Сэр Эдвард Кок ( / k ʊ k / «повар», ранее / k uː k / ; 1 февраля 1552 — 3 сентября 1634) [1] был английским адвокатом , судьей и политиком. Его часто считают величайшим юристом елизаветинской и якобинской эпох . [2]
Коук родился в семье высшего сословия и получил образование в Тринити-колледже в Кембридже , а затем уехал учиться во Внутренний Темпл , куда его призвали в коллегию адвокатов 20 апреля 1578 года. В качестве адвоката он принял участие в нескольких заметных делах: включая дело Слейда , прежде чем заслужить достаточную политическую поддержку, чтобы быть избранным в парламент, где он служил сначала генеральным солиситором , а затем спикером палаты общин . После повышения до генерального прокурора он возглавил судебное преследование по нескольким известным делам, в том числе против Роберта Деверо , сэра Уолтера Рэли и заговорщиков «Порохового заговора ». В награду за свои заслуги он был сначала посвящен в рыцари, а затем назначен председателем суда по общим делам .
В качестве главного судьи Кокс ограничил использование присяги ex officio ( Звездной палаты ), а в случае с прокламациями и делом доктора Бонэма объявил, что король подчиняется закону, а законы парламента считаются недействительными, если они нарушение «общего права и разума». [3] Эти действия в конечном итоге привели к его переводу на пост главного судьи Королевской скамьи , где это почувствовалось [ кем? ] он мог нанести меньший ущерб. Затем Кокс последовательно ограничил определение государственной измены и объявил королевское письмо незаконным, что привело к его увольнению со скамейки запасных 14 ноября 1616 года. Не имея шансов восстановить свои судебные должности, он вместо этого вернулся в парламент, где быстро стал ведущим членом оппозиция. Во время своего пребывания в качестве члена парламента он написал и провел кампанию за Статут о монополиях , который существенно ограничивал способность монарха выдавать патенты , а также был автором и сыграл важную роль в принятии Петиции о правах , документа, считающегося одним из три важнейших конституционных документа Англии, наряду с Великой хартией вольностей и Биллем о правах 1689 года .
В наше время компания Coke наиболее известна своими Институтами , описанными Джоном Ратледжем как «почти основы нашего права» [4] и его Отчетами , которые были названы «возможно, единственной наиболее влиятельной серией именных отчетов». [5] Исторически он был очень влиятельным судьей; в Англии и Уэльсе его высказывания и труды использовались для оправдания права на молчание , а Статут о монополиях считается одним из первых действий в конфликте между парламентом и монархом, который привел к гражданской войне в Англии . В Америке решение Coke по делу доктора Бонэма было использовано для оправдания отмены как Закона о гербовых сборах 1765 года, так и приказов о помощи , что привело к американской войне за независимость ; после создания Соединенных Штатов его решения и труды оказали глубокое влияние на Третью и Четвертую поправки к Конституции Соединенных Штатов , в то же время вызвав необходимость Шестнадцатой .
Фамилия «Кокс» или «Кок» [6] восходит к Уильяму Коку, проживавшему в сотне Саут-Гринхо, ныне норфолкского города Суаффхэм , примерно в 1150 году. Семья была относительно процветающей и влиятельной – члены из начиная с 14 века в его состав входили помощник шерифа , рыцарь Баннерет , [7] адвокат и торговец. [8] Название «Кока-кола» произносилось / ˈ k uː k / в эпоху Елизаветы , хотя сейчас оно произносится / ˈ k ʊ k / . [9] Происхождение названия неясно: было высказано предположение, что «Coke» или «Cock» было словом, означающим «река» или «вождь» среди ранних британцев, но более вероятная гипотеза состоит в том, что это написание возникло из попытка замаскировать слово «готовить». [10] То, что «повар» и «кока» в то время были омонимами, подтверждается тем фактом, что вторая жена Кока-колы, Элизабет Хаттон , регулярно писала его имя «Кук», когда писала ему. [11]
Отец Кока-колы, Роберт Коук, был адвокатом и судебным коллегой в Lincoln's Inn , который накопил прочную практику представления интересов клиентов из своего родного района Норфолка. Со временем он купил несколько поместий в Конгаме , Вест-Акре и Хапписбурге , все в Норфолке, и получил герб, став второстепенным членом дворянства. [9] Мать Кока-колы, Уинифред Найтли, происходила из семьи, еще более тесно связанной с законом, чем ее муж. Ее отец и дед занимались юридической практикой в районе Норфолка, а ее сестра Одри была замужем за Томасом Гауди , юристом и судьей Королевского суда , имеющим связи с графом Арунделом . Эта связь позже сослужила Эдварду хорошую службу. Отец Уинифред позже женился на Агнес, сестре Николаса Хэра . [9]
Эдвард Кок родился 1 февраля 1552 года [12] в поместье своего отца Майлхэм [13] в Норфолке (приобретено им в 1553 году) [14] один из восьми детей. Остальные семь были дочерьми – Уинифред, Дороти, Элизабет, Урсула, Анна, Маргарет и Этельреда – хотя неизвестно, в каком порядке родились дети. [15] Через два года после смерти Роберта Кока 15 ноября 1561 года, [7] его вдова вышла замуж за Роберта Бозуна, торговца недвижимостью, известного своим благочестием и сильной деловой хваткой (однажды вынудив Николаса Бэкона заплатить непомерную сумму денег за кусок свойство). [16] Он оказал огромное влияние на детей Coca-Cola: от Bozoun Coke научился «ненавидеть маскирующих, предпочитать благочестивых людей и быстро вести дела с любым желающим клиентом», что сформировало его будущее поведение как юриста, политика и судьи. [17]
В возрасте восьми лет в 1560 году Кокс начал учиться в Норвичской бесплатной гимназии . [18] Обучение там было основано на эрудиции, [19] конечная цель заключалась в том, чтобы к 18 годам ученики научились «по-разному варьировать одно предложение, составлять стих точно, заканчивать послание красноречиво и учено, декламировать простую тему и, наконец, достичь некоторого компетентного знания греческого языка». [20] Студентам преподавали риторику, основанную на объявлении Rhetorica Herennium , и греческий язык, основанный на произведениях Гомера и Вергилия . [21] В Норидже Кока-колу научили ценить «силу свободы слова», что он позже применил в качестве судьи. [22] По некоторым сведениям, он был прилежным учеником и хорошо себя проявлял. [23]
Покинув Норвич в 1567 году, он поступил в Тринити-колледж в Кембридже , где проучился три года до конца 1570 года, когда ушел, не получив ученой степени. [24] Мало что известно о его пребывании в Тринити, хотя он определенно изучал риторику и диалектику по программе, учрежденной в 1559 году. Его биографы считали, что у него достаточно интеллекта, чтобы быть хорошим учеником, хотя записи о его академических достижениях не сохранились. найденный. [25] Компания Coca-Cola гордилась Кембриджем и временем, которое он провел там, позже заявив в деле доктора Бонэма, что Кембридж и Оксфорд были «глазами и душой королевства, откуда религия, гуманитарные науки и обучение были широко распространены во всех странах». части царства». [26]
После окончания Тринити-колледжа он отправился в Лондон, где стал членом Clifford's Inn в 1571 году . Судебные гостиницы , где можно было быть вызвано в коллегию адвокатов и практиковать в качестве адвоката. [28] Студенты получали образование посредством аргументов и дебатов: каждый день им давали прецеденты и предписания, они обсуждали их за обеденным столом, а затем выступали в суде на основе этих прецедентов и их обсуждений. [29] Кокс также изучал различные сочинения , «пока они не стали сладкими на его языке», [30] и после завершения этого этапа своего юридического образования перешел во Внутренний Храм 24 апреля 1572 года. [31]
Во Внутреннем Храме он начал второй этап своего образования, читая юридические тексты, такие как «Трактаты Гланвилля » , и принимая участие в собраниях. [32] Он мало интересовался театральными представлениями или другими культурными мероприятиями в гостиницах, предпочитая проводить время в судах Вестминстер-холла , слушая споры сержантов . [33] После шести лет во Внутреннем Темпле он был призван в коллегию адвокатов 20 апреля 1578 года, [34] удивительно быстрый темп прогресса, учитывая процесс юридического образования в то время, который обычно требовал восьми лет обучения. [35] Полсон, биограф Coca-Cola, предполагает, что это произошло из-за его знания закона, который «взволновал членов судейской коллегии ». [36]
После того, как 20 апреля 1578 года его призвали в коллегию адвокатов, Кокс немедленно начал заниматься адвокатской деятельностью. Его первое дело рассматривалось в суде Королевской скамьи в 1581 году [37] и было известно как « Дело лорда Кромвеля» в честь истца, лорда Генри Кромвеля, домовладельца в графстве Норфолк, где родился Коук. Дело касалось клеветы против г-на Денни, викария Нортлинхэма и клиента кока-колы. В споре с Денни Кромвель нанял двух проповедников без лицензии, чтобы они преследовали его, осудили Книгу общих молитв и проповедовали Евангелие в его районе. Денни в ответ сказал Кромвелю: «Я тебе не нравлюсь, потому что тебе нравятся те, кто поддерживает мятеж». Кромвель утверждал, что Денни виновен в Scandalum Magnatum , клевете на пэра королевства, поскольку его заявление подразумевало, что сам Кромвель был мятежником или имел мятежные наклонности. [38]
