Англосаксы были культурной группой , населявшей большую часть территории нынешней Англии в раннем средневековье и говорившей на староанглийском языке . Они проследили свое происхождение от германских поселенцев, приехавших в Британию из материковой Европы в V веке. Хотя детали не ясны, их культурная самобытность развилась в результате взаимодействия этих поселенцев с ранее существовавшей романо-британской культурой . Со временем большинство жителей территории нынешней южной, центральной, северной и восточной Англии стали идентифицировать себя как англосаксы и говорить на староанглийском языке. Позже датские и нормандские вторжения существенно изменили ситуацию, но их язык и политические структуры являются прямыми предшественниками средневекового Королевства Англии и среднеанглийского языка. Хотя современный английский язык обязан древнеанглийскому языку чуть менее 26% слов, сюда входит подавляющее большинство слов, используемых в повседневной речи. [1]
Исторически англосаксонский период обозначает период в Британии примерно между 450 и 1066 годами, после их первоначального заселения и вплоть до норманнского завоевания . [2]
История англосаксов – это история культурной самобытности. Он развился из различных групп в связи с принятием народом христианства и был неотъемлемой частью основания различных королевств. Под угрозой обширных вторжений датских викингов и военной оккупации восточной Англии эта идентичность была восстановлена; он доминировал до нормандского завоевания. [3] Англосаксонскую материальную культуру до сих пор можно увидеть в архитектуре , стилях одежды , иллюминированных текстах, изделиях из металла и другом искусстве . За символической природой этих культурных эмблем скрываются сильные элементы племенных и владетельных связей. Элита объявила себя королями, которые построили бурхи (укрепления и укрепленные поселения), и определили свою роль и народы в библейских терминах. Прежде всего, как заметила археолог Хелена Хамероу , «местные и расширенные родственные группы оставались… важной единицей производства на протяжении всего англосаксонского периода». [4] Последствия сохраняются, поскольку исследование 2015 года показало, что генетический состав британского населения сегодня демонстрирует разделение племенных политических единиц раннего англосаксонского периода. [5]
Термин англосаксонский начал использоваться в 8 веке (на латыни и на континенте) для различения германоязычных групп в Британии от групп на континенте ( Старая Саксония и Англия в Северной Германии ). [6] [a] В 2003 году Кэтрин Хиллс обобщила взгляды многих современных ученых в своем наблюдении, что отношение к англосаксам и, следовательно, интерпретация их культуры и истории «в большей степени зависели от современной политической и религиозной теологии, поскольку на любых доказательствах». [7]
Древнеанглийский этноним ангуль-сеаксан происходит от латинского англосаксов и стал названием народов, которых английский монах Беда называл англи около 730 г. [8] и британский монах Гильдас называл саксонцами около 530 г. [9] Англо-саксы — это термин, который редко использовался самими англосаксами. [ нужна цитация ] Вполне вероятно, что они идентифицировали себя как ængli , Seaxe или, что более вероятно, местное или племенное имя, такое как Mierce , Cantie , Gewisse , Westsaxe или Norþanhymbre . После эпохи викингов в Данелаге развилась англо-скандинавская идентичность . [10]
Термин «англосаксы» , похоже, впервые был использован в материковой письменности VIII века; Павел Диакон использует его, чтобы отличить английских саксов от материковых саксов ( Ealdsaxe , буквально, «старые саксы»). [11] Таким образом, это имя, похоже, означало «английских» саксов.
Христианская церковь, кажется, использовала слово Angli; например, в истории Папы Григория I и его замечании « Non Angli sed angeli » (не англичане, а ангелы). [12] [13] Термины ænglisc (язык) и Angelcynn (народ) также использовались западно-саксонским королем Альфредом для обозначения народа; при этом он следовал установившейся практике. [14] Беда и Алкуин использовали gens Anglorum для обозначения всех англосаксов: Беда называл людей дохристианского периода «саксами», но все они стали «англами» после принятия христианства (в соответствии с утверждением Папы Григория I). использование слова Anglorum для всей миссии); Алкуин противопоставил «саксов» «англам», причем первые относились только к континентальным саксам, а вторые ассоциировались с Британией. Выбор терминологии Беды контрастировал с нормой среди его современников, как англов, так и саксонцев, которые все вместе идентифицировали себя как «саксы», а свою страну — как Саксонию . Этельверд также следовал использованию Беды, систематически редактируя все упоминания слова «саксонский» на «английский». [15]
Первое использование термина «англосакс» среди островных источников встречается в названиях Этельстана около 924 года: Angelsaxonum Denorumque gloriosissimus rex (самый славный король англосаксов и датчан) и rex Angulsexna и Norþhymbra Emperor paganorum gubernator Brittanorumque propugnator. (король англосаксов и император Нортумбрии, правитель язычников и защитник бриттов). В других случаях он использует термин rex Anglorum (король англичан), который, предположительно, имел в виду как англосаксов, так и датчан. Альфред использовал Anglosaxonum Rex . [16] Термин Engla cyningc (король Англии) используется Этельредом . Кнут Великий , король Дании, Англии и Норвегии, в 1021 году был первым, кто назвал землю, а не народ этим термином: ealles Englalandes cyningc (Король всей Англии). [17] Эти титулы выражают ощущение, что англосаксы были христианским народом с королем, помазанным Богом. [18]
Коренные носители общего бриттского языка называли англосаксов саксами или, возможно, сэсонами (слово сэсон - современное валлийское слово, обозначающее «англичане»); эквивалентное слово на шотландском гэльском языке — Sasannach , а на ирландском языке — Sasanach . [19] Кэтрин Хиллс предполагает, что не случайно «англичане называют себя именем, освященным Церковью, как имя народа, избранного Богом, тогда как их враги используют имя, первоначально применявшееся к пиратским налетчикам». [20]
Ранний англосаксонский период охватывает историю средневековой Британии, которая начинается с конца римского правления . Это период, широко известный в европейской истории как период миграции , также Völkerwanderung («переселение народов» по- немецки ). [21] Это был период интенсивной миграции людей в Европе примерно с 375 по 800 годы. [22] [b] Мигрантами были германские племена , такие как готы , вандалы , англы , саксы , лангобарды , свебы , фризии и франки ; позже они были вытеснены на запад гуннами , аварами , славянами , булгарами и аланами . [23] Среди мигрантов в Британию могли также быть гунны и ругини . [24] : 123–124.
До 400 года нашей эры Римская Британия , провинция Британия , была неотъемлемой, процветающей частью Западной Римской империи , время от времени беспокоившейся внутренними восстаниями или нападениями варваров, которые были подавлены или отражены большим контингентом имперских войск , дислоцированных в провинции. Однако к 410 году имперские силы были выведены для урегулирования кризисов в других частях империи, и романо-бриттам пришлось постоять за себя в так называемый постримский или « субримский » период империи. 5 век. [25]
Сейчас широко признано, что англосаксы были не просто переселенцами с континента германскими захватчиками и поселенцами, но и результатом островных взаимодействий и изменений. [26]
Написание c. 540, Гильдас упоминает, что где-то в V веке совет лидеров в Британии согласился, что некоторые земли на востоке южной Британии будут переданы саксам на основании договора, федуса , по которому саксы будут защищать Британцы против нападений пиктов и шотландцев в обмен на запасы продовольствия. Самым современным текстовым свидетельством является « Хроника Галлика» 452 года , в которой за 441 год записано: «Британские провинции, которые к этому времени терпели различные поражения и несчастья, отданы под саксонское владычество». [27] Это более ранняя дата, чем 451 год, для «прихода саксов», использованная Бедой в его Historia ecclesiastica gentis Anglorum , написанной около 731 года. Утверждалось, что Беда неверно истолковал свои (скудные) источники и что хронологические ссылки в Historia Britonnum дают правдоподобную дату около 428 года. [28]
Гильдас рассказывает, как разразилась война между саксами и местным населением – историк Ник Хайэм называет ее «Войной саксонских федератов» – которая закончилась вскоре после осады Монс Бадоникуса . Саксы вернулись в «свой восточный дом». Гильдас называет мир «тяжелым разводом с варварами». Цена мира, утверждает Хайэм, была лучшим договором для саксов, давая им возможность получать дань от людей по всей низменности Британии. [29] Археологические данные согласуются с этой более ранней временной шкалой. В частности, работа Кэтрин Хиллс и Сэма Люси над свидетельствами о Спонг-Хилле сместила хронологию поселения раньше, чем 450 год, при этом значительное количество предметов теперь находится в фазах до даты Беды. [30]
Это видение того, что англосаксы уже на раннем этапе будут обладать обширной политической и военной властью, остается спорным. Наиболее развитое видение продолжения субримской Британии, с контролем над собственной политической и военной судьбой на протяжении более столетия, принадлежит Кеннету Дарку [31] , который предполагает, что субримская элита выжила в культуре, политике. и военная мощь до ок. 570 . [32] Беде, однако, выделяет три этапа урегулирования: этап исследования, когда наемники прибыли, чтобы защитить местное население; фаза миграции, которая была существенной, как следует из заявления о том, что Англус покинули; и фаза становления, на которой англосаксы начали контролировать территории, подразумеваемые в заявлении Беды о происхождении племен. [33]
Ученые не пришли к единому мнению о количестве мигрантов, въехавших в Великобританию в этот период. Херке утверждает, что эта цифра составляет от 100 000 до 200 000. [34] Брайан Уорд-Перкинс также утверждает, что количество поступающих составляет до 200 000 человек. [35] Кэтрин Хиллс предполагает, что это число приближается к 20 000. [36] [37] Компьютерное моделирование показало, что миграция 250 000 человек из континентальной Европы могла быть осуществлена за 38 лет. [34] Недавние генетические и изотопные исследования показали, что миграция, в которой участвовали как мужчины, так и женщины, продолжалась в течение нескольких столетий, [38] [39], возможно, допуская значительно больше новых прибытий, чем считалось ранее. Примерно к 500 году общины англосаксов были созданы на юге и востоке Британии. [40]
По оценкам Херке и Майкла Вуда, к началу пятого века британское население на территории, которая в конечном итоге стала англосаксонской Англией, составляло около одного миллиона человек; [34] [41] Однако то, что случилось с британцами, обсуждалось. Традиционное объяснение их археологической и лингвистической невидимости [42] заключается в том, что англосаксы либо убили их, либо вытеснили на горные окраины Британии. Эта точка зрения широко поддерживается немногими доступными источниками того периода. Однако есть свидетельства преемственности систем ландшафта и местного управления, [43] снижающие вероятность такого катастрофического события, по крайней мере, в некоторых частях Англии. Таким образом, ученые предложили другие, менее жестокие объяснения, согласно которым культура англосаксов, чья основная территория крупномасштабных поселений, вероятно, ограничивалась тем, что сейчас является юго-восточной Англией , Восточной Англией и Линкольнширом , [44] [45] [ 46] [47] могли стать повсеместными по всей равнинной Британии. Хярке предложил сценарий, согласно которому англосаксы, расширяясь на запад, превзошли британцев и в конечном итоге достигли точки, когда их потомки составляли большую долю населения того, что должно было стать Англией. [34] Также было высказано предположение, что британцы непропорционально пострадали от чумы, прибывшей через римские торговые связи, что в сочетании с большой эмиграцией в Арморику , [44] [48] могло существенно уменьшить их численность. [47] [49] [50]
Несмотря на это, существует общее мнение, что в королевствах Уэссекс , Мерсия и Нортумбрия проживало значительное количество британцев. [51] Хярке утверждает, что «широко признано, что на севере Англии коренное население выжило в большей степени, чем на юге», и что в Бернисии «небольшая группа иммигрантов, возможно, заменила коренную британскую элиту». и взял на себя управление королевством как действующее предприятие». [34] Между тем, свидетельства о туземцах Уэссекса можно увидеть в законах короля Ине конца седьмого века , которые давали им меньше прав и более низкий статус, чем саксам. [52] Это могло послужить стимулом для британцев в королевстве принять англосаксонскую культуру. Хайэм указывает, что «в обстоятельствах, когда свобода закона, принятие со стороны родственников, доступ к покровительству, а также использование и владение оружием были доступны только тем, кто мог заявлять о германском происхождении, тогда разговор на древнеанглийском языке без латинских или бриттских перегибов имел значительное значение». ценить." [53]
Есть свидетельства британского влияния на формирующиеся англосаксонские элитные классы. Королевская линия Уэссекса традиционно была основана человеком по имени Сердик , несомненно, кельтское имя, родственное Серетику (имя двух британских королей, в конечном итоге происходящее от *Corotīcos). Это может указывать на то, что Сердич был коренным британцем и что его династия со временем стала англизированной. [54] [55] Ряд предполагаемых потомков Сердича также носили кельтские имена, в том числе « Бретвальда » Кевлин . [56] Последним человеком в этой династии, имевшим бриттское имя, был король Каэдвалла , который умер еще в 689 году . [57] В Мерсии также несколько королей носят, по-видимому, кельтские имена, в первую очередь Пенда . [58] На востоке, в Линдси , кельтское имя Каедбаед появляется в списке королей. [59]
Недавние генетические исследования, основанные на данных, собранных по скелетам, найденным в захоронениях железного века, римской и англосаксонской эпохи, пришли к выводу, что в родословную современного английского населения внесен большой вклад как англосаксонских мигрантов, так и романо-британских коренных жителей. [60] [61] [62]
Во второй половине VI века развитию общества способствовали четыре структуры; это были положение и свободы кеорла , меньшие племенные территории, объединяющиеся в более крупные королевства, элита, превращающаяся из воинов в королей, и ирландское монашество, развивающееся под руководством Финниана (который консультировался с Гильдасом) и его ученика Колумбы .
