Дура-Европос [а] был эллинистическим , парфянским и римским пограничным городом, построенным на откосе высотой 90 метров (300 футов) над юго-западным берегом реки Евфрат . Он расположен недалеко от деревни Сальхие , в современной Сирии . Дура-Европос был основан около 300 г. до н. э. Селевком I Никатором , который основал империю Селевкидов как один из диадохов Александра Македонского. В 113 г. до н. э. парфяне завоевали город и удерживали его, с одним коротким римским перерывом (114 г. н. э.), до 165 г. н. э. Под парфянским правлением он стал важным провинциальным административным центром. Римляне решительно захватили Дура-Европос в 165 году нашей эры и значительно расширили его как свою самую восточную крепость в Месопотамии , пока он не был захвачен Сасанидской империей после осады в 256–257 годах нашей эры . Его население было депортировано, а заброшенный город в конечном итоге был покрыт песком и грязью и исчез из виду.
Дура-Европос имеет чрезвычайно важное археологическое значение и был назван «Помпеями пустыни». Поскольку он был заброшен после завоевания в 256–57 гг. н. э., на нем ничего не было построено, и никакие более поздние строительные программы не скрывали архитектурные особенности древнего города. Его расположение на краю империй способствовало смешению культурных традиций, большая часть которых сохранилась под руинами города. Были обнаружены некоторые замечательные находки, включая многочисленные храмы, настенные украшения, надписи, военное снаряжение, гробницы и даже драматические свидетельства сасанидской осады.
В период с 2011 по 2014 год он был разграблен и практически разрушен боевиками «Исламского государства» во время гражданской войны в Сирии .
Первоначально крепость, [1] город был основан около 300 г. до н. э. как Дура («крепость» на арамейском языке), [2] на пересечении восточно-западного торгового пути и торгового пути вдоль Евфрата. [3] Город был назван греками Европосом в честь происхождения Селевка Никатора , который основал его и родился в Европосе в Македонии. В древние времена оба обозначения были самостоятельными; сочетание « Дура-Европос » является современным, [4] [5] и было придумано Францем Кюмоном в 1922 году. [6] Дура контролировала переправу через реку на пути между недавно основанными городами Селевка Антиохией и Селевкией на Тигре . Его восстановление как большого города по модели Гипподамия , с прямоугольными кварталами, определенными поперечными улицами, расположенными вокруг большой центральной агоры , произошло во 2 веке до н. э. [7] Традиционное представление о Дура-Европос как о большом караванном городе изменилось из-за открытий местных производств и следов тесных связей с Пальмирой . Теперь Дура-Европос рассматривается как обязанный своим развитием роли региональной столицы. [1] После осады и разрушения города его названия были забыты местными жителями, и место стало известно как Салихиех , «имя, которое, как полагают, относится к Саладину». Во времена Османской империи руины были известны как Qan Qal'esi , «Замок крови». [6] Пьер Лериш, директор раскопок на месте в начале 2000-х годов, выступает против названия Дура-Европос, потому что оно «скрывает то, что он считает фундаментальной греческостью города», и предлагает вместо этого использовать «Европос-Дура». [6]
Город, вероятно, был построен на месте предыдущего города; глиняная табличка, датируемая временами царя Хаммурапи из Ханы , 1900 г. до н. э., называет это место Да-ма-ра . [b] Это единственная клинопись , найденная в Дуре; [5] никаких других свидетельств не обнаружено. Древнее поселение, вероятно, было заброшено в течение длительного времени, когда была найдена Дура. [8]
Самое раннее упоминание о Дура-Европос можно найти в «Парфянских станциях» географа Исидора Харакса (ок. 26 г. до н. э.) [9] .
ἔνθεν Δοῦρα, Νικάνορος πόλις, κτίσμα Μακεδόνων, ὑπὸ δὲ Ἑλλήνων Εὔρωπος καλεῖται.
[Затем следует Дура, город Никанор, основание македонян, называемое греками Европосом.] [9]
Исидор — единственный древний историк, который упомянул, что у города было два разных названия. [6] Рассказ Исидора помог идентифицировать место, поскольку и «Дура», и «Европос» не были уникальными названиями для этого региона. [6]
Когда город был основан, сельскохозяйственные земли были выделены членам гарнизона, размер и качество наделов соответствовали воинскому званию. [10] Как писал историк Пол Космин , в течение своей ранней истории Дура-Европос не был ни полностью военным форпостом, ни полисом, а чем-то средним:
Из этих скудных свидетельств раннее поселение Европос предстает как образование, неоднозначно расположенное между простой крепостью и полноценным полисом . Отсутствие элементов поразительно. Насколько можно судить, с точки зрения гражданской архитектуры и урбанизма, в Европосе третьего века не было храма, гимназии, театра и «гипподамовой» уличной планировки. С точки зрения социально-политических явлений, ему не хватало развитой эпиграфической привычки, представительного гражданского управления, сложной бюрократии и собственного монетного двора (за исключением одного короткого эпизода). Административный центр («дворец»), модели землевладения, королевский культ и государственные чиновники показывают, однако, что это было больше, чем укрепленное армейское сообщество, изолированное от его местной и имперской среды. Его местоположение и зависимая территория давали Европосу динамичный и самогенерирующийся потенциал для расширения и развития в важное, более богатое и более сложное поселение, которым он стал. [11]
В 113 г. до н. э. Парфянская империя завоевала Дура-Европос и удерживала его, с одним коротким перерывом, до 165 г. н. э., когда он был взят римлянами. [12] [13] [14] [15] Парфянский период был периодом расширения Дура-Европос, расширения, которое было облегчено потерей городом своей функции военного форпоста. Все пространство, ограниченное стенами, постепенно было занято, и приток новых жителей с семитскими и иранскими именами наряду с потомками первоначальных македонских колонистов способствовал увеличению населения, [1] которое было многокультурным, как свидетельствуют надписи на греческом , латинском , иврите , различных арамейских диалектах ( хатранском , пальмирском , сирийском ), среднеперсидском , парфянском и сафаитском . В I веке до н. э. он служил пограничной крепостью Парфянской империи. [16]
Полностью оригинальная архитектура Дура-Европос была усовершенствована в парфянский период. Этот период характеризовался прогрессивной эволюцией греческих концепций в сторону новых формул, в которых региональные традиции, особенно вавилонские , играли все большую роль. Эти нововведения затронули как религиозные, так и бытовые здания. Хотя иранское влияние трудно обнаружить в архитектуре Дура-Европос, в изобразительном искусстве ощущается влияние парфянского искусства . [1]
В 114 году нашей эры император Траян оккупировал город на пару лет: Третий легион Киренаики воздвиг «Триумфальную арку» к западу от Пальмирских ворот. После смерти Траяна в 117 году Рим уступил Месопотамию парфянам, но Дура была отвоевана римской армией Луция Вера во время римско-парфянской войны 161–166 годов . [12] [13] [14] [15]
Однако горожане сохранили значительную свободу как жители региональной штаб-квартиры на участке реки между рекой Хабур и современным Абу-Камалем . Историк Росс Бернс утверждает, что взамен военная роль города была отменена. Его первоначальное греческое поселенческое население все больше уступало по численности людям семитского происхождения; и к первому веку до нашей эры город имел преимущественно восточный характер. [15]
Город восстановил свое значение как военный форпост, когда римляне сделали его отправной точкой для завоевания территорий Осроены , а также форпостом для экспедиций против Парфянской империи и ее столицы на Тигре в 198 году нашей эры. Позднее город был пограничным пунктом римского « Царства Пальмиры ».
