Владимир Владимирович Набоков [б] (русский: Владимир Владимирович Набоков [vlɐˈdʲimʲɪr vlɐˈdʲimʲɪrəvʲɪtɕ nɐˈbokəf] ; 22 апреля [OS10 апреля] 1899[a] – 2 июля 1977), также известный подпсевдонимом Владимир Сирин(Владимир Сирин), былрусско-американским романистом, поэтом, переводчиком иэнтомологом. Родившийся вРоссийской империив 1899 году, Набоков написал свои первые девять романов на русском языке (1926–1938), живя вБерлине, где он познакомилсясо своей женой. Он добился международного признания и известности после переезда в Соединенные Штаты, где он начал писать на английском языке. Набоков стал гражданином США в 1945 году и жил в основном наВосточном побережьепрежде чем вернуться в Европу в 1961 году, где он поселился вМонтрё, Швейцария.
С 1948 по 1959 год Набоков был профессором русской литературы в Корнеллском университете . [6] Его роман 1955 года «Лолита» занял четвертое место в списке 100 лучших романов XX века по версии Modern Library в 2007 году и считается одним из величайших произведений литературы XX века. [7] «Бледный огонь » Набокова , опубликованный в 1962 году, занял 53-е место в том же списке. Его мемуары « Говори, память» , опубликованные в 1951 году, считаются одними из величайших документальных произведений XX века, занимая восьмое место в рейтинге произведений XX века по версии Random House . [8] Набоков был семикратным финалистом Национальной книжной премии за художественную литературу . Он также был экспертом -лепидоптерологом и составителем шахматных задач .
Набоков родился 22 апреля 1899 года (10 апреля 1899 года по старому стилю ) в Санкт-Петербурге [a] в богатой и знатной семье русского дворянства . Его семья вела свои корни от татарского князя XIV века Набока Мурзы , который поступил на службу к царям, и от которого произошла его фамилия. [9] [10] : 16 [11] Его отцом был Владимир Дмитриевич Набоков , либеральный юрист, государственный деятель и журналист, а его матерью была наследница Елена Ивановна, урожденная Рукавишникова, внучка миллионера -владельца золотых приисков . Его отец был лидером дореволюционной либеральной Конституционно-демократической партии и написал множество книг и статей об уголовном праве и политике. [12] Среди его двоюродных братьев был композитор Николай Набоков . Его дед по отцовской линии, Дмитрий Набоков, был министром юстиции России во время правления Александра II . Его бабушкой по отцовской линии была балтийская немка баронесса Мария фон Корфф. По линии отца он был потомком композитора Карла Генриха Грауна . [13]
Владимир был старшим и любимым ребенком в семье. У него было четверо младших братьев и сестер: Сергей , Ольга, Елена и Кирилл. Сергей был убит в нацистском концентрационном лагере в 1945 году после того, как публично осудил режим Гитлера. Писательница Айн Рэнд вспоминала Ольгу (ее близкую подругу по гимназии Стоюниной) как сторонницу конституционной монархии, которая первой пробудила интерес Рэнд к политике. [14] [15] Елена, которая в последующие годы стала любимой сестрой Владимира, опубликовала свою переписку с ним в 1985 году. Она была важным источником для биографов Набокова.
Набоков провел свое детство и юность в Санкт-Петербурге и в загородном поместье Выра около Сиверской , к югу от города. Его детство, которое он называл «идеальным» и «космополитичным», было примечательно во многих отношениях. В их семье говорили на русском, английском и французском языках, и Набоков был трехъязычным с раннего возраста. Он рассказывал, что первой английской книгой, которую ему прочитала мать, была «Непонятая » Флоренс Монтгомери . К большому разочарованию своего патриотически настроенного отца, Набоков мог читать и писать по-английски раньше, чем по-русски. В своих мемуарах « Говори, память » [16] Набоков вспоминает многочисленные подробности своего привилегированного детства. Его способность вспоминать свое прошлое в ярких подробностях была для него благом во время его постоянного изгнания, обеспечивая тему, которая проходит от его первой книги « Мэри» до более поздних произведений, таких как «Ада или жар: семейная хроника» . Хотя семья была номинально православной , в ней было мало религиозного рвения. Владимира не заставляли посещать церковь после того, как он потерял к ней интерес.
