Басни Эзопа , или Эзопики , представляют собой сборник басен, приписываемых Эзопу , рабу и рассказчику, жившему в Древней Греции между 620 и 564 годами до н. э . Имея разнообразное и неясное происхождение, истории, связанные с его именем, дошли до наших дней через ряд источников и продолжают интерпретироваться в различных вербальных регистрах , а также в популярных и художественных средствах массовой информации.
Басни были частью устной традиции и были собраны только через три столетия после смерти Эзопа. К тому времени ему приписывали множество других историй, шуток и пословиц, хотя часть этого материала была из источников, более ранних, чем он, или пришла из-за пределов греческой культурной сферы. Процесс включения продолжается до настоящего времени, причем некоторые из басен не были записаны до позднего Средневековья , а другие прибыли из-за пределов Европы. Этот процесс непрерывен, и новые истории все еще добавляются в корпус Эзопа, даже когда они явно являются более поздними работами и иногда принадлежат известным авторам.
Рукописи на латыни и греческом были важными путями передачи, хотя поэтические обработки на европейских языках в конечном итоге сформировали другой путь. С появлением книгопечатания сборники басен Эзопа были одними из самых ранних книг на разных языках. Благодаря более поздним сборникам, а также их переводам или адаптациям репутация Эзопа как баснописца распространилась по всему миру.
Первоначально басни были адресованы взрослым и охватывали религиозные, социальные и политические темы. Они также использовались в качестве этических руководств и с эпохи Возрождения особенно использовались для образования детей. Их этическое измерение было усилено во взрослом мире посредством изображения в скульптуре, живописи и других иллюстративных средствах, а также адаптации к драме и песне. Кроме того, с течением времени произошли переосмысления смысла басен и изменения акцентов.
Аполлоний Тианский , философ I века н. э., как известно, сказал об Эзопе:
Подобно тем, кто хорошо обедает самыми простыми блюдами, он использовал скромные происшествия, чтобы научить великим истинам, и после подачи истории он добавлял к ней совет делать что-то или не делать этого. Затем, он был действительно более привязан к истине, чем поэты; ибо последние насилуют свои собственные истории, чтобы сделать их вероятными; но он, объявляя историю, которая, как все знают, не является правдой, сказал правду тем самым фактом, что он не утверждал, что рассказывает реальные события. [1]
Еще ранее греческий историк Геродот мимоходом упомянул, что «Эзоп-баснописец» ( Αἰσώπου τοῦ λογοποιοῦ ; Aisṓpou toû logopoioû ) был рабом, жившим в Древней Греции в V веке до н. э. [2] Среди упоминаний других авторов, Аристофан в своей комедии «Осы » представил главного героя Филоклеона как узнавшего «абсурды» Эзопа из разговоров на пирах; Платон писал в «Федоне» , что Сократ коротал свое время в тюрьме, превращая некоторые басни Эзопа, «которые он знал», в стихи. Тем не менее, по двум основным причинам — потому что многочисленные моральные принципы в приписываемых Эзопу баснях противоречат друг другу, и потому что древние рассказы о жизни Эзопа противоречат друг другу — современная точка зрения заключается в том, что Эзоп не был создателем всех этих басен, приписываемых ему. [3] Вместо этого любая басня, как правило, приписывалась имени Эзопа, если не было известного альтернативного литературного источника. [4]
В классические времена были разные теоретики, которые пытались отличить эти басни от других видов повествования. Они должны были быть короткими и ненарочитыми; [5] кроме того, они были вымышленными, полезными для жизни и верными природе. [6] В них можно было найти говорящих животных и растения, хотя люди, взаимодействующие только с людьми, фигурируют в нескольких. Обычно они могли начинаться с контекстного вступления, за которым следовала история, часто с подчеркнутой моралью в конце. Установка контекста часто была необходима в качестве руководства для интерпретации истории, как в случае политического смысла « Лягушек, которые желали короля» и «Лягушек и солнца» .
Иногда названия, данные позже басням, стали пословицами, как в случае с убийством гусыни, несущей золотые яйца , или городской мышью и деревенской мышью . Фактически, некоторые басни, такие как «Молодой человек и ласточка» , по-видимому, были придуманы как иллюстрации уже существующих пословиц. Один теоретик, действительно, зашел так далеко, что определил басни как расширенные пословицы. [7] В этом они имеют этиологическую функцию, объясняя происхождение, например, в другом контексте, почему муравей является подлым, вороватым существом или как черепаха получила свой панцирь . Другие басни, также граничащие с этой функцией, являются откровенными шутками, как в случае со «Старухой и доктором» , направленными на жадных врачей-практиков.
Противоречия между уже упомянутыми баснями и альтернативными версиями почти той же басни, как в случае с «Лесорубом и деревьями» , лучше всего объясняются приписыванием Эзопу всех примеров жанра. Некоторые из них явно западноазиатского происхождения, другие имеют аналоги дальше на Востоке. Современная наука обнаруживает басни и пословицы эзоповской формы, существовавшие как в древнем Шумере , так и в Аккаде , еще в третьем тысячелетии до н. э . [8] Басни Эзопа и индийская традиция, представленная буддийскими сказками Джатака и индуистской Панчатантрой , имеют около дюжины общих сказок, хотя часто сильно различаются в деталях. Существуют некоторые споры о том, узнали ли греки эти басни от индийских рассказчиков или наоборот, или же эти влияния были взаимными.
