Франсуа-Мари Аруэ ( фр. François -Marie Arouet ; 21 ноября 1694 — 30 мая 1778), известный под псевдонимом М. де Вольтер ( фр. M. de Voltaire, также / v ɒ l ˈ t ɛər , v oʊ l -/ , [2] [3] [4] США также / v ɔː l -/ ; [5] [ 6] фр. [vɔltɛːʁ] ), был французским писателем эпохи Просвещения , философом ( philosophe ), сатириком и историком. Известный своим остроумием и критикой христианства (особенно Римско-католической церкви ) и рабства , Вольтер был сторонником свободы слова , свободы вероисповедания и разделения церкви и государства .
Вольтер был разносторонним и плодовитым писателем, создававшим произведения практически во всех литературных формах, включая пьесы , поэмы, романы, эссе, истории и даже научные изложения . Он написал более 20 000 писем и 2 000 книг и памфлетов. [7] Вольтер был одним из первых авторов, ставших известными и коммерчески успешными на международном уровне. Он был откровенным защитником гражданских свобод и постоянно подвергался риску строгих законов цензуры католической французской монархии. Его полемика уничтожающе высмеивала нетерпимость и религиозную догму , а также французские институты его времени. Его самая известная работа и magnum opus , «Кандид» , представляет собой повесть , которая комментирует, критикует и высмеивает многие события, мыслителей и философии его времени, в частности Готфрида Лейбница и его веру в то, что наш мир по необходимости является «лучшим из всех возможных миров». [8] [9]
Франсуа-Мари Аруэ родился в Париже, младший из пяти детей Франсуа Аруэ, юриста, который был мелким казначейским чиновником, и его жены Марии Маргариты Домар, чья семья была на низшем уровне французского дворянства . [10] Некоторые предположения окружают дату рождения Вольтера, потому что он утверждал, что родился 20 февраля 1694 года как незаконнорожденный сын дворянина Герена де Рошбрюна или Рокбрюна. [11] Двое из его старших братьев — Арман-Франсуа и Робер — умерли в младенчестве, а его выжившие брат Арман и сестра Маргарита-Катрин были на девять и семь лет старше соответственно. [12] Прозванный своей семьей «Зозо», Вольтер был крещен 22 ноября 1694 года, крестными родителями были Франсуа де Кастаньер, аббат де Шатонеф , и Мари Домар, жена кузена его матери. [13] Он получил образование у иезуитов в Коллеже Луи-ле-Гран (1704–1711), где его обучали латыни , теологии и риторике; [14] позже он свободно говорил на итальянском, испанском и английском языках. [15]
К тому времени, как он окончил школу, Вольтер решил, что хочет стать писателем, вопреки желанию своего отца, который хотел, чтобы он стал юристом. [16] Вольтер, притворяясь, что работает в Париже помощником нотариуса, проводил большую часть своего времени за написанием стихов. Когда его отец узнал об этом, он отправил Вольтера изучать право, на этот раз в Кан , Нормандия. Но молодой человек продолжал писать, создавая эссе и исторические исследования. Остроумие Вольтера сделало его популярным среди некоторых аристократических семей, с которыми он общался. В 1713 году его отец получил для него работу секретаря нового французского посла в Нидерландах, маркиза де Шатонефа , брата крестного отца Вольтера. [17] В Гааге Вольтер влюбился во французскую протестантскую беженку по имени Катрин Олимпия Дюнуайе (известную как «Пимпетт»). [17] Их роман, считавшийся скандальным, был раскрыт де Шатонефом, и Вольтер был вынужден вернуться во Францию к концу года. [18]
Большая часть ранней жизни Вольтера вращалась вокруг Парижа. С самого начала у Вольтера были проблемы с властями из-за критики правительства. В результате он был дважды приговорен к тюремному заключению и один раз к временной ссылке в Англию. Один сатирический стих, в котором Вольтер обвинил регента в инцесте с его дочерью, привел к одиннадцатимесячному заключению в Бастилии . [20] В январе 1717 года Комеди Франсез согласилась поставить его дебютную пьесу «Эдип» , и она открылась в середине ноября 1718 года, через семь месяцев после его освобождения. [21] Ее немедленный критический и финансовый успех создали ему репутацию. [22] И регент, и король Великобритании Георг I вручили Вольтеру медали в знак своей признательности. [23]
Вольтер в основном выступал за религиозную терпимость и свободу мысли. Он боролся за искоренение жреческой и аристо-монархической власти и поддерживал конституционную монархию, которая защищает права людей. [24] [25]
Аруэ принял имя Вольтер в 1718 году, после своего заключения в Бастилии. Его происхождение неясно. Это анаграмма AROVET LI , латинизированного написания его фамилии, Arouet, и начальных букв le jeune («молодой»). [26] Согласно семейной традиции среди потомков его сестры, он был известен как le petit volontaire («решительная маленькая вещь») в детстве, и он воскресил вариант имени во взрослой жизни. [27] Имя также переставляет слоги в Airvault , родном городе его семьи в регионе Пуату . [28]
Ричард Холмс [29] поддерживает анаграмматическое происхождение имени, но добавляет, что такой писатель, как Вольтер, также хотел, чтобы оно передало коннотации скорости и отваги. Они происходят от ассоциаций с такими словами, как voltige (акробатика на трапеции или лошади), volte-face (вращение лицом к врагу) и volatile (первоначально любое крылатое существо). «Arouet» не было благородным именем, подходящим для его растущей репутации, особенно учитывая резонанс этого имени с à rouer («быть избитым») и roué ( разврат ).
В письме Жану-Батисту Руссо в марте 1719 года Вольтер заключает, прося, чтобы Руссо, если он захочет отправить ему ответное письмо, сделал это, адресовав его господину де Вольтеру. Постскриптум поясняет: « J'ai été si malheureux sous le nom d'Arouet que j'en ai pris un autre surtout pour n'être plus confondu avec le poète Roi », («Я был так несчастен под именем Аруэ, что взял другое, в первую очередь для того, чтобы меня не путали с поэтом Королем».) [30] Вероятно, это относится к Adenes le Roi , и дифтонг «oi» тогда произносился как современное «ouai», поэтому сходство с «Arouet» очевидно, и, таким образом, это вполне могло быть частью его обоснования. Известно также, что Вольтер использовал по меньшей мере 178 различных псевдонимов в течение своей жизни. [31]
Следующая пьеса Вольтера, «Артемир» , действие которой происходит в древней Македонии, вышла в свет 15 февраля 1720 года. Она провалилась, и сохранились только фрагменты текста. [32] Вместо этого он обратился к эпической поэме о Генрихе IV Французском , которую начал в начале 1717 года. [33] Получив отказ в лицензии на публикацию, в августе 1722 года Вольтер отправился на север, чтобы найти издателя за пределами Франции. В путешествии его сопровождала его любовница, Мари-Маргарита де Рюпельмонд, молодая вдова. [34]
В Брюсселе Вольтер и Руссо встретились на несколько дней, прежде чем Вольтер и его любовница продолжили путь на север. В конце концов, в Гааге был найден издатель. [35] В Нидерландах Вольтер был поражен и впечатлен открытостью и терпимостью голландского общества. [36] По возвращении во Францию он нашел второго издателя в Руане , который согласился тайно опубликовать «Генриаду» . [37] После выздоровления Вольтера от месячной оспенной инфекции в ноябре 1723 года первые экземпляры были контрабандой доставлены в Париж и распространены. [38] Хотя поэма имела мгновенный успех, новая пьеса Вольтера, «Мариамна» , потерпела неудачу, когда впервые была представлена в марте 1724 года. [39] Сильно переработанная, она была представлена в «Комеди Франсез» в апреле 1725 года и имела гораздо лучший прием. [39] Это было одним из развлечений, представленных на свадьбе Людовика XV и Марии Лещинской в сентябре 1725 года. [39]
В начале 1726 года аристократический кавалер де Роган-Шабо насмехался над Вольтером из-за его смены имени, и Вольтер ответил, что его имя завоюет уважение мира, в то время как Роган запятнает его собственное. [40] Разъяренный Роган организовал, чтобы его головорезы избили Вольтера несколько дней спустя. [41] Пытаясь возместить ущерб, Вольтер вызвал Рогана на дуэль, но могущественная семья Роганов организовала арест Вольтера и заключение его без суда в Бастилию 17 апреля 1726 года. [42] [43] Опасаясь бессрочного заключения, Вольтер попросил выслать его в Англию в качестве альтернативного наказания, что французские власти приняли. [44] 2 мая его препроводили из Бастилии в Кале и отплыли в Великобританию. [45]
В Англии Вольтер жил в основном в Уондсворте , со знакомыми, включая Эверарда Фокенера . [46] С декабря 1727 года по июнь 1728 года он жил в Мейден-лейн, Ковент-Гарден , теперь отмеченном мемориальной доской, чтобы быть ближе к своему британскому издателю. [47] Вольтер вращался в английском высшем обществе, встречался с Александром Поупом , Джоном Гэем , Джонатаном Свифтом , леди Мэри Уортли Монтегю , Сарой, герцогиней Мальборо , и многими другими членами знати и королевской семьи. [48] Изгнание Вольтера в Великобританию сильно повлияло на его мышление. Он был заинтригован конституционной монархией Великобритании в отличие от французского абсолютизма , а также большей свободой слова и религии в стране. [49] На него оказали влияние писатели того времени, и он развил интерес к английской литературе, особенно к Шекспиру , который все еще был малоизвестен в континентальной Европе. [50] Несмотря на то, что Вольтер указывал на отклонения Шекспира от неоклассических стандартов, он видел в нем пример для французской драмы, которая, хотя и была более отточенной, не имела сценического действия. Однако позже, когда влияние Шекспира во Франции начало расти, Вольтер попытался подать противоположный пример своими собственными пьесами, осуждая то, что он считал варварством Шекспира. Вольтер, возможно, присутствовал на похоронах Исаака Ньютона [ a] и встречался с племянницей Ньютона Кэтрин Кондуитт [47] . В 1727 году Вольтер опубликовал два эссе на английском языке: «О гражданских войнах Франции, извлеченных из любопытных рукописей» и «Об эпической поэзии европейских наций от Гомера до Мильтона » [47] . Он также опубликовал письмо о квакерах после посещения одной из их служб [51] .
