.jpeg/1280px-Transfiguration_by_Feofan_Grek_from_Spaso-Preobrazhensky_Cathedral_in_Pereslavl-Zalessky_(15th_c,_Tretyakov_gallery).jpeg){kind=spacer}
Христианский мистицизм - это традиция мистических практик и мистического богословия в христианстве , которая «касается подготовки [человека] к осознанию и воздействию [...] прямого и преобразующего присутствия Бога » [ 1] или Божественная любовь . [2] До шестого века практика того, что сейчас называется мистицизмом, обозначалась термином contemplatio , cq theoria , от contemplatio ( лат.; греч . θεωρία, theoria ), [3] «глядеть на», «глядеть на», «осознание» Бога или Божественного. [4] [5] [6] Христианство использовало как греческую ( theoria ), так и латинскую ( contemplatio , созерцание) терминологию для описания различных форм молитвы и процесса познания Бога.
Созерцательные практики варьируются от простого молитвенного размышления над Священным Писанием (т.е. Lectio Divina ) до созерцания присутствия Бога, приводящего к обожению (духовному союзу с Богом) и экстатическим видениям мистического союза души с Богом . В созерцательной практике различают три стадии, а именно катарсис (очищение), [7] [8] собственно созерцание и видение Бога.
Созерцательные практики занимают видное место в восточном православии и восточном православии , а также вызвали новый интерес в западном христианстве.
Греческая теория (θεωρία) означала «созерцание, размышление, рассматривание, рассматривание вещей», от theorein (θεωρεῖν) «рассматривать, размышлять, смотреть», от theoros ( θεωρός) «зритель», от thea (θέα) «вид» + хоран (ὁρᾶν) «видеть». [9] Оно выражало состояние зрителя. И греческое θεωρία , и латинское contemplatio в первую очередь означали смотреть на вещи глазами или умом. [10]
Согласно Уильяму Джонстону, до шестого века практика того, что сейчас называется мистицизмом, обозначалась термином contemplatio , cq theoria . [4] По словам Джонстона, «[б] и созерцание, и мистицизм говорят об оке любви, которое смотрит, всматривается, осознает божественные реальности». [4]
Некоторые ученые, в том числе Ян Резерфорд [11] и Грегори Грив, продемонстрировали сходство между греческой идеей теории и индийской идеей даршана (даршана) . [12]
«Мистицизм» происходит от греческого μύω, что означает «скрывать», [13] и его производного μυστικός , mystikos , что означает «посвященный». В эллинистическом мире «мистикос» был посвященным в мистериальную религию . «Мистический» относился к тайным религиозным ритуалам [14] , и в этом слове не было прямых ссылок на трансцендентное. [15]
В раннем христианстве термин мистикос относился к трем измерениям, которые вскоре стали переплетаться, а именно: библейскому, литургическому и духовному или созерцательному. [16] Библейское измерение относится к «скрытым» или аллегорическим толкованиям Священного Писания . [14] [16] Литургическое измерение относится к литургической тайне Евхаристии , присутствию Христа в Евхаристии. [14] [16] Третье измерение — это созерцательное или основанное на опыте познание Бога. [16]
Бернард Макгинн определяет христианский мистицизм как:
[Эта] часть или элемент христианской веры и практики, которая касается подготовки, осознания и воздействия [...] прямого и преобразующего присутствия Бога. [1]
Макгинн утверждает, что «присутствие» более точно, чем «союз», поскольку не все мистики говорили о союзе с Богом и поскольку многие видения и чудеса не обязательно были связаны с союзом. [1]
Макгинн также утверждает, что нам следует говорить о «сознании» присутствия Бога, а не об «опыте», поскольку мистическая деятельность — это не просто ощущение Бога как внешнего объекта, но, в более широком смысле, об
...новые способы познания и любви, основанные на состояниях осознания, в которых Бог присутствует в наших внутренних действиях. [1]
Уильям Джеймс популяризировал использование термина « религиозный опыт » в своей книге 1902 года « Разнообразия религиозного опыта» . [17] Это также повлияло на понимание мистицизма как особого опыта, дающего знания. [14]
Уэйн Праудфут прослеживает корни понятия религиозного опыта у немецкого теолога Фридриха Шлейермахера (1768–1834), который утверждал, что религия основана на ощущении бесконечности. Понятие религиозного опыта использовалось Шлейермахером для защиты религии от растущей научной и светской критики. Его переняли многие ученые-религиоведы, из которых наиболее влиятельным был Уильям Джеймс. [18]
Акцент Макгинна на трансформации, происходящей посредством мистической деятельности, связан с идеей «присутствия», а не «опыта»:
Вот почему единственным известным христианству тестом для определения подлинности мистика и его послания была личностная трансформация, как со стороны мистика, так и – особенно – со стороны тех, на кого мистик повлиял. [1]
Парсонс указывает, что акцент на «опыте» сопровождается предпочтением атомарной личности, а не совместной жизни в сообществе. Он также не может провести различие между эпизодическим опытом и мистицизмом как процессом, который встроен в общую религиозную матрицу литургии, Священных Писаний, поклонения, добродетелей, теологии, ритуалов и практик. [19]
Ричард Кинг также указывает на расхождение между «мистическим опытом» и социальной справедливостью: [20]
Приватизация мистицизма – то есть растущая тенденция помещать мистическое в психологическую сферу личного опыта – служит исключению его из политических проблем, таких как социальная справедливость. Таким образом, мистицизм становится личным делом культивирования внутренних состояний спокойствия и невозмутимости, которые вместо того, чтобы стремиться преобразовать мир, служат приспособлению человека к статус-кво посредством облегчения тревоги и стресса. [20]
Мистический опыт — это не просто вопрос между мистиком и Богом, он часто формируется культурными проблемами. Например, Кэролайн Байнум показала, как в позднем Средневековье чудеса, сопровождавшие принятие Евхаристии, были не просто символами истории Страстей , но служили подтверждением богословской ортодоксальности мистика, доказывая, что мистик не стал жертвой еретические идеи, такие как неприятие катарами материального мира как зла, что противоречит ортодоксальному учению о том, что Бог принял человеческую плоть и остался безгрешным. [21] Таким образом, природа мистического опыта могла быть адаптирована к конкретным культурным и теологическим проблемам того времени.
Идея мистической реальности широко распространена в христианстве со второго века нашей эры и относится не только к духовным практикам, но и к вере в то, что их ритуалы и даже их писания имеют скрытый («мистический») смысл. [1]
Связь между мистицизмом и видением Божества была введена ранними отцами церкви , которые использовали этот термин как прилагательное, как в мистическом богословии, так и в мистическом созерцании. [15]
В последующие века, особенно когда христианская апологетика начала использовать греческую философию для объяснения христианских идей, неоплатонизм стал оказывать влияние на христианскую мистическую мысль и практику через таких авторов, как Августин Гиппопотам и Ориген . [22]
Еврейская духовность в период до Иисуса была очень коллективной и публичной, основанной главным образом на богослужениях в синагогах, которые включали чтение и толкование Еврейских Писаний и чтение молитв, а также на крупных праздниках. Таким образом, литургия и Священные Писания (например, использование псалмов для молитвы) оказали сильное влияние на частную духовность, а индивидуальные молитвы часто напоминали об исторических событиях так же, как и о собственных насущных нуждах. [23]
Особое значение имеют следующие понятия:
В христианском мистицизме Шехина стала тайной , Даат (знание) стала гнозисом , а бедность стала важной составляющей монашества . [24]
Термин «теория» использовался древними греками для обозначения акта переживания или наблюдения, а затем постижения посредством ума .