Редактор издательства Loeb Бен Э. Перри занял крайнюю позицию в своей книге «Бабрий и Федр» (1965):
Насколько я могу судить, во всей греческой традиции нет ни одной басни, о которой можно было бы сказать, что она прямо или косвенно происходит из индийского источника; но многие басни или мотивы басен, впервые появляющиеся в греческой или ближневосточной литературе, позднее встречаются в «Панчатантре» и других индийских сборниках рассказов, включая буддийские «Джатаки». [9]
Хотя Эзоп и Будда были почти современниками, истории ни одного из них не были зафиксированы в письменном виде до нескольких столетий после их смерти. Мало кто из беспристрастных ученых теперь был бы готов занять такую абсолютную позицию, как Перри, относительно их происхождения, учитывая противоречивые и все еще появляющиеся доказательства. [10] [ нужна страница ] [11] [ нужна страница ]
Когда и как басни прибыли в Древнюю Грецию и распространились из нее, остается неясным. Некоторые из них не могут быть датированы ранее Бабрия и Федра , то есть несколькими столетиями позже Эзопа, а другие даже позже. Самый ранний упомянутый сборник был составлен Деметрием Фалерским , афинским оратором и государственным деятелем IV в. до н. э., который собрал басни в набор из десяти книг для использования ораторами. Будучи последователем Аристотеля, он просто каталогизировал все басни, которые более ранние греческие писатели использовали по отдельности в качестве exempla, переложив их в прозу. По крайней мере, это было свидетельством того, что приписывалось Эзопу другими; но это могло включать любое приписывание ему устной традиции в виде басен о животных, вымышленных анекдотов, этиологических или сатирических мифов, возможно, даже любой пословицы или шутки, которые передавали эти писатели. Это скорее доказательство силы имени Эзопа, привлекающей к себе такие истории, чем доказательство его фактического авторства. В любом случае, хотя работа Деметрия часто упоминалась в течение следующих двенадцати столетий и считалась официальным Эзопом, ни одна копия не сохранилась. Современные сборники произошли от более поздней греческой версии Бабрия , от которой сейчас существует неполная рукопись из примерно 160 басен в холиамбических стихах. Текущее мнение заключается в том, что он жил в I веке н. э. Версия из 55 басен в холиамбических тетраметрах Игнатия Диакона IX века также заслуживает упоминания из-за ее ранней атрибуции рассказов из восточных источников Эзопу. [12]
Дополнительный свет на вхождение восточных историй в эзопов канон проливает их появление в еврейских источниках, таких как Талмуд и в мидрашистской литературе. На сайте Еврейской энциклопедии [13] имеется сравнительный список этих историй, из которых двенадцать напоминают те, которые являются общими как для греческих, так и для индийских источников, шесть параллельны тем, которые есть только в индийских источниках, и шесть других только в греческих. Там, где похожие басни существуют в Греции, Индии и в Талмуде, талмудическая форма приближается к индийской. Так, басня « Волк и журавль » рассказывается в Индии о льве и другой птице. Когда Иисус Навин бен Ханания рассказал эту басню евреям, чтобы предотвратить их восстание против Рима и еще раз не положить свои головы в пасть льва (Быт. Р. lxiv.), он показал знакомство с некоторой формой, происходящей из Индии.
_-_Foto_G._Dall'Orto_5_ago_2006.jpg/1280px-Perugia_-_Fontana_Maggiore_-_7_-_Esopo_(gru_e_lupo_&_lupo_e_agnello)_-_Foto_G._Dall'Orto_5_ago_2006.jpg)
Первый обширный перевод Эзопа на латинские ямбические триметры был выполнен Федром , вольноотпущенником Августа в I веке н . э., хотя по крайней мере одна басня уже была переведена поэтом Эннием за два столетия до этого, а другие упоминаются в работе Горация . Ритор Афтоний Антиохийский написал технический трактат и перевел в латинскую прозу около сорока из этих басен в 315 году. Он примечателен тем, что иллюстрирует современное и более позднее использование басен в риторической практике. Преподаватели философии и риторики часто давали басни Эзопа в качестве упражнения для своих учеников, приглашая их не только обсудить мораль рассказа, но и попрактиковаться в стиле и правилах грамматики, создавая свои собственные новые версии. Чуть позже поэт Авзоний передал некоторые из этих басен в стихах, которые писатель Юлиан Тициан перевел в прозу, а в начале V века Авиан переложил 42 из этих басен в латинские элегии . [14]
Самая большая, старейшая из известных и наиболее влиятельная из прозаических версий «Федра» носит имя иначе неизвестного баснописца по имени Ромул . Он содержит 83 басни, датируется 10-м веком и, по-видимому, был основан на более ранней прозаической версии, которая под названием «Эзоп» и адресована некоему Руфусу, могла быть написана в период Каролингов или даже раньше. Сборник стал источником, из которого во второй половине Средних веков были полностью или частично взяты почти все сборники латинских басен в прозе и стихах. Версия первых трех книг Ромула в элегических стихах, возможно, созданная около 12-го века, была одним из самых влиятельных текстов в средневековой Европе. Называемый по-разному (среди других названий) стихотворным Ромулом или элегическим Ромулом и приписываемый Гвалтерусу Англикусу , он был распространенным латинским учебным текстом и был популярен вплоть до эпохи Возрождения. Другая версия Ромула в латинских элегиях была создана Александром Некамом , родившимся в Сент-Олбансе в 1157 году. [15]
Интерпретативные «переводы» элегического Ромула были очень распространены в Европе в Средние века. Среди самых ранних был перевод в XI веке Адемара Шабанского , который включал в себя некоторые новые материалы. За ним последовал прозаический сборник притч цистерцианского проповедника Одо из Шеритона около 1200 года, где басни (многие из которых не являются эзоповыми) получили сильный средневековый и клерикальный оттенок. Эта интерпретативная тенденция и включение еще большего количества неэзопового материала должны были расти по мере того, как версии на различных европейских языках начали появляться в последующие столетия.
С возрождением литературной латыни в эпоху Возрождения авторы начали составлять сборники басен, в которых традиционно басни Эзопа и басни из других источников появлялись бок о бок. Одним из самых ранних был басни Лоренцо Бевилаква, также известного как Лаврентий Абстемиус , который написал 197 басен, [16] первые сто из которых были опубликованы как «Гекатомифий» в 1495 году. Было включено немногое из Эзопа. В лучшем случае некоторые традиционные басни адаптируются и переосмысливаются: «Лев и мышь» продолжается и получает новую концовку (басня 52); «Дуб и тростник» становится «Вязом и ивой» (53); «Муравей и кузнечик» адаптируется как «Комар и пчела» (94) с той разницей, что комар предлагает научить детей пчелы музыке. Существуют также средневековые сказки, такие как «Мыши на совете » (195) и истории, созданные для поддержки популярных пословиц, таких как « В тихом омуте черти водятся » (5) и «Женщина, осел и ореховое дерево» (65), где последняя отсылает к басне Эзопа « Ореховое дерево» . Большинство басен в «Гекатомифии» были позже переведены во второй половине «Басен Эзопа и других выдающихся мифологов» Роджера Л'Эстранжа ( 1692); [17] некоторые также появились среди 102 в латинской хрестоматии Г. Кларка « Избранные басни Эзопа: с английским переводом» (1787), которая была как на английском, так и на американском языках. [18]
Позже появились три примечательных сборника басен в стихах, среди которых самым влиятельным был Centum Fabulae (1564) Габриэле Фаэрно . Большинство из ста басен там принадлежат Эзопу, но есть и юмористические рассказы, такие как Утопленница и ее муж (41) и Мельник, его сын и осел (100). В том же году, когда Faerno был опубликован в Италии, Иероним Осиус выпустил сборник из 294 басен под названием Fabulae Aesopi carmine elegiaco redditae в Германии. [19] Он также содержал некоторые из других источников, такие как Собака на сене (67). Затем в 1604 году австриец Панталеон Вайс, известный как Панталеон Кандидус , опубликовал Centum et Quinquaginta Fabulae . [20] 152 стихотворения там были сгруппированы по темам, иногда более одного посвящено одной и той же басне, хотя и представляют альтернативные ее версии, как в случае с Ястребом и Соловьем (133–5). Он также включает в себя самый ранний случай Льва, Медведя и Лисы (60) на языке, отличном от греческого.