На самом деле дело состояло из двух исков: первое решение было вынесено в пользу Денни после того, как исследование Coke обнаружило ошибку в исках, которые признали недействительным дело Кромвеля. [39] Его адвокат работал на неточной английской копии латинского статута Scandalum Magnatum , в котором были неправильно переведены несколько отрывков, что вынудило их начать дело заново. [40] После того, как дело было возобновлено, Кокс утверждал, что Денни прокомментировал поддержку Кромвелем людей, нападающих на Книгу общей молитвы, и не подразумевал какой-либо более глубокой нелояльности. [41] Судья постановил, что заявление Денни действительно имело в виду именно это, и с этой позиции силы Coke добилась урегулирования. [40] Кокс очень гордился своими действиями в этом случае и позже описал это в своих отчетах как «отличную точку обучения клеветническим действиям». [41] В следующем году он был избран чтецом Лионской гостиницы на три года, [42] что-то удивительное, учитывая его юный возраст и, вероятно, связанное с его поведением в деле лорда Кромвеля . [43] Как читателю ему было поручено читать студентам гостиницы, группе, которая одновременно насчитывала около тридцати человек, и качество его чтения еще больше повысило его репутацию. [43] Его лекции были посвящены Уставу об использовании , и его репутация была такова, что, когда он удалился в свой дом после вспышки чумы, «девять судей, сорок адвокатов и другие члены гостиницы сопровождали его на значительном расстоянии в его поездке». путешествие», чтобы поговорить с ним. [44]
В 1580-х годах компания Coke стала тесно связана с семьей Говардов, герцогами Норфолкскими и графами Арундел. Его дядя Томас Гауди имел тесные связи с самим графом Арунделом . [45] В Норфолке Арундел пользовался свободой – по сути, он был местным принцем, который назначал всех чиновников, содержал свою собственную тюрьму, отправлял правосудие и подкупал всех королевских клерков. [45] Основой его власти была его семья, особенно сеть юристов и управляющих, которые скрепляли его поместья. [45] Дядя Кока-Колы, Томас Гауди, служил управляющим у Третьего герцога Норфолка , и в 1580-х годах Кока-кола была нанята Ховардами для противодействия адвокатам, нанятым Короной, которые утверждали, что земли Говардов были конфискованы из-за измены 4- й герцог . [46] Помимо отражения этих прямых атак, Кокс отправился в Кардифф , чтобы ответить на вызов Фрэнсиса Дакра, сына Уильяма Дакра, 3-го барона Дакра и дяди трех сыновей 4-го герцога, Филипа Ховарда и двух его полукровок. братья Томас Ховард, 1-й граф Саффолк и лорд Уильям Ховард - он доказал, что показания Дакра были ложными, и дело было прекращено. [46]
В 1581 году компания Coke оказалась вовлеченной в ставшее уже классическим дело Шелли , которое создало правило в отношении недвижимости , которое до сих пор используется в некоторых юрисдикциях общего права ; Этот случай также укрепил репутацию Кока-колы как адвоката и репортера. [47] Следующим его известным делом было дело Чадли , спор по поводу толкования Статута о пользовании, за которым последовало дело Слэйда , спор между Палатой по общим искам и Королевской скамьей по поводу допущений , которые теперь считаются классическим примером трения между двумя суды и развитие договорного права; [48] Аргумент Кока-колы в деле Слэйда сформировал первое определение возмещения . [49]
Благодаря его работе на их благо, Кока-кола заслужила благосклонность герцогов Норфолкских. [50] Когда он обеспечил им светлость Олдебурга в 1588 году, он также получил парламентский избирательный округ Олдебурга , который избрал двух членов парламента (депутатов). При их поддержке Кокс был возвращен в Олдебург в качестве члена парламента в феврале 1589 года .
.jpg/1280px-Robert_Cecil,_1st_Earl_of_Salisbury_by_John_De_Critz_the_Elder_(2).jpg)
Политическая «старая гвардия» начала меняться примерно в то время, когда компания Coke стала членом парламента. Граф Лестер умер в 1588 году, за ним последовали сэр Уолтер Милдмей , канцлер казначейства , год спустя, и сэр Фрэнсис Уолсингем годом позже. [51] В 1592 году лорд-главный судья умер, и, согласно обычаю, его сменил генеральный прокурор Джон Пофэм , а Пофэма сменил генеральный солиситор Томас Эгертон . Это создало вакансию среди служащих королевского права , и благодаря влиянию семьи Сесил, Кокс стал генеральным солиситором 16 июня 1592 года . его вызвали к Елизавете I , которая ругала его до тех пор, пока он не заплакал, прежде чем утвердить его на посту генерального солиситора. [52]
Coca-Cola удерживала эту позицию лишь недолго; к тому времени, когда он вернулся из поездки по Норфолку для обсуждения избирательной стратегии, он был утвержден на должность спикера Палаты общин Тайным советом [53] по предложению Фрэнсиса Ноллиса и Томаса Хениджа после его возвращения в парламент в качестве депутата. для Норфолка . [54] Кокс занимал должности спикера и генерального солиситора одновременно, хотя он не занимал свой пост спикера до открытия парламента штата 19 февраля 1593 года (несмотря на то, что он был утвержден 28 января 1593 года). [54]
После того, как он «вывел себя из строя» в Палате лордов (церемония, на которой новый спикер извинился за свои ошибки), работа парламента была приостановлена до 24 февраля; [55] Кокс вернулся через два дня, страдая от проблем с желудком. Парламент должен был быть кратким и простым; Поскольку Черная смерть возрождается по всей Англии и угроза Испании на горизонте, единственным вопросом было введение определенных налогов для финансирования кампании королевы против испанцев, без внесения каких-либо законопроектов. Налоги имели первостепенное значение; субсидии, собранные в 1589 году, были потрачены, и война продолжалась. [56]
Идея спокойного и быстрого парламента разбилась о камни религиозного конфликта. 27 февраля Джеймс Морис , член парламента-пуританин, предложил два новых законопроекта: один против епископов англиканской церкви , а другой — против Верховного суда . Морис был помещен под домашний арест, а семь членов парламента позже были арестованы, но законопроекты остались в парламенте. [57] Их защищал Фрэнсис Ноллис, один из немногих оставшихся пуританских членов парламента, в то время как другие пуритане плевались и кашляли, чтобы заглушить речи оппонентов. [58]
Кокс и Сесил, два самых сильных защитника правительства в парламенте, предприняли несколько попыток отложить или положить конец дебатам по поводу законопроектов. Сесил сначала указал, что королева запретила законопроекты о религии; Парламент проигнорировал его, и законопроект был принят. Компания Coca-Cola, будучи спикером Палаты общин (чья работа заключалась в составлении графика принятия законопроектов), провела кампанию по отсрочке принятия законопроекта, сначала предлагая, что законопроект слишком длинный, чтобы его можно было прочитать утром, а затем передать его комитету; оба предложения были отклонены Палатой общин. Компания Coke продолжала выступать до конца парламентского дня, выступая в качестве обструктора , предоставив правительству день отсрочки. Сразу после этого Кока-колу вызвала королева, которая дала понять, что любые действия по счетам будут считаться свидетельством нелояльности. Предупреждение было принято Палатой общин, и по двум пуританским законопроектам никаких действий предпринято не было. [59]
10 апреля 1594 года Кок был назначен генеральным прокурором Англии и Уэльса благодаря своему партнерству с семьей Сесил. Фрэнсиса Бэкона , его соперника, поддерживал Роберт Деверо , который вел постоянную войну против Роберта Сесила за контроль над английским правительством. [60] Должность Мастера Свитков стала вакантной в апреле 1593 года, и Кокс должен был быть назначен в соответствии с соглашением; Таким образом, Бэкон станет генеральным прокурором. Кока-кола отреагировала тем, что стала еще более догматичной в своих действиях от имени Короны, и когда Деверо обратился к королеве от имени Бэкона, она ответила, что даже дядя Бэкона [лорд Берли] считал его вторым лучшим кандидатом после Кока-колы. [61] Генеральный прокурор был главным прокурором Короны, который должен был выдвигать все обвинения от ее имени и выступать в качестве ее юрисконсульта в любой ситуации. Кокс был назначен в особенно трудное время; Помимо голода и конфликта с Испанией, недавно в Ирландии разразилась война . [62]