После двух с половиной лет изгнания Вольтер вернулся во Францию, а после нескольких месяцев в Дьеппе власти разрешили ему вернуться в Париж. [52] На ужине французский математик Шарль Мари де ла Кондамин предложил скупить лотерею, организованную французским правительством для погашения своих долгов, и Вольтер присоединился к консорциуму, заработав, возможно, миллион ливров . [53] Он разумно вложил деньги и на этой основе сумел убедить Финансовый суд в своем ответственном поведении, что позволило ему взять под контроль трастовый фонд, унаследованный от отца. Теперь он был бесспорно богат. [54] [55]
Дальнейший успех последовал в 1732 году с его пьесой «Заир» , которая, когда была опубликована в 1733 году, содержала посвящение Фокенеру, восхваляющее английскую свободу и торговлю. [56] Он опубликовал свои восхищенные эссе о британском правительстве, литературе, религии и науке в «Письмах о английской нации» (Лондон, 1733). [57] В 1734 году они были опубликованы в Руане под названием «Философские письма» , вызвав огромный скандал. [58] [b] Опубликованные без одобрения королевского цензора, эссе восхваляли британскую конституционную монархию как более развитую и более уважающую права человека, чем ее французский аналог, особенно в отношении религиозной терпимости. Книга была публично сожжена и запрещена, и Вольтер снова был вынужден бежать из Парижа. [24]
В 1733 году Вольтер встретил Эмили дю Шатле (маркизу дю Шатле), математика и замужнюю мать троих детей, которая была на 12 лет моложе его и с которой у него был роман на протяжении 16 лет. [60] Чтобы избежать ареста после публикации Lettres , Вольтер укрылся в замке ее мужа в Сирее на границе Шампани и Лотарингии . [61] Вольтер оплатил реконструкцию здания, [62] а муж Эмили иногда останавливался в замке со своей женой и ее любовником. [63] Интеллектуальные любовники собрали около 21 000 книг, огромное количество для того времени. [64] Вместе они изучали эти книги и проводили научные эксперименты в Сирее, включая попытку определить природу огня. [65]
Наученный своими предыдущими стычками с властями, Вольтер начал свою привычку избегать открытой конфронтации с властями и отрицать любую неловкую ответственность. [66] Он продолжал писать пьесы, такие как «Mérope» (или «La Mérope française» ), и начал свои длительные исследования в области науки и истории. Опять же, главным источником вдохновения для Вольтера были годы его британского изгнания, во время которых он находился под сильным влиянием работ Ньютона. Вольтер твердо верил в теории Ньютона; он проводил эксперименты по оптике в Сирее, [67] и был одним из пропагандистов знаменитой истории о вдохновении Ньютона от падающего яблока, которую он узнал от племянницы Ньютона в Лондоне и впервые упомянул в своих «Письмах» . [47]
_avec_agrandissement.jpg/1280px-Maurice_Quentin_de_La_Tour,_portrait_de_Voltaire_(1735)_avec_agrandissement.jpg)
Осенью 1735 года Вольтера посетил Франческо Альгаротти , который готовил книгу о Ньютоне на итальянском языке. [68] Отчасти вдохновленная визитом, маркиза перевела латинскую версию «Principia» Ньютона на французский язык, которая осталась окончательной французской версией в XXI веке. [24] И она, и Вольтер также интересовались философией Готфрида Лейбница , современника и соперника Ньютона. В то время как Вольтер оставался твердым ньютонианцем, маркиза переняла некоторые аспекты критики Лейбница. [24] [69] Собственная книга Вольтера «Элементы философии Ньютона» сделала великого ученого доступным для гораздо более широкой публики, и маркиза написала праздничную рецензию в Journal des savants . [24] [70] Работа Вольтера сыграла важную роль в обеспечении всеобщего признания оптических и гравитационных теорий Ньютона во Франции, в отличие от теорий Декарта . [24] [71]
Вольтер и маркиза также изучали историю, в частности, великих деятелей цивилизации. Второе эссе Вольтера на английском языке было «Эссе о гражданских войнах во Франции». За ним последовала «Генриада » , эпическая поэма о французском короле Генрихе IV , прославляющая его попытку положить конец католическо-протестантским резням с помощью Нантского эдикта , который установил религиозную терпимость. Затем последовал исторический роман о короле Швеции Карле XII . Они, наряду с его «Письмами об англичанах» , знаменуют начало открытой критики Вольтером нетерпимости и устоявшихся религий. [ требуется ссылка ] Вольтер и маркиза также исследовали философию, в частности метафизические вопросы, касающиеся существования Бога и души. Вольтер и маркиза проанализировали Библию и пришли к выводу, что большая часть ее содержания сомнительна. [72] Критические взгляды Вольтера на религию привели к его вере в разделение церкви и государства и религиозную свободу, идеи, которые он сформировал после своего пребывания в Англии.
