Луиш Ваш де Камоэнс ( европейский португальский: [luˈiʒ ˈvaʒ ðɨ kaˈmõjʃ] ; ок. 1524 или 1525 — 10 июня 1580), иногда переводимый на английский как Камоэнс или Камоэнс [1] ( / ˈ k æ m oʊ ə n z / KAM -oh-ənz ), считается величайшим поэтом Португалии и португальского языка . Его мастерство стиха сравнивают с мастерством Шекспира , Мильтона , Вондела , Гомера , Вергилия и Данте . Он написал значительное количество лирической поэзии и драмы, но больше всего его помнят по его эпическому произведению Os Lusíadas ( Лузиады ). Его сборник стихов « Парнасум» Луиша де Камоэнса был утерян при его жизни. Влияние его шедевра «Лузиады» настолько глубоко, что португальский язык иногда называют «языком Камоэнса».
День его смерти, 10 июня по старому стилю , является национальным праздником Португалии .
Большая часть информации о биографии Луиса де Камоэнса вызывает сомнения, и, вероятно, многое из того, что циркулирует о нем, является не более чем типичным фольклором, который формируется вокруг известной личности. Задокументировано лишь несколько дат, которые направляют его траекторию. [2] Родословная семьи Камоэнса берет свое начало в Королевстве Галисия , недалеко от мыса Финистерре . По отцовской линии Луис де Камоэнс был потомком Васко Пиреша де Камоэнса, галисийского трубадура , воина и фидальго , который переехал в Португалию в 1370 году и получил от короля большие выгоды в виде должностей, почестей и земель, и чья поэзия, носившая националистический характер, способствовала отражению бретонского и итальянского влияния и формированию национального стиля трубадуров. [3] [4] Его сын Антау Ваш де Камоэнс служил в Красном море и женился на Доне Гиомар да Гама, родственнице Васко да Гама . От этого брака родились Симау Ваш де Камоэнс, который служил в Королевском флоте и занимался торговлей в Гвинее и Индии, и еще один брат, Бенту, который пошел по карьерной лестнице литератора и стал священником , присоединившись к монахам Остина в монастыре Санта-Крус , который был престижной школой для многих молодых португальских джентльменов. Симау женился на Доне Ане де Са э Маседу, также из знатной семьи, из Сантарена . Ее единственный сын, Луиш Ваш де Камоэнс, по словам Жайна, Фернандеша и некоторых других авторов, родился в Лиссабоне в 1524 году. Три года спустя, когда городу угрожала чума, семья переехала, следуя за двором, в Коимбру . [3] [5] Однако другие города претендуют на честь быть местом его рождения: Коимбра, Сантарен и Аленкер. Хотя первые биографы Камоэнса, Северин де Фариа и Маноэль Корреа, изначально указали в качестве года его рождения 1517 год, [6] записи списков Casa da Índia , к которым позже обратился Мануэль де Фариа и Соуза , по-видимому, устанавливают, что Камоэнс на самом деле родился в Лиссабоне в 1524 году. [7] [8] [9] Аргументы в пользу помещения его рождения за пределы Лиссабона слабы; но и это не является полностью бесспорным, [10] [11] поэтому самые последние исследования считают его место и дату рождения неопределенными. [5] [12]
О его детстве многое остается неизвестным. В двенадцать или тринадцать лет его, вероятно, защищал и воспитывал его дядя Бенто, который отправил его учиться в Коимбру. Предание гласит, что он был недисциплинированным учеником, но жаждущим знаний, интересовавшимся историей, космографией, классической и современной литературой. Однако его имя не упоминается в записях Университета Коимбры , но из его тщательно продуманного стиля и обилия эрудированных цитат, которые появляются в его работах, ясно, что в некотором роде он получил солидное образование. Возможно, что его дядя сам, канцлер университета и настоятель монастыря Санта-Крус, обучал его или что он учился в монастырском колледже. Примерно в двадцать лет он, вероятно, переехал в Лиссабон, прежде чем завершить свое обучение. Его семья была бедной, но, будучи знатным, он смог быть принят ко двору Жуана III , где он установил плодотворные интеллектуальные контакты и начал свою карьеру поэта. [12] [13] [14]
Было высказано предположение, что он зарабатывал на жизнь в качестве наставника Франсишку, сына графа Линьяреша , Д. Антониу де Норонья, но теперь это кажется маловероятным. [14] Также говорят, что он принял богемный образ жизни, часто посещал таверны и ввязывался в бурные любовные интриги. Несколько дам упоминаются по именам в поздних биографиях поэта как объект его привязанности, но эти идентификации в настоящее время считаются апокрифическими дополнениями к его легенде. Среди них, например, ходили разговоры о страсти к инфанте донье Марии , сестре короля, но эта дерзость принесла бы ему тюремное заключение. Другой была Катарина де Атаиде, с которой у него якобы был неудачный роман, который привел к его добровольному изгнанию, сначала в Рибатежу , а затем к зачислению в солдаты в Сеуте . Причина последней поездки сомнительна, но сама поездка является признанным фактом; он оставался там два года и потерял правый глаз в морском сражении в Гибралтарском проливе . Вернувшись в Лиссабон, он не терял времени и возобновил свою богемную жизнь. [15] [16] [17]
В документе, датированном 1550 годом, говорится, что он записался для поездки в Индию: « Луиш де Камоэнс, сын Симау Ваш и Аны де Са, проживающий в Лиссабоне, в Моурарии; оруженосец , 25 лет, рыжий бородач, привел своего отца в качестве поручителя; отправляется на корабль Сан-Педру-душ-Бургалесеш... среди воинов ». Как оказалось, он не сразу поднялся на борт. Во время процессии в честь праздника Тела Христова он вступил в ссору с неким Гонсало Боржешем, служащим Королевского дворца, и ранил его мечом. Приговоренный к тюремному заключению, он позже получил письмо о помиловании и был освобожден королевским указом от 7 марта 1553 года, в котором говорилось: « он молодой человек и беден, и он собирается служить в Индии в этом году ». Мануэль де Фариа э Соуза нашел в реестрах Армады Индии за 1553 год под заголовком «Gente de guerra» («Люди войны») следующее заявление: «Фернандо Касадо, сын Мануэля Касадо и Бранки Кеймады, жители Лиссабона, оруженосец; Луис де Камоэнс, сын Симау Васа и Аны де Са, оруженосец, занял его место; и он получил 2400, как и остальные». [18]
Камоэнс отплыл в Вербное воскресенье , 24 марта 1553 года. Его последние слова, как он говорит в письме, были словами Сципиона Африканского : «Ingrata patria, non possidebis ossa mea» (Неблагодарное отечество, ты не будешь владеть моими костями) [19] .