Влияние греческой мысли очевидно в самых ранних христианских мистиках и их сочинениях. Платон (428–348 до н. э.) считается самым важным из древних философов, и его философская система составляет основу большинства более поздних мистических форм. Плотин (ок. 205–270 гг. н.э.) обеспечил нехристианскую, неоплатоническую основу для большей части христианского, еврейского и исламского мистицизма . [25]
Для Платона то, что созерцатель ( theoros ) созерцает ( theorei ), — это Формы , реальности, лежащие в основе индивидуальных явлений, и тот, кто созерцает эти вневременные и апространственные реальности, обогащается взглядом на обычные вещи, превосходящим взгляд обычных людей. [26] Филипп Опусский рассматривал теорию как созерцание звезд с практическими эффектами в повседневной жизни, подобными тем, которые Платон считал следующими из созерцания Форм. [26]
В «Эннеадах » Плотина ( ок. 204/5–270 н. э.), основателя неоплатонизма , всё есть созерцание ( теория ) [27] и всё происходит из созерцания. [28] Первая ипостась, Единая, есть созерцание [29] [30] (посредством нуса, или второй ипостаси) [ неудавшаяся проверка ] в том смысле, что «она обращается к самой себе в простейшем отношении, не подразумевая никакой сложности или необходимости»; это отражение на себя эманировало (не создало) [ не удалось проверить ] вторую ипостась, Интеллект (по-гречески Νοῦς, Nous ), Плотин описывает как «живое созерцание», являющееся «саморефлексивной и созерцательной деятельностью по преимуществу», и третью ипостасный уровень имеет теорию . [31] Познание Единого достигается через опыт его силы, опыт, который является созерцанием ( теорией ) источника всех вещей. [32]
Плотин согласился с систематическим различием Аристотеля между созерцанием ( theoria ) и практикой ( praxis ): посвящение высшей жизни теории требует воздержания от практической, активной жизни. Плотин объяснил: «Смысл действия - это созерцание. ... Созерцание, следовательно, является целью действия» и «Такова жизнь божества, божественных и благословенных людей: отстраненность от всего сущего здесь, внизу, презрение ко всем земным удовольствиям». , бегство одинокого к Одинокому». [33]
Христианские писания, поскольку они являются основополагающим повествованием христианской церкви, содержат множество ключевых историй и концепций, которые становятся важными для христианских мистиков во всех последующих поколениях: такие практики, как Евхаристия , крещение и молитва Господня , становятся действиями, которые приобретают важное значение как для их ритуальной, так и для символической ценности. В других библейских повествованиях представлены сцены, которые становятся предметом размышлений: Распятие Иисуса и его появление после Воскресения — две наиболее важные темы христианского богословия; но важными образами для размышления становятся также зачатие Иисуса, в котором Святой Дух осенит Марию, и его Преображение , в котором он на короткое время раскрывается в своей небесной славе. Более того, многие христианские тексты строятся на еврейских духовных основах, таких как хохма , шехина . [34]
Но разные писатели представляют разные образы и идеи. Синоптические евангелия (несмотря на их многочисленные различия) вводят несколько важных идей, две из которых связаны с греко-иудейскими представлениями о знании/ гнозисе как умственных действиях: чистота сердца, в котором мы хотим видеть в свете Божием. ; и покаяние , которое предполагает предоставление Богу возможности судить, а затем преобразовывать нас. Другая ключевая идея, представленная синоптиками, — это пустыня, которая используется как метафора места, где мы встречаемся с Богом в нищете нашего духа. [35]
Евангелие от Иоанна фокусируется на славе Бога в использовании светлых образов и представлении Креста как момента возвышения; он также видит в Кресте пример любви -агапэ , любви, которая является не столько эмоцией, сколько готовностью служить другим и заботиться о них. Но, подчеркивая любовь, Иоанн отодвигает цель духовного роста от познания/ гнозиса , который он представляет скорее в терминах стоических идей о роли разума как основополагающего принципа вселенной и как духовного начала внутри всех людей. Хотя Иоанн не развивает стоическую идею о том, что этот принцип делает возможным союз человечества с божественным, эту идею развивают более поздние христианские писатели. Последующие поколения также будут колебаться между тем, следовать ли синоптикам в акценте на знании или Иоанну в акценте на любви. [36]
В своих посланиях Павел также уделяет внимание умственной деятельности, но не так, как синоптики, которые приравнивают обновление ума к покаянию. Вместо этого Павел считает, что обновление нашего разума происходит, когда мы размышляем о том, что Иисус сделал на Кресте, что затем открывает нас для благодати и движения Святого Духа в наши сердца. Подобно Иоанну, Павел меньше интересуется знанием, предпочитая подчеркивать сокровенность, «тайну» Божьего замысла, открытого через Христа. Но рассуждения Павла о Кресте отличаются от рассуждений Иоанна тем, что в них говорится не столько о том, как он открывает Божью славу, сколько о том, как он становится камнем преткновения, который обращает наш разум обратно к Богу. Павел также описывает христианскую жизнь как жизнь спортсмена, требующего практики и тренировок ради награды; позднейшие писатели увидят в этом образе призыв к аскетическим практикам . [37]
Тексты, приписываемые апостольским отцам , самые ранние постбиблейские тексты, которые мы имеем, объединяют несколько ключевых тем, в частности, призыв к единству перед лицом внутренних разногласий и представлений о преследованиях, реальности харизм , особенно пророчеств, видений и Христианский гнозис , который понимается как «дар Святого Духа, позволяющий нам познать Христа» посредством размышления над Священными Писаниями и Крестом Христовым. [38] (Это понимание гнозиса не совпадает с тем, которое развивали гностики , сосредоточившие внимание на эзотерических знаниях , доступных лишь немногим людям, но позволяющих им освободиться от злого мира. [39] [40] ) Эти авторы также обсуждают понятие «двух путей», то есть пути жизни и пути смерти; эта идея имеет библейские корни и встречается как в Нагорной проповеди , так и в Торе . Эти два пути затем связаны с понятием чистоты сердца, которое развивается путем противопоставления его разделенному или двуличному сердцу и связывания его с потребностью в аскетизме, который сохраняет сердце целым/чистым. [41] [42] Чистота сердца была особенно важна, учитывая восприятие мученичества, которое многие писатели обсуждали в богословских терминах, рассматривая его не как зло, а как возможность по-настоящему умереть ради Бога - высший пример аскетической практики. . [43] Мученичество также можно рассматривать как символическое в его связи с Евхаристией и крещением. [44]
Теория позволила отцам воспринимать глубину смысла библейских писаний, избегающую чисто научного или эмпирического подхода к интерпретации. [45] Антиохийские отцы, в частности, видели в каждом отрывке Священного Писания двойной смысл, как буквальный, так и духовный. [46] [примечание 1] Как отмечает Фрэнсис Маргарет Янг : «Теорию лучше всего переводить в этом контексте как тип « прозрения », это был акт восприятия в формулировках и «истории» Священного Писания морального и духовного значения » 48] и может рассматриваться как форма аллегории. [49]