В августе 1736 года Фридрих Великий , тогда наследный принц Пруссии и большой поклонник Вольтера, начал переписку с ним. [73] В декабре того же года Вольтер переехал в Голландию на два месяца и познакомился с учеными Германом Бурхаве и Виллемом Гравезандом . [74] С середины 1739 до середины 1740 года Вольтер в основном жил в Брюсселе, сначала с маркизой, которая безуспешно пыталась продолжить 60-летнее семейное судебное разбирательство относительно права собственности на два поместья в Лимбурге . [75] В июле 1740 года он отправился в Гаагу от имени Фридриха, пытаясь отговорить сомнительного издателя ван Дюрена от публикации без разрешения «Анти-Макиавелли» Фридриха . [76] В сентябре Вольтер и Фридрих (ныне король) впервые встретились в замке Мойланд близ Клева , а в ноябре Вольтер был гостем Фридриха в Берлине в течение двух недель, [77] после чего последовала встреча в сентябре 1742 года в Экс-ла-Шапель . [78] Вольтер был отправлен ко двору Фридриха в 1743 году французским правительством в качестве посланника и шпиона, чтобы оценить военные намерения Фридриха в войне за австрийское наследство . [79]
Хотя Вольтер был глубоко предан маркизе, к 1744 году жизнь в ее замке казалась ему тесной. Во время визита в Париж в том же году он нашел новую любовь — свою племянницу. Сначала его влечение к Марии Луизе Миньо было явно сексуальным, о чем свидетельствуют его письма к ней (обнаруженные только в 1957 году). [80] [81] Гораздо позже они жили вместе, возможно, платонически, и оставались вместе до смерти Вольтера. Тем временем маркиза также завела любовника, маркиза де Сен-Ламбера . [82]
После смерти маркизы при родах в сентябре 1749 года Вольтер ненадолго вернулся в Париж, а в середине 1750 года переехал в Пруссию по приглашению Фридриха Великого. [83] Прусский король (с разрешения Людовика XV) сделал его камергером в своем дворце, присвоил ему орден « За заслуги» и назначил ему жалованье в размере 20 000 французских ливров в год. [84] У него были комнаты в Сан-Суси и дворце Шарлоттенбург . [85] Поначалу жизнь Вольтера шла хорошо, [86] и в 1751 году он завершил «Микромегас» , научно-фантастическое произведение с участием послов с другой планеты, ставших свидетелями безумств человечества. [87] Однако его отношения с Фридрихом начали ухудшаться после того, как его обвинил в воровстве и подделке еврейский финансист Авраам Хиршель, который инвестировал в саксонские государственные облигации от имени Вольтера в то время, когда Фридрих был вовлечён в деликатные дипломатические переговоры с Саксонией . [88]
Он столкнулся с другими трудностями: спор с Мопертюи , президентом Берлинской академии наук и бывшим соперником за привязанность Эмили, спровоцировал «Диатрибу доктора Акакия» Вольтера , в которой высмеивались некоторые теории Мопертюи и его преследования общего знакомого Иоганна Самуэля Кёнига . Это сильно разозлило Фридриха, который приказал сжечь все копии документа. [89] 1 января 1752 года Вольтер предложил уйти с поста камергера и вернуть свои знаки отличия Ордена Заслуг; сначала Фридрих отказывался, пока в конце концов не разрешил Вольтеру уехать в марте. [90] Во время медленного возвращения во Францию Вольтер остановился в Лейпциге и Готе на месяц в каждом, а в Касселе на две недели, прибыв во Франкфурт 31 мая. На следующее утро он был задержан в гостинице агентами Фридриха, которые держали его в городе более трех недель, пока Вольтер и Фридрих спорили в письме о возврате сатирической книги стихов, которую Фридрих одолжил Вольтеру. Мария Луиза присоединилась к нему 9 июня. Она и ее дядя покинули Франкфурт только в июле после того, как она защитила себя от нежелательных домогательств одного из агентов Фридриха, а багаж Вольтера был разграблен и ценные вещи изъяты. [91]
Попытки Вольтера очернить Фридриха за действия его агентов во Франкфурте были в основном безуспешными, включая его «Mémoires pour Servir à la Vie de M. de Voltaire», опубликованные посмертно, в которых он также открыто упомянул гомосексуализм Фридриха, когда описал, как король регулярно приглашал пажей, молодых кадетов или лейтенантов из своего полка выпить с ним кофе, а затем удалялся с фаворитом для быстрого секса. [92] [93] Однако переписка между ними продолжалась, и хотя они никогда больше не встречались лично, после Семилетней войны они в основном примирились. [94]
Медленное продвижение Вольтера к Парижу продолжалось через Майнц , Мангейм , Страсбург и Кольмар , [95] но в январе 1754 года Людовик XV изгнал его из Парижа, [96] и он направился в Женеву , недалеко от которой в начале 1755 года купил большое поместье ( Les Délices ). [97] Хотя поначалу его принимали открыто, закон в Женеве, запрещавший театральные представления, и публикация «Орлеанской девы» против его воли испортили его отношения с женевцами-кальвинистами. [98] В конце 1758 года он купил еще большее поместье в Ферне , на французской стороне франко-швейцарской границы . [99] Город принял его имя, назвав себя Ферней-Вольтер, и это стало его официальным названием в 1878 году. [100]
В начале 1759 года Вольтер завершил и опубликовал «Кандид, или Оптимизм» ( Candide, ou l'Optimisme ). Эта сатира на философию оптимистического детерминизма Лейбница остаётся самой известной работой Вольтера. Он провёл в Фернее большую часть оставшихся 20 лет своей жизни, часто развлекая почётных гостей, таких как Джеймс Босуэлл (который записывал их разговоры в своём журнале и меморандумах), [101] Адам Смит , Джакомо Казанова и Эдвард Гиббон . В 1764 году он опубликовал одну из своих самых известных философских работ, «Философский словарь» , серию статей, в основном по христианской истории и догматам, некоторые из которых были первоначально написаны в Берлине. [43]
С 1762 года, как непревзойденная интеллектуальная знаменитость, он начал защищать несправедливо преследуемых людей, наиболее известным из которых был гугенотский торговец Жан Калас . [43] Калас был замучен до смерти в 1763 году, предположительно за то, что он убил своего старшего сына за то, что тот хотел обратиться в католицизм. Его имущество было конфисковано, а его двух дочерей отобрали у вдовы и заставили уйти в католические монастыри. Вольтер, увидев в этом явный случай религиозного преследования, сумел отменить приговор в 1765 году. [102]
Вольтер был посвящен в масонство чуть более чем за месяц до своей смерти. 4 апреля 1778 года он посетил La Loge des Neuf Sœurs в Париже и стал масоном -учеником . Согласно некоторым источникам, «Бенджамин Франклин ... убеждал Вольтера стать масоном; и Вольтер согласился, возможно, только чтобы угодить Франклину». [103] [104] [105] Однако Франклин был всего лишь гостем во время посвящения Вольтера, они встретились только за месяц до смерти Вольтера, и их взаимодействие друг с другом было кратким. [106]
В феврале 1778 года Вольтер вернулся в Париж впервые за более чем 25 лет, отчасти для того, чтобы увидеть премьеру своей последней трагедии « Ирена» . [107] Пятидневное путешествие оказалось слишком тяжелым для 83-летнего мужчины, и он считал, что умрет 28 февраля, написав: «Я умираю, обожая Бога, любя своих друзей, не ненавидя своих врагов и ненавидя суеверия». Однако он выздоровел, и в марте он увидел представление « Ирена» , где зрители относились к нему как к вернувшемуся герою. [43]
Вскоре он снова заболел и умер 30 мая 1778 года. Рассказы о его смерти были многочисленными и разнообразными, и не удалось установить подробности того, что именно произошло. Его враги рассказывали, что он раскаялся и принял последние обряды от католического священника, или что он умер в агонии тела и души, в то время как его приверженцы рассказывали о его неповиновении до последнего вздоха. [108] Согласно одной истории о его последних словах, когда священник призвал его отречься от Сатаны, он ответил: «Сейчас не время наживать новых врагов». [109]
Из-за его известной критики Церкви, от которой он отказался отказаться перед смертью, Вольтеру было отказано в христианском погребении в Париже, [110] но друзья и родственники сумели тайно похоронить его тело в аббатстве Скельер в Шампани , где брат Марии Луизы был аббатом . [111] Его сердце и мозг были забальзамированы отдельно. [112]
11 июля 1791 года Национальная ассамблея Франции , считая Вольтера предшественником Французской революции , вернула его останки в Париж и захоронила их в Пантеоне . [113] [c] По оценкам, в шествии, которое прошло по всему Парижу, приняло участие около миллиона человек. Была сложная церемония, включавшая музыку, написанную для мероприятия Андре Гретри . [116]
Вольтер оказал огромное влияние на развитие историографии , продемонстрировав новые, свежие способы взгляда на прошлое. Гийом де Сион утверждает:
Вольтер переосмыслил историографию как в фактическом, так и в аналитическом плане. Он не только отверг традиционные биографии и рассказы, которые заявляли о работе сверхъестественных сил, но и зашел так далеко, что предположил, что более ранняя историография изобиловала фальсифицированными доказательствами и требовала новых исследований у источника. Такой взгляд не был уникальным в том научном духе, которым интеллектуалы 18-го века считали себя наделенными. Рационалистический подход был ключом к переписыванию истории. [117]
Наиболее известные исторические труды Вольтера — «История Карла XII» (1731), «Век Людовика XIV» (1751) и его «Опыт о нравах и духе народов» (1756). Он порвал с традицией повествования о дипломатических и военных событиях и сделал акцент на обычаях, социальной истории и достижениях в области искусств и наук. « Опыт о нравах» прослеживал прогресс мировой цивилизации в универсальном контексте, отвергая как национализм, так и традиционную христианскую систему отсчета. Под влиянием «Рассуждения о всеобщей истории» Боссюэ (1682) он был первым ученым, который попытался серьезно заняться историей мира, исключив теологические рамки и сделав акцент на экономике, культуре и политической истории. Он рассматривал Европу как единое целое, а не как совокупность наций. Он был первым, кто подчеркнул долг средневековой культуры перед ближневосточной цивилизацией, но в остальном был слаб в Средних веках. Хотя он неоднократно предостерегал от политической предвзятости со стороны историка, он не упускал много возможностей разоблачить нетерпимость и мошенничество церкви на протяжении веков. Вольтер советовал ученым не верить во все, что противоречит нормальному ходу природы. Хотя он находил зло в исторических записях, он горячо верил, что разум и расширение грамотности приведут к прогрессу.