Англосаксонские фермы этого периода часто ошибочно принимают за «крестьянские фермы». Однако цеорл , который был свободным человеком самого низкого ранга в раннем англосаксонском обществе, был не крестьянином, а мужчиной, владеющим оружием, имевшим поддержку родственников, доступ к закону и вергильд ; расположен на вершине обширного домашнего хозяйства, обрабатывающего хотя бы один участок земли . [63] Фермер имел свободу и права на землю с предоставлением ренты или пошлины повелителю, который вносил лишь незначительный барский вклад. [c] Большая часть этой земли была общей пахотной землей в пригороде (системы пригород-приусадебный участок), которая давала людям средства для создания основы родства и групповых культурных связей. [64]
В «Племенном хидаге» перечислены тридцать пять народов или племен с оценкой в шкурах, которые, возможно, первоначально определялись как площадь земли, достаточная для содержания одной семьи. [65] Оценки в Хидаге отражают относительный размер провинций. [66] Несмотря на разную численность, все тридцать пять народов Племени Хидадж имели одинаковый статус, поскольку это были территории, которыми управляла их собственная элитная семья (или королевские дома), и поэтому они были обложены независимо для выплаты дань. [d] К концу шестого века на южном или восточном побережьях возникли более крупные королевства. [68] К ним относятся провинции ютов Хэмпшира и Уайта , южных саксов , Кента , восточных саксов , восточных англов , Линдси и (к северу от Хамбера) Дейры и Бернисии . Некоторые из этих королевств, возможно, первоначально имели в виду территорию, основанную на бывшей римской civitas . [69]
К концу шестого века лидеры этих общин называли себя королями, хотя не следует предполагать, что все они были германского происхождения. Концепция Бретвальды рассматривается как свидетельство существования ряда ранних англосаксонских элитных семей. Беде, судя по всему, подразумевает в своей Бретвальде способность лидеров собирать дань, вызывать благоговение и/или защищать небольшие регионы, что вполне могло быть относительно недолговечным в любом отдельном случае. Якобы «англосаксонские» династии по-разному сменяли друг друга в этой роли в прерывистой, но влиятельной и мощной перекличке воинских элит. [70] Важно отметить, что независимо от их происхождения и времени их процветания, эти династии утверждали свои претензии на господство через свои связи с обширными родственными и, возможно, мифическими связями. Как отмечает Хелен Гик, «все они случайно оказались родственниками Водена». [71]
Процесс перехода от воина к цинизму (в древнеанглийском языке «король») описан в «Беовульфе» :
.jpg/1280px-Athelstan_(cropped).jpg)
В 565 году Колумба , монах из Ирландии, обучавшийся в монашеской школе Мовилля у святого Финниана , достиг Ионы в качестве добровольного изгнанника. Влияние монастыря Ионы выросло в то, что Питер Браун описал как «необычайно обширную духовную империю», которая «протянулась от западной Шотландии глубоко на юго-запад до сердца Ирландии, а на юго-востоке простиралась до всей северной части Шотландии». Британия, благодаря влиянию родственного монастыря Линдисфарн». [73]
В июне 597 года Колумба умер. В это время Августин высадился на острове Танет и направился в главный город короля Этельберта , Кентербери . Он был настоятелем монастыря в Риме , когда Папа Григорий Великий выбрал его в 595 году, чтобы возглавить григорианскую миссию в Британии с целью христианизации Кентского королевства из их родного англосаксонского язычества . Кент, вероятно, был выбран потому, что Этельберт женился на христианской принцессе Берте , дочери Хариберта I , короля Парижа , который, как ожидалось, оказывал некоторое влияние на своего мужа. Этельберт был обращен в христианство, были основаны церкви, и в королевстве началось более широкомасштабное обращение в христианство. Закон Этельберта для Кента, самый ранний письменный кодекс на любом германском языке , установил сложную систему штрафов. Кент был богат и имел сильные торговые связи с континентом, и Этельберт, возможно, установил королевский контроль над торговлей. Впервые после англосаксонского вторжения монеты начали обращаться в Кенте во время его правления.
В 635 году Эйдан , ирландский монах из Ионы , выбрал остров Линдисфарн для основания монастыря, расположенного недалеко от главной крепости короля Освальда — Бамбурга . Он был в монастыре в Ионе, когда Освальд попросил прислать ему миссию по христианизации Королевства Нортумбрия от их родного англосаксонского язычества. Освальд, вероятно, выбрал Иону потому, что после убийства его отца он бежал на юго-запад Шотландии, столкнулся с христианством и вернулся с твердым намерением сделать Нортумбрию христианской. Эйдан добился больших успехов в распространении христианской веры, и, поскольку Эйдан не мог говорить по-английски, а Освальд во время изгнания выучил ирландский язык, Освальд выступал переводчиком Эйдана, когда тот проповедовал. [74] Позже покровитель Нортумберленда, Святой Катберт , был настоятелем монастыря, а затем епископом Линдисфарна . Анонимное жизнеописание Катберта, написанное в Линдисфарне, является старейшим сохранившимся произведением английского исторического сочинения, [e] и в память о нем в его гроб было помещено Евангелие (известное как Евангелие Святого Катберта ). Декорированный кожаный переплет — старейший неповрежденный переплет в Европе. [76]
В 664 году был созван Синод Уитби , который установил римскую практику в отличие от ирландской практики (в стиле пострижения и дат Пасхи) как норму в Нортумбрии и, таким образом, «ввел Нортумбрийскую церковь в основное русло римской культуры». [77] Епископская резиденция Нортумбрии была перенесена из Линдисфарна в Йорк . Уилфрид , главный защитник римской позиции, позже стал епископом Нортумбрии, в то время как Колман и сторонники Ионана, не изменившие своей практики, отступили на Иону.
К 660 году политическая карта Равнинной Британии сложилась так, что более мелкие территории объединились в королевства, и с этого времени более крупные королевства начали доминировать над меньшими королевствами. Развитие королевств, при котором конкретный король признавался сюзереном, развилось из ранней рыхлой структуры, которая, как полагает Хайэм, связана с первоначальным феодом . [78] Традиционное название этого периода — Гептархия , которое не используется учёными с начала 20 века [66] , поскольку создаёт впечатление единой политической структуры и не даёт «возможности рассматривать историю любое одно королевство в целом». [79] Саймон Кейнс предполагает, что 8-й и 9-й века были периодом экономического и социального расцвета, который создал стабильность как ниже Темзы, так и выше Хамбера . [79]
Среднеравнинная Британия была известна как место проживания Мерса , пограничного или пограничного народа, в Латинской Мерсии. Мерсия была территорией разнообразных племенных групп, как показано в «Племенном Хидаге»; эти народы представляли собой смесь народов, говорящих на британском языке, и «англосаксонских» пионеров, а их ранние лидеры носили бриттонские имена, такие как Пенда . [80] Хотя Пенда не фигурирует в списке великих правителей Беды, из того, что Беда говорит в другом месте, следует, что он доминировал над южными королевствами. Во время битвы на реке Винвед на его стороне сражались тридцать duces regii (королевские генералы). Хотя в доказательствах есть много пробелов, ясно, что короли Мерсии седьмого века были грозными правителями, которые могли осуществлять широкомасштабное господство со своей базы в Мидленде .
Военный успех Мерсии был основой их могущества; он добился успеха не только против 106 королей и королевств, выиграв стандартные сражения, [81] но и безжалостно опустошая любую территорию, достаточно глупую, чтобы удерживать дань. В истории Беды есть множество случайных упоминаний об этом аспекте военной политики Мерсии. Пенда опустошает Нортумбрию на севере до Бамбурга , и только чудесное вмешательство Эйдана предотвращает полное разрушение поселения. [82] В 676 году Этельред провел подобное опустошение в Кенте и нанес такой ущерб Рочестерской епархии, что два последовательных епископа отказались от своей должности из-за нехватки средств. [83] В этих отчетах есть редкий взгляд на реалии раннего англосаксонского господства и то, как широкое господство могло быть установлено за относительно короткий период. К середине 8-го века другие королевства южной Британии также пострадали от экспансионизма Мерсии. Восточные саксы, похоже, утратили контроль над Лондоном, Миддлсексом и Хартфордширом в пользу Этельбальда, хотя родина восточных саксов, похоже, не пострадала, и династия восточных саксов продолжалась до девятого века. [84] Влияние и репутация Мерсии достигли своего пика, когда в конце 8-го века самый могущественный европейский правитель того времени, франкский король Карл Великий , признал власть короля Мерсии Оффы и, соответственно, относился к нему с уважением, даже если это могло быть просто лестью. [85]
Майкл Драут называет этот период «Золотым веком», когда обучение процветало вместе с возрождением классических знаний. Рост и популярность монашества не были полностью внутренним развитием, поскольку влияние континента формировало англосаксонскую монашескую жизнь. [86] В 669 году Теодор , грекоязычный монах родом из Тарса в Малой Азии, прибыл в Британию, чтобы стать восьмым архиепископом Кентерберийским . В следующем году к нему присоединился его коллега Адриан, латиноязычный африканец по происхождению и бывший настоятель монастыря в Кампании (недалеко от Неаполя). [87] Одной из их первых задач в Кентербери было создание школы; и, по словам Беды (написавшего примерно шестьдесят лет спустя), они вскоре «привлекли толпу студентов, в умы которых они ежедневно вливали потоки полезных знаний». [88] В качестве доказательства их преподавания Беда сообщает, что некоторые из их учеников, доживших до его дней, так же свободно владели греческим и латынью, как и своим родным языком. Беда не упоминает в этой связи Альдхельм ; но из письма, адресованного Альдхельмом Адриану, мы знаем, что и его следует причислить к их ученикам. [89]
Альдхельм писал на сложной, высокопарной и очень сложной латыни, которая на протяжении веков стала доминирующим стилем. Майкл Драут утверждает: «Альдхельм писал латинские гекзаметры лучше, чем кто-либо прежде в Англии (и, возможно, лучше, чем кто-либо с тех пор или, по крайней мере, до Джона Мильтона ). Его работа показала, что ученые в Англии, на самом краю Европы, могли быть такими же образованными и утонченный, как любой писатель в Европе». [90] В этот период богатство и власть монастырей увеличились, поскольку элитные семьи, возможно, лишенные власти, обратились к монашеской жизни. [91]
Англосаксонское монашество разработало необычный институт «двойного монастыря», дома монахов и дома монахинь, живущих рядом друг с другом, разделяющих церковь, но никогда не смешивающихся, и ведущих отдельную жизнь в безбрачии. Эти двойные монастыри возглавлялись настоятельницами, которые стали одними из самых могущественных и влиятельных женщин в Европе. Двойные монастыри, построенные на стратегически важных участках вблизи рек и побережий, накопили огромное богатство и власть на протяжении нескольких поколений (их наследство не было разделено) и стали центрами искусства и образования. [92]
Пока Альдхельм работал в Малмсбери , далеко от него, на севере Англии, Беда писал большое количество книг, завоевывая репутацию в Европе и показывая, что англичане могут писать историю и теологию, а также проводить астрономические вычисления ( на даты Пасхи, среди прочего).
В 9 веке Уэссекс набрал силу: от основ, заложенных королем Эгбертом в первой четверти века, до достижений короля Альфреда Великого в последние десятилетия его существования. Краткое содержание истории изложено в « Англосаксонских хрониках» , хотя анналы представляют западносаксонскую точку зрения. [93] В день преемственности Эгберта королевству Уэссекс, в 802 году, мерсийский элдормен из провинции Хвичче пересек границу в Кемпсфорде с намерением совершить набег на северный Уилтшир ; силы Мерсии были встречены местным элдорменом, «и жители Уилтшира одержали победу». [94] В 829 году Эгберт, как сообщает летописец, завоевал «королевство Мерсии и все, что южнее Хамбера». [95] Именно в этот момент летописец решает присоединить имя Эгберта к списку семи правителей Беды, добавляя, что «он был восьмым королем Бретвальды ». [96] Саймон Кейнс предполагает, что основание Эгбертом «двустороннего» королевства имеет решающее значение, поскольку оно простиралось по всей южной Англии и создало рабочий союз между династией Западных Саксоний и правителями Мерсии. [97] В 860 году восточная и западная части южного королевства были объединены по соглашению между оставшимися в живых сыновьями короля Этельвульфа , хотя союз не сохранялся без некоторой оппозиции внутри династии; а в конце 870-х годов король Альфред добился подчинения мерсийцев под руководством их правителя Этельреда , который при других обстоятельствах мог бы называться королем, но который при режиме Альфреда считался «элдорменом» своего народа.
Богатство монастырей и успех англосаксонского общества привлекли внимание жителей материковой Европы, в основном датчан и норвежцев. Из-за последовавших за этим грабительских набегов налетчики получили прозвище « Викинг» – от древнескандинавского слова « викингр », означающее экспедицию – которое вскоре стало использоваться для обозначения набегов или пиратства, о которых сообщалось в Западной Европе. [98] В 793 году на Линдисфарн совершили набег, и хотя это был не первый набег такого типа, он был самым известным. В 794 году подвергся нападению Джарроу, монастырь, где писал Беда ; в 795 г. подверглась нападению Иона в Шотландии; а в 804 году женский монастырь в Лиминдже в Кенте получил убежище внутри стен Кентербери. Где-то около 800 года Рив из Портленда в Уэссексе был убит, когда принял некоторых рейдеров за обычных торговцев.