В 194 году нашей эры император Септимий Север разделил провинцию Сирия, чтобы ограничить власть ее ранее мятежных губернаторов. В результате Дура стала частью новой провинции Сирия Кееле. В более поздние годы она также получила статус римской колонии, что к третьему столетию было тем, что Джеймс (Генри Брестед) называет «почетным титулом для важного города». Он предполагает, что «римские власти хотели представить Дуру как важный город римской провинции».
— Dura-Europos: Перекресток культур Карли Сильвер [17]
Военное значение этого места было подтверждено после 209 г. н. э.: северная часть места была занята римским лагерем, изолированным кирпичной стеной; солдаты размещались среди гражданских лиц, среди прочих, в так называемом «Доме писцов». Римляне построили дворец командующего военным округом на краю скалы. В то время в городе было несколько святилищ, помимо храмов, посвященных греческим богам Зевсу и Артемиде . Были святилища, датируемые 1 в. н. э., посвященные Митре , пальмирским богам и местным божествам.
В 216 году нашей эры в военной зоне был построен небольшой амфитеатр для солдат, в то время как новая синагога, завершенная в 244 году нашей эры, и христианский молитвенный дом были украшены фресками важных персонажей, одетых в римские туники, кафтаны и парфянские штаны. Эти великолепные картины, покрывающие стены, свидетельствуют о богатстве еврейской и христианской общин. Население Дура-Европос оценивается в 10 000-15 000 человек, самое большее; [18] более консервативные оценки говорят, что сельское хозяйство этого региона могло прокормить только около 5 000-6 000 человек. [19]
Статус « колонии » город получил после 254 года нашей эры; [20] [5] В официальных документах город назывался «колонией европейцев Селевка Никатора» (κωλονεία Εὐροπαίων Σελεύκου Νεικάτορος)». [5]
Хорошее состояние сохранности этих зданий и их фресок было обусловлено их расположением, близко к главной городской стене, обращенной на запад, и военной необходимостью укрепления стены. Сасанидские персы стали искусными в прокладке туннелей под такими стенами , чтобы подрывать их и создавать бреши. В качестве контрмеры римский гарнизон решил пожертвовать улицей и зданиями вдоль стены, засыпав их щебнем, чтобы укрепить стену на случай персидской горнодобывающей операции. Таким образом, христианская часовня, синагога, Митреум и многие другие здания были захоронены. Римляне также укрепили стены снаружи земляной насыпью, образующей гласис , запечатанной оболочкой из глиняного кирпича для предотвращения эрозии. Как пишет Дж. А. Бэрд, «угроза со стороны Сасанидов остро ощущалась римскими военными, и то, что было городом-крепостью, стало крепостью — в буквальном смысле, в том смысле, что оно стало оборонительным местом. Огромная насыпь была построена против внутренней части городских стен, чтобы сдержать вторжение Сасанидов, преднамеренно и с большими усилиями, включающими методичное разрушение зданий и перемещение многих метрических тонн земли, что разрушило огромную полосу местности» [18] .
Нет никаких письменных свидетельств о сасанидской осаде Дуры. Однако археологи обнаружили поразительные доказательства осады и того, как она развивалась. [21]
Укрепление стен подверглось испытанию в 256 г. н. э., когда Шапур I осадил город. Верный страхам защитников, Шапур приказал своим инженерам подорвать то, что археологи назвали Башней 19, две башни к северу от Пальмирских ворот. Когда римляне узнали об угрозе, они вырыли контрмину с целью встретить персидские усилия и атаковать их, прежде чем они успеют закончить свою работу. К тому времени, как римская контрмина достигла их, персы уже вырыли сложные галереи вдоль стены. Им удалось отбить римскую атаку, и когда защитники города заметили бегство солдат из контрмины, она была быстро заделана. Раненые и отставшие оказались в ловушке внутри, где и умерли. (Именно монеты, найденные у этих римских солдат, датировали осаду 256 г. н. э.) Контрминирование оказалось успешным, поскольку персы прекратили свои операции в Башне 19.
Затем Сасаниды атаковали Башню 14, самую южную вдоль западной стены. Она выходила на глубокий овраг на юге, и именно с этого направления она была атакована. На этот раз операция по подкопу была частично успешной, поскольку она заставила башню и прилегающие стены опуститься. Однако римские контрмеры укрепили стену и не дали ей обрушиться.
Это вызвало третью попытку прорыва городской стены. Был поднят пандус, атакующий Башню 14; но, пока он строился, и гарнизон боролся, чтобы остановить продвижение пандуса, рядом с пандусом была заложена еще одна мина. Ее цель была не в том, чтобы вызвать обрушение стены — контрфорс был успешным — а в том, чтобы пройти под ней и проникнуть в город. Этот туннель был построен, чтобы позволить персам вчетвером пройти через него. В конечном итоге он пробил внутреннюю насыпь, и, когда пандус был завершен, пришел конец Дура. Когда персидские войска атаковали пандус, их коллеги в туннеле вторглись бы в город с небольшим сопротивлением, поскольку почти все защитники были бы на стене, пытаясь отразить атаку с пандуса. Затем город был заброшен, его население депортировано.