Вольтер объясняет свой взгляд на историографию в статье «История» в « Энциклопедии » Дидро : «От современных историков требуется больше подробностей, лучше установленных фактов, точных дат, больше внимания к обычаям, законам, нравам, торговле, финансам, сельскому хозяйству, населению». Истории Вольтера навязали прошлому ценности Просвещения, но в то же время он помог освободить историографию от антиквариатства, европоцентризма, религиозной нетерпимости и сосредоточенности на великих людях, дипломатии и войне. [118] [119] Профессор Йельского университета Питер Гей говорит, что Вольтер написал «очень хорошую историю», ссылаясь на его «скрупулезную заботу об истине», «тщательное просеивание доказательств», «разумный выбор того, что важно», «острое чувство драмы» и «понимание того факта, что целая цивилизация является единицей изучения». [120]
С раннего возраста Вольтер проявил талант к написанию стихов, и его первой опубликованной работой была поэзия. Он написал две эпические поэмы длиной в книгу, включая первую из когда-либо написанных на французском языке, « Генриаду» , а позже «Орлеанскую Деву» , помимо многих других более мелких произведений. [ необходима цитата ]
« Генриада» была написана в подражание Вергилию , с использованием александрийского двустишия, реформированного и ставшего монотонным для современных читателей, но она имела огромный успех в XVIII и начале XIX века, выдержав шестьдесят пять изданий и переводов на несколько языков. Эпическая поэма превратила французского короля Генриха IV в национального героя за его попытки установить толерантность с помощью Нантского эдикта. « La Pucelle» , с другой стороны, является бурлеском на основе легенды о Жанне д'Арк .
Многие из прозаических произведений и романов Вольтера , обычно составленных в виде памфлетов, были написаны как полемика . Кандид нападает на пассивность, вдохновленную философией оптимизма Лейбница , через частый рефрен персонажа Панглоса о том, что, поскольку Бог создал его, он по необходимости является « лучшим из всех возможных миров ». L'Homme aux quarante ecus ( Человек за сорок сребреников ) обращается к социальным и политическим путям того времени; Задиг и другие — к общепринятым формам моральной и метафизической ортодоксальности; а некоторые были написаны, чтобы высмеять Библию. В этих работах очевиден иронический стиль Вольтера, свободный от преувеличений, особенно сдержанность и простота словесного обращения. [121] Кандид в частности является лучшим примером его стиля. Вольтеру также принадлежит — как и Джонатану Свифту — заслуга прокладывания пути философской иронии в научной фантастике, особенно в его «Микромегасе» и виньетке « Сон Платона » (1756).
В целом, его критика и разное сочинение демонстрируют схожий стиль с другими работами Вольтера. Почти все его более содержательные работы, будь то в стихах или прозе, предваряются предисловиями того или иного рода, которые являются образцами его едкого, но разговорного тона. В огромном разнообразии невзрачных памфлетов и сочинений он демонстрирует свои навыки журналистики. В чистой литературной критике его главная работа — Commentaire sur Corneille , хотя он написал еще много подобных работ — иногда (как в его Life and Notices of Molière ) независимо, а иногда как часть его Siècles . [122]
В работах Вольтера, особенно в его личных письмах, часто содержится призыв к читателю: « écrasez l'infâme » или «сокрушить позорное». [123] Эта фраза относится к современным злоупотреблениям властью со стороны королевских и религиозных властей, а также к суеверию и нетерпимости, разжигаемым духовенством. [124] Он видел и чувствовал эти последствия в своих собственных изгнаниях, в сожжении своих книг и книг многих других, а также в зверских преследованиях Жана Каласа и Франсуа-Жана де ла Барра . [125] В одной из своих самых известных цитат он утверждал, что «Суеверие сжигает весь мир; философия гасит их» ( La superstition met le monde entier en flammes; la philosophie les éteint ). [126]
Наиболее часто цитируемая цитата Вольтера является апокрифической. Ему ошибочно приписывают написание: «Я не одобряю то, что вы говорите, но я буду защищать до самой смерти ваше право это говорить». Это были не его слова, а слова Эвелин Беатрисы Холл , написанные под псевдонимом SG Tallentyre в ее биографической книге 1906 года «Друзья Вольтера» . Холл намеревалась обобщить своими словами отношение Вольтера к Клоду Адриану Гельвецию и его спорной книге De l'esprit , но ее выражение от первого лица было ошибочно принято за настоящую цитату из Вольтера. Ее интерпретация действительно передает дух отношения Вольтера к Гельвецию; Было сказано, что резюме Холла было вдохновлено цитатой, найденной в письме Вольтера 1770 года аббату Ле Ришу, в котором он, как сообщается, сказал: «Я ненавижу то, что вы пишете, но я бы отдал свою жизнь, чтобы дать вам возможность продолжать писать». [127] Тем не менее, ученые полагают, что здесь, должно быть, снова имело место неправильное толкование, поскольку письмо, похоже, не содержит никакой подобной цитаты. [d]
Первой крупной философской работой Вольтера в его борьбе с « l'infâme » был « Traité sur la tolérance » ( «Трактат о терпимости» ), разоблачающий дело Каласа, а также терпимость, проявленную другими верами и в другие эпохи (например, евреями, римлянами, греками и китайцами). Затем в своем «Dictionnaire philosophique» , содержащем такие статьи, как «Авраам», «Бытие», «Церковный собор», он писал о том, что он считал человеческим происхождением догм и верований, а также о бесчеловечном поведении религиозных и политических институтов, проливающих кровь из-за ссор конкурирующих сект. Среди других целей Вольтер критиковал колониальную политику Франции в Северной Америке, отвергая обширную территорию Новой Франции как « несколько акров снега » (« quelques arpents de neige »).
Вольтер также вел огромную переписку в течение своей жизни, в общей сложности более 20 000 писем. Собрание этих писем Теодора Бестермана , завершенное только в 1964 году, занимает 102 тома. [128] Один историк назвал письма «пиршеством не только остроумия и красноречия, но и теплой дружбы, гуманных чувств и проницательной мысли». [129]
В переписке с Екатериной Великой Вольтер высмеивал демократию. Он писал: «Почти ничего великого не было сделано в мире без гениальности и твердости одного человека, борющегося с предрассудками толпы». [130]
Как и другие ключевые мыслители Просвещения , Вольтер был деистом . [131] Он бросил вызов ортодоксальности, спросив: «Что такое вера? Верить в то, что очевидно? Нет. Для меня совершенно очевидно, что существует необходимое, вечное, высшее и разумное существо. Это не вопрос веры, а разума». [132] [133]
В эссе 1763 года Вольтер поддержал терпимость к другим религиям и национальностям: «Не требуется большого искусства или великолепно тренированного красноречия, чтобы доказать, что христиане должны терпеть друг друга. Я, однако, пойду дальше: я говорю, что мы должны считать всех людей нашими братьями. Что? Турок мой брат? Китаец мой брат? Еврей? Сиамец? Да, без сомнения; разве мы все не дети одного отца и не создания одного Бога?» [134]
В одном из своих многочисленных обличений священников каждой религиозной секты Вольтер описывает их как тех, кто «встает с кровосмесительного ложа, создает сотни версий Бога, затем ест и пьет Бога, затем мочится и испражняется Богом» [135] .
