Альфред Норт Уайтхед OM FRS FBA (15 февраля 1861 — 30 декабря 1947) — английский математик и философ . Он создал философскую школу , известную как философия процесса , [2] которая применялась в самых разных дисциплинах, включая экологию , теологию , образование , физику , биологию , экономику и психологию .
В начале своей карьеры Уайтхед писал в основном по математике , логике и физике . Он написал трехтомный Principia Mathematica (1910–1913) вместе со своим бывшим учеником Бертраном Расселом . Principia Mathematica считается одной из самых важных работ двадцатого века по математической логике и занимает 23-е место в списке 100 лучших англоязычных научно-популярных книг двадцатого века по версии журнала Modern Library . [3]
Начиная с конца 1910-х — начала 1920-х годов, Уайтхед постепенно переключил свое внимание с математики на философию науки и, наконец, на метафизику . Он разработал всеобъемлющую метафизическую систему, которая радикально отличалась от большей части западной философии . Уайтхед утверждал, что реальность состоит из процессов , а не из материальных объектов, и что процессы лучше всего определяются их отношениями с другими процессами, отвергая тем самым теорию о том, что реальность фундаментально конструируется кусочками материи, существующими независимо друг от друга. [4] Философские работы Уайтхеда – особенно «Процесс и реальность» – считаются основополагающими текстами философии процесса.
Философия процесса Уайтхеда утверждает, что «необходимо срочно увидеть мир как сеть взаимосвязанных процессов, неотъемлемыми частями которых мы являемся, чтобы все наши выборы и действия имели последствия для мира вокруг нас». [4] По этой причине одно из наиболее многообещающих применений мысли Уайтхеда в последние годы было в области экологической цивилизации и экологической этики, впервые предложенной Джоном Б. Коббом . [5] [6]
Альфред Норт Уайтхед родился в Рамсгейте , графство Кент , Англия, в 1861 году. [7] Его отец, Альфред Уайтхед, стал англиканским священником после того, как был директором Академии Чатем-Хаус , школы для мальчиков, ранее возглавлявшейся отцом Альфреда, Томасом Уайтхедом. [8] Сам Уайтхед вспоминал, что они оба были очень успешными школьными учителями, причем его дедушка был более «замечательным» человеком. [8]
Матерью Уайтхеда была Мария Сара Бакмастер. Ее прабабушкой по материнской линии была Джейн Норт (1776–1847), чья девичья фамилия со временем была дана Уайтхеду и нескольким другим членам его семьи. У его матери, Марии Бакмастер, было одиннадцать братьев и сестер. Сын ее брата Томаса, Уолтер Селби Бакмастер , дважды выигрывал серебряную медаль Олимпийских игр по поло (1900, 1908) для Великобритании и считается «одним из лучших игроков в поло, которых когда-либо производила Англия». [9] Уайтхед, похоже, не был близок со своей матерью, хотя он и Эвелин (полное имя: Эвелин Ада Мод Райс Уиллоби Уэйд), на которой он женился в 1890 году, записаны в английской переписи 1891 года как живущие с матерью Альфреда. и отец. Лоу отмечает, что между женой Уайтхеда Эвелин и его матерью Марией, похоже, существовала взаимная неприязнь.
Гриффин рассказывает, что Бертран Рассел, коллега и соратник Уайтхеда, был очень близким другом Уайтхеда и его жены Эвелин. Гриффин пересказывает историю Рассела о том, как однажды вечером в 1901 году «они нашли Эвелин Уайтхед в разгаре, казалось бы, опасного и крайне болезненного приступа стенокардии… [но] Похоже, что она страдала от психосоматического расстройства… [и] опасность была иллюзорной». Гриффин утверждает, что Рассел преувеличивал драматизм ее болезни и что и Эвелин, и Рассел обычно были склонны к мелодраме. [10] Интенсивность эмоций поощрялась их авангардными коллегами из бурной группы Блумсбери , которая «обсуждала эстетические и философские вопросы в духе агностицизма и находилась под сильным влиянием « Принципов этики» Дж. Э. Мура ( 1903), а также А. Н. Уайтхеда и Бертрана. Principia Mathematica Рассела (1910–13), в свете которых они искали определения добра, истины и прекрасного». [11]
Брат Альфреда Генри стал епископом Мадраса и написал тщательно изученный этнографический отчет «Деревенские боги Южной Индии» (Калькутта: Association Press, 1921).
Уайтхед получил образование в Шерборне , [12] известной английской государственной школе , где он преуспел в спорте и математике [13] и был старостой своего класса. [14]
В 1880 году он начал посещать Тринити-колледж в Кембридже и изучал математику. [15] Его научным руководителем был Эдвард Раут . [1] Он получил степень бакалавра в Тринити в 1884 году, написав диссертацию по книге Джеймса Клерка Максвелла «Трактат об электричестве и магнетизме» , и получил диплом четвертого спорщика . [16]
Избранный членом Тринити в 1884 году, Уайтхед преподавал и писал по математике и физике в колледже до 1910 года, потратив 1890-е годы на написание своего «Трактата об универсальной алгебре» (1898), а 1900-е годы — на сотрудничество со своим бывшим учеником Бертраном Расселом над первое издание Principia Mathematica . [17] Он был кембриджским апостолом . [18]
В 1910 году Уайтхед отказался от должности старшего лектора по математике в Тринити и переехал в Лондон, не получив предварительно другой работы. [19] После года безработицы он принял должность лектора прикладной математики и механики в Университетском колледже Лондона , но год спустя его перевели на кафедру прикладной математики и механики Голдсмида, должность, на которую он надеялся. быть серьезно рассмотрено. [20]
В 1914 году Уайтхед принял должность профессора прикладной математики в недавно созданном Имперском колледже Лондона , где его старый друг Эндрю Форсайт недавно был назначен главным профессором математики. [21]
В 1918 году академические обязанности Уайтхеда начали серьезно расширяться, поскольку он занял ряд высоких административных должностей в системе Лондонского университета , членом которого в то время был Имперский колледж Лондона. Он был избран деканом факультета естественных наук Лондонского университета в конце 1918 года (пост, который он занимал четыре года), членом Сената Лондонского университета в 1919 году и председателем Академического (руководящего) совета Сената в 1920 году. , пост, который он занимал до отъезда в Америку в 1924 году . было предложено) и сделать школу более доступной для менее обеспеченных учеников. [22]
К концу своего пребывания в Англии Уайтхед обратил свое внимание на философию . Хотя у него не было углубленного образования в области философии, его философские работы вскоре стали высоко цениться. После публикации «Концепции природы» в 1920 году он был президентом Аристотелевского общества с 1922 по 1923 год .
В 1924 году Генри Осборн Тейлор пригласил 63-летнего Уайтхеда поступить на факультет Гарвардского университета в качестве профессора философии. [24] Уайтхеды проведут остаток своей жизни в Соединенных Штатах.
Во время своего пребывания в Гарварде Уайтхед внес свой наиболее важный философский вклад. В 1925 году он написал книгу «Наука и современный мир» , которую сразу же провозгласили альтернативой картезианскому дуализму , преобладавшему тогда в популярной науке. [25] В том же году он был избран членом Американской академии искусств и наук . [26] Он был избран членом Американского философского общества в 1926 году. [27] Лекции с 1927 по 1928 год были опубликованы в 1929 году в виде книги под названием « Процесс и реальность» , которую сравнивали с « Критикой чистого разума» Иммануила Канта . [5]
В 1890 году Уайтхед женился на Эвелин Уэйд, ирландке, выросшей во Франции; у них была дочь Джесси и два сына, Томас и Эрик. [14] Томас последовал за своим отцом в Гарвард в 1931 году, чтобы преподавать в Школе бизнеса . Эрик погиб в бою в возрасте 19 лет во время службы в Королевском летном корпусе во время Первой мировой войны. [28]
С 1910 года у Уайтхедов был коттедж в деревне Локеридж , недалеко от Мальборо, Уилтшир ; оттуда он завершил Principia Mathematica . [29] [30]
Уайтхеды остались в Соединенных Штатах после переезда в Гарвард в 1924 году. Альфред ушел из Гарварда в 1937 году и оставался в Кембридже, штат Массачусетс , до своей смерти 30 декабря 1947 года .