Осада была примечательна ранним применением химического оружия атакующей персидской армией. Во время осады нападавшие вырыли несколько подземных шахт под городскими стенами. Римляне вырыли туннели, чтобы добраться до шахт и сражаться с землекопами под землей. В одном из таких туннелей, когда римляне прорвались в сасанидский туннель, туннелисты подожгли смесь серы и смолы , создав облако ядовитого газа, диоксида серы , который убил 19 римлян и 1 перса, [22] один из которых нес монету, датированную 256 годом, что позволило датировать осаду. Археологи раскопали место в 1930-х годах. В 2009 году тесты показали наличие диоксида серы внутри туннеля. [23] [24] [22] Археолог из Университета Лестера предположил, что битум и кристаллы серы были подожжены для создания ядовитого газа, который затем направлялся через туннель с помощью подземных дымоходов и мехов. [25] Римские солдаты строили контрмину, и считается, что сасанидские войска выпустили газ, когда их мину прорвала римская контрмина. Считается, что одинокий персидский солдат, обнаруженный среди тел, был тем человеком, который выпустил газ, прежде чем пары одолели и его. [26]
Шапур I разрушил не только Дура-Европос, но и другие торговые колонии Пальмиры вдоль Евфрата, включая колонию в Анахе , в 253 году. [27] Историк шестого века Петр Патриций писал, что Оденат обратился к Шапуру I, чтобы обсудить интересы Пальмиры, но получил отказ, а дары, отправленные персам, были брошены в реку. [28] [29] [30] Дата попытки переговоров является предметом споров: некоторые ученые, включая Джона Ф. Дринкуотера , относят событие к 253 году; в то время как другие, такие как Аларих Уотсон, относят его к 256 году, после разрушения Дура-Европос. [31] [29]
Кларк Хопкинс , полевой директор Дура-Европос в 1930-х годах, начал свою книгу «Открытие Дура-Европос» эпиграммой:
После осады и победы персов в 256 году нашей эры запись пуста. Немое свидетельство, которое осталось, было опустошенным и заброшенным местом, где одинокие и ровные пески покрывали кости города и тянулись через пустыню. [18]
Некоторые свидетельства присутствия Сасанидов в Дуре после разграбления города были найдены, но они ограничиваются несколькими монетами и несколькими захоронениями. Многие здания, по-видимому, некоторое время пустовали, прежде чем рухнули: в доме в части участка около реки, который был раскопан франко-сирийской экспедицией в 2000-х годах, полы были покрыты разрозненными скелетами грызунов и погадками совы, по-видимому, со времен, когда птицы населяли опустевшие дома. Были найдены клады монет, которые указывают на то, что люди надеялись вернуться в город. [18]
Историки спорят, был ли Дура-Европос полностью заброшен после осады 256 года. [32] Люсинда Дирвен писала, что, по словам Аммиана Марцеллина , Дура-Европос был заброшенным городом, когда армия Юлиана прошла там в 363 году. [33] В сирийском документе под названием «Житие мученика Му'Айна» , датируемом пятым веком, есть свидетельства того, что во времена сасанидского императора Шапура II (ок. 379 г.) там жил христианский (возможно, византийский [18] ) отшельник . [32] Дж. М. Унвала писал, что «Крепость Дура-Эропос упоминается такими древними авторами, как Полибий , Исидор Хараксский , Лукиан , Птолемей , Аммиан Марцеллин , Зосима Космограф Равенны. Она также упоминается в Деяниях сирийского мученика Мар Муайна, жившего во времена Шапура II, следующим образом: men madabra da doura » из крепость Дура»; madinta Hada xarabta Metkaria Doura «разрушенный город под названием Дура». [34] Себастьян П. Брок описывает историю Му'Айна как « Историю Маина из Синджара , генерала при Шапуре II (309–79), который обратился в христианство и пострадал как исповедник ». Он цитирует Жана Мориса Фье относительно датировки и места и отмечает, что «Дура конкретно описывается как 'разрушен'»: [35]
Фей более правдоподобен в своем предположении, что «История» была написана в монастыре, выросшем на месте кельи Мар Маина в Шадбе (=Шадва, Шадбо), в 6 милях от Европоса, и на основании этого он может указать ок. 636 г., конец византийского правления в этой области, как terminus ante quem , поскольку автор явно писал в то время, когда византийский император контролировал эту область. [35]
Другим доказательством является единственная монета римского императора Констанция II , которая указывает на некоторую активность в 4 веке или позже. Экспедиция Йель-Франц также нашла семь ламп, датируемых 5 веком. Благодаря этим находкам историки пришли к выводу, что город не был заброшен и что есть «убедительные доказательства того, что не только деятельность продолжалась в Дуре — даже если она была только спорадической и не может быть уверенно связана с постоянным поселением — но и что контакт со Средиземноморьем, хотя, безусловно, еще более спорадическим, также продолжался». [32]
Дура-Европос был космополитическим обществом, которым управляла толерантная македонская аристократия, произошедшая от первоначальных поселенцев. В ходе раскопок более сотни фрагментов пергамента и папируса , а также множество надписей , выявили тексты на греческом и латинском (последний включал квадрат сатора ), пальмирском , иврите , хатрийском , сафитском (протоарабский диалект), пехлевийском , парфянском и среднеперсидском языках . В таком многокультурном городе языки, используемые людьми, не говорили об их этнической принадлежности. [5]
Дура-Европос был основан греческими поселенцами. Поэтому неудивительно, что подавляющее большинство надписей написано на греческом языке, и на данный момент известно около 800 греческих текстов. Это посвятительные надписи, граффити и документы на папирусе и пергаменте. Греческий язык был в первую очередь языком бизнеса и, по-видимому, приобрел большую значимость, особенно после римской оккупации. Считается, что высший класс города, в частности, все еще был греком во времена Парфии. Пальмирский язык известен, с уверенностью, из различных надписей на памятниках с 33 г. до н. э. Считается, что в городе проживало небольшое количество пальмирских торговцев, а во времена Римской империи также были солдаты из Пальмиры. Парфянский язык не очень хорошо засвидетельствован, и несколько парфянских надписей, по-видимому, датируются римскими временами. Среднеперсидский язык засвидетельствован в первую очередь двумя пергаментами и многочисленными граффити в синагоге. Тексты должны датироваться коротким временем, когда городом правили Сасаниды. [37]
Историк Джордж Килпатрик описал языковое разнообразие следующим образом (на примере граффити из синагоги):
Помимо литургического текста, написанного на иврите (на пергаменте), доступные текстовые источники из синагоги состоят из надписей и граффити, которые более или менее равномерно разделены на арамейском (22), греческом (19) и персидском (12 среднеперсидских, «Pārsīk», и 3 парфянских, «Pahlavīk»). [...] Большинство персидских были написаны на самих настенных росписях и свидетельствуют об оценке со стороны посетителей из других мест. Их присутствие можно объяснить, предположив, что месопотамские евреи послали кого-то «как консульского представителя в наши дни» в крепость Евфрата, чтобы одобрить фрески. [38] [5]