В 1916 году Набоков унаследовал имение Рождествено , рядом с Вырой, от своего дяди Василия Ивановича Рукавишникова («Дядя Рука» в «Говори, память »). Он потерял его во время Октябрьской революции год спустя; это был единственный дом, которым он когда-либо владел. [ необходима цитата ]
Юность Набокова была периодом, когда он предпринял свои первые серьезные литературные начинания. В 1916 году он опубликовал свою первую книгу « Стихи » — сборник из 68 русских стихотворений. В то время он учился в Тенишевской школе в Санкт-Петербурге, где его учитель литературы Владимир Васильевич Гиппиус раскритиковал его литературные достижения. Через некоторое время после публикации « Стихов » Зинаида Гиппиус , известная поэтесса и двоюродная сестра его учителя, сказала отцу Набокова на одном светском мероприятии: «Пожалуйста, передайте вашему сыну, что он никогда не будет писателем». [17]
После Февральской революции 1917 года отец Набокова стал секретарем Временного правительства России в Санкт-Петербурге .
После Октябрьской революции семья бежала из города в Крым, поначалу не ожидая, что будет долго. Они жили в имении друга и в сентябре 1918 года переехали в Ливадию , в то время находившуюся под властью сепаратистского Крымского краевого правительства , в котором отец Набокова стал министром юстиции.
После вывода немецкой армии в ноябре 1918 года и поражения Белой армии в начале 1919 года Набоковы отправились в изгнание в Западную Европу вместе с другими русскими беженцами. Они ненадолго обосновались в Англии, где Набоков поступил в Кембриджский университет , один из самых престижных университетов мира, где он учился в Тринити-колледже и изучал зоологию , а позднее славянские и романские языки . Его результаты экзаменов по первой части экзамена Tripos , сданного в конце второго года обучения, были звездным первым . Он сдавал вторую часть экзамена на четвертом курсе сразу после смерти отца и боялся, что может провалить его. Но его экзамен был оценен как второсортный . Его итоговый результат экзамена также был оценен как второсортный, и в 1922 году ему была присвоена степень бакалавра . Позже Набоков использовал свой кембриджский опыт, чтобы написать несколько произведений, включая романы «Слава» и «Истинная жизнь Себастьяна Найта» .
В Кембридже, как писал один журналист в 2014 году, «гербы на окнах его комнаты защищали его от холода и меланхолии из-за недавней потери своей страны. Именно в этом городе, в минуты одиночества, в сопровождении « Короля Лира» , «Смерти Артура» , «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» или «Улисса» , Набоков принял твердое решение стать русским писателем». [18]
В 1920 году семья Набоковых переехала в Берлин, где его отец основал эмигрантскую газету « Руль ». Набоков последовал за ними в Берлин два года спустя, после окончания учёбы в Кембридже.
В марте 1922 года русские монархисты Петр Шабельский-Борк и Сергей Таборицкий застрелили отца Набокова в Берлине, когда он прикрывал их цель, Павла Милюкова , лидера Конституционно-демократической партии в изгнании. Вскоре после смерти отца мать и сестра Набокова переехали в Прагу. Набоков неоднократно ссылался на смерть отца в своих произведениях. В одной из интерпретаций его романа « Бледный огонь » убийца убивает поэта Джона Шейда, когда его целью становится беглый европейский монарх.
Набоков остался в Берлине, где он стал признанным поэтом и писателем на русском языке в эмигрантской общине; он публиковался под псевдонимом В. Сирин (отсылка к сказочной птице из русского фольклора). Чтобы пополнить свой скудный доход от писательства, он преподавал языки и давал уроки тенниса и бокса. [19] Дитер Э. Циммер написал о 15 берлинских годах Набокова: «он так и не полюбил Берлин, а в конце концов сильно его невзлюбил. Он жил в оживленной русской общине Берлина, которая была более или менее самодостаточной, оставаясь там после того, как она распалась, потому что ему больше некуда было идти. Он плохо знал немецкий язык. Он знал мало немцев, за исключением хозяек квартир, владельцев магазинов и иммиграционных чиновников в полицейском управлении». [20]
В 1922 году Набоков обручился со Светланой Зиверт, но она разорвала помолвку в начале 1923 года, когда ее родители забеспокоились, сможет ли он ее обеспечить. [21] В мае 1923 года на благотворительном балу в Берлине он познакомился с Верой Евсеевной Слоним , русско-еврейской женщиной. [19] Они поженились в апреле 1925 года. [19] Их единственный ребенок, Дмитрий , родился в 1934 году.