Двухтомная биография Уайтхеда, написанная Виктором Лоу [32], представляет собой наиболее полное изложение жизни Уайтхеда. Однако многие детали жизни Уайтхеда остаются неясными, поскольку он не оставил Накласса (личного архива); его семья выполнила его указание уничтожить все его документы после его смерти. [33] Кроме того, Уайтхед был известен своей «почти фанатичной верой в право на неприкосновенность частной жизни» и тем, что написал очень мало личных писем такого рода, которые помогли бы получить представление о его жизни. [33] Лоу написал в своем предисловии: «Ни один профессиональный биограф в здравом уме не тронет его». [7]
Исследовательский проект Уайтхеда Центра исследований процессов под руководством исполнительного редактора Брайана Г. Хеннинга и главного редактора Джорджа Р. Лукаса-младшего в настоящее время работает над критическим изданием опубликованных и неопубликованных работ Уайтхеда. [34] Первый том Эдинбургского критического издания полного собрания сочинений Альфреда Норта Уайтхеда был опубликован в 2017 году Полом А. Богаардом и Джейсоном Беллом под названием « Гарвардские лекции Альфреда Норта Уайтхеда, 1924–1925: Философские предпосылки науки ». [35]
Помимо многочисленных статей по математике, Уайтхед написал три основные книги по этой теме: « Трактат об универсальной алгебре» (1898 г.), «Принципы математики» (написанные в соавторстве с Бертраном Расселом и опубликованные в трех томах между 1910 и 1913 гг.) и «Введение в математику ». Математика (1911). Первые две книги были предназначены исключительно для профессиональных математиков , тогда как последняя книга предназначалась для более широкой аудитории и охватывала историю математики и ее философские основы . [36] Principia Mathematica, в частности, считается одной из наиболее важных работ по математической логике 20-го века.
В дополнение к его наследию как соавтора Principia Mathematica , теория «обширной абстракции» Уайтхеда считается основополагающей для раздела онтологии и информатики , известного как « мереотопология », теории, описывающей пространственные отношения между целыми, частями, частями части и границы между частями. [37]
В «Трактате об универсальной алгебре» (1898 г.) термин « универсальная алгебра» имел по существу то же значение, что и сегодня: изучение самих алгебраических структур , а не примеров («моделей») алгебраических структур. [38] Уайтхед считает, что Уильям Роуэн Гамильтон и Огастес Де Морган были создателями этого предмета, а Джеймс Джозеф Сильвестр придумал сам термин. [38] [39]
В то время такие структуры, как алгебры Ли и гиперболические кватернионы, привлекли внимание к необходимости расширения алгебраических структур за пределы ассоциативно-мультипликативного класса. В обзоре Александр Макфарлейн писал: «Основная идея работы - не объединение нескольких методов или обобщение обычной алгебры с целью их включения, а скорее сравнительное исследование их нескольких структур». [40] В отдельном обзоре Дж. Б. Мэтьюз написал: «Он обладает единством дизайна, что действительно примечательно, учитывая разнообразие его тем». [41]
В «Трактате об универсальной алгебре» была предпринята попытка изучить теорию расширения Германа Грассмана («Ausdehnungslehre»), логическую алгебру Буля и кватернионы Гамильтона (эта последняя система счисления должна была быть рассмотрена во втором томе, который так и не был закончен из-за к работе Уайтхеда над Principia Mathematica ). [42] Уайтхед написал в предисловии:
Такие алгебры имеют ценность для отдельного детального изучения; они также достойны сравнительного изучения ради света, пролитого таким образом на общую теорию символических рассуждений и, в частности, на алгебраический символизм... Идея обобщенной концепции пространства стала заметной благодаря убеждению, что включенные в него свойства и операции можно объединить в единый метод интерпретации различных алгебр. [43]
У Уайтхеда, однако, не было результатов общего характера. [38] Его надежда «сформировать единый метод интерпретации различных алгебр», по-видимому, получила бы развитие во втором томе, если бы Уайтхед завершил его. Дальнейшая работа по этому вопросу была минимальной до начала 1930-х годов, когда Гаррет Биркгоф и Эйстейн Оре начали публиковать публикации по универсальным алгебрам. [44]
Principia Mathematica (1910–1913) — самая известная математическая работа Уайтхеда. Написанная совместно с бывшим студентом Бертраном Расселом , книга «Принципы математики» считается одной из самых важных работ двадцатого века по математике и занимает 23-е место в списке 100 лучших англоязычных научно-популярных книг двадцатого века по версии журнала Modern Library . [3]
Целью Principia Mathematica было описание набора аксиом и правил вывода в символической логике , на основе которых в принципе можно было бы доказать все математические истины. Уайтхед и Рассел работали на таком фундаментальном уровне математики и логики , что им потребовалось вплоть до страницы 86 тома II, чтобы доказать, что 1+1=2, доказательство, юмористически сопровождаемое комментарием: «Приведенное выше утверждение иногда бывает полезным». [45]
Уайтхед и Рассел изначально думали, что на завершение Principia Mathematica уйдет год; В итоге на это у них ушло десять лет. [46] Когда пришло время публикации, трехтомный труд был настолько длинным (более 2000 страниц), а его аудитория настолько узкой (профессиональные математики), что первоначально он был опубликован с убытком в 600 фунтов, 300 из которых были оплачены. издательством Кембриджского университета , 200 — Лондонским королевским обществом и по 50 — самими Уайтхедом и Расселом. [46] Несмотря на первоначальную утрату, сегодня в мире, вероятно, нет ни одной крупной академической библиотеки , в которой не было бы экземпляра Principia Mathematica . [47]
В конечном итоге существенное наследие Principia Mathematica неоднозначно. Принято считать, что теорема Курта Гёделя о неполноте 1931 года окончательно продемонстрировала, что для любого набора аксиом и правил вывода, предложенных для инкапсулирования математики, на самом деле будут существовать некоторые математические истины, которые невозможно вывести из них, и, следовательно, что Principia Система Mathematica никогда не могла достичь своих целей. [48] Однако Гёдель не смог бы прийти к такому выводу без книги Уайтхеда и Рассела. Таким образом, наследие Principia Mathematica можно охарактеризовать как ее ключевую роль в опровержении возможности достижения ее собственных заявленных целей. [49] Но помимо этого несколько ироничного наследия, книга популяризировала современную математическую логику и установила важные связи между логикой, эпистемологией и метафизикой . [50]
В отличие от двух предыдущих книг Уайтхеда по математике, «Введение в математику » (1911 г.) предназначалось не исключительно для профессиональных математиков, а для более широкой аудитории. В книге освещалась природа математики, ее единство и внутренняя структура, а также ее применимость к природе. [36] Уайтхед написал в первой главе:
Цель следующих глав — не преподавать математику, а дать возможность студентам с самого начала изучения курса узнать, что представляет собой эта наука и почему она обязательно является основой точного мышления применительно к явлениям природы. [51]
Книгу можно рассматривать как попытку понять рост единства и взаимосвязи математики в целом, а также исследование взаимного влияния математики и философии, языка и физики. [52] Хотя книгу мало читают, в некотором смысле она является прообразом некоторых моментов более поздней работы Уайтхеда в области философии и метафизики . [53]
Уайтхед продемонстрировал глубокую озабоченность реформой образования на всех уровнях. В дополнение к своим многочисленным индивидуально написанным работам по этой теме, Уайтхед был назначен премьер-министром Великобритании Дэвидом Ллойд Джорджем в состав комитета из 20 человек для исследования образовательных систем и практики Великобритании в 1921 году и рекомендации реформы. [54]
Наиболее полной работой Уайтхеда по образованию является книга 1929 года «Цели образования и другие эссе» , в которой собраны многочисленные эссе и обращения Уайтхеда по этой теме, опубликованные в период с 1912 по 1927 год . в 1916 году, когда Уайтхед был президентом лондонского отделения Математической ассоциации . В нем он предостерег от преподавания того, что он называл « инертными идеями » – идеями, которые представляют собой разрозненные обрывки информации, не имеющие применения к реальной жизни или культуре. Он полагал, что «воспитание косными идеями не только бесполезно: оно, прежде всего, вредно». [55]
Вместо преподавания небольших частей большого количества предметов Уайтхед выступал за преподавание относительно небольшого количества важных концепций, которые ученик мог бы органично связать со многими различными областями знаний, обнаруживая их применение в реальной жизни. [56] По мнению Уайтхеда, образование должно быть полной противоположностью мультидисциплинарной , свободной от ценностей школьной модели [ 55] [57] – оно должно быть трансдисциплинарным и наполненным ценностями и общими принципами, которые дают учащимся основу мудрости и помочь им установить связи между областями знаний, которые обычно считаются отдельными.