Он путешествовал на борту каракки «Сан-Бенту» , принадлежавшей флоту Фернана Алвареша Кабрала, которая вышла из Тежу 24 марта 1553 года. Во время путешествия он прошел через регионы, где плавал Васко да Гама , столкнулся со штормом у мыса Доброй Надежды Кабо да Боа Эсперанса , где были потеряны три других корабля флота, и высадился в Гоа в 1554 году. Вскоре он поступил на службу к вице-королю Д. Афонсу ди Норонья и сражался в экспедиции против короля Чембе (или «да Пимента»). [20] В 1555 году преемник Нороньи Д. Педру Маскареньяс приказал Мануэлю ди Вашконселосу сражаться с маврами в Красном море . Камоэнс сопровождал его, но эскадра не нашла врага и отправилась на зимовку в Ормуз , в Персидский залив. [21]
Вероятно, в это время он уже начал писать Os Lusíadas . Когда он вернулся в Гоа в 1556 году, он встретился с Д. Франсиско Баррето в правительстве и сочинил для него « Auto de Filodemo », что говорит о том, что Баррето относился к Камоэнсу благосклонно. Однако ранние биографы расходятся во мнениях относительно отношений Камоэнса с этим правителем. В то же время была опубликована анонимная сатира, критикующая распространенность безнравственности и коррупции, которая приписывалась Камоэнсу. Поскольку сатиры осуждались указами короля Мануэля, Камоэнса должны были арестовать за это. Но также высказывались предположения, что арест на самом деле был произведен за долги, которые сделал Камоэнс. Возможно, он оставался в тюрьме до 1561 года, и что до этого он мог быть осужден за дополнительные преступления. В любом случае, когда Д. Франсишку Коутиньо занял пост губернатора Индии, Камоэнс был освобожден и попал под защиту и покровительство этого человека. Он был назначен на должность суперинтенданта по делам мертвых и пропавших без вести в Макао в 1562 году, фактически прослужив с 1563 по 1564 или 1565 год. В то время Макао был еще формирующимся торговым постом и почти необитаемым. [22] [23] Предание гласит, что там он написал часть Os Lusíadas в пещере, которая позже была названа в его честь. [21]
На обратном пути в Гоа он потерпел кораблекрушение, как гласит традиция, недалеко от устья реки Меконг , сумев спасти только себя и рукопись Os Lusíadas, событие, которое вдохновило на знаменитую редондилью " Sobre os rios que vão ", которую Антониу Сержиу считал "хребтом" камонской лирики, как неоднократно цитировалось в критической литературе. Травма кораблекрушения, по словам Леала де Матоса, оказала самое глубокое влияние на переосмысление тем Os Lusíadas, это заметно начиная с Песни VII, факт, уже отмеченный Диого ду Коуту , другом поэта, который частично сопровождал произведение по мере его написания.
Его спасение заняло месяцы, и нет никаких записей о том, как это произошло, но его доставили в Малакку , где он получил новый ордер на арест за незаконное присвоение имущества мертвых, которое было ему доверено. Точная дата его возвращения в Гоа неизвестна, но он мог оставаться там в тюрьме в течение некоторого времени. Коуту говорит, что во время кораблекрушения Динамене , китайская девушка, в которую влюбился Камоэнс, погибла, но Рибейру и другие отвергают эту историю. [24] Следующий вице-король, Д. Антан ди Норонья , был давним другом Камоэнса, впервые встретившись с ним во время его приключения в Марокко. Некоторые биографы утверждают, что ему обещали должность на торговом посту в Чауле, но он не занял ее. Северим де Фариа сказал, что последние годы, проведенные в Гоа, были заняты поэзией и военной деятельностью, где он всегда проявлял храбрость, готовность и преданность короне. [25]
Трудно определить, какой была бы его повседневная жизнь на Востоке, за пределами того, что можно экстраполировать из его военного статуса. Кажется несомненным, что он всегда жил скромно и, возможно, делил дом с друзьями, «в одном из тех коллективных жилищ, где было принято общаться людям с родины», как отмечает Рамальо. Некоторые из этих друзей, должно быть, обладали определенной степенью культуры и могли бы обеспечить выдающееся общение. Рибейру, Сарайва и Моура признают, что он мог столкнуться, среди прочих деятелей, с Фернаном Мендешем Пинту , Фернаном Вашом Доурадо , Фернаном Альваресом ду Ориенте, Гарсией де Орта и вышеупомянутым Диого ду Коуту , создавая возможности для дебатов на литературные темы и тому подобное. Он также мог посещать лекции в одном из колледжей или религиозных учреждений Гоа. [26] Рибейру добавляет, что
На таких встречах участниками были как воины, так и литераторы, и они искали не только военного успеха и материального богатства, но и славы и славы, рожденных культурой. Это было одним из великих стремлений гуманизма той эпохи , и из этого, возможно, возникла идея создания академии , воспроизводящей в рамках ограничений местного контекста модель академий эпохи Возрождения , таких как основанная во Флоренции Марсилио Фичино и его кружком, где культивировались неоплатонические идеалы.