Из-за сухого пустынного климата сохранились многочисленные документы на папирусе и пергаменте, материалы, которые в противном случае имели бы мало шансов сохраниться на протяжении тысячелетий. Документы были найдены под кирпичным пандусом, построенным у западной стены, где они были особенно защищены. В храме Артемиды Аццанаткона документы Cohors XX Palmyrenorum , который размещался здесь, были найдены в комнате, которая, по-видимому, служила архивом. Тексты предлагают уникальный взгляд на организацию римской армии на восточной границе империи и включают в себя календарь религиозных праздников, различные письма — некоторые из которых на латыни — ежедневные отчеты о передвижениях войск и различные списки имен. [39]
.jpg/1280px-Julius_Terentius_Performing_a_Sacrifice_(Dura_Europos).jpg)
Хотя найденные документы в основном касаются администрации (на латыни) и бизнеса (на греческом), [40] в городе были найдены некоторые литературные и религиозные тексты. Лишь несколько документов можно с уверенностью датировать временем парфянского правления. Только семь из них определенно датированы. Они написаны на греческом языке, но используют календарь Селевкидов. [41] Среди литературных текстов есть фрагмент Геродота и один Аппиана . Фрагмент Геродота относится к его 5-й книге и написан чрезвычайно красивым шрифтом. К. Брэдфорд Уэллс описывает книгу как роскошную и датирует копию II веком н. э. [42] Особенно интересен пергамент Дура 10 (П. Дура 10), фрагмент гармонии Евангелий. [43] Возможно, это фрагмент Диатессарона Татиана . [ 44] Также была молитва на иврите. [40] Тексты проливают свет на повседневную жизнь в городе. В парфянские времена документы датировались эпохой Аршаков и эпохой Селевкидов. [45] Интересным является появление женщин в юридических документах парфянского и римского периодов, что указывало на то, что они действовали независимо и не нуждались в мужчине-защитнике, как в средиземноморском регионе. [46]
Многие греческие документы написаны на аттическом диалекте и содержат мало грамматических ошибок. Поскольку большинство текстов являются юридическими документами, это показывает, что большинство авторов были хорошо образованы в греческом языке. С другой стороны, письмо, датируемое третьим веком, которое было отправлено человеком из деревни Осса, показывает больше отклонений от классического аттического. [47] Тем не менее, нет никаких указаний на то, что какой-либо диалект греческого языка, свойственный городу, диалект «Дурен», развивался. [5]
Языки, используемые разными людьми, показывают, насколько многокультурным был город. Например, на потолочной плитке Гелиодора, актуария (должностного лица, ответственного за распределение заработной платы в римской армии), есть греческая надпись, которая идентифицирует человека по имени и роду занятий. Использование греческого языка для идентификации римского чиновника типично для многокультурной среды в Дура-Европос. [36] Другим примером является надпись, которая гласит: «... храбрый в походах, могучий в войнах, мертвый...» [48] Эти слова являются частью эпитафии Юлия Теренция, трибуна двадцатой пальмирской когорты. Как писала историк Дженнифер Бэрд , Юлий известен лучше, чем большинство римских солдат, которые были размещены в Дуре, поскольку он записан в папирусах из военных архивов, а также на картине, изображающей его со своими людьми. [c] Его греческая надгробная надпись была найдена в доме недалеко от центра города, по-видимому, неполная — как можно видеть, последняя часть не была вырезана, но сохранились нарисованные направляющие линии. Не выжила ли его жена, Аурелия Аррия, или человек, которому она поручила создать это, чтобы завершить мемориал, мы не знаем. Хотя он неполный, на нем изображен римский трибун, увековеченный греческой надписью его жены. Кроме того, это практически уникальный пример в Дуре, где не было обнаружено традиции погребального поминовения: никаких надгробных надписей и, в отличие от его более известного сирийского соседа Пальмиры, никаких надгробных портретов. [18] Еще один интересный пример — алтарь местного бога Ярхибола . На нем есть надпись на греческом языке: «[Для] бога Ярхибола, Скрибоний Муциан, хилиарх , сделал это, как было приказано». Он примечателен тем, что показывает, что человек, носивший латинское имя Скрибоний Моциан и занимавший должность с греческим названием в римской армии, поклонялся местному божеству и произносил свою молитву на греческом языке. [50]
Некоторые найденные документы свидетельствуют о местной традиции, согласно которой люди имели несколько имен: например, греческое и семитское [d] или персидское. Одним из примеров является пергамент Дура 19 (P. Dura 19) (датируемый первым веком нашей эры), в котором записан раздел дома, унаследованного четырьмя братьями от отца. [51] Как писал Бэрд:
Отец записан как имеющий греческое имя Полемократ (его собственный отец и дед также носили имена Деметрий и Полемократ соответственно), а среди младших сыновей Полемократа все имели как греческие, так и арамейские имена, например Деметрий, также известный как Набусамус. В документе зафиксирована озабоченность по поводу отметки патрилинейного происхождения — происхождения по мужской линии — и закономерности принятия сыновьями греческого имени своих дедов. Они описаны как Europaioi, «из Европоса», обозначение места, которое [...], как обычно предполагается, указывает на статус гражданина. [51]
Также были обнаружены фрагменты пергаментных свитков с еврейскими текстами; они не поддавались осмысленному переводу, пока Дж. Л. Тейхер не указал, что это христианские евхаристические молитвы, настолько тесно связанные с молитвами в Дидахе , что он смог заполнить пробелы в свете текста Дидахе . [52]
В 1933 году среди фрагментов текста, найденных на городской свалке за Пальмирскими воротами, был обнаружен фрагмент текста неизвестного греческого созвучия евангельского повествования — сопоставимый с «Диатессароном » Татиана , но независимый от него.
Джон Нобл Уилфорд сравнил древний город с современным Нью-Йорком:
Жители Нью-Йорка чувствовали бы себя как дома в сетчатой структуре улиц, где торговцы жили, писцы писали, а евреи молились в одном и том же квартале, недалеко от христианской домашней церкви, а также святилищ греческих и пальмирских божеств. Ученые говорят, что различные религиозные группы, казалось, сохраняли свою отчетливую идентичность. [53]
Храм Артемиды Нанайи был, возможно, самым древним храмом в городе. В период Селевкидов здесь был теменос (окруженная стеной священная территория) с дорической колоннадой и алтарем посередине. В конце второго века до н. э. он сгорел. На его месте был построен наиско (небольшой храм), но он так и не был достроен. В середине первого века до н. э. храм был перестроен: был создан дворовой комплекс, в центре которого стоял новый храм с прихожей и трехнефной целлой. Храм перестраивался несколько раз, прежде чем город пал. Статуя, найденная в его руинах, представляет собой женскую фигуру, вероятно, Артемиды , одетой в охотничий наряд. Была найдена только верхняя часть, обе руки были отломаны. Историк Сьюзан Б. Дауни пишет, что статуя имеет «амазонский вид из-за того, что одна грудь осталась обнаженной». На статуе имеется ожерелье в форме полумесяца и вуаль необычной формы. [54]
В городе было по крайней мере три пальмирских храма. Храм Бэла (также известный как храм пальмирских богов) был построен в одном углу городской стены в третьем веке до нашей эры. В здании можно выделить несколько этапов строительства. План состоял из различных комнат, расположенных вокруг двора; сам храм стоял на севере и позже был отмечен четырьмя колоннами. Этот храм когда-то был богато украшен настенными росписями. Здесь также находилась святыня, в которой, вероятно, хранилось культовое изображение. Также было найдено небольшое святилище Бэла, состоящее из одного зала.