Однако для того, чтобы такое обучение стало реальностью, Уайтхед указал на необходимость минимизировать важность (или радикально изменить) стандартных экзаменов при поступлении в школу. Уайтхед пишет:
Каждая школа под страхом исчезновения обязана готовить своих мальчиков к небольшому набору определенных экзаменов. Ни один директор не имеет свободы действий для развития своего общего образования или своего специального образования в соответствии с возможностями своей школы, которые создаются ее коллективом, ее средой, ее классом мальчиков и ее способностями. Я полагаю, что никакая система внешних тестов, направленная в первую очередь на проверку отдельных ученых, не может привести к чему-либо, кроме образовательных потерь. [58]
Уайтхед утверждал, что учебная программа должна разрабатываться собственными сотрудниками специально для студентов, иначе возникнет риск полной стагнации, прерываемой лишь случайными перемещениями от одной группы инертных идей к другой.
Прежде всего в своих педагогических трудах Уайтхед подчеркивал важность воображения и свободной игры идей. В своем эссе «Университеты и их функции» Уайтхед провокационно пишет о воображении:
Воображение не следует отрывать от фактов: это способ осветить факты. Он работает путем выявления общих принципов, применимых к фактам в том виде, в каком они существуют, а затем путем интеллектуального исследования альтернативных возможностей, которые согласуются с этими принципами. Это позволяет людям построить интеллектуальное видение нового мира. [59]
Философию образования Уайтхеда можно адекватно резюмировать в его заявлении о том, что «знания сохраняются не лучше, чем рыба». [60] Другими словами, кусочки разрозненных знаний бессмысленны; все знания должны найти какое-то творческое применение в жизни учащихся, иначе они станут бесполезными пустяками, и сами учащиеся станут хорошо повторять факты, но не будут думать самостоятельно.
Уайтхед не начинал свою карьеру как философ . [7] Фактически, у него никогда не было формального образования в области философии, кроме бакалавриата . В начале своей жизни он проявил большой интерес и уважение к философии и метафизике , но очевидно, что он считал себя любителем. В одном письме своему другу и бывшему студенту Бертрану Расселу , после обсуждения того, стремится ли наука быть объяснительной или просто описательной, он написал: «Этот дальнейший вопрос приводит нас в океан метафизики, на который мое глубокое незнание этой науки запрещает мне выходить». входить." [62] По иронии судьбы, в более позднем возрасте Уайтхед стал одним из выдающихся метафизиков 20-го века .
Однако интерес к метафизике – философскому исследованию природы Вселенной и существования – стал немодным к тому времени, когда Уайтхед начал всерьез писать об этом в 1920-х годах. Все более впечатляющие достижения эмпирической науки привели к общему мнению в академических кругах о том, что разработка всеобъемлющих метафизических систем является пустой тратой времени, поскольку они не подлежат эмпирической проверке . [63]
Уайтхеда это возражение не впечатлило. В заметках одного из своих учеников на уроке 1927 года Уайтхед сказал: «Каждый ученый, чтобы сохранить свою репутацию, должен сказать, что ему не нравится метафизика. Он имеет в виду, что ему не нравится, когда его метафизику критикуют». [64] По мнению Уайтхеда, ученые и философы постоянно делают метафизические предположения о том, как работает Вселенная, но такие предположения нелегко увидеть именно потому, что они остаются неисследованными и не подвергаемыми сомнению. Хотя Уайтхед признавал, что «философы никогда не смогут надеяться, наконец, сформулировать эти метафизические основные принципы » [65], он утверждал, что людям необходимо постоянно переосмысливать свои основные предположения о том, как работает Вселенная, если философия и наука хотят добиться какого-либо реального прогресса, даже если этот прогресс остается постоянно асимптотическим . По этой причине Уайтхед считал метафизические исследования необходимыми как для хорошей науки, так и для хорошей философии. [66]
Возможно, главным из того, что Уайтхед считал ошибочными метафизическими предположениями, была картезианская идея о том, что реальность фундаментально построена из кусочков материи, существующих совершенно независимо друг от друга, которую он отверг в пользу онтологии , основанной на событиях или «процессах» , в которой события являются первичными. и фундаментально взаимосвязаны и зависят друг от друга. [67] Он также утверждал, что все самые основные элементы реальности можно рассматривать как основанные на опыте, и что все состоит из опыта . Он использовал термин «опыт» очень широко, так что даже неодушевленные процессы, такие как столкновения электронов, как говорят, проявляют некоторую степень опыта. В этом он пошел против разделения Декарта двух разных видов реального существования: либо исключительно материального, либо исключительно ментального. [68] Уайтхед называл свою метафизическую систему «философией организма», но позже она стала более широко известна как « философия процесса ». [68]
Философия Уайтхеда была весьма оригинальной и вскоре вызвала интерес в философских кругах. После публикации «Концепции природы» в 1920 году он был президентом Аристотелевского общества с 1922 по 1923 год, и цитировали Анри Бергсона , который сказал, что Уайтхед был «лучшим философом, писавшим на английском языке». [69] Философия Уайтхеда была настолько впечатляющей и необычной, что в 1924 году его пригласили поступить на факультет Гарвардского университета в качестве профессора философии в возрасте 63 лет. [24]
Это не означает, что мысль Уайтхеда была широко принята или даже хорошо понята. Его философские работы обычно считаются одними из самых трудных для понимания во всем западном каноне . [5] Даже профессиональные философы изо всех сил пытались следовать трудам Уайтхеда. Одна известная история, иллюстрирующая уровень сложности философии Уайтхеда, сосредоточена вокруг чтения лекций Уайтхеда в Гиффорде в 1927–28 годах – после лекций Артура Эддингтона годом ранее – которые Уайтхед позже опубликует под названием « Процесс и реальность» :
Эддингтон был замечательным популярным лектором, который на протяжении всего своего курса увлек за собой аудиторию в 600 человек. Та же аудитория пришла на первую лекцию Уайтхеда, но она была совершенно непонятна не только миру в целом, но и избранным. Мой отец впоследствии заметил мне, что если бы он не знал хорошо Уайтхеда, он бы заподозрил, что это был самозванец, сочиняющий это по ходу дела... Всего на последующих лекциях слушателей было всего около полдюжины человек. [71]
Возможно, было бы неуместно предположить, что некоторая часть уважения, которое обычно проявляли к Уайтхеду его коллеги-философы в то время, возникла из-за их явного недоумения. Чикагский богослов Шейлер Мэтьюз однажды заметил о книге Уайтхеда «Религия в становлении» 1926 года: «Приводит в бешенство и, должен сказать, даже в неловкость читать страницу за страницей относительно знакомых слов, не понимая ни единого предложения». [72]