Александрийский вклад в христианский мистицизм сосредоточен на Оригене ( ок. 185 – ок. 253 ) и Клименте Александрийском (150–215 гг. н.э.). Климент был ранним христианским гуманистом , который утверждал, что разум является наиболее важным аспектом человеческого существования и что гнозис (не то, чего мы можем достичь сами, а дар Христа) помогает нам найти духовные реальности, которые скрыты за миром природы и внутри Священных Писаний. Учитывая важность разума, Климент подчеркивает апатию как разумное упорядочение наших страстей, чтобы жить в Божьей любви, которая рассматривается как форма истины. [50] Ориген, оказавший длительное влияние на восточно-христианскую мысль, далее развивает идею о том, что духовные реальности можно найти посредством аллегорического чтения Священных Писаний (в соответствии с еврейской традицией агады ), но он сосредотачивает свое внимание на Кресте. и о важности подражания Христу через Крест, особенно в духовном подвиге и аскетизме. Ориген подчеркивает важность сочетания интеллекта и добродетели ( теории и практики ) в наших духовных упражнениях, опираясь на образ Моисея и Аарона , ведущих израильтян через пустыню, и описывает наш союз с Богом как брак наших душ со Христом Логотипы с использованием свадебных образов из «Песни Песней» . [51] Александрийский мистицизм развивался наряду с герметизмом и неоплатонизмом и поэтому разделяет некоторые общие идеи, образы и т. д., несмотря на их различия. [52]
Филон Александрийский (20 г. до н. э. – ок. 50 г. н. э.) был еврейским эллинистическим философом , который сыграл важную роль в соединении Еврейских Писаний с греческой мыслью и, следовательно, с греческими христианами, которые изо всех сил пытались понять их связь с еврейской историей. В частности, Филон учил, что аллегорические толкования Еврейских Писаний обеспечивают доступ к реальному значению текстов. Филон также учил необходимости соединить созерцательную направленность стоиков и ессеев с активной добродетельной жизнью и общественным поклонением, обнаруженной в платонизме и терапевтах . Используя термины, напоминающие слова платоников, Филон описал интеллектуальную составляющую веры как своего рода духовный экстаз, в котором наш нус (разум) приостановлен, а его место занимает Дух Божий. Идеи Филона оказали влияние на александрийских христиан, Климента и Оригена , а через них – на Григория Нисского . [53]
Вдохновленные учением и примером Христа, мужчины и женщины удалились в пустыни скитов , где либо как отдельные личности, либо как общины, они жили жизнью строгой простоты, ориентированной на созерцательную молитву . Эти общины легли в основу того, что позже стало известно как христианское монашество . [54]
Восточная церковь тогда увидела развитие монашества и мистический вклад Григория Нисского , Евагрия Понтийского и Псевдо-Дионисия . Монашество, также известное как анархитизм (что означает «уйти»), рассматривалось как альтернатива мученичеству и было направлено не столько на побег от мира, сколько на борьбу с демонами (которые, как считалось, жили в пустыне) и на обретение освобождения от наших телесных страстей. чтобы быть открытым к Слову Божьему. Анахореты практиковали постоянную медитацию над Священными Писаниями как средство восхождения по лестнице совершенства — распространенному религиозному образу в средиземноморском мире и обнаруженному в христианстве благодаря истории о лестнице Иакова — и стремились отогнать демона acedia («не- забота»), скука или апатия, которые мешают нам продолжать духовное обучение. Анахореты могли жить в полном одиночестве (« отшельники », от слова erēmitēs , «пустыня») или свободными сообществами (« кинобиты », что означает «совместная жизнь»). [55]
Монашество в конечном итоге проникло на Запад и было основано делами Иоанна Кассиана и Бенедикта Нурсийского . Между тем, западная духовная письменность находилась под глубоким влиянием работ таких людей, как Иероним и Августин Гиппопотамский . [56]
Неоплатонизм оказал глубокое влияние на христианские созерцательные традиции. Неоплатонические идеи были приняты христианством, [примечание 2] среди них идея теории или созерцания, перенятая, например, Григорием Нисским . [примечание 3] В словаре Брилла Григория Нисского отмечается, что созерцание у Григория описывается как «любящее созерцание», [59] и, по словам Томаса Китинга , греческих отцов церкви, переняв у неоплатоников слово theoria , связанная с ней идея, выраженная еврейским словом da'ath , которое, хотя обычно и переводится как «знание», является гораздо более сильным термином, поскольку указывает на эмпирическое знание, которое приходит с любовью и которое затрагивает всего человека, а не просто разум. [60] Среди греческих отцов христианская теория заключалась не в созерцании платонических идей или астрономических небес Понтийского Гераклита, а в «изучении Священного Писания» с упором на духовный смысл. [10]
Позже созерцание стали отличать от интеллектуальной жизни, что привело к отождествлению θεωρία или contemplatio с формой молитвы [10], отличной от дискурсивной медитации как на Востоке [61] , так и на Западе. [62] Некоторые делают дальнейшее различие в созерцании между созерцанием, приобретенным человеческими усилиями, и созерцанием, вызванным внушением. [62] [63]
В раннем христианстве термин «мистикос» относился к трем измерениям, которые вскоре стали переплетаться, а именно: библейскому, литургическому и духовному или созерцательному. [64] Библейское измерение относится к «скрытым» или аллегорическим толкованиям Священного Писания. [65] [64] Литургическое измерение относится к литургической тайне Евхаристии, присутствию Христа в Евхаристии. [65] [64] Третье измерение — это созерцательное или основанное на опыте познание Бога. [64]
В 9 веке произошло развитие мистического богословия благодаря появлению работ богослова шестого века Псевдо-Дионисия Ареопагита , таких как « О мистическом богословии» . Особенно влиятельным было его обсуждение via negativa . [66]
Под влиянием Псевдо-Дионисия Ареопагита (конец V — начало VI века) мистическая теология стала обозначать исследование аллегорической истины Библии [64] и «духовное осознание невыразимого Абсолюта за пределами теологии божественного имена». [67] Апофатическое богословие Псевдо-Дионисия , или «негативное богословие», оказало большое влияние на средневековую монашескую религиозность. [68] Это было под влиянием неоплатонизма и очень влиятельно в восточно-православном христианском богословии . В западном христианстве это было противодействие преобладающей катафатической теологии или «позитивной теологии».
Внутри теистического мистицизма можно выделить две широкие тенденции. Одна из них — это тенденция понимать Бога, утверждая, чем Он является, а другая — утверждая, чем Он не является. Первое ведет к так называемой катафатической теологии , а второе — к апофатической теологии .