Другим объемным сборником басен в латинских стихах был Fabularum Aesopicarum Delectus Энтони Олсопа ( Оксфорд, 1698). [21] Большая часть из 237 басен там предваряется текстом на греческом языке, в то время как есть также несколько на иврите и арабском; последние басни, засвидетельствованные только по латинским источникам, не имеют других версий. По большей части поэмы ограничиваются скудным пересказом басни без вывода морали.
На протяжении многих столетий основная передача басен Эзопа по Европе оставалась на латыни или же устно на различных местных языках, где они смешивались с народными сказками, полученными из других источников. Это смешение часто заметно в ранних народных сборниках басен в средние века.
Главным толчком к переводу больших сборников басен, приписываемых Эзопу и переведенных на европейские языки, послужило раннее печатное издание в Германии. В Средние века было много небольших подборок на разных языках, но первая попытка исчерпывающего издания была сделана Генрихом Штейнхёвелем в его Esopus , опубликованном около 1476 года . Он содержал как латинские версии, так и немецкие переводы, а также включал перевод с греческого версии Ринуччо да Кастильоне (или д'Ареццо) жизни Эзопа (1448). [29] Появляется около 156 басен, собранных из Ромула, Авиана и других источников, сопровождаемых комментаторским предисловием и морализаторским заключением, а также 205 гравюр на дереве. [30] Переводы или версии, основанные на книге Штейнхёвеля, вскоре появились на итальянском (1479), французском (1480), английском (издание Кэкстона 1484) и чешском языках около 1488 года. Они многократно переиздавались до начала XVI века. Испанская версия 1489 года, La vida del Ysopet con sus fabulas hystoriadas, была столь же успешной и часто переиздавалась как в Старом, так и в Новом Свете на протяжении трех столетий. [31]
Некоторые басни были позже творчески обработаны в собственных сборниках авторами таким образом, что они стали ассоциироваться с их именами, а не с именем Эзопа. Самыми знаменитыми были «Басни» Лафонтена , опубликованные на французском языке в конце XVII века. Вдохновленные краткостью и простотой Эзопа, [32] басни в первых шести книгах в значительной степени зависели от традиционного эзоповского материала; басни в следующих шести книгах были более разрозненными и разнообразными по происхождению. [33] В начале XIX века некоторые из басен были адаптированы на русский язык и часто переосмыслены баснописцем Иваном Крыловым . [34] В большинстве случаев, но не во всех, они зависели от версий Лафонтена.
Переводы на азиатские языки в очень раннее время происходят изначально из греческих источников. Они включают в себя так называемые Басни Синтипаса , сборник эзопических басен на сирийском языке , датируемый 9/11 веками. Включено было несколько других рассказов, возможно, западноазиатского происхождения. [35] В Центральной Азии существовал сборник басен на уйгурском языке 10 века . [36]
После Средневековья басни, в основном происходящие из латинских источников, передавались европейцами в рамках их колониальных или миссионерских предприятий. 47 басен были переведены на язык науатль в конце 16 века под названием In zazanilli in Esopo . Работа местного переводчика адаптировала истории к мексиканской среде, включив ацтекские концепции и ритуалы и сделав их риторически более тонкими, чем их латинский источник. [37]
Португальские миссионеры, прибывшие в Японию в конце XVI века, познакомили Японию с баснями, когда латинское издание было переведено на романизированный японский язык. Название было Esopo no Fabulas и датируется 1593 годом. Вскоре последовал более полный перевод в трехтомном kanazōshi под названием Isopo Monogatari (伊曾保 物語) . [38] Это была единственная западная работа, сохранившаяся в более поздней публикации после изгнания западных людей из Японии , поскольку к тому времени фигура Эзопа была аккультурирована и представлена так, как будто он был японцем. [39] Цветные издания отдельных басен были сделаны Каванабэ Кёсаем в XIX веке. [40]
Первые переводы басен Эзопа на китайские языки были сделаны в начале XVII века, первый значительный сборник состоял из 38 басен, переданных устно иезуитским миссионером по имени Николя Триго и записанных китайским ученым по имени Чжан Гэн (кит.: 張賡; пиньинь : Zhāng Gēng ) в 1625 году. За этим последовало два столетия спустя Иши Юйянь《意拾喻言》 ( Басни Эзопа: написаны на китайском языке ученым Мун Муй Син-Шаном и собраны в их нынешнем виде с вольным и буквальным переводом ) в 1840 году Робертом Томом [41] и, по-видимому, основаны на версии Роджера Л'Эстранжа . [42] Эта работа изначально была очень популярна, пока кто-то не понял, что басни были антиавторитарными, и книга была запрещена на некоторое время. [43] Однако, немного позже в иностранной концессии в Шанхае, AB Cabaniss выпустил транслитерированный перевод на шанхайском диалекте, Yisuopu yu yan (伊娑菩喻言, 1856). Были также переводы 20-го века, сделанные Чжоу Цзожэнем и другими. [44]
Переводы на языки Южной Азии начались в самом начале 19 века. «Oriental Fabulist» (1803) содержал версии на латинском языке на бенгали , хинди и урду . Затем последовали адаптации на маратхи (1806) и бенгали (1816), а затем полные сборники на хинди (1837), каннада (1840), урду (1850), тамильском (1853) и синдхи (1854). [45]
В Бирме , где существовала собственная этическая народная традиция, основанная на буддийских сказках Джатака , совместный перевод басен Эзопа на пали и бирманский язык был опубликован в 1880 году в Рангуне издательством American Missionary Press. [46] За пределами британского владычества перевод Джагата Сундара Маллы на неварский язык Непала был опубликован в 1915 году. Дальше на западе перевод около 250 басен Эзопа на персидский язык, выполненный афганским ученым Хафизом Сахаром, был впервые опубликован в 1972 году под именем Лукман Хаким . [47]
Южноафриканский писатель Сибусисо Ньембези перевел некоторые басни Эзопа на язык зулу в серии книг, которые он подготовил для школьников в 1960-х годах. [48] Однако с целью сохранения культурного наследия зулусов он заменил в некоторых из этих басен животных, более известных в их регионах. [49]
В XVIII-XIX веках было написано огромное количество басен в стихах на всех европейских языках. Региональные языки и диалекты в романской области использовали версии, адаптированные, в частности, из воссозданных Лафонтеном античных материалов. Одной из самых ранних публикаций во Франции была анонимная Fables Causides en Bers Gascouns (Избранные басни в гасконских стихах , Байонна, 1776), которая содержала 106 басен. [50] Также в авангарде были Quelques fables choisies de La Fontaine en patois limousin (109) Жана-Батиста Фуко [ фр ] на окситанском диалекте лимузен , первоначально с 39 баснями, [51] и Fables et contes en vers patois Огюста Тандона [ок] , также опубликованные в первом десятилетии XIX века на соседнем диалекте Монпелье . [52] Последние из них были очень свободными воссозданиями, с периодическим обращением непосредственно к оригинальному Мэтру Эзопе . Более поздний комментатор заметил, что в то время как автор иногда мог приукрасить свою тему, в других случаях он концентрировал смысл до эзоповской краткости. [53]
