Джеймс Эбботт Макнил Уистлер RBA ( / ˈ w ɪ s l ər / ; 10 июля 1834 — 17 июля 1903) — американский художник, работавший маслом и акварелью , а также гравер , работавший во время американского позолоченного века и проживавший в основном в Соединенном Королевстве. . Он избегал сентиментальности и моральных намеков в живописи и был ведущим сторонником кредо « искусство ради искусства ».
Его подпись на картинах имела форму стилизованной бабочки с длинным жалом вместо хвоста. [1] Символ сочетал в себе оба аспекта его личности: его искусство отмечено тонкой деликатностью, а его публичный образ был воинственным. Он нашел параллель между живописью и музыкой и назвал многие свои картины «аранжировками», «гармониями» и «ноктюрнами» , подчеркивая примат тональной гармонии. [2] Его самая известная картина « Композиция в сером и черном № 1 » (1871 г.), широко известная как « Мать Уистлера» , представляет собой почитаемый и часто пародируемый портрет материнства. Уистлер повлиял на мир искусства и более широкую культуру своего времени своими эстетическими теориями и дружбой с другими ведущими художниками и писателями. [3]
Джеймс Эбботт Уистлер родился в Лоуэлле, штат Массачусетс, 10 июля 1834 года, [4] [5] [6] и был первым ребенком Анны Макнил Уистлер и Джорджа Вашингтона Уистлера и старшим братом хирурга Конфедерации Уильяма Макнила Уистлера . [ нужна цитата ]
В последующие годы Уистлер разыгрывал связь своей матери с американским Югом и его корнями и представлял себя обедневшим южным аристократом , хотя остается неясным, в какой степени он действительно сочувствовал южному делу во время Гражданской войны в США . Он принял девичью фамилию своей матери после ее смерти, используя ее как дополнительное второе имя. [7]
Его отец был инженером путей сообщения, а Анна была его второй женой. Джеймс прожил первые три года своей жизни в скромном доме на Уортен-стрит, 243 в Лоуэлле, штат Массачусетс. [8] В доме сейчас находится Дом-музей Уистлера , музей, посвященный ему. [9] Во время суда над Раскином он заявил, что местом его рождения является Санкт-Петербург, Россия : «Я родлюсь, когда и где захочу, и я не выбираю родиться в Лоуэлле». [10]
Уистлер был капризным ребенком, склонным к вспышкам гнева и наглости, и после приступов болезни у него часто наступали периоды лени. Его родители обнаружили, что рисование часто успокаивало его и помогало сосредоточить внимание. [11]
Семья переехала из Лоуэлла в Стонингтон, штат Коннектикут, в 1837 году, где его отец работал на Стонингтонской железной дороге . За этот период трое детей пары умерли в младенчестве. [8] Их состояние значительно улучшилось в 1839 году, когда его отец стал главным инженером железной дороги Бостона и Олбани , [12] и семья построила особняк в Спрингфилде, штат Массачусетс , где сейчас стоит Исторический музей Вуда . Они жили в Спрингфилде, пока в конце 1842 года не уехали из США в Россию. [13]
В 1842 году его отец был нанят Николаем I для проектирования железной дороги в России. Император узнал об изобретательности Джорджа Уистлера в проектировании Кантонского виадука для железной дороги Бостона и Олбани и предложил ему должность инженера железной дороги Санкт-Петербург-Москва . Остальные члены семьи переехали в Петербург, чтобы присоединиться к нему зимой 1842/43 года. [7]
Переехав в Петербург, юный Уистлер брал частные уроки рисования, а затем в одиннадцать лет поступил в Императорскую Академию художеств . [10] Молодой художник следовал традиционной программе рисования с гипсовых слепков и время от времени с живых моделей, наслаждался атмосферой художественных бесед со старшими сверстниками и радовал своих родителей первоклассной оценкой по анатомии. [14] В 1844 году он встретил известного художника сэра Уильяма Аллана , который приехал в Россию с заказом написать историю жизни Петра Великого . Мать Уистлера записала в своем дневнике: «Великий художник заметил мне: «У вашего маленького мальчика необыкновенный талант, но не побуждайте его выходить за пределы его склонностей»» [15] .
В 1847–1848 годах его семья провела некоторое время в Лондоне у родственников, а отец остался в России. Шурин Уистлера Фрэнсис Хейден , врач, который также был художником, подстегнул его интерес к искусству и фотографии. Хейден водил Уистлера в гости к коллекционерам и на лекции и подарил ему набор акварелей с инструкцией. [ нужна цитата ]
Уистлер уже мечтал о художественной карьере. Он начал собирать книги по искусству и изучал техники других художников. Когда его портрет был написан сэром Уильямом Боксаллом в 1848 году, молодой Уистлер воскликнул, что портрет «очень похож на меня и очень красивая картина. Мистер Боксалл — прекрасный колорист… У него красивая кремовая поверхность, и он выглядит такой богатый». [16] В своем расцвете энтузиазма к искусству, в пятнадцать лет, он сообщил отцу письмом о своем будущем направлении: «Надеюсь, дорогой отец, ты не будешь возражать против моего выбора». [17] Однако его отец умер от холеры в возрасте 49 лет, и семья Уистлеров вернулась в родной город его матери Помфрет, штат Коннектикут . [ нужна ссылка ] [18]
Семья жила скромно и сумела выжить на ограниченный доход. Его художественные планы оставались расплывчатыми, а будущее неопределенным. Его двоюродный брат сообщал, что Уистлер в то время был «худощавым, с задумчивым, нежным лицом, оттененным мягкими каштановыми кудрями... он имел несколько иностранную внешность и манеры, что, чему способствовали природные способности, делало его очень обаятельным даже на такого возраста». [19]
Уистлера отправили в школу Крайст-Черч-Холл с надеждой его матери, что он станет священником. [20] Уистлер редко оставался без своего альбома для рисования и пользовался популярностью среди одноклассников своими карикатурами . [21] Однако стало ясно, что карьера в религии ему не подходит, поэтому он подал заявление в Военную академию США в Вест-Пойнте, где его отец преподавал рисование и посещали другие родственники. Он был принят в это учреждение строгого отбора в июле 1851 года на основании своей фамилии, несмотря на крайнюю близорукость и плохую историю болезни. [22] Однако за три года его пребывания там его оценки были едва удовлетворительными, и он представлял собой жалкое зрелище в строевой подготовке и одежде, известный как «Кудрявый» из-за длины волос, превышающей правила. Уистлер пренебрегал авторитетами, высказывал саркастические комментарии и получал недостатки . Полковник Роберт Э. Ли был суперинтендантом Вест-Пойнта, и после значительной снисходительности к Уистлеру у него не было другого выбора, кроме как уволить молодого кадета. Главным достижением Уистлера в Вест-Пойнте было обучение рисованию и созданию карт у американского художника Роберта В. Вейра . [20]
Его отъезд из Вест-Пойнта, судя по всему, был вызван провалом на экзамене по химии, где его попросили описать кремний , и он начал со слов: «Кремний — это газ ». Как он сам позже выразился: «Если бы кремний был газом, я бы однажды стал генералом». [23] Однако отдельный анекдот предполагает, что причиной ухода Уистлера было проступок на уроке рисования. [24]