Однако разочарование Мэтьюза книгами Уайтхеда не повлияло отрицательно на его интерес. Фактически, в Чикагской школе богословия было множество философов и богословов, которые осознавали важность того, что делал Уайтхед, не осознавая полностью всех деталей и последствий. В 1927 году они пригласили одного из единственных в Америке экспертов по Уайтхеду, Генри Нельсона Вимана , в Чикаго, чтобы прочитать лекцию, объясняющую мысли Уайтхеда. [72] Лекция Вимана была настолько блестящей, что он был немедленно принят на работу на факультет и преподавал там в течение двадцати лет, и в течение по крайней мере тридцати лет после этого Чикагская школа богословия была тесно связана с мыслью Уайтхеда. [70]
Вскоре после выхода в 1929 году книги Уайтхеда « Процесс и реальность» Виман в своей рецензии 1930 года написал знаменитую статью:
В этом поколении не так уж много людей прочитают недавнюю книгу Уайтхеда; не многие будут читать это в любом поколении. Но его влияние будет распространяться через концентрические круги популяризации до тех пор, пока обычный человек не начнет думать и работать в его свете, не зная, откуда пришел этот свет. После нескольких десятилетий дискуссий и анализа можно будет понять это легче, чем сейчас. [73]
Слова Вимана оказались пророческими. Хотя «Процесс и реальность» были названы «возможно, самым впечатляющим метафизическим текстом двадцатого века» [74] , его мало читали и мало понимали, отчасти потому, что он требует – как выразилась Изабель Стенгерс – «чтобы его читатели принять приключение вопросов, которые отделят их от любого консенсуса». [75] Уайтхед поставил под сомнение самые важные предположения западной философии о том, как устроена Вселенная, но при этом ему удалось предвидеть ряд научных и философских проблем 21-го века и предложить новые решения. [76]
Уайтхед был убежден, что научное понятие материи вводит в заблуждение как способ описания первичной природы вещей. В своей книге «Наука и современный мир» 1925 года он написал:
Сохраняется ... [а] фиксированная научная космология , которая предполагает окончательный факт нередуцируемой грубой материи или материала, распространяющегося в пространстве в потоке конфигураций. Сам по себе такой материал бессмысленен, бесполезен, бесцелен. Он просто делает то, что делает, следуя фиксированному распорядку, навязанному внешними отношениями, которые не вытекают из природы его существования. Именно это предположение я называю «научным материализмом». Кроме того, я оспариваю это предположение, поскольку оно совершенно не соответствует той научной ситуации, к которой мы сейчас пришли. [67]
По мнению Уайтхеда, понятие «нередуцируемой грубой материи» таит в себе ряд проблем. Во-первых, это затушевывает и сводит к минимуму важность перемен. Думая о любой материальной вещи (например, о камне или человеке) как о фундаментально одном и том же во времени, а любые ее изменения вторичны по отношению к ее « природе », научный материализм скрывает тот факт, что ничто никогда не остается прежним. Для Уайтхеда перемены фундаментальны и неизбежны; он подчеркивает, что «все течет». [77]
Таким образом, с точки зрения Уайтхеда, такие понятия, как «качество», «материя» и «форма», проблематичны. Эти «классические» концепции не могут адекватно объяснить изменения и упускают из виду активную и основанную на опыте природу самых основных элементов мира. Это полезные абстракции , но они не являются основными строительными блоками мира. [78] Например, то, что обычно понимается как один человек, с философской точки зрения описывается как континуум перекрывающихся событий . [79] Ведь люди все время меняются, хотя бы потому, что постарели еще на секунду и приобрели какой-то дополнительный опыт. Эти случаи опыта логически различны, но постепенно соединяются в то, что Уайтхед называет «обществом» событий. [80] Полагая, что устойчивые объекты являются наиболее реальными и фундаментальными вещами во вселенной, материалисты ошибочно принимают абстрактное за конкретное ( то, что Уайтхед называет « заблуждением неуместной конкретности »). [68] [81]
Другими словами, вещь или человек часто рассматривается как обладающая «определяющей сущностью » или «основной идентичностью », которая неизменна и описывает, чем на самом деле является вещь или человек . При таком подходе вещи и люди рассматриваются как фундаментально одинаковые во времени, при этом любые изменения носят качественный и вторичный характер по отношению к их основной идентичности (например, «Волосы Марка поседели, когда он стал старше, но он все тот же человек"). Но в космологии Уайтхеда единственные фундаментально существующие вещи — это дискретные «случайности опыта», которые перекрывают друг друга во времени и пространстве и вместе составляют устойчивую личность или вещь. С другой стороны, то, что обычное мышление часто рассматривает как «сущность вещи» или «идентичность/ядро человека», является абстрактным обобщением того, что считается наиболее важными или характерными чертами этого человека или вещи во времени. Личности не определяют людей; люди определяют идентичности. Все меняется от момента к моменту, и думать о чем-либо как о «непреходящей сущности» упускает из виду тот факт, что «все вещи течет», хотя зачастую это полезный способ выражения.
Уайтхед указал на ограничения языка как на одного из главных виновников сохранения материалистического образа мышления и признал, что может быть трудно когда-либо полностью отказаться от таких идей в повседневной речи. [82] Ведь едва ли каждому моменту жизни каждого человека можно дать другое имя собственное, и легко и удобно думать о людях и предметах как о остающихся в своей основе одних и тех же вещах, вместо того, чтобы постоянно иметь в виду, что каждая вещь есть нечто иное, чем то, что было минуту назад. Однако ограниченность повседневной жизни и повседневной речи не должна мешать людям осознавать, что «материальные субстанции» или «сущности» представляют собой удобное обобщенное описание континуума частных, конкретных процессов. Никто не сомневается в том, что десятилетний человек к тридцати годам уже совсем другой и во многом уже совсем не тот человек; Уайтхед указывает, что с философской или онтологической точки зрения неверным считать, что человек из секунды в секунду остается одним и тем же.
Вторая проблема материализма заключается в том, что он затушевывает важность отношений . Он рассматривает каждый объект как отдельный и отдельный от всех других объектов. Каждый объект — это просто инертный комок материи, связанный с другими вещами лишь внешне . Представление о первичности материи заставляет людей думать об объектах как о принципиально отдельных во времени и пространстве и не обязательно связанных с чем-либо. Но, по мнению Уайтхеда, отношения играют первостепенную роль, возможно, даже более важную, чем сами родственники. [84] Студент, делавший заметки на одном из занятий Уайтхеда осенью 1924 года, написал, что «Реальность применима к связям и только относительно связанных вещей. (A) реально для (B), и (B) реально для (A). ), но [они] не являются абсолютно реальными и независимыми друг от друга». [85] Фактически, Уайтхед описывает любую сущность как в некотором смысле не больше и не меньше, чем сумму ее отношений с другими сущностями – ее синтез и реакцию на окружающий мир. [86] Реальная вещь — это то, что заставляет остальную вселенную каким -то образом соответствовать ей; иными словами, если теоретически вещь не имеет никакого значения для любой другой сущности (т. е. она не связана ни с какой другой сущностью), о ней нельзя сказать, что она действительно существует. [87] Отношения не вторичны по отношению к тому, чем является вещь; они такие , какие есть.