Компания Coke в первую очередь занималась вопросами государственной измены, такими как дела сэра Джона Смайта и Эдварда Сквайра . [63] Он также занимался религиозными инцидентами, такими как споры между иезуитами и англиканской церковью, лично допрашивая Джона Джерарда после его захвата. [64] В 1590-х годах борьба между Сесилом и Деверо продолжалась, а набег Деверо на Кадис принес ему национальную известность. В марте 1599 года Деверо был отправлен для подавления растущего восстания в Ирландии и получил под командование 18 000 человек, но к ноябрю его армия сократилась до 4 000, остальные «растрачивались» в обмен на «[завоевание] ничего». [65]
5 июня 1600 года он предстал перед коллегией тайных советников, судей и представителей знати в Йорк-хаусе, где ему было предъявлено обвинение в назначении генералов без разрешения королевы, игнорировании приказов и «очень подлых» переговорах с лидером повстанческих сил. . В то время как представители дворянства хотели быть мягче с Деверо, адвокаты и судьи считали иначе, рекомендуя штрафы и заключение в лондонском Тауэре . [66] В конце концов был достигнут компромисс: Деверо поместили под домашний арест и уволили со всех правительственных учреждений. [67]
Деверо немедленно начал готовить восстание. Был разослан заказ на «постельные принадлежности» и «драпировки» (кодовые названия оружия) и мятежные джентльмены собрались в Эссекс-Хаусе , чтобы послушать, как он говорит о «извращенном уме и кривом трупе» Элизабет. [68] В ответ Кокс и Сесил начали контрзаговор. В 1599 году сэр Джон Хейворд написал и опубликовал «Первую часть жизни и правления короля Генриха IV» , посвятив ее Деверо. Разъяренная Елизавета запретила книгу, заявив, что это «крамольная прелюдия», призванная показать ее как коррумпированного и бедного монарха. На фоне заговора Деверо Кокс и Сесил начали новое расследование книги, надеясь доказать некоторую причастность Деверо к изданию. Компания Coke взяла интервью у священнослужителя Хейворда, Сэмюэля Харснетта, который жаловался, что посвящение было «навязано» ему Деверо. В ответ Coca-Cola решила выдвинуть обвинения в государственной измене против Деверо, заявив, что он «составлял заговор и практиковал с Папой и королем Испании с целью свержения и продажи себя, а также короны Англии... Его закулисное разрешение на это предательское преступление» книга Генриха IV должна была быть напечатана и опубликована; она ясно расшифрована не только по содержанию и самому посланию, для какой цели и для кого оно было написано, но и по тому, что сам граф так часто присутствовал на игре и с бурными аплодисментами поддержал это». [69]
Обвинения так и не были предъявлены из-за инцидента, который вскоре произошел. 8 февраля 1601 года Деверо приказал своим последователям встретиться в Эссекс-хаусе. Днем позже группа эмиссаров во главе с Томасом Эгертоном и Джоном Пофэмом была отправлена в Деверо и немедленно взята в заложники. [70] После неудачной попытки заручиться поддержкой населения Лондона, Деверо оказался в окружении в Эссекс-хаусе; сжег свои личные документы, он сдался. [71] 19 февраля его судили за государственную измену вместе с графом Саутгемптоном . Кокс вела дело от имени правительства, [72] и Деверо был признан виновным и казнен; графу Саутгемптону была предоставлена отсрочка. [73]
24 марта 1603 года Елизавета I умерла. Джеймс VI из Шотландии намеревался претендовать на английский трон, приняв титул Джеймса I , и Коки немедленно начали снискать расположение нового монарха и его семьи. Элизабет Хаттон , жена Кока-колы, поехала в Шотландию, чтобы встретиться с Анной Датской , будущей королевой, и «вспыльчивая красавица каким-то образом нравилась этой замкнутой, волевой женщине… пока была жива Анна… Леди Хаттон и ее муж сохранит привязанность и доверие королевы». [74] 22 мая Кокс присутствовал на богослужении с новым королем, который после службы взял меч у своего телохранителя и посвятил Кокс в рыцари. [75] Кокс был повторно утвержден на посту генерального прокурора при Джеймсе и сразу же обнаружил, что имеет дело с «серией измен, реальных или воображаемых». [76] Первым из них был суд над сэром Уолтером Рэли ; по словам Катберта Уильяма Джонсона , одного из биографов Кока-колы: «Возможно, не зарегистрировано ни одного случая, в котором доказательства против заключенного были бы слабее, чем в этом судебном процессе ... никогда обвиняемый не был осужден на более легких основаниях». [77]
Рэли предстал перед судом 17 ноября 1603 года по обвинению в «сговоре с целью лишить короля его правительства; изменить религию; внедрить римские суеверия; и привлечь иностранных врагов для вторжения в королевство». [78] Правительство утверждало, что 11 июня 1603 года Рэли встретился с лордом Кобэмом, и они согласились привести на английский престол леди Арбеллу Стюарт (правнучку Генриха VII ) и принять 600 000 марок от испанского правительства. правительство. Таким образом, Рэли было предъявлено обвинение в поддержке притязаний Стюарта на престол и требовании испанских денег. [79] Он не признал себя виновным, а единственным доказательством Кока-колы было признание Кобэма, который был описан как «слабое и беспринципное существо... которое говорило одно в одно время, а другое в другое, и на него можно было положиться». ни в чем». [80] Это дело было «вообще не делом... Оно подтверждает общие обвинения в обвинительном заключении только самой туманной ссылкой на «эти действия» и «заговоры и вторжения», о которых больше ничего не говорится». [81]
Поведение Coke во время суда неоднократно подвергалось критике; на основании этих слабых доказательств он назвал Рэли «отъявленным предателем», «мерзкой гадюкой» и «проклятым атеистом», извращающим закон и использующим каждую оговорку как способ дальнейшего доказательства вины Рэли. [82] Рэли был признан виновным и заключен в тюрьму в лондонском Тауэре более чем на десять лет, прежде чем наконец был казнен. [83] Обычно делается вывод, что судебное разбирательство было сильно предвзято против Рэли, [84] хотя оценка кока-колы различается. В то время как Магрудер в журнале Scottish Law Review пишет, что «справедливая слава Coke была запятнана и оскорблена» его участием в судебном процессе, [85] Бойер отмечает, что Coke была, прежде всего, лояльна. Он преследовал Рэли таким образом, потому что король попросил его доказать вину Рэли, и как генеральный прокурор Кокс был обязан подчиниться. [86]
Следующим значительным правительственным преследованием стал суд над восемью главными заговорщиками «Порохового заговора» в Вестминстер-холле. Мужчинам было предъявлено обвинение 27 января 1605 года [87] и их судили лорды-комиссары . [88] Кокс провел судебное преследование от имени правительства – легкое, поскольку заговорщики не имели юридического представительства – и своими речами «очернило их в глазах мира». [89] Все заговорщики были приговорены к смертной казни и умерли различными способами. В связи с его назначением на должность судьи это было последнее важное судебное преследование, в котором участвовала компания Coke. [90]
В 1606 году компания Coke сообщила о деле Звездной палаты De Libellis Famosis, которое постановило, что истина не является защитой от обвинения в крамольной клевете, а также постановило, что обычные суды общего права могут обеспечить соблюдение этого закона - доктрина, которая, таким образом, пережила Звездную палату после ее отмены. в 1642 году. [91]
Первые судебные должности Coke пришли при Елизавете; в 1585 году он был назначен регистратором Ковентри, в 1587 году — Нориджа, а в 1592 году — регистратором Лондона , и с этой должности он ушел в отставку после назначения генеральным солиситором. [92]
20 июня 1606 года Кок был назначен сержантом закона , что было требованием для его повышения до главного судьи по общим делам , [93] что произошло 30 июня. [94] Его поведение было отмечено Джонсоном как «с самого начала превосходное, всегда совершенно честное и бесстрашно независимое», хотя общепринятое в то время мнение заключалось в том, что судьи занимали свои должности только по желанию монарха. [95] Биограф Фрэнсиса Бэкона отметил, что «самый оскорбительный из генеральных прокуроров [sic] превратился в самого уважаемого и почитаемого из судей». [96] Некоторые утверждают, что Кокс стал председателем Верховного суда из-за преследования Рэли и заговорщиков «Порохового заговора», но нет никаких доказательств, подтверждающих это; вместо этого в то время было традицией, что уходящего в отставку главного судьи заменял генеральный прокурор. [97]