Было ли это приглашением или просто желанием воспользоваться шансом преодолеть часть расстояния, отделявшего его от родины, неизвестно наверняка, но в декабре 1567 года Камоэнс сел на корабль Педру Баррету в Софалу , на острове Мозамбик , где Баррету был назначен губернатором, и там Камоэнс должен был ждать транспорта в Лиссабон в будущем. Ранние биографы говорят, что Педру Баррету был предателем, давал Камоэнсу ложные обещания, так что через два года Диогу ду Коуту нашел его в шатком положении: [28] [29]
Пытаясь отплыть с Коуту, Камоэнс обнаружил, что его отплытие было заблокировано Баррето в размере двухсот крузадо , требуя возмещения за потраченные на поэта деньги. Однако его друзья собрали сумму, и Камоэнс был освобожден, [32] прибыв в Кашкайш на борту каракки Санта-Клара 7 апреля 1570 года. [28] [29]
После стольких приключений он наконец завершил Os Lusíadas, представив их в декламации Себастьяну . Король, будучи еще подростком, приказал опубликовать работу в 1572 году, а также назначил небольшую пенсию «Луису де Камоэнсу, благородному рыцарю моего Дома», в качестве оплаты за услуги, оказанные в Индии. Размер пенсии не превышал пятнадцати тысяч реалов в год, что, если и не было щедрым, то и не было таким скудным, как предполагалось, учитывая, что фрейлины королевского дворца получали около десяти тысяч реалов. Для ветерана-солдата эта сумма, должно быть, считалась достаточной и почетной в то время. Но пенсия продлилась бы только три года, и хотя грант был возобновляемым, похоже, что он выплачивался нерегулярно, из-за чего поэт испытывал материальные трудности. [33] [34]
Камоэнс прожил свои последние годы в комнате в доме недалеко от монастыря Санта-Ана, в состоянии, согласно традиции, самой недостойной нищеты, «без тряпки, чтобы прикрыться». Ле Джентиль считал эту точку зрения романтическим преувеличением, так как он все еще мог держать раба по имени Жау, которого он привез с собой с востока, и официальные документы подтверждают, что у него были некоторые средства к существованию. После того, как он был озлоблен поражением португальцев в битве при Алькасер-Кибире , в которой Себастьян исчез, что привело к потере Португалией своей независимости в пользу испанской короны, [примечание 2] он был поражен бубонной чумой , согласно Ле Джентилю. Он был доставлен в больницу и умер 10 июня 1580 года, будучи похороненным, согласно Фарии и Соузе , в неглубокой могиле в монастыре Санта-Ана или на кладбище бедняков в той же больнице, согласно Теофило Браге . [35] [36] Его мать, пережив его, начала получать его пенсию в качестве наследства. Квитанции, найденные в Torre do Tombo , португальском национальном архиве, документируют дату смерти поэта, [5] хотя сохранилась эпитафия , написанная D. Gonçalo Coutinho, которая ошибочно относит его смерть к 1579 году. [37] После землетрясения 1755 года , которое разрушило большую часть Лиссабона, были предприняты попытки найти останки Камоэнса, но безуспешно. Кости, захороненные в 1880 году в гробнице в монастыре Жеронимуш , по всей вероятности, принадлежат кому-то другому. [38]
Свидетельства современников описывают его как человека среднего роста, с рыжеватыми светлыми волосами, слепого на правый глаз, искусного во всех физических упражнениях и темпераментного нрава, не испытывающего трудностей в драках. Говорят, что он имел большую ценность как солдат, проявляя мужество, воинственность, чувство чести и готовность служить, хороший товарищ в свободное время, либеральный, веселый и остроумный, когда удары судьбы не подавляли его дух и не огорчали его. Он осознавал свои заслуги как человека, как солдата и как поэта. [39]
Все усилия, предпринятые для того, чтобы раскрыть окончательную личность его музы, были тщетны, и было сделано несколько противоречивых предложений о предполагаемых женщинах, присутствовавших в его жизни. Сам Камоэнс предположил в одном из своих стихотворений, что было несколько муз, которые вдохновляли его, когда он сказал, что «в разных огнях она часто горела». [40] Имена женщин, которые, как предполагается, были его возлюбленными, которые появляются в его стихотворениях, всегда используются в обобщенном виде и, следовательно, могут быть идеальными фигурами; Никаких упоминаний о дамах, идентифицируемых по имени, не дается в первых биографиях поэта, тех, что Педру де Марис и Северим де Фариа, которые только собирали слухи о «какой-то любви в Paço da Rainha (доме королевы)». Ссылка на Катарину де Атаиде появилась только в издании Rimas de Faria e Sousa, в середине XVII века, и на инфанту о Жозе Марии Родригесе, которая была опубликована только в начале XX века. Знаменитая Динамене также, по-видимому, является поэтическим образом, а не реальным человеком. [41] Рибейру предложил несколько альтернативных объяснений этого: имя могло быть криптонимом Донны Жуаны Менесес (DIna = D.Ioana + Mene), одной из его возможных возлюбленных, которая умерла по пути в Индию и была похоронена в море, дочери Виоланте, графини Линьяреш, которую он также любил в Португалия, и указал на появление имени Динамен в поэмах, написанных, вероятно, около прибытия в Индию, перед тем как отправиться в Китай, где, как говорят, он нашел девушку. Он также сослался на мнение исследователей, которые утверждают, что упоминание Коуту, единственное примитивное упоминание китайцев за пределами самого произведения Камонии, было сфальсифицировано, будучи введено a posteriori , с возможностью того, что это даже орфографическая ошибка, искажение "dignamente" ("достойно"). В окончательной версии рукописи Коуту имя даже не было бы упомянуто, хотя доказать это трудно из-за исчезновения рукописи. [24]
