Шиитский исламизм — это использование шиитского ислама в политике. Большинство исследований и сообщений об исламизме были сосредоточены на суннитских исламистских движениях. [примечание 1] Шиитский исламизм, ранее очень малочисленная идеология, получил поддержку после Иранской революции во главе с Рухоллой Хомейни , чья шиитская исламистская политика стала известна как хомейнизм . [2] [3] [примечание 2]
Хотя шииты-двунадесятники и составляют меньшинство в мировом мусульманском сообществе, они составляют большинство населения в таких странах, как Иран , Ирак , Бахрейн , Азербайджан [4] , половину мусульман в Ливане и значительные меньшинства в Афганистане , Индии , Кувейте , Пакистане , Катаре , Сирии , Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах [5] .
Исламизм в целом определяется как религиозное возрожденческое движение за возвращение к первоначальным текстам и вдохновению первоначальных верующих ислама, но требующее, чтобы ислам был «политической системой». [6] [7] [8] [9] [10]
Некоторые определения и описания исламизма включают в себя:
Идеологии, называемые исламистскими, могут отстаивать « революционную » стратегию исламизации общества посредством осуществления государственной власти или, в качестве альтернативы, « реформистскую » стратегию реисламизации общества посредством низовой социальной и политической активности . [16] Исламисты могут подчеркивать реализацию шариата , [17] панисламское политическое единство, [17] создание исламских государств , [18] и/или прямое устранение немусульманских влияний — особенно западного или универсального экономического, военного, политического, социального или культурного характера — в мусульманском мире . В 21 веке некоторые аналитики, такие как Грэм Э. Фуллер , описывают это как форму политики идентичности , включающую «поддержку (мусульманской) идентичности, аутентичности, более широкого регионализма , возрождения, (и) возрождения сообщества». [19]
Форма исламизма Хомейни была уникальной в мире не только потому, что была мощным политическим движением, не только потому, что пришла к власти, но и потому, что полностью смела старый режим, создала новый с новой конституцией, новыми институтами и новой концепцией управления (велаят -э-факих ). Это историческое событие изменило воинствующий ислам из темы ограниченного влияния и интереса в ту, о которой мало кто внутри или за пределами мусульманского мира не знал. [20]
Описание исламской системы Хомейни, Исламской революции или Исламской Республики и того, чем она отличалась от традиционного неисламистского шиизма, осложняется тем фактом, что она развивалась в несколько этапов, особенно до и после прихода к власти.
Историк Ерванд Абрамян утверждает, что Хомейни и его исламистское движение не только создали новую форму шиизма, но и превратили традиционный шиизм «из консервативной тихой веры» в «воинственную политическую идеологию, которая бросала вызов как имперским державам, так и высшему классу страны». [21] Сам Хомейни следовал традиционным шиитским исламским взглядам в своих трудах в 1940-х, 50-х и 60-х годах, изменившись только в конце 1960-х годов. [22]
Некоторые основные приверженцы веры мусульман-двунадесятников-шиитов:
Традиционно термин «шахид» в шиизме относился к «знаменитым шиитским святым, которые, повинуясь воле Бога, пошли на смерть» [28] , таким как « Пять мучеников ». До 1970-х годов Хомейни также использовал этот термин, а не к рядовым бойцам, которые «погибли за дело». [28]
Ритуалы, такие как День Ашура , оплакивание смерти Хусейна, посещение святынь, таких как святыня Имама Резы в Мешхеде , были важной частью народного шиитского благочестия. Иранские шахи и навабы Авада часто председательствовали на любых мероприятиях Ашура. [29]
До распространения книги Хомейни « Исламское правительство» после 1970 года было принято считать, что только правление имама (т. е. двенадцатого имама для современного мира) было законным или «полностью законным». [30] Ожидая его возвращения и правления, шиитские юристы, как правило, придерживались одного из трех подходов к государству, по мнению по крайней мере двух историков ( Муджан Момен , Эрванд Абрамян ): сотрудничали с ним, пытались влиять на политику, становясь активными в политике, или, что наиболее распространено, оставались в стороне от нее. [31] [32] [примечание 4]
На протяжении многих столетий до распространения книги Хомейни «ни один шиитский писатель никогда открыто не утверждал, что монархии как таковые нелегитимны или что высшее духовенство имеет право контролировать государство». Духовенство
должны были изучать закон, основанный на Коране, традициях Пророка и учениях Двенадцати Имамов. Они также должны были использовать разум для обновления этих законов; выпускать заявления по новым проблемам; выносить решения в юридических спорах; и распределять пожертвования хомса среди достойных вдов, сирот, семинаристов и неимущих потомков Пророка мужского пола». [34]
Даже шиитский священнослужитель-возрожденец шейх Фазлолла Нури, прославившийся в Исламской Республике за защиту ислама и шариата от демократии и замученный «агентами» иностранных держав из-за этого, выступал против демократии не потому, что иранцы должны подчиняться священнослужителям, а потому, что они должны подчиняться своему монарху и не ограничивать его власть конституцией и парламентом. [35] До 1970 года Хомейни
"подчеркивалось, что ни один священнослужитель никогда не претендовал на право править; что многие, включая Маджлиси , поддерживали своих правителей, участвовали в управлении и призывали верующих платить налоги и сотрудничать с государственными властями. Если в редких случаях они критиковали своих правителей, то это было потому, что они выступали против конкретных монархов, а не против "всех основ монархии". Он также напомнил своим читателям, что имам Али принимал "даже худших из ранних халифов"". [36]
В своем первом политическом трактате « Кашф аль-Асрар» (1943), написанном до принятия политического ислама, Хомейни осудил первого шаха Пехлеви , Реза-шаха (отца свергнутого им шаха), за многочисленные преступления против традиционного ислама — «закрытие семинарий, экспроприацию религиозных пожертвований ( вакфов ), пропаганду антиклерикальных настроений, замену религиозных судов государственными», разрешение употребления алкогольных напитков и исполнение « чувственной музыки », принуждение мужчин носить шляпы западного образца, создание школ совместного обучения и запрет на ношение женщинами чадры (хиджаба) , «тем самым «заставляя женщин выходить голыми на улицы»»; [37] но «явно отрекся» от поддержки свержения шаха и «неоднократно подтверждал свою преданность монархиям в целом и «хорошим монархам» в частности, поскольку «плохой порядок лучше, чем никакого порядка вообще»» [38]
Будучи «самым ярым противником режима», Хомейни не призывал к свержению шаха [39] даже после того, как тот депортировал его из Ирана. [39]
Хомейни также принял традиционный шиитский взгляд на общество, описанный в « Нахдж аль-Балага» имама Али . Иерархия в обществе была естественной: «бедные должны были принять свою долю и не завидовать богатым; а богатые должны были благодарить Бога, избегать показного потребления и щедро давать бедным». [40]