Храм Некрополя был построен в 33 г. до н. э. и, согласно надписям, был посвящен Баалу и Ярхиболу . Храм находился недалеко от города и, вероятно, поддерживался до его опустения. [55] Хотя храм находился в городском некрополе, он был построен раньше; и культ там не имел никакой связи с кладбищем. Храм мог быть первым портом захода для караванов, идущих из Пальмиры. Цистерна рядом с храмом могла служить для поения вьючных животных. [56] В храме были найдены остатки настенных росписей. Особенно важны три надписи. Самая старая из них, написанная на пальмирском языке , датируется 33 г. до н. э. (279 год эпохи Селевкидов ). Это самая старая известная надпись в Дура-Европос; и когда она была найдена и опубликована в 1935 году, это была самая старая известная пальмирская надпись где-либо. Известны имена основателей храма: Забдибол, сын Ба'яшу, и Малику, сын Раму. Забдибол происходил из клана Бене Гаддибол, Малику — из клана Бене Комаре. Доноры, очевидно, были пальмирцами, которые жили в Дура-Европос. Примечательно, что доноры происходят из двух разных кланов. В надписях в Пальмире , когда разные доноры упоминаются вместе, они происходят из одного клана. [55] Клан Бене Гаддибол хорошо задокументирован в Пальмире, [57] где принадлежность к клану была важной частью идентичности человека. В Дура-Европос клановая принадлежность, очевидно, утратила свое значение, и два человека из разных кланов могли появляться вместе в надписях. В Дура-Европос их идентичностью было их общее пальмирское происхождение. [58]
Храм Атаргатис , который находится к югу от центра города (которого археологи называют агорой ) и который занимает северную часть блока H2, был построен примерно по тому же принципу. Храмовый комплекс имел большой двор в середине, монументальный вход и святилище с пронаосом ( портиком) спереди и тремя наоями (комнатами) сзади. Вокруг двора было множество небольших комнат, некоторые из которых, вероятно, были святилищами, посвященными различным божествам. Рельеф на святилище храма изображает богиню Атаргатис со львами по обе стороны от нее и ее мужа Хадада поблизости. Между двумя божествами изображен культовый штандарт. Атаргатис была матерью Адониса ; здесь также можно было поклоняться Хададу и Адонису. [60] Различные надписи древних посетителей рассказывают о людях, которые посещали святилище. То, что храм часто посещали люди из Хатры , подтверждается надписью посетителя на Хатране ( арамейский язык), которая адресована богу города Хатры по имени Шамаш . [61] В остальном, поразительное количество надписей в храме, некоторые из которых были нацарапаны на стенах, были сделаны женщинами. Есть надпись из первой половины первого века нашей эры, которая упоминает освящение часовни. Ряд других надписей датируются 69 годом нашей эры. Некоторые из женщин, названных в надписях, по-видимому, происходили из семьи правителей Дура-Европос. Одна женщина была внучкой правителя Лисия, другая — женой правителя Селевка. [62] На стене храма была клинописная табличка со старым вавилонским письмом, которая называет это место Да-ва-ра , что может быть старым названием Дура. [63]
В юго-восточной части участка, отделенной от остальной части города вади, по-видимому, находился акрополь, типичный для греческого города. Однако от храмов того времени почти ничего не сохранилось.
Храм Зевса Теоса был построен во втором веке нашей эры и был одним из важнейших святилищ города. Здание находилось в центре города. Его площадь составляла около 37 квадратных метров (400 квадратных футов), и оно занимало половину инсулы . Здание имело монументальный двор и в нем большой наос. Культовая фигура бога была изображена на задней стене. Он стоял рядом с колесницей и был увенчан двумя Никами . На боковых стенах зала находятся изображения жертвователей и членов их семей, которые финансировали этот храм. [64]
Храм Гадде был двойным храмом, посвященным божествам-покровителям ( гаддэ ) города и Пальмиры. Здание расположено недалеко от агоры. Храм был построен в последние годы парфянского правления. Пропилеон (монументальные ворота) вел во двор; напротив ворот находилась целла с другими комнатами. С правой стороны зал со скамьями на стенах вел в другой двор, где находилась еще одна целла. Точный возраст храмового комплекса неизвестен. Он несколько раз расширялся с течением времени. В храме были найдены два рельефа освящения. На одном из них изображено женское божество-покровитель Пальмиры в облике, смоделированном по образцу Тихе Антиохийской . Она сидит между двумя фигурами, одетая в настенную корону и греческую одежду. Слева от нее находится посвятитель рельефа, изображенный как жрец, а справа — Ника. На другом изображено мужское божество - покровитель Дура-Европос, с бородой и в тунике. Весьма вероятно, что это изображение Зевса Мегистоса. Справа от него находится Селевк Никатор , слева — тот, кто освящает рельеф. Город был основан Селевком Никатором, поэтому правитель пользовался здесь особым почитанием. Согласно надписи, рельефы были посвящены «Богу Гаду из Дура; сделанному Хайраном бар Малику Насором в месяце Нисане 470 года [159 г. н. э.]». [65] В целле также находился рельеф, изображавший семитского бога Ярхибола. Надпись сообщает о «Бани Мита, лучниках» как о дарителях. [66]
Храм Адониса также был построен во времена Парфии. Это также храмовый комплекс, сгруппированный вокруг двора. Сам храм располагался на юге и состоял из пронаоса и наоса . Настенные росписи, которые были обнаружены в фрагментарном состоянии, изображали статую и семью, приносящую жертву богу на огненном алтаре слева. Сцена была реконструирована. В храмовом комплексе был также еще один рельеф, на котором изображен бог Арсу на верблюде. Надпись под фигурой гласит: «Скульптор Ога сделал (это) для «Арсу, всадника на верблюде», за жизнь его сына». [67]
Храм Артемиды Аззанатконы находился на северной стороне города и имел два наоя. Храм стоял здесь по крайней мере с 13 г. н. э. В римские времена комплекс был частично интегрирован в военный лагерь, хотя культовое поклонение продолжалось. Архив Cohors XX Palmyrenorum был найден в одной из комнат храма. Надпись от 161 г. н. э. гласила, что храм был посвящен Артемиде Аззанатконе. Ее последователи верили в «синкретизированное сочетание» греческой богини Артемиды и местного сирийского божества Аззанатконы ( Атаргатис ). [68]
