между 1889 и 1957 годами, и опубликовал их в пяти томах между 1995 и 2002 годами. Последний том включает тексты автобиографического фрагмента Сэйерс и незаконченного автобиографического романа, впервые использованные Брабазоном в его биографии 1981 года. [206]
С самого начала Сэйерс стремилась развить детективный роман из чистой головоломки в менее искусственный стиль, сопоставимый с некриминальной литературой того периода. Более поздний автор криминальных романов П. Д. Джеймс пишет, что Сэйерс «сделала столько же, сколько любой другой писатель в этом жанре, чтобы развить детективную историю из гениальной, но безжизненной головоломки в интеллектуально респектабельную ветвь художественной литературы с серьезными претензиями на то, чтобы ее можно было оценить как роман». [207] Как написал рецензент Сэйерс об одной книге ныне забытого писателя А. Э. Филдинга, «Сюжет чрезвычайно запутан и полон ложных следов, а разгадка держится в темной тайне до последнего момента. Слабость ... в том, что люди никогда по-настоящему не оживают». [208] Она восхищалась Агатой Кристи, но в своих собственных работах Сэйерс в некоторой степени отошла от традиционного детектива в сторону того, что было названо «howdunit»: «Все еще бытует мнение о том, что „Кто?“ книга является единственной законной разновидностью вида. Тем не менее, если мы требуем какого-либо сходства с реальной жизнью, книга «Как?» гораздо ближе к фактам». [208] Джеймс отмечает, что Сэйерс, тем не менее, писал в рамках условностей «Золотого века», [n 16] с центральной тайной, замкнутым кругом подозреваемых и решением, которое читатель может выработать путем логической дедукции из улик, «подброшенных с обманчивой хитростью, но по сути справедливостью... Это были не дни быстрого удара по черепу, за которым следовали 60 000 слов психологического прозрения». [207]
Некоторые из рассказов Сэйерс были экранизированы для кино и телевидения. Роберт Монтгомери и Констанс Каммингс сыграли Уимзи и Харриет Вейн в экранизации 1940 года « Медового месяца Басмана» , а для телевидения BBC Иэн Кармайкл сыграл Уимзи в серийных адаптациях шести романов (ни в одном из них не было Вейн), транслировавшихся между 1972 и 1975 годами. Эдвард Петербридж сыграл Уимзи, а Харриет Уолтер сыграла Вейн в телевизионных версиях « Сильного яда» , «Убить его труп» и «Безумной ночи» в 1987 году. [210] На радио BBC в многочисленных адаптациях детективных рассказов Сэйерс Уимзи играли более дюжины актеров, включая Рекса Харрисона , Хью Бердена , Алана Уитли , Иэна Кармайкла и Гэри Бонда . [211] Новые постановки « Человека, рожденного быть королем» транслировались каждое десятилетие с 1940-х по 1970-е годы, и цикл повторялся в первом и втором десятилетиях 21-го века. [212]
В 1998 году по приглашению поместья Сэйерс Джилл Патон Уолш опубликовала завершение незаконченного романа Уимзи « Престолы, господства» , который Сэйерс начала в 1936 году, но бросила после шести глав. [213] Он был хорошо принят — The Times сочла его «чудесно правильным» с «захватывающей развязкой» [214] — и Пэйтон Уолш написала еще три романа Уимзи. «Презумпция смерти » (2002) включала отрывки из «Документов Уимзи», опубликованных Сэйерс в 1939 и 1940 годах. [215] «Изумруды Аттенбери » (2010) были основаны на первом случае Уимзи, упомянутом в ряде романов Сэйерс; в The Times Марсель Берлинс сказал, что Сэйерс не узнала бы, что книга не была ее собственной работой. [216] В романе «Поздний ученый» (2013) Питер и Харриет, теперь герцог и герцогиня Денверские, [n 17] возвращаются в колледж Шрусбери в Оксфорде, альма-матер Харриет . [218]
В 1973 году малая планета 3627 Sayers была названа в ее честь. Астероид был открыт Любошем Когоутеком , но название было предложено астрономом Брайаном Г. Марсденом , с которым Сэйерс много консультировалась в последний год своей жизни, пытаясь реабилитировать римского поэта Лукана . [219] [220] [n 18] У Сэйерс есть праздник 17 декабря в литургическом календаре Американской епископальной церкви , данный из-за ее работы в качестве христианского апологета и духовного писателя. [222] В 2000 году English Heritage установила синюю мемориальную доску на Грейт-Джеймс-стрит , 24, в Блумсбери , где Сэйерс жила с 1921 по 1929 год. [223] Общество Дороти Л. Сэйерс было основано в 1976 году и по состоянию на 2024 год продолжает выполнять свою миссию «содействовать изучению жизни, творчества и мыслей этого великого ученого и писателя, поощрять постановку ее пьес и публикацию книг ею и о ней, сохранять оригинальные материалы для потомков и оказывать помощь исследователям». [224] [225]
{{cite book}}: CS1 maint: бот: исходный статус URL неизвестен ( ссылка )
Цитаты из Викицитатника
Тексты из Викиресурса
Данные из Викиданных