«Золотой век ислама», на который, согласно традиции, следует «с тоской» вспоминать, — это Мекка Мухаммеда ( пророка) и халифат имама Али (имама). [41] Беспорядок в обществе (например, свержение монархов) был неправильным, потому что (как выразился Хомейни) «плохой порядок лучше, чем его отсутствие». [42] Термин мостазафин (угнетенный) использовался в «кораническом смысле» по отношению к «скромным» и пассивным «кротким» верующим, особенно сиротам, вдовам и умственно отсталым». [28] Хомейни редко говорил о них в своих трудах до 1970 года. [28]
В конце 1969 года взгляды Хомейни на общество и политику кардинально изменились. Что побудило его к этим переменам, неясно, поскольку он не делал сносок на свою работу и не признавал, что черпал идеи у других, или, если на то пошло, даже не признавал, что изменил свои взгляды. [22] В своих лекциях 1970 года Хомейни утверждал, что мусульмане «имеют священный долг противостоять всем монархиям. ... что монархия была «языческим» институтом, который «деспотичные» Омейяды переняли у Римской и Сасанидской империй ». [43] Хомейни рассматривал ислам как политическую систему, которая до возвращения Двенадцатого имама руководит исламистским государством или работает над его созданием. [44] [45]
Следуя «по стопам» Али Шариати , партии Туде , моджахедов , ходжат аль-ислама Ниматоллы Салахи-Наджафабади , к 1970-м годам Хомейни начал принимать идею о том, что мученичество было «не святым поступком, а революционной жертвой ради свержения деспотического политического порядка». [46]
Некоторые другие различия между традиционной шиитской доктриной и доктриной Рухоллы Хомейни и его последователей заключались в том, как ждать возвращения, возрождения скрытого имама Мухаммеда аль-Махди . Традиционно подход заключался в том, чтобы терпеливо ждать, поскольку он не вернется, пока «мир не будет переполнен несправедливостью и тиранией». [41] [32] Вывернув это убеждение наизнанку, Хомейни проповедовал, что не несправедливость и страдания ускорят его возвращение, а справедливое правление Исламского государства, [41] эта справедливость «превосходит» «Золотой век» правления Мухаммеда и имама Али . [41]
Хомейни не проявлял особого интереса к ритуалам шиитского ислама, таким как День Ашура , никогда не председательствовал ни на одном из мероприятий Ашура и не посещал чрезвычайно популярную святыню имама Резы . Иностранные шиитские хозяева в Пакистане и других местах часто удивлялись пренебрежению, проявленному к шиитским святыням официальными лицами, приезжавшими из Исламской Республики. [29] По крайней мере один наблюдатель объяснил это как продукт веры Хомейни и его последователей в то, что ислам был прежде всего об исламском праве , [29] и что сама революция имела «равное значение» битве при Кербеле , где имам Хусейн был замучен. (Например, в мае 2005 года президент Махмуд Ахмадинежад заявил, что «иранская революция имела ту же «сущность», что и движение имама Хусейна».) [47]
Эволюция Хомейни была не просто от традиционалиста к революционеру. Было несколько стадий. [48]
обвинили его в увеличении пропасти между богатыми и бедными; в покровительстве близким друзьям, родственникам... в растрате нефтяных ресурсов на постоянно растущую армию и бюрократию... в осуждении рабочего класса на жизнь в нищете, страданиях и тяжелой работе... в пренебрежении жильем для людей с низким доходом», в зависимости от Запада, в поддержке США и Израиля, в подрыве ислама и Ирана с помощью «культурного империализма», [55]
«Я должен заявить, что правительство, являющееся частью абсолютного представительства Пророка, является одним из основных предписаний Ислама и имеет приоритет над всеми другими второстепенными предписаниями, даже молитвами, постом и хаджем». [65]
Вали Наср отмечает успех атак смертников Хезболлы как часть «культа мученичества», который начался с самоубийственных человеческих волн атак Исламской Республики Иран против Ирака в ирано-иракской войне . [68] «Операции мученичества» Хезболлы убили около 600 израильских солдат в Южном Ливане между 1982 и 1984 годами, относительно большое число для Израиля, небольшой страны, и которые «сделали много, чтобы помочь вытеснить Израиль» из Ливана. Эта «редкая победа» над Израилем «возвысила» группу среди арабов в регионе и добавила «ауру шиитской власти, все еще мерцающую на фоне отблесков иранской революции». Атаки смертников Хезболлы также вынудили западных миротворцев покинуть Ливан, убив 243 морских пехотинца США и 58 французских солдат; [69] взорвали американское посольство в 1983 году, убив экспертов по Ближнему Востоку в ЦРУ, а затем несколько месяцев спустя взорвали пристройку, в которую укрылись выжившие члены посольства США. ХАМАС использовал атаки смертников в качестве модели для своей борьбы на палестинских территориях. [70]
Не столь успешной была послереволюционная «денежная и организационная помощь» Тегерана в других странах: сначала она была направлена на создание шиитских ополчений и революционных групп для распространения исламской революции, а затем на поощрение «вооруженных конфликтов, уличных протестов и восстаний, а также актов терроризма» против светских и проамериканских режимов, таких как Египет и Пакистан. [69]
До исламистской революции 1979 года в Иране «общий консенсус» среди религиозных историков заключался в том, что «суннитский ислам(изм) был более активным, политическим и революционным, чем якобы квиетистский и аполитичный шиитский ислам», который избегал политики, ожидая возвращения 12-го имама . [1] После иранской революции произошел разворот, и возник новый консенсус, что шиитский ислам был «религией протеста», рассматривая битву при Кербеле как пример «противостояния несправедливости, даже если это требовало мученичества». [1]
Вероятно, первым выдающимся исламистом был Рашид Рида , который опубликовал серию статей в Al-Manar под названием « Халифат или Верховный имамат » в 1922–1923 годах. В этом весьма влиятельном трактате Рида выступал за восстановление халифата, управляемого мусульманскими юристами, и предлагал меры по возрождению исламского движения салафитов по всему миру с целью реформирования образования и очищения ислама. [71] Манифест аятуллы Хомейни «Исламское правительство» , «Опека юристов» , был написан под сильным влиянием книги Риды ( перс . اسلام ناب ) и его анализа постколониального мусульманского мира. [72]
До Исламской революции Али Хаменеи , человек, который является сегодняшним Верховным лидером Ирана , был одним из первых сторонников и переводчиков трудов теоретика джихада Братьев-мусульман Сайида Кутба . [73] Другие суннитские исламисты/возрожденцы, чьи работы были переведены на персидский язык, включают брата Сайида Мухаммада Кутба и южноазиатского исламского писателя-возрожденца Абуля А'ла Маудуди , а также других пакистанских и индийских исламистов. «Эти книги стали основным источником пищи для проповедей и сочинений иранских воинствующих священнослужителей в предреволюционную эпоху». [73]
Некоторые идеи, разделяемые как Кутбом в его манифесте ( «Вехи» ), так и Хомейни в его ( «Исламском правительстве» ), - это чрезвычайно высокое уважение к силе законов шариата и убеждение в том, что немусульмане вовлечены в агрессивную, ничем не спровоцированную подрывную деятельность по отношению к исламу и мусульманам (иногда называемую « войной с исламом »).