Изменение должности Кока-колы с генерального прокурора на главного судью позволило ему открыто атаковать организации, которые он ранее поддерживал. Его первой целью был Суд Высшей комиссии, церковный суд, учрежденный монархом и обладающий почти неограниченной властью; он приносил обязательную присягу ex officio , которая намеренно заманивала людей в ловушку. [98] Высокая комиссия была крайне непопулярна как среди обычных юристов, так и среди членов парламента, поскольку идея «прерогативного права» бросала вызов обоим властям. Назначение Ричарда Бэнкрофта архиепископом Кентерберийским в 1604 году привело к тому, что важность этого вопроса возросла; по мнению П. Б. Уэйта , канадского историка, рвение и строгость Бэнкрофта «вряд ли не могли не создать атмосферу, в которой принципы и проблемы кристаллизовались бы, в которой логика вытеснила бы разумность». [99] Судьи, особенно компания Coke, начали объединяться с парламентом, бросая вызов Верховной комиссии. В 1607 году парламент открыто запросил мнение Кока-колы о практике Высшей комиссии; он ответил, что «ни один человек, церковный или светский, не может быть подвергнут допросу на основании тайных помыслов его сердца или его тайного мнения». [100]
В этот период в судах проходил «пресловутый иск», известный как « Дело Фуллера» по имени ответчика Николаса Фуллера . Будучи адвокатом, Фуллер приказал Верховной комиссии оштрафовать нескольких клиентов за несоответствие и заявил, что процедура Верховной комиссии была «папской и находилась под юрисдикцией не Христа, а антихриста». За это Фуллера поместили под стражу за неуважение к суду. Суд Королевской скамьи утверждал, что это мирское дело, в то время как Высокая комиссия заявила, что оно подпадает под их юрисдикцию. У Coca-Cola не было никакой официальной роли, кроме как действовать в качестве посредника между ними, но в конце концов Фуллер был признан виновным Верховной комиссией. Это было поражением общего права, и в ответ компания Coke провела лето, выдавая запретительные судебные приказы снова бросать вызов Бэнкрофту и Верховной комиссии. 6 ноября 1608 года судьи общего права и члены Высшей комиссии были вызваны к королю и сказали, что они будут спорить и позволят ему принять решение. [101] Оказавшись неспособными даже связно спорить, вместо этого «[стояли] угрюмо, просто отрицая заявления друг друга», группа была распущена и вновь собралась неделю спустя. Кокс, выступая от имени судей, утверждал, что юрисдикция церковных судов ограничивается делами, в которых не затрагиваются временные вопросы, а остальное остается на усмотрение общего права. [102]
В этот момент была поднята собственная позиция короля по отношению к закону и его полномочия решать этот вопрос, что стало известно как «Дело о запретах» . Джеймс заявил, что «в случаях, когда в законе нет явных полномочий, король может сам принимать решения от своего королевского лица; судьи являются всего лишь делегатами короля». Кокс оспорил это, заявив, что «король сам по себе не может выносить решение ни по одному делу, будь то уголовное – как измена, уголовное преступление и т. д., или между партией и партией; но это должно быть определено и вынесено в каком-либо суде в соответствии с Законом». и обычаи Англии». [103] Коук далее заявил, что «Общее право защищает короля», на что Джеймс ответил: «Король защищает закон, а не закон – короля! Король назначает судей и епископов. Если судьи сами интерпретируют законы и страдают больше некому интерпретировать, они легко могут сделать из законов корабельный шланг!». Кокс отверг это утверждение, заявив, что, хотя монарх не подчиняется никакому лицу, он подчиняется закону. Пока он не получил достаточных знаний о законе, он не имел права его толковать; он указывал, что такое знание «требует овладения искусственным разумом... которое требует длительного изучения и опыта, прежде чем человек сможет достичь его познания». [103] Кока-колу спас от заключения только Сесил, который умолял короля проявить снисходительность, которую тот предоставил. После завершения этого спора Кокс свободно уехал и продолжил выдавать запретительные судебные приказы против Высокой комиссии. [104]
Томас Бонэм против Колледжа врачей , широко известное как «Дело доктора Бонэма», было решением Суда по общим делам компании Coke, в котором он постановил, что
во многих случаях общее право будет контролировать акты парламента, а иногда признает их совершенно недействительными: поскольку, когда акт парламента противоречит общему праву и разуму, противоречит или невозможен для исполнения, его будет контролировать общее право. и признать такой Акт недействительным [3]
Значение кока-колы оспаривалось на протяжении многих лет; некоторые интерпретируют его решение как ссылку на судебный пересмотр законов для исправления недоразумений, которые сделают их несправедливыми, [105] в то время как другие утверждают, что он имел в виду, что суды общего права имеют право полностью отменять те законы, которые они считают противоречащими. [106] [107]
Каково бы ни было значение Coca-Cola, после первоначального периода применения дело Бонэма было отброшено в пользу растущей доктрины парламентского суверенитета . Первоначально сформулированная Уильямом Блэкстоуном , эта теория делает парламент суверенным законодателем, не позволяя судам общего права не только отклонять, но и пересматривать законы в манере, предложенной компанией Coca-Cola. [108] Парламентский суверенитет в настоящее время является общепринятой судебной доктриной в Англии и Уэльсе. [109] В то время дело Бонэма вызвало неоднозначную реакцию: король и лорд Элсмир были им глубоко недовольны. [110] Учёные девятнадцатого и двадцатого веков едва ли более благосклонны, называя это «глупой доктриной, якобы созданной во внесудебном порядке», [111] и «абортом». [112]
В Соединенных Штатах решение Coke встретило более позитивную реакцию. Во время юридических и общественных кампаний против приказов о помощи и Закона о гербовом сборе 1765 года дело Бонэма приводилось в качестве оправдания отмены закона. [113] В американском деле «Марбери против Мэдисона », которое формирует основу для осуществления судебного надзора в Соединенных Штатах в соответствии со статьей III Конституции , используются слова «недействительный» и «отвратительный», которые рассматриваются как прямая ссылка на кока-колу. . [114] Некоторые ученые, такие как Эдвард Сэмюэл Корвин , утверждали, что работа Кока-колы в деле Бонэма формирует основу судебного надзора и объявления законодательства неконституционным в Соединенных Штатах. [115] Гэри Л. Макдауэлл называет это «одним из самых устойчивых мифов американского конституционного права и теории, не говоря уже об истории», указывая, что ни разу во время Конституционного съезда дело Бонэма не упоминалось . [116]
_by_R_White.jpg/1280px-Portrait_of_Edward_Coke_(1669)_by_R_White.jpg)
25 октября 1613 года Кокс был переведен из Палаты по общим делам, где его сменил Хобарт , в суд королевской скамьи 25 октября 1613 года по совету Бэкона, предположительно потому, что Бэкон и король считали, что, если его переведут из суда, занимающегося защитой права народа тому, кто посвятит себя правам короля, «его способность причинять вред будет уменьшена». [117] С точки зрения Бэкона, Королевская скамья была гораздо более опасной позицией для человека, лояльного общему праву, а не монарху. [118] Первым заслуживающим внимания случаем Кока-Колы было дело Пичема , в котором он продиктовал, что написание проповеди пуританским священнослужителем Эдмундом Пичемом, в которой пропагандировался смерть короля – проповедь, которая никогда не читалась и не публиковалась – не может считаться государственной изменой. . Король не пожелал принять это решение и вместо этого отдал его под суд оппонентам Кока-колы на скамейке запасных, которые «неудивительно» признали его виновным, хотя ему сохранили жизнь. [119] Отказываясь признать свою вину, Пичема пытали на дыбе, [120] но «до пыток, между пытками и после пыток; от него ничего не удалось добиться». [121]
В 1616 году, через два года после дела Пичема , возникло дело о коммендамах . Коммендамский приказ был методом передачи церковной собственности, который Джеймс использовал в этом случае, чтобы позволить Ричарду Нилу сохранить свое епископство и связанные с ним доходы, не фактически выполняя свои обязанности. 25 апреля 1616 года суд, по предложению Кока-колы, постановил, что это действие было незаконным, написав королю, что «в случае, если к нам приходят какие-либо письма, противоречащие закону, мы ничего не делаем с помощью таких писем, но удостоверяем это Ваше Величество и отправляемся». вперед, чтобы исполнять закон, несмотря на то». [122] Джеймс созвал перед собой судей и в ярости разорвал письмо, сказав им: «Я хорошо знаю, что истинное и древнее общее право является самым благоприятным для королей из всех законов в мире, какому закону я подчиняюсь. советую вам, мои судьи, применить свои знания». В то время как все остальные судьи «поддались королевскому давлению и, бросившись на колени, молились о помиловании», Кокс защищал письмо и заявил, что «когда дело произойдет, я сделаю то, что должно делать судья». [123]