Урбан Т. Холмс III классифицировал мистическую теологию с точки зрения того, фокусируется ли она на просветлении ума, который Холмс называет спекулятивной практикой, или сердца/эмоций, которые он называет аффективной практикой. Сочетание спекулятивной/аффективной шкалы с апофатической/катафатической шкалой позволяет выделить ряд категорий: [70]
В дискурсивной медитации, такой как Lectio Divina , разум, воображение и другие способности активно задействуются в попытке понять наши отношения с Богом . [71] [72] В созерцательной молитве эта деятельность сворачивается, так что созерцание описывается как «взгляд веры», «тихая любовь». [примечание 4] Не существует четкой границы между христианской медитацией и христианским созерцанием, и иногда они пересекаются. Медитация служит фундаментом, на котором стоит созерцательная жизнь, практикой, с помощью которой человек начинает состояние созерцания. [73]
Иоанн Креста описал разницу между дискурсивной медитацией и созерцанием, сказав:
Разница между этими двумя состояниями души подобна разнице между трудом и наслаждением плодами нашего труда; между получением подарка и получением от него выгоды; между трудом путешествия и концом нашего путешествия». [74] [75]
Матта аль-Мискин, восточно-православный монах, заявил:
Медитация — это деятельность духа посредством чтения или иным образом, тогда как созерцание — это спонтанная деятельность этого духа. Во время медитации воображение и мышление человека прилагают определенные усилия. Затем следует созерцание, которое освобождает человека от всех усилий. Созерцание — это внутреннее видение души и простое упокоение сердца в Боге. [73]
Согласно стандартной формулировке процесса христианского совершенствования , восходящей к Евагрию Понтийскому (345–399 гг. н. э.) [76] и Дионисию Псевдо-Ареопагиту (конец V — начало VI в.), [77] [78] выделяют три этапы: [79] [62] [78]
Позднее эти три аспекта стали очищающим, просветляющим и объединяющим в западных церквях, а молитва уст, ума и сердца — в восточных церквях. [76]
Очищение и просветление умственных способностей есть подготовка к видению Бога. Без этих приготовлений эгоистическая любовь человека не может превратиться в бескорыстную любовь. Эта трансформация происходит на более высоком уровне стадии просветления, называемой теорией, что буквально означает видение, в данном случае видение посредством непрерывной и непрерывной памяти о Боге . Те, кто остаются эгоистичными и эгоцентричными с ожесточенным сердцем, закрытым для Божьей любви, не увидят славы Божьей в этой жизни. Однако в конце концов они увидят Божью славу, но как вечный и всеядающий огонь и тьму внешнюю. [80]
В Православных Церквях обожение возникает в результате ведения чистой жизни, воздержания и соблюдения заповедей, превыше всего ставящего любовь Божию. Эта метаморфоза (преображение) или трансформация является результатом глубокой любви к Богу. Святой Исаак Сирин в своих «Подвижнических словах» говорит , что «Рай есть любовь Божия, в которой заключено блаженство всех блаженств», и что «дерево жизни есть любовь Божия» (Слово 72). Таким образом, Теория достигается чистыми сердцем, которые уже не подвержены страданиям страстей. Это дар Святого Духа тем, кто через соблюдение заповедей Божиих и аскетические практики (см. праксис , кенозис , Пустиния и схиму ) достиг бесстрастия. [примечание 5]
Очищение представляет собой отказ от всего нечистого и вредного. Это очищение ума и тела. Однако в качестве подготовки к теории концепция очищения в этой трехчастной схеме в первую очередь относится к очищению сознания ( нус ), способности различения и знания (мудрости), пробуждение которой необходимо для выхода из состояния заблуждение, характерное для мирских людей. После того, как ум будет очищен, способность мудрости может начать действовать более последовательно. При очищенном разуме становятся возможными ясное видение и понимание, что делает человека пригодным для созерцательной молитвы.
В восточно-православной аскетической традиции, называемой исихазмом , смирение, как атрибут святости, называется Святой Мудростью или Софией . Смирение является наиболее важным компонентом спасения человечества. [примечание 6] Следуя указанию Христа «войти в свою комнату или чулан, запереть дверь и помолиться отцу твоему, который находится в тайне» (Матфея 6:6), исихаст уходит в уединение, чтобы он или она могли войти в более глубокое состояние созерцательной тишины. Благодаря этой тишине ум успокаивается, и способность видеть реальность усиливается. Практикующий стремится достичь того, что апостол Павел назвал «непрестанной молитвой».
Некоторые восточно-православные богословы возражают против того, что они считают чрезмерно спекулятивным, рационалистическим и недостаточно основанным на опыте характером римско-католической теологии . [примечание 7] и путаница между различными аспектами Троицы. [примечание 8]
Упражнение, издавна используемое христианами для приобретения созерцания, «доступное каждому, будь то священнослужитель или представитель какого-либо светского занятия» [85] , заключается в сосредоточении ума путем постоянного повторения фразы или слова. Святитель Иоанн Кассиан рекомендовал использовать фразу: «Боже, поспеши спасти меня: Господи, поспеши мне на помощь». [86] [87] Другой формулой повторения является имя Иисуса, [88] [89] или Иисусова молитва : «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешника», которого назвали « мантра Православной Церкви», [87] хотя термин «Иисусова молитва» не встречается в трудах Отцов Церкви. [90] Автор « Облака незнания» рекомендовал использовать односложные слова, такие как «Бог» или «Любовь». [91]
В Восточной Церкви умная молитва является первой стадией теории , [92] [примечание 9] видения Бога, находящегося за пределами концептуального знания, [93] как и разница между чтением об опыте другого и чтением о своем собственный опыт. [81] Умная молитва — первая ступень Иисусовой молитвы , краткая шаблонная молитва : «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного». [ нужна цитата ] Второй этап Иисусовой молитвы — это молитва сердца ( Καρδιακή Προσευχή ), в которой молитва усваивается «сердцем». [94]
Иисусова молитва, которая для ранних отцов была всего лишь обучением к отдыху, [95] у поздних византийцев развилась в исихазм , собственную духовную практику, прилагая к ней технические требования и различные оговорки, которые стали предметом серьезных богословских полемика. [95] Судя по Иисусовой молитве, практика исихаста способствует развитию непсиса , бдительного внимания. Трезвость способствует этому душевному подвижничеству, отвергающему соблазнительные мысли; это придает большое значение сосредоточению и вниманию. Исихастнику следует уделять предельное внимание сознанию своего внутреннего мира и словам Иисусовой молитвы, ни в чем не позволяя уму своему блуждать. Иисусова молитва призывает к смирению, которое считается необходимым для достижения теории . [96] Иисусова молитва применяется также для усмирения страстей, а также иллюзий, которые побуждают человека активно выражать эти страсти. Считается, что мирской, невротический ум привык искать приятные ощущения и избегать неприятных. Это состояние непрекращающегося волнения объясняется искажением изначального знания и единения с Богом ( грехопадением человека и осквернением и развращением сознания, или нуса ). [примечание 10] По мнению святителя Феофана Затворника , хотя Иисусова молитва издавна ассоциировалась с молитвой сердечной, они не являются синонимами. [98]
Методы молитвы в Римско-католической церкви включают чтение Иисусовой молитвы , которая «сочетает в себе христологический гимн из Филиппийцам 2:6–11 с воплем мытаря (Луки 18:13) и слепого, просящего света (Марка 10). :46–52). Через него сердце открывается человеческому несчастью и милосердию Спасителя»; [99] призывание святого имени Иисуса; [99] чтение, как рекомендовал святой Иоанн Кассиан , «Боже, приди на помощь мне; Господи, поспеши помочь мне» или других стихов Священного Писания; повторение одного односложного слова, как подсказывает Облако Незнания , например, «Бог» или «Любовь»; [91] метод, используемый в Центрирующей молитве ; использование Лекцио Дивина . [100] В справочнике Конгрегации богослужения по народному благочестию и литургии подчеркивается созерцательная характеристика Святого Розария и утверждается, что Розарий, по сути, является созерцательной молитвой, которая требует «спокойствия ритма или даже умственной задержки, которая воодушевляет верующих». размышлять над тайнами жизни Господней». [101] Папа Иоанн Павел II поместил Розарий в самый центр христианской духовности и назвал его «одной из лучших и самых похвальных традиций христианского созерцания». [102] В наше время центрирующая молитва , которую также называют «Молитвой сердца» и «Молитвой простоты», [примечание 11] была популяризирована Томасом Китингом , опирающимся на исихазм и Облако незнания . [примечание 12] Практика созерцательной молитвы также поощрялась созданием таких ассоциаций, как «Юлианские встречи» и «Содружество медитации».