Вероятно, выполненный между 1573 и 1575 годами, так называемый «портрет, написанный красным», проиллюстрированный в начале статьи, рассматривается Васко Граса Моурой как «единственный и драгоценный достоверный документ, который мы имеем, чтобы знать черты эпоса, изображенного в жизни профессиональным художником». [42] То, что известно об этом портрете, является копией, сделанной по просьбе 3-го герцога Лафойнса , выполненной Луисом Жозе Перейрой де Резенди между 1819 и 1844 годами с оригинала, который был найден в зеленом шелковом мешочке среди обломков пожара во дворце графов Эрисейры , который с тех пор исчез. Это «очень точная копия», которая:
[Б]ез учета ограниченных размеров рисунка, фактуры крови, создающей пятна распределения значений, строгости контуров и четкости контрастных плоскостей, сетчатого нейтрала, гармонизирующего фон и подчеркивающего бюст портретируемого, типа обтекаемых границ, от которых спускается просветляющая подпись, короче говоря, символический аппарат изображения, запечатленный в позе графической книжной иллюстрации, был предназначен для начала гравюры на медной пластине, для иллюстрации одного из первых изданий « Лузиад» … [43]
Также сохранилась миниатюра, написанная в Индии в 1581 году по заказу Фернана Телеша де Менесеша и подаренная вице-королю Д. Луису де Атаиде, который, по свидетельствам того времени, был очень похож на него внешне. [39] Другой портрет был найден в 1970-х годах Марией Антониетой де Асеведу, датированный 1556 годом и изображающий поэта в тюрьме. [44] Первая медаль с его изображением появилась в 1782 году, ее приказал отчеканить барон Диллон в Англии, на ней Камоэнс увенчан лаврами и одет в герб, с надписью «Аполлон Португальский / Честь де Эспанья / Нассео 1524 / Моррео 1579». В 1793 году копия этой медали была отчеканена в Португалии по приказу Томаса Жозе де Акино, библиотекаря Королевской Меса Цензории . [45]
На протяжении столетий образ Камоэнса многократно изображался в гравюрах, картинах и скульптурах португальскими и зарубежными художниками, и в его честь было воздвигнуто несколько памятников, [46] в частности, большой Памятник Камоэнсу, установленный в 1867 году на площади Луиша де Камоэнса в Лиссабоне Виктором Бастосом, который является центром официальных публичных церемоний и народных демонстраций. [47] [48] Его также чествовали в музыкальных композициях, он появлялся со своим изображением на медалях, [46] денежных купюрах, [49] марках [50] и монетах, [51] а также как персонаж в романах, поэзии и пьесах. [ 52] Фильм «Камойнс » режиссёра Жозе Лейтана де Барруша стал первым португальским фильмом, принявшим участие в Каннском кинофестивале в 1946 году. Хосе Мальоа , Виейра Портуэнсе , [ 46 ] Домингуш Секейра [ 56 ] и Лагоа Энрикеш . [57] Его именем названы кратер на планете Меркурий и астероид в главном поясе. [58] [59]
Камоэнс жил в заключительной фазе европейского Возрождения , периода, отмеченного многими изменениями в культуре и обществе, которые знаменуют конец Средних веков и начало Нового времени и переход от феодализма к капитализму . Его называли «возрождением» из-за повторного открытия и переоценки культурных ссылок классической античности , которые направляли изменения этого периода к гуманистическому и натуралистическому идеалу, который утверждал достоинство человека, помещая его в центр вселенной, делая его исследователем par excellence природы и продвигая разум и науку как арбитров явной жизни. [60] [61] [62] В этот период было изобретено несколько научных инструментов и открыто несколько естественных законов и физических сущностей, ранее неизвестных; знание самого лица планеты изменилось после открытий великих мореплаваний . Дух интеллектуальных спекуляций и научных исследований был на подъеме, в результате чего физика, математика, медицина, астрономия, философия, инженерия, филология и несколько других отраслей знания достигли беспрецедентного уровня сложности, эффективности и точности, что привело к оптимистической концепции человеческой истории как непрерывного расширения и всегда к лучшему. [61] [63] В некотором смысле, Ренессанс был оригинальной и эклектичной попыткой гармонизировать языческий неоплатонизм с христианской религией, эрос с харитас, вместе с восточными, иудейскими и арабскими влияниями, и где изучение магии, астрологии и оккультизма не отсутствовало. [64] Это было также время, когда начали создаваться сильные национальные государства, расширялась торговля и города, а буржуазия стала силой большого социального и экономического значения, контрастируя с относительным снижением влияния религии в мировых делах. [65]
В XVI веке, во времена жизни Камоэнса, влияние итальянского Возрождения распространилось по всей Европе. Однако некоторые из его наиболее типичных черт пошли на спад, в частности из-за серии политических споров и войн, изменивших европейскую политическую карту, когда Италия потеряла свое место как держава, и раскола католицизма с возникновением протестантской Реформации . В католической реакции началась Контрреформация , возобновилась инквизиция и возродилась церковная цензура. В то же время получили распространение доктрины Макиавелли , отделяющие этику от практики власти. Результатом стало повторное утверждение власти религии над мирским миром и формирование возбужденной духовной, политической, социальной и интеллектуальной атмосферы с сильными дозами пессимизма, неблагоприятно отразившегося на прежней свободе, которой наслаждались художники. Несмотря на это, интеллектуальные и художественные приобретения Высокого Возрождения, которые были еще свежи и сияли перед глазами, не могли быть немедленно забыты, даже если их философский субстрат больше не мог оставаться действительным перед лицом новых политических, религиозных и социальных фактов. Новое искусство, которое было создано, хотя и вдохновлено источником классицизма, перевело его в беспокойные, тревожные, искаженные, амбивалентные формы, привязанные к интеллектуалистским изыскам, характеристики, которые отражали дилеммы века и определяют общий стиль этой фазы как маньеризм . [66] [67]