Набеги викингов продолжались до 850 года, тогда в Летописи говорится: «Язычники впервые остались на зимовку». Судя по всему, флот задержался в Англии недолго, но положил начало тенденции, которой впоследствии последовали и другие. В частности, армия, прибывшая в 865 году, оставалась там в течение многих зим, и часть ее позже заселила то, что стало известно как Данелау . Это была « Великая армия » — термин, используемый «Хроникл» в Англии и Адревальдом Флёри на континенте. Захватчики смогли использовать распри между различными королевствами и внутри них и назначить марионеточных королей, таких как Кеолвульф в Мерсии в 873 году и, возможно, других в Нортумбрии в 867 году и Восточной Англии в 870 году. [95] Третья фаза была эпохой урегулирование; однако «Великая армия» шла везде, где могла найти самую богатую добычу, пересекая Ла- Манш , когда сталкивалась с решительным сопротивлением, как в Англии в 878 году, или с голодом, как на континенте в 892 году . [95] На этом этапе Викинги приобретали все большее значение как катализаторы социальных и политических перемен. Они составляли общего врага, заставляя англичан лучше осознавать национальную идентичность, которая отвергала более глубокие различия; их можно было воспринимать как инструмент божественного наказания за грехи народа, повышающий осознание коллективной христианской идентичности; и, «завоевав» королевства восточных англов, нортумбрийцев и мерсийцев, они создали вакуум в руководстве английского народа. [99]
Датские поселения продолжались в Мерсии в 877 году и в Восточной Англии в 879–80 и 896 годах. быть грозной боевой силой. [95] Сначала Альфред ответил предложением повторных выплат дани. Однако после решающей победы при Эдингтоне в 878 году Альфред оказал решительное сопротивление. Он основал цепь крепостей на юге Англии, реорганизовал армию, «так, чтобы половина ее людей всегда находилась дома, а половина - на службе, за исключением тех людей, которые должны были разместить гарнизоны в бурах», [100] [95 ] и в 896 году приказал построить новый тип корабля, который мог бы противостоять кораблям викингов на мелководье в прибрежных водах. Когда викинги вернулись с континента в 892 году, они обнаружили, что больше не могут бродить по стране по своему желанию, поскольку куда бы они ни пошли, им противостояла местная армия. Таким образом, через четыре года скандинавы разделились: некоторые поселились в Нортумбрии и Восточной Англии, а остальные снова попытали счастья на континенте. [95]
Более важными для Альфреда, чем его военные и политические победы, были его религия, его любовь к знаниям и распространение письменности по всей Англии. Кейнс предполагает, что работа Альфреда заложила основы того, что действительно сделало Англию уникальной среди всей средневековой Европы примерно с 800 по 1066 год. [101]
Размышляя о том, как упали образование и культура с прошлого столетия, король Альфред писал:
... В Англии настолько сильно упала мудрость, что на этой стороне Хамбера было очень мало тех, кто мог понять свои ритуалы на английском языке или действительно мог перевести письмо с латыни на английский; и я думаю, что за пределами Хамбера их было не так много. Их было так мало, что я даже не могу вспомнить ни одного к югу от Темзы, когда я стал королем. (Предисловие: «Пастырская забота Григория Великого») [102]
Альфред знал, что литература и обучение, как на английском, так и на латыни, очень важны, но состояние обучения было плохим, когда Альфред взошел на трон. Альфред рассматривал королевскую власть как должность священника, пастыря своего народа. [103] Одной книгой, которая была для него особенно ценной, была «Cura Pastoralis» («Пастырская забота») Григория Великого . Это руководство для священника о том, как заботиться о людях. Альфред воспринял эту книгу как собственное руководство о том, как быть хорошим королем для своего народа; следовательно, хороший король Альфреда повышает грамотность. Альфред сам перевел эту книгу и объясняет в предисловии:
...Когда я выучил это, я перевел это на английский так, как я это понял, и так, как я мог наиболее осмысленно передать это. И я пошлю по одному в каждое епископство в моем королевстве, и в каждом будет по эстелю стоимостью в пятьдесят манкусов. И я повелеваю во имя Бога, чтобы никто не мог отобрать эстель из книги или книгу из церкви. Неизвестно, как долго смогут существовать такие ученые епископы, какие, слава Богу, есть почти повсюду. (Предисловие: «Пастырская забота Григория Великого») [102]
Одним из этих «æstel» (это слово встречается только в этом тексте) считается один из драгоценных камней Альфреда из золота, горного хрусталя и эмали , обнаруженный в 1693 году. Предполагается, что он был снабжен небольшим стержнем и использовался в качестве указатель при чтении. Альфред обеспечил функциональное покровительство, связанное с беспрецедентной социальной программой народной грамотности в Англии. [104]
Поэтому мне кажется лучше, если вам так кажется, чтобы мы также перевели некоторые книги... и осуществили бы это... если у нас будет мир, чтобы вся молодежь свободных людей, которая сейчас находится в Англии, те, у кого есть средства, позволяющие им приложить к этому усилия, должны быть готовы к обучению, в то время как они не могут быть направлены на какое-либо другое использование до тех пор, пока они не смогут хорошо читать английские сочинения. (Предисловие: «Пастырская забота Григория Великого») [102]
Это положило начало росту уставов, права, богословия и обучения. Таким образом, Альфред заложил основу великих достижений десятого века и многое сделал для того, чтобы разговорный язык стал более важным, чем латынь, в англосаксонской культуре.
Я хотел прожить достойно, пока я жив, и оставить после жизни людям, которые придут после меня, память обо мне в добрых делах. (Предисловие: «Утешение философией Боэция») [102]
Основу важнейших событий X и XI веков дают « Англосаксонские хроники» . Однако грамоты, своды законов и монеты содержат подробную информацию о различных аспектах королевского правления, а сохранившиеся произведения англо-латинской и народной литературы, а также многочисленные рукописи, написанные в X веке, по-своему свидетельствуют о жизнеспособности королевской власти. церковной культуры. Однако, как предполагает Кейнс, «из этого не следует, что X век изучен лучше, чем менее документированные периоды». [105]
В течение X века западносаксонские короли распространили свою власть сначала на Мерсию, затем на южный Данелаг и, наконец, на Нортумбрию, тем самым навязывая подобие политического единства народам, которые, тем не менее, сохраняли сознание своих обычаев и обычаев. их отдельное прошлое. Престиж и притязания монархии росли, институты правительства укреплялись, а короли и их агенты стремились различными способами установить социальный порядок. [106] Этот процесс начался с Эдуарда Старшего , который вместе со своей сестрой Этельфлед , леди Мерсийской, первоначально, как показывают хартии, поощрял людей покупать поместья у датчан, тем самым восстанавливая некоторую степень английского влияния на территории, которая пала. под контролем Дании. Дэвид Дамвилл предполагает, что Эдвард, возможно, расширил эту политику, вознаградив своих сторонников грантами земли на территориях, недавно завоеванных у датчан, и что какие-либо хартии, изданные в отношении таких грантов, не сохранились. [107] Когда Ательфлед умер, Мерсия была поглощена Уэссексом. С этого момента борьбы за трон не было, поэтому правящим домом Англии стал дом Уэссекса. [106]
Эдварду Старшему наследовал его сын Этельстан , которого Кейнс называет «высокой фигурой в ландшафте десятого века». [108] Его победа над коалицией своих врагов – Константином , королем Шотландии; Оуайн ап Дифнвал , король Камбрии; и Олаф Гутфритсон , король Дублина, — в битве при Брунанбурге , прославленной стихотворением в « Англосаксонских хрониках» , открыло ему путь к провозглашению первым королем Англии. [109] Законодательство Этельстана показывает, как король заставлял своих чиновников выполнять свои обязанности. Он был бескомпромиссным в своем стремлении соблюдать закон. Однако этот закон также раскрывает постоянные трудности, с которыми столкнулся король и его советники при попытке поставить проблемный народ под ту или иную форму контроля. Его претензии на звание «короля Англии» ни в коем случае не получили широкого признания. [110] Ситуация была сложной: хиберно-норвежские правители Дублина все еще жаждали своих интересов в датском королевстве Йорк ; необходимо было прийти к соглашению с шотландцами, у которых была возможность не только вмешаться в дела Нортумбрии, но и заблокировать линию сообщения между Дублином и Йорком; и жители северной Нортумбрии считались сами себе законом. И только через двадцать лет решающих событий после смерти Этельстана в 939 году единое королевство Англии начало принимать привычную форму. Однако главной политической проблемой для Эдмунда и Эадреда , сменивших Этельстана, оставалась сложность подчинения севера. [111] Сообщается, что в 959 году Эдгар «унаследовал королевство как в Уэссексе, так и в Мерсии, и в Нортумбрии, и ему было тогда 16 лет» (ASC, версия «B», «C»), и его называли « Миротворец». [111] К началу 970-х годов, после десятилетия «мира» Эдгара, могло показаться, что королевство Англии действительно стало целостным. В своем официальном обращении к собравшимся в Винчестере король призвал своих епископов, аббатов и аббатис «придти к единому мнению в отношении монашеских обычаев… чтобы разные способы соблюдения обычаев одного правила и одной страны не привели к тому, что их священная беседа стала бы неразрывной». дурная слава». [112]
Двор Ательстана был интеллектуальным инкубатором. При этом дворе находились двое молодых людей по имени Дунстан и Этельволд , которые были назначены священниками, предположительно по настоянию Ательстана, в самом конце его правления в 939 году. [113] Между 970 и 973 годами был проведен совет под эгидой Эдгара. , где был разработан свод правил, применимых по всей Англии. Это впервые поместило всех монахов и монахинь в Англии под один свод подробных обычаев. В 973 году Эдгар получил особую вторую «имперскую коронацию» в Бате , и с этого момента Англией управлял Эдгар под сильным влиянием Данстана, Ательволда и Освальда , епископа Вустера.
Во время правления короля Этельреда Неготового возобновились набеги викингов на Англию, что поставило страну и ее руководство под столь серьезное напряжение, которое продолжалось долгое время. Набеги начались в относительно небольших масштабах в 980-х годах, но стали гораздо более серьезными в 990-х годах и поставили народ на колени в 1009–1012 годах, когда большая часть страны была опустошена армией Торкеля Высокого . Свейну Вилкобородому , королю Дании, оставалось завоевать королевство Англии в 1013–1014 годах, а (после восстановления Этельреда) его сыну Кнуту — добиться того же в 1015–1016 годах. Рассказ об этих годах, включенный в « Англосаксонские хроники», следует читать отдельно [114] и сопоставлять с другими материалами, которые так или иначе отражают поведение правительства и войны во время правления Этельреда. [115] Именно это свидетельство лежит в основе мнения Кейнса о том, что королю не хватало силы, рассудительности и решимости, чтобы обеспечить адекватное руководство своим народом во время серьезного национального кризиса; который вскоре обнаружил, что ему не на что рассчитывать, кроме предательства своих военачальников; и который на протяжении всего своего правления не вкусил ничего, кроме позора поражения. Набеги выявили напряженность и слабости, которые глубоко проникли в структуру позднего англосаксонского государства, и очевидно, что события развивались на более сложном фоне, чем, вероятно, предполагал летописец. Кажется, например, что смерть епископа Этельволда в 984 году ускорила дальнейшую реакцию против определенных церковных интересов; что к 993 году король пожалел о своей ошибке, что привело к периоду, когда внутренние дела королевства, похоже, процветали. [116]
Все более трудные времена, вызванные нападениями викингов, отражены как в работах Эльфрика , так и в работах Вульфстана , но особенно в яростной риторике Вульфстана в Sermo Lupi ad Anglos , датированном 1014 годом. [117] Малкольм Годден предполагает, что обычные люди рассматривал возвращение викингов как неминуемое «ожидание апокалипсиса», и это было выражено в трудах Эльфрика и Вульфстана, [118] что аналогично писанию Гильдаса и Беды. Набеги воспринимались как знак наказания Богом своего народа; Эльфрик обращается к людям, перенимающим датские обычаи, и призывает людей не отказываться от местных обычаев от имени датчан, а затем просит «брата Эдварда» попытаться положить конец «позорной привычке» пить и есть. в сортире, что некоторые деревенские женщины практиковали на пивных вечеринках. [119]
В апреле 1016 года Этельред умер от болезни, оставив своего сына и преемника Эдмунда Айронсайда защищать страну. Финальная борьба осложнилась внутренними разногласиями и особенно предательскими действиями элдормена Эдрика Мерсийского, который оппортунистически перешел на сторону партии Кнута. После поражения англичан в битве при Ассандуне в октябре 1016 года Эдмунд и Кнут согласились разделить королевство, чтобы Эдмунд правил Уэссексом, а Кнут - Мерсией, но Эдмунд умер вскоре после своего поражения в ноябре 1016 года, что дало Кнуту возможность захватить власть над всей Англией. [120]
В 11 веке было три завоевания: одно Кнутом в 1016 году; второй была неудачная попытка битвы при Стэмфорд Бридж в 1066 году; а третье было проведено Вильгельмом Нормандским в 1066 году. Последствия каждого завоевания изменили англосаксонскую культуру. Политически и хронологически тексты этого периода не являются англосаксонскими; лингвистически те, что были написаны на английском языке (в отличие от латыни или французского языка, других официальных письменных языков того периода), отошли от позднего западносаксонского стандарта, который называется «староанглийским». Однако они не являются и «среднеанглийскими»; более того, как объясняет Трехарн, примерно на три четверти этого периода «на английском языке практически нет« оригинальных » писаний». Эти факторы привели к разрыву в научных знаниях, что подразумевает разрыв по обе стороны от норманнского завоевания, однако это предположение подвергается сомнению. [121]
На первый взгляд кажется, что здесь не о чем спорить. Кнут, похоже, всем сердцем принял традиционную роль англосаксонского королевского сана. [122] Однако изучение законов, проповедей, завещаний и хартий, относящихся к этому периоду, позволяет предположить, что в результате широко распространенной аристократической смерти и того факта, что Кнут не вводил систематически новый класс землевладельцев, в Саксонские социальные и политические структуры. [123] Эрик Джон отмечает, что для Кнута «простая трудность управления столь обширной и столь нестабильной империей привела к необходимости практиковать делегирование власти вопреки всем традициям английского королевского сана». [124] Исчезновение аристократических семей, которые традиционно играли активную роль в управлении королевством, в сочетании с выбором Кнутом благородных советников положило конец сбалансированным отношениям между монархией и аристократией, так тщательно выкованным западно-саксонскими королями. .
Эдуард стал королем в 1042 году, и, учитывая его воспитание, те, кто жил по ту сторону Ла-Манша, могли считать его нормандцем. После реформ Кнута чрезмерная власть сосредоточилась в руках конкурирующих домов Леофрика Мерсийского и Годвина Уэссекского . Проблемы возникли у Эдварда и из-за негодования, вызванного тем, что король представил норманнских друзей. Кризис возник в 1051 году, когда Годвин бросил вызов приказу короля наказать жителей Дувра, которые сопротивлялись попытке Юстаса Булонского расквартировать к ним своих людей силой. [125] Поддержка графа Леофрика и графа Сиварда позволила Эдварду добиться объявления Годвина и его сыновей вне закона ; и Вильгельм Нормандский нанес Эдварду визит, во время которого Эдвард, возможно, пообещал Вильгельму унаследовать английский престол, хотя это нормандское заявление могло быть простой пропагандой. Годвин и его сыновья вернулись в следующем году с сильными силами, и магнаты не были готовы вступать с ними в гражданскую войну, но вынудили короля пойти на условия. Некоторые непопулярные норманны были изгнаны, в том числе архиепископ Роберт , чье архиепископство было передано Стиганду ; этот поступок послужил оправданием папской поддержки дела Вильгельма. [125]
Падение Англии и норманнское завоевание — это проблема преемственности нескольких поколений и многих семей, вызванная в значительной степени некомпетентностью Ательреда. К тому времени, когда Вильгельм Нормандский, почувствовав возможность, высадил свои силы вторжения в 1066 году, элита англосаксонской Англии изменилась, хотя большая часть культуры и общества осталась прежней.