Это была последняя капля; По совету Бэкона , который давно завидовал кока-коле, Джеймс I отстранил кока-колу от участия в Тайном совете , запретил ему совершать поездки и 14 ноября уволил его с поста председателя королевской скамьи. Это было встречено глубоким негодованием в стране, которая считала действия короля вмешательством в правосудие. Сам Коук отреагировал на это погружением в глубокую депрессию. [124] Затем Джеймс I приказал Кока-коле потратить свое время на «истирание и опровержение таких новинок, ошибок и оскорбительных выдумок, которые рассеяны в его отчетах ». Бэкон, находившийся теперь в королевской милости, 3 марта 1617 года стал лордом-канцлером и учредил комиссию по чистке отчетов , а также использовал свои полномочия для расширения полномочий Высшей комиссии. [125] Поскольку Джеймс не смог объявить Coke некомпетентным, некоторые из того, что Хамфри Уильям Вулрич называет «красочными оправданиями», были выдвинуты для оправдания увольнения Coke; его обвинили в сокрытии 12 000 фунтов стерлингов, [126] произнесении «высоких слов презрения» в качестве судьи и объявлении себя главным судьей Англии. [127]
Находясь теперь в фаворе и без шансов вернуться в судебную систему, Coke был переизбран в парламент в качестве члена парламента, по иронии судьбы, по приказу короля, который ожидал, что Coke поддержит его усилия. Избранный в 1620 году, Кокс баллотировался от Лискирда в парламенте 1621 года, который был созван королем для увеличения доходов; другие темы обсуждения включали предполагаемый брак между принцем Уэльским и Марией Анной Испанской , а также возможную военную поддержку зятя короля, Фридриха V, курфюрста Палатина . [128] Кокс стал ведущим депутатом от оппозиции, наряду с Робертом Фелипсом , Томасом Вентвортом и Джоном Пимом , проводя кампанию против любого военного вмешательства и брака принца Уэльского и Марии Анны. [129] Его положение во главе оппозиции не было удивительным, учитывая его обширный опыт работы как в местных, так и в центральных органах власти, а также его способность авторитетно говорить по вопросам экономики, парламентских процедур и законодательства. [130] Впоследствии он был членом парламента от Ковентри (1624 г.), Норфолка (1625 г.) и Бакингемшира (1628 г.). [12]
В июне 1614 года Кембриджский университет единогласным голосованием избрал Кока- старшего стюарда , занимая почетную должность сразу после канцлера университета. Через Сесила (ранее верховного стюарда, а затем канцлера Кембриджа) компания Coca-Cola добилась для университета права направить двух своих представителей в парламент, что имело большую практическую пользу. [131] Будучи пылким кантабрийцем , Кокс имел привычку первым называть Кембридж, в том числе в парламенте. Когда ему напомнили, что приоритет принадлежит Оксфорду «по решению Палаты представителей», компания Coca-Cola настойчиво отдавала первенство Кембриджу. Тайный советник сэр Томас Эдмондес прервал его упреком. Сообщалось, что компания Coca-Cola посоветовала Эдмондесу не беспокоиться о первенстве Оксфорда или Кембриджа, учитывая, что он не посещал ни один из университетов. [132]
Компания Coca-Cola использовала свою роль в парламенте в качестве ведущего депутата от оппозиции для нападок на патенты — систему, которую он уже критиковал, будучи судьей. Исторически английское патентное право основывалось на обычаях и общем праве , а не на законе. Все началось с того, что Корона выдала патенты как форму экономической защиты для обеспечения высокого уровня промышленного производства. В качестве дара Короны не существовало никакого судебного надзора, надзора или рассмотрения, а также не было действующего закона о патентах. [133] Чтобы стимулировать экономику Англии, Эдуард II начал поощрять иностранных рабочих и изобретателей селиться в Англии, предлагая охранные грамоты, которые защищали их от политики гильдий при условии, что они будут обучать английских учеников и передавать свои знания. Письма не давали полной монополии; скорее они действовали как паспорта, позволяя иностранным рабочим приезжать в Англию и заниматься своей профессией. [134] Этот процесс продолжался в течение трех столетий, с формальными процедурами, изложенными в 1561 году, для выдачи патентных писем любой новой отрасли, допуская монополии. [135] Предоставление этих патентов было очень популярно среди монарха из-за возможности увеличения доходов; Ожидалось, что патентообладатель заплатит большую сумму за патент, и в отличие от повышения налогов (еще одного метода сбора денег Короны) любые общественные волнения в результате патента обычно были направлены против патентообладателя, а не против монарха. [136]
Со временем эта система становилась все более проблематичной; вместо временных монополий на отдельные импортируемые отрасли промышленности возникли долгосрочные монополии на более распространенные товары, включая соль и крахмал. Эти монополии привели к столкновению между Короной и Парламентом, в ходе которого в 1601 году было решено передать право управления патентами судам общего права; [137] В то же время Елизавета отменила ряд наиболее ограничительных и разрушительных монополий. [138] Даже несмотря на ряд судебных решений, критикующих и отменяющих такие монополии, Яков I, взяв трон, продолжал использовать патенты для создания монополий. Компания Coca-Cola использовала свое положение в парламенте для нападок на эти патенты, которые, по его словам, «теперь выросли, как головы гидр; они растут так же быстро, как их отрезают». [139] Компании Coke удалось создать Комитет по рассмотрению жалоб, орган под его председательством, который отменил большое количество монополий. За этим последовала волна протеста против патентной системы. 27 марта 1621 года Джеймс предложил Палате общин составить список из трех наиболее спорных патентов и удалить их, но к этому времени компания Coke уже готовила статут. [140] После принятия 12 мая он был отклонен Палатой лордов , но Статут о монополиях был наконец принят парламентом 25 мая 1624 года. [141]
В ответ на это, а также на создание Coke подкомитета по установлению свободы слова и обсуждению прав палаты общин Джеймс объявил, что «вы узурпируете нашу королевскую прерогативу и вмешиваетесь в дела, находящиеся далеко за пределами вашей досягаемости». Сначала он объявил перерыв в работе парламента, а затем запретил Палате общин обсуждать «государственные вопросы внутри страны и за рубежом». [142] Игнорируя этот запрет, парламент издал «Ремонстрацию королю» 11 декабря 1621 года, автором которой был Коук, в котором они вновь заявили о своих свободах и праве обсуждать государственные дела, заявив, что такие права являются «древним и несомненным правом первородства». и наследование подданных Англии». После дебатов его отправили Джеймсу, который его отклонил; Вместо этого палата общин решила внести его в Журнал палаты общин , что не требовало королевского разрешения. В присутствии парламента король в ответ вырвал оскорбительную страницу из журнала , заявив, что ее следует «стереть из всех воспоминаний и полностью уничтожить», а затем распустил парламент. [143] 27 декабря Кокс был заключен в тюрьму в лондонском Тауэре и освобожден девять месяцев спустя. [144]
Джеймс умер 27 марта 1625 года, и ему наследовал его сын, ставший Карлом I Английским . Кокс был назначен королем верховным шерифом Бакингемшира в 1625 году, что запретило ему заседать в парламенте до истечения его срока год спустя. [145] Следуя примеру своего отца, Чарльз привлекал кредиты без санкции парламента и заключал в тюрьму без суда тех, кто не платил. Судьи Суда по общим делам и Королевской скамьи объявили это незаконным, а главный судья сэр Ранульф Крю был уволен; при этом остальные судьи поддались давлению короля. [146] Все больше и больше людей отказывались платить, что привело к рассмотрению дела Дарнелла , в котором суды подтвердили, что «если не было указано причин для задержания... заключенный не мог быть освобожден, поскольку преступление, вероятно, было слишком опасным для публичного обсуждения». ". [147] Результатом этого стало то, что богатые землевладельцы отказались выплачивать ссуду, а доходы Короны упали ниже ожиданий Карла, что вынудило его созвать новый парламент в марте 1627 года. Из-за народного гнева на политику Карла многие депутаты были против него. включая Пима, Кока-колу и молодого Оливера Кромвеля . [148]
Затем было объявлено военное положение с продолжающимся тюремным заключением за невыплату принудительных кредитов и размещением солдат в домах частных лиц для запугивания населения – что привело к знаменитому заявлению Кока-колы о том, что «дом англичанина для него, как его замок". [149] Палата общин отреагировала на эти меры, настаивая на том, что Великая хартия вольностей , которая прямо запрещает тюремное заключение свободных людей без суда, все еще действительна. Затем компания Coke подготовила резолюции , которые позже привели к принятию Закона о хабеас корпус 1679 года . Они заявили, что Великая хартия вольностей все еще в силе и что, кроме того:
ни один свободный человек не может быть заключен в тюрьму или задержан каким-либо иным образом по приказу Короля, Тайного совета или любого другого лица, если только не будет предъявлена какая-либо законная причина... в приказе о хабеас корпус нельзя отказать, но он должен быть предоставлен каждый человек, который заключен или задержан в тюрьме или иным образом ограничен по приказу Короля, Тайного совета или любого другого человека... Любой свободный человек, заключенный таким образом или задержанный в тюрьме без указания причины, должен иметь право на освобождение под залог. [150]
Кроме того, ни один налог или ссуда не могли взиматься без разрешения парламента, и ни одно частное лицо не могло быть принуждено принять солдат в свой дом. Компания Coke, Джон Селден и остальные члены Комитета по рассмотрению жалоб представили резолюции Палате лордов, при этом компания Coke процитировала семь законов и 31 дело в поддержку своего аргумента. Он сказал лордам, что «заключение по закону — это гражданская смерть, [а] тюрьма без заранее установленного времени — это своего рода ад». [151] Лорды, поддерживавшие короля, не поколебались, и сам Чарльз в конечном итоге отклонил резолюции , настаивая на том, что палата общин ему доверяет. [152]
Компания Coca-Cola взяла на себя центральную роль в разработке и написании Петиции о праве. Продолжающаяся борьба по поводу военного положения и гражданских свобод, а также отказ от резолюций серьезно обеспокоили палату общин. Соответственно, Кокс убедил лордов встретиться с палатой общин в апреле 1628 года, чтобы обсудить петицию королю, подтверждающую права и свободы королевских подданных. Палата общин немедленно согласилась с этим, и после борьбы лорды согласились разрешить комитету под председательством Кока-колы подготовить проект окончательного документа. [153] Услышав об этом, король направил в парламент послание, запрещающее Палате общин обсуждать государственные вопросы. В результате дебатов некоторые депутаты не смогли выступить из-за опасений, что король угрожает им разрушением парламента. Coca-Cola, несмотря на страх в парламенте, встала и выступила, ссылаясь на исторические прецеденты, подтверждающие принцип, согласно которому члены палаты общин могут в парламенте говорить все, что пожелают – что теперь кодифицировано как парламентская привилегия . [154]
Петиция о правах была подтверждена палатой общин и отправлена лордам, которые одобрили ее 17 мая 1628 года; [155] Публикация документа была встречена кострами и звоном церковных колоколов по всей Англии. [156] Помимо изложения длинного списка законов, которые были нарушены, он провозглашал различные «права и свободы» свободных англичан, включая свободу от налогообложения без одобрения парламента, право хабеас корпус , запрет на расквартирование солдат. в домах без воли владельца и запрет на введение военного положения для гражданского населения. Позже он был принят в официальный закон Длинным парламентом в 1641 году и стал одним из трех конституционных документов английских гражданских свобод, наряду с Великой хартией вольностей и Биллем о правах 1689 года . [157]
_-_geograph.org.uk_-_1555092.jpg/1280px-St_Mary's_church_-_monument_to_Edward_Coke_(1624)_-_geograph.org.uk_-_1555092.jpg)
Когда в 1629 году парламент был распущен, Чарльз решил править без него, и Кокс удалился в свое поместье в Сток-Поджес , Бакингемшир , примерно в 20 милях к западу от Лондона, проводя время за исправлениями своих письменных работ. [158] Он не предпринял никаких попыток вернуться в политику, заявив, что «Петиция о праве» останется его «величайшим наследием»; его желание завершить свои сочинения в сочетании с преклонным возрастом также могло быть фактором. [159] Несмотря на свой возраст, Кока-кола все еще была в добром здравии и ежедневно занималась спортом. После несчастного случая, в котором на него упала лошадь, он отказался обращаться к врачам, заявив, что у него «болезнь, которую не могут вылечить ни лекарства Азии, ни золото Африки, ни все врачи Европы, - старость», и вместо этого предпочел остаться дома без медицинской помощи. Когда он был на смертном одре, Тайный совет приказал обыскать его дом и покои, изъяв 50 рукописей, которые позже были восстановлены; его воля была навсегда потеряна. [160]
Кокс умер 3 сентября 1634 года в возрасте 82 лет и месяц пролежал в своем доме в Годвике , чтобы друзья и родственники могли осмотреть тело. [161] Он всю жизнь оставался англиканцем [162] и был похоронен в церкви Святой Марии, Титтлшолл , Норфолк. Его могила покрыта мраморным памятником, на котором лежит его изображение в полном судейском облачении, окруженное восемью щитами, на которых держится его герб. [163] Латинская надпись на памятнике идентифицирует его как «Отца двенадцати детей и тринадцати книг». Вторая надпись на английском языке дает краткую хронику его жизни и заканчивается заявлением: «Его последние слова [были]: твое королевство придет, твое будет сделано. Научись, читатель, жить так, чтобы ты мог так умереть». . [164] Поместья Кокса перешли к его сыну Генри . [165]
.jpg/1280px-Bridget_Paston_(wife_of_Sir_Edward_Coke).jpg)
_-_Thomas_Coke_(1697%E2%80%931759),_1st_Earl_of_Leicester_-_355552_-_National_Trust.jpg/1280px-William_Aikman_(1682-1731)_-_Thomas_Coke_(1697%E2%80%931759),_1st_Earl_of_Leicester_-_355552_-_National_Trust.jpg)
13 августа 1582 года Кокс женился на Бриджит, дочери Джона Пастона, советника из Нориджа. [166] Пастон происходил из длинной семьи юристов и судей – его прадед, Уильям Пастон , был судьей Суда по общим делам . [166] Выросший неподалеку, Кокс знал эту семью и попросил руки Бриджит сразу после того, как ей исполнилось восемнадцать. В то время ему был тридцатиоднолетний адвокат с обширной практикой, и ее отец без колебаний принял его предложение. [167] Через шесть месяцев после свадьбы Джон Пастон умер, оставив дочери и зятю все свое состояние и нескольких клиентов. [167] Бриджит вела дневник, из которого следует, что она в основном вела домашнее хозяйство. Несмотря на это, она была независимой женщиной, [168] путешествовавшей без мужа и выступавшей помощницей Кока-колы. [169] Вулрич отметил Бриджит как «несравненную» женщину, которая имела «неоценимую ценность, ясно выраженную в восхвалениях, расточаемых в адрес ее персонажа». [170] Пара поселилась в поместье Хантингфилд , которое Кэтрин Дринкер Боуэн описала как «очаровательное, с легендой для каждой башенки… Великолепная галерея тянулась вдоль всего дома, Большой зал был построен вокруг шести массивных дубов, которые поддерживал крышу, пока они росли». [171]
У пары было десять детей – семь сыновей и три дочери. Сыновьями были Эдвард, Роберт, Артур, Джон, Генри, Клемент и Томас. Эдвард умер молодым, Роберт стал рыцарем-холостяком и женился на Теофиле, дочери Томаса Беркли , [172] Артур женился на Элизабет, наследнице сэра Джорджа Уолгрейва, Джон женился на Мериэл, дочери Энтони Уитли, в результате чего Холкэм Холл стал членом семьи Кока-колы, [173] Генри женился на Маргарет, дочери Ричарда Лавлейса, и унаследовал поместье в Холкхэме от своего брата Джона (у которого было семь дочерей, но не было сына), Клемент женился на Саре, наследнице Александра Редича, а Томас умер в младенчестве. [174] Дочерями были Элизабет, Энн и Бриджит. Элизабет умерла молодой, Энн вышла замуж за Ральфа Сэдлера , сына и наследника сэра Томаса Сэдлера , а Бриджит вышла замуж за Уильяма Скиннера, сына и наследника сэра Винсента Скиннера. [175] Потомками Кока-колы через Генри являются графы Лестера , в частности Кока-кола Норфолкская , землевладелец, член парламента и реформатор сельского хозяйства. [176] По иронии судьбы, учитывая юридическую оппозицию Кока-колы Джеймсу I, потомком Кока-колы и Джеймса является Сара, герцогиня Йоркская .
После смерти своей первой жены в 1598 году Кокс женился на Элизабет Хаттон , желанный брак из-за ее богатства; когда он узнал, что Бэкон тоже преследует ее руку, Кокс действовал со всей скоростью, чтобы завершить церемонию. Оно состоялось в частном доме в неподходящее время, а не в церкви между 8 и 12 часами утра; все вовлеченные стороны были привлечены к ответственности за нарушение церковного закона, и компании Coke пришлось просить о помиловании. [177] Говорят, что Кока-кола впервые предложила выдать Хаттона замуж за сэра Роберта Сесила , дядю Хаттона, на похоронах лорда Берли , покровителя Кока-колы; ему нужно было гарантировать, что он продолжит свое восхождение под руководством сына Берли, Сесила, и сделал это, женившись на члене семьи. Хаттон был на 26 лет моложе Кока-колы, вспыльчивый и красноречивый; Бойер написал, что «если она и Кока-кола несовместимы, то, по крайней мере, они хорошо подходят». [178] Их брак распался в 1604 году, и Хаттон стал грозным героем и занозой на глазу. [12] На его похоронах она заметила: «Мы никогда больше не увидим подобных ему, слава Богу».
В 1602 году он купил Минстер Ловелл , поместье 15-го века в Оксфордшире, которое ранее принадлежало семье Ловелл, прежде чем оно было конфисковано государством в 1485 году .
