Георг Вильгельм Фридрих Гегель [a] (27 августа 1770 – 14 ноября 1831) был немецким философом и одной из самых влиятельных фигур немецкого идеализма и философии 19-го века . Его влияние распространяется на весь спектр современных философских тем, от метафизических проблем в эпистемологии и онтологии , до политической философии , философии истории , философии искусства , философии религии и истории философии .
Родился в 1770 году в Штутгарте , Священная Римская империя, в переходный период между Просвещением и романтическим движением в германских регионах Европы, Гегель пережил и находился под влиянием Французской революции и Наполеоновских войн . Его известность в основном основана на Феноменологии духа , Науке логики , его телеологическом изложении истории и его лекциях в Берлинском университете по темам из его Энциклопедии философских наук .
На протяжении всей своей работы Гегель стремился рассмотреть и исправить проблемные дуализмы современной философии, кантовской и иной, как правило, опираясь на ресурсы античной философии , в частности Аристотеля . Гегель везде настаивает на том, что разум и свобода являются историческими достижениями, а не естественными данностями. Его диалектико -спекулятивная процедура основана на принципе имманентности , то есть на оценке утверждений всегда в соответствии с их собственными внутренними критериями. Серьёзно принимая скептицизм , он утверждает, что люди не могут предполагать никаких истин, которые не прошли проверку опытом; даже априорные категории Логики должны достичь своей «проверки» в естественном мире и исторических достижениях человечества.
Руководствуясь дельфийским императивом « познать самого себя », Гегель представляет свободное самоопределение как сущность человечества — вывод из его «Феноменологии» 1806–07 годов , который, как он утверждает, дополнительно подтверждается систематическим изложением взаимозависимости логики, природы и духа в его более поздней «Энциклопедии» . Он утверждает, что Логика одновременно сохраняет и преодолевает дуализм материального и ментального — то есть она учитывает как непрерывность, так и различие, отмечающее области природы и культуры — как метафизически необходимую и связную «тождественность тождества и нетождественности».
Гегель родился 27 августа 1770 года в Штутгарте , столице герцогства Вюртемберг в Священной Римской империи (ныне юго-западная Германия). Нареченный Георгом Вильгельмом Фридрихом, он был известен своим близким родственникам как Вильгельм. Его отец, Георг Людвиг Гегель (1733–1799), был секретарем налоговой канцелярии при дворе Карла Евгения, герцога Вюртембергского . [4] [5] Мать Гегеля, Мария Магдалена Луиза Гегель, урожденная Фромм (1741–1783), была дочерью юриста в Верховном суде при дворе Вюртемберга Людвига Альбрехта Фромма (1696–1758). Она умерла от желчной лихорадки , когда Гегелю было тринадцать лет. Гегель и его отец также заразились этой болезнью, но едва выжили. [6] У Гегеля была сестра, Кристиана Луиза (1773–1832); и брат, Георг Людвиг (1776–1812), который погиб как офицер во время русской кампании Наполеона 1812 года. В возрасте трех лет Гегель пошел в Немецкую школу. Когда он поступил в Латинскую школу два года спустя, он уже знал первое склонение , которому его научила его мать. [7] : 4 В 1776 году он поступил в гимназию Эберхарда-Людвига в Штутгарте и в подростковом возрасте жадно читал, переписывая длинные отрывки в свой дневник. Среди авторов, которых он читал, были поэт Фридрих Готлиб Клопшток и писатели, связанные с эпохой Просвещения , такие как Кристиан Гарве и Готхольд Эфраим Лессинг . В 1844 году первый биограф Гегеля Карл Розенкранц описал образование молодого Гегеля в гимназии, сказав, что оно «полностью соответствовало Просвещению в отношении принципов и полностью соответствовало классической античности в отношении учебной программы». [8] Его обучение в гимназии завершилось его выпускной речью «Неудачное состояние искусства и науки в Турции». [9]
В возрасте восемнадцати лет Гегель поступил в Тюбингенский институт , протестантскую семинарию при Тюбингенском университете , где его соседями по комнате были поэт и философ Фридрих Гёльдерлин и будущий философ Фридрих Шеллинг . [10] [5] [11] Разделяя неприязнь к тому, что они считали ограничительной средой семинарии, все трое стали близкими друзьями и взаимно влияли на идеи друг друга. (Вероятнее всего, Гегель посещал институт, потому что он финансировался государством, поскольку он «испытывал глубокую неприязнь к изучению ортодоксального богословия» и никогда не хотел становиться священником. [12] ) Все трое восхищались эллинской цивилизацией, а Гегель в это время дополнительно погрузился в творчество Жан-Жака Руссо и Лессинга. [13] Они с общим энтузиазмом наблюдали за развитием Французской революции . [5] Хотя насилие террора 1793 года охладило надежды Гегеля, он продолжал отождествлять себя с умеренной фракцией жирондистов и никогда не терял приверженности принципам 1789 года, которую он выражал, выпивая тост за штурм Бастилии каждое четырнадцатое июля. [14] [15] Шеллинг и Гёльдерлин погрузились в теоретические дебаты о кантовской философии , от которых Гегель оставался в стороне. [16] Гегель в это время представлял себе свое будущее как Popularphilosoph ( «человека литератора»), который служит для того, чтобы сделать абстрактные идеи философов доступными для широкой публики; его собственная ощущаемая потребность критически заняться центральными идеями кантианства не возникнет до 1800 года. [17]
.jpg/1280px-FK_Hiemer_-_Friedrich_H%C3%B6lderlin_(Pastell_1792).jpg)
Получив богословский сертификат в Тюбингенской семинарии, Гегель стал гофмейстером (домашним учителем) в аристократической семье в Берне (1793–1796). [18] [5] [11] В этот период он написал текст, который стал известен как Жизнь Иисуса , и рукопись длиной в книгу под названием «Позитивность христианской религии». Его отношения с работодателями стали напряженными, и Гегель принял предложение, посредническое предложение Гельдерлина, занять аналогичную должность в семье виноторговца во Франкфурте в 1797 году. Там Гельдерлин оказал важное влияние на мысли Гегеля. [19] В Берне труды Гегеля были резко критически настроены по отношению к ортодоксальному христианству, но во Франкфурте, под влиянием раннего романтизма, он претерпел своего рода разворот, исследуя, в частности, мистический опыт любви как истинную сущность религии. [20] Также в 1797 году была написана неопубликованная и неподписанная рукопись « Самой старой систематической программы немецкого идеализма ». Она была написана рукой Гегеля, но могла быть автором Гегеля, Шеллинга или Гёльдерлина. [21] Во Франкфурте Гегель написал эссе «Фрагменты о религии и любви». [22] В 1799 году он написал еще одно эссе под названием «Дух христианства и его судьба», неопубликованное при его жизни. [5]
В 1801 году Гегель приехал в Йену по совету Шеллинга, занимавшего должность экстраординарного профессора в Йенском университете . [5] Гегель получил должность приват-доцента (неоплачиваемого лектора) в Йенском университете после представления вступительной диссертации De Orbitis Planetarum , в которой он кратко критиковал математические аргументы, утверждающие, что между Марсом и Юпитером должна существовать планета . [23] [b] Позже в том же году было завершено эссе Гегеля « Различие между системами философии Фихте и Шеллинга ». [25] Он читал лекции по «Логике и метафизике» и читал лекции вместе с Шеллингом по «Введению в идею и пределы истинной философии» и организовал «философский диспуториум». [25] [26] В 1802 году Шеллинг и Гегель основали журнал Kritische Journal der Philosophie ( Критический журнал философии ), в который они вносили свой вклад до тех пор, пока сотрудничество не прекратилось, когда Шеллинг уехал в Вюрцбург в 1803 году. [25] [27] В 1805 году университет повысил Гегеля до неоплачиваемой должности экстраординарного профессора после того, как он написал письмо поэту и министру культуры Иоганну Вольфгангу фон Гёте, протестуя против продвижения своего философского противника Якоба Фридриха Фриза раньше него. [28] Гегель попытался заручиться помощью поэта и переводчика Иоганна Генриха Фосса , чтобы получить должность в возрождающемся Гейдельбергском университете , но ему это не удалось. К его огорчению, Фриз в том же году был назначен ординарным профессором (оплачиваемым). [29] В следующем феврале у Гегеля родился внебрачный сын, Георг Людвиг Фридрих Фишер (1807–1831), в результате романа с квартирной хозяйкой Гегеля Кристианой Буркхардт, урожденной Фишер. [30] Поскольку его финансы быстро иссякали, Гегель находился под большим давлением, чтобы доставить свою книгу, давно обещанное введение в его философскую систему. [31] Гегель наносил последние штрихи к ней, Феноменологии духа , когда Наполеон вступил в сражение с прусскими войсками 14 октября 1806 года в битве при Йене на плато за городом. [11] За день до битвы Наполеон вошел в город Йена. Гегель рассказал о своих впечатлениях в письме своему другу Фридриху Иммануэлю Нитхаммеру :