Как Виллельм, король Нормандиги, в Пефнеси на острове Санкте-Мишель-Мессефен, она была приветом от нас, Уортон-Кастель и Хестингапорт. Это был Гарольд cynge gecydd, он gaderade þa mycelne здесь, com его togenes æt þære haran apuldran, Wyllelm его com ongean on unwær, ær þis folk gefylced wære. Пока он шел к нему, у него были вши, и он чувствовал себя в середине ночи, когда он желал стану Волдону, и он носил мицел, и он шел на поправку. Он носит слэгена Гарольда Кинга, Леофвин - его бродор, Гюрд - его бродор, фела годра манна, а францисканец Атон Уэлстоу - geweald.
Затем вечером в мессу Святого Михаила в Певенси прибыл Уильям, граф Нормандии, и, как только его люди были готовы, они построили крепость в порту Гастингса. Об этом было сказано королю Гарольду, и он собрал тогда большую армию и подошел к ним к Седой Яблоне, и Уильям напал на него врасплох, прежде чем его люди были готовы. Но король, тем не менее, очень сильно противостоял ему, сражаясь с теми людьми, которые последовали за ним, и с обеих сторон произошла великая резня. Тогда король Харальд был убит, и граф Леофвин, его брат, и Гирт, и много хороших людей, и французы удерживали место резни. [126]
После норманнского завоевания многие представители англосаксонской знати были либо сосланы, либо присоединились к рядам крестьянства. [127] Было подсчитано, что только около 8% земли находилось под контролем англосаксов к 1087 году. [128] В 1086 году только четыре крупных англосаксонских землевладельца все еще владели своими землями. Однако выживаемость англосаксонских наследниц была значительно выше. Многие из следующего поколения дворян имели матери-англичанки и научились говорить по-английски дома. [129] Некоторые англосаксонские дворяне бежали в Шотландию, Ирландию и Скандинавию . [130] [131] Византийская империя стала популярным местом для многих англосаксонских солдат, так как нуждалась в наемниках. [132] Англосаксы стали преобладающим элементом элитной Варяжской гвардии , до сих пор в основном северогерманской части, из которой была взята телохранитель императора и продолжала служить империи до начала 15 века. [133] Однако население Англии дома оставалось в основном англосаксонским; для них мало что изменилось сразу, за исключением того, что их англосаксонский лорд был заменен норманнским лордом. [134]
Летописец Ордерик Виталис , который был продуктом англо-нормандского брака, пишет: «Итак, англичане громко стонали из-за утраченной свободы и беспрестанно строили заговоры, чтобы найти какой-нибудь способ сбросить с себя иго, которое было столь невыносимо и непривычно». [135] Жители Севера и Шотландии никогда не симпатизировали норманнам после разгрома Севера (1069–1070), когда Уильям, согласно англосаксонским хроникам, полностью «опустошил и опустошил это графство». [136]
Многим англосаксам нужно было выучить нормандский французский язык , чтобы общаться со своими правителями, но ясно, что между собой они продолжали говорить на древнеанглийском языке, а это означало, что Англия находилась в интересной трехъязычной ситуации: англосаксонский для простых людей, Латынь для церкви и нормандский французский для администраторов, дворянства и судов. В это время, а также из-за культурного шока, вызванного завоеванием, англосаксонский язык начал меняться очень быстро, и примерно к 1200 году это был уже не англосаксонский английский, а ранний среднеанглийский . [137] Но этот язык имел глубокие корни в англосаксонском языке, на котором говорили гораздо позже 1066 года. Исследования показали, что на определенной форме англосаксонского языка все еще говорили, и не только среди необразованных крестьян, даже в тринадцатом веке Уэст-Мидлендс. [138] Это было главное научное открытие Дж. Р. Р. Толкина , когда он изучал группу текстов, написанных на раннем среднеанглийском языке, под названием « Группа Кэтрин» . [139] Толкин заметил, что тонкое различие, сохранившееся в этих текстах, указывает на то, что на древнеанглийском языке продолжали говорить гораздо дольше, чем кто-либо предполагал. [138]
Древнеанглийский язык был центральным признаком англосаксонской культурной самобытности. Однако с течением времени, особенно после норманнского завоевания Англии, этот язык существенно изменился, и хотя некоторые люди (например, писец, известный как « Дрожащая рука Вустера ») все еще могли читать древнеанглийский язык в тринадцатом веке, он вышли из употребления и тексты стали бесполезными. Например, Эксетерская книга , судя по всему, использовалась для прессования сусального золота, и в какой-то момент на ней стояла банка с клеем на основе рыбы. Для Майкла Драута это символизирует конец англосаксов. [140]
После 1066 года английскому языку потребовалось более трех столетий, чтобы заменить французский в качестве государственного языка. Парламент 1362 года открылся речью на английском языке, и в начале 15 века Генрих V стал первым монархом, начиная с завоевания 1066 года, который использовал английский язык в своих письменных инструкциях. [141]
Более широкое повествование, наблюдаемое в истории англосаксонской Англии, представляет собой продолжающееся смешение и интеграцию различных разрозненных элементов в один англосаксонский народ. Результатом этого смешения и интеграции стала непрерывная переосмысление англосаксами своего общества и мировоззрения, которое Хайнрайх Хёрке называет «сложным и этнически смешанным обществом». [142]
Развитие англосаксонской королевской власти до VII века мало изучено. Королевские династии часто заявляли о своем происхождении от Одина или другого божества, чтобы оправдать свое правление, но истинная основа их власти заключалась в том, что они были военачальниками. Королей хоронили как воинов, а на коронациях до X века использовались боевые шлемы вместо корон. Отношения короля со своим отрядом (лат. comitatus ) предполагали взаимные обязательства. Его воины сражались на стороне короля в обмен на еду, кров и подарки, такие как оружие. Народ поддерживал своего короля и его воинов продовольственной рентой . [143] Короли добывали излишки, совершая набеги и собирая продовольственную ренту и «престижные товары». [144]
В конце шестого века произошел конец экономики «престижных товаров», о чем свидетельствует упадок сопровождения захоронений и появление первых «княжеских» могил и поселений с высоким статусом. [145] Захоронение корабля в первом кургане в Саттон-Ху (Саффолк) является наиболее широко известным примером «княжеского» захоронения, содержащего роскошные металлические изделия и праздничное оборудование и, возможно, представляющего место захоронения короля Рэдвальда Восточной Англии. Эти центры торговли и производства отражают возросшее социально-политическое расслоение и более широкую территориальную власть, которые позволили элитам седьмого века извлекать и перераспределять излишки с гораздо большей эффективностью, чем их предшественники в шестом веке считали возможным. [146] Короче говоря, англосаксонское общество в 600 году выглядело совсем иначе, чем сто лет назад.
К 600 году создание первых англосаксонских «эмпорий» (или «виков»), по-видимому, уже находилось в процессе. В Англии есть только четыре главных вика, подтвержденных археологическими раскопками: Лондон, Ипсвич, Йорк и Хэмвик. Первоначально Ходжес интерпретировал их как методы королевского контроля над импортом престижных товаров, а не как центр реальной торговли. [147] Несмотря на археологические свидетельства участия королевской семьи, в настоящее время широко считается, что эмпории представляют собой подлинную торговлю и обмен, а также возврат к урбанизму. [148]
Согласно «Церковной истории» Беды , в VII веке Англия была разделена на множество мелких королевств . В « Племенном укрытии» конца 7-го века перечислены 35 групп людей к югу от Хамбера . Первый письменный свод законов, Закон Этельберта , изображает короля не только как лидера банды, но и как хранителя закона и порядка. Его законы касались всех слоев общества: дворянства, кеорлов (свободных людей) и рабов . Торговцы, миссионеры и другие иностранцы, не имевшие защиты лорда или родственных связей находились под защитой короля (древнеанглийский: mund ). [149]
Самый могущественный король мог быть признан другими правителями как бретвальда (древнеанглийское слово «правитель Британии»). [150] Использование Бедой термина « империум» рассматривалось как важное значение для определения статуса и полномочий бретвальд, на самом деле это слово, которое Беда регулярно использовал в качестве альтернативы слову « регнум» ; ученые полагают, что это означало лишь сбор дани. [151] Расширение господства Освиу над пиктами и шотландцами выражается в том, что они становятся данниками. Военное господство могло принести большой краткосрочный успех и богатство, но у этой системы были свои недостатки. Многие из повелителей пользовались своей властью в течение относительно короткого периода времени. [f] Необходимо было тщательно заложить фундамент, чтобы превратить платящее дань подземное королевство в постоянное приобретение, такое как поглощение Бернисом Дейры. [152]
Известно, что только пять англосаксонских королевств дожили до 800 г., а также исчезли несколько британских королевств на западе страны. Крупные королевства выросли за счет поглощения более мелких княжеств, и средства, с помощью которых они это сделали, и характер, который в результате приобрели их королевства, являются одной из главных тем среднесаксонского периода. «Беовульф» , несмотря на все его героическое содержание, ясно подчеркивает, что экономический и военный успех были тесно связаны. «Хороший» король был щедрым королем, который благодаря своему богатству завоевывал поддержку, которая обеспечивала ему превосходство над другими королевствами. [153] Меньшие королевства не исчезли бесследно после того, как они были включены в более крупные государства; напротив, их территориальная целостность сохранялась, когда они становились элдорманствами или, в зависимости от размера, частями элдорманств в своих новых королевствах. Примером тенденции к сохранению более ранних границ в более поздних границах является Сассекс; Граница графства по существу такая же, как граница Западно-Саксонского графства и Англо-Саксонского королевства. [154]
Витан, также называемый Витенагемот, был советом королей; его основной обязанностью было давать советы королю по всем вопросам, по которым он хотел спросить его мнение. Оно удостоверяло предоставление им земли церквям или мирянам, давало согласие на издание новых законов или новых положений древних обычаев и помогало ему справляться с мятежниками и людьми, подозреваемыми в недовольстве.
Отступления короля Альфреда в его переводе «Утешения философией» Боэция содержат следующие наблюдения о ресурсах, в которых нуждается каждый король:
В случае короля ресурсы и инструменты для управления заключаются в том, что его земля полностью заселена: у него должны быть молящиеся люди, воины и рабочие. Вы также знаете, что без этих инструментов ни один король не сможет раскрыть свои способности. Другой аспект его ресурсов заключается в том, что он должен иметь средства поддержки своих инструментов — три класса людей. Вот их средства существования: земля для жизни, дары, оружие, еда, эль, одежда и все остальное, что необходимо каждому из трех классов людей. [155]
Это первое письменное упоминание о разделении общества на «три сословия»; «рабочие» предоставили сырье для поддержки двух других классов. Приход христианства принес с собой введение новых концепций землевладения. Роль церковников была аналогична роли воинов, ведущих небесную войну. Однако Альфред имел в виду, что для того, чтобы король выполнял свои обязанности по отношению к своему народу, особенно тем, кто занимается обороной, он имел право предъявлять значительные требования к землевладельцам и жителям своего королевства. [156] Необходимость наделить церковь привела к постоянному отчуждению земельных запасов, которые ранее предоставлялись только на временной основе, и ввела концепцию нового типа наследственной земли, которая могла свободно отчуждаться и была свободна от какой-либо семьи. претензии. [157]
Дворянство под влиянием Альфреда включилось в развитие культурной жизни своего королевства. [158] Когда королевство стало единым, оно поставило монашескую и духовную жизнь королевства под одно правило и более строгий контроль. Однако англосаксы верили в «удачу» как в случайный элемент в делах человека и поэтому, вероятно, согласились бы, что существует предел тому, насколько можно понять, почему одно королевство потерпело неудачу, а другое преуспело. [159] Они также верили в «судьбу» и интерпретировали судьбу королевства Англии, опираясь на библейскую и каролингскую идеологию, проводя параллели между израильтянами, великими европейскими империями и англосаксами. Датские и норманнские завоевания были всего лишь способом, которым Бог наказал свой грешный народ и судьбу великих империй. [106]
Хотя в религиозной истории англосаксов доминирует христианство, в жизни V и VI веков преобладали языческие религиозные верования со скандинавско-германским наследием .
Языческие англосаксы поклонялись множеству различных мест на своем ландшафте, некоторые из которых, очевидно, были специально построенными храмами , а другие представляли собой естественные географические объекты, такие как священные деревья , вершины холмов или колодцы. Согласно топонимам, эти места поклонения были известны попеременно либо как хеарг , либо как веох . Большинство стихов, написанных до норманнского завоевания, пропитаны языческой символикой, и их интеграция в новую веру выходит за рамки литературных источников. Таким образом, как напоминает нам Летбридж, «говорить: «Это памятник, воздвигнутый в христианские времена, и, следовательно, символика на нем должна быть христианской» — это нереалистичный подход. Практикуются обряды старой веры, которые сейчас считаются суевериями. по всей стране сегодня. Это не означало, что люди не были христианами; но они могли видеть много смысла и в старых верованиях» [160]
Раннее англосаксонское общество придавало лошади большое значение; лошадь могла быть знакома богу Одину , и/или они могли быть (согласно Тациту ) доверенными лицами богов. Лошади были тесно связаны с богами, особенно с Одином и Фрейром . Лошади играли центральную роль в погребальных практиках, а также в других ритуалах. [161] Лошади были выдающимися символами плодородия, и существовало множество культов плодородия лошадей. Связанные с ними ритуалы включают конные бои, погребения, употребление конины и жертвоприношение лошади. [162] Хенгист и Хорса , мифические предки англосаксов, были связаны с лошадьми, [g] и упоминания о лошадях встречаются во всей англосаксонской литературе. [163] Фактические конные захоронения в Англии относительно редки и «могут указывать на влияние с континента». [164] Хорошо известное англосаксонское конное захоронение (шестого/седьмого века) — это курган 17 в Саттон-Ху , в нескольких ярдах от более известного корабельного захоронения в кургане 1. [165] Могила шестого века недалеко от Лейкенхита . , Саффолк, обнаружил тело человека рядом с телом целой лошади в упряжи с ведром еды у головы. [164]
Рассказ Беды о Кэдмоне, пастухе, который стал «отцом английской поэзии», представляет собой настоящую суть обращения англосаксов из язычества в христианство. Беда пишет: «[t] здесь был в монастыре этой настоятельницы (Стреонашальх – теперь известный как аббатство Уитби ) некий брат, особенно замечательный по милости Божией, который имел обыкновение сочинять религиозные стихи, так что все, что ему переводили, из Священного Писания он вскоре после этого выразил то же самое в поэтических выражениях, полных сладости и смирения, на древнеанглийском языке, который был его родным языком. Его стихи часто побуждали умы многих презирать мир и стремиться к небесам». История Кэдмона иллюстрирует смешение христианских и германских, латинских и устных традиций, монастырей и двойных монастырей, ранее существовавших обычаев и новых знаний, популярных и элитных, которые характеризуют период конверсии англосаксонской истории и культуры. Кэдмон не разрушает и не игнорирует традиционную англосаксонскую поэзию. Вместо этого он превращает это во что-то, что помогает Церкви. Англосаксонская Англия находит способы синтезировать религию Церкви с существующими «северными» обычаями и обычаями. Таким образом, обращение англосаксов было не просто их переходом от одной практики к другой, но и созданием чего-то нового из своего старого наследия, новых убеждений и знаний. [166]
Монашество , а не только церковь, было в центре англосаксонской христианской жизни. Западное монашество в целом развивалось со времен отцов- пустынников , но в седьмом веке монашество в Англии столкнулось с дилеммой, которая поставила под сомнение самое истинное представление христианской веры. Двумя монашескими традициями были кельтская и римская, и было принято решение принять римскую традицию. Похоже, что монастыри описывают все религиозные общины, кроме епископских.