После Вест-Пойнта Уистлер работал рисовальщиком , составив карту всего побережья США в военных и морских целях. [25] Работа ему показалась скучной, он часто опаздывал или отсутствовал. Большую часть свободного времени он проводил, играя в бильярд и бездельничая, всегда был разорен и, хотя и был обаятельным, мало знаком с женщинами. [26] После того, как было обнаружено, что он рисовал морских змей, русалок и китов на полях карт, его перевели в отдел офорта Береговой службы США . Он продержался там всего два месяца, но освоил технику офорта , которая впоследствии оказалась ценной для его карьеры. [20]
.jpg/1280px-Whistler_James_Portrait_of_Whistler_with_Hat_(1858).jpg)
В этот момент Уистлер твердо решил, что искусство — его будущее. Несколько месяцев он жил в Балтиморе с богатым другом Томом Винансом, который даже предоставил Уистлеру студию и немного денег на расходы. Молодой художник завел несколько ценных контактов в художественном сообществе, а также продал Винансу несколько ранних картин. Уистлер отклонил предложения своей матери о другой, более практичной карьере и сообщил ей, что на деньги Винанса он намеревается продолжить свое художественное образование в Париже. Уистлер так и не вернулся в Соединенные Штаты. [27]
Уистлер прибыл в Париж в 1855 году, снял студию в Латинском квартале и быстро начал жизнь богемного художника. Вскоре у него появилась француженка, портниха по имени Элоиза. [28] Он изучал традиционные методы искусства в течение короткого времени в Ecole Impériale и в ателье Шарля Глейра . Последний был большим сторонником творчества Энгра и впечатлил Уистлера двумя принципами, которые он использовал до конца своей карьеры: линия важнее цвета и черный цвет является основным цветом тональной гармонии. [29] Двадцать лет спустя импрессионисты в значительной степени свергли эту философию, запретив черный и коричневый как «запрещенные цвета» и сделав упор на цвет выше формы. Уистлер предпочитал самообучение и наслаждение жизнью в кафе. [20]
В то время как письма из дома сообщали об усилиях его матери в экономии, Уистлер тратил свободно, продавал мало или вообще ничего в свой первый год в Париже и имел постоянные долги. [30] Чтобы облегчить ситуацию, он начал рисовать и продавать копии работ в Лувре и, наконец, переехал в более дешевое помещение. Как назло, приезд в Париж Джорджа Лукаса, еще одного богатого друга, помог на некоторое время стабилизировать финансовое положение Уистлера. Несмотря на финансовую передышку, зима 1857 года выдалась для Уистлера трудной. Его слабое здоровье, усугубленное чрезмерным курением и употреблением алкоголя, подвело его. [31]
Летом 1858 года условия улучшились. Уистлер выздоровел и вместе с коллегой-художником Эрнестом Делануа путешествовал по Франции и Рейнской области. Позже он создал группу гравюр, известную как «Французский набор», с помощью французского мастера-печатника Огюста Делатра . В том же году он написал свой первый автопортрет « Портрет Уистлера в шляпе» , темную и насыщенную работу, напоминающую Рембрандта . [10] Но событием величайшего значения в том году стала его дружба с Анри Фантен-Латуром , с которым он встретился в Лувре. Через него Уистлер был введен в круг Гюстава Курбе , в который входили Каролюс-Дюран (впоследствии учитель Джона Сингера Сарджента ), Альфонс Легро и Эдуард Мане . [20]
Также в эту группу входил Шарль Бодлер , чьи идеи и теории «современного» искусства повлияли на Уистлера. Бодлер призывал художников внимательно изучить жестокость жизни и природы и правдиво изобразить ее, избегая старых тем мифологии и аллегорий. [32] Теофиль Готье , один из первых, кто исследовал качества перевода в искусстве и музыке, возможно, вдохновил Уистлера рассматривать искусство в музыкальных терминах. [33]
Отражая знамя художественного движения реализма, принятого в его кругу , Уистлер нарисовал свою первую выставленную работу « Мать Жерар» в 1858 году. За ней последовала картина « За фортепиано» в 1859 году в Лондоне, который он принял в качестве своего дома, а также регулярно навещал друзей в Лондоне. Франция. «У фортепиано» - это портрет его племянницы и ее матери в их лондонской музыкальной комнате, работа, которая ясно демонстрирует его талант и многообещающие способности. Критик писал: «[несмотря на] безрассудно смелую манеру и самую дикую и грубую эскизность, [он обладает] искренним чувством цвета и великолепной силой композиции и дизайна, которые свидетельствуют о справедливом понимании природы, очень редком среди художников. ." [34] Работа несентиментальна и эффектно контрастирует с матерью в черном и дочерью в белом, а другие цвета сдержаны в манере, рекомендованной его учителем Глейром . В следующем году он был выставлен в Королевской академии и на многих последующих выставках. [33]
Во второй картине, написанной в той же комнате, Уистлер продемонстрировал свою природную склонность к новаторству и новизне, создав жанровую сцену с необычной композицией и ракурсом. Позже он был переименован в «Гармония в зеленом и розе: Музыкальная комната» . [35] Эта картина также продемонстрировала постоянный стиль работы Уистлера, особенно с портретами: быстрый старт, серьезные корректировки, период пренебрежения, а затем финальный шквал до конца. [34]
После года, проведенного в Лондоне, в 1860 году он создал серию гравюр под названием « Темза Сет» в качестве контрапункта к своему французскому набору 1858 года, а также некоторые ранние импрессионистические работы, в том числе «Темзу во льду» . На этом этапе он начал создавать свою технику тональной гармонии, основанную на ограниченной, заранее определенной палитре. [36]
_1862.jpg/1280px-Whistler_James_Symphony_in_White_no_1_(The_White_Girl)_1862.jpg)
В 1861 году, вернувшись на время в Париж, Уистлер написал свою первую знаменитую работу « Симфония в белом, № 1: Белая девушка ». Портрет его любовницы и бизнес-менеджера Джоанны Хиффернан был создан как простой этюд в белых тонах; однако другие видели это по-другому. Критик Жюль-Антуан Кастаньяри считал картину аллегорией утраченной невинности молодой невесты. Другие связывали это с «Женщиной в белом» Уилки Коллинза , популярным романом того времени или различными другими литературными источниками. В Англии некоторые считали ее картиной в манере прерафаэлитов . [37] На картине Хиффернан держит лилию в левой руке и стоит на коврике из волчьей шкуры (что некоторые интерпретируют как символ мужественности и похоти), а голова волка угрожающе смотрит на зрителя. Портрет был отклонен для выставки в консервативной Королевской академии, но был показан в частной галерее под названием « Женщина в белом» . В 1863 году он был показан в Салоне отказников в Париже, мероприятии, спонсируемом императором Наполеоном III для выставки работ, отклоненных из Салона . [38]
Картина Уистлера получила широкое признание, хотя и была отодвинута на второй план более шокирующей картиной Мане «Le déjeuner sur l'herbe» . Противодействуя критике со стороны традиционалистов, сторонники Уистлера настаивали на том, что картина была «привидением с духовным содержанием» и что она олицетворяла его теорию о том, что искусство должно быть связано в основном с гармоничным расположением цветов, а не с буквальным изображением мира природы. [39]