Я видел Императора – эту мировую душу [ Weltseele ] – выезжающего из города на разведку. Это действительно чудесное ощущение – видеть такого человека, который, сконцентрировавшись здесь, в одной точке, верхом на коне, простирается над миром и овладевает им. [32]
Биограф Гегеля Терри Пинкард отмечает, что комментарий Гегеля к Нитхаммеру «тем более поразителен, что он уже составил решающий раздел «Феноменологии » , в котором он заметил, что революция теперь официально перешла в другую страну (Германию), которая завершит «в мыслях» то, что революция лишь частично осуществила на практике». [33] Хотя Наполеон и спас Йенский университет от значительной части разрушений окружающего города, после битвы мало кто из студентов вернулся, и набор студентов пострадал, что еще больше ухудшило финансовые перспективы Гегеля. [34] Гегель отправился зимой в Бамберг и остался с Нитхаммером, чтобы следить за корректурой «Феноменологии » , которая там печаталась. [34] Хотя Гегель пытался получить еще одну профессорскую должность, даже писал Гете в попытке помочь получить постоянную должность, заменяющую профессора ботаники, [35] он не смог найти постоянную должность. В 1807 году ему пришлось переехать в Бамберг, так как его сбережения и оплата «Феноменологии » были исчерпаны, и ему нужны были деньги, чтобы содержать своего незаконнорожденного сына Людвига. [36] [34] Там он стал редактором местной газеты Bamberger Zeitung , [5] должность, которую он получил с помощью Нитхаммера. Людвиг Фишер и его мать остались в Йене. [36]
В Бамберге, будучи редактором Bamberger Zeitung , которая была профранцузской газетой, Гегель превозносил достоинства Наполеона и часто публиковал редакционные статьи прусских авторов о войне. [37] Будучи редактором местной газеты, Гегель также стал важной персоной в общественной жизни Бамберга, часто навещая местного чиновника Иоганна Генриха Либескинда , вовлекаясь в местные сплетни и преследуя свою страсть к картам, изысканной еде и местному бамбергскому пиву. [38] Однако Гегель презирал то, что он считал «старой Баварией», часто называя ее «варварством» и опасаясь, что «родные города», такие как Бамберг, потеряют свою автономию в новом баварском государстве. [39] После того, как в сентябре 1808 года Баварское государство начало расследование в отношении возможного нарушения мер безопасности путем публикации передвижений французских войск, Гегель написал Нитхаммеру, теперь высокопоставленному чиновнику в Мюнхене, умоляя Нитхаммера помочь ему получить должность преподавателя. [40] С помощью Нитхаммера Гегель был назначен директором гимназии в Нюрнберге в ноябре 1808 года и занимал эту должность до 1816 года. Находясь в Нюрнберге, Гегель адаптировал свою недавно опубликованную «Феноменологию духа» для использования в классе. Частью его обязанностей было преподавание курса под названием «Введение в познание всеобщей связности наук». [41] В 1811 году Гегель женился на Марии Елене Сусанне фон Тухер (1791–1855), старшей дочери сенатора. [5] В этот период была опубликована его вторая крупная работа « Наука логики» ( Wissenschaft der Logik ; 3 тома, 1812, 1813 и 1816), а также родились два сына: Карл Фридрих Вильгельм (1813–1901) и Иммануил Томас Кристиан (1814–1891). [42]
Получив предложения о должности от университетов Эрлангена , Берлина и Гейдельберга , Гегель выбрал Гейдельберг, куда переехал в 1816 году. Вскоре после этого, в апреле 1817 года, к семье Гегелей присоединился его незаконнорожденный сын Людвиг Фишер (сейчас ему десять лет), проведший некоторое время в приюте после смерти своей матери Христианы Буркхардт. [43] В 1817 году Гегель опубликовал «Энциклопедию философских наук в общих чертах» в качестве краткого изложения своей философии для студентов, посещавших его лекции в Гейдельберге. [5] [11] Также, находясь в Гейдельберге, Гегель впервые прочитал лекции по философии искусства. [44] В 1818 году Гегель принял повторное предложение занять кафедру философии в Берлинском университете, которая оставалась вакантной после смерти Иоганна Готлиба Фихте в 1814 году. Здесь Гегель опубликовал свои «Элементы философии права» (1821). Гегель посвятил себя в первую очередь чтению лекций; его лекции по философии изящных искусств, философии религии, философии истории и истории философии были опубликованы посмертно из студенческих заметок. Несмотря на его печально известную ужасную манеру преподавания, его слава распространилась, и его лекции привлекали студентов со всей Германии и за ее пределами. [45] Тем временем Гегель и его ученики, такие как Леопольд фон Хеннинг , Фридрих Вильгельм Карове , подвергались преследованиям и находились под надзором принца Сайн-Витгенштейна , министра внутренних дел Пруссии и его реакционных кругов при прусском дворе. [46] [47] [48] В оставшуюся часть своей карьеры он совершил две поездки в Веймар , где он встретился с Гёте в последний раз, а также в Брюссель , Северные Нидерланды , Лейпциг, Вену , Прагу и Париж. [49]
В течение последних десяти лет своей жизни Гегель не опубликовал ни одной книги, но основательно переработал « Энциклопедию» (второе издание, 1827; третье, 1830). В своей политической философии он критиковал реакционную работу Карла Людвига фон Галлера , который утверждал, что законы не нужны. Ряд других работ по философии истории , религии , эстетике и истории философии [50] были составлены из конспектов лекций его учеников и опубликованы посмертно. [51]
Гегель был назначен ректором университета в октябре 1829 года, но его срок полномочий закончился в сентябре 1830 года. Гегель был глубоко встревожен беспорядками за реформы в Берлине в том году. В 1831 году Фридрих Вильгельм III наградил его орденом Красного Орла 3-й степени за заслуги перед прусским государством. [52] В августе 1831 года эпидемия холеры достигла Берлина, и Гегель покинул город, поселившись в Кройцберге . Теперь, будучи в плохом состоянии здоровья, Гегель редко выходил на улицу. Когда в октябре начался новый семестр, Гегель вернулся в Берлин, ошибочно полагая, что эпидемия в значительной степени утихла. К 14 ноября Гегель умер. [5] Врачи объявили причиной смерти холеру, но, вероятно, он умер от другого желудочно-кишечного заболевания. [53] Говорят, что его последними словами были: «Был только один человек, который когда-либо понимал меня, и даже он меня не понимал». [54] Он был похоронен 16 ноября. В соответствии с его желанием, Гегель был похоронен на кладбище Доротеенштадт рядом с Фихте и Карлом Вильгельмом Фердинандом Зольгером . [55]
Незаконнорожденный сын Гегеля, Людвиг Фишер, умер незадолго до этого во время службы в голландской армии в Батавии , и известие о его смерти так и не достигло его отца. [56] В начале следующего года сестра Гегеля Кристиана покончила с собой, утопившись. Двое оставшихся сыновей Гегеля — Карл , который стал историком; и Иммануил рукописи и письма своего отца , а также выпустили издания его трудов. [57]
Как рассказывает Х. С. Харрис , когда Гегель поступил в Тюбингенскую семинарию в 1788 году, «он был типичным продуктом немецкого Просвещения — восторженным читателем Руссо и Лессинга , знакомым с Кантом (по крайней мере, из вторых рук), но, возможно, более глубоко преданным классике, чем чему-либо современному». [58] В этот ранний период его жизни «греки — особенно Платон — были на первом месте». [59] Хотя позже он возвысил Аристотеля над Платоном, Гегель никогда не оставлял своей любви к античной философии, отпечаток которой повсюду в его мыслях. [60]
.jpg/1280px-Immanuel_Kant_(painted_portrait).jpg)
Интерес Гегеля к различным формам культурного единства (иудейского, греческого, средневекового и современного) в этот ранний период останется с ним на протяжении всей его карьеры. [61] Таким образом, он также был типичным продуктом раннего немецкого романтизма . [62] «Единство жизни» было фразой, используемой Гегелем и его поколением для выражения их концепции высшего блага. Оно охватывает единство «с самим собой, с другими и с природой. Главная угроза такому единству заключается в разделении ( Entzweiung ) или отчуждении ( Entfremdung )». [63]
В этом отношении Гегель был особенно увлечен феноменом любви как своего рода «единством в безразличии», как в древней формулировке Платона, так и в христианской религиозной доктрине агапе , которую Гегель в то время рассматривал как «уже «основанную на универсальном Разуме » » [64] [65] . Этот интерес, а также его теологическая подготовка, продолжали отмечать его мысль, даже если она развивалась в более теоретическом или метафизическом направлении. [c]
По мнению Гленна Александра Маги, мысль Гегеля (в частности, трехчастная структура его системы) также многим обязана герметической традиции, в частности, работам Якоба Беме . [67] Убежденностью в том, что философия должна принять форму системы, Гегель был обязан, прежде всего, своим соседям по комнате в Тюбингене, Шеллингу и Гельдерлину. [68]
Гегель также много читал и находился под сильным влиянием Адама Смита и других теоретиков политической экономии . [69]