Следует подчеркнуть: [ почему? ] однако, что сущность представляет собой не просто сумму своих отношений, но также их оценку и реакцию на них. [88] Для Уайтхеда творчество — это абсолютный принцип существования, и каждая сущность (будь то человек, дерево или электрон ) обладает некоторой степенью новизны в том, как она реагирует на другие сущности, и не полностью определяется причинные или механистические законы. [89] Большинство сущностей не обладают сознанием . [90] Поскольку действия человека не всегда можно предсказать, то же самое можно сказать и о том, где будут расти корни дерева, или как будет двигаться электрон, или будет ли завтра дождь. Более того, неспособность предсказать движение электрона (например) не связана с ошибочным пониманием или неадекватной технологией; скорее, фундаментальная креативность/свобода всех сущностей означает, что всегда будут оставаться непредсказуемые явления. [91]
Другая сторона творчества/свободы как абсолютного принципа заключается в том, что каждая сущность ограничена социальной структурой существования (т. е. ее отношениями); каждая реальная сущность должна соответствовать установившимся условиям окружающего ее мира. [87] Свобода всегда существует в пределах границ. Но уникальность и индивидуальность сущности возникают из ее собственного самоопределения относительно того, как она будет учитывать мир в пределах, которые для нее установлены. [92]
Подводя итог, Уайтхед отвергает идею отдельных и неизменных частиц материи как самых основных строительных блоков реальности в пользу идеи реальности как взаимосвязанных событий в процессе. Он представляет реальность как состоящую из процессов динамического «становления», а не статического «бытия», подчеркивая, что все физические вещи изменяются и развиваются и что неизменные «сущности», такие как материя, являются простыми абстракциями от взаимосвязанных событий, которые являются конечными реальными вещами. из которых состоит мир. [68]
Поскольку метафизика Уайтхеда описывала вселенную, в которой испытывают все сущности , ему нужен был новый способ описания восприятия , который не ограничивался бы живыми, обладающими самосознанием существами. Термин, который он придумал, был «схватывание», которое происходит от латинского prehensio , что означает «схватывать». [93] Этот термин предназначен для обозначения вида восприятия, которое может быть сознательным или бессознательным, применимым как к людям, так и к электронам . Он также призван прояснить отказ Уайтхеда от теории репрезентативного восприятия, согласно которой разум имеет только частные идеи о других сущностях. [93] Для Уайтхеда термин «схватывание» указывает на то, что воспринимающий фактически включает в себя аспекты воспринимаемой вещи. [93] Таким образом, сущности состоят из своих восприятий и отношений, а не независимы от них. Кроме того, Уайтхед считает, что восприятие происходит в двух режимах: причинной эффективности (или «физическом схватывании») и презентационной непосредственности (или «концептуальном схватывании»). [90]
Уайтхед описывает причинную эффективность как «опыт, господствующий над примитивными живыми организмами, которые чувствуют судьбу, из которой они возникли, и судьбу, к которой они идут». [94] Другими словами, это ощущение причинных связей между сущностями, чувство влияния и влияния окружающей среды, не опосредованное чувствами . С другой стороны, презентационная непосредственность — это то, что обычно называют «чистым чувственным восприятием», не опосредованным какой-либо причинной или символической интерпретацией , даже бессознательной интерпретацией. Другими словами, это чистая видимость, которая может быть или не быть обманчивой (например, ошибочно принять изображение в зеркале за «настоящее»). [95]
У высших организмов (например, у людей) эти два режима восприятия объединяются в то, что Уайтхед называет «символической референцией», которая связывает видимость с причинно-следственной связью в процессе, который настолько автоматический, что и людям, и животным трудно удержаться от него. В качестве иллюстрации Уайтхед приводит пример встречи человека со стулом. Обычный человек смотрит вверх, видит цветную фигуру и сразу делает вывод, что это стул. Однако художник, как предполагает Уайтхед, «мог бы не сразу перейти к идее стула», а вместо этого «мог бы остановиться на простом созерцании красивого цвета и красивой формы». [96] Это не нормальная человеческая реакция; большинство людей распределяют предметы по категориям по привычке и инстинкту, даже не задумываясь об этом. Более того, животные делают то же самое. Используя тот же пример, Уайтхед указывает, что собака «немедленно отреагировала бы на гипотезу о стуле и прыгнула бы на него, используя его как таковой». [97] Таким образом, символическая референция представляет собой сплав чистых чувственных восприятий, с одной стороны, и причинных отношений, с другой, и что на самом деле именно причинные отношения доминируют в более базовом мышлении (как показывает собака), в то время как именно чувственные восприятия указывают на более высокий уровень мышления (как иллюстрирует художник). [98]
Уайтхед считал, что, задавая вопросы об основных фактах существования, невозможно полностью избежать вопросов о ценности и цели . Это подтверждается его мыслями об абиогенезе или гипотетическом естественном процессе возникновения жизни из простых органических соединений.
Уайтхед делает поразительное наблюдение: «жизнь имеет сравнительно низкую ценность для выживания». [99] Если люди могут существовать только около ста лет, а камни — восемьсот миллионов, то возникает вопрос, почему вообще вообще возникли сложные организмы; как с юмором замечает Уайтхед, «они определенно появились не потому, что были в этой игре лучше, чем камни вокруг них». [100] Затем он отмечает, что отличительной чертой высших форм жизни является то, что они активно участвуют в изменении окружающей среды, деятельность, которая, по его теории, направлена на достижение тройной цели: жить, жить хорошо и жить лучше. [101] Другими словами, Уайтхед рассматривает жизнь как направленную на увеличение собственного удовлетворения. Без такой цели он считает зарождение жизни совершенно непонятным.
Для Уайтхеда не существует такой вещи, как полностью инертная материя . Вместо этого все вещи обладают некоторой степенью свободы или творчества , пусть и небольшой, что позволяет им быть хотя бы частично самостоятельными. Философ процесса Дэвид Рэй Гриффин ввел термин « панэкспериентализм » (идея, которую испытывают все сущности), чтобы описать точку зрения Уайтхеда и отличить ее от панпсихизма (идеи о том, что вся материя обладает сознанием ). [102]
Идея Уайтхеда о Боге отличается от традиционных монотеистических представлений. [104] Возможно, его самая известная и острая критика христианской концепции Бога заключается в том, что «Церковь дала Богу атрибуты, которые принадлежали исключительно кесарю ». [105] Здесь Уайтхед критикует христианство за определение Бога как прежде всего божественного царя , который навязывает свою волю миру и чьим самым важным атрибутом является власть. В отличие от наиболее широко распространенных форм христианства, Уайтхед подчеркивал идею Бога, которую он назвал «кратким галилеевским видением смирения»:
Он не подчеркивает правящего Цезаря, или безжалостного моралиста, или непоколебимого инициатора. Оно сосредоточено на нежных элементах мира, которые медленно и спокойно действуют любовью; и оно находит цель в нынешней близости царства не от мира сего. Любовь не управляет и не остается равнодушной; также он немного забывает о морали . Он не смотрит в будущее; ибо оно находит свою награду в непосредственном настоящем. [106]
По мнению Уайтхеда, Бог не обязательно связан с религией . [107] Вместо того, чтобы исходить в первую очередь из религиозной веры , Уайтхед считал Бога необходимым для своей метафизической системы. [107] Его система требовала, чтобы среди возможностей существовал порядок, порядок, который учитывал новизну в мире и обеспечивал цель всем сущностям. Уайтхед утверждал, что эти упорядоченные потенциалы существуют в том, что он назвал изначальной природой Бога. Однако Уайтхеда интересовал также религиозный опыт . Это заставило его более интенсивно размышлять о том, что он считал второй природой Бога, последующей природой . Концепция Уайтхеда о Боге как о «двуполярной» [108] сущности потребовала свежего богословского мышления.