Многие переводы были сделаны на языки, смежные с французскими границами или находящиеся в их пределах. Ipui onak (1805) был первым переводом 50 басен Эзопа, сделанным писателем Бизентой Могелем Эльгесабалем, на баскский язык, на котором говорили на испанской стороне Пиренеев. За ним в середине века последовали два перевода на французской стороне: 50 басен в Choix de Fables de La Fontaine, traduites en vers basques Ж. Б. Арчу (1848) и 150 в Fableac edo aleguiac Lafontenetaric berechiz hartuac (Bayonne, 1852) аббата Мартена Гойеша (1791–1859). [54] Версии на бретонском языке были написаны Пьером Дезире де Гоэсбрианом (1784–1853) в 1836 году и Ивом Луи Мари Комбо (1799–1870) между 1836 и 1838 годами. Очередь провансальского наступила в 1859 году с Li Boutoun de guèto, poésies patoises Антуана Биго (1825–1897), за которым последовало несколько других сборников басен на диалекте Нима между 1881 и 1891 годами. Версии Лафонтена на эльзасском диалекте появились в 1879 году после того, как регион был уступлен после франко-прусской войны . В конце следующего столетия брат Дени-Жозеф Сиблер (1920–2002) опубликовал сборник адаптаций (впервые записанных в 1983 году), который с 1995 года претерпел несколько изданий. [55] Использование корсиканского языка пришло позже. Натале Рокиккиоли (1911–2002) был особенно известен своими очень свободными адаптациями Лафонтена, которые он записал [56], а также публикацией своих Favule di Natale в 1970-х годах. [57]
В период возрождения бельгийской диалектной литературы в Валлонии в XIX веке несколько авторов адаптировали версии басен к колоритной речи (и тематике) Льежа. [58] Среди них были Шарль Дювивье (в 1842 году); Жозеф Ламей (1845 год); и команда Жана-Жозефа Дехина и Франсуа Байё , которые вместе охватили все книги Лафонтена I–VI ( Fåves da Lafontaine mettowes è ligeois , 1850–56). Адаптации к другим региональным диалектам были сделаны Шарлем Летелье (Монс, 1842 год) и Шарлем Вероттом (Намюр, 1844 год); гораздо позже Леон Бернус опубликовал несколько сотен подражаний Лафонтену на диалекте Шарлеруа (1872 год); [59] в 1880-х годах за ним последовал Джозеф Дюфрен , писавший на диалекте Боринаж под псевдонимом Боскетия. В 20-м веке появился выбор из пятидесяти басен на диалекте Кондроза, составленный Джозефом Узио (1946), [60] если упомянуть только самые плодовитые из продолжающегося всплеска адаптации.
Мотивом более поздней деятельности в этих областях было утверждение региональной специфики против растущего централизма и вторжения языка столицы на то, что до тех пор было преимущественно моноязычными областями. Рассматривая его литературные проявления, комментаторы отметили, что отправная точка отдельных сказок не так важна, как то, чем они становятся в процессе. Даже в руках менее искусных диалектных адаптаций отполированные версии басен Лафонтена возвращаются к фольклорным корням, благодаря которым они часто приходили к нему изначально. Но многие из одаренных региональных авторов хорошо знали, что они делают в своей работе. Подгоняя повествование истории к своему местному языку, обращаясь к народным пословицам, полученным из таких сказок, и адаптируя историю к местным условиям и обстоятельствам, басни были настолько транспонированы, что выходили за рамки простой эквивалентности, становясь самостоятельными произведениями сами по себе. Так, Эмиль Рубен утверждал о языковых преобразованиях в сборнике басен Жана Фуко, что, «не довольствуясь переводом, он создал новое произведение». [61] Аналогичным образом критик Морис Пирон описал валлонские версии Франсуа Байё как «шедевры оригинальной имитации», [62] и это находит отражение в утверждении, что в свободных корсиканских версиях Натале Роккиччоли также «больше творения, чем адаптации». [63]
В 20 веке также были переводы на региональные диалекты английского языка. К ним относятся несколько примеров в Aesop in Negro Dialect Эддисона Хиббарда ( American Speech , 1926) [64] и 26 в Fables of Aesop in Scots Verse Роберта Стивена (Peterhead, Scotland, 1987), переведенных на диалект Абердиншира. [65] Университет Глазго также был ответственен за модернизированный диалектный перевод RW Smith's The Morall Fabillis of Esope the Phrygian Роберта Генрисона (1999, см. выше). [66] Университет Иллинойса также включил диалектные переводы Нормана Шапиро в свои креольские отголоски: франкоязычную поэзию Луизианы девятнадцатого века (2004, см. ниже).
Такие адаптации к карибским креольским языкам на основе французского языка с середины XIX века и далее – изначально как часть колониального проекта, но позже как утверждение любви и гордости за диалект. Версия басен Лафонтена на диалекте Мартиники была сделана Франсуа-Ашилем Марбо (1817–1866) в Les Bambous, Fables de la Fontaine travesties en patois créole (Порт-Рояль, 1846) [67], которая имела длительный успех. Помимо двух более поздних изданий на Мартинике, были опубликованы еще два во Франции в 1870 и 1885 годах и другие в XX веке. [68] Более поздние диалектные басни Поля Бодо (1801–1870) из соседней Гваделупы ничем не обязаны Лафонтену, но в 1869 году некоторые переведенные примеры появились в грамматике тринидадского французского креольского языка, написанной Джоном Джейкобом Томасом . Затем в начале нового века была опубликована работа Жоржа Сильвена Cric ? Crac! Fables de la Fontaine racontées par un montagnard haïtien et transcrites en vers créoles (басни Лафонтена, рассказанные гаитянским горцем и написанные креольскими стихами, 1901). [69]
На материковой части Южной Америки Альфред де Сен-Кантен опубликовал подборку басен, свободно адаптированных из Лафонтена на гайанский креольский язык в 1872 году. Это было среди сборника стихотворений и рассказов (с переводами) в книге, которая также включала краткую историю территории и эссе о креольской грамматике. [70] По другую сторону Карибского моря Жюль Шоппен (1830–1914) адаптировал Лафонтена к луизианскому рабскому креольскому языку в конце 19-го века в версиях, которые до сих пор ценятся. [71] Новоорлеанский писатель Эдгар Грима (1847–1939) также адаптировал Лафонтена как на стандартный французский, так и на диалект. [72]
Переводы на французский креольский язык островов в Индийском океане появились несколько раньше, чем на Карибских островах. Луи Эри (1801–1856) эмигрировал из Бретани на Реюньон в 1820 году. Став школьным учителем, он адаптировал некоторые басни Лафонтена на местный диалект в Fables créoles dédiées aux dames de l'île Bourbon (Креольские басни для островитянок). Это было опубликовано в 1829 году и выдержало три издания. [73] Кроме того, 49 басен Лафонтена были адаптированы к сейшельскому диалекту около 1900 года Родольфиной Янг (1860–1932), но они оставались неопубликованными до 1983 года. [74] Недавний перевод Бабрия Жаном-Луи Робером на креольский язык Реюньона (2007) [75] добавляет еще один мотив для такой адаптации. Басни начинались как выражение культуры рабов, и их фон — в простоте аграрной жизни. Креольский язык передает этот опыт с большей чистотой, чем изысканный язык рабовладельца. Совсем недавно появился Эзоп Пу Занфан Леколь (2017), [76] свободные адаптации 125 басен на маврикийский креольский язык Дева Вирахсавми , сопровождаемые английскими текстами, взятыми из «Эзопа для детей» (1919). [77]
Басни по сути своей принадлежат устной традиции; они выживают, будучи запомненными и затем пересказываемыми своими словами. Когда их записывают, особенно на доминирующем языке обучения, они теряют часть своей сути. Поэтому стратегия их возвращения заключается в использовании разрыва между письменным и устным языком. Одним из тех, кто сделал это на английском языке, был сэр Роджер Л'Эстранж , который перевел басни на пикантный городской сленг своего времени и еще больше подчеркнул их цель, включив в свой сборник многие из подрывных латинских басен Лаврентия Абстемиуса . [78] Во Франции традиция басен уже была возобновлена в 17 веке влиятельными переосмыслениями Эзопа и других Лафонтеном. В последующие столетия произошли дальнейшие переосмысления посредством региональных языков, которые для тех, кто находился в центре, считались немногим лучше сленга. Однако в конечном итоге демотический язык самих городов начал цениться как литературное средство.