С середины XV века Португалия утвердилась как великая морская и торговая держава, ее искусства развивались, а энтузиазм морских завоеваний кипел. Правление Д. Жуана II было отмечено формированием чувства национальной гордости, а во времена Д. Мануэля I , как говорят Спина и Бешара, гордость уступила место бреду, чистой эйфории мирового господства. В начале XVI века Гарсия де Резенди сетовал, что нет никого, кто мог бы достойно прославить столько подвигов, утверждая, что есть эпический материал, превосходящий римский и троянский. Восполняя этот пробел, Жуан де Барруш написал свой кавалерийский роман « A Crónica do Imperador Clarimundo » (1520) в эпическом формате. Вскоре после этого появился Антониу Феррейра , зарекомендовавший себя как наставник поколения классицистов и бросивший вызов своим современникам, чтобы воспеть славу Португалии в высоком стиле. Когда появился Камоэнс, земля была готова к апофеозу родины, родины, которая упорно боролась за завоевание своего суверенитета, сначала с маврами, а затем с Кастилией, развила авантюрный дух, который перенес ее через океаны, расширив известные границы мира и открыв новые пути торговли и исследований, побеждая вражеские армии и враждебные силы природы. [68] Но в этот момент, однако, уже был объявлен политический и культурный кризис, материализовавшийся вскоре после его смерти, когда страна потеряла свой суверенитет в пользу Испании. [69]
Произведения Камоэнса делятся на три жанра: лирический, эпический и театральный. Его лирическое произведение сразу же было оценено как высокое достижение. Он продемонстрировал свою виртуозность, особенно в песнях и элегиях, но его редондильи не сильно отстают. По сути, он был мастером в этой форме, дав новую жизнь искусству глянца , привнеся в него непосредственность и простоту, тонкую иронию и живую фразировку, подняв куртизанскую поэзию на ее высочайший уровень и показав, что он также умел прекрасно выражать радость и расслабление. Его эпическое произведение синтезировано в « Os Lusíadas », интенсивном прославлении португальских подвигов, не только его военных побед, но и покорения стихий и физического пространства, с повторяющимся использованием классических аллегорий. Идея национального эпоса существовала в португальском сердце с XV века, когда начались мореплавания, но именно Камоэнсу в следующем столетии пришлось ее материализовать. В своих драматических произведениях он стремился объединить национальные и классические элементы. [40]
Вероятно, если бы он остался в Португалии, как придворный поэт, он никогда бы не достиг мастерства в своем искусстве. Опыт, который он накопил как солдат и мореплаватель, обогатил его мировоззрение и взбудоражил его талант. Благодаря ему он сумел освободиться от формальных ограничений куртизанской поэзии и трудностей, через которые он прошел, глубокая тоска изгнания, тоска по своей стране, неизгладимо пропитавшая его дух и передавшаяся его творчеству, и оттуда оказавшая заметное влияние на последующие поколения португальских писателей. Его лучшие стихи сияют именно тем, что подлинно в выраженном страдании и честности этого выражения, и это одна из главных причин, по которой его поэзия находится на таком высоком уровне. [40]
Его источники были многочисленны. Он доминировал на латыни и испанском языке и продемонстрировал прочные знания греко-римской мифологии , древней и современной европейской истории, португальских летописцев и классической литературы , среди которых выделялись такие авторы, как Овидий , Ксенофонт , Лукан , Валерий Флакк , Гораций , но особенно Гомер и Вергилий , у которых он заимствовал различные структурные и стилистические элементы, а иногда даже отрывки в почти буквальной транскрипции. Согласно его цитатам, он также, по-видимому, хорошо знал труды Птолемея , Диогена Лаэртского , Плиния Старшего , Страбона и Помпония Мелы , среди других историков и древних ученых. Среди современных авторов он был знаком с итальянской продукцией Франческо Петрарки , Людовико Ариосто , Торквато Тассо , Джованни Боккаччо и Якопо Саннадзаро , а также кастильской литературой. [70] [71]
Для тех, кто считает Ренессанс однородным историческим периодом, сформированным классическими идеалами и продолжающимся до конца XVI века, Камоэнс — просто поэт эпохи Возрождения, но в целом признается, что XVI век в значительной степени находился под влиянием стилистического течения, называемого маньеризмом , которое в разных точках является антиклассической школой и во многом предвосхищает барокко . Таким образом, для многих авторов более уместно описывать камонский стиль как маньеризм, отличая его от типичного классицизма эпохи Возрождения. Это оправдано наличием нескольких языковых ресурсов и подходом к его темам, которые не согласуются с доктринами равновесия, экономии, спокойствия, гармонии, единства и неизменного идеализма, которые являются основополагающими осями классицизма эпохи Возрождения. Камоэнс после типично классической начальной фазы перешел на другие пути, и тревога и драма стали его спутниками. На протяжении «Лузиад» видны признаки политического и духовного кризиса, перспектива упадка империи и характера португальцев остается в воздухе, цензурируемая дурными обычаями и отсутствием признания искусств, чередуясь с отрывками, в которых его восторженное извинение. Они также типичны для маньеризма, и станут еще более барочными, вкус к контрасту, к эмоциональному всплеску, к конфликту, к парадоксу, к религиозной пропаганде, к использованию сложных фигур речи и драгоценностей, даже к гротеску и чудовищности, многие из которых являются общими чертами в камонианском творчестве. [67] [69] [72] [73]