Кутб проповедовал, что Запад имеет многовековую «враждебность к исламу» и «хорошо продуманный план... по разрушению структуры мусульманского общества» [74] , но в то же время знает, что его «цивилизация неспособна представить какие-либо здоровые ценности для руководства человечества»; [75] Хомейни проповедовал, что западные неверующие хотят «удержать нас отсталыми, оставить нас в нашем нынешнем жалком состоянии, чтобы они могли эксплуатировать наши богатства...» [76]
Кутб считал шариат ветвью «того универсального закона, который управляет всей вселенной... столь же точного и истинного, как любой из законов, известных как «законы природы», физики, биологии и т. д. [77] Более того, применение законов шариата принесло бы «гармонию между человеческой жизнью и вселенной», с результатами, приближающимися к тем, которые в противном случае «откладывались бы на следующую жизнь», т. е. на небеса. [78] Хомейни не сравнивает шариат с небесами, но говорит
«Бог, Всевышний и Всемогущий, через Благороднейшего Посланника (мир ему и благословение) послал законы, которые поражают нас своей величиной. Он установил законы и обычаи для всех человеческих дел... Нет ни одной темы в человеческой жизни, для которой Ислам не дал бы наставлений и не установил норму». [79] [80]
Объяснение того, почему эти законы не действовали в недавней мусульманской истории, заключается в том, что «для того, чтобы заставить мусульман, особенно интеллектуалов и молодое поколение, отклониться от пути ислама, иностранные агенты постоянно намекали, что исламу нечего предложить, что ислам состоит из нескольких постановлений, касающихся менструации и родов...» [79] [81]
Наблюдатели (например, Мортен Валбьёрн) отметили сходство между суннитскими и шиитскими исламистскими движениями, такими как суннитские ХАМАС и шиитские группы «исламистского национального сопротивления» Хезболла , а также то, что Рухолла Хомейни был «голосом панисламизма, а не отдельной разновидности шиитского исламизма» во время своего пребывания у власти. [1]
Вали Наср утверждает, что по мере деколонизации мусульманского мира арабский национализм пошел на убыль, а ислам пережил религиозное возрождение. По мере того, как религия становилась важной, росли и различия в исламской доктрине, не в последнюю очередь между суннизмом и шиизмом. Конфликты между двумя движениями, изложенные в учениях таких ученых, как Ибн Таймия , усилились. [82] Какое бы раннее сотрудничество ни было между суннитским и шиитским исламизмом, оно закончилось, как и эпоха толерантности в целом между суннитскими и шиитскими школами. [примечание 7]
Там, где иранцы видели в своей революции восстановление несправедливости, сунниты видели в ней в основном «шиитское зло» и вызов суннитскому политическому и культурному господству. [84] В 1981 году была попытка переворота в Бахрейне, в 1983 и 1984 годах были террористические заговоры в Кувейте. [85] «За этим последовало состязание суннитов и шиитов за господство, и оно стало интенсивнее». [86]
Отчасти это было связано с тем, что суннитское возрождение/фундаментализм «укоренились в консервативных религиозных импульсах и базарах, смешивая торговые интересы с религиозными ценностями» [86] , в то время как шииты — «давние аутсайдеры» — были «больше склонны к радикальным мечтам и интригам», таким как революция. [86] Саудовская Аравия была лидером суннитского фундаментализма, но Хомейни считал монархию неисламской, а Дом Сауда — «непопулярным и коррумпированным» — зависящим от американской защиты и готовым к свержению, [87] как и шах. Саудовцы восприняли эту угрозу серьезно, потому что их нефтяные месторождения находились в восточной части их большого земельного массива, где жили шииты, которые традиционно составляли там рабочую силу. [85] Иран был рядом, через Персидский залив. В 1979–80 годах этот район был ареной «бунтов и беспорядков». [85] Однако консервативные суннитские фундаменталисты были не только ближе к суннитам-саудитам в теологическом плане, они очень часто были бенефициарами саудовского финансирования «петроислама» [88] [89] и не колеблясь принимали сторону саудитов против Хомейни.
Инцидентом, который закрыл дверь для любого союза между Исламской Республикой Хомейни и исламистскими Братьями-мусульманами, был отказ Хомейни поддержать Братьев-мусульман, когда они восстали против баасистского арабского националистического режима в Хаме, Сирия, через несколько лет после революции. Будучи светскими и националистическими, баасисты были теоретически идеологическими врагами, в то время как Братья-мусульмане были предположительно товарищами-исламистами, но Братья-мусульмане были суннитами, а сирийские правители (не очень близкими) родственниками шиитов-двунадесятников ( алавитов ) и союзниками Ирана против Ирака Саддама Хусейна. Это было воспринято как тест, когда Хомейни выбрал «номинального союзника-шиита» в лице Башара Асада вместо исламистских Братьев-мусульман. [90]
С ирано-иракской войной (1980–1988) суннитско-шиитская вражда резко усилилась, особенно в Ираке и Пакистане, что привело к тысячам смертей. Среди объяснений роста — заговоры внешних сил с целью разделить мусульман, [91] [92] недавнее исламское возрождение и возросшая религиозная чистота и последующий такфир , [93] [94] потрясения, разрушение и потеря власти суннитов, вызванные вторжением США в Ирак, и сектантство, порожденное арабскими режимами, защищавшими себя от массовых восстаний Арабской весны (2010–2012). [95]
Оливье Руа отмечает, что в отличие от суннитского ислама, где духовенство было в основном, если не полностью, противниками исламизма, в шиизме духовенство часто было лидерами — не только Рухолла Хомейни, но и Мухаммед Бакир ас-Садр и Махмуд Талегани . [2] Рой также постулирует несколько особенностей шиитского ислама, которые сделали его приемлемым для теории Хомейни об исламистской теократии , в частности, его теорию о том, что правящий исламский юрист необходим для сохранения ислама, теорию, принятую только шиитскими исламистами (последователями Хомейни), а не кем-либо из суннитов.