Кокс был похоронен рядом со своей первой женой, которую дочь Энн назвала его «первой и лучшей женой»; его вторая жена умерла в 1646 году. [180] У Кока было двое детей от второй жены, обе дочери: Элизабет и Фрэнсис Кокс, виконтесса Пурбек . Элизабет вышла замуж за сэра Мориса Беркли . Фрэнсис вышла замуж за Джона Вильерса, 1-го виконта Пурбека , но вскоре после этого оставила его ради своего любовника сэра Роберта Говарда , с которым она прожила много лет, к большому скандалу двора. [181]
По иронии судьбы, из многих детей Кока-колы последним в его последние годы жизни стал управлять его домом в Сток-Поджес и присматривать за ним, его младший ребенок, Фрэнсис Вильерс. [182] После увольнения Кока-колы с поста председателя Королевской скамьи, в попытке снискать расположение короля Джеймса и его фаворита, герцога Бекингема , Кока-кола разработала план выдать свою младшую дочь Фрэнсис замуж за немощного старшего брата Бекингема, сэра. Джон Вильерс. Если передать брачный платеж в размере 10 000 фунтов стерлингов и другое имущество сэру Джону Вильерсу, контроль над средствами перейдет в руки Бэкингема. Это уменьшит давление на короля, требующего предоставить средства своему фавориту. Сэр Джон Вильерс был неподходящей парой для такой красивой и яркой личности, как Фрэнсис Кок. Фрэнсис и ее мать, леди Хаттон, были полны решимости выступить против брака. Леди Хаттон в поддельном письме утверждала, что Фрэнсис была обещана Генри де Веру, 18-му графу Оксфорду , но уловка не увенчалась успехом. Чтобы еще больше помешать попытке Кока-колы, Фрэнсис и ее мать, леди Хаттон, сбежали и спрятались в доме сэра Эдмунда Витипола. Обыскав множество объектов недвижимости, Coke в конце концов нашла их там. С группой из десяти вассалов, включая его сына Клема, группа ворвалась в парадную дверь дома сэра Уитипола, используя тяжелый кусок дерева, и обнаружила Фрэнсис и леди Хаттон наверху. Разбирая их, сэр Эдвард приказал дочери: «Ты поедешь со мной домой в Сток». Фрэнсис посадили на лошадь вместе со своим сводным братом Клемом, и они помчались прочь, преследуя леди Хаттон и членов ее семьи. Однако грязная дорога помешала леди Хаттон спасти свою дочь. После неудавшейся петиции к королю леди Хаттон через своего друга (и заклятого врага кока-колы) сэра Фрэнсиса Бэкона, в которой приданое Фрэнсис сыграло важную роль в получении разрешения короля на продолжение брака, как было запланировано отцом невесты, Фрэнсис выдали замуж за Вильерса против ее воли. Тем не менее, несмотря на эту трагическую травму отношений между отцом и дочерью, Коук и его дочь в конце концов помирились. Последние годы Кока-колы, когда Фрэнсис преданно была рядом с ним, были очень счастливыми и мирными для них обоих. [183]
Coke наиболее известен своими письменными работами — тринадцатью томами юридических отчетов и четырехтомными «Институтами законодательства Англии» . Джон Маршалл Гест, писавший в Йельском юридическом журнале в начале двадцатого века, отмечал, что «есть несколько принципов общего права, которые можно изучать без изучения институтов и отчетов компании Coca-Cola , которые суммировали юридические знания его времени». «, хотя «студента отпугивает слишком распространенное оскорбление характера Кока-колы и общая критика его сочинений как сухих, раздражительных, многословных и педантичных». [184] Джон Кэмпбелл в «Жизнеописаниях главных судей Англии » сказал, что «Его рассуждения... ограничены; [он имел] полное презрение к методу и стилю в своих сочинениях», [185] и говорит, что Отчеты Coke были «пропитаны причудливостью и педантичностью». [186] Гест, отмечая эту критику, указывает, что:
Кока-кола, как и любой человек, обязательно была продуктом эпохи, в которой он жил. Его недостатки были недостатками его времени, а его превосходительства — недостатками всех времен. Он был рассеян; он любил метафоры, литературные придирки и словесные зазнайства; то же самое делал Бэкон и Шекспир. Так поступали все писатели того времени. Они были творческими, а не критическими. Но Коук как писатель-юрист по значимости и заслугам превосходил своих предшественников, по крайней мере, если не считать Брактона, так же, как писатели елизаветинской эпохи в целом превосходили тех, кому они пришли на смену, и поскольку великие елизаветинцы установили стандарты нашего английского языка, поэтому Coca-Cola установила общее право на его прочной основе. Современный юрист, который ругает кока-колу и свои статьи, кажется таким же неблагодарным, как человек, который взбирается на высокую стену с помощью крепких плеч другого, а затем дает своему другу прощальный пинок в лицо, когда тот делает последний прыжок. [187]
Его юридические отчеты , известные как «Отчеты кока-колы» , представляли собой архив судебных решений по делам, которые он посещал, в которых он участвовал или о которых он был проинформирован. Они начались с заметок, которые он сделал, будучи студентом юридического факультета зимой 1572 года, с полным отчетом о делах за октябрь 1579 года. [ 188] Первоначально отчеты были записаны в семи тетрадях, четыре из которых утеряны; Первый блокнот содержит не только отчеты по законам, но и черновой вариант первых Институтов законодательства Англии компании Coca-Cola . [189] Компания Coke начала сообщать о делах традиционным способом, копируя и повторяя дела, обнаруженные в более ранних юридических отчетах, таких как дела Эдмунда Плаудена . После того, как его призвали в коллегию адвокатов в 1578 году, он начал посещать судебные дела в Вестминстер-холле и вскоре привлек внимание судебных чиновников - во многих ранних отчетах отмечалось, что ему рассказал об этом «старый Плауден» или «Рэй Си- Джей ». Оригинальные отчеты хранились в основном в хронологическом порядке, перемежаясь личными записками, некрологами и заметками о судебной практике. [190] Они не совсем хронологические; За свою карьеру Кокс обратил внимание на более ранние случаи, которые привлекли его внимание. Они были записаны с указанием списка заявлений о признании вины и года, в котором Coke их записала, но в более поздних выпусках не было ссылки на список заявлений о признании вины, что привело к неточностям. [191]
Отчеты получили значительное академическое признание ; в журнале Cornell Law Quarterly Теодор Плакнетт описывает их как произведения «несравненного богатства», оказавшие «глубокое влияние на литературу и, по сути, на суть английского права». [192] Джон Бейкер охарактеризовал их как «возможно, самую влиятельную серию названных отчетов», [5] и даже Фрэнсис Бэкон , конкурент Coke, хвалил их, говоря: «Если бы не отчеты сэра Эдварда Кока ( в которых, хотя они и могут содержать ошибки и некоторые императивные и внесудебные постановления больше, чем это оправдано, тем не менее они содержат бесконечно хорошие решения и постановления по делам), ибо закон к тому времени был почти подобен кораблю без балласта; современного опыта бегут от тех, кого судили и правили в прежние времена». [193]
Несмотря на то, что отчеты Кока-колы были предоставлены взаймы друзьям и семье и, следовательно, имели незначительное публичное распространение, они никогда официально не использовались при его жизни. В 1600 году были опубликованы отдельные дела, содержащие наиболее известные из его решений и заявлений, а второй том 1602 года носил более хронологический характер. [194] Третья часть, опубликованная в том же году, также была хронологической, а четвертая, опубликованная в 1604 году, была организована по темам. Пятая часть, опубликованная в 1605 году, устроена аналогично шестой, опубликованной в 1607 году. [195] Еще пять томов были опубликованы до 1615 года, но Кокс умер, не успев опубликовать экземпляр в одном переплете. Никаких следов черновика рукописи обнаружено не было. [196]
Некоторые ученые подвергли сомнению точность Отчетов . Знаменитый «Дело о прокламациях» Кока-колы и его речь там впервые были доведены до сведения общественности благодаря включению их в том 12 его « Отчетов » , а Роланд Г. Ашер в статье в « English Historical Review» отмечает, что «Некоторые рукописи в Хэтфилд-Хаусе и в другом месте, похоже, вызывают некоторые сомнения в этом знаменитом описании знаменитого интервью». [197] Одной из причин возможных неточностей в последующих томах Докладов является то, что они были опубликованы посмертно. В июле 1634 года чиновники, действовавшие по приказу короля, конфисковали документы Кока-колы, но ходатайство 1641 года в Палате общин вернуло сохранившиеся документы старшему сыну Кока-колы. Двенадцатый и тринадцатый тома отчетов были основаны на фрагментах заметок возрастом несколько десятилетий, а не на оригинальной рукописи Кока-колы. [198]
Другой основной работой Кока-колы были « Институты английских законов» , четырехтомный трактат, названный его «шедевром». Первый том, «Комментарий к Литтлтону» , известный как «Кока-кола о Литтлтоне », был опубликован в 1628 году . [199] Это якобы комментарий к «Трактату о владениях » сэра Томаса Литтлтона , но на самом деле он охватывал многие области права его времени. Остальные три тома были опубликованы после его смерти и охватывали 39 важных конституционных законов (начиная с Великой хартии вольностей ), законов, касающихся уголовного права, а также конституционного и административного права соответственно. [200] В то время как отчеты были предназначены для объяснения законов в хронологическом порядке, цель Coke заключалась в том, чтобы предоставить учебник английского языка для студентов, изучающих право в Судебных Иннах . Это послужило альтернативой лекциям по римскому праву в университетах, основанным на латыни; [201] По словам Боуэна, это было «двойное видение: институты как авторитет, отчеты как иллюстрация из реальной практики». [202]