В 1936 году Вера потеряла работу из-за усиливающейся антисемитской обстановки; Сергей Таборицкий был назначен заместителем руководителя Русского эмигрантского бюро в Германии; и Набоков начал искать работу в англоязычном мире.
В 1937 году Набоков уехал из Германии во Францию, где у него был короткий роман с Ириной Гваданини, также русской эмигранткой. Его семья последовала за ним во Францию, сделав по пути свой последний визит в Прагу , затем провел время в Каннах , Ментоне , Кап-д'Антибе и Фрежюсе , окончательно обосновавшись в Париже. В этом городе также была русская эмигрантская община.
В 1939 году в Париже Набоков написал 55-страничную повесть « Чародей» , свое последнее произведение русской прозы. [22] Позже он назвал ее «первым маленьким проблеском Лолиты ». [23]
В мае 1940 года Набоковы бежали от наступающих немецких войск, добравшись до США на пароходе SS Champlain . Брат Набокова Сергей не покинул Францию и умер в концентрационном лагере Нойенгамме 9 января 1945 года. [24]
Набоковы поселились в Манхэттене , и Владимир начал работать энтомологом в Американском музее естественной истории . [25]
Набоков присоединился к штату колледжа Уэллсли в 1941 году в качестве штатного преподавателя сравнительного литературоведения . Должность, созданная специально для него, обеспечивала доход и свободное время для творческого письма и занятий лепидоптерией . Набокова помнят как основателя русского отделения Уэллсли. Набоковы проживали в Уэллсли, штат Массачусетс , в течение 1941–42 учебного года. В сентябре 1942 года они переехали в близлежащий Кембридж , где жили до июня 1948 года. После лекционного тура по Соединенным Штатам Набоков вернулся в Уэллсли на 1944–45 учебный год в качестве преподавателя русского языка. В 1945 году он стал натурализованным гражданином Соединенных Штатов. В течение семестра 1947–48 годов он работал в качестве единоличного русского отделения Уэллсли, предлагая курсы русского языка и литературы. Его занятия были популярны, как из-за его уникального стиля преподавания, так и из-за военного интереса ко всему русскому. [ необходима цитата ] В то же время он был фактическим куратором лепидоптерий в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета . [ 26]
После одобрения Морриса Бишопа Набоков покинул Уэллсли в 1948 году, чтобы преподавать русскую и европейскую литературу в Корнеллском университете , где он преподавал до 1959 года. Среди его учеников в Корнелле была будущая судья Верховного суда США Рут Бейдер Гинзбург , которая позже считала Набокова оказавшим большое влияние на ее становление как писателя. [27]
Набоков написал «Лолиту» , путешествуя по западным США за коллекцией бабочек, которые он совершал каждое лето. Вера была «секретарем, машинисткой, редактором, корректором, переводчиком и библиографом; его агентом, управляющим, юридическим консультантом и шофером; его научным сотрудником, ассистентом преподавателя и профессорским дублером»; когда Набоков попытался сжечь незаконченные черновики « Лолиты» , Вера остановила его. Он назвал ее самой веселой женщиной, которую он когда-либо знал. [19] [28] [29]
В июне 1953 года Набоков и его семья отправились в Эшленд, штат Орегон . Там он закончил «Лолиту» и начал писать роман «Пнин» . Он бродил по близлежащим горам в поисках бабочек и написал стихотворение под названием « Строки, написанные в Орегоне» . 1 октября 1953 года он и его семья вернулись в Итаку, где позже он обучал молодого писателя Томаса Пинчона . [30]
После большого финансового успеха «Лолиты» Набоков вернулся в Европу и посвятил себя писательству. В 1961 году он и Вера переехали в отель Montreux Palace в Монтрё , Швейцария, где он оставался до конца своей жизни. [31] Из своих апартаментов на шестом этаже он вел свои дела и отправлялся в туры в Альпы, на Корсику и Сицилию, чтобы поохотиться на бабочек.