Финансовая и географическая независимость ( Наджаф и Кербела находились за пределами границ Иранской империи); право на толкование, даже на нововведения по всем вопросам; делегитимация государства...; сильная иерархия и структура; все это работало на то, чтобы сделать духовенство политической силой. [99]
По крайней мере, в исламистском движении Хомейни в первые годы его правления до смерти Хомейни « солидарность третьего мира преобладала над мусульманским братством в полном отходе от всех других исламских движений». Сандинисты , Африканский национальный конгресс и Ирландская республиканская армия были продвинуты выше соседних суннитов в Афганистане, которые, хотя и боролись с вторгшимися атеистическими русскими, были политически консервативны. [100]
Оливье Руа размышляет о том, что заставило шиитские меньшинства за пределами Ирана «идентифицировать себя с Исламской революцией» и подвергнуться «иранизации». [104] Он включает тот факт, что когда модернизация и экономические изменения заставили их покинуть свои шиитские «гетто», они приняли паншиизм (шиитский универсализм), а не национализм; [105] что иранские студенты в течение многих лет были изгнаны из Ирака и поэтому учились в Куме, а не в Наджафе , где иранское влияние усилилось; [106] что так много шиитских студентов были иранцами, что, будучи священнослужителями, они в конечном итоге служили многим неиранским шиитам и познакомили их с иранскими обычаями. [104]
Согласно одному анализу (проведенному Международной кризисной группой в 2005 году), объяснение более сплоченного, [107] более духовно-руководимого характера шиитского исламизма можно проследить до «исторического статуса шиитского ислама как формы ислама меньшинства». Это дало его улемам «историческую автономию по отношению к государству», что позволило им избежать кооптации суннитскими правителями и, таким образом, «способности заниматься современными проблемами и оставаться актуальными» посредством практики иджтихада в божественном законе. [108] [1] Некоторые исключения из этой модели встречаются в Ираке, где шиитские исламистские военизированные группы раздроблены, а шиитская исламистская группа Исламская партия Дава ( Хизб ад-Дава ) известна не только своим вдохновением от суннитских братьев-мусульман, но и «сильным присутствием мирян, а не священнослужителей». [1]
Другие различия включают тот факт, что шииты имеют более чем 40-летний опыт фактического правления исламистского государства — Исламской Республики Иран... «Суннитские исламистские движения регулярно участвовали в выборах, но редко имели возможность фактически победить (за исключением местного уровня)». (Исключение на один год — «Братья-мусульмане» в Египте, у которых мало или совсем нет возможности повторить себя.) В то время как шиитские «исламистские партии в Ираке, Ливане и Иране... имеют значимые перспективы победы». [109]
Шиитские исламисты часто не видели противоречия между «превознесением шиизма и панисламской солидарностью». Шииты не были привилегированными или высшими, но их считали «такими, какими Маркс представлял себе пролетариат : особой группой, которая осуществляет освобождение всего человечества». [110]
К сожалению, с восстаниями Арабской весны «сектантская волна... захлестнула большую часть Ближнего Востока», разделив две ветви ислама, часто насильственно. [1]
Существуют разные теории относительно того, когда впервые появилась правящая концепция аятоллы Хомейни и Исламской Республики Иран — о том, что исламские юристы должны управлять до возвращения имама Махди. Мохаммад-Таки Месбах-Язди [111] (и Эрванд Абрахамян) [34] настаивают, что это был революционный шаг вперед, разработанный имамом Хомейни. Другие теории заключаются в том, что эта идея вовсе не нова, но была принята знающими шиитскими факихами со времен Средневековья, но скрывалась от широкой публики с помощью такийи (предупредительного притворства) (Ахмед Ваези); [112] что это «иногда» интерпретировалось во время правления династии Сефевидов (1501–1702 гг. н. э.) ( Хамид Алгар ), [113] утверждал ученый Молла Ахмад Нараки (1771–1829 гг. н. э.) (Ясуюки Мацунага), [114] или Мортеза Ансари (~1781–1864 гг. н. э.) (согласно Джону Эспозито). [115]
События, которые можно было бы назвать шагами, облегчающими путь к теократическому правлению, были возвышение династии Сефевидов в XVI веке над современным Ираном, которая сделала шиизм двунадесятников государственной религией и обязательным убеждением ; [116] [117] и в конце XVIII века торжество школы усулитов над ахбаритами . Последнее изменение сделало улемов «главными воспитателями» общества, распределителями большей части правосудия, надзирателями за социальным обеспечением и сборщиками его финансирования ( религиозные налоги закят и хумс , управляющими «огромными» вакфами и другими имуществами), и в целом контролирующими деятельность, которая в современных государствах оставлена на усмотрение правительства. [25] [118] Улемы-усулиты «часто обхаживались и даже получали плату от правителей» [25] [118] , но по мере развития девятнадцатого века они также вступили с ними в конфликт.
После Второй мировой войны западные капиталистические и другие антикоммунистические лидеры были встревожены тем, насколько большим, централизованным и могущественным стал Восточный блок стран, управляемых коммунистическими партиями (теперь включая Китай), и потенциалом его дальнейшего расширения в странах третьего мира , бедных, недавно деколонизированных, были социалистические модели экономического развития, и антиимпериализм был популярен. В мусульманском мире это привело к попытке конкурировать с коммунистической пропагандой и революционным энтузиазмом марксистских , антиимпериалистических идей путем продвижения работ оригинальных исламистских мыслителей, Сайида Кутба и Абуля А'ла Аль-Маудуди (известных как глубочайшие антикоммунисты), через Всемирную мусульманскую лигу при покровительстве Саудовской Аравии , переводя их на фарси и другие языки. [158]
Усилия не имели желаемого эффекта, но помогли сформировать идеологию шиитских исламистов. [159] [160] Такие видные деятели, как нынешний верховный лидер Ирана Али Хаменеи и его брат Мухаммад Хаменеи , Ахмад Арам, Хади Хосрошахи и т. д., перевели работы Кутба на персидский язык. [161] [162] Хади Хосрошахи был первым человеком, который назвал себя ахванским шиитом . [163] По данным Национальной библиотеки и архивов Ирана , 19 работ Сайида Кутба и 17 работ его брата Мухаммада Кутба были переведены на персидский язык и широко распространены в 1960-х годах. [164] Размышляя об этом импорте идей, Али Хаменеи сказал:
Недавно возникшее исламское движение... испытывало острую необходимость в кодифицированных идеологических основах... В большинстве работ по исламу того времени отсутствовали какие-либо прямые обсуждения продолжающейся борьбы мусульманского народа... Немногие люди, сражавшиеся в самых ожесточенных стычках на этом поле битвы, решились восполнить этот недостаток... Этот текст был переведен с этой целью. [165]
Обеспокоенный геополитической экспансией после Второй мировой войны могущественного северного соседа Ирана , Советского Союза , шахский режим в Иране терпел эту литературу из-за ее антикоммунистической ценности, [166] но признаком того, что западная стратегия холодной войны для мусульманского мира не работала так, как планировалось, стало введение в 1952 году термина « американский ислам » одним из авторов — Сайидом Кутбом, чьи работы переводились при саудовском и западном финансировании. Позднее этот термин был адаптирован Аятуллой Хомейни после исламистской революции в Иране, [167] который провозгласил:
Ислам, который Америка и ее союзники желают видеть на Ближнем Востоке, не сопротивляется колониализму и тирании, а скорее сопротивляется только коммунизму. Они не хотят, чтобы ислам правил, и не могут допустить, чтобы он правил, потому что, когда ислам правит, он воспитает другую породу людей и научит людей, что их долг — развивать свою власть и изгонять колонизаторов... С американским исламом консультируются по вопросам контроля рождаемости, вступления женщин в парламент и по вопросам, которые нарушают ритуальные омовения. Однако с ним совсем не консультируются по вопросам наших социальных и экономических дел и фискальной системы, и с ним не консультируются по политическим и национальным вопросам и нашим связям с колониализмом. [168]
В 1984 году иранские власти почтили память Сайида Кутба, выпустив почтовую марку, на которой он был изображен за решеткой во время суда. [169]
В январе 1963 года шах Ирана объявил о « Белой революции », программе реформ из шести пунктов, призывающей к земельной реформе , национализации лесов, продаже государственных предприятий частным лицам, избирательным изменениям для предоставления женщинам избирательных прав и разрешения немусульманам занимать должности, разделению прибыли в промышленности и кампании по ликвидации неграмотности в школах страны. Некоторые из этих инициатив были расценены традиционалистами как тенденции вестернизации и как вызов шиитским улемам (религиозным ученым). Хомейни осудил их как «нападение на ислам» [170] и убедил других старших марджей Кума бойкотировать референдум по Белой революции. Когда Хомейни выпустил декларацию, осуждающую как шаха , так и его план реформ, шах повел бронированную колонну в Кум и выступил с речью, резко нападавшей на улемов как на класс.