Два года спустя Уистлер нарисовал еще один портрет Хиффернана в белом цвете, на этот раз продемонстрировав свой вновь обретенный интерес к азиатским мотивам, который он назвал « Маленькая белая девочка ». Его «Леди земли Лийсен» и «Золотая ширма» , завершенные в 1864 году, снова изображают его любовницу в еще более выразительной азиатской одежде и обстановке. [40]
В этот период Уистлер сблизился с Гюставом Курбе , одним из первых лидеров французской реалистической школы, но когда Хиффернан позировал Курбе в обнаженном виде, Уистлер пришел в ярость, и его отношения с Хиффернаном начали разваливаться. [41]
В январе 1864 года очень религиозная и очень порядочная мать Уистлера приехала в Лондон, нарушив богемное существование сына и временно обострив семейную напряженность. Как он писал Анри Фантен-Латуру : «Всеобщий переворот!! Мне пришлось опустошить свой дом и очистить его от подвала до карниза». Он также немедленно перевел Хиффернан в другое место. [42]
С 1866 года Уистлер поселился в Челси, Лондон , районе, популярном среди художников, сначала на Чейн-Уок , затем злополучном переезде на Тит-стрит и, наконец, на Аппер-Черч-стрит. [43]
В 1866 году Уистлер решил посетить Вальпараисо, Чили , путешествие, которое озадачило ученых, хотя Уистлер заявил, что сделал это по политическим причинам. Чили находилась в состоянии войны с Испанией, и, возможно, Уистлер считал это героической борьбой маленькой нации против более крупной, но никакие доказательства не подтверждают эту теорию. [42] В результате путешествия были созданы первые три ночные картины Уистлера, которые он первоначально назвал «лунными светами» — ночные сцены гавани, написанные синей или светло-зеленой палитрой. [ нужна цитата ]
После того, как он вернулся в Лондон, в течение следующих десяти лет он нарисовал еще несколько ноктюрнов, многие из которых изображали реку Темзу и Креморнские сады , парк развлечений, известный своими частыми фейерверками , которые представляли собой новый вызов для рисования. В своих морских ноктюрнах Уистлер использовал сильно разбавленную краску в качестве фона с легкими переливами, чтобы обозначить корабли, огни и береговую линию. [44] Некоторые из картин Темзы также показывают композиционное и тематическое сходство с японскими гравюрами Хиросигэ . [45]
В 1872 году Уистлер выразил благодарность своему покровителю Фредерику Лейланду , музыканту-любителю, преданному Шопену , за его музыкально вдохновленные названия.
Я говорю, что не могу выразить вам огромную благодарность за название «Ноктюрн» в качестве названия для моих лунных светов! Вы не представляете, какое раздражение это вызывает у критиков и, следовательно, удовольствие для меня, — кроме того, оно действительно так очаровательно и так поэтично говорит все, что я хочу сказать, и не более того, чего я желаю! [46]
В этот момент Уистлер нарисовал еще один автопортрет и назвал его « Аранжировка в сером: Портрет художника» [47] (около 1872 г.), а также начал переименовывать многие из своих ранних работ, используя термины, связанные с музыкой, например как « ноктюрн », « симфония », « гармония », « этюд » или « аранжировка », чтобы подчеркнуть тональные качества и композицию и преуменьшить значение повествовательного содержания. [46] Ноктюрны Уистлера были одними из его самых новаторских произведений. Более того, передача нескольких ноктюрнов арт-дилеру Полю Дюран-Рюэлю после франко-прусской войны дала Уистлеру возможность объяснить свою развивающуюся «теорию в искусстве» художникам, покупателям и критикам во Франции. [48]
Его хороший друг Фантен-Латур , становившийся все более реакционным в своих взглядах, особенно в своем негативном отношении к зарождающейся школе импрессионистов, находил новые работы Уистлера удивительными и сбивающими с толку. Фантен-Латур признался: «Я ничего в этом не понимаю; странно, как человек меняется. Я его больше не узнаю». К тому времени их отношения почти подошли к концу, но они продолжали обмениваться мнениями в периодической переписке. [49]
Когда Эдгар Дега пригласил Уистлера принять участие в первой выставке импрессионистов в 1874 году, Уистлер отклонил приглашение, как и Мане , и некоторые ученые отчасти объяснили это влиянием Фантен-Латура на обоих мужчин. [50]
Франко-прусская война 1870 года расколола французское художественное сообщество. Многие художники укрылись в Англии, присоединившись к Уистлеру, в том числе Камиль Писсарро и Клод Моне , тогда как Мане и Дега остались во Франции. Как и Уистлер, Моне и Писсарро сосредоточили свои усилия на видах города, и вполне вероятно, что Уистлер был знаком с эволюцией импрессионизма , основанного этими художниками, и что они видели его ноктюрны. [51] Уистлер отходил от «проклятого реализма» Курбе, и их дружба увяла, как и его связь с Джоанной Хиффернан. [52]
К 1871 году Уистлер вернулся к портретам и вскоре создал свою самую известную картину, почти монохромную фигуру в полный рост под названием « Композиция в сером и черном № 1» , которую обычно называют « Мать Уистлера» . Согласно письму его матери, модель однажды не появилась, поэтому Уистлер обратился к матери и предложил ему сделать ее портрет. Сначала он заставил ее стоять в своей типично медленной и экспериментальной манере, но это оказалось слишком утомительно, поэтому была принята сидячая поза. Для этого потребовались десятки сеансов. [53]
Строгий портрет в его обычно сдержанной палитре — еще одно упражнение Уистлера в тональной гармонии и композиции. Обманчиво простой дизайн на самом деле представляет собой баланс различных форм, особенно прямоугольников занавески, картины на стене и пола, которые стабилизируют изгиб ее лица, платья и стула. Уистлер отметил, что повествование картины не имеет большого значения, [54] однако картина также отдает дань уважения его набожной матери. После первоначального шока, вызванного переездом к сыну, она значительно помогла ему, несколько стабилизировав его поведение, заботясь о его домашних нуждах и создав ауру консервативной респектабельности, которая помогла завоевать расположение покровителей. [53]
Публика отреагировала на картину негативно, главным образом из-за ее антивикторианской простоты в то время, когда в Англии были в моде сентиментальность и яркие украшения. Критики сочли картину скорее неудачным «экспериментом», чем произведением искусства. Королевская академия отвергла его, но затем неохотно приняла после лоббирования сэра Уильяма Боксалла , но повесила его на своей выставке в невыгодном месте. [55]
С самого начала «Мать Уистлера» вызвала разную реакцию, включая пародию, насмешки и почтение, которые продолжаются и по сей день. Некоторые видели в этом «чувство достоинства старушки», «тяжелое чувство траура» или «идеальный символ материнства»; другие использовали его как подходящее средство для насмешек. Его высмеивали в бесконечных вариациях на поздравительных открытках и в журналах, а также со стороны таких героев мультфильмов, как Дональд Дак и лось Буллвинкль . [56] Уистлер внес свой вклад в продвижение картины и популяризацию образа. Он часто выставлял его и санкционировал ранние репродукции, которые разошлись по тысячам домов. [57] Картина чудом избежала пожара в поезде во время перевозки. [55] В конечном итоге она была куплена французским правительством и стала первой работой Уистлера в публичной коллекции, и сейчас она хранится в Музее Орсе в Париже.