Маньеристская природа его творчества также отмечена двусмысленностями, порожденными разрывом с прошлым и сопутствующей приверженностью ему, первая из которых проявилась в визуализации новой эпохи и в использовании новых поэтических формул из Италии, а вторая — в использовании архаизмов, типичных для Средневековья. Наряду с использованием формальных ренессансных и классицистических моделей он культивировал средневековые жанры вилансете , кантига и трова . Для Жоакина душ Сантуша противоречивый характер его поэзии обнаруживается в контрасте между двумя противоположными предпосылками: идеализмом и практическим опытом. Он объединил типичные ценности гуманистического рационализма с другими производными кавалерии , крестовых походов и феодализма , соединил постоянную пропаганду католической веры с античной мифологией, ответственной в эстетическом плане за все действия, которые материализуют конечную реализацию, отбросив посредственную aurea, дорогую классике, чтобы отстаивать первенство применения оружия и славного завоевания. [74]
Os Lusíadas, или Лузиады, считается португальским эпосом par excellence. Само название уже предполагает его националистические намерения, будучи полученным от древнеримского названия Португалии, Лузитания . Это один из важнейших эпосов современности из-за его величия и универсальности. Эпос рассказывает историю Васко да Гамы и португальских героев, которые обогнули мыс Доброй Надежды и открыли новый путь в Индию . Это гуманистический эпос, даже в его противоречиях, в ассоциации языческой мифологии с христианским взглядом, в противоположных чувствах по отношению к войне и империи, во вкусе покоя и в стремлении к приключениям, в оценке чувственных удовольствий и в требованиях этической жизни, в восприятии величия и в предчувствии упадка, в героизме, оплаченном страданиями и борьбой. [75] [76] Поэма открывается знаменитыми стихами:
Десять песен поэмы составляют 1102 строфы в общей сложности 8816 децилируемых стихов, используя ottava rima (abababcc). [78] [79] После вступления, призывания и посвящения королю Себастьяну начинается действие, которое объединяет мифы и исторические факты. Васко да Гама, плывущий вдоль побережья Африки, наблюдается собранием классических богов, которые обсуждают судьбу экспедиции, которую защищает Венера и атакует Вакх . Отдохнув несколько дней в Малинди , по просьбе местного короля Васко да Гама рассказывает всю португальскую историю, от ее истоков до путешествия, которое они предпринимают. Песни III, IV и V содержат некоторые из лучших отрывков всего эпоса: эпизод с Инес де Кастро , который становится символом любви и смерти, битва при Алжубарроте , видение Д. Мануэля I , описание огня Святого Эльма , история великана Адамастора . Вернувшись на корабль, поэт использует свое свободное время, чтобы рассказать историю Двенадцати Английских , в то время как Вакх призывает морских богов уничтожить португальский флот. Венера вмешивается, и корабли достигают Каликута , Индия. Там Паулу да Гама принимает представителей короля и объясняет значение знамен, украшающих флагманский корабль. На обратном пути моряки наслаждаются островом, созданным для них Венерой, вознаграждая нимф своими милостями. Одна из них поет славное будущее Португалии, и сцена заканчивается описанием вселенной Тетисом и Васко да Гамой. Затем путешествие продолжается домой. [40]
В Os Lusíadas Камоэнс достигает замечательной гармонии между классической ученостью и практическим опытом, разработанным с непревзойденным техническим мастерством, описывая португальские приключения с моментами серьезных размышлений, смешанными с другими, тонкими по чувствительности и гуманизмом. Великолепные описания сражений, проявление природных сил, чувственные встречи превосходят аллегорию и классицистскую аллюзию, которые пронизывают все произведение, и представляют собой беглую речь и всегда высокого эстетического уровня, не только из-за ее повествовательного характера, особенно хорошо достигнутого, но и благодаря превосходному мастерству всех ресурсов языка и искусства стихосложения, со знанием широкого спектра стилей, используемых в эффективном сочетании. Работа также является серьезным предупреждением для христианских королей отказаться от мелких соперничеств и объединиться против мусульманской экспансии. [40]
Структура произведения сама по себе достойна интереса, поскольку, по словам Хорхе де Сены , в Os Lusíadas нет ничего произвольного. Среди представленных им аргументов было использование золотого сечения, определенного отношения между частями и целым, организующего набор в идеальных пропорциях, которые подчеркивают особенно значимые отрывки. Сена продемонстрировал, что при применении золотого сечения ко всему произведению оно попадает именно на стих, описывающий прибытие португальцев в Индию. Применяя отдельный раздел к двум полученным частям, в первой части появляется эпизод, сообщающий о смерти Инес де Кастро, а во второй — строфа, повествующая об усилиях Купидона по объединению португальцев и нимф, что для Сены усиливает важность любви на протяжении всей композиции. [80] Два других элемента придают Os Lusíadas современность и отдаляют ее от классицизма: введение сомнения, противоречия и вопрошания, несогласное с утвердительной уверенностью, характеризующей классический эпос, и примат риторики над действием, заменяющий мир фактов миром слов, которые не полностью восстанавливают реальность и превращаются в метаязык , с тем же разрушительным эффектом для традиционного эпоса. [81]