В 10 веке Данстан привез Ательволда в Гластонбери , где они вдвоем основали монастырь по бенедиктинскому образцу. На протяжении многих лет это был единственный монастырь в Англии, строго соблюдавший бенедиктинское правило и соблюдавший полную монашескую дисциплину. То, что Мехтильд Гретч называет «семинаром Альдхельма», было разработано в Гластонбери, и влияние этого семинара на учебную программу обучения в англосаксонской Англии было огромным. [113] Королевская власть была поддержана реформаторскими импульсами Данстана и Ательволда, помогая им реализовать свои идеи реформ. Сначала это произошло в Старом соборе в Винчестере , прежде чем реформаторы построили новые фундаменты и переосновали в Торни, Питерборо и Эли, среди других мест. Бенедиктинское монашество распространилось по всей Англии, и они снова стали центрами обучения, управляемыми людьми, прошедшими обучение в Гластонбери, с одним правилом: работы Альдхельма в центре их учебных программ, но также под влиянием местных усилий Альфреда. Из этой смеси произошел великий расцвет литературного творчества. [167]
Солдаты по всей стране были призваны как для наступательной, так и для оборонительной войны; Первые армии состояли в основном из домашних банд, а позже мужчины набирались по территориальному принципу. Сбор армии, иногда ежегодный, занимал важное место в истории франков, как военной, так и конституционной. Английские королевства, по-видимому, не знали подобного учреждения. Самым ранним упоминанием является рассказ Беды о свержении нортумбрийского Этельфрита Рэдвальдом, повелителем южных англичан. Редвальд собрал большую армию, предположительно из числа королей, принявших его власть, и «не дав ему времени созвать и собрать всю свою армию, Редвальд встретил его с гораздо большей силой и убил его на границе с Мерсией, на восточном берегу река Холостой». [168] В битве при Эдингтоне в 878 году, когда датчане внезапно напали на Альфреда в Чиппенхэме после Двенадцатой ночи , Альфред отступил в Ателни после Пасхи, а затем через семь недель после Пасхи собрал армию у «камня Эгберта». [169] Нетрудно представить, что Альфред разослал элдорменам приказ призвать своих людей к оружию. Этим можно объяснить задержку, и, вероятно, это не более чем совпадение, что армия собралась в начале мая, когда было достаточно травы для лошадей. Есть также сведения о сборе флота в одиннадцатом веке. С 992 по 1066 год флот несколько раз собирался в Лондоне или возвращался в город по окончании службы. Место их расположения зависело от того, откуда ожидалась угроза: Сэндвич, если вторжение ожидалось с севера, или остров Уайт, если оно было из Нормандии. [170]
Когда они покинули свои дома, эти армии и флот нужно было снабдить продовольствием и одеждой для мужчин, а также фуражом для лошадей. И все же, если армии седьмого и восьмого веков сопровождались слугами и обозом из менее свободных людей, Альфред счел этих мер недостаточными для победы над викингами. Одной из его реформ было разделение его военных ресурсов на трети. Одна часть укомплектовала бургы и основала постоянные гарнизоны, которые не позволили бы датчанам захватить Уэссекс, хотя они также выходили на поле боя, когда требовались дополнительные солдаты. Остальные двое будут служить по очереди. Им был выделен фиксированный срок службы и они привезли с собой необходимое продовольствие. Эта договоренность не всегда работала хорошо. Однажды находившаяся на службе дивизия вернулась домой во время блокады датской армии на острове Торни; его провизия была израсходована, и срок его действия истек до того, как король пришел на помощь. [171] Этот метод разделения и ротации оставался в силе до 1066 года. В 917 году, когда армии из Уэссекса и Мерсии находились в поле боя с начала апреля до ноября, одна дивизия вернулась домой, а другая взяла верх. Опять же, в 1052 году, когда флот Эдварда ждал в Сэндвиче, чтобы перехватить возвращение Годвина, корабли вернулись в Лондон, чтобы взять на себя новых графов и команды. [170] Важность снабжения, жизненно важного для военного успеха, была оценена по достоинству, даже если она считалась само собой разумеющейся и упоминалась в источниках лишь случайно. [172]
Военная подготовка и стратегия — два важных вопроса, о которых источники обычно умалчивают. В литературе и законах нет упоминаний о подготовке мужчин, поэтому необходимо прибегнуть к умозаключениям. Для благородного воина детство имело первостепенное значение для обучения как индивидуальным военным навыкам, так и командной работе, необходимой для успеха в бою. Возможно, игры, в которые играл юный Катберт («борьба, прыжки, бег и любые другие упражнения»), имели какое-то военное значение. [173] Что касается стратегии, то в период до Альфреда данные создают впечатление, что англосаксонские армии часто участвовали в сражениях. Битва была рискованной, и ее лучше избегать, если все факторы не будут на вашей стороне. Но если бы вы находились в настолько выгодном положении, что были бы готовы рискнуть, вполне вероятно, что ваш враг оказался бы в настолько слабом положении, что он бы избегал сражения и платил дань. Сражения подвергали опасности жизни принцев, о чем свидетельствует опыт нортумбрийского и мерсийского господства, закончившийся поражением на поле боя. Джиллингем показал, как мало решительных сражений выбрали Карл Великий и Ричард I. [174]
Оборонительная стратегия становится более очевидной в конце правления Альфреда. Он был построен вокруг владения укрепленными местами и постоянного преследования датчан, чтобы преследовать их и препятствовать их любимому занятию грабежам. Альфред и его лейтенанты смогли остановить датчан, благодаря своей неоднократной способности преследовать и осаждать их в укрепленных лагерях по всей стране. Укрепление объектов в Уитэме, Букингеме, Таустере и Колчестере убедило датчан из окрестных регионов подчиниться. [175] Ключом к этой войне были осады и контроль над укрепленными местами. Ясно, что новые крепости имели постоянные гарнизоны и что в случае опасности их поддерживали жители существующих городов. Это наиболее ясно показано в описании кампаний 917 года в « Хрониках» , но на протяжении всего завоевания Данелага Эдуардом и Этельфледой ясно, что применялась сложная и скоординированная стратегия. [176]
В 973 году в Англии была введена единая валюта, чтобы добиться политического объединения, но, сосредоточив производство слитков на многих прибрежных монетных дворах, новые правители Англии создали очевидную цель, которая привлекла новую волну вторжений викингов, которая приблизилась к распад Английского королевства. Начиная с 980 года, « Англосаксонские хроники» сообщают о возобновлении набегов на Англию. Поначалу набеги проверяли предприятия небольшого числа экипажей кораблей, но вскоре их масштабы и эффективность возросли, пока единственным способом борьбы с викингами не стало платить деньги за защиту, чтобы подкупить их: «И в том году [991] было решено, что сначала следует выплатить дань датским мужчинам из-за большого террора, который они причиняли вдоль побережья. Первая выплата составила 10 000 фунтов». [177] Платеж Данегельда должен был быть гарантирован огромным профицитом платежного баланса; этого можно было достичь только путем стимулирования экспорта и сокращения импорта, что само по себе достигалось за счет девальвации валюты. Это коснулось всех жителей королевства.
Хелена Хамероу предполагает, что преобладающей моделью трудовой жизни и расселения, особенно в ранний период, была модель смены поселений и построения племенного родства. В среднесаксонский период произошла диверсификация, развитие огораживаний, начало тофтовой системы, более тесное управление скотом, постепенное распространение отвального плуга, «неформально регулярные участки» и большее постоянство с последующей консолидацией поселений. предвещая деревни после нормандского завоевания. В более поздние периоды наблюдалось увеличение количества объектов обслуживания, включая сараи, мельницы и уборные, особенно заметно на объектах с высоким статусом. На протяжении всего англосаксонского периода, как предполагает Хамероу, «местные и расширенные родственные группы оставались… важной единицей производства». Это очень заметно в раннем периоде. Однако к десятому и одиннадцатому векам наблюдается рост поместья и его значение как с точки зрения поселения, так и с точки зрения управления землей, что становится очень очевидным в Книге Судного дня 1086 года. [178]
Коллекция зданий, обнаруженная в Йиверинге , являлась частью англосаксонской королевской виллы или королевского дворца. Эти «тун» состояли из ряда зданий, предназначенных для краткосрочного проживания короля и его семьи. Считается, что король путешествовал по своей земле, отправляя правосудие и власть и собирая ренту со своих различных поместий. Такие визиты будут периодическими, и вполне вероятно, что каждую королевскую виллу он будет посещать только один или два раза в год. Латинский термин «вилла регия» , который Беда использует для обозначения этого места, предполагает, что центр поместья является функциональным центром территории, находящейся во владениях короля. Территория — это земля, излишки продукции которой передаются в центр в качестве источника продовольствия для поддержки короля и его свиты во время их периодических визитов в рамках продвижения по королевству. Эта территориальная модель, известная как множественное поместье или графство , была разработана в ряде исследований. Колм О'Брайен, применяя это к Йиверингу, предлагает географическое определение более широкого графства Йиверинг, а также географическое определение основного поместья, постройки которого раскопала Хоуп-Тейлор. [179] Одна из особенностей, которую королевский тун разделял с некоторыми другими группами мест, заключалась в том, что это было место общественных собраний. Люди собрались не только для того, чтобы дать королю и его приближенным пансион и ночлег; но они посещали короля, чтобы урегулировать споры, обжаловать дела, предоставить земли, вручить подарки, назначить назначения, обнародовать законы, обсудить политику и заслушать послов. Люди собирались и по другим причинам, например, для проведения ярмарок и торговли. [180]
Первые создания городов связаны с системой специализации отдельных поселений, о чем свидетельствует изучение топонимов. Саттертон, «обувной чан» (в районе Данелау такими местами являются Саттерби), был назван так потому, что местные обстоятельства позволили развиться ремеслу, признанному жителями окрестных мест. То же самое и с Саппертоном, «чаном мыловаров». В то время как Боултэм, «луг с лопухом», вполне мог специализироваться на производстве репейников для чесания шерсти, поскольку луга, на которых просто рос лопух, должно быть, были относительно многочисленными. Из мест, названных в честь их услуг или расположения в одном районе (категорией, наиболее очевидной, пожалуй, являются Истоны и Уэстоны), можно переместиться наружу, чтобы увидеть составные части поселений в рамках более крупных экономических единиц. Названия выдают некоторую роль в системе сезонных пастбищ: Уиндертон в Уорикшире - это зимняя ферма, а различные Сомертоны говорят сами за себя. Хардвикс - это молочные фермы, а Свинхоупс - долины, где паслись свиньи. [181]
Модели поселений, а также планы деревень в Англии делятся на две большие категории: разбросанные фермы и усадьбы в горной и лесистой Британии, а также зародившиеся деревни на всей территории центральной Англии. [182] Хронология возникновения деревень широко обсуждается и пока не ясна. Тем не менее, существуют веские доказательства в пользу того, что зарождение произошло в десятом или, возможно, девятом веке и было развитием, параллельным росту городов. [183]
Упоминание Альфреда о «молящихся людях, воинах и рабочих» далеко не полное описание его общества. Женщины в англосаксонских королевствах, похоже, пользовались значительной независимостью, будь то настоятельницы великих «двойных монастырей» монахов и монахинь, основанных в седьмом и восьмом веках, или крупные землевладельцы, записанные в «Книге судного дня» (1086 г.), или как обычные члены общества. Они могли выступать в качестве доверителей в юридических сделках, имели право на такое же вознаграждение, как и люди того же класса, и считались «достойными присяги» с правом защищать себя под присягой от ложных обвинений или претензий. Сексуальные и другие преступления против них строго наказывались. Есть свидетельства того, что даже замужние женщины могли владеть имуществом самостоятельно, а некоторые сохранившиеся завещания записаны на совместное имя мужа и жены. [184]
Брак представлял собой договор между семьей женщины и будущим женихом, который должен был заплатить «выкуп за невесту» до свадьбы и «утренний подарок» после ее заключения. Последнее стало личной собственностью женщины, но первое, возможно, было выплачено ее родственникам, по крайней мере, в ранний период. Вдовы находились в особенно благоприятном положении, имея права наследования, опеку над своими детьми и власть над иждивенцами. Однако степень уязвимости может быть отражена в законах, в которых говорится, что их не следует принуждать к вступлению в женские монастыри или ко вторым бракам против их воли. Система первородства (наследование по первенцу мужского пола) не была введена в Англии до нормандского завоевания, поэтому англосаксонские братья и сестры – как девочки, так и мальчики – были более равными с точки зрения статуса.