Набоков умер от бронхита 2 июля 1977 года в Монтрё. [32] [33] Его останки были кремированы и захоронены на кладбище Кларанс в Монтрё. [34] : xxix–l
На момент своей смерти он работал над романом под названием «Оригинал Лауры» . Вера и Дмитрий, которым было поручено литературное исполнение Набокова , [19] проигнорировали просьбу Набокова сжечь незаконченную рукопись и опубликовали ее в 2009 году . [35] [36] [37]
Набоков известен как один из ведущих стилистов прозы 20-го века; его первые произведения были на русском языке, но наибольшей известности он добился с романами, которые он написал на английском языке. Как трехъязычного (также писавшего на французском, см. Mademoiselle O ) мастера, его сравнивали с Джозефом Конрадом , но Набокову не нравилось и сравнение, и работа Конрада. Он сетовал критику Эдмунду Уилсону : «Я слишком стар, чтобы меняться Конрадически», — что Джон Апдайк позже назвал «само по себе шуткой гения». Этот сетование прозвучало в 1941 году, когда Набоков был учеником-американцем менее года. [38] : 50 [39] Позже, в письме Уилсону от ноября 1950 года, Набоков дает солидную, некомическую оценку: «Конрад знал, как обращаться с готовым английским лучше меня; но я лучше знаю другой вид. Он никогда не опускается до глубин моих солецизмов , но и не достигает моих вербальных вершин». [38] : 282 Набоков перевел многие из своих ранних произведений на английский язык, иногда в сотрудничестве со своим сыном Дмитрием. Его трехъязычное воспитание оказало глубокое влияние на его искусство. [ необходима цитата ]
Набоков сам перевел на русский язык две книги, которые он изначально написал на английском, Conclusive Evidence и Lolita . «Перевод» Conclusive Evidence был сделан, потому что Набоков считал, что английская версия была несовершенной. Написав книгу, он отметил, что ему нужно перевести собственные воспоминания на английский язык и потратить время на объяснение вещей, которые хорошо известны в России; он решил переписать книгу на своем родном языке, прежде чем сделать окончательную версию, Speak, Memory (Набоков сначала хотел назвать ее «Speak, Mnemosyne »). О переводе «Лолиты » Набоков пишет: «Я представлял себе, что в каком-то далеком будущем кто-то может создать русскую версию « Лолиты» . Я направил свой внутренний телескоп на эту конкретную точку в далеком будущем и увидел, что каждый абзац, испещренный подводными камнями, может стать объектом ужасного неправильного перевода. В руках вредного труженика русская версия « Лолиты» была бы совершенно испорчена и испорчена вульгарными парафразами или грубыми ошибками. Поэтому я решил перевести ее сам». [40]
Набоков был сторонником индивидуализма и отвергал концепции и идеологии, которые ограничивали индивидуальную свободу и самовыражение, такие как тоталитаризм в его различных формах, а также психоанализ Зигмунда Фрейда . [ 34] : 412ff Пошлость , или, как он ее перефразировал, пошлость , презирается и часто высмеивается в его работах. [34] : 628ff
Творческий процесс Набокова включал написание разделов текста на сотнях карточек , которые он расширял до абзацев и глав и перестраивал, формируя структуру своих романов, — процесс, который впоследствии переняли многие сценаристы. [31]
Набоков публиковался под псевдонимом Владимир Сирин в 1920-х — 1940-х годах, иногда чтобы скрыть свою личность от критиков. [41] Он также появляется в эпизодических ролях в некоторых своих романах, например, персонаж Вивиан Даркблум (анаграмма имени «Владимир Набоков»), который появляется как в «Лолите» , так и в «Аде, или Ардоре» , и персонаж Блавдак Виномори (еще одна анаграмма имени Набокова) в «Короле, даме, валете» . Сирин упоминается как другой автор-эмигрант в его мемуарах, а также упоминается в «Пнине» .