Историки описывают описание Вольтером истории христианства как «пропагандистское». [136] Его Dictionnaire philosophique несет ответственность за миф о том, что у ранней Церкви было пятьдесят евангелий, прежде чем остановиться на стандартных канонических четырех, а также за распространение мифа о том, что канон Нового Завета был определен на Первом Никейском соборе . Вольтер частично несет ответственность за неправильное приписывание выражения Credo quia absurdum отцам Церкви . [137] Кроме того, несмотря на то, что смерть Гипатии была результатом того, что она оказалась под перекрестным огнем толпы (вероятно, христианской) во время политической вражды в Александрии IV века , Вольтер продвигал теорию о том, что она была раздета догола и убита приспешниками епископа Кирилла Александрийского , заключив, что «когда кто-то находит красивую женщину полностью обнаженной, это не для того, чтобы убить ее». Вольтер хотел, чтобы этот аргумент подкрепил один из его антикатолических трактатов. [138] В письме Фридриху Великому от 5 января 1767 года он писал о христианстве:
La nôtre [религия] est sans contredit la plus ridicule, la plus absurde, et la plus sanguinaire qui ait jamais infecté le monde. [139]
«Наша [т. е. христианская религия] несомненно самая нелепая, самая абсурдная и самая кровавая религия, которая когда-либо заражала этот мир. Ваше Величество окажет человечеству вечную услугу, искоренив это позорное суеверие, я не говорю среди черни, которая не достойна просвещения и которая склонна ко всякому ярму; я говорю среди честных людей, среди людей, которые думают, среди тех, кто хочет думать. ... Единственное, о чем я сожалею, умирая, это то, что я не могу помочь вам в этом благородном предприятии, самом прекрасном и самом респектабельном, на которое может указать человеческий разум». [140] [141]
В своей работе «La bible enfin expliquée» он выразил следующее отношение к чтению Библии мирянами:
Фанатикам, читающим Священное Писание, свойственно говорить себе: Бог убил, значит, и я должен убить; Авраам солгал, Иаков обманул, Рахиль украла: значит, и я должен украсть, обмануть, лгать. Но, несчастный, ты не Рахиль, не Иаков, не Авраам и не Бог; ты просто безумный дурак, а папы, запретившие читать Библию, были чрезвычайно мудры. [142]
Мнение Вольтера о Библии было неоднозначным. Хотя на него оказали влияние социнианские работы, такие как Bibliotheca Fratrum Polonorum , скептическое отношение Вольтера к Библии отделило его от унитарианских теологов, таких как Фаусто Соццини , или даже от библейско-политических писателей, таких как Джон Локк . [143] Его высказывания о религии также навлекли на него ярость иезуитов и, в частности, Клода-Адриена Ноннота . [144] [145] [146] [147] Это не помешало его религиозной практике, хотя и создало ему дурную репутацию в определенных религиозных кругах. Глубоко верующий христианин Вольфганг Амадей Моцарт написал своему отцу в год смерти Вольтера: «Архиморд Вольтер наконец-то откинул копыта...» [148] Позднее считалось, что Вольтер оказал влияние на Эдварда Гиббона , когда он в своей книге «История упадка и разрушения Римской империи» утверждал, что христианство способствовало падению Римской империи :
По мере того, как христианство набирает силу, [Римскую] империю постигают бедствия — искусство, наука, литература, упадок, варварство и все его отвратительные сопутствующие явления выставляются как последствия его решительного триумфа, — и неосторожного читателя с непревзойденной ловкостью подводят к желаемому выводу — отвратительному манихейству Кандида и, по сути, всех произведений исторической школы Вольтера, а именно, «что вместо того, чтобы быть милосердным, смягчающим и благотворным наказанием, религия христиан скорее хотела бы показаться бичом, посланным человеку творцом всякого зла». [149]
Однако Вольтер также признавал самопожертвование христиан. Он писал: «Возможно, нет ничего большего на земле, чем жертва молодости и красоты, часто знатного происхождения, принесенная прекрасным полом, чтобы работать в больницах для облегчения человеческих страданий, вид которых так отвращает нашу деликатность. Народы, отделившиеся от римской религии, подражали, но несовершенно, столь щедрой благотворительности». [150] Однако, по словам Даниэля-Ропса , «ненависть Вольтера к религии росла с течением лет. Нападение, начатое сначала против клерикализма и теократии, закончилось яростным нападением на Священное Писание, догматы Церкви и даже на личность Самого Иисуса Христа, которого [он] теперь изобразил как выродка». [151] Рассуждения Вольтера можно суммировать в его известном высказывании: «Те, кто может заставить вас поверить в нелепости, могут заставить вас совершать зверства».
По словам ортодоксального раввина Иосифа Телушкина , наиболее значимая враждебность Просвещения по отношению к иудаизму была обнаружена у Вольтера; [152] 30 из 118 статей в его «Dictionnaire philosophique» были посвящены евреям или иудаизму, описывая их последовательно негативным образом. [153] [154] Например, в «Философском словаре » Вольтера он писал о евреях: «Короче говоря, мы находим в них только невежественный и варварский народ, который долгое время объединял самую грязную алчность с самым отвратительным суеверием и самой непобедимой ненавистью ко всем народам, которые их терпят и обогащают». [155] Телушкин утверждает, что Вольтер не ограничивал свои нападки теми аспектами иудаизма, которые христианство использовало в качестве основы, неоднократно давая понять, что он презирает евреев. [152]
С другой стороны, Питер Гей , современный авторитет в области Просвещения, [152] указывает на замечания Вольтера (например, что евреи были более терпимы, чем христиане) в « Трактате о терпимости» и предполагает, что «Вольтер нанес удар по евреям, чтобы нанести удар по христианству». Какой бы антисемитизм Вольтер ни испытывал, Гей предполагает, что он исходил из негативного личного опыта. [156]
Артур Герцберг , консервативный раввин , утверждает, что второе предположение Гея несостоятельно, поскольку сам Вольтер отрицал его обоснованность, когда заметил, что он «забыл о гораздо более крупных банкротствах из-за христиан». [ необходимо разъяснение ] [157] Однако гораздо более подробные исследования Бертрама Шварцбаха о взаимоотношениях Вольтера с еврейским народом на протяжении всей его жизни пришли к выводу, что он был антибиблейским, а не антисемитским. Его замечания о евреях и их «суевериях» по сути ничем не отличались от его замечаний о христианах. [158]
Вольтер сказал о евреях, что они «превзошли все народы в дерзких баснях, в дурном поведении и в варварстве. Вы заслуживаете наказания, ибо это ваша судьба». [159] [160] [161] Далее он сказал: «Они, все они, рождаются с яростным фанатизмом в своих сердцах, так же как бретонцы и немцы рождаются со светлыми волосами. Я бы нисколько не удивился, если бы эти люди не стали однажды смертельными для человеческой расы». [162] [163] [164]
Некоторые авторы связывают антииудаизм Вольтера с его полигенизмом . Согласно Джоксе Азурменди, этот антииудаизм имеет относительное значение в философии истории Вольтера. Однако антииудаизм Вольтера повлиял на более поздних авторов, таких как Эрнест Ренан . [165]
У Вольтера был друг-еврей Даниэль де Фонсека , которого он высоко ценил и называл «единственным философом, возможно, среди евреев своего времени». [166]