Именно критическая философия Канта обеспечила то, что Гегель считал окончательной современной артикуляцией разделений, которые необходимо преодолеть. [70] Это привело к его вовлечению в философские программы Фихте и Шеллинга , а также к его вниманию к Спинозе и спору о пантеизме . [71] [d] Влияние Иоганна Готфрида фон Гердера , однако, привело Гегеля к ограниченному отказу от универсальности, заявленной кантовской программой, в пользу более культурно, лингвистически и исторически информированного описания разума. [72]
«Феноменология духа» была опубликована в 1807 году. Это первый раз, когда в возрасте тридцати шести лет Гегель излагает «свой собственный отличительный подход» и принимает «взгляд, который является узнаваемо «гегелевским» на философские проблемы посткантианской философии». [73] Тем не менее, книга была плохо понята даже современниками Гегеля и получила в основном отрицательные отзывы. [74] По сей день « Феноменология» печально известна, среди прочего, своей концептуальной и аллюзивной плотностью, своеобразной терминологией и запутанными переходами. [75] Ее наиболее полный комментарий, двухтомник ученого Х. С. Харриса «Лестница Гегеля» ( «Паломничество разума» и «Одиссея духа» ), [76] занимает более чем в три раза больше длины самого текста. [77]
Четвертая глава «Феноменологии » включает в себя первое представление Гегелем диалектики господина-раба , [e] раздела книги, который оказал наибольшее влияние на общую культуру. [80] В конфликте, представленном Гегелем, на карту поставлено практическое (а не теоретическое) признание или признание [ Anerkennung , anerkennen ] универсальности – т. е. личности, человечности – каждого из двух противоположных самосознаний. [81] [f] То, что узнают читатели, но чего еще не осознают описанные самосознания, заключается в том, что признание может быть успешным и действительным только как взаимное или обоюдное. [84] Это так по той простой причине, что признание того, кого вы не признаете как собственно человека, не может считаться подлинным признанием. [85] Гегеля здесь также можно рассматривать как критикующего индивидуалистическое мировоззрение людей и общества как совокупности разрозненных индивидуумов, вместо этого принимающего целостный взгляд на человеческое самосознание как требующее признания других, и на взгляд людей на себя как на нечто, формируемое взглядами других. [86]
Гегель описывает «Феноменологию» как «введение» в свою философскую систему, а также как «первую часть» этой системы как «науку об опыте сознания». [87] Тем не менее, она долгое время была спорной в обоих отношениях; действительно, собственное отношение Гегеля менялось на протяжении его жизни. [g]
Тем не менее, как бы ни были сложны детали, нетрудно сформулировать основную стратегию, с помощью которой он пытается оправдать свое вводное утверждение. Начиная только с самых основных «уверенностей самого сознания», «самой непосредственной из которых является уверенность в том, что я сознаю этот объект, здесь и сейчас », Гегель стремится показать, что эти «уверенности естественного сознания» имеют своим следствием точку зрения спекулятивной логики. [88] [89]
Однако это не делает « Феноменологию » романом воспитания . Это не сознание, находящееся под наблюдением, которое учится на своем опыте. Только «мы», феноменологические наблюдатели, в состоянии извлечь пользу из логической реконструкции Гегелем науки об опыте. [90]
Последующая диалектика длинна и трудна. Сам Гегель описывает ее как «путь отчаяния», на котором самосознание снова и снова оказывается в заблуждении. [91] Именно самопонятие сознания проверяется в области опыта, и там, где это понятие неадекватно, самосознание «претерпевает это насилие от своих собственных рук и разрушает свое собственное ограниченное удовлетворение». [92] [93] Ибо, как указывает Гегель, нельзя научиться плавать, не войдя в воду. [94] Постепенно проверяя таким образом свое понятие знания, «делая опыт своим стандартом знания, Гегель приступает ни к чему иному, как к трансцендентальной дедукции метафизики». [95] [h]
В ходе своей диалектики Феноменология стремится продемонстрировать, что — поскольку сознание всегда включает самосознание — нет «данных» объектов непосредственного осознания, которые бы уже не были опосредованы мыслью. Дальнейший анализ структуры самосознания показывает, что как социальная, так и концептуальная стабильность эмпирического мира зависят от сетей взаимного признания. Неудачи в признании, таким образом, требуют размышления о прошлом как способа «понять, что требуется от нас в настоящем». Для Гегеля это в конечном итоге подразумевает переосмысление интерпретации «религии как коллективного размышления современного сообщества о том, что в конечном итоге имеет для него значение». Он утверждает, наконец, что это «исторически, социально истолкованное философское описание всего этого процесса» проливает свет на генезис отчетливо «современной» точки зрения. [97]
Другими словами, « Феноменология» подхватывает философский проект Канта по исследованию возможностей и границ разума. Однако под влиянием Гердера Гегель действует исторически, а не полностью априори. Однако, хотя и действует исторически, Гегель сопротивляется релятивистским последствиям собственной мысли Гердера. По словам одного ученого, «Гегель осознает, что сам разум имеет историю, что то, что считается разумом, является результатом развития. Это то, чего Кант никогда не представляет, а Гердер только мельком видит». [98]
В похвалу достижениям Гегеля Вальтер Кауфман пишет, что руководящее убеждение Феноменологии заключается в том, что философ не должен «ограничивать себя взглядами, которых придерживались, но проникать в человеческую реальность, которую они отражают». Другими словами, недостаточно рассматривать предложения или даже содержание сознания; «стоит в каждом случае спрашивать, какой дух будет принимать такие предложения, придерживаться таких взглядов и иметь такое сознание. Другими словами, каждое мировоззрение должно изучаться не просто как академическая возможность, но как экзистенциальная реальность». [99]
Феноменология духа показывает, что поиск внешне объективного критерия истины — это бесполезное занятие. Ограничения на знание обязательно являются внутренними для самого духа. Однако, хотя теории и самоконцепции всегда могут быть переоценены, пересмотрены и пересмотрены, это не просто упражнение в воображении. Претензии на знание всегда должны доказывать свою собственную адекватность в реальном историческом опыте. [100]
Хотя Гегель, казалось, в берлинские годы отказался от «Феноменологии духа» , во время своей неожиданной смерти он на самом деле строил планы по ее пересмотру и переизданию. Поскольку Гегель больше не нуждался в деньгах или полномочиях, Х. С. Харрис утверждает, что «единственный рациональный вывод, который можно сделать из его решения переиздать книгу… заключается в том, что он по-прежнему считал «науку опыта» действительным проектом сам по себе» и проектом, для которого более поздняя система не имеет эквивалента. [101] Однако нет никакого научного консенсуса относительно « Феноменологии» в отношении любой из систематических ролей, заявленных Гегелем во время ее публикации. [i] [j]
Философская система Гегеля делится на три части: наука логики , философия природы и философия духа (последние две из которых вместе составляют настоящую философию ). Эта структура заимствована из неоплатонической триады Прокла « „ оставание-шествие-возвращение“ и из христианской Троицы». [103] [k] Хотя она очевидна в черновиках, датируемых еще 1805 годом, система не была завершена в опубликованном виде до 1817 года в Энциклопедии (1-е изд.). [105]
Фредерик К. Бейзер утверждает, что положение логики по отношению к реальной философии лучше всего понять в терминах присвоения Гегелем различия Аристотеля между «порядком объяснения» и «порядком бытия». [l] Для Бейзера Гегель не является ни платоником, который верит в абстрактные логические сущности, ни номиналистом, согласно которому частное является первым в порядках объяснения и бытия. Скорее, Гегель является холистом . Для Гегеля всеобщее всегда является первым в порядке объяснения, даже если то, что по природе является частным, является первым в порядке бытия. Что касается системы в целом, то это всеобщее обеспечивается логикой. [107]
Майкл Дж. Инвуд утверждает: «Логическая идея вневременна и, следовательно, не существует в какое-либо время отдельно от ее проявлений». Спрашивать «когда» она делится на природу и дух аналогично вопросу «когда» 12 делится на 5 и 7. На этот вопрос нет ответа, потому что он основан на фундаментальном непонимании его терминов. [108] Задача логики (на этом высоком системном уровне) состоит в том, чтобы сформулировать то, что Гегель называет «тождеством тождества и нетождественности» природы и духа. Иными словами, она направлена на преодоление субъектно-объектного дуализма. [109] Это означает, что, среди прочего, философский проект Гегеля стремится предоставить метафизическую основу для описания духа, который является непрерывным с «просто» природным миром, но при этом отличается от него – без сведения одного термина к другому. [110]
Более того, в последних разделах «Энциклопедии» Гегеля предполагается, что отдавать приоритет любой из трех ее частей означает иметь «одностороннюю», неполную или иным образом неточную интерпретацию. [98] [110] [111] Как гласит знаменитое заявление Гегеля: «Истина — это целое». [112]