Набоков известен своими сложными сюжетами, умной игрой слов , смелыми метафорами и стилем прозы, способным как на пародию, так и на интенсивный лиризм. [ требуется цитата ] Он получил как известность, так и известность с «Лолитой» (1955), которая повествует о всепоглощающей страсти взрослого мужчины к 12-летней девочке. Этот и другие его романы, особенно «Бледный огонь» (1962), принесли ему место среди величайших романистов 20-го века. [ требуется цитата ] Его самый длинный роман, который встретил неоднозначную реакцию, — «Ада» (1969). Он посвятил ему больше времени, чем любому другому. Художественная литература Набокова характеризуется языковой игривостью. Например, его короткий рассказ « Сестры Вейн » известен отчасти своим акростихом в конце, в котором первые буквы каждого слова составляют послание из загробного мира. В другом его рассказе « Знаки и символы » персонаж страдает от воображаемой болезни под названием «Референтная мания», при которой больной воспринимает мир объектов окружающей среды, обменивающихся закодированными сообщениями. [42]
Статус Набокова как литературного критика во многом основан на его четырехтомном переводе и комментариях к «Евгению Онегину » Александра Пушкина , опубликованных в 1964 году. Комментарий заканчивается приложением под названием « Заметки о просодии» , которое приобрело свою собственную репутацию. Это произошло из его наблюдения, что хотя четырехстопный ямб Пушкина был частью русской литературы в течение довольно коротких двух столетий, он был ясно понят русским просодистам. С другой стороны, он считал гораздо более старые английские четырехстопные ямбические строфы запутанными и плохо документированными. По его собственным словам:
Мне пришлось придумать собственную простую терминологию, объяснить ее применение к английским стихотворным формам и погрузиться в некоторые довольно подробные детали классификации, прежде чем приступить к ограниченному объекту этих заметок — моему переводу пушкинского « Евгения Онегина» , объекту, который сводится к очень малому — по сравнению с вынужденными предисловиями, — а именно к нескольким вещам, которые должен знать нерусский студент, изучающий русскую литературу, относительно русской просодии в целом и « Евгения Онегина» в частности.
Лекции Набокова в Корнеллском университете , собранные в Lectures on Literature , раскрывают его противоречивые идеи относительно искусства. [43] Он твердо верил, что романы не должны быть направлены на обучение и что читатели должны не просто сопереживать персонажам, но что «более высокое» эстетическое наслаждение должно быть достигнуто, отчасти путем уделения большого внимания деталям стиля и структуры. Он ненавидел то, что он считал «общими идеями» в романах, и поэтому, например, при преподавании «Улисса» он настаивал на том, чтобы студенты следили за тем, где находятся персонажи в Дублине (с помощью карты), а не преподавали сложную ирландскую историю, которую многие критики считают необходимой для понимания романа. [44] В 2010 году журнал Kitsch , студенческое издание в Корнелле, опубликовал статью, в которой основное внимание уделялось размышлениям студентов о его лекциях, а также исследовались длительные отношения Набокова с Playboy . [45] Набоков также хотел, чтобы его студенты описывали детали романов, а не повествование истории, и был очень строг, когда дело касалось оценок. Как Эдвард Джей Эпштейн описывал свой опыт в классах Набокова, Набоков ясно дал понять с самых первых лекций, что он не заинтересован в общении со студентами, которых будут знать не по имени, а по номеру места. [46]
Русский литературный критик Юлий Айхенвальд был одним из первых поклонников Набокова, отмечая, в частности, его способность наделять предметы жизнью: «он насыщает тривиальные вещи жизнью, смыслом и психологией и наделяет предметы разумом; его утонченные чувства замечают цвета и нюансы, запахи и звуки, и все приобретает неожиданный смысл и истину под его взглядом и через его слова». [47] Критик Джеймс Вуд утверждает, что использование Набоковым описательных деталей оказало «непреодолимое и не всегда очень плодотворное влияние на два-три поколения после него», включая таких авторов, как Мартин Эмис и Джон Апдайк . [48] Будучи студентом Корнелла в 1950-х годах, Томас Пинчон посетил несколько лекций Набокова [49] и упомянул Лолиту в шестой главе своего романа «Выкрикивается лот 49» (1966), в которой Серж, контратенор в группе «Параноики», поет:
Стиль прозы Пинчона был сформирован под влиянием Набокова, который отдавал предпочтение актуализму, а не реализму. [50] Из авторов, которые стали известны при жизни Набокова, Джон Банвилл , [51] Дон Делилло , [52] Салман Рушди , [53] и Эдмунд Уайт [54] все были под его влиянием. Романист Джон Хоукс черпал вдохновение у Набокова и считал себя его последователем. Рассказ Набокова «Знаки и символы» был в списке литературы для чтения студентов-писательниц Хоукса в Университете Брауна. «Писатель, который действительно и во многом поддерживает нас, — это Владимир Набоков», — сказал Хоукс в интервью 1964 года. [55]
Несколько авторов, которые стали известны в 1990-х и 2000-х годах, также ссылались на творчество Набокова как на литературное влияние. Александр Хемон признал влияние последнего на его творчество. [56] Лауреат Пулитцеровской премии романист Майкл Чабон включил «Лолиту» и «Бледное пламя» в число «книг, которые, как я думал, изменили мою жизнь, когда я их прочитал» [57] и сказал: «Английский язык Набокова сочетает в себе болезненный лиризм с бесстрастной точностью таким образом, что, кажется, передает каждую человеческую эмоцию во всей ее интенсивности, но без капли сентиментальности или слащавого языка». [58] Т. Корагессан Бойл сказал, что «игривость Набокова и восхитительная красота его прозы продолжают оказывать влияние» на его творчество. [59] Двуязычный автор и критик Максим Д. Шраер , приехавший в США из СССР в качестве беженца, описал чтение Набокова в 1987 году как «мой культурный шок»: «Я читал Набокова и ждал Америку». [60] Книжный критик Boston Globe Дэвид Мехеган писал, что «Ожидание Америки » Шраера «является одним из тех мемуаров, как и «Говори, память » Набокова , которые больше о чувствах, чем о повествовании». [61] Совсем недавно, в связи с публикацией литературных мемуаров Шраера « Багаж иммигранта » , критик и биограф Стэнли Кубрика Дэвид Микикс написал: «Шраер пишет как давно потерянный кузен Набокова». [62]
Набоков появляется в романе В. Г. Зебальда «Эмигранты» 1993 года . [63]
В 2012 году в честь Набокова был назван кратер на планете Меркурий. [ 64]
Вокальный цикл «Пой, поэзия» из альбома современной классической музыки «Тройка» 2011 года включает в себя аранжировки русских и английских версий трех стихотворений Набокова, написанные такими композиторами, как Джей Гринберг , Михаэль Шелле и Лев Журбин .
_02.jpg/1280px-Butterflies_collected_by_Vladimir_Nabokov_(AMNH,_NY)_02.jpg)
Интерес Набокова к энтомологии был вдохновлен книгами Марии Сибиллы Мериан, которые он нашел на чердаке загородного дома своей семьи в Выре. [65] За всю свою обширную карьеру коллекционера он так и не научился водить машину и зависел от жены, которая возила его к местам сбора. В 1940-х годах, будучи научным сотрудником по зоологии , он отвечал за организацию коллекции бабочек Музея сравнительной зоологии Гарвардского университета . Его труды в этой области были весьма техническими. Это, в сочетании с его специализацией на относительно непримечательном трибе Polyommatini семейства Lycaenidae , оставило эту грань его жизни малоизученной большинством поклонников его литературных произведений. Он описал голубянку Карнера . Род Nabokovia был назван в честь этой работы, как и ряд видов бабочек и моли (например, многие виды в родах Madeleinea и Pseudolucia носят эпитеты, намекающие на Набокова или названия из его романов). [66] В 1967 году Набоков прокомментировал: «Удовольствия и награды литературного вдохновения — ничто по сравнению с восторгом от открытия нового органа под микроскопом или неописанного вида на склоне горы в Иране или Перу . Не исключено, что если бы в России не произошло революции, я бы полностью посвятил себя лепидоптерологии и вообще никогда не писал бы никаких романов». [31]
Гарвардский музей естественной истории , в котором сейчас находится Музей сравнительной зоологии , до сих пор хранит «шкаф гениталий» Набокова, где автор хранил свою коллекцию гениталий самцов голубой бабочки. [67] [68] «Набоков был серьезным систематиком», — говорит штатный писатель музея Нэнси Пик, автор книги « The Rarest of the Rare: Stories Behind the Treasures» в Гарвардском музее естественной истории . «Он на самом деле проделал довольно хорошую работу по различению видов, которые вы бы не подумали, что они отличаются, — разглядывая их гениталии под микроскопом шесть часов в день, семь дней в неделю, пока его зрение не ухудшилось навсегда». [68]