По словам Коста Пимпао, нет никаких доказательств того, что Камоэнс намеревался написать свой эпос до того, как отправился в Индию, хотя героические темы уже присутствовали в его предыдущем произведении. Возможно, он черпал вдохновение из фрагментов « Декад Азии » Жуана де Барруша и « Истории открытия и завоевания Индии португальцами » Фернана Лопеша де Кастаньеды . Он, безусловно, был хорошо осведомлен о классической мифологии до этого, а также о древней эпической литературе. По-видимому, поэма начала обретать форму еще в 1554 году, и Шторк считал, что его решимость написать ее родилась во время самого морского путешествия. Его друг историк Диогу ду Коуту видел его работающим над ней в Мозамбике между 1568 и 1569 годами. [70]
Успех публикации Os Lusíadas предположительно потребовал второго издания в том же году, что и издание princeps . Эти два издания различаются бесчисленными деталями, и долго обсуждалось, какое из них на самом деле будет оригиналом. Также неясно, кому принадлежат поправки ко второму тексту. В настоящее время издание, на котором изображена марка издателя, пеликан , с повернутой влево шеей, которое называется изданием A, выполненным под наблюдением автора, признается оригинальным. Однако издание B долгое время принималось за princeps , что имело катастрофические последствия для последующего критического анализа работы. По-видимому, издание B было выпущено позже, около 1584 или 1585 года, тайным образом, взяв фиктивную дату 1572 года, чтобы обойти задержки цензуры того времени, если оно будет опубликовано как новое издание, и исправить серьезные дефекты другого издания 1584 года, так называемого издания piscos . [82] Однако Мария Елена Пайва выдвинула гипотезу, что издания A и B являются лишь вариантами одного и того же издания, которое было исправлено после типографского набора, но во время печати. По словам исследователя, «необходимость максимально использовать возможности печати привела к выводу, что после печати формы, состоящей из нескольких листов, был сделан первый тест, который был исправлен во время продолжения печати, теперь уже с исправленным текстом. Таким образом, были неисправленные напечатанные листы и исправленные напечатанные листы, которые были нечетко сгруппированы в одном экземпляре», так что в системе печати того времени не было двух абсолютно одинаковых экземпляров. [83]
Лирические работы Камоэнса, разбросанные по рукописям, [84] были собраны и опубликованы посмертно в 1595 году под названием Rimas ( Рифмы ). На протяжении XVII века растущий престиж его эпоса способствовал еще большему повышению признания этих других поэм. Сборник включает в себя редондильи , оды , глоссы , кантиг , повороты или вариации, секстильи , сонеты , элегии , эклоги и другие небольшие строфы. Его лирическая поэзия происходит из нескольких разных источников: сонеты в целом следуют итальянскому стилю, полученному от Петрарки , песни взяли модель Петрарки и Пьетро Бембо . В одах прослеживается влияние поэзии трубадуров рыцарства и классической поэзии, но с более утонченным стилем; в секстильях явно провансальское влияние; в redondilhas он расширил форму, углубил лиризм и ввел тему, работал над антитезами и парадоксами, неизвестными в старой традиции Cantigas de amigo , а элегии вполне классицистичны. Его курорты следуют эпистолярному стилю с морализирующими темами. Эклоги являются идеальными образцами пасторального жанра, происходящими от Вергилия и итальянцев. [85] [86] [87] Влияние испанской поэзии Гарсиласо де ла Вега , Хорхе де Монтемора , Хуана Боскана , Грегорио Сильвестре и нескольких других имен также было обнаружено во многих моментах его лирики, как указал его комментатор Фариа и Соуза. [88]
Несмотря на заботу первого редактора Rimas , Фернана Родригеса Лобо Соропиты, в издание 1595 года было включено несколько апокрифических стихотворений. Многие стихотворения были обнаружены в течение следующих нескольких столетий и приписаны ему, но не всегда с тщательным критическим анализом. Результатом стало то, что, например, в то время как в оригинальном Rhymes было 65 сонетов, в издании Juromenha 1861 года их было 352; в издании Aguiar e Silva 1953 года все еще было указано 166 произведений. [40] [89] [90] Кроме того, многие издания модернизировали или «украшали» оригинальный текст, практика, которая была особенно выражена после издания Faria e Sousa 1685 года, давая начало и укореняя собственную традицию в этом фальсифицированном уроке, который вызвал огромные трудности для критического изучения. Более научные исследования начали проводиться только в конце 19-го века с участием Вильгельма Шторка и Каролины Михаэлис де Васконселос , которые отказались от нескольких апокрифических сочинений. В начале 20-го века работа продолжилась с Хосе Марией Родригесом и Афонсу Лопешем Виейрой, которые опубликовали Римаса в 1932 году в издании, которое они назвали «crítica» («критика»), хотя оно не заслуживало этого названия: оно переняло большие части урока Фариа и Соузы, но редакторы утверждали, что использовали оригинальные издания 1595 и 1598 годов. С другой стороны, они определенно подняли вопрос о текстовом мошенничестве, которое существовало в течение длительного времени и исказило поэмы до такой степени, что они стали неузнаваемыми. [89] Достаточно одного примера:
Кажется невозможным достичь окончательного результата в этой чистке. Однако сохранилось достаточно аутентичного материала, чтобы гарантировать ему положение лучшего португальского лирика и величайшего поэта эпохи Возрождения в Португалии. [40]