Понятие логики у Гегеля сильно отличается от обычного английского смысла этого термина. Это можно увидеть, например, в таких метафизических определениях логики, как «наука о вещах, схваченных в мыслях , которые обычно использовались для выражения сущности вещей » . [113] Как объясняет Майкл Вольф, логика Гегеля является продолжением отличительной логической программы Канта. [114] Ее эпизодическое взаимодействие с привычной аристотелевской концепцией логики является лишь побочным эффектом для проекта Гегеля. Разработки двадцатого века таких логиков, как Фреге и Рассел , также остаются логиками формальной обоснованности и, следовательно, также не имеют отношения к проекту Гегеля, который стремится предоставить метафизическую логику истины. [115]
Существует два текста «Логики» Гегеля . Первый, «Наука логики» (1812, 1813, 1816; кн. I, пересмотренная в 1831 г.), иногда также называют «Большой логикой». Второй — первый том «Энциклопедии» Гегеля , иногда его называют «Малая логика». « Энциклопедия логики» — это сокращенное или сжатое изложение той же диалектики. Гегель составил ее для использования со студентами в лекционном зале, а не в качестве замены ее надлежащего, книжного изложения. [116] [м]
Гегель представляет логику как науку без предпосылок, которая исследует самые фундаментальные определения мысли [ Denkbestimmungen ], или категории , и таким образом составляет основу философии. [118] [119] Ставя что-либо под вопрос, мы уже предполагаем логику; в этом отношении это единственная область исследования, которая должна постоянно размышлять о своем собственном способе функционирования. [120] Наука логики является попыткой Гегеля удовлетворить это основополагающее требование. [n] Как он выражается, « логика совпадает с метафизикой ». [113] [121] По словам ученого Гленна Александра Маги, логика обеспечивает «отчет о чистых категориях или идеях, которые являются вневременной истиной» и которые составляют «формальную структуру самой реальности». [122]
Однако важно видеть, что метафизическая программа Гегеля не является возвращением к лейбницианско - вольфианскому рационализму, критикуемому Кантом, что является критикой Гегеля. [123] В частности, Гегель отвергает любую форму метафизики как спекуляции о трансцендентном. Его процедура, присвоение аристотелевского понятия формы , полностью имманентна. [124] В более общем плане Гегель полностью согласен с отрицанием Кантом всех форм догматизма, а также согласен с тем, что любая будущая метафизика должна пройти испытание критикой. [125] По оценке ученого Стивена Хульгейта , метод имманентного логического развития и критики Гегеля является исторически уникальным. [126]
Философ Беатрис Лонгенес считает, что этот проект может быть понят, по аналогии с Кантом, как «неразрывно метафизическое и трансцендентальное выведение категорий метафизики». [127] [o] Этот подход настаивает и претендует на демонстрацию того, что прозрения логики не могут быть оценены по стандартам, внешним по отношению к самой мысли, то есть, что «мысль... не является зеркалом природы». Тем не менее, утверждает она, это не означает, что эти стандарты произвольны или субъективны. [127] Переводчик Гегеля и исследователь немецкого идеализма Джордж ди Джованни аналогичным образом интерпретирует Логику как (опираясь на Канта , но также и в противовес ему ) имманентно трансцендентную ; ее категории, по Гегелю, встроены в саму жизнь и определяют, что значит быть «объектом вообще». [129]
Первая и вторая книги Логики являются доктринами «Бытия» и «Сущности». Вместе они составляют Объективную Логику, которая в значительной степени занята преодолением допущений традиционной метафизики. Третья книга является заключительной частью Логики . В ней обсуждается доктрина «Понятия», которая занимается реинтеграцией этих категорий объективности в совершенно идеалистическое описание реальности. [p] Сильно упрощая, Бытие описывает свои понятия именно такими, какими они появляются, Сущность пытается объяснить их со ссылкой на другие силы, а Понятие объясняет и объединяет их обе в терминах внутренней телеологии. [131] Категории Бытия «переходят» от одной к другой, как обозначающие определения мысли, только внешне связанные друг с другом. Категории Сущности взаимно «сияют» друг в друге. Наконец, в Понятии мысль показала себя полностью самореферентной, и поэтому ее категории органически «развиваются» от одной к другой. [132] [133]
Тогда ясно, что в техническом смысле Гегеля, понятие ( Begriff , иногда также переводится как «понятие», с заглавной буквы некоторыми переводчиками, но не другими [q] ) не является психологическим понятием. При использовании с определенным артиклем («the») и иногда с модификацией термином «логический», Гегель ссылается на интеллигибельную структуру реальности, как она сформулирована в Субъективной Логике. (Однако, при использовании во множественном числе, смысл Гегеля гораздо ближе к обычному словарному значению этого термина. [135] )
Гегелевское исследование мысли направлено на систематизацию ее внутренней самодифференциации, то есть на то, как чистые понятия ( логические категории ) отличаются друг от друга в их различных отношениях импликации и взаимозависимости. Например, в начальной диалектике Логики Гегель утверждает, что он показывает, что мысль о « бытии, чистом бытии — без дальнейшего определения» неотличима от понятия ничто , и что в этом «прохождении туда и обратно» бытия и ничто « каждое немедленно исчезает в своей противоположности » . [136] Это движение не является ни одним понятием, ни другим, а категорией становления . Здесь нет различия, на которое можно «сослаться», есть только диалектика, которую можно наблюдать и описывать. [137]
Последняя категория Логики — «идея». Как и в случае с «понятием», смысл этого термина для Гегеля не психологический. Скорее, следуя Канту в «Критике чистого разума » , использование Гегелем слова восходит к греческому эйдосу , платоновскому понятию формы , которая полностью существует и универсальна: [138] « Идея Гегеля (как и идея Платона) является продуктом попытки слить онтологию, эпистемологию, оценку и т. д. в единый набор понятий». [139]
Логика вмещает в себя необходимость области природно-духовной случайности , того, что не может быть определено заранее: «Чтобы идти дальше, она должна полностью отказаться от мышления и отпустить себя, открываясь тому, что есть иное, чем мышление в чистой восприимчивости». [ 140] Проще говоря, логика реализует себя только в области природы и духа, в которых она достигает своей «проверки». [r] Отсюда вывод Науки Логики с «идеей, свободно разряжающейся [entläßt] себя» в «объективность и внешнюю жизнь» – и, следовательно, также систематический переход к Realphilosophie . [ 142] [143]
В отличие от первой, логической части системы Гегеля, вторая, реально-философская часть – философия природы и духа – является продолжающимся проектом относительно своего исторического содержания, которое продолжает меняться и развиваться. [144] [145] Например, хотя Гегель и считает «базовую структуру» философии природы завершенной, он «осознавал, что наука не «закончена» и будет продолжать делать новые открытия». [146] Философия – это, как говорит Гегель, « ее собственное время, постигнутое в мыслях ». [147]
Он расширяет это определение:
Еще одно слово по поводу выдачи инструкций о том, каким должен быть мир: философия, во всяком случае, всегда приходит слишком поздно, чтобы выполнить эту функцию. Как мысль о мире, она появляется только в то время, когда действительность прошла свой формационный процесс и достигла своего завершенного состояния [ sich fertig gemacht ]. Этот урок концепции необходимо также очевиден из истории, а именно, что только когда действительность [ Wirklichkeit ] достигает зрелости, идеал появляется напротив реального и реконструирует этот реальный мир, который он схватил в своей субстанции, в форме интеллектуального царства. Когда философия рисует свое серое в сером, форма жизни состарилась, и ее нельзя омолодить, а можно только распознать, серым в сером философии; сова Минервы начинает свой полет только с наступлением сумерек. [148]
Это часто трактовалось как выражение бессилия философии, политической или иной, и рационализация статус-кво. [149] Аллегра де Лаурентис , однако, указывает, что немецкое выражение « sich fertig machen », переведенное как «готовиться» или «готовиться», подразумевает не только завершение, но и готовность. Это дополнительное значение важно, поскольку оно лучше отражает аристотелевскую концепцию действительности Гегеля . Он характеризует действительность как бытие-в-работе-пребывание-самим-собой, которое никогда не может быть раз и навсегда завершено или закончено. [150]
Гегель описывает соотношение между логической и реально-философской частями своей системы следующим образом: «Если философия не стоит выше своего времени по содержанию, то она стоит выше своего времени по форме , потому что, как мысль и знание того, что есть субстанциальный дух своего времени, она делает этот дух своим объектом» [151] .