Во время Великой депрессии в Соединенных Штатах картина была объявлена как картина «на миллион долларов» и имела большой успех на Всемирной выставке в Чикаго 1933–34 годов . Мировая общественность, которая не особо знала об эстетических теориях Уистлера и не интересовалась ими, считалась универсальным символом материнства. В знак признания ее статуса и популярности в 1934 году Соединенные Штаты выпустили почтовую марку с адаптацией картины. [58]
В 2015 году критик из Нью-Йорка Питер Шелдал написал, что это «остается самой важной американской работой, находящейся за пределами Соединенных Штатов». [59] Марта Тедески пишет:
«Мать» Уистлера , «Американская готика » Вуда , «Мона Лиза » Леонардо да Винчи и «Крик » Эдварда Мунка — все они достигли того, чего большинство картин — независимо от их художественно-исторического значения, красоты или денежной ценности — не достигают: они передают конкретный смысл почти сразу почти каждому зрителю. Эти несколько работ успешно совершили переход из элитной сферы посетителя музея в огромную площадку массовой культуры. [60]
Другие важные портреты Уистлера включают портреты Томаса Карлайла (историк, 1873 г.), Мод Франклин (его любовница, 1876 г.), Сисели Александр (дочь лондонского банкира, 1873 г.), леди Ме (светская львица, 1882 г.) и Теодора Дюре (критик). , 1884). В 1870-х годах Уистлер написал портреты в полный рост своего благодетеля Фредерика Лейланда и его жены Фрэнсис. Впоследствии Лейланд поручил художнику украсить свою столовую (см. «Павлинью комнату» ниже). [61]
Уистлер был разочарован нерегулярным приемом его работ на выставки Королевской академии, а также плохим развешиванием и размещением его картин. В ответ Уистлер устроил свою первую персональную выставку в 1874 году. Однако выставка была примечательна дизайном и украшением зала Уистлера, которые хорошо гармонировали с картинами в соответствии с его теориями искусства. Рецензент написал: «При входе в галерею посетитель поражается любопытным чувством гармонии и приспособленности, пронизывающим ее, и, возможно, его больше интересует общий эффект, чем какая-либо отдельная работа». [62]
Уистлер не был столь успешным портретистом, как другой известный американец-эмигрант Джон Сингер Сарджент . Это может объясняться запасной техникой Уистлера и его нежеланием льстить своим натурщикам, а также его дурной славой. Он также работал очень медленно и требовал чрезвычайно длительного сидения. Уильям Меррит Чейз жаловался на то, что сидел для портрета Уистлера: «Он оказался настоящим тираном, рисуя каждый день в сумерках, в то время как мои конечности болели от усталости, а голова кружилась». «Не двигайся! двигаться!' он кричал всякий раз, когда я начинал отдыхать». [63] К тому времени, когда он получил широкое признание в 1890-х годах, Уистлер уже прошел свой расцвет как художник-портретист. [64]
Подход Уистлера к портретной живописи в его позднем возрасте был описан одним из его натурщиков, Артуром Дж. Эдди, который позировал художнику в 1894 году:
Он работал с большой скоростью и долгими часами, но использовал тонкие краски и покрывал холст бесчисленными слоями краски. По ходу работы цвета увеличивались в глубине и интенсивности. Сначала вся фигура была написана в серовато-коричневых тонах с очень небольшим количеством телесного цвета, и все это прекрасно сочеталось с серовато-коричневым цветом подготовленного холста; тогда весь фон несколько усилился бы; затем фигуру сделали немного сильнее; затем предыстория и так изо дня в день, из недели в неделю, а часто и из месяца в месяц. ... И вот портрет действительно вырастет, действительно разовьется как целое, подобно тому, как негатив под действием химикатов проявляется постепенно — свет, тени и все от самых первых слабых указаний до их полных значений. Портрет как будто был скрыт внутри холста и мастер, день за днем проводя палочками по поверхности, вызывал образ. [65]
Уистлер создал множество гравюр, литографий и сухих игл . Его литографии, некоторые нарисованные на камне, другие — непосредственно на «литографической» бумаге, возможно, вдвое менее многочисленны, чем его офорты. На некоторых литографиях фигуры слегка драпированы; две или три из самых прекрасных работ посвящены теме Темзы, включая «ноктюрн» в Лаймхаусе ; в то время как другие изображают Сен-Жерменское предместье в Париже, георгианские церкви в Сохо и Блумсбери в Лондоне. [66]
Офорты включают портреты семьи, любовниц и интимные уличные сцены Лондона и Венеции . [68] Уистлер приобрел огромную репутацию офортиста. Мартин Харди писал: «Есть некоторые, кто ставит его рядом с Рембрандтом, а возможно, даже выше Рембрандта, как величайшего мастера всех времен. Лично я предпочитаю считать их Юпитером и Венерой, самыми большими и яркими среди планет на небесах офортиста». [69] Он очень внимательно относился к печати своих гравюр и выбору бумаги. В начале и в конце своей карьеры он уделял большое внимание чистоте линий, хотя в середине периода он больше экспериментировал с чернилами и использованием поверхностного тона . [70]
Знаменитая подпись Уистлера в виде бабочки впервые появилась в 1860-х годах из-за его интереса к азиатскому искусству. Он изучил следы гончара на фарфоре, который начал коллекционировать, и решил составить монограмму из своих инициалов. Со временем это превратилось в форму абстрактной бабочки. Примерно к 1880 году он добавил к изображению бабочки жало, чтобы создать знак, отражающий одновременно его нежную, чувствительную натуру и его провокационный, дерзкий дух. [71] Он уделял большое внимание правильному размещению изображений как на своих картинах, так и на рамах, изготовленных на заказ. Его внимание к важности баланса и гармонии распространялось за пределы рамы, на размещение его картин в их обстановке, а также на дизайн всего архитектурного элемента, как в Павлиньей комнате. [48]
Гармония синего и золотого: «Павлинья комната» [72] — шедевр Уистлера в области декоративной внутренней росписи. Написанная в 1876–1877 годах, она сейчас считается высоким образцом англо-японского стиля .