Третья фаза, начинающаяся с наполненного или высшего созерцания (или мистической созерцательной молитвы [104] ) в западной традиции, относится к присутствию или сознанию Бога. Это присутствие или сознание варьируется, но в первую очередь оно всегда связано с воссоединением с Божественной любовью , основная тема которого заключается в том, что Бог, совершенная доброта, [2] познается или переживается, по крайней мере, в такой же степени сердцем, как и интеллектом. поскольку, в словах 1 Иоанна 4:16: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем». Некоторые подходы к классическому мистицизму рассматривают первые две фазы как подготовку к третьему, явно мистическому опыту, но другие утверждают, что эти три фазы перекрываются и переплетаются. [105]
В Православных Церквях высшая теория, высшее сознание, которое может пережить весь человек, — это видение Бога. [примечание 13] Бог находится за пределами бытия; Он — гиперсущество; Бог находится за пределами небытия. Небытие — это пропасть между Богом и человеком. Бог — источник всего, включая небытие. Этот опыт Бога в ипостаси показывает сущность Бога как непостижимую или нетварную. Бог есть начало, но не имеет начала; следовательно, он апофатичен и трансцендентен по сути или бытию и катафатичен в основополагающих реальностях , имманентности и энергиях . Эта онтическая или онтологическая теория представляет собой наблюдение Бога. [106]
Ум в состоянии экстаза или экстаза, называемом восьмым днем, не является внутренним или внешним по отношению к миру, вне времени и пространства; он переживает бесконечного и безграничного Бога. [примечание 5] [примечание 14] Нус – это «око души» (Матфея 6:22–34). [примечание 15] Понимание бытия и становления (называемое ноэзисом) через интуитивную истину, называемую верой в Бога (действие через веру и любовь к Богу ), ведет к истине через наши созерцательные способности. Эта теория , или предположение, как действие веры и любви к Богу, затем выражается знаменитым выражением «Красота спасет мир». Это выражение исходит из мистической или гносеологической точки зрения, а не из научной, философской или культурной. [109] [110] [111] [112]
На пути к созерцанию Августин говорил о семи стадиях: [113]
Мейстер Экхарт не сформулировал четких этапов [114] , однако в его работах можно обнаружить ряд разделений. [115]
.jpg/1280px-Josefa_de_%C3%93bidos,_La_transverb%C3%A9ration_de_Sainte_Th%C3%A9r%C3%A8se_(1672).jpg){kind=spacer}
По словам Джордана Ауманна, святая Тереза Авильская различает девять степеней молитвы:
По мнению Ауманна, «первые четыре ступени относятся к преимущественно аскетической стадии духовной жизни; остальные пять ступеней проникнуты молитвой и относятся к мистической фазе духовной жизни». [116] Согласно Огюстену Пулену, для Терезы обычная молитва «включает в себя эти четыре степени: первая — устная молитва; вторая — медитация, называемая также методической молитвой, или молитвой размышления, в которую может быть включено медитативное чтение; третья — аффективная молитва. в-четвертых, молитва простоты или простого взгляда». [62]
Для Терезы, в естественном или приобретенном созерцании, также называемом молитвой простоты [примечание 11], существует одна доминирующая мысль или чувство, которое постоянно и легко повторяется (хотя с небольшим развитием или вообще без него) среди многих других мыслей, полезных или нет. Молитва простоты часто имеет тенденцию к упрощению даже в отношении своего объекта, заставляя человека думать главным образом о Боге и Его присутствии, но в сбивчивой форме. [62] Определения, подобные определению святого Альфонса Марии де Лигуори, дают Адольф Танкери («простой взгляд на Бога и божественные вещи, происходящий из любви и стремящийся к нему») и святой Франциск Сальский («любящее, простое и постоянное внимание»). разума к божественным вещам»). [117]
По словам святого Альфонса Марии де Лигуори , приобретенное созерцание «состоит в том, чтобы увидеть простым взглядом истины, которые раньше можно было открыть только посредством длительного рассуждения»: рассуждение в значительной степени заменяется интуицией, а чувства и решения хотя и не отсутствуют, но лишь немного разнообразны и выражены в нескольких словах. Точно так же святой Игнатий Лойола в своем 30-дневном ретрите или « Духовных упражнениях» , начинающихся со «второй недели» и посвященных жизни Иисуса, описывает меньше размышлений и более простое созерцание событий жизни Иисуса. Эти созерцания заключаются в основном в простом взгляде и включают в себя «приложение чувств» к событиям, [118] : 121 для дальнейшего сочувствия ценностям Иисуса, «больше любить Его и более внимательно следовать за Ним». [118] : 104
Естественное или приобретенное созерцание сравнивают с позицией матери, наблюдающей за колыбелью своего ребенка: она думает о ребенке с любовью, не задумываясь и не отвлекаясь. В Катехизисе Католической Церкви говорится:
Что такое созерцательная молитва? Св. Тереза отвечает: «Созерцательная [sic] [примечание 16] молитва [oración mental] по моему мнению, есть не что иное, как тесное общение между друзьями; это означает, что нужно часто проводить время наедине с тем, кто, как мы знаем, любит нас». Созерцательная молитва ищет Того, «Кого любит душа моя». Это Иисус, и в Нем Отец. Мы ищем Его, потому что желание Его — это всегда начало любви, и мы ищем Его в той чистой вере, которая заставляет нас родиться от Него и жить в Нем. В этой внутренней молитве мы еще можем размышлять, но наше внимание приковано к Самому Господу. [122]
В мистическом опыте Терезы Авильской вселившееся или высшее созерцание, также называемое интуитивным, пассивным или экстраординарным, представляет собой сверхъестественный дар, благодаря которому разум человека становится полностью сосредоточенным на Боге. [123] Это форма мистического союза с Богом , союза, характеризующегося тем фактом, что именно Бог, и только Бог, проявляет себя. [62] Под этим влиянием Бога, которое предполагает свободное сотрудничество человеческой воли, интеллект получает особое понимание вещей духа, и чувства необычайно оживляются божественной любовью. [123] Этот союз, который он влечет за собой, может быть связан с проявлениями тварного объекта, как, например, видения человечества Христа или ангела или откровения будущего события и т. д. К ним относятся чудесные телесные явления, иногда наблюдаемые в экстатике. . [62]
В мистицизме Терезы наполненное созерцанием описывается как «божественное, общее, неконцептуальное, любящее осознание Бога». [124] По мнению Дубая:
Это бессловесное осознание и любовь, которые мы сами не можем инициировать или продлить. Начало этого созерцания кратковременно и часто прерывается отвлекающими факторами. Реальность настолько невзрачна, что тот, у кого нет инструкций, может не понять, что именно происходит. Первоначальная вселившаяся молитва на ранних стадиях настолько обычна и неприметна, что многие не могут распознать ее такой, какая она есть. Однако среди щедрых людей, то есть среди тех, кто старается всем сердцем жить по всему Евангелию и ведет серьезную молитвенную жизнь, это обычное дело. [124]
По мнению Томаса Дюбе , вселившееся созерцание — это нормальное, обычное развитие дискурсивной молитвы (мысленной молитвы, медитативной молитвы), которое оно постепенно вытесняет. [124] Дубей считает, что настойчивое созерцание распространено только среди «тех, кто старается всем сердцем жить по всему Евангелию и ведет серьезную молитвенную жизнь». Другие авторы считают созерцательную молитву в ее сверхъестественной форме далекой от обычного. Иоанн Баптист Скарамелли , выступая в 17 веке против квиетизма , учил, что аскетизм и мистицизм — это два различных пути к совершенству, первый из которых представляет собой нормальный, обычный конец христианской жизни, а второй — нечто необычное и очень редкое. [125] Джордан Ауманн считал, что идея двух путей была «нововведением в духовном богословии и отходом от традиционного католического учения». [126] А Жак Маритен предположил, что не следует говорить, что каждый мистик обязательно наслаждается привычным погруженным в мистическое состояние созерцанием, поскольку дары Святого Духа не ограничиваются интеллектуальными операциями. [127]
По словам Чарльза Г. Гербермана, в Католической энциклопедии (1908 г.) Тереза Авильская описала четыре степени или стадии мистического союза:
Первые три — это слабые, средние и энергетические состояния одной благодати.