Это значит, что то, что делает философию действительно научной в техническом смысле Гегеля, – это систематически связная логическая форма, которую она раскрывает в своем естественно-историческом материале – и, следовательно, также демонстрирует в своем изложении. [152]
Философия природы систематически организует случайный материал естественных наук. Как часть философии реального , она никоим образом не претендует на то, чтобы «говорить природе, какой она должна быть». [153] [154] Исторически различные интерпретаторы подвергали сомнению понимание Гегелем естественных наук его времени. Однако это утверждение было в значительной степени опровергнуто недавними исследованиями. [155] [156]
Один из немногих способов, с помощью которых философия природы могла бы скорректировать утверждения, сделанные самими естественными науками, — это борьба с редукционистскими объяснениями; то есть дискредитация описаний, использующих категории, неадекватные сложности явлений, которые они пытаются объяснить, как, например, попытки объяснить жизнь в строго химических терминах. [157]
Хотя Гегель и другие натурфилософы стремятся возродить телеологическое понимание природы, они утверждают, что их строго внутренняя или имманентная концепция телеологии «ограничена целями, наблюдаемыми внутри самой природы». Следовательно, они утверждают, что она не нарушает кантовскую критику. [158] Еще более решительно Гегель и Шеллинг утверждают, что ограничение Кантом телеологии регулятивным статусом фактически подрывает его собственный критический проект объяснения возможности знания. Их аргумент заключается в том, что «только при предположении, что существует организм, возможно объяснить фактическое взаимодействие между субъективным и объективным, идеальным и реальным». Следовательно, организм должен быть признан имеющим конститутивный статус. [159]
Представляя философию природы Гегеля для аудитории 21-го века, Дитер Вандшнайдер замечает, что «современная философия науки» потеряла из виду «онтологический вопрос, который стоит на кону, а именно вопрос о внутренне закономерной природе»: «Рассмотрим, например, проблему того, что составляет закон природы. Эта проблема является центральной для нашего понимания природы. Однако философия науки до сих пор не дала на нее окончательного ответа. И мы не можем ожидать, что получим такой ответ оттуда в будущем». [160] Именно к Гегелю Вандшнайдер направит философов науки за руководством в философии природы . [161]
Недавние ученые также утверждают, что подход Гегеля к философии природы предоставляет ценные ресурсы для теоретизирования и противостояния недавним экологическим вызовам, которые Гегель совершенно не предвидел. Эти философы указывают на такие аспекты его философии, как ее отличительная метафизическая основа и непрерывность ее концепции взаимоотношений природы и духа. [162] [163]
Немецкое слово Geist имеет широкий спектр значений. [164] Однако в самом общем гегелевском смысле « Geist обозначает человеческий разум и его продукты, в отличие от природы, а также логической идеи». [165] (Некоторые старые переводы передают его как «разум», а не «дух». [s] )
Как особенно очевидно в «Антропологии», гегелевское понятие духа является присвоением и преобразованием самореферентного аристотелевского понятия energeia . [167] Дух не есть нечто выше или иным образом внешнее по отношению к природе. Это «высшая организация и развитие» сил природы. [168]
По Гегелю, « сущность духа — свобода ». [169] Энциклопедия « Философия духа» описывает постепенно определенные стадии этой свободы, пока дух не выполнит дельфийский императив, с которого начинает Гегель: « Познай самого себя ». [170]
Как становится ясно, гегелевская концепция свободы не является (или не просто) способностью к произвольному выбору, но имеет в качестве своего «основного понятия» то, что «нечто, особенно человек, свободно тогда и только тогда, когда оно независимо и самоопределяется, не определяется и не зависит от чего-либо иного, кроме себя самого». [171] Другими словами, это (по крайней мере, преимущественно, диалектически) описание того, что Исайя Берлин позже назовет позитивной свободой . [172]
Находясь на переходе от природы к духу, роль философии субъективного духа заключается в анализе «элементов, необходимых или предполагаемых такими отношениями [объективного духа], а именно структур, характерных и необходимых для индивидуального рационального агента». Она делает это, разрабатывая «фундаментальную природу биологического/духовного человеческого индивида вместе с когнитивными и практическими предпосылками человеческого социального взаимодействия». [173]
Этот раздел, особенно его первая часть, содержит различные комментарии, которые были обычным явлением во времена Гегеля и теперь могут быть признаны откровенно расистскими, например, необоснованные утверждения о «естественно» более низком интеллектуальном и эмоциональном развитии чернокожих людей. С его точки зрения, эти расовые различия связаны с климатом : по Гегелю, не расовые характеристики, а климатические условия, в которых живет народ, по-разному ограничивают или обеспечивают его способность к свободному самоопределению. Он считает, что раса — это не судьба: любая группа могла бы, в принципе, улучшить и преобразовать свое состояние, мигрировав в более дружественные климаты. [174] [t]
Гегель делит свою философию субъективного духа на три части: антропологию, феноменологию и психологию. Антропология «имеет дело с „душой“, которая есть дух, все еще погруженный в природу: все то, что внутри нас предшествует нашему самосознающему уму или интеллекту». В разделе «Феноменология» Гегель исследует связь между сознанием и его объектом и возникновение интерсубъективной рациональности. Психология «имеет дело со многим, что сегодня можно было бы отнести к эпистемологии (или „теории познания“). Гегель обсуждает, среди прочего, природу внимания, памяти, воображения и суждения». [175]
На протяжении всего этого раздела, но особенно в «Антропологии», Гегель присваивает и развивает гилеморфный подход Аристотеля к тому, что сегодня теоретически трактуется как проблема разума и тела : «Решение проблемы разума и тела [согласно этой теории] зависит от признания того, что разум не воздействует на тело как причина следствий, а скорее воздействует на себя как воплощенная живая субъективность. Таким образом, разум развивает себя, постепенно достигая все более и более самоопределенного характера». [176] [177]
Его заключительный раздел, «Свободный дух», развивает концепцию «свободной воли», которая является основополагающей для гегелевской философии права. [178] [179]
В самом широком смысле, философия объективного духа Гегеля «является его социальной философией, его философией того, как человеческий дух объективирует себя в своих социальных и исторических действиях и производствах». [181] Или, говоря иначе, это отчет об институционализации свободы. [182] Безье заявляет, что это редкий случай единодушия в гегелевской науке: «все ученые согласны, что нет более важной концепции в политической теории Гегеля, чем свобода». Это потому, что она является основой права, сущностью духа и телосом истории. [183]
Эта часть философии Гегеля впервые представлена в его «Энциклопедии» 1817 года (пересмотренной в 1827 и 1830 годах), а затем более подробно в « Элементах философии права, или естественного права и политической науки в общих чертах» 1821 года (как и « Энциклопедия» , задуманная как учебник), по которой он также часто читал лекции. Ее заключительная часть, философия всемирной истории, была дополнительно разработана в лекциях Гегеля по этому предмету . [184] [185]
«Элементы философии права» Гегеля были спорными с момента их первоначальной публикации. [186] [187] Однако это не прямая защита самодержавного прусского государства, как утверждают некоторые, а скорее защита «Пруссии, какой она должна была стать при [предлагаемых] реформах администрации». [188]
Немецкое слово Recht в названии Гегеля не имеет прямого английского эквивалента (хотя оно соответствует латинскому ius и французскому droit ). В первом приближении Майкл Инвуд различает три смысла:
Бейзер замечает, что теория Гегеля является «его попыткой реабилитировать традицию естественного права , принимая во внимание критику исторической школы». Он добавляет, что «без обоснованной интерпретации теории естественного права Гегеля мы имеем очень мало понимания самой основы его социальной и политической мысли». [190] [u] В соответствии с позицией Бейзера, Адриан Т. Пеперзак документирует аргументы Гегеля против теории общественного договора и подчеркивает метафизические основы гегелевской философии права. [194] [v]
Отмечая, что «анализ структуры аргументации Гегеля в « Философии права» показывает, что достижение политической автономии имеет основополагающее значение для гегелевского анализа государства и управления», Кеннет Р. Вестфаль дает следующий краткий обзор:
Гегель описывает государство своего времени, конституционную монархию , как рационально воплощающую три кооперативных и взаимодополняющих элемента. Эти элементы - "демократия (правление многих, которые участвуют в законодательстве), аристократия (правление немногих, которые применяют, конкретизируют и исполняют законы) и монархия (правление одного, который возглавляет и охватывает всю власть)". [197] [198] Это то, что Аристотель называл "смешанной" формой правления, которая призвана включать в себя лучшее из каждой из трех классических форм. [199] Разделение властей "предотвращает господство одной власти над другими". [200] Гегель особенно озабочен тем, чтобы связать монарха с конституцией, ограничивая его полномочия так, чтобы он мог сделать немного больше, чем объявить о том, что его министры уже решили, что так и должно быть. [201]
Связь гегелевской философии права с современным либерализмом сложна. Он рассматривает либерализм как ценное и характерное выражение современного мира. Однако он несет в себе опасность подрыва своих собственных ценностей. Эту саморазрушительную тенденцию можно избежать, измеряя «субъективные цели индивидов более крупной целью и коллективным благом». Моральные ценности, таким образом, занимают лишь «ограниченное место в общей схеме вещей». [202] Тем не менее, хотя не без оснований Гегель широко рассматривается как главный сторонник того, что Исайя Берлин позже назовет позитивной свободой , он был столь же «непоколебим и недвусмыслен» в своей защите негативной свободы . [203]
Если идеальный суверен Гегеля намного слабее, чем было типично для монархий его времени, то и его демократический элемент намного слабее, чем типично для демократий современности. Хотя он настаивает на важности участия общественности, Гегель жестко ограничивает избирательное право и следует английской двухпалатной модели, в которой только члены нижней палаты, то есть простолюдины и буржуазия , являются выборными должностными лицами. Дворяне в верхней палате, как и монарх, наследуют свои должности. [204]
Заключительная часть «Философии объективного духа» озаглавлена «Всемирная история». В этом разделе Гегель утверждает, что «этот имманентный принцип [ стоический логос ] с логической неизбежностью производит расширение возможностей вида к самоопределению («свобода») и углубление его самосознания («самопознание»)» [205] . По словам самого Гегеля: «Всемирная история есть прогресс в сознании свободы — прогресс, который мы должны осмыслить концептуально» [206] .
(См. также: Наследие ниже, для дальнейшего обсуждения сложного наследия социальной и политической философии Гегеля.)