Первозданную природу он описывал как «безграничную концептуальную реализацию абсолютного богатства потенциальности» [106] — т. е. неограниченные возможности Вселенной. Эта изначальная природа вечна и неизменна , предоставляя сущностям во вселенной возможности для реализации. Уайтхед также называет этот изначальный аспект «приманкой для чувств , вечным побуждением желания» [109] , тянущим сущности во вселенной к еще нереализованным возможностям.
С другой стороны, последовательная природа Бога далеко не неизменна; это восприятие Богом деятельности мира. По словам Уайтхеда, «[Бог] спасает мир, когда он переходит в непосредственной близости от Его собственной жизни. Это суд нежности, которая не теряет ничего из того, что можно спасти». [110] Другими словами, Бог навсегда сохраняет и лелеет весь опыт, и этот опыт меняет способ взаимодействия Бога с миром. Таким образом, Бог действительно меняется в зависимости от того, что происходит в мире и во вселенной в целом, придавая действиям конечных существ вечное значение.
Таким образом, Уайтхед считает, что Бог и мир дополняют друг друга . Он рассматривает сущности в мире как текучие и изменяющиеся вещи, стремящиеся к постоянству, которое может обеспечить только Бог, принимая их в себя Бога, после чего изменяя Бога и влияя на остальную вселенную на протяжении всего времени. С другой стороны, он видит Бога постоянным, но лишенным действительности и изменений: сам по себе Бог — это просто вечно нереализованные возможности и требует от мира их реализации. Бог дает созданиям постоянство, а создания дают Богу актуальность и изменение. Здесь стоит подробно процитировать Уайтхеда:
«Таким образом, Бог завершается индивидуальным, плавным удовлетворением конечных фактов, а временные события завершаются их вечным союзом с их преображенными «я», очищенными до соответствия с вечным порядком, который является окончательной абсолютной «мудростью». Окончательное резюме может быть выражено только в терминах группы антитез , кажущиеся внутренние противоречия которых зависят от пренебрежения различными категориями существования.
«Говорить, что Бог постоянен и Мир текуч, так же верно, как и то, что Мир постоянен и Бог текуч.
«Говорить, что Бог един, а Мир множествен, так же верно, как и то, что Мир един, а Бог множествен.
«Сказать, что по сравнению с миром Бог актуален в высшей степени, так же верно, как и то, что по сравнению с Богом Мир актуален в высшей степени.
«Говорить, что Мир имманентен Богу , так же верно, как и то, что Бог имманентен Миру.
«Говорить, что Бог превосходит Мир, так же верно, как и то, что Мир превосходит Бога.
«Сказать, что Бог творит Мир, так же верно, как и то, что Мир творит Бога…
«То, что делается в мире, превращается в реальность на небесах, а реальность на небесах возвращается обратно в мир… В этом смысле Бог — великий товарищ, понимающий сострадатель». [111]
Вышеупомянутое является одним из наиболее запоминающихся сочинений Уайтхеда о Боге, и оно было достаточно мощным, чтобы вдохновить движение, известное как теология процесса , яркую теологическую школу мысли, которая продолжает процветать и сегодня. [112] [113]
Для Уайтхеда ядро религии было индивидуальным. Хотя он признавал, что люди никогда не могут быть полностью отделены от своего общества, он утверждал, что жизнь является внутренним фактом сама по себе, прежде чем она станет внешним фактом, касающимся других. [114] Его самое известное замечание о религии заключается в том, что «религия — это то, что человек делает со своим одиночеством... и если вы никогда не одиноки, вы никогда не религиозны». [115] Уайтхед рассматривал религию как систему общих истин, которые преобразуют характер человека . [116] Он особенно внимательно отметил, что, хотя религия часто оказывает хорошее влияние, это не обязательно хорошо – идея, которую он назвал «опасным заблуждением» (например, религия может поощрять насильственное истребление приверженцев конкурирующей религии). . [117]
Однако, хотя Уайтхед считал, что религия начинается с одиночества, он также считал, что религия неизбежно выходит за рамки личности. В соответствии со своей процессуальной метафизикой, в которой отношения первичны, он писал, что религия требует осознания «ценности объективного мира, который представляет собой сообщество, производное от взаимоотношений составляющих его индивидов». [118] Другими словами, Вселенная — это сообщество, которое делает себя целостным благодаря связи каждой отдельной сущности со всеми остальными; смысл и ценность существуют не только для индивидуума, но только в контексте универсального сообщества. Уайтхед пишет далее, что каждая сущность «не может найти такой ценности, пока она не объединит свое индивидуальное требование с требованием объективной вселенной. Религия — это преданность миру. Дух сразу же подчиняется этому универсальному требованию и присваивает его себе». [119] Таким образом, индивидуальный и универсальный/социальный аспекты религии взаимозависимы. Связь между работами Уильяма Девитта Хайда и Уайтхеда дополнительно проясняет эту необходимую двойственность социальных и индивидуальных ролей в религиозном опыте. [120] Уайтхед также описал религию более технически как «предельное стремление привнести в настойчивую особенность эмоций ту вневременную всеобщность, которая в первую очередь принадлежит только концептуальному мышлению». [121] Другими словами, религия берет глубоко прочувствованные эмоции и контекстуализирует их в системе общих истин о мире, помогая людям определить их более широкий смысл и значение. Для Уайтхеда религия служила своего рода мостом между философией и эмоциями и целями конкретного общества. [122] Задача религии — сделать философию применимой к повседневной жизни обычных людей.
Изабель Стенгерс писала, что «уайтхедианцы рекрутируются как среди философов , так и среди богословов, а палитра обогатилась практиками самых разных горизонтов, от экологии до феминизма , практик, объединяющих политическую борьбу и духовность с науками об образовании ». [75] В последние десятилетия внимание к работам Уайтхеда стало более распространенным, причем интерес распространился на интеллектуалов Европы и Китая и исходил из таких различных областей, как экология, физика, биология, образование, экономика и психология. Одним из первых богословов, попытавшихся взаимодействовать с мыслью Уайтхеда, был будущий архиепископ Кентерберийский Уильям Темпл . В Гиффордских лекциях Темпла 1932–1934 годов (впоследствии опубликованных как «Природа, человек и Бог») Уайтхед является одним из многих философов подхода к возникающей эволюции , с которым взаимодействует Темпл. [123] Однако только в 1970-х и 1980-х годах мысль Уайтхеда привлекла большое внимание за пределами небольшой группы философов и теологов, в первую очередь американцев, и даже сегодня он не считается особенно влиятельным за пределами относительно специализированных кругов.
Ранние последователи Уайтхеда были найдены в первую очередь в Школе богословия Чикагского университета , где Генри Нельсон Виман инициировал интерес к работам Уайтхеда, который продлился около тридцати лет. [70] Такие профессора, как Виман, Чарльз Хартшорн , Бернард Лумер , Бернард Меланд и Дэниел Дэй Уильямс, сделали философию Уайтхеда, возможно, самой важной интеллектуальной нитью, проходящей через школу богословия. [124] Они обучали поколения ученых Уайтхеда, наиболее известным из которых является Джон Б. Кобб .