Возраст совершеннолетия обычно составлял десять или двенадцать лет, когда ребенок мог по закону распоряжаться унаследованным имуществом или нести ответственность за преступление. [185] Обычно детей воспитывали либо в других семьях, либо в монастырях, возможно, как средство расширения круга защиты за пределы родственной группы. Законы также предусматривают положение детей-сирот и подкидышей. [186]
Традиционное различие в обществе среди свободных людей выражалось как eorl и ceorl («граф и чурл»), хотя после периода викингов термин «граф» приобрел более ограниченное значение. Дворянский ранг в первые века обозначался как gesiþas («товарищи») или þegnas («тэны»), причем последний стал преобладать. После нормандского завоевания титул «тен» был приравнен к нормандскому «барону». [187] Определенная степень социальной мобильности подразумевается правилами, подробно описывающими условия, при которых цеорл может стать тэном. Опять же, они могли быть предметом местных изменений, но в одном тексте упоминается владение пятью шкурами земли (около 600 акров), колоколом и воротами замка, сиденьем и особым кабинетом в королевском зале. В контексте контроля над городками Фрэнк Стентон отмечает , что, согласно источнику XI века, «торговец, совершивший три путешествия за свой счет, [также считался] человеком высокого статуса». [188] Также может произойти утрата статуса, как в случае с уголовным рабством, которое может быть наложено не только на исполнителя преступления, но и на его жену и семью.
Дальнейшее разделение англосаксонского общества произошло на рабов и свободных. Рабство не было так распространено, как в других обществах, но, похоже, присутствовало на протяжении всего периода. И свободные люди, и рабы имели иерархическую структуру с несколькими классами свободных людей и многими типами рабов. В разное время и в разных регионах они различались, но наиболее выдающимися рангами в свободном обществе были король, дворянин или тэн и обычный свободный человек или цеорл. Они различались в первую очередь стоимостью вергильда , или «человеческой цены», которая была не только суммой, подлежащей выплате в качестве компенсации за убийство, но также использовалась в качестве основы для других юридических формулировок, таких как стоимость клятвы, которую они могли принести. в суде. У рабов не было вергильда, поскольку преступления против них считались преступлениями против их владельцев, но самые ранние законы устанавливали подробную шкалу наказаний, зависящую как от типа раба, так и от ранга владельца. [189] Некоторые рабы, возможно, были членами коренного британского населения, завоеванного англосаксами, когда они прибыли с континента; другие, возможно, были захвачены в плен в войнах между ранними королевствами или продавались за еду во времена голода. Однако рабство не всегда было постоянным, и рабы, получившие свободу, становились частью низшего класса вольноотпущенников ниже ранга цеорла. [190]
Ранние англосаксонские здания в Британии, как правило, были простыми, в них не использовалась каменная кладка, за исключением фундамента, а строились в основном из дерева с соломенной крышей. [191] Как правило, предпочитая не селиться в старых римских городах, [192] англосаксы строили небольшие города недалеко от центров сельского хозяйства, у бродов рек или возле естественных портов. В каждом городе в центре находился главный зал с центральным очагом. [час]
Только десять из сотен поселений, раскопанных в Англии этого периода, выявили каменные внутренние постройки и были ограничены несколькими конкретными контекстами. Древесина была естественным строительным материалом того времени: [193] англосаксонское слово «строительство» — timbe . В отличие от Каролингской империи , поздние англосаксонские королевские залы продолжали строиться из дерева, как и Йиверинг несколько столетий назад, даже несмотря на то, что король явно мог собрать ресурсы для строительства из камня. [194] Их предпочтение, должно быть, было сознательным выбором, возможно, выражением глубоко укоренившейся германской идентичности со стороны англосаксонской королевской семьи.
Даже у элиты были простые здания с центральным камином и отверстием в крыше, через которое выходил дым; самые большие дома редко имели более одного этажа и одной комнаты. Здания сильно различались по размеру, большинство из них были квадратными или прямоугольными, хотя были найдены и круглые дома. Часто в этих постройках были заглубленные полы с неглубокой ямой, над которой подвешивался дощатый пол. Яма, возможно, использовалась для хранения вещей, но, скорее всего, была заполнена соломой для изоляции. Вариант конструкции с утопленным полом был обнаружен в городах, где глубина «подвала» может достигать 9 футов, что предполагает наличие кладовой или рабочей зоны под подвесным полом. Другой распространенной конструкцией был простой каркас из столбов с тяжелыми столбами, вмонтированными прямо в землю и поддерживающими крышу. Пространство между столбами было заполнено плетнем и мазком, а иногда и досками. Полы обычно были утрамбованы землей, хотя иногда использовались доски. Материалы кровли были разными, наиболее распространенной была солома, хотя также использовался дерн и даже деревянная черепица. [195]
Камень иногда использовался для строительства церквей. Беда ясно дает понять, что каменное строительство церквей, в том числе его собственной в Джарроу, было предпринято morem Romanorum , «в манере римлян», что явно противоречило существующим традициям деревянного строительства. Даже в Кентербери Беда считал, что первый собор Святого Августина был «отремонтирован» или «восстановлен» ( рекуперавит ) из существующей римской церкви, хотя на самом деле он был построен заново из римских материалов. Считалось, что «христианская церковь была римской, поэтому каменная церковь была римским зданием».
Строительство церквей в англосаксонской Англии по существу началось с Августина Кентерберийского в Кенте после 597 года; для этого он, вероятно, импортировал рабочих из Франкской Галлии . Собор и аббатство в Кентербери , вместе с церквями в Кенте, в Минстере, в Шеппи ( ок. 664 г. ) и Рекалвере (669 г.), а также в Эссексе в часовне Святого Петра на стене в Брэдвелле-он-Си , определяют самый ранний тип на юго-востоке Англии. Простой неф без проходов служил местом для главного алтаря; к востоку от этого арка алтаря отделяла апсиду для использования духовенством. По бокам апсиды и восточной части нефа располагались боковые помещения, служившие ризницами; дальнейший портик может продолжаться вдоль нефа для захоронений и других целей. В Нортумбрии на раннее развитие христианства повлияла ирландская миссия: важные церкви строились из дерева. Каменные церкви стали заметными с конца 7-го века, когда были основаны Уилфрид в Рипоне и Хексхэме и Бенедикт Бископ в Монквермут-Джарроу. Эти здания имели длинные нефы и небольшие прямоугольные алтари; портик иногда окружал нефы. Особенностью зданий Уилфрида являются тщательно продуманные склепы. Лучше всего сохранившаяся ранняя нортумбрийская церковь — это церковь Эскомб . [196]
С середины 8-го века до середины 10-го века сохранилось несколько важных зданий. В одну группу входят первые известные церкви, использующие приделы: Бриксворт , самая амбициозная англосаксонская церковь, сохранившаяся практически нетронутой; Уэрхэм-Сент-Мэри ; Сайренсестер; и восстановление Кентерберийского собора . Эти здания можно сравнить с церквями Каролингской империи . Другие церкви меньшего размера могут быть датированы концом восьмого и началом девятого веков на основании их сложного скульптурного оформления и простых нефов с боковым портиком. [197] Башня Барнака напоминает западно-саксонское завоевание в начале X века, когда уже были развиты декоративные элементы, которые должны были быть характерны для позднеанглосаксонской архитектуры, такие как узкие приподнятые полосы камня (полосы пилястров), окружающие арки и для соединения поверхностей стен, как в Бартон-апон-Хамбер и Эрлс-Бартон . Однако в плане церкви оставались по существу консервативными.
После возрождения монастырей во второй половине десятого века сохранились или были раскопаны лишь несколько документально подтвержденных зданий. Примеры включают аббатства Гластонбери ; Старый собор, Винчестер ; Ромси ; Чолси ; и собор Питерборо . Большинство церквей, которые были описаны как англосаксонские, относятся к периоду между концом 10 и началом 12 веков. В этот период во многих поселениях впервые были построены каменные церкви, но продолжали использоваться и деревянные; Лучшей сохранившейся церковью с деревянным каркасом является церковь Гринстед в Эссексе, построенная не ранее 9 века и, без сомнения, типичная для многих приходских церквей. На континенте в одиннадцатом веке развивалась группа взаимосвязанных романских стилей, связанных с масштабной перестройкой многих церквей, что стало возможным благодаря общему прогрессу в архитектурных технологиях и каменщике. [196]
Первой полностью романской церковью в Англии была перестройка Вестминстерского аббатства Эдвардом Исповедником ( ок. 1042–1060 гг ., теперь полностью утраченная из-за более позднего строительства), в то время как основное развитие этого стиля последовало только за нормандским завоеванием. Однако в Стоу-Минстере переправы начала 1050-х годов явно имеют прото- романский стиль . Более декоративная интерпретация романского стиля в меньших церквях может быть датирована только где-то между серединой и концом 11 века, например, Хэдсток (Эссекс), Клейтон и Сомптинг (Сассекс); этот стиль продолжался и к концу века, как в Милборн-Порте (Сомерсет). В аббатстве Святого Августина в Кентербери ( ок. 1048–1061 ) аббат Вульфрик стремился сохранить более ранние церкви, соединив их восьмиугольной ротондой, но концепция все еще была по существу дороманской . Англосаксонские церкви всех периодов были украшены различными произведениями искусства, [198] включая настенные росписи, некоторые витражи , изделия из металла и статуи.
Раннее англосаксонское искусство можно увидеть в основном в украшенных украшениях, таких как броши, пряжки, бусы и застежки на запястья, некоторые из которых имеют выдающееся качество. Характерной чертой V века является брошь с изображением копыт с мотивами, изображающими приседающих животных, как это видно на серебряной броши с копытами из Сарра, Кент . Хотя происхождение этого стиля оспаривается, это либо ответвление провинциального римского, франкского или ютского искусства. Один стиль процветал с конца V века и продолжался на протяжении всего VI века и присутствует на многих брошах с квадратными головками. Он характеризуется резными узорами на основе животных и масок. В другом стиле, постепенно вытеснившем его, преобладают змееподобные звери с переплетающимися телами. [199]
К концу VI века лучшие произведения юго-востока отличаются более широким использованием дорогих материалов, прежде всего золота и гранатов, что отражает растущее процветание более организованного общества, которое имело больший доступ к импортным драгоценным материалам, как это видно на пряжка из захоронения Таплоу и украшения из Саттон-Ху , [200] ок. 600 и ок. 625 соответственно. Возможная символика декоративных элементов, таких как переплетение и звериные формы, которые использовались в этих ранних работах, остается неясной. Эти предметы были продуктом общества, которое инвестировало свои скромные излишки в личную экспозицию, воспитывало мастеров и ювелиров высокого уровня и в котором обладание красивой брошью или пряжкой было ценным символом статуса. [201]
Стаффордширский клад — крупнейший из когда-либо найденных кладов англосаксонских золотых и серебряных металлических изделий [update]. Обнаруженный в поле недалеко от деревни Хаммервич , он состоит из более чем 3500 предметов [202] , почти все из которых имеют боевой характер и не содержат предметов, предназначенных только для женщин. [203] [204] Это показывает, что значительное количество высококачественных ювелирных изделий было в обращении среди элиты в 7 веке. Это также показывает, что ценность таких предметов, как валюта, и их потенциальная роль в качестве дани или военных трофеев могут в воинском обществе перевесить оценку их честности и артистизма. [180]
Христианизация общества произвела революцию в изобразительном искусстве, а также в других аспектах жизни общества. Искусство должно было выполнять новые функции, и если языческое искусство было абстрактным, то христианство требовало изображений, четко представляющих предметы. Переход между христианской и языческой традициями иногда заметен в произведениях VII века; примеры включают пряжку Крундейла [200] и подвеску Кентербери. [205] Помимо развития навыков обработки металлов, христианство стимулировало каменную скульптуру и освещение рукописей . В этих германских мотивах, таких как переплетение и животный орнамент, а также кельтские спиральные узоры, соседствуют с христианскими образами и средиземноморскими украшениями, особенно свитками из виноградной лозы. Крест Рутвелла , Крест Бьюкасла и Крест Исби — ведущие нортумбрийские образцы англосаксонской версии кельтского высокого креста , как правило, с более тонким древком.
Косяк дверного проема в Монквермауте , на котором вырезана пара кружевных зверей, вероятно, датируется 680-ми годами; золотой, украшенный гранатами наперсный крест святого Катберта был изготовлен предположительно до 687 года; в то время как его деревянный внутренний гроб (с высеченными символами Христа и евангелистов , Богородицы с Младенцем, архангелами и апостолами), Линдисфарнское Евангелие и Кодекс Амиатинус датируются ок . 700 . Тот факт, что все эти работы происходят из Нортумбрии, можно считать отражением особой силы церкви в этом королевстве. [206] Работы с юга были более сдержанными в своем орнаменте, чем работы из Нортумбрии.
Линдисфарн был важным центром книжного производства наряду с Рипоном и Монквермаут-Джарроу. Линдисфарнское Евангелие, возможно, самая красивая книга, созданная в средние века, а Эхтернахское Евангелие и (вероятно) Книга Дарроу — другие произведения Линдисфарна. Латинское евангелие , Линдисфарнское Евангелие богато иллюстрировано и оформлено в островном стиле, который сочетает в себе ирландские и западно-средиземноморские элементы и включает в себя образы Восточного Средиземноморья, включая коптское христианство . [207] Кодекс Амиатинус был создан на севере Англии в то же время и был назван лучшей книгой в мире. [208] Это, безусловно, один из крупнейших, весом 34 килограмма. [209] Это пандект, который был редкостью в средние века, и включал все книги Библии в один том. Кодекс Амиатинус был создан в Монквермаут-Джарроу в 692 году под руководством аббата Кеолфрита . Беда, вероятно, имел к этому какое-то отношение. Создание Кодекса показывает богатство севера Англии того времени. У нас есть записи о том, что монастырю нужен новый участок земли, чтобы выкормить еще 2000 голов скота и получить телячьи шкуры для изготовления пергамента для рукописи. [210] Кодекс Амиатинус должен был стать подарком папе, и Кеолфрит вез его в Рим, когда умер по дороге. Копия оказалась во Флоренции, где она находится и по сей день – копия этой книги девятого века находится во владении Папы Римского. [211]
В 8-м веке англосаксонское христианское искусство процветало благодаря великолепно украшенным рукописям и скульптурам, а также светским произведениям, имеющим сопоставимый орнамент, таким как булавки Уитэма и шлем Коппергейта . [212] Расцвет скульптуры в Мерсии произошел несколько позже, чем в Нортумбрии, и датируется второй половиной VIII века. Книга Серна — это личный молитвенник на островном или англосаксонском латыни начала IX века с древнеанглийскими компонентами. Эта рукопись была украшена четырьмя раскрашенными полностраничными миниатюрами, крупными и второстепенными буквами, а также непрерывными панелями. [213] Другие украшенные мотивы, использованные в этих рукописях, такие как сгорбленные треугольные звери, также появляются на предметах из клада Тревиддла (захороненных в 870-х годах) и на кольцах, носящих имена короля Этельвульфа и королевы Этельсвит , которые являются центр небольшого корпуса прекрасных металлических изделий девятого века.