Одним из самых ранних примеров переводов городского сленга была серия отдельных басен, содержащихся на одном сложенном листе, появившаяся под названием Les Fables de Gibbs в 1929 году. Другие, написанные в этот период, в конечном итоге были антологизированы как Fables de La Fontaine en argot (Étoile sur Rhône, 1989). Это последовало за ростом популярности жанра после Второй мировой войны. За двумя короткими подборками басен Бернара Желваля около 1945 года последовали две подборки по 15 басен каждая из «Маркуса» (Париж, 1947. Переиздано в 1958 и 2006 годах), Recueil des fables en argot Апи Кондре (Париж, 1951) и Жео Сандри (1897–1975) и Fables en argot Жана Кольба (Париж, 1950/60). Большинство таких изданий представляли собой листовки и памфлеты, изданные частным образом, часто продаваемые артистами на их выступлениях, и их трудно датировать. [79] Некоторые из этих стихотворений затем вошли в репертуар известных исполнителей, таких как Боби Форест и Ив Денио , с которых были сделаны записи. [80] На юге Франции Жорж Гудон опубликовал многочисленные сложенные листы басен в послевоенный период. Описанные как монологи, они используют лионский сленг и средиземноморский Lingua Franca, известный как Sabir. [81] Сленговые версии других авторов продолжают выпускаться в различных частях Франции, как в печатном, так и в записанном виде.
Первая печатная версия Басен Эзопа на английском языке была опубликована 26 марта 1484 года Уильямом Кэкстоном . [82] Многие другие, в прозе и стихах, последовали за этим на протяжении столетий. В 20-м веке Бен Э. Перри отредактировал Эзоповы басни Бабрия и Федра для Классической библиотеки Лёба и составил пронумерованный указатель по типу в 1952 году. [83] Издание Оливии и Роберта Темпл издательством Penguin называется «Полные басни Эзопа» (1998), но на самом деле многие из Бабрия, Федра и других основных древних источников были опущены. Совсем недавно, в 2002 году, перевод Лоры Гиббс под названием « Басни Эзопа» был опубликован Oxford World's Classics. Эта книга включает 359 и содержит выборки из всех основных греческих и латинских источников.
До XVIII века басни в основном использовались взрослыми учителями, проповедниками, ораторами и моралистами. Философ Джон Локк был первым, кто, кажется, выступил за то, чтобы нацеливать детей как особую аудиторию в «Некоторых мыслях о воспитании» (1693). По его мнению, басни Эзопа таковы:
способные радовать и развлекать ребенка... но при этом давать полезные размышления взрослому человеку. И если его память сохранит их на всю его жизнь, он не раскается, если найдет их там, среди своих мужественных мыслей и серьезных дел. Если в его Эзопе есть картинки, это развлечет его гораздо лучше и побудит его читать, когда это принесет с собой увеличение знаний. Ибо о таких видимых объектах дети слышат разговоры напрасно и без всякого удовлетворения, в то время как у них нет никаких идей о них; эти идеи не могут быть получены из звуков, но из самих вещей или их изображений. [84]
То, что молодые люди являются особой целью для басен, не было особенно новой идеей, и ряд изобретательных схем для обслуживания этой аудитории уже были реализованы в Европе. Centum Fabulae Габриэле Фаэрно был заказан папой Пием IV в XVI веке, «чтобы дети могли учиться, в одно и то же время и из одной и той же книги, как моральной, так и языковой чистоте». Когда король Франции Людовик XIV захотел наставить своего шестилетнего сына, он включил серию гидравлических статуй, представляющих 38 избранных басен, в лабиринт Версаля в 1670-х годах. В этом ему посоветовал Шарль Перро , который позже перевел широко опубликованные латинские поэмы Фаэрно на французский стих и таким образом донес их до более широкой аудитории. [85] Затем в 1730-х годах появились восемь томов Nouvelles Poésies Spirituelles et Morales sur les plus beaux airs , первые шесть из которых включали раздел басен, специально предназначенных для детей. В нем басни Лафонтена были переписаны так, чтобы соответствовать популярным мелодиям того времени и аранжированы для простого исполнения. В предисловии к этой работе говорится, что «мы считаем себя счастливыми, если, привнося им привлекательность в полезные уроки, соответствующие их возрасту, мы привили им отвращение к нечестивым песням, которые часто вкладывают им в уста и которые только развращают их невинность». [86] Работа была популярна и переиздавалась в следующем столетии.
В Великобритании различные авторы начали развивать этот новый рынок в 18 веке, давая краткий обзор истории и то, что обычно было более длинным комментарием о ее моральном и практическом значении. Первая из таких работ — «Басни Эзопа и других» преподобного Сэмюэля Кроксолла , заново переведенные на английский язык с приложением к каждой басне . Впервые опубликованная в 1722 году с гравюрами для каждой басни Элиши Киркалла , она постоянно переиздавалась во второй половине 19 века. [87] Другим популярным сборником был «Басни в стихах для совершенствования молодых и старых» Джона Ньюбери , шутливо приписываемый Аврааму Эзопу Эсквайру, который выдержал десять изданий после своей первой публикации в 1757 году. [88] Трехтомный сборник « Избранные басни Эзопа и других баснописцев» Роберта Додсли выделяется по нескольким причинам. Во-первых, она была напечатана в Бирмингеме Джоном Баскервилем в 1761 году; во-вторых, она понравилась детям тем, что животные говорили как настоящие герои: лев — в королевском стиле, а сова — с «величественностью фразы»; [89] в-третьих, потому что она собрала в трех частях басни из древних источников, более поздние (включая некоторые, заимствованные у Жана де Лафонтена ), и новые истории, придуманные автором.