Общее содержание его произведений для сцены сочетает в себе, как и в Os Lusíadas, национализм и классическое вдохновение. Его продукция в этой области ограничивается тремя работами, все в жанре комедии и в формате self: El-Rei Seleuco , Filodemo и Anfitriões . Однако приписывание El-Rei Seleuco Камоэнсу является спорным. О его существовании не было известно до 1654 года, когда оно было опубликовано в первой части Rimas в издании Craesbeeck, которое не давало никаких подробностей о его происхождении и не уделяло особого внимания редактированию текста. Пьеса также отличается несколькими аспектами от двух других, которые сохранились, такими как ее гораздо меньшая длина (акт), наличие пролога в прозе и менее глубокая и менее эрудированная трактовка темы любви. Тема сложной страсти Антиоха , сына царя Селевка I Никатора , к своей мачехе, царице Эстратонике, была взята из исторического факта античности, переданного Плутархом и повторенного Петраркой и испанским популярным поэтом-песенником, обработав его в стиле Жиля Висенте . [92] [93]
Anfitriões , опубликованный в 1587 году, является адаптацией Амфитриона Плавта , где он подчеркивает комический характер мифа об Амфитрионе , подчеркивая всемогущество любви, которая подчиняет даже бессмертных, также следуя традиции Винсентиана. Пьеса была написана в меньших редондильях и использует двуязычие, используя кастильский в строках персонажа Сосии, раба, чтобы обозначить его низкий социальный уровень в отрывках, которые достигают гротеска, черта, которая появляется и в других пьесах. Filodemo , написанный в Индии и посвященный вице-королю Д. Франсиско Баррето , является комедией морали в пяти актах, согласно классическому делению, будучи, из трех, той, которая осталась наиболее живой в интересе критика из-за множественности человеческих переживаний, которые она описывает, и для остроты психологического наблюдения. Тема — о любви слуги Филодемо к дочери Дионисе дворянина в доме того, кому он служит, с автобиографическими чертами. [40] [94] Камоэнс считал комедию второстепенным жанром, представляющим интерес только как отвлечение от обстоятельств, но он добился значительных результатов, перенеся комичность персонажей в действие и усовершенствовав сюжет, поэтому он указал путь к обновлению португальской комедии. Однако его предложение не было принято создателями рода, которые последовали за ним. [40]
По словам Монтейру , из великих эпических поэтов Запада Камоэнс остаётся наименее известным за пределами своей родины, а его шедевр Os Lusíadas — наименее известная из великих поэм в этом стиле. Однако со времени его жизни и на протяжении столетий после него Камоэнса восхваляли несколько непортугалоязычных светил западной культуры. Торквато Тассо , утверждавший, что Камоэнс был единственным соперником, которого он боялся, [95] посвятил ему сонет, Бальтасар Грасиан восхвалял его остроту и изобретательность, как и Лопе де Вега . Сервантес — заявил, что он видел в Камоэнсе «певца западной цивилизации». [96] Он оказал влияние на творчество Джона Мильтона и нескольких других английских поэтов, Гёте признавал его величие, сэр Ричард Бертон считал его мастером, [97] Фридрих Шлегель называл его высшим представителем творения в эпической поэзии, [98] полагая, что «совершенство» [Vollendung] португальской поэзии было очевидно в его «прекрасных поэмах», [99] Гумбольдт считал его замечательным художником природы. [100] [101] Август-Вильгельм Шлегель писал, что Камоэнс сам по себе стоит целых литературных произведений. [102]
Слава Камоэнса начала распространяться по всей Испании, где у него было несколько поклонников с XVI века, с двумя переводами Os Lusíadas, появившимися в 1580 году [103] , в год смерти поэта, возможно, напечатанными по приказу Филиппа II Испанского , который в то время был также королем Португалии. В издании Луиса Гомеса де Тапиа Камоэнс уже упоминается как «знаменитый», а в издании Бенито Кальдеры его сравнивали с Вергилием [104] . Кроме того, король даровал ему почетный титул «Принца поэтов Испании», который был напечатан в одном из переводов. Филипп прекрасно осознавал преимущества использования уже устоявшейся культуры в своих целях, а не ее подавления. Будучи сыном португальской принцессы, он не был заинтересован в уничтожении португальской идентичности или ее культурных достижений, и ему было выгодно ассимилировать поэта в испанскую орбиту, как для обеспечения его легитимности как суверена объединенных корон, так и для усиления блеска испанской культуры. [105]
Вскоре его слава достигла Италии ; Тассо назвал его работу «культовой и хорошей», и к 1658 году Os Lusíadas были переведены дважды, Оливейрой и Паджи. [104] Позже, связанный с Тассо, он стал важной парадигмой в итальянском романтизме . К этому времени в Португалии уже сформировался корпус экзегетов и комментаторов, что придало изучению Камоэнса большую глубину. В 1655 году Os Lusíadas прибыли в Англию в переводе Фэншоу, но приобрели известность там только примерно столетие спустя, с публикацией поэтической версии Уильяма Юлиуса Микля в 1776 году, которая, хотя и была успешной, не помешала появлению еще дюжины английских переводов до конца 19 века. [106] [107] Он прибыл во Францию в начале 18 века, когда Кастера опубликовал перевод эпоса. Вольтер критиковал некоторые аспекты произведения, а именно отсутствие единства в действии и смешение христианской и языческой мифологии, но он также восхищался новшествами, которые оно вводило по отношению к другим эпосам, что внесло значительный вклад в его популярность. Монтескье утверждал, что поэма Камоэнса имела что-то от очарования «Одиссеи» и великолепия «Энеиды » . Между 1735 и 1874 годами появилось не менее двадцати французских переводов книги, не считая многочисленных вторых изданий и парафраз некоторых из самых ярких эпизодов. В 1777 году Питерсзон перевел Os Lusíadas на голландский язык, а к XIX веку появилось еще пять частичных переводов. [104] [108]
Работы Камоэнса
Смерть Камоэнса. [113] Это одна из тем картин Лэндона в журнале The New Monthly Magazine, 1838.{{cite web}}: CS1 maint: archived copy as title (link)