Использование Гегелем термина «абсолютный» легко неправильно понять. Инвуд, однако, поясняет: происходящее от латинского absolutus , оно означает «не зависящий от, обусловленный, относительный или ограниченный чем-либо другим; самодостаточный, совершенный, полный». [207] Для Гегеля это означает, что абсолютное знание может обозначать только «абсолютное отношение», в котором основа опыта и переживающий агент являются одним и тем же: познаваемый объект явно является субъектом, который знает». [208] То есть, единственная «вещь» (которая на самом деле является деятельностью), которая действительно абсолютна, — это то, что полностью самообусловлено, и, согласно Гегелю, это происходит только тогда, когда дух берет себя в качестве своего собственного объекта. В заключительном разделе его «Философии духа» представлены три способа такого абсолютного знания: искусство, религия и философия. [w]
Именно в отношении различных модальностей сознания – интуиции , представления и постигающего мышления – Гегель различает три способа абсолютного знания. [x] Фридрих Бейзер резюмирует: «искусство, религия и философия имеют один и тот же объект, абсолют или саму истину; но они состоят в различных формах знания о ней. Искусство представляет абсолют в форме непосредственной интуиции ( Anschauung ); религия представляет его в форме представления ( Vorstellung ); а философия представляет его в форме понятий ( Begriffe )». [210]
Рюдигер Бубнер дополнительно поясняет, что увеличение концептуальной прозрачности, в соответствии с которой эти сферы систематически упорядочены, не является иерархическим в каком-либо оценочном смысле. [211]
Хотя обсуждение Гегелем абсолютного духа в «Энциклопедии» довольно кратко, он подробно развивает свое мнение в лекциях по философии изящных искусств , философии религии и истории философии . [185]
В « Феноменологии » и даже в издании «Энциклопедии » 1817 года Гегель обсуждает искусство только как фигурирующее в том, что он называет «религией искусства» древних греков. Однако в 1818 году Гегель начинает читать лекции по философии искусства как явно автономной области. [211] [213] [y]
Хотя Х. Г. Хото озаглавил свое издание Lectures Vorlesungen über die Ästhetik [ Лекции по эстетике ], Гегель прямо заявляет, что его тема — не «просторная сфера прекрасного», а «искусство или, скорее, изящное искусство». [214] Он удваивает акцент на этом в следующем абзаце, явно отличая свой проект от более широких философских проектов, проводимых под заголовком «эстетика» Христианом Вольфом и Александром Готлибом Баумгартеном . [z]
Некоторые критики – наиболее канонически, Бенедетто Кроче , в 1907 году [215] – приписали Гегелю некоторую форму тезиса о том, что искусство «мертво». Гегель, однако, никогда ничего подобного не говорил, и такая точка зрения не может быть правдоподобно ему приписана. [aa] Действительно, один комментатор рассматривает этот спор в перспективе с замечанием, что утверждение Гегеля о том, что «искусство больше не служит нашим высшим целям», является «радикальным не из-за предположения, что искусство теперь не может этого делать, а из-за предположения, что оно когда-то делало это». [216]
Подробный и систематический анализ Гегелем различных видов искусства на протяжении столь длительного периода даже привел к тому, что Эрнст Гомбрих представил Гегеля как «отца истории искусств». Действительно, до недавнего времени [ когда? ] Лекции Гегеля в значительной степени игнорировались философами и получили большую часть своего внимания от литературных критиков и историков искусства. [217]
Однако более узкоконцептуальный проект философии искусства состоит в том, чтобы сформулировать и защитить « автономию искусства, сделав возможным учет особой индивидуальности, отличающей произведения, имеющие эстетическую ценность» [218] .
По Гегелю, « художественная красота раскрывает абсолютную истину через восприятие». [219] Он считает, что лучшее искусство передает метафизическое знание, раскрывая через чувственное восприятие то, что безусловно истинно», то есть «то, что его метафизическая теория утверждает как безусловное или абсолютное». [220] Таким образом, в то время как Гегель «облагораживает искусство в той мере, в какой оно передает метафизическое знание», «он смягчает свою оценку ввиду своей веры в то, что чувственные средства искусства никогда не смогут адекватно передать то, что полностью превосходит случайность ощущения». [221] Вот почему, по Гегелю, искусство может быть только одним из трех взаимодополняющих способов абсолютного духа. [ab]
Хотя его понимание христианства со временем менялось, Гегель всю свою жизнь считал себя лютеранином. Одной из констант была его глубокая оценка христианского понимания внутренней ценности и свободы каждого человека. [222]
Самые ранние труды Гегеля о христианстве датируются периодом между 1783 и 1800 годами. В это время он все еще разрабатывал свои идеи, и все, что было написано в этот период, было заброшено как фрагменты или незаконченные черновики. [223] [ac] Гегель был очень недоволен догматизмом и позитивностью [ad] христианской религии, которой он противопоставлял стихийную религию греков. [225] В «Духе христианства» он предлагает своего рода разрешение, совмещая универсальность моральной философии Канта с универсальностью учения Иисуса; перефразируя: «Нравственный принцип Евангелия — это милосердие, или любовь, а любовь — это красота сердца, духовная красота, которая объединяет греческую душу и моральный разум Канта». [226] Хотя он больше не возвращался к этой романтической формулировке, объединение греческой и христианской мысли оставалось заботой на протяжении всей его жизни. [227]
Религия является основной темой на протяжении всей «Феноменологии духа» 1807 года задолго до того, как она становится явной темой предпоследней главы «Религия». [ae] Это наиболее наглядно видно в метафизическом «несчастье» августинского сознания в главе IV и в описании Гегелем борьбы Церкви верующих с философами Просвещения в главе VI. [af]
Однако надлежащее описание христианства Гегелем можно найти в заключительном разделе «Феноменологии » непосредственно перед заключительной главой «Абсолютное знание». Оно представлено под заголовком «Религия откровения» [ die offenbare Religion ]. С помощью философского изложения христианских доктрин, таких как Воплощение и Воскресение, Гегель утверждает, что демонстрирует или «проявляет» концептуальную истину христианства и, таким образом, преодолевает то, что было только положительно открыто [ geöffenbarte ] путем объяснения его основополагающей истины откровения. [ag]
Сердцевину гегелевской интерпретации христианства можно увидеть в его интерпретации Троицы . Бог Отец должен дать Себе существование как конечного человеческого Сына, смерть которого раскрывает Его сущностное бытие как Духа – и, что особенно важно, согласно Гегелю, его [Гегеля] собственная философская концепция духа делает прозрачным то, что лишь смутно представлено в христианской концепции Троицы. И таким образом она делает явным философскую истину религии, которая теперь известна . [229]
В эссе о Феноменологии Джордж ди Джованни противопоставляет рациональную веру Канта [ah] рациональной религии Гегеля. По его мнению, современная роль религии состоит в «выражении и воспитании духа в его наиболее индивидуальных формах», а не в объяснении реальности. Больше нет места для веры в противопоставлении знанию. Вместо этого вера принимает такие формы, как доверие, оказываемое «людям, близким нам, или времени и месту, в котором нам довелось жить». [231]
Другими словами, согласно философской интерпретации Гегеля, христианство не требует веры в какую-либо доктрину, которая не полностью оправдана разумом. Тогда остается только религиозное сообщество, свободное для служения индивидуальным нуждам и празднования абсолютной свободы духа. [232]
В энциклопедии Гегеля есть раздел об Откровенной религии, но он довольно короткий. Именно в его Берлинских лекциях содержится его следующее представление христианства, которое он по-разному называет «совершенной», «абсолютной» или «откровенной» религией (все эти термины эквивалентны в этом контексте). [233] Сохранились стенограммы трех из четырех курсов Гегеля, и они показывают, что он постоянно корректировал свои акценты и изложение. [ai] Однако толкование христианства, которое он продвигает, по-прежнему во многом совпадает с тем, что он представил в « Феноменологии» — только теперь он может более подробно и с большей ясностью излагать то, что он осветил ранее в такой сжатой форме. [234] [235] [aj]
_-_Portr%C3%A4t_des_Martin_Luther_(Lutherhaus_Wittenberg).jpg/1280px-Lucas_Cranach_d.%C3%84._(Werkst.)_-_Portr%C3%A4t_des_Martin_Luther_(Lutherhaus_Wittenberg).jpg)
Вальтер Йешке задается вопросом, признал бы Лютер притязания Гегеля на протестантизм . [236] Гегель принимает доктрину священства всех верующих с его концепцией духа, но отвергает основные лютеранские доктрины sola gratia и sola scriptura . Вместо этого он утверждает в качестве «фундаментального принципа» протестантизма «упрямство, которое делает честь человечеству, отказываться признавать в убеждении что-либо, не одобренное мыслью». [237] На схожих основаниях Фридрих Бейзер , признавая, по-видимому, искреннее исповедание Гегелем лютеранства, описывает теологию Гегеля как фактически «полную противоположность теологии Лютера». [238]
Обсуждая «гегелевский ренессанс» в англо-американской философии конца XX века, Бейзер выражает удивление — учитывая сегодняшнюю крайне светскую академическую культуру — таким всплеском интереса к Гегелю. Ибо, по Гегелю, божественное является центральной точкой философии. Гегелевская концепция Бога отличается от теистических концепций, встречающихся в ортодоксальном христианстве, и от деистических концепций, предложенных философами XVIII века. Тем не менее, Гегель концептуализирует Бога как бесконечное или абсолютное, в соответствии с классическим определением, данным святым Ансельмом, как «то, больше чего ничего нельзя помыслить». [239]
Как наиболее правильно охарактеризовать отличительную артикуляцию Гегелем христианства, было предметом интенсивных дебатов даже при его собственной жизни и среди его учеников после его смерти. [240] Так, вероятно, и останется. Ни теистический, ни деистический, бог Гегеля может быть артикулирован только в философских терминах концепции духа или его собственного отличительного логического словаря. Тем не менее, Гегель везде настаивает на том, что его Бог — христианский. [241]
«История», пишет Фридрих Бейзер, «занимает центральное место в гегелевской концепции философии». Философия возможна только «если она исторична, только если философ осознает истоки, контекст и развитие своих доктрин». В этом эссе 1993 года под названием «Историцизм Гегеля» Бейзер заявляет, что это «не что иное, как революция в истории философии». [242] Однако в монографии 2011 года Бейзер исключает Гегеля из своего рассмотрения немецкой историцистской традиции по той причине, что Гегель больше интересуется философией истории, чем эпистемологическим проектом обоснования ее статуса как науки. [243] Более того, вопреки релятивистским импликациям узко истолкованного историзма , метафизика духа Гегеля предоставляет телос , внутренний по отношению к самой истории, в терминах которого можно измерить и оценить прогресс. Это самосознание свободы. Чем больше осознание этой сущностной свободы духа проникает в культуру, тем более продвинутой ее считает Гегель. [244]
Поскольку свобода, по Гегелю, есть сущность духа, развивающееся самосознание этого есть развитие истины в той же степени, что и развитие политической жизни. [245] Мышление предполагает «инстинктивную веру» в истину, и история философии, как ее излагает Гегель, есть прогрессивная последовательность «системно-идентифицирующих» концепций истины. [246]
Является ли Гегель историцистом или нет, зависит просто от того, как мы определяем этот термин. Однако нельзя отрицать важность истории в философии Гегеля.