.jpg/1280px-June_3,_1963_speech_by_Ruhollah_Khomeini-_Feyziyeh_School,_Qom_(5).jpg)
После его ареста в Иране после беспорядков 1963 года ведущие аятуллы выступили с заявлением, в котором объявили аятуллу Хомейни законным марджей. Широко распространено мнение, что это предотвратило его казнь. [171]
В июне того же года Хомейни выступил с речью в медресе Фейзие , проведя параллели между суннитским мусульманским халифом Язидом , которого шииты считают «тираном» и который несет ответственность за смерть имама Али, и шахом, осудив шаха как «жалкого, жалкого человека» и предупредив его, что если он не изменит своих взглядов, наступит день, когда люди больше не будут его терпеть. Два дня спустя Хомейни был арестован и доставлен в Тегеран. [172] [173] После этого действия в течение трех дней по всему Ирану произошли крупные беспорядки, известные как Движение 15 Хордад . [174] [175] Хотя они были подавлены в течение нескольких дней полицией и военными, режим шаха был застигнут врасплох масштабами демонстраций, и они установили важность и силу ( шиитской ) религиозной оппозиции шаху, а также важность Хомейни как политического и религиозного лидера. [176]
Хомейни критиковал шаха не только за Белую революцию, но и за нарушение конституции, распространение морального разложения, подчинение Соединенным Штатам и Израилю, а в октябре 1964 года — за «капитуляции» или дипломатический иммунитет, предоставленный шахом американским военным в Иране. [177] [178] «Капитуляции», также известные как « соглашения о статусе сил », предусматривали, что военнослужащие США, которым предъявлены уголовные обвинения в связи с развертыванием в Иране, должны были предстать перед военным трибуналом США, а не иранским судом.
В ноябре 1964 года, после его последнего разоблачения, Хомейни был арестован и содержался под стражей в течение полугода. После освобождения Хомейни предстал перед премьер-министром Хасаном Али Мансуром , который пытался убедить его извиниться за свою резкую риторику и впредь прекратить свое противостояние шаху и его правительству. Когда Хомейни отказался, Мансур в порыве ярости ударил его по лицу. Два месяца спустя Мансур был убит по пути в парламент. Четыре члена Фадаян-и Ислам , шиитского ополчения, симпатизировавшего Хомейни, были позже казнены за убийство. [179]
Хомейни провел более 14 лет в изгнании, в основном в священном иракском городе Наджаф (с октября 1965 по 1978 год, когда он был выслан тогдашним вице-президентом Саддамом Хусейном ). [180] В Наджафе Хомейни воспользовался иракско-иранским конфликтом и начал кампанию против режима Пехлеви в Иране. Саддам Хусейн предоставил ему доступ к персидскому вещанию Радио Багдада для обращения к иранцам и облегчил ему прием посетителей. [181]
К тому времени, как Хомейни был изгнан из Наджафа, недовольство шахом усилилось. Хомейни посетил Нофль-ле-Шато , пригород Парижа , Франция, по туристической визе 6 октября 1978 года. [182] [183]
.jpg/1280px-Jalal_Al-e-Ahmad05_(1).jpg)
В 1962 году Джалал Аль-и-Ахмад опубликовал книгу или брошюру под названием «Оксидентоз ( Гарбзадеги ): Чума с Запада». Аль-и-Ахмад, который был из глубоко религиозной семьи, но получил западное образование и был членом партии Туде (Коммунистическая) [184] , утверждал, что Иран был опьянен или увлечен ( задеги ) западными ( гарб ) технологиями, культурой, продуктами и поэтому стал жертвой «токсинов» или болезни Запада. Принятие и подражание западным моделям и западным критериям в образовании, искусстве и культуре привело к потере иранской культурной идентичности и превращению Ирана в пассивный рынок для западных товаров и пешку в западной геополитике. [185] [186] Аль-и-Ахмад «возглавил» поиск «исламских корней» среди образованных на Западе/светских иранцев, и хотя он выступал за возвращение к исламу, его работы «содержали сильный марксистский привкус и анализировали общество с классовой точки зрения». [187]
Аль-и-Ахмад «был единственным современным писателем, когда-либо получившим благоприятные отзывы от Хомейни», который написал в послании 1971 года иранским паломникам о совершении хаджа:
«Ядовитая культура империализма проникает в глубины городов и деревень по всему мусульманскому миру, вытесняя культуру Корана , массово вербуя нашу молодежь на службу иностранцам и империалистам...» [188]
По крайней мере один историк (Ерванд Абрамян) предполагает, что Аль-и-Ахмад мог повлиять на отход Хомейни от традиционной шиитской мысли в сторону популизма, классовой борьбы и революции. [187] Борьба с Гарбзадеги стала частью идеологии Иранской революции 1979 года — акцент на национализацию промышленности, «самодостаточность» в экономике, независимость во всех сферах жизни как от западного (так и от советского) мира. Он также был одним из главных вдохновителей более позднего президента Исламской Республики Ахмадинежада . [189] Исламская Республика выпустила почтовую марку в честь Аль-и-Ахмада в 1981 году. [190]
Одним из элементов иранской революции, которого не было в суннитских исламистских движениях, был так называемый «социалистический шиизм» [191] (также «красный шиизм» в противовес «черному шиизму» священнослужителей). [192]
Система образования Ирана была «существенно лучше» системы его соседей, и к 1979 году в ней было около 175 000 студентов, 67 000 из которых учились за границей, вдали от надзора репрессивной службы безопасности SAVAK. В начале 1970-х годов по всему миру наблюдался «расцвет марксистских групп», в том числе среди иранских студентов высших учебных заведений. [191]
После одного неудавшегося восстания некоторые молодые революционеры, понимая, что религиозные иранские массы не разделяют марксистских концепций, начали проецировать «мессианские ожидания коммунистических и стран третьего мира на революционный шиизм», т. е. социалистический шиизм. [191] Али Шариати был «самым откровенным представителем этой группы» и фигурой, не имеющей себе равных по «славе или влиянию» в суннитском исламе. [191] Он происходил из «строго религиозной семьи», но учился в Париже и находился под влиянием трудов Жана-Поля Сартра , Франца Фанона и Че Гевары . [193]