Фредерик Лейланд оставил комнату на попечении Уистлера, чтобы внести незначительные изменения, «гармонизировать» комнату, основной целью которой была демонстрация коллекции фарфора Лейланда. Он закрасил оригинальную комнату, обшитую панелями, спроектированную Томасом Джекиллом (1827–1881), в единой палитре ярких сине-зеленых цветов с глазурью и металлическим сусальным золотом. [ нужна цитата ]
Однако Уистлер дал волю своему воображению: «Ну, вы знаете, я просто рисовал. Я продолжал — без рисунка или эскиза — вносил каждый штрих с такой свободой… И развивалась гармония синего и золотого, вы знаете. , я забыл все от радости». Он полностью закрасил настенные покрытия из кожи Кордовы XVI века, впервые привезенные в Великобританию Екатериной Арагонской и за которые Лейланд заплатил 1000 фунтов стерлингов. [73]
Приобретя центральную часть комнаты, картину Уистлера « Принцесса из страны фарфора» , американский промышленник и эстет Чарльз Лэнг Фрир приобрел всю комнату в 1904 году у наследников Лейланда, включая дочь Лейланда и ее мужа, британского художника Вэла Принсепа . Затем Фрир разместил содержимое Павлиньей комнаты в своем особняке в Детройте . После смерти Фрира в 1919 году «Павлинья комната» была постоянно установлена в Художественной галерее Фрира в Смитсоновском институте в Вашингтоне, округ Колумбия. Галерея открылась для публики в 1923 году. [74] Большая нарисованная карикатура Уистлера из Лейланда, изображающая его как антропоморфного человека. павлин, играющий на пианино, и озаглавленный «Золотая парша: извержение в изящной наживе» [75] – игра слов на тему любви Лейланда к вычурным манишкам рубашек – была приобретена коллекцией Музеев изящных искусств Сан-Франциско . [ нужна цитата ]
В 1877 году Уистлер подал в суд на критика Джона Раскина после того, как критик осудил его картину «Ноктюрн в черном и золотом: Падающая ракета» . Уистлер выставил работы в галерее Гросвенор , альтернативе выставке Королевской академии, наряду с работами Эдварда Бёрн-Джонса и других художников. Раскин, который был сторонником прерафаэлитов и Дж . М. У. Тернера , сделал рецензию на работу Уистлера в своей публикации Fors Clavigera от 2 июля 1877 года. Раскин хвалил Бёрн-Джонса, одновременно нападая на Уистлера:
Ради самого мистера Уистлера, а также ради защиты покупателя сэр Куттс Линдсей [основатель галереи Гросвенор] не должен был допускать в галерею произведения, в которых необразованное тщеславие художника так близко приближалось к аспект умышленного обмана. Я уже видел и слышал многое о наглости кокни; но никак не ожидал услышать, как фат попросит двести гиней за то, что выплеснул банку с краской в лицо публике. [76]
Уистлер, увидев нападение в газете, ответил своему другу Джорджу Боутону : «Это самая унизительная критика, которую я когда-либо высказывал в свой адрес». Затем он пошел к своему адвокату и составил иск о клевете , который был вручен Раскину. [77] Уистлер надеялся вернуть 1000 фунтов стерлингов плюс судебные издержки. Дело было передано в суд в следующем году после задержек, вызванных приступами психического заболевания Раскина, в то время как финансовое состояние Уистлера продолжало ухудшаться. [78] Дело слушалось в Казначейском отделении Высокого суда 25 и 26 ноября 1878 года перед бароном Хаддлстоном и специальным жюри. [79] Адвокат Джона Раскина, генеральный прокурор сэр Джон Холкер , подверг Уистлера перекрестному допросу:
Холкер: «Какова тема фильма « Ноктюрн в черном и золотом: Падающая ракета »?»
Уистлер: «Это ночная пьеса, изображающая фейерверк в Креморн Гарденс ».
Холкер: «Это не вид на Креморн?»
Уистлер: «Если бы это был «Вид на Креморн», он наверняка не вызвал бы ничего, кроме разочарования у зрителей. Это художественная аранжировка. Вот почему я называю это ноктюрном ...»
Холкер: «Много времени ушло на то, чтобы нарисовать Ноктюрн в черно-золотом цвете? Как скоро ты его справился?»
Уистлер: «О, я «сделаю одну», возможно, за пару дней – один день, чтобы сделать работу, а другой, чтобы закончить ее…» [размеры картины 24 3/4 x 18 3/8 дюйма]
Холкер: «Двухдневный труд — это то, за что вы просите двести гиней?»
Уистлер: «Нет, я прошу об этом за знания, которые я получил в работе всей своей жизни». [80]
Уистлер рассчитывал, что многие артисты встанут на его сторону в качестве свидетелей, но они отказались, опасаясь ущерба своей репутации. Другие свидетели для него были неубедительны, а собственная реакция присяжных на работу была насмешливой. Поскольку свидетели Раскина были более впечатляющими, включая Эдварда Бёрн-Джонса, а Раскин отсутствовал по медицинским причинам, контратака Уистлера оказалась неэффективной. Тем не менее, присяжные вынесли вердикт в пользу Уистлера, но присудили всего лишь фартинг в качестве номинальной компенсации, а судебные издержки были разделены. [81] Стоимость дела, а также огромные долги по строительству его резиденции («Белый дом» на Тайт-стрит в Челси , спроектированный совместно с Э.В. Годвином , 1877–1878 гг.), привели его к банкротству к маю 1879 г., [82] в результате чего аукцион его работ, коллекций и дома. Стански [83] отмечает иронию того, что Лондонское общество изящных искусств , организовавшее сбор средств для оплаты судебных издержек Рёскина, поддержало его в гравюре «Камни Венеции» (и в выставке этой серии в 1883 году), что помогло окупить затраты. Расходы Уистлера. [ нужна цитата ]
Уистлер опубликовал свой отчет о судебном процессе в брошюре «Уистлер против Раскина: искусство и художественные критики» , [84] включенной в его более позднюю книгу « Мягкое искусство создания врагов » (1890) в декабре 1878 года, вскоре после суда. Великая надежда Уистлера на то, что огласка процесса спасет его карьеру, не оправдалась, поскольку из-за этого он скорее потерял, чем приобрел популярность среди покровителей. Среди его кредиторов был Лейланд, курировавший продажу имущества Уистлера. [85] Уистлер сделал различные карикатуры на своего бывшего покровителя, в том числе резкую сатирическую картину под названием « Золотая парша» , сразу после того, как Уистлер объявил о банкротстве. Уистлер всегда винил Лейланда в своем финансовом крахе. [86]
« Всегда приятно вспоминать, что однажды мистер Уистлер был по-настоящему застенчив! Те, кто имел удовольствие услышать его первые «Десять часов», должны помнить, что, когда он предстал перед своей довольно озадаченной и уважаемой публикой, прошло несколько минут. очень ощутимого страха перед сценой». - Анна Леа Мерритт
Жизнь Джеймса Макнила Уистлера , Э.Р. и Дж. Пеннелл, том 2 (1908) [88]
После суда Уистлер получил заказ на выполнение двенадцати гравюр в Венеции . Он с радостью принял это задание и прибыл в город с подругой Мод Франклин , сняв комнаты в полуразрушенном палаццо, которое они делили с другими художниками, включая Джона Сингера Сарджента. [89] Несмотря на тоску по Лондону, он адаптировался к Венеции и приступил к раскрытию ее характера. Он изо всех сил старался отвлечься от мрачности своих финансовых дел и предстоящей продажи всех своих товаров на аукционе «Сотбис» . Он был постоянным гостем на вечеринках в американском консульстве и с присущим ему остроумием очаровывал гостей словесными заигрываниями вроде того, что «единственная положительная добродетель художника — это праздность, а тех, кто к ней одарён, так мало». [90]