На юге существовала очевидная преемственность, хотя датское поселение представляло собой водораздел в художественной традиции Англии. Войны и грабежи удалили или уничтожили большую часть англосаксонского искусства, а в поселении появились новые скандинавские мастера и покровители. В результате было подчеркнуто существовавшее ранее различие между искусством севера и юга. [214] В X и XI веках районы, где доминировали викинги, характеризовались каменной скульптурой, в которой англосаксонская традиция поперечных валов приняла новые формы, и был создан характерный англо-скандинавский памятник - гробница «хогбак». . [215] Декоративные мотивы, используемые на этих северных резьбах (как на предметах личного украшения или повседневного использования), перекликаются со скандинавскими стилями. Гегемония Уэссекса и движение за реформы монастырей, по-видимому, стали катализаторами возрождения искусства на юге Англии с конца 9 века. Здесь художники откликнулись прежде всего на континентальное искусство; листва вытесняет переплетение как предпочтительный декоративный мотив. Ключевыми ранними работами являются Alfred Jewel , на задней пластине которого выгравированы мясистые листья; а также палантин и манипулы епископа Фристестана Винчестерского, украшенные листьями аканта , наряду с фигурами, несущими печать византийского искусства . Сохранившиеся свидетельства указывают на то, что Винчестер и Кентербери были ведущими центрами рукописного искусства во второй половине X века: они создавали красочные картины с пышной лиственной рамкой и цветными штриховыми рисунками.
К началу 11 века эти две традиции слились и распространились на другие центры. Хотя рукописи доминируют в корпусе, сохранилось достаточное количество архитектурных скульптур, резьбы по слоновой кости и изделий из металла, что показывает, что те же стили были распространены в светском искусстве и получили широкое распространение на юге на приходском уровне. Богатство Англии конца десятого и одиннадцатого веков ясно отражается в щедром использовании золота в рукописном искусстве, а также для изготовления сосудов, тканей и статуй (ныне известных только по описаниям). Южноанглийское искусство, вызывающее широкое восхищение, имело большое влияние в Нормандии, Франции и Фландрии с ок. 1000 . [216] Действительно, стремясь завладеть им или вернуть его материалы, норманны присвоили его в больших количествах после завоевания. Гобелен из Байе , вероятно, созданный кентерберийским художником для епископа Одо из Байе , возможно, является вершиной англосаксонского искусства. Анализируя почти 600 лет непрерывных перемен, можно выделить три общие тенденции: роскошные цвета и богатые материалы; взаимодействие абстрактного орнамента и репрезентативного предмета; и слияние художественных стилей, отражающее связи Англии с другими частями Европы. [217]
Древнеанглийский ( Ænglisċ, Anglisċ, Englisċ ) — самая ранняя форма английского языка . Он был завезен в Великобританию англосаксонскими поселенцами, и на нем говорили и писали в некоторых частях современной Англии и юго-восточной Шотландии до середины XII века, когда он превратился в среднеанглийский . Древнеанглийский был западногерманским языком , тесно связанным со старофризским и старосаксонским (старонижненемецким). Язык был полностью флективным , с пятью грамматическими падежами , тремя грамматическими числами и тремя грамматическими родами . Со временем древнеанглийский язык превратился в четыре основных диалекта: нортумбрийский, на котором говорят к северу от Хамбера; Мерсийский, на котором говорят в Мидлендсе; Кентиш, на котором говорят в Кенте; и западно-саксонский, на котором говорят на юге и юго-западе. Все эти диалекты имеют прямых потомков в современной Англии. Стандартный английский развился из мерсийского диалекта, поскольку он преобладал в Лондоне. [218]
Принято считать, что древнеанглийский язык получил небольшое влияние со стороны общебританского языка и британской латыни, на котором говорили на юге Британии до прибытия англосаксов, поскольку он взял очень мало заимствованных слов из этих языков. Хотя некоторые ученые утверждали, что бриттоника могла оказать влияние на синтаксис и грамматику английского языка, [219] [220] [221] эти идеи не стали консенсусными взглядами, [222] и подверглись критике со стороны других исторических лингвистов. [223] [224] Ричард Коутс пришел к выводу, что наиболее сильными кандидатами на субстратные бриттонские особенности английского языка являются грамматические элементы, встречающиеся в региональных диалектах на севере и западе Англии, таких как Правило северного субъекта . [225]
Древнеанглийский язык находился под более явным влиянием древнескандинавского языка . Скандинавские заимствованные слова в английском языке включают топонимы , элементы основного словарного запаса, такие как небо , нога и они , [226] и слова, связанные с конкретными административными аспектами Данелау ( то есть территорией земли, находящейся под контролем викингов, включая Восточный Мидлендс). и Нортумбрия к югу от Тиса ). Древнескандинавский язык был связан с древнеанглийским языком, поскольку оба произошли от протогерманского языка , и многие лингвисты полагают, что потеря флективных окончаний в древнеанглийском языке была ускорена контактом с норвежским языком. [227] [228] [229]
Местные и расширенные родственные группы были ключевым аспектом англосаксонской культуры. Родство способствовало социальным преимуществам, свободе и отношениям с элитой, что позволило процветать культуре и языку англосаксов. [4] Узы верности лорду были привязаны к личности лорда, а не к его положению; не было настоящего понятия патриотизма или верности делу. Это объясняет, почему династии так быстро росли и угасали, поскольку королевство было настолько сильным, насколько сильным был его лидер-король. Не было никакой базовой администрации или бюрократии, которая могла бы поддерживать какие-либо достижения после жизни лидера. Примером этого было руководство Редвальда Восточной Англии и то, как первенство Восточной Англии не пережило его смерть. [230] Короли не могли издавать новые законы, за исключением исключительных обстоятельств. Вместо этого их роль заключалась в том, чтобы поддерживать и разъяснять прежние обычаи и заверять своих подданных, что он будет поддерживать их древние привилегии, законы и обычаи. Хотя личность короля как лидера могла быть возвышена, королевская должность ни в каком смысле не была такой могущественной и наделенной властью, как должна была стать. Одним из инструментов, которые использовали короли, было тесное привязывание себя к новой христианской церкви посредством практики, когда церковный лидер помазывал и короновал короля; Тогда в умах людей объединились Бог и царь. [231]
Родственные связи означали, что родственники убитого были обязаны отомстить за его смерть. Это привело к кровавым и обширным распрям. В качестве выхода из этого смертоносного и бесполезного обычая была учреждена система вергильдов . Вергильды определяли денежную ценность жизни каждого человека в соответствии с его богатством и социальным статусом. Это значение также можно использовать для определения штрафа, подлежащего выплате, если человек был ранен или оскорблен. Ограбление тана каралось более суровым наказанием, чем ограбление кеорла. С другой стороны, тан, который воровал, мог заплатить более высокий штраф, чем кеорл, который поступал так же. Мужчины были готовы умереть за господина и поддержать свой комитатус (свой отряд воинов). Свидетельства такого поведения (хотя это может быть скорее литературный идеал, чем реальная социальная практика) можно наблюдать в истории, ставшей знаменитой в записи англосаксонских хроник за 755 год, о Киневульфе и Кинехерде, в которой последователи побежденного король решил сражаться насмерть, а не примириться после смерти своего господина. [232]
Этот акцент на социальном положении затронул все части англосаксонского мира. Суды, например, не пытались выяснить факты по делу; вместо этого в любом споре каждая сторона должна была заставить как можно больше людей поклясться в правоте своего дела, что стало известно как клятва. Слово тана засчитывалось за слово шести кёрлов. [233] Предполагалось, что любой человек с хорошей репутацией сможет найти достаточно людей, которые поклянутся в своей невиновности и что его дело будет процветать.
Англосаксонское общество также было явно патриархальным, но женщины в некотором смысле жили лучше, чем в более поздние времена. Женщина могла владеть имуществом самостоятельно. Она могла бы править королевством и действительно управляла бы им, если бы ее муж умер. Она не могла выйти замуж без ее согласия, и любое личное имущество, включая земли, которые она вносила в брак, оставалось ее собственностью. Если она была ранена или подверглась насилию в браке, ее родственники должны были позаботиться о ее интересах. [234]
Наиболее заметной особенностью англосаксонской правовой системы является очевидное преобладание законодательства в форме сводов законов. Ранние англосаксы были организованы в различные небольшие королевства, часто соответствующие более поздним графствам или графствам. Короли этих небольших королевств издали письменные законы, один из самых ранних из которых приписывается Этельберту, королю Кента, жившему примерно в 560–616 гг. [235] Англосаксонские правовые кодексы следуют образцу, обнаруженному в материковой Европе, где другие группы бывшей Римской империи столкнулись с тем, что правительство зависело от письменных источников права, и поспешили продемонстрировать требования своих собственных местных традиций, сведя их к письменной форме. Эти правовые системы не следует рассматривать как действующие как современное законодательство, скорее, они являются образовательными и политическими инструментами, предназначенными для демонстрации стандартов хорошего поведения, а не выступают в качестве критериев для последующего судебного решения. [236]
Хотя англосаксонские хартии сами по себе не являются источниками права, они являются наиболее ценным историческим источником для отслеживания реальной юридической практики различных англосаксонских сообществ. Хартия представляла собой письменный документ короля или другой власти, подтверждающий предоставление земли или какого-либо другого ценного права. Их распространенность в англосаксонском государстве является признаком утонченности. К ним часто обращались и на них полагались в судебных процессах. Предоставление грантов и подтверждение грантов, сделанных другими, было основным способом демонстрации своей власти англосаксонскими королями. [237]
Королевский совет или витан играл центральную, но ограниченную роль в англосаксонский период. Главной особенностью системы была высокая степень децентрализации. Вмешательство короля посредством выдачи им хартий и деятельность его витана в судебных процессах являются скорее исключением, чем правилом в англосаксонские времена. [238] Самым важным судом в более поздний англосаксонский период был графский суд. Многие графства (например, Кент и Сассекс) на заре англосаксонского урегулирования были центрами небольших независимых королевств. По мере того как короли сначала Мерсии, а затем Уэссекса постепенно распространяли свою власть на всю Англию, они оставили графским судам полную ответственность за отправление закона. [239] Графы собирались в одном или нескольких традиционных местах, сначала на открытом воздухе, а затем в конференц-зале или конференц-зале. На заседании графского суда председательствовал офицер, графский староста или шериф, назначение которого в более поздние англосаксонские времена перешло в руки короля, но в прежние времена было выборным. Шериф был не судьей суда, а всего лишь его председателем. Судьями суда были все те, кто имел право и обязанность присутствовать в суде, - истцы. Первоначально все это были свободные мужчины, жители района, но со временем судебный иск стал обязательством, связанным с конкретными земельными участками. Заседания графского суда больше напоминали заседания современного местного административного органа, чем современный суд. Он мог действовать и действовал в судебном порядке, но это не было его основной функцией. В графском суде уставы и приказы зачитывались на всеобщее обозрение. [240]
Ниже уровня графства каждое графство было разделено на области, известные как сотни (или вапентакэ на севере Англии). Первоначально это были группы семей, а не географические районы. Суд сотни был уменьшенной версией суда графства, под председательством судебного пристава, ранее назначенного шерифом, но с годами многие сотни попали в частные руки местного крупного землевладельца. Мало что известно о делах судов, которые, вероятно, представляли собой смесь административных и судебных дел, но в некоторых областях они оставались важным форумом для разрешения местных споров даже в период после завоевания. [241]
Англо-саксонская система делала упор на компромисс и арбитраж: сторонам в суде предписывалось урегулировать свои разногласия, если это возможно. Если они будут настаивать на вынесении решения в суд графства, тогда оно может быть решено там. Истцы суда выносили решение, определяющее, как будет решено дело: юридические проблемы считались слишком сложными и трудными для простого человеческого решения, и поэтому доказательство или демонстрация права зависели от каких-то иррациональных, нечеловеческих решений. критерий. Обычными методами доказательства были клятва или испытание. [242] Принятие присяги подразумевало, что сторона, подвергнутая доказыванию, клянется в истинности своего утверждения или отрицания и подкрепляет эту клятву пятью или более другими лицами, выбранными либо стороной, либо судом. Число требуемых помощников и форма их клятвы различались в зависимости от места и характера спора. [243] Если либо сторона, либо кто-либо из помощников не принес присягу, либо отказался ее принять, либо иногда даже допустил ошибку в требуемой формуле, доказательство не удавалось и дело передавалось другой стороне. Как «пари закона» оно оставалось способом определения дел в общем праве до его отмены в 19 веке. [244]
Это испытание предложило альтернативу тем, кто не мог или не хотел принести присягу. Двумя наиболее распространенными методами были испытания горячим железом и холодной водой. Первый заключался в том, чтобы пронести раскаленное железо пять шагов: рану немедленно перевязывали, и если при развязывании она обнаруживалась гноящейся, дело было проиграно. При испытании водой жертву, обычно обвиняемого, бросали связанным в воду: если он тонул, то он был невиновен, если он всплывал, то был виновен. Хотя по, может быть, понятным причинам, мытарства стали ассоциироваться с судами по уголовным делам. По сути, они представляли собой проверку истинности утверждения или опровержения стороны и подходили для рассмотрения любого юридического вопроса. Определение способа доказательства и того, кто должен его нести, было сутью решения суда графства. [242]
Древнеанглийские литературные произведения включают такие жанры, как эпическая поэзия , агиография , проповеди , переводы Библии , юридические труды, хроники , загадки и другие. Всего сохранилось около 400 рукописей того периода, представляющих собой значительный массив как общественного интереса, так и специальных исследований. В рукописях используется модифицированный латинский алфавит , но в менее чем 200 надписях на предметах используются англосаксонские руны или футорки , иногда смешанные с латинскими буквами.