Издания Томаса Бьюика из Ньюкасл-апон-Тайн в равной степени отличаются качеством его гравюр на дереве. Первым из них под его именем был сборник « Избранные басни в трех частях» , опубликованный в 1784 году. [90] За ним в 1818 году последовали «Басни Эзопа и других» . Работа разделена на три части: в первой из них некоторые басни Додсли предваряются короткой прозаической моралью; во второй — «Басни с размышлениями», в которых за каждой историей следует прозаическая и стихотворная мораль, а затем длинное прозаическое размышление; в третьей — «Басни в стихах», басни из других источников в стихотворениях нескольких неназванных авторов; в них мораль включена в основную часть стихотворения. [91]
В начале 19 века авторы обратились к написанию стихов специально для детей и включили басни в свои произведения. Одним из самых популярных был автор бессмысленных стихов Ричард Скрафтон Шарп (умер в 1852 году), чья книга Old Friends in a New Dress: familiar fables in verse впервые появилась в 1807 году и выдержала пять постоянно дополненных изданий до 1837 года. [92] Aesop in Rhyme Джеффериса Тейлора с некоторыми оригиналами , впервые опубликованная в 1820 году, была столь же популярна и также выдержала несколько изданий. Версии живые, но Тейлор допускает значительные вольности с сюжетной линией. Оба автора осознавали излишнюю серьезность сборников 18 века и пытались исправить это. Шарп, в частности, обсуждал дилемму, которую они представляли, и рекомендовал способ ее обойти, одновременно склоняясь к формату сборника басен Кроксолла:
Привычным методом в печати басен было отделять мораль от сюжета; и дети, чьи умы восприимчивы к развлечениям забавной истории, слишком часто переходят от одной басни к другой, вместо того чтобы внимательно прочитать менее интересные строки, которые попадают под термин «Применение». Именно с этим убеждением автор настоящего выбора пытался переплести мораль с сюжетом, что история не будет получена без вытекающей из нее пользы; и что развлечение и обучение могут идти рука об руку.
— [93]
Лимерические версии басен Эзопа, созданные Шарпом, появились в 1887 году. Это было великолепно выполненное вручную издание Движения искусств и ремёсел «Собственный Эзоп младенца»: басни, сжатые в рифму с переносимыми моральными положениями, наглядно проиллюстрированными Уолтером Крейном . [94]
Некоторые более поздние прозаические издания были особенно примечательны своими иллюстрациями. Среди них были басни Эзопа: новая версия, в основном из оригинальных источников (1848) Томаса Джеймса, «с более чем сотней иллюстраций, разработанных Джоном Тенниелом ». [95] Сам Тенниел был невысокого мнения о своей работе там и воспользовался возможностью перерисовать некоторые в пересмотренном издании 1884 года, в котором также использовались иллюстрации Эрнеста Гризе и Харрисона Уира . [96] Как только появилась технология для цветных репродукций, иллюстрации стали еще более привлекательными. Известные издания начала 20-го века включают новый перевод басен В. С. Вернона Джонса, сопровождаемый иллюстрациями Артура Рэкхема (Лондон, 1912) [97] и в США «Эзоп для детей» (Чикаго, 1919), иллюстрированный Майло Уинтером . [98]
Иллюстрации из изданий Croxall были ранним источником вдохновения для других артефактов, предназначенных для детей. В 18 веке они появляются на столовых приборах из гончарных мастерских Chelsea , Wedgwood и Fenton, например. [99] Примеры 19 века с определенно образовательной целью включают серию басен, использованную на алфавитных пластинах, выпущенных в большом количестве гончарной мастерской Brownhills в Стаффордшире. Басни использовались также рано в дизайне плитки, окружавшей камин в детской. Последние были еще более популярны в 19 веке, когда появились специально разработанные серии от Mintons , [100] Minton-Hollins и Maw & Co. Во Франции также известные иллюстрации басен Лафонтена часто использовались на фарфоре. [101]
В классические времена существовало совпадение между басней и мифом, особенно там, где они имели этиологическую функцию. [102] Среди них есть два, которые касаются разницы между людьми и животными. Согласно первому, люди отличаются своей рациональностью. [103] Но в тех случаях, когда у них звериный менталитет, объяснение заключается в том, что при сотворении животных было обнаружено больше, чем людей, и поэтому некоторые из них были изменены по форме, но сохранили свои животные души. [104]
Такие ранние философские размышления были также распространены на этические проблемы, связанные с божественной справедливостью. Например, считалось несоразмерным, чтобы злой человек был наказан смертью в кораблекрушении, когда в нем участвовало много других невинных людей. Бог Гермес объяснил это возражающему с помощью человеческой аналогии с человеком, укушенным муравьем, и в результате попирающим всех, кто был у его ног. [105] Опять же, был задан вопрос, почему последствия злого деяния не последовали немедленно после его совершения. Гермес также был вовлечен здесь, поскольку он записывает поступки людей на черепках и относит их Зевсу , сложенными в ящик. Бог справедливости, однако, проходит по ним в обратном порядке, и поэтому наказание может быть отложено. [106] Однако там, где вина воспринимается как акт неповиновения, как это происходит в басне о Хоркосе , возмездие приходит быстро. [107]
Некоторые басни могут выражать открытый скептицизм, как в истории о человеке, продающем статую Гермеса , который хвастался ее эффективностью. На вопрос, почему он избавляется от такого актива, торгаш объясняет, что бог не спешит оказывать милости, в то время как ему самому нужны немедленные деньги. В другом примере фермер, у которого украли мотыгу, идет в храм, чтобы посмотреть, можно ли найти виновника с помощью гадания. По прибытии он слышит объявление с просьбой предоставить информацию об ограблении храма и приходит к выводу, что бог, который не может позаботиться о своих, должен быть бесполезен. [108] Но противоположная позиция, против опоры на религиозный ритуал, была занята в баснях, таких как «Геркулес и возчик» , которые иллюстрируют пословицу «Бог помогает тем, кто помогает себе сам». Эта история также стала любимой столетия спустя в протестантской Англии, где один комментатор занял крайнюю позицию, заявив, что пренебрегать необходимостью самопомощи является «богохульством» и что «большим грехом для человека является неудача в его ремесле или занятии из-за частого обращения к молитвам». [109]
По мере того, как басни выходили из грекоязычного мира и адаптировались к разным временам и религиям, примечательно, насколько радикально некоторые басни были переосмыслены. Так, одна из басен, собранных под названием «Львиная доля» и изначально направленная против тирании, в руках Руми стала притчей о единстве с Богом ислама и повиновении божественной власти. [110] В еврейских «лисьих баснях» Берехии ха-Накдан юмористический рассказ о зайцах и лягушках был использован как повод для рекомендации веры в Бога, [111] в то время как христианское переосмысление символики животных в средние века превратило «Волка и журавля» в притчу о спасении души грешника из ада . [112]
В средние века басни также собирались для использования в проповедях, одним из примеров которых является «Parobolae» Одо де Черитона . В начале Реформации Мартин Лютер последовал его примеру в работе, ныне известной как «Басни Кобурга». [ 113] Другим источником христианизированных басен были книги эмблем XVI–XVII веков. Например, в «Emblemes ou devises chrestiennes» Жоржетты де Монтене ( 1571) басня « Дуб и тростник» была изображена в контексте строк из « Магнификата» : «Он низложил сильных с их престолов и вознес смиренных» (Лука 1.52, AV). [114]
После того, как басни стали восприниматься в первую очередь как предназначенные для обучения детей, новое поколение христианских писателей начало давать им собственную интерпретацию, часто расходящуюся с их первоначальной интерпретацией. Крайний пример — сборник под названием «Христианские басни» из викторианской эпохи, где «Северный ветер и солнце» ссылаются на библейские отрывки, в которых религия сравнивается с плащом. Поэтому, говорит автор, следует остерегаться отказываться от своих убеждений под солнцем процветания. [115] Очевидно, что суть басен — их адаптивность. Начиная два с половиной тысячелетия назад с этиологических решений философских проблем, свежие религиозные приложения продолжаются и в настоящее время.