Его новые друзья, напротив, сообщили, что Уистлер рано встал и целый день работал. [91] Он писал другу: «Я научился узнавать Венецию в Венеции, которую другие, кажется, никогда не воспринимали, и которая, если я привезу с собой, как я предлагаю, гораздо более чем компенсирует все неприятности и задержки. и томления духа». [92] Трехмесячное задание продлилось до четырнадцати месяцев. За этот исключительно продуктивный период Уистлер закончил более пятидесяти гравюр, несколько ноктюрнов, несколько акварелей и более 100 пастелей, иллюстрирующих как настроение Венеции, так и ее прекрасные архитектурные детали. [89] Кроме того, Уистлер оказал влияние на американское художественное сообщество в Венеции, особенно на Фрэнка Дювенека (и «мальчиков» Дювенека) и Роберта Блюма , которые подражали видению города Уистлера, а затем распространили свои методы и влияние обратно в Америку. [93]
Вернувшись в Лондон, пастели продавались особенно хорошо, и он пошутил: «Они не так хороши, как я предполагал. Они продаются!» [94] Он активно участвовал в выставках других своих работ, но с ограниченным успехом. Несмотря на то, что он все еще испытывал финансовые трудности, он был воодушевлен вниманием и восхищением, которое он получил от молодого поколения английских и американских художников, которые сделали его своим кумиром и охотно приняли титул «ученик Уистлера». Многие из них вернулись в Америку и распространяли истории о провокационном эгоизме, остром остроумии и эстетических высказываниях Уистлера, создавая легенду об Уистлере, к его большому удовлетворению. [94]
Уистлер опубликовал свою первую книгу «Лекция в десять часов» в 1885 году, ставшую основным выражением его веры в « искусство ради искусства ». В то время господствовало противоположное викторианское представление, а именно, что искусство, как и большая часть человеческой деятельности, имеет моральную или социальную функцию. Однако для Уистлера искусство было самоцелью, и ответственность художника заключалась не перед обществом, а перед самим собой, интерпретировать через искусство, а не воспроизводить и не морализировать то, что он видел. [95] Более того, он заявил: «Природа очень редко бывает права» и должна быть улучшена художником с его собственным видением. [96]
Хотя Оскар Уайльд и расходился с Уистлером по нескольким пунктам, включая его настойчивое утверждение, что поэзия является более высокой формой искусства, чем живопись, [97] Оскар Уайльд был щедр на похвалы и назвал лекцию шедевром:
не только за его умную сатиру и забавные шутки... но за чистую и совершенную красоту многих его отрывков... потому что он действительно, по моему мнению, один из величайших мастеров живописи. И я могу добавить, что с этим мнением полностью согласен сам г-н Уистлер. [95]
Уистлер, однако, считал, что Оскар Уайльд высмеивает его, и с тех пор последовала публичная ссора, приведшая к полному разрыву их дружбы, чему способствовал доклад, написанный Гербертом Вивианом . [98] [99] Позже Уайльд «символически убил Уистлера», [100] взяв за основу Бэзила Холлуорда, убитого художника, в своем романе « Портрет Дориана Грея» об Уистлере. [101]
В январе 1881 года умерла его мать Анна Уистлер. В ее честь он публично принял ее девичью фамилию Макнил в качестве второго имени. [102]
Уистлер вступил в Общество британских художников в 1884 году и 1 июня 1886 года был избран президентом. В следующем году, во время золотого юбилея королевы Виктории , Уистлер подарил королеве от имени Общества тщательно продуманный альбом, включающий длинное письменное обращение и сделанные им иллюстрации. Королева Виктория настолько восхищалась «красивым и художественным освещением», что отныне постановила, «что Общество должно называться Королевским». Это достижение было широко оценено членами, но вскоре оно было омрачено спором, который неизбежно возник с Королевской академией художеств. Уистлер предложил членам Королевского общества выйти из Королевской академии. Это вызвало вражду в рядах членов, которая затмила все остальные дела общества. В мае 1888 года девять членов написали Уистлеру письмо с требованием его отставки. На ежегодном собрании 4 июня он потерпел поражение на переизбрании 18–19 голосами при девяти воздержавшихся. Уистлер и 25 его сторонников подали в отставку, [103] в то время как большинство противников Уистлера (по его мнению) успешно очистило его за «эксцентричность» и «неанглийское» происхождение. [104]
Когда его отношения с Мод Франклин развалились, Уистлер внезапно сделал предложение Беатрис Годвин (также называемой Беатрикс или Трикси), бывшей ученице и вдове его покойного друга, архитектора Эдварда Уильяма Годвина . Благодаря дружбе с Годвином Уистлер сблизился с Беатрис, которую Уистлер изобразил на портрете в полный рост под названием « Гармония в красном: Свет лампы» (GLAHA 46315). [105] [106] К лету 1888 года Уистлер и Беатрис появились на публике как пара. За ужином Луиза Джоплинг и Анри Лабушер настояли на том, чтобы пожениться до конца недели. [107]
Церемония бракосочетания была организована быстро; Будучи членом парламента, Лабушер организовал свадьбу капеллана Палаты общин . [107] Никакой огласки церемонии не было дано, чтобы избежать возможности разъяренной Мод Франклин прервать церемонию бракосочетания. [107] Брак состоялся 11 августа 1888 года, на церемонии присутствовал репортер из Pall Mall Gazette , так что событие получило огласку. Вскоре после этого пара уехала в Париж, чтобы избежать риска сцены с Мод. [107]
Репутация Уистлера в Лондоне и Париже росла, и он получил положительные отзывы критиков и новых заказов. [108] Его книга «Мягкое искусство наживать врагов» была опубликована в 1890 году с переменным успехом, но она обеспечила полезную рекламу. [109]
В 1890 году он встретил Чарльза Ланга Фрира , который стал ценным покровителем в Америке и, в конечном итоге, его самым важным коллекционером. [110] Примерно в это же время, помимо портретной живописи, Уистлер экспериментировал с ранней цветной фотографией и литографией , создав серию, показывающую лондонскую архитектуру и человеческие фигуры, в основном обнаженные женские фигуры. [111] Он предоставил первые три из своих литографий «Песни камня» в «Вихрь» , неоякобитский журнал , издаваемый его другом Гербертом Вивианом . [112] Уистлер встретил Вивиан в конце 1880-х годов, когда оба были членами Ордена Белой Розы , первого из неоякобитских обществ. [ нужна цитата ]
В 1891 году с помощью его близкого друга Стефана Малларме «Мать Уистлера» была куплена французским правительством за 4000 франков. Это было намного меньше, чем мог бы заплатить американский коллекционер, но, по подсчетам Уистлера, это было бы не так престижно. [113]
После безразличного приема его персональной выставки в Лондоне, на которой в основном были представлены его ноктюрны, Уистлер внезапно решил, что с него достаточно Лондона. Он и Трикси переехали в Париж в 1892 году и проживали по адресу: Rue du Bac, 110 , Париж , а его студия располагалась наверху улицы Нотр-Дам-де-Поля, 86 на Монпарнасе . [114] [115]
Его приветствовали его старые парижские друзья Моне, Огюст Роден , Анри де Тулуз-Лотрек , а также Стефан Малларме, и он открыл себе большую студию. Он был на пике своей карьеры, когда выяснилось, что его жена Трикси больна раком. Они вернулись в Лондон в феврале 1896 года, сняв номера в отеле «Савой» на время лечения. Он рисовал на литографической переводной бумаге вид на Темзу из окна или с балкона отеля, когда сидел с ней. [116] Она умерла несколько месяцев спустя. [117]
В 1899 году Чарльз Фрир познакомил Уистлера со своим другом и коллегой-бизнесменом Ричардом Альбертом Кэнфилдом , который стал личным другом и покровителем Уистлера. Кэнфилд владел рядом модных игорных домов в Нью-Йорке и Род-Айленде, включая Саратога-Спрингс и Ньюпорт, а также был человеком культуры с утонченным вкусом в искусстве. Он владел ранней американской мебелью и мебелью Чиппендейла , гобеленами, китайским фарфором и бронзой Бари , а также владел второй по величине и самой важной коллекцией Уистлера в мире до своей смерти в 1914 году .