Долихенум был храмом, где, возможно , поклонялись Юпитеру Долихену и богу по имени Зевс Гелиос Митра Турмасгаде . [69] Вход в храм находился в южной части. Здание имело колонный двор с двумя алтарями; за ним находились две целлы. Таким образом, храм был посвящен двум божествам. Вокруг двора были расположены различные комнаты, в некоторых из них вдоль стен стояли скамейки. В одной комнате также были найдены остатки настенных росписей. Внутри и вокруг храма были обнаружены различные надписи. Одна целла была посвящена малоизвестному богу Турмасгаде. Вторая целла была посвящена Юпитеру Долихену, несколько посвящений которому были найдены в храме. [70] [69] Другая комната была посвящена неназванной богине, вероятно, Юноне Долихене. [69] Храм был построен подразделениями римской армии около 211 г. н. э., [70] и использовался до 256 г. н. э., [69] в основном римскими солдатами, размещенными в городе. Солдаты оставили несколько надписей, в которых упоминается « centurio princeps вексилляции IV (Скифия) и XVI Flavia Firma, вексилляции Cohors II Paphlagonum с титулами „Galliana Volusiana“, cohors equitata с теми же титулами, и Julius Julianus, 251 г. н. э.». [70]
_-_YDEA_-_25259.jpg/1280px-Life-sized_male_head_in_polos_(Zeus_Megistos%5E)_-_YDEA_-_25259.jpg)
Храм Зевса Мегистоса (второй век н. э.) на Акрополе, вероятно, заменил греческий храм Зевса Олимпийского. Присвоение храма Зевсу Мегистосу основано только на посвятительной надписи, согласно которой части здания были построены Селевком, стратегом ( strategos kai epistates ) города, перестроены и посвящены богу. Надпись датируется 169/170 г. н. э. и рассказывает о многочисленных строительных работах на храме, возможно, после того, как он был разрушен землетрясением. Вероятно, тогда здание получило свой окончательный вид. Основатель, Селевк, был фактически губернатором в Дура-Европос и принадлежал к греческой семье, которая занимала эту должность в течение нескольких поколений. Дом семьи губернатора находился прямо рядом с храмом. Другие члены семьи правителя, такие как Лисий, также упоминаются в надписях, но никаких титулов не указано, поэтому есть вероятность, что это другие люди с таким же именем, которые не принадлежали к семье правителя. [71]
Храм Зевса Кириоса был небольшим святилищем, построенным у городской стены. В святилище была найдена стела с культовым изображением или посвятительным рельефом. На стеле справа изображен Зевс, сидящий, а справа — жертвователь, который, по-видимому, является пальмирцем . На стеле имеется надпись на пальмирском языке , в которой говорится, что она была воздвигнута Барате, сыном Луки, и его сыном Абубухи в 31 г. н. э. [72] Бог назван Баалшамином . Греческая надпись также дает имя жертвователя как Селевк, сын Луки, и называет бога Зевсом. Еще одна греческая надпись на стеле снова называет Селевка, указывает дату и называет бога Зевсом Кириосом.
Также были найдены многочисленные изображения греко-римских божеств. Среди них Немезида , Ника и Афродита . Один из рельефов Афродиты был найден в частном доме и является одним из трех таких рельефов, которые были сделаны в одной и той же форме. Композиция происходит от эллинистического искусства, но атрибуты богини — ее браслеты, ножные браслеты, нагрудные украшения и отсутствие скромности — похожи на изображения обнаженных ближневосточных богинь плодородия. Возможно, это может объяснить ее популярность в Дура-Европос. [73] Рельеф датируется 200-256 гг. н. э. Дом, где был найден рельеф, находится недалеко от военного квартала и, возможно, был публичным домом. [74] Две другие почти идентичные и одна фрагментарная версия этого рельефа были раскопаны по всему участку. [75] Один из дополнительных рельефов Афродиты был найден в так называемом Доме жрецов , что привело к предположениям о роли женщин в домашнем культе. [76] Мраморная статуя Афродиты Урании была найдена в храме Артемиды; считается, что она была импортирована в Дура-Европос. Настенные изображения Афродиты и Купидона были найдены в Доме писцов. [74]
Рельеф богини Немезиды был описан как: «Мраморный рельеф богини Немезиды (справа), принимающей всесожжение от жреца по имени Юлий Аврелий Малох. Рельеф включает в себя «плавающий» бюст с сияющей аурой вокруг бюста. Одна из интерпретаций заключается в том, что бюст символизирует космическую силу богини. У ног богини находится колесо (типичный символ, связанный с богиней) и грифон». [74] Как отмечает Дирвен, изображение Немезиды здесь отличается от изображений в Пальмире и Греции. Здесь она ассоциируется с богом солнца; в Пальмире она, скорее всего, ассоциировалась с богиней Аллат , которой поклонялись в святилищах вместе с богом солнца Шамашем. Дирвен заключает, что «популярность солнечных божеств среди военных, вероятно, усилила эту пальмирскую ассоциацию Немезиды-Аллат с богом солнца и привела к присутствию бога солнца в рельефе Дюрены». [77]
Посвящение гласит: [5]
Перевод: Юлий Аврелий Малохас, сын Судая, Пальмирена, установил это в
знак
благодарности богине Немезиде.
'bd wmwd' mlwk' br šwdy tdmry' lnmsys šnt 556
Перевод: Малока, сын Шудая, Пальмирский, сделал (это), и с благодарностью, для Немезиды. Год 556 (244-5 н. э.).
Богиня победы Ника также пользовалась популярностью в Дура-Европос, особенно среди военных, которые считали ее «активной божественной силой, влияющей на человеческие дела и приносящей военный успех». Одна из картин Ники была найдена в закрытом деревянном святилище в Пальмирских воротах. Эта картина могла содержать изображение императора. [78] Она была посвящена богине солдатами от имени своего командира и его семьи. [79]
Еврейская синагога , расположенная у западной стены между башнями 18 и 19, последняя фаза которой датируется арамейской надписью 244 годом, является наиболее сохранившейся из многих древних синагог той эпохи, которые были обнаружены археологами. Она хорошо сохранилась благодаря тому, что была заполнена землей для укрепления городских укреплений против нападения Сасанидов в 256 году. Она была обнаружена в 1932 году Кларком Хопкинсом , который обнаружил, что она содержит передний двор и дом собраний с фресками на стенах, изображающими людей и животных, и святилище Торы в западной стене, обращенной к Иерусалиму .
Открытие настенных росписей в зале собраний синагоги вызвало огромную сенсацию, поскольку это самый большой цикл картин, сохранившийся с древности. [80] Находка важна для религиозной истории, поскольку еврейские общины там, как правило, считались враждебными к изображениям. Картины хранятся в Дамаске .