Хотя профессиональные лепидоптерологи не воспринимали работу Набокова всерьёз при его жизни, новые генетические исследования подтверждают гипотезу Набокова о том, что группа видов бабочек, называемых Polyommatus blues, прибыла в Новый Свет через Берингов пролив пятью волнами и в конечном итоге достигла Чили. [69]
Россия всегда была странной неприятной страной, несмотря на ее великую литературу. К сожалению, русские сегодня полностью утратили способность убивать тиранов. [10] : 21
– Владимир Набоков
Набоков был классическим либералом , продолжателем традиций своего отца, либерального государственного деятеля, служившего во Временном правительстве после Февральской революции 1917 года в качестве члена Конституционно-демократической партии . [70] [71] В книге «Память, говори » Набоков с гордостью рассказал о кампаниях своего отца против деспотизма и о стойком противодействии смертной казни . [72] Набоков был самопровозглашенным « белым русским » [31] и с самого начала был ярым противником советского правительства, пришедшего к власти после большевистской революции в октябре 1917 года. В стихотворении, которое он написал подростком в 1917 году, он описал большевиков Ленина как «серых оборванцев». [73]
На протяжении всей своей жизни Набоков оставался приверженцем классической либеральной политической философии своего отца и в равной степени выступал против царского самодержавия , коммунизма и фашизма . [10] : 24–36 Отец Набокова, Владимир Дмитриевич Набоков, был самым ярым защитником прав евреев в Российской империи , продолжая семейную традицию, которую возглавлял его собственный отец, Дмитрий Набоков, который, будучи министром юстиции царя Александра II, блокировал принятие министром внутренних дел антисемитских мер. Эта семейная черта продолжилась во Владимире Набокове, который яростно осуждал антисемитизм в своих произведениях; в 1930-х годах он смог бежать из гитлеровской Германии только с помощью русских еврейских эмигрантов, которые все еще хранили благодарные воспоминания о защите его семьей евреев во времена царизма. [10] : 24
Когда в 1969 году его спросили, хотел бы он снова посетить страну, из которой он бежал в 1918 году, теперь Советский Союз, он ответил: «Там не на что смотреть. Новые доходные дома и старые церкви меня не интересуют. Гостиницы там ужасны. Я ненавижу советский театр. Любой дворец в Италии лучше перекрашенных жилищ царей. Деревенские избы в запретной глубинке так же удручающе бедны, как и прежде, и несчастный крестьянин стегает свою несчастную ломовую лошадь с тем же жалким рвением. Что же касается моего особого северного пейзажа и мест моего детства — ну, я бы не хотел загрязнять их образы, сохранившиеся в моей памяти». [71] : 148
В 1940-х годах, будучи эмигрантом в Америке, Набоков подчеркивал связь между американской и английской либеральной демократией и стремлениями недолговечного временного правительства России. В 1942 году он заявил: «Демократия — это человечество в лучшем виде... это естественное состояние каждого человека с тех пор, как человеческий разум стал осознавать не только мир, но и себя». [74] В 1960-х годах и в письмах, и в интервью он проявляет глубокое презрение к движениям «новых левых» , называя протестующих «конформистами» и «тупыми хулиганами». [71] : 139 [75] В интервью 1967 года Набоков сказал, что отказывается общаться со сторонниками большевизма или царского самодержавия, но что у него есть «друзья как среди интеллектуальных конституционных монархистов, так и среди интеллектуальных социальных революционеров ». [76] Набоков поддерживал войну во Вьетнаме и выражал восхищение обоими президентами Линдоном Б. Джонсоном и Ричардом Никсоном . [75] [77] [78] [79] Расизм по отношению к афроамериканцам ужасал Набокова, который выставлял многорасовое происхождение Александра Пушкина как аргумент против сегрегации. [77]
Жена Набокова Вера была его самой сильной сторонницей и помогала ему на протяжении всей жизни, но Набоков признался в «предубеждении» против женщин-писателей. Он написал Эдмунду Уилсону, который вносил предложения по его лекциям: «Мне не нравится Джейн Остин , и я предвзято отношусь, по сути, ко всем женщинам-писателям. Они из другого класса». [38] [80] Но после перечитывания «Мэнсфилд-парка» Остин он изменил свое мнение и преподавал его в своем курсе литературы; он также хвалил творчество Мэри Маккарти и называл Марину Цветаеву «гениальным поэтом» в книге «Говори, память » . [38] : 274 Хотя Вера работала его личным переводчиком и секретарем, он публично заявлял, что его идеальным переводчиком был бы мужчина, и особенно не «женщина, родившаяся в России». [81] [82] В первой главе « Славы » он приписывает схожее предубеждение главной героини впечатлениям, произведенным такими детскими писателями, как Лидия Чарская , [83] а в рассказе «Адмиралтейский шпиль» он осуждает позерство, снобизм, антисемитизм и жеманство, которые он считал характерными для русских женщин-писателей. [ оспаривается – обсудить ]