Первая часть, « Комментарий к Литтлтону », несомненно, была самой знаменитой; копии были экспортированы в Соединенные Штаты в начале колониальной эпохи. Работа была впервые напечатана в американском издании в 1812 году, к этому моменту английская версия уже была в шестнадцатом издании и была прокомментирована различными более поздними юридическими авторитетами. [203] Как и в случае с « Отчетами» , «Институты кока-колы» стали стандартным учебником в Соединенных Штатах и были записаны в юридических библиотеках Гарвардского колледжа в 1723 году и Университета Брауна в 1770 году; Джон Джей , Джон Адамс , Теофил Парсонс и Томас Джефферсон находились под его влиянием. [204] Джон Ратледж позже написал, что « Институты кока-колы, похоже, являются почти основой нашего закона», в то время как Джефферсон заявил, что «более здравомыслящий виг никогда не писал более глубоких знаний в области ортодоксальной доктрины британских свобод». [205] «Третий институт» был описан как «первое действительно адекватное обсуждение государственной измены, работа, которая во многом позволила предложить средство гуманизированного общего права для устранения несправедливости судебных процедур». [4]
У работы были свои недоброжелатели: некоторые писатели критиковали ее за «отвратительный педантизм» и «властные утверждения», а также за неправильные цитаты из работ, которые позже были дискредитированы. [206] Имеются и фактические неточности; Кеньон Хомфрей в « Журнале церковного права» отмечает, что, несмотря на то, что его считали высшим юридическим авторитетом в вопросе посвящения, который Коук освещал в третьем томе «Институтов» , он не предложил никакой юридической поддержки своему мнению и игнорировал те части прецедентного права, которые отверг его интерпретацию. [207]
Юриспруденция Coke сосредоточена на иерархии судей, монарха и парламента при принятии законов. Кокс утверждал, что судьи общего права наиболее подходят для принятия законов, за ними следует парламент, и что монарх обязан следовать любым правовым правилам. Этот принцип был оправдан идеей о том, что судья благодаря своей профессиональной подготовке усвоил то, что политический историк и теоретик Алан Кромарти называл «бесконечной мудростью», то, что простые политики или непрофессионалы не могли понять из-за сложности закона. . [208] Комментарий Кока-Колы к Литтлтону был истолкован как намеренно тупой, поскольку его цель состояла в том, чтобы написать то, что Кромарти назвал «своего рода антиучебником, работой, сама форма которой отрицала возможность организации юридических знаний. Первоначальное издание не могло быть используется в справочных целях, поскольку компания Coca-Cola опубликовала ее без указателя... Это книга, которую нужно «читать» и жить с ней, а не с ней консультироваться, памятник бесполезности просто письменных знаний, если они не усвоены обученным профессиональный ум». [209] Эта теория о том, что судьи являются естественными арбитрами закона, известна как «обращение к разуму», причем «разум» относится не к рациональности, а к методу и логике, используемым судьями при поддержании и отмене законов. [210] Позиция Кока-колы означала, что уверенность в законе и интеллектуальная красота были способом увидеть, является ли закон справедливым и правильным, и что система права в конечном итоге может стать достаточно сложной, чтобы быть предсказуемой. [211]
Джон Селден также считал, что общее право является собственным правом Англии. Он утверждал, что это не обязательно означает, что судебное усмотрение может изменить его, и что правильное не обязательно равно идеальному. Закон был не чем иным, как контрактом, заключенным английским народом; это известно как «обращение к контракту». [212] Томас Гоббс и Фрэнсис Бэкон выступили против теории кока-колы. Они были сторонниками естественного права , созданного властью короля, а не каким-либо отдельным судьей. Гоббс считал, что у юристов нет уникальных навыков и что закон можно понять не через «разум» Кока-колы (метод, используемый юристами), а через понимание инструкций короля. Хотя судьи действительно издавали законы, они были действительны только потому, что были «молчаливо подтверждены (поскольку не были отвергнуты) [королем]». [213]
Вызов компании Coke церковным судам и их присяга ex officio рассматривается как источник права на молчание . Своим решением о том, что суды общего права могут издавать запретительные судебные запреты на такие присяги, а также аргументами о том, что такие присяги противоречат общему праву (как указано в его « Отчетах и институтах »), Кокс «нанес решающий удар по присяге ex officio и Верховная комиссия». [214] Случай с Джоном Лилберном позже подтвердил, что не только такая клятва была недействительной, но и что существовало право хранить молчание, исходя из решений Кока-колы, пришедших к такому выводу. [215] На суде над сэром Роджером Кейсментом по обвинению в государственной измене в 1916 году утверждение Кока-колы о том, что измена определяется как «оказание помощи и утешение врагам короля внутри королевства или за его пределами», стало решающим фактором в признании его виновным. [216] Его работа в деле Слэйда привела к появлению современного договорного права, [217] а его действия в деле «Прокламации» и других судебных процессах, которые привели к его возможному увольнению, в некоторой степени способствовали обеспечению независимости судебной власти. [218] Статут о монополиях , основу которого заложил Кока-кола и который был составлен им, считается одним из первых шагов к возможной гражданской войне в Англии , [219] а также «одной из вех в переходном периоде». экономики [Англии] от феодальной к капиталистической». [220] Юридическая заповедь о том, что никто не может войти в дом без приглашения, была принята в качестве общего права в Институтах Кока-колы . «Ибо дом человека — его крепость, et domus sua cuique est tutissimum refugium [и дом каждого человека — его самое безопасное убежище]». Отсюда и произошло знаменитое изречение : «Дом англичанина — его крепость». [221]
Компания Coca-Cola пользовалась особым влиянием в Соединенных Штатах как до, так и после американской войны за независимость . Во время юридических и общественных кампаний против приказов о помощи и Закона о гербовых марках 1765 года дело Бонэма приводилось в качестве оправдания аннулирования закона, [113] а в деле о подоходном налоге 1895 года Джозеф Ходжес Чоут использовал аргумент Кока-колы о том, что налог на доход от собственности представляет собой налог на саму собственность, чтобы Верховный суд Соединенных Штатов объявил Закон о тарифах Вильсона-Гормана неконституционным. Это решение в конечном итоге привело к принятию Шестнадцатой поправки . [222] Доктрина замка берет свое начало из заявления Кока-колы в Третьих институтах о том, что «Дом человека — это его замок, ибо где он может быть в безопасности, если не в своем доме?», [223] которое также глубоко повлияло на Четвертую поправку к Конституции. Конституция Соединенных Штатов ; [224] Третья поправка , с другой стороны, возникла под влиянием Петиции о праве. [225] Кока-кола также оказала сильное влияние и наставника Роджера Уильямса , английского теолога, который основал колонию Род-Айленд в Северной Америке и был одним из первых сторонников доктрины разделения церкви и государства . [226]
Было отмечено, что Coca-Cola получает огромное удовольствие от юриспруденции и усердно трудится над ней, но больше ничего не получает. Он хорошо разбирался в латинской классике и имел значительное поместье, но закон был его главной заботой. Фрэнсис Бэкон, его главный конкурент, был известен как философ и ученый, но компания Coca-Cola не интересовалась такими предметами. Примечательно, что, получив копию Novum Organum от Бэкона, Кока написала в ней ребяческие оскорбления. [227]
Стиль и отношение Кока-Колы как адвоката хорошо задокументированы. Даже при жизни его считали величайшим юристом своего времени как по репутации, так и по денежному успеху. Он был красноречив, эффективен, напорист, а иногда и властен. Его самые известные аргументы можно прочитать в «Полных государственных судебных процессах», том I и II. Большинство ранних юристов не отличались красноречием: Томас Элиот писал, что «[им] не хватало красноречия и произношения, двух основных частей риторики», [228] а Роджер Ашам говорил, что «они добиваются лучших результатов, когда кричат громче всех» , описывая судебное дело, в котором адвокат «ревел как бык». [229] В суде компания Coke оскорбляла стороны, проявляла неуважение к судьям и была «грубой, буйной, властной»; однажды соперник написал ему, что «в своих мольбах ты имел обыкновение оскорблять страдания и горько ругать людей, которые нажили тебе много врагов». [230] Кокс был педантичен и техничен, что позволило ему выиграть множество дел в качестве адвоката, но когда он стал генеральным прокурором, «он проявил те же качества, но в менее приятной форме… Он был полон решимости добиться осуждения любыми способами». в его власти». [231]
Фрэнсис Уотт, пишущий в журнале Juridical Review , описывает это как самую сильную характеристику Кока-колы как юриста: он был человеком, который «однажды подняв какую-то точку зрения или включившись в дело, верит в нее всем своим сердцем и душой, в то время как все время сознавая свою слабость, а также готов прибегнуть к любому средству, чтобы поддержать ее». [232] Писатели изо всех сил пытались совместить его достижения в качестве судьи, связанные с отказом от исполнительной власти и прав человека, с его пребыванием на посту генерального прокурора, при этом Джеральд П. Боде отмечал, что его ранняя карьера в качестве государственного обвинителя была периодом «высокомерия». и жестокость». [233]
Кокс заработал состояние на покупке поместий с неясными правами собственности со скидкой, после чего, благодаря своему знанию тонкостей законодательства о собственности, он перевел права собственности на приобретенную собственность в свою пользу. Примерно в 1615 году его накопленные приобретения недвижимости привлекли внимание правительства. Джеймс I утверждал, что у Coca-Cola «уже было столько земли, сколько должно было владеть подданному». История гласит, что компания Coke запросила у короля разрешение просто «прибавить еще один акр» к его владениям и после одобрения приступила к покупке прекрасного поместья Castle Acre Priory в Норфолке, одного из самых дорогих «акров» в стране. [234]
Последними словами Кока-колы были: «Да придёт королевство твое, да будет готово». [235]
_-_20131124.jpg/1280px-Edward_Coke,_The_Fourth_Part_of_the_Institutes_of_the_Laws_of_England_(2nd_ed,_1648,_frontispiece_and_title_page)_-_20131124.jpg)