Успех басен Лафонтена во Франции положил начало европейской моде на создание пьес вокруг них. Основателем был Эдме Бурсо с его пятиактной стихотворной драмой Les Fables d'Esope (1690), позже переименованной в Esope à la ville (Эзоп в городе). Ее популярность была такова, что в следующем году конкурирующий театр поставил пьесу Эсташа Ле Нобля «Арлакин-Эзоп» . Затем Бурсо написал продолжение, «Эзоп при дворе» (Esope à la cour ), героическую комедию, которая была задержана цензурой и не была поставлена до его смерти в 1701 году. [116] Другие подражания XVIII века включали «Эзоп в колледже » (1715) Жана-Антуана Дюсерсо , [117] где назначение на должность руководителя школы дает баснописцу достаточно возможностей рассказывать свои истории, и «Эзоп на Парнасе » (1739) Шарля-Этьена Песселье , одноактное стихотворное произведение. [118]
Esope à la ville был написан французскими александрийскими двустишиями и изображал физически уродливого Эзопа, действующего в качестве советника Леарха, наместника Кизика при царе Крезе , и использующего свои басни в качестве сатирических комментариев к тем, кто ищет его благосклонности или решает романтические проблемы. Одна из проблем является личной для Эзопа, так как он помолвлен с дочерью наместника, которая его ненавидит и имеет молодого поклонника, в которого она влюблена. В пьесе очень мало действия, пьеса служит платформой для декламации басен свободным стихом с частыми интервалами. К ним относятся «Лиса и ласка» , «Лиса и маска» , «Живот и другие члены» , «Городская мышь и деревенская мышь» , «Лиса и ворона» , «Краб и ее дочь» , «Лягушка и вол» , «Повар и лебедь» , «Волк и ягненок» , «Гора в родах » и «Человек с двумя любовницами ». Две другие — «Соловей», «Жаворонок и бабочка» — кажутся автору оригинальными, а третья, «Голуби и гриф», на самом деле является адаптированной версией « Лягушек и солнца» . [119]
Esope à la cour — это скорее моральная сатира, большинство сцен — это постановочные фрагменты для применения басен к моральным проблемам, но для придания романтического интереса вводится любовница Эзопа Родопа. [120] Из шестнадцати включенных басен только четыре происходят от Лафонтена — «Цапля и рыба» , «Лев и мышь» , «Голубь и муравей» , «Больной лев», — в то время как пятая заимствует мораль из другой его басни, но изменяет детали, а шестая имеет в качестве апологии максиму Антуана де Ларошфуко . После нескольких скромных представлений пьеса позже стала популярной и оставалась в репертуаре до 1817 года. [121] Пьеса Бурсо также имела влияние в Италии и была дважды переведена. Она появилась в Болонье в 1719 году под названием L'Esopo in Corte , переведенная Антонио Занибони, и как Le Favole di Esopa alla Corte из Венеции в 1747 году, переведенная Гаспаро Гоцци. Тот же переводчик был ответственен за версию Esope à la ville ( Esopo in città , Венеция, 1748); затем в 1798 году появилась анонимная венецианская трехактная адаптация Le Favole di Esopa, ossia Esopo in città . [122] В Англии пьеса была адаптирована под названием Aesop Джоном Ванбру и впервые поставлена в Королевском театре Друри-Лейн в Лондоне в 1697 году, оставаясь популярной в течение следующих двадцати лет. [123]
В 20 веке отдельные басни Эзопа начали адаптировать для анимационных мультфильмов , в первую очередь во Франции и Соединенных Штатах. Карикатурист Пол Терри начал свою собственную серию под названием «Басни Эзопа » в 1921 году, но к тому времени, когда ее приобрела студия Van Beuren в 1928 году, сюжетные линии уже мало были связаны с какой-либо басней Эзопа. В начале 1960-х годов аниматор Джей Уорд создал телесериал коротких мультфильмов под названием «Эзоп и сын» , которые впервые были показаны в рамках шоу «Рокки и Буллвинкля» . Настоящие басни были подделаны, чтобы получился каламбур, основанный на оригинальной морали. Две басни также представлены в телевизионном фильме 1971 года « Басни Эзопа» в США. Здесь Эзоп — чернокожий рассказчик, который рассказывает две басни о черепахах, «Черепаха и орел» и «Черепаха и заяц» , паре детей, которые забрели в заколдованную рощу. Сами басни показаны в виде мультфильмов. [124]
В период с 1989 по 1991 год пятьдесят басен Эзопа были переосмыслены на французском телевидении как Les Fables géométriques и позже выпущены на DVD. В них был представлен мультфильм, в котором персонажи появлялись как совокупность анимированных геометрических фигур, сопровождаемый сленговыми версиями оригинальной поэмы Лафонтена Пьера Перре . [125] В 1983 году была выпущена расширенная манга- версия басен, сделанная в Японии, Isoppu monogatari , [126] а также был китайский телесериал для детей, основанный на этих историях. [127]
Также было несколько драматических постановок для детей, основанных на элементах жизни Эзопа и включающих рассказ некоторых басен, хотя большинство из них были написаны как чисто местные развлечения. Среди них была канадская писательница Робертсон Дэвис « Маска Эзопа» (1952), которая была установлена на его суде в Дельфах и позволяет обвиняемому рассказывать басни «Живот и члены» , «Городская мышь и деревенская мышь» и «Петух и драгоценность», бросая вызов преобладающим социальным установкам. [128]
Хотя музыкальные переложения басен Лафонтена начали появляться во Франции в течение нескольких десятилетий после их публикации, только в XIX веке композиторы начали черпать вдохновение непосредственно из произведений Эзопа. Одной из самых ранних была работа Шарля Валентина Алкана « Le festin d'Ésope» («Пир Эзопа», 1857), набор фортепианных вариаций, в каждой из которых, как говорят, изображалось разное животное или сцена из басен Эзопа. В викторианской Англии было несколько фортепианных аранжировок басен, переложенных в стихах (без особого мастерства) их композиторами. В 1847 году вышла анонимная подборка басен Эзопа, переложенных в стихах и положенных на музыку с симфониями и аккомпанементом для фортепиано форте , включавшая 28 басен. [129] За ней в том же году последовала подборка Оливии Бакли Дуссек , проиллюстрированная Томасом Онвайном . [130] Двенадцать также были установлены У. Лэнгтоном Уильямсом ( ок. 1832–1896 ) в его Баснях Эзопа, переложенных в стихотворной форме и аранжированных для фортепиано форте (Лондон, 1870-е гг.), [131] шутливая формулировка которых была решительно осуждена The Musical Times . [132]