В мае 1901 года Кэнфилд заказал Уистлеру портрет; он начал позировать для Портрета Ричарда А. Кэнфилда (YMSM 547) в марте 1902 года. По словам Александра Гардинера, Кэнфилд вернулся в Европу, чтобы позировать Уистлеру на Новый год в 1903 году, и сидел каждый день до 16 мая 1903 года. в это время был болен и немощен, и эта работа была его последним завершенным портретом. Обманчивый вид респектабельности, который придавал Кэнфилду портрет, заставил Уистлера назвать его «Его преподобие». Эти двое мужчин переписывались с 1901 года до смерти Уистлера. [118] За несколько месяцев до своей смерти Кэнфилд продал свою коллекцию гравюр, литографий, рисунков и картин Уистлера американскому торговцу произведениями искусства Роланду Ф. Кнодлеру за 300 000 долларов. Три картины Кэнфилда Уистлера висят в Музее Фрика в Нью-Йорке. [ нужна цитата ]
В последние семь лет своей жизни Уистлер написал несколько минималистских морских пейзажей акварелью и последний автопортрет маслом. Он переписывался со своими многочисленными друзьями и коллегами. Уистлер основал художественную школу в 1898 году, но его слабое здоровье и нечастые выступления привели к ее закрытию в 1901 году. [119] Он умер в Лондоне 17 июля 1903 года, через шесть дней после своего 69-летия. [120] Он похоронен на Старом кладбище Чизвик в западном Лондоне, примыкающем к церкви Святого Николая в Чизвике . [121]
Уистлер был предметом биографии 1908 года его друзей, мужа и жены Джозефа Пеннелла и Элизабет Робинс Пеннелл , гравера и искусствоведа соответственно. Обширная коллекция материалов Уистлера, принадлежащая семье Пеннеллов, была завещана Библиотеке Конгресса . [122] Все имущество художника осталось его невестке Розалинде Бирни Филип . Она провела остаток своей жизни, защищая его репутацию и управляя его искусством и эффектами, большая часть которых в конечном итоге была пожертвована Университету Глазго . [123]
Уистлер имел характерную внешность: невысокий и худощавый, с пронзительными глазами и вьющимися усами, часто носил монокль и яркую одежду денди. [124] Он изображал позу самоуверенности и эксцентричности. Он часто был высокомерным и эгоистичным по отношению к друзьям и покровителям. Постоянный саморекламатор и эгоист, он любил шокировать друзей и врагов. Хотя он мог быть забавным и легкомысленным в социальных и политических вопросах, он всегда серьёзно относился к искусству и часто вызывал публичные споры и дебаты, чтобы аргументировать свои твёрдые теории. [3]
У Уистлера был высокий, протяжный голос и уникальная манера речи, полная расчетливых пауз. Один друг сказал: «Через секунду вы обнаруживаете, что он не разговаривает — он делает словесные зарисовки, производя звуковые и смысловые впечатления, которые слушатель может интерпретировать». [125]
Уистлер был хорошо известен своим острым остроумием, особенно в спорах со своим другом и соперником Оскаром Уайльдом . Оба были фигурами в обществе парижских кафе , и о них часто говорили в городе. К их взаимному удовольствию, они часто появлялись в «Панче» в карикатурном виде . Однажды молодой Оскар Уайльд присутствовал на одном из ужинов Уистлера и, услышав, как хозяин сделал какое-то блестящее замечание, очевидно, сказал: «Хотел бы я сказать это», на что Уистлер ответил: «Сделаешь, Оскар, сделаешь!» Фактически Уайльд публично повторил многие остроты, придуманные Уистлером. [95] Их отношения испортились к середине 1880-х годов, когда Уистлер выступил против Уайльда и эстетического движения. Когда в 1895 году Уайльд был публично признан гомосексуалистом, Уистлер открыто высмеивал его. [ нужна цитата ]
Уистлер получал удовольствие от подготовки и проведения своих общественных собраний. Как заметил гость:
Там можно было встретить все лучшее в обществе — людей с мозгами и тех, у кого было достаточно, чтобы их оценить. Уистлер был неподражаемым хозяином. Он любил быть Солнцем, вокруг которого вращались мы, меньшие светила... Все попало под его влияние, и в результате никому не было скучно, никому не скучно. [126]
В Париже Уистлер дружил с членами символистского кружка художников, писателей и поэтов, в который входили Стефан Малларме [127] и Марсель Швоб . [128] Швоб познакомился с Уистлером в середине 1890-х годов через Стефана Малларме; у них были и другие общие друзья, в том числе Оскар Уайльд (пока они не поссорились) и зять Уистлера Чарльз Уибли .