Для Терезы Авильской Молитва Тишины — это состояние, в котором душа испытывает необыкновенный покой и покой, сопровождаемые восторгом или удовольствием от созерцания Бога как присутствующего. [128] [129] [130] [131] [132] Молитва тишины также обсуждается в трудах Франциска Сальского , Томаса Мертона и других. [133] [134]
Автор и мистик Эвелин Андерхилл выделяет две дополнительные фазы мистического пути. Сначала наступает пробуждение, стадия, на которой человек начинает осознавать абсолютную или божественную реальность. За очищением и просветлением следует четвертая стадия, которую Андерхилл, заимствуя язык св. Иоанна Креста , называет темной ночью души . Эта стадия, переживаемая немногими, является стадией окончательного и полного очищения и отмечена смятением, беспомощностью, застоем воли и ощущением отсутствия присутствия Бога. Эта темная ночь души не является, в понимании Андерхилла, Божественной Тьмой псевдо-Дионисия и немецкого христианского мистицизма. Это период окончательного «отречения от себя» и подчинения скрытым целям божественной воли. Ее пятая и последняя стадия — это союз с объектом любви, единой Реальностью, Богом. Здесь личность навсегда утвердилась на трансцендентальном уровне и освободилась для новой цели. [135]
Восточное христианство сохранило мистический акцент в своем богословии [136] и сохраняет в исихазме традицию мистической молитвы , восходящую к истокам христианства. Исихазм касается духовной трансформации эгоического «я», следования по пути, предназначенному для создания более полно реализованных человеческих личностей, «созданных по образу и подобию Божию» и как таковых живущих в гармоничном общении с Богом, Церковью . ] , остальной мир и все творение, включая себя самого. Восточно -христианская традиция говорит об этой трансформации в терминах теозиса или обожествления, что, возможно, лучше всего выражено в древнем афоризме, обычно приписываемом Афанасию Александрийскому : «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать богом». [примечание 17]
По словам Иоанна Романидеса , в учении восточного православного христианства квинтэссенцией цели и цели христианской жизни является достижение теозиса или «обожения», понимаемого как «подобие» или «союз» с Богом. [примечание 18] Теозис выражается как «Бытие, союз с Богом» и наличие отношений или синергии между Богом и человеком. [примечание 19] Бог есть Царство Небесное.
Обожение или единение с Богом достигается занятием созерцательной молитвой , первой стадией теории , [92] [примечание 9], которая является результатом воспитания бдительности (греч. nepsis ). В теории человек приходит увидеть или «узреть» Бога или «нетварный свет», «несозданную благодать». [примечание 20] [примечание 21] В восточно-христианских традициях теория является наиболее важным компонентом, необходимым для того, чтобы человека можно было считать богословом; однако это не необходимо для спасения. [144] Опыт Бога необходим для духовного и психического здоровья всего сотворенного, включая людей. [80] Познание Бога не интеллектуально, а экзистенциально. По мнению восточного богослова Эндрю Лаута, цель богословия как науки состоит в том, чтобы подготовиться к созерцанию, [145] а не богословие как цель созерцания.
Теория — главная цель исихазма , корни которого лежат в созерцательных практиках, которым учили Евагрий Понтийский (345–399), Иоанн Лествичник (6–7 века), Максим Исповедник (ок. 580–662) и Симеон Новый. Богослов (949–1022). [146] Иоанн Лествичник в своей влиятельной «Лестнице божественного восхождения » описывает несколько стадий созерцательной или исихастской практики, кульминацией которых является агапе . Симеон считал, что непосредственный опыт дает монахам право проповедовать и давать отпущение грехов без необходимости формального рукоположения. В то время как церковные авторитеты также учили со спекулятивной и философской точки зрения, Симеон учил, исходя из своего собственного непосредственного мистического опыта, [147] и встретил сильное сопротивление за свой харизматический подход и поддержку индивидуального прямого опыта Божьей благодати. [147] По мнению Иоанна Романидеса, эта разница в учениях о возможности познать Бога или нетварный свет лежит в основе многих богословских конфликтов между восточным православным христианством и западным христианством, кульминацией которых является конфликт по поводу исихазма . [83] [примечание 22]
По мнению Иоанна Романидиса, вслед за Владимиром Лосским [148] в его интерпретации св. Григория Паламы , учение о трансцендентности Бога (непостижимо в ousia , сущности или бытии) привело на Западе к (неправильному) пониманию того, что Бог не может иметь опыт в этой жизни. [примечание 23] Романидес утверждает, что западное богословие больше зависит от логики и разума, кульминацией которого является схоластика, используемая для подтверждения истины и существования Бога, чем от установления отношений с Богом ( теозис и теория). [примечание 24] [примечание 25]
В Православных Церквях теория считается ведущей к истинному духовному знанию, в отличие от ложного или неполного знания рационального мышления ( догадок , спекуляций , [примечание 14] дианойи , стохастики и диалектики ). [154] После просветления или теории человечество находится в союзе с Богом и может правильно различать или обладать святой мудростью . Следовательно, теория, опыт или видение Бога, заставляет замолчать все человечество.
Наиболее распространенное ложное духовное знание получается не из опыта Бога, а из чтения опыта Бога другого человека и последующего прихода к собственным выводам, полагая, что эти выводы неотличимы от фактического пережитого знания.