Эта литература примечательна тем, что в период раннего средневековья она была написана на народном языке (древнеанглийском языке): почти вся другая письменная литература в Западной Европе в то время была на латыни, но из-за программы Альфреда народной грамотности устные традиции англосаксонской В конечном итоге Англия была преобразована в письменность и сохранена. Большая часть этой сохранности может быть приписана монахам десятого века, которые сделали, по крайней мере, копии большинства существующих до сих пор литературных рукописей. Рукописи не были обычными предметами. Они были дорогими и трудными в изготовлении. [245] Сначала коров или овец нужно было зарезать и дублить их шкуры. Затем кожу скоблили, растягивали и разрезали на листы, из которых шили книги. Тогда чернила пришлось делать из дубовых галлов и других ингредиентов, а книги писать от руки монахам с помощью перьевых перьев. Каждая рукопись немного отличается от другой, даже если они являются копиями друг друга, потому что у каждого переписчика был разный почерк и допущены разные ошибки. Отдельных писцов иногда можно идентифицировать по их почерку, а в конкретных скрипториях (центрах изготовления рукописей) использовались разные стили руки , поэтому часто можно определить место изготовления рукописей. [246]
Существует четыре великих поэтических кодекса древнеанглийской поэзии ( кодекс — это книга современного формата, а не свиток ): Рукопись Юния , Книга Верчелли , Книга Эксетера и Кодекс Ноуэлла или Рукопись Беовульфа ; большинство известных лирических стихотворений, таких как « Странник », «Моряк» , «Деор » и «Руина» , можно найти в «Эксетерской книге», а в «Книге Верчелли» есть « Сон о Руде» , [247] некоторые из которых также вырезаны на «Рутвелле» . Крест . На шкатулке франков также есть резные загадки, популярная форма у англосаксов. Древнеанглийская светская поэзия в основном характеризуется несколько мрачным и интроспективным складом ума, а также мрачной решимостью, которую можно найти в « Битве при Мэлдоне» , рассказывающей о действиях против викингов в 991 году . Это из книги, которая погибла во время пожара в Коттонской библиотеке в 1731 году, но она была переписана ранее.
Поэтическая линия в англосаксонском языке организована не вокруг рифмы, а вокруг аллитерации, повторения ударных звуков; можно использовать любой повторяющийся ударный звук, гласный или согласный. Англосаксонские строки состоят из двух полустрочек (в старинной науке они называются гемистихами ), разделенных вдохом-паузой или цезурой . С каждой стороны цезуры должен быть хотя бы один аллитерирующий звук.
hr Eran Mid Hondum HR imcealde sæ [i]
Строка выше иллюстрирует этот принцип: обратите внимание, что после «hondum» следует естественная пауза и что первый ударный слог после этой паузы начинается с того же звука, что и ударная строка из первой полустроки (первая полустрока называется а). -стих, а второй - b-стих). [249]
Существуют убедительные доказательства того, что англосаксонская поэзия имеет глубокие корни в устной традиции, но, несмотря на культурные практики, наблюдаемые в других частях англосаксонской культуры, произошло смешение традиций и новых знаний. [250] Таким образом, хотя вся древнеанглийская поэзия имеет общие черты, можно выделить три направления: религиозная поэзия, которая включает стихи на специфически христианские темы, такие как крест и святые; Героическая или эпическая поэзия , такая как «Беовульф» , повествующая о героях, войнах, монстрах и германском прошлом; и поэзия на «меньшие» темы, включая интроспективные стихи (так называемые элегии), «мудрости» стихи (которые передают как традиционную, так и христианскую мудрость) и загадки. Долгое время вся англосаксонская поэзия делилась на три группы: кэдмонскую (поэмы-перефразы Библии), героическую и «киневульфианскую», названную в честь Киневульфа , одного из единственных англосаксонских поэтов. К наиболее известным произведениям этого периода относится эпическая поэма «Беовульф» , получившая в Британии статус национального эпоса . [251]
Сохранилось около 30 000 строк древнеанглийской поэзии и примерно в десять раз больше прозы, и большинство из них имеют религиозный характер. Проза имела влияние и, очевидно, была очень важна для англосаксов и более важна, чем поэзия для тех, кто пришел после англосаксов. Проповеди — это проповеди, уроки, которые следует преподавать по моральным и доктринальным вопросам, и два самых плодовитых и уважаемых автора англосаксонской прозы, Эльфрик и Вульфстан , оба были проповедниками. [252] Почти вся сохранившаяся поэзия встречается только в одном рукописном экземпляре, но существует несколько версий некоторых прозаических произведений, особенно « Англосаксонской хроники» , которая, по-видимому, была обнародована монастырям королевским двором. Англосаксонское духовенство также продолжало писать на латыни, языке произведений Беды, монастырских хроник и богословских сочинений, хотя биограф Беды отмечает, что он был знаком с древнеанглийской поэзией, и приводит текст из пяти строк, который он либо написал, либо любил цитировать. – смысл неясен.
Символизм был важным элементом англосаксонской культуры. Джулиан Д. Ричардс предполагает, что в обществах с сильными устными традициями материальная культура используется для хранения и передачи информации и используется вместо литературы в этих культурах. Эта символика менее логична, чем литературная, и ее труднее читать. Англосаксы использовали символику для общения, а также для облегчения своего мышления о мире. Англосаксы использовали символы, чтобы различать группы и людей, статус и роль в обществе. [201]
Например, визуальные загадки и двусмысленности раннего англосаксонского анималистического искусства рассматривались как подчеркивание защитной роли животных на аксессуарах одежды, оружии, доспехах и конском снаряжении, а также отсылка к дохристианским мифологическим темам. Однако Говард Уильямс и Рут Ньюджент предположили, что количество категорий артефактов, у которых есть животные или глаза — от горшков до расчесок, ведер до оружия — заключалось в том, чтобы заставить артефакты «видеть» путем отпечатка и штамповки на них круглых и чечевицеобразных форм. Этот символизм изготовления объекта кажется чем-то большим, чем просто украшением. [253]
Традиционные интерпретации символики погребального инвентаря вращались вокруг религии (оборудование для загробной жизни), правовых концепций (неотчуждаемое имущество) и социальной структуры (демонстрация статуса, показное разрушение богатства). Хранение предметов в англосаксонских могилах отличалось множественностью сообщений и изменчивостью значений. На раннеанглосаксонских кладбищах 47% взрослых мужчин и 9% всех подростков были похоронены с оружием. Доля захоронений оружия среди взрослых слишком высока, чтобы можно было предположить, что все они представляют социальную элиту. [254] Обычно предполагается, что это «захоронения воинов», и этот термин используется во всей археологической и исторической литературе. Однако систематическое сравнение захоронений с оружием и без него с использованием археологических данных и данных скелетов позволяет предположить, что это предположение слишком упрощенно и даже вводит в заблуждение. Англосаксонский обряд захоронения оружия включал в себя сложную ритуальную символику: он был многоплановым, отражающим этническую принадлежность, происхождение, богатство, элитный статус и возрастные группы. Этот символ существовал до 700 года, когда он утратил ту символическую силу, которую имел раньше. [255] Генрих Херке предполагает, что это изменение было результатом изменения структуры общества, особенно этнической принадлежности и ассимиляции, что подразумевает снижение этнических границ в районах расселения англосаксов в Англии в сторону общей культуры. [142]
Слово « бусина» происходит от англосаксонских слов «bidden » (молиться) и «bede» (молитва). Подавляющее большинство ранних англосаксонских женских могил содержат бусины, которые часто встречаются в большом количестве в области шеи и груди. Бусы иногда находят в мужских захоронениях, причем крупные бусы часто ассоциируются с престижным оружием. Для изготовления англосаксонских бус были доступны различные материалы, помимо стекла, включая янтарь, горный хрусталь, аметист, кость, ракушки, коралл и даже металл. [256] Обычно считается, что эти бусы выполняют социальную или ритуальную функцию. Англосаксонские стеклянные бусины отличаются большим разнообразием техник изготовления, размеров, форм, цветов и украшений. Были проведены различные исследования по изучению распространения и хронологической смены типов бус. [257] [258] Хрустальные бусины, которые появляются на нитках из бус в языческий англосаксонский период, похоже, претерпели различные изменения в значении в христианский период, что, как предполагает Гейл Оуэн-Крокер, было связано с символикой Девы Марии. и, следовательно, к ходатайству. [259] Джон Хайнс предположил, что более 2000 различных типов бус, найденных в Лейкенхите , показывают, что бусины символизируют идентичность, роли, статус и микрокультуры в племенном ландшафте раннего англосаксонского мира. [260]
Символизм продолжал влиять на умы англосаксов и в христианскую эпоху. Интерьеры церквей сияли красками, а стены залов были расписаны декоративными сценами из воображения, рассказывающими истории о монстрах и героях, подобных тем, что есть в поэме « Беовульф» . Хотя от настенных росписей почти ничего не осталось, свидетельства их живописного искусства встречаются в Библии и Псалтырях, в иллюминированных рукописях. Стихотворение « Сон о кресте» является примером того, как символика деревьев слилась с христианской символикой. Ричард Норт предполагает, что жертвоприношение дерева соответствовало языческим добродетелям, и «образ смерти Христа был построен в этом стихотворении со ссылкой на английскую идеологию мирового дерева». [261] Норт предполагает, что автор «Сна о Кресте » «использует язык мифа об Инги, чтобы представить Страсти своим недавно обращенным в христианство соотечественникам как историю из их родной традиции». [261] Кроме того, триумф дерева над смертью празднуется украшением креста золотом и драгоценностями.
Наиболее отличительной особенностью чеканки первой половины VIII века является изображение животных, которого нет ни в одной другой европейской чеканке раннего средневековья. Некоторые животные, такие как львы или павлины, были известны в Англии только благодаря описаниям в текстах или изображениям в рукописях или на портативных предметах. Животные были проиллюстрированы не просто из-за интереса к миру природы. Каждый из них был наполнен смыслом и выступал в роли символа, который был бы понятен в то время. [262]
Долгое время считалось, что еда, которую ели англосаксы, была разной для элиты и простолюдинов. Однако исследование, проведенное Кембриджским университетом в 2022 году , показало, что англосаксонская элита и члены королевской семьи придерживались преимущественно вегетарианской диеты, основанной на злаках, как и крестьяне. Открытие произошло после того, как биоархеолог Сэм Леггетт проанализировал химические особенности питания на костях 2023 человек, похороненных в Англии между 5 и 11 веками, и сопоставил результаты анализа с маркерами социального статуса. Исследователи пришли к выводу, что вместо того, чтобы элиты регулярно устраивали банкеты с огромным количеством мяса, это были случайные грандиозные пиры, устраиваемые крестьянами для своих правителей, а не регулярные явления. [263] [264]
Англосаксонский язык до сих пор используется как термин для обозначения оригинальной лексики, производной от древнеанглийского языка, в современном английском языке, в отличие от лексики, заимствованной из древнескандинавского и французского языков.
На протяжении всей истории англосаксонских исследований различные представления о людях использовались для оправдания современных идеологий. В раннем средневековье взгляды Джеффри Монмутского породили вдохновенную им лично (и в значительной степени вымышленную) историю, которая не подвергалась сомнению в течение примерно 500 лет. [ нужна цитата ] В эпоху Реформации христиане, стремившиеся создать независимую английскую церковь, переосмыслили англосаксонское христианство. [ нужна цитата ] В 19 веке термин « англосаксонский» широко использовался в филологии , а иногда и в настоящее время, хотя термин «староанглийский» используется чаще. В викторианскую эпоху такие писатели, как Роберт Нокс , Джеймс Энтони Фруд , Чарльз Кингсли и Эдвард А. Фриман , использовали термин « англосаксонский» для оправдания колониалистического империализма , утверждая, что англосаксонское наследие превосходит наследие колонизированных народов , что оправдывает усилия по их « цивилизации ». [265] [266] Подобные расистские идеи пропагандировались в Соединенных Штатах 19-го века Сэмюэлем Джорджем Мортоном и Джорджем Фицхью . [267] Историк Кэтрин Хиллс утверждает, что эти взгляды повлияли на то, как версии ранней английской истории внедряются в подсознание определенных людей и «вновь появляются в школьных учебниках и телевизионных программах и до сих пор очень близки некоторым направлениям политической жизни». мышление». [268]
Термин «англосаксы» иногда используется для обозначения народов, произошедших или каким-либо образом связанных с английской этнической группой , но универсального определения этого термина не существует. В современных англоязычных культурах за пределами Британии «англосаксонский» можно противопоставить «кельтскому» как социально-экономическому идентификатору, вызывающему или усиливающему исторические предрассудки против неанглоязычных британских и ирландских иммигрантов. « Белый англосаксонский протестант » (WASP) — это термин, особенно популярный в Соединенных Штатах, который относится главным образом к давно существующим богатым семьям с преимущественно английскими предками. По существу, WASP не является историческим ярлыком или точным этнологическим термином, а, скорее, отсылкой к современной политической, финансовой и культурной власти, основанной на семье, например, Бостонский брамин .
Термин «англосаксонский» становится все более спорным среди некоторых ученых, особенно в Америке, из-за его современного политизированного характера и принятия крайне правыми. В 2019 году Международное общество англосаксов изменило свое название на Международное общество изучения раннесредневековой Англии в знак признания этого противоречия. [269]
За пределами англоязычных стран термин « англосаксонский» и его прямой перевод используются для обозначения англоязычных народов и обществ Великобритании, США и других стран, таких как Австралия, Канада и Новая Зеландия – территорий, которые иногда называют Англосфера . Термин «англосаксонский» может использоваться в различных контекстах, часто для обозначения отличительного языка, культуры, технологий, богатства, рынков, экономики и правовых систем англоязычного мира. Вариации включают немецкий «Angelsachsen», французский «Anglo-Saxon», испанский «anglosajón», португальский «Anglo-saxão», русский «англосаксы», польский «anglosaksoński», итальянский «anglosassone», каталонский «anglosaxó» и японский «Angurosakuson». ".
{{cite book}}: CS1 maint: location missing publisher (link)