Домашняя церковь Дура-Европос , самая ранняя из обнаруженных до сих пор домашних церквей, находится около 17-й башни и была сохранена тем же защитным насыпным слоем, который спас синагогу. «Их явно открытое и терпимое присутствие в центре крупного римского гарнизонного города показывает, что история ранней Церкви была не просто историей языческих преследований». [81]
Здание состоит из дома, соединенного с отдельной комнатой, похожей на зал, которая служила залом для собраний церкви. Датируемые 235 годом нашей эры, сохранившиеся фрески в баптистерии , вероятно, являются самыми древними христианскими картинами из существующих. « Добрый пастырь », «Исцеление парализованного» и «Христос и Петр, идущие по воде» входят в число сохранившихся картин и являются самыми ранними изображениями Иисуса Христа, когда-либо найденными. [82]
Гораздо большая фреска изображает двух женщин (и третью, в основном утерянную), приближающихся к большому саркофагу, то есть, вероятно, трех Марий, посещающих гробницу Христа. Есть также фрески Адама и Евы, а также Давида и Голиафа. Фрески явно следуют эллинистической еврейской иконографической традиции, но они выполнены более грубо, чем росписи близлежащей синагоги.
Также частично сохранившийся оборонительной насыпью, был Митреум , между башнями 23 и 24. Он был раскопан в январе 1934 года после многих лет ожидания того, обнаружит ли Дура следы римского культа Митры . Самые ранние археологические следы, обнаруженные внутри храма, относятся к периоду между 168 и 171 годами нашей эры [83] , что совпадает с прибытием Луция Вера и его войск. На этом этапе это была еще комната в частном доме. Она была расширена и отремонтирована между 209 и 211 годами, и большинство фресок относятся к этому периоду. Tabula ansata 210 предлагает приветствие Септиму Северу, Каракалле и Гете. Строительством руководил centurio principe praepositus Legio IIII Scythica и Legio XVI Flavia Firma , и, по-видимому, строительство велось императорскими войсками. Митреум был снова расширен в 240 году, но в 256 году — с приближением войны с Сасанидами — святилище было засыпано и стало частью укрепленных укреплений. После раскопок храм был перевезен по частям в Нью-Хейвен, штат Коннектикут, где он был восстановлен (и теперь экспонируется) в Художественной галерее Йельского университета .
Сохранившиеся фрески, граффити и дипинти (нарисованные надписи, число которых исчисляется десятками) представляют огромный интерес для изучения социального состава культа. [84] Статуи и алтари были найдены неповрежденными, как и типичный рельеф Митры, убивающего быка, с богом-героем, одетым, как обычно, в «восточный» костюм («штаны, сапоги и остроконечная шапка»). Как типично для митреи в римских провинциях на греческом Востоке, надписи и граффити в основном на греческом языке, а остальные на пальмирском (и некоторые на эллинизированном иврите). В конце святилища находится арка с сидящей фигурой на каждой из двух опорных колонн. Внутри, и следуя форме арки, находится ряд изображений зодиака . [85] В рамках ныне устаревшей теории о том, что римский культ был «римской формой маздеизма» ( la forme romaine du mazdeisme ), Кюмон предположил, что два фриза из Дура представляли две основные фигуры его Les Mages hellénisés , то есть Зороастра и Остана . [86] Это прочтение не нашло одобрения у других: «эти две фигуры пальмирские по всем своим характерным чертам» [87] и, скорее всего, являются портретами ведущих членов конгрегации сирийских помощников этого митреума . [88]
На основании хронологии, найденной в (Хопкинс 1979, стр. 269–271).
Существование Дура-Европос было давно известно из литературных источников. Его фактическое местоположение было заново открыто американской «Экспедицией Вулфа» в 1885 году, когда Пальмирские ворота были сфотографированы Джоном Генри Хейнсом . [89]
Британские войска под командованием капитана Мерфи, после Первой мировой войны и Арабского восстания , также исследовали руины. 30 марта 1920 года солдат, рывший траншею, обнаружил блестящие свежие настенные росписи в храме Бэла . Американский археолог Джеймс Генри Брестед , тогда находившийся в Багдаде , был предупрежден. Основные раскопки были проведены в 1920-х и 1930-х годах французскими и американскими командами. Первые археологические раскопки на этом месте, предпринятые Францем Кюмоном и опубликованные в 1922–1923 годах, идентифицировали это место как Дура-Европос и обнаружили храм, прежде чем возобновившиеся военные действия в этом районе закрыли его для археологии. Позже возобновленные кампании под руководством Кларка Хопкинса и Майкла Ростовцева продолжались до 1937 года, когда закончились средства, и была опубликована только часть раскопок. [90]
В 1986 году раскопки возобновились в рамках совместных франко-сирийских усилий под руководством Пьера Лериша. Пятнадцать лет раскопок привели к возрождению вопросов эллинистического уровня (П. Лериш) и истории города благодаря исследованиям укреплений (Ж.-К. Бессак 1997), каменной архитектуры (Ж. Абдул Массих 2000) и глиняного кирпича (М. Гелин 2000). Миссия также возобновила изучение некоторых ранее раскопанных памятников, таких как одеон, дворец Стратега, храмы Зевса Мегистоса, Бела и Азанатконы, дома островков C7 и D1. [90]
Участок разделен на ровную часть площадью 45 га, ограниченную линией западного вала и нерегулярной планировкой северных и южных вади, узкую часть, достигающую высоты 218 м, увенчанную стенами цитадели, и нижнюю часть на 20 м ниже вершины плато. Эта впадина является местом встречи двух оврагов: первый начинается на северо-востоке участка и проходит вдоль западной границы цитадели, прежде чем присоединиться к оврагу с востока на запад, прорезанному в центре плато. Нынешняя форма этого внутреннего вади является результатом естественной эрозии, а также значительной эксплуатации в качестве каменоломни, о чем свидетельствуют поверхности разрезов, возведенных под краем плато на западе. Участок также пострадал от землетрясений, повторяющихся с древних времен, что привело к обрушению восточной части цитадели и юго-восточной четверти участка. Ограждение, полностью расчищенное йельскими археологами, сохранилось на возвышении, за исключением нескольких участков северного и южного валов. [90]
Дворец Стратига организован вокруг центрального двора размером 11 x 11,50 м, обрамленного коридором с каждой стороны. Портики с двумя колоннами выделяют официальные помещения: большой вестибюль у входа на западе и приемную на юге. На севере и западе коридоры контролируют доступ к более функциональным помещениям. В первой фазе двор охватывал пространство немного южнее с тремя комнатами на севере, стены которых впоследствии были выровнены и обнаружены в северном коридоре, заложенном во второй фазе, когда дворец был расширен на север. Затем был построен новый фасад, выступающий на южный склон внутреннего вади. Это расширение привело к добавлению U-образного коридора вдоль двора и трех новых комнат в задней части выпуклого фасада. Самый старый пол, найденный в северо-западной комнате, содержал монету Антиоха III, которая фиксирует около 200 г. до н. э. Датировка первого государства не может быть подтверждена слишком размытым материалом; В относительной хронологии он датируется периодом 3-го века. [90]