Вольтер осуждал преследование евреев несколько раз, в том числе в «Генриаде» , и он никогда не выступал за насилие или нападения на них. [155] [167] По словам историка Уилла Дюранта , Вольтер восхвалял простоту, трезвость, регулярность и трудолюбие евреев, но впоследствии стал ярым антисемитом после некоторых личных финансовых операций и ссор с еврейскими финансистами. В своем «Essai sur les moeurs» Вольтер резко осудил древних евреев. Антисемитские отрывки в «Dictionnaire philosophique» Вольтера подверглись критике Исааком Де Пинто в 1762 году. Впоследствии Вольтер согласился с критикой антисемитских отрывков и заявил, что письмо Де Пинто убедило его в том, что среди евреев есть «высокоинтеллектуальные и культурные люди» и что он «ошибался, приписывая целой нации пороки некоторых людей»; [168] Он также обещал пересмотреть нежелательные отрывки для будущих изданий Dictionnaire philosophique , но не сделал этого. [168]
Взгляды Вольтера на ислам были в целом негативными, и он считал, что его священная книга, Коран , не знает законов физики. [169] В письме 1740 года Фридриху Великому Вольтер приписывает Мухаммеду жестокость, которую «несомненно, ни один человек не может оправдать», и предполагает, что его приверженность проистекала из суеверия ; Вольтер продолжал: «Но то, что торговец верблюдами поднял мятеж в своей деревне; что в сговоре с несколькими жалкими последователями он убедил их, что разговаривает с ангелом Гавриилом ; что он хвастался тем, что был вознесен на небеса, где получил отчасти эту непонятную книгу, каждая страница которой заставляет здравый смысл содрогаться; что, чтобы воздать должное этой книге, он предал свою страну железу и огню; что он перерезал глотки отцам и похитил дочерей; что он предоставил побежденным выбор религии или смерти: это, несомненно, не может простить ни один человек, по крайней мере, если он не родился турком или если суеверие не погасило в нем весь естественный свет». [170]
В 1748 году, прочитав Анри де Буленвилье и Жоржа Сейла , [171] он снова написал о Мухаммеде и исламе в «De l'Alcoran et de Mahomet» («О Коране и о Мухаммеде»). В этом эссе Вольтер утверждал, что Мухаммед был «возвышенным шарлатаном». [e] Опираясь на дополнительную информацию в «Восточной библиотеке» Эрбело , Вольтер, по словам Рене Помо , осудил Коран с его «противоречиями, ... нелепостями, ... анахронизмами», как «рапсодию без связи, без порядка и без искусства». [172] [173] [174] [175] Таким образом, он «впредь признавал» [175], что «если его книга была плоха для нашего времени и для нас, то она была очень хороша для его современников, а его религия тем более. Надо признать, что он отвратил от идолопоклонства почти всю Азию» и что «было трудно для такой простой и мудрой религии, преподаваемой человеком, который постоянно побеждал, не покорить часть земли». Он считал, что «ее гражданские законы хороши; ее догматы достойны восхищения, что они имеют общее с нашими», но что «его средства шокируют; обман и убийство». [176]
В своем «Очерке о нравах и духе народов» (опубликованном в 1756 году) Вольтер рассматривает историю Европы до Карла Великого до рассвета эпохи Людовика XIV, а также историю колоний и Востока. Как историк, он посвятил несколько глав исламу, [177] [178] [179] Вольтер особо выделил арабские, турецкие суды и повадки. [175] [180] [181] Здесь он назвал Мухаммеда «поэтом» и заявил, что он не был неграмотным. [182] Как «законодатель», он «изменил облик части Европы [и] половины Азии». [183] [184] [185] В главе VI Вольтер находит сходство между арабами и древними евреями, в том, что они оба продолжали бежать в бой во имя Бога и разделяли страсть к военной добыче. [186] Вольтер продолжает: «Следует верить, что Мухаммед, как и все энтузиасты, сильно пораженный своими идеями, сначала представил их добросовестно, усилил их фантазией, обманул себя, обманывая других, и поддержал посредством необходимых обманов доктрину, которую он считал хорошей». [187] [188] Таким образом, он сравнивает «гений арабского народа» с «гением древних римлян». [189]
По словам Малис Рутвен , по мере того, как Вольтер узнавал больше об исламе, его мнение о вере становилось более позитивным. [190] В результате его пьеса «Магомет» вдохновила Гёте , которого привлекал ислам, написать драму на эту тему, хотя он завершил только поэму «Магомет-Гесанг» («Пение Магомета»). [191]
Трагедия «Фанатизм, или Магомет-пророк» (фр. Le fanatisme, ou Mahomet le Prophete ) была написана в 1736 году Вольтером. Пьеса представляет собой исследование религиозного фанатизма и корыстной манипуляции . Персонаж Мухаммед приказывает убить своих критиков. [192] Вольтер описал пьесу как «написанную в противовес основателю ложной и варварской секты». [193]
Вольтер описал Мухаммеда как «самозванца», «лжепророка», «фанатика» и «лицемера». [194] [195] Защищая пьесу, Вольтер сказал, что он «пытался показать в ней, в какие ужасные крайности фанатизм, ведомый самозванцем, может ввергнуть слабые умы». [196] Когда Вольтер в 1742 году писал Сезару де Мисси , он описал Мухаммеда как лживого. [197] [198]
В своей пьесе Мухаммед — это «любое самое ужасное, что может придумать хитрость, и все, что может совершить фанатизм, — самое ужасное. Магомет здесь — не кто иной, как Тартюф с армиями в своем распоряжении». [199] [200] После того, как он позже рассудил, что сделал Мухаммеда в своей пьесе «несколько более отвратительным, чем он был на самом деле», [201] Вольтер утверждал, что Мухаммед украл идею ангела, взвешивающего мужчин и женщин, у зороастрийцев, которых часто называют « волхвами ». Вольтер продолжил об исламе, сказав:
Нет ничего ужаснее, чем народ, которому нечего терять, который сражается в едином духе грабежа и религии. [202]
В письме 1745 года, рекомендующем пьесу Папе Бенедикту XIV , Вольтер описал Мухаммеда как «основателя ложной и варварской секты» и «лжепророка». Вольтер писал: «Ваша святость простит вольность, взятую на себя одним из самых низких верующих, хотя и ревностным поклонником добродетели, представить главе истинной религии это представление, написанное в противовес основателю ложной и варварской секты. Кому я мог бы с большим приличием вписать сатиру на жестокость и ошибки лжепророка, чем викарию и представителю Бога истины и милосердия?» [203] [204] Его точка зрения была немного изменена для Essai sur les Moeurs et l'Esprit des Nations , хотя она осталась отрицательной. [135] [205] [206] [207] В 1751 году Вольтер снова поставил свою пьесу Mohamet с большим успехом. [208]
Комментируя священные тексты индусов, Веды , Вольтер заметил:
Веды были самым драгоценным даром, которым Запад когда-либо был обязан Востоку. [209]
Он считал индусов «мирными и невинными людьми, одинаково неспособными причинять вред другим или защищать себя». [210] Сам Вольтер был сторонником прав животных и был вегетарианцем. [211] Он использовал древность индуизма, чтобы нанести, по его мнению, сокрушительный удар по утверждениям Библии, и признал, что отношение индусов к животным являет собой постыдную альтернативу безнравственности европейских империалистов. [212]
Труды, приписываемые Конфуцию, были переведены на европейские языки с помощью иезуитских миссионеров, работавших в Китае . [f] Маттео Риччи был одним из первых, кто сообщал об учении Конфуция, а отец Просперо Инторчетта написал о жизни и трудах Конфуция на латыни в 1687 году. [213]
Переводы конфуцианских текстов оказали влияние на европейских мыслителей того периода, [214] особенно на деистов и другие философские группы Просвещения, которые надеялись улучшить европейскую мораль и институты посредством спокойных доктрин Востока. [213] [215] Вольтер разделял эти надежды, [216] [217] рассматривая конфуцианский рационализм как альтернативу христианской догме. [218] Он восхвалял конфуцианскую этику и политику, изображая социально-политическую иерархию Китая как модель для Европы. [218]
Конфуций не интересовался ложью; он не выдавал себя за пророка; он не претендовал на вдохновение; он не учил новой религии; он не использовал заблуждения; не льстил императору, при котором жил...