Ложные духовные знания также могут быть несправедливыми, поскольку они порождены злым, а не святым источником. Тогда требуется дар познания добра и зла, данный Богом. Человечество в своем конечном существовании как сотворенных существ или созданий никогда не сможет само по себе прийти к достаточно объективному сознанию. Обожение — это постепенное подчинение человека добру, которое затем по божественной благодати от связи или соединения человека с Богом достигает обожения. Просветление возвращает человечество к тому состоянию веры, которое существовало в Бога, называемому ноэзисом , до того, как сознание и реальность человечества были изменены их падением . [97]
В православных Церквях ложное духовное знание рассматривается как ведущее к духовному прелести (рус. прелесть, греч. plani), противоположному трезвости . Трезвость (называемая непсис ) означает полное сознание и самореализацию ( энстасис ), дающую истинное духовное знание (называемое истинным гнозисом). [155] Прелесть или плани — это отчуждение человека от существования или объективной реальности, отчуждение, называемое амартия. Это включает в себя повреждение или поношение ума или просто нефункционирование умственных и нептических способностей. [примечание 26]
Зло , по определению, — это акт обращения человечества против его создателя и существования. Мизотеизм , ненависть к Богу, является катализатором, который отделяет человечество от природы или порочит реалии онтологии , духовного мира и природного или материального мира. Примирение между Богом (нетварным) и человеком достигается через подчинение в вере Богу вечному, т.е. трансцендентность , а не трансгрессия [примечание 27] (магия).
Троица как Нус, Слово и Дух ( ипостась ) является онтологически основой бытия или существования человечества. Троица является творцом человеческого бытия через каждую составляющую человеческого существования: происхождение как нус ( ex nihilo ), внутренний опыт или духовный опыт, а также физический опыт, примером которого является Христос ( логос или нетварный прообраз высшего идеала) и его святые. Следование ложным знаниям характеризуется симптомом сонливости или «сна бодрствования», а затем и психоза . [157] Теория противостоит аллегорическим или символическим интерпретациям церковных традиций. [158]
В православной практике, как только достигается стадия истинного различения (диакрисис) (называемая фронема ), человек способен отличить ложный гнозис от действительного гнозиса и обладает святой мудростью. Высшая святая мудрость, София , или Святая София , культивируется посредством смирения или кротости, подобно той, которую олицетворяли Богородица и все святые, пришедшие после нее и Христа, вместе называемые экклесией или церковью. Это сообщество непрерывных свидетелей и есть Православная Церковь . [97]
Мудрость культивируется смирением ( опустошением себя ) и памятью о смерти против тимоса ( эго , жадности и эгоизма ) и страстей . Влахос из Нафпакта писал: [156]
Но пусть он не останется в таком состоянии. Если он желает увидеть Христа, то пусть сделает то, что сделал Закхей. Пусть он примет Слово у себя дома, предварительно взобравшись на смоковницу, «усмирив члены свои на земле и возвысив тело смирения».
- Митрополит Иерофей Нафпактский (1996), Жизнь после смерти
Практиковать аскетизм — значит быть мертвым для страстей и эго, известных под общим названием « мир» .
Бог находится за пределами познания и падшего человеческого разума и, как таковой, может быть познан в своих ипостасях только через веру (мысленно). Ложный аскетизм ведет не к примирению с Богом и существованием, а к ложному существованию, основанному на бунте к существованию. [примечание 27]
В Латинской церкви термины, происходящие от латинского слова contemplatio , например, в английском языке «созерцание», обычно используются в языках, в основном заимствованных из латыни, а не из греческого термина theoria . Равенство латинского и греческого терминов [159] было отмечено Иоанном Кассианом , сочинения которого оказали влияние на всё западное монашество, [160] в его «Совещаниях» . [161] Однако католические писатели иногда используют греческий термин. [162]
Раннее средневековье на Западе включает в себя творчество Григория Великого и Беды , а также развитие кельтского христианства и англосаксонского христианства и достигает своего завершения в работах Иоганна Скота Эриугены и Каролингского Возрождения . [163]
В эпоху Высокого Средневековья наблюдался расцвет мистической практики и теоретизирования, соответствующий расцвету новых монашеских орденов, с такими фигурами, как Гиго II , Хильдегард Бингенский , Бернар Клервоский , Викторины , все они происходили из разных орденов, а также первые настоящий расцвет народного благочестия среди мирян.
В эпоху позднего средневековья произошло столкновение между доминиканской и францисканской школами мысли , которое также было конфликтом между двумя различными мистическими теологиями : с одной стороны, Домиником де Гусманом , а с другой — Франциском Ассизским , Антонием Падуанским и Бонавентура , Якопоне да Тоди , Анжела из Фолиньо . Более того, наблюдался рост групп мистиков, сосредоточенных в географических регионах: бегины , такие как Мехтильд Магдебургский и Хадевейх (среди прочих); рейнско - фламандские мистики Мейстер Экхарт , Иоганнес Таулер , Генри Сузо и Джон Рейсбрук ; и английские мистики Ричард Ролль , Уолтер Хилтон и Джулиан Норвичский . В этот период также появились такие личности, как Екатерина Сиенская и Екатерина Генуэзская , Devotio Moderna и такие книги, как Theologia Germanica , «Облако незнания» и «Подражание Христу» . [ нужна цитата ]
Протестантская Реформация преуменьшала значение мистицизма, хотя и создала изрядное количество духовной литературы. Даже самые активные реформаторы могут быть связаны со средневековыми мистическими традициями. Мартин Лютер , например, был монахом, находившимся под влиянием немецкой доминиканской мистической традиции Экхарта и Таулера, а также дионисийской традиции Wesenmystik («эссенциальный мистицизм»). Он также опубликовал «Theologia Germanica» , которая, как он утверждал, была самой важной книгой после Библии и Августина, рассказывающей ему о Боге, Христе и человечестве. [164] Даже Жан Кальвин , отвергавший многие средневековые аскетические практики и отдавший предпочтение доктринальному познанию Бога аффективному опыту, испытал влияние средневековья, а именно Жана Жерсона и « Devotio Moderna» с его акцентом на благочестии как методе духовного роста, в котором человек практикует зависимость от Бога, подражая Христу и отношениям сына и отца. Между тем, его представление о том, что мы можем начать наслаждаться нашим вечным спасением через наши земные успехи, приводит в последующих поколениях к «мистицизму утешения». [165] Тем не менее протестантизм не был лишен мистики. Некоторые лидеры радикальной Реформации имели мистические наклонности, такие как Каспар Швенкфельд и Себастьян Франк . Арбитражные традиции также породили мистиков, особенно Питера Стерри (кальвиниста) и Якоба Беме (лютеранина).