Социалистические шииты считали, что имам Хусейн был не просто святой фигурой, но и изначально угнетенным ( музлун ), а его убийца, суннитский халифат Омейядов, был «аналогом» «угнетения шахом» современного иранского народа. [191] Его убийство в Кербеле было не просто «вечным проявлением истины, но и революционным актом революционного героя». [194]
Шариати также резко критиковал традиционное духовенство усулитов (включая аятуллу Хади аль-Милани ), которое, по его мнению и другим левым шиитам, стояло на пути революционного потенциала масс [195] , сосредоточившись на трауре и скорби по мученикам, ожидающим возвращения мессии, в то время как они должны были бороться «против государственной несправедливости, начатой Али и Хусейном». [196]
Шариати не только повлиял на молодых иранцев и молодых священнослужителей, [197] он повлиял на Хомейни. Шариати популяризировал поговорку 19 века: «Каждое место должно быть превращено в Кербелу, каждый месяц в Мохаррам, а каждый день в Ашару». [194] Позже Хомейни использовал ее как лозунг. [198]
«Феноменальная популярность» Шариати среди «молодой интеллигенции» [199] [192] помогла открыть «современный средний класс» для Хомейни. Шариати часто был антиклерикальным, но Хомейни смог «привлечь своих последователей, будучи откровенным в своих осуждениях монархии; отказываясь присоединиться к коллегам-теологам в критике Хусейни-и Эршад; открыто нападая на аполитичных и прорежимных улемов; подчеркивая такие темы, как революция, антиимпериализм и радикальное послание Мухаррама; и включая в свои публичные заявления такие «фанонистские» термины, как «мостазафин унаследует землю», «стране нужна культурная революция» и «народ выбросит эксплуататоров на свалку истории». [199]
Шариати также находился под влиянием антидемократических исламистских идей мыслителей «Братьев-мусульман» в Египте и пытался встретиться с Мухаммедом Кутбом во время своего визита в Саудовскую Аравию в 1969 году. [200] Шариати, заядлый курильщик, умер от сердечного приступа во время добровольного изгнания в Саутгемптоне , Великобритания, 18 июня 1977 года. [201]
Аятулла Хади Милани, влиятельный Усули Марджа в Мешхеде в 1970-х годах, издал фетву, запрещающую его последователям читать книги Али Шариати и исламистскую литературу, созданную молодыми священнослужителями. За этой фетвой последовали аналогичные фетвы от аятуллы Мараши Наджафи , аятуллы Мухаммада Рухани, аятуллы Хасана Коми и других. Аятулла Хомейни отказался комментировать. [202]
В Ираке другой священнослужитель из выдающейся духовной семьи, Мухаммад Бакир ас-Садр (1935–1980), стал идеологическим основателем исламистской партии «Исламский призыв» (цели которой были схожи с целями « Братьев-мусульман» ) и автором нескольких влиятельных работ, включая «Иктисадуна» по исламской экономике и «Фалсафатуна» («Наша философия»). [203] Как и версия Хомейни 1970–1980 годов, он стремился объединить популизм с религиозным возрождением, утверждая, что «призыв к возвращению в ислам — это призыв к возвращению к Божьему промыслу, и он требует «социальной революции» против «несправедливости» и «эксплуатации». [204]
После военного переворота в 1958 году к власти в Ираке пришел просоветский генерал Абд аль-Карим Касим , поставив центры религиозного обучения, такие как Наджаф, где работал ас-Садр, под давление со стороны режима Касима, пытавшегося обуздать религию как препятствие на пути к современности и прогрессу. Аятолла Мухсин аль-Хаким , находившийся в Ираке и один из ведущих шиитских священнослужителей того времени, издал фетву против коммунизма. [205] Аятолла Мухсин аль-Хаким не одобрял деятельность и идеи ас-Садра. [206] Касим был свергнут в 1963 году панарабской партией Баас , но репрессии против шиитских религиозных центров продолжались, периодические издания и семинарии были закрыты, неиракские студенты были изгнаны из Наджафа . Аятулла Мохсин аль-Хаким призвал шиитов к протесту. Это помогло Бакиру ас-Садру подняться на вершину известности, когда он посетил Ливан и отправил телеграммы различным международным деятелям, включая Абуля А'ла Маудуди. [207]
Махмуд Талегани (1911–1979) был еще одним политически активным иранским шиитским священнослужителем и современником Хомейни и лидером движения против шаха Мохаммеда Резы Пехлеви . Один из основателей Движения за свободу Ирана , он был описан как представитель тенденции многих «шиитских священнослужителей смешивать шиитские идеалы с марксистскими , чтобы конкурировать с левыми движениями за молодых сторонников» в 1960-х и 1970-х годах. [208] ветеран борьбы с режимом Пехлеви , он был заключен в тюрьму несколько раз на протяжении десятилетий, «как молодой проповедник, как священнослужитель среднего звена и как старший религиозный лидер непосредственно перед революцией», [209] и провел в тюрьме в общей сложности дюжину лет. [210] Во время своего пребывания в тюрьме он наладил связи с левыми политическими заключенными, и влияние левых взглядов на его мышление нашло отражение в его знаменитой книге «Ислам и собственность» (Islam va Malekiyat), в которой он отстаивал коллективную собственность, «как будто это был символ веры в исламе». [209]
Талегани сыграл важную роль в «формировании массового движения», которое привело к Иранской революции, и был председателем могущественного и тайного Революционного совета во время Исламской революции . [210] Он также был первым имамом пятничной молитвы в Тегеране после падения временного правительства Ирана в конце июля 1979 года. [211] Он столкнулся с Хомейни в апреле 1979 года, предостерегая руководство от «возврата к деспотизму». После того, как двое его сыновей были арестованы [210] революционной гвардией, тысячи его сторонников вышли на улицы, скандируя «Талегани, ты душа революции! Долой реакционеров!» Хомейни вызвал Талегани в Кум, где его подвергли жесткой критике, после чего Хомейни позвонил в прессу и сказал: «Г-н Талегани с нами, и он сожалеет о случившемся». Хомейни подчеркнуто не называл его аятоллой Талегани. [212]
.jpg/1280px-Abu_al-Qasim_al-Khoei_(7738).jpg)
Рухолла Хомейни , амбициозный священнослужитель, произносил публичные речи о гнозисе и моральной стойкости. Он изучал гнозис Ибн Араби и теософию Муллы Садры, преподавал и писал книги по этому поводу. [213] Его живой интерес к идеям Платона, особенно к идеям утопического общества , также оказал влияние на его политическую мысль. [214]