Хотя с тех пор интерес к Уайтхеду в богословской школе в Чикаго угас, Кобб эффективно схватил факел и прочно водрузил его в Клермонте, штат Калифорния , где он начал преподавать в Клермонтской теологической школе в 1958 году и вместе с Дэвидом Рэем Гриффином основал Центр исследований процессов в 1973 году. [125] Во многом благодаря влиянию Кобба, сегодня Клермонт по-прежнему твердо отождествляет себя с процессуальной мыслью Уайтхеда . [126] [127]
Но хотя Клермонт остается наиболее концентрированным центром деятельности Уайтхеда, место, где мысли Уайтхеда в настоящее время развиваются быстрее всего, находится в Китае. Чтобы решить проблемы модернизации и индустриализации , Китай начал смешивать традиции даосизма , буддизма и конфуцианства с «конструктивной постмодернистской» философией Уайтхеда, чтобы создать «экологическую цивилизацию». [57] На сегодняшний день китайское правительство поощряет создание двадцати трёх университетских центров по изучению философии Уайтхеда, [57] [128] а книги философов-процессов Джона Кобба и Дэвида Рэя Гриффина становятся обязательным чтением для Китайские аспиранты. [57] Кобб объяснил интерес Китая к философии процесса отчасти акцентом Уайтхеда на взаимной взаимозависимости человечества и природы, а также его акцентом на образовательной системе, которая включает обучение ценностям, а не просто голым фактам. [57]
Однако в целом влияние Уайтхеда очень трудно охарактеризовать. В англоязычных странах его основные работы мало изучены за пределами Клермонта и избранного числа либеральных программ по теологии и философии для аспирантов . За пределами этих кругов его влияние относительно невелико и рассредоточено и, как правило, исходит главным образом благодаря работам его учеников и поклонников, а не самого Уайтхеда. [129] Например, Уайтхед был учителем, давним другом и сотрудником Бертрана Рассела , а также преподавал и руководил диссертацией Уилларда Ван Ормана Куайна , [130] оба из которых являются важными фигурами в аналитической философии – доминирующей направление философии в англоязычных странах XX века. [131] У Уайтхеда также были выдающиеся поклонники континентальной традиции , такие как французский философ -постструктуралист Жиль Делёз , который однажды сухо заметил об Уайтхеде, что «он временно выступает как последний великий англо-американский философ перед учениками Витгенштейна ». распространять свое туманное замешательство, достаточность и ужас». [132] Французский социолог и антрополог Брюно Латур даже назвал Уайтхеда «величайшим философом 20 века». [133]
Однако мнения Делёза и Латура являются меньшинством, поскольку Уайтхед не был признан особенно влиятельным среди наиболее доминирующих философских школ. [134] Невозможно точно сказать, почему влияние Уайтхеда не было более распространенным, но это может быть частично связано с его метафизическими идеями, кажущимися несколько нелогичными (например, его утверждение, что материя является абстракцией ), или с включением им теистических элементов в его философия, [135] или восприятие самой метафизики как устаревшей, или просто явная сложность и плотность его прозы. [5]
Исторически работы Уайтхеда оказали наибольшее влияние на область американского прогрессивного богословия . [112] [127] Самым важным ранним сторонником мысли Уайтхеда в богословском контексте был Чарльз Хартшорн , который провел семестр в Гарварде в качестве ассистента преподавателя Уайтхеда в 1925 году, и ему широко приписывают развитие философии процесса Уайтхеда в полноценный процесс . богословие . [136] Среди других известных теологов процесса — Джон Б. Кобб , Дэвид Рэй Гриффин , Марджори Хьюитт Сухоки , К. Роберт Месле , Роланд Фабер и Кэтрин Келлер .
Теология процесса обычно подчеркивает реляционную природу Бога. Вместо того, чтобы рассматривать Бога как бесстрастного или бесчувственного, теологи процесса рассматривают Бога как «того же, кто понимает», и как существо, на которое в высшей степени влияют временные события. [137] Хартшорн отмечает, что люди не стали бы восхвалять правителя-человека, на которого не повлияли ни радости, ни печали его последователей – так почему же это должно быть похвальным качеством в Боге? [138] Вместо этого, как существо, на которое больше всего влияет мир, Бог — это существо, которое может наиболее адекватно реагировать на мир. Однако теология процесса формулировалась по-разному. К. Роберт Месли, например, защищает « натурализм процесса », то есть теологию процесса без Бога. [139]
На самом деле, богословию процесса трудно дать определение, поскольку теологи процесса настолько разнообразны и трансдисциплинарны в своих взглядах и интересах. Джон Б. Кобб — теолог процесса, который также написал книги по биологии и экономике. Роланд Фабер и Кэтрин Келлер интегрируют Уайтхеда с постструктуралистской , постколониалистской и феминистской теориями. Чарльз Бёрч был одновременно теологом и генетиком . Франклин И. Гамвелл пишет по теологии и политической теории. В книге «Синтеизм: создание Бога в эпоху Интернета» футурологи Александр Бард и Ян Сёдерквист неоднократно отдают должное Уайтхеду за теологию процесса, которая, по их мнению, возникает из культуры участия, которая, как ожидается, будет доминировать в цифровую эпоху.
Философию процесса еще труднее определить, чем теологию процесса. На практике эти две области невозможно четко разделить. 32-томная серия статей Университета штата Нью-Йорк о конструктивной постмодернистской мысли под редакцией философа процесса и теолога Дэвида Рэя Гриффина демонстрирует диапазон областей, в которых работают различные философы процесса, включая физику, экологию, медицину, государственную политику, ненасилие, политику и психология. [140]
Одной философской школой, которая исторически имела тесную связь с философией процесса, является американский прагматизм . Сам Уайтхед высоко ценил Уильяма Джеймса и Джона Дьюи и признал свою признательность им в предисловии к книге « Процесс и реальность» . [103] Чарльз Хартшорн (вместе с Полом Вайсом ) редактировал собрание статей Чарльза Сандерса Пирса , одного из основоположников прагматизма. Известный неопрагматик Ричард Рорти, в свою очередь, был учеником Хартшорна. [141] Сегодня Николас Решер является одним из примеров философа, который защищает как философию процесса, так и прагматизм.
Кроме того, хотя их нельзя было бы правильно назвать философами процесса, Уайтхед оказал влияние на философию Жиля Делеза , Милича Чапека , Изабель Стенгерс , Бруно Латура , Сюзанны Лангер и Мориса Мерло-Понти . [ нужна цитата ]
В число ученых начала 20-го века, на которых оказала влияние работа Уайтхеда, входят физико-химик Илья Пригожин , биолог Конрад Хэл Уоддингтон и генетики Чарльз Берч и Сьюэлл Райт . [143] Генри Мюррей посвятил свои «Исследования личности» Уайтхеду, современнику Гарварда.