В рамках протестантской Реформации богословы отвернулись от традиций, сложившихся в средние века, и вернулись к тому, что они считают библейскими и раннехристианскими практиками. Соответственно, они часто скептически относились к католическим мистическим практикам, которые, как им казалось, преуменьшали роль благодати в искуплении и поддерживали идею о том, что человеческие дела могут сыграть роль в спасении. Таким образом, протестантское богословие выработало сильное критическое отношение, а зачастую даже враждебность к христианскому мистицизму. [166] Однако квакеры , англикане , методисты , епископалы , лютеране , пресвитериане , поместные церкви , пятидесятники , адвентисты и харизматы по-разному оставались открытыми для идеи мистических переживаний. [167]
Но Реформация привела к Контрреформации , а вместе с ней и к новому расцвету мистической литературы, часто группируемой по национальному признаку. [168]
У испанцев был Игнатий Лойола , чьи «Духовные упражнения» были предназначены для того, чтобы открыть людям восприимчивый режим сознания, в котором они могут познавать Бога посредством тщательного духовного руководства и понимания того, как разум соединяется с волей и как выдерживать переживания духовного утешения и запустение ; [169] Тереза Авильская , которая использовала метафоры полива сада и прогулки по комнатам замка, чтобы объяснить, как медитация ведет к единению с Богом; [170] и Иоанн Креста , который использовал широкий спектр библейских и духовных влияний как для того, чтобы переписать традиционные «три пути» мистицизма на манер свадебного мистицизма, так и представить две «темные ночи»: темную ночь чувства и темная ночь души , во время которой человек отказывается от всего, что могло бы стать препятствием между душой и Богом, а затем испытывает боль чувства отделенности от Бога, неспособности выполнять нормальные духовные упражнения, поскольку он сталкивается с огромным разрыв между своей человеческой природой и божественной мудростью и светом Бога и продвигается вверх по 10-ступенчатой лестнице восхождения к Богу. [171] Другим выдающимся мистиком был Мигель де Молинос , главный апостол религиозного возрождения, известного как квиетизм . Никаких подозрений против Молиноса не возникало до 1681 года, когда иезуитский проповедник Паоло Сеньнери подверг критике его взгляды, хотя и не упомянув его имени, в своей « Concordia tra la fatica e la quiete nell' orazione» . Дело было передано в Инквизицию. За рубежом распространилось сообщение о том, что Молинос был признан виновным в моральных преступлениях, а также в еретических доктринах; и было видно, что он обречен. 3 сентября 1687 года он публично признался в своих ошибках и был приговорен к пожизненному заключению. Современные протестанты видели в судьбе Молноса не что иное, как преследование со стороны иезуитов мудрого и просвещенного человека, осмелившегося противостоять мелочной церемониальности итальянского благочестия того времени. Молинос умер в тюрьме в 1696 или 1697 году. [172]
Лоренцо Скуполи из Отранто в Апулии был итальянским мистиком, наиболее известным как автор «Духовной битвы» , ключевого труда католического мистицизма. [173]
Среди французских мистиков были Франциск де Саль , Жанна Гийон , Франсуа Фенелон , брат Лоуренс и Блез Паскаль . [174]
Англичане имели конфессиональную смесь: от католика Августина Бейкера и Джулианы Нориджской (первой женщины, написавшей по-английски), до англиканцев Уильяма Лоу , Джона Донна и Ланселота Эндрюса , пуритан Ричарда Бакстера и Джона Баньяна ( «Путешествие паломника» ), первому «квакеру» Джорджу Фоксу и первому «методисту» Джону Уэсли , который хорошо разбирался в континентальной мистике. [ нужна цитата ]
Пример «научного разума, освещенного мистицизмом в англиканской церкви» [175] можно увидеть в работе сэра Томаса Брауна , врача и ученого из Норвича, чья мысль часто блуждает в мистических сферах, как в его автопортрете «Религия» . Медичи , а также в «мистической математике» « Сада Кира» , полное название которой гласит: « Или Квинкунциальный ромб, или Сетевые плантации древних, естественно, искусственно, мистически рассматриваемые» . Весьма оригинальный и насыщенный символизм Брауна часто включает в себя научные, медицинские или оптические образы для иллюстрации религиозных или духовных истин, часто с поразительным эффектом, особенно в «Религии Медичи» , но также и в его посмертном совете «Христианская мораль» . [176]
Широчайшее англиканство Брауна , герметические наклонности и подобный Монтеню самоанализ загадок, особенностей и набожности его собственной личности и души, а также его наблюдения об отношениях между наукой и верой демонстрируются в Religio Medici . Его духовное завещание и психологический автопортрет, тематически построенный на христианских добродетелях Веры, Надежды и Милосердия, также раскрывают его как «одного из бессмертных духов, ожидающих, чтобы познакомить читателя с его собственным уникальным и интенсивным опытом реальности». [177] Хотя его работы трудны и редко читаются, он остается, как это ни парадоксально, одним из постоянных, но в то же время первых «научных» мистиков Англии. [ нужна цитата ]
Точно так же хорошо сведущим в мистической традиции был немец Иоганн Арндт , который, наряду с английскими пуританами, оказал влияние на таких континентальных пиетистов , как Филипп Якоб Шпенер , Готфрид Арнольд , Николас Людвиг фон Цинцендорф из Моравии и гимнодист Герхард Терстееген . Арндт, чья книга «Истинное христианство» была популярна среди протестантов, католиков и англиканцев, объединил влияние Бернара Клервоского, Иоанна Таулера и « Devotio Moderna» в духовность, которая сосредоточила свое внимание от богословских распрей современного лютеранства и на развитии новая жизнь в сердце и разуме верующего. [178] Арндт оказал влияние на Шпенера, который сформировал группу, известную как collegia pietatis («колледж благочестия»), которая подчеркивала роль духовного руководства среди мирян — практика с давней традицией, восходящая к Элреду из Риво и известная в Спенера собственного времени из творчества Франциска Сальского . Пиетизм, известный благодаря его формированию Спенером, имел тенденцию не только отвергать богословские дебаты того времени, но и отвергать как интеллектуализм, так и организованную религиозную практику в пользу персонализированной, сентиментальной духовности. [179]
Эта сентиментальная, антиинтеллектуальная форма пиетизма видна в мыслях и учениях Цинцендорфа, основателя моравцев ; но более интеллектуально строгие формы пиетизма можно увидеть в учениях Джона Уэсли , которые сами находились под влиянием Зинцендорфа, и в учениях американских проповедников Джонатана Эдвардса , которые вернули пиетизму направленность Герсона на послушание и заимствовали у учителей ранней церкви Оригена и Григория. Нисского понятия о том, что люди жаждут Бога, [180] и Джона Вулмана , который сочетал мистический взгляд на мир с глубокой озабоченностью социальными проблемами; как и Уэсли, Вулман находился под влиянием Якоба Беме , Уильяма Лоу и «Подражания Христу» . [181] Сочетание пиетистской преданности и мистического опыта, которое можно найти у Вулмана и Уэсли, также встречается у их голландского современника Терстегена, который возвращает представление о нусе ( «разуме») как месте взаимодействия Бога с нашими душами; благодаря работе Духа наш разум способен интуитивно распознавать непосредственное присутствие Бога среди нас. [182]
Пятнадцать монахинь-кармелиток позволили ученым сканировать свой мозг с помощью фМРТ во время медитации в состоянии, известном как Unio Mystica или Theoria . [183] Результаты показали, что несколько областей мозга активировались, когда они считали себя в мистическом союзе с Богом. Эти области включали правую медиальную орбитофронтальную кору , правую среднюю височную кору , правую нижнюю и верхнюю теменные дольки , хвостатую часть , левую медиальную префронтальную кору , левую переднюю поясную кору , левую нижнюю теменную дольку , левую островковую долю , левую хвостатую часть , левый ствол мозга и экстра- полосатая зрительная кора . [183]
В наше время теория иногда трактуется отдельно от значения, придаваемого ей в христианстве, связывая это слово не с созерцанием, а с размышлением. Боэций ( ок. 480–524 или 525) перевел греческое слово theoria на латынь не как contemplatio , а как speculatio , и theoria понимается как означающее спекулятивную философию. [184] Делается различие, более радикальное, чем в античной философии, между теорией и практикой , теорией и практикой. [185]
.png/1280px-Apocalypsis_nova_(Veneto,_c._1500).png)