Находясь в изгнании, Хомейни прочитал серию из 19 лекций группе своих студентов с 21 января по 8 февраля 1970 года по теме «Исламское правительство» и вознес идею Нараки об абсолютной власти юриста над личной жизнью подражателя на все аспекты общественной жизни. Заметки к лекциям вскоре были объединены в книгу, которая появилась под тремя разными названиями: «Исламское правительство», «Авторитет юриста» и «Письмо имама Мусави Кашеф аль-Гита» [215] (чтобы обмануть иранских цензоров). Этот короткий трактат был тайно ввезен в Иран и «широко распространен» среди сторонников Хомейни до революции. [216] Это был «первый раз, когда ведущий шиитский священнослужитель вложил весь свой вес как доктора права в поддержку идей современных исламских интеллектуалов». [217]
Реакция высокопоставленных шиитских священнослужителей на его идею абсолютной опеки юриста была отрицательной. Великий аятолла Абуль-Касим Хои , ведущий шиитский аятолла на момент публикации книги, отверг аргумент Хомейни на том основании, что полномочия юриста в эпоху сокрытия Непогрешимого Имама ограничены опекой сирот и социальным благосостоянием, и большинство юристов считали, что существует «отсутствие [священных] доказательств» для распространения их на политическую сферу. [218]
.jpg/1280px-Morteza_Motahhari_(1659).jpg)
Аятулла Хои проявил большую гибкость и терпимость, чем исламисты, в принятии современных ценностей. Например, он считал немусульман равноправными гражданами национального государства, отменил такие суровые наказания, как побивание камнями, и выступал за использование священных книг, отличных от Корана, для клятв, принимаемых от немусульман. [220] В Исфахане представитель аятуллы Хои Сайед Абуль Хасан Шамсабади читал проповеди, в которых критиковал исламистскую интерпретацию шиитской теологии. Он был похищен и убит печально известной группировкой под названием « Убийцы-цели» ( перс . هدفی ها ), возглавляемой Мехди Хашми . [221] : 162–166 [222] В Куме майор Марджа Мохаммад Казем Шариатмадари не согласился с интерпретацией Хомейни концепции «Руководства юристов» ( Вилайат аль-факих ), согласно которой священнослужители могут взять на себя политическое руководство, если будет установлено, что нынешнее правительство действует вопреки интересам общественности. В отличие от Хомейни, Шариатмадари придерживался традиционной точки зрения шиитов-двунадесятников, согласно которой духовенство должно служить обществу и оставаться в стороне от политики. Более того, Шариатмадари твердо верил, что никакая система правления не может быть навязана народу, независимо от того, насколько она может быть морально правильной. Вместо этого люди должны иметь возможность свободно избирать правительство. Он считал, что демократическое правительство, в котором люди управляют своими собственными делами, полностью совместимо с правильной интерпретацией Руководства юристов. [223] До революции Шариатмадари хотел вернуться к системе конституционной монархии , которая была принята в иранской Конституции 1906 года . [224] Он поощрял мирные демонстрации, чтобы избежать кровопролития. [225] Согласно такой системе, власть шаха была ограничена, и управление страной в основном находилось в руках народа через парламентскую систему. Мохаммад Реза Пехлеви , тогдашний шах Ирана, и его союзники, однако, восприняли пацифизм священнослужителей, таких как Шариатмадари, как признак слабости. Правительство шаха объявило запрет на празднование Мухаррама , надеясь остановить революционные протесты. После серии жестоких репрессий против народа и священнослужителей, а также убийств и арестов многих, Шариатмадари раскритиковал правительство шаха и объявил его неисламским, молчаливо оказывая поддержку революции, надеясь, что в Иране установится демократия. [226]
Тем временем в Ираке с 1972 года режим Баас начал арестовывать и убивать членов партии Дава. Аятулла Хои, Бакир ас-Садр и Хомейни осудили этот акт. Садр издал фетву, запрещающую учащимся религиозных школ и священнослужителям вступать в какую-либо политическую партию. В 1977 году иракское правительство запретило ежегодные поминки Азадари в Кербеле. [227]
.jpg/1280px-Mohammad_Kazem_Shariatmadari_-_March_1982_(cropped).jpg)
6 января 1978 года в ежедневной газете Ettela'at появилась статья , оскорбляющая аятуллу Хомейни . Это было названо моментом, который превратил волнение в революцию, поскольку «вся оппозиция» от светского среднего класса до городской бедноты «поднялась на его защиту». Хомейни «спустил с цепи» своих сторонников, и базары были закрыты. [228] Разочарованная молодежь в Куме вышла на улицы, шесть человек были убиты. На 40-й день смертей в Куме Тебриз увидел восстание и смерти. Муллы, которые до сих пор отказывали Хомейни и его доктринам, «теперь встали в строй», предоставив ресурсы «более 20 000 объектов недвижимости и зданий по всему Ирану», где мусульмане «собирались, чтобы поговорить и получить приказы». [229] Началась цепная реакция, которая привела к восстаниям во всех городах, положив начало «спирали провокаций, репрессий и поляризации, которая неуклонно росла, пока шах не был вынужден уйти». [229] Воспользовавшись моментом, Хомейни дал интервью французской газете Le Monde и потребовал свержения режима. Он начал давать интервью западным СМИ, в которых представал изменившимся человеком, говорил о «прогрессивном исламе» и не упоминал идею «политической опеки над юристом». В конце 1978 года Шапур Бахтияр , известный социал-демократ , был выбран для помощи в создании гражданского правительства взамен существующего военного. Он был назначен на пост премьер-министра шахом в качестве уступки своей оппозиции. Однако его политическая партия, Национальный фронт , изгнала его. По словам историка Аббаса Милани : «не раз тоном иеремиады он напоминал нации об опасностях клерикального деспотизма и о том, что фашизм мулл будет мрачнее любой военной хунты ». [230] 10 и 11 декабря 1978 года, в дни Тасуа и Ашура, миллионы людей вышли на улицы Тегерана, скандируя «Смерть Шаху», — демонстрация, которую политолог Жиль Кепель назвал «кульминацией» «всеобщего подчинения исламистской культурной гегемонии» в Иране. [231]