В немецком языке есть два слова для обозначения «истории»: Historie и Geschichte . Первое относится к «повествовательной организации эмпирического материала». Второе «включает в себя описание лежащей в основе логики развития («внутренней основы») деяний и событий». Только последняя процедура может предоставить по-настоящему универсальную или философскую историю, и это процедура, которую Гегель принимает во всех своих исторических трудах. [247] По мнению Гегеля, люди являются отчетливо историческими существами, потому что они не только существуют во времени, но и усваивают временные события, так что они становятся, в глубоком смысле, частью того, чем и кем являются люди, «неотъемлемой частью самопонимания и самопознания человечества». [248] Вот почему история философии, например, является неотъемлемой частью самой философии, поскольку ранним философам было буквально невозможно думать о том, о чем могли думать более поздние философы, которым были предоставлены все богатства их предшественников, — и, возможно, с этой дистанцией прорабатывать более тщательно или последовательно. [249] Например, с более поздней точки зрения становится очевидным, что концепция личности подразумевает универсальность, что делает противоречивой любую интерпретацию или реализацию, которая распространяет ее на одних людей, но не на других. [250]
Во введении к своим « Лекциям по философии всемирной истории », упрощая собственное изложение, Гегель делит историю человечества на три эпохи. В том, что он называет «восточным» миром, один человек (фараон или император) был свободен. В греко-римском мире некоторые люди (денежные граждане) были свободны. В «германском» мире (то есть в европейском христианском мире) все люди свободны. [251] [252]
В своем обсуждении античного мира Гегель дает весьма квалифицированную защиту рабства. Как он говорит в другом месте, «рабство возникает в переходной фазе между естественным человеческим существованием и подлинно этическим состоянием; оно возникает в мире, где несправедливость все еще является справедливостью. Здесь несправедливость имеет силу , так что занимаемое ею положение является необходимым». [253] Однако Гегель ясно дает понять, что существует безусловное моральное требование отвергнуть институт рабства, и что рабство несовместимо с рациональным государством и неотъемлемой свободой каждого человека. [254] [255]
Некоторые комментаторы – в первую очередь Александр Кожев и Фрэнсис Фукуяма – поняли Гегеля как утверждение, что, достигнув полностью универсальной концепции свободы, история завершена, что она достигла своего завершения. Однако против этого можно возразить, что свобода еще может быть расширена как с точки зрения ее объема , так и ее содержания . Со времен Гегеля объем концепции свободы был расширен, чтобы признать законное включение женщин, ранее порабощенных или колонизированных народов, психически больных и тех, кто не соответствует консервативным нормам в отношении сексуальных предпочтений или гендерной идентичности, среди прочего. Что касается содержания свободы, то Международный билль о правах человека Организации Объединенных Наций , например, расширяет концепцию свободы за пределы того, что формулирует сам Гегель. [256] Кроме того, хотя Гегель последовательно представляет свои философские истории как повествования с Востока на Запад, такие ученые, как Дж. М. Фрицман, утверждают, что это предубеждение не только совершенно несущественно по отношению к сути философской позиции Гегеля, но и что — например, учитывая, что Индия сейчас является крупнейшей демократией в мире, или с учетом мощных усилий Южной Африки по преодолению апартеида — движение свободы обратно на Восток, возможно, уже началось. [257]
Гегелю часто приписывают действие в соответствии с « диалектическим методом »; однако на самом деле Гегель характеризует свою философию как «спекулятивную» ( spekulativ ), а не диалектическую, и использует термин «диалектический» только «довольно редко». [258] [ak] Это происходит потому, что, хотя « диалектика иногда обозначает все движение самовыражения смысла или мысли, этот термин относится более конкретно к самоотрицанию определений рассудка ( Verstand ), когда они продумываются в своей фиксированности и противоположности». [260]
Напротив, «Гегель описывает правильное мышление как методическое взаимодействие трех моментов[:]
Например, самосознание — это «концепция, которую сознание имеет о себе. Таким образом, в этом случае концепция и референт совпадают:... «самосознание» относится к принятию разумом самопротиворечивой (и, следовательно, также самоотрицающей) роли субъекта и объекта одного и того же акта познания — одновременно и в одном и том же отношении». [267] [268] Следовательно, это спекулятивная концепция.
По словам Бейзера, «если у Гегеля вообще есть какая-либо методология, то она, по-видимому, является антиметодологией, методом, приостанавливающим все методы». Термин Гегеля «диалектика» следует понимать в отношении понятия объекта исследования. Необходимо уловить «самоорганизацию» предмета, его «внутреннюю необходимость» и «внутреннее движение » . Гегель отказывается от всех внешних методов, которые могли бы быть «применены» к какому-либо предмету. [96]
Диалектический характер спекулятивной процедуры Гегеля часто делает его позицию по любому данному вопросу довольно сложной для характеристики. Вместо того, чтобы пытаться ответить на вопрос или решить проблему напрямую, он часто переформулирует ее, показывая, например, «как ложна дихотомия, лежащая в основе спора, и что поэтому возможно интегрировать элементы из обеих позиций». [269] Спекулятивная мысль сохраняет то, что является истинным из, казалось бы, противоположных теорий в процессе, который Гегель называет « снятием ».
«Снимать» ( aufheben ) имеет три основных значения: [an]
Гегель обычно использует этот термин во всех трех смыслах, уделяя особое внимание второму и третьему, в которых кажущиеся противоречия спекулятивно преодолеваются. [272] Его слово для того, что снимается, — «момент» ( das Moment , в среднем роде), что обозначает «существенную черту или аспект целого, понимаемого как статическая система, и существенную фазу в целом, понимаемом как диалектическое движение или процесс». [273] (Когда Гегель описывает что-то как «противоречивое», он имеет в виду, что оно не является независимо самоподдерживающимся на своих собственных условиях, и поэтому его можно понять [ begreifen ] только как момент большего целого. [274] )
По Гегелю, думать о конечном как о моменте целого, а не как о независимо самоопределяющемся существующем, означает понимать его как идеализированное ( das Ideelle ). [275] [276] Идеализм, таким образом, «есть учение о том, что конечные сущности являются идеальными ( ideell ): они зависят не от самих себя в своем существовании, а от некой большей самоподдерживающейся сущности [т. е. целого], которая лежит в их основе или охватывает их». [277]
Местоименные выражения – момент, сублат и идеализировать – характерны для гегелевского описания идеализма. Их можно понимать как стадии мышления, на которых «объект концептуально присутствует сначала в простом намеке, затем в соответствии с обстоятельствами как внутренними, так и внешними по отношению к нему, и, наконец, стоит полностью сам по себе». [278] Этот феноменологический и концептуальный анализ отличает идеализм Гегеля от трансцендентального идеализма Канта и менталистского идеализма Беркли . [279] В отличие от этих позиций, идеализм Гегеля полностью совместим с реализмом и немеханистическим натурализмом . [280] Эта позиция отвергает эмпиризм как априорное описание знания, но она никоим образом не противоречит философской легитимности эмпирического знания. [281] Идеалистическое утверждение Гегеля, которое он, как он утверждает, демонстрирует, заключается в том, что само бытие рационально. [282]
Хотя было бы не неправильно называть философию Гегеля «абсолютным идеализмом», это прозвище в то время больше ассоциировалось с Шеллингом, и сам Гегель, как известно, использовал его по отношению к своей собственной философии только три раза. [283]
Согласно Гегелю, «всякая философия есть по сути идеализм». [284] Это утверждение основано на предположении, которое Гегель, по его словам, продемонстрировал, что концептуализация присутствует на всех когнитивных уровнях. Ибо полное отрицание этого подорвало бы доверие к концептуальным способностям, необходимым для объективного знания, — и, таким образом, привело бы к полному скептицизму. [285] Следовательно, согласно Роберту Штерну , идеализм Гегеля «равнозначен форме концептуального реализма , понимаемого как «вера в то, что концепции являются частью структуры реальности». [ 286 ]
Эта терминология, в значительной степени разработанная ранее Фихте , была распространена Генрихом Морицем Халибэусом в изложениях философии Гегеля, которые с тех пор были в значительной степени дискредитированы. [287] [288] [289] Вальтер Кауфман , например, сообщает:
Фихте ввел в немецкую философию трехступенчатый тезис, антитезис и синтез, используя эти три термина. Шеллинг перенял эту терминологию. Гегель — нет. Он ни разу не использовал эти три термина вместе для обозначения трех стадий в аргументации или изложении в любой из своих книг. И они не помогают нам понять его Феноменологию , его Логику или его философию истории; они препятствуют любому непредвзятому пониманию того, что он делает, навязывая это в схему, которая была ему доступна и которую он сознательно отверг. [290]
Более скромно было сказано, что этот отчет является «только частичным пониманием, которое требует исправления». Что он делает правильно, так это то, что, согласно Гегелю, «истина возникает из ошибки» в ходе исторического развития таким образом, который подразумевает «холизм, в котором частичные истины постепенно исправляются, так что их односторонность преодолевается». Что он искажает, так это то, что такое описание возможно только после того, как процесс развернулся. «Тезис» и «антитезис» не «чужды» друг другу. Поскольку можно сказать, что существует такой «диалектический метод», он не является внешним, таким, который можно было бы «применить» к какому-либо предмету. [291]