— Вольтер [218]
С переводом конфуцианских текстов в эпоху Просвещения концепция меритократии достигла интеллектуалов на Западе, которые увидели в ней альтернативу традиционному Старому режиму Европы. [219] Вольтер благосклонно отзывался об этой идее, утверждая, что китайцы «усовершенствовали моральную науку», и выступая за экономическую и политическую систему по китайскому образцу. [219]
Вольтер отверг библейскую историю Адама и Евы и был полигенистом , который предполагал, что каждая раса имела совершенно отдельное происхождение. [220] [221] По словам Уильяма Коэна, как и большинство других полигенистов, Вольтер считал, что из-за своего разного происхождения чернокожие африканцы не полностью разделяли естественную человечность белых европейцев. [222] По словам Дэвида Аллена Харви, Вольтер часто ссылался на расовые различия как на средство нападок на религиозную ортодоксальность и библейское повествование о сотворении мира. [223] Другие историки, напротив, предположили, что поддержка Вольтером полигенизма была в большей степени подкреплена его инвестициями во французскую Compagnie des Indes и другие колониальные предприятия, которые занимались работорговлей. [224] [225] [226]
Его самое известное замечание о рабстве можно найти в «Кандиде », где герой приходит в ужас, узнав «по какой цене мы едим сахар в Европе», после того как натыкается на раба во Французской Гвиане , который был изуродован за побег, который полагает, что если все люди имеют общее происхождение, как учит Библия, это делает их кузенами, делая вывод, что «никто не мог бы обращаться со своими родственниками более ужасно». В другом месте он едко писал о «белых и христианах, [которые] продолжают дешево покупать негров, чтобы продать их дорого в Америке». Вольтера обвиняли в поддержке работорговли в соответствии с письмом, приписываемым ему, [227] [228] [229] хотя предполагалось, что это письмо является подделкой, «поскольку ни один удовлетворительный источник не подтверждает существование письма». [230]
В своем «Философском словаре » Вольтер поддерживает критику Монтескье работорговли: «Монтескье почти всегда ошибался с учеными, потому что сам не был ученым, но он почти всегда был прав против фанатиков и покровителей рабства». [231]
Зеев Стернхелл утверждает, что, несмотря на свои недостатки, Вольтер был предшественником либерального плюрализма в своем подходе к истории и неевропейским культурам. [232] Вольтер писал: «Мы оклеветали китайцев, потому что их метафизика не такая, как наша... Это великое недоразумение относительно китайских ритуалов произошло из-за того, что мы судили об их обычаях по нашим, ибо мы несем предрассудки нашего спорного духа до конца света». [232] Говоря о Персии, он осуждал «невежественную дерзость» и «невежественную доверчивость» Европы. Когда он писал об Индии, он заявляет: «Нам пора отказаться от постыдной привычки клеветать на все секты и оскорблять все нации!» [232] В Essai sur les mœurs et l'esprit des nations он защищал целостность коренных американцев и благосклонно отзывался об империи инков. [233]
По словам Виктора Гюго : «Назвать Вольтера — значит охарактеризовать весь восемнадцатый век». [234] Гёте считал Вольтера величайшей литературной фигурой современности, а возможно, и всех времен. [235] По словам Дидро , влияние Вольтера будет распространяться далеко в будущее. [236] [g] Наполеон заметил, что до шестнадцати лет он «боролся бы за Руссо против друзей Вольтера, сегодня все наоборот... Чем больше я читаю Вольтера, тем больше я его люблю. Он человек всегда рассудительный, никогда не шарлатан, никогда не фанатик» [237] (хотя позже он критиковал работу Вольтера « Магомет» во время своего плена на острове Святой Елены ). [238] Фридрих Великий прокомментировал свою удачу в том, что он жил в эпоху Вольтера, и переписывался с ним на протяжении всего его правления вплоть до смерти Вольтера. [239] 12 мая 1760 года Фридрих написал: «Со своей стороны, я отправлюсь в Аид и скажу Вергилию, что француз превзошел его в своем искусстве. Я скажу то же самое Софоклу и Еврипиду; я поговорю с Фукидидом о ваших историях, с Квинтом Курцием о вашем Карле XII ; и, возможно, эти ревнивые мертвецы побьют меня камнями, потому что один человек объединил в себе все их различные заслуги». [240] В Англии взгляды Вольтера оказали влияние на Годвина , Пейна , Мэри Уолстонкрафт , Бентама , Байрона и Шелли . [235] Маколей отметил страх, который одно имя Вольтера вызывало у тиранов и фанатиков. [241] [h]
В России Екатерина Великая читала Вольтера в течение шестнадцати лет, прежде чем стать императрицей в 1762 году. [239] [242] В октябре 1763 года она начала переписку с философом, которая продолжалась до его смерти. Содержание этих писем было описано как похожее на письмо ученика учителю. [243] После смерти Вольтера императрица купила его библиотеку, которая затем была перевезена и помещена в Эрмитаж . [244] Александр Герцен заметил, что «Сочинения эгоиста Вольтера сделали больше для освобождения, чем сочинения любвеобильного Руссо сделали для братства». [245] В своем знаменитом письме Н. В. Гоголю Виссарион Белинский писал, что Вольтер «насмешкой погасил пожары фанатизма и невежества в Европе». [246]
В родном Париже Вольтера помнили как защитника Жана Каласа и Пьера Сирвена . [235] Хотя кампания Вольтера не смогла добиться отмены казни Ла Барра за богохульство против христианства, уголовный кодекс, санкционировавший казнь, был пересмотрен еще при жизни Вольтера. [247] В 1764 году Вольтер успешно вмешался и добился освобождения Клода Шамона, арестованного за посещение протестантских служб. Когда граф де Лалли был казнен за измену в 1766 году, Вольтер написал 300-страничный документ в его защиту. Впоследствии, в 1778 году, приговор против де Лалли был отменен как раз перед смертью Вольтера. Женевский протестантский священник Помаре однажды сказал Вольтеру: «Кажется, вы нападаете на христианство, но при этом выполняете работу христианина». [248] Фридрих Великий отметил значимость философа, способного влиять на судей, чтобы они изменяли свои несправедливые решения, отметив, что одного этого достаточно, чтобы обеспечить известность Вольтера как гуманиста. [248]
Во времена Третьей французской республики анархисты и социалисты часто ссылались на труды Вольтера в своей борьбе против милитаризма, национализма и католической церкви. [249] Раздел, осуждающий тщетность и глупость войны в Dictionnaire philosophique, был частым фаворитом, как и его аргументы о том, что нации могут развиваться только за счет других. [250] После освобождения Франции от режима Виши в 1944 году 250-летие Вольтера отмечалось как во Франции, так и в Советском Союзе, где его чествовали как «одного из самых страшных противников» нацистских коллаборационистов и того, «чье имя символизирует свободу мысли и ненависть к предрассудкам, суевериям и несправедливости». [251]
Хорхе Луис Борхес заявил, что «не восхищаться Вольтером — одна из многих форм глупости» и включил его короткие рассказы, такие как «Микромегас», в «Вавилонскую библиотеку» и «Личную библиотеку». [252] Гюстав Флобер считал, что Франция совершила серьезную ошибку, не пойдя по пути, проложенному Вольтером вместо Руссо. [253] Большинство архитекторов современной Америки были приверженцами взглядов Вольтера. [235] По словам Уилла Дюранта:
В Италии был Ренессанс , в Германии была Реформация , но во Франции был Вольтер; он был для своей страны и Ренессансом, и Реформацией, и половиной Революции . [234] Он был первым и лучшим в свое время в своей концепции и написании истории, в изяществе своей поэзии, в обаянии и остроумии своей прозы, в диапазоне своей мысли и своем влиянии. Его дух двигался, как пламя, по континенту и столетию и волнует миллионы душ в каждом поколении. [254]
Младший современник Вольтера Жан-Жак Руссо прокомментировал, как книга Вольтера «Письма об англичанах» сыграла большую роль в его интеллектуальном развитии. [255] Написав несколько литературных произведений, а также немного музыки, в декабре 1745 года Руссо написал письмо, в котором представился Вольтеру, который к тому времени был самой выдающейся литературной фигурой во Франции, на что Вольтер ответил вежливым ответом. Впоследствии, когда Руссо послал Вольтеру копию своей книги «Рассуждение о неравенстве» , Вольтер ответил, отметив свое несогласие с высказанными в книге взглядами:
Никто никогда не использовал столько интеллекта, чтобы убедить людей быть животными. Читая ваши работы, возникает желание ходить на четвереньках [ marcher à quatre pattes ]. Однако, поскольку прошло уже более шестидесяти лет с тех пор, как я утратил эту привычку, я чувствую, к сожалению, что для меня невозможно возобновить ее. [256]
Впоследствии, комментируя романтический роман Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» , Вольтер утверждал:
Пожалуйста, не надо больше о романе Жан-Жака. Я его прочитал, к своему сожалению, и к его сожалению, если бы у меня было время высказать, что я думаю об этой глупой книге. [257]