16 января 1979 года Шах покинул страну «в отпуске» [232] , чтобы никогда больше не возвращаться и умереть от рака полтора года спустя. К 11 февраля 1979 года монархия была официально свергнута, и Хомейни взял на себя руководство Ираном, в то время как партизаны и повстанческие войска подавили сторонников Пехлеви в вооруженном бою. [233] [234] После референдума об Исламской Республике в марте 1979 года , на котором иранские избиратели подавляющим большинством одобрили превращение страны в Исламскую республику ; несколько месяцев спустя избиратели одобрили новую конституцию, и Хомейни стал Верховным лидером Ирана в декабре 1979 года. [235]
В первые дни после революции ее восхваляли как «завершение» Конституционной революции 1905–1911 годов, «исполнение» попытки Мосаддыка установить иранское «чувство независимости и самостоятельности», «оправдание» восстания против « Белой революции ». [236]
После успеха Исламской революции 1979 года , крупный иранский усулит Марджа Мохаммад Казем Шариатмадари раскритиковал систему правления Хомейни как несовместимую с исламом или не представляющую волю иранского народа. Он резко раскритиковал способ проведения референдума по установлению правления Хомейни. В ответ Хомейни посадил его под домашний арест и заключил в тюрьму членов его семьи. Это привело к массовым протестам в Тебризе, которые были подавлены к концу января 1980 года, когда по приказу Хомейни танки и армия вошли в город. [237] Муртаза Мутаххари был умеренным исламистом и считал, что юрист имеет только надзорную роль и не должен управлять. [238] [239] В трактате 1978 года о современных исламских движениях он предостерег от идей братьев Кутб и Икбала . [240] Вскоре после революции 1979 года он был убит в Тегеране конкурирующей группировкой « Фуркан» .
Вскоре после прихода к власти Хомейни начал призывать к исламским революциям по всему мусульманскому миру , включая арабского соседа Ирана Ирак, [241] единственное крупное государство помимо Ирана с шиитским большинством населения. В то же время Саддам Хусейн , светский арабский националистический лидер баасистов Ирака , стремился воспользоваться ослаблением иранской армии и (как он предполагал) революционным хаосом, и в частности оккупировать соседнюю богатую нефтью провинцию Ирана Хузестан и подорвать попытки иранских исламских революционеров подстрекать шиитское большинство своей страны. Пока Хомейни был в Париже, Бакир ас-Садр в Ираке выступил с длинным заявлением к иранцам, восхваляя их восстание. После революции 1979 года он отправил своих учеников в Иран, чтобы выразить свою поддержку, и призвал арабов поддержать новорожденное исламистское государство. Он опубликовал сборник из шести эссе под названием «Аль-Ислам Якуд аль-Хайят» («Ислам управляет жизнью») и заявил, что вступление в партию Баас запрещено. [181] Хомейни ответил публичными заявлениями в поддержку своего дела, что привело к восстанию в Ираке. Садр сказал своим последователям прекратить демонстрации, поскольку он чувствовал, что сунниты готовят партию Баас к репрессиям. Репрессии начались с его ареста, в ответ на который демонстрации распространились по всей стране, и правительству пришлось освободить его на следующий день. Баасисты начали арестовывать и казнить второй уровень руководства и убили 258 членов партии Дава. [242] Партия Дава ответила насилием и бросила бомбу в Тарика Азиза , убив его телохранителей. [243]
Саддам Хусейн стал пятым президентом Ирака 16 июля 1979 года и после публичного убийства 22 членов партии Баас во время транслировавшейся по телевидению чистки партии Баас 1979 года установил жесткий контроль над правительством. [244] Тем, кто остался жив, выдали оружие и приказали казнить своих товарищей. [245] [246] 31 марта 1980 года правительство приняло закон, приговаривающий всех нынешних и бывших членов партии Дава к смерти. Садр призвал людей к восстанию. Он и его активная сестра были арестованы 5 апреля 1980 года и убиты через три дня. [243]
В сентябре 1980 года Ирак начал полномасштабное вторжение в Иран, положив начало ирано-иракской войне (сентябрь 1980 года — август 1988 года). Сочетание ожесточенного сопротивления иранцев и военной некомпетентности иракских сил вскоре остановило иракское наступление, и, несмотря на международное осуждение применения Саддамом отравляющего газа, к началу 1982 года Иран вернул себе почти всю территорию, потерянную в результате вторжения. Вторжение сплотило иранцев вокруг нового режима, укрепив положение Хомейни и позволив ему консолидировать и стабилизировать свое лидерство. После этого поворота событий Хомейни отказался от иракского предложения о перемирии, потребовав вместо этого репараций и свержения Саддама Хусейна . [247] [248] [249]
Тем временем в традиционных усулитских семинариях исламисты столкнулись с пассивным сопротивлением. Пытаясь представить себя единственными представителями шиизма, исламисты начали кампанию по дискредитации традиционного усулитского духовенства. В своей «Хартии духовенства» (перс. منشور روحانیت) аятолла Хомейни писал:
«В духовных семинариях есть лица, которые занимаются деятельностью, направленной против революции и чистого ислама (перс. اسلام ناب محمدی). Сегодня они просто ханжеские позеры, некоторые подрывают религию, революцию и систему, как будто у них нет других обязательств. Угроза глупых реакционеров и ханжеских священнослужителей в духовных семинариях не является незначительной. . . . Первым и самым значительным шагом [врага] является выдвижение лозунга отделения религии от политики». [250]
После ареста аятоллы Шариатмадари и его вынужденных признаний, показанных по телевидению, другие усулитские источники подражания, такие как аятолла Хасан Коми , аятолла Мухаммад Рохани и аятолла Садик Рохани, были среди самых выдающихся священнослужителей, столкнувшихся с гневом исламистского режима. [250]
{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link){{cite book}}: |website=проигнорировано ( помощь )проводил беспощадную кампанию по насильственному обращению большинства суннитского населения Ирана в (двунадесятный) шиитский ислам...
Джихад: Путь политического ислама.
{{cite book}}: |journal=проигнорировано ( помощь )