Аналогично, Стивен Хулгейт утверждает, что в каком бы ограниченном смысле Гегель ни имел «метод», это строго имманентный метод; то есть он возникает из вдумчивого погружения в сам предмет. Если это приводит к диалектике, то только потому, что в самом предмете есть противоречие, а не из-за какой-либо внешней методологической процедуры. [292]
Влияние Гегеля на последующие философские разработки было огромным. В Англии конца девятнадцатого и начала двадцатого века школа, известная как британский идеализм, выдвинула версию абсолютного идеализма в прямом взаимодействии с текстами Гегеля. Среди выдающихся членов были Дж. М. Э. Мактаггарт , Р. Г. Коллингвуд и Г. Р. Г. Мьюр . Отдельно некоторые философы, такие как Маркс , Дьюи , Деррида , Адорно и Гадамер , выборочно развили гегелевские идеи в свои собственные философские программы. Другие разработали свои позиции в оппозиции к системе Гегеля. К ним относятся, например, такие разные философы, как Шопенгауэр , Кьеркегор , Рассел , Дж. Э. Мур и Фуко . В теологии влияние Гегеля отмечено работами Карла Барта и Дитриха Бонхёффера . Однако эти имена представляют собой лишь небольшую выборку некоторых из наиболее важных фигур, которые развивали свою мысль во взаимодействии с философией Гегеля. [293] [294] [295]
Некоторые историки представляют раннее влияние Гегеля на германскую философию как разделенное на два противоборствующих лагеря, правый и левый. [296] Правые гегельянцы , якобы прямые ученики Гегеля в Университете Фридриха Вильгельма , отстаивали протестантскую ортодоксию и политический консерватизм периода после Наполеоновской реставрации. Левые гегельянцы, также известные как младогегельянцы , интерпретировали Гегеля в революционном смысле, что привело к защите атеизма в религии и либеральной демократии в политике. Однако недавние исследования поставили под сомнение эту парадигму. [297]
Правые гегельянцы «были быстро забыты» и «сегодня известны в основном только специалистам»; левые гегельянцы, напротив, «включали в себя некоторых из самых важных мыслителей того периода», и «благодаря своему акценту на практике некоторые из этих мыслителей остались чрезвычайно влиятельными», в первую очередь через марксистскую традицию. [298]
Среди первых последователей, которые заняли выраженную критическую позицию по отношению к системе Гегеля, были те, кто входил в немецкую группу XIX века, известную как младогегельянцы , в которую входили Фейербах , Маркс , Энгельс и их последователи. Основная направленность их критики кратко выражена в одиннадцатом из « Тезисов о Фейербахе » Маркса из его «Немецкой идеологии» 1845 года : «Философы только истолковали мир различными способами; дело, однако, в том, чтобы изменить его». [299] [ao]
В двадцатом веке гегельянское толкование Маркса получило дальнейшее развитие в работах критических теоретиков Франкфуртской школы . [301] Это было обусловлено (a) повторным открытием и переоценкой Гегеля как возможного философского прародителя марксизма философски ориентированными марксистами; (b) возрождением исторической перспективы Гегеля; и (c) растущим признанием важности его диалектического метода . В частности, работа Дьёрдя Лукача « История и классовое сознание» (1923) помогла вновь ввести Гегеля в марксистский канон. [302]
Стало обычным делом отождествлять «французского Гегеля» с лекциями Александра Кожева , который подчеркивал диалектику господина-слуги [ Herrschaft und Knechtschaft ] (которую он неправильно перевел как господин-раб [ maître et l'esclave ]) и гегелевскую философию истории. Однако эта точка зрения игнорирует более шестидесяти лет французских работ о Гегеле, согласно которым гегельянство отождествлялось с «системой», представленной в Энциклопедии . [ 303] Более позднее прочтение, опирающееся вместо этого на Феноменологию духа , во многом было реакцией на более раннее. После 1945 года «это «драматическое» гегельянство, сосредоточенное на теме исторического становления через конфликт, [стало] рассматриваться как совместимое с экзистенциализмом и марксизмом». [304]
Ограничивая диалектику историей, доминирующие французские прочтения Жана Валя , Александра Кожева и Жана Ипполита эффективно представляли Гегеля как создателя «философской антропологии вместо общей метафизики». [305] Это прочтение взяло тему желания в качестве центральной точки вмешательства. [306] Основной темой было то, что «разум, который стремится быть всеобъемлющим, фальсифицирует реальность, подавляя или вытесняя свое „другое “ » . [307] Хотя его нельзя приписать исключительно Кожеву, это прочтение Гегеля сформировало мысли и интерпретации таких мыслителей, как Жан-Поль Сартр , Морис Мерло-Понти , Клод Леви-Стросс , Жак Лакан и Жорж Батай . [308]
Интерпретация Кожевом «диалектики господина-раба» как базовой модели исторического развития также повлияла на феминизм Симоны де Бовуар и антирасистские и антиколониальные работы Франца Фанона . [309]
Как документально подтверждено Ричардом Дж. Бернстайном , влияние Гегеля на американский прагматизм можно разделить на три периода: конец девятнадцатого века, середина двадцатого и настоящее время. [310] Первый период можно найти в ранних выпусках журнала The Journal of Speculative Philosophy (основан в 1867 году). [310] Второй период очевиден в признанном влиянии на таких крупных деятелей, как Джон Дьюи , Чарльз Пирс и Уильям Джеймс . [311]
Как сам Дьюи описывает это притяжение: «Однако были также «субъективные» причины привлекательности, которую мысль Гегеля оказала на меня; она удовлетворяла потребность в объединении, которая, несомненно, была сильным эмоциональным желанием, и в то же время это был голод, который мог удовлетворить только интеллектуализированный предмет». [312] Дьюи принимал большую часть гегелевского описания истории и общества, но отвергал свою концепцию гегелевского описания абсолютного знания. [313]
Два философа, Джон Макдауэлл и Роберт Брэндом (иногда называемые « питтсбургскими гегельянцами»), составляют, по Бернстайну, третий момент влияния Гегеля на прагматизм. [314] Однако, открыто признавая влияние, ни один из них не претендует на то, чтобы объяснять взгляды Гегеля в соответствии со своим собственным самопониманием. [ap] Кроме того, каждый из них открыто находится под влиянием Уилфрида Селларса . [316] Макдауэлл особенно заинтересован в развеивании « мифа о данности », дихотомии между понятием и интуицией, тогда как Брэндом в основном озабочен развитием социального отчета Гегеля о даянии разума и нормативном следствии. [317] Эти заимствования мысли Гегеля являются двумя из нескольких «неметафизических» прочтений. [318]
Опубликованные статьи указаны в кавычках; названия книг выделены курсивом. [aq]
Берн, 1793–1796
Франкфурт-на-Майне, 1797–1800 гг.
Йена, 1801–07
Бамберг, 1807–08
Нюрнберг, 1808–1816 гг.
Гейдельберг, 1816–1818 гг.
Берлин, 1818–1831 гг.
Это имеет философское значение, поскольку термины Гегеля здесь являются присвоением анализа Аристотеля отношения господина-слуги в его Политике (1253a24–1256b39) и Экономике . Как говорит Пеперзак (комментируя версию диалектики в Энциклопедии ), «Гегель также подчеркивает взаимную выгоду и общность союза между свободным господином и „животным разумным“, который служит ему в качестве соответствующего органона». [78] Или, как замечает Харрис, «господин — это рациональный агент , а „раб“ — это рациональный инструмент ». [79]
Вероятно, его наиболее прямое обсуждение терминологии естественного права можно найти во введении к Гейдельбергским лекциям Гегеля 1817–1818 годов; после этого он почти всегда говорит о праве simplicitur или праве, модифицированном его собственными особыми философскими терминами. [192] [193]
«Гегель заимствовал термины «позитивный» и «естественный» из теории права, где они указывают на разницу между несовершенным, написанным человеком, вторичным, «позитивным» правом и совершенным, первичным, данным Богом, «естественным» правом». [224]
«Строгое обоснование метода Гегеля дано в последней главе его «Логики», GW 12, стр. 237–253 [Гегель 2010b, стр. 736–53]. В курсах по философии права упоминается Диалеклик , например, в Ilt 3, 139 [английский перевод отсутствует] («диалектика вообще означает, что нечто конечное претендует на существование, хотя оно таковым не является, поскольку имеет свой предел в себе») и Wa 273 [английский перевод отсутствует] («все, что ограничено, диалектично само по себе»). Неспособность увидеть, что Гегель не останавливается на второй, интеллектуальной и (негативно)диалектической стадии познания, приводит к прочтению, которое скорее кантовское, чем гегелевское. Нежелание признать, что оппозиции между, например, идеей и природой или субстанцией и субъектом, являются лишь временными и еще не полностью истинными, приводит к неправильному пониманию гегелевских концепций духа и абсолютного духа, а следовательно, и к фундаментальным искажениям его теории и практики самой философии». [259]
«Однако в обычной рефлексии эти операции функционируют изолированно. Как только понимание фиксирует свои термины, оно прекращает думать и просто придерживается сделанных различий. Парадоксы в диалогах Платона не разрешены окончательно, и современная теория категорий — это просто способ развеять парадоксы. Построение теории, оторванное от дисциплины понимания и осознания того, что аномалии возникают из-за неотъемлемых ограничений, становится чистой фантазией и теряет связь с реальностью.
«Для Гегеля рациональное мышление предполагает интеграцию всех трех операций в единый сложный процесс мышления». [266]
Он
гель