Вольтер язвительно заметил, что первая половина «Юлии» была написана в борделе, а вторая — в сумасшедшем доме. [258] В своих «Письмах о новой Элоизе» , написанных под псевдонимом, Вольтер критиковал грамматические ошибки Руссо:
Париж узнал руку Вольтера и решил, что патриарха терзала ревность. [257]
В рецензии на книгу Руссо «Эмиль » Вольтер назвал ее «сборищем глупой кормилицы в четырех томах, с сорока страницами против христианства, одними из самых смелых из когда-либо известных». Он выразил восхищение разделом под названием « Исповедание веры савойского викария» , назвав его «пятьюдесятью хорошими страницами... прискорбно, что они были написаны... таким негодяем». [259] Он продолжил предсказывать, что «Эмиль» будет забыт в течение месяца. [258]
В 1764 году Руссо опубликовал Lettres de la montagne о религии и политике. В пятом письме он задавался вопросом, почему Вольтер не смог вселить в женевских советников, которые часто встречались с ним, «тот дух терпимости, который он проповедует непрестанно и в котором он иногда нуждается». Письмо продолжилось воображаемой речью голосом Вольтера, признающей авторство еретической книги « Проповедь пятидесяти» , которую настоящий Вольтер неоднократно отрицал. [260]
В 1772 году, когда священник прислал Руссо памфлет, осуждающий Вольтера, Руссо ответил защитой своего соперника:
Он сказал и сделал так много хорошего, что нам следует закрыть глаза на его нарушения. [260]
В 1778 году, когда Вольтеру были оказаны беспрецедентные почести в Театре Франсе , [261] один знакомый Руссо высмеял это событие. Это вызвало резкую отповедь со стороны Руссо:
Как вы смеете насмехаться над почестями, воздаваемыми Вольтеру в храме, богом которого он является, и священниками, которые вот уже пятьдесят лет живут за счет его шедевров? [262]
2 июля 1778 года Руссо умер через месяц после Вольтера. [263] В октябре 1794 года останки Руссо были перенесены в Пантеон рядом с останками Вольтера. [264] [i]
Людовик XVI , находясь в заключении в Тампле , сетовал, что Руссо и Вольтер «уничтожили Францию». [265] [j]
_-_Stierch.jpg/1280px-Voltaire_by_Jean-Antoine_Houdon_(1778)_-_Stierch.jpg)
Вольтер считал французскую буржуазию слишком малочисленной и неэффективной, аристократию — паразитической и коррумпированной, простолюдинов — невежественными и суеверными, а церковь — статичной и угнетающей силой, полезной лишь изредка как противовес алчности королей, хотя слишком часто она была еще более алчной. Вольтер не доверял демократии, которую он считал пропагандирующей идиотизм масс. [267] Вольтер долгое время считал, что только просвещенный монарх может осуществить перемены, учитывая социальные структуры того времени и чрезвычайно высокий уровень неграмотности, и что в рациональных интересах короля улучшить образование и благосостояние своих подданных. Но его разочарования и крушение иллюзий в Фридрихе Великом несколько изменили его философию и вскоре породили одно из его самых долговечных произведений, его повесть Кандид , или Оптимизм ( 1759), которая заканчивается новым выводом квиетизма : «Нам решать, как возделывать свой сад». Его самые полемические и яростные нападки на нетерпимость и религиозные преследования действительно начали появляться несколько лет спустя. Кандид также был сожжен, и Вольтер в шутку утверждал, что настоящим автором был некий «Демад» в письме, где он подтвердил основные полемические позиции текста. [268]
Его помнят и чтят во Франции как отважного полемиста, который неустанно боролся за гражданские права (такие как право на справедливый суд и свободу вероисповедания ) и который осуждал лицемерие и несправедливость Старого режима . Старый режим предполагал несправедливый баланс власти и налогов между тремя сословиями : духовенством и дворянами с одной стороны, простолюдинами и средним классом, которые были обременены большей частью налогов, с другой. Он особенно восхищался этикой и правительством, примером которых был китайский философ Конфуций . [269]
Вольтер также известен многими памятными афоризмами, такими как « Si Dieu n'existait pas, il faudrait l'inventer » («Если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать»), содержащимися в стихотворном послании 1768 года, адресованном анонимному автору спорного произведения « Три самозванца» . Но это далеко не циничное замечание, за которое его часто принимают, оно было задумано как ответ атеистическим оппонентам, таким как Гольбах , Гримм и другие. [270]
У него были свои недоброжелатели среди его поздних коллег. Шотландский викторианский писатель Томас Карлейль утверждал, что «Вольтер читал историю не глазами благочестивого провидца или даже критика, а через пару простых антикатолических очков». [271]
Город Ферней, где Вольтер прожил последние 20 лет своей жизни, был официально назван Ферней-Вольтер в честь его самого известного жителя в 1878 году. [272] Его замок является музеем. Библиотека Вольтера сохранилась нетронутой в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге . В Цюрихе 1916 года театральная и исполнительская группа, которая станет ранним авангардным движением дадаистов , назвала свой театр « Кабаре Вольтер» . Позже индустриальная музыкальная группа конца 20-го века приняла то же название . Астрономы наградили его именем кратер Вольтер на Деймосе и астероид 5676 Вольтер . [273]
Вольтер также был известен как сторонник кофе, употреблявший его на каждом шагу: пятьдесят раз в день, по словам Фридриха Великого; три раза в день, сказал Вагнер. [274] Было высказано предположение, что большое количество кофеина стимулировало его творческие способности. [275] Его правнучатая племянница была матерью Пьера Тейяра де Шардена , католического философа и священника-иезуита. [276] [277] Его книга «Кандид» была включена в список « 100 самых влиятельных книг , когда-либо написанных» Мартином Сеймуром-Смитом .
В 1950-х годах библиограф и переводчик Теодор Бестерман начал собирать, расшифровывать и публиковать все сочинения Вольтера. [278] Он основал Институт и музей Вольтера в Женеве, где начал публиковать собранные тома переписки Вольтера. [278] После своей смерти в 1976 году он оставил свою коллекцию Оксфордскому университету , где Фонд Вольтера был создан как отдел. [279] [280] Фонд продолжил публикацию Полного собрания сочинений Вольтера , полной хронологической серии, которая, как ожидается, будет завершена в 2018 году примерно в 200 томах, спустя пятьдесят лет после начала серии. [280] [281] Он также публикует серию Oxford University Studies in the Enlightenment , начатую Бестерманом как Studies on Voltaire and the Eighteenth Century , которая достигла более 500 томов. [280]
Вольтер написал от пятидесяти до шестидесяти пьес ( трагедий ), в том числе несколько незаконченных. [282] Среди них:
Однако... он ни на мгновение не предполагал, что в этом «великолепном порыве» вся Франция с энтузиазмом примет философию этого чудака Жан-Жака Руссо, который из Женевы и Парижа потрясал мир сентиментальными романами и революционными памфлетами. Казалось, сложная душа Франции разделилась на этих двух людей, таких разных и все же таких французских. Ницше говорит о « la gaya scienza» , о легкой походке, остроумии, огне, грации, сильной логике, высокомерной интеллектуальности, танце звезд» — несомненно, он думал о Вольтере. Теперь рядом с Вольтером поместите Руссо: весь жар и фантазия, человек с благородными и скудными видениями, идол la bourgeois gentile-femme , заявляющий, как Паскаль, что сердце имеет свой разум, который голова никогда не сможет понять. [266]
His hatred of religion increased with the passage of years. The attack, launched at first against clericalism and theocracy, ended in a furious assault upon Holy Scripture, the dogmas of the Church, and even upon the person of Jesus Christ Himself, who was depicted now as a degenerate
Однако в глазах Вольтера ислам по-прежнему остается ложной религией — он утверждает, что Коран выдает незнание самых элементарных законов физики.
Вольтер также «указывал, что ни одно христианское государство не допускало наличия мечети; но что Османское государство было заполнено церквями».
По мере углубления знаний Вольтера об исламе он явно стал лучше относиться к вере.
Он развил эту идею в своем письме к Сезару де Мисси (1 сентября 1742 г.), где он описал Магомета как лживого персонажа.
Вольтер продолжает обвинять другие религии, такие как ислам, в их собственной нетерпимости (359). Вольтер, таким образом, по-видимому, считает христианство одной из многих нетерпимых и абсурдных религий.
Je crois même que, si nous sommes tellement bas moralement et politiquement, c'est qu'au lieu de suivre la grande route de M. de Voltaire, c'est-à-dire celle de la Justice et du Droit, on a pris les sentiers de Rousseau, qui, par le Sentiment, nous ont ramené au catholicisme.
In French
Primary sources
Definitions from Wiktionary
Media from Commons
News from Wikinews
Quotations from Wikiquote
Texts from Wikisource
Textbooks from Wikibooks
Resources from Wikiversity
(in French)