Среди археологических находок были удивительно хорошо сохранившиеся оружие и доспехи, принадлежавшие римскому гарнизону во время последней сасанидской осады 256 г. н. э., в том числе расписные деревянные щиты и полная конская броня, сохранившаяся благодаря окончательному разрушению города, который журналисты назвали «Помпеями пустыни ». Находки из Дура-Европос экспонируются в музее Дейр-эз-Зора и художественной галерее Йельского университета . [91]
На месте раскопок были найдены два [92] комплекта конской брони . Как писала историк Лиза Броди, «[т]окрытие необычайно изменило понимание историками снаряжения римской кавалерии». Это единственные полные комплекты чешуйчатой [93] конской брони, когда-либо найденные. [94] Каждый комплект брони был изготовлен из почти 2000 отдельных тонких, похожих на чешую пластин, соединенных вместе проволокой. Такие доспехи использовали парфяне, сасаниды, а позже и римская тяжелая кавалерия. [95] Археолог Саймон Джеймс писал об обнаружении чешуйчатой брони в Башне 19. [93] Поскольку Башня 19 была частично разрушена во время осады, [93] на предметах внутри башни осел осадок, что в конечном итоге хорошо их сохранило, что позволило доспехам быть невероятно целыми. [93]
На месте раскопок также был найден раскрашенный полуцилиндрический скутум ; это единственный когда-либо найденный экземпляр. Щит был найден во время раскопок 1928–1937 годов в Башне 19. [96] Скутум представляет собой прямоугольный арочный щит размером 105,5 на 41 сантиметр (41,5 на 16,1 дюйма), сделанный в основном из дерева. Он был найден разбитым на тринадцать частей. Он сделан из полосок дерева шириной от 30 до 80 миллиметров (от 1,2 до 3,1 дюйма) и толщиной от 1,5 до 2 миллиметров (от 0,059 до 0,079 дюйма). Они сложены в три слоя, так что общая толщина слоя дерева составляет от 4,5 до 6 миллиметров (от 0,18 до 0,24 дюйма). В центре щита находится отверстие, которое, вероятно, было вырезано в дереве после изготовления доски; умбон (центральный выступ) отсутствует. Задняя часть щита должна быть снабжена укрепляющими полосками из дерева, но их не нашли. Кажется, что задняя часть была покрыта красной кожей; она упоминается в предварительном отчете о раскопках, который позже был утерян. Поверхность передней части была покрыта тканью, а затем кожей или пергаментом с рисунком на ней. Вокруг центрального отверстия есть несколько декоративных лент. Украшения включают орла с лавровым венком, крылатых Побед и льва. [96]
Еще одной важной находкой стали три расписных деревянных щита со сценами Троянской войны, изображенными в «Илиаде». В пятницу, 18 января 1935 года, Кларк Хопкинс, полевой директор раскопок, написал в своих заметках: [97]
Сразу после завтрака были найдены три расписных щита, один прямо над другим.... Мы с Хербом провели все утро, снимая их. Большая часть древесины была достаточно прочной, чтобы легко двигаться, и большая часть росписи видна. [97]
Каждый из трех щитов был украшен отчетливой многоцветной сценой; на одном была изображена битва греков с амазонками; так называемый гомеровский щит показывал историю о троянском коне; а третий был украшен богом-воином. Изготовленные из множества тонких деревянных планок, соединенных вдоль длинных краев и окрашенных, овальные щиты — все примерно четыре фута (1,2 м) в высоту и три фута (0,91 м) в ширину — были очищены в полевых условиях после раскопок и скреплены поливинилацетатом художником экспедиции Гербертом Гутом . Когда щиты были доставлены в Йельский университет в 1935 году, реставратор Джордж Стаут и ученый Резерфорд Геттенс из Художественного музея Фогга Гарвардского университета проанализировали их и подготовили подробный отчет. Также в то же время профессор Йельской школы лесного хозяйства Сэмюэл Рекорд исследовал древесину и определил, что это сосна. Щиты стали предметом тщательного повторного исследования в 2011 году. На основании этого анализа [g] окрашенная поверхность, по-видимому, включает в себя технический углерод; белила на основе кальция, включая гипс и мел; свинцовые белила; аурипигмент; органический красный (вероятно, розовая марена); киноварь; индиго; а также красные и желтые пигменты оксида железа. [97] Как отметила помощник реставратора Ирма Пассери из Йельского университета, щиты являются интересными и важными примерами окрашенных щитов:
Один из наиболее интересных аспектов щита — тот, который связывает его с более поздними работами, такими как средневековая и ренессансная живопись — это подготовительные и красочные слои на изделии, в которых мы видим использование как органических, так и неорганических материалов. Это информирует нас о том, как художники или ремесленники разрабатывали схожие технологии и подходы на протяжении веков при создании произведений искусства. [98]
Группа экспертов также отметила, что «щит представляет собой интересную комбинацию материалов — некоторые из них являются местными для Сирии, а другие могли быть приобретены в результате торговли». [98]
В период с 2011 по 2014 год, во время гражданской войны в Сирии , Дура-Европос был разграблен и в основном разрушен Исламским государством . [103] [104] В 2015 году, согласно спутниковым снимкам, более 70% Дура-Европос было разрушено мародерами; [105] и National Geographic сообщили о дальнейшем разграблении объекта в крупных масштабах Исламским государством с целью финансирования своего контроля над регионом. [106]
«Огонь на Востоке» (2008), [107] первая книга из серии «Воин Рима» оксфордского ученого Гарри Сайдботтома , посвящена подробному описанию осады Дура-Европос Сасанидами в 256 году н. э., основанному на археологических находках на этом месте, хотя название города было изменено на «Арете».
Парфянин (2011) [108] — первый роман из серии «Парфянские хроники» Питера Дармана. В этих хрониках центральным вымышленным персонажем является Пакор I, царь Дура-Европоса (хотя царское имя Пакор занимает видное место во времена Парфянской империи), который жил в то же время, что и мятежный римский гладиатор Спартак, и был частью армии Спартака, прежде чем был освобожден в Италии, а затем вернулся домой в Парфию, где стал самым грозным воином в империи.
Первое издание « Убийства в Месопотамии» Агаты Кристи 1936 года показывает на своей обложке вид с высокого эскарпа в Дуре. Кристи, ее муж Макс Маллоуэн и Робин Холлидей Макартни , который разработал обложку, посетили Дуру-Европос 8 ноября 1934 года. [109]
Материал скопирован из этого источника, который доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International.
{{citation}}: CS1 maint: несколько имен: список авторов ( ссылка ).Материал скопирован из этого источника, который доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International.