В физике теория гравитации Уайтхеда сформулировала точку зрения, которую, возможно, можно было бы рассматривать как двойственную общей теории относительности Альберта Эйнштейна . Это подверглось резкой критике. [144] [145] Ютака Танака предположил, что гравитационная постоянная не согласуется с экспериментальными данными, и предположил, что работа Эйнштейна на самом деле не опровергает формулировку Уайтхеда. [146] Точка зрения Уайтхеда теперь устарела с открытием гравитационных волн , явлений, наблюдаемых локально, которые в значительной степени нарушают тот тип локальной плоскостности пространства, который предполагает Уайтхед. Следовательно, космологию Уайтхеда следует рассматривать как локальное приближение, а его предположение о единой пространственно-временной геометрии, в частности Минковского, как часто локально адекватное приближение. Точная замена космологии Уайтхеда должна была бы допустить риманову геометрию. Кроме того, хотя сам Уайтхед уделял квантовой теории лишь второстепенное внимание , его метафизика процессов оказалась привлекательной для некоторых физиков в этой области. Генри Стэпп и Дэвид Бом входят в число тех, на чьи работы повлиял Уайтхед. [142]
В XXI веке мысль Уайтхеда по-прежнему оказывает стимулирующее влияние: « Физика и Уайтхед» Тимоти Э. Истмана и Хэнка Китона (2004) [147], а также « Квантовая механика и философия Альфреда Норта Уайтхеда» Майкла Эпперсона (2004) [148] и « Основы Реляционный реализм: топологический подход к квантовой механике и философии природы (2013), [149] направлен на предложение подходов Уайтхеда к физике . Брайан Г. Хеннинг, Адам Скарф, Дорион Саган « За пределами механизма» (2013) и Руперт Шелдрейк « Наука освобождена» (2012) являются примерами подходов Уайтхеда к биологии.
Одно из наиболее многообещающих применений мысли Уайтхеда в последние годы было в области экологической цивилизации, устойчивого развития и экологической этики .
«Поскольку целостная метафизика ценностей Уайтхеда так легко поддается экологической точке зрения, многие рассматривают его работу как многообещающую альтернативу традиционному механистическому мировоззрению, предоставляющую подробную метафизическую картину мира, состоящего из сети взаимозависимых отношений». [5]
Эту работу инициировал Джон Б. Кобб , чья книга «Слишком поздно?» «Теология экологии» (1971) была первой книгой по экологической этике, написанной одним автором. [154] Кобб также является соавтором книги с ведущим экономистом-экологом и теоретиком устойчивого состояния Германом Дейли под названием « Ради общего блага: перенаправление экономики на сообщество, окружающую среду и устойчивое будущее» (1989), в которой мысли Уайтхеда были применены к экономике . и получил премию Гравемейера за идеи, улучшающие мировой порядок. За этим Кобб выпустил вторую книгу « Поддержание общего блага: христианский взгляд на глобальную экономику» (1994), целью которой было бросить вызов «ревностной вере экономистов в великого бога роста». [155]
Уайтхед широко известен своим влиянием на теорию образования . Его философия вдохновила создание Ассоциации процессуальной философии образования (APPE), которая с 1996 по 2008 год опубликовала одиннадцать томов журнала под названием Process Papers по философии процесса и образованию. [156] Теории Уайтхеда об образовании также привели к формированию новые способы обучения и новые модели преподавания.
Одной из таких моделей является модель ANISA, разработанная Дэниелом К. Джорданом, которая стремилась решить проблему непонимания природы людей в современных системах образования. Как выразились Джордан и Рэймонд П. Шепард: «Поскольку образование не определило природу человека, оно находится в несостоятельном положении: оно вынуждено направлять свою энергию на разработку учебных программ без каких-либо последовательных представлений о природе существа, для которого они предназначены». [157]
Другая модель — это модель FEELS, разработанная Се Бансю и успешно внедренная в Китае. «ЧУВСТВА» означает пять вещей в учебной программе и образовании: гибкие цели, заинтересованный ученик, воплощенные знания, обучение через взаимодействие и поддерживающий учитель. [158] Он используется для понимания и оценки образовательной программы, исходя из предположения, что цель образования — «помочь человеку стать целостным». Эта работа частично является результатом сотрудничества китайских правительственных организаций и Института постмодернистского развития Китая. [57]
Философия образования Уайтхеда также нашла институциональную поддержку в Канаде, где Университет Саскачевана создал исследовательский отдел философии процесса и спонсировал несколько конференций по философии процесса и образованию. [159] Говард Вудхаус из Университета Саскачевана остается ярым сторонником образования Уайтхеда. [160]
Три недавние книги, которые далее развивают философию образования Уайтхеда, включают: « Способы обучения: метафизика Уайтхеда и этапы образования» (2012) Джорджа Аллана; «Приключение образования: философы процесса обучения, преподавания и исследований» (2009), Адам Скарф; и «Образование для экологической цивилизации: междисциплинарное, экспериментальное и реляционное обучение» (2017) под редакцией Маркуса Форда и Стивена Роу. «За пределами современного университета: на пути к конструктивному постмодернистскому университету» (2002) — еще один текст, в котором исследуется важность метафизики Уайтхеда для размышлений о высшем образовании.
Уайтхед оказал некоторое влияние на философию делового администрирования и организационную теорию . Частично это привело к сосредоточению внимания на выявлении и исследовании влияния временных событий (в отличие от статичных вещей) внутри организаций посредством дискурса «исследований организации», который учитывает множество «слабых» и «сильных» точек зрения на процессы с разных точек зрения. философов. [161] Одной из ведущих фигур, придерживающихся явно уайтхедовской и панэкспериентистской позиции по отношению к менеджменту , является Марк Диббен, [162] который работает в области того, что он называет «прикладным процессуальным мышлением», чтобы сформулировать философию менеджмента и делового администрирования как часть более широкого исследования. социальных наук через призму метафизики процессов . По мнению Диббена, это позволяет «всесторонне исследовать жизнь как постоянно активное переживание, в отличие от случайных и полностью пассивных событий». [163] Диббен опубликовал две книги о прикладном процессуальном мышлении: « Прикладное процессуальное мышление I: Начальные исследования в теории и исследованиях» (2008) и «Прикладное процессуальное мышление II: Следуя по пылающему следу» (2009), а также другие статьи в этом духе. в области философии менеджмента и деловой этики . [164]
Маргарет Стаут и Кэрри М. Стейтон также недавно написали о взаимном влиянии Уайтхеда и Мэри Паркер Фоллетт , пионера в области организационной теории и организационного поведения . Стаут и Стейтон считают, что и Уайтхед, и Фоллетт разделяют онтологию , которая «понимает становление как реляционный процесс; различие как взаимосвязанное, но уникальное; а цель становления как гармонизирующее различие». [165] Эта связь далее анализируется Стаутом и Жаннин М. Лав в книге « Интегративный процесс: фоллеттианское мышление от онтологии к управлению» [166]
Политические взгляды Уайтхеда иногда кажутся либертарианскими без всякого ярлыка. Он написал:
Теперь общение между людьми и между социальными группами принимает одну из двух форм: силу или убеждение. Коммерция — прекрасный пример общения посредством убеждения. Война , рабство и правительственное принуждение являются примерами господства силы. [167]
С другой стороны, многие ученые Уайтхеда считают его работу философской основой социального либерализма нового либерального движения, которое было заметно на протяжении всей взрослой жизни Уайтхеда. Моррис писал, что «... есть веские основания утверждать, что Уайтхед разделял социальные и политические идеалы новых либералов». [168]
Книги, написанные Уайтхедом, перечислены по дате публикации.
Кроме того, исследовательский проект Уайтхеда Центра исследований процессов в настоящее время работает над критическим изданием сочинений Уайтхеда, которое должно включать заметки, сделанные студентами Уайтхеда во время его занятий в Гарварде, переписки и исправленные издания его книг. [34]
Наиболее полный список ресурсов, связанных с Уайтхедом, см. в тематической библиографии Центра исследований процессов.
- Содержит раздел под названием «Альфред Норт Уайтхед: к более фундаментальной онтологии», который представляет собой обзор метафизики Уайтхеда.