В 20 веке их было больше, с семью постановками в « Баснях Эзопа, интерпретированных через музыку» Мейбл Вуд Хилл (Нью-Йорк, 1920), с моралью басни во главе каждой пьесы. [133] Многие из этих произведений были специально предназначены для молодых людей. Они также включали «Песни из басен Эзопа » Эдварда Хьюза для детских голосов и фортепиано (1965) [134] и одноименное произведение Арвела Хьюза для унисонных голосов. Совсем недавно американский композитор Роберт Дж. Брэдшоу (р. 1970) посвятил свою 3-ю симфонию (2005) басням с программной заметкой, объясняющей, что цель произведения «заинтересовать молодых музыкантов и публику художественной музыкой». [135] Еще пять басен, предназначенных для хора, представлены в «Баснях Эзопа» Боба Чилкотта (2008). [136]
Ранние постановки Вернера Эгка в Германии также были нацелены на детей. Его Der Löwe und die Maus ( Лев и мышь , 1931) была драмой -зингшпилем для небольшого оркестра и детского хора; ориентированная на детей 12-14 лет, она была построена на импровизации собственных детей композитора. [137] Затем он написал Der Fuchs und der Rabe (Лиса и ворона, 1932). Die Fabeln des Äsop (O 28, 1956) Ганса Позера была написана для мужского хора и использует перевод Мартина Лютера из шести. [138] Другие, кто писал немецкие тексты для хора, включают Герберта Калхоффа (1963) и Андре Асриэля (1972).
Самый распространенный подход к построению музыкального моста для детей заключается в использовании рассказчика с музыкальным сопровождением. Следуя примеру Сергея Проковьева в « Пете и волке » (1936), Винсент Персикетти установил шесть для рассказчика и оркестра в своих Баснях (O 23 1943). [139] Ричард Мальц также сочинил свои Басни Эзопа (1993), чтобы познакомить учащихся начальной школы с инструментами оркестра и научить их элементам музыки, [140] а широко исполняемая книга Даниэля Дорффа «Три забавные басни » (1996) имеет контрастные инструменты, интерпретирующие персонажей: в « Лисе и вороне » это труба и контрабас; в « Собаке и ее отражении » это тромбон и скрипка, арфа и ударные; в « Черепахе и зайце » это контрафагот и кларнет. [141] Другие просто адаптируют голос рассказчика к музыкальному сопровождению. Они включают в себя «Басни Эзопа» Скотта Уотсона [142] и набор из пяти произведений Энтони Плога для рассказчика, валторны и фортепиано (1989).
Другая стратегия заключается в адаптации повествования к популярным музыкальным жанрам. Австралийский музыкант Дэвид П. Шортленд выбрал десять басен для своей записи Aesop Go HipHop (2012), где истории излагаются в стиле хип-хоп , а мораль подчеркивается в лирическом припеве. [143] Подход американца Уильяма Руссо к популяризации своих басен Эзопа (1971) заключался в том, чтобы сделать из них рок-оперу. [144] Это включает девять басен, каждая из которых представлена только рассказчиком, прежде чем музыка и персонажи вступают в игру. Вместо того чтобы следовать формулировке одного из более стандартных сборников басен, как это делают другие композиторы, исполнитель говорит от имени персонажа. Так, в «Вороне и Лисе» птица представляется так: «Ах, не такой красивый, как мои друзья, и я не умею так хорошо петь, но, э-э, я могу чертовски хорошо воровать еду!» [145] Другими композиторами, создавшими оперы для детей, были Мартин Калманофф в «Эзопе, сказочном баснописце» (1969), [146] Дэвид Альстом в своих одноактных «Баснях Эзопа» (1986), [147] и Дэвид Эдгар Вальтер с его серией из четырех «коротких оперных драм», некоторые из которых были поставлены в 2009 и 2010 годах. [148] В США также были местные балетные обработки басен для детей такими компаниями, как Berkshire Ballet [149] и Nashville Ballet. [150]
Мюзикл « Басни Эзопа» британского драматурга Питера Терсона , впервые поставленный в 1983 году, [151] был поставлен компанией Isango Portobello под руководством Марка Дорнфорда-Мэя в театре Fugard в Кейптауне, Южная Африка, в 2010 году. [152] В пьесе рассказывается история черного раба Эзопа, который узнает, что свободу можно заработать и сохранить, будучи ответственным. Его учителями являются животные, которых он встречает в своих путешествиях. Басни, которые они предлагают, включают Черепаху и Зайца , Льва и Козу, Волка и Журавля , Лягушек, которые желали короля и три других, воплощенных в жизнь с помощью музыкального сопровождения, в основном состоящего из маримбы, вокала и ударных. Красочной трактовкой стали « Сказочные басни Эзопа» Брайана Сьюарда (2009) в Сингапуре, которые смешивают типичный мюзикл с китайскими драматическими приемами. [153]
Использование других языков в других частях мира включало в себя установку четырех латинских текстов в Эзопе чешского композитора Ильи Гурника для смешанного хора и оркестра (1964) и установку двух в качестве греческой оперы Йоргоса Сиораса (р. 1952) в 1998 году. [154] А в 2010 году Лефтерис Кордис запустил свой «Проект Эзопа», установку из семи басен, которые смешали традиционные восточно-средиземноморские и западные классические музыкальные текстуры, объединенные с элементами джаза. После английского чтения рассказчиком-мужчиной, исполнение греческой формулировки певицей сопровождалось октетом .
Bewick.
Басни Эзопа аудиокнига в общественном достоянии на LibriVox