Уистлер дружил со многими французскими художниками, в том числе с Анри Фантен-Латуром , Альфонсом Легро и Гюставом Курбе . Он иллюстрировал книгу Les Chauves-Souris с Антонио де ла Гандара . Он также знал Эдуарда Мане и импрессионистов , особенно Клода Моне и Эдгара Дега . Будучи молодым художником, он был близким другом Данте Габриэля Россетти , члена Братства прерафаэлитов . Его близкая дружба с Моне и поэтом Стефаном Малларме, который перевел лекцию «Десять часов» на французский язык, помогла укрепить уважение к Уистлеру со стороны французской общественности. [129] Уистлер дружил со своими сокурсниками по студии Глейра, в том числе с Игнасом Шоттом , чей сын Леон Дабо Уистлер позже стал наставником. [130]
Возлюбленная Уистлера и модель для «Белой девушки» Джоанна Хиффернан также позировала Гюставу Курбе. Историки предполагают, что Курбе использовал ее в качестве модели для своих эротических картин «Соммель» и «Происхождение мира» , что, возможно, привело к разрыву дружбы между Уистлером и Курбе. [131]
В 1870-е и большую часть 1880-х годов он жил со своей моделью и любовницей Мод Франклин. Ее способность выдерживать долгое и повторяющееся сидение помогла Уистлеру развить свои портретные навыки. [126] Он не только сделал несколько отличных ее портретов, но и была полезной заменой другим натурщикам. У Уистлера было две дочери от Мод Франклин: Иона (род. около 1877 г.) и Мод Макнил Уистлер Франклин (род. 1879 г.). [132] Мод иногда называла себя «миссис». Уистлер» [133] и в переписи 1881 года дала ей имя «Мэри М. Уистлер». [134]
У Уистлера было несколько внебрачных детей, из которых лучше всего известен Чарльз Джеймс Уистлер Хэнсон (1870–1935). [135] После того, как Уистлер расстался со своей любовницей Джоанной Хиффернан, она помогала воспитывать Хэнсона, хотя его матерью была горничная Луиза Фанни Хэнсон. [136] [137]
В 1888 году Уистлер женился на Беатрис Годвин, которую называл Беатрикс или Трикси. Она была вдовой его друга Э. У. Годвина , архитектора, спроектировавшего Белый дом Уистлера , и дочерью скульптора Джона Бирни Филипа [138] и его жены Фрэнсис Блэк. Беатрикс и ее сестры Розалинда Бирни Филип [139] и Этель Уибли позировали для многих картин и рисунков Уистлера; с Этель Уибли моделировала « Перламутр и серебро: Андалузия» (1888–1900). [137] Первые пять лет их брака были очень счастливыми, но ее дальнейшая жизнь была временем страданий для пары из-за ее болезни и возможной смерти от рака. Ближе к концу она большую часть времени лежала в коме, полностью подавленная морфием, назначаемым для облегчения боли. Ее смерть стала тяжелым ударом, который Уистлер так и не смог преодолеть. [140]
Уистлер был вдохновлен и включил в свое искусство множество источников, в том числе работы Рембрандта , Веласкеса и древнегреческую скульптуру, чтобы разработать свой собственный очень влиятельный и индивидуальный стиль. [71] Он был знатоком многих средств массовой информации, написал более 500 картин, а также гравюр, пастелей, акварелей, рисунков и литографий. [141] Уистлер был лидером Эстетического движения , продвигая, писая и читая лекции по философии «искусства ради искусства». Своим ученикам он пропагандировал простой дизайн, экономию средств, отказ от чрезмерно трудоемкой техники и тональную гармонию конечного результата. [71]
Уистлер был предметом многих крупных музейных выставок, исследований и публикаций. Как и импрессионисты, он использовал природу как художественный ресурс. Уистлер настаивал на том, что обязанность художника интерпретировать то, что он видит, не быть рабом реальности и «вызывать из хаоса славную гармонию». [71]
За свою жизнь он оказал влияние на многих художников англоязычного мира. Уистлер имел значительные контакты и обменивался идеями и идеалами с художниками-реалистами, импрессионистами и символистами. Художник Уолтер Сикерт был его учеником, [142] а писатель Оскар Уайльд — другом. Его тонализм оказал глубокое влияние на многих американских художников, включая Джона Сингера Сарджента, Уильяма Меррита Чейза , Генри Салема Хаббелла , Уиллиса Сивера Адамса (с которым он подружился в Венеции ) и Артура Фрэнка Мэтьюза , с которым Уистлер познакомился в Париже в конце 1890-х годов и который привез «Тонализм» Уистлера в Сан-Франциско, положив начало широкому использованию этой техники среди калифорнийских художников начала века. Уистлер также оказал большое влияние на движение Гейдельбергской школы 1880-х годов в Австралии, также известное как австралийский импрессионизм. [143] Как писал в 1907 году американский критик Чарльз Каффин:
Он добился большего, чем привлек несколько последователей и подражателей; он повлиял на весь мир искусства. Сознательно или бессознательно его присутствие ощущается в бесчисленных студиях; его гений пронизывает современную художественную мысль. [3]
Во время четырнадцатимесячного пребывания в Венеции в 1879 и 1880 годах Уистлер создал серию гравюр и пастелей, которые не только оживили его финансы (это было после того, как он объявил о банкротстве после суда над Раскином), но и вдохнули новую жизнь в то, как художники и фотографы интерпретировали город, уделяя особое внимание переулкам, боковым каналам, подъездам и архитектурным образцам, и запечатлевали уникальную атмосферу города. [93]
В 1940 году память Уистлера была отмечена на почтовой марке США, когда почтовое отделение США выпустило серию из 35 марок, посвященных известным американским авторам, поэтам, педагогам, ученым, композиторам, художникам и изобретателям: серия «Знаменитые американцы» . [ нужна цитата ]
Оперетта Гилберта и Салливана « Терпение» высмеивает эстетическое движение, а главного героя Реджинальда Банторна часто называют провокацией Оскара Уайльда, хотя Банторн, скорее, представляет собой смесь нескольких выдающихся художников, писателей и эстетических деятелей. Банторн носит монокль и имеет заметные белые пряди в темных волосах, как и Уистлер. [ нужна цитата ]
Писатель Генри Джеймс «достаточно хорошо познакомился с Уистлером, чтобы создать несколько вымышленных персонажей на основе «странного маленького лондонизированного южанина», особенно в « Родерике Хадсоне» и «Трагической музе ». [144] Уистлер «также появился как один из самых привлекательных второстепенных персонажей Генри Джеймса, скульптор Глориани в «Послах» , чья личность, образ жизни и даже дом тесно связаны с Уистлером». [145]
В романе Жоржа дю Морье 1894 года «Трилби» есть персонаж, Джо Сибли, «праздный ученик», который должен был изобразить Уистлера. [146] [147] «Уистлер пригрозил подать в суд, и в последующих выпусках персонаж был заменен другим». [148] Уистлер также был образцом персонажа романа Марселя Пруста « В поисках утраченного времени» — художника Эльстира. [149] [145]
Уистлер был любимым артистом певицы и актрисы Дорис Дэй . Она владела и демонстрировала оригинальную гравюру « Ротерхит » Уистлера и две его оригинальные литографии: « Ступеньки, Люксембургский сад, Париж и Пантеон» с террасы Люксембургского сада . [150]
Дом в Лоуэлле, штат Массачусетс, в котором родился Уистлер, сейчас сохранился как Дом-музей Уистлера . Он похоронен в церкви Святого Николая в Чизвике . [ нужна цитата ]
Уистлер добился мирового признания еще при жизни:
Статуя Джеймса Макнила Уистлера работы Николаса Димблби была установлена в 2005 году на северном конце моста Баттерси на реке Темзе в Соединенном Королевстве. [152]
_by_James_McNeill_Whistler,_1879,_oil_on_canvas_-_De_Young_Museum_-_DSC00889.JPG/1280px-The_Gold_Scab_-_Eruption_in_Frilthy_Lucre_(The_Creditor)_by_James_McNeill_Whistler,_1879,_oil_on_canvas_-_De_Young_Museum_-_DSC00889.JPG)
27 октября 2010 года Swann Galleries установила рекордную цену за гравюру Уистлера на аукционе, когда «Ноктюрн» , гравюра и сухая игла, напечатанная черным цветом на теплой кремовой японской бумаге 1879–1880 годов, была продана за 282 000 долларов. [153]
Тексты в Wikisource:
_-_Three_Figures,_Pink_and_Grey_-_N05971_-_National_Gallery.jpg/1280px-James_Abbott_McNeill_Whistler_(1834-1903)_-_Three_Figures,_Pink_and_Grey_-_N05971_-_National_Gallery.jpg)