Набоков сам себя называл синестетом , который в молодом возрасте приравнивал число пять к красному цвету. [84] Аспекты синестезии можно найти в нескольких его работах. Его жена также проявляла синестезию; как и ее муж, ее мысленный взор ассоциировал цвета с определенными буквами. Они обнаружили, что Дмитрий разделял эту черту, и, более того, цвета, которые он ассоциировал с некоторыми буквами, в некоторых случаях были смесями оттенков его родителей — «что похоже на то, как если бы гены рисовали акварелью ». [85] Набоков также писал, что у его матери была синестезия, и что у нее были разные пары букв и цветов. [86]
Для некоторых синестетов буквы не просто ассоциируются с определенными цветами, они сами окрашены. Набоков часто наделял своих главных героев подобным даром. В «Под знаком незаконнорожденных » Круг комментирует свое восприятие слова «лояльность» как золотой вилки, лежащей на солнце. В «Защите » Набоков кратко упоминает, что отец главного героя, писатель, обнаружил, что не может закончить роман, который он планировал написать, потерявшись в сфабрикованной сюжетной линии, «начав с цветов». В произведениях Набокова есть много других тонких ссылок, которые можно проследить до его синестезии. Многие из его персонажей обладают отчетливым «сенсорным аппетитом», напоминающим синестезию. [87]
Набоков подробно описал свою синестезию в автобиографии « Говори, память » : [88]
Я представляю прекрасный случай цветного слуха. Возможно, «слух» не совсем точно, поскольку цветовые ощущения, по-видимому, производятся самим актом моего устного формирования данной буквы, пока я представляю ее контур. Долгая a английского алфавита (и именно этот алфавит я буду иметь в виду далее, если не указано иное) имеет для меня оттенок выветренного дерева, но французская a вызывает ассоциации с полированным черным деревом. Эта черная группа также включает в себя твердое g (вулканизированная резина) и r (закопченная тряпка, которую рвут). Овсяное n , лапшевидное l и ручное зеркало с подложкой из слоновой кости o заботятся о белых. Я озадачен своим французским , на котором я вижу переполненную напряженную поверхность алкоголя в маленьком стакане. Переходя к синей группе, есть стальной x , грозовая туча z и черничный k . Поскольку между звуком и формой существует тонкое взаимодействие, я вижу q более коричневым, чем k , в то время как s — это не светло-голубой цвет c , а любопытная смесь лазури и перламутра .
Набоков был религиозным агностиком . [89] Он был очень открыт и подвергался критике за свое безразличие к организованному мистицизму , религии и любой церкви. [90]
Набоков был печально известным, всю жизнь страдающим бессонницей, который признавал беспокойство по поводу перспективы сна, однажды сказав: «Ночь всегда великанша». [91] Позже его бессонница усугубилась увеличенной простатой. [92] Набоков называл сон «идиотским братством», «психической пыткой» и «ежедневным предательством разума, человечности, гения». [93] Влияние бессонницы на его творчество широко изучалось, и в 2017 году издательство Princeton University Press опубликовало сборник его дневниковых записей сновидений «Бессонничные сны: эксперименты со временем» Владимира Набокова . [94]
Набоков провел значительное время во время своего изгнания, сочиняя шахматные задачи , которые он опубликовал в русской эмигрантской прессе в Германии, «Стихи и задачи» (18 задач) и «Говори, память » (одна). Он описывает процесс сочинения и конструирования в своих мемуарах: «Нагрузка на ум колоссальная; элемент времени выпадает из сознания». Для него «оригинальность, изобретательность, лаконичность, гармония, сложность и великолепная неискренность» создания шахматной задачи были подобны таковым в любом другом искусстве.
{{cite book}}: CS1 maint: отсутствует местоположение издателя ( ссылка )Набоков — убежденный агностик в вопросах религии, политики и философии.
Медиа из Commons
Цитаты из Викицитатника
Таксоны из Wikispecies
Данные из